Магия Голоса

Глава 3 В ОРОЧЕЙ СТЕПИ

Это не первое моё путешествие на такое удаленное расстояние от Асмерона. Однажды, Юфемаэль и Ариканэль взяли меня и Петроса с собой в поездку, в город Лангос, где они когда-то жили ещё до моего рождения. Цель той поездки была — передать городским властям их пустующий там дом, так как они не собирались возвращаться в Лангос на постоянное жительство. А ещё им хотелось повидаться с бывшими соседями, близкими знакомыми и поделиться последними новостями о жизни столицы.

В тот раз, я собственными глазами убедилась, что все эльфийские города устроены совершенно одинаково. А иногородние жители удостоверились, что рассказы о том, что в столице растут орочьи дети, правда. Для них контраст между цивилизованным поведением хорошо воспитанного и образованного Петроса, с его внешним видом, ассоциирующимся в их сознании с образом варвара и врага, привёл в ступор весь город.

И еще один раз, мой путь пролегал через город Марикен, к единственным горам на эльфийском материке — Западному Хребту. Из года в год, учащиеся Академии, после пятого курса первой ступени обучения, во время практики участвуют там в горных разработках, в поисках и добыче особых кристаллов, способных накапливать в себе магическую Силу. Без этих кристаллов-накопителей невозможно обойтись при создании и использовании магических артефактов. Я, как и все, тоже проходила там практику, которая вместе с дорогой занимала полгода.

Это был очень полезный опыт. Впервые, совсем еще юные и неопытные эльфы мало что знающие о том, что происходит за пределами городского рва, под бдительным надзором наставников, знакомились с лесом, горами и опасностями там поджидающими. Мы тогда получили представление и о жителях других городов, и о жизни в походных условиях, и об угрозах флоры и фауны дикого леса, и о преодолении трудностей. Это заставило нас всех, как-то заметно повзрослеть. Оценить красоту, щедрость, но и смертельную опасность окружающего мира. Эти ранние юношеские впечатления были такие новые и ошеломляюще яркие, что все мы, потом ещё многие годы вспоминали о них.

Сейчас, наш путь к Дозору проходил вполне комфортно, по хорошей дороге созданной Древними, ведущей на север к побережью Океанского пролива. Десять воинов Дозора во главе с Эдмунизэлем и нас семеро. Такому большому и хорошо вооруженному отряду никакие хищники не страшны. Затем, нам предстояло идти по бездорожью, вдоль берега пролива на восток. Та часть пути, видимо, будет не из лёгких, и наша кибитка будет испытывать запредельные нагрузки.

Нашим ездовым ящером, с помощью ментального воздействия, управляли по очереди, то я, то Такисарэль, чтобы ящер лучше привык к нам обоим. Этот ящер выбирался не по скоростным характеристикам, а по мощности, выносливости и способности тянуть большой груз. Он относился к всеядным, чтобы у нас было как можно меньше проблем с его пропитанием.

Наша кибитка снаружи почти ничем не отличалась от кибиток орков. Крытая прочной, толстой кожей, она представляла собой дом на колёсах. Длиной четыре метра, шириной и высотой около двух с половиной, она имела вход со стороны погонщика ящера.

Сразу при входе в кибитку, с двух сторон, напротив друг друга, от пола до потолка были вмонтированы два глубоких шкафа. В одном из них находились музыкальные инструменты, посуда и походный сундучок с зельями и эликсирами, а в другом — наша одежда. Пройдя образованный шкафами короткий коридор, открывался вид на спальню, где в два яруса располагались широкие спальные полки. Под нижними полками, которые фактически являлись крышками просторных коробов, сейчас находились такие же, как у орков, бурдюки с водой и продукты питания длительного хранения — лиофилизированные рыба, мясо, фрукты, овощи и травы для приправ и отваров. В противоположном, дальнем торце кибитки было небольшое окошко, занавешенное плотной тканью.

Мы решили, что в кибитке постоянно ночевать будут Рон, Такисарэль и я, а все наши орки, как более выносливые и менее чувствительные, будут спать на земле, по очереди неся охрану. Поэтому их спальные мешки имеют прочный кожаный низ. Четвёртое, свободное место в кибитке, каждый из них может занимать по желанию.

Заботясь о нашем комфорте, Алинаэль, проектируя нашу кибитку, кое в чем отступила от традиционного образца орочих кибиток. Кроме высоких, широких колес, обитых толстым слоем эластана, и хороших амортизационных качеств, она еще имела удобную, со спинкой и мягким сидением, скамейку погонщика. Я, сидя на этой скамейке, с помощью ментальной магии доступной мне только через Голос, подгоняла окриками нашего ездового ящера, которого назвала — Шер. И с любопытством крутила головой по сторонам.

Как интересно меняется лес. Чем ближе к Океану, тем нижний ярус растений более разрежен, меньше папоротников, лиан и кустов, а больше исполинских хвойных деревьев, сквозь ветки которых пробиваются солнечные лучи, разгоняя лесной сумрак. Воздух становится заметно суше. Меняется и запах, всё меньше прелых и цветочных оттенков, и больше ароматов смолы, хвои и мха.

Постепенно, мысли мои соскользнули на предстоящую мне жизнь в Орочей Степи. Трудно будет одной среди постоянного присутствия шестерых мужчин в непосредственной близости. Сколько интимных гигиенических процедур надо будет как-то вуалировать. Да ещё дефицит воды в степи. Мы-то с Такисарэлем, используя бытовое заклинание очищения, можем содержать себя в относительном порядке. А как быть остальным? Они же вонять начнут! Ярко представив себе это, невольно сморщила нос и передёрнулась. Придётся мне с Такисарэлем, с помощью магии, помогать парням решать эту проблему.

Мои мысли вскоре поплыли дальше. Еваниэль попала в наш Мир в особой защитной одежде, созданной с помощью высоких технологий её мира. Она называет её — боевой костюм космического десантника, и тщательно хранит этот костюм, все эти годы. Правда, та его часть, которая защищает голову, утеряна. Этот костюм, однажды, спас Еваниэль от посягательств орочьего Вождя, который не понял, как его снять. Но у этого костюма есть большой недостаток в нашем Мире, он блокирует приток магии к резерву Силы и ее отток, не позволяя пользоваться заклинаниями. Вернее, без головной части костюма, магией потихоньку можно пользоваться, но восстановить израсходованный резерв не удаётся. Это очень опасно, исчерпав весь резерв, и не имея возможности его восстановить, можно надолго стать беспомощной от слабости. Еваниэль велела мне взять его с собой, строго наказав, использовать этот костюм только в случае крайней необходимости, и не пользоваться магией, если всё-таки придется его надеть.

Из оружия у меня только лук, всем остальным я владею плохо, даже очень плохо. К сожалению, мало внимания, времени и старания я уделяла другим видам оружия. Честно говоря, и лук-то я хорошо освоила только из-за азартного желания участвовать в соревнованиях лучниц и достичь заметных результатов. Ну, ничего, зато парни хорошие мечники, правда, сейчас у них для маскировки — орочьи сабли. Они и метатели ножей отличные, а ещё духовые трубки с отравленными иглами в их арсенале, а у Рона — грозный боевой гномий топор. Так что, в случае чего, сумеем за себя постоять.

Вот так, представляя различные варианты предстоящих событий, сроднившись с ночёвками в кибитке и едой у костра, я и проделала весь путь до Дозора. Даже трудный участок по бездорожью, вдоль пролива, не произвёл на меня большого впечатления, хоть мужчинам и пришлось несколько раз выталкивать кибитку, застрявшую колесами в камнях. Океан, с его необычным насыщенным запахом водорослей, моллюсков, соли, и нашим незнанием его подводной жизни, слегка отпугивал своей чуждостью.

Как выглядит Дозор, я уже знала по рассказам дозорных и, наконец, попав в эту невысокую, но длинную постройку, хорошо замаскированную лианами, ничему не удивилась, только порадовалась наличию душа.

Эдмунизэль собрав воинов, объяснил им, что в Дозоре останутся обе смены дозорных и те, что были здесь до нашего прихода, и те, что пришли с нами им на смену. Десять воинов останутся ночевать в помещении Дозора, а вторая десятка, разобьет рядом небольшой палаточный лагерь. Старая смена уйдёт в Асмерон только вместе с первой партией орчат, если, конечно, такие будут, прислав вместо себя новых воинов.

Три дня ушло на постройку огромного, прочного плота, на котором должны были уместиться и ящер, и кибитка, и одиннадцать гребцов. Назад отгонять пустой плот должны были Эдмунизэль и три воина Дозора.

День, накануне отплытия, Эдмунизэль посветил нашему инструктажу. Вначале, он достал две коробочки с парными амулетами голосовой связи. Взяв из каждой по одному амулету, повесил себе на шею, оставшиеся — один повесил на Такисарэля, другой на меня. Амулет связи — это недавнее открытие эльфами технологии Древних. Он представляет собой висящий на шнурке маленький золотой диск с четырьмя крошечными ограненными кристаллами-накопителями, каждый из которых должен быть заряжен своей магией стихий — Огня, Воды, Ветра и Земли. В середине диска — небольшое углубление, приложив к которому палец, надо послать небольшой импульс Силы для его активации. По мере использования амулета и уменьшения в нём магического заряда, кристаллы тускнеют, и чтобы его вновь зарядить, надо влить Силу четырёх стихий. Поэтому зарядить его могут либо сообща те, кто обладает Даром разных стихий, либо такой маг-Универсал, как Александрэль. Нам с Такисарэлем это недоступно, мы оба не владеем магией Стихий, так что, придётся пользоваться амулетом экономно. Ко всему прочему, неясно, на какую дальность действия он будет работать в Орочей Степи. Ведь известно, что там магии в эфире меньше, а значит, и проводимость сигнала слабее.

— Пока это возможно, связываться со мной каждый вечер, — строго приказал Эдмунизэль. — Ясно?

— Да, — ответила я с Такисарэлем.

— Уяснили, что ваш лидер Петрос, и вы должны его беспрекословно слушаться?

— Да! — ответили все хором.

— При окончательном возвращении от орков, и кибитку, и ящера оставляете на той стороне. За вами придут небольшие плоты. Даже если амулеты связи не будут работать, дежурный увидит вас на том берегу, в подзорную трубу. Понятно?

— Да!

— Ну, еще раз, главное! Помните, что степные орки, хоть и разумные, но значительно отличаются от нас. У них другая психология, система ценностей, образ жизни. Они — другие! То, что вас шокирует, для них норма жизни. Это надо понять и принять, иначе вы вызовете к себе агрессию и тут же будете убиты. Если вы не закроете своё сердце для сострадания к угнетённым и мстительной злости к угнетателям, то вы просто сойдёте с ума. У вас должно быть понимание, что это их жизнь, их выбор, их это устраивает. И от вас не требуется что-либо менять в их сознании и образе жизни, тем более, что это невозможно.

Вечером Петрос провёл ритуал вызова Духов предков, отдав им в уплату кровь огромной змеи, залившей жертвенный камень, и ее тело, сгоревшее в ритуальном костре. От этого действия меня подташнивало и кружилась голова, поэтому я старалась держаться на расстоянии. Помогал Петросу Маркус, отстукивая в свои барабаны завораживающий, вдохновенный, яростный, заклинающий ритм.

И Духи пришли на этот призыв Шамана, поведав ему, что вдоль побережья, в Орочей Степи, сейчас никого из орков нет. Ближайший клан уже давно стоит на юге материка, в трёх днях пути от пролива, на берегу реки.

Значит, без опасений, можно отплывать в светлое время суток.

Утром в день отплытия, Эдмунизэль усыпил и забросил на крышу кибитки трёх небольших, сухопутных, диких крокодилов. Это Петросу для будущих жертвоприношений.

Наконец, мы с немалыми трудностями погрузились на плот, и воины Дозора столкнули его на воду. С одной стороны плота, с длинными однолопастными загребными вёслами, встали — Петрос, Маркус, Рон, Такисарэль и я, с другой — Жакос, Доркус и трое дозорных. Впереди, без весла, встал Эдмунизэль, как вперёдсмотрящий, и с помощью стихии Воздуха подправлял потоки ветра так, чтобы ветер подталкивал нас вперёд.

Через четыре часа мы благополучно добрались до другого берега пролива. Благодаря тому, что он был пологий, ящер легко вытащил кибитку с причаленного плота на берег.

Прощаясь с нами, Эдмунизэль хлопнул парней по плечу, а меня, обняв, крепко притиснул к груди.

— Ох, Детка, как же я хотел бы пойти с вами, и только долг удерживает меня. Знаю, что должен оставаться здесь и координировать наши действия. Если ваша миссия окажется успешной, надо будет не только организовать отплытие орчат на наш материк, но и их отправку в Асмерон. Но ты должна помнить, главная задача вернуться домой живой. — Погладив меня по голове и поцеловав макушку, он с волнением произнёс: — Иди! И возвращайся! — и, отвернувшись, вошёл на плот.

Парни толкнули плот, придав ему ускорение, и четыре гребца, по два с каждой стороны, с трудом справляясь с такой махиной, медленно поплыли назад.

С затаенной тревогой перед предстоящими трудностями, проводив взглядом уходящий к родному берегу плот, мы и сами засобирались в дорогу. Такисарэль сел на место погонщика ящера. Кибитка неспешно двинулась вперёд. Подстраивая под неё свой шаг, все пошли рядом, с интересом и настороженностью оглядываясь вокруг.

Негустая и невысокая трава, редкие деревья, не спасающие от жарких лучей обоих солнц. Теперь у нас никакой, привычной для всех эльфов, сиесты не будет. Пусть медленно, но мы всё равно будем идти, не останавливаясь. Не хотелось бы надолго задерживаться на чужой земле. Чем быстрее мы выполним здесь свою миссию, тем быстрее окажемся дома.

— Петрос, а почему орки не устраивают стойбища на побережье Океана? — спросила я.

— Во-первых, мало где на побережье есть пресная вода, во-вторых, нет достаточного корма для стада, видишь, какая трава здесь чахлая, в-третьих, каменистая почва и нет кореньев, клубней, черешков растений, пригодных в пищу. Иногда, сюда кто-то и добирается, посланный Вождём какого-нибудь ближайшего клана, чтобы срубить дерево для бытовых нужд. Например, нужно построить новую кибитку или заменить сломанные опоры шатра. Но это случается не часто, потому что, и в степи встречается подходящий кустарник, а по берегам рек — деревья.

— А источники пресной воды только реки?

— Фактически, да, и их немало, иначе здесь жить было бы невозможно. Вроде бы есть в Степи и два больших пресных озера, но я их не видел.

— Значит, если двигаться вдоль русла реки, обязательно встретишь какой-нибудь клан? — уточнила я.

— Нет, не обязательно. Орки — кочевники, и долго не стоят на одном месте. Придя к реке, напоят ящеров, сами отмоются, постираются, запасутся водой и двинутся дальше. Иначе, их травоядные ящеры, кстати, способные после водопоя обходиться без воды много дней, быстро уничтожив всю растительность в округе, погибнут от голода. А ящеры здесь главная ценность и богатство, их мясо и яйца — основная еда для орков, шкуры — это одежда, обувь, бурдюки для воды, шатры и кибитки. И даже их экскременты используются как топливо для костров, чтобы приготовить пищу, ведь древесины почти нет, только хворост и сухостой. Правда, Большая Орда добывает где-то на севере, в горах, каменный уголь, но за него надо расплачиваться.

— Но можно же было бы поселиться у реки и питаться рыбой? Тогда не нужно содержать стадо ящеров, — как мне кажется логично, предположила я.

— Ты забываешь, что степных орков очень много. Реки не способны прокормить такое их количество. Хотя, с их бесконечным убийством друг друга, скоро их станет существенно меньше и, может быть, они тогда перейдут на осёдлый образ жизни.

На следующий день мы вышли из прибрежной лесостепной зоны и оказались собственно в степи. Перед нами, до непривычно далекой линии горизонта, простиралось огромное безлесое пространство. Зелёно-золотистый сомкнутый ковёр густых, высоких трав колышется на постоянном тугом ветру.

Жарко. Сухо. Ветрено. Незнакомые запахи кружат голову. Жужжат и стрекочут насекомые. Магии в эфире заметно меньше, чем у нас, в Лесу, и это вызывает ощущение тревожного дискомфорта. Никогда раньше не видела такого огромного открытого пространства, и это пугает. Неуютно. Кажется, что негде спрятаться и укрыться в случае опасности. Б-р-р-р… мне здесь не нравится.

— Будьте осторожны, смотрите под ноги, — предупредил Петрос, — животные, здесь обитающие, активны утром и вечером, днём слишком жарко, ночью холодно. В основном, это сухопутные черепахи, ящерицы, змеи. Змеи часто ядовиты. Хищные ящерицы имеют зубы-иглы, ядовитые железы, острую зазубренную пику на конце хвоста, огромную пасть и раздувают шею так, что она во время заглатывания пищи становится толще живота. Многочисленные насекомые, некоторые из которых имеют пару крыльев, с ярко окрашенным экзоскелетом, для нас, в основном, безопасны. Их личинки кишащие в земле, как и червяки, для орков вкусная закуска. А вот крупные муравьи, строящие для себя огромные дома-гнёзда под землёй, очень опасны. Если во время ночной стоянки будешь невнимателен и расположишься рядом, они, предварительно впрыснув парализующий яд, к утру обгрызут и объедят тело до костяного скелета. Так же опасны и жужалы, крупные кровососущие летающие насекомые, собирающиеся в рой.

— Фу, сколько же здесь всякой гадости! — эмоционально отреагировал Рон.

— Ты просто не умеешь их готовить! — пошутил Маркус, заставив нас всех улыбнуться.

Так, под многочисленные страшилки Петроса мы, день за днём, двигались вглубь степи. Пугала неизвестность. У нас, в лесу, смертельно опасных животных не меньше, но их повадки мы с детства хорошо изучили и знаем, как им противостоять. Здесь же, все чужое, незнакомое. Правда, ночью очень помогала отличная видимость. Огромное количество сияющих звезд на открытом небе, часто не требовали даже перестраиваться на ночное зрение. У нас-то, ночью, только свет живых ночных светлячков помогает хоть как-то ориентироваться в темном лесу.

За всё время, как мы вышли из Асмерона, нежелательного для меня внимания ко мне, как к женщине, никто из парей не проявлял. Петрос относится ко мне, как к сестре. Рон, Маркус и Такисарэль такие давние друзья, что для романтических чувств нет оснований. Жакос счастливо женат на одной из наших лесных орчанок, и у него уже есть маленькая дочка. А Доркус вначале было пытался строить мне глазки, но, встретив недовольные, хмурые взгляды приятелей, быстро оставил эту затею. Так что, психологическая обстановка в нашем «клане» спокойная и комфортная, чего не скажешь о физическом состоянии некоторых.

Рон и Такисарэль были одеты, как и орки, в килт, и голые колени парней быстро стали все исцарапаны, покраснели и зудели, впрочем, как и обгоревшие на солнцах голые руки и шея. Даже мазь защищающая от солнечных лучей, мало помогала. Хорошо ещё, что на безволосой голове Такисарэля была бандана, а Рон не снимал солнцезащитных очков, оберегая глаза от излишнего солнечного излучения. Несмотря на эти издержки, парни не соглашались всё время ехать в кибитке. Я смазала парням повреждённые места, заживляющей мазью и, с большим трудом, заставила их сменить орочью одежду на эльфийский костюм. Мы договорились, что килт и жилет они будут надевать только во время пребывания в кланах. А вот прочная кожа орков была нечувствительна к таким «мелочам» и они чувствовали себя намного лучше.

Как и обещал после своего камлания Петрос, к исходу третьего дня мы увидели стан орков. Он был настолько маленький, что Петрос вначале не поверил своим глазам. Стада ящеров нет, одна кибитка и два шатра.

При нашем приближении, четверо вооружённых саблями орков и шестеро орчанок с взятыми наизготовку какими-то небольшими, но тяжелыми и грубо сделанными луками, встретили нас недобрыми взглядами, загораживая собой свой маленький стан.

Я, Такисарэль и Рон заранее спрятались в кибитке, и через щелочку опущенного полога с любопытством подглядывали за происходящим. Петрос выступил вперёд со словами:

— Я Шаман. Мы не причиним вам вреда. Хотим только поговорить. Если нужно, окажем помощь.

Парни, после этих слов Петроса, подняли руки вверх, демонстрируя отсутствие в них оружия. Орки, минуту поколебавшись, тоже опустили своё.

— Почему вас так мало? Где ваши Вождь, Шаман, стадо? — не скрывая удивления, спросил Петрос. — Я камлал три дня назад и знаю, что рядом нет никакого другого стана.

Пока Петрос налаживал контакт, из-за шатров потихоньку вышли и придвинулись ближе девять детей, разных возрастов, и две беременные орчанки с заметно выпирающими животами. Ну вот, а Петрос мне рассказывал, что за счёт широких бёдер, беременность орчанок малозаметна почти до конца срока.

Я во все глаза рассматривала эту группу орков. Грязные, даже на таком расстоянии плохо пахнущие. Тела мужчин густо испещрены безобразными шрамами и татуировками. Кожа полуголых детей пока ещё без дефектов, кожа женщин не видна из-за полностью закрывающей их одежды. Сутулые фигуры как будто выражают покорное отчаяние, вызывая во мне два разных чувства — жалости и недоумения. Взрослые орки, вроде бы достаточно молоды и здоровы, откуда тогда эта обреченность?

Следуя традициям и безоговорочно признавая авторитет Шамана, никто из них не стал задавать встречных вопросов Петросу, а стали отвечать на его.

— Только мы спаслись от набега. Все остальные из нашего клана либо убиты, либо угнаны в рабство, — взял на себя инициативу вести переговоры один из орков. — Мы, оставшись одни, хотели бы прибиться к какому-нибудь клану, но без Шамана не знаем, куда идти и где искать клан. Шаман, возьми нас под свою руку. Иначе, мы все умрём. Хоть вода здесь рядом, но еды раздобыть становится всё труднее. Мы здесь очень давно и это место уже опустошено. Но если сдвинемся отсюда в другое место, то воду сами уже не найдём.

— Я подумаю, — важно ответил Петрос, — а пока, мы хотели бы отдохнуть, подробно услышать вашу историю и рассказать свою.

— Располагайтесь, — ответил орк, — только накормить вас нечем.

Петрос кивнул ему, а нам подал знак выйти из кибитки и указал пальцем на место, где мы должны разместиться и устроиться. Увидев Рона, Такисарэля и меня, орки застыли в нелепых позах. И их изумлённые взгляды метались между нами. Но орочья иерархия не позволяла спрашивать у Шамана, кто мы такие.

Отойдя в указанную Петросом сторону, мы стали привычным образом организовывать лагерь. Петрос, стащив с крыши кибитки одного из крокодилов, велел незаметно от местных орков, ведь в степи крокодилы не водятся, его разделать, закопав в землю шкуру и голову, потроха отдать Шеру, а мясо пожарить на костре. Запах жарящегося мяса заставил местных орков с завистью поглядывать в нашу сторону. Когда всё мясо было пережарено, Петрос сложил его огромной горой на кусок шкуры и позвав нас за собой, отправился к шатрам. Разложив на земле мясо и собрав около него всех орков, сказал:

— Это угощение для вас, у нас достаточно еды и мы сыты.

Дважды предлагать не пришлось. Над кусками мяса замелькали вначале руки мужчин, потом женщин, а потом и детей. Они ели так неопрятно, грязными руками, громко чавкая, облизывая пальцы, что меня от этого зрелища замутило. После того, как они, наконец, насытились, доев всё до последнего кусочка жесткое, на мой взгляд, не слишком вкусное мясо крокодила, и при этом не лопнули, мы услышали их историю.

Их Вождь, имеющий клан среднего размера, численностью около двухсот орков и стадом в триста голов, дав Шаману в жертву раба, велел узнать, когда и куда ему следует перемещать стойбище. Ответ Шамана после камлания удивил всех, но нарушить указания Духов предков Вождь не решился. Шаман сказал, что идти им следует на запад, на десять дней пути. Но вначале, надо отправить в указанное место большую часть женщин и детей, под охраной воинов, а уже потом перегнать туда стадо с оставшимися членами клана.

Ослушаться-то Вождь не отважился, но решил немного схитрить. Чтобы быстрее уйти на новое место, он решил отправить вперёд только совсем небольшое количество женщин и детей, всего на трёх кибитках. На каждую кибитку он выделил по два воина, чтобы потом трое воинов, из шести, вернулись с кибитками назад в стойбище, а трое бы остались охотиться и охранять женщин и детей на новом месте. После возвращения кибиток Вождь намеревался поднять весь стан и двинуться на новое место.

Отправить первыми он решил тех, кто больше всего задерживает движение, но, в то же время, приближённых, кого плетьми не поторопишь. Выбор пал на его старую больную мать, которая, кстати сказать, умерла в дороге, двух его беременных наложниц, беременную жену его сына, которая к настоящему моменту уже родила, пять немолодых, но искусных мастериц и девять детей всех этих женщин. Им было велено времени даром не терять и, прибыв на место, приготовить в разных концах будущего стойбища отхожие ямы — мужскую и женскую, шить одежду, нарезать новых деревянных ложек. А оставшимся с этими женщинами трём воинам, обеспечить их едой, охотясь в ближайшей округе.

Все указания Вождя были выполнены в точности, кроме одного. У одной из кибиток поломалась ось, и чтобы заменить её нужно время. Поэтому назад, к основному стану, отправились только две кибитки с двумя воинами, а оставшиеся воины, кроме охоты должны были найти подходящее крепкое дерево и заняться починкой кибитки.

Когда ожидавшийся через двадцать дней караван, не пришёл и через тридцать, один из воинов, на починенной кибитке, выехал навстречу клану, разузнать, чем вызвана задержка. Ехать ему пришлось до самого места, где стоял бывший стан. Там, по следам разгрома, воин понял, что на его клан напали, и весь уничтожили, орки другого клана. Походив по пепелищу, рассмотрев обглоданные дикими животными и насекомыми останки, подобрав кое-какие уцелевшие мелочи, он вернулся назад.

— Шаман, — обратился рассказчик к Петросу, — ты наверняка идёшь в свой клан, возьми нас с собой. Мы не будем тебе обузой, детей посадим в кибитку и двигаться будем быстро. Все здесь воины — хорошие охотники, вода рядом и бурдюки для неё у нас есть. Возьми у нас всё, что посчитаешь для себя ценного, хоть всех нас прими в свои рабы.

После паузы Петрос ответил:

— Моя история похожа на твою. Моего клана, как и твоего, уже нет. Он оказался на пути воинов Большой Орды. Меня и трёх воинов, случайно, не оказалось в это время в стане. Это и спасло нас. Я камлал, Духи предков помогли мне найти другой клан, но там нас плохо приняли, и пришлось уйти. Я снова нашёл новый клан и только спокойно зажил, как и этот клан снова был разграблен, а меня и воинов, с которыми я всё это время был вместе, взяли в рабство и погнали в Большую Орду. По дороге мне велели камлать, и Духи предков подсказали мне, как освободиться из плена. Я со своими воинами, помогавшими мне во время камлания, сумел убежать. Я снова камлал и спрашивал Духов, сколько мне ещё в одиночку скитаться по Степи? Духи велели переплыть Океан и жить в Эльфийском Лесу. Знаешь, где это?

— Да, Шаман, знаю, — затаив дыхание, тихим шепотом ответил потрясенный орк.

— Я, со своими воинами, сделал плот, переплыл Океан и жил в Эльфийском Лесу полгода, встретив там эльфов.

— Как же вас не убили, Шаман? — с недоверчивым изумлением спросил орк, нервно дернув хвостом.

— Я сказал, что меня послали Духи предков, и я пришёл с миром. Мне поверили.

— Расскажи, что ты там видел? — напряжённо спросил орк, и все вокруг порывисто подались вперёд, предвкушая что-то необычное.

И Петрос рассказал про Эльфийский Лес, про то, как много там воды и еды, что эльфы не убивают тех, кто пришёл к ним с миром и согласен жить по их правилам. Там нельзя убивать друг друга, там нет рабства, а жизнь сытая и спокойная, но, как и везде, не безопасная из-за огромного количества свирепых хищников. Никто не кочует, а все живут на одном месте, удобно его обустроив, и это место охраняют воины. Среди эльфов живут и несколько орков, строго соблюдая зльфийские правила, они довольны своей жизнью, и даже дети рождаются от смешанных браков.

Его слушали с жадным интересом, но не доверчиво:

— А почему же ты снова в Степи, если там так хорошо? — иронично спросил орк.

Нарочито тяжело вздохнув, Петрос ответил:

— Духи предков велели вернуться. Год прожить в Степи и рассказать всем, кого встречу, о том, где был и что видел. Только прожив в Степи год, я могу, если захочу, опять вернуться в Эльфийский Лес. А ещё, Духи предков велели взять с собой вот этих музыкантов, чтобы никто не сомневался в моих словах. Они согласились пойти со мной, чтобы увидеть новые земли и встретить других разумных.

— Кто такие музыканты? Что они делают? — спросил орк.

— Они покажут вам это, — пообещал Петрос.

— Какие глупые, — не удержалась от едкого комментария одна из орчанок, как и все они, не сводившая постоянно бегающий, любопытный, недоверчивый взгляд с меня на Такисарэля, на Рона и обратно. — Зачем они сюда пришли? Их здесь быстро сделают рабами, и никогда не отпустят назад!

— А ты смогла бы нарушить волю Духов предков? — спросил её Петрос, пристально посмотрев ей в глаза.

— Нет, — тихо ответила она, опустив взгляд.

— Вот и они не могут. — Помолчав немного, добавил: — Ладно, завтра буду для вас камлать. Послезавтра музыканты покажут вам свое мастерство, сыграют и споют. А на третий день мы пойдём дальше, а вы — туда, куда укажут Духи предков, — закончил Петрос беседу, и мы разошлись в разные стороны в надвигающихся сумерках.

Оказавшись около своей кибитки, где нас уже не могли услышать, Такисарэль, на всякий случай, говоря на эльфийском, с тревогой спросил Петроса:

— Ты зачем столько всего рассказал им об эльфах? Планируешь убить воинов?

— Вариантов всего два, — ответил Петрос. — Первый. Если не брать к нам в Лес воинов, их, в любом случае придётся убить. И не потому, что я много рассказал, а потому что они добровольно не отдадут женщин и детей. Второй. Отправить в Лес всех, и воинов в том числе, но для этого надо получить согласие Эдмунизэля.

Как мне велел Петрос, я активировала амулет связи. Волнуясь, что же решит Эдмунизэль, пересказала ему сложившуюся ситуацию. Спросила, что делать?

Выслушав меня, Эдмунизэль ответил:

— Забирайте всех. Хоть это и нежелательный вариант, но единственно возможный. Избавляясь от воинов, во-первых, может пострадать кто-то из вас, а вы, вообще, всячески должны стремиться не ввязываться в боевые действия. Во-вторых, этим вы вызовете негативизм и недоверие у оставшихся женщин и детей, и они добровольно не пойдут с вами.

После беседы с Эдмунизэлем все с облегчением вздохнули и сели поесть. Все же, убивать разумных никому не хотелось. Нет у нас таких навыков. Ясное дело, меня-то от этого оградили бы, но даже думать об этом было жутко.

— И правда, Духи предков ведут нас. Повезло встретить бесхозных и безопасных орков, — высказал своё мнение Жакос.

— Безопасных орков не бывает, — уверенно возразил Петрос. — Сейчас, Ивануэль, пользуясь Голосом, споёт им колыбельную, чтобы они проспали ночь крепко и беспробудно. Только тогда и мы сможем расслабиться.

— А чего ты решил так долго ждать, ещё два дня?! — спросил Маркус. — Я думаю, всё можно организовать завтра, за один день.

— Нет, — ответил Петрос, — надо, чтобы их выбор был добровольным и осознанным, для этого есть все предпосылки. А на осознание нужно время. Так что, будем их подталкивать к правильному решению потихоньку.

Вскоре, я подошла чуть ближе к шатрам. Села на землю, скрестив ноги, согнутые в коленях. Опустила на колени ладони. Закрыла глаза. Под чужим, ночным звёздным небом, тихо запела колыбельную, которую в детстве мне пела Еваниэль. О том, как уснули в пруду рыбки, в саду бабочки, в лесу ящерки и змейки, и как стало тихо вокруг, поэтому и мне, её радости, пора глазки закрывать и крепко засыпать. Я испытывала при этом немного грусти, что детство прошло, что мамы рядом нет, немного участливого сочувствия к таким замызганным орочьим детям, немного радости от нашей встречи, немного уверенности, что скоро, у них всё будет хорошо. Все эти чувства я вкладывала в свой Голос, добавляя желания, чтобы они уснули, спали спокойно и безмятежно. Очень быстро, там наступила полная тишина. Перестал плакать грудной ребёнок, звякать оружие воинов, смолкли приглушённые голоса женщин, и даже их ездовой ящер перестал фыркать.

Утром, неспешно позавтракав, Петрос стал готовиться к камланию. Определил подходящее место, начертил на земле ритуальный круг, приготовил все для костра. Дождавшись традиционного для камлания времени, когда, после захода Жёлтого солнца, небосводом владеет Красное солнце, и всё вокруг окрашивалось в красные тона, он начал свой ритуал. Помощником выступил Маркус, жертвой — крокодил. Петрос работал с полной отдачей, стремясь в этот раз к большей зрелищности ритуала, чтобы произвести как можно более сильное впечатление на суеверное и мистическое сознание орков.

После ритуала, все степные орки собрались около Петроса, с нетерпением, страхом и надеждой ожидая его слов.

— Духи предков велели вам идти к Океану, а нам сопровождать ваш путь. Там вас будут ожидать эльфы, жить среди которых вам отныне надлежит. Иначе, смерть. Духи напоминают — предки помнят о вас, следят за вами, заботятся и помогают вам, а вам нужно слушаться их.

Орки были в шоке. Кто-то несогласно замотал головой, кто-то сел на землю там, где стоял, кто-то заплакал, кто-то застыл с каменным лицом. И только несколько детей улыбались от уха до уха, весело приплясывали, то ли не понимая происходящего, то ли радуясь предстоящему путешествию.

Петрос подал нам знак оставить орков одних и, когда мы собрались около кибитки, сказал:

— А нас Духи предупреждают, что наш дальнейший путь будет очень опасен.

— Что это значит? — спросил Такисарэль. — Нам не следует идти дальше в степь?

— Нет, идти как раз велено, это только предупреждение об осторожности, — ответил Петрос.

С наступлением ночи я снова спела оркам колыбельную.

А утром, когда Петрос подошёл к шатрам, орки обступили его со всех сторон и тот орк, который с самого начала взялся вести переговоры, видимо он самый сильный из них, сказал:

— Шаман, мы согласны. У нас нет выбора. Без клана, без благословения Духов предков мы, всё равно, здесь умрём. Когда нам выходить?

— Завтра. А сегодня собирайте вещи в дорогу. Берите только то, что вам понадобится на три дня пути и уместится в вашей кибитке вместе с детьми. Даже кибитку и ящера потом придётся оставить на этом берегу. Там, за Океаном, вам дадут всё, что нужно для жизни.

Петрос, Жакос, Доркус и Маркус помогали оркам со сборами, без конца пререкаясь с ними и отговаривая брать ту или иную вещь, уверяя, что в Эльфийском Лесу у них будет всё необходимое. Я, Такисарэль и Рон старались меньше попадаться оркам на глаза, иначе, своим видом мы заставляя их замирать с открытым ртом, отвлекаясь от сборов.

К заходу Жёлтого солнца всё, более или менее необходимое, было собрано, и мы начали своё музыкальное представление. Ни о каком большом концерте речь не шла. Нам не надо было, как задумывалось, производить благоприятное впечатление на целый клан, чтобы остаться в нём на какое-то время. Здесь от нас требовалось только вселить в орков уверенность в благоприятном будущем. Убедить, что они сделали правильный выбор, и впереди их ждёт сытая, безопасная жизнь. Так что, расчёт был только на мой Голос, и парни не подпевали мне, а только аккомпанировали. Я постаралась. Передавая оркам спокойную уверенность в завтрашнем дне, радость, что для них наступают новые, благоприятные перемены, и вызывая у них желание скорее добраться к намеченной цели, отбросив все сомнения.

Если уж на эльфов наша группа всегда производила большое впечатление, то орки, после представления, вообще, выглядели, как пребывающие в возбуждённом, наркотическом опьянении. Они глупо улыбались, строили какие-то гримасы, не к месту смеялись, выкрикивали нечленораздельные звуки, хаотично размахивали руками и хвостами, подпрыгивали, приплясывали. Какое варварство! Наши лесные орки, конечно, тоже очень эмоциональны и непосредственны, но с этой дикостью не сравнишь, даже беря во внимание, что они получили сегодня сильные впечатления. И, чтобы хоть немного успокоить возбужденных орков, я опять спела на ночь колыбельную.

С первыми лучами Жёлтого солнца, наш маленький караван тронулся в обратный путь, оставив за спиной два сиротливо покинутых шатра. В кибитку орков уселись все десять детей в возрасте от грудного младенца до восьми лет. К ним, время от времени, подсаживались две беременные орчанки, чтобы отдохнуть. Остальные — три орка и шесть орчанок, шли пешком, и один орк — погонял своего степного ящера, тащащего кибитку с детьми. Останавливались только на ночевку. По дороге мы скормили оркам последнего крокодила.

Итого, двадцать два орка. Хороший результат, без особых усилий! Будет ли и дальше нам так сопутствовать удача?

К месту переправы пришли поздно вечером, где нас уже поджидали три небольших плота. Первым, нас увидел Эдмунизэль. Он бросился навстречу, я тоже побежала к нему. Ох! Всего-то восемь дней не виделись, а как будто вечность, вот что значит — чужбина. Обнимая его, я скрывала слёзы.

— Детка, у тебя всё в порядке? — с тревогой спросил он.

— Конечно, я же тебе каждый вечер отчитываюсь.

— Я боялся, вдруг что-то утаила, чтобы не расстраивать.

— Нет, всё хорошо, — заверила я его.

— Может быть, на этом и закончим? А через несколько лет попробуем ещё раз повторить подобную вылазку? — предложил Эдмунизэль.

— Ты же сам говорил, что, судя по тому, что происходит, через несколько лет здесь не окажется неподконтрольных Большой Орде кланов. И тогда, наши шансы будут минимальны. Не волнуйся, видишь, мы справляемся без особых проблем, — довольная результатом и собой, улыбнулась я.

— Хорошо, — неохотно согласился Эдмунизэль, с тяжелым вздохом.

Вначале, были взаимные приветствия настороженных, сбившихся в тесную кучу орков и встречающих их эльфов. Потом, всех орков напоили травяным отваром, в который подмешали снотворный эликсир, чтобы спали на плотах, а не начали в панике метаться, тем самым угрожая всех утопить. Затем, мы пополнили запасы продуктов и воды, доставленные нам Эдмунизэлем. Получили для камланий трёх новых жертв. Это были не крокодилы, а три больших усыплённых змеи, теперь мы учли, что крокодилы в степи не водятся.

Простились со всеми. С щемящей грустью и глубоко затаённым страхом в груди перед неизвестностью, я обняла Эдмунизэля. С трудом заставив себя разжать объятия, подошла к плотам, готовым к отплытию. Пользуясь Даром, пожелала оркам счастливого пути и уверенным Голосом сказала, что теперь, у них всё будет хорошо.

Мы махнули вслед уплывающим плотам, и стали готовиться к ночёвке, предварительно отогнав в сторону кибитку орков и отпустив на свободу их ящера.

Утром, перед тем как двинуться в обратный путь, все с наслаждением искупались в Океане. Правда быстро и совсем рядом с берегом, а то мало ли какая океанская тварь нападет. Купались по очереди: вначале я, потом мужчины. Ведь, если на одежду заклинание чистоты можно накладывать как угодно часто, что мы с Такисарэлем и делали каждый вечер и для себя, и для других, то на теле такое заклинание чаще, чем раз в три дня использовать нежелательно, иначе кожа становится очень сухая и болезненно чувствительная. Чтобы смыть выступившую после купания на коже соль, использовали немного пресной воды из бурдюка.

Вновь отправляясь в глубь степи, мы уже не испытывали того всепоглощающего напряжения, которое чувствовали в первый раз. Удачный опыт нас приободрил и слегка притупил бдительность.

Зная, что в ближайшей округе ни одного клана нет, мы решили вернуться в то место, где подобрали орков, а уже оттуда двигаться дальше. Следуя знакомым маршрутом, уверенные, что ни с кем не столкнемся по дороге, мы, довольные собой, шутили и весело, хором пели песни, распугивая снующую вокруг под ногами мелкую живность. Запасов продуктов было в достатке, и мы пока не охотились, чтобы не тратить время и силы.

К вечеру второго дня мы снова оказались на прежнем месте, у брошенной орочей стоянки.

— Будешь завтра камлать, чтобы определиться с дальнейшим направлением? — спросила я у Петроса за ужином у костра.

— Нет, так часто беспокоить Духов предков нельзя, я и так с этим перебрал. Могут наказать за такую наглую бесцеремонность.

— А как же мы тогда определимся с маршрутом и его безопасностью? Вдруг столкнёмся с большим кланом? Тогда нам ничего хорошего не светит!

— Ну, я же камлал здесь всего несколько дней назад. На расстоянии пяти дней пути вокруг никого нет. Вот и будем пять дней идти вперёд, а уж потом придётся камлать. И, чтобы задобрить Духов предков, отдать обильную кровавую жертву — сразу двух змей.

Пятый день после орочей стоянки, а всего девятнадцать дней, как мы идем по степи, устав и отупев от унылого однообразия.

Я сидела на скамейке погонщика, регулярно давая Шеру ментальную команду Голосом, идти вперёд. Рон и Такисарэль дремали в кибитке, орки расслабленно шли рядом. Я думала о том, что завтра Петрос будет камлать, и это, пусть страшное, но хоть какое-то развлечение, а главное — мы будем иметь представление о том, что нас ждёт впереди.

Вдруг Маркус закричал:

— Внимание! Опасность! Степняки слева!

В тот же миг, я стала разворачивать кибитку вправо, по широкой дуге, чтобы она, накренившись, не завалилась. Такисарэль молниеносно оказавшись у меня за спиной, уже вооруженный луком и стрелами, оттолкнувшись ногой от спинки моего сиденья, взлетел на крышу кибитки. Петрос, Маркус, Жакос и Доркус, один за другим запрыгнули в кибитку, расхватывая оружие. Рон, с боевым топором в руках, встал за моей спиной с криком:

— Ива! Гони! Может, удастся уйти!

Но я уже знала, что… нет. Успела рассмотреть, что на низких, устойчивых, маневренных, быстрых, открытых повозках сидит по пять вооружённых орков. Один управляет ящером, по два, с каждой стороны, держат на изготовку луки. Воины Большой Орды — поняла я. Наш Шер сильный, но медлительный. И кибитка слишком громоздкая, чтобы можно было маневрировать. Орочьих повозок пять, значит, орков двадцать пять, и у них безусловный численный перевес, так что и в бою нам их не победить.

Спасенья нет. Чем нам грозит пленение? Смертью? Рабством? Удастся ли их заинтересовать так, чтобы выторговать для нас жизнь и свободу? Сердце в страхе стучало с безумной скоростью, отдаваясь грохотом в ушах.

Преследующие нас орки приблизились на расстояние выстрела из эльфийского лука, и лук Такисарэля запел свою смертоносную песню. Из первой же повозки он выбил возчика, но управляющие ремни тут же подхватил другой орк, и их повозка, незначительно отстав, вскоре догнала остальных. Ещё один орк получил стрелу Такисарэля. От ящеров стрелы отскакивали, их чешуйчатая шкура оказалась слишком прочной. Чтобы такого завалить, нужно или более близкое расстояние, или попасть ящеру в глаз, что невозможно, находясь на движущейся, раскачивающейся кибитке.

Орки, несмотря на потери, быстро приближались. Они, в свою очередь, не стреляли из луков, из-за отсутствия мишени, видя только зад нашей кибитки, а распластанный на крыше Такисарэль приподнимался только во время стремительного, смертоносного выстрела.

Когда первая повозка орков поравнялась сбоку с нашей, я увидела, что на меня нацелено четыре стрелы орочьих луков.

— Не стрелять! — отчаянно крикнула я, используя Голос.

Орки, дрогнув, опустили луки, но, к сожалению, быстро подняли их вновь, значит, у них в голове нет сомнений и они намерены стрелять. «Всё, мне конец» — только и успела подумать я, как один из орков закричал другим:

— Не стрелять! Возьмём живыми! — он, на ходу, ловко перепрыгнул из своей повозки на моё сиденье и скинул меня на землю, спрыгнув вслед. Он проделал все это так стремительно, что Рон, хоть и сделал замах, не успел даже задеть его своим топором. А орк придавил меня к земле всем своим весом, выбив дух, не давая вздохнуть.

— Отпусти, раздавишь! — еле пискнула я на орочем.

Он чуть приподнялся надо мной. И я увидела такое запредельное удивление на его лице, что невольно хмыкнула.

— Женщина?! Кто ты?! Эльфа, что ли?! — но больно дернув меня за волосы, усомнился. — Или нет?!

Но мне некогда было отвечать на его вопросы. Я напряженно прислушивалась к крикам и звону оружия рядом, пытаясь понять, что с парнями, не в состоянии ничего увидеть из-за нависающего надо мной орка.

— Слушай, — обратилась я к нему, добавив в Голос доброжелательности, стремясь вызвать доверие, — дай мне посмотреть, что там происходит.

Он быстро поднялся на ноги, вздёрнув меня за руку. Мы оба повернули головы в сторону сражающихся. Я увидела, что мои парни стоят спиной к спине, образуя круг, и отчаянно сопротивляются окружившим их оркам. Кто-то из них уже ранен, но все пока стоят на ногах.

— Остановитесь! — закричала я, добавив в Голос властный приказ. — Мы не будем сопротивляться!

Орки слаженно отошли на два шага назад, но свои сабли не опустили, а покосились на орка стоящего рядом со мной и удерживающего меня за руку. Этот орк недовольно прорычал:

— Женщина! Как ты смеешь приказывать мужчинам?! Да ещё и моим воинам, командовать которыми могу только я! За это тебя нужно пороть!

— Извини, — добавив в Голос раскаяния, сказала я. — Но я не знала, как всё это остановить, ведь убивать нас тебе невыгодно.

— Почему же? — ухмыльнувшись, иронично спросил он. — Среди всех вас только ты имеешь ценность.

— Нет, каждый из нас очень ценен, — уверенно возразила я. — Ты просто не успел рассмотреть. Один из нас Шаман, двое — сильные воины, четверо — искусные музыканты. И это, не говоря уже о том, что среди нас гном, которого никто никогда из вас не видел.

В его выразительных тёмных глазах, с вертикальным зрачком, зажёгся интерес и азарт:

— Ну, ладно. Пусть положат оружие на землю, и я посмотрю, кто мне может пригодиться.

— Хорошо, но вначале пообещай, что не убьешь никого из их.

— Ещё чего?! Да ты совсем страх потеряла?! Мне, и условия ставить?! — недовольно воскликнул он.

— Если ты не пообещаешь, они будут сопротивляться до последнего вздоха. И ты никогда не узнаешь, кто мы, как здесь оказались, и что такое музыкант, — постаралась я разжечь его любопытство.

Он стоял, минуту поколебавшись. Но всё-таки отдал приказ своим воинам отойти от парней и опустить оружие, а парням — сложить своё оружие на земле. Все повиновались.

— Я, наконец, услышу рассказ, кто вы такие? — раздраженно рыкнул орк, явно недовольный, что пошел у меня на поводу.

— Тебя ждёт подробный и честный рассказ о нас и незабываемые впечатления от нашего мастерства. Но, вначале, позволь перевязать раны моих воинов. Иначе, они не смогут быть полезными, — с убеждённостью в Голосе сказала я.

— Женщина, какая же ты говорливая и плохо воспитанная! Разве тебя не учили, что говорить должен мужчина, а женщине разрешается только отвечать на вопросы? — наконец, отпуская мою руку, которую я все это время безуспешно пыталась высвободить, ворчливо спросил он.

— Там, где меня воспитывали, у женщин и мужчин одинаковые права, — возразила я.

— Как это может быть? Ведь женщина намного слабее мужчины, — с неподдельным изумлением спросил он.

— Физически — да, а вот ум у наших женщин не уступает мужскому.

— А зачем женщине ум? — с искренним недоумением спросил он, все больше и больше удивляясь всем моим словам. Да… нелегко нам будет договориться.

— Чтобы прозорливо думать о будущем, помогать своему мужчине советом и вырастить умных детей, — ответила я, стараясь быть доброжелательной и всеми силами сдерживая раздражение от его тупости.

Уже подойдя к парням и внимательно их осматривая, увидела, что ранены двое — Такисарэль в плечо и Рон в бедро. Оба ранения не тяжёлые, но если Такисарэль с нашей, эльфийской, хорошей регенерацией, будет здоров через три дня, то у Рона рана будет заживать долго, около десяти дней.

Попросив раненых парней сесть на землю, я велела им не вставать и пока зажать руками кровоточащие раны, а сама спешно направилась к кибитке за иглой, эликсирами и заживляющей мазью. Орк, контролируя меня, не отходил ни на шаг. Я, чтобы успокоить его, комментировала каждое своё действие. Ровным, мягким, располагающим к доверию Голосом, объясняла:

— Надо войти в кибитку, взять лечебный напиток и иголку с ниткой, чтобы зашить раны. — Поднявшись в кибитку, я продолжила общение с нависающим надо мной сзади орком. — Смотри, это наш дом. Вот здесь, у нас лежит одежда, здесь музыкальные инструменты, здесь посуда, здесь все для лечения ран, здесь мы спим.

— Никогда не видел такой кибитки, — удивленно заозирался орк вокруг, активно принюхиваясь. — Чисто… свободно… удобно… но слишком шикарно. Такую кибитку может иметь только Вождь. В обычной кибитке должны уместиться шесть женщин и двенадцать детей или много всякого скарба. Надо забрать эту кибитку себе.

— Ладно, — покорно кивнула я, вновь направляясь к парням.

Первым делом дала им выпить обезболивающий эликсир. Обработала обеззараживающим зельем раны Рона и Такисарэля. И накладывая стягивающие швы, с огорчением подумала о том, что ни я, ни Такисарэль, к сожалению, не Целители. При более тяжёлых ранениях помочь нам некому. Хорошо, хотя бы, что перед самым походом в Степь, Еваниэль научила меня сшивать раны иглой. Когда я закончила шить и наложила повязку, позволила парням встать и напоила их укрепляющим эликсиром стимулирующим регенерацию.

— Теперь, я займусь твоими ранеными воинами, — сказала я, думая о том, как нас накажут за них. — Извини, что так получилось.

— Не за что извиняться. Раз ранен или убит, значит, плохой воин и сам виноват, — равнодушно ответил орк, пожав плечами. Очень спорное и жесткое утверждение, но я вздохнула чуть спокойнее.

Занявшись орками, я увидела, что один из них убит стрелой Такисарэля, пробившей его сердце. Ещё никогда в жизни мне не приходилось видеть мёртвого разумного. Боясь показать окружающим свой страх перед смертью, я старалась не смотреть на мертвое тело.

У одного раненого воина, уже кем-то обломанная, стрела застряла в плече. Чтобы её вытащить, пришлось ножом рассечь мышцы и, достав обломок стрелы, зашить рану. У второго, был рассечён мечом бок. Рана оказалась неглубокой, внутренние органы не задеты. Обработав, рану зашила. То же самое проделала еще с тремя ранеными. Пострадавшие орки, приняли из моих рук эликсир и безбоязненно выпили, видя, что до этого, я давала его и своим парням.

Пока я всем этим занималась, командир орков нетерпеливо поглядывал на меня, в это время остальные орки бдительно стерегли моих парней. Но все они, время от времени, кидали заинтересованные взгляды на колеса нашей кибитки, которые представляли собой металлический обод со спицами, покрытый эластановыми шинами. Колеса же орочих повозок напоминали примитивные катки — деревянный диск, насаженный на ось и зафиксированный клином. Какую же жесткую тряску приходится им терпеть. Да, невольно можно понять тех из нас, кто испытывает чувство расового превосходства, ведь улучшить ходовые качества колеса это такая простая задача.

— А теперь, послушайте рассказ о том, кто мы, — закончив с неотложными делами, сказала я, делая приглашающий жест сесть на землю оркам-воинам.

Они вопросительно посмотрели на своего командира, и после его согласного кивка, расселись вокруг нас.

— Как тебя зовут? — спросила я главного тут орка.

— Вождь! — гордо ответил он.

— А меня зовут Ивануэль, моих друзей, — указывая на каждого, перечислила я, — Рон, Такисарэль, Петрос, Маркус, Жакос, Доркус.

— Что это за имена? Я таких слов не знаю! У орков нет таких имён, — Вождь выразительно, с подозрительным недоверием, посмотрел на наших орков.

— Эти слова ничего не обозначают кроме имени. Называя только ему принадлежащее имя, все понимают, о ком именно идёт речь, не перепутав ни с кем другим. Эти имена им дали эльфы. Но, обо всем по порядку. Нашу историю расскажет Шаман, которого мы называем Петрос.

— Правильно, — удовлетворённо подтвердил Вождь. — Говорить должен Шаман, а не женщина, — он осуждающе посмотрел на меня. Я недовольно сжав зубы, заставила себя промолчать.

Петрос не спеша повторил тот же рассказ, который он озвучивал оркам в предыдущий раз. О том, как он вынужден был менять клан за кланом, как вырвавшись из рабства со своими неразлучными воинами, по воле Духов предков жил в Эльфийском Лесу, и как Духи вновь повелели вернуться в Степь вместе с искусными музыкантами.

Во время обстоятельного рассказа Петроса, Вождь внимательно его слушал, но рассматривал в основном меня, и я с тревогой думала, чем же обернётся для меня его такой пристальный интерес. Считают ли дикие орки внешность эльфов привлекательной? Или, как мы оцениваем облик орков с чувством собственного превосходства, и они так же относятся к нам? Хорошо бы, чтобы я им не понравилась.

Тем временем, его воины, передавая из рук в руки наше оружие, восхищённо рассматривали его, и тоже заинтересованно поглядывали на меня.

Когда Петрос замолчал, была уже глубокая ночь.

— Ну, и когда я увижу вашу музыку? — с нетерпеливым интересом, уточнил Вождь у Петроса.

— Ты её услышишь. Завтра, на закате Жёлтого солнца. Сейчас всем нам надо попить, поесть и отдохнуть, — уверенно ответила я. — И у нас есть, чем вас угостить.

— У вас так много еды и воды? — с сомнением спросил он, недовольно хмуря брови, на то, что я опять влезла в разговор мужчин.

— Да, целых три больших, вкуснейших змеи, — заверила я. Ну, не умею я вести себя тихо, незаметно и молчать! Не убьют же меня за это? Пусть привыкают. — Но чтобы их зажарить, надо развести костры.

— Женщина! Не указывай мне, что нужно делать! — с раздражением сказал орк. — Давайте своих змей, — недоверчиво оглядев нас, добавил он. — Мои воины сами разберутся, что с ними делать.

С земли поднялся Жакос и, под внимательными, настороженными взглядами окружающих орков, полез на крышу нашей кибитки. Сбросив змей на землю, он вернулся на прежнее место.

— Они что, дохлые? — брезгливо спросил его Вождь.

— Нет, спят, — ответил Жакос.

По сигналу Вождя, его воины поднялись, задвигались и вскоре заполыхали три костра, а в воздухе разлился аромат жареного мяса. За нами, сидящими в стороне, всё это время бдительно наблюдали, к кострам не пригласили, но на куске шкуры несколько зажаренных кусков мяса всё-таки принесли.

Воины стали располагаться на ночлег. Выпутали из пристяжных ремней своих ящеров, стреножили им задние лапы, и, без опасений, что они разбегутся, отпустили свободно пастись. Из своих повозок достали скатки одеял, расположились около костров, собираясь укладываться спать. В это время к нам подошёл Вождь с двумя вооруженными воинами. Все они держали в руках верёвки.

— Я свяжу вас на ночь, и давайте без бессмысленного сопротивления. А ты, — и он ткнул в мою сторону пальцем, — пойдёшь со мной в кибитку.

— Вождь, пожалуйста, не надо нас связывать, — вежливым, но уверенным Голосом возразила я, лихорадочно думая, как предотвратить очевидное и неизбежное, что ждет меня. — Мы никуда не убежим, ты и сам знаешь, что это невозможно. Наш ящер слишком медлителен, а на своих ногах мы далеко не уйдём от твоих быстрых ящеров. — Усилив в Голосе внушающие интонации, я прибавила: — И разреши, нам всем, хотя бы сегодня, переночевать в кибитке. Иначе, мы не сумеем спокойно, как следует отдохнуть и завтра у нас не будет сил устроить вам представление, тем более, что двое из музыкантов ранены.

— Не понимаю, почему я делаю так, как ты просишь, — задумчиво, и проявив неожиданную прозорливость, произнёс Вождь, напряженно изучающе рассматривая меня. — Это какое-то эльфийское колдовство?

— Нет. Это потому, что нас хранят Духи ваших предков, направившие сюда, — уверенно заверила я.

— Но это, никак не помешает мне взять тебя, — возразил он, заставив меня вначале замереть от страха, но потом быстро найти нужные слова.

— Ты всегда можешь попытаться это сделать, ведь сила на твоей стороне. Но мои воины будут защищать меня до самой смерти, ты же, тогда, много потеряешь. Гораздо больше ты можешь получить от нас не с помощью силы, а если будешь оберегать нас. Мы доставим тебе и твоим воинам много радости, незабываемого удовольствия, поможем получить больше власти, влияния и богатства, чем у тебя есть сейчас. Если ты отнесешься к нам по-доброму, то завтра, сам сможешь в этом убедиться.

— Непонятны твои речи. Но ладно, подожду до завтра. Я вижу, что среди твоих спутников нет твоего мужчины, поэтому сегодня, можете занять кибитку, — неожиданно согласился он. — И никому из неё не выходить, — приказал он грозно.

Получив разрешение, мы быстро забрались в кибитку все всемером. Раненых Рона и Такисарэля уложили на верхние полки, огромный Маркус уселся на пол, Жакос и Доркус сели на одну нижнюю полку, а я и Петрос — на другую.

Шепотом, на эльфийском, я спросила:

— Мы сможем убежать, если я их попытаюсь усыпить?

— Нет, — ответил Петрос. — Похищать их ящеров бесполезно, мы толком не знаем, как надевать на них упряжь, и как ими управлять. А на ногах мы далеко не уйдём — догонят. Затеряться в высокой траве тоже не получится — их много, они встанут цепью и просто прочешут местность. А поймав, уже вряд ли оставят в живых. Мы можем просто перерезать всем им горло во сне. Но, во-первых, неизвестно, позволят ли тебе сейчас петь, чтобы ты могла бы их усыпить. А во-вторых, чего мы этим добьёмся? Нет гарантии, что мы снова не попадём в такую же ситуацию с другим Вождем. И что, опять резать оркам глотки? А ведь мы здесь не для того, чтобы убивать. Находясь рядом с ними, мы больше разведаем, не забывай, это тоже важно, и будем больше защищены от подобных встреч с другими такими же отрядами. Я уверен, сбежать мы всегда сумеем, выждав подходящий момент. Ивануэль, ты, пока, делай всё возможное, чтобы заинтересовать и расположить их к нам, заставить ценить и беречь. Впрочем, эта задача для всех. Так что, ложитесь спать, а я сейчас выйду, воспользовавшись необходимостью покормить Шера, и посмотрю, что делается вокруг. Жакос и Доркус, по очереди, будут дежурить ночь. Остальным надо, действительно, набраться сил перед завтрашним выступлением. Но вначале, надо связаться с Эдмунизэлем.

Активировав амулет связи, я тихим голосом сказала Эдмунизэлю, что у нас всё в порядке, но связь ослабевает, так что не знаю, удастся ли связываться с ним и дальше. Я решила, что прекратить с ним связь и заставить его тревожиться от неизвестности — вариант лучше, чем сообщать, что мы в плену. Тогда, от беспокойства за нас, он будет сходить с ума еще сильнее, и может предпринять неразумную, смертельно опасную попытку вызволить нас. Нет уж, спасать себя будем сами.

Мы поломали голову, как нам всем разместиться, и в результате я улеглась на верхнюю полку вместе с Такисарэлем, головами в разные стороны. На второй расположился Рон, с ним никто рядом не уместится. Он хоть и короткий, но слишком широкий, и так его плечо свешивается с края полки, если он лежит не на боку. Нижние полки заняли Маркус и Петрос. Жакос и Доркус будут спать в свободное от дежурства время, по очереди на полу, между нижними полками.

Петрос, вернувшись, сообщил, что нас караулят пять воинов. Отодвинули занавеску от заднего окошка, чтобы не задохнуться в такой тесноте и, постепенно, все тревожно и чутко задремали.

Утром, проснувшись, я обнаружила, что уже никто не спит. Петроса в кибитке нет, а все остальные сидят на полу и нижних полках, прислушиваясь к звукам за стенками кибитки.

Поздоровавшись с парнями, спросила:

— Как прошла ночь?

Ответил Жакос:

— Всё спокойно. Нас бдительно караулили всю ночь.

— Хорошо, сейчас я посмотрю раны Такисарэля и Рона. А всем остальным надо выйти. Готовьте завтрак, приглядите и обустройте подходящую площадку для выступления, — сформулировала я ближайшие дела и вопросительно посмотрела, согласны ли?

Все согласно кивнули.

Через некоторое время, выйдя с Роном и Такисарэлем из кибитки, я увидела, что степные орки суетятся около костров, готовя еду. Жакос, Доркус и Маркус тоже готовят нам поесть. Петрос, на некотором отдалении от всех, разговаривает с Вождём.

Воспользовавшись спокойной возможностью, я, наконец, стала неспешно рассматривать Вождя. Раньше как-то было не до этого. Вчера, все орки слились в единую, безликую массу и для меня Вождь отличался от остальных только своим удивительно красивым, низким голосом. А надо бы понять с кем нам придется дело иметь.

Передо мной был молодой, но вполне зрелый мужчина, наверное, ровесник моим парням. Я думала, что нет на свете орка размером больше, чем Маркус, но Вождь был таким же высоким и мускулистым. В отличие от своих чуть сутуловатых воинов он держался совершенно прямо. Одет традиционно — кожаный килт и, расстёгнутый сейчас, жилет. Хотя, на глаз видно, его одежда более хорошего качества, выделка кожи мягче, тоньше, нет лоснящихся потёртостей.

Чистые, блестящие, густые, прямые, жёсткие, чёрные волосы собраны ремешком в толстый низкий хвост, нехарактерно короткий настолько, что боковые пряди выскальзывают из него. Глаза, в обрамлении пушистых чёрных ресниц, тёмно-коричневого цвета, с вертикальным зрачком, отличаются живым, цепким, властным взглядом. Крупный, без обычной для орков выступающей горбинки, прямой нос. Высокий лоб, острые уши. Чуть выступающий вперёд массивный подбородок, большой рот с широкими губами, немного видны нижние клыки, придающие лицу свирепый вид.

Мощная шея, широкие плечи, узкий таз, перевитые мышцами руки и ноги, широкие шестипалые ладони. Мышцы бугрятся на плечах, груди, спине, контурируют на плоском животе. Гладкая, прочная, эластичная серо-коричневая кожа, почти без безобразных шрамов, так свойственных степным оркам, но густо покрыта татуировками. Скупые жесты, малоподвижный гибкий хвост, все свидетельствует об умении сдерживать себя, хотя, все же, излишнюю эмоциональность, свойственную оркам, выдает выразительная мимика. В общем, видны физическая сила, выносливость, энергия, воля, выдержка, ум, властность. По орочьим понятиям — красавец! И очень опасен!

Почувствовав мой долгий, изучающий, пристальный взгляд, Вождь, чуть повернувшись лицом ко мне и продолжая слушать Петроса, в свою очередь стал с интересом разглядывать меня. Я гордо расправила плечи, подняла подбородок и с вызовом продолжила смотреть ему в глаза. Пусть смотрит и видит — перед ним независимая, цивилизованная, умная и смелая женщина! Он, кажется, догадался о моих мыслях, чуть насмешливо улыбнулся и слегка наклонил голову в знак приветствия.

Ой, что-то не так с этим орком! Такое его поведение явно отличается от того впечатления, которое он произвел на меня вчера. Дикарь не должен быть способен на сдержанность и тонко дифференцированные эмоции. Но, как бы то ни было, надо налаживать дружелюбный контакт, и я, в ответ, приветливо улыбнулась ему. Он что-то сказал Петросу, и они вместе направились ко мне. Я пошла им навстречу. Подойдя, отметила, что запах этого Вождя совсем не противный, как у большинства встреченных тут орков, воняющих немытым телом. От него пахло даже приятно, пряными травами.

— Здравствуй, красавица, — поприветствовал меня Вождь.

Да, ещё вчера, его голос произвёл на меня большое впечатление. Очень низкий, глубокий, грудной, бархатный, слегка рокочущий, волнующий. Для меня, вообще, голос очень важен, и от красоты его голоса, невольно, внутри всё сладко замерло. А вот обращение ко мне, как к красавице, заставило насторожиться. Значит, все-таки, красавица? Плохо. А может это просто комплимент? Но меня таким не проймешь.

— Доброе утро, — ответила я на приветствие. — Ты согласишься сегодня, на один день, здесь задержаться, и только завтра двигаться дальше в путь? Наше представление требует много времени.

— Да, мы уже обсудили это с Шаманом, сегодня останемся здесь. Посмотри туда, мои воины поставили для тебя отхожее место, — и указал рукой на маленький шатёр, стоящий в стороне.

С ума сойти, какая деликатная предусмотрительность и забота.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я, и отправилась в указанном направлении.

Когда я вернулась под заинтересованными взглядами орков, парни уже ели привычный, наш традиционный завтрак.

— А что, нашу еду ещё не отобрали? — присаживаясь рядом с ними на землю, спросила я с удивлением.

— Пока ещё ничего не забрали, кроме оружия. Мне, правда, ритуальный нож оставили, они бояться брать его в руки и тем самым разгневать Духов предков, — ответил Петрос. — Наша дальнейшая участь будет решена после концерта, так что вы уж постарайтесь зацепить их и понравиться.

Поев, мы начали не спеша готовиться к выступлению. Кто-то настраивал музыкальные инструменты, кто-то готовил площадку, приминая высокую траву, я бытовым заклинанием почистила наши концертные костюмы.

Среди степных орков кто-то ушёл на охоту, кто-то чистил оружие, кто-то ремонтировал одежду или обувь. В общем, никто не болтался без дела, все были чем-то заняты, даже Вождь. Но чем бы он ни был занят, всегда, когда я смотрела в его сторону, я натыкалась на его внимательный взгляд. Как хищник, стерегущий свою жертву, возникла у меня неприятная мысль.

К назначенному времени, рассадили орков полукругом около организованной нами площадки. Вождь сел впереди, за ним все остальные. Орки, как дети, с любопытством наблюдали за нашими действиями, не понимая, что их ждет.

Музыканты заняли свои места. Петрос, Доркус и Жакос встали за нашими спинами. Стоя в своём зелёном костюме с красным кушаком, волосами, собранными в высокий хвост и отливающими красным в солнечных лучах, я с тревогой ловила на себе восхищённые и похотливые взгляды орков.

Но вот, Маркус выдал барабанную дробь. Все посторонние мысли ушли в сторону. Представление началось.

Мой голос, красивый, завораживающий, с высокой энергетикой, чувственный, свободно поплыл над степью. Необычная, ритмичная, четкая, динамичная музыка гармонично сочеталась с голосом, наполненным эмоциями. В музыкальную мелодию и певучие слова врывались то грудной стон и шепот, то хрип и крик, усиливая эмоциональное воздействие.

Я использовала магию Голоса всегда, когда хотела добиться таких чувств как доброта, любовь, дружба, нежность, сочувствие, сострадание, чуткость, восхищение разумом и его чудесной уникальностью, которую надо беречь.

Эти музыка и пение вызвали у орков изумление, смятение, волнение и потрясение. Они, неподвижно застыв, не сводили с нас восхищенных глаз.

Мы выложились по полной программе, спев все свои приготовленные для орков песни. И исполнив вдвоём с Маркусом всевозможные акробатические номера, учитывая, что Рон с Такисарэлем ранены и не могут в этом участвовать.

После финального аккорда мы напряженно замерли, пытаясь понять, чего же мы добились своим искусством.

Вначале, орки сидели тихо, отрешённые от реального мира, переживая культурный шок. Потом, в их лицах появился осмысленный восторг. Затем, благодарное обожание. Следом, эйфория, сопровождающаяся психомоторным возбуждением. Они стали вскакивать на ноги, подпрыгивать, приплясывать, бить себя ладонями по бёдрам, выкрикивать какие-то бессмысленные звуки и слова восторженного одобрения.

Но всё моё внимание было сосредоточено на Вожде, от которого зависела наша дальнейшая судьба. Он единственный, кто остался неподвижно сидеть и пристально неотрывно смотреть в мои глаза. И я увидела в них такую непреклонную, жгучую жажду обладания то ли мною, то ли моим Даром, что сердце от страха замерло в груди. Я, стремясь как можно скорее прервать этот пугающий меня зрительный контакт, закрыла глаза.

Через мгновение, вздрогнула, почувствовав чужие руки на моих плечах и хвост, обвивающий мою талию. Низким, бархатным, требовательным голосом Вождь спросил:

— Почему ты не хочешь смотреть на меня?

Преодолев страх, открыла глаза, запрокинула голову вверх, чтобы посмотреть в глаза орку. И увидев расширенные, бездонные зрачки его глаз, шёпотом честно ответила:

— Я боюсь тебя.

— Не бойся. Я никогда не сделаю тебе ничего плохого, и другим не дам, — сказал он, притягивая меня ближе к себе хвостом.

Стараясь освободиться, я упёрлась ладонями ему в грудь и потребовала:

— Тогда, отпусти меня.

К моему облегчению и удивлению, он тут же освободил меня, отступив на шаг назад. В тот же момент, мои парни оказались рядом, обступив меня со всех сторон, закрывая от Вождя и беснующихся вокруг орков.

— Ивануэль, идём в кибитку, тебе надо отдохнуть, — сказал Петрос, подталкивая меня в нужном направлении.

Оказавшись в кибитке, сев на полку и подсунув под себя дрожащие ладони, я сказала:

— Петрос, куй металл, пока горячий. Иди к Вождю, старайся договориться с ним о максимально возможной свободе для нас, обещая ему содействие во всех его делах. И знай, теперь наша главная задача не рабские орочьи дети, а возможность унести отсюда ноги, — и без сил завалилась на бок, на постель.

То ли существенно истраченный и очень медленно здесь восстанавливающийся резерв Силы, то ли страх перед приговором мне, который я прочла в глазах Вождя, вызвал такое состояние, но я лежала в какой-то дреме, опустошенная, с закрытыми глазами, не двигаясь, ни о чём не думая, не реагируя ни на что происходящее вокруг.

Только к ночи, когда все собрались в кибитке, Маркус выдернул меня из этой физической слабости и душевного отупения, посадив к себе на колени, крепко обняв и спросив:

— Крошка, чего ты испугалась? Диких орков или Вождя, который на тебя запал?

— Вождя, — ответила я.

— А вот и зря, сразу видно, что ты ещё маленькая и не разбираешься, в мужчинах. Теперь ты сможешь вить из него верёвки, он будет исполнять любой твой каприз. Но главное, что ты должна помнить, мы не дадим тебя в обиду. И, уж точно, найдём способ сбежать, в любой момент, если в этом будет необходимость. А пока, успокойся и послушай, что нам расскажет Петрос. Он всё это время общался с Вождём, который стал к нам очень расположен. И вот, поешь, мы принесли тебе ужин.

Мысленно не соглашаясь с Маркусом, что я не разбираюсь в мужчинах, я думала о том, что я-то, как раз, имею печальный опыт общения с мужчиной-собственником, одержимым мной. Вяло жуя, я не замечала вкуса пищи, но пыталась успокоиться, пугать себя заранее всё-таки неправильно.

Сосредоточившись, стала слушать Петроса, рассказывающего, что этот отряд воинов, взявший нас в плен, принадлежит Владыке Большой Орды. Таких отрядов, контролирующих внешние пределы Орды, всего шесть. Каждый из отрядов имеет своего Вождя, который беспрекословно подчиняется Владыке.

Эти отряды воинов собирают дань с покорённых подконтрольных кланов, согласных платить Владыке за возможность своего существования. Дань взимается два раза в год. Эта дань, представляет собой, двадцать процентов от стада ящеров, которыми владеет клан, в год получается сорок процентов. Кроме этого, дополнительно, в дань входит ремесленная продукция или сырьё для неё. Еще наложницы, подходящие для этой роли женщины в клане. Наложницами, при получении дани, считаются здоровые, нерожавшие, молодые женщины, достигшие половой зрелости, в возрасте от двадцати до тридцати лет. Фактически это те же рабыни, но освобожденные от тяжёлого физического труда и предназначенные для любовных утех.

Если клан не покоряется или слишком малочисленен и беден, то его, в результате набега, грабят, убивают всех сопротивляющихся и малоценных членов, берут в рабство тех, кто может быть чем-то полезен.

Наш Вождь встретил нас, когда спешил в покорённый клан за очередной данью. Поэтому и ехал с половинным отрядом, зная, что не встретит там сопротивления. Вот завтра, мы и отправимся в этот клан. А затем, забрав дань, пойдём на соединение со второй половиной отряда нашего Вождя, которая медленно идёт в сторону Большой Орды, контролируя и подгоняя огромный караван. Этот караван состоит из рабов, захваченных в этом набеге, из побежденного и разграбленного клана, не пожелавшего покориться. И уносит добычу — всевозможный скарб, большое стадо захваченных ящеров, а также еще и собранную дань с других покорённых кланов. А после воссоединения отряда, все вместе, они будут двигаться в Большую Орду, завершив на этом данный набег.

Вождь заверил Петроса, что мы будем считаться не рабами, а свободными, и даже не просто свободными, а имеющими особый статус — приближённых Вождя. Приближённые — это родные и близкие, проживающие в доме главы такого, как бы личного, семейного, маленького клана. Быть приближенным, мало кому доступно, и это большая честь и большое доверие, которое оказывают даже не всем родственникам. В ответ, мы должны будем слушаться его во всём.

— Послушай, Петрос, — перебила я его дрогнувшим голосом, выдающим мои навязчивые, трусливые опасения, и сама себя за это презирая, — а мы сможем сбежать, пока отряды Вождя ещё не соединились?

— Ивануэль, перестань паниковать. Прям, не узнаю тебя, — недовольно поморщился Петрос. Ага, не паникуй! Думаю, быть изнасилованной, удовольствие не из приятных. Но я промолчала, заставив себя слушать дальше. — Мы это уже обсуждали, нашему Шеру не под силу убежать от их ящеров. Поэтому побег будем совершать тогда, когда сумеем, тем или иным способом, раздобыть себе таких же ездовых ящеров, как у степных орков и научимся ими управлять. Возможно, нам придётся какое-то время прожить в Большой Орде. Но Вождь, вскоре, снова должен будет отправиться в степь, и мы сумеем убедить его взять нас с собой. Когда окажемся на минимально возможном расстоянии от пролива Океана, тогда и приложим все усилия к побегу. Но это преждевременный разговор.

Ко всему прочему я понял, что наше пленение было неизбежным. Вся Орочья Степь постоянно контролируется этими шестью отрядами Владыки, и мы, рано или поздно, обязательно столкнулись бы с таким отрядом. Я думаю, что наш Вождь, заметно отличающийся от многих, скорее всего, это лучший вариант по сравнению с остальными пятью Вождями. Этот Вождь вполне вменяемый и на редкость умный орк.

Сейчас же, нам надо воспользоваться возникшей ситуацией и собственными глазами, достоверно узнать, что такое Большая Орда. Это очень важная, сверхценная информация для эльфов. По тому, что рассказывает Вождь, я понял, мы очень мало знаем о степных орках. Даже я, прожив в Степи три года, не подозревал, что Большая Орда — это, оказывается, не, как я думал, очень большой клан, а нечто совершенно другое, похожее на наш город, — закончил Петрос свой подробный рассказ.

Выслушав Петроса, все с ним согласились. По-моему, парни, вообще, относятся ко всему происходящему с глупым, недальновидным азартом, как к интересному приключению. Или, возможно, Петрос выполняет особое, связанное с разведкой, задание Эдмунизэля? Ладно, буду надеяться, что Петрос знает, что делает, недаром он назначен нашим лидером. Так что, постараюсь больше не бояться, не ныть, а приспособиться к новой ситуации. Ведь, вообще-то, я, и правда, не из трусливых, а тут, все время боюсь. Видимо, так на меня чуждая эльфам степь действует, с ее слабым магическим фоном и суровым, сухим, жарким, ветреным климатом.

Из кибитки нас никто не выгнал, и спать мы снова легли все вместе.

Утром я чувствовала себя гораздо лучше, чем накануне вечером. Надев дорожный костюм, заплела волосы в тугую косу, выполнила все утренние гигиенические процедуры, проверила раны гнома и эльфа, быстро поела и была готова отправиться в путь.

В отряде орков тоже шли приготовления к отправке. Вождь подошёл к нам, когда парни ещё доедали свой завтрак. Поприветствовав друг друга, он обратился к Петросу, правильно считая, что он у нас главный.

— Шаман, все твои воины поедут в моих повозках, а я сяду в кибитку вместе с Ивануэлью, мне надо с ней поговорить.

Я обрадовалась, про себя, его словам: «все твои воины», ведь мог бы уже присвоить нас и сказать: «все мои воины». Не дав ответить Петросу, сама, по привычке и потребности не быть в стороне, влезла в разговор:

— Все, кроме гнома и эльфа, они ранены и нуждаются в покое. Гном останется в кибитке, будет лежать на верхней полке и никак не помешает нашему с тобой общению, — с убеждённостью в Голосе сказала я, не собираясь оставаться с Вождем наедине. — А эльф, несмотря на своё ранение, будет управлять нашим ящером, потому что, кроме меня и него это сделать не может никто.

— Я согласен, — неожиданно без возражений ответил Вождь. Интересно, это мой Дар так на него действует или Вождь способен идти на уступки? — Но насчет ящера, думаю, что ты меня обманываешь, поэтому, вначале, я сам попробую управиться с ним, — с недоверчивой усмешкой, добавил он.

Вождь сел на скамейку погонщика и, не найдя управляющих ремней, нагнувшись, схватился за запряжные ремни и с силой дёрнул. Шер от того обращения распластался пузом и всеми четырьмя лапами на земле. Тогда Вождь, снова дернув, громко недовольно рыкнул. Ящер в панике подскочил, прыгнув в сторону, отчего кибитка чуть не завалилась на бок, её успел подпереть плечом и удержать, рядом стоящий Маркус.

— Ладно, разберусь потом, — сказал недоумевающий Вождь и, уступив место Такисарэлю, зашёл в кибитку. Он свободно, широко расставив ноги, уселся на нижней полке, под полкой Рона. Я села напротив, решив, что при не восстановившемся полностью резерве, буду пользоваться Даром только тогда, когда надо что-то просить Вождя или защищаться.

Мы, молча, рассматривали друг друга некоторое время. Что меня так вчера напугало в нём? Он спокоен, не пытается до меня дотронуться, не говоря уж о чём-то большем, в глазах читается интерес, что вполне понятно.

После долгой паузы, Вождь начал меня расспрашивать. Вначале лично обо мне, иногда ставя своими вопросами в тупик или поражая своей неделикатностью. Что я ем и пью, сколько времени в сутки сплю, как часто мне нужно мыться, как долго могу петь, какие такни и одежду предпочитаю, снимаю ли я свою одежду на ночь, и если да, то в чём сплю? Как выучила орочий, когда я встретилась и подружилась с каждым из своих попутчиков, отдаю ли предпочтение кому-либо из них? Из какой я семьи, был ли уже у меня мужчина.

Я стремясь установить доверительные отношения, старалась не возмущаться некоторыми его вопросами, не удивляться и, по возможности, быть откровенной.

Он дважды испытал настоящий шок, когда выяснил, что моя мать иномирянка, и когда узнал, что я, несмотря на юный возраст, уже была замужем, и сама решила расстаться с мужем, а тот меня не удержал.

Потом его интерес стал более общий. Что такое Эльфийский Лес, какие опасности в нём существуют? Сколько лет живут эльфы, воюют ли друг с другом, как устроены поселения, как организован быт? Что такое магия, можно ли ей научиться и какие преимущества она даёт? Как узаконены отношения между мужчиной и женщиной? Что представляет собой верховная власть эльфов?

Ясное дело, что тут уж, я рассказывала ему не обо всём, исходя из интересов своего народа. Старалась, чтобы у него сложилось впечатление, что мы умные, сильные, высокоразвитые, владеющие магией помогающей в быту и в бою, самодостаточные, способные постоять за себя. Только, конечно, умолчала, и о катастрофической малочисленности своей расы, и о своём Даре, и об истинных целях прихода в Орочью Степь.

Кое-какую информацию он воспринимал с недоверием, что-то его удивляло, что-то восхищало, что-то вызывало ироничную усмешку. А вот то, что я считала самым слабым местом в моём рассказе, что в Степи мы оказались по воле Духов предков, Вождь воспринял, как само собой разумеющееся, продемонстрировав мне одновременно и критичный ум, и детскую наивность.

Когда его вопросы ко мне иссякли, он захотел поговорить с Роном. Рон спустился вниз и сел на моё место, а я, забравшись наверх, заняла место гнома. Этот опрос был гораздо короче, было видно, что гномы заинтересовали орка значительно меньше, чем эльфы. И только информация о том, что гномы и эльфы общаются и взаимовыгодно торгуют, заставила его надолго задуматься.

Уже ближе к вечеру, заканчивая свои расспросы, он, задрав голову вверх, спросил меня:

— Есть что-то, что тебе особенно хотелось бы получить?

— Что ты имеешь в виду? — вновь спускаясь вниз, и садясь рядом с Роном, спросила я, не поняв его вопрос. — Сейчас или вообще?

— И то, и другое, — ответил он.

— Вообще, я хотела бы оказаться дома. Я очень скучаю по своим близким и по Эльфийскому Лесу, мне трудно здесь, в степи. А сейчас, хочу чтобы мои спутники оказались в кибитке, рядом со мной.

Обе части моего ответа ему не понравились.

— Тебе так неприятно моё общество? — недобро посмотрев на меня, угрюмо спросил он.

— Нет, я просто волнуюсь за них, не видя целый день, — откровенно ответила я.

— Не волнуйся, я сейчас пришлю их, — ответил он, и поднявшись, на ходу выпрыгнул из кибитки.

Через короткое время в кибитку запрыгнули наши парни.

— Как тут? — с тревогой спросили они почему-то у Рона.

— Всё нормально, — ответил он.

Все сразу успокоились и стали расспрашивать, о чём с нами целый день разговаривал Вождь. А потом и сами рассказали, что все это время они ехали в повозках с воинами. Общались с ними, провели полноценный обмен информацией, в том числе узнали, что в нужном месте мы будем завтра к вечеру. А ещё, они учились управлять их ездовыми ящерами. Из-за того, что наша кибитка движется намного медленнее, чем повозки орков, по пути удалось несколько раз слезть с колес, и по ходу движения поохотиться на змей.

— От судьбы не уйдёшь, — философски заметил Петрос. — Если бы мы избежали встречи с Вождём в степи, то невольно встретились бы с ним в клане, к которому сейчас движемся. Других кланов в ближайшей округе нет, так что, мы бы, хочешь не хочешь, тоже отправились туда же.

Закончили разговоры, когда весь отряд остановился на ночлег, и мы выбрались из кибитки чтобы размять ноги и поесть.

Поужинав едой из собственных запасов, вновь удивившись, что у нас её не отбирают, я подошла к Вождю со словами:

— Вождь, благодарю тебя за доброе к нам отношение. Хоть сейчас уже поздно, и сил ни у кого уже нет, я хотела бы, в знак благодарности, спеть для тебя и твоих воинов песню без музыки.

— Пой! — довольно улыбнувшись, обнажая белоснежные клыки, сказал он. Было видно, что ему понравились мои слова.

Повернулась лицом к наскоро разбитому лагерю. Сильным, отчётливым, с идеальным чувством гармонии и ритма голосом, используя пение с минимальным текстом, я виртуозно импровизировала на тему красоты окружающего мира. О земле, которая нас кормит. О солнцах, которые нас греют. О воде, без которой невозможна жизнь. О ветре, который позволяет дышать. О небе и звёздах, которые заставляют мечтать.

На следующий день Вождь снова отослал парней в свои повозки, оставив Такисарэля управлять Шером, а Рона лежать на верхней полке.

— Сегодня, если хочешь, я буду отвечать на твои вопросы, — сказал он с доброжелательной улыбкой, усевшись напротив меня.

От такого его предложения я очень удивившись и обрадовавшись, впервые, проникаясь к нему чувством похожим на симпатию.

— Конечно, хочу! — радостно воскликнула я, улыбнувшись в ответ. — Расскажи мне, что такое Большая Орда?

Из его рассказа я поняла, что это фактически громадный город, во много-много раз больше, чем Асмерон. Вытянувшийся вдоль одного берега реки, он занимает очень большую территорию и чрезвычайно густонаселен. В центральной части этого поселения, через которую проходит широкая въездная дорога, расположены дома богатых орков. Заканчивается эта дорога, упираясь в центральное, самое большое сооружение города — Дом Владыки. От него кольцеобразно расходятся улицы. Чем улицы ближе к Дому Владыки, тем они шире, чище, а дома на них располагающиеся больше и живут в этих домах богатые орки. Чем дальше от этого центра — тем улицы более узкие, извилистые, дома беднее. Грязные окраины города представляют собой хаотично, тесно расположенные шатры и шалаши.

Есть в городе два, наиболее посещаемых всеми, места — Рынок, где можно купить всё, начиная от мешочка с крупой диких злаков, заканчивая рабом или ездовым ящером, и Арена — место, где для зрителей проводятся бои между рабами.

За пределами поселения, но в непосредственной близости, находятся большие загоны для ящеров, которые являются основной пищей для жителей города и регулярно пополняются за счёт собираемой дани и грабежа в набегах.

Процветают различные ремёсла. Недалеко на севере, в гористой местности, в истоках реки, на которой стоит город, намывается золото. Там же, ближе к горам, расположены рудники, где в подземных шахтах добываются руды металлов и открытым способом каменный уголь, который используется в плавильных печах, выплавляющих металл. Всю эту тяжёлую работу выполняют рабы, в которых очень заинтересована Большая Орда.

Мне выросшей в обществе относительного социального равенства было жутко слышать о том, что всё население у орков делится на свободных и рабов, богатых и бедных, властных мужчин и бесправных женщин.

Основатель и единоличный хозяин этого поселения — Владыка. Орк сильный, хитрый, жестокий, подозрительный и безжалостный, вызывающий неконтролируемый страх у окружающих. По орочьим законам, сместить и занять место Владыки, как и любого из орочих Вождей, можно только победив его в боевом поединке до смерти, один на один, в присутствии свидетелей. Иначе, ты не будешь признан и не сможешь занять место, на которое претендуешь. За всю историю Большой Орды вызвать Владыку на бой решились только трое смельчаков. Среди Вождей, под страхом смерти, ходит тайный слух, что все три раза бой, в нарушение правил, проходил при закрытых дверях, в доме Владыки. И каждый раз Владыка выходил победителем, не получив ни одной царапины.

Владыка контролирует своих подданных и обеспечивает порядок с помощью шести, вот таких как наш, отрядов воинов, каждый из которых возглавляет Вождь. Эти отряды действуют по всей Орочей Степи. Но есть ещё один, особый отряд, который отвечает за порядок непосредственно на территории Большой Орды и обеспечивает личную безопасность Владыки, выполняет стражные и карательные функции. Владыка, преследуя свои интересы и действуя по принципу — разделяй и властвуй, регулярно сталкивает между собой Вождей, насаждая между ними конкуренцию, зависть, недоверие и вражду.

Кроме этого, власть Владыки опирается на Шаманов. Владыка однажды догадался объединять их, во время камлания, в общий круг. Опытным путём установили, что самый мощный круг должен состоять из двенадцати Шаманов. Шаманы подсказывают Владыке, как ему лучше действовать в той или иной ситуации. Правда, камлать в ритуальном круге могут только очень сильные Шаманы, слабые во время ритуала теряют сознание, а их тело начинают колотить судороги. Сейчас ритуальный круг состоит только из одиннадцати Шаманов способных в нём удержаться. Владыка ищет двенадцатого Шамана, пробуя на это место любого шамана попавшего в его поле зрения.

— Я так подробно тебе об этом рассказываю, чтобы ты понимала, что Большая Орда место опасное и свободно там себя чувствуют только очень сильные орки. Ваш Шаман скорее всего привлечет внимание Владыки. Владыка попробует поставить его в ритуальный круг. Тебя и твоих музыкантов я буду пытаться прятать от Владыки так долго, как это окажется возможным. Хотя, без его ведома никакие более или менее значимые события не проходят.

— Где же у вас безопасно жить, если в кланах опасно, в Большой Орде опасно? — в ужасе от услышанного спросила я.

— Таких мест нет, — вынужденно признал орк и надолго замолчал, думая о чем-то своем.

— А чем у вас измеряется богатство? — спросила я, прервав паузу.

— Деньгами, рабами, домами, ящерами, — начал перечислять Вождь.

— Деньгами? — удивилась я. — Разве они у вас есть? Я думала, что существует только натуральный обмен. И что же из себя представляют ваши деньги?

— Существует три вида денег, — без раздражения, обстоятельно начал объяснять мне орк, — медные, серебряные и золотые. Все они, представляют собой пластину, размером в пол-ладони, и каждая пластинка называется — один медник, один серебряник, один золотой. Бывает и половина такой пластины — полмедника, полсеребряника, ползолотого. Но чаще всего используются более мелкие деньги, когда такая пластина рубится на двенадцать одинаковых кусочков, каждый из которых называется — медяшка, серебрушка, золотник. Двенадцать медяшек, то есть один медник, равны одной серебрушке, а двенадцать серебрушек — одному золотнику. Понятно?

— Да, ты хорошо объясняешь. А у тебя есть с собой деньги, можно посмотреть? — заинтересовалась я. Неизвестно, сколько мы пробудем в Большой Орде и в каком качестве, поэтому неплохо бы ориентироваться в таких вопросах.

— Нет. Зачем их брать в степь? В кланах не знают, что такое деньги, — разочаровал он меня.

— А вы умеете читать и писать? — продолжила я свой расспрос.

— У нас есть письменность, но обученных грамоте немного. Для этого надо родиться или в богатой семье, или одарённым ребёнком.

— А ты обучен?

— Конечно, ведь я сын Вождя, — с гордостью произнес он.

— Ты объяснишь мне основы вашей письменности? — попросила я.

— Объясню, — охотно согласился он.

— А где твои родители?

— Их давно нет в живых, орки редко доживают до старости, — неохотно ответил он, и я не стала уточнять, как это случилось.

— Что ты собираешься делать с нами, когда мы прибудем в Большую Орду? — затаив дыхание от волнения, спросила я.

— Я хочу, чтобы ваша четвёрка певцов-музыкантов устраивала в Большой Орде представления, за которые я буду брать плату. Большую часть из неё буду отдавать Владыке, тогда он разрешит мне оставить вас у себя, как я и пообещал, в качестве моих приближенных. Часть денег буду брать себе, часть — давать вам. Двух ваших воинов зачислю в свой отряд. Шамана тоже постараюсь оставить при себе, но, если он окажется силен, скажу честно, убедить в этом Владыку, мне не удастся.

— Пожалуйста, не разделяй нас, ведь у музыкальной группы должна быть хоть какая-то постоянная собственная охрана. Иначе, нам могут испортить инструменты, а самих — покалечить, выкрасть, убить. А Жакос и Доркус уже давно занимаются нашей охраной и знают, чего ждать от возбужденных зрителей, и как себя при этом вести, — волнуясь о нашем будущем в Орде, попросила я.

— Я подумаю об этом, — согласно кивнул Вождь. — А вот объясни мне, зачем вы дали такие странные имена своим оркам? Они ведь, наверняка, имели какие-нибудь прозвища, например, «Тихий» или «Скользкий». Может, эти прозвища были неблагозвучны для вас, типа «Вонючка» или «Обжора»?

— Насколько я знаю, прозвища вы даёте во время испытаний мальчиков-подростков на звание мужчины. Но ведь жизнь длинная. И то, как проявил себя подросток, не значит, что так же он будет вести себя уже взрослым мужчиной. Тогда прозвище будет вводить в заблуждение окружающих. Вот, как ты, многие ли могут, потом, его изменить, ведь Вождём ты стал не сразу? А мы даём имя один раз при рождении, оно всегда твоё, в детстве, в юности, в зрелости. И только в твоих силах прославить его, в течение жизни, или опозорить.

— И какое бы имя ты дала мне? — заинтересовался орк.

— Не знаю, — растерялась я от неожиданного поворота разговора. — У нас, обычно, имя даёт мать. — Задумавшись, спросила: — А какое у тебя было прозвище раньше, можешь мне сказать, если оно не обидное?

— Меня звали Большой, — гордо расправив плечи, ответил он.

— В нашем Мире самые большие — это горы, поэтому, тебе можно дать имя Горус. С одной стороны, это просто имя, с другой, в нём есть и определённый скрытый смысл.

Он помолчал немного, напряжённо глядя мне в глаза, а потом сказал:

— Мне нравится. Ты можешь называть меня этим именем, — встал, чему-то улыбнувшись, и добавил: — Всё на сегодня, скоро подъедем к стойбищу.

— Пожалуйста, подожди, последний вопрос, — тоже вставая, задержала я его. — Может быть, ты проявишь понимание и доброту, и отпустишь нас? — наперекор парням, на всякий случай предприняла я последнюю попытку.

Меняясь прямо на глазах, и превращаясь в дикого хищника, он взбешенно зарычал:

— Р-р-р! Никогда!

Выставив руки вперёд в отгораживающемся жесте, и сдерживая невольную дрожь от испуга, я примирительным Голосом произнесла:

— Спокойно, я только спросила.

Ярость стала гаснуть в его глазах, он быстро развернулся и выпрыгнул из кибитки. Ну, что ж, на будущее буду знать, что этот вопрос с ним лучше не поднимать.

Дальше повторилась вчерашняя схема, вскоре, к нам с Роном, в кибитку, запрыгнули парни. Снова спросили гнома:

— Как тут?

Он ответил:

— Всё нормально.

А потом мы на пару пересказали, что сегодня узнали нового от Вождя.

Я, давая возможность Такисарэлю хоть немного отдохнуть, сменив его, села на скамейку погонщика. Любуясь полыхающим закатом Красного солнца, окрасившим все небо в розовый цвет, заметила на горизонте очертания стойбища.

Когда мы добрались до этого стойбища, Рон, Такисарэль и я выбрались из кибитки позже всех, уже в темноте, чтобы сразу не шокировать степняков своим видом. В центре стойбища располагались четырнадцать шатров, вокруг которых стояло двенадцать кибиток. Самих орков было около двухсот пятидесяти. Значит, большая их часть, спит под открытым небом. В стороне паслось очень большое стадо, голов шестьсот.

Наш выход не остался незамеченным. Орки клана, подобострастно суетящиеся вокруг Вождя, занятые разговорами, приготовлением ужина, бытовой суетой, увидев нас, побросали все свои дела и стали пялиться. Вождь и его воины, в ответ, подняли недовольный крик, призывая не расслабляться обалдевших орков, а заниматься делами и скорее подавать еду. Вскоре, поев, все расположились на ночлег. А я, сняв швы с зажившей раны Такисарэля, спросила Петроса:

— Их много. Почему же они не окажут вооружённое сопротивление отряду Вождя?

— Потому, что уже сталкивались с ними в бою, знают, что это хорошо вооружённые и хорошо обученные воины. Сражение с ними принесёт огромные потери, а быть убитым не хочет никто. Но главное, они знают, что если и сумеют убить этих воинов, Владыка пришлёт много других, и жестоко отомстит. Тогда никто из клана не останется в живых.

Утром воины нашего Вождя напоили своих ящеров в недалеко протекающей реке. Мы последовали их примеру. Искупав и напоив Шера, сами тоже помылись, поднявшись выше по течению. Воины, в счёт дани, отобрали сто голов ящеров из стада клана, и трех ездовых ящеров, для которых приготовили три примитивно сколоченные повозки. На эти повозки сложили рулоны выделанной кожи и грубо сотканной ткани. По обрывкам услышанных фраз я догадалась, что Большая Орда заинтересована в сырье, а не в готовых изделиях, потому что ремесленники там искуснее, чем в кланах.

Под конец сбора дани к Вождю подвели трёх молодых, кажется, симпатичных орчанок. Вот и наложницы. Вождь, подозвав одного из своих воинов, с грозным рыком приказал ему:

— Осмотри, но не трогай! — и ткнув пальцем за шатёр, бросил на меня быстрый взгляд. В его взгляде я увидела смущение. Возможно ли, что он меня стесняется? Может, он раньше сам производил этот осмотр? Неужели понимает, каким отвратительным мне это кажется?

Через некоторое время, воин вместе с орчанками вышел из-за шатра с широкой довольной улыбкой и на вопросительный взгляд Вождя утвердительно кивнул:

— Хорошие. Молодые, крепкие, здоровые.

А наложницы, нисколько не оскорбляясь и не стыдясь всего происходящего, тоже довольно улыбались.

Вскоре, Вождь, подойдя ко мне, спросил:

— Ты споёшь сегодня для нас?

— Конечно, — ответила я, и вместе с парнями начала готовиться к выступлению.

Наше выступление началось позже обычного, и мы показали неполную программу, но, всё равно, вложили в неё всё своё мастерство, желание понравиться, доставить радость, приободрить, заставить задуматься.

Это третье наше выступление в Степи подействовало на орков, как и предыдущие, вызвав вначале ошеломление, а потом и ажитацию. И чтобы снять их возбуждение, напоследок, я спела им колыбельную, почти не используя магию.

Ночь прошла спокойно, а рано утром мы снова тронулись в путь, покидая стан теперь уже довольно большим караваном. Стадо ящеров, три дополнительных повозки груженные скарбом, на одной из которых сидели наложницы, ничуть не опечаленные отъездом из родного клана и своей дальнейшей судьбой. Всё это замедляло движение и делало наш путь бесконечно однообразным, долгим и отупляющим мозги. Если бы не ежедневные беседы с Вождём и ежевечерние небольшие вокально-инструментальные выступления перед орками, я бы, наверное, умерла от скуки.

Вождь не давал мне непосредственно общаться со своими воинами, не позволяя им близко приближаться ко мне. Но то, что мне удавалось увидеть со стороны, свидетельствовало о том, что воины Большой Орды более цивилизованы, по сравнению с орками степных кланов. А Вождь выгодно отличается и от своих воинов. У него гораздо больший запас слов, более грамотная и образная речь, более широкий кругозор, способность быстро усваивать и анализировать полученную информацию, большая сдержанность в поведении и очень быстрая обучаемость. Например, вначале он с недоумением воспринимал наши часто повторяющиеся в речи слова вежливости, типа «спасибо», «пожалуйста», но вскоре мы заметили, что общаясь с кем-то из нас, он и сам стал легко и к месту их использовать. Недаром он Вождь, и дело тут не только в физической силе. Интересно, а каков же тогда их Владыка? Моё представление о степных орках, как о тупых дикарях, существенно изменилось, рождая тревожную уверенность, что с таким врагом, в случае открытого противостояния, эльфам не справиться.

Во время бесед с Вождем, задавая друг другу вопросы о природе, погоде, опасностях, ремёслах, традициях, особенностях быта, мы старались лучше узнать друг друга.

Сходства между нами было очень мало. Начиная с того, что эльфы своих умерших сжигают на траурном костре, а орки закапывают в землю, если хотят отдать дань уважения, либо просто бросают в степи, на съедение падальщикам, червям или насекомым, особенно, если речь идёт о врагах или рабах. Эльфы привыкли к изобилию еды и воды, здесь за это приходится тяжело бороться. Для эльфа жизнь сородича священна и неприкосновенна, орки её очень мало ценят. У эльфов всеобщая грамотность, здесь такие знания — удел избранных. Эльфийки свободны в своём выборе и образе жизни, орчанки абсолютно во всём зависят от мужчин с самого рождения, вначале от отца, потом от мужа или хозяина. У эльфов брак моногамный, у орков полигамный, мужчина может иметь трёх жён и бессчетное число наложниц, вернее, столько, сколько сможет прокормить. Видимо, это следствие того, что у эльфов дефицит женщин, а у орков — мужчин, из-за их высокой смертности в межклановых войнах. И очень-очень разное отношение к детям. У эльфов ребёнок сверхценность и родительский инстинкт доходит до фанатизма. У орков мальчики до шести лет и девочки до двенадцати никому не нужная обуза, которую надо кормить и поить, а они, возможно, и не выживут, потому что и детская смертность очень высока. Даже матери не имеют к ним глубоких чувств и привязанности, считая, что ещё родят много раз, а чем детей будет меньше, тем ей легче жить. Правда, подрастающие сыновья начинают цениться, ведь это будущие воины, добытчики, кормильцы. А вот дочери имеют цену только очень короткий период, пока юная, здоровая, сексуально привлекательная, и именно тогда её стараются выгодно продать.

Во время этих бесед я поражалась суровой жестокости их жизни, а Вождь нашей, как он считал, изнеженности и излишней милосердности, свидетельствующей о слабости.

— О какой слабости ты говоришь, если сам убедился, что наше оружие лучше и опаснее вашего. Наши воины умелы, смелы и обеспечивают спокойную жизнь соотечественникам, успешно противостоя агрессии опасных хищных животных окружающих нас. В общем, мы с тобой, наверное, никогда не сможем понять друг друга, — огорчённо констатировала я.

— Нет, — категорично рубанув рукой в воздухе, не согласился орк, — я хочу понять тебя, и буду стараться.

— Зачем? — удивилась я. — Разве тебе недостаточно просто взаимовыгодного сотрудничества?

— Я хочу, чтобы ты стала моей женщиной, — откровенно и нагло, заявил он, внимательно смотря мне в глаза. — Это значит, ты должна принадлежать мне не только телом, но и душой. А это невозможно, если мы не будем понимать друг друга.

Я испугалась до ужаса, услышав эти слова. В отличие от многих других эльфийских семей, в моей семье нет межрасовой неприязни. Это и не удивительно, ведь мои родители относятся к разным расам. Поэтому я, в отличие от некоторых, не испытываю отвращения к оркам. Вон, Маркус, мой лучший друг, а Петрос почти что брат, и я их обоих обожаю. Но дикий орк, с неотесанным поведением и варварским менталитетом, в качестве моего мужчины — это уже слишком!

— В первую очередь, для этого нужно моё согласие! — воскликнула я, невольно отшатнувшись после его слов. Конечно, неплохо, что он ко мне хорошо относится, благодаря этому нам всем, наверное, будет легче пережить этот плен, но надо как-то убедить его, что я готова только дружить.

— Не бойся меня! — зарычал он, подаваясь вперёд и еще больше пугая меня. — Ты что, не видишь, что я даже не прикасаюсь к тебе?! Не позволяю своим воинам подходить к тебе близко и трогать тебя. Выполняю любую, даже самую глупую и наглую твою просьбу! Ты задумываешься, почему? Да потому, что хочу добиться этого самого согласия!

— Ладно, ладно, — ответила я, придавая Голосу успокаивающие интонации, видя, как он напрягается и возбуждается всё сильнее, снова становясь похожим на хищника, и даже его обычно малоподвижный хвост заходил ходуном. Ну почему он так на меня реагирует?! Петь для него и его воинов я никогда не отказываюсь, зачем тогда я ему сдалась?! Ведь, наверняка, вокруг него множество желающих его, всяких там наложниц и рабынь! Ладно, хищнику нельзя показывать свой страх, значит надо и самой успокоиться. А эта проблема может сама постепенно разрешится, надо только тянуть время, а там, глядишь, нам удастся сбежать. — Если ты не хочешь пугать меня — успокойся, держи себя в руках, дай мне время привыкнуть к тебе и лучше понять, и знай, что силой ты ничего не добьёшься.

Он ничего не ответил и выпрыгнул из кибитки.

— Да, Ива, всё-таки мы влипли, — подал голос Рон с верхней полки. — Впрочем, этого следовало ожидать, с твоей, необычной для них, красотой и их, необычной для нас, похотливостью.

— И всё это, только усиливается и усугубляется из-за нашей музыки и пения, — сказал Такисарэль, сидящий на скамейке погонщика и хорошо слышавший наш разговор.

Когда я сидя в кибитке не общалась с Вождём, а сменив Такисарэля погоняла Шера, унылое движение каравана, однообразный пейзаж, изнуряющая жара и утомительный, иссушающий ветер, навевали скуку и тоску по дому.

Парням было легче, они развлекались охотой, вместе с орками добывая пропитание. Вождь настаивал, чтобы Петрос, Маркус, Доркус и Жакос ужинали с его воинами, мотивируя это заботой об эльфах и гноме, которым в таком случае оставалось больше привычной еды из наших запасов.

Орки проявляли большой интерес к едущим с нами наложницам, и во время стоянок активно хватали их, то за руки, то за хвост, то за волосы, а иногда и нагло их ощупывали. Меня поражало, что наложницы таким вниманием были довольны, в ответ смеялись и кокетничали. Но под бдительным взглядом Вождя, дальше этого, кажется, дело не заходило.

В один из дней, на нас налетел рой жужал. В первый момент я даже не поняла, что произошло, когда серое жужжащее облако окутало наш караван. Но орки, регулярно сталкиваясь с такой опасностью, стремительно приняли меры. Они быстро надели накидки, представляющие собой мешок из тонкой кожи с двумя прорезями для рук по бокам, и дыркой для головы, к которой пришит капюшон. Орки остановив караван развели костры, бросили в них много зелёной травы, чтобы было больше дыма, и какой-то вонючий порошок, согнав ящеров так, чтобы их окутывал дым.

В разгар опасности ко мне подбежал Вождь. Он плотно завернул меня с головой в большой кусок кожи, оставив только щёлку для глаз и носа, и подхватив на руки, поднес ближе к дыму. Прижал меня к себе хвостом, руками отгоняя особо наглых тварей. При этом он объяснил, что нападение роя — это верная смерть, если нет возможности закрыться, спрятаться, или нет специального порошка, бросаемого в костер и создающего особый дым для отпугивания жужал.

Я не сопротивлялась, видя неподдельный испуг и принимаемые орками меры, моментально поверив в эту смертельную опасность.

В результате, я оказалась без укусов, а многие пострадали. Такисарэль сказал, что укус очень болезненный, а чтобы оторвать присосавшегося кровососа и раздавить пальцами его плотный хитиновый покров, приходится прикладывать немалое усилие.

Вначале пятого дня пути с тех пор, как мы покинули стойбище клана, мы увидели медленно двигающийся караван, с которым и должны были воссоединиться. Воины этого каравана охраняли и гнали вперёд — семь тяжелогруженых кибиток, несколько открытых повозок со скарбом, около шестисот голов ящеров и какое-то количество рабов.

Подъехав ближе, я от вида рабов пришла в ужас. Грязные, измождённые, почти все мужчины имеют ранения, на запекшейся крови в ранах копошатся насекомые, а у некоторых раны воспалены и сочатся зловонным гноем. Мужчин мало, стариков и маленьких детей нет совсем, в основном женщины и подростки. Всего около шестидесяти орков. Наверное, всех тех, кто не смог бы преодолеть этот трудный и длинный путь, не оставили в живых. Цепи на рабах довольно длинные и почти не стесняют движений рук и ног, но тяжёлые, и при каждом шаге гремят. Я уже знаю, что и без цепей рабы никуда не убегут, им некуда бежать в одиночку, без клана они всё равно погибнут.

Какая же дикая жестокость процветает в Степи. Жизнь разумного почти ничего не стоит. Но с таким отношением и до полного вымирания рукой подать. Пока же, орки ещё существуют за счёт запредельно высокой рождаемости.

Не останавливаясь, воины на ходу шумно приветствовали друг друга, делясь впечатлениями за время пути. Потом, заметили нас, с удивлением и любопытством разглядывая, и вслух живо обсуждая увиденное. Вождь сам рассказал им, кто мы такие.

Все двигались вперед ещё два часа, пока не оказались на берегу реки. Ящеров погнали на водопой. Орки стали обустраивать лагерь и готовить еду, для чего забили семь ящеров из стада. Кто-то, по очереди, ходил к реке мыться.

Когда суета немного улеглась, я подошла к Вождю:

— Разреши осмотреть и обработать раны рабов, — попросила я его, сочувствуя беднягам, страдающим от боли.

— Нет, — категорично ответил он. — Ты не должна прикасаться к грязным, чужим мужчинам.

— Горус, — тихо сказала я, зная, что ему нравится, когда я так его называю, — когда я вижу их страдания, я и сама страдаю. Пожалуйста, позволь им помочь.

— Нельзя быть такой слабодушной и мягкосердной, — я тяжёлым вздохом ответил он. — Ладно, делай, что хочешь, но пусть твои охранники будут рядом и не отходят ни на шаг.

— Спасибо, ты очень добрый, — с тёплой улыбкой поблагодарила я.

— Не оскорбляй меня, обвиняя в слабости, — с сердитым протестом, ответил он.

— Горус, какая же это слабость? Позволить себе быть добрым может только очень сильный орк.

Он внимательно посмотрел на меня и убедившись, что я абсолютно серьёзна, довольно улыбнулся и согласно кивнув, сказал:

— Да, я очень сильный!

Собрав всех раненых, это были девять мужчин, одна женщина и три подростка, я попросила Доркуса и Жакоса помочь им вымыться, и отправила всех к реке. Когда они вернулись, я, преодолевая брезгливость, осмотрела их ранения. Вычистила гнойные раны, промыв их водой, а потом зельем из своих запасов. Шить раны уже поздно, они самостоятельно стали затягиваться рубцовой тканью, из-за чего в этих местах, через некоторое время, сформируются грубые, широкие шрамы. Чтобы снять боль и ускорить заживление, я обмазала раны мазью из своих запасов, и пошла искать Вождя.

— Горус, мы сегодня будем петь? — отвлекла я его от раздачи каких-то указаний.

— Нет, ненаглядная моя, сегодня и так все возбуждены. Мы останемся здесь на два дня отдохнуть, помыться, вдоволь напоить ящеров, запастись водой на дальнейший путь. Вот завтра, как всегда по вечерам, вы сыграете и споёте немного песен, а послезавтра покажете большое представление, — и поспешно добавил, — но если ты устала, то можешь тоже два дня отдыхать и ничего не делать.

— Я люблю петь, и с удовольствием спою для всех, — заверила я.

Когда стемнело, я поставила своих парней на стражу, и с наслаждением смывая усталость, плескалась в реке так долго, пока не застучала зубами от холода.

Вечером следующего дня, как договаривались, мы спели несколько песен с уже известной реакцией орков на наше пение. А через день, неожиданно, на двенадцати повозках к нашей стоянке подъехал еще один отряд вооруженных воинов, во главе с другим Вождем приближенным Владыки. Этот отряд отправлялся в набег и за данью на подконтрольную, именно этому Вождю, территорию. Увидев их, мое сердце отчего-то сжалось в нехорошем предчувствии. Я не выглядывала из нашей кибитки до самого заката Жёлтого солнца, когда уже нужно было начинать обещанное оркам представление.

В этот раз, пользуясь тем, что слушателей собралось много, мы отработали полную программу с максимально зрелищными акробатическими эффектами, а я активно использовала Голос.

Орки сидели на земле, впереди оба Вождя, за ними воины, сзади рабы. Другого Вождя я особенно не рассматривала, он показался мне не примечательным, ничем не отличающимся от своих воинов, обыкновенным диким орком, внешней особенностью которого был длинный шрам на щеке и отрезанный кусочек уха. Ну, у орков это не считается дефектом, они даже гордятся своими шрамами, что, по-моему, уму непостижимо, ведь мало того, что это обезображивает внешность, так это ещё и демонстрация своей недостаточной ловкости.

Закончили мы петь, когда Красное солнце опустилось за горизонт.

После ужина, уже в темноте, я, как обычно перед сном выставив парней из кибитки, быстро сняла свой концертный костюм и надела ночную рубашку. Только повернулась лицом к полке, чтобы забраться в спальный мешок, как кто-то, с огромной силой, обхватив меня сзади, сдавив грудь до треска ребер. Шестипалая ладонь зажала мне рот и нос, не давая вздохнуть и закричать. Несмотря на испуг, я всеми силами попыталась освободиться, но даже пошевелить ни ногой, ни рукой не смогла, с такой силой меня сковали. Приподняв, бесшумно понесли к задней стенке кибитки и, теряя сознание от недостатка воздуха, я увидела, что стенка кибитки рассечена, образуя большую дыру.

Я пришла в себя от неприятного ощущения, что какое-то насекомое ползёт по моему лицу, спускаясь к шее, груди, животу, между ног и по внутренней стороне бедра вниз, к ступне. Брезгливо попыталась его стряхнуть и обнаружила, что руки мои скованы за спиной. Открыв глаза увидела, что это никакое не насекомое, а Вождь, который не Горус, шершавыми кончиками пальцев руки, осторожно ощупывает моё тело. А я лежу на спине, на земле, ночная рубашка высоко задрана до самой шеи, примятая трава подо мной колет голую спину, кисти рук связаны верёвкой, ноги фиксирует своим хвостом близко сидящий рядом со мной орк. Я даже не смогла испугаться, всё затмило омерзение, заставившее дёрнуться всем телом.

Орк это почувствовал и, приблизив ко мне лицо, хрипло сказал:

— Спокойно, моя маленькая самочка… Не мешай мне наслаждаться тобой… Твоё прекрасное тело как у созревшей женщины, а волос на нём нигде нет, как у маленького ребенка… Хотя, для полного совершенства не помешал бы хвостик… Но ты такая чистенькая, кожа светленькая, даже ночью сияющая, нежная… а как ты сладко пахнешь… Я в восторге, набег еще не начался, а я уже с такой богатой добычей! Повезло мне заполучить такое сокровище…

Зато он пах неприятно, приторно пряно, потом и мужскими гормонами. Его дыхание становилось все более возбужденно шумным, а скользящие по моему телу пальцы все более грубыми и нетерпеливыми. Но я, сжав зубы, терпела и пока молчала, пытаясь осмыслить случившееся, узнать его дальнейший план в отношении меня, придумать, как лучше вести себя в сложившихся условиях и как спасаться.

Наверное, хорошо, что орк оказался на редкость болтливым, давая мне время собраться с мыслями.

— Знай, кричать бессмысленно, я унёс тебя далеко, никто не услышит. Я буду не спеша получать удовольствие с тобой всю ночь. А под утро, оставлю тебя тут ненадолго. Сам же добегу до стоянки и со своими воинами быстро вернусь за тобой. Не волнуйся, это не займет у меня много времени и с тобой ничего за это время не случится, даже соскучиться не успеешь. А потом, вместе с моими воинами, мы уедем далеко отсюда. Ты не думай, никому тебя из воинов не дам, будешь петь только для меня, и спать только рядом со мной. Да. Только меня ты будешь услаждать своим телом и голосом. Когда же мы вернёмся из набега в Большую Орду, я спрячу тебя в своём доме так, чтобы кроме меня никто никогда тебя не увидел. Тогда, никто о тебе не узнает и не попытается отнять у меня. Ты не беспокойся, я буду о тебе хорошо заботиться, и еда будет у тебя самая лучшая, и наряды, и воды для мытья вдоволь. Считай, тебе очень повезло. Ух, у Владыки есть наложница эльфа, я так ему из-за неё завидовал. Все думал — мне б такую. Но, теперь, у меня есть ты, и ты гораздо лучше, — довольно жмурясь и причмокивая губами, предвкушал орк.

Да, такая психология мне знакома, Лазарэли есть везде, хотя, среди орков их наверняка больше.

Он наклонился и заскользил по моему телу, теперь уже языком, обсасывая меня мокрым ртом, иногда больно кусая и продолжая что-то бормотать.

Я морщилась от брезгливого отвращения, но призывала себя не паниковать. Надо не обращать ни на что внимания, времени мало. Быстро думаю, что делать? С трудом заставив себя полностью отключиться от всех ощущений, задавив чувство брезгливости и омерзения, я стала прикидывать свои возможности.

Отпугнуть Голосом могу, но я уже знаю, чем это кончается. Он либо снова зажмет мне рот, либо когда резерв иссякнет, эта подлая тварь не постесняется воспользоваться моим бессознательным состоянием.

И все же я могу послать Зов, пока он этого не ожидает. Но кому? Если всем парням вместе, возможно не докричусь, здесь мало магии в эфире, и у меня резерв после концерта наполовину пуст. Если они всё-таки услышат меня и найдут, наверняка, завалят этого Вождя. Но потом, его воины отомстят и убьют их, так что это не выход.

Наверное, надо звать одного Горуса, тогда и Зов будет непреодолимо сильный, и он лучше знает, как правильно поступить в данной ситуации. Правда, здесь считается, кто сильней тот и прав. У меня нет уверенности, что Горус посчитает Вождя, сумевшего меня выкрасть, негодяем заслуживающим наказания. Но вряд ли Горус захочет терять меня, все ж я ему нравлюсь, да и в качестве источника дополнительного дохода нужна, он-то, хотя бы, не собирается запирать меня в клетке. Значит, скорее всего, Горус спасет меня от этого Вождя. Если успеет.

Все ментальные маги, умеющие посылать Зов, делают это мысленно, ярко представляя себе объект зова и направляя к нему, как бы самонаводящийся, поток преобразованной магической Силы. Но мне и эта магия доступна только через Голос, так что придётся кричать, и чем громче, тем лучше.

Приняв решение, я громко закричала, вложив в Голос почти всю оставшуюся Силу:

— Го-о-о-о-ру-у-у-ус!!!

Во время крика я звала Горуса на помощь, представляя его перед глазами — большого, сильного, красивого, не по-орочьи сдержанного, любознательного, умного, способного на компромисс, так по-доброму отнесшегося ко мне и к парням, ни разу не позволившего себе ничего подобного тому, что сейчас вытворяет этот Вождь.

А Вождь, оглушённый моим криком, отпрянул от меня и на некоторое время застыл неподвижно. Он спохватился лишь, когда я уже закончила свой Зов и, размахнувшись, ударил меня по лицу так, что в глазах потемнело. Боль в ухе, щеке и губах вспыхнула как огонь, и горячая кровь из разбитой губы ручейком потекла по подбородку и щеке.

— Ах ты, глупая самка! — зло закричал он. — Я с тобой по-хорошему, а ты орать вздумала! Или ты простых слов не понимаешь?! Я что же, напрасно тебе все так подробно объяснял? Мы далеко! Никто тебя не услышит!

Теперь, надо тянуть время, и я жалобно сказала ослабевшим голосом:

— Я испугалась.

— Чего? — с недоумением спросил он.

— Тебя, — тихо ответила я.

— Что же во мне такого страшного? Чем я мог тебя напугать? Может, тебе, глупышке, кажется, что я некрасивый из-за того, что у меня обрезано ухо? — снисходительно спросил он.

— Внешне ты не страшный, но ведёшь себя так, что я не понимаю тебя.

— Эх, все вы, женщины, глупы до невозможности! Что непонятно-то? Объясняю в последний раз. Ты мне понравилась. Я хочу тебя. Теперь, ты, всегда, будешь только моей. Ты должна этому радоваться, а не пугаться, — с раздражением ответил он.

— Но зачем меня прятать от всего мира? — оттягивая время, в надежде на помощь, продолжила я задавать вопросы. И, в то же время, психологически готовясь к насилию, если помощь не придет. Главное остаться в живых и найти способ вернуться домой, где меня ждут. Дома я буду заниматься любимым делом, жить рядом с близкими, отношение которых ко мне не изменится, чтобы сейчас со мной не произошло. А сама я, отмоюсь как следует, и запрещу себе хоть когда-нибудь вспоминать обо всем этом.

— Р-р-р! Я же сказал — будешь только моей, а не всего мира! — теряя терпение, злобно зарычал он. — Хватит болтать! Заткнись! Сейчас покажу тебе, что такое могучий, неодолимый орк! Вождь! И как должна вести себя женщина! К утру будешь рада, молча выполнять все мои прихоти, — и он начал раздеваться.

Быстро скинув жилет, сапоги и, сменив удерживающий меня хвост на свободную руку, другой снял с себя килт. Оставшись голым, он лёг на бок, тесно прижавшись ко мне возбужденным пахом, шаря руками по моему телу.

— Ты хоть бы меня развязал, что ж я, как бревно лежу, — попросила я, стараясь чтобы всеми силами удерживаемый страх не вырвался из-под контроля и не вспыхнул панической атакой, отключающей здравый смысл. И быть мне тогда не только изнасилованной, но и битой.

— Ничего, полежи. Твои руки мне пока не нужны. Главное, молчи и не отвлекай меня глупыми разговорами. Тогда и я не буду ни отвлекаться, ни спешить, и тебе все понравиться, моя сладкая самочка. Чувствую, ты еще не знаешь какие мы орки сильные и неутомимые мужчины. А когда узнаешь, сама не дашь мне килт надевать, — самоуверенно усмехнулся он, положив свою широкую, тяжелую, грубую ладонь мне на грудь и больно сдавив её.

Преодолевая боль, омерзение и подступающее отчаяние, я, не собираясь его слушаться и молчать. Провокационно спросила, с деланным удивлением в голосе:

— И все же, руки ты мне не развязываешь, боишься меня, что ли?

— С чего ты взяла? — громко засмеялся он.

— Ну, а зачем тогда верёвки?

— Я люблю покорность. Мне нравится, что ты не мешаешь мне бессмысленным сопротивлением, чувствуешь себя, как и положено любой самке, беспомощной, полностью в моей власти. Но хватит болтать, еще одно слово и я снова тебя ударю, — сказал он, наваливаясь на меня всем телом и лизнув языком мои пульсирующие болью, окровавленные губы.

Вдруг, ужасно усиливая мою боль в разбитой губе, так, что в глазах вспыхнуло красное марево, орк стукнул меня по губам и зубам своими зубами. И, тут же, сполз с меня, отлетев куда-то в сторону. А я увидела стоящего надо мной Горуса. Его лицо было перекошено от ярости, грудная клетка часто вздымалась от тяжелого шумного дыхания, в руке он держал окровавленный кинжал.

Когда он опустился рядом на колени и перехватил кинжал над моей грудью, я с ужасом подумала — а меня-то за что? Но он, повернув меня на бок, одним движением рассёк верёвки на моих руках, одёрнул задранную рубашку, подхватил на руки и крепко прижал к себе.

Его объятья показались мне, в этот миг, такими тёплыми, надёжными, желанными, что я тоже крепко обняла его за могучую шею, с облегчением положив голову ему на плечо. Кажется, у меня появился ещё один настоящий друг-орк.

— Душа моя, он успел… обидеть тебя? — хриплым, взволнованным шёпотом спросил Горус.

— Нет. Только ударил по лицу… больно… — пожаловалась я.

Он в ответ зарычал так, что я почувствовала, как вибрирует его грудь.

В этот момент к нам подбежал Маркус с криком:

— Крошка, ты жива?

— Ага, — с радостной, но перекошенной от боли улыбкой ответила я.

Вслед за Маркусом, в поле моего зрения, появились Доркус, Жакос, Петрос и Такисарэль, который ещё издали прокричал:

— Зеленоглазка, с тобой всё в порядке?

— Да! — прокричала я в ответ и, по мере их приближения, уже спокойно добавила: — Только губы разбиты, резерв пуст, три дня петь не смогу.

— Ну, это мелочи жизни, — сказал Доркус.

— А Рона мы не взяли с собой, чтобы он, своими короткими ногами, нас не задерживал, — объяснил Жакос.

Каждый, из подбежавших парней, старался прикоснуться ко мне, подбадривающе погладить по голове или плечу. Горус не препятствовал, но каждый раз прижимал к себе сильнее. Ох! Классные у меня друзья, не бросят в беде!

— Чего с этим делать будем? — пнув ногой, неподвижное тело Вождя, спросил Петрос.

— Пусть здесь валяется, — зло ответил Горус.

— А он что, мёртвый? — с удивлением спросила я.

— Мертвее не бывает, — ответил Такисарэль.

Я, впервые, не почувствовала никакой жалости к убитому разумному. Так ему и надо, грязному, вонючему, бессовестному, жестокому дикарю.

Когда все неспешным шагом, стараясь отдышаться после бега, двинулись в обратный путь, я спросила:

— А как вы меня нашли так быстро?

— Я первый обнаружив твою пропажу, зайдя в кибитку, — начал рассказ Такисарэль: — Попытался почувствовать твое направление. Маркус, тем временем, рванул предупредить Горуса. Помчались мы за тобой вдогонку не сразу. Пока все собрались, пока я понял, в каком направлении следует двигаться, время потеряли. Твой Зов застал нас, когда мы были уже недалеко. Горуса накрыло так, что сбило с ног. Но он быстро очухался, хотя и шатался в первый момент. Зов очень помог, мы отклонились немного правее и проскочили бы мимо, потеряв время.

— Давай теперь я её понесу, — предложил Маркус Горусу, протягивая руки, но тот, опять, прижав меня к себе сильнее, рыкнул в ответ:

— Нет!

Когда мы добрались до нашей стоянки, я жалобно попросила Горуса:

— Очень хочу вымыться. Отпусти меня к реке.

— Я отнесу тебя, — согласился он.

У реки, поставив меня на ноги и придерживая за плечи, он серьезно спросил:

— Тебе помочь?

— Нет, я справлюсь.

— Ладно. Я буду тебя тут ждать, — сказал он, деликатно поворачиваясь к реке спиной.

Я тщательно себя оттёрла, смыв все омерзительные прикосновения Вождя, дрожа то ли от холода, то ли от пережитого ужаса. Отмывшись, вышла не берег. Ночную рубашку пришлось, просто, как следует вытрясти, на заклинание очищения не было Силы. Подойдя, тронула Горуса за плечо. Его бережные руки, вновь подхватили меня, прижав к горячей груди, согревая и успокаивая.

В кибитке Горус помог мне залезть в спальник и сел рядом на пол.

— Я посижу тут, — не то спросил, не то констатировал он. Взял меня за руку и осторожно коснулся губами моей ладони: — Пусть Духи предков пошлют тебе сладкие сны. — Сквозь накатившую дрёму я успела ещё услышать, как он шепчет: — Душа моя… я ведь впервые в жизни узнал, что такое страх… так испугался за тебя…

Проснувшись утром, обнаружила, что я одна в кибитке. Приведя себя в порядок, рассмотрела в походном зеркальце синяк на пол-лица. Вышла на улицу и увидела, что отряд воинов, убитого ночью Вождя, уходит и виден уже, темным пятном, далеко в степи.

Ко мне тут же подошёл Рон, спросив:

— Как ты, Ива?

— Хорошо. А ты знаешь, что тут происходит? — задала я встречный вопрос.

— Знаю. Рано утром Горус велел провести бой, среди желающих занять освободившееся место убитого Вождя. Хорошо, что ты спала и не видела этого безумия. В итоге, четыре трупа и новый Вождь. Правда, вначале были какие-то заморочки о нарушении их традиций. Раз Горус победил Вождя, он сам должен стать их Вождём. Отменить это, да и, вообще, проводить бои между претендентами, за место своего Вождя, может только Владыка. Но Горус как-то их убедил. Сказал, что Владыки рядом нет, так что до возвращения из набега в Большую Орду будет так, как он решил. И сейчас, весь тот отряд ушёл в степь, в набег.

— А Владыка Горусу ничего не сделает за самоуправство и убийство Вождя? — забеспокоилась я.

— Горус сказал, что что-нибудь придумает в своё оправдание.

— Слушай, Рон, а что, он позволяет вам называть себя. — Горус? — удивилась я.

— Ага, со вчерашнего дня, — довольно улыбнулся гном.

— Он вам ничего не сказал, каковы его планы на ближайшее время? — поинтересовалась я нашими дальнейшими действиями.

— Сказал. Такисарэлю удалось его разговорить, — похвастался Рон.

— Как это? Он может на него ментально влиять? — удивилась я.

— Нет, просто, как-то само собой, после вчерашнего между нами стало больше доверия. Вот Горус и рассказал, что сегодня ещё один день отдыхаем, купаемся, запасаемся водой, ремонтируем нашу разрезанную сзади кибитку, а завтра снова выдвигаемся к Большой Орде. И это ещё около десяти дней пути.