ГЛАВА 17


— Господин Хидинн, я хочу попробовать создать артефакт нового типа. Для поддержания открытого портала мне нужен не просто амулет-накопитель родственной магической энергии, как мой браслет, а такой, который будет сам генерировать магическое воздействие. Грубо говоря, чтобы я могла как бы выставлять на нём координаты того места, куда нужно переноситься, и при подаче к нему магической энергии любого типа и любым магом он смог бы сам открывать туда портал. И поддерживать его подольше, чтобы люди могли без проблем и особой спешки переместиться. Вы поможете мне в его разработке?

— Разумеется, леди Арнель, принцип генерирования и поддержания магии известен — например, фонари, работающие на амулетах, поддерживающих стихию огня. То, что вы задумали, не сделано в мире до сих пор наверное только потому что ваш дар исключительно редок. Но вы же понимаете, что такой артефакт, который вы задумали, изменит жизнь всего мира, так же, как и фонари в своё время? Если он будет не один, особенно.

— Понимаю. Это сильно упростит людям логистику. Но пока что я не готова всерьёз думать о стационарных портальных вратах. По правде говоря, мне для начала хочется перестать так выматываться после нескольких дальних перемещений. А ещё — иметь гарантию того, что я всегда смогу вернуться, даже если мой магический резерв будет пуст.

— Тогда в этом артефакте должны действовать два взаимосвязанных вектора — "туда" и "обратно"…

— Вижу, ваша мысль уже заработала в нужном направлении, — довольно улыбнулась я, — давайте завтра обменяемся тем, что надумаем за эти сутки.

Несмотря на насыщенность своей жизни научными исследованиями и общением с окружающими, я чувствовала, что мне тесно. Имея такой дар уже шесть лет — и прыгать всего лишь внутри академгородка, в столицу и их окрестности? Маловато будет.

Охота к перемене мест периодически овладевает каждым человеком, а если ты молод и здоров телом, да плюс у тебя есть есть возможность путешествовать, эта охота обязательно будет требовать реализации. Я понимаю Валента, когда он начал открывать порталы в неизвестные ему места. Меня от этого останавливал только страх повторить его судьбу, вот я и решила обезопасить себя, создав специальный артефакт возврата. И я таки буду магистром артефакторики!

Работали мы с Хидинном не покладая рук, до самой середины зимы. Ну, то есть в то время, когда оба не были заняты другими нужными делами. Артефакт у нас получился — загляденье! Я сама предложила придать ему форму раскрытого фрукта граната, и Хидинн воплотил это, спрятав внутри изрезанный рунами непрозрачный камень авантюрин, похожий на тот "сердечный" артефакт, который делала когда-то Арнель Бринн. Этот камень и хранил как раз "векторную память" с возможностью для меня менять направление этих векторов. На поверхности "граната" — "кожура" из жёлтых камешков, усиливающих генерационные свойства артефакта, в разрезе — бриллианты — идеальные накопители, ну и, конечно, "зёрнышки" из тёмно-красного камня граната, это уже телепортационная магия. Я сама приделала к гранату колечко, чтобы носить его, как когда-то фиолетовый жаргаловский гранат на кисти левой руки, в случае необходимости.


Научные записи-описание артефакта Хидинн делал самостоятельно, я лишь добавила свою составляющую. В результате Хидинн стал магистром, ну а я… Мне этот гадский Цертт даже диплома академии пока не выдал. Говорит, я экзамены ещё не сдала по всем предметам, поэтому неизвестно, какие пробелы и дыры зияют в моём образовании. Ну не сволочь, а?

Я три дня после защиты Хидинна и того разговора с Церттом не разговаривала. А ему хоть бы хны!

Моя стена молчания рухнула, когда я узнала из газеты, что король устраивает бал по случаю предстоящих проводов принцессы в Плиссандрию, для чего за ней заедет лично её жених, принц Винсент Гилбрейт. Цертту пришло приглашение на этот бал, как это принято, на две персоны. После этого я два часа ходила сама не своя, мне одновременно ничего не хотелось знать об этом и в то же время невыносимо тянуло посмотреть на Винсента — каким он стал?

— Кого ты возьмёшь с собой на бал? — спросила я Цертта, выражая своим видом "Я тебя не простила, просто вынуждена заговорить".

— Никого.

— Тогда, может, я с тобой пойду? — чуть смягчила я тон.

— Не думаю, что на этот бал уместно будет приводить ребёнка.

— Я уже давным-давно не ребёнок! — вскипела я.

— Да? — деланно поднял брови Цертт, — А похоже именно на то.

Конечно, он имел в виду вовсе не мою внешность.

— Ладно, извини за моё поведение, — вздохнула я, — Это всё дурацкие гормоны. Ты должен понимать особенности химии подросткового тела.

— Я думал, тебе нравится быть ребёнком. Можно делать что хочешь, и всё сходит с рук…

— Ребёнком — да, нравилось. А подростком — совсем не нравится. Вечно вся на нервах, и кидает от восторгов до ненависти ко всем подряд.

— Не заметил твоих восторгов, обращённых на меня.

— Зато тебе достались почти все обратные эмоции! — не удержавшись, хихикнула я.

— Польщён неимоверно, — брезгливо скривился Цертт.

В итоге на бал он меня всё-таки взял, с условием, что я там надолго не задержусь. А мне и не надо задерживаться, мне б только взглянуть одним глазочком…

Я так и попыталась сделать — одним глазочком. Короткую торжественную часть этого бала мы специально пропустили, так что наше появление не объявляли. Не хотелось, чтобы меня видели все гости — всё-таки, в самом деле, детям на балу не место. Поэтому я спряталась за спину Цертта, который стоял как скала и эпизодически кивал на приветствия. Желающих подойти к нему и пообщаться не находилось — видно, он давно всех уже распугал — что мне было только на руку. Винсента видно не было — он находился далеко от нас, в начале зала. А Церт, не иначе, как специально, не желал туда проходить, и на мои лёгкие подталкивания в спину не реагировал. Щипаться начать, что ли, чтобы он хоть как-то пошевелился?

Я уже раздумывала — то ли мне плюнуть на ректора и пойти вглубь зала самой, то ли совсем уйти с бала, когда возле нас раздался голос принцессы Асель:

— Дорогой, позволь тебе представить господина Цертта Молинна, ректора нашей академии.

— Я однажды уже имел честь быть представленным, — холодно ответил Цертт.

— А кто это прячется за вами? — спросил родной голос моего любимого.

— Какая знакомая манера, правда, парни? — спросил Хант, заглянувший сбоку, — Никого не напоминает?

— Ы! — ответила я ему, выходя из-за спины некроманта, — На этот раз у меня все зубы на месте.

— А это — леди Арнель Молинн, воспитанница господина ректора, — представила меня принцесса.

— Вот где нашлась наша пропажа, — заметил широко улыбающийся Барис.

Винсент стоял под руку с невестой и молча смотрел на меня. А я на него. Мы смотрели друг на друга так долго, что это становилось неприлично, но ничего сказать я не могла — мешал застрявший в горле ком. Ну же, Винсент, скажи уже что-нибудь, ведь я для тебя — просто Эвелис, девочка, которая лишь немного подросла. Но принц молчал.

— Вы почти не изменились, ваше высочество, — выдавила я из себя по-плиссандрийски.

— А вы изменились, — ответил, наконец, Винсент, — очень.

Хант и Барис были явно удивлены реакцией принца на моё появление, и не понимали, почему она так отличается от их реакции, хотя раньше была сходной. Принцесса Асель любопытно крутила головой, тоже не понимая происходящего, но понимая, что что-то тут происходит.

— Может, мне кто-нибудь объяснит?.. — спросила она.

— Позвольте вам представить, — очнулся, наконец, Барис, — маркиза Эвелис Тонлей, в одиночку сбежавшая из дома в возрасте шести с половиной лет.

— Вы знали? — обратилась удивлённая принцесса к Цертту.

— Да, ваше высочество, — невозмутимо ответил ректор, — Девочка захотела обучаться магии именно в нашей академии и не желала открывать своё имя и возвращаться домой — туда, где она подверглась нападению.

— Как интересно! Вы мне расскажете?

— Я расскажу, — пообещал ей Винсент, — по дороге в Плиссандрию.

— Маркиза, господин ректор, — кивнула принцесса, прощаясь.

Мы с Церттом изобразили положенный поклон, а потом я потянула его за рукав:

— Я всё. Ухожу.

Цертт высвободил из моих пальцев рукав и, отвернувшись, сердито сложил руки на груди. Понятно. С влюблёнными дурочками он никаких дел иметь не желает.

"Вот и свиделись". Почему эта фраза крутится в голове, словно она может передать хоть каплю тех чувств, что бушуют сейчас во мне? "Вот и свиделись" — сказало мне кресло в гостиной. "Вот и свиделись" — напомнил обеденный стол. "Вот и свиделись" — вторила им кровать. Вот и свиделись.

— Сейчас ведь каникулы, — утром сказала я Цертту, — Давай съездим куда-нибудь. Вернее, нет, не куда-нибудь. К оракулу.

— Так не находишь себе места после вчерашнего, что захотела повторить подвиг Арнель Бринн, — проницательно прокомментировал Цертт.

— Ты ведь уже утвердил эту экспедицию, включил её в план академии, — не приняла я его тон, — Во мне память Арнель, и эта экспедиция невыполненным заданием всё время тянет меня за душу. А ещё там сейчас — лето, и всё совсем другое. Да, я хочу переключиться… Цертт, я уеду, даже если ты не разрешишь.

— Это очень опасно.

— Я могу за себя постоять, у меня есть мой дар.

— Да дикари тебя не то что к оракулу не пустят, они даже всерьёз не воспримут маленькую девчонку! — вспыхнул ректор, — Тюкнут тебя сзади по безмозглой твоей голове, набитой любовной мякиной, и очнёшься, когда будешь догорать у них на костре! Вместе со своим даром.

— Я всё решила, прости.

В этот же день я написала и отправила письмо Седжиусу — не хотелось, чтобы опекун узнал обо мне от других людей. Рассказала о себе, снова попросила прощения за свой побег, передала привет бабушке-герцогине, запоздало поздравила его и леди Рамику с законным браком, о чём уже давно знала из газеты. Хотя, наверное, у них там уже пара-тройка детей табуном по нашему замку или столичному дому бегает…

Провожающие глядели на нас скорбно, как на смертников. Поездки к оракулу и так-то считали в обществе делом почти безнадёжным и опасным, а уж для нашей академии после исчезновения практикантки — так вообще… Но я была полна надежд. Во мне хранилась память Арнель с её тщательной подготовкой к экспедиции, включавшей изучение записей других путешественников, в нашей поклаже уже были заготовлены кое-какие подношения, призванные задобрить аборигенов, плюс мы ещё кое-что намеревались подкупить для них поближе к месту, чтобы далеко не тащить на себе. Главное же, что меня воодушевляло — это присутствие Цертта. В конце концов ректор признал, что он тоже засиделся на месте и что запланированную, но невыполненную экспедицию неплохо всё же когда-нибудь осуществить — так почему не сейчас? А кроме того — загадка оракула ведь до сих пор была не разгадана!

Передвигались мы, чередуя найм колясок и порталы. С моим новым артефактом-гранатом использование порталов стало намного легче, и я могла увеличить число прыжков без особой усталости для себя. Цертт не рассказывал мне, но я краем глаза видела — он тоже набрал из домашнего сейфа каких-то магических штуковин. Плюс, что было очень удобно, ректор прекрасно знал все языки стран, которые мы пересекали, и вообще его действия были более эргономичными, если можно так выразиться, без свойственных мне ошибок. Поэтому до джунглей мы добрались очень быстро, недели за две.

Здесь царили лето, влажная жара, яркие краски и характерные звуки дикой природы. Я смотрела на зелёный океан впереди и мне становилось как-то страшновато погружаться в него. Цертт понял мои эмоции и усмехнулся — мол, а думала ведь одна идти.

Я пожала плечами, настроила повешенный на руку гранат, зачем-то вытерла ладони о надетые на мне мальчишеские штаны и открыла первый за сегодня портал. Прямо на свисающую с дерева большую змею лимонного цвета. Я взвизгнула и закрыла портал, а Цертт только засмеялся и достал из рюкзака длинный кинжал. Ага, ему-то конечно не страшно, он же бессмертный. Впрочем, наверное, если его укусит ядовитая змея, приятного в этом тоже будет мало. Дальше я шла, ступая за ним, лишь иногда открывая порталы, потому что видимость впереди была, как правило, маленькая. Чи тай на Кни го ед.нет

Одну ночь нам пришлось провести в джунглях. Я спала с наступлением темноты и до начала рассвета, а Цертт — с рассвета до десяти часов утра. Никто нас за это время не съел и даже не покусился. Кстати, не удивлюсь, если у Цертта был активирован какой-нибудь артефактик его дружбана Ромиуса, отпугивающий не только птичек от нашей полянки, но и зверей.

Наконец, когда мы достигли узкой извилистой речушки, карта нам подсказала, что мы шли совершенно правильно, практически по прямой. На том берегу речки стояла пирамидка из плоских камней, заботливо очищенная от ползучих растений — что-то вроде пограничного знака, что там живёт то самое племя аборигенов, охраняющее оракула, к которому мы и направлялись.

Тут мы шли открыто, и порталов я не открывала. Когда в стоящее перед нами дерево вонзилась стрела, символизирующая, как было известно, приказ остановиться, мы поспешно встали и полезли в рюкзаки за подношениями. Выложили на лежащий неподалёку камень большую сковородку, в неё положили топорик, небольшую линзу в деревянной оправе, сладкие сухарики, ну, и как водится — бусы да зеркальца. Отошли немного и присели прямо на траву.

Из-за кустов выдвинулся голый парень с разукрашенным лицом; не глядя на нас, невозмутимо взял сковороду со всем содержимым в незанятую копьём руку, и опять скрылся. Звука его шагов я даже не услышала. Минут через тридцать он появился вновь и что-то сказал. Цертт поднялся, я — за ним.

— Что он сказал, ты понял?

— Что великий вождь всех земель, солнца, луны и неба Олууогусен Годлумтакати удостоит нас аудиенции, — насмешливо ответил ректор.

— Как? Гусь Кати? А откуда ты их язык знаешь?

— Не называй его по имени, раз не запомнила, не создавай нам проблемы на пустом месте. А про меня потом поговоришь, — пресёк мою болтовню Цертт.

Вскоре мы по очереди прошли вслед за нашим проводником по узкому верёвочному мостику, перед которым мне до ужаса захотелось создать портал, чтобы сразу оказаться на другой стороне провала. Еле удержалась от такой демонстрации своих возможностей. Ещё через несколько метров джунгли расступились и мы увидели встречающих. А немало тут народу живёт, и наверное все высыпали посмотреть на нас. И вся толпа стояла на шаг позади мужика с самым длинным копьём в племени, словно бы обсыпанного мелом и в очень дурацкой меховой шапке, утыканной длинными перьями.

Так вот ты какой, Катькин гусь! Ну привет тебе от путников из дальнего захолустья.


Загрузка...