Мажор. И конь в придачу (СИ)

Глава 37

Так как мы встретились с друзьями в пятницу, то вполне могли себе позволить отдохнуть и вернуться чуть позже, потому и рассчитывали, что никто не будет нам мешать. Однако надоедливая трель звонка из кармана Хорька всё никак не замолкала. Для меня, лежащей на его коленях, это было дико раздражающе.

— Да выруби ты его уже! — зашипела на парня, хмурясь.

— Не могу, вдруг отец позвонит, — ответил Хорёк, в который раз уменьшая звук во время звонка.

— А кто тогда звонит? — спросила удивлённо, а потом меня осенила мыысль — Лана достаёт? — и в ответ кивок. — Как ты вообще её терпишь? Я понимаю, вас с детства обручили, однако терпеть такое…

— Я не могу её бросить. Мой отец тоже не всемогущий, потому и бизнес свой он построил благодаря мохнатой лапе Ланкиного отца. Если я откажусь от помолвки на причине того, что она мне не нравится или докучает, то Кузьмин, её папа, может не только отказаться от сотрудничества с моим, но и разрушить его многодетние труды с помощью своих связей… Я сволочь, однако благодарная сволочь, потому и не могу так поступить. В будущем просто буду чаще работать и ездить в командировки, а она, глядишь, любовника заведёт, добрее станет. И я любовницу тогда смогу себе завести, чтобы нескучно было.

Пока я слушала этот монолог, столько раз кривилась, что лицо уже не хотело принимать другое выражение. Конечно, я понимаю, что вести бизнес трудно, но собственного сына использовать ради того, чтобы подняться… А сынок-то не лучше. Будет морочить голову девушке до тех пор, пока она не охладеет к нему и не найдёт себе кого, тогда и сам сможет изменять. Звучит как чёртова Санта Барбара.

Я опёрлась руками о ноги и грудь мажора, чтобы подняться, но чужая рука легла на глаза и легко толкнула обратно на колени. Пальцы взъерошили пряди отросшей до середины щеки чёлки, и тихий голос спросил:

— Тебе противно от моих слов, поэтому решила сбежать?

— Да, — решила не кривить душой, всё равно для меня Хорёк — никто. — Мне противно от твоих мыслей, но хуже всего решения твоего отца. Да, я не родилась в богатой семье, да, я тоже ценю труд своей мамы, однако она вышла замуж по любви, родила меня и сама смогла подняться по карьерной лестнице, чтобы я ни в чём не нуждалась, чтобы мне не нужно было страдать, как тебе.

Блондин вздохнул и крепче прижал ладонь к моим векам. Все чувства обострились из-за того, что я ничего не видела. Я слышала затихающую мелодию, биение собственного сердца и шумное дыхание Хорька, которое, кажется, приближалось.

— Жардин, тебе не нужно столько думать. Жизни простых людей отличаются от наших. У нас, детей влиятельных людей, нет выбора, нет будущего. Мы куклы в руках дядек. Крупицу свободы нам дают, только если мы оправдали ожидания, в то время как вы свободны всю жизнь, поскольку можете сбежать, скрыться, начать новую жизнь, но у нас не так.

В голосе парня было столько грусти, что у самой ненароком намокли ресницы. Я, вроде, только что ненавидела его за те мысли и слова про любовников, а сама в итоге плачу. Да, я такая, странная. В каждую секунду разные эмоции. Но я просто представила себе их жизнь: с рождения помолвлен, отказаться не можешь, а попробуешь сбежать, так тебя поймают и заставят делать то, что им хочется, даже если придётся заставлять. Твоя жизнь — в ежовых руковицах, из которых не выбраться.

— Так что не суди меня строго, конфетка. Я просто пытаюсь подбодрить себя, что не вся моя жизнь будет так печальна, что спустя время мы таки найдём с Ланой контакт, хотя это произойдёт лишь когда она по-настоящему влюбится и поумнеет, что я тоже буду счастлив, в конце концов. Ты что, плачешь? — удивлённо поинтересовался он, явно почувствовав влагу, и потянул руку, чтобы проверить, но я вцепилась в неё мёртвой хваткой и отрицательно покачала головой. — Боже, Еся, да ты не перестаёшь удивлять. То ты бесчувственная стерва, то плачешь по пустякам. Ха… Ладно, уберёшь ладонь, когда полегче станет и будешь способна говорить.

Легонько качнув головой, шмыгнула носом и услышала тихий смешок. Смеётся он. Смешно ему! А вот мне не смешно. Я столько всего пережила с отцом, что для меня свобода — это не просто слово. Когда у нас была ещё полноценная семья с таким тираном во главе, я даже выразить собственное мнение не могла под страхом быть побитой, а когда решалась высказать хотя бы часть того, что у меня на уме, сердце ухало в пятки, и тело пробивал озноб.

Со временем я начала бороться, однако Хорёк окончательно сдался. Он принял это как должное, словно его сломали внутри. Где твоя воля, а?! В школе и КСК ты весь такой крутой, а в жизни ты всего лишь кукла-марионетка! Однако… Однако я, дура, не могу это так оставить. Прости меня, мама, но к твоим словам не влезать никуда, я не прислушаюсь. Хорёк тоже человек, тоже достоин своих прав! Да, я не смогу его полностью освободить от цепей, которыми его сковали, но я смогу стать ему другом, который всегда поможет, направит, куда нужно, чтобы искра надежды в нём никогда не угасала!

Или почему не стоит отправлять ребёнка в социально-экономический класс, поскольку о правах и свободах он будет думать 24/7, решая не только свои, но и чужие проблемы, хотя со своими-то справиться тоже не может. Ха… Я правда дура, даже стыдно немного. Хотя не, не немного, но, знаете, я хотя бы вольнолюбивая дура со странностями. Такая, как я, уж точно не пропадёт.

Сжав запястье мажора, убрала его руку и взглянула на него. Тот вопросительно уставился на меня и открыл рот, чтобы что-то сказать, но я его перебила:

— Хорёк, знаешь, почему ты Хорёк?

— Нет… — шокированно пролепетал он, явно не ожидая такого поворота.

— А потому, что Хорьки, будучи маленькими ни на что не способными на вид зверьками, борются всю жизнь, чтобы не оказаться в клетке. Они грызутся, изворачиваются, делают всё, что в их силах и не сдаются. Так стань настоящим хорьком, не порть их имя!

Парень с открытым ртом сидел и смотрел на меня, пока я говорила, а после рассмеялся и ударил несколько раз кулаком по траве. Друзья, которые до этого смотрели на звёзды и словно не замечали ничего вокруг, повернулись к нам и ошеломлённо вперились взглядами в меня, видимо, недоумевая, что я такого сделала, что довела бедного парня до истеричного состояния.

— Господи, Жардин, ты чудо! — воскликнул он, схватил моё лицо в ладони и прижался губами в щеке, специально издав потом громкий звук «Муа».

Я не менее поражённо, чем свидетели этой хрени-друзья, подняла на него глаза. Мажор весь светился и улыбался до самых ушей, игнорируя мои вопросы, в которых, исключая маты, я пыталась выяснить, что, зачем и почему. Ну правда, что, зачем и почему?! Я ж, как рак краснющая, вскочила с его колен и орала на него, а саму еле ноги держали, настолько они дрожали!