Любовь в перемотке

Глава 45 Льюис, вернись ко мне...

Сейчас я понимаю, что эти последние несколько шагов были самыми страшными моментами в моей жизни. Льюис Бруэл, самый здоровый человек, которого я когда-либо знала, лежал беспомощный за теми закрытыми дверями. Он боролся за свою жизнь без меня, находящейся рядом с ним. Он чуть не умер думая, что я оставила его, потому что я думала, что он мне изменял. Сможет ли он когда-нибудь простить меня за недоверие ему? Как я могу думать о том, что он мог бы сделать это для меня? Он никогда не уйдёт, хотя бы из-за наших детей. Льюис точно знал, как трудно было не иметь обоих родителей под одной крышей. Я сделала глубокий вдох и приготовила себя для человека, что ожидал меня с другой стороны.

Мое сердце колотилось даже в горле. Моя правая рука дрожала, когда я держалась за ручку двери. Мне почти не хватило сил, чтобы толкнуть дверь, чтобы та открылась. Я собрала всю свою силу и нервы и заставила открыться эту дверь. Комната была огромной, и всё, что я могла видеть, это множество белых халатов вокруг одинокой кровати в середине комнаты. Медсестра увидела, что я зашла и подошла ко мне с досадой.

- Вы не можете находиться здесь, мисс. Вы можете подождать снаружи с остальными. Кто-нибудь из врачей выйдет и даст вам знать о его прогрессе.

Я пыталась посмотреть на Льюиса, но там было слишком много людей вокруг него.

- Мисс, я не ясно изъясняюсь? Если вы не подчинитесь, то я буду вынуждена попросить охрану сопроводить вас из здания, а не только из этой палаты.

Один из врачей отвел взгляд от Льюиса и снова взглянул на нас.

- Нэнси, всё хорошо. Это младшая дочь Адель. Ты не могла разглядеть это своими глазами? - молодой врач сказал с гневом на медсестру. - Она супруга мистера Бруэла.

Медсестра вопросительно посмотрела на меня и пошла туда, где скапливались другие врачи. Врач, который узнал меня, отодвинулся, чтобы дать мне лучший обзор на своего пациента. Я видела, как он лежал на больничной койке, чуть приподнят. Мое сердце сжалось плотно в моей груди. Мои легкие отказывались принимать любой воздух. Он выглядел маленьким и слабым. Все шесть футов, три дюйма и двести фунтов мышечной массы, лежали неподвижно. Глаза были закрыты. У него торчало несколько трубок, выходящий изо рта. Экраны были везде. Я даже не была уверена, что он дышит самостоятельно.

Я хотела подбежать к нему, подняться на него сверху и трясти его и поцеловать его, пока он не проснётся. Мне нужно было видеть его ямочки. Я хотела, чтобы он знал, как глупо я поступила. Он должен был знать, что я любила его. Мои ноги, однако, имели собственный разум. В моей голове я бежала, но в действительности я была окаменевшая; парализованная страхом.

- Миссис Бруэл, я доктор Монро. Я был здесь, когда ваш муж был доставлен в Отделение. Ему по-настоящему повезло, что он не был один, когда у него был сердечный приступ. Он бы умер, если бы не массаж сердца его брата.

Я посмотрела на этого молодого врача с пустым взглядом. Льюис бы умер, если бы он не был с Майком. Если бы я была с ним тогда, то я бы тоже могла его спасти? Что, если бы он был дома один? Кто спас бы его тогда?

- Льюис перенес инфаркт миокарда. У вашего мужа было засорение в его кровяной артерии, лишившего его сердечную мышцу крови и кислорода. Это вызвало повреждение сердечной мышцы. Как только он упал, его брат начал массаж сердца и был кто-то, кто вызвал скорую помощь. Ваш муж попал в больницу очень быстро, что было удачным для всех. Как только он приехал, мы сделали экстреннуюангиопластику.

Я посмотрела на доктора, как будто он говорил по-китайски. Я хотела, чтобы мои родители были здесь; по крайней мере, они бы поняли его. Он продолжал пытаться объяснить мне, что случилось с моим мужем, в то время когда я была на пляже и на полпути к разрушению всего своего мира.

- Я должен объяснить вам, что такое ангиопластика. Небольшой предмет был помещен в его кровяную артерию, чтобы расширить её. Это помогло предотвратить повторное закупоривание артерии. Хорошей новостью является то, что Льюису не нужно делать шунтирование сердца, или делать операцию на открытом сердце. Есть ли у вас какие-либо вопросы ко мне?

- Сможет ли он проснуться? Будет ли он в порядке?

- Льюис стабилен и просыпался несколько раз, и я очень уверен, что он получит полное восстановление. Вы просто должны дать ему некоторое время, он должен будет принимать лекарства: бета-блокаторы, антикоагулянты и регулярное обследование. Ему просто нужно время, чтобы восстановиться, но я уверен, что он сможет прожить долгую и счастливую жизнь.

Его бы слова, да Богу в уши - это всё, на что я могу надеяться. Я не хотела ничего больше, чем вернуть мою половинку назад. Я поблагодарила молодого врача и направилась к человеку, которого я люблю.

Прошло минут десять, прежде чем я заставила свои конечности взять командование на себя. Я медленно пошла по направлению к любви всей моей жизни. Каждый шаг чувствовался, как ходьба против течения. Я не видела Льюиса с трехдневной заросшей бородой со времен нашего медового месяца на острове Терек и Кайкос, десять лет назад. Тогда это было сексуально, и имелась наша постоянная плотская потребность и любовь друг к другу. Льюис отказывался бриться, пока случайно не появилось раздражение на моей внутренней части бедра, во время одного из его душных сексуальных натисков. Я не жаловалась. Но видеть сейчас щетину на его красивом лице, было насмешливо и болезненно. Это был признак его бессилия.

Я достигла его кровати. Море врачей разошлись для меня. Один из них говорил со мной где-то в комнате. Я не могла расслышать ни одного слова, что он сказал. Я ушла. Я не могла быть частью этого мира без этого человека, без обмена тем же воздухом, что и у меня. Я не помню, как взяла его за руку. Но когда я посмотрела на наши соединенные руки, в тот момент я знала, что он всегда будет всей моей жизнью. Если он решит оставить меня, либо изменит или умрёт, я никогда не перенесу всё это снова.

Мои вялые ноги отказывались держать меня. Я опустилась на колени рядом с ним, все еще держа его безвольную руку. Я всхлипывала из-за себя и из-за своих детей, которые нуждались в этом удивительном человеке, чтобы он проснулся, и мы могли знать, что их отец жив. Я молча молилась моим бабушкам и дедушкам на небесах, чтобы они помогли. На Льюисе было одето обручальное кольцо моего дедушки. Может быть, он мог бы привезти Льюиса обратно ко мне. Я тогда не оставила бы его. Я бы двигала небо и землю, чтобы удержать свою семью вместе.

Врачи должно быть ушли. Я открыла глаза через некоторое время, чтобы увидеть, что в комнате тихо и пусто. Все, что я могла услышать, был звук моего рваного, беспорядочного дыхания. Я встала, не отпуская руку Льюиса. Я поднесла свою другую руку, чтобы прикоснуться к его красивому лицу. Я целовала его закрытые веки. Я сделала первый полный вдох, с тех пор, как я вернулась домой. Я вдохнула его запах в себя. Это был дом. Льюис всегда будет моим домом.

Я оторвала своё лицо и поднялась рядом с ним, устраиваясь ещё ближе к его телу. Я должна была быть рядом с ним, мне нужно было услышать его сердцебиение. Я все еще держала свою руку на его левой руке. Я была достаточно осторожна, чтобы не перемещать или не касаться трубок. Я заметила, что на нем не было ожерелья, которое я подарила ему на его тридцатилетие. Он не снимал его в течение последних десяти лет. Должно быть, они сняли его с него, когда у него был сердечный приступ. Я поцеловала его обнаженную шею, мои слезы текли и замачивали его больничный халат. Я прошептала ему: «Ты часть моего существования, часть меня. Ты был в каждой строчке, что я когда-либо читала, когда я впервые оказалась здесь». Мое дыхание успокоилось, но мои слезы же не останавливались. Я продолжала цитировать для любви всей моей жизни, свои любимые цитаты книг. «Ты знаешь, что я люблю тебя, ты же знаешь, что я тебя любила долго и сильно».

Я представила нас, танцующих на свадьбах наших детей. Я представляла нас стареющих вместе. Это не может быть концом нашей истории. Я поднесла свою свободную руку ко рту и поцеловала каждый его дюйм. Я положила своё лицо в его руку и сказала одну из его любимых строк из книги: «В последний час моей жизни, ты можешь не выбирать, но должен помнить, что ты часть моего характера».

Я отказывалась спать всю ночь, боясь пропустить его пробуждение. Я спела ему каждую песню о любви, что я могла вспомнить. Последнее, что я помню, прежде чем я проиграла битву со своими усталыми глазами, я спела песню Льюиса, которая всегда играла в моей голове, когда я думала о нас: "The Rose", Бетт Мидлер.

«Кто-то говорит, любовь - это река,

В которой тонет тонкая тростинка.

Кто-то говорит, любовь - это бритва,

Заставляющая твою душу кровоточить.

Кто-то говорит, любовь - это голод,

Бесконечная болящая нужда.

Я говорю, любовь - это цветок,

И ты его единственное семечко».

- Льюис, пожалуйста, проснись ...

«Это сердце, которое боится разбиться,

Которое никогда не научится танцевать.

Это сон, который боится пробуждения,

Который никогда не использует шанс.

Это то, что нельзя забрать,

То, что, кажется, невозможно отдать.

И душа, которая боится смерти,

Которая никогда не научится жить».

- Пожалуйста, милый, вернись ко мне ...

«Когда ночь была слишком одинока,

А дорога слишком длинна.

И ты думаешь, что любовь только

Для удачливых и сильных, -

Просто вспомни, что зимой,

Глубоко под жестоким снегом

Лежит семечко, и под солнечной любовью

весной оно станет розой».

- Пожалуйста, ты обещал, что ты никогда не оставишь меня!