Магический спецкурс. Второй семестр

Глава 7

Когда родители объявили мне, что Геллерт Ротт желает устроить общее разбирательство с участием Нота, Нормана, ректора и меня с моим официальным представителем, я твердо потребовала, чтобы мне дали сначала привести себя в порядок. Не хотелось опять показываться перед Норманом не пойми в чем и с бардаком на голове, хотя эту причину я вслух озвучивать не стала. Папа и так недовольно поинтересовался, почему на мне до сих пор его перстень. Я объяснила как есть: пыталась отдать, но Норман не взял. Папа недовольно поджал губы, но ничего не ответил.

Поскольку к моему состоянию претензий ни у кого не было, мне разрешили вернуться в комнату общежития и привести себя в божеский вид. Я быстро приняла душ и почти так же быстро уложила волосы заклинанием, которое осваивала с самого бала Развоплощенных. Немного застопорилась, выбирая одежду. Хотелось выглядеть хорошо, но в то же время я понимала, что иду не на свидание, а на разбирательство, касающееся попытки меня убить, между прочим. В итоге решила, что узкие джинсы и свободный длинный свитер с высоким воротом будут уместнее всего: в них я смотрелась хорошо, но при этом не выглядела нарядной. С макияжем тоже не стала усердствовать.

Когда мы с папой подходили к кабинету, который ректор выделил для разбирательства, сердце мое колотилось так быстро, что я за него испугалась. В последнее время оно испытывало все бо́льшие перегрузки. Меня била заметная дрожь, но, к счастью, момент был достаточно нервным, чтобы это не выглядело подозрительным. Однако Нот и грядущее разбирательство меня уже мало волновали, я боялась первой встречи с Норманом. Как мне себя вести? Как поведет себя он? Понятно, что афишировать ничего нельзя, но он хотя бы даст мне какой-то знак? Крошечный намек на то, что я ничего не выдумала, а он с наступлением утра не пожалел о том, что сделал.

Норман и ректор подошли к кабинету через пару минут после того, как у его двери остановились мы. Ректор сразу поздоровался с папой, потом со мной. Я проворчала в ответ что-то невразумительное, с удивлением обнаружив, что злюсь на него. За те слова, что подслушала случайно. За то, что он пытался убедить папу в моей смерти. И за то, что он на какое-то время убедил в ней меня.

Только переварив эту бурю эмоций, я осмелилась посмотреть на Нормана. Он выглядел как обычно. Ни следа недосыпа на лице, гримаса недовольства, как будто ему не очень нравится то, где он находится и с кем. Они с папой холодно, но вежливо поздоровались, потом Норман поприветствовал меня. Я снова только кивнула, промычав что-то невразумительное, и тут же отвела взгляд. Сердце билось так, что становилось больно.

– Дорогая, ты, кажется, накануне хотела что-то сказать профессору Норману, – неожиданно напомнил папа. Когда я удивленно посмотрела на него, он уточнил: – Хотела поблагодарить.

– А… да. – Я с трудом сглотнула и посмотрела на Нормана исподлобья. Со стороны, должно быть, казалось, что я его боюсь. – Спасибо, профессор Норман. Вы спасли меня. Опять.

– Да не за что, госпожа Ларина, – со вздохом ответил он. – Безопасность студентов Орты – мой долг.

По его губам скользнула улыбка, но в этот момент дверь кабинета распахнулась, и помощник Ротта пригласил нас внутрь. Первым вошел ректор, мой отец последовал за ним. Я замешкалась, но Норман деликатным жестом предложил мне войти перед ним. Я сделала шаг вперед и неожиданно почувствовала прикосновение руки к плечу. Это выглядело абсолютно невинно и уместно, как будто он просто подталкивал меня навстречу своему обидчику, но я поняла, что это и есть тот самый знак. За весь первый семестр я ни разу не видела, чтобы он касался кого-то из студенток. Он никогда не шел на физический контакт, а руки и вовсе предпочитал держать за спиной. Исключения составляли наш танец на балу и передвижения по подземельям, когда он держал меня за руку.

Я улыбнулась, чувствуя, как успокаивается сердце и выравнивается дыхание. Дрожь отпустила, и теперь я была готова к любому разбирательству. Потому что знала: Норман рядом.

Нот выглядел спокойным и уверенным. Настолько спокойным, что даже улыбнулся мне и доброжелательно кивнул, как ни в чем не бывало. Я проигнорировала его приветствие и села рядом с папой.

В кабинете квадратом поставили четыре стола. За одним сидели Ротт и его помощник, который собирался вести записи. За столом напротив них расположился Нот, за его спиной стоял охранник. Мы с отцом заняли стол по правую руку от старшего легионера столицы, а напротив нас сели ректор и Норман.

Первой версию событий предложили изложить мне. Я, конечно, с первых же предложений запуталась в показаниях, начав не с того места. Ротт как будто специально сбивал меня с мысли, задавая провокационные вопросы вроде: «Как часто вы по-дружески беседуете с профессором Нотом?» или «Вы раньше бывали в личных комнатах профессора Нормана?» У меня создалось впечатление, что он изо всех сил пытается выставить меня не в лучшем свете. Я видела, что папа хмурится и злится все сильнее, но не могла понять, вызваны ли эти эмоции поведением Ротта или он недоволен мной.

После того, как я с горем пополам рассказала свою историю, Ротт обратился к Норману:

– Господин Норман, как все это выглядело с вашей стороны? – его тон прозвучал неожиданно вежливо.

– Студентка Ларина появилась в моей гостиной вскоре после полудня. Предвосхищая ваш вопрос: нет, ранее она никогда не была в моих личных комнатах, не считая личного кабинета. Поэтому я был очень удивлен ее появлением, а когда она показала мне, что бесплотна, – шокирован. Вскоре после этого появилась профессор Карр, и от нее я узнал, что студентка Ларина пропала…

– С какой целью профессор Карр решила сообщить вам об этом? – невинно поинтересовался Ротт. – Ведь студентка Ларина – не ваша забота.

– Профессор Карр, как я понял, опрашивала всех преподавателей, пытаясь понять, куда Ларина делась. Студенты к тому времени уже разбежались из Орты на каникулы.

Я в который раз восхитилась выдержкой Нормана: даже на секунду его лицо не выдало смущения вопросом, хотя профессор Карр пришла искать меня в его постели.

– Хорошо, продолжайте. Вы сказали профессору Карр, что видите студентку Ларину?

– Нет.

– Почему?

– Мне не хотелось тратить время на объяснения. Я попытался найти Ларину, используя наложенное на ее перстень заклятие…

– Перстень, который подарили ей вы? – снова перебил Ротт.

– Все верно. – Норман вновь не продемонстрировал ни капли смущения.

– Вы многим студенткам делаете подобные подарки?

– Нет, до сих пор не возникало такой необходимости. – Норман бросил быстрый взгляд на моего отца. – Но я не понимаю, какое отношение это имеет к делу?

– Простое любопытство. – Ротт улыбнулся. – Продолжайте.

Норман быстро пересказал, что ему не удалось найти перстень, как мы вместе отправились к ректору, как потом я вспомнила, что столкнулась во время вечеринки с Нотом.

– И вы пошли его допрашивать? – уточнил Ротт, опираясь на мой рассказ.

– Я пошел его спросить, – поправил Норман. – Профессор Нот признал, что видел студентку Ларину вечером. Далее он заявил, что пригласил ее на кофе, а потом она… осталась у него и ушла только посреди ночи. Сама Ларина утверждала, что ничего этого не было. Пока она пыталась вспомнить, что произошло на самом деле, у нее на короткое время установилась связь с ее физическим телом. По совокупности ощущений, которые она мне описала, я догадался, где ее искать.

– В процессе разговора с господином Нотом всплывали какие-то факты, которые натолкнули бы вас на мысль, что это он опоил Ларину снотворным и бросил в лесу умирать?

– Вы имеете в виду, кроме его гнусного оговора госпожи Лариной? – едко уточнил Норман.

– Послушай, да я просто тебя дразнил, – внезапно вклинился Нот, усмехаясь. – Господин Ротт, я каюсь, это было неуместно и недостойно с моей стороны, но я не понимал серьезности ситуации. Ни для кого не секрет, что мы с Яном не ладим. Я просто хотел его позлить.

– Вы считали, его разозлит тот факт, что госпожа Ларина… – Ротт замялся, подбирая слова. – Ночевала у вас?

– О, они его разозлили. – Нот снова усмехнулся. Господи, как я могла считать его приятным? – Он меня даже ударил.

– Это так? – поинтересовался Ротт у Нормана.

– Да, это так.

– Почему? – Ротт изобразил удивление. – У вас какие-то… особые чувства в отношении госпожи Лариной?

Нот презрительно фыркнул, папа непроизвольно сжал кулаки, я забыла, как дышать, а Норман только едва заметно приподнял бровь.

– Мои чувства Легион никак не касаются. Но в данном контексте поясню: любой уважающий себя мужчина разозлится, когда в его присутствии в столь оскорбительном ключе отзываются о женщине. Я не сдержался, я это признаю. Но поскольку все его слова оказались ложью, я считаю это подтверждением обвинений госпожи Лариной.

– Почему?

– Полагаю, профессор Нот считал, что госпожи Лариной или уже нет в живых, или скоро не будет, то есть она не сможет опровергнуть его клевету. Или предъявить претензии.

– Это смешно, – фыркнул Нот. – Зачем мне ее убивать? Она мне нравится. Славная девушка, вам любой скажет, что у меня с ней никогда не было конфликтов.

Это было правдой. Настолько правдой, что я сама на мгновение засомневалась. Вдруг я зря его оговариваю? Вдруг в тот вечер произошло что-то еще? Может быть, мы расстались с Нотом, а напали на меня уже потом, но воспоминания об этом почему-то стерлись?

– Хорошо. Господин Нот, какова ваша версия?

– Я действительно встретил Таню на лестнице в общежитии. Она была такой грустной, как будто у нее умер вупи… ну или как это у них называется? Котенок, вот! Я пытался ее развеселить, действительно приглашал на кофе. Мы немного пофлиртовали, а потом я ушел. На следующий день ко мне пристала Ирида… профессор Карр. Спрашивала, не видел ли я Таню… – Он осекся. – Я сказал, что не видел. Просто побоялся, что наше… общение будет выглядеть двусмысленно. К тому же это едва ли могло помочь в поисках, ведь она после этого нашей встречи вернулась на вечеринку.

– Вы видели, как она туда вернулась? – строго уточнил Ротт.

– Эм… Нет, но я полагаю, что она туда вернулась.

– И вы не допускали мысли, что информация о том, где вы на самом деле видели ее в последний раз, может помочь в поисках?

– Я же говорю, я тогда не понимал серьезности ситуации.

Я посмотрела на него, потом перевела взгляд на Нормана. Тот тоже смотрел на Нота, и в глазах его была заметна угроза.

Ротт о чем-то думал, глядя на всех нас по очереди. В конце концов обратился ко мне:

– Госпожа Ларина, вы ничего не хотите изменить в своих показаниях? Может быть, что-то добавить?

Я неуверенно пожала плечами, не зная, что могу еще сказать.

– Моей дочери нечего добавить, – озвучил за меня папа.

Рот еще с минуту молчал, а потом вдруг резко встал и заявил:

– Что ж, я услышал достаточно. Вильям Нот, вы арестованы до дальнейшего выяснения обстоятельств и будете доставлены в Легион.

Судя по выражению лица Нота, он никак не ожидал такого поворота событий. Честно говоря, я и сама не ожидала. Я снова посмотрела на Нормана и поняла: для него это тоже сюрприз.

Охранник заставил Нота встать и повел к выходу. Нам Ротт тоже разрешил идти, поэтому мы с папой поднялись со своих мест. Он придерживал меня за плечи, дожидаясь, пока Нота выведут.

– Что вы делаете? У вас нет никаких доказательств. Она же сама ничего толком не помнит! – возмущался тот. – Ротт, это беспредел!

– Легион разберется, – холодно пообещал ему старший легионер столицы, тоже поднимаясь со своего места.

Дальше все произошло стремительно. Нот оттолкнул охранника и выбросил в мою сторону руку. Я не поняла, какое заклятие сорвалось с его ладони, но Норман и папа среагировали одновременно. Пока я в ужасе таращила глаза, папа заслонил меня собой и закрыл нас обоих щитом, Норман в ту же секунду бросил ударный импульс. Нот повалился на пол, а Ротт бросился на него сверху и придавил к земле.

– Джед, браслеты! – крикнул он.

Его помощник извлек из воздуха два широких серых металлических браслета и по очереди застегнул их на запястьях Нота. После чего они со старшим легионером подняли Нота с пола.

У меня душа ушла в пятки, когда я снова увидела лицо теперь уже бывшего преподавателя: оно было искажено злобой, глаза горели безумием.

– Мы все равно достанем тебя! – крикнул он мне. – Все равно достанем! Истинный король вернется – и Объединенное королевство ждет возрождение! Ты не помешаешь этому! Никто из вас этому не помешает!

– Уведите его! – рявкнул Ротт помощнику и растерянному охраннику.

Те с трудом вытащили озверевшего Нота из кабинета, а Ротт, ректор и Норман почти одновременно подошли ко мне, тревожно осматривая.

– С вами все в порядке? – озвучил общий вопрос Ротт.

Норман только стискивал челюсти и кулаки, как будто с трудом сдерживал себя. Мне отчаянно захотелось снова оказаться в его объятиях, в которых я всегда чувствовала себя в безопасности, но такую роскошь я сейчас позволить себе не могла. Зато папа продолжал обнимать меня за плечи, а этого я хотела ничуть не меньше. Потому что я совершенно точно была не в порядке.

– Что я ему сделала? – Мой голос противно дрожал, когда я озвучила мучавший меня вопрос. – О чем он говорил? Какой еще король?

– Это девиз монархистов, – поморщившись, объяснил Ротт.

– Существует довольно старое предсказание, – более развернуто объяснил ректор. – Когда вернется истинный король, Республику ждет новый расцвет. Монархисты немного переиначили его. Надо же, я никогда бы не подумал, что Вилл один из них…

– Я-то здесь при чем? Чем я могу помешать? – Меня продолжало колотить крупной дрожью, перекошенное лицо Нота все еще стояло перед глазами. Откуда в нем взялось столько ненависти ко мне?

– Монархисты – сумасшедшие фанатики, – вставил Норман тихо. – В их действиях не стоит искать смысл. Они могут убедить себя и друг друга в чем угодно.

– Не бойтесь, госпожа Ларина. – Ротт ободряюще улыбнулся мне. – Теперь вы в безопасности. Нот сюда уже не вернется. И я сомневаюсь, что в Орте есть другие внедренные монархисты.

Я кивнула, хотя его слова меня совершенно не успокоили. После этого Ротт откланялся, выразив надежду, что больше он Орте в ближайшее время не понадобится.

– Что ж, теперь вы, госпожа Ларина, наконец можете отправиться на каникулы, – сказал ректор. – Надеюсь, эти события не отвратят вас от продолжения обучения, и мы увидим вас во втором семестре.

– Об этом мы еще подумаем, – угрюмо заявил папа.

– Не слушайте его, – отмахнулась я, пытаясь взять себя в руки и перестать дрожать. – Конечно, я вернусь. Я ведь теперь… в безопасности.

– Рад слышать. – Ректор едва заметно нам поклонился и направился к двери.

Норман повторил эти движения, но едва он сделал несколько шагов, как папа его окликнул:

– Профессор Норман, постойте! У нас к вам еще одно крошечное дело.

Норман снова повернулся к нам, глядя на папу с вежливым любопытством. А тот чуть сжал мои плечи и мягко велел:

– Таня, верни перстень своему преподавателю.

Я на мгновение замерла, не зная, что делать. Растерянно посмотрела на перстень, потом на Нормана. Тот попытался прийти мне на помощь:

– Господин Ларин, ваша дочь уже пыталась его вернуть, но это подарок. Перстень мне не нужен, а ей он очень подходит…

– Моя дочь не может принять от вас такой подарок, – невежливо перебил папа. Я видела, что он снова начинает злиться. Вообще-то он у меня замечательный: добрый, щедрый, понимающий. Если его не злить. Тогда он может встать в позу и, чего доброго, действительно не пустить меня в Орту во втором семестре.

Я коснулась его плеча, пока он не сказал что-нибудь еще, и, снимая перстень с пальца, подошла к Норману.

– Спасибо вам за все, профессор Норман, – поблагодарила я, стараясь взглядом сказать ему, что это временное решение. Просто чтобы не обострять. – Но мне действительно лучше его вернуть.

Я взяла его руку и вложила перстень в ладонь, на мгновение сжав ее. Я надеялась, что папа этого не увидит, а Норман все поймет правильно. Однако тот выглядел таким растерянным. Я не могла поручиться, что мое «послание» дошло до него.

– Увидимся с вами через месяц, – пообещала я, улыбнувшись.

Он посмотрел на перстень, потом сжал его в кулаке и по привычке спрятал обе руки за спиной. Довольно отстраненно произнес:

– Хороших вам каникул, госпожа Ларина.