Магия шипов

Глава пятая

– Это какое-то сумасшествие. Девочка не сделала ничего дурного, ты же знаешь, что она невиновна…

– Я не знаю этого, Мастер Харгрув, – сказал Уорден Финч. – Всего двое людей держали в руках Книгу Ока, когда она прибыла в Саммерсхолл. И теперь один из них мертв. Так ответьте мне, почему Скривнер была не в постели, когда малефикт вырвался на свободу?

Харгрув крякнул, скрывая недоверчивый смешок.

– Ты действительно считаешь, что Скривнер имеет ко всему этому какое-то отношение? Что она намеренно повредила гримуар Восьмой ступени? Это абсурд. Что вообще могло бы натолкнуть ее на такой поступок?

– Ее обнаружили не в своей постели, нарушившей все мыслимые правила и держащей в руке меч Наставницы.

– Который та оставила ей по своей же воле, черт подери! Теперь он принадлежит Скривнер!

Элизабет закрыла глаза. Она лежала под тонким колючим одеялом на незнакомой кровати. Точнее говоря, это была не кровать, а койка. Пальцы ног заледенели – ступни свисали с ее края и торчали из-под одеяла. Каменная стена, к которой она лежала лицом, была ей совершенно незнакома, а ссора Финча и Харгрува казалась каким-то бредом.

– Ключи Наставницы пропали с ее связки, – прохрипел Финч, – и мы нашли их у входа в склеп. Кто-то взял их. Скривнер оставалась там одна. Библиотека была закрыта на ночь, и никто не мог попасть в нее снаружи.

– Я уверен, что есть другое объяснение. – Элизабет никогда не слышала, чтобы голос Харгрува звучал настолько огорченно, даже после того инцидента с книжной тлей. В полудреме она представляла, как он жестикулирует, как будто читает лекцию – его хрупкие старческие руки рассекали воздух, словно у дирижера.

– Мы должны все тщательно расследовать, – сказал он. – Поговорить со Скривнер и постараться объяснить с логической точки зрения то, что произошло прошлой ночью.

– Я уже послал отчет в Магистериум. Бесценный гримуар был уничтожен, и чародеи захотят привлечь кого-то к ответу. Так или иначе, они вытянут из нее правду.

Последовало долгое молчание.

– Умоляю вас подумать еще раз. – Голос Харгрува звучал приглушенно, будто он отходил назад, сдавая позиции. – Наставница доверяла Скривнер, более того – она любила девочку, а мы оба знаем, что она была далека от сантиментов. Это определенно что-то значило.

– Конечно. Это значило то, что Наставница любила не того человека, и эта ошибка стоила ей жизни. Вы уволены, Харгрув.

– Уорден Финч…

– Наставник, – поправил его Финч. – Если вы забыли свое место, Харгрув, я могу найти вам новое.

С чего это Финч называет себя Наставником?

Воспоминания захлестнули Элизабет, пока она боролась со сном. Пепел. Колокол. Хранители окружают ее с поднятыми мечами, из толпы появляется Финч и хватает ее за руку. Он тащит ее вниз и бросает в эту клетку. Она помнила ярость на его безобразном лице в свете факелов.

Еще она помнила, как что-то влажное засияло на его щеках, когда он отвернулся.

И в тот же момент она пожалела о том, что проснулась. Каждая частичка ее тела изнывала от боли. Синяки покрывали руки и спину, при каждом вздохе ребра впивались в легкие. Но осознание, пришедшее с пробуждением, было гораздо хуже этой боли.

«Он винит меня за то, что произошло». Она не ожидала славы героини, но это?.. А если теперь он – Наставник…

Покусывая щеку, Элизабет заставила себя подняться. Обнаружив, что до сих пор в ночной сорочке, покрытой засохшими чернилами и пятнами ее крови, Элизабет натянула на себя одеяло. Осмотревшись, она не увидела Харгрува, однако Финч стоял за решетчатой дверью камеры. Жестокое выражение проступало на его лице, пока он сверлил взглядом коридор. Одинокий факел горел на стене за его спиной, отбрасывая длинную пугающую тень. Элизабет попыталась вызвать в памяти события прошлой ночи. Почему его лицо было мокрым? Она не помнила, чтобы шел дождь.

И тут истина дошла до ее сознания.

– Вы любили ее. Наставницу, – произнесла она вслух.

Ее голос прозвучал не громче шороха, но Финч развернулся к ней, точно она выкрикнула в его сторону оскорбление.

– Закрой свой рот, девчонка.

– Пожалуйста, – взмолилась она. – Я тоже любила ее. Вы должны выслушать меня.

Слова полились рекой, словно внутри Элизабет прорвало плотину.

– Кто-то освободил Книгу Ока прошлой ночью. Я спустилась вниз и…

Как только она начала кое-как пересказывать события, в которых ей довелось накануне поучаствовать, рука Финча потянулась к мечу. Он сжал рукоять так сильно, что та заскрипела. Элизабет запнулась.

– Ты вечно лжешь, – произнес он. Его глаза были похожи на спинки огромных черных жуков, сияющих в свете факелов. – Вечно создаешь проблемы. После нарушения всех мыслимых правил ты ждешь, что я поверю тебе?

– Я говорю правду! – ответила она, страстно желая, чтобы он прочел это в ее глазах. – Вы можете отослать меня к чародеям, тем более что это сделал один из них.

– Скажи на милость, зачем же колдуну освобождать гримуар, зная, что его уничтожат? Те заклятья теперь потеряны. Нет ни единого шанса восстановить их, а из-за этой потери силы чародеев значительно ослабели.

Он прав. У чародеев не было причин для подобного поступка. Однако она знала, что обоняние не подвело ее. Если бы он только поверил ей…

– Что-то пошло не так прошлой ночью, – выпалила Элизабет. – Ни одного хранителя не было возле Наставницы. Я не видела никого в коридорах. Наверное, это какое-то заклинание. Вы можете проверить записи и опросить хранителей – кто-то должен был что-то заметить.

– Ложь, ложь и еще раз ложь! – Он сплюнул на пол возле решетки.

Ужас охватил Элизабет. Возникло чувство, словно она бродит в темном лесу и неожиданно понимает, что заблудилась, а никакой надежды на спасение нет. Финч никогда не поверит ей, потому что попросту не хочет. Ее виновность была лучшим подарком, о котором он когда-либо мог мечтать. Наставница любила Элизабет, а не его, и вот, наконец, у него появилась возможность отомстить ей за это.

– Ты глупа, – произнес он. – Я всегда так считал. Ирена никогда не верила мне, но я знал, что ты не стоишь тех стараний, на которые все шли ради тебя. Знал еще с тех пор, как ты была маленьким толстым младенцем, вопящим на всю библиотеку.

Ирена. Так вот как звали Наставницу? Она умерла, а Элизабет даже не знала ее имени.

– Я говорю правду, – повторила она шепотом. Ее лицо горело от унижения. – Я учуяла колдовство в библиотеке. Это был запах, похожий на жженый металл, – эфирное горение. Клянусь, это чистая правда!

Его губы изогнулись в презрительной усмешке.

– И как ты поняла, что это за запах?

– Я… прошлой весной, когда… – Элизабет оборвала себя на полуслове, чувствуя недомогание. Если она расскажет о том, как пробралась в читальный зал и разговаривала с магистром, все станет только хуже. Девушка опустила глаза и покачала головой.

– Я просто знаю это, – закончила она дрожащим голосом.

– Без сомнений, ты прочла об этом в гримуаре, – прорычал он, – который не должна была читать и забивать себе голову этими дьявольскими словами. Водишься с дьяволом, девчонка? Пробуешь себя в колдовстве – поэтому ты столько знаешь?

Она отползала все дальше и дальше на кровати до тех пор, пока ее спина не коснулась стены.

– Нет! – закричала она. Как он мог обвинять ее в этом? Элизабет принесла клятву, так же как и он. Если бы она нарушила ее, применив колдовство, ей никогда не суждено было бы стать хранителем, ей и на шаг не позволили бы приблизиться к этому месту.

– Скоро мы это узнаем. – Финч развернулся, вынимая факел из держателя на стене. – Я слышал, как Магистериум поступает с предателями. Их допросы похуже пыток. Когда они закончат с тобой, ты будешь не в состоянии даже подметать здешний пол.

Свет факела начал удаляться, забирая за собой тени.

Элизабет сбросила одеяло и кинулась к двери камеры, хватаясь за прутья решетки.

– Не смей называть меня девчонкой! – крикнула она ему вслед. – Я – воспитанница этой библиотеки!

Последовала ужасающая пауза.

– В самом деле? – спросил Финч. Его голос был полон омерзительного наслаждения.

Свет факела постепенно пропал, оставив ее в темноте. Медленно она потянулась к ключу на шее – тому, что не снимала с тех пор, как три с половиной года назад Наставница вручила его Элизабет. И нащупала только пустоту.

Там ничего не было.

Дни для Элизабет слились воедино. Казематы Великой библиотеки лежали глубоко под землей, куда не проникал и луч света. Она была совсем одна. Все, что ей оставалось, – лежать на своей койке, прислушиваясь к дракам мышей и книжной тли, и быть благодарной хотя бы за такую компанию. Без них эта мертвая оглушающая тишина, окружающая клетку, замучила бы ее своими странными видениями.

Финч больше не спускался к ней, так же, как и мастер Харгрув. Время от времени свет фонаря заливал коридор и один из хранителей проталкивал поднос с едой под дверь. Еще реже он отпирал ее и менял ведро, заменявшее ей туалет. Всегда это был один и тот же хранитель. Поначалу она попыталась задобрить его, однако тот ее не слушал. Взгляды, которые он бросал на девушку, красноречиво говорили о том, что тюремщик верил всему рассказанному про нее Уорденом Финчем. Точнее – Наставником.

«Что я предательница и убийца», – подумала она.

Отчаяние затуманило рассудок. Печаль накрывала ее непрерывным потоком. Она никогда не догадывалась, что Наставница любила ее. Уж точно не настолько, чтобы оставить ей меч – свою самую большую ценность. Элизабет изо всех сил желала повернуть время вспять, и сделать все по-другому. Наконец у нее было доказательство того, что все это время Наставница верила в нее, однако она получила его слишком поздно и слишком дорогой ценой.

Проходили дни, слезы высыхали, и Элизабет начала тщательно обдумывать то, что произошло, пытаясь собрать воедино все кусочки головоломки. Ей было сложно представить, чтобы кто-то мог застигнуть Наставницу врасплох, но все улики свидетельствовали о том, что чародей напал на нее неожиданно. Он похитил ее ключи и спустился в склеп, где и освободил Книгу Ока. Никто не помешал ему, потому что он применил заклинание. Но какое?

То, что заставило всех в библиотеке уснуть колдовским сном. Это и имела в виду Книга Ока, когда сказала ей, что она проснулась, когда все остальные спали. Обычно Катрин было очень легко разбудить, а в ту ночь даже крепкий толчок в бок не поднял ее с постели. При этом чародей хотел, чтобы Наставница единственная оставалась в сознании, и он мог забрать ее ключи…

Но для начала как он вообще попал в библиотеку? Все замки сделаны из железа – их невозможно открыть при помощи магии.

Впрочем, это неважно. Он нашел способ. А теперь Элизабет отдадут этим самым чародеям, среди которых ОН, ждущий своего часа, чтобы спрятать концы в воду. Никакая справедливость не ждала ее в Магистериуме. Только лишь смерть.

Она расхохоталась странным неприятным смехом, в котором едва узнала саму себя. Хранитель, который пришел, чтобы оставить еду, бросил на нее настороженный взгляд и протолкнул поднос под дверь.

«Он думает, что я спятила».

Когда мрак вернулся в темницу, просачиваясь из углов, словно вода, льющаяся с бортов тонущего корабля, она задумалась, не спятила ли на самом деле. Казалось, что это весь мир вокруг сошел с ума, а не она. Но если Элизабет являлась единственным человеком, кто так думал, была ли она действительно в здравом уме?

Синяки на ее руках, которые так часто блестели в свете факела, вместо фиолетового приобрели тошнотно-желтый крапчатый цвет. Неделя пролетела в мире там наверху. Дни проходили одинаково до тех пор, пока однажды железная решетка с пронзительным скрипом не поднялась, и две пары ботинок вместо одной не появились в конце длинного коридора.

Элизабет знала, что это значит. Чародеи, наконец, пришли за ней.