Любой ценой (СИ)

Глава 8.

– Извините, можно войти? – проговариваю вполне вежливо, но голос все же немного дрожит.

Еще бы, двадцать пять пар глаз внимательно изучают новое лицо.

Ну, пускай. Мне должно быть все равно.

Беру себя в руки и смотрю на них в ответ – уверенно и в чем-то нагло. Даже когда взглядом натыкаюсь на своего озлобленного соседа, не отвожу взгляд, не смущаюсь.

Сама себе проговариваю: ты сумеешь, ты справишься…

Не сдамся. Не дождетесь.

Учитель прочищает горло, прежде чем сказать очевидное:

– Елизавета Мальцева?

– Да. – отвечаю уже куда увереннее.

– Добро пожаловать. Я классный руководитель, Лилия Тойвовна. Можешь садиться на любое свободное место.

Вижу, что многие теперь уже одноклассники сидят по одному и замечаю в их глазах ожидание того, что я сяду рядом. Игнорирую их и сажусь за последнюю парту.

На этом интерес женщины ко мне пропадает – она обращается к журналу и проводит перекличку. Ученики отвечают, но лишь делают вид, будто заинтересованы в ней – на самом же деле я кожей чувствую их пожирающие взгляды.

Все как у всех.

Я все же удивляюсь, когда в конце преподаватель произносит мое имя – оказывается, его уже внесли в журнал.

– Елизавета? – как-то вопросительно произносит она.

– Да? – отвечаю, поднимаясь с места.

– Расскажи нам что-нибудь интересное о себе.

А я молчу, чувствуя, как противное чувство вновь поднимается внутри меня. Что мне рассказать ей? Что я второгодница? Что сплю со включенным светом и вздрагиваю от неожиданных звуков? Что у меня есть жуткие шрамы, история которых хранится глубоко внутри меня?

Что мне сказать ей?..

– Расскажи нам, откуда ты приехала. – приходит на помощь она.

Уверена, мое личное дело уже было ими досконально изучено. К чему эта публичная сцена, явно заимствованная из американских сериалов?

– Из Питера. – тем не менее голос держу ровно.

– Из Санкт-Петербурга. – поправляет она.

Спасибо. Может, вы расскажете что-то еще вместо меня? А я тогда помолчу! Но женщина молчит, и я считаю это знаком – усаживаюсь на место прежде, чем она успевает спросить что-то еще. Это определенно грубо, но… не могу по-другому. Не получается.

Все пялятся на меня даже когда учитель переводит тему. Я не могу не слышать неровный шепотки, в одном из который различаю возмущенное:

– Что она здесь делает?!

Очевидно, все говорят обо мне. Только вот мне уже абсолютно все равно. Я давно привыкла. Помню, первый год жутко боялась каждого шороха, косых взглядов, пустых сплетен… Потом привыкла.

В целом, занятия проходят спокойно: я знакомлюсь с учителями физики, русского языка и литературы. По их предметам у меня преимущественно положительные оценки, потому я особо не беспокоюсь. Забавно, что мои новые одноклассники дали мне аж целый день на «реабилитацию», только в конце учебного дня их терпение иссякло – у моей парты появилась группа девушек.

– Значит, тебя зовут Елизавета? – спрашивает одна. – Странное имя!

Ее подружки начинают хихикать, видимо, тем самым поддерживая словесный выпад.

– Нормальное русское имя. – пожимаю плечами, убирая школьные принадлежности в рюкзак.

– Ты что, расистка? – возмущенно восклицает другая.

Перевожу на нее удивленный взгляд.

– Ты что, ненормальная? – отвечаю в том же тоне, что и она.

Я отчетливо помню слова своего психолога: как покажешь себя, так к тебе и будут относиться. Не знаю, как показала себя я, но девушкам явно стоит сходить провериться, а то больно выводы у них нелогичные.

– Мы тоже русские. – сообщает мне третья, отличающаяся от остальных высоким ростом. – Но мы не кричим об этом на каждом шагу.

– Это ваши проблемы. – закидываю рюкзак на плечо и обхожу их, покидая класс, лишь краем глаза замечаю, как рванулась за мной высокая, но была остановлена подругами.

И если теперь в глазах девушек горела ненависть, то парни смотрели на меня с явным любопытством. В прочем, высокой это не понравилось, так что не успела я пересечь порог, как за спиной раздалось язвительное:

– Смотрите, мальчики, к нам пришла новая игрушка!

Что? Она это серьезно сейчас? Сумасшедшая.

– Я этого не допущу. – спокойно заявила я и наконец покинула класс.

Да уж, первый день определенно не задался.