Маг для бастарда

Глава 3

В тот знаменательный момент, когда до моих ушей в первый раз донесся звон крепостного колокола, я был уже умыт, одет и причесан. Стоял перед зеркалом в спальне и надевал шапочку мага, такой же неотъемлемый атрибут наших одеяний, как и мантия. Или даже более важный. Если в мантию мы закладываем всего пару-тройку бытовых заклинаний от жары и холода и несколько защитных, то в украшенную камнями шапочку их вмещается более десятка. И защита нескольких видов, и отвод глаз, и подслушивание, и кошачий глаз – все, что сумеет накастовать хозяин. Но постоянно действует только одно – невозможность снять ее против желания маглора.

Надев шапочку, я оглянулся на шкаф и задумался. Дело в том, что, вешая туда свою заслуженную мантию, я обнаружил несколько чужих, и не все они были новыми. Стало быть, кому-то до меня уже удалось отсюда бежать… бросив все имущество. Я знаю только два способа, как это можно сделать, и оба терпеть не могу. Зато мантия мага, оставленная без присмотра на несколько дней, по негласному закону, принадлежит тому, кто ее первым найдет. Однако прежде чем взять хоть одну из шкафа, я должен быть уверенным, что до меня никто не предъявил на них свои права. Потому-то, в конце концов, и надел свою, но на шкаф надежную сторожку все же бросил, через неделю легко смогу проверить, стал ли я богаче.

– Господин маглор! – радостно встретил меня на лестнице Ганик, наряженный в свои самые лучшие штаны, всего с одной заплаткой. – Колокол звонил!

– В столовую слуги наставников не имеют права входить, – осадил я его. – Сейчас выясню, где тебя будут кормить – на кухне, или принесут сюда. Но сразу хочу предупредить, без моего разрешения через порог ты не пройдешь. Тут есть дети, и вот с ними тебе разговаривать нельзя. И играть – тоже. Они незаконные сыновья и дочери покойного короля, и королева сразу казнит каждого, кто к ним сунется. А я оставаться без слуги не желаю, все-таки уже заплатил за тебя.

– А тот… что приходил?

– Не тот, а та. Это Мэлин, дочь короля. И если тебя увидят рядом с ней, можешь начинать читать молитву. Только заранее сообщи мне, кому оставляешь в наследство свое имущество.

– Матушке, – растерянно пробормотал он.

– Как скажешь. – Я прошел мимо него в дверь и сделал замысловатый жест рукой.

Не знаю сам, что он означает, силу я не вкладывал. Но после нескольких прошлых попыток Ганику хватает и простого осознания, что ловушка есть.

На лестнице меня поджидал один из слуг, приветливо улыбающийся мужчина в голубой ливрее. Но с его простодушного лица на краткий миг глянули такие пронзительные глаза, что я похвалил себя еще раз за то, что едва встав с постели, обновил заклинание невозмутимости. Сегодня оно мне уже сослужило верную службу и, надеюсь, выручит еще не раз. Ведь уже понятно, что влип я не просто в болото, а в очень густонаселенное болото. Населенное предрассудками, запретами, этикетами, соглядатаями и прочими сопутствующими мерзостями. А надеялся, что буду в каком-нибудь поместье выводить мышей и тараканов.

– Столовая, господин маглор, – распахнув передо мною дверь, учтиво произнес слуга, но входить я не торопился, вспомнив про Ганика.

– А где ужинают слуги наставников?

– Рядом с кухней есть столовая для слуг. Но предупредите своего мальчишку, что входить на кухню главный повар никому не разрешает.

Еще бы он разрешал! – фыркнул я про себя. Небось на то же ведомство, что и ты, работает.

– Будьте добры, попросите кого-нибудь отнести ему еду в мою башню. Сам он выйти не сможет, мне нужно сначала уточнить, когда и куда ему можно ходить. – Я признательно улыбнулся и шагнул в столовую.

Дверь за моей спиной громко хлопнула, пожалуй, даже слишком. Сквозняк, наверное.

– Добрый вечер, господа, я маглор Иридос, – произнес я, рассматривая присутствующих.

Всего двое мужчин, одна дама и четверо детей. Почему-то мне казалось, что нас должно быть больше.

– Я Нувилия, преподаю этикет и танцы, – представилась в ответ сухощавая дама средних лет, со строгой прической бонны и с ажурной пуховой шалью на плечах. – А это дети – Мэлин, Степос, Азирт и самый младший Вакринт. Мы обращаемся к ним просто по имени. На ужин ходим по очереди, главное, чтобы нас было четверо.

– Я Траниг, наставник Степоса, преподаю грамматику, – полноватый мужчина смотрел на меня слегка настороженно.

– Я Этераер, преподаю музыку, – представился последний из господ, высокий и унылый. – Сегодня слежу за Азиртом.

Мальчишка лет десяти, которого назвали Азиртом, при этих словах пренебрежительно ухмыльнулся, но меня он мало интересовал, я изучал Мэлин. Она явилась на ужин в платье – довольно миленьком, сиреневом в редкий цветочек и с пышными оборками. И мне почему-то показалось, что этот наряд вызвал у воспитателей шок. Они старательно отводили глаза, словно увидели нечто неприличное.

– Очень приятно, – приподнял я шапочку и слегка склонил в учтивом поклоне голову, как бы благодаря за ознакомление, но на самом деле жадно вслушиваясь в их эмоции.

И сразу понял, что не ошибся. Они были изумлены, удивлены, озадачены и насторожены. Все, кроме пятилетнего Вакринта, заинтересованно поглядывающего на стол. Значит – опуская головной убор на место, сообразил я, – до этого момента она упорно ходила в мужских штанах? И мое замечание, что так даже лучше, сподвигло ее совершить подвиг, надеть платье? Как замечательно! Пусть всегда делает все наоборот, с этим я как-нибудь примирюсь.

– Раз мы собрались, – скомандовала госпожа Нувилия, – давайте приступим к ужину, воспитанники отправляются спать в девять часов.

– Я хотел бы получить более подробный распорядок дня, – произнес я, наблюдая, как они усаживаются за длинным столом.

Одна лишь Нувилия села рядом с малышом, наставник Степоса, прыщеватого и меланхоличного подростка лет четырнадцати, сел напротив воспитанника, а музыкант – напротив бойкого Азирта. Следуя их примеру, я сел напротив Мэлин, посмотрел, как она кисло наблюдает за разливающим куриный суп лакеем, и небрежно заметил:

– Мне всегда казалось, что девушки не должны есть много мясного. От супов и жареного мяса они толстеют.

– Два половника, – тут же скомандовала бастарда добравшемуся до нее лакею, – и побольше фрикаделек.

Я лишь снисходительно пожал плечами, дескать, мое дело предупредить, и зачерпнул ложкой свой суп. Маленький зеленый лягушонок, выловленный мною из тарелки, смотрел слишком ехидно, чтобы я поверил в его реальность. И слишком вкусно пахло супом, чтобы эта маленькая иллюзия могла испортить мой аппетит. Я невозмутимо поднес ложку ко рту и развеял иллюзию лишь в тот краткий миг, когда загородил ее рукой от посторонних взоров.

Так что те, кто мог за мной наблюдать, никак не могли видеть, что в рот мне попала не обитательница болота, а кругленькая, сочная фрикаделька, которую я и разжевал с самым благодушным видом. И тут же убедился, что наблюдающие были: Степос сморщился и резко отодвинул суп, Азирт схватил стакан с соком и начал, захлебываясь, пить, торопясь задавить подступающую дурноту. Ну как всегда, снисходительно ухмыльнулся я, сначала копают яму ближнему или тому, кого считают слабее себя, а потом, когда сами в нее упадут, начинают обижаться. Но поразмыслив с минуту, с огорчением признал: если сейчас дети дружно побегут из-за стола, может начаться разбирательство, а мне это пока очень невыгодно. И с превеликим сожалением убрал у мальчишек и все нелицеприятные воспоминания об увиденном, и тошноту.

Мэлин, искоса пренебрежительно наблюдавшая за ними, разочарованно поджала губки и уныло принялась за суп. Я тоже спокойно ел, не опасаясь, что дрянная девчонка выкинет что-либо еще, резерв у нее и так был крохотный, а после этой демонстрации умений вообще стал почти незаметен. И это несколько огорчало, потому что до меня наконец начало доходить, зачем ей искали в наставники именно мага. Значит, придется учить управлять своими силами, сдерживать спонтанные приступы агрессии и отчаяния, тренировать усидчивость и терпеливость. Но порадовало другое: она уже самостоятельно достигла во владении иллюзией, истинно женской магии, заметного успеха, и это при ее-то крошечном даре. Стало быть, есть желание заниматься и упорство, а это половина успеха. А еще радовало понимание того простого факта, что мне не нужно с ней особенно миндальничать. Она первая объявила войну и теперь может не ждать снисхождения.

Я подставил лакею тарелку под второе, получил увесистый ломоть румяной и сочной свинины, запеченной с грибной подливой, картофелем и луком, посмотреть на которую и то подарок, и понял, что сражен наповал. После куска студня из коровьих ног с черствым хлебом, из чего состоял мой обычный ужин, я просто не смогу вернуться в столицу. Отрезав ломтик, я неторопливо положил его в рот, прожевал и удовлетворенно кивнул сам себе. Это и есть то, за что мне стоит бороться. И, следовательно, я принимаю вызов.

Больше ничем особенным этот ужин не удивил, а когда настенные часы коротко пробили три четверти девятого, воспитанники нехотя поднялись, буркнули что-то про спокойную ночь и поплелись к двери. Я провожал их внимательным взглядом, мне было чрезвычайно интересно, сами они расходятся по спальням или есть кто-то, кто следит за ними ночью. Лично я, если бы пришлось организовывать их быт, никогда бы не оставил бастардов без присмотра.

За широко распахнувшейся дверью обнаружилась четверка слуг в одежде одинакового голубого цвета – двое мужчин и две немолодые женщины, и я почти с умилением осознал, что в некоторых вопросах мы с ее величеством рассуждаем идентично.

– Уф, – едва дверь захлопнулась, сообщил музыкант и кивнул лакею, – подай бутылку вина, сегодня у нас счастливый день.

Я сполна оценил его юмор, но не пошевелил в ответ и бровью, потому что он был прав и пока даже не подозревал, насколько.

Вино оказалось полусладким и некрепким, и невозмутимо сделав глоток, я уставился на Этераера, подозревая, что меня хотят просветить насчет сюрпризов, каких следует ожидать от моей воспитанницы, но первым разговор начал Траниг.

– У нас есть традиция, – отпустив лакея, сообщил он, – как только приезжает новый наставник для Мэлин, мы заключаем пари.

Я только усмехнулся про себя. Господа наставники желают предупредить меня, чтобы не строил радужных планов? И что раз до сих пор никто не смог справиться с девчонкой, шансов, что мне повезет больше других, практически ноль.

– Да, – так и не дождавшись ответа, он сделал глоток, посмаковал напиток и насмешливо уставился на меня. – Вы не желаете, маглор Иридос, сделать свою ставку?

– Благодарю вас, – учтиво кивнул я, – но мои принципы… В общем, нет.

– Вы не поняли, Иридос, – кисло вздохнула госпожа Нувилия, – они, наоборот, ставят на вас. Вот сегодня в казне уже лежит три с половиной серебрушки, мы ставим по половинке в день. Если бы вы начали колотить в двери и требовать экипаж еще до ужина, эти деньги получили бы маглор Ренгиус и госпожа Айсора, они уверены, что все самые стойкие маги тут уже побывали.

– Отлично понял, – равнодушно пожал плечами я, – но играть с судьбой не имею желания.

– То есть вы сдались, еще не приступив к работе? – попытался подначить меня Траниг, чем вызвал приступ моего внутреннего хохота.

Я уже приступил, но могу себя похвалить за то, что никому этого не показал. И еще правильнее сделал, что обновил заклинание. Ну не одни же ошибки мне делать, сегодняшний день и так побил все рекорды в моей жизни по совершению глупостей.

– Я бы с удовольствием послушал, – не отвечая на подначку, вежливо сообщил я, делая еще глоток, – какими методами воспитывали Мэлин мои предшественники.

– А нечего слушать, – печально призналась Нувилия, – она изловчалась выставить их, прежде чем кто-то из магов успевал развить какую-нибудь тактику. Причем она не повторяется, так что наши предупреждения вам не помогут.

– И все же, просто ради интереса? – продолжал настаивать я, понимая, что зря не согласился на пари, тогда хотя бы знал, кто желает моего выигрыша.

– Она изводила магов очень изощренно: наливала в кувшин в гостиной старый рыбий жир и обвиняла, что ее заставляют это пить, подстраивала собственное соблазнение, имитировала избиение, отрезала волосы и свалила это на наставника… Что же еще?

– Подожгла комнату, когда наставник запер ее в наказание за грубость, и выпрыгнула в окно, – подсказал Этераер. – Поэтому долго вам тут не удержаться.

Еще как удержаться! – саркастично пробормотал я про себя, только теперь в полной мере осознавая, почему в моем контракте такие странные условия увольнения по собственной воле. Ее величество прекрасно знала все подробности этих происшествий и больше не желала идти на поводу у строптивой девчонки.

Некоторое время присутствующие просвещали меня насчет предстоящих каверз и пытались склонить к игре, поставив на самого себя, но я не люблю так резко менять свои решения… без серьезных на то оснований. И потому упорно отказывался, составив о себе твердое мнение, что я непробиваемо самонадеянный и самоуверенный человек. Догадаться, что я просто загнан в ловушку контрактом, обстоятельствами и дурацким законом, по которому должен отработать тут двадцать лет, не сумел ни один из них. И в конце концов они отступили и разъяснили мне распорядок жизни в крепости. Незыблемый и неуклонный, в чем-то простой, а в некоторых деталях странный. Ночью воспитатели за детей не отвечали, но если случалась особая ситуация, должны были немедленно бежать на помощь ночным няням.

Впрочем, няня имелась только у младшего бастарда. У всех остальных были камердинеры. Мэлин, само собой, прислуживала камеристка. Все слуги немолодые, хорошо обученные и немногословные. Днем они были предоставлены сами себе, обедали и ужинали в своих комнатах, когда пожелают, а ночью заступали на дежурство. Покои всех четверых бастардов выходили в один зал, и вот в нем камердинеры и сидели, время от времени проверяя своих подопечных.

Утром они будили детей, проверяли, как те умываются и одеваются, и ровно в половине девятого вели в столовую. Едва дети оказывались в столовой, их работа кончалась и начиналась вахта воспитателей.

Воспитателей, вместе с маглором Ренгиусом, положено было восемь, но поскольку место воспитателя Мэлин часто бывало свободным, они ввели график, по которому ходили в столовую и проводили занятия.

– Первую неделю мы вас включать в график не будем, – жалостливо вздохнув, объяснила Нувилия, – а то мы уже приспособились, потом снова разбираться. Просто приходите обедать и ужинать сюда, а завтрак можете просить в покои. Утром у старших детей четыре обязательных совместных урока, так что все равно все приходим сюда, а потом идем в комнаты для занятий. Чтоб было удобнее, уроки ведем по двое, а остальные сидят в комнате отдыха и присматривают за Вакринтом.

Меня все это отлично устраивало, и потому я не стал проявлять никому не нужное благородство и отказываться. Тем более намеревался прямо с утра заняться созданием универсальной сторожки, ни на миг не сомневаясь, что несносная девчонка сейчас не спит, а изобретает особо пакостный метод моего выдворения из этого чудесного места.