Магнат

Рейн Миллер

«Магнат»

Серия «Династия Блэкстоунов#1»

Любое копирование текста без ссылки на группу ЗАПРЕЩЕНО! Перевод осуществлен исключительно в личных целях, не для коммерческого использования. Автор перевода не несет ответственности за распространение материалов третьими лицами.

Переведено группой Life Style ПЕРЕВОДЫ КНИГ

Переводчик Костина Светлана

Миллиардер Калеб Блэкстоун живет в гламурном мире богатства и успеха, с прихотью к любой материальной роскоши. Но в один момент он видит Брук Кастерли, и уже ничего из вышеперечисленного не имеет значения. Калеба заполнила острая, абсолютная необходимость, которую он не в силах контролировать ... необходимость в девушке, которая настолько отличается от всего и всех, что он когда-либо знал. Брук не ищет любви. Она слишком хорошо знает, какой непоправимый ущерб может нанести неправильный парень. Тем не менее, сможет ли здравомыслящая британская девушка противостоять обольщению невероятно сексуального, рыцаря-миллиардера? То, что начинается, как флирт быстро превращается во всепоглощающую страсть. Она никак не была готова к обжигающим прикосновениям Калеба, настолько она жаждет его. Их бурный роман находится за гранью фантастики, но все имеет свою цену. Прошлые ошибки и трагедии тенью ходят за ними по пятам ... и влюбиться в него может обернуться непоправимыми последствиями, которые она не может себе позволить.

Книга содержит реальные сексуальные сцены и нецензурные выражения,

предназначена для 18+

Пролог

Калеб

Мой отец всегда говорил, что я пойму, когда появится предназначенная для меня женщина. Он был очень мудрым. Когда все произошло, у меня даже не возникло вопроса, все двигалось настолько легко. Я влюбился в нее… мое сердце узнало ее сразу.

Узнало, что она была единственной для меня.

На самом деле, я знал ее уже давно. Она переехала на остров Блэкстоун к своей бабушке, когда погибли ее родители в автокатастрофе. Опустошенная, пятнадцатилетняя девушка пыталась адаптироваться к новой жизни на новом месте, пыталась как-то вписаться в существующий мир, настолько отличающейся от того, откуда она прибыла... в сорок квадратных миль курортного острова Массачусетского побережья, где ее бабушка была экономкой в Блэкуотер — родовом гнезде нашей семьи.

Мне следовало о ней знать.

Но наши пути никогда не пересекались, насколько я мог понять, хотя это было возможно. Я тогда редко посещал остров, потому что мне было двадцать три, являлся ново испеченным руководителем младшего звена Гарвардской бизнес-школы, полностью погрузившийся в изучение нашего семейного бизнеса. Я путешествовал по миру, наслаждался адреналином днем от переговоров международной сделки и вращался в обществе бизнесменов вечерами. Я работал на обоих фронтах. В бизнесе, налаживал связи, имел секс на одну ночь, одно сменялось другим. Безымянные лица и ничем не примечательные свидания заполняли мои ночи, когда я этого хотел. Перескакивая с одного ночного развлечения к другому в ночной жизни большого города с крупными бизнесменами, борющимися за кусок пирога, такой образ жизни был для меня вполне приемлемым. Я использовал каждый аспект, присущий этому стилю жизни. Богатство, сексуальные пристрастия, поддержка некоторых знаменитостей, благодаря своему имени, все это не требовало никаких особых усилий. На ближайшие восемь лет мир лежал на у меня на ладони, пока я занимался увеличением своего личного состояния в дополнение к увеличению семейного капитала.

Или, по крайней мере, я так думал.

Я еще не понял тогда, что выпал из своей жизни. До нее. А потом, когда я точно понял, кем она для меня была, и судьба посмеялась надо мной, было уже слишком поздно. Она околдовала меня окончательно. И кроме того, я был уверен, что она не знала, кем я являюсь на самом деле и что нас связывало вместе.

Может, из-за этого она настолько опьяняла меня?

Не знаю и это мало меня волновало, потому что мне было все равно. Я хотел ее необузданно, едва осознавая это, но искренне смирился со своим желанием, потому что ничего не мог с ним поделать. Как я мог что-то сделать? Если она покорила меня.

Однако, когда мой мозг понял всю суть происходящего, а было это не так уж и легко — принять новую и незнакомую реальность себя — чувства к женщине, настолько необычные, словно она какая-то ценная вещь, и что может нас ждать впереди.

Сначала я стал бороться против самой идеи по нескольким причинам. Она была слишком молода. Моя мать никогда не одобрила бы нас. Другие люди моего мира, скорее всего сожрут и выплюнут ее, уничтожив ее свежесть. Но вскоре я понял, что мое сердце совершенно не заботит ни одна из этих причин. Сердце хочет то, что хочет, и я обнаружил, что мое сердце хочет Брук Эллен Кастерлей в полном комплекте.

Мучительная смерть моего отца от рака стала откровением для моих братьев и меня. За деньги можно купить многие вещи, но нельзя остановить смерть, призывающую вас к себе, когда наступило ваше время ухода. Смерть — это великий уравнитель. И это на самом деле так. Богатство — вещь банальная, когда у тебя на счете много гребанных нулей, они все равно не делают никакой разницы между жизнью и смертью. Не имеет значения, был ли ты богат или беден, когда умираешь, потому что все это становится не важным. Ты покидаешь эту жизнь так же, как и пришел в нее. Ничего не забирая с собой, только ты, один. «Больше живи, сынок, наслаждайся жизнью, нежели зарабатыванием денег», в конце сказал мне отец. Он схватил меня за руку и сжал ее с такой силой, насколько хватило ему измученному телу, чтобы я понял важность его слов. Он сожалел и хотел поделиться со мной опытом, чтобы как-то меня обезопасить от совершения тех же ошибок. Я четко понял его.

И самому главному, чему мой отец всегда пытался научить меня, братьев и сестру была идея семьи. Семья всегда была превыше денег. «Всегда на первое место ставь семью, а достаток вырастит, Калеб», говорил он.

Крепкая семья всегда будет продвигаться вперед, и это было, пожалуй, единственным, что имело значение в конце трудового дня.

Блэкстоуны были на острове с тех времен, когда Мэйфлауэр ступил на этот дикий американский берег, совершив свое опасное путешествие. Мой долг как старшего сына был увериться, что Блэкстоуны будут жить здесь еще сто лет и больше.

Мой план исполнить свой долг, включал и ее. Другого пути просто нет, по крайней мере, для меня. Я понял это в первый раз, почувствовав жар ее взгляда, когда ее глаза прожигали меня через всю комнату.

Я понял, чувствуя ее жаркий взгляд, пробирающий прямо до костей.

Я женюсь на этой прекрасной, красивой девушки из Англии, и она будет моей.

1.

Калеб

Сентябрь

Бостон

Я скатился с нее, зная, что это был последний раз, когда мы трахались. Нет смысла притворяться и делать вид, что будет еще один. Дженис и я закончили, хотя она еще об этом не знала. Секс происходил между нами, когда я испытывал настоящую потребность, а в остальное время меня занимала работа, работа и еще раз работа. Я был так занят, путешествуя по всему миру, приняв бразды правления ровно восемнадцать месяцев назад над Blackstone Global Enterprises, когда мой отец стал слишком слаб из-за болезни, чтобы управлять бизнесом.

Дженис промурлыкала мне в шею и потерлась своими сиськами о мою грудь. Я поборол желание оттолкнуть ее и снял презерватив. С самого начала, мне казалось, что мы оба были на одной волне, точнее не ждали, что наша связь выйдет за пределы спальни. Дженис была успешной моделью в индустрии моды и много путешествовала, причем больше, чем я, поэтому ранее я и не заметил ее «прилипчивости». Если бы я заметил эту черту, между нами бы никогда ничего не было бы, поскольку о прилипчивых женщинах, цепляющихся за тебя, знал довольно много. Ряды женщин, ищущих богатого мужчину, способного осуществить все их мечты, были такими длинными и с ними было так легко столкнуться, на протяжении многих лет я пресекал столько попыток, что стал уже экспертом в искусстве уклонения.

Теперь же я чувствовал, что Дженис хотела от меня гораздо большего, чем я мог ей дать, и мне не хотелось вступать с ней в конфронтацию, выясняя отношения. Вопрос, связанный с обязательствами в будущем, никогда не должен был подниматься, и я испытывал от этого настоящее раздражение, поскольку она продолжала его задавать. Мне казалось, что с самого начало все было ясно и понятно.

Полгода назад она пришла со своей семьей на похороны моего отца, и в состоянии горя я принял ее предложение поддержки, хотя сообщил, что могу предоставить ей редкие, нерегулярные ночи. Через несколько недель регулярного секса, я поймал себя на мысли, что у нас первоклассные отношения, которые оказались для меня совершенно новой территорией. Не стоит искать свою половинку, чтобы ты с удовольствием трахался, мы оба принадлежали одному кругу общества, росли среди привилегированных людей Бостона, посещали одни и те же частные школы, отдыхали на острове в собственном частном доме. Быть с женщиной, которая понимала все азы общества Новой Англии, было легко, а главное приятное было вместе проводить время, поэтому я решил попытаться предоставить ей статус своей подружки. Нам не всегда удавалось скоординировать свои графики, чтобы оказаться в Бостоне в одно и то же время. И сколько бы я не прикладывал усилий, работая над нашими отношениями, впервые надеясь, что, возможно, что-то почувствую к Дженис, но через какое время смирился, поскольку самые глубокие чувства, которые в состоянии мог испытать к ней — один или два оргазма и больше ничего.

Моя мать явно будет опустошена, когда узнает о нашем расставании. Наверное, даже больше, чем Дженис. Наши семьи дружили, и я допускаю, что между моей матерью и ее родителями может возникнуть несколько неловкий момент, когда они узнают о нашем разрыве.

Пометка для себя: никогда не трахать друзей семьи.

Кроме того, у меня имелось подозрение, что Дженис мне изменяет. Тот факт, что я не слишком сильно заморачивался на этот счет, говорит сам за себя, но для меня она была единственной женщиной, с которой я встречался последние шесть месяцев. Если мы не можем быть честными друг с другом в данный момент, бл*дь, дальнейшее для нас просто безнадежно, однозначно. Не существующий генитальный герпес мог бы быть дополнительным плюсом, вернее сыграть мне на руку.

И я хотел бы сбросить эту бомбу на свою мать, когда она начнет давить на мое чувство вины за разрыв наших отношений. Но при Мадлен Блэкстоун никогда не стоит упоминать слово «трахаться» или другие его вариации. Никогда. А жаль, было бы интересно. Я бы хотел увидеть отразившийся ужас у нее на лице…

— Чему ты улыбаешься? — спросила Дженис, скользя рукой вниз по моему животу прямиком к моему члену.

— Я? — схватил ее за руку, останавливая движения, и выбрался из ее объятий. Присев на край кровати, уперся лбом в ладони.

— Да, Калеб, ты улыбался, — в ее голосе послышалось раздражение. — Что с тобой происходит? Почему ты не хочешь еще? — Она прижалась своим голым телом к моей спине, а я постарался не вздрогнуть. — Ты же знаешь, одного раза для меня мало, — с отчаянием произнесла она, в надежде, что я передумаю.

Ты полный гребанный идиот из-за того, что когда-то связался с ней. Избавься от этого, дебил. Учись!

Я был уверен, что Дженис нимфоманка, и хотя в начале это был своеобразный бонус для парня, у которого недавно умер отец и ему хотелось отключить свой мозг от дум, сейчас же это звучало, как явный перебор. Я потянулся к брюкам и натянул их на себя, отчаянно пытаясь, как можно быстрее, создать преграду между своим членом и ею. На самом деле, мне необходим был душ, но моя совесть не выдержала бы еще и пяти минут, не сообщив ей новость — мы закончили бл*дь… навсегда.

Три Ф — окончательная реальность для каждой женщины, с которой я встречался. (Калеб имеет в виду finished—fucking—forever, три ф, прим. пер.)

Я знал, что это делает меня мудаком, что я согласился на секс с ней. Мне не стоило, и я не горжусь этим, но если уж быть до конца справедливым, Дженис была инициатором сегодняшнего секса, начиная прямо в лифте, пока мы поднимались в мои апартаменты. Она бы с радостью проделала мне минет, запечатлев его на камере безопасности, если бы я не настоял подождать. Общественность, черт побери, ее дело, не мое.

Сегодня мне было необходимо, чтобы она сопровождала меня на благотворительный ужин, потому что пять тысяч положить на тарелку для пожертвований — это мало, особенно, если ты пришел один. Десять тысяч долларов на исследования рака гораздо лучше, чем пять на благотворительность. Я не стал бы возражать и выписал бы чек в десять раз больше, пропустив при этом ужин, но это было бы глупо. Во имя своего отца я буду поддерживать исследования, касающиеся рака и делать щедрые пожертвования, столько, сколько буду жить. Мой чек всегда будет с лишним нулем на конце.

— Так ты действительно закончил сегодня, — я услышал презрение в ее голосе. — Калеб, я утром уезжаю в Гонконг. По крайней мере, неделю мы не увидимся.

Сейчас или никогда.

Я вздохнул и повернулся к ней лицом.

— Дженис, нам нужно поговорить.

Тридцать минут спустя я имел минус мою первую «девушку» и с весьма заметным синяком на лице. Для женщины с весом в сто фунтов, Дженис оказалась очень проворной. Ей помогло то, что она застала меня врасплох, и я никогда не видел ее раньше в таком состоянии. Было также справедливо сказать, что она выглядела несчастной из-за нашего разрыва.

Я дотронулся до синяка на левой скуле и сопутствующего фингала, глядя в зеркало в прихожей. Завтра утром он будет выглядеть просто ужасно. Завтра мое появление в офисе явно вызовет веселье. Как только я спросил, вернет ли она ключ от моей квартиры, эта сумасшедшая стерва ударила меня в лицо...

Своими гребанными туфлями.

Потом через минуту последовали слезы, сопровождающиеся истерическими обвинениями, что она думала, что наши отношения прямиком ведут к браку и совместному будущему. Я точно знал, откуда возникли у нее эти мысли, когда она визжа излагала их мне в бешенстве.

Гребанная брехня. Я сообщил ей, что была и есть только одна миссис Блэкстоун в моей семье — недавно овдовевшая моя мать, которая собственно и ответственна за нелепые мысли, появившиеся в голове Дженис, по поводу нашего совместного будущего. Она послала меня на х*й, словно фурия выскочила за входную дверь, обзывая по дороге к лифтам всевозможными мыслимыми и немыслимыми эпитетами. Соседи должно быть были мертвы, потому что ни один из них не появился, пропустив ее не настолько утонченное и не настолько тихое шоу.

Господи.

Мой телефон загудел, я не рискнул взглянуть на пришедшее сообщение. Я не был готов обсуждать наш разрыв с мамой именно сейчас или в любое другое время поднимать эту тему.

Джеймс. Я догадывался, что он собирался мне сообщить, прежде чем начал читать его смс-ку, поскольку он жил двумя этажами ниже. Дженис ушла не далеко.

Дж: Эй, парень. Джен плачет, потому что ты порвал с ней. Это правда?

Я покачал головой, в то время как мои пальцы летали по клавиатуре.

К: Ага.

Дж: И… тебе плевать, что она здесь?

Бедняга играл со смертельным огнем. Это все равно что собрать огромную кучу сухих листьев, облить ее бензином, а потом взорвать все, поднеся паяльную лампу.

К: Неа. Спс за проверку, что спросил меня, но между нами все кончено.

Дж: ОК, чувак.

Господи, Джеймс намеревался продолжить с Дженис.

К: Эй, Джеймс?

Дж: Да.

К: Будь осторожен. Не умри сегодня. Джен чертова нимфоманка, если ты не знал.

Дж: Да, у меня создалось такое впечатление, когда она появилась у меня на пороге и заявила, что хочет 2 раза отсосать мой член. Я не умру дураком. Поговорим позже…

К: Безопасный секс, Джеймс, и крепко заворачивай свое дерьмо.

Дж: Да.

К: Внуши только на одну ночь. Она прилипала.

Дж: <смайлик средний палец>

Я направился к холодильнику за пивом Sam Adams. Ну этакая упаковка пива на ночь. Разве от того, что я больше беспокоюсь о своем друге, чем о своей бывшей, делает меня ужасным человеком? Джеймсу Блэкни предстоит ночь безумного секса с безумной Дженис. Я ничего не могу с собой поделать, но испытываю чувство благодарности к нему за то, что он помог мне уклониться от моментального удара с ее стороны, хотя и предполагаю, что это дерьмо ничем хорошим для меня не закончится и для Джеймса тоже. Мне пришлось напомнить себе, что он уже большой мальчик, и я его предупредил. Он точно выяснит, кем на самом деле является Дженис, причем достаточно скоро.

Мне нужно навести порядок и в первую очередь поменять все замки. Я быстро отправляю смс-ку своему персональному ассистенту Виктории. Она отвечает, что позаботиться об этом завтра.

Душ призывает меня к себе. Обжигающе горячий с большим количеством мыла Dial, злостной желтой мочалкой, которая очистить кожу от грязи.

Я включил свет в ванной комнате и вздрогнул при виде представшего беспорядка.

— Господи Иисусе.

Дженис сверху донизу изничтожила мою ванную комнату, я думал, что она переодевалась. «Чертов ублюдок» было написано на зеркале ее красной помадой. Она разлила везде шампунь, выдавила зубную пасту, и Бог знает, что еще, все было разбросано и разлито на стенах, столешнице и на полу. Полотенца она запихнула в унитаз. Содержимое ящичков было вывалено и валялось вокруг. Здесь царил полный хаос. Я проверил шкафы в спальне, вещи оказались нетронуты, каким-то чудом спаслись от гнева Дженис. Я ожидал увидеть отрубленную голову лошади или тушку мертвого кролика за дверью, когда каждый раз заглядывал внутрь шкафа. Все это напрямую напоминало «Роковое влечение» с таким же сумасшедшим траханьем. (фильм «Роковое влечение» — 2016 год, Франция, Бельгия)

Я выключил свет и направился в комнату для гостей, чтобы там принять душ и слить свое пиво. И почувствовал жалость к Энни, которой придется завтра убирать все это, но сейчас разгребать самому этот бардак, было слишком много для меня. Я обязательно поблагодарю Энн, дам ей дополнительный оплачиваемый выходной день на этой неделе за причиненные неприятности. Я почувствовал, как мой телефон вибрирует в кармане.

Слава Богу, всего лишь фотка. От Дженис. Как она сосет член Джеймса, мне кажется, что он не меньше моего. Она даже добавила подпись под фоткой. «Ты будешь очень сожалеть, что больше не сможешь меня трахнуть, Калеб Блэкстоун».

Я уже сожалею. Дженис серьезно злится.

Я сделал три вещи перед тем, как на ночь отключить телефон: удалил фото. Заблокировал номер Дженис. Написал Джеймсу, что она сделала фотку его члена у нее во рту и постит ее. Его отец, судья в Первом Окружном апелляционном суде, думаю он не будет счастлив, увидев это фото. Ну, четыре вещи. Я вернулся за другой банкой пива и осушил ее, прежде чем все же отправился в комнату для гостей принять долгожданный душ.

Стоило очень горячей воде политься на мою кожу, я дал себе обещание держаться подальше от женщин, хотя бы какое-то время. Свидания, не приносили мне ничего хорошего, я все время встречался с какими-то безумными женщинами, которые хотели получить доступ к моим деньгам или же заманить в ловушку брака.

В мире вообще существовали нормальные женщины?

Или они превратились лишь в миф?

Я вспомнил, как мне сказал отец перед смертью. «Когда ты встретишь ту, что сделает тебя счастливым, Калеб, удержи ее рядом с собой любыми средствами. Твое сердце подскажет тебе, что она именно та, которую ты искал».

Я хотел бы поверить, что отец говорил мне правду, но, на самом деле, мое сердце не говорило уже очень долгое время ничего подобного.

2.

Брук

Остров Блэкстоунов, Массачусетс

Жизнь на острове имела свои преимущества, но добираться на пароме в Бостон, занимало час, а то и больше, и не относилось ни к одному из них. Имелись определенные причины, по которым я оказалась на острове. «Веские причины», — напомнила я себе, укутываясь плотнее в пальто из-за осенней непогоды, проносившейся над водой.

Моя бабуля нуждалась в моей помощи, а ради нее я бы сделала все, поскольку она забрала меня к себе в пятнадцать лет после того, как погибли мои родители. На самом деле я многого не помню, когда впервые приехала на остров, чтобы остаться здесь с Нэн. Должно быть, я блокировала многие события от ужаса, пережитого шока из-за того, что случилось с моими родителями и того, что меня так неожиданно вырвали с корнем с привычного места. Остров Блэкстоун — туристическое пристанище, высшего класса, был самым непохожим местом, которое раньше называлось моим домом. Из пригорода Лондона мне пришлось переселиться на полоску земли колониальной Америки, отделенный от материка Массачусетским заливом. Ну, по крайней мере, язык был тот же.

Своего рода.

— О, у тебя акцент, — Нет, это ты говоришь с акцентом.

— Ты из Австралии, верно? — Не из того полушария.

— Эй, Брук, скажи что-нибудь на своем английском, — Все в таком духе.

Я слышала, как они подшучивали и задавали вопросы, который только можно себе вообразить, но это меня не беспокоило. Не беспокоило на самом деле. Я понимала, что людям было любопытно узнать, как я оказалась здесь и старались при этом быть дружелюбными.

К тому времени, когда я вышла из шокового состояния. Я постепенно двигалась вперед, закончила здесь школу (они называли это школой, здесь, на острове), а потом поступила в университет графства Саффолк, где я получила степень дизайнера по интерьеру. Тогда я не понимала этого до конца, но это были счастливые времена.

Потом я встретила кое-кого и совершила ужасную ошибку, и мне пришлось оставить Нэн на острове, я же перебралась в Лос-Анджелес. Полтора года я сносила все мучения из-за своей ужасной ошибки, пока не наступил тот день, когда я больше не могла этого выносить. По крайней мере, не физически. Сожаление до сих пор были со мной и, вероятно, останутся со мной навсегда, но я была полна решимости двигаться вперед в позитивном плане. И я дала себе обещание не допускать, чтобы отрицательный опыт моего прошлого мог причинить мне еще больше боли. Это была цель моей дальнейшей жизни, и я решила ее придерживаться.

Пять месяцев назад я покинула Лос-Анджелес и вернулась в Бостон, а затем начала заниматься своей дальнейшей жизнью. Нэн до сих пор жила на острове Блэкстоунов в своем любимом коттедже, куда она приехала из Англии в качестве юной невесты. Много раз я слышала, как местные жители рассказывали историю о том, как мой дед привез сюда англичанку себе в жены, словно она прибыла с другой планеты. Нэн и я имели двойное гражданство… Британское по праву рождения, Американское поскольку там жили.

Я жила в Штатах, теперь он был домом для меня.

— Готов дать пенни за твои мысли, юная леди.

Я повернулась и встретилась с мерцающими голубыми глазами, которые смотрели на меня ласково, улыбаясь. Герман был заядлым любителем пофлиртовать. Так как ему было за семьдесят, а также он был мэром острова Блэкстоун, я ответила ему улыбкой. По слухам, большую часть недвижимости на острове, которая стоила миллионы, принадлежала ему. Но по его внешнему виду сказать этого было невозможно. Он жил, как оказалось, в скромном маленьком доме, с прекрасным видом на океан (наверное, это место на берегу океана и стоило миллионы, которые он якобы имел) и был одним из самых жизнерадостных людей, которых я когда-либо встречала в своей жизни. Он всегда тепло приветствовал меня и интересовался Нэн. Я подумывала, что он возможно немножко влюблен в мою бабушку.

— Доброе утро, мэр. Зачем вы едете на материк сегодня? — вдруг спросила я из любопытства. Я никогда раньше не видела его на утреннем пароме, отходящем в Бостон.

— Окружной совет встречается сегодня в городе, — он посмотрел задумчиво на береговую линию, казалось, будто внимательно изучал ее. — Одна из немногих причин, заставить меня покинуть остров, иначе я бы не стал.

— Аааа, ну тогда я не виню вас нисколько. Я бы выбрала остров вместо Бостона, несомненно.

— Тогда почему ты не выбрала? — быстро спросил он.

— Герман, вы — мэр, поэтому прекрасно знаете, что на острове Блэкстоун нет процветающего бизнеса по дизайну интерьера, куда я могла бы трудоустроиться.

Он задумчиво потер подбородок, прежде чем ответил:

— Мне придется поработать над этим, но ты не ответила на мой вопрос.

— Какой?

— Я предложил тебе пенни за твои мысли, но думаю, стоит предложить больше, — он сделал вид, что дуется. Этот мужчина умел флиртовать, скорее он был чемпионом в этом, и его красивые черты не испортили годы. В молодости он был несомненно неподражаем, разбивая всюду сердца. Когда-нибудь мне следует расспросить Нэн о его прошлом.

— Для вас бесплатно, — я кивнула на деревья, величественно возвышающиеся вдоль скал и внизу у каменистого берега, пока паром огибал остров выходя в открытый залив. — Я думала, насколько счастлива снова оказаться здесь. Мне так нравится этот вид.

Минуту он восхищался вместе со мной открывающейся природой.

— Рад, что ты вернулась. Знаю, что твоя бабушка просто в восторге.

Мне показалось или его темно-синие глаза действительно загорелись, когда он стал говорить о бабушке? Я промолчала.

— Кстати, как твоя бабушка чувствует себя после операции?

Насколько надежным, настолько и заводным становился милый Герман Блэкстоун, как только дело касалось моей бабушки.

— Спасибо, что спросили. Она быстро поправляется, но между нами не думаю, что она была готова уйти из Блэкуотера, когда они закрыли дом. Она любила свою работу, и теперь мне кажется, она немного скучает, — существовало и еще кое-что, но я не стала об этом говорить, мне не хотелось обидеть Германа. Все же это была его семья, которая нанимала мою бабушку на протяжении более трех десятилетий, прежде чем два года назад ей было отказало в ведении хозяйства. Нэн была экономкой в поместье Блэкуотер в течение тридцати пяти лет, пока особняк окончательно не заколотили, он и сейчас стоит пустующий на западной стороне острова. Семья больше не приезжала сюда. Я слышала, что только отец сильно любил это место, но после того, как он заболел, они больше сюда не возвращались.

— Многое изменилось, пока тебя не было.

— Как и многие вещи, — тихо ответила я, чувствуя печаль в его голосе, но не желая на него смотреть в этот момент.

— Да, но это не значит, что ситуация не может улучшиться, — сказал он, — вспомнив, откуда они появились. — Очевидно, он был недоволен своей семьей, махнувшей рукой на остров.

Я положила руку ему на плечо.

— Я так сожалею о вашей потере, Герман. Нэн сказала мне о смерти вашего брата, — я слышала, что мистер Джон Уильям Блэкстоун умер от рака незадолго до того, как я вернулась сюда, это было пять месяцев назад. — Я только однажды встречалась с ним, когда бабушка взяла меня к себе, но он всегда очень хорошо относился к ней, несмотря на то, что был ее работодателем, и она думала, что в семье наступил мир. — В основном это была настоящая правда. Нэн никогда не говорила плохого слова о нем, но я не думаю, что она также относилась и к миссис Блэкстоун, как к ее мужу, которая перестала приезжать на остров на каникулы, как только ее дети подросли и стали взрослыми. Думаю, не каждый может любить настолько красивый остров во всем его многообразии.

Он обратил свой мудрый взор на меня и накрыл мою руку.

— Я тоже сожалею о твоей утрате, Брук. Твоя бабушка рассказала мне, когда это случилось. Она очень беспокоилась о тебе, и видно испытывала нужду… ну, думаю, поговорить с кем-то, чтобы не свихнуться.

Доброта может вызвать всплеск эмоций. Со мной такое было уже не в первые. Искренние соболезнования моей подруги Зои сотворили со мной то же самое, когда мы встретились с ней, после моего возвращения. То же самое произошло, когда я встретилась с Эдуардо. Когда кто-то проявляет заботу о тебе и выражает это от чистого сердца, доброта обладает такой силой — мгновенно возвращать те переживания, надежды, мечты и воспоминания, словно все это произошло вчера. Я была уверена, что запрятала свои переживания очень глубоко, но в данный момент они легко вышли на поверхность, словно были прикрыты тонким листком бумаги, который сдул ветер.

Мои глаза наполнились слезами, прежде чем я смогла их остановить. Я сдалась и позволила им литься. Иногда я становилась слабой, не способной не вспоминать боль от своей потери… и я заплакала.

— О, черт, я расстроил тебя… мне очень жаль, Брук, — пробормотал он.

Могу сказать, что бедняга Герман пришел в абсолютный ужас от моей выходки. Я услышала это по его голосу. Круто! Я шокировала милого старичка, а день едва начался. Готова была поспорить на деньги, что как только он вернется со своей встречи в городе, он прямиком отправится к моей бабушке, все рассказав. И она станет волноваться. А сейчас ей совершенно не следует обо мне волноваться, поскольку она должна поправиться после операции замены коленного сустава. Со мной все в порядке. Прошлое уже невозможно изменить, неважно сказал ли мне этот пожилой мужчина что-то или нет. И весь бесконечный опыт печали, пожалуй, был бесконечным циклом, настолько чертовски утомительным, от которого в данный момент я готова была рвануть далеко и надолго.

Я качнула головой и уставилась на настил под ногами.

— Все нормально, будьте добры. Со мной иногда такое случается… такие вещи, — я воспользовалась кулаком, чтобы смахнуть слезу и медленно, глубоко вздохнула, пытаясь унять свою эмоциональность и привести себя в рабочее состояние. — Я буду в порядке. Извиняюсь, Герман.

— Не извиняйся, у тебя есть полное право горевать, — ругнулся он. И откуда-то достал белоснежный чистый платочек, протягивая мне. Я взяла его с благодарностью, Герман обнял меня за плечо и притянул к себе. Щекой я уперлась в его мягкую кожаную куртку, принимая всей душой, предложенное им утешение. — Однозначно, все будет хорошо, Брук. У тебя вся жизнь впереди и обязательно придет что-то замечательное, вот увидишь.

Мы стояли, прижавшись друг к другу, и смотрели на исчезающий из виду остров, который становился все меньше и меньше, пока паром поворачивал на юг. Я прекрасно понимала, что после работы вернусь к этому месту в океане, к парому, ровно в пять тридцать. И буду ожидать момента, когда остров снова появится на горизонте, и капитан парома повернет на север. Именно тогда я вздохну с облегчением, когда остров появится в поле моего зрения, и мое сердце начнет трепетать вновь. Это был странный ритуал, но он происходил каждый раз, когда я уезжала и возвращалась на остров Блэкстоун. Каждый раз я оставляла его с болью в сердце, но крошечный трепет, который я испытывала, когда возвращалась никогда не подводил меня. Безопасность острова была своего рода убежищем для моего беспокойного сердца.

Я наконец-то пришла в себя и вышла из состояния дзен с Германом, мои мысли были наполнены надежной о том, что он сказал… о том, что у меня будет что-то замечательное, что ждало меня впереди.

Я хотела, чтобы его слова были правдой.

Я так хотела, чтобы это было правдой.

3.

Брук

Harris & Goode были неприметными на улице Херефорд Стрит, здесь было намного тише, не было такого количества пешеходов, чем на улице Ньюбери Стрит. Совершенно не играло роли, что само место по себе было неприметным, поскольку здесь были клиенты, живущие по соседству и желающие нанять дизайнера, и как правило, постоянного, а не временного. Весь бизнес по дизайну интерьера строился на слухах, в основном, от завидных прежних клиентов, которые делились со своими друзьями впечатлениями, готовыми платить не малые деньги за такие услуги.

Когда мне хотелось пройтись пешком, я выходила на станции Копли и шла до Ньюбери Стрит в офис, где работала. Если погода не радовала, я ехала до станции Хайнс, потому что она была намного ближе к моему офису. Сегодня было солнечное, не дождливое осеннее утро, такую погоду я всегда ценила.

Как ни странно, но мой маленький эмоциональный срыв на пароме, сегодня утром, помог мне.

Каким-то образом.

Я позволила «своему конвою» пасть, и дала волю своей тоске, хотя бы на мгновение.

Я отдалась нахлынувшим эмоциям.

И своими слезами испугала бедного Германа.

Но мы оба это пережили, и когда шквал моей тоски прошел, я почувствовала себя намного лучше. Думаю, Герман с облегчением вздохнул и почувствовал то же самое. Поэтому мы не будем смущаться при следующей встрече, поскольку получается, что мои слезы скрепили нашу дружбу. Я подумала, что это было неплохо.

Я зашла в «Старбакс», чтобы поправить свой макияж, и что еще более важно, утолить свою кофейную зависимость, прежде чем отправиться внутрь Harris & Goode, находящихся рядом, фактически следующая дверь. Боже, мне так нравилось, что рядом с нами был «Старбакс». Один из самых приятных плюсов в моей работе. Пока я стояла в очереди в туалет, проверяла свои сообщения на телефоне. Одна из смс-ок от Мартина стала для меня полной неожиданностью. Он хотел, чтобы я поработала сегодня вечером на коктейльном приеме с шести до девяти вечера, если точнее.

Моя подработка в Jonquil Catering не относилась к самым любимым, но она оплачивалась очень прилично, особенно, когда я могла совместить ее с основной работой. Мне нравилось работать в Harris & Goode, заниматься проектированием помещений для клиентов, учитывая их видение, но я не могла свести концы с концами, на зарплату младшего дизайнера. Пока во всяком случае. Поэтому я брала подработку на выходные или вечерами, но при одном условии. Девять вечера не могло меня устроить, однозначно, и Мартин прекрасно знал об этом. Мне необходимо было где-то переночевать, поскольку последний паром уходил в 8:30 вечера, и если я не успевала на него, соответственно, оставалась в Бостоне на всю ночь. Я хотела бы переночевать у Зои, но моей подруги не было в городе, так как она поехала на свадьбу своей сестры, по крайней мере, ее еще неделю не будет в городе. И у меня не имелось сменной одежды на завтра для работы в офисе Harris & Goode, а также не было черно-белого платья для кейтеринга. Все складывалось так, что сегодня я никак не могла остаться в городе и дать согласие Мартину на сегодняшний вечер.

Я написала ему ответ: «К сожалению, не могу, Мартин. Я уже на материке и пробуду здесь весь день. Мне необходимо было заранее сообщить, чтобы я смогла где-то переночевать, а также взять одежду и т. д. Б.»

Он однозначно взбесится о моего сообщения, но что я могла поделать? Жизнь на острове создавала некоторые проблемы, и я никак не могла повлиять на расписание парома. Спроса на лодки до острова Блэкстоун в середине ночи тоже не было.

Я поправила макияж перед зеркалом в «Старбаксе» и подумала, что все нормально. Если Эдуардо не заметит, что я плакала, то я могла назвать это настоящим успехом. Прямые светлые волосы и очень светлые карие глаза (я бы сказала даже янтарные) достались мне в наследство от мамы. Нэн часто напоминала мне, что я очень похожа на нее. Мне кажется, моя мама была очень красивой, поэтому Нэн и говорила, что я вылитая мама, я чувствовала внутри какое-то тепло от этого и становилось очень хорошо.

Я со всех сторон изучающе разглядывала себя в зеркало и пришла к выводу, что выгляжу неплохо, просто немного… печальной.

Я и была печальной.

Это было не случайно, поскольку мой любимый персонаж из фильма Inside Out была Печаль, которая была необходима (являлась важной частью вашей жизни), и если вы пытались сдерживать печаль, не выпуская ее на волю, хотя бы однажды и на какое-то время, остальные части вашей личности начинали разрушаться от напора этой печали. Все это имело определенный смысл, по крайней мере, для меня. Возможно, я увижу это сегодня вечером, когда Нэн будет посещать физиотерапию.

— Доброе утро! — Эдуардо сурово начал критиковать меня в его стандартной манере, вместо приветствия. — Выглядишь сегодня очень сексуально, mi condesa. Эти сапоги просто кричат: «Возьми меня, я не могу уже больше этого выносить», знаешь ли.

Я поставила стаканчик с кофе на стойку регистрации и расстегнула пальто.

— И тебе тоже доброе утро, они не кричат ничего подобного.

— Именно кричат, дорогая. Спорим, ты даже не заметила красавчика в темных очках, который пялился на тебя, а? — Эдуардо махнул в сторону стеклянной передней двери, где стоял накаченный мужчина, и действительно, смотрел внутрь через стекло, словно слыша его слова. Шесть и два или шесть и три фута (187-190 см), с темными волосами, в милом пальто из шерсти верблюда, в дорогом сером костюме, в солнцезащитных очках, больше я ничего не смогла разглядеть через стекло. Но даже несмотря на стекло и то, что его глаза были закрыты очками, он был красив и это было очевидно. В деловом центре Бостона таких как он было достаточно, хотя... Я видела таких людей каждый день, они спешили с одного корпоративного совещания на другое, пытаясь таким образом сделать карьеру и вырваться вперед, впрочем, как и все остальные.

— Он говорит по телефону, Эдуардо, и совершенно не смотрит на меня, ты дурья башка.

— Да, говорит. Но когда ты проходила мимо, он проводил тебя глазами, милая. Ему понравилось то, что он увидел, угу, — сообщил он мне с умным видом, — и мне нравится, когда ты говоришь мне грязные английские словечки. — Я смогла удержаться от смеха, чтобы не прыснуть прямо ему в лицо. Эдуардо Рамос был хорош для моей души. Я познакомилась с ним четыре месяца назад, когда пришла работать в Harris & Goode, и мы сразу же поладили. Он знал все о моем прошлом, оказывал мне поддержку и сочувствие из-за моей ситуации. Ему нравилось, что я была англичанкой, и он постоянно называл меня condesa (по-испански графиня). В Эдуарде было нечто такое, что ты не замечаешь его эпатаж или совершенно неуместные замечания, даже сексуального характера, которые он постоянно делал на любую тему в офисе (всегда в самый неподходящий момент), поскольку эта его особенность прилагалась к пакету вместе с ним. Великолепный пуэрториканец-гей, любитель крепкого словца и совершенно очаровательный.

Я слегка покачала головой.

— Неужели Джон и Карлайл спокойно смотрят на то, что ты фантазируешь о проходящих мужчинах в то время, когда должен работать?

Он хмыкнул и нахмурился.

— Они делают то же самое, когда проходят через передние двери. Но вот он, Брук, прямо передо мной.

— И что прямо перед тобой? — я оглянулась к стеклянным дверям и заметила, что накаченный красавчик пошел дальше.

— Мужчина мечты, — мечтательно вздохнул Эдуардо. — Большой… жесткий… член… просто ушел… и так целый день, они все проходят мимо. Ay, Dios mío! — Он стал махать на свое лицо обеими руками.

Я не могла больше сдерживаться и рассмеялась вслух, иначе бы взорвалась.

— Наверное, не такой уж жесткий, как ты думаешь, если он ушел. Мне кажется, ходить с жестким членом целый день очень больно.

— Ты попала в самую точку, condesa, пожалуйста, скажи еще раз жесткий член лично для меня со своим милым акцентом.

— Нет, я не буду повторять, и перестань мне дерзить.

Эдуардо знал, что я не сердилась. Это была игра, и играли мы ради удовольствия. Джон и Карлайл, владельцы, совершенно не волновались на этот счет. Это было неотъемлемой частью работы с тремя геями, дизайнерами интерьеров. Это была их территория, и такая установка меня вполне устраивала.

$$$

— Мартин, я же уже объяснила, почему не могу обслуживать коктейльный прием. Я не живу в Бостоне. И у меня здесь нет места, чтобы переночевать, у меня нет с собой одежды, чтобы надеть завтра. Если ты хочешь, чтобы я работала в кейтеринге, то в следующий раз тебе придется сообщить мне об этом за двадцать четыре часа, а не за час.

Если серьезно, он что тупой. Он что не понимает всей ситуации? Скорее всего, ему на это наплевать.

— Почему ты не можешь остаться на ночь у своей подруги? — предположил Мартин.

— Зоя уехала, и даже если бы она была здесь, существует еще одежда, — мне хотелось врезать ему.

Эдуардо, который имел обыкновение подслушивать все разговоры в офисе, если не приставал к кому-то, вдруг громко произнес:

— Ты можешь остаться у меня, если тебе нужно место, чтобы переночевать сегодня, — ужасно, он произнес это довольно громко.

— Я слышал его, — сообщил мне Мартин. — Так значит, решено?

Я молча посмотрела на Эдуардо таким взглядом, что он тут захотел пойти напопятную.

— Брук?

— Да, Мартин?

— Итак, увидимся в шесть. Я напишу адрес, когда мы закончим разговор.

— Постой. У меня нет с собой ничего черно-белого.

— Что на тебе сейчас надето?

Если бы Мартин в данный момент был в поле моей видимости, он бы, наверное, корчился от боли моего убийственного взгляда.

— На мне изумрудно-зеленая с желтизной блузка, черная юбка и ботфорты. Совершенно неуместный наряд для кейтеринга. Я не могу туда пойти, как уже и говорила.

— Ты купишь белую блузку во время ланча и оставишь сапоги. Это корпоративный праздник и большинство гостей будут мужчины. Уверен, они оценят ботфорты на твоих красивых длинных ногах.

Эййййй. Ну какой же отвратительный засранец.

— Я притворюсь, что не слышала твоего комментария с сексуальным подтекстом о моей предстоящей работе вечером, которая напрямую связана с оплатой, да, Мартин? — Обслуживать на каблуках дело не легкое, плюс стоимость новой блузки. Если Мартину не нравится мое замечание, то он может отвалить.

Эдуардо хихикнул и поднял мне два больших пальца вверх.

— Двойная оплата, Брук, просто будь там.

Как бы я хотела отказаться, но лишние деньги будут очень кстати именно сейчас.

— Хорошо, я приду, но Мартин, если ты хочешь, чтобы я в будущем… предупреждай меня заранее, чтобы я смогла где-то переночевать, — если будет следующий раз. Может стоит подыскать себе что-то другое, наверное, неплохая идея.

Закончив звонок, я ткнула пальцем в Эдуардо и посмотрела на него своим убийственным взглядом, но не самой агрессивной версией.

— Ты попал, парень, если ты еще не понял. Можешь пойти и сказать боссам, что мы уходим в магазин мне за блузкой и принесем им ланч. И ты платишь за меня сегодня, — я мило улыбнулась ему, поднялась из-за стола, забирая пальто.

— Да, mi condesa, — пропел Эдуардо, взлетая на второй этаж, чтобы взять заказ у Джона и Карлайла.

Пока он был занят наверху, я хотела сообщить Нэн, что сегодня вечером не смогу ее навестить. Она будет рада, если я останусь на ночь у Эдуардо. Я старалась заезжать к ней каждый вечер, хотя бы недолго, поэтому не хотела, чтобы она волновалась, если я не приду. Мой звонок перешел на стойку регистрации, это для меня не было сюрпризом. Бабушка редко оставалась в своей комнате, особенно когда проводились какие-то мероприятия.

— Центр терапии Блэкстоун, у телефона Лайла. Чем я могу вам помочь?

— Привет Лайла, это Брук.

— Ваша бабушка сейчас в классе живописи, работает над морским пейзажем.

— Ах, звучит прекрасно, не могу дождаться, чтобы посмотреть на него. Не могли бы вы, если вас не затруднит, передать ей, что я работаю на Мартина сегодня? Она поймет, и передайте, что я заеду завтра, как обычно.

— Конечно, Брук, спасибо, что позвонили, она не будет переживать, вы же знаете ее.

Наш единственный вариант был — поместить Нэн в больницу, временно, пока она оправлялась от замены сустава в колене. Она не могла оставаться одна на полный день в коляске в коттедже, пока я работала в Бостоне. Нэн никогда не жаловалась, но я чувствовала, что она хочет, как можно скорее очутиться дома.

Я хотела бы, чтобы она жила в коттедже и подумывала нанять сиделку, которая бы помогала ей восстанавливаться, но это оказалось невозможным, у нас не было денег — скудной пенсии бабушки и моей зарплаты не хватало. Как только поместье Блэкуотер было закрыто, заколочено, она была вынуждена уйти на пенсию и с большой осторожностью стала тратить деньги, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Она не выглядела старой, ей было всего лишь шестьдесят один, и я подозревала, что она очень скучала по своей работе, а также подругам среди обслуживающего персонала. На самом деле, замена коленного сустава потребовалась после падения, которое произошло именно после того, как она потеряла работу, пока скучала в одиночестве в своем коттедже. Слава Богу, что ее подруга Сильвия в тот день должна была прийти на чай, она то и обнаружила Нэн на нижней ступеньке подвала… испуганную и корчившуюся от ужасной боли.

Я часто задавалась вопросом, имеет ли семья Блэкстоунов хоть какую-то совесть, если учесть, что Нэн проработала на них более чем три десятилетия, а потом они вот так запросто уволили ее, даже не поблагодарив и не сказав «до свидания», ни пенсии, ни компенсации… они не предоставили ничего. Печальные воспоминания приходят в голову. Ко всему прочему они — эгоистичные засранцы. Нет оправдания их поведению. Нет никакого оправдания.

В первую очередь, остров Блэкстоун был местом, где несколько очень богатых людей имели коттеджи на берегу океана стоимостью миллионы долларов, куда выезжали на лето. К сожалению, остров был также местом, где было очень много бедных людей, усердно работающих, чтобы обслуживать этих самых богатых, при этом фактически ничего не имея взамен.

4.

Калеб

Последнее, что я хотел сделать в конце своего дерьмового дня, отправиться на прием и улыбаться с признательностью клиентам, потребляющим коктейли и закуски, с выражением лица, соответствующим Дженис Валентино. (Грег и Дженис Валентино (англ. Greg and Janice Valentino) — дружелюбные, оптимистичные люди. Они родители Робби и владельцы Похоронного бюро Валентино, в первом переводе мультфильм назывался «Бог любви».) Весь день я противостоял обеспокоенным вопросам людей, которые, на самом деле, не были придурками, а также с шутками и оскорблениями от людей, которые определенно были придурками. Не думаю, что многие из них купились на мою ложь о том, что я поскользнулся в душе, когда пытался поймать мраморное мыло из мыльницы. Но они не догадывались, что меня меньше всего заботило, что они думали обо мне и моей личной жизни. Пока они относились ко мне с уважением, я не собирался вступать с ними в конфронтацию, так как мог создавать день просто из воздуха. Несмотря на то, что я был ужасен, по их словам, когда дело доходило до отношений с женщинами. Я ничего не ощущал к тем женщинам, с ними меня связывал только секс, ничего больше. Честно, я никогда не чувствовал ничего с их стороны, кроме восхищения моей красотой с желанием, которое может совместно предоставить уйму общих удовольствий, конечно, если они были заинтересованы в том же самом. Я не жадный. Я всегда удостоверивался, что прежде, чем мы закончим, женщина точно будет удовлетворена. Я не имел понятия, что должен сделать, чтобы у меня с ними все было по-другому, и поскольку до конца не осознал всего своего дерьма, мне, однозначно, следовало держаться подальше от женщин. Мои отношения с ними всегда создавали полную неразбериху.

На самом деле единственной причиной, почему я вошел через эту дверь — была корпоративная вечеринка юридической фирма моего отца. Видно во мне взыграла какая-то часть моего эго, которая по-прежнему хотела, чтобы он гордился, что я смог самостоятельно сделать успешную карьеру, не прибегая к его помощи. Теперь, когда он ушел от нас, я взял на себя его бизнес, прекрасно понимая, что его коллеги внимательно будут следить за мной, а конкретно, за моими действиями. Все мои братья вели свой собственный бизнес и имели деньги, а также владели долей в холдинге отца, но они не были вовлечены в ежедневное управление его бизнесом, только я. Лукас жил, словно отшельник на острове, создавая новые игровые системы, Уайатт тратил свое время между ЛА и Нью-Йорком, занимаясь своим бизнесом, о котором толком никто ничего не знал. Будучи старшим, последующие братья-близнецы, а потом пять лет спустя еще двух близняшек, но только девочек на этот раз, в семье я считался настоящей белой вороной. Уиллоу была помолвлена с профессором из Лиги Плюща, а Винтер училась в аспирантуре, так что братья и сестры были заняты своими делами, так собственно и должно было быть.

Моя мать очень гордилась тем, что родила моему отцу пятерых детей и только после третьей беременности начала маяться. И мама сделала все, чтобы каждый из нас знал, что ее страдания во время родов были самыми худшими. Возможно, именно поэтому она и обижалась на меня, словно все ее усилия были направлены только на одного ребенка —меня.

Мой разговор с матерью по поводу моих отношений с женщинами только начался. Сегодня у меня состоялся не очень приятный разговор с ней по телефону. Дженис тут же рванула к моей маме, рассказывая совершенно грустную историю, насколько я неуважительно к ней относился, нарушив все обещания. Я не стал говорить, что буквально меньше чем за пять минут после того, как оставила меня, она делала глубокий минет Джеймсу Бленки. Думаю, маме не следует знать и даже представлять эту картину, поэтому я ничего ей не сказал в ответ, кроме того, что Дженис не была моей девушкой, хотя мы все думали, что она была, и она не будет для меня ничем большим, чем просто другом семьи, даже после нашего расставания. Но мама все же воспользовалась возможностью и сообщила мне, что своим поступком я пошатнул ее дружбу с матерью Дженис. Я предложил ей, сделать щедрое пожертвование в их семейное не коммерческое предприятие, чтобы хоть как-то сгладить острые углы. Полагаю, ей было совершенно наплевать на мое предложение, потому что после этого она быстро закончила наш разговор.

Я преодолел уже два больших глотка, пока разговаривал и желал отлить.

Кивая знакомым и говоря правильные слова, я пожимал руки коллегам, которые знали моего отца, а также принимал от них соболезнования. Мысленно я делал пометку, запоминая людей, которые с трудом упоминали его имя, чтобы вписать их имена в черный список, как только вернусь домой.

Я двигался через помещение, как меня и учил отец (именно так можно получить как можно больше потенциальных клиентов для сделок), когда я решил, что могу спокойно завершить свое пребывание здесь. Вполне подходящее время, чтобы удалиться. Поставив свой бокал на пустой столик, я направился к входной двери… и тут увидел ее.

Вот так запросто. Она появилась в поле моего зрения, и я не смог оторвать от нее глаз.

Прекрасная девушка из «Старбакса» сегодня утром на улице Херефорд-Стрит.

Я понял, что это именно она, разве можно забыть эти сексуальные ботфорты? Она не распустила свои светлые волосы, как сегодня утром, а убрала их в гладкий хвост на затылке… она обслуживала это событие? Я видел ее рядом со «Старбаксом» в дизайн-студии. Скорее всего она работает на двух работах. Трудолюбивая… красивая… сексуальная.

Я быстро вернулся к столику, где оставил пустой стакан и снова схватил его. Я вдруг почувствовал, что не прочь принять стаканчик аперитива или два.

Она наблюдала за мной, пока я приближался к ней и ее подносу.

— Что это такое? — спросил я, даже толком не взглянув на ее поднос. Несколько нехороший ход с моей стороны, но я был слишком занят, рассматривая ее золотистые глаза и волосы, а также все остальное, что я смог разглядеть вблизи. Идеальная кожа, темные ресницы, обрамляющие красивых глаза, шрам по линии роста волос с правой стороны лица. Кто-то уже успел ее обидеть в прошлом, и мне показалось, что я несколько съехал со своих рельсов, поскольку вдруг стал беспокоиться об этом.

Она вместе сжала свои розовые губы, как будто пыталась подавить смех.

— Ну, мне сообщили, что это типа… фрикаделек. Очень необычные для гурманов. Вам стоит попробовать. Говорят, они очень вкусные.

Голос ее был… офигительно прекрасным.

— Хорошо, — я взял котлетку и положил ее в рот. Никакого вкуса. С таким же успехом, я мог бы жевать субпродукты, и тоже ничего бы не почувствовал. Мозг отключился полностью, кроме ее прекрасного голоса.

— Ты либо меня подкалываешь, либо ударился головой получив тяжелые последствия. Или же я готова держать пари, что ты раньше не пробовал фрикаделек.

— Пробовал.

Она сдержала свою улыбку.

— Ты подкалываешь меня, да?

— Нет, я разрушен… имею в виду опустошен… ударившись головой, — Мать твою, что я несу ей? Я говорил, словно «Человек дождя» с IQ, находящемся явно в минусе. Мне стоило помолчать.

— Мне жаль это слышать. Должно быть было больно.

— Сейчас уже не больно, — я подумывал улыбнуться или покачать головой, но не знал, что выбрать. Она запросто могла принять меня за деревенщину, потому что я именно так себя и вел. Мне нравился звук ее голоса.

— Еще одну редкую и эксклюзивную фрикадельку? — предложила она, протягивая поднос и внимательно меня изучая на этот раз. Она должно быть испытывала отвращение к моей внешности, включая мое поведение, но на лице ничего подобного у нее не отразилось.

— Да, пожалуйста, — я взял еще одну фрикадельку, но не стал класть ее в рот. — Ты англичанка.

— А ты американец, — сказала она, быстро подмигнув, отворачиваясь от меня, чтобы обслужить других гостей.

Я наблюдал, как она уходила и ощущал ускоренное биение своего сердца, гонящего кровь по всему моему телу.

Со мной что-то происходило.

Я не мог сказать, что именно, но я точно понял из-за кого.

Ее.

$$$

Естественно, я не покинул помещение, как планировал ранее.

Я остался на этом нелепом приеме, чтобы следить за девушкой, которую не знал.

Я, Калеб Блэкстоун, превратился в этот момент в сталкера и совершенно не сожалел об этом.

О, в течение следующего часа или около того, я наблюдал отличное шоу, продолжая выслушивать болтовню людей, которым с трудом уделял внимание, в большей степени наблюдая, как она двигается по комнате, предлагая фрикадельки в своей узкой юбке и сапогах трахни-меня. Мне даже удалось представить ее фактически обнаженной, но в этих сапогах. Мои мысли были грязными и похотливыми до неприличия, поскольку мой член хотел приступить к действию.

И очень сильно хотел.

Такого со мной еще не бывало, не происходило в комнате, заполненной деловыми партнерами. Мой член еще ни разу не вставал от красивой девушки, разносящей закуски.

Да, но в данный момент было именно так.

Кроме того, я понял, что был не единственным, кто смотрел на нее в этих сапогах, пожирая глазами, делая ее незаметной в данном случае, сегодняшний прием состоял в основном из мужчин, каждые пятьдесят две секунды думающих о сексе. И если она попадала в поле зрения, думать о чем-либо еще было просто невозможно.

— Я бы лучше использовал свое время, схватив эту упругую прекрасную задницу и медленно бы … оттрахал ее в этих сапогах.

Кевин Олдрич был недоумком, инвестиционным банкиром с залысинами у лба, появившимся животиком и большим целевым фондом, унаследованным от своего деда-аристократа. Он был женат, имел двоих или троих детей-подростков, а также проблему с употреблением алкоголя. Печальная правда была в том, что вокруг него крутились красивые женщины, которых он использовал, поскольку имел деньги, тем самым помогая им смириться, что он был полным придурком.

Я ничего не ответил ему, но почувствовал, как у меня закипает кровь. В это мгновение я по-настоящему понял смысл выражения — «это заставило мою кровь вскипеть». Я стал просто бомбой замедленного действия.

Олдрич поднял свой стакан, продолжая пускать слюни в ее сторону, призывая ее снова к себе. Она заметила его жест и направилась к нему с подносом, на котором, я уже заметил, располагался коктейль из креветок. Я уже не собирался совершать туже ошибку.

— Коктейль из креветок поразил ваше воображение, господа? — приветливо поинтересовалась она.

— Вы поражаете мое воображение, Сексуальные Сапоги, — произнес Олдрич, с явной похотью поглядывая на нее. Хорошо, парень был хуже, чем самое отвратительное чмо. Он был дебилом с навыками общения таракана.

— Умно. Тоже самое я слышала от четырнадцати человек уже за полтора часа, — спокойно ответила она. — Могу я предложить вам коктейль из креветок? — повторила она, явно не весело, по крайней мере, об этом говорили ее глаза.

Олдрич либо был слишком пьян, либо слишком глуп, чтобы понять намек.

— Как насчет, назвать свою цену вместо этого? Я отведу тебя туда, где мы сможем съесть все креветки, если захотим, — он прищелкнул на нее языком, и я выплеснул все свое дерьмо. Забыв о кипении моей крови, я хотел просто его убить.

— Ни хрена, Олдрич, тебе не просто будет сделать это!

Он совершил две очень глупых вещи, причем почти одновременно — потянулся рукой, схватив ее за задницу и прижимая к себе, сказав мне:

— Не обламывай меня и Сексуальные Сапоги. Мы только познакомились, и она выглядит так, словно может долго и медленно объезжать в этих С…

Олдрич не успел договорить, потому что получил немедленный и мастерски выполненный удар локтем в переносицу. Ее локтем по его носу. Жаль, мне хотелось первым ему двинуть и оттолкнуть его от нее. Его круглая лысина резко и со всей силы ударила меня в подбородок, и он стал всем своим весом заваливаться на меня, увлекая за собой, вместе с крошечными соусниками и розовыми креветками, которые разлетелись дугой, никого, правда, не зацепив в пределах десяти футов.

Наступила полная тишина, все разговоры стихли, присутствующие все свое внимание сосредоточила на нас.

— Ты, чертовая сука! Ты сломала мне нос, — проревел Олдрич, пытаясь остановить хлещущую кровь, которая лилась по его, если можно так выразиться, личику.

— Вы лапали меня своими руками. Этого теперь никому не сходит с рук, — сказала она ему стальным голосом, разворачиваясь в направлении кухни.

— Отвали от меня, Олдрич! — я отпихнул его и поднялся на ноги. — Тупое чертово дерьмо, ты вляпался, мужик. Чертово дерьмо, — сказал я, удаляя со своего пиджака одинокую креветку за хвост.

— Она напала на меня. Ты видел, как все произошло, Блэкстоун, — закричал он. — Я подам в суд на эту сучку за причиненный ущерб, *банная шлюха!

Я схватил его за воротник пиджака и подтащил к своему лицу.

— Ты не сделаешь ничего подобного или пожалеешь потом об этом. Отправляйся домой к своей жене и семье, если они до сих пор у тебя есть.

— Пошел ты, Блэкстоун, — но его слова больше прозвучали как, «пшел ты, Блэксдон», из-за его сломанного носа. Он явно утратил большую часть своего самомнения. Высокомерный мудак.

— И постарайся взять такси, ты опасен для пешеходов в таком состоянии, — добавил я. — Ты слишком пьян, не в состоянии даже стоять, а уж тем более везти машину. — Потом я отпустил его лацканы костюма, и он опять упал, растянувшись на полу в своей собственной крови и множестве креветок.

Я обнаружил ее в помещении кухни, она ругалась со своим боссом.

— Какого черта ты его ударила?

— Сексуальное насилие — уголовно наказуемо, идиот. Почему, черт возьми, ты заставил меня участвовать в этом сегодня, Мартин, бросив на растерзание стаи кобелей? А? Ты хоть представляешь, с чем я мирилась за сегодняшний вечер?

Оуч. Я очень сильно надеялся, что она не примешивает меня к этой своре кобелей.

Она запустила руку в передний карман своего красного фартука, обернутого вокруг ее бедер, и вытащила горсть визиток, швырнув их в лицо своего босса.

— Вот сколько кобелей хотят узнать меня лучше и продемонстрировать, как они смогут чмоки-чпоки провести со мной хорошо время, и главное здесь «насколько хорошо»! Я не нанималась на такие вещи, пытаясь сделать свою работу. — Господи Иисусе, она права.

— О, черт возьми, Брук, не так уж и плохо было очутиться на этом приеме. Ты просто психанула.

На самом деле, она не психанула.

— Он положил свои руки мне на задницу и готов был запустить свой язык мне в рот, и ты считаешь, что я психанула?

Ее боссу явно хватило мозгов промолчать в связи с ее последним замечанием, по крайней мере, я подумал, что хватило.

— Ты должна вернуться туда, взять визитки с именами и номерами телефонов, извиниться и навести порядок. Поскольку нам теперь потребуется оплатить химчистку. Действуй, и ты сможешь сохранить свою работу, — у меня возникла мысль, что ее босс совсем ее не знал. Я был точно уверен, что она закончила с этим, мудак.

Она с изумлением посмотрела на него, испытывая шок какую-то долю секунду, потом опустила руки, развязывая свой передник. Ей понадобилось всего лишь несколько секунд, чтобы освободиться от крест-накрест переплетенных лямок фартука, но мне показалось, что ее злость от этого только увеличивалась, она волнами исходила от нее. Ее босс оказался полным идиотом, молча стоя и наблюдая, как ее фартук падет к ее ногам.

Именно это она и совершила. У его ног лежали разбросанные визитные карточки кобелей, которые надеялись провести с ней прекрасно время. Хорошая девочка.

— Нет, благодарю, Мартин. Но я бросаю эту отвратительную работу, и больше никогда не пытайся мне звонить. — Умная девочка.

— Брук, — закричал он ей в след, — кто заплатит за все это? — Я подумал, что должен заплатить сам Мартин.

Но Брук уже забрала свои вещи и была у двери, обернувшись в последний раз, ее длинный светлый хвост ударил с силой ей по шее. Она злилась, но ее самообладание было просто великолепным… и ее слова, сказанные с ее своеобразным акцентом, впечатляли. Я не мог отвести от нее глаз.

— Вычти это из моего расчета. И отвали от меня, — мой член так сильно желал эту девушку прямо сейчас.

И Брук исчезла.

— Я возмещу весь причиненный ущерб, но я искренне сомневаюсь, что его можно исправить. Парень, который домогался ее, явно перешел границы, и я все видел. Я готов оплатить все счета за химчистку, — я протянул этому идиоту свою визитку, он смотрел на меня открыв рот, по-прежнему стоя на кухне, словно золотая рыбка, испускающая свой последний вдох.

Я догнал ее на улице, она стояла в очереди на такси. Она мельком взглянула на меня, как только я подошел к ней, но не сказала ни слова.

— Эй, меня впечатлил ваш прием самозащиты, — произнес я.

— Жаль, что вы попали под раздачу, — она махнула головой в сторону моего костюма, который был довольно сильно обгажен соусом для креветок.

Я пожал плечами.

— Необходима химчистка. Как ты? С тобой все в порядке после такого фиаско?

— Я буду в порядке, как только вернусь домой, — ее голос звучал не так уверенно, как там на кухне, и я почувствовал, как меня захлестывает адреналин. Она была расстроена, другого ожидать и не следовало.

— Могу я тебя подвезти? Моя машина может оказаться здесь через пять минут, и я был бы рад отвезти тебя, куда необходимо.

Она отрицательно покачала головой.

— Это невозможно, если только твоя машина не плавает по воде, — она взглянула на часы. — Кроме того, я недостаточно хорошо вас знаю, а я никогда не сяду в машину с мужчиной, которого не знаю.

— Согласен, вопрос снят, — сказал я. Хотя я и был разочарован, что она не приняла мое предложение, но мне пришлось согласиться с ее потрясающей логикой. Девушка, похожая на нее, безусловно, не должна идти с мужчиной, которого она фактически не знала. Это было опасно. По какой-то причине мне стала ненавистна сама мысль, что ей может угрожать какая-то опасность. — Я сожалею, что сегодня вам пришлось пережить эту толпу мужчин. Надеюсь, я не сделал ничего такого, чтобы как-то обидеть вас…

— Я обратила внимание, что вы стояли с ним рядом и благодарю вас за то, что приняли мою сторону. Нет, вы не обидели меня тем, что совершенно не знали вкуса фрикаделек. Я рада, что помогла вам разрешить эту небольшую проблему. Сейчас вы знаток редкого деликатеса под названием фрикадельки, и вам совершенно не обязательно что-либо делать для меня, — ответила она с намеком на улыбку.

Она была настолько неповторима, пытаясь пошутить со мной, хотя было видно, что расстроена, причем ужасно расстроена из-за произошедшего приема, но она старалась не показывать виду. Она была настолько красивой, но при этом очень… печальной. Если бы мне пришлось подбирать слова, чтобы описать, как мы познакомились, я бы сказал, что в тот момент она была грустной. И меня, если честно, это очень сильно обеспокоило.

— Спасибо за урок по фрикаделькам. Мне они очень понравились. Кстати, я Калеб. Калеб Блэк…

Нас прервал ее телефонный рингтон, настолько необычный, в мелодии которого я безошибочно узнал Ricky Martin’s «Shake Your Bon-Bon». «Интересный выбор», — подумал я в тот момент, когда она отвернулась от меня, чтобы ответить на звонок.

— Черт возьми, я так рада, что ты позвонил, — слова «черт возьми» были ею произнесены со своеобразным акцентом… «черт…

— Я хочу попасть на паром в восемь тридцать, если поспешу, так что я еду домой. Я не останусь, — Ах. «Это невозможно, если только ваш автомобиль не может плавать на воде». Вот и ответ на этот вопрос.

— Слишком длинная и ужасная история. Достаточно будет сказать, что теперь я подыскиваю новую подработку. — Ей нужна подработка?

— Увидимся завтра, — в офисе на Херефорд-Стрит.

— Я тоже люблю тебя, — Парень или просто друг?

Мои навыки сталкера однозначно улучшались, поскольку я мог слышать все ее разговоры и расшифровывать их. Я готов был ловить любое слово, которое она произносила. Такси рвануло вперед, остановившись перед ней, и она четко произнесла адрес:

— Паром на остров Блэкстоун, — залезая внутрь салона.

Я наблюдал, как такси тронулось с места и поехало, пока не исчезло из вида.

Она ни разу не оглянулась и не помахала мне рукой, попрощавшись.

Она не назвала мне своего имени, но я понял, что она Брук. Брук с острова Блэкстоун, которая работала в дизайн-студии на Херефорд-Стрит, следующая дверь за «Старбакс». Она была красивой, остроумной и смелой. Я был впечатлен ее строгим отношением на протяжении всей ночи к ее боссу и бизнесменам, вершителем мира сего. Брук не была застенчивой, плюс у нее был самый потрясающий голос, который я когда-либо слышал.

Это было все, что я смог о ней узнать, но для меня этого было достаточно, чтобы отыскать ее, если бы я захотел. Скорее всего «если бы» не было. Потому что вопрос стоял — как быстро.

И этого было вполне достаточно.

5.

Брук

— Спасибо, Уилл. Я бежала сломя голову, чтобы поспеть, — сказала я капитану, сделав шаг на паром, отходивший последний раз сегодня поздним вечером.

— У тебя был резерв всего лишь две минуты, — произнес Уилл Дарлингтон, руководящий паромной компанией острова Блэкстоун, который никогда мне точно не говорил, во сколько паром должен отойти от пристани. Мы так шутили. Думаю, он иногда разрешил бы мне даже опоздать, если бы увидел, как я несусь по пристани, но я до сих пор никогда не опаздывала.

— Возраст берет свое, Уилл. Резерв в две минуты и бег на каблуках, чувствую, что мне сопутствовал успех.

Он застенчиво улыбнулся и медленно покачал головой.

— Рад, что ты успела на борт, Брук, — Уилл не отличался болтливостью, он был добрым и очень серьезно относился к своим капитанским обязанностям. Он был одним из тех трудолюбивых островитян, которые проводили долгие часы в море, чтобы заработать себе на жизнь в сложных экономических условиях. Если бы вам нравилась ваша работа, как мне и предположительно Уиллу, то жизнь стала бы намного лучше.

Стоило мне найти место внутри, в тепле, и я впервые за три часа позволила себе расслабится. Меня вдруг усиленно стал морить в сон, мне не хотелось вспоминать того засранца, который схватил меня за задницу, и что я ушла со второй работы, о всем этом дерьме и отсутствии денег, и о моих проблемах.

Поэтому я сложила руки на столе и опустила на них голову, прижавшись щекой к мягкому пальто.

Я закрыла глаза и позволила парому, убаюкать меня.

Через час чья-то рука нежно дотронулась до моего плеча, окликая по имени и тормоша.

— Ты в порядке, Брук? — зеленые глаза смотрели на меня с беспокойством. — Мы прибыли, и я должен закрыть паром на ночь. На нем никто не должен оставаться.

— О! Меня разморило. Прости, — начала я. — Я пойду. — Поспешила я встать и забрать свою сумку.

— Не беспокойся обо всем, — заверил он меня в своей мягкой, доброй манере, которую с годами выработал. — Уверена, что доберешься домой.

— Спокойной ночи, Уилл.

— Спокойной, Брук.

Я почувствовала, если бы как-то поощрила его.., а не относилась бы к нему по-дружески, но на другое я была не способна. Он не заигрывал со мной, поскольку всегда был джентльменом во всех отношениях, но девушки всегда чувствуют признаки, когда кто-то интересуется ими. Уилл был хорошим, очень симпатичным, трудолюбивым, отличным уловом для любой, но не для меня. Точнее, я не подходила для любого мужчины в данный момент. Слишком рано. Слишком многое позади. Слишком трудно мне было представить себя с кем-то опять, когда я все еще пыталась забыть того мужчину, с которым была прежде. Мужчину, которому я позволила взять над собой власть и который почти уничтожил меня.

Ему почти удалось, и я не могла… и не собиралась… совершать ту же ошибку второй раз.

Я дошла до стоянки и забралась в джип «Чероки» Нэн 1980, который она любовно называла Вуди, обшитый под дерево панелями снаружи и внутри. Я всегда была благодарна Вуди за его надежность, потому что даже если бы у него не было плавного хода на протяжении четырех километров по ухабистым переулкам ночью, мне всегда становилось в нем спокойно. Всегда следовало знать свой путь, или вы могли бы съехать и оказаться на середине луга или врезаться в дерево, совершив один неправильный поворот. Я медленно ехала, потому что маленькие ночные создания имели тенденцию неожиданно выскакивать на дорогу, из-за чего я потом несколько дней страдала, если нечаянно сбивала кролика или ночную птицу.

Коттедж Нэн фундаментально и уютно возвышался, словно на насесте, на вершине пологого холма с видом на море. Было темно, но маяк Фэйрчайлд озарял мыс внизу. На острове имелось два маяка — Фэйрчайлд на юге, и Западный маяк на западе, где находились большинство особняков и усадеб, построенных на острове и на материке, защищая своим светом от сурового открытого океана.

Я остановилась, и направилась в дом, внизу живота ощущая поднимающуюся панику. Беспокойство было связано с тем, сколько еще Нэн сможет оставаться здесь, в коттедже. У меня не было ответа. Я знала, что она владела им целиком и полностью, и это было ее единственная недвижимость, которую моя бабушка получила от брака с моим дедушкой. Он умер, когда моя мама была еще маленькой, поэтому она фактически не знала своего отца. Нэн так больше и не вышла замуж после смерти моего деда, вместо этого она посвятила свою жизнь, ведению хозяйства в Блэкуотер. Свободный от ипотеки, являющейся частной собственность, с учетом стоимости земли на острове курорте, плюс открывающийся вид, коттедж имеет значительную стоимость. Но он был очень маленьким, и не в элитной части острова, где стояли роскошные отели и частные особняки. Я не могла представить, что Нэн согласится его продать и переехать куда-то в другое место. Куда? Но ситуация с деньгами не изменится к лучшему, по крайней мере, мне стоит поинтересоваться у нее об этом. Я сделала для себя пометку, что скорее всего мне стоит навестить Германа и спросить его совета. Если кто-то и мог ответить на мой вопрос, то скорее всего это будет он. Возможно, Нэн сможет получить какую-то прибыль и взять суду на небольшой домик, чтобы мы смогли как-то решить этот вопрос.

Кого я обманывала? Разве существует возможность решить каким-то образом наши финансовые проблемы, если только мы не выиграем в лотерею штата Массачусетс? Да, именно так.

Расстроенная, я отправилась на кухню, чтобы сделать себе чашку чая. Сейчас было слишком поздно для кофе, а мне необходимо было выспаться после хренового дня, который у меня был. Я сняла первый сапог, испытывая беспокойство из-за своих любимых ботфортов, которые и стали причиной моих проблем сегодня вечером. Конечно же они привлекали к себе совершенно ненужное внимание, пока я обслуживала клиентов. Не просто же так Эдуардо сегодня утром встретил меня словами, что эти сапоги кричат: «Возьми меня, я не могу уже больше этого выносить»? Все, произошедшее сегодня утром, казалось, было так давно. Если бы я сегодня работала в своей обычной униформе, не было бы того ужасного мужчины, который схватил меня, говоря все эти ужасные вещи? Меня передернуло от воспоминаний. Мое молниеносное движение и его собственническое прикосновение, его руки на моем теле, только усилили во мне сейчас отвращение. Моя единственная мысль — он должен перестать меня трогать, потому что я не могла терпеть такого грубого и хамского обхождения.

А он именно это и делал. Я никогда не забуду, каково это. Я хотела забыть… Не знаю, смогу ли когда-нибудь забыть.

На воротнике своей утром купленной белой блузки я увидела пятно от соуса для креветок. Вот черт. Я налила отбеливатель и оставила ее замачиваться в раковине в ванной комнате, но думаю, что блузка станет не пригодной для дальнейшей носки, она слишком белая. Что что, а соус фактически невозможно отстирать, чтобы было не заметно. Считай, я испортила блузку соусом коктейлем для креветок. Мой желудок ухнул вниз, как только я вспомнила, что во время падения мужчина забрызгал соусом несколько дорогих костюмов, а мой заработок даже близко не относился к тому, чтобы потратить его на химчистку дизайнерских костюмов. Надеюсь, у химчистки имеется какое-то волшебное средство, как удалить эти пятна. В любом случае, теперь это проблема Мартина. Он может обратиться к засранцу, который устроил весь этот бардак и заставить его заплатить.

Ты сломала мужчине нос сегодня. Да, сломала. И сломала бы его снова, окажись в такой же ситуации… даже не задумываясь.

Я взглянула вниз на свои ноги.

Именно из-за шрамов на правой щиколотке и колене я носила ботфорты или плотные колготки, когда надевала юбки. Шрамы были ужасными, мне не хотелось их видеть и… вспоминать.

$$$

— У тебя появился поклонник, condesa, взгляни, что доставили для Брук, — Эдуардо прохаживался к моему рабочему месту с великолепным букетом темно-красных пионов и поставил их мне на стол. Цветы были потрясающие, красно-клюквенного цвета, с огромными раскрывающимися бутонами. Они станут просто огромными, когда раскроются полностью. Яркими и необычными, и совершенно неожиданными.

— От кого? — я не могла представить от кого могли быть цветы. Мартин? Нет, он был слишком зажимист для цветов. Пионы были дорогими, плюс они росли в горшке, были не срезанными. Я могла бы потом высадить их в землю в саду у Нэн и наслаждаться ими еще долгое время.

— Прочитай визитку, Ай Боже, чего же ты ждешь? — он вынул визитку из букета и сунул мне в руку. — Я просто сейчас умру, если ты не скажешь мне, кто тебе послал букет.

— Тебе стоило стать актером, Эдуардо, — ответила я ему, открывая конверт и читая.

Брук,

прими эти цветы в знак моей признательности за урок с фрикадельками прошлой ночью.

Это было незабываемо.

Калеб

Парень с черными глазами. Незабываемо? Он предпринял усилие, чтобы выглядеть хорошо даже после того, как его сбил с ног тот мудак, посмевший положить на меня свои грязные руки. Почему? Зачем посылать мне дорогие цветы, и откуда он вообще знает, куда их стоило направить? Он знал мое имя. Думаю, он спросил его у Мартина, но от Мартина — это действительно удар ниже пояса, раскрытие информации о своем персонале незнакомцу. Это незаконно.

Я передала карточку Эдуардо, чтобы он смог ее прочитать.

В голове возник наш вчерашний разговор, когда он предложил подвезти меня, но я отклонила его предложение, и он не выказал недовольства. Эту черту его характера я оценила больше всего. Мужчину, способного смириться со словом «нет» не так-то просто найти, это я уже знала по своему опыту. Может и существовали такие, но мне они явно не попадались, видно я ходила где-то не там. У меня появился соблазн в ту же минуту позвонить по телефону, веденному жирным шрифтом на обратной стороне визитки, на который я обратила внимание, забрав ее у Эдуардо. Но что я скажу?

Калеб. Я не могла удержаться от улыбки, когда вспомнила, каким милым он был со мной, пробуя фрикадельки. Несомненно, это был самый нелепый разговор за весь вечер, и он не поленился отправить мне цветы, которые даже выглядели как фрикадельки, если присмотреться к их бутонам. Я снова внимательно их рассматривала. Цвет был тоже таким же. Так красиво. Вау.

Очень умный мужчина этот Калеб.

И невероятно красивый, даже слишком. Даже имея ввиду, что получил сокрушительный удар по голове.

Я терпела следующие два часа, не поднимая трубку, пионы, которые словно издевались надо мной, стояли на моем рабочем столе, потом сказала самой себе, черт с ним и отказалась от борьбы. Оправдание? Я женщина и конечно же победило любопытство. Я написала смс-ку.

Калеб, спасибо за красивые цветы, такие же красные как фрикадельки. Очень мило с вашей стороны, но… как ты смог меня найти? Брук.

Мой телефон зазвонил через две минуты, я ничего не могла поделать, как улыбнулась во второй раз.

6.

Калеб

— Да! — воскликнул я, как только пришла ее смс-ка, возможно, слишком восторженно, но кого на хрен это волнует? Я владею компанией, и Брук только что дала мне своей номер телефона.

Виктория замолчала, рассказывая мое расписание, и оторвалась от своих записей, поглядывая на меня с любопытством.

— Мне нужно позвонить… закончим после ланча, — сказал я, надеясь, она поняла, что я имел ввиду, типа – «убирайся и предоставь мне личное пространство». Виктория Блэкни не была дурочкой, именно поэтому она была моим личным ассистентом. Она была младшей сестрой моего лучшего друга и идеальной кандидаткой для работы в качестве моего личного помощника. Я знал ее с тех пор, когда она была еще ребенком, а она прекрасно знала то общества, в котором я вращался, настолько хорошо, что мне иногда казалось, что она знает это общество намного лучше, чем я. Поскольку это общество было и ее.

— Красные пионы? — спросила она, поднимаясь со стула.

— Возможно, — я добавил номер Брук в свои контакты и попытался проигнорировать Викторию.

— Так я и думала, — и мне послышался ухмылка в ее голосе, когда она закрывала дверь в мой кабинет с еле слышным щелчком.

Я занес палец на номере Брук и замер — я действительно вполне осознанно преследую ее. Хотя не так давно, сам себе дал обет отречься от женщин на какое-то время. Но в ней было что-то такое, отчего я не мог не тянуться к ней. И мне необходимо было узнать о ней гораздо больше.

Поэтому я провел пальцем по зеленому кругу с нарисованной телефонной трубкой.

Прошло пять звонков, прежде чем она ответила, и с каждым звонком я все сильнее и сильнее сжимал телефон.

— Привет, ты Калеб? — Ахххх… ее голос явно имел надо мной власть. Стоило ей произнести хоть слова и моя способность отвечать ей куда-то испарялась. Это было чистое безумство.

— Да, Брук, я.

— У тебя отличный вкус в цветах. Я наслаждаюсь ими все утро, но почему ты прислал их?

— Подумал, что тебе необходимо немного воспрянуть духом после вчерашнего.

— Ах, это очень мило с твоей стороны, но как ты узнал, что я работаю именно здесь?

— Я бы сказал, что это судьба, Брук.

— Как это? — не могу сказать, была ли она готова меня отшить или нет, я решил, что мне терять уже нечего, поэтому выдал ей, видит Бог, чистую праву.

— Я видел, как ты вчера утром покупала кофе в «Старбаксе», а потом вошла в соседний офис. Когда я увидел тебя вчера на коктейльной вечеринке, разносящей напитки, твои сапоги напомнили мне, что я видел тебя утром. Мне тогда позвонили, и я остановился перед окнами вашего офиса, подальше от толпы, и смотрел на тебя через стекло.

— Это был ты? — что-то больно кольнуло у меня в груди, я даже поднял руки и положил ладонь, потерев это место.

— Ага, это был я. Почему-то у меня возникает такое чувство, что ты тоже меня заметила, Брук?

— Ты был в очках от солнца, потому что до этого ударился головой? — Ну, да, она точно видела меня.

— Да. Я был так опустошен, помнишь?

Она засмеялась, и мне захотелось ее увидеть в этот момент.

— О да, я очень хорошо помню, что ты был так подавлен, Калеб. Ты абсолютно не помнил, как выглядят и каковы на вкус фрикадельки.

— Точно. Думаю, что моя память слегка повредилась из-за сокрушительного удара по голове, но, к счастью, там была ты и прояснила мое замешательство. Мне повезло.

— Как сегодня твоя травма? — тот факт, что она поинтересовалась, было приятно.

— Выглядит не очень, но уже почти не болит.

— Ну, я рада это слышать. А откуда, Калеб, ты знаешь, что меня зовут Брук?

— Я слышал, как к тебе обращался твой босс, когда ты уходила.

— Ты настоящий Шерлок Холмс, не так ли?

— На самом деле, нет, но обладаю очень хорошим слухом. Например, я слышал, как ты сказала водителю такси, чтобы он доставил тебя к парому, идущему в сторону острова Блэкстоун, поэтому воспользовавшись своим дедуктивным методом и сложив то, ты же тогда сказала, что едешь домой, я сделал предположение, что ты живешь на острове.

— Ты преследуешь меня, Калеб?

Да.

— Вовсе нет, Брук, просто наблюдаю, принимая во внимание некоторые вещи, у нас есть кое-что общее.

— Что именно?

— Остров Блэкстоун, конечно. У моей семьи имеется дом на стороне Западного маяка, и мой брат тоже живет на острове, но в своем доме в нескольких милях дальше по западному побережью. У него прекрасный дом с частным пляжем… идеально подходящий для выходных, чтобы проводить их вдали от города. — Ну, хорошо, хорошо, я лгал. Я никогда не был в доме Лукаса на острове, потому что не ступал на остров почти десять лет. Я узнал о его доме, когда он прислал мне ссылку от риелтора, покупая этот дом два года назад.

— Дом твоего брата звучит заманчиво, но могу тебя заверить, у нас не так уж много общего, кроме острова.

Что это, сарказм в ее голосе?

— Что ты имеешь в виду? — я почувствовал ее недовольство, и у меня закрались кое-какие сомнения, напрочь убивая кайф от разговора, мы так отлично начали нашу беседу.

— Не у всех, кто живет на острове имеется особняк с частным пляжем, Калеб. На самом деле, большинство коренных жителей острова с трудом могут найти себе работу, которая сможет поддерживать и кормить их круглый год. Туристический бизнес — сезонное явление, поэтому те, кто не живут на западном побережье, как бы живут совсем в другой реальности.

— Ой… где ты живешь? — нерешительно поинтересовался я.

— В доме своей бабушки на холме, недалеко от Маяка Фэйрчайлд, где нет частных пляжей и коттеджей. И нет никакой работы для женщины, которая отдала тридцать пять лет своей жизни, работая в одном из тех прекрасных особняков на западном побережье, а потом его закрыли и всех уволили.

— Это ужасно, кто так сделал. Твоя бабушка работала на них?

— Да, она курировала ведение домашнего хозяйства и порядка во всем поместье.

— Мне так жаль, что она потеряла работу.

— Почему? Это не твоя вина, Калеб. Ты не можешь помочь этому, даже если твоя семья живет на западном побережье, а моя на конце южного.

Установилось неловкое молчание, я, если честно, не знал, как реагировать. Брук спасла меня прежде, чем я успел что-то сказать.

— Послушай, с моей стороны, это невежливо, я хочу извиниться за то, что сейчас наговорила. Я забылась на мгновение, прости. Мне хочется тебя поблагодарить за прекрасные цветы. Они, действительно, настолько прекрасны, и думаю, что когда-нибудь увидев фрикадельки буду вспоминать тебя.

— Спасибо, что оценила мои цветы, и, пожалуйста, не стесняйся вспоминать меня всякий раз, когда будешь смотреть на фрикадельки. Я буду польщен.

Она засмеялась, но смех было уже ни таким, как в первый раз. Магия ушла, остался только какой-то неуловимый неприятный осадок.

— До свидания, Калеб.

— Береги себя, Брук.

Я сидел на своей заднице, раздумывая, где, в какой момент разговор принял неправильный поворот. Потому что определенно так и случилось. Почему меня влекло к ней, только потому что она была красивой и ее голос звучал сексуально, и это меня возбуждало? Я грешил на свое предвзятое мнение о ней, потому что тогда она показалась мне такой самоуверенной и образованной? Я оценивал ее, решив, что она с деньгами, потому что жила на острове и работала в профессиональном офисе? И я полагал, что это будет единственным необходимым критерием, чтобы продолжить мое преследование?

Не думаю, что я рассматривал любой из этих вопросов, но может подсознательно. Я не мог точно вспомнить, что конкретно о ней подумал, когда она услышал, что она живет на острове, но мне даже не пришло в голову, что она может быть… из бедных. Я вообще об этом никогда не задумывался, такая мысль даже не могла прийти мне в голову, она не укладывалась в границы моего мира. Я всю жизнь имел дело с деньгами, и должен был сделать все, чтобы их преумножить. Бедные никогда не были частью моего общества, не были мне «родней». И никогда не будут.

Я провинился сам перед собой, позволив своему члену снова взять надо мной верх. Красивая девушка привлекла мое внимание своим ох-каким-сексуальным английским акцентом. Должно быть, я теряю свой чертовый разум. Очнись, придурок и возьми себя в руки.

Я написал Джеймсу, не хотел бы он встретиться за ланчем. Мне по-прежнему необходимо было предоставить ему кратное «резюме» на Дженис, которая возможно зависала с моим лучшим другом, пытающемся отвести удар от моей глупой задницы.

Октябрь

— Твой костюм прибыл из химчистки с запиской. Они не могут вывести пятна, поскольку ткань серого цвета, все будет видно. Там написано что-то о пятнах коктейльного соуса, которые остаются навсегда, — Виктория держала на вешалке передо мной в пакете из химчистки мой Бриони Колизео. — Что ты хочешь, чтобы я с ним сделала?

— Пожертвуй на благотворительность. Кто-то воспользуется костюмом за пять тысяч долларов, хотя он и в пятнах от коктейльного соуса, — я уже задавался вопросом, через сколько времени этот говнюк менеджер Брук, позвонит по поводу остального ущерба. — Что-нибудь еще?

— Звонил парень по имени Мартин, сказал, что должен поговорить с тобой о нанесенном ущербе на вечеринке, который ты согласился оплатить, где он руководил кейтерингом.

Бинго. Я мог предсказать это дерьмо, как часы.

— Дай угадаю… придется купить несколько светлых костюмов, поскольку пятна вывести невозможно.

— Он упомянул семь или восемь, да. Было трудно следить за его объяснениями, честно говоря. Что-то про сильно красящийся фермент, черт, бла, бла, бла, — сказала Виктория, пожимая плечами.

— Я не хочу разговаривать с этим говнюком. Просто скажи ему, чтобы прислал квитанции, и мы оплатим.

— Я передам ему, — она вышла из моего кабинета с моим любимым-но-теперь-испорченным костюмом, накрытым прозрачным чехлом из химчистки, который развевался у нее за спиной.

Если все эти костюмы не обойдутся мне в копеечку, в пятьдесят штук, я буду удивлен. Да, но я дал слово, которое всегда держал. Я же сказал, что возмещу убытки, и восемь полностью испорченных дизайнерских костюмов, безусловно, представляет из себя убыток. Пустая трата немалых денег. Хотя такая сумма не могла нанести особого ущерба моему карману, меня беспокоило другое, что и послужило причиной… высокомерный ублюдок, неуважительно отнесся к хорошей девушке потому, что она была красива и ему захотелось ее трахнуть.

И с этого момента, все и началось. И я был там. И видел, как все происходило, будто в замедленной съемке. Если бы Брук пропустила мимо ушей оскорбление Олдрича, что он принял ее не за ту девушку, то креветки с соусом не разлетелись бы во все стороны, не было бы напрочь испорченных костюмов, и не было никакого ущерба… всего лишь еще один пьяница на корпоративной вечеринке. Количество «грязных предложений», которые она получила за один этот вечер, соответствовало визиткам, которые она бросила к ногам ее придурка босса. Должно быть ужасно, пока ты вынужден выполнять свою работу, тебе приходится мириться с подобными вещами. Она не должна была попасть в такую ситуацию. Но для начала, мне хотелось бы, чтобы я сам не посещал этот чертовый прием.

И не знал, что ее зовут Брук, и, что она живет на острове вместе с бабушкой, и что ей нужна подработка, чтобы оплачивать счета, поскольку денег, которые она зарабатывает в Harris & Goode, как дизайнер интерьера, явно не хватает. О, у меня было много времени, чтобы подумать о Брук эти несколько недель. Как она говорила со мной по телефону. Как обижалась на людей, которые уволили ее бабушка. Как она извинялась с сожалением, поняв, что сказала слишком много не тому человеку. А может она тоже ощутила такое же разочарование, как и я, несмотря на наше маленькое притяжение друг к другу (или не знаю, как это назвать по-другому) поняла, что мы остановимся на этом месте, потому что относимся к совершенно разным мирам.

Я два раза наведывался в «Старбакс», надеясь, как бы случайно там с ней столкнуться.

Но ее там не было.

Я уже склонялся позвонить ей просто так, чтобы только снова услышать ее голос, но что мог ей сказать?

— У тебя такой сексуальный голос, что у меня встает, как у подростка, когда ты говоришь. Хочешь пойти со мной? — она уже подозревала меня, что я преследую ее, и с трудом, с натяжкой, я бы даже сказал, была обо мне немного высокого мнения, чем об Олдриче, если уж действительно рассматривать все неоспоримые факты, чего я хотел от нее. И, мать твою, что же это однозначно было?

Не думаю, что я сам понял, чего хочу от Брук. Секса? Быть ее бойфрендом? А может быть что-то большее? Раньше меня интересовал только секс. Дааа, я с удовольствием бы проводил с ней время в постели, уверен, что это былобы потрясающе, но впервые в жизни, секс не был моей главной мотивацией. Какого хрена тогда это было? Что такое есть в Брук уникального? Почему я не могу выбросить ее из головы и все время думаю о ней?

Я вспомнил еще кое-что, и у меня появились подозрения, что ее действия тем вечером имели важную причину. Она сказала Олдричу, когда сломала ему нос: «Вы лапали меня своими руками. Этого теперь никому не сходит с рук».

Ее слова довели меня до безумия, видно Брук встречалась с каким-то парнем в прошлом, который применил к ней физическое насилие. Кто бл*ть посмел к ней прикоснуться без уважения? Обожания? Этот идиот, конечно, не заслуживал ее. А я? Важно ли для меня, заслуживаю ли я ее? Раньше я всегда думал о женщине, как о развлечении и хорошем времяпрепровождении, но так я думал раньше, и сейчас это меня смущало. На самом деле, я действительно не мог разобраться в своих чувствах в отношении Брук… во всем.

Я просчитывал свои варианты, хотя реально времени для этого у меня не было.

И тогда я решил позвонить своему брату Лукасу.

— Калеб, давно не разговаривали. Чем обязан…

— Лукас, кто такая девушка по имени Брук, у нее еще английский акцент, и она живет на острове с бабушкой?

— Хм… бро, ты не помнишь Эллен Кастерлей, домработницу в Блэкуотер? Она работала там всю жизнь, пока мы были еще маленькими.

— Эллен Кастерлей, наша добрая англичанка домработница, это ее бабушка? — я почувствовал, как у меня зашевелились волосы на затылке.

— Йееес. Брук приехала к миссис Кастерлей, когда погибли ее родители из Лондона. Тогда Брук было что-то около пятнадцати, и это была самая огромная новость, случившаяся на острове. Я помню, что все говорили об этом… почему ты не знаешь этого?

— Чертовски хороший вопрос, братишка. Когда это случилось?

— О, наверное, восемь лет назад или около того. Сильвия, моя домработница, скоро придет и я смогу ее расспросить более детально. Сильвия и миссис Кастерлей подруги, и она очень хорошо знает Брук.

Я произвел расчеты в уме. Сейчас Брук двадцать три. Восемь лет назад мне было двадцать три, и я не помню, чтобы приезжал на остров. Я перестал приезжать на остров, когда там появилась Брук, переехав жить к бабушке.

— Ясно, но почему Брук сказала, что Блэкуотер закрыт и уволены все сотрудники? Это же не правда.

Наступила долгая пауза, потом брат тяжело вздохнул на другом конце телефона, и я понял то, что он собирается мне сказать, мне не понравится.

— Калеб, ты когда-нибудь разговариваешь с мамой? Она закрыла поместье два года назад, когда заболел отец. Дом заколочен и выставлен на продажу. Когда появится покупатель его продадут.

— Нет. Ни за что бы папа не допустил, чтобы Блэкуотер был продан и ушел из семьи. Он так любил его.

— Когда ты последний раз был в Блэкуотер? на вечеринке своим вопросом брат загнал мне в сердце металлический шип. Он был прав. Наш отец любил остров и особняк. И мы наслаждались этим местом в наши летние каникулы, когда были детьми. Но потом мы выросли и потеряли к острову и особняку интерес. Или, может, только я потерял.

Это было чертовски давно.

— Как ты относишься, чтобы твой глупый брат приехал в твой современный пляжный домик в эти выходные?

— У меня достаточно пустых комнат, который может выбрать себе мой Бестолковый Брат. Ты воспользуешься своим чоппером или мне нужно отправить за тобой свой? (чоппер – вертолет)

— Очень смешно. Я всегда пользуюсь своим, осел.

7.

Калеб

— Виктория, можешь принести мне документы на всю недвижимость Блэкуотер? Я хочу все: налоговые вычеты, расчет заработной платы и пенсионные выплаты за десять лет.

— Ты хочешь, чтобы я запросила копии из офиса твоей матери?

— Офиса моей матери? Нет, я хочу получить все оригиналы, — мама имеет свой отдельный бизнес-офис для своих личных интересов и ведения личных счетов, в стороне от семейного бизнеса. Я никогда не задумывался об этом раньше, потому что мой отец для нее сделал все, полностью обеспечив ее до конца жизни, ее отдельное ведение своих дел было в основном как статус-кво даже после его смерти. Я находился в шоковом состоянии, поскольку должен был встать во главе всего бизнеса, взяв на себя основную часть бизнеса отца, когда он заболел, то тогда не обратил на эту деталь особого внимания, со всеми другими заботами она казалась мне настолько незначительной. Забавно, как с течением времени может все измениться.

Но недвижимость, которая была в моей семье в течение нескольких поколений, нельзя назвать незначительной? Она должна остаться, отец любил это место, и я не мог даже представить, что он когда-либо захотел продать его незнакомым людям. Он хотел бы, чтобы его дети продолжали наслаждаться островом, имея свои семьи. Семьи. Никто из нас не был женат и не имел семьи. Но когда-нибудь наступит такой день, когда мы захотим жениться. Моя сестра Уиллоу была помолвлена и, наверное, раньше всех обзаведется потомством. Помолвлена с парнем, который преподавал историю в университете Брауна, я встречался с ним только один раз. Один раз. Папа бы точно не встретился с ним более одного раза, если бы он был еще жив. «Ставь семью на первое место, Калеб». И я решил, что мне нужно получше узнать о своей семье.

Боль сожаления больно ударила мне в грудь, как только я поймал себя на мысли, что отец так и не увидел своих внуков от своих пятерых детей. Какое рода историческое наследие можно передать будущему поколения, если родовое имение выставили на продажу еще до того, как отца предали холодной земле? Господи, и моя мать приложила к этому руку. Она ни разу ни словом не обмолвилась мне об этом.

— Я спущусь к Мирне в архив, она сможет указать мне правильное направление, где искать. Знаешь, десять лет — это очень много документов, Калеб.

— Понимаю. Разложи их в коробки по годам, а Спенс поможет тебе поднять их ко мне в кабинет. Может складывать коробки у окна.

— Да, но Мирна захочет знать, почему мы выносим эти коробки из ее архива? — спросила она.

— Хорошая работа. Просто скажи Мирне, что они требуются нам для внутреннего аудита, поскольку мы ищем покупателей на эту собственность. Я не хочу, чтобы обо всем этом узнала моя мать, хорошо?

Виктория кивнула, и это был наш своеобразный код — «Есть, босс», в этом и была еще одна причина, почему она была отличным личным ассистентом. Она никогда не доводила дела до конфликтов, но главная причина была еще и в том, что я точно мог ей доверять.

— Виктория, — окликнул я ее у дверей, когда она почти уже вышла за дверь, — ты… ты знала, что Блэкуотер был выставлен на продажу?

— Да, — ее темные голубые глаза смотрели на меня с состраданием. Так смотрят люди, когда знают, что сообщают вам новость, которая окончательно может вас расстроить, но важным было то, что эту новость вы узнаете самым последним из всех, поэтому им становится вас жалко.

— Мои родители сообщили мне не так давно.

— Что они сказали? — мне необходимо было узнать.

— Что это позор, что такое великолепное место, как Блэкуотер, может перейти людям, которые не имеют связи с островом.

— Родители правы, — Блэкуотер не перейдет к незнакомым людям. Я знал это совершенно четко. Он может быть продан….

Мне.

— Мне также нужно, чтобы Спенс подготовил вертолет к семи вечера, успей с ним все закончить до этого времени, пожалуйста. Я останусь на эти выходные у Лукаса и навещу Блэкуотер сам.

— Лукаса?! — быстро переспросила она. — Передай ему… пожалуйста, передай ему от меня… привет.

Это было странно. Виктория всегда держала свои эмоции в узде, но как только я упомянул имя своего брата, она тут же потеряла свое самообладание, это означало одно — что-то происходило между ними. Лукас был щекотливой темой в нашей семье. В верхней части этого короткого списка стоял его брат близнец Уайатт и наша мать. Я остался в стороне от их войны, поскольку это было не мое сражение.

— Сделаю, Виктория, — ответил я с улыбкой, которую я редко выдавал, но сейчас просто почувствовал, улыбка была необходима. По крайней мере, она показывала, что я не всегда мудак.

$$$

В машине как раз было время поразмышлять, переварить все, что я узнал о поместье Блэкуотер, как оно управлялось. Многое из прочитанного не укладывалось у меня в голове, особенно для меня было неприятным откровением, что сотрудников просто уволили, не выплатив пенсионных выплат и компенсаций. Как такое было возможно? Я все еще пребывал в недоумении из-за того, что обнаружил в этих документах. Мой отец никогда не был монстром. Он всегда заботился о своих сотрудниках, и лояльность к нам всегда щедро вознаграждалась. В поместье даже не было медицинской страховки у обслуживающего персонала. Мне пришлось приложить усилия, чтобы сразу же не вступить в очередную конфронтацию с матерью по этому вопросу, но удалось сдержать себя.

Единственное, что постоянно крутилось у меня в голове слова Брук. «И нет никакой работы для женщины, которая отдала тридцать пять лет своей жизни, работая в одном из тех прекрасных особняков на западном побережье, а потом его закрыли и всех уволили». Каждая капля ее разочарования была оправдана. Миссис Кастерлей заслуживала гораздо большего, чем получила, вернее не получила ничего. Теперь это стало моей проблемой, я должен был все исправить.

— Исаак, закинь меня на улицу Херефорд к Harris & Goode.

— Да, сэр. Хотите хороший кофе из «Старбакса»?

— Не в этот раз. Мне нужно воспользоваться услугами дизайнера интерьера.

Был вечер пятницы, после пяти, поэтому движение было затруднено. Люди спешили получить фору на выходные, поскольку собирался дождь, который никак не мог решить, то ли пролиться на землю, то ли нет. Исаак остановился на красный свет на углу Массачусетс и Ньюбери, и масса людей ступила на переход перед нами… Я увидел ее в третий раз.

Брук.

Брук, чью фамилию я до сих пор не знал.

Прекрасная Брук, в прямом смысле этого слова, шла в мою сторону, как я догадался, двигаясь к станции метро Выставочного центра. Там она сядет на поезд, чтобы попасть на станцию Аквариум, откуда паромы перевозят людей и машины в разных направлениях: Кейп-код, Провинстаун и остров Блэкстоун. Я совершенно четко ее видел перед собой, пока она шла.

И мне не приходилось беспокоиться о том, заметит ли она, что я пялюсь на нее, поскольку стекла были тонированные. Спасибо, бл*ть, что стекла были темные.

Поэтому я наслаждался каждой секундой ее походкой, пока она переходила улицу прямо передо мной.

Мое сердце нещадно стучало, пока я пожирал ее глазами. Целиком и полностью пожирал каждую деталь в этой девушке, которая заразила меня желанием с самого первого момента, как только я ее увидел, и я окончательно убедился в этом, когда она говорила со мной своим знойным красивым голосом.

Она распустила волосы, но на этот раз прикрыла их мягкой черной шляпой. И всем своим видом выделялась из толпы, благодаря ребячливой розового цвета армейской куртке, высоким черным сапогам и облегающим кожаным брюкам. Брук обладала чертовски удивительными ногами. Я хотел бы обхватить их руками и прикоснуться к остальной части ее. Я зацеловал бы каждый сантиметр ее ног, прежде чем перешел к той части, где мы хорошо бы трахались и сл..

Нет, не трахались бы, потому что к ней это слово не подходило. А что тогда? Я не хочу, чтобы это было… Я так запутался, чего хотел на данный момент, я и так уже промахнулся несколько раз преследуя ее, поэтому пока задвинул свой план, сейчас всего лишь наблюдая, как она переходит дорогу.

Господи Иисусе, я испытывал очень страстное желание к этой девушки. Может похоть? Нет, для меня это было другое чувство. У меня не было сейчас той похоти, которую я всегда испытывал в прошлом. Это чувство было больше похоже на потребность. Настоящую, нефильтрованную, почти пугающую потребность… честно говоря, я был перепуган все этой нежной хренотенью, мать твою. Я не мог объяснить, почему, но чувствовал, что нуждался в ней. Брук была, как глоток свежего воздуха, в моей очень ограниченной узким кругом жизни. Изысканная, но не надменная. Сильная, но ее сила проявлялась в целеустремленности. Вспыльчивая, но не злая, до ужаса смышленая, и дерзость так и готова была сорваться с кончика ее языка. Кто-то же знал, кем она была на самом деле, но не за счет прав на частную собственность и престиж. Другими словами, она была полной аномалией в моем обществе.

На плече у нее висела кожаная сумка, в руке она держала стаканчик из «Старбакса». Выражение ее лица было таким же, как и на коктейльной вечеринке — милое, но с тем же оттенком грусти. Я продолжал наблюдать за ней в первом ряду, пока ее не поглотила толпа, закрыв от меня, как только она ступила на тротуар.

Она собиралась отправиться домой после окончания рабочего дня. Домой на остров Блэкстоун, где жила в доме на конце южного побережья, недалеко от Фэйрчайлд Маяка —там, скорее всего я не был со своих школьных лет, когда Джеймс, я и другие пили пиво под Маяком и устраивали подростковый беспредел.

Я буду на острове через несколько часов. Может, я смогу увидеть ее в эти выходные. Я достал свой телефон и вызвал ее номер, чтобы отправить смс-ку… но только тупо смотрел на пустой экран и у меня не возникло ни одной мысли, что ей написать. Зажегся зеленый свет, и автомобиль двинулся дальше. Я закрыл приложение и убрал свой телефон.

Она была так молода. Но странное дело, по своим рассуждениям и внешнему виду она была гораздо старше своих лет. Потеря родителей в пятнадцать, наверное, отложили своеобразный отпечаток. Такая трагедия, безусловно, заставила ребенка повзрослеть быстрее. Но в ней присутствовало и еще кое-что — свидетельства прожитой жизни и зрелость от полученного опыта. Возможно, шрам у нее на лице? И комментарий, что «Этого теперь никому не сходит с рук»? Я был готов поспорить на эти две улики, что ее жизненный опыт был болезненным, ей причинили физическую боль, может поэтому она выглядела старше, а не на двадцать три.

Нет, я не буду пытаться увидеться с ней в эти выходные. Иначе не сработает то, что я запланировал на ближайшие два дня. Мне придется набраться терпения, чтобы исправить бардак с Блэкуотер. Мне придется позаботиться о семейном бизнесе и сделать то, что я точно знаю, сделал бы мой отец, если бы был жив.

— Harris & Goode, сэр, — объявил Исаак, подъехав к зданию.

Я поручил назначить Виктории позднюю встречу с владельцем, в надежде, что Брук не будет в офисе, и пока все складывалось в мою пользу. Я хотел, чтобы все было сделано перед тем, как в понедельник утром сообщат ей об этом. Через несколько минут я узнаю ее фамилию.

— Я здесь, чтобы увидеться с мистером Харрисом, — сказал я парню за стойкой регистрации, не совсем умело завязавшему свой темно-розовый леопардовый шарф в качестве украшения или может это был большой платок?.. в офисе. Шарф был чертовски длинным, прикрывая ему даже колени. Я был в студии по дизайну интерьера, поэтому, возможно, он знал, что в этом есть своеобразная фишка, я же был далек от этого.

— Добро пожаловать. Я Эдуардо, а вы мистер Блэкстоун?

— Да.

— Сюда, мистер Блэкстоун. Мистер Харрис ожидает вас. Его офис находится на втором этаже.

Эдуардо вел меня по коридору, и я мельком увидел рабочее место Брук, когда мы проходили мимо ее открытой двери. Я понял, что это ее кабинет, так как заметил цветы у нее на столе. Я был рад, что они ей очень понравились, что она оставила их в своем кабинете на столько времени.

До меня вдруг дошло, что пару минут назад она была здесь, и я мог уловить запах ее духов. Трудно было сказать какие духи она предпочитала, потому что здесь было такое количество запахов. Начиная с одеколона Эдуардо. У меня закралось подозрение, что тем вечером она звонила ему, после той ужасной коктейльной вечеринки. Для меня это была отличная новость, поскольку он на сто процентов точно не был ее парнем.

Да. Эдуардо был в курсе многого, чего не знал я.

— Ах, мистер Блэкстоун, приятно с вами познакомиться. Джон Харрис. — Он пожал мне руку и поинтересовался, не хотел бы я выпить кофе, пока мы обменивались обычными любезностями. — Чем мы можем вам помочь в Harris & Goode? — спросил он.

Я решил опустить все завуалированное дерьмо, и перейти сразу к делу, дав понять, чего я хочу.

— Мой пентхауз 20-х годов того столетия находится всего в нескольких кварталах отсюда и нуждается в капитальном ремонте. Непременное условие, чтобы дизайнер была женщина, мистер Харрис. Я надеюсь, вы понимаете, что я точно знаю, с кем хочу работать над этим проектом. Мне нужно помочь превратить холостяцкую квартиру в семейное комфортное гнездышко, и к проекту однозначно должна приложить руку женщина. — Я приятно улыбнулся, мимолетно взглянув на часы, как бы поглядывая на время, чтобы немного его подтолкнуть к решению вопроса.

— Понятно, — он с любопытством рассматривал меня, скорее всего задаваясь вопросом с какой планеты я свалился. — И каков бюджет вашего ремонта?

Итак, мы продвинулись. Перешли к универсальному языку, который все понимают и могут свободно общаться.

— Думаю, пять миллионов должно хватить для удовлетворения моих потребностей, но конечно, бюджет может и корректироваться… в сторону повышения.

Он слегка склонил голову, как бы сдерживаясь изо всех сил, чтобы не закричать от радости, тут же просчитывая в голове сколько получит его фирма от контракта на такую сумму, даже если я не стану рекомендовать его дизайн-студию своим знакомым.

— Я абсолютно уверен, мы можем вам помочь, мистер Блэкстоун.

— Отлично. Я именно это и хотел услышать, мистер Харрис, — все было сделано.

$$$

Столько времени прошло с тех пор, когда я одевал обычную одежду, как правило мои будни проходили в упаковке чемоданов, исключительно для деловых поездок. О чем-то мне должно это говорить. Мне тридцать один год, а я не мог вспомнить, когда последний раз у меня были выходные.

Я, на самом деле, не мог вспомнить, когда, где, с кем я их проводил, и меня это раздражало. Потому что в голове крутились слова отца, сказанные им на смертном одре. Я даже видел его перед глазами, когда он говорил: «Когда ты встретишь ту, что сделает тебя счастливым, Калеб, удержи ее рядом с собой любыми средствами. Твое сердце подскажет тебе, что она именно та, которую ты искал».

Знал ли я, что может сделать меня счастливым?

Нет, не знал.

Однако, я знал точно, что не делало меня счастливым. Я так чертовски запутался в своих чувствах к девушке, которую едва знал. Моих чувствах? Я нахмурился от этой мысли, и бросил последнее свое барахло в сумку, затем застегнул.

Как раз осталось еще время, чтобы быстро принять душ, прежде чем отправиться в офис, на вертолетную площадку Blackstone Global Enterprises на крышу, где поджидал меня чоппер.

Я быстро разделся и пустил горячую воду, потом потянулся за мылом. Я был не уверен во многом в данный момент, но одна тайна стала проясняться. Брук Эллен Кастерлей. Я получил ее резюме, как дизайнера, и в понедельник вечером назначил с ней встречу.

Итак, все произошло, как я и планировал и мне предстояло в понедельник продолжить осуществлять свой план, как только я войду в ее кабинет, чтобы рассказать о новом проекте, которым она теперь будет заниматься, надеюсь, он каким-то образом поможет разрешить ее финансовое состояние. По крайней мере, ей не придется искать подработку. Гонорар, который я готов выплатить непосредственно ей, сможет покрыть многие долги. Однозначно, я был в этом уверен.

Мой план мог потерпеть фиаско, если она решит не иметь со мной никаких дел, но я был уверен, что она согласится. И если она возьмется за эту работу, по крайней мере, будет работать на меня столько, сколько потребуется, чтобы полностью отремонтировать пентхаус. А это значит, что я смогу видеться с ней и разговаривать… в течение долгого времени. Какое мне дело, если стиль, который она предложит, будет не в моем вкусе? Что я знаю о дизайне интерьера? Ничего. Единственное, я давал когда-то какие-то комментарии, но они касались деловых офисов.

Одни только мысли о ней и внимание с ее стороны вызывают реакцию у моего ноющего члена. Вспоминая, как она выглядела, переходя улицу в своей розовой куртке и кожаных штанах, я буквально за секунду становлюсь убийственно жестким. Мыло применяется в нужных местах, с льющейся горячей водой…

Моя рука тянется вниз, чтобы схватить отяжелевший, торчащий член.

Мне необходимо освободиться от напряжения, член почувствовал себя намного лучше, стоило мне провести по нему пару раз рукой, и вдруг я задумался, может стоит остановиться. Не переставая двигать зажатой рукой вверх и вниз по всей длине. Не смог я остановиться.

Звук трения ладони о кожу моего члена звучал почти жестоко. Совершая движения от кончика до корня, закручивая, затем резко вниз и опять вверх. Снова и снова повторяя, меня одолевали разные образы. Некоторые реальные, некоторые были фантазиями, они смешивались вместе, создавая настоящую эротический коктейль, которую я почти был готов спустить в душ, когда мои колени стали подгибаться. И единственная вещь была способна подвести меня к концу. Я бешено жестко кончал, представляя образ Брук подо мной, обхватывающей меня своими ногами, в моих руках, занимаясь с ней сексом.