Любовь вопреки

Глава 1

Рябининск

Ноябрь, 1895 год

По пустынной извилистой дороге мчалась тройка породистых белоснежных лошадей. Их копыта едва касались земли, снег летел комьями во все стороны. Извозчик – старенький, сухонький мужичок – подгонял и так мчавшихся во весь опор коней то громкими окриками, то ударом хлыста. Лошади недовольно всхрапывали, но продолжали нестись стрелой, словно их догонял сам дьявол.

Стоял сильный мороз. Изредка попадавшиеся деревья все окуржевели и казались неживыми под своими мертвенно-бледными одеяниями. В воздухе клубился белый туман. На снег, искрившийся под солнцем холодной белизной, невозможно было смотреть без слёз. Мужичок поплотнее запахнул свой тёплый овчинный тулуп и надвинул шапку на самые глаза. Воротник возле его лица побелел от теплого дыхания.

Позади в санях сидел молодой парень, который, казалось, не замечал ни жгучего мороза, и ничего вокруг себя. Его лохматая чёрная шуба была распахнута почти наполовину. Медвежью шкуру, укрывавшую ноги, он отбросил в сторону. Шапка съехала на затылок. Выбившиеся из-под неё тёмные кудри заиндевели, и их беспорядочно трепал ледяной ветер. Но взгляд парня горел, каким-то решительным, диким огнём, на щеках полыхал жаркий румянец, а холёные руки то и дело сжимались в кулаки. Прищурившись, он с упорством всматривался вдаль, не обращая внимания на слепивший глаза снег, словно длинные тёмные ресницы спасали от его сияющего блеска.

– Быстрее, Тихон! – приподнявшись, крикнул он высоким красивым тенором.

– Барин, да мы и так уже по воздуху летим! – недовольно ответил извозчик, обернувшись к молодому хозяину. – Ох, и попадёт же мне от Андрея Ивановича, что послушался вас…

Парень лишь отмахнулся от Тихона рукой, как от надоедливой мухи. Только бы успеть! Ведь сейчас на кон поставлено его счастье! Сегодня, 23 ноября, в этот проклятый день, его Катерина выходит замуж. Как такое могло случиться, Прохор решительно не понимал. Ещё совсем недавно Катька клялась и божилась ему в вечной любви. Ведь у них всё было – не только словесные клятвы, но и жгучие поцелуи, да жаркие ласки. Прохор со вздохом прикрыл глаза. Замёрзшие ресницы больно кольнули кожу.

Катерина Воронова, их соседка, была первая красавица в городе. А, по мнению Прохора, так и во всей России. Да что там, в России, во всей Европе! Вот и сейчас она, словно наяву, стоит перед ним: высокая, стройная, чернобровая, синие глаза насмешливо смеются, чёрные косы спускаются ниже пояса. Или другая картина, ещё более соблазнительная: летом, на лугу, она убегает от него, заходит в речку по пояс. Белоснежная сорочка упала с одного плеча, волосы водопадом спускаются к воде, высокая грудь тяжело вздымается, глаза горят огнём и страстью. Прохор заходит к ней в реку, несмело обхватывает девушку за стройный стан. Она на мгновение приникает к нему, обжигая жарким телом. И тут же отталкивает растерявшегося Прохора, который потеряв равновесие, неуклюже падает в воду. А сама убегает, звонко смеясь и подшучивая над парнем.

– Ведьма! – зло прошипел Прохор и тряхнул головой, отбрасывая от себя сладкое и мучительное наваждение.

И вот теперь его Катька собралась замуж за сыночка этого нахального золотопромышленника Рязанова. И кой чёрт принёс их сюда! Не могли себе другого места подыскать! Степан Рязанов, разжившись золотишком, решил восстанавливать старую родительскую усадьбу. В столице ему почему-то не пожилось. И за одно лето вымахал себе такой терем, что все только диву давались. Вскорости и сыночка к себе привёз – Евгения. Ну и имечко, какое противное! Он, видите ли, университет в столице заканчивал. Вот за него-то и собралась Катька замуж. Что она в нём только нашла?! Ни кожи, ни рожи – маленький, белобрысый. Ни в какое сравнение с Прохором не идёт, который и ростом почти под сажень, и на лицо хоть куда. Что уж греха таить! Хоть никаких университетов Прохор в глаза не видал, зато городскую гимназию окончил с отличием.

Да кто они вообще такие, эти Рязановы?! Мало ли что их предки когда-то тут жили. Чем они, Волгины, хуже их? Андрей Иванович Волгин – первый купец в городе, почти все лавки под себя подмял. Вся торговля через него идёт. И церковь, в которой Катерина с Евгением венчаться собрались, между прочим, дед Прохора строил – Иван Волгин. Знает Прохор чего Катька, дура, захотела! На деньги чужие позарилась! В богатом доме хозяйкой быть мечтает! А самое главное – Евгений обещал ей свадебное путешествие в Европу устроить. Париж ей посмотреть захотелось! Сама же и проговорилась Прохору в их последнее свидание на сеновале, когда попрощаться с ним пришла.

Прохор до последнего не верил, что Катька всерьёз замуж выйдет. Знает он её – пошуткует, да и бросит свою затею! Вплоть до сегодняшнего дня не верил. А сегодня, как увидал, что по главной улице свадебная тройка несётся в цветах да лентах, а в ней Катька, вся в собольих мехах, ещё краше, чем прежде. А рядом с ней этот Евгений – заморыш. У Прохора внутри всё так и оборвалось. Недолго думая, велел Тихону отцовскую тройку запрягать, пока тот спит после вчерашней гулянки мертвецким сном. Мать на шею кинулась.

– Прошенька, не делай глупостей! Убьёт тебя Степан-то! Эк, он медведь какой! На чёрта тебе эта Катька-потаскушка сдалась! Любую девку себе выберешь! Любая за тебя пойдёт!

Прохор руки матери ласково, но настойчиво убрал, тряхнул кудрями.

– Не нужен мне никто, кроме Катьки! Моя она – никому не отдам!

Тихон тоже не посмел ослушаться молодого хозяина. Двадцать третий годик идёт Прохору, а характером уж больно строптивый да вспыльчивый. И не понять в кого! Сам-то отец, Андрей Иванович, спокойный и рассудительный. А Прошка с раннего детства – огонь! Не усидит долго на одном месте. Андрей Иванович покричит малость да отойдёт. Он, Тихон, у них всю свою жизнь прослужил верой-правдой. Не выгонит. А вот не приведи Господь, со старым хозяином что случится, чего от Прохора ожидать? У него ветер в голове. Вылитый чертёнок! Захочет – и без куска хлеба оставит на старости лет. Так что лучше по его сторону держаться, авось потом и не забудет.

– Приехали, барин! – крикнул Тихон, лишь завидев купола церкви за поворотом.

– Сам вижу! – хмуро отозвался Прохор.

Он вдруг осознал, что совершенно не представляет, как ему вести себя дальше. Что говорить, и что делать, если Катька его не послушается? Некогда уже думать! Хватать её в охапку, да в сани! Кони молодые, умчат – не догонят. А там видно будет. Главное, неожиданно всё сделать! Лишь бы не опоздали!

Возле церкви столпился народ. Ах, вон и невеста с женихом из саней вылазят! Быстро же они долетели!

– Останови здесь! – велел Прохор и почти на ходу выпрыгнул из саней.

– Ох, Прохор Андреевич, дорогой, осторожнее там! Может, всё же одумаетесь? Мало ли что случится… – запричитал Тихон.

– Отвяжись, Тихон, всё будет хорошо! – сверкнул на него глазами Прохор. – И будь наготове! Когда я Катьку притащу, гони со всей мочи, иначе несдобровать моей шкуре!

И Прохор Волгин быстро и стремительно зашагал к церкви, в дверях которой уже скрылись последние гости.

Глава 2

– Прохор, куда это ты направляешься?

Едва войдя в церковь, Волгин наткнулся на Федьку Воронова – брата Катерины.

– Пусти, Фёдор! Мне надо поговорить с Катей!

– Опомнись, Прошка! Поздно уже! Она венчается с Рязановым. Это дело решённое. Не устраивай скандала! Совсем с ума сошёл…

– Уйди с дороги, я сказал!

Прохор оттолкнул Федьку в сторону и прошёл в церковь. К церемонии всё было готово. Жених уже ждал невесту у алтаря. Катерина стояла рядом со своим отцом, который должен отвести её под венец и передать жениху. Она была в роскошном белоснежном платье. Чудные локоны изящно уложены в затейливую причёску. Лицо Катерины скрывала кружевная фата.

При появлении Прохора народ зашептался, запереглядывался между собой. Не обращая ни на кого внимания, Прохор подошёл к Катерине.

– Что ты делаешь? – прошептал он. – Катя, ты ведь меня любишь и всегда любила. Идём отсюда.

Недолго думая, Прохор ухватил девушку за руку и потянул за собой. Но Катерина рванулась от него, вскрикнула от боли, безуспешно пытаясь освободиться от крепкой хватки Волгина. Отец девушки растерянно переводил взгляд с Прохора на дочь.

– Пусти меня! – зло вскрикнула Катерина, свободной рукой отбрасывая с лица фату.

Её глаза гневно сверкали, губы были плотно сжаты. Такой чужой Прохор её ещё не видел. Он уже собирался схватить девушку в охапку, как на его плечо тяжело легла рука Степана Рязанова.

– Что ты здесь балаган устраиваешь, а, Прохор?! Пойди с Богом отсюда, по-хорошему тебя прошу, – пробасил он.

Волгин медленно обернулся. Катька, воспользовавшись моментом, выдернула свою руку и отступила от Прохора. Да, Степан Рязанов – это не Катькин отец. Хоть и ниже он ростом Прохора на целую голову, но здоровый, как кабан, шеи не видно, кулачища что жернова. Прохор с ним рядом на птенца похож неоперившегося.

– Никуда я не пойду! Катерина меня любит. И я уйду только с ней!

– А меня ты спросил?! – раздался твердый голос девушки. – Не много ли ты на себя берёшь, Прохор?! Я люблю своего жениха Евгения!

Волгин повернулся и взглянул в глаза Катерине, но она и бровью не повела. Стояла перед ним неприступная и холодная. Кровь вскипела в жилах Прохора. Сердце бешено забилось.

– Врёшь ты всё! – бросил он ей в лицо и, обхватив Катерину за талию, попытался поднять её на руки.

Но девушка, видимо, была готова к этому и, размахнувшись, изо всей силы влепила Прохору пощёчину. Парень почувствовал, как вспыхнуло его лицо не столько от боли, сколько от обиды и неожиданности.

– Значит, по-хорошему ты уходить не собираешься?!

Рязанов развернул Волгина к себе, схватил в охапку, как котёнка, и одной рукой потащил к выходу. Послышался приглушённый смех Катерины. Ну, уж это слишком! Собрав все силы, Прохор извернулся в дверях и вцепился за косяк мёртвой хваткой. И пока Рязанов пытался вытащить его наружу, Прохор наотмашь ударил его кулаком в лицо. Здоровенный Степан Игнатьевич не поморщился даже, а уже обеими руками схватил Волгина, оторвал его от дверей и вышвырнул на улицу. Прохор потряс головой и вскочил, путаясь в длинной шубе. Но мощный удар кулака Рязанова снова сбил его с ног. В глазах у Прохора потемнело. Он только почувствовал, как горячая струя крови заливает ему лицо. А потом на него обрушился град ударов, в основном по лицу и голове. Больше Волгин ничего не помнил.

*** *** ***

У Прохора болело всё тело. Голова словно свинцом налилась. Он с трудом приоткрыл глаза. Но это оказалось невыносимо больно, и он закрыл их обратно. Тут Прохор услышал тихий плач матери. И, собрав все силы, всё же распахнул глаза. Анна Николаевна сидела возле его постели вся в слезах, какая-то вмиг постаревшая и осунувшаяся.

– Прошенька, сынок, ты меня слышишь? – нагнулась она к нему.

– Да, – прошептал Прохор и чуть не закричал от боли.

– Пить хочешь?

Прохор кивнул, не осмеливаясь больше подавать голос. Мать дрожащими руками налила воды из графина и поднесла стакан к губам Прохора, осторожно приподняв его голову на подушках. Прохор с трудом приоткрыл спёкшиеся губы и сделал несколько глотков. Заболел каждый мускул на лице, но вода живительной приятной прохладой прокатилась по телу, и сразу стало как-то легче.

– Поспи, сынок, поспи, – ласково погладила его по голове мать. – А я буду рядом.

Прохор мотнул головой, пытаясь вспомнить, о чём же он хотел спросить. О чём-то важном. Но сильная усталость разлилась по всему телу, и Прохор провалился в забытье.

*** *** ***

Когда Прохор снова открыл глаза, то ему сначала показалось, что на дворе ночь. Но потом он увидел, что все окна плотно занавешены.

Он лежал на постели в своей комнате, укрытый белоснежным одеялом. Матери рядом не оказалось.

– Хватит валяться, – хрипло пробормотал парень и сел на кровати.

Все предметы в комнате закружились в бешеном водовороте. Прохор ухватился рукой за стену, на минуту прикрыл глаза. Затем спустил ноги с кровати и медленно поднялся, держась за изголовье. Голова кружилась, но предметы в комнате уже не плясали.

Постояв немного, Прохор неуверенно зашагал к двери и вышел из комнаты. Он был в кальсонах и белой рубашке, босиком. Его охватил озноб, но Прохор передёрнул плечами и упрямо пошёл дальше.

В гостиной было светло. Да за окном белый день оказывается! Получается, он провалялся целую ночь. Здорово же его Степан Игнатьевич уделал! А главное – всё зря! Катерина, его Катерина теперь принадлежит другому. Прохор поморщился как от зубной боли и опустился на мягкий диван.

При горьком воспоминании о провале в церкви силы вновь покинули его. Он сам во всём виноват! Какого лешего он ждал до самой свадьбы?! Давно надо было забрать Катьку и сбежать с ней отсюда! Нет же, он показывал ей свою гордыню, был уверен, что никуда она от него не денется. На все приготовления к свадьбе внимания не обращал. Неужели он, Прохор Волгин, будет ревновать к какому-то Рязанову – ничтожеству?! Никогда этому не бывать!

Потом вспомнились ему звонкая пощёчина Катерины, её смех вдогонку и её холодный злой взгляд. И за что она так с ним? Подумаешь, замуж не звал. Всё равно позвал бы когда-нибудь. Пока не время ещё было, на ноги ему сначала надобно встать. Эх, если бы Рязановы здесь не появились…

Да что теперь горевать! Завтра же пойдёт и найдёт себе не хуже, а во сто крат лучше Катьки! Будет он ещё переживать из-за какой-то смазливой девки! Но, несмотря на бодрые мысли, где-то в глубине души Прохора торчала острая заноза, которая впивалась всё глубже и причиняла ноющую постоянную боль.

– Батюшки, Прохор Андреевич, вы зачем встали-то?! Матушка ваша узнает, задаст мне жару, что не доглядела за вами! – запричитала Акулина, вошедшая в гостиную и всплеснувшая руками при виде молодого барина.

Акулина уж четверть века прислуживала у Волгиных и была нянькой Прохора. Своих детей не имела и почитала его за родного сына.

– Я в порядке, Акулина. А где матушка? – разговаривать было всё ещё больно, и Прохор тяжело перевёл дыхание.

– Барыня прилегла на минутку. Уж четвёртый день от вас не отходит. Еле уговорила её отдохнуть немного. Вот она и прилегла у себя…

– Что? – Прохор в ужасе уставился на Акулину. – Какой четвёртый день? Разве свадьба не вчера была? Какое число сегодня?

– Так двадцать шестое сегодня, Прошенька. Именины ваши… Ох, зверь этот Рязанов, вон как вас разукрасил, взглянуть страшно, – сквозь слёзы говорила Акулина.

– Ну-ка, принеси мне зеркало! – велел Прохор.

– Да ни к чему, Прошенька…

– Неси, говорю! – повысил голос Прохор и вновь сморщился от острой боли.

Акулина вздохнула и вскоре вернулась с большим зеркалом в серебряной оправе. Прохор взял его и, поднеся к лицу, взглянул на своё отражение.

Да, конечно, страшное зрелище! Лицо – один сплошной синяк, глаза еле видно, нос распух. Прохор осторожно дотронулся до него пальцем. Болит, но вроде не сломан. В таком виде месяц из дому не высунешься.

– Прошенька, сынок, ты зачем поднялся?! – в гостиную вошла Анна Николаевна, поправляя выбившиеся из причёски волосы. – Акулина, ты зачем ему позволила?

– Я сам! Всё в порядке со мной! – упрямился Прохор. – Где отец?

– По делам уехал. Проша, пойдём, ляжешь, мой дорогой.

Прохор не стал сопротивляться, тем более голова снова закружилась. Мать и Акулина помогли ему дойти до постели, и он с облегчением опустился на мягкие подушки.

– Мама, что Катька всё-таки стала женой Рязанова? – не удержался Прохор.

– Господи, еле жив из-за неё, змеи подколодной, остался! И опять про неё начал! Да пойми – не нужен ты ей! Вон она сегодня на тройке со своим мужем катается да хохочет, стерва этакая. А ты лежишь тут в свои именины вместо того, чтобы тоже где-нибудь красоваться. Ещё, слава Богу, жив остался! Доктор сказал, что внутренних повреждений нет. Голова только кружиться долго будет – сотрясение у тебя, Прошенька…

– Доктор приходил? – изумился Прохор. – Ничего не помню. Последнее, что стоит перед глазами – перекошенная от злости морда Рязанова.

Анна Николаевна рассказала, что разъярённый Рязанов избил Прохора до полусмерти, его еле оттащили от парня Фёдор Воронов да другие подоспевшие гости. Фёдор же и помог Тихону довезти Прохора до дому.

– Урядник приезжал. Говорил, что жалобу надобно тебе написать на Рязанова-то. Но Андрей и слушать не захотел. Он сам, говорит, первый на рожон полез, драку затеял. Значит, сам и виноват. И отправил урядника восвояси, – со вздохом закончила мать.

– Ну и правильно, – кивнул Прохор. – Нечего полицию впутывать. А с Рязановым я сам когда-нибудь поквитаюсь, враги мы теперь на всю оставшуюся жизнь…

– Да замолчи ты, ради Бога! – замахала на сына руками Анна Николаевна. – Хочешь, чтобы совсем он тебя убил?! Не знаешь что ли, какие слухи про него ходят?! Убивец он, говорят. Да у него на роже написано, что душегуб он! Никто не ведает, какими путями тёмными богатство то огромное ему досталось!

– Не болтай, мамаша! Глупости это всё! – отмахнулся Прохор. – Лучше принеси поесть чего-нибудь. У меня вроде бы аппетит появился! Да и пахнет чем-то вкусным, пирогами кажется?

– Да, Акулина настряпала в честь твоих именин. Как знала, что ты сегодня очнёшься. Сейчас принесу, родной мой. А про Рязановых ты и думать забудь! Нечего вам больше делить! Воронова – теперь венчанная жена Евгения. Запомни это крепко-накрепко!

Полакомившись пирогами, Прохор попытался уснуть. Но даже от осторожного пережёвывания, лицо ещё сильней разболелось. Голова снова закружилась. А перед глазами стояла Катька в подвенечном платье. И вновь бередила воспалённое воображение Прохора. И он уже не понимал, какая боль сильнее – телесная или всё же душевная…

Глава 3

Приближалось Рождество. Андрей Иванович уехал с товаром на Никольскую ярмарку в Великий Новгород. Присматривать за домом, лавками и управляющими оставил Прохора. Уезжая, строго-настрого наказывал сыну зорко следить за всем в его отсутствие. Домой Волгин-старший обещал вернуться к самому празднику.

Прохор целыми днями пропадал в лавках, сидел за бумагами и счётами, сам вёл учёт товара. Предпраздничная торговля шла бойко. Прохор сам себе удивлялся. Ещё совсем недавно Андрей Иванович заставлял сына помогать ему в делах силком, из-под палки. А Прохор делал всё спустя рукава и думал только о том, как бы поскорее сбежать на очередной кутёж с друзьями.

Сейчас самое весёлое время наступает – а ему и не хочется никуда. Какое-то безразличие ко всему, на душе тоскливо, хоть волком вой. Прохор ни за что на свете не хотел признаться даже самому себе, в чём истинная причина этой его затянувшейся кручины. Но каждый раз, когда видел Катерину в церкви или на улице, сердце замирало, а потом начинало так отчаянно биться, что в ушах шумело. А она проплывёт павой мимо, даже не взглянет на него, не обернётся. Весёлая такая, счастливая, жизнью довольная. После праздника уезжают они с мужем в путешествие по Европе. Будто и не было у него Катьки – всё каким-то далёким, смутным сном кажется. А душа так и рвётся на части. Но никому не хотел Прохор показывать своей слабости. Потому и ушёл с головой в работу. Кажется, так легче.

Прохор сидел в одной из лавок за плотной шторой, отделявшей прилавок от подсобки, которая служила складом, и прислушивался к разговорам покупателей с Антошкой – молодым, но бойким и толковым продавцом. Антон нравился Прохору – парень весёлый, за словом в карман не полезет. А главное – честный, на чужое добро не зарится, что редко сейчас встречается. Дела все были сделаны, но домой идти жутко не хотелось. Пожалуй, останется он здесь до самого закрытия. Прохор устроился на стуле поудобнее, вытянул ноги и налил себе очередную чашку чая. Кажется, самовар уже пустой. Надо крикнуть Антошке, чтобы снова поставил. Но тут опять звякнул колокольчик – очередной покупатель пришёл.

– Милости просим, проходите, красавица, выбирайте, что вашей душеньке угодно! – привычно нараспев заговорил Антошка.

«У него все красавицы, – усмехнулся про себя Прохор. – Даже бабка Кузнечиха, которой уже седьмой десяток пошёл!»

– Можно мне посмотреть, какие у вас есть шали? – послышался нежный девичий голосок.

Прохор, как ни старался, не смог определить, какой девушке принадлежит столь приятный голос. Вроде бы совсем незнакомый.

– Вот, пожалуйста, выбирайте – оренбургские, вологодские, из столицы-матушки! Товар – высший сорт! Не пожалеете! – соловьём заливался Антошка.

Девица молчала, видимо, выбирала. Прохор прикрыл глаза. Встать и взглянуть украдкой, что там за девушка, было что-то лень.

– А как здоровье у вашего хозяина? Всё ли с ним в порядке? – вдруг спросила девушка, да так взволнованно, что аж голосок дрогнул.

Прохор распахнул глаза и весь превратился в слух.

– Да Бог его знает, Андрей-то Иванович ведь на ярмарке сейчас…

– Да я не про старшего Волгина спрашиваю, а про сына его – Прохора, – недовольно перебила Антона девушка. – В городе только и говорят про то, как Рязанов его сильно избил. Я видела его в церкви недавно и мне показалось, что вид у Прохора Андреевича весьма болезненный. Бледный весь и как в воду опущенный…

Тут уж Прохор подскочил как ужаленный. Тихонько подошёл к шторке и, осторожно отведя её рукой чуть в сторону, взглянул на загадочную посетительницу. Ах, так ведь это Софья Григорьева! Дочь купца Бориса Григорьева, он как раз с Андреем Ивановичем на ярмарку уехал. Их дом на самой окраине города стоит. И вокруг него потрясающий сад разбит – летом просто загляденье. Ещё совсем недавно Сонька играла в этом саду в куклы с соседскими девчонками. И когда успела в такую девицу складную превратиться? Да и не заглядывался уж давно Прохор на других девок – одна Катерина для него существовала, всех краше и милее была.

С любопытством разглядывал Прохор Софью. Девушка стояла к нему вполоборота и ярко горевшие свечи хорошо освещали её прелестное юное личико. Тонкие чёрные брови, длинные густые, чуть изогнутые ресницы, чувственные губы, нежные правильные черты лица. Кажется, у неё тёмные глаза. А через плечо небрежно перекинута белокурая коса в руку толщиной. Из-под шали на лоб выбились пушистые вьющиеся прядки волос. Одета Софья была в лисью шубку и коричневые полусапожки. Сколько же ей лет, интересно? Настоящая невеста на выданье. Прохор так залюбовался девушкой, что прослушал ответ Антошки на вопрос Софьи о здоровье его молодого хозяина.

– Ну и, слава Богу, что всё хорошо, – донёсся до него тихий голос девушки.

Прохор, мысленно обругав себя за рассеянность, задвинул шторку. И тут же почувствовал, как у него сбилось дыхание и сильнее забилось сердце. Впервые за последний месяц он ощутил себя живым. Софья продолжала выбирать шали. Прохору вдруг безумно захотелось выйти, поближе разглядеть девушку. Лукавый чертёнок, сидящий внутри, так и толкал его показаться Софье, посмотреть на её реакцию. Интересно, и вправду она о его здоровье печётся или же это праздное обычное любопытство.

«А почему бы и нет?» – решился наконец Прохор.

Пригладил рукой непокорные кудри и, громко окликнув Антона, вышел из-за шторы.

– Антон, мы закрываемся!

– У нас ещё покупатель, барин, – лукаво усмехнулся Антошка.

Он-то без сомнения всё понял.

Софья в смятении испуганно взглянула на вошедшего Прохора. Ресницы её дрогнули, а лицо вспыхнуло. Но она тут же взяла себя в руки и продолжила перебирать шали на прилавке, будто ничего не произошло. Хорошая выдержка.

– Здравствуйте, Софья Борисовна! – широко улыбаясь, Прохор вплотную подошёл к девушке. – И когда вы успели в такую красавицу превратиться? Может, подсказать вам что-то?

– Добрый вечер, Прохор Андреевич, – девушка смело взглянула ему прямо в глаза. – Да вот, хочу шаль себе новую купить. Вроде бы все красивые, но не могу выбрать такую, чтобы и глаз радовала и душу грела. И чтобы у меня у одной такая была!

– А подождите-ка меня минуточку, – прищурился Прохор. – Кажется, я знаю, что вам обязательно понравится!

Парень нырнул обратно в подсобку.

«А глаза-то у неё тёмно-карие, прям как омут!» – с восхищением подумал он.

Прохор снял с шеи ключ и открыл большой сундук, стоявший в углу. В нём он хранил особо ценные вещи, а также подарки, приготовленные на Рождество всем родным. Прохор вынул из сундука тёплую тёмно-вишнёвую шаль с причудливым узором. Она была очень красива. На лице парня промелькнула грусть. Эту шаль он готовил в подарок Катерине. Но теперь она ему без надобности.

Волгин молча подошёл к Софье и, развернув шаль, накинул её девушке на плечи.

– Ну как, Софья Борисовна, угодил? – улыбался он с довольным видом.

– Какая красота! – ахнула девушка. – Беру! Это то, что я искала!

Софья поспешно достала деньги.

– Нет-нет! От вас я потребую иную плату, Софья Борисовна, – хитро улыбнулся Прохор.

– Что? – нахмурилась девушка. – Что вы имеете в виду, Прохор Андреевич?

– Почаще заходите к нам, Софья Борисовна! – сказал Прохор, довольный замешательством девушки. – Это вам на Рождество подарок от Волгиных. Уж не побрезгуйте!

– Ну что ж, спасибо! Заверните, пожалуйста! – свернув шаль, девушка подала её Антону.

Прохор не сводил глаз с Софьи. И как он раньше не замечал такой красавицы?

– Софья Борисовна, сколько вам полных лет? Всё считал, что вы маленькая ещё, – спросил он, продолжая смотреть на неё.

– Полных семнадцать. А будущей весной восемнадцать исполнится, – ответила девушка. – Ещё раз благодарю за подарок, Прохор Андреевич. Мне пора идти, а то наш кучер заждался меня.

– До скорого, Софья Борисовна! – Прохор ещё раз окинул девушку внимательным взглядом с головы до ног. – Не забывайте заглядывать к нам почаще!

– Непременно, – Софья тоже пробежала глазами по лицу парня, взмахнув своими длинными ресницами, и тут же опустив взор. – До свидания, – попрощалась она и, стуча каблучками, вышла из лавки.

– Вот это чаровница! – прищёлкнул языком Антон. – Любого с ума сведёт! И вам она, кажется, приглянулась, Прохор Андреевич? Получше Катюхи-то будет…

– Язык попридержи! – прикрикнул на него внезапно посерьёзневший Прохор. – Можешь закрывать! Да смотри за всем внимательней!

Прохор на ходу накинул шубу и быстро выскочил на улицу.

– Я ж как лучше хочу, – расстроенно бормотал Антон. – Чем по своей Катьке убиваться, давно бы ей замену нашёл! Эх, мне бы такому же красавцу быть, как наш барин, я бы давно всех девок с ума свёл! Ни одна ему не откажет. Вот и Григорьева неспроста к нам сегодня заглянула. Уж я -то сразу понял!

*** *** ***

Не спалось Софье в ту ночь. Вспоминала неожиданную и такую волнительную встречу в лавке. Интересно, слышал ли Прохор, как она спрашивала про его здоровье. Хотя какая разница, Антошка – сорока всё равно разболтает непременно. Ну и пусть! Давно приглянулся девушке Прохор Волгин. Почти каждую ночь ей являлся. А сегодня она впервые так близко от него была, впервые говорила с ним. Раньше всё урывками его видела: то в церкви украдкой посмотрит в его сторону, то на улице случайно встретит. И каждый раз сердечко девушки замирало и взволнованно учащалось дыхание. Слышала она много раз, как кумушки судачили, что Прохор Волгин с Катериной Вороновой любовь крутит. Ох, и горько же становилось на душе у девушки, а на сердце словно камень тяжёлый лежал, свободно дышать мешал. Мучилась Софья как от болезни. И ни одна живая душа не знала об её тайне сердечной. Рада бы Софья избавиться от своей глупой влюблённости, да не в силах.

Как узнала, что Катерина замуж выходит, радости девушки не было предела. А когда услышала, что с Прохором на этой злосчастной свадьбе приключилось, места себе от беспокойства не находила. Готова уж была бежать к Волгиным, справляться, как там здоровье у него, жив ли. Останавливал девушку лишь страх перед отцом. Борис Григорьев воспитал единственную дочь в большой строгости и набожности. И Софья боялась даже представить, что будет, проведай батюшка её помыслы. Спасибо Насте, её бойкой горничной, она пару раз узнавала от прислуги Волгиных, как там их молодой барин. И как бы невзначай пересказывала услышанное своей хозяйке. Софье порой казалось, что Настя о чём-то догадывается. И она старалась изо всех сил не выдать себя, когда в их разговорах упоминалось имя Прохора.

Сегодняшняя встреча в лавке не давала девушке покоя. Как он смотрел на неё! Как улыбался ей! Милый, желанный Прошенька! Лёжа в постели, Софья счастливо зажмурилась, предаваясь воспоминаниям, и прижимая к груди шаль – подарок Волгина. Всю ночь девушке снились озорные серо-зелёные глаза с искорками, с нежностью и любопытством смотревшие на неё из-под тёмных ресниц. И манящая улыбка на красивых губах Прохора, которые, кажется, произнесли её имя.

Глава 4

Вот и наступил такой долгожданный и любимый для всех православных праздник – Рождество Христово. В богатых купеческих домах столы ломились от разнообразных кушаний. Но даже крестьяне старались в этот день худо-бедно насобирать чего-нибудь на стол, да побаловать ребятишек сладким пряником. По округе весь день разносился торжественный колокольный звон, от которого у каждого на душе становилось спокойно и благостно. День выдался тёплый, падал небольшой снежок. Крепкий мороз, который стоял, чуть ли не с самого Покрова наконец-то пошёл на спад.

В доме Волгиных царила радостная кутерьма. Намедни вернулся с ярмарки Андрей Иванович, навёз подарков, гостинцев, новостей. Приехали гости – младшая сестра Анны Николаевны – Елизавета со своим мужем и их двое сыновей-подростков.

Сидя за богатым столом, который ломился от деликатесов, давно не видевшиеся родственники никак не могли наговориться друг с другом. Андрей Иванович велел Тихону запрягать сани. Семейство собиралось в церковь на рождественскую литургию. Настроение у всех было радостное и светлое. Один Прохор мрачно сидел в углу, не вступая в общую оживлённую беседу, и то и дело возмущённо шикая на чересчур расшумевшихся двоюродных братьев. Он так не хотел ехать в церковь. Ведь там будут Катерина с мужем, Степан Рязанов. Прохор пробовал было заикнуться, что он не поедет, пожалуй, с ними. Но Анна Николаевна заявила, что ни за что не позволит пропустить ему службу. Делать нечего. Пришлось принарядиться, чтобы в грязь лицом не ударить. Прохор надел новую синюю шёлковую рубаху, на тонкой талии повязал широкий серебряный кушак. Штаны заправил в щегольские высокие чёрные сапоги, до зеркального блеска начищенные Тихоном.

Всю дорогу до самой церкви Прохор угрюмо молчал. Мучили его воспоминания о свадьбе Катерины, все несбывшиеся мечты и надежды. С тяжёлым сердцем переступил он церковный порог. Перекрестился, зажёг свечку от лампады и поспешил раствориться в толпе. Началась литургия. Прохор отчаянно пытался сосредоточиться, стараясь вникнуть в смысл слов батюшки. Он не смотрел по сторонам, опустив глаза на огонёк горевшей свечи. Но его выдержки хватило ненадолго. Вот уже, подняв голову, он отыскивает взглядом Катерину в толпе. И сердце его отчаянно бьётся, лицо горит, во рту пересохло. А вот и она, совсем недалеко от него, стоит рядом со своим мужем. В новой собольей шубке, белоснежная шаль укрывает её прелестную головку и плечи. Словно почувствовав на себе взор Волгина, Катерина повернула голову в его сторону, окинула его насмешливым взглядом, словно холодной водой окатила. И поближе прильнула к своему мужу, одновременно набожно перекрестившись. Прохор не в силах был больше находиться с Катериной в одном помещении. Резко развернувшись, он направился к выходу, с трудом пробираясь сквозь толпу народа. Пришёл в себя только на улице. Безвольно опустил руку с погасшей свечой, сунул её в карман шубы. Зачерпнул пригоршню снега и умыл им пылающее лицо. Не будет он своих ждать, пешком пойдёт. Авось встретится кто, подвезёт. А нет, так и пешком дойдёт.

Увлечённый Катериной, Прохор даже не заметил Софью Григорьеву, не сводившую с него глаз. От внимания девушки не ускользнула сцена, промелькнувшая между Волгиным и Катериной. Глаза Софьи наполнились жгучими слезами, сердце сдавило, будто железным обручем. На лице Волгина она прочитала и страстную любовь к Катерине, и отчаяние, охватившее его, и ревность, и горькое разочарование.

«Господи, да за что же мне мука такая?! Помоги мне забыть его! Грешна я, Господи. Греховны мысли мои. Не должна я думать о нём!» – горячо молилась девушка, глядя на образа перед собой.

А Волгин в это время быстро шагал по дороге к городу, проклиная всё на свете. Думал он, что рана на его сердце затянулась, но слишком мало времени прошло. И сейчас словно острым ножом полоснули его по этой ране.

– Ненавижу её, ненавижу, – зло шептал он. – И себя презираю за свою слабость! Пора это прекращать! Не будет Прохор Волгин плакаться, как баба! Вырву Катьку-ведьму с корнем из сердца, растопчу и забуду!

Вскоре позади себя он услышал звон бубенцов, звуки скрипки и цыганское пение. Прохор обернулся и увидел две тройки, в которых сидели молодые парни, все друзья его – Антон, Митька, Гришка, Егор, да Федька Воронов – брат Катерины. С ними в санях сидели три молодые цыганки и два чернявых цыганёнка со скрипкой да с гитарой.

– Прошка, ты что ли?! Садись скорей к нам! – обрадовался Фёдор. – А мы тебя потеряли. Думаем, куда ты подевался! А без тебя и праздник не праздник!

– Конечно, я с вами! – с восторгом отозвался Прохор, заскакивая в сани, и устраиваясь рядышком со смазливой молоденькой цыганкой. – Куда направляемся?!

– В трактир к Савелию, куда же ещё! – хором ответили парни.

– Эй, Антошка! Гони поскорее! – весело крикнул Прохор Антону, сидящему на облучке. – Прокатим красавиц с ветерком!

Волгин по-хозяйски обхватил цыганку за талию, прижал к себе, сорвал сладкий поцелуй с её горячих губ. Та в ответ только смеялась, сверкая белоснежными зубами, да прятала зардевшееся лицо на груди у Прохора.

Вскоре весёлая компания подкатила к трактиру «Три берёзки». Прохор лихо выскочил из саней, вытащил, крепко сжимая в объятиях, цыганочку, которую, как он успел узнать, звали Радой. Трактирщик Савелий Фомич уже встречал дорогих гостей, которые были ему очень выгодны, так как в рождественскую ночь посетителей у него совсем не было. Да и давно Савелий знает этих шалопаев – на денежки они не скупятся. Посему можно и в ножки им поклониться и почести всяческие оказать. Богатой добычей запахло. А нюх его никогда не подводил.

И действительно не скупились Волгин с дружками в эту ночь: медовуха лилась рекой, стол ломился от дорогих закусок, чаевые Савелию перепадали отменные. Несмотря на наружную весёлость, внутри у Прохора всё было отравлено, словно змеиным ядом – ни выпивка не пьянила его, ни ласки красавицы Рады не горячили кровь. Не знал он, куда себя деть – всё не мило. Одна проклятая Катька на уме. А тут ещё цыганёнок затянул чересчур жалостливую песню…

– Всё, хватит! На похоронах мы, что ли?! – звонко крикнул Волгин. – Гулять, так гулять! Давай, цыганочку с выходом!

Паренёк послушно заиграл плясовую. Цыганки, подобрав юбки, начали дружно выбивать чечётку. Звенели мониста, серьги и браслеты, развевались чёрные волнистые волосы. От цветного хоровода зарябило в глазах. Под ноги цыганкам то и дело сыпались золотые монеты, которые девки ловко, словно играючи, подхватывали и прятали в складках юбок.

Прохор тряхнул кудрями, вскочил, одёрнул рубаху и пошёл в центр круга. Плясать Волгин любил. Любил и себя показать. Вот и сейчас лихо отплясывал Прохор, стуча каблуками. Невозможно было не залюбоваться, глядя на него. Высокий, стройный, на щеках жаркий румянец, глаза сверкают, словно звёзды. Засмеётся – ровные зубы как жемчуг. Плясал Волгин до изнеможения, пока сил хватило. Затем устало уселся за стол, тяжело дыша, опрокинул стакан вина. Рада устроилась у парня на коленях, обняла его за шею. Ласково убрав ему, волосы со лба, принялась играть его кудрями, накручивая их себе на пальцы. Достала из кармана вышитый платочек и отёрла им вспотевшее лицо Прохора. Прильнула к нему поплотнее.

– Милый, желанный мой, пойдём скорей наверх. Я обо всём позаботилась – хозяин нам комнату приготовил. Обещаю, не забудешь никогда мои ласки, – шептала цыганка на ухо Прохору.

Взглянул он в её чёрные как ночь глаза. Казалось бы – это самый верный способ забыть подлую Катерину. Клин клином вышибают. Но резко оттолкнул Волгин от себя красавицу Раду, вскочил с места.

– Надоело! Хватит! – воскликнул он. – Пошли, парни, погуляем по улицам, как в старые добрые времена!

Друзья охотно подхватили его идею. И вскоре, оставив лошадей под присмотром Савелия, весёлой гурьбой вывалились на улицу. Каждый год в рождественскую ночь любили они побуянить на славу – то забор городовому поломают, то лавку ростовщика разгромят, то под окнами девок напугают, любивших погадать на суженого. Вот и сейчас лица друг другу сажей вымазали, шубы да тулупы наизнанку вывернули.

– Ну что, куда идём?

– А давайте к Рязанову – окна бить! А то он, гад этакий, совсем страх потерял! Ходит, пузо выпятил, на всех как на холопов смотрит сверху вниз! Пусть знает, что не рады ему здесь! – зло прокричал Антон.

Все взглянули на Прохора – ждали его решения.

– К Рязанову – так к Рязанову! – махнул он рукой.

– Вы как хотите, я не пойду, – опустил глаза Фёдор Воронов. – Родня он мне теперь как-никак.

– Родня, говоришь? – прищурился Волгин. – А что ж новоиспечённый родственник тебя за праздничный стол не позвал? Да не только тебя, но и сватов своих? Видать, за ровню вас не считает! Вы для него – чёрная кость!

– Ты, Волгин, говори да не заговаривайся! – ощетинился Федька. – Ещё хочешь получить от Степана-то? Уж во второй раз он тебе не спустит!

– Ах, ты, сволочь! – Прохор схватил Фёдора за грудки, но парни быстро растащили их в разные стороны.

– Вы чего это удумали? С детства ведь все дружим! Ну не хочет Федька идти – пусть не идёт. Ведь и вправду сестра его там!

Оставив Воронова в покое, пьяная компания двинулась дальше.

Савелий, наблюдавший за ними из окна, только головой покачал:

– Натворят опять дел, антихристы!

Глава 5

Вот и огромный дом Рязанова показался. На первом этаже светились почти все окна. Парни успели вооружиться частоколинами из встретившихся на их пути заборов.

– А может, ну его, к лешему, – пошёл на попятную Митька. – А то сдаст нас Фёдор с потрохами. Давайте – ка ворота дёгтем вымажем, да и дело с концом!

– Коли струсил, так и скажи, – вмиг ощетинился Прохор. – Вон, иди вслед за Вороновым! А подумают всё равно на меня. Ну и пусть! Кто со мной, пошли!

– Ну и я тогда с вами! Вместе – так вместе! – махнул рукой Митька.

– Подсадите-ка меня немного, – велел Прохор. – А я вам калитку открою.

Вот он уже оказался на плечах крепкого Антона и с лёгкостью перемахнул по другую сторону забора. Послышался яростный собачий лай. Прохор открыл калитку, пропуская парней внутрь.

– Не боись, волкодавы рязановские на привязи, – хохотнул он.

Не теряя времени даром, все пятеро разбежались вокруг дома и вскоре раздался оглушительный стекольный звон. Старались от души – крушили вместе с рамами. В доме поднялась суматоха. Забегали слуги, послышались испуганные крики. Но высунуться на улицу никто не рискнул. Прохор запустил внутрь заранее приготовленный булыжник и злорадно ухмыльнулся, когда услышал, как в доме что-то зазвенело. Минут через пять в открытом окне показалось бородатое, перекошенное от злости лицо Рязанова.

– Убью, гады! Перестреляю всех! – зычно орал он, высовывая наружу ружьё-двустволку. Тут же раздались выстрелы, потом ещё и ещё. Но Прохор с дружками были уже далеко.

– Ну что, куда теперь? По домам? – смеясь, спросил Антон. – Здорово мы его! Пусть знает, паскудник, как в чужой монастырь со своим уставом соваться!

– Нет, по домам рано ещё, – сказал Митька. – А пойдёмте-ка к моей Любашке! У неё вечёрки сегодня – девки собираются. Батька-то у неё в отъезде.

– Идём! Конечно, пошли! – отозвались все с радостью.

Где-то далеко позади послышались резкий свист, гомон и громкие крики. Стало быть, полиция, наконец, добралась до дома Рязанова.

– Представляете его рожу, когда он будет рассказывать, как его чуть не убили и не ограбили! – Прохор смешно надул щёки и приосанился, уперев руки в бока.

Парни дружно расхохотались.

– А твоя Любаша будет нам рада? – спросил Антон.

– Конечно, им же там скучно одним! А мы их быстренько развеселим! – подмигнул Митька. – Танцы устроим, да и какие вечёрки без парней!

Сказано – сделано! И вот весёлая ватага уже стучится в ворота Любашки Морозовой.

– Кто здесь? – послышался испуганный девичий голос.

– Любаша, открывай, не бойся! Это я, Митя!

Калитка тут же распахнулась. Розовощёкая, пухленькая и голубоглазая Любаша в ужасе отшатнулась назад и поспешно перекрестилась при виде парней в шубах наизнанку и с вымазанными сажей лицами.

– Батюшки светы! Митька, ты что ли?! Свят-свят!

– Да не пугайся ты так! – рассмеялся Митька, приобнял девушку и чмокнул её в щёчку. – Ну, так мы зайдём?

– Только, чур, вести себя хорошо! – предупредила Любаша. – А мы тут как раз гадание устроили – самое страшное! В бане, при свечах и с зеркалом. Говорят, что в зеркале можно запросто нечистого увидать, и если вовремя не осенить себя крестным знамением, то он за собой утащить может. А я как раз из бани шла после гадания – и вы стучитесь! Как увидала вас, окаянных, в таком обличье, чуть сердце не разорвалось от страха! Разве можно так пугать? Сейчас Софья Григорьева в баню пошла. Заходите скорей в дом, а то не дай Бог увидит вас, до смерти перепугается…

– А нечего всякой ерундой богопротивной заниматься! – подзадорил девушку Митька. – Признавайся, кого в зеркале видела? Меня?

– Иди и помалкивай! – шутливо ударила его по плечу Любаша. – А не то быстро восвояси отправлю!

Вскоре в избе заиграла гармошка. Девки, выбрав себе пару, пустились в пляс. Зазвучал звонкий смех и весёлая песня полилась. Никто кроме Антона не заметил исчезновения Прохора. Да и он толком не понял – то ли Волгин с ними в дом заходил, то ли на улице во дворе остался.

*** *** ***

Прохор, стараясь не хрустеть сапогами по снегу, подошёл к окошку бани. Оно лучилось мягким тёплым светом. Но сквозь узоры, нарисованные морозом на стекле, ничего не было видно. Прохор приблизился к окну и подышал на него. И вот он уже нетерпеливо заглядывает в оттаявший небольшой кружочек. Он сразу же увидел Софью. Она сидела на скамье. Перед ней стояло зеркало в медной оправе и горело несколько толстых длинных свечей, ярко освещавших её лицо. Девушка была очень бледна. Расширившимися глазами она, не мигая, смотрела в зеркало. Её роскошные белокурые волосы были распущенны и сияющим водопадом окутывали девушку. Прохору показалось, что Софья – какая-то сказочная фея или волшебница. А на плечах девушки он узнал свой подарок – тёмно-вишнёвую шаль.

«Моя будет!» – подумал Прохор. Лицо его вспыхнуло. Кровь в жилах побежала быстрее. Незамедлительно захотелось ему сжать Софью в объятиях, прильнуть к её нежным губам, коснуться её чудных волос. Выпитое вино дурманило голову, все чувства были обострены. Волгин подошёл к дверям, дёрнул за ручку. Дверь, к его удивлению, распахнулась. То ли Софья забыла запереться на крючок, то ли решила, что ей некого здесь опасаться. Прохор сдвинул шапку на самые глаза. Софья его точно не признает в таком виде. Помедлив немного в предбаннике, Прохор ввалился в саму баню, зацепившись полой шубы за гвоздь в косяке. Он рванулся и оставил лоскут меха на дверях. Софья испуганно вскрикнула и вскочила с лавки. Одна свеча и зеркало упали на пол. Свеча тут же потухла, а зеркало разлетелось на мелкие осколки.

– Прохор Андреевич, вы с ума сошли? Что вы здесь делаете? – выдохнула она.

Волгин на мгновение потерял дар речи: надо же, узнала! В полумраке, в таком обличье, он ведь ещё и слова не произнёс! Ну что ж, отступать уже поздно.

– На суженого гадаете, Софья Борисовна? Ну, вот он я – пришёл! – нагло улыбнулся Прохор и сделал шаг по направлению к девушке.

– Что вы себе позволяете? – Софья говорила громко, смело глядя ему в глаза, но назад всё же отступила. – Немедленно оставьте меня одну!

Прохор не сводил глаз с её лица. Дух захватывало от её красоты. Глаза девушки казались совсем тёмными. Тонкие брови были сердито нахмурены. Головка гордо вскинута, как у королевы. А тонкие пальчики нервно теребят кончик шали.

– Не надо притворяться, Софья Борисовна, что вы мне не рады! Неспроста же вы у Антона моим здоровьем интересовались. Да и глаза вас выдают! Признайся, Софьюшка, люб я тебе…

– Пошёл вон отсюда! Нахал! – со злостью и обидой выкрикнула Софья.

– Хорошо, я уйду! – улыбнулся Прохор, снимая с себя шапку. – Но прежде, хоть один поцелуй!

Он быстро сделал шаг, отделявший его от девушки, и, крепко сжав её в объятиях, начал покрывать жаркими поцелуями её лоб, щёки, глаза, губы. Софья отчаянно сопротивлялась и старалась увернуться от губ Прохора.

– Я сейчас закричу! – предупредила она. – Лучше отпусти меня!

Прохор наконец-то обхватил её голову обеими руками, запуская пальцы в мягкие шелковистые волосы, и впился в её нежные губы долгим поцелуем.

«Боже мой, кажется, я схожу с ума», – подумалось Прохору. Но звонкая пощёчина вмиг отрезвила его. Волгин резко отстранился от девушки. Совсем некстати вспомнилась пощёчина Катерины в церкви. А Софья, воспользовавшись его замешательством, схватила большой железный ковш с водой и выплеснула прямо в лицо Прохору.

– Охолонись, бесстыжий! – она звонко рассмеялась.

– А если бы там кипяток был? – возмутился Прохор, часто моргая и вытираясь рукавом шубы.

– Да и надо бы тебе выжечь глаза-то твои наглые! – уже серьёзно заговорила Григорьева. – Ты что думаешь, шаль подарил, так и твоей буду?! На, забери! – с этими словами она сбросила с плеч шаль прямо на пол, к ногам Прохора и, гордо вскинув голову, пошла к выходу.

– Софьюшка, постой! Прости, если обидел! – кинулся за ней Прохор. – Красота твоя совсем с ума свела. Не уходи, прошу!

Он схватил девушку за руку, но Софья вырвалась и холодно сказала:

– Хочешь правду знать? Не тебя видела в зеркале! И вовсе ты мне не люб! Думаешь, один такой на свете? – и снова рассмеявшись, выбежала из бани, схватив шубку с крючка.

Волгин тяжело опустился на скамью, грустно подобрал Софьину шаль. Кажется, не сильно-то Григорьева от Катьки отличается! Или все они такие? Подумаешь, поцеловал один раз! У него и в мыслях ничего дурного не было. Может, конечно, переборщил малость. Но ведь нравится Софьюшка ему! Или же он просто Катерине насолить хочет? Волгин горько вздохнул и опустил голову. Похоже, он окончательно запутался в своих мыслях и чувствах.

*** *** ***

Софья влетела в дом в самый разгар веселья.

– Соня, ну что, увидела суженого? Страшно было? – обступили её девки со всех сторон.

– Никого я не видела! Глупости это всё! – с раздражением отмахнулась от них Софья. – Любаша, проводи меня домой, пожалуйста!

– Соня, так ты ведь ночевать хотела остаться. Я матушке твоей обещала за тобой приглядеть. Ночь глухая на дворе, куда идти-то?!

– Хотела да перехотела! Ну и ладно, одна дойду. Ты не говорила, что у тебя парни будут. Батька вернётся, если узнает, убьёт меня!

– Ну, хорошо, пошли, – вздохнула Любаша. – А молодцы нас проводят.

– Только дай мне платок какой-нибудь, Любаша, а то я свою шаль в бане обронила. Потом заберу, возвращаться – плохая примета, – опустила глаза девушка.

– Софья Борисовна, а вы там во дворе случайно Прохора Волгина не видали? А то он ведь с нами пришёл, да отстал где-то, – усмехнулся Антон, глядя на девушку.

– Нет, не видала, – невозмутимо ответила Софья, повязывая Любашкин платок на голову.

Весёлая компания проводила Григорьеву до самого дома. Всю дорогу она была сама не своя. Не слышала вопросов, обращённых к ней, не видела ничего перед собой. Если бы не держала Любашку под руку, непременно упала бы. Ночь выдалась светлая, полная луна ярко освещала окрестности. Стояла тишина, только снег хрустел под ногами да изредка раздавался собачий лай.

Софья так ждала этой ночи. Батька на ярмарке встретил какого-то старинного друга, которого сто лет не видел и укатил к нему в гости в столицу. К матушке на праздник родня приехала. И Софья упросила мать отпустить её к Любаше с ночёвкой. Уж больно ей погадать хотелось, ни разу в жизни не пробовала. Мария Петровна сначала и слушать дочь не стала, а потом вспомнила себя в молодости. И решила, пусть хоть раз сходит, побалуется, пока хозяина нет. А то скоро замуж отдавать, там не до веселья будет – хлопот полон рот.

Софья как на крыльях летела к Любаше. Вмиг позабыла свои слёзы в церкви. Надеялась она в зеркале колдовском милые черты увидеть, тёмные кудри да светлые очи. А тут такое! Софья не знала, что и думать. Как он посмел себя так вести с ней! Неужто она сама повод дала? Позор-то какой! Не ожидала она такого от Прохора. Всегда он ей ласковым да нежным казался. Словно помутилось всё в глазах у Софьи. После случившегося не должна она и думать о нём, а в церкви молиться за грех свой нечаянный. Только до сих пор огнём горят поцелуи Прохора на губах её, а сердечко замирает мучительно и сладко. Совсем пропала Софья. Чувствовала, что ни молитвы, ни твёрдая воля не помогут уж ей. Как там матушка говорила: «Понравится сатана – краше ясного сокола». И точно, не в силах Софья заставить себя не думать о Прохоре Волгине. И сколько она так мучиться будет – неизвестно.

Войдя в свою светлицу, упала девушка на колени перед иконами, прочитала молитву. Но лицо Волгина так и стоит перед глазами. Туманный взгляд его и манит, и пугает. Точно дьявол-искуситель в ангельском обличье. Не раздеваясь, легла Софья на постель. Уснуть ей всё равно не удастся. Скорей бы петухи пропели. Днём всё не так тоскливо на душе, как ночью, когда от дум тревожных нет покоя, когда все страхи и сомнения оживают и кажется, что долгожданный рассвет не наступит никогда.

Глава 6

– А ну-ка быстро вставай! – донёсся до Прохора откуда-то издалека отцовский рассерженный голос. – Вставай, кому говорю! Не притворяйся, что не слышишь!

Прохор с трудом раскрыл глаза и увидел перед собой отца, который тормошил его за плечо.

– Батя, ну чего надо?! Дай поспать, плохо мне! – застонал Прохор и попытался укрыться одеялом с головой.

Дневной свет больно резал глаза, голова раскалывалась на части.

Но Андрей Иванович сдёрнул с сына одеяло и рывком усадил его. Прохор обречённо вздохнул и огляделся по сторонам. Спал он в гостиной, на диване, в одежде и сапогах. В голове всплывали смутные картины вчерашней ночи: церковь и Катерина, цыганки, гулянка в трактире, погром у Рязанова, Софья…

Прохор плохо помнил, как дошёл до дому. Кажется, Антон и Митька шли с ним. По дороге он пил вино прямо из бутылки, а Антон пытался отобрать её у него… Хотелось снова лечь и заснуть, ни о чём больше не думая. Но не тут-то было!

– Признавайся, выбитые окна у Рязанова – твоих рук дело?! – не отставал Андрей Иванович.

– Какие окна? – Прохор, невинно хлопая глазами, посмотрел на отца.

– Где ты всю ночь шлялся?! Когда же ты, наконец, за ум возьмёшься, Прохор? Думал, помощника себе вырастил, а от тебя одна головная боль! Как докажут, что ночной погром у Рязанова – твоих рук дело, позора не оберёшься!

– Ничего они не докажут! – отмахнулся Прохор и завалился на другой бок. – Батя, дай поспать, потом поговорим…

– Андрей, отстань ты от него, – послышался голос Анны Николаевны. – Что, нашего Прохора не знаешь? Всё равно ничего от него не добьёшься – всё по-своему сделает…

– Распустил я его, Аня, ох, распустил! Никакого толку с него не будет. И для кого стараюсь – капитал сколачиваю! Ему ни до чего дела нет!

Андрей Иванович ещё долго сокрушался и что-то говорил. Но Прохор уже не прислушивался. Ему бы поспать ещё хоть самую малость, хоть с полчасика. А там видно будет…

*** *** ***

– Явился! – недовольно пробурчал Андрей Иванович, когда Прохор вышел к вечернему самовару. Но продолжать утренний выговор ему уже не было никакой охоты. – Говори спасибо, что Рязанов не стал жалобу подавать. Ему вон весь день окна вставляли, – только и сказал он.

– А я-то здесь причём? – пожал плечами Прохор. – Мы с парнями совсем в другом месте были.

Он уселся за стол, налил чаю в стакан и, торопливо сделав глоток, тут же обжёгся. Пить из блюдечка, как это было принято у купцов, Прохор терпеть не мог. Поэтому принялся дуть на чай, чтобы он скорей остыл.

– Батя, хоть бы баньку истопить, что ли? – взглянул он на отца. – Так попариться охота!

– Готова уж давно. Иди, парься, может, дурь из головы хоть немного выйдет!

– Прошенька, поешь, может, что-нибудь, я скажу Акулине разогреть, – заботливо предложила мать.

– Нет, я пока не хочу. Сначала – в баню! – допив чай, Прохор торопливо поднялся из-за стола, чтобы избежать дальнейших укоров.

*** *** ***

«Эх, хорошо-то как! – думал Волгин, лёжа на полке в бане, и лениво похлёстывая себя веником. – Надо кваску холодненького выпить».

Выплеснув очередной ковш воды на каменку, Прохор вышел в предбанник. Отёр пот с лица полотенцем и, обернувшись им, уселся на лавку. Налил в кружку холодного кваса и залпом осушил её. Потом прижался к стене и блаженно закрыл глаза. Ни о чём не хотелось думать и Прохор решительно вытеснил из головы все мучившие его мысли. Так бы вечно сидел – благодать!

Внезапно скрипнула дверь, и на Прохора пахнуло ветром и холодом. Он мгновенно вскинул голову и не поверил своим глазам. На пороге стояла Катерина, лукаво улыбаясь и сверкая очами.

– Ну, здравствуй, Прошенька! – пропела она нежным голосом. – Расскажи, как поживаешь? Что нового у тебя?

– Ты дверь закрой, а то холодно, – недовольно пробурчал Волгин. – Не стой на пороге – или заходи или вон выйди!

– Ох, какие мы грубые и сердитые! – рассмеялась девушка.

Но всё же вошла внутрь и закрыла дверь на крючок.

– Чего тебе понадобилось? – нахмурился Прохор. – Али Рязановы уже со двора погнали?

– Ну, вот ещё! – ухмыльнулась Катерина и уселась на лавку рядом с Прохором. – Да Евгений от меня без ума! Верчу им как захочу! Любой мой каприз выполняет!

– А чего тогда здесь забыла?

– А может, соскучилась! – Катерина глянула на Прохора своими синими, как море глазищами и рукой нежно провела по его волосам.

– Отвяжись! – процедил сквозь зубы Волгин и отбросил Катькину руку.

– Ну а ты неужели не вспоминал обо мне? – Катерина поближе придвинулась к парню и провела ладонью по его груди, затем спустилась вниз по животу.

Прохор перехватил её руку и до боли сжал в своей.

– Ох, не играй со мной, Катька! Пожалеешь! – пригрозил он.

Волгин сдерживал себя из последних сил, но когда девушка приблизила своё лицо к его, и их губы почти соприкоснулись, Прохор позабыл про свои обиды, принципы и вообще про всё на свете. Он схватил Катерину в объятия и принялся жадно целовать её. Шаль упала девушке на плечи, чёрные как смоль волосы рассыпались по спине. Она с упоением отвечала на поцелуи Прохора, крепче прижимаясь к нему.

– Раздевайся, пошли скорей в баню! – Прохор принялся расстёгивать шубку девушки.

– Ишь ты, какой прыткий! – захохотала Катерина, и ловко извернувшись, выскользнула из рук Прохора.

– Что тебе ещё надо? – раздражённо спросил он. – Хорошо, я скучал по тебе безумно и сейчас с ума схожу! Иди ко мне, моя ненаглядная!

– Этого мало, Волгин, – вдруг холодно сказала Катерина. – Проси прощения!

– За что? – изумился Прохор.

– А за всё хорошее! За скандал в церкви, за погром в моём доме! Да в конце концов за то, что замуж не позвал! Только на коленях. А там посмотрим, может, и в баньку пойдём. Только если хорошо попросишь! И слушаться меня впредь во всём будешь!

Катерина стояла, высоко подняв голову, смело улыбаясь и сверкая глазами, уверенная в своей красоте и власти.

«Ах ты, ведьма! – подумал Прохор. – Как же я тебя сразу не раскусил!» Словно ушат холодной воды на него вылили, вмиг отрезвел он. Наваждение пеленой с глаз упало.

– Пошла прочь отсюда, стерва этакая! – зло произнёс он. – Не то за косы тебя вытащу! Думаешь, если муж у тебя под каблуком, так и меня холопом своим сделаешь?! С него деньги да красивую жизнь, а с меня – любовь да ласки?! Как же я сразу-то не понял, что любить ты вовсе не способна.

– Зато ты меня любишь и не забудешь никогда! – выкрикнула Катерина. – Недаром же сам меня ведьмой называл, околдовала я тебя, Прошенька! Навеки ты мой! И за слова свои ответишь. В ногах у меня валяться будешь!

– Пошла прочь! – Прохор вскочил на ноги, откинул крючок и распахнул дверь.

– Завтра уезжаем мы с мужем за границу до лета, – уже спокойно произнесла Катя. – За эти полгода изведёшься ты по мне, по глазам твоим вижу. Свет белый тебе не мил будет. А когда вернусь я, совсем другой разговор у нас случится. Запомни мои слова, Прошенька, накрепко запомни! А пока прощай! – и Катерина, накинув шаль, вышла на улицу.

– Скатертью дорога! – крикнул ей вслед Прохор и захлопнул дверь. – Будь ты проклята, Катька, что ты со мной делаешь! – он без сил опустился на скамью. Вся злость мигом испарилась. Внутри появилась какая – то пустота и безнадёжность. И вправду, как он жить без неё будет? Полгода вечностью покажутся…

Прохор ударил кулаком по стене, сбив костяшки до крови.

– Нет, не бывать по-твоему, Катька! Больше и минуты думать о тебе не стану! Хватит с меня! Приезжай через полгода, посмотришь, как я счастлив буду без тебя. С молодой красавицей женой. Да, это самый верный выход – женюсь я, давно пора. И я даже знаю на ком!

*** *** ***

Софья с матерью не торопясь рассматривали платья. Правда Софья всего лишь делала вид, что ей интересно. На самом деле её сердце терзали смутные нехорошие предчувствия. Поэтому в единственный в их городе французский магазинчик она приехала с большой неохотой.

– Соня, посмотри, мне кажется, это платье как нельзя лучше подойдёт тебе, – Мария Петровна указала дочери на нежно-голубое воздушное платье со скромным декольте и широким белым поясом. – Давай-ка примерь, дорогая!

Софья с тяжёлым вздохом взяла платье из рук матери и ушла за ширму переодеваться.

Вчера они получили телеграмму от отца, в которой он сообщал, что на днях приедет домой с дорогим и почётным гостем – Алексеем Николаевичем Золотовым. Просил приготовиться к их приезду: закупить свежие продукты, обустроить для гостя лучшую комнату и самим принарядиться получше, особенно это касается Софьи. Мария Петровна сразу смекнула, для чего Золотов пожалует к ним на самом деле, но дочери пока ничего не сказала. Хотя Софья и сама всё поняла – Золотов приедет посмотреть на неё, и если она ему понравится… Об этом девушка боялась даже думать. Сердце её леденело при мысли, что Золотов может посвататься к ней. В таком случае её мнения никто не спросит. Софья старалась не отчаиваться раньше времени. Возможно, это лишь её глупые домыслы. К тому же, зачем столичному богачу провинциальная, не искушённая в светских вопросах барышня. Даст Бог, всё обойдётся.

Софья взглянула на себя в зеркало. В голубом атласном платье она была чудо как хороша. Нет, нельзя в таком виде показываться предполагаемому жениху. Она быстро переоделась и вышла из-за ширмы.

– Соня, ты чего мне не показалась? Платье не понравилось, что ли? – возмутилась Мария Петровна.

– Не понравилось. Вот это хочу! – Софья взяла в руки скромное тёмно-коричневое платье с высоким воротом.

– Ну, вот ещё, придумала! Берём голубое и никаких разговоров! – настаивала мать.

Внезапно Софья глянула на дверь и увидела Антона, который отчаянно махал ей рукой, приглашая на улицу. Сердце девушки бешено забилось. Неужели там её ждёт Прохор? Она должна выйти к нему, и будь что будет! Мария Петровна стояла спиной к дверям и не видела Антона.

– Хорошо, берём голубое, раз вы настаиваете, матушка, – торопливо согласилась Софья. – Вы расплачивайтесь пока, а я на улицу выйду, что-то душно мне…

Не дожидаясь ответа матери, Софья на ходу накинула шубку и, не застёгиваясь, бегом выскочила на улицу. Антон ждал её у дверей.

– Софья Борисовна, пойдёмте, прошу вас, Прохор Андреевич хочет поговорить с вами! – парень подхватил девушку под руку и увлёк за собой за угол магазина.

Щёки Софьи горели огнём. Очень не хотелось ей наступать на горло собственной гордости и говорить с Волгиным после случившегося в бане в рождественскую ночь. Но разве могла она поступить иначе?

Прохор ждал её возле своих саней и, едва завидев девушку, кинулся ей навстречу. Антон тут же испарился.

– Застегнитесь, Софья Борисовна, не то простудитесь, – бархатным голосом ласково сказал ей Прохор.

Он был хорош, как и всегда. Только вид у него отчего – то чересчур взволнованный, глаза лихорадочно блестят. Девушка с трудом взяла себя в руки, запахнула шубу и холодно произнесла:

– Что вам угодно?

– Софьюшка, я понимаю, что вы сердитесь на меня. И есть за что. Ну, простите меня, ради Бога! Если хотите, на коленях буду вас умолять о прощении…

– Говорите, что хотели, у меня мало времени, – оборвала его Софья, стараясь говорить как можно равнодушнее, но душа у неё пела от счастья.

– Соня, нравишься ты мне, – заглянул ей в глаза Волгин и взял девушку за руку.

Ох, совсем не этого ожидала она! Почему он не сказал, что любит её, что жить без неё не может? «Нравишься» – это так мало! Софья недовольно нахмурилась и попыталась высвободить свою руку, но Прохор держал её крепко.

– Я хочу, чтобы ты стала моей женой, – вдруг сказал он охрипшим голосом. – Ты не будешь против, если я сватов пришлю?

Софья потеряла дар речи. Господи, он это сейчас серьёзно или так шутит над ней? Девушка настороженно вгляделась в лицо Волгина. Никакой насмешки и обычного лукавства она в его глазах не увидела. Парень умоляюще смотрел на неё, ожидая ответа. В горле у Софьи пересохло.

– А как же Катерина? – вырвалось у неё против воли.

– А причём здесь она? – Прохор отвёл глаза. – Катерина замужем, они уехали за границу. И вообще мне до неё дела нет!

Софья всё ещё сомневалась. А вдруг он надумал жениться на ней Катерине назло? Ведь любил он её! Сама видела, как он в церкви на Катьку смотрел. На неё он так не смотрит. Неужели так легко и быстро разлюбил? Но разве может Софья сказать ему «нет»? Она о таком счастье и не мечтала. Самый завидный жених, красавец Прохор Волгин будет только её! Её законный муж! Навсегда! Конечно, следовало бы поломаться, сказать, что она подумает. Но Софья боялась рисковать. Да и приезд Золотова страшил её…

– Софьюшка, не молчи! – прервал её раздумья Волгин. – Ты согласна? Али не мил я тебе?

– Батька вернётся, присылай сватов, – быстро сказала Софья. – Коли не передумаешь.

Девушка, наконец, отняла руку у Прохора.

– Подожди, Софьюшка, – вновь задержал её Волгин. – Вот, возьми, – и он протянул ей шаль, которую она, разозлившись, вернула ему в бане.

Девушка улыбнулась, забрала шаль и спрятала её под шубку. Затем, повинуясь внезапному порыву, вся вспыхнув, прильнула к Прохору и поцеловала его в щёку. После чего развернулась и бегом бросилась прочь. Волгин растерянно прижал ладонь к щеке и счастливо улыбнулся.

Мать уже ждала Софью в санях.

– Ты где это была? – с подозрением взглянула она на дочь.

– Нигде, просто прошлась, свежим воздухом подышала, – с трудом вымолвила Софья.

– Ох, смотри у меня, девка! Узнаю что неладное, сразу отцу скажу!

Софья сдержала радостную улыбку. Вот родители удивятся, когда Волгин со сватами приедут её руки просить! Скорей бы уже отец возвращался! Софья боялась поверить своему счастью и изо всех сил старалась гнать от себя прочь все сомнения и страхи, не желавшие покидать её душу.

Глава 7

Софья растерянно оглядела себя в зеркале. На ней было надето новое платье, роскошные локоны убраны в высокую причёску. Девушка не узнавала себя и казалась себе какой-то чужой. Сердце тревожно сжималось, и глаза были на мокром месте. В столовой её ожидали родители и этот таинственный гость – Алексей Николаевич Золотов, на которого она должна произвести впечатление.

– Барышня, пойдёмте скорей, вас Борис Ильич зовёт! – вбежала в комнату Настя.

– Ты его видела? Какой он? Что говорит? – забросала девушка служанку вопросами.

– Ох, он весь такой важный из себя! Сразу видно – из столицы, не из наших мест. Про дела какие-то толкуют с барином-то…

– Ладно, – махнула рукой Софья. – Чего мне его бояться?

Батюшка с Золотовым приехали всего несколько часов назад. Первым делом гостя в баньку сводили, а сейчас вот за стол время пришло садиться ужинать. Наверняка Прохор ещё не знает о приезде Бориса Ильича. Так что сегодня вряд ли он сватов зашлёт. Но уж завтра-то непременно! Господи, только бы не передумал! Этого Софья страшилась больше всего на свете. Ожидание было таким долгим и мучительным. Минуты казались часами. Время словно остановилось. А тут ещё надо как-то выдержать ужин…

Софья робко вошла в столовую и потупила взор, не осмеливаясь взглянуть на гостя.

– А вот и моя Софьюшка – единственная дочь, моя радость и отрада! – довольным голосом пробасил Борис Ильич.

Софья присела в лёгком реверансе и наконец подняла глаза. Алексей Николаевич Золотов, как она и предполагала, оказался примерно одного возраста с её отцом. Он был высок, широкоплеч, с русыми волосами и густой подстриженной бородой. Его маленькие глазки показались Софье недобрыми и хитрыми. На купце был надет тёмно-синий сюртук, сшитый по последнему фасону. Его большая рука, лежащая на подлокотнике стула, сжимала трость с огромным серебряным набалдашником в виде головы льва. На толстых пальцах блестели золотые печатки. Золотов поднялся, и, не выпуская трость из руки, подошёл к девушке. Софья едва сдержала желание выбежать вон из комнаты. Этот неприятный мужчина пугал её. Он взял её руку и поцеловал, при этом окинув девушку с головы до ног каким-то тяжёлым, чуть ли не хищным взглядом.

– Очень рад нашему знакомству, Софья Борисовна. Алексей Николаевич Золотов – купец первой гильдии, меценат и золотопромышленник, – к вашим услугам, – представился он, неприятно улыбнувшись.

Он проводил девушку за стол. Софья всем телом ощущала на себе его взгляд. По спине у неё пробежал холодок.

– Борис Ильич, ваша дочь должна блистать в петербургском обществе! Я не понимаю, что такой бриллиант делает здесь, в этой глуши, уж простите за прямоту! – усмехнулся Золотов.

– Вполне с вами согласен, – закивал головой Григорьев.

Софье всё меньше нравилась сложившаяся обстановка. Она с отчаянием взглянула на мать. Но и та заискивающе улыбалась гостю и ловила каждое его слово.

– Софья Борисовна, вы бывали в столице? – повернулся к девушке Золотов.

– Да, батюшка показывал мне Петербург, – тихо ответила Софья.

– Но наша Софьюшка ни разу не была на столичном балу. А ведь танцует она превосходно, – сказала Мария Петровна.

– О, я уверен, ваша дочь непременно затмит собой первых петербургских красавиц! – снова взглянул на девушку Золотов.

– Право, я не собираюсь переезжать в столицу, – произнесла Софья.

Но отец так посмотрел на нее, что девушка тут же замолчала. Господи, да они вправду хотят отдать её за этого толстосума! Вернее продать! Худшие её опасения подтвердились. Страх холодными волнами плескался в её сердце. Девушка с трудом смогла взять вилку негнущимися пальцами.

«Прошенька, родной, где же ты?» – думала она только об одном. Ужин тянулся бесконечно долго. Софья старалась больше молчать. На все вопросы Золотова отвечала коротко и часто невпопад. Вся еда осталась у неё на тарелках нетронутой, кусок в горло не лез. Видела Софья, как хмурился отец и недовольно поглядывала на неё мать. А Золотов всё говорил о своей столичной жизни, о том, что его с уважением принимают в высшем свете, несмотря на его не дворянское происхождение. Рассказывал о заграничных поездках и своих особняках в Италии и Польше, о венской опере и парижском Версале, о золотых приисках где-то в Сибири, о грандиозных планах расширения и приумножения своего благосостояния. А сам не сводил восторженного взгляда с Софьи. Видно было, что он очарован девушкой. И Золотов даже не пытался скрывать своего восхищения.

*** *** ***

Софья захлопнула за собой дверь и без сил опустилась прямо на пол посреди комнаты. Девушка была близка к истерике. Слёзы градом хлынули по её лицу. Нет, она лучше умрёт, чем согласится стать женой этого противного спесивого старика! Ни за что на свете она не будет его игрушкой! В том, что Золотов попросит её руки уже не оставалось никаких сомнений. Взгляды, которыми он обменивался с её отцом, были красноречивее любых слов.

– Барышня, не плачьте, не убивайтесь вы так! – успокаивала её Настя. – Да ведь такой жених богатый да важный – это честь большая! В шелках да бриллиантах ходить будете, в столице жить, мир повидаете. У него поди деньжищ-то не меньше, чем у царя-батюшки…

– Да замолчи ты, дура! – Софья поднялась на ноги и вытерла слёзы. – Не нужны мне его миллионы и сам он даром не нужен! Не пойду за него ни за что!

– Вы что, барышня, родительской воли ослушаетесь? Грех ведь это какой…

Не успела Настя договорить, как в комнату вошла Мария Петровна. Служанка оставила мать и дочь наедине.

– Софья, отец недоволен твоим поведением! Что же ты сидела, молчала, как воды в рот набрала? Отчего не показала Алексею Николаевичу, как ты умна и образованна? Недаром же мы тебе гувернантку нанимали…

– Матушка, вы мне одно скажите: неужели вам меня не жаль вовсе? – Софья жалобно взглянула на мать.

Мария Петровна усмехнулась, подошла к дочери, обняла её и тихонько, успокаивающе заговорила:

– Сонечка, неужели ты своего счастья не понимаешь? Как королева жить будешь! Да и человек он неплохой – умный, порядочный. Вот наконец жениться надумал, да всё никто ему не нравился. А ты сразу по душе пришлась. Очарован он красотой твоей, так нам прямо и сказал. И ещё доволен он, что ты девица скромная, чистая, неизбалованная. В столице, он говорит, почитай, таких и не осталось. Как куколку тебя нарядит, золотом осыплет. Как за каменной стеной за ним будешь жить. Радоваться ты должна, а не плакать. Ну ничего, это пройдёт…

– Матушка, я боюсь его, неприятен он мне! Он так смотрел на меня, как на свою вещь. Да он в отцы мне годится! Вы что же продать меня ему хотите?! – слёзы вновь потекли из её глаз.

– Замолчи немедленно! Не дай Бог отец услышит! Ты что такое говоришь! Успокойся и смирись! Борис Ильич с Алексеем Николаевичем ещё в Петербурге сговорились о тебе. Так что всё давно решено! И не смей нас позорить! Вытри слёзы и спать ложись. Утро вечера мудренее. Надо приданое скорей готовить, дел полно, а ты мне тут истерики закатываешь! – с этими словами Мария Петровна вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.

Софья стояла ни жива ни мертва. Ну ничего, завтра Прохор придёт свататься и всё будет хорошо. Только бы он скорее приходил! Софья дрожащими руками зажгла лампадку перед образами и стала горячо молиться. До самого утра не сомкнула она глаз, только с рассветом прилегла на часок, чтобы силы хоть немного вернулись к ней.

*** *** ***

– Ох, не нравится мне вся эта затея со сватовством! – ворчал Андрей Иванович.

Вчера сын огорошил их своим решением немедленно жениться на дочке Бориса Григорьева – Софье. И сегодня они в качестве сватов собирались посетить дом Григорьевых и попросить руки Софьи.

– Да ладно тебе сокрушаться, Андрюша! Мне Софьюшка по душе – скромная, воспитанная, умная. А красавица какая! Именно такой я и хотела бы видеть свою невестку! – уверенно говорила Анна Николаевна.

– Я не спорю, Софья хороша. Но к чему такая спешка? Как на пожар! Толком подготовиться не успели! Не нравится мне это всё! К тому же у Григорьевых гость сейчас из столицы. По городу слухи пошли, что Борис метит свою дочку за него отдать… А вдруг у них уже сговор был?

– Ну вот сегодня всё и узнаем! Чем наш Прохор хуже этого Золотова? Да и пора Проше остепениться. Будет в ответе за жену – и буянить меньше станет. Вот увидишь – и за ум возьмётся! А там детки пойдут, нам, старикам, на радость! Вспомни, как он по Катьке своей убивался, лица на нём не было. А сейчас и улыбка появилась, и глаза весёлые благодаря Софьюшке…

– В том-то и дело, что слишком быстро он Катерину-то забыл, – вновь нахмурился Волгин-старший. – Не наломал бы дров с этой женитьбой. Не приведи Бог, если он решил венчаться Катьке назло. Потом страсти поулягутся и пожалеет он, что цепями скован навеки. Рад бы обратно да поздно уже…

– Типун тебе на язык! – отмахнулась Анна Николаевна.

– Ну, мы едем или нет? – появившийся в дверях Прохор, заставил родителей прервать свой спор.

– Прохор, ходят слухи, что Григорьев уже просватал дочь за столичного богача Золотова, и к свадьбе они готовятся. Как бы нам не опростоволоситься! – осторожно сказал Андрей Иванович.

– Что за вздор! – вскинулся Прохор. – Плевать я хотел на Золотова! Софья моя будет. А не хотите ехать, так я один пойду!

– Бог с тобой, Прошенька! – Анна Николаевна торопливо перекрестилась. – Едем, конечно! Акулина, ты готова?! – кинулась она в соседнюю комнату.

Старая нянька не раз выступала на своём веку в роли свахи и сейчас с радостью готова была вновь взять на себя столь почётную обязанность.

Прохор, несмотря на свою уверенность, заметно нервничал. Пригладив непокорные кудри, он подошёл к большому зеркалу и застегнул сюртук. На нём был надет новый костюм-тройка стального цвета и белоснежная сорочка. Серьёзный сосредоточенный вид и великолепный костюм делали Прохора похожим на английского денди. Серебристо-серый цвет идеально подходил к его серо-зелёным глазам. Волгин гордо вздёрнул подбородок. Какое дело ему до какого-то столичного выскочки! Софья ждёт и любит его – это он точно знал.

– Прохор, скажи мне одно. Ты уверен, что хочешь именно этого? – тихо спросил его отец.

– Да, я хочу, чтобы моей женой стала Софья и только она, – без промедления ответил Прохор и повернулся к отцу. – Никогда и ни в чём ещё в своей жизни я не был так уверен, как в этом!

Глава 8

Софья сидела за вышивкой в гостиной и через каждые пять минут нервно поглядывала на часы. Отец с Золотовым расположились на диване и тихо беседовали о делах. Девушка постоянно ощущала на себе тяжёлый взгляд Алексея Николаевича, ей сразу же становилось неуютно, и уже в который раз она уколола себе палец. Маленькая капелька крови упала на белоснежное полотно вышивки. Софья завороженно смотрела на неё, не отводя взгляд, и когда в комнату вошла Мария Петровна с подносом в руках, она вздрогнула, словно очнувшись от какого – то наваждения.

– Прошу к столу! Будем пить чай с пирожками! Уж не обессудьте, Алексей Николаевич, у нас всё по-простому. Зато от души! – улыбалась Мария Петровна. – Софьюшка, помоги мне!

Девушка подошла к столу и принялась расставлять чайные приборы.

Внезапно с улицы послышалась весёлая музыка и раздались оживлённые голоса. Фарфоровая чашка тут же выскользнула из рук Софьи и только благодаря ловкости Марии Петровны не скатилась со стола. Она строго взглянула на дочь. Музыка заиграла громче и ближе. В гостиную вбежала запыхавшаяся Настя.

– Что там происходит? – недовольно поинтересовался у неё Борис Ильич.

– Барин, там Волгин с родителями! Свататься пришли к Софье Борисовне! – выпалила Настя на одном дыхании.

На секунду в комнате повисла мёртвая тишина. Золотов выжидательно посмотрел на Григорьева. Мария Петровна бросилась к окну. А Софья словно приросла к месту. С трудом переведя дыхание, она осмелилась взглянуть на отца.

– Это ещё что за новости?! – громко сказал Борис Ильич. – Софья, быстро иди в свою комнату!

– Но батюшка!

– Быстро, я сказал! – отец гневно сверкнул на неё глазами.

И Софья, увлекаемая под руку Настей, вышла из комнаты. Только успела за ней закрыться дверь, как в гостиную зашли Андрей Иванович, Анна Николаевна, Акулина, гармонисты и сам Прохор. Он сразу же окинул оценивающим взглядом столичного гостя и презрительно вздёрнул подбородок. Золотов криво усмехнулся в ответ и со скучающим выражением лица уставился в потолок.

– Ну, что ж, дорогие наши, Борис Ильич и Мария Петровна! У вас – товар, у нас – купец! – привычно, нараспев заговорила Акулина.

Но Григорьев оборвал её на полуслове:

– Андрей Иванович, вы никак Софью мою сватать пришли?

– Совершенно верно, уважаемый Борис Ильич! – кивнул Волгин – старший.

– Но позвольте мне сразу сказать вам, чтобы избежать дальнейших недоразумений. Софья – невеста вот этого господина Золотова Алексея Николаевича, – Григорьев указал на купца и тот утвердительно кивнул головой. – Вчера состоялась их помолвка. Так что это дело решённое…

– А Софья Борисовна дала своё согласие? – резко спросил Прохор, выступив вперёд и глядя в глаза Григорьеву.

– Разумеется, – не моргнув, спокойно ответил ему Борис Ильич. – Скоро и свадьба состоится…

– Вы лжёте, – твёрдо произнёс Прохор. – Где Софья? Пусть она сама скажет о своём решении.

Глаза его гневно сверкали, на скулах выступил лихорадочный румянец.

– Что ты себе позволяешь?! – нахмурился Григорьев. – Ты слышал мой ответ! Я два раза не повторяю!

– Чтобы Софья стала женой этого старика?! Да ни за что на свете! – голос Прохора дрожал от гнева. – Вы не имеете права силой принудить её!

– Прохор, замолчи, – одёрнул его отец. – В таком случае мы уходим. Простите за беспокойство.

– Вам лучше увести его, Андрей Иванович, а то я за себя не ручаюсь! – руки Григорьева судорожно сжались в кулаки.

– Софья вам не вещь, чтобы торговать ею! – не отступал Прохор. – Вы обязаны спросить её согласия!

– Ах, ты щенок! – Борис Ильич шагнул к Прохору, но жена поспешно удержала его.

– Уходите, прошу вас, – Мария Петровна умоляюще посмотрела на Волгиных.

Андрей Иванович крепко ухватил сына за локоть:

– Пойдём, Прохор! Нечего нам здесь больше делать. Отец волен распоряжаться судьбой своей дочери, как ему угодно. Испокон веков так велось.

– Пусти! – Прохор вырвал свою руку, и в последний раз бросив испепеляющий взгляд на Золотова, первым вышел из комнаты.

Алексей Николаевич продолжал спокойно пить чай, словно всё происходящее его совершенно не касалось.

– Абсолютно несдержанный и невоспитанный нахал! – насмешливо пожал он плечами.

– Боже упаси от такого зятя! – наигранно захохотал Борис Ильич. – Одни гулянки у него на уме! Ох, и намается с ним Андрей Иванович. Совершенно не управляем. Уж простите за такой конфуз, Алексей Николаевич! Знал бы, на порог бы не пустил…

– Да бросьте вы, – отмахнулся Золотов. – Весьма любопытное было зрелище.

– Уехали, Слава Богу, – отошла от окна Мария Петровна, сокрушённо покачав головой.

Неожиданно в гостиную вбежала перепуганная Настя.

– Пойдёмте скорее! Барышне плохо! – выдохнула она.

*** *** ***

Резкий противный запах нашатыря привёл Софью в чувство. Она порывисто приподнялась на подушках.

– Полежи, Соня, успокойся, – взяла её за руку Мария Петровна. – Всё будет хорошо.

Девушка опустилась обратно на постель и закрыла глаза. Она слышала весь разговор, происходивший в гостиной. До сих пор в ушах у неё звучал звонкий, осуждающий голос Прохора. И ужасающие слова отца: «Вчера состоялась их помолвка». И такой громкий хлопок дверью за спиной Прохора. Словно закрылась эта дверь на пути к её счастью. Потом у неё внезапно закружилась голова, в глазах потемнело, и она провалилась в пугающую темноту. Сейчас Софья поняла, что у неё был обморок. Раньше такого с девушкой не случалось. Мысль, что она станет женой Золотова, болью отдалась в её сердце. Софья вновь резко села, и схватив мать за руки, покрыла их поцелуями:

– Матушка, милая, хоть вы пожалейте, не губите меня! Он противен мне!

– Не говори глупостей, – строго сказала Мария Петровна. – Знаю, знаю, это Волгин тебе дурёхе голову заморочил. Что ты заришься на красоту его! С лица воды не пить! А ты посмотри какой он – ветреный, непостоянный, про гулянки его весь город наслышан. Зачем тебе такой муж? Будешь с ним всю жизнь маяться!

– Я люблю его! Больше жизни люблю! – со слезами воскликнула Софья. – Раз вы, матушка, не хотите мне помочь, я сама откажу Золотову! Надоело мне бояться. Не желаю всю жизнь мучиться с постылым мужем!

Вскочив с кровати, девушка выбежала из комнаты. Мария Петровна ахнула и в ужасе закрыла лицо руками.

*** *** ***

Софья вошла в гостиную, гордо подняв голову, бледная и решительная.

Золотов и отец расположились за столом у окна, они играли в шахматы.

– Софья Борисовна, вам уже лучше? – улыбнулся ей Алексей Николаевич.

– Батюшка, я хочу знать, как вы могли объявить о моей помолвке без моего согласия? – посмотрела она на отца, даже не удостоив Золотова ответом.

– Что?! – лицо Бориса Ильича вспыхнуло от гнева. – Что ты себе позволяешь?! А ну, марш в свою комнату! Живо!

Софья, зная суровый нрав отца, ещё больше побледнела. Но отступать было уже поздно.

– Алексей Николаевич, я не люблю вас и никогда не дам согласия на брак с вами. Слышите, никогда! – почти выкрикнула она.

Отец ударил кулаком по столу, шахматы подпрыгнули на доске, несколько фигур упало на пол. Девушка испуганно вздрогнула и стремглав выбежала из комнаты.

– Я всё улажу, Алексей Николаевич, не беспокойтесь, – пообещал Григорьев. – Не обращайте внимания, прошу вас, обычные девичьи капризы…

– Да всё в порядке! Я отступать не собираюсь! Своей женой я вижу только Софью. Увезу её в столицу и там она быстро забудет как и звали этого молодчика, – недобро усмехнулся Золотов.

*** *** ***

Софья тихонько плакала на кухне, забившись в уголок. Но и там её нашёл Борис Ильич. Он грубо схватил дочь за косу, заставив подняться и посмотреть ему в лицо.

– Ты что меня позоришь, девка неблагодарная! Я тебе такую партию блестящую подобрал, а ты нос воротишь!

– Да не обо мне вы, батюшка, беспокоитесь, а для себя партию выгодную нашли! – воскликнула Софья и вся похолодела, испугавшись своей смелости.

Борис Ильич влепил дочери пощёчину. Софья вскрикнула и отшатнулась назад. Но отец , выпустив её волосы, схватил девушку за плечи и встряхнул:

– Выбрось эту дурь из головы! И запомни, я бы никогда не отдал тебя за Волгина! Никогда и ни при каких условиях! Тебе нужен серьёзный, умный, надёжный муж! Ты поняла меня?!

Девушка отчаянно замотала головой:

– Лучше убейте меня, батюшка! Я не могу! Не могу…

– А ну-ка, пошли! – Борис Ильич потащил дочь за руку по коридору, втолкнул её в комнату, закрыл дверь и повернул в замке ключ на два оборота.

– Может не стоит с ней так? – тихо произнесла Мария Петровна, умоляюще глядя на мужа.

– Да я с ней ещё ласково обошёлся! – гремел Григорьев. – Совсем страх потеряла! Никакого уважения к отцу! Ничего, посидит пару дней взаперти – как шёлковая станет. Ты к ней вообще не заходи. Вон Настька поесть принесёт и обратно пусть на ключ закрывает. И не дай Бог ослушается, выгоню к чёртовой матери! Так и передай ей!

Глава 9

Прохор опрокинул очередную рюмку водки. Вся их компания вновь собралась в трактире у Савелия. Федька Воронов тоже был здесь. Старые друзья помирились, забыв все обиды.

– Что ж мне не везёт-то так? Во второй раз уже, – криво усмехнулся Волгин.

– Да брось ты печалиться! – махнул рукой Митька. – У нас в городе ещё полно красавиц! А Софья пускай со своим Золотовым катится в Петербург, раз согласилась его женой стать!

– Ещё неизвестно дала она своё согласие или нет, – сказал Волгин. – Я должен увидеть Софью и пусть она мне в глаза скажет, что любит его, а не меня! Только тогда я в это поверю.

– Интересно, как же ты собираешься её увидеть? – спросил Фёдор. –Григорьев небось её теперь из дому не выпустит. Да и со свадьбой тянуть не будут.

–Я что-нибудь обязательно придумаю! – твёрдо произнёс Прохор. – Завтра же придумаю.

Он подпёр голову рукой и затянул модный нынче романс:

Не для меня придёт весна,

Не для меня песнь разольётся,

И сердце девичье забьётся

С восторгом чувств – не для меня…

Голос у Прохора был очень красивый. Сильный, чистый, глубокий и нежный. Петь он любил. Особенно Волгину удавались романсы, при исполнении которых у слушателей нередко на глаза наворачивались слёзы.

Выходя из трактира уже в сумерках, Фёдор сунул Прохору смятое письмо.

–Это что? – спросил Волгин.

–Катька оставила. Просила тебе передать.

–Вот только её мне сейчас и не хватало! – недовольно пробурчал Прохор и, недолго думая, разорвал письмо на мелкие кусочки и театральным жестом подбросил их в воздух.

Фёдор, Митька и Антон переглянулись между собой, но ничего не сказали.

*** *** ***

С утра Настя как обычно закупала продукты в лавке. Вдруг кто-то положил ей руку на плечо. Девушка обернулась и увидела перед собой улыбающегося Волгина.

–Настюша, удели мне пару минут. Поговорить надо! – ласково смотрел он на неё.

–А корзину поможете донести, барин? – лукаво прищурилась Настя.

Волгин молча забрал из её рук корзину с продуктами. Едва они вышли на улицу, Прохор нетерпеливо спросил:

–Как там Софья Борисовна?

–К свадьбе готовится, – усмехнулась Настя. – Такими женихами, как Золотов, не разбрасываются!

Не ускользнуло от внимательной Насти, как вспыхнуло лицо Прохора, как блеснули гневом глаза его. Но вот он уже вновь спокоен, словно и не было этой мгновенной вспышки.

–Ты девица красивая, Настя. Вот, держи! – произнёс он и протянул девушке на ладони золотые серёжки с изумрудами.

Настя так и ахнула от неожиданности:

–За что же такой щедрый подарок, барин? Говорите, чего желаете! Если в моих силах, всё исполню…

Девушка взяла серьги из рук Волгина и залюбовалась мерцанием ярко-зелёных камушков.

–Скажи мне правду, Настя, – заглянул ей в глаза Прохор. – Неужто Софья и вправду по доброй воле замуж собралась?

–Да не рада моя бедная Софья Борисовна этой свадьбе проклятой, – торопливо заговорила Настя. – Не мил ей жених-то, убивается, плачет. А Борис Ильич запер её в комнате со вчерашнего дня и никого к ней не пускает. Вот только я ей поесть приношу. Боюсь, как бы руки она на себя не наложила от отчаяния-то…

По мере того, как девушка говорила, менялось выражение лица Прохора. Нахмуренные брови распрямились, на губах заиграла довольная улыбка.

–А про меня она ничего не говорила? – вновь спросил он.

–Я не слыхала, барин! А то бы непременно сказала! Одно точно знаю – насильно её замуж отдают. Ну что тут попишешь, против родительской воли не пойдёшь. Борис Ильич твёрдо решил, что мужем её столичный богач этот будет.

–Жених – ещё не муж! – твёрдо сказал Прохор. – А был один жених – станет другой!

–О чём это вы, барин? – взглянула на него Настя.

–Послушай меня, красавица. Увидеться мне надобно с Софьюшкой. И ты мне в этом поможешь…

–Ох, Прохор Андреевич, да как же?! Хозяин узнает – выгонит меня, не раздумывая!

–Не бойся, не узнает! Говоришь, ты ей еду приносишь? Значит, ключ от её комнаты у тебя?

–Борис Ильич его в дверях снаружи оставляет. И только мне разрешает заходить.

–Вот и хорошо! Сегодня ночью проведёшь меня тихонечко в комнату к Софье, пока все спать будут.

–Да вы в своём уме, барин?! А если кто из слуг увидит? О Господи, да вы никак барышню выкрасть собираетесь? Ох, нет, даже и не просите, мне моя голова дорога, – испуганно зашептала Настя.

–Да не трясись ты, как осиновый листок! Я только поговорить с ней хочу и всё. Никто ничего и не узнает. А тебе я ещё что-нибудь красивое подарю и деньгами не обижу… Решайся, Настенька, только побыстрее!

Задумалась девушка надолго. Но наконец заговорила:

–Ну, хорошо, так и быть. Попробую помочь вам, Прохор Андреевич! Слушайте меня внимательно. Приходите после полуночи, когда уж точно все улягутся. Калитка не будет заперта. О собаках я тоже позабочусь, закрою их в сарай, чтобы лай не так слыхать было. К дверям подойдёте и поскребите тихонечко, а я уж с той стороны караулить буду. Авось всё и обойдётся!

–Эх, Настюша, да ты гораздо хитрее, чем я думал! – восхитился Волгин. – Тебе палец в рот не клади! Отблагодарю тебя по-царски! Может, из слуг подпоить кого надобно?

–Да нет, они спят все как убитые. О них можно не беспокоиться! А вот Софью Борисовну нужно бы предупредить. А то как увидит вас, испугается да ещё крик подымет. Тогда всё пропало!

–Ни в коем случае ничего не говори Софье! Хочу, чтобы моё появление стало для неё полной неожиданностью. Ты поняла меня?

–Да, барин. Ну всё, давайте корзину, а то не дай Бог из нашего дома кто нас вместе увидит, – девушка поспешно забрала корзину из рук Волгина и, не оглядываясь, быстро зашагала прочь.

Настя сама не понимала, почему не сказала Прохору всего, что хотела. Ведь она давно заметила, что Софья неравнодушна к Волгину. Давно знала, что она льёт слёзы в подушку и сохнет по нему. Но отчего-то губы её упрямо не желали говорить ему этого. Уж больно запали в душу Насте красивые глаза Прохора, которые сияли куда ярче изумрудов в подаренных им серёжках.

*** *** ***

Не спалось Софье. Время уж давно перевалило за полночь. В доме стояла тишина. А она всё сидела на кровати, кутаясь в тёмно-вишнёвую шаль, и думала, думала… Господи, как же ей поступить? Где взять сил противостоять отцу? Единственным выходом для себя Софья видела сказать «нет» во время венчания. Ведь не обвенчает же их священник, если невеста не согласна. Отец её потом непременно убьёт. Ну и пусть. От одной мысли, что она может стать женой Золотова, девушке становилось дурно. А может отец разрешит ей уйти в монастырь? Под Царицыным её тётка, матушка Евдокия, игуменья в монастыре. Уж она-то примет племянницу под своё крыло. Софья тяжело вздохнула. Ох, не о такой судьбе она мечтала. Совсем не хотелось ей всю жизнь провести за мрачной монастырской стеной в постах да молитвах. Девушка устало закрыла лицо руками. Сейчас бы заплакать, облегчить душу. Но слёз не было. Софья, не мигая, стала смотреть на огонёк единственной горевшей свечи и пыталась ни о чём не думать. У неё просто нет больше сил…

Осторожный скрежет ключа в замке заставил девушку вздрогнуть. Она поднялась с кровати и едва не закричала, когда в чуть приоткрывшуюся дверь проскользнул Прохор Волгин. Девушка до боли прикусила губу, думая, уж не снится ли ей всё это. Но нет, Прохор был здесь, перед ней, самый что ни на есть настоящий. Он тихонько прикрыл за собой дверь и подошёл к растерявшейся девушке.

–Здравствуй, Софьюшка, – ласково произнёс он своим бархатным голосом. – Вот и свиделись мы с тобой наконец. Что же говорят, ты замуж выходить собралась…

Софью захлестнул целый ураган чувств. Подчиняясь их порыву, и не владея собой, она кинулась на шею Прохору, спрятала лицо у него на груди и тихо разрыдалась.

–Соня, перестань, прошу тебя, – Прохор крепко обнял девушку в ответ и принялся нежно гладить её волосы. – Не плачь, я здесь, с тобой…

–Я не хочу за него замуж, Проша! – в отчаянии заговорила Софья. – Отец силой принуждает меня. А я так боюсь Золотова, он неприятен мне! Я решила в монастырь уйти, или пусть отец меня лучше убьёт…

Её голос судорожно сорвался, и Софья ещё крепче вцепилась в Прохора.

–Какой монастырь? О чём ты говоришь? Соня, я никому тебя не отдам! Никому, слышишь! Посмотри на меня!

Прохор ухватил девушку за подбородок и заглянул ей в глаза:

–Соня, ты веришь мне?

Девушка кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Слёзы катились по её щекам.

–Соня, мы обвенчаемся втайне ото всех. Мне нужен один день, чтобы всё подготовить. Всего один день. Ты ведь согласна стать моей женой? Ты по-прежнему любишь меня? Не молчи, ради Бога, прошу тебя!

Софья расширившимися глазами смотрела на него. Венчаться без родительского благословения? Бежать из дома прямо сейчас? Полностью довериться Прохору? Да, она согласна! Согласна на всё, что угодно, только бы не стать женой Золотова.

–Я люблю тебя, Прошенька, – прошептала она, вся вспыхнув.

Прохор улыбнулся ей и, осторожно поцеловав девушку в губы, прижал к себе. Софья торопливо отстранилась от него.

–Боже мой, мне надо быстрей собираться! Я сейчас! – девушка принялась лихорадочно соображать, что нужно взять с собой из самого необходимого.

Но Прохор нежно удержал Софью в своих объятиях:

–Сонечка, мы не можем бежать прямо сейчас. Мне нужно всё подготовить. Послушай меня, тебе нужно добиться, чтобы тебя выпустили из этой комнаты…

–Но как?

–Соня, скажи завтра отцу, что согласна выйти за Золотова. Будь с ним поласковей, усыпи его бдительность. Начни готовиться к свадьбе. Придумай, что тебе нужно что-то купить – Золотов обязательно отвезёт тебя в лавку. Неважно куда, я уже буду следить за вашим домом. Главное, сумей вырваться отсюда. И не раньше, чем в четверг, то есть послезавтра. Ты поняла меня? А остальное – моя забота.

Девушка испуганно взглянула на него:

–А вдруг у меня не получится? Я не смогу лгать ему. Я боюсь его. Вдруг он всё поймёт? И что ты собираешься делать? Украсть меня средь бела дня, у Золотова из-под носа? Нет, давай уйдём прямо сейчас, прошу тебя…

–Ничего не бойся! У тебя обязательно всё получится, – твёрдо сказал Прохор. – Сделаешь, как я говорю, и всё будет хорошо. Верь мне! Сейчас не время. Ну всё, мне пора…

Прохор вновь прижался к губам девушки с долгим сладким поцелуем, не давая ей опомниться и возразить ему. Софья обвила его шею руками, ласково провела ладошкой по его шёлковым кудрям. Ещё мгновение и дверь за Волгиным закрылась. Ключ повернулся на два оборота. Софья, вся дрожа, обхватила себя руками. Её было очень страшно. Но в то же время у девушки появилась надежда не только на избавление от проклятого замужества, но и на счастье с любимым. Теперь всё зависело только от неё. Ну что ж, Софья постарается сделать так, как сказал Прохор. Ведь у неё нет другого выхода.

Настя благополучно проводила Прохора до ворот. Парень сунул девушке в руку обещанные деньги и драгоценность.

–И это всё? – лукаво улыбнулась Настя.

–Тебе что, этого мало?

–Ну, за такую особую услугу, барин, и плата нужна особая…

Прохор нахмурился, не понимая. А девушка, встав на цыпочки, быстро прижалась к губам Прохора и потянула его за руку.

–Пойдёмте со мной, Прохор Андреевич. Уж больно приглянулись мне ваши очи светлые… Не пожалеете об этой ночке… Долго не забудете… Только не подумайте, что я гулящая какая. Лишь для вас мои ласки да поцелуи будут…

Волгин уже хотел гневно одёрнуть обнаглевшую служанку, но подумал, что нет ничего хуже отвергнутой женщины. Ещё чего доброго испортит весь его план. Он быстро притянул к себе девушку и крепко поцеловал в губы.

–Обязательно, Настюша, только в другой раз. Обещаю…

–Ну что ж, буду ждать! – радостно согласилась Настя.

Волгин торопливо выскользнул в калитку. А Настя ещё долго смотрела ему вслед, счастливо улыбаясь, хотя Прохор давно исчез в ночи и даже хруст снега уже не был слышен под его сапогами.

Глава 10

Андрей Иванович и Анна Николаевна Волгины пили утренний чай в гостиной и тихо беседовали, когда в комнату ворвался Прохор.

– Отец, срочно деньги нужны! Дай, пожалуйста!

– У тебя что, опять закончились? – чуть не поперхнулся чаем Волгин – старший. – Зачем тебе понадобились деньги? На очередную гулянку?

– Нет. Жениться я надумал… Благословите, матушка, батюшка! – и, недолго думая, Прохор бросился на колени.

Чашка с чаем дрогнула в руке Андрея Ивановича, а сам он потерял дар речи. Анна Николаевна ахнула и перекрестилась:

– На ком, Прошенька? – только и смогла вымолвить она.

– На Софье Григорьевой, на ком же ещё, – спокойно ответил Прохор.

Отец вдруг ударил кулаком по столу:

– Ишь, чего опять удумал! Снова хочешь чужую невесту увести? Али забыл, как в прошлый раз бока намяли? Выкинь эту дурь из головы, немедля! Других девок что ли нет! Коль приспичило жениться, я сам тебе невесту найду. Вон Калугины не прочь с нами породниться. Их Дунюшка и умна, и красива. Потом Яковлевы…

– Батя, хватит! – Прохор поднялся с колен. – Я сказал, никто мне кроме Софьи не нужен. А не хочешь помочь – так и без твоей помощи обойдусь!

Парень вышел из комнаты, хлопнув дверью.

– Ох, ну в кого он такой, чёрт побери! – тяжело вздохнул Андрей Иванович. – Вот скажи, Аня, что мне делать? Не маленький ведь уже, в комнате не запрёшь…

– Андрюша, дай ты ему эти деньги, – умоляюще взглянула на мужа Анна Николаевна. – А то всё равно ведь найдёт, у чужих людей попросит. Нехорошо будет!

– Да не в деньгах дело, – покачал головой Волгин – старший. – Боюсь я, беды бы не случилось. Далась же ему Софья эта! Всё равно ведь ничего не получится. Раз уж Золотов глаз на девицу положил, не отдаст он её просто так. Да и сама она вряд ли захочет от такого жениха отказаться. Свадьба уж наверняка назначена…

Продолжая ворчать и ругаться, Андрей Иванович вошёл в комнату сына. Прохор торопливо одевался и даже не взглянул на отца.

– И куда ты собрался?

– Куда надо…

– Прекрати так с отцом разговаривать! – прикрикнул Андрей Иванович. – Говори сейчас же, чего удумал!

– Сказал же, Софья моей женой будет, хотите вы этого или нет! – сверкнул глазами Прохор и подошёл к отцу. – Я уже всё продумал и отступать не намерен! Пропусти, батька! Недосуг мне попусту время терять…

– Доиграешься ты, Прохор! – вздохнул Андрей Иванович, но похлопал сына по плечу и молча подал ему свёрток с деньгами.

Лицо Прохора просияло.

– Спасибо, батька! – широко улыбнулся он и порывисто обнял отца. – Не ругайся, но мне ещё будет нужна наша тройка… Хорошо?

Не успел Андрей Иванович ответить, как парень уже выбежал из комнаты, крикнув на ходу:

– Спешить мне надо! Не волнуйтесь! Всё будет хорошо!

*** *** ***

Софья отпила глоток чаю, но не смогла заставить себя съесть ни кусочек яичницы, ни хотя бы хлеб с маслом. Аппетит у неё пропал ещё пару дней назад, а с приездом Золотова девушка почти совсем не притрагивалась к еде.

– Поешьте, барышня, а то опять в обморок упадёте, – уговаривала её Настя. – Вон вы бледная какая и на лицо осунулись…

Софья отрицательно покачала головой. О ночном визите Прохора ни та, ни другая не обмолвились ни словом, будто ничего и не было. Но каждая думала именно о нём и мечтала о новой встрече с ним. Софья сильно нервничала. Ведь ей предстояло разыграть комедию перед батюшкой и Золотовым. И она должна быть хорошей актрисой, иначе всё пропало.

– Настя, позови Бориса Ильича. Скажи, что мне нужно с ним поговорить, – велела Софья.

Служанка молча кивнула и вышла из комнаты, забрав с собой нетронутый завтрак, и не забыв запереть Софью на ключ. Девушка несколько раз глубоко вздохнула, поправила жабо на шёлковой белоснежной блузке, тщетно пытаясь унять дрожь в руках. Вскоре у дверей послышались тяжёлые шаги Бориса Ильича. Он отпер дверь и вошёл в комнату, исподлобья недовольно поглядывая на дочь.

– Доброе утро, папенька! – Софье показалось, что её голос звучит фальшиво, и отец тут же обо всём догадается.

– О чём ты хотела со мной поговорить? – отец подошёл к девушке и посмотрел ей в глаза.

– Я сегодня всю ночь не спала, всё думала о предложении Алексея Николаевича. И решила дать своё согласие! Батюшка, я стану его женой, как вы того хотите! – выпалила Софья, чувствуя как её щёки заливает предательский румянец.

Борис Ильич внезапно развеселился:

– Всю ночь она думала! Ещё бы ты не согласилась! Такой человек нам честь оказывает, а ты ещё и нос воротишь! Благодари отца, что жизнь твою устроил наилучшим образом, дурёха этакая!

Софья поняла, что отец никак не ожидал столь её скорого согласия, поэтому он даже не пытается сейчас скрыть свою радость. Девушка быстро поцеловала руку отца:

– Простите, батюшка, что заставила вас переживать из-за меня! Просто я испугалась. Ведь придётся уехать от вас с матушкой, не представляю, как я переживу разлуку с вами…

– Ничего, с мужем скучать некогда будет! – довольно улыбался отец. – Мы вас навещать будем! Пойду скажу Алексею, что ты согласна. И ты подходи к нам чуть попозже.

Дверь осталась открытой. Ну что ж, маленький шажок к свободе уже сделан. Софья постаралась улыбнуться. Нужно сохранять спокойствие. Самое сложное ещё впереди.

Вскоре Софья с родителями и Золотов сидели за чаем в гостиной и вовсю обсуждали предстоящую свадьбу. Девушка оживлённо поддерживала разговор и улыбалась своему жениху, который вновь не сводил с неё тяжёлого взгляда. Свадьбу решили сыграть здесь, в конце следующей недели. Алексею Николаевичу нужно было возвращаться к делам и он уже представлял, как приедет домой с молодой красавицей-женой. Слугам были розданы бесчисленные поручения, а кучера отправили за портнихами, чтобы уже сегодня они могли снять мерки для свадебного платья.

– Управятся ли за неделю? – обеспокоенно сказала Мария Петровна. – Кто знал, что всё в такой спешке будет…

– Управятся! Куда они денутся! – усмехнулся Золотов. – За двойную цену день и ночь шить будут!

– Приданое у нас готово, – продолжала Мария Петровна. – Осталось гостей пригласить да с батюшкой договориться. Ну а с застольем пособиться – дело нехитрое! Главное – с платьем успеть!

Софья согласно кивала, что-то говорила, снова улыбалась жениху. Но когда отец взял в руки икону, всё поплыло у неё перед глазами. Она не помнила, как опустилась на колени рядом с Золотовым, не помнила, как попросила благословения и прижалась к иконе губами.

«Это всё не по-настоящему, – лихорадочно думала Софья. – Я уже дала клятву Прохору. Он – мой единственный суженый. Господи, прости меня, я вынуждена так поступить! Прошу, дай мне сил, помоги мне справиться!»

После того, как родители благословили их, девушка с трудом поднялась при помощи Золотова. Ноги у неё подгибались и, если бы не диван, стоявший рядом, она точно упала бы. Только спустя пару минут она поняла, что родители оставили их наедине. Алексей Николаевич присел рядом с ней и взял её за руку своей огромной ручищей.

– Софья, что ты так разволновалась? – спросил он.

– Как же не волноваться, – с трудом вымолвила девушка.

– Порой мне кажется, что ты меня боишься, – Золотов заглянул ей в глаза и поцеловал её руку.

Софья едва удержалась, чтобы не вырвать у него руки и не выбежать прочь из комнаты.

– Ну что вы, Алексей Николаевич, вовсе я вас не боюсь. Не привыкла я к вам просто ещё…

– Что ж, привыкай! – Золотов осторожно провёл пальцами по девичьей щеке, убирая завиток пушистых волос. А его маленькие глазки так и буравили Софью, прожигая её насквозь. – Хочу тебе кое-что показать!

Золотов вытащил из кармана сюртука бархатную коробочку и открыл её перед Софьей. В ней лежали два золотых обручальных кольца.

– Это фамильная реликвия, – гордо произнёс Алексей Николаевич, убирая кольца обратно в карман. – Но я бы хотел сделать тебе ещё подарок. Давай съездим прямо сейчас в ювелирную лавку!

Сердечко Софьи забилось, как птичка в силках.

– Давайте лучше завтра, Алексей Николаевич. А то скоро портнихи приедут, надо будет мерки снимать!

– Ну завтра – так завтра, – великодушно согласился Золотов. – Софья, а куда бы ты хотела поехать в свадебное путешествие? В Милан, Венецию, Париж, Варшаву…

– В Париж, сначала в Париж! – радостно воскликнула девушка, изо всех сил стараясь изобразить искренний восторг и восхищение.

Этот бесконечно длинный день обернулся для Софьи сущей пыткой. Чего только ей стоило вытерпеть снятие мерок для свадебного платья. Портнихи-трещотки, пытаясь услужить, без конца выпытывали у невесты, какой всё-таки фасон она желает и ещё кучу разных мелочей. У девушки жутко разболелась голова, а впереди был праздничный ужин в честь состоявшейся помолвки. Пришли гости, родственники. Всё это было невыносимо, но Софья держала себя в руках – всем мило улыбалась и была любезна и ласкова с женихом. Настя наложила ей побольше румян на щёки, чтобы скрыть болезненную бледность девушки и её усталый вид. Но всему приходит конец. Завершился и этот ужасный день.

Софья совершенно без сил сидела на стуле в своей комнате. Она прикрыла глаза, а Настя расчёсывала её роскошные волосы. В дверь постучали, и не успела Софья ответить, как вошёл Золотов. Девушка испуганно вскочила, наспех набросив шаль поверх ночной сорочки. Настя оставила их одних.

– Алексей Николаевич, я уже собиралась ложиться, – глядя в пол, произнесла Софья.

– Вот я и зашёл на правах законного жениха пожелать своей невесте спокойной ночи.

Купец подошёл к девушке и коснулся её распущенных волос, пропуская шелковистые пряди между пальцами.

– Софья, какая же ты красивая, – охрипшим голосом сказал он и привлёк девушку к себе, обхватив рукой за талию.

– Что вы себе позволяете? – упёрлась ему в грудь ладошками девушка. – Не забывайтесь, Алексей Николаевич, вы мой жених, но пока не муж!

И тут же испугалась своей резкости. Но Золотов лишь рассмеялся и всё же отпустил девушку, продолжая пожирать её глазами.

– Ишь, какова скромница! – прищёлкнул он языком. – Давно таких не видел. Строптива больно. Но ничего, скоро будешь моей женой, ласковой да послушной, – и, не переставая ухмыляться, Золотов исчез за дверью.

Софья опустилась обратно на стул. Её всю трясло от страха.

– Настя! – срывающимся голосом крикнула она.

– Что, барышня? – тут же вбежала служанка.

– Постели себе на полу. Ляжешь сегодня со мной!

– Да полно вам, барышня. Кого вам бояться в собственном доме?!

– Делай, что говорят! – повысила голос Софья.

И успокоилась только тогда, когда Настя притащила перину и подушку и постелила себе на полу рядом с её кроватью.

Глава 11

Софья, кутаясь в шубку, ни жива ни мертва сидела в санях рядом с Золотовым. Как он и обещал вчера, прямо с утра после завтрака они поехали выбирать ей подарок. Приказав кучеру Григорьевых Тимошке отвезти их в лучшую ювелирную лавку в городе, Золотов наклонился к Софье и прошептал ей на ушко:

– Чего желаешь, красавица? Серёжки, браслет али брошь? А может, всё вместе? Ничего для тебя не пожалею, цветик мой алый!

Девушка лишь улыбнулась ему, но вымолвить хоть слово была не в состоянии. Алексей Николаевич обнял невесту за плечи:

– Ты вся дрожишь. Замёрзла что ли? Так прижмись ко мне покрепче, согреешься. Больно уж ты нежная у меня, Софья!

Вот они подкатили к лавке, а Прохора не видать, не слыхать… Софья была близка к истерике. Неужели передумал он, обманул её? Или решил не связываться с Золотовым? Пропала тогда жизнь её…

В лавке Софья нарочито долго перебирала украшения. Наконец, по настоянию Алексея Николаевича она выбрала золотой комплект с самоцветами – красивые узорные серьги с крупными камнями и колье. Продавец аккуратно уложил его в чёрную бархатную шкатулку и с улыбкой вручил её Софье.

Девушка выбежала на крыльцо вперёд Золотова и, поскользнувшись на обледеневших ступеньках, ухватилась за перила обеими руками. Ей удалось удержаться на ногах, но шкатулка выпала из её рук и, скатившись вниз по ступенькам, раскрылась. Украшения оказались на снегу, ярко заблестев на солнце. Девушка в отчаянии огляделась по сторонам. Прохора нигде не было видно. Не в силах больше сдерживаться Софья горько разрыдалась. Подоспевший Алексей Николаевич обнял девушку.

– Ну ты чего? Успокойся! Сейчас всё соберём! Да что с тобой такое? – недовольно нахмурился он, начиная подозревать, что дело тут вовсе не в рассыпавшихся драгоценностях. – Эй, Тимошка, подними всё! Живо! – крикнул он кучеру.

Тимошка быстро выполнил поручение и подал барину шкатулку, отряхнув с неё снег.

– Всё, Софья, поехали! – Алексей Николаевич буквально силой оторвал девушку от перил и повёл к саням.

Слёзы пеленой застилали всё перед взором Софьи, поэтому она даже сразу не узнала, кто сидит в санях, которые на бешеном скаку вылетели изза поворота и остановились перед лавкой, перегородив выезд саням Золотова. Белоснежные кони захрапели, заплясали на одном месте, недовольные остановкой. Софья быстро вытерла слёзы и чуть не кинулась навстречу Прохору, который лихо выпрыгнул из саней. И теперь стоял прямо перед ней и Золотовым, уперев руки в бока, и насмешливо улыбаясь. Он был без шапки, тёмные кудри трепал ветер, лицо парня разрумянилось от холода. И Софья, забыв про всё на свете, невольно залюбовалась Прохором. На месте кучера в санях Волгиных сидел Антон.

– Что ты себе позволяешь?! – прорычал Золотов. – Сейчас же освободи дорогу!

– Не торопитесь так! – нагло улыбнулся Прохор. – Поговорим для начала по душам…

– Ну, давай поговорим! – кивнул Золотов. – А моя невеста пока подождёт меня в санях. Иди, Софья, садись, сейчас поедем!

Девушка, не сводя глаз с Волгина, медленно отошла от своего навязанного жениха. Прохор едва заметно кивнул ей и улыбнулся. Девушка улыбнулась ему в ответ и с бешено колотившимся сердцем подошла к саням Волгиных. Антон тут же соскочил с козел и подал руку Софье. Девушка мигом впорхнула в сани и испуганно оглянулась назад.

– Что всё это значит?! – Золотов побагровел. – Тимошка, а ну-ка, задай жару этим подлецам! Чтобы знали, как на чужих невест зариться!

Здоровенный Тимошка, кулаков которого побаивалась добрая половина города, ухмыльнулся и пошёл по направлению к Прохору. Антон и Прохор переглянулись между собой. Софья вскочила на ноги.

– Тимошка, не смей трогать его! – закричала она. – И батьке передай, что я сама добровольно согласилась уехать с Прохором, потому что я люблю его! А вы, Алексей Николаевич, оставьте нас в покое!

На губах Волгина заиграла довольная улыбка, он чуть отступил назад и ждал приближающегося Тимошку. Золотов смерил Софью испепеляющим взглядом. Антон стремительно выскочил из саней, и со всего разбегу налетев на Тимошку, сбил его с ног. Подоспевший Прохор схватил Тимошку за руки, не давая ему ударить Антона. Долго удерживать противника у них бы не получилось. Обменявшись взглядами, парни враз вскочили на ноги и бегом бросились к саням, где их ждала Софья. Антон взлетел на облучок, схватил вожжи. Прохор уселся рядом с Софьей и, весело смеясь, помахал Золотову рукой.

– Соня, не делай глупостей! Кому ты веришь?! – крикнул Алексей Николаевич вдогонку. – Опомнись! Он обманет тебя!

Тимошка живо вскочил на ноги, протирая глаза от попавшего в них снега, но было уже поздно. Кони рванули с места, и вскоре сани, звеня бубенцами, скрылись из виду.

– Чего ты глазами хлопаешь стоишь, скотина ты этакая! – взревел Золотов на кучера. – Живо в сани! Сначала к Григорьевым гони, я возьму свой пистолет. И за ними! Я их убью, гадов! Никуда они из города не денутся. Найдём! Софью за косу домой притащу! Всё-таки обманула меня, обвела вокруг пальца. Ну ничего! Гони скорее!

Переполошив всех в доме Григорьевых, и схватив свой пистолет, Золотов первым делом приказал ехать в церковь. Борис Ильич поехал с ним.

– Начнём с церкви, – согласился он. – Потом к Волгиным. Весь город перевернём, но найдём этих подлецов!

*** *** ***

Прохор, всё ещё смеясь, обнял Софью, прижал к себе и поцеловал в нежные губы. Девушка стыдливо спрятала лицо на груди у любимого. Господи, как же она счастлива! Неужели всё получилось? Софья отстранилась от Прохора и встревоженно оглянулась назад – нет ли погони? Прохор ласково поправил шаль на девушке.