Мадонна на продажу

Глава седьмая. Покинутый Тамагочи

И снова он всю ночь провертелся с боку на бок как последний идиот. Надо ж было так ошалеть от вида женской груди! Сексуально озабоченным Коули никогда не был, проблемы такого рода привык решать по мере их появления и жил себе припеваючи. Однако сейчас он решительно не понимал, что с ним происходит… Мало того, что малышка не в его вкусе, она еще, сдается, и порядочная стерва. Он поклясться мог, что куда теплее отнесся к ее мальчишке, который нравом явно пошел не в мать…

А вот надо же, не идет у него из головы. И, что совсем уж худо, не просто как шарада, которую во что бы то ни стало надобно решить из чисто профессионального интереса. Он забыть не мог ее лица, стремительная смена выражений которого ставила его в тупик едва ли не каждые пять минут. Стоило ему закрыть глаза, и он видел нежные губы, не тронутые помадой. И мочки ушей, совсем еще детские, и в них едва заметные крошечные дырочки, но сережек она, видимо, давно не носила…

Да он, похоже, спятил! Или настала пора поискать себе очередную подружку, как он вот уже много лет поступал время от времени?

Весь ужас был в том, что свет, словно клином сошелся на этой чокнутой! А она от самого невинного его прикосновения буквально лезла на стену!

Коули никогда не внушал отвращения женщинам, как, впрочем, и не слыл среди друзей казановой. Думая об этой странной девочке, он вполне отдавал себе отчет в том, что все тут очень непросто… Вне всякого сомнения, она была глубоко ранена кем-то и рана эта кровоточит до сих пор. Но ему-то, что до этого, если разобраться? Его дело карать преступников, а жертвами занимаются другие инстанции, вроде приютов для женщин, подвергшихся домашнему насилию. Этих заведений сейчас пруд пруди.

Однако же именно он, Кристофер Коули, лежит сейчас как дурак, уставясь в потолок спальни, и слышит нежный голос Мэри, произносящий совершенно чужие, не принадлежащие ей слова: «Люди – твари неблагодарные, и я не исключение…»

Врешь, девочка! А вот твои янтарные глаза говорят правду. Если внимательно смотреть в них, то шараду можно разгадать. Только ты их все время прячешь… И с какой стороны к тебе ни подступишься, натыкаешься на иголки.

Да на черта сдалась ему эта Мэри Уаттон со своими круглыми очками, разбитыми коленками и душевными ранами? Вот колотые и огнестрельные раны – это по твоей части, сержант полиции Кристофер Коули. И трупы тоже…

Он заскрежетал зубами. Если бы у него был номер телефона, позвонил бы ей – и молчал бы в трубку, как мальчишка, слушая ее голос… Наваждение! Бред полнейший!

Коули несколько раз глубоко вздохнул, чтобы расслабить сведенные судорогой мышцы.

Своим телом он владел превосходно, что было вполне естественным после стольких лет занятий восточными единоборствами, да и чувства умел подчинять разуму. Но стоило ему твердо решить, что он никогда больше не поедет к этой женщине, как тут возникла предательская уверенность: завтра же он будет у нее. Под каким соусом ей это поднести – дело уже десятое…

Мэри проснулась с навязчивой мыслью: все кончено. Сна своего она не помнила, но кожа ее была все еще влажна от испарины, и наволочка хранила следы слез. Неужели она все-таки плакала, пусть даже во сне? Вот уже год Мэри не позволяла себе ни при каких обстоятельствах пускать слезу. Порой ей всерьез казалось, что некий маг наложил на нее заклятие, и стоит ей заплакать, как рассудок ее тотчас помутится…

Вяло удивившись тому, что никто не разбудил ее ранним звонком, Мэри вспомнила, что вчера отключила телефон. На часах было уже почти десять. Первое, что она проделала, встав с постели, – это воткнула вилку телефона в розетку. И тотчас раздался звонок.

– Ты очумела? – зарычал взбешенный Алекс. – Кто позволил тебе звонить Митчеллу?

Слава Богу, он решил, что у тебя просто не все дома, и не принял твоих слов всерьез. Да ты поглядела бы на снимки! Словно я сподобился щелкнуть живых Деву Марию и младенца Иисуса!

– Помолчи минутку, Алекс… – пыталась вставить хоть слово Мэри, но тщетно.

– Успеешь высказаться! Представляешь, как круто смотрелась бы подпись: «Модели Мэри и Джейсон Уаттон»?

– Алекс, я сейчас брошу трубку!

– Если узнаешь, сколько перечислит на твой счет Митчелл, ни за что не бросишь! Такие гонорары бывают лишь у топ-моделей вроде Наоми и Линды!

И Мэри поняла, что говорить с ним сейчас она сможет, лишь видя его глаза. Вероятно, она сглупила, не сделав этого раньше? И хотя ничего поправить было уже нельзя, у Мэри имелись веские основания для разговора с Алексом.

Сказав фотографу, что сейчас приедет, Мэри разбудила Джея, который несказанно обрадовался перспективе прогулять детский садик, велела Лурдес игнорировать телефонные звонки. После чего они с малышом сели в машину и укатили.

Казалось, все нынче ополчилось против нее. Они то и дело попадали в пробки, несколько раз глох мотор, потом на перекрестке какой-то кретин едва не врезался в них… До студии Мэри добралась вместо обычных тридцати минут часа за полтора. Выбравшись из машины, она подхватила Джея на руки. Так будет быстрее, решила она, отчего-то уверенная, что на счету каждая минута…

Двери студии были распахнуты настежь. Мэри застыла на пороге. Ноги не слушались…

Внутри было темно, но, даже ничего не видя, Мэри оцепенела от ужаса.

Этого просто не могло быть… Ведь фотографии еще нигде не опубликованы. Мэри поняла вдруг, что изо всех сил пытается убедить себя в том, во что не верила ни единой секунды.

Джереми давным-давно ее выследил – странные телефонные звонки, так пугавшие ее, тому подтверждение. После ночного нападения в парке ей следовало бы обо всем догадаться. Тотчас всплыли в памяти тогдашние слова сына: «Это сделал папа…» Да и то, что она едва не погибла под колесами, – вовсе не случайность…

– Мама! – с тревогой воскликнул Джей.- Что там? Где дядя Алекс?

Хватит стоять как истукан, одернула себя Мэри. Не исключено, что Алексу нужна помощь, и немедленно. Пересилив себя, она стала спускаться по ступенькам. Нашарив выключатель, зажгла свет и…

Складывалось впечатление, что в студии бушевал смерч или, на худой конец, рванула средних размеров бомба. Пол был усеян осколками стекла и бесформенными кусками металла, некогда бывшими фотокамерой, которую Алекс берег пуще глаза. Повсюду валялись папки с негативами, стойки штативов были согнуты в бараний рог… Сделав шаг, Мэри едва не закричала – белые кроссовки чавкнули в темной луже у самого порога.

– Это вино, малыш. Итальянское. Красное. Я припас его, чтобы отпраздновать наш триумф…

Хмурый Алекс с огромным синяком на скуле вышел из темной комнаты, где он обычно печатал фотографии. Мэри медленно опустилась на ступеньку. Ее не держали ноги. В голове почему-то вертелась нелепая фраза из детского стихотворения, которое они с Джеем когдато читали:

Голос Джереми, тягучий и низкий, отчетливо выговаривал слово за словом. И от этого негромкого призрачного голоса, звучащего у нее в ушах, она глохла…

– А папа уже ушел?

Глаза Джея сделались почти круглыми – мальчик испуганно озирался, крепко обхватив ручонками шею Мэри. Еще немного, и ей нечем будет дышать…

– Что за чушь мелет парень? – уставился на них Алекс. – Разве твой муженек в НьюЙорке? Он был у тебя? Вы повздорили, и он отчего-то решил отыграться на мне?

– Нет… – Голос Мэри звучал сипло. Она прокашлялась, но это не помогло. – Если бы он побывал у нас, мы бы не приехали… Что тут произошло?

– Мы с тобой поговорили, затем я прилег в темной комнате. Короче, заснул сном праведника, а проснулся оттого, что кто-то меня душил… – Алекс осторожно потрогал шею, на которой были видны отчетливые синяки и ссадины. – Силушкой меня Бог не обидел – высвободился я быстро, но потом этот тип…

– Кто? – выдохнула Мэри. – Как он выглядел?

– Почем я знаю? Темно же было, как у негра в заднице! Он двинул мне так, что я мигом вырубился, а когда очнулся, увидел все это… Ладно, полиция разберется, что к чему. – Алекс швырнул на стол пачку фотографий. – На! Полюбуйся, мадонна! И если все дело в этой паршивой карточке, то я…

В студию вихрем ворвалась встрепанная Клэр. Лицо ее было залито слезами и перемазано чем-то черным и красным. Как пить дать супер-устойчивая помада и водостойкая тушь от «Макс-Фактор», машинально отметила про себя Мэри.

– Идиот! Кретин! – Клэр повисла на шее у Алекса. – Чтоб ты сдох, придурок!

– Согласен, детка, – фотограф уткнулся лицом в роскошные рыжие кудри Клэр, – вместе с тобой в один день и час…

– Когда ты позвонил, – всхлипывала Клэр, – я едва не рехнулась. И все потому,- замолотила она кулачками по груди Алекса, – что убить тебя должна была я, вот этими руками! И еще сделаю это, можешь не сомневаться, засранец чертов!

Мэри же было не до голубков. Она ничего не видела, кроме фотографии, лежавшей в пачке первой.

Ничего лишнего. Только два лица – матери и сына. Малыш прильнул щекой к маминой щеке, слегка прикрыв глаза, а мать улыбается ему. Что-то такое было в этой улыбке, чего не смогла бы изобразить ни одна в мире супермодель, но от этого лицо женщины словно светится изнутри…

Даже в ее теперешнем каком-то оглушенном состоянии Мэри смотрела на снимок профессиональным взглядом. И понимала, почему Джошуа Митчелл «запал» именно на этот кадр. Женщина на снимке – Мэри отказывалась узнавать в ней себя – была явно неземным существом, а малыш, немного напоминавший ее сына, казался хрупким цветком в ее объятиях…

Именно это изображение и украсит их с Джеем надгробный камень, отчетливо поняла вдруг Мэри. Решимость бороться до последнего вздоха медленно, но верно покидала ее. У нее не осталось больше сил… Об одном молила она, чтобы смерть не причинила боли сыну.

В том, что ей Джереми не даст умереть легко, сомнений у нее не было…

Когда кто-то взял у нее фотографию, Мэри едва не вскрикнула. Вздрогнув как ужаленная, она обернулась…

Посреди развороченной студии, как ни в чем не бывало, стоял Кристофер Коули собственной персоной и внимательно разглядывал снимок, словно в данный момент на свете не было ничего важнее.

– Так вот ты какая… – странным голосом произнес он, поднимая на нее глаза.

Ответить у Мэри не было сил. А Джей тотчас подбежал к сержанту и обнял его.

– Это ты? А где собачка? Папа нас не убьет, правда?

Огромные глаза ребенка глядели на него с такой надеждой, что у Коули мигом пересохло в горле.

– Папа никого не убьет. Обещаю тебе.

– Только… – Джей вдруг нахмурился и заморгал. – Только и ты его тоже не убивай, хорошо?

– И это я тебе обещаю, ковбой, – без улыбки кивнул Коули.

Обернувшись к безмолвной Мэри, он невесело усмехнулся.

– Замечательный у тебя парень. Хотя чего еще ждать… от младенца Иисуса. Не скрою, уничтожить твоего… этого подонка – сейчас самое горячее мое желание.

– Полагаешь, это так просто? – Мэри трясло. – А откуда ты здесь взялся? – опомнилась она, осознав некоторую неожиданность его появления в студии.

– Участок это не мой. – Коули опустил глаза, как нашкодивший мальчишка. – Однако кое-какие справки я при помощи компьютера нынче утром навел. Это оказалось нелегким делом, но, как видишь… Послушай, – Коули серьезно взглянул на Мэри, – неужели ты надеялась, что тебе удастся замести следы? Ведь если я тебя нашел…

Договаривать он не стал – все было ясно и так.

– Теперь уже все равно. – Мэри взглянула на Алекса, разговаривавшего с двумя серьезными людьми в полицейской форме. – Ничего уже не поделаешь.

– Не узнаю тебя. – Коули взял ее двумя пальцами за подбородок. – Ты же сильная.

Погляди на парня и бери с него пример!

Джей сидел с ногами в кресле и сосредоточенно возился со своим драгоценным Тамагочи. Видимо, разговор с Коули совершенно успокоил малыша. Почувствовав, что на него смотрят, ребенок оторвался от игрушки, черные глаза в обрамлении густых ресниц устремились на взрослых.

– Я не боюсь, мам, – улыбнулся Джей. – Ну, может, совсем чуть-чуть…

– Ладно, поехали отсюда. – Коули подхватил ребенка на руки. – Тут разберутся и без нас. А нам есть о чем побеседовать, правда?

Снайп ждал хозяина на заднем сиденье «хаммера». Завидев пса, Джей с визгом кинулся к нему, а тот лизнул малыша в нос. Устроившись рядом с собакой, Джей стал показывать Снайпу Тамагочи, что-то серьезно объясняя.

Сидя рядом с Коули, Мэри словно впала в транс. Ей казалось, что она спит и видит дурной сон… Мир утратил краски, став черно-белым, воздух сгустился, а время замедлило бег…

Кристофер искоса наблюдал за нею. Лицо Мэри застыло, глаза уставились в одну точку.

Это было плохо. Очень плохо…

– Хочу задать тебе неприличный вопрос, девочка. – Мэри не отреагировала на столь интригующую формулировку. Да слышит ли она его?.. – Почему ты не плачешь?

Мэри медленно повернула к нему бледное лицо. Долго, очень долго глядела на него, прежде чем ответить:

– А что бы это изменило?

– Тут ты, пожалуй, права, – согласился Коули. – Хотя, откровенно говоря, предпочел бы вытирать тебе нос, чем смотреть, как ты у меня на глазах умираешь.

Остаток пути они проделали молча. На самом деле Коули больше всего на свете хотелось обнять Мэри. Но он понимал, проделай он это, она и глазом не моргнет. Понимал он и другое: она никак не отреагировала бы, даже если бы он ее ударил.

Мэри поднималась по лестнице, словно сомнамбула. За каждым углом, за каждой дверью мог притаиться Джереми. Каждая секунда могла стать последней в ее жизни… и в жизни Джея. Никто, даже этот супермен Коули, не в силах ей помочь. Слишком хорошо знала она Джереми…

«Уснули полицейские, а поутру чуть свет глядят – вот ленточка, вот столб, слоненка – нет, как нет…» – звучал его голос в ушах Мэри, и каждое слово вонзалось в ее мозг раскаленной иглой. А ведь я схожу с ума, безразлично подумала она, но это отчего-то совсем ее не испугало…

Лурдес встретила их на пороге. Коули тотчас отвел мексиканку в сторону, вкратце растолковал ей что происходит, и вернулся к Мэри, которая стояла, бессильно уронив руки.

К счастью, ребенок всецело был занят собакой и не мог видеть лица матери.

А вот у Коули при взгляде на нее мороз прошел по коже. Сравнивать сейчас Мэри со статуей не представлялось возможным – в мраморе было куда больше жизни. Глаза ее из янтарно-карих сделались вдруг черными. Коули не сразу понял, что причиной тому расширенные зрачки. Черты лица заострились, словно у тяжело больной. Казалось, потускнели даже волосы. И при этом по-прежнему ни единой слезинки…

Коули понимал, что Мэри в шоке. Что же делать? Отхлестать по щекам? Но никогда в жизни у него не поднялась бы рука на женщину. И тут его осенило. Есть, есть иное, и куда более сильнодействующее средство!

Шагнув к ней, Коули стиснул ее в объятиях и приник поцелуем к нежному рту. Губы Мэри послушно раскрылись, в какой-то миг Кристоферу даже показалось, что она отвечает на его поцелуй. Понимая уже, что тело ее отзывается на любое мужское прикосновение, словно на удар хлыста, он едва не потерял голову.

Вдруг Мэри напряглась и руками уперлась в его грудь с такой силой, что Коули от неожиданности выпустил ее из объятий. Часто дыша, она глядела на него, словно на призрак. Вот губы ее приоткрылись, словно она хотела что-то сказать… и вдруг рухнула как подкошенная. Даже Коули со своей реакцией едва успел ее подхватить.

– Ты все мне рассказала? – уже в который раз спрашивал ее Коули.

Мэри лишь кивала. Она поведала ему обо всем, что произошло с маленькой Мэри Уаттон – живой Мэри. А Мэри мертвая не раскроет своей тайны никому и никогда.

Мертвым свойственно молчать…

Джей давным-давно сладко спал на диване, обняв Снайпа за шею. Пес не двигался, словно боясь разбудить малыша. Коули тихонько расцепил ручки Джея – так осторожно, что тот даже не шевельнулся во сне, – и передал его с рук на руки мексиканке, которая унесла малыша в детскую.

– Он говорил мне не раз, что, обратившись в полицию, я подпишу смертный приговор и себе, и ребенку, – тихо произнесла Мэри. – Может, это и глупо, но я… я ему верю.

– Понимаю тебя. – Коули хмуро уставился перед собой. – Но выход есть. Ты и сама увидела бы его, девочка, если бы не шарахалась от меня, словно от прокаженного.

Мэри отвела глаза, но румянца, тотчас окрасившего скулы, ей спрятать не удалось. А Коули не мог отделаться от мысли, что она умолчала о чем-то очень важном, если не главном во всей этой истории. Впрочем, сейчас не время ее пытать…

– Обращаться в полицию тебе и в самом деле нет никакого резона. А вот попросить помощи у Кристофера Коули, случайного твоего знакомца, ты вполне могла бы. Ведь когда мы с тобой… встретились, ты наотрез отказалась делать официальное заявление полиции в моем лице. Не сомневайся, твоему супругу это прекрасно известно.

– Что толку? – безжизненным голосом спросила Мэри. – Ты же был и остаешься копом…

– Но я и полиция – не одно и то же. И теперь, даже без твоего на то согласия, я буду действовать. Один.

– И что ты намерен предпринять? Всюду водить меня за ручку? – Уголки губ Мэри едва дрогнули.

– Что и как я буду делать, тебя волновать не должно. – Коули крепко сжал ее ладонь.

Мэри вздрогнула, но руки на этот раз не отняла. – Живи спокойно – насколько это вообще возможно в данной ситуации. Джереми Уаттон сам придет куда надо, а там уже буду поджидать его я.

– Ты его не знаешь…

– А ты не знаешь меня, – спокойно возразил Коули. – Главное сейчас, чтобы Джереми из охотника превратился в дичь. Тебе некоторое время придется служить приманкой, но ведь ты же сильная, правда? Ты сможешь?

– А Джей? – жалко улыбнулась Мэри.

Похоже, от шока она оправилась, хотя, придя в себя, явно не помнила о том, как он ее целовал. Глядя на нежные, пухлые губы, Коули поймал себя на том, что отчаянно жалеет о ее временном беспамятстве…

– На твоем месте я просто некоторое время не отпускал бы его от себя, ведь быть одновременно в двух местах даже мне будет непросто. – Коули заглянул Мэри в глаза, не выпуская ее руки. – В остальном живи, как обычно, – езди на съемки, шатайся по магазинам… Идея! Купи-ка себе красивое платье – так хочется поглядеть на тебя в нем…

Последующее повергло бы в шок любого на месте Коули – жалкая улыбка Мэри мигом сменилась звериным оскалом, а ладонь наотмашь ударила его по лицу. Тотчас же опомнившись, она схватилась за голову. Губы ее тряслись, но глаза по-прежнему оставались абсолютно сухими. «Помоги мне!» – словно кричали эти глаза.

И Коули крупно рискнул. Обняв ее и прижав к груди, он стал приговаривать:

– Жила-была одна глупая девочка, которая все на свете хотела сделать сама… Она сама натворила кучу глупостей, сама решила выпутаться, при этом натворила кучу новых… – Подхватив Мэри на руки, он присел вместе с нею на диван, продолжая говорить неторопливо и размеренно: – И неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы не появился вдруг один кретин, коп с собакой на поводке и ветром в голове. И этот кретин решил ей помочь, во что бы то ни стало, только вот переупрямить девочку оказалось чертовски непростым делом…

Он говорил что-то еще, но Мэри не разбирала слов. Прижавшись щекой к груди Коули и слушая биение его сердца, она словно оцепенела. Глаза ее закрылись сами собой… Неужели он и вправду колдун? Почему она позволяет ему поглаживать ее по спине и не вырывается, даже когда усы его слегка касаются ее виска? Отчего по всему ее телу разливается блаженное тепло? Впрочем, в его прикосновениях нет ровным счетом ничего интимного, к тому же Мэри твердо запомнила, что Коули счастливо женат. Казалось бы, беспокоиться не о чем. Вот только отчего же не по себе делается при мысли о его красавице жене…

Через минуту она уже ни о чем не думала, крепко заснув в его объятиях. Слегка отстранившись, Коули любовался Мэри. Утратив сейчас холодность и отчужденность, она была хороша, словно зачарованная принцесса из детской сказки. Наверное, лишь во сне становится она сама собой. И сердце Коули заныло…

Что бы он мог предложить ей, если бы случилось вдруг чудо, и она полюбила его?

Бессонные ночи в тревоге за него? Одинокие вечера перед телевизором в ожидании его возвращения? Черт побери, это все уже было в его жизни! Да и эта девочка наверняка хлебнула горя… Только вот беда: сейчас, когда он держит ее в объятиях, все здравые рассуждения кажутся не очень-то убедительными.

С великой неохотой он осторожно уложил ее на диван. Еще с минуту не отрываясь глядел на нее, потом укрыл уже знакомым пледом и тихонько вышел из гостиной.

Лурдес поджидала в прихожей. Завидев Коули, мексиканка испуганно спросила:

– Неужто уходите?

– Ненадолго, – ответил Коули. – Через пару часов я вернусь – мне надо кое-что разузнать. Вы тоже можете уйти – я оставляю тут напарника. Вот только ключ мне придется у вас попросить…

– Пресвятая Дева Гваделупская, да я с радостью вручила бы вам ключ от собственного дома… и от собственного сердца! – расцвела мексиканка. – Вот если бы мисс Мэри поступила так же, я вздохнула бы спокойно… – Коули растерянно молчал, а Лурдес деловито продолжала: – Ведь она сущий цыпленок, ей-богу! Посмотришь, вроде бы и руки на месте, и голова варит, но… как бы это сказать… Словом, не годится таким малышкам жить в одиночестве, вот что я вам скажу! Поэтому-то и глазки у нее вечно печальные, как у брошенного котенка. А когти кажет, словно тигрица. Но меня-то не обманешь!

– Меня тоже… – вздохнул Коули. – Одно могу обещать: сделаю все, что смогу.

– И не пожалеете! – Мексиканка обнажила в улыбке великолепные белые зубы. – Ведь я ее насквозь вижу: ласковая она, милая и добрая. Вы уж простите, но я не вчера родилась и… словом, приметила, как вы на нее смотрите, – докончила Лурдес, смело глядя Коули в глаза.

– Стало быть, в случае чего в вашем согласии можно не сомневаться? – с серьезным видом осведомился Коули.

Мексиканка озадаченно поморгала, потом решительно кивнула:

– Будь я ей матерью, в шею погнала бы за вас замуж!

– Ну, уж в шею то не надо… – расхохотался Коули.

Снайп во время их разговора вопросительно поглядывал на хозяина.

– Мы уходим, – принялся объяснять ему Коули, присев рядом с псом на корточки. – А ты остаешься за старшего. Что делать в случае чего, сам знаешь…

– Пресвятая Дева, да он кивает! – всплеснула руками мексиканка.

– Стало быть, все понял, – ухмыльнулся в усы Коули. – Ну, пойдемте. Я вас подвезу.

Ложись, приятель, и никому не открывай!

Следующие два часа Коули провел в Чайна-тауне. Учитель воспринял его появление с невозмутимым видом, в чем не было ровным счетом ничего странного: старика китайца даже самый неожиданный визит ученика никогда не заставал врасплох. На недоуменные вопросы Коули он лишь ответил:

– Река всегда знает, куда течет каждый из ее притоков. Сядь и помолчи…

Наверное, со стороны их «беседы» смотрелись странно, но Коули уже привык к тому, что в словах почти не было нужды. Этот раз не стал исключением.

Коули только спросил:

– Тебе известно об этой женщине, учитель?

– О раненой девочке с небесным ликом? – усмехнулся старый китаец. – А ты как думаешь? – Смущенно потупившись, Коули отхлебнул зеленого чаю из крошечной фарфоровой чашечки. А старик тихо продолжал: – Ее преследователь тяжко болен. Он умирает… И не тебе торопить его смерть. Надо лишь не позволить ему совершить то, за что душе его пришлось бы тяжко страдать.

Джереми Уаттон болен? Не вполне понимая, что имеет в виду учитель, Коули, однако, не стал ни о чем спрашивать. Слушая приглушенный старческий голос, он чувствовал, как мышцы его наливаются силой, а мысли обретают пронзительную ясность.

– До сих пор ты бился с живыми. Но очень скоро тебе предстоит схватка с мертвецом.

Не думай, что это будет легко. Я не вправе поведать тебе об исходе боя, но скажу одно: оставь в своем сердце уголок для жалости…

Мгновенный протест в душе Коули тотчас сменился полнейшим принятием того, что говорил учитель. Однако, если бы его попросили объяснить это словами, он бы не смог.

– Эти тайны открыты зверям и детям. Взрослым приходится об этом напоминать…

Так вот о чем говорил ему нынче Джей! Теперь все встало на свои места.

– А теперь иди. Я буду с тобой, мальчик.

Сидя за рулем «хаммера», Коули пытался представить, что делает сейчас Мэри, но у него ничего не вышло. Отчего-то в голову все время лезли кошки, разгуливающие по крышам и подстерегающие голубей… Отчаявшись повторить то, что с такой легкостью удавалось учителю, Коули обратился к помощи обычной человеческой логики.

Снайп никого не впустит в квартиру – это ясно как божий день. После простейшего расслабляющего массажа спины, Мэри должна проспать, как минимум, шесть часов.

Телефон он предусмотрительно отключил, а ключ от ее квартиры у него в кармане. В чем же дело? Коули отделаться не мог от назойливого беспокойства, которое нарастало с каждой секундой. Наконец, плюнув на все правила дорожного движения, он врубил предельную скорость…

Выскочив из машины, он огромными прыжками понесся вверх по лестнице и уже на площадке услышал отчаянный, захлебывающийся лай… Каким-то чудом попав ключом в замочную скважину с первого раза, он пулей влетел в прихожую.

Снайп бесновался, кидаясь грудью на дверь детской, которая была явно заперта… изнутри! Увидев хозяина, пес плюхнулся на брюхо и пополз к Коули, виновато скуля и ударяя по полу хвостом.

Навалившись плечом на дверь, Коули спустя мгновение уже стоял на пороге детской.

Увидел он именно то, что и ожидал: пустую постель, распахнутое настежь окно… На столике возле кроватки жалобно попискивал покинутый Тамагочи.

Метнувшись к окну, Коули выглянул. Было около полуночи. Возле окна не было видно ни машин, ни людей. Выскочив из детской, он заглянул в гостиную, где по-прежнему спала Мэри. Она тяжело дышала, вздрагивала всем телом, глухо стонала во сне.

А ведь именно ему придется сообщить несчастной матери о случившемся! Но это будет потом. И он побежал вниз по лестнице, сопровождаемый собакой.

Никаких следов под окнами Коули не обнаружил. Вернее, следов было пруд пруди, но в их путанице не смог разобраться ни он, ни пес, который по-прежнему поскуливал и виновато моргал.

– Но ведь не улетел же он на метле, этот треклятый папочка? – вслух спросил Коули.

Снайп коротко гавкнул.

– Что ж, пойдем, – вздохнул Коули. – Ты ни в чем не виноват, приятель… Это я дал маху.

Стоя над спящей Мэри, Коули все крепче сжимал кулаки. Эмоции следовало срочно выключить, но как же это было чертовски трудно сделать!

Совладав с собой, он сел в кресло, включил телефон и принялся терпеливо ждать. А что еще ему оставалось – взмахнуть крылышками и вылететь в окно, преследуя призрака?

Чертовщина какая-то… И пес не взял след. Видимо, этот «покойничек» – крепкий орешек.

Кажется, он умудрился схватить трубку еще до того, как телефон зазвонил, – по крайней мере, Мэри не проснулась.

– Это ты, коп? – прозвучал в трубке незнакомый звучный голос.

– Слушаю тебя внимательно, Уаттон.

Похоже, этот мерзавец чертовски уверен в себе. Что ж, придется сбить с него спесь.

– С тобой я говорить не собираюсь. Передай трубку моей жене!

Как отчетливо произнес Джереми последние слова – словно подчеркнул их жирной линией!

– Она, к счастью, спит, и будить ее я не собираюсь.

– Неужели ты так утомил ее любовными ласками? – хмыкнул Джереми. – Хвалю.

Она так стосковалась по ним, бедняжка! Однако за все приходится платить, в том числе и за это…

– Послушай, Уаттон… – начал было Коули, но тут у него буквально выхватили трубку.

Мэри стояла возле журнального столика, вытянувшись в струнку. На ней не было лица, губы побелели, но голос звучал спокойно:

– Джереми, ты хорошо меня знаешь. Я не стану говорить с тобой до тех пор, пока не услышу голоса Джея!

Коули не верил своим ушам. Каким образом она узнала о похищении ребенка? Ведь она только что спала…

– Малыш! – Голос Мэри едва не сорвался. – Маленький мой! Ты не боишься? Не надо бояться, все будет хорошо. Я…

Видимо, Джереми снова взял трубку, потому что лицо Мэри вновь свело судорогой.

– Обещай, что с ним ничего не случится! – чеканя каждое слово, произнесла она.

– Не могу, кроха. С маленькими детишками всякое случается, тебе это лучше моего известно.

Его слова расслышал даже Коули, неподвижно сидевший в кресле и весь превратившийся в слух.

– Чего ты хочешь?

– Это особый разговор. А пока я даю тебе время собраться с мыслями. Скоро позвоню.

Жди…

– Ты обещаешь, что с Джеем все будет в порядке? – Мэри изо всех сил стиснула трубку.- Алло? Джереми…

Разжав пальцы, она опустилась прямо на пол. Сейчас с нею надо было быть особенно осторожным, это Коули понимал. Положив трубку на рычаг, он сказал:

– Возьми себя в руки, девочка. Пойми, с малышом ничего не случится. Он нужен ему живым и здоровым, чтобы удержать тебя на крючке.

Мэри ответила ему долгим внимательным взглядом.

– Обещаешь, что все будет в порядке? Что ж, тебе можно верить… Только вот загвоздка: ты не знаешь, на что способен мой муж. Никто этого не знает. Даже он сам…

Почему она не бьется в истерике? Будь это так, Коули знал бы, как поступить, но сейчас, глядя на нее, чувствовал, что у него опускаются руки.

– Скажи, а как ты узнала… – Коули запнулся.

– Мы с Джеем часто видим одни и те же сны. Сегодня было по-другому… Словно часть меня отделилась, и наблюдала за тем, что творилось в детской. Но проснуться я так и не смогла…

– Может быть, тебе известно, и куда… – начал было Коули, но она резко оборвала его:

– К сожалению нет! Зачем ты усыпил меня? Если бы я не спала, то не позволила бы Джереми этого сделать!

Если бы ты бодрствовала, девочка, то была бы уже на том свете, подумал Коули, но вслух сказал иное:

– И ты всерьез полагаешь, что смогла бы помешать ему?

– Шанс у меня был – пусть ничтожный, но ты лишил меня и этой малости! – Тон ее был ледяным, взгляд спокойным, и Коули сделалось на мгновение по-настоящему страшно.

– Так и собираешься сидеть и дожидаться невесть чего?

– Что ты имеешь в виду? – опешил он.

– Вам, копам, известно, как засечь абонента по телефонному звонку, – холодно усмехнулась Мэри.

– В твоих словах есть резон, девочка… Собирайся, едем!

Однако Мэри не шелохнулась.

– Думаешь, я оставлю тебя одну? – выжидательно взглянул на нее Коули.

– Еще как оставишь. Я не отойду от телефона ни на миг. Надеюсь, это ты понимаешь?

Коули мялся в растерянности. Снайп сидел на полу рядом с Мэри, вывалив из пасти розовый язык. Что ж, иного выхода нет… Похоже, она держит себя в руках, а ему и впрямь нельзя мешкать.

Какой силы духа требует столь потрясающее самообладание, Коули хорошо знал.

Одного не мог понять, откуда у этой малышки такая выдержка?

– Ты сможешь немного побыть одна? – все же спросил он для верности.

– Да. Я привыкла быть сильной, – кивнула Мэри и, словно отвечая на невысказанный вопрос, прибавила: – Ведь я же мать…

Это многое объясняет, подумал Коули и решился.

– Я вернусь, самое большее, через час. Если он позвонит снова, тяни время. – И Коули вышел не оглядываясь.

Телефон зазвонил минут через пять после его ухода.

– Алло? – не своим голосом произнесла Мэри.

Тишина. И вдруг…

– М-ма-ма… – Это был явно голосок Джея, но малыш отчаянно заикался, и сердце Мэри облилось кровью. – М-ма… То-то… То-мо…

– Я поняла, маленький! – Мэри силилась не закричать, не взвыть в голос. Каким-то чудом ей это удалось. – Я буду кормить Тамагочи! Буду с ним играть! С ним все будет в порядке…

– Мамочка у нас молодчина, правда, сынок? – раздался в трубке голос Джереми.

– Что ты с ним делаешь, урод? – отчаянно закричала Мэри. – Он снова заикается! Ты пугаешь его, да? Я убью тебя, сволочь!

– Сперва достань меня, кроха… Ах, как это будет нелегко! А вот до тебя я в любой момент могу дотянуться, и твой паршивый коп тебя не спасет…

Словно что-то щелкнуло в ее мозгу, и Мэри с пронзительной ясностью поняла: это конец. Вся полиция мира бессильна перед неумолимым роком. И что бы там ни говорил Кристофер Коули, если есть хоть один шанс из миллиона сохранить Джею жизнь, то…

Необычайное спокойствие овладело ею. Как все на самом деле просто! Как легко сделать так, чтобы Джереми никогда до нее не дотянулся!

– Прости, сержант… Это не признание поражения, – произнесла она. – Если я и могу победить, то только так…

И она неторопливо направилась в ванную.