Мак

Автор: Мими Джейн Памфилофф

Серия: Королевская серия #4

Книга: Мак

Переводчик: Юлия Корнейчук

Редактор: Леденцовая

Вычитка: Екатерина Урядова, Каролина

Русификация обложки: BySashka

Специально для группы: Книжный червь / Переводы книг

Любое копирование и размещение перевода без разрешения администрации, ссылки на группу и переводчиков запрещено.

Если они думают, что Кинг — это зло,

то просто не знакомы со мной.

Мак

Пролог

Мак

Большинству из вас я знаком как Мак, хотя я носил множество имен и прожил множество жизней, каждая из которых заканчивалась трагедией. Постепенно мое сердце становилось все холоднее, все больше превращалось в камень.

И эта история также обернется трагедией, так что не надейтесь на другой исход. Не ждите окончания, наполненного любовью, или какого-то морального урока, который озарит вашу душу. Со мной такое нереально, потому что я совершил слишком много ужасных вещей.

Если ты ищешь именно это, еще не поздно закрыть книгу и заняться чем-то другим. Потому что единственный конец, который тебя ожидает, — это мой конец.

И я молюсь, чтобы на этот раз моя смерть была окончательной.

Глава 1

Тедди

— Ты справишься! — уговаривала я себя, рассматривая в зеркале свою черную юбку-карандаш и черный пиджак в тонкую полоску, уверенная в том, что никто никогда не узнает мой маленький секрет.

«Никогда!»

Я еще раз покрутилась перед зеркалом, вдруг осознав, что опаздываю на работу. В свой первый рабочий день.

«Да. Новая работа.»

Конечно же именно это послужило причиной моего нового образа (мои темные волосы уложены в трапециевидный боб, а большие очки в черной оправе вместо линз выгодно подчеркивали мои зеленые глаза). Только это из-за того, что я хочу казаться взрослее, а не потому, что переживаю, как персонал примет двадцатипятилетнюю женщину по имени Тедди (сокращение от Теодоры) в качестве нового директора Центра психического здоровья Санта-Барбары. Я сама никак не могу это принять. Однако моя юная внешность всего лишь второй пункт в списке моих проблем. Под номером один скрывается проблема, которую невозможно решить с помощью делового костюма. Я только надеюсь, что она никак не вскроется и об этом никто не узнает.

Никто больше — я имею в виду. Моим родителям, естественно, все известно.

Не поймите меня неправильно. Я не была каким-нибудь выродком. Скорее, я очень удачливый человек — таких еще называют вундеркиндами. Перескочила через несколько классов, закончив школу в шестнадцать, а в двадцать два уже защитила докторскую степень по клинической психологии в Колумбии, что включает в себя год моего отдыха, — период, в течение которого я пыталась найти себя.

«Просто катастрофический провал.»

С каждой каплей приобретенных умственных способностей я теряла эмоциональную часть себя. Да, с мозгами у меня явно было что-то не так. Выражаясь языком дилетантов, я обрела так много и в то же время слишком мало. Даже у компьютера можно вызвать больше сопереживания, чем у меня, хотя я, если мне пришлось бы, вполне смогла бы разработать какую-нибудь программу.

Так что же со мной произошло?

Если бы, черт возьми, хоть кто-нибудь мог это объяснить. Врачи объясняли это тем, что часть моего мозга, отвечающая за мои эмоции, отключена. Это совсем не означает, что я вообще лишена эмоций, некоторые из них, конечно, присутствуют, но они не классифицируются, как нормальные. Например, нормальная девушка после двух лет отношений испытает счастье, когда ей предложат выйти замуж. Я же чувствовала… равнодушие. То же самое я чувствовала, когда пришла раньше с работы и застукала его трахающимся с моим лучшим другом. Причем, одетым в мое белье. Мое новое кружевное белье, купленное для брачной ночи. Возмущение было бы вполне адекватной реакцией на произошедшее, но все, о чем я могла подумать — моя проблема сделала мне своего рода одолжение.

Итак, как вы могли уже догадаться, именно отсутствие эмоций привело меня в психиатрию к изучению эмоций и разума и к коллекции футболок со Споком.

Ага. Я правда их ношу. Странно относиться к этому с юмором, если полжизни вы провели, надеясь узнать, почему вы не нормальны.

Теперь вы понимаете, почему я считаю мое назначение на пост директора центра чудом? Поскольку, с одной стороны, с моим аналитическим складом ума я могла распознать в человеке шизофрению и биполярное расстройство на расстоянии мили и подобрать наиболее эффективное лечение для каждого пациента, как если бы это было моим даром, а с другой стороны, я совершенно не сходилась с людьми на эмоциональном уровне. Но я все равно могу быть им полезна. Своим умом.

«Осторожнее, Спок! Здесь Тедди!»

— До скорого, Бентли! — Я повернулась и погладила своего джек-рассела, а потом, взяв ключи от своего нового «БМВ» (небольшой подарок для себя любимой), вышла за дверь пляжного домика с двумя спальнями.

«Ты справишься, Тед! Черт, даже не сомневайся в этом!»

~ ~ ~

Мой новый помощник по административным вопросам, Шеннон, блондинка средних лет с пассивно-агрессивной улыбкой, поприветствовала меня у ресепшена на входе. Центр психического здоровья, — одноэтажное стеклянное здание с чрезмерно яркой благоустроенной территорией, — располагался всего в десяти минутах от центра Санта-Барбары и вмещал в себя места для двухсот пациентов, пятьдесят из которых были зарезервированы для длительного или постоянного проживания. Остальные места периодически занимали матери с постродовым синдромом и люди, преследуемые чувством тревоги или переживающие черную полосу в жизни. Наркоманы и алкоголики стекались сюда со всего города.

— А вот и наше отделение стационарного лечения, — сказала Шеннон, подводя меня к двойным дверям бежевого цвета с вырезанными небольшими отверстиями, которые предотвращали столкновения персонала. — Пятьдесят пациентов получают круглосуточный уход, включая индивидуальные сеансы.

Шеннон распахнула двери, и я последовала за ней, ощущая себя словно на экскурсии по местному зоопарку.

— Первые десять палат закреплены за нашими «самоубийцами», в остальных обычно лежат пациенты с посттравматическими стрессовыми расстройствами, с хронической постродовой депрессией и нарушением пищевого поведения. — Шеннон прогуливалась по коридору, периодически указывая мне на двери палат.

Здесь не было ничего, чего бы я еще не встречала за четыре года работы в округе, и, соответственно, большинство пациентов были ходячими примерами из учебников по психиатрии. Примерно семидесяти процентам из них помогут стандартные психотерапевтические процедуры. Остальные тридцать, если верить статистике, так и будут нуждаться в пожизненном уходе, демонстрировать незначительные улучшения или требовать лечения, которое мы не можем им обеспечить.

Моя же работа заключалась в том, чтобы организовать эффективную работу центра и принести тем самым пользу как можно большему количеству пациентов.

— Вот и весь ознакомительный тур, — весело объявила Шеннон, когда мы дошли до конца коридора, но ее карие глаза выдавали совсем другие эмоции.

Внезапно мой взгляд упал на безукоризненно отполированную бежевую кафельную плитку, ведущую к последней комнате справа от нас. В маленькое окошко в двери вставлено стекло, но за ним было абсолютно темно.

— Кого госпитализировали в эту палату?

«Комната номер двадцать пять.»

— Какую именно, доктор Валентайн?

Меня пронзила сильная дрожь, и я стала растирать руки, покрывшиеся гусиной кожей.

— Здесь прохладно, не так ли?

— Некоторые расходы, такие как теплоэнергия, не полностью покрываются нашим финансированием, — пожала плечами Шеннон. — Я привыкла.

«Хмм…»

— Я изучу этот вопрос с теплоэнергией позже. — Я снова указала на палату двадцать пять. — Так что с ней не так? Внутри нет света, хотя мы на режимном объекте. Сейчас день, и мы должны придерживаться распорядка, в том числе и в освещении.

Распорядок дня был важен ровно так же, как и процедуры. Это касается и солнечного света. И та комната не может пустовать, потому что, по моим данным, центр был забит под завязку. Приходилось отказывать новым пациентам из-за отсутствия мест в нашем прекрасном святилище умственного исцеления.

— О, вы про ту комнату… — Ее взгляд переместился на дверь комнаты двадцать пять. — Это пациент доктора Уилсона.

— У пациента отвращение к свету? Поскольку занавески явно закрыты, а света нет.

— Я не знаю.

— В смысле? — спросила я.

— Ну, этот пациент… — она подошла ближе, чтобы говорить тише, — проблемный.

— Не поняла. В конце концов, это то, чем мы занимаемся. Работаем с трудными пациентами и пациентами с проблемами.

Шеннон глубоко вздохнула.

— Этот пациент ни с кем не разговаривает, и доктор Уилсон велел оставить его в покое, пока он сам не будет готов говорить с нами.

Я подняла голову и поправила очки.

— Если пациент не хочет участвовать в процессе собственного выздоровления, то мы ничем не можем ему помочь. Выписывайте его или направьте в окружную больницу.

Центр являлся частной клиникой и работал в основном на гранты от государства или пожертвования, поэтому в уставе учреждения было четко прописано количество пациентов центра, принимаемых нами в год.

Шеннон недоуменно заморгала.

— Что-то не так? — осведомилась я, потому что такому человеку, как я, эмоции на ее лице были неясны.

— Доктор Уилсон предельно ясно дал понять, что этого пациента беспокоить нельзя.

Вот оно что! Шеннон боялась ослушаться доктора Уилсона.

— Понятно, Шеннон. Прости. Я не хотела ставить тебя в неловкое положение.

Это — классический пример работы моего мозга. Я поздно вспоминала про человеческие эмоции. Однако изо всех сил старалась не забывать про них. Правда, старалась. Именно поэтому я завела себе собаку, чтобы развивать в себе способность хотя бы различать эмоции, но до сих пор Бентли смотрел на меня так, будто что-то от меня ожидал.

— Позже я сама спрошу у доктора Уилсона о пациенте в палате двадцать пять. Ты не обязана что-то делать, — продолжила я, и Шеннон улыбнулась в ответ.

Мне хотелось верить, что эта улыбка означает, что девушка поняла: я не собираюсь ставить ее в неудобное положение или причинять вред.

«Не бойтесь меня, люди. Я просто робот в человеческом обличье.»

Экскурсия подошла к концу, но, когда мы направились обратно в холл, я не могла не взглянуть через плечо на маленькое темное окошко палаты номер двадцать пять. «Почему меня так туда тянет?»

Я прогнала это ощущение прочь, и Шеннон проводила меня к моему кабинету — прямоугольное помещение с рядом окон, из которых открывался вид на парковку. Кабинет меня устраивал: мне не нравится фэншуй, чрезмерное количество всюду стоящих ламп или всего, что не несет в себе функциональность. Стол, два кресла, компьютер, книжный шкаф. Этого более чем достаточно.

Мы обсудили график работы на текущую неделю, включающий мои встречи с сотрудниками и отчеты о ходе лечения наших пациентов. Для меня все было просто и логично, но я все еще не была уверена в том, как наш персонал и врачи отреагируют на мой… ну, столь юный для этой должности возраст.

После того как Шеннон вернулась на свое рабочее место, я села за свой стол и, посмотрев на целую груду документов, лежащих передо мной, хотела бы почувствовать себя более взволнованной. Моя работа была огромным достижением, которым можно гордиться, и мои родители, конечно же, гордились. Как и мои лучшие подруги — Мелоди и Сью. Я же, как и всегда, впрочем, чувствовала чуть больше, чем ничего. Как будто я поставила очередную галочку, но моя настоящая жизнь еще не началась.

«Это твоя настоящая жизнь, Тед. Прекрати желать большего.»

Я взяла листок с ручкой и стала прикидывать план на неделю. Списки и планы меня успокаивали.

1. Оценить загрузку «доктор/пациент».

2. Попросить Шеннон устроить мне встречу только с персоналом.

3. Просмотреть бухгалтерскую отчетность.

О, и еще…

4. Поговорить с доктором Уилсоном о пациенте из палаты номер двадцать пять.

Глава 2

Всю первую неделю я потратила на изучение бухгалтерских документов вместе с нашим главным бухгалтером Мартой, планируя свое первое собрание со всеми сотрудниками центра и изучая графики и загруженность врачей, которые оказались настолько забиты, что Шеннон делала все возможное, чтобы освободить им хоть немного времени. Я заметила, что штат был совсем не укомплектован, а это означало, что на одного врача приходилось слишком много пациентов. Мне придется сократить наши расходы и нанять еще нескольких врачей. Прощайте сады для медитации. Мы больше не будем отказывать нашим потенциальным пациентам. И пусть это не совсем обычно, но я была готова забрать нескольких пациентов себе. Это бы показало моим подчиненным, что я тоже вполне готова работать, засучив рукава.

Занятно, но у доктора Уилсона было больше пациентов, чем у других врачей, и понимая его загруженность, я попросила Шеннон назначить нашу встречу на вечер пятницы.

— Доктор Валентайн! Входите. Входите.

Я вошла в неприбранный кабинет доктора Уилсона, удивляясь тому, как он напоминает мне моего отца. У доктора были седые редеющие волосы, под белым шерстяным свитером скрывалось солидное брюшко, а на меня внимательно смотрели большие карие глаза. Мужчина сразу вызвал во мне симпатию.

— Итак, — начала я, сев в кресло из черного кожзама напротив его стола. — За эту неделю я провела анализ занятости наших врачей и выяснила, что на ваши плечи легло слишком много пациентов. Думаю, это несправедливо.

Доктор Уилсон сел за свой стол, на котором в полном беспорядке смешались рабочие папки, спортивные буклеты и разные безделушки.

— Да, но мне, как правило, достаются пациенты, от которых отказываются другие врачи.

— Это неприемлемо. Мы не можем выбирать, кому из людей мы будем помогать, а кому нет.

— Не каждый врач способен справиться с любым попавшимся случаем, — ответил он на мои слова.

Каждый наш врач имеет степень бакалавра в области психологии, как и я. Ладно, не как я. Я имела три специальности: нейропсихология, когнитивная и нейролингвистическая психология, психометрическая и количественная психология.

По сути, я и мама были психами (простите мне мой юмор, но псих, работающий психологом, — это смешно).

— Сейчас мы это исправим, — сообщила я. — Я планирую забрать несколько ваших пациентов. Просто дайте мне рекомендации по поводу того, какие именно случаи мне стоит забрать себе. Я не хочу подрывать прогресс в лечении этих людей.

Доктор Уилсон слегка сжал губы, а я заметила шкаф за его спиной полностью забитый медицинскими книгами, но к которым никто не прикасался, наверное, с того момента, как он начал работать здесь. Эти сантиметры пыли были явным нарушением санитарных норм, но я проигнорировала этот факт. Поскольку была ненормальной, с общепринятой точки зрения. Видите, снова мы почти вернулись к слову «псих».

— Очень мило с вашей стороны, доктор Валентайн. Я все обдумаю и отдам вам список в понедельник или во вторник.

— Хорошо. Да, и пока я не забыла, я хотела бы спросить вас о пациенте в палате номер двадцать пять.

Доктор Уилсон отпил из кружки с надписью «Мой папа № 1», стоящей на его столе. По всей видимости, в кружке находился алкоголь, потому что доктор показался мне каким-то заторможенным и подозрительно радостным.

— Вы имеете в виду нашего мистера Доу, вернее анонима с придуманной фамилией? — спросил он, поставив на стол свою кружку.

— Мы лечебное учреждение, работающее за счет людей, а не государства. И поэтому люди, которые отказываются называть себя, страдающие амнезией или нехваткой денег, отправляются в другое место.

Доктор Уилсон улыбнулся.

— Он зарегистрировался неделю назад, оплатил три месяца лечения, а затем попросил положить его в палату и оставить в покое, пока он сам не захочет с нами говорить.

— Это безумие, — резюмировала я.

Уилсон хрипло рассмеялся и его смех напомнил мне смех Санты. Его «Хо-хо-хо!».

— Да, полагаю, это и правда безумие. Но нигде ему не будет так хорошо, как здесь.

— Значит, этот мужчина не хочет, чтобы мы его лечили, а мы понятия не имеем о причинах его нахождения здесь?

— Ни одной догадки. Но разве это не интересно? — Доктор Уилсон выглядел крайне взволнованным этим неэффективным использованием целой палаты. И я не могла понять почему.

— Он не может оставаться здесь. Есть люди, действительно нуждающиеся в нашей помощи, а мы отказываем им в этом.

— Он заплатил нам, — напомнил мне доктор.

— Вопрос не в деньгах, а в нашем долге перед обществом. Вниз по улице стоит отличный пятизвездочный отель, где за его деньги ему с удовольствием предложат уединение.

Доктор Уилсон кивнул.

— Как скажете. Вашу точку зрения я понял.

Я встала и протянула ему руку.

— Что ж, хорошо. Была рада побеседовать с вами, доктор Уилсон.

Он поднялся с кресла и ответил мне рукопожатием.

— Я с нетерпением жду возможности поработать с вами, доктор Валентайн.

Я подумала о том, что наш диалог прошел вполне хорошо, но только я дошла до двери, как доктор сказал:

— Я надеюсь, вы не против разрешить этот вопрос непосредственно с нашим анонимом? Вторая половина моего дня чересчур загружена.

Я кивнула.

— Конечно, я лично займусь этим вопросом.

Меня не волновали чувства этого анонима, меня волновала простаивающая работа.

И честно говоря, мне было интересно встретиться с мистером Номер двадцать пять.

Темнота была единственной вещью в этом мире, в которой я чувствовала себя неуютно, наверное, потому, что предпочитала видимые факты. Объясню. Видеть объекты то же самое, что и видеть факты. Вот пол. На нем стоит диван. Это факты. Угадывать, что где находится: «Вот здесь вроде должна быть ножка дивана. Ой, больно! Значит, она не здесь!» — бесполезная и глупая трата времени. Именно для этого люди создали лампы.

Поэтому, когда я зашла в палату мистера Доу, первым моим желанием было включить хоть какое-то освещение.

— Мистер Доу? — обратилась я к темной фигуре, сидящей в углу небольшой палаты, которая повернулась ко мне словно какое-то жуткое пугало, ожидающее момента, чтобы напугать меня до сердечного приступа. — Меня зовут доктор Валентайн. Я новый директор этого Центра. Могу я включить свет, чтобы мы могли обсудить причину, по которой вы находитесь здесь?

— Я просил меня не беспокоить! — Глубокий мужской голос поразил меня, как ледяная пощечина.

Но еще он был каким-то, не знаю… гипнотическим, что ли.

Я прищурилась, чтобы разглядеть его лицо, но могла видеть только его силуэт: широкие плечи, очертания мощных рук, короткие волосы. Это, собственно, не все, что я смогла разглядеть. Открывая дверь, заметила на нем темные штаны, скорее всего джинсы, и белую футболку.

— Именно поэтому нам и нужно поговорить, — начала я. — Мне сказали, что вы находитесь здесь отнюдь не за лечением…

— Уходи.

От удивления я открыла рот.

— Простите, но вы…

— Я сказал, оставь меня! — зарычал он.

К его сожалению, меня так просто не запугать. Не то чтобы я была глупа и не думала о своей безопасности. Я не знала, способен ли он причинить мне какой-то вред.

— А если не уйду? — спросила я, прощупывая почву, ведь его ответ скажет мне все, что я хочу знать.

И я стала ждать этого ответа.

Минуту… Еще немного…

«Он не собирается отвечать мне. Прекрасно!»

Это было глупое и совершенно непродуктивное использование моего времени. Мне нужно было увидеть его лицо, чтобы моя интуиция психолога довершила все остальное.

— Окей. Я включаю свет…

Я щелкнула выключателем и, обратившись взглядом к мужчине, была будто бы поражена громом.

— Черт возьми! — ахнула я.

Я выключила свет, повернулась и вышла из комнаты.

«Блядь, блядь, блядь!»

Что это было?

Глава 3

— Это не по-настоящему, Тед! Это нереально! — повторяла я сама себе, пока, задыхаясь, бежала через ярко освещенные коридоры к своему кабинету.

Пробежав мимо Шеннон, которая пыталась рассказать мне про какую-то встречу, я ворвалась в кабинет и захлопнула за собой дверь.

«Вот блин!»

Я приложила руку к груди, чувствуя свое сердцебиение. Оно было настолько быстрым, будто я только что подралась или пробежала марафон. Уперев руки в колени, я наклонилась вперед, пытаясь отдышаться.

«Превосходно! Первая рабочая неделя, и я уже заработала нервный срыв.»

Это было единственным объяснением моей реакции на то, что я увидела.

«Но что я увидела?»

Господи! Эти глаза! Они были ярко-синими, напоминая краски с картины Моне. А его лицо было таким…

«Блядь!»

Я не могла вспомнить, как он выглядел. Я могла вспомнить только чувства, которые его сжирали. Ярость. Боль. Ненависть. Жажда. Опасность. Я чувствовала это практически своим нутром и дрожащими от непонятных чувств костями.

Выдохнув, я выпрямилась. Голова гудела и кружилась от нахлынувших ощущений и эмоций.

«Да! Эмоции! Проклятые эмоции!»

В дверь моего кабинета тихонько постучали, и я начала быстро приводить в порядок свои волосы и помятую белую блузку.

— Да? — отозвалась я спокойно, пытаясь скрыть дрожь в своем голосе.

— Доктор Валентайн? — Приоткрыв дверь, в кабинет заглянула Шеннон. — Я принесла отчеты.

На этот раз, увидев ее пассивно-агрессивную улыбку, я почувствовала раздражение.

«Вот блин! Разве мне не должно быть все равно?»

— Прости? — Я понятия не имела, о чем она говорит.

В своей голове я видела только его глаза. Такие красивые.

— Отчеты, — повторила она. — Вы хотели, чтобы я принесла их прежде, чем уйду на выходные.

«А! Те отчёты…»

— Спасибо, Шеннон.

— С вами все в порядке? — спросила она, передавая мне папку. — У вас лицо покраснело.

Я прикоснулась к своей щеке, на самом деле чувствуя жар; а щекотка, которую ощущала вдоль своего позвоночника, вызвана капельками нервного пота.

— Все хорошо, спасибо, — ответила я девушке. — Просто немного устала от такой загруженной первой недели. Вот и все.

— По-моему, вы отлично справились. Вы все схватываете на лету, несмотря на столь молодой возраст.

Я не поняла, на что именно она намекала, поэтому просто вежливо ей кивнула.

— Спасибо.

Прикрываясь напускным спокойствием, я стала собирать вещи, которые хотела забрать домой. Дом казался подходящим местом, чтобы переварить то, что со мной случилось.

Кем бы ни был тот человек, что-то в нем было… неправильным. Совсем неправильным.

Нет! Это не имеет никакого смысла.

Если размышлять логически, то мне не стоит проецировать на него происходящее в моей голове, ведь это спровоцировано каким-то внешним фактором и с мужчиной связано лишь косвенно. Насколько я знаю, даже обычное яблоко, упавшее на голову человека, может вызвать удивительный эффект. Поэтому в том, что произошло с моим разумом, виноват простой ветер или даже яблоко. Но глубоко внутри себя я понимала: все это не случайно. Как и моя одержимость мистером Номер двадцать пять.

~ ~ ~

В тот вечер я взяла Бентли на длинную прогулку по пляжу, проигнорировав то, что сейчас февраль и на улице довольно-таки прохладно.

Обычно я не рисковала бы заболеть, и меня бы раздражал взгляд Бентли, будто говорящий мне: «Хреновая из тебя хозяйка», — но сегодня мой разум был занят другими заботами. Мой желудок словно скручивало, а на сердце поселилась тяжесть.

«Что произошло сегодня?» — размышляла я, расположившись на своем деревянном каркасном балконе с видом на Тихий океан, который сегодня был не таким уж и тихим. Его волны, переливающиеся в лунном свете, ревели, а мои мысли были подобны этому океану. Они метались с непреодолимой силой. Внутри меня словно распахнулась какая-то дверь. Но почему это произошло именно тогда, когда я встретилась взглядом с этим человеком?

В моей голове снова и снова вспыхивало воспоминание о его глазах, но я все так же не могла вспомнить его лицо.

Что бы это ни значило, я решила не думать об этом сегодня, а утром могла бы позвонить отцу. Всю свою жизнь он проработал психологом, и после выхода на пенсию переехал вместе с мамой в Скоттсдейл, штат Аризона, чтобы провести остаток жизни в мире садоводства, гольфа и солнечного света.

«Нет! Помощь тебе не нужна. Ты же Тед Валентайн. Ты контролируешь ситуацию и можешь справиться со всем сама.»

Конечно же, это было самовнушением, потому что я понятия не имела о том, что вообще происходит. Решив, что моему мозгу просто нужно отдохнуть, я легла спать пораньше.

В ту ночь мне снилось, что я бегу по крутому холму и солнце обжигает мою спину. Меня преследует человек со сверкающим серебряным мечом, лицо которого запачкано кровью. Полностью выдохшись, я останавливаюсь и смотрю на свое платье из грубой ткани, оно тоже запачкано кровью, которая льется из глубокой раны на теле. Я оглядываюсь на преследователя и все, что я вижу, — глаза цвета голубого неба на красном от покрывающей его крови лице. И вдруг сон исчезает.

~ ~ ~

Следующим утром я проснулась с диким желанием съесть сосиски, колбасу, сыр и яйца. Я чувствовала такой голод, как будто не ела несколько недель. Переворошив морозилку, не могла взять в толк, почему вся моя еда такая здоровая и легкая. Замороженная курица, горох и низкокалорийные полуфабрикаты. А в самом холодильнике стояли контейнеры с приготовленными салатами, бутилированная вода и бутерброды с индейкой. Ни майонеза, ни соуса, вообще ничего жирного или перченого.

— Чье это? — спросила я в никуда, запустив пальцы в волосы, и случайно увидела Бентли, стоящего рядом с осуждающим взглядом. — Е-мое, ну что ты на меня так смотришь? Никогда не видел, как человек сходит с ума?

Он продолжал на меня пялиться, словно говоря: «Нет, ты у меня первая подобная сучка».

— Ой, да ладно? Пошел ты, Бентли!

Он практически закатил глаза и направился к маленькой дверце, которая вела во двор, чтобы, наверное, найти там более интересную компанию — дерево, белку, краба, хоть кого-то, кроме меня.

Я вернулась в свою удручающе стерильную спальню, где стеганое одеяло, кресло, настольная лампа, даже комод и настенные часы были белыми. Я быстро запрыгнула в джинсы, надела футболку и, схватив ключи от машины, выбежала на улицу.

Купив два круассана с сосиской, сыром и яйцом и мокко со взбитыми сливками и шоколадным сиропом, начала завтракать. Я ахнула, когда откусила кусочек от первого круассана. Это было похоже на вкусовой оргазм, лучше всего, что я пробовала в этом мире, лучше секса. Да, у меня был секс. И даже оргазм. Конечно, мне было приятно достичь его, но я все равно не понимала, почему люди этим так озабочены. Я бы предпочла оргазмам хорошую пробежку или горячую ванну. Это полезнее для здоровья. Но сегодня я чувствовала, будто мои вкусовые рецепторы связаны с каждым нервом моего тела. А на светофоре я поняла, что стону, откусив жареный сыр.

«Вот епта! Что же со мной происходит?»

Сыр даже не был настоящим. И еще я поняла, что повернула в сторону Центра, отчаянно желая увидеть мистера Номер двадцать пять.

~ ~ ~

Я припарковала свой черный «БМВ» на моем парковочном месте, заглушила двигатель и буквально вылетела из машины, с сумасшедшей скоростью бросившись ко входу в Центр. Где-то сквозь хаос в моей голове до меня доносились голоса сотрудников, здоровающихся со мной, пока я преодолевала длинный коридор, но я могла сосредоточиться только на одном — на нем.

Когда добралась до двери его палаты и посмотрела сквозь маленькое темное окошко, по моему телу прокатилась волна дрожи.

О господи!

Я не могла поверить в то, что ощущаю настоящий страх.

«Не важно. Мне необходимо с ним встретиться.»

Я повернула ручку и толкнула дверь. У меня перехватило дыхание, когда я заметила своего таинственного незнакомца, сидящего в кресле около двери и будто бы ожидающего меня.

— Привет, — произнесла я голосом, полным жалкой и незнакомой дрожи. — Ты меня помнишь?

Он не ответил, и его обольстительный мужской силуэт даже не дрогнул.

— Я хочу разобраться в том-м-м, ч-ч-чем м-мы-ы можем тебе помочь? — заикалась я, убирая прядь волос за ухо. — Это звучит безумно и из уст психолога это прозвучит даже смешно, но мне нужно знать, кто ты.

— Зачем? — Комнату заполнил низкий и глубокий голос.

Я отступила, но не позволила себе сбежать как вчера, сосредоточившись вместо этого на его вопросе. Мне хотелось рассказать ему правду. Рассказать, что со мной происходит. И где-то в глубине своей души и в чертогах разума я верила, что он был единственным человеком, способным меня понять.

Тем не менее, говорить пациенту о том, что он, возможно, вызвал психологическое расстройство у своего же лечащего врача, неразумно, потому что:

1. Это подорвет доверие пациента.

2. Это могло внушить пациенту чувство вины за то, в чем он, по сути, не виноват.

3. Пациент здесь не для того, чтобы помогать мне. Все, как раз-таки, наоборот.

Я выпрямилась.

— Я управляю этим учреждением, и моя работа состоит в том, чтобы всегда знать, кого мы лечим. Мне нужно убедиться, что ты получаешь квалифицированную помощь. — Я сжала руки в кулаки, надеясь, что он не заметил, как они дрожат.

Казалось, прошло слишком много времени, прежде чем я увидела, как очертания его рук изменились. Мистер практически угрожающе поднял свои мощные руки и, скрестив пальцы, сложил их за головой и откинулся в кресле.

У меня сложилось впечатление, что этот человек вовсе не болен, и на самом деле происходит что-то еще.

В любом случае, он не ответил на мой вопрос. Ну, а мне по-любому нужно знать ответ, от которого, как мне казалось, зависит моя жизнь.

— Так кто ты такой? — снова спросила я, а мой голос наполнился фальшивой бравадой.

И снова повисла пауза, такая долгая и гнетущая, что я стала мечтать о глотке алкоголя, а потом, поскольку я не видела в этой темноте практически ничего, почувствовала, как его взгляд прошелся по моему телу.

— Меня зовут Мак.

Глава 4

Мак. Его зовут Мак. Но с тем же успехом он своим глубоким голосом мог произнести имя Сатаны, Темного Ангела или какого-нибудь другого мифического существа, рожденного от искушения во время исполнения греховных фантазий.

— Мак, — повторила я, пробуя его имя на вкус.

— Да. И ты должна уйти отсюда, пока не стало слишком поздно.

— Что со мной может случиться? — спросила я, стараясь говорить серьезно, отбросив саркастические и снисходительные нотки из своего голоса.

— Ты можешь умереть.

«Так. Это не обнадеживает.»

— То есть ты собираешься убить меня? — Я попыталась осторожно дойти до кнопки аварийного сигнала, которая располагалась слева от двери в каждой палате, но горячая волна паники заставила мои ноги врасти в пол.

Прошло еще несколько напряженных секунд, прежде чем я снова начала разрываться между желанием оказать помощь ему, либо начать помогать самой себе. Но, конечно, я понятия не имела, что мне делать. У меня было слишком мало информации о нем. А потом вновь возникло это странное ощущение внутри моего тела: учащенное сердцебиение, мелкая дрожь и каждый вздох, впервые заставляющий меня почувствовать себя живой. Единственный способ описать вам это чувство — напомнить про сцену из фильма «Волшебник из страны Оз». Помните, как черно-белые кадры внезапно сменяются цветными? Так что, даже если бы захотела, я не смогла бы уйти. В моей жизни всегда не хватало цветов.

— Я никогда не причиню тебе вреда. По крайней мере, намеренно. А угроза, про которую говорю — это мое проклятие, — сообщил он с такой серьезностью, что на какую-то долю секунды я ему поверила.

Но этот человек был психом. Коротко и ясно.

— Так значит, это проклятие заставит тебя убить меня? — резюмировала я.

— Давай будем считать, что это делает меня опасным.

— Тогда почему ты здесь? — спросила я, используя любую возможность, чтобы выудить хоть какую-то информацию. — Почему бы тебе просто не сбежать куда-нибудь в горы, чтобы никому не навредить?

— Потому что я пришел сюда, чтобы умереть! — холодно заявил он.

Ого! Я не ожидала такого ответа, а логика твердила мне, что для его великой цели нашлось бы куда больше других мест.

«Вывод?»

Этот мужчина осознавал, что ему плохо, что ему нужна помощь и он хотел жить. Другой причины для его нахождения здесь не было. Что касается меня, того эффекта, который он производил на меня, тех эмоций, которые я чувствовала, — на все это я не находила никакого объяснения. Но мне нужно разделять чувства и работу. Что бы со мной ни происходило, это его не касалось.

— Тогда я хотела бы помочь тебе снять это проклятие, Мак, — сказала я, чтобы успокоить его. — Я хотела бы помочь тебе выжить.

— Мне нельзя помочь.

— Ты, безусловно, вправе так считать, но из нас двоих я — единственный квалифицированный человек в этой комнате, который действительно может дать такое заключение.

Он рассмеялся.

— Ты должна сейчас же уйти. Ты не знаешь, во что ввязываешься.

— Я знаю, что ты пришел сюда, потому что…

— Вы ошибаетесь, доктор Валентайн, я здесь, чтобы умереть. В тишине. И, надеюсь, раньше, чем они придут за мной.

— Кто они?

Он не ответил.

Я выдохнула, обдумывая его слова. Я хотела, чтобы он начал говорить. Хотела посмотреть на мир его глазами, чтобы у меня появилась возможность ему помочь.

— В таком случае ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь, — солгала я, ведь, в конце концов, он должен будет уйти. — Однако за это придется заплатить.

— Я уже заплатил! — Он казался недовольным, но не в обычном понимании слова. В голосе этого парня звучала угроза.

— Денег недостаточно. Но мы можем заключить сделку. Если расскажешь мне больше о своем проклятии, то я позволю тебе остаться.

— То есть, я останусь здесь, пока согласен болтать с тобой? — Мак выглядел удивленным.

— Да. Я хочу знать, что с тобой произошло.

— Ты не поверишь.

— А ты за меня не решай, — парировала я.

Он замолчал, и я надеялась, что он просто обдумывает мое предложение, но мне хотелось видеть его лицо, чтобы знать наверняка. Я потянулась к выключателю.

— На твоем месте я бы этого не делал, — предупредил он.

Я убрала руку, вспомнив, что случилось в прошлый раз. Но это произошло только в моей голове. «Правда?»

— Ладно, — согласилась я. — Свет пока останется выключенным. Так ты согласен на сделку?

— Это твоя жизнь. Но ты уверена, что готова пойти на неоправданный риск просто для того, чтобы услышать мою историю?

«Ах да, он же уверен, что я умру, если буду находиться рядом с ним.»

— Мы начнем в понедельник. — Приоткрыв дверь, я уже собиралась уходить и, оглянувшись, снова попробовала разглядеть его лицо, но его накрыла тень.

«Ну вот.»

— Жду с нетерпением… — Мак опустил голову, и свет, прокравшийся через занавески, озарил половину его лица.

Покрытая щетиной челюсть была крупной и угловатой. Его скулы — произведение искусства. Мое сердце тут же заколотилось, а разум наполнился кипящими ощущениями, как если бы мне вкололи какой-то амурный препарат. На этом я, пожалуй, должна была себя образумить. Потому что, какой бы хаотичной ни была ситуация, некоторые принципы, такие как «нет» убийству, избиению детей или травле животных, никогда не должны переходить в действия. А нахлынувшие чувства к своим пациентам, определенно, находились в этом списке.

— Я тоже с нетерпением жду этого, Мак.

Я ушла, стремясь к бьющему снаружи свету, как будто этот свет был моим убежищем, где снова могу дышать. Но как только я вышла в коридор, меня захватила потребность вернуться в эту комнату, во власть темноты под названием «Мак».

«Ради всего святого, возьми себя в руки, Тед!»

Глава 5

Когда вернулась домой, я принялась успокаивать свои расшатанные нервы с помощью огромного жирного чизбургера с халапеньо и картошкой фри, удивляясь, как это я раньше выдерживала подобную кулинарную депривацию. Думаю, худшее осталось позади.

Наполнив свой желудок вредной едой, стала размышлять над событиями, которые произошли, и искать катализатор моего нового психологического состояния. И пусть я пыталась расслабиться, обосновавшись в кресле на балконе, надев теплый сиреневый свитер и шарф, мой разум успокоиться не мог. Я подумывала позвонить Сью, одной из моих лучших подруг, не переспавших с моим бывшим, но она сейчас находилась на какой-то библиотечной конвенции в Миннесоте. Попыталась дозвониться до Мелоди, другой моей лучшей подруги, которая, как я знала, не была двуличной тварью, но звонок переключился на голосовую почту. Сообщение я, конечно же, оставлять не стала. Да и что я могла ей сказать?

«Привет. Это — новая я. Сумасшедшая и голодная, приобретшая настоящие эмоции, ведь те эмоции, которые тебе нравились, были поддельными».

Определённо, этим стоит заняться, но точно не сегодня.

Я откинулась назад в своем кресле и почувствовала прохладу ночного ветра. Воздух вокруг меня внезапно стал тяжелым, и я нутром ощутила, как на меня надвигается буря. И назревала она только для меня одной. Как предзнаменование чего-то. Я уже с огромным нетерпением ждала возвращения в ту палату, чтобы снова услышать его гипнотически глубокий голос, почувствовать, как ненароком сжимаю пальцы в кулаки при учащении моего пульса.

Я жаждала этого. Даже больше, чем жареного сыра.

Приехав в Центр в понедельник утром, я велела Шеннон освободить весь мой день. Я лгала себе, прятала истину под причину того, что я освободила столько времени, чтобы у Мака было больше возможности высказаться.

— Вы уверены? — спросила Шеннон, сидя за своим столом, предметы и офисные принадлежности на котором лежали в идеальном порядке. — Потому что доктора Коул и Сноу записались к вам на личную встречу.

— Я уверена. Мне необходимо увидеть пациента доктора Уилсона.

Шеннон одарила меня своей фирменной улыбкой, но я-то знала, что мое решение ей не понравилось, потому что на этот раз я безошибочно угадала эмоцию на ее лице — раздражение.

«Это то, чего я была лишена?»

На самом деле, в мире и правда становилось легче ориентироваться, наблюдая, как люди могут разговаривать и посылать всякие сигналы еще и глазами, и мимикой. Они могут разговаривать языком тела.

— Я знаю, что тебе пришлось усердно потрудиться, Шеннон, чтобы все это спланировать. Мне очень жаль, но этому пациенту действительно нужен кто-то, кому он может выговориться. И не думаю, что он будет разговаривать с кем-то другим.

Выражение на ее лице смягчилось, и я поняла, что оно выражает сочувствие.

Я мысленно себе поаплодировала.

— Вы правы, доктор Ви. Вероятно, он нуждается в вас намного больше, чем наши врачи.

— Спасибо за понимание, Шеннон, и… доктор Ви? — Я подняла бровь от удивления.

— Ваша фамилия такая длинная. Надеюсь, вы не возражаете?

Но прозвище «Доктор Ви» ассоциировалось у меня с Доктором Вагиной, Доктором Виагрой или Доктором Вазелином.

«Почему я вообще об этом думаю?»

— Давай лучше остановимся на докторе Валентайн. — Мое имя всегда вносило серьезность в мой юный образ.

— Хорошо, — согласилась она, пожимая плечами. — Удачи вам с нашим анонимом.

Я собиралась поправить ее и назвать его имя, но потом поняла, что хочу сохранить его для себя, словно какую-то драгоценность, принадлежащую только мне.

«Ага. А потом я полысею и буду сидеть в одних трусах над своей Прелестью.»

— Спасибо! — Я схватила свой блокнот и направилась навстречу своей буре, даже не утруждаясь закрывать за собой распахнутые двери. Я хотела почувствовать каждую жгучую каплю этого дождя, каждый порыв ветра и услышать каждый раскат оглушительного грома.

Никогда в жизни я не была так взволнована. Никогда.

~ ~ ~

Я знала, что была не единственной, кто контактировал с Маком в нашем Центре. Ведь оплата его пребывания здесь включала в себя трехразовое питание, а еще были уборщики и санитары, меняющие постельное белье, полотенца, выносящие мусор и просто убирающие его палату. Но, когда я подошла к двери и услышала за ней тихий женский голос, это поразило меня, а точнее сказать, взбесило…

«Он — мой!»

Я мысленно осадила себя за столь неадекватную реакцию и прижала ладонь к своему рту.

«Что со мной творится?»

Я никогда раньше никого не ревновала. Вообще никогда.

Встряхнувшись, я собрала волю в кулак и протянула руку к двери, но ее вместо меня открыли с другой стороны, и из палаты вышла очень худая блондинка в обтягивающих красных брюках. Она остановилась в нескольких сантиметрах от моего лица и вздохнула.

— Кто вы? — спросила я, потому что она не работала в Центре, а на ее одежде не было значка посетителя.

Девушка посмотрела на меня, будто бы я — жвачка, прилипшая к ее полосатым туфлям. Обойдя меня, она даже не потрудилась ответить.

— Извините, но я задала вам вопрос! — Когда произносила эти слова, я почувствовала, как закипаю от ненависти. Но испытывала я это не потому, что она проигнорировала меня.

— Правильно. Не стоит останавливаться, дорогая, — прорычала я, желая снять с нее ее белокурый скальп, пока она шла по коридору.

«Тпру! Это уже слишком!»

Я мысленно одернула себя, сделала несколько мелких вдохов, повернула ручку двери и вошла в тесную темную комнату двенадцать на двенадцать. Бежевые занавески плотно зашторены, дверь в ванную комнату — закрыта, отчего создавалось ощущение, что мы находимся в какой-то пещере. Как и ожидалось, угрожающая фигура Мака сидела в кресле в углу палаты. Он был настолько неподвижен, что его можно принять и за статую.

— Кто это был? — спросила я.

— Подруга. И прежде чем ты спросишь, я избавлю тебя от этой необходимости и скажу, что трахал ее раньше. Теперь нет. И в надежде, что это изменится, она оказывает мне услугу.

Слово «трахал» мгновенно вызвало в моей голове картинки, на которых обнаженный Мак скользил между моими бедрами. Его голая твердая задница покачивалась в такт его движениям, а мышцы на спине напрягались при каждом его толчке, доводящим меня до экстаза.

Я сглотнула образовавшийся в моем горле ком.

— Что ж… приятно знать… — Я не стала озвучивать все, что вертелось на моем языке. — Полагаю, она не из тех людей, от которых ты скрываешься здесь? — Ведь он уже упоминал, что «они» разыскивают его.

— Нет.

Я ждала, что он скажет мне что-то еще, но он продолжал молчать, а мне нужно было решить, что мне на самом деле сейчас важно. В приоритете, конечно, заставить Мака рассказать, почему он находится здесь, осознать, что он нуждается в помощи, и хочет, чтобы ему помогли.

— Итак, ты готов начать? — спросила я.

— На самом деле я передумал.

— В смысле?

— В том смысле, в котором ты это услышала.

— Но ты…

— Минута слабости, — окрестил он наше соглашение. — Не вижу смысла в том, чтобы рассказывать незнакомке, что со мной происходит.

«Блядь! Почему тут так темно?» Мне хотелось, чтобы он увидел раздражение, заполоняющее мои глаза.

— Тогда почему ты согласился на мои условия?

— Я подумывал тебя склеить. Последний трах с привлекательной женщиной, пока я еще жив. — Он пожал плечами. — Кто может меня в этом обвинить? Ты выглядишь так, как будто нуждаешься в этом, а я был один слишком долго.

Я даже не могла найти слов для ответа на его шокирующее заявление, но местечко между моих ног заныло, — мое тело считало, что я должна согласиться с ним. Но я также понимала, что это не тот мужчина, который способен положить конец моей сексуальной засухе. Прежде всего, у него имелись проблемы с головой, и он был моим пациентом.

— Приму твое молчание за положительный ответ, — сказал вдруг он.

В ответ я лишь покачала головой.

— Что бы ты ни делал, это не сработает, — категорически отрезала я. — Я встречала людей гораздо хуже.

— Гораздо? — Мак слегка наклонился вперед. — Расскажи.

Обычно я ни с кем не обсуждала моих пациентов, но нуждалась в том, чтобы этот пациент раскрылся, а это означало, что я должна первой сделать шаг навстречу.

— Однажды я лечила человека, ожидающего суда за убийство. Ганнибал в сравнении с ним смахивает на котенка.

Мак усмехнулся.

— Так что, он пытался съесть твою печень?

— Нет. Он угрожал мне тем, что найдет мою мать, изнасилует, а потом съест ее печень. Также он любезно предложил снять сие представление на видео и прислать мне копию.

Это произошло со мной где-то год назад. В связи с тем, что я не паниковала и никак не реагировала на его угрозы, это только еще больше злило безумца. Да и к тому же во время наших бесед он был связан.

— И этот человек… — начал Мак тоном, полным дерзости, будто он не поверил мне. — Что с ним стало?

— После трех наших встреч его опознали, как подозреваемого в еще одном убийстве. Теперь он отбывает пожизненное заключение.

— Кого он убил?

Я сложила руки на груди.

— Он изнасиловал мать своей бывшей девушки, а потом убил ее. Парень был явно недоволен, что его бросили, и решил, будто это хороший способ донести мысль до своей бывшей подруги.

Мак больше не смеялся.

— Так ты говоришь, что тот мужик тебя не пугал, а соответственно и я тебя не пугаю?

— Ты планируешь съесть какие-нибудь части моего тела? — спросила я.

Он молчал. Слишком долго, по моему мнению, потому что мой мозг уже проигрывал яркие порнографические картинки на тему: «Какую часть его тела мне хотелось бы попробовать на вкус».

«Ну здорово! Тед, сосредоточься!»

— Я не поклонник печени, — наконец ответил Мак.

Я пожала плечами.

— Значит, и переживать не о чем! — Я отодвинула стул, стоящий рядом с дверью, от стены и, приняв удобную позу, положила себе на колени принесенный с собой блокнот. — Я очень хороший слушатель, Мак.

— А я сказал, что мне неинтересно! — рявкнул он твердым голосом, вызывая во мне дрожь.

Я знала, что не должна наслаждаться его обществом, но все получалось наоборот. Я будто попала в клетку ко льву, а все мои чувства и инстинкты обострились до предела.

Меня снова мучили тишиной.

«Вот черт!»

— Все в порядке. Я понимаю. — Я встала со стула и направилась к двери. — Твои документы будут готовы в течение часа.

— Я никуда не уйду, — спокойно заявил Мак.

— Мы заключили сделку, а ты ее нарушил. Поэтому ты покинешь этот Центр, и у меня в штате есть два огромных санитара, которые со мной согласятся. А если попытаешься причинить кому-либо хоть какой-то маломальский вред, то твоим следующим пристанищем станет тюрьма или окружная психушка, где тебя как следует успокоят, потому что здесь мы не пичкаем своих пациентов лекарствами насильно. Мы здесь только разговариваем!

Мои слова, будто я могу его куда-то отправить, конечно, были полной чушью, потому что я никогда бы с ним так не поступила. Вообще никогда. Я просто чувствовала, что нужна ему.

Я изо всех сил сдерживала рвущийся наружу смех над самой собой. Я не страшилась находиться в одной палате с человеком, заявившим, что я умру от какого-то проклятия. Напротив, я боялась никогда больше его не увидеть.

— С этими ультиматумами ты ведешь плохую игру, женщина, — произнес он с отголоском смеха в голосе, а я уже взялась за дверную ручку. — Я честен и всегда держу свое слово. Люди, не умеющие это делать, всегда проигрывают пари, если решили связаться со мной.

— Человеку можно и передумать, — рассмеялась я. — Просто измени свое слово.

— Ты понимаешь, что, когда мы начнем, пути назад уже не будет?

Мой желудок сжался от волнения.

— Я понимаю.

— И ты понимаешь, что спасти меня не сможешь? Это невозможно.

Но я могла бы попробовать его спасти. И попробовать спасти себя.

— Понимаю.

— Тогда присаживайтесь, доктор Валентайн, и устраивайтесь поудобнее.

— Пожалуйста, зови меня Тед.

— Тед? Так могут звать человека? — произнес он недовольно.

«Е-мое.»

— Тогда Тедди, если тебе так больше нравится.

— Тедди звучит слишком мягко и ласково. Ты совсем другая.

«Ну и дела.»

— Тогда Теодора.

— Теодора…

Мое имя скатилась с его языка как соблазняющее зелье, посылающее ток по моим венам.

«Нет, Тед. Ты запутываешься все больше.»

Несмотря на то, как много эмоций смешалось в моей голове, мне нужно помнить о том, что он являлся моим пациентом.

«Здесь нет ничего чувственного. Ты. Он. Лечение.»

Я прочистила горло, устроилась поудобнее и открыла свой блокнот.

— Начнем, как только ты будешь готов.

Глава 6

Мак

«Черт возьми, завязывай!» — уговаривал я себя, пытаясь успокоить свои расшатанные нервы.

Это было нелегко.

Находясь рядом с Теодорой, я чувствовал, что мое тело будто бы расквартировано. Во мне бушевали сотни эмоций, угрожающие разорвать меня на куски. Испытывал такое отчаяние от осознания того, кем и чем я был раньше. Гнев от того, что не мог ничего с этим поделать. И страх, что все может повториться. Снова.

Тем не менее, где-то глубоко внутри меня теплилась надежда, что скоро все мои мучения закончатся. Просто нужно убедить Теодору мне в этом помочь. Это была та игра, в которую я играл постоянно.

Я сделал глубокий вдох и, обдумав все, решил, что лучше всего начать с самого начала. Мне было необходимо облегчить ее путь к правде, а на все остальное подтолкнет ее собственный разум, направив к свету и воспоминаниям. Если же по какой-то причине это не сработает, я всегда мог переключиться на… пытки, чтобы получить желаемое.

Да, думаю, мне это понравится. Она выглядит так, будто хорошая порка ей не помешает.

«Черт, Мак!»

Я попытался выбросить эти темные мысли из своей головы, вспомнив, кем я являюсь на самом деле. Или кем был раньше. Конечно, ангелом меня не назовешь, но своего рода искупление я заслужил.

Я прокашлялся:

— Мое настоящее имя — Каллиас Макариас Минос, я младший сын Архонта и Элисии. Мой брат-близнец, Драко, родился на несколько минут раньше меня, и этого было более чем достаточно, чтобы моя жизнь потекла совершенно по другому руслу. Или просто я видел эту ситуацию так.

«На самом деле, мы оказались в очень похожих ситуациях.»

Теодора слегка раздвинула бедра и выпрямила спину. Каждое движение ее тела порождало в моей голове очень непристойные мысли. А если прибавить к этому ее голос, ее сладкий запах. Даже прическу, открывающюю взгляду ее нежную шею. Чистое искушение.

— У тебя есть брат-близнец? — переспросила она.

Да. Ебись оно все! Но он далеко. Конечно, как только воспоминания начнут возвращаться к ней, она вспомнит, каким безжалостным ублюдком был мой брат.

— Да, — ответил я. — И я должен был присягнуть на верность и начать нести свою службу, как только он пришел бы к власти. По крайней мере, на это надеялись мои родители. Но, когда они умерли от болезни, которую привезли с собой с материка местные купцы, я сам решил отказаться от моих претензий и стать послушным слугой моего брата.

— Значит… — прервала она, — вы жили на острове. На каком именно?

— Греция.

Или точнее, в месте, ставшем современным Критом. Но я бы и сам озвучил этот момент.

— Ясно. Похоже, ты не ладил со своим братом, — произнесла Теодора, сохраняя спокойный тон.

Я предположил, что она пытается оставаться профессионалом и дать своего рода клиническую оценку всему происходящему. Но, думаю, в глубине души она знала наверняка, что наша встреча не случайна. Знала, что, когда я доберусь до конца своей истории, произойдет что-то ужасное. Такова была ее судьба. И моя тоже.

— Я любил своего брата, — ответил я. — Просто думал, что принесу куда больше пользы, если буду проводить свое время, трахаясь и выпивая. В конце концов, я был избавлен от любой реальной ответственности, поэтому почему бы мне и не наслаждаться этим временем, не так ли?

— И как, ты наслаждался?

Ответ находился у нее прямо перед носом. Иногда мой гнев был настолько ярок, что я едва ли мог дышать. Если в эти дни я никого не убивал. Убийство стало единственной вещью, дарившей мне облегчение. Пусть и временно.

А Теодора могла бы подарить мне облегчение совершенно иного рода. И я практически чувствовал в воздухе запах ее возбуждения.

«Нет, Мак!» — осадил я себя. — «Ты не собираешься к ней прикасаться».

Однако я чувствовал, как во мне тикают часики, словно в бомбе замедленного действия. А моя темная сторона всегда побеждала.

Я продолжил:

— В общем, моя жизнь казалась превосходной, пока мой ублюдочный братец не пришел ко мне с просьбой об услуге, которую я оказал ему из чувства вины.

— Итак, ты оказал услугу своему брату. В чем она заключалась? — Теодора заерзала на своем месте.

Даже находясь в темноте, я знал, что она ощущала беспокойство. Но, если бы я смотрел на ее лицо, все стало бы совсем сложно. Так что, чем меньше я ее видел, тем лучше для всех. По крайней мере, таковым был мой план. А теперь я не уверен, что эта чертова идея такая гениальная. Но мне необходимо двигаться дальше и заставить ее увидеть истину.

— Произошедшее дальше было отнюдь не самым милым событием в моей жизни, — начал я отвечать на ее вопрос. — Скорее, стало началом бесконечного кошмара, но Драко никогда и ничего у меня не просил. Вообще никогда. Ублюдок был для этого слишком горд. Поэтому я не мог ему отказать.

— О чем он тебя попросил?

— Он попросил меня сражаться с ним, пока один из нас не умрет, — ответил я, замечая, как ее тело застыло.

— И ты убил его, — заключила она.

— Да. Драко казнил женщину по имени Хейн. И к сожалению, ее смерть, даже если и была оправдана нашими законами, стала проблемой. Она была той, кого называют Провидцами, Жрицами Света, если тебе так понятнее. Семья этой женщины — очень влиятельна и угрожала гражданской войной, если не получат голову Драко, но, как я узнал позже, все случилось именно так, как они задумали: его смерть и положила начало этой войне.

Пусть я и не видел лица Теодоры, — в этом не было необходимости, — но понимал, о чем она думает: «Он конченный псих!».

«Конечно, черт возьми. Но не в том плане, милая, о каком подумала ты.»

Она немного откинулась на спинку стула.

— Итак, ты преподнёс им его «голову», но это не спасло ваш народ. — В ее голосе ясно звучал скептицизм.

— Тебе трудно поверить в мою историю? — спросил я.

— Честно говоря, это звучит так, будто ты пересказываешь старые фильмы о каких-то гладиаторах или викингах. О предательстве и боях насмерть.

«Викинги? Эти засранцы?»

— Уверяю тебя, ничего из того, что я сказал сегодня, не является плодом моей фантазии. И для протокола, на самом деле викинги вовсе не были такими впечатляющими, как по телевизору.

«Они больше походили на канализационных крыс-переростков с мечами в руках.»

Она пропустила мои слова мимо ушей.

— И как ты себя чувствовал после смерти твоего брата? Напомни, как его зовут?

Видимо, она проверяла, как работает мой мозг.

— Драко.

Позже он будет известен в Афинах, как Дра́кон — законодатель, составивший первые законы Афин. Он превратится в настолько жестокого ублюдка, что его способы борьбы с преступниками начали называть «дра́коновыми мерами». Конечно, сегодня он стал Кингом. Просто Кингом, самым самовлюбленным мудаком, которого только носила эта земля. Как же он выжил? До этого я доберусь, когда наступит подходящий момент.

— Ах да. Драко, — повторила она его имя. — И как ты себя чувствовал, после того как убил собственного брата?

— А ты как думаешь?

— Это твой рассказ, не мой. Так что скажи сам. — Ее самоуверенный тон стремился пробить крошечные отверстия в стене, которую я так скрупулёзно выстраивал, чтобы защитить ее от темноты внутри меня.

— Ты уверена, что хочешь об этом слышать? — осведомился я.

— Ты спрашиваешь об одном и том же. Если бы я не хотела тебя слушать, я бы не слушала. Моего визита ждут еще много пациентов.

— Так я должен быть тебе благодарен?

— Нет. Ты должен ответить на мой вопрос! — отрезала она.

О боги! Как же хотелось встать, пересечь комнату и отшлепать ее по попке. Мне хотелось заткнуть ей рот поцелуем, напомнить, почему она должна оставаться почтительной и послушной в моем присутствии. Потом я нагнул бы ее над столом и оттрахал до искр в глазах.

«Черт возьми!»

Я сжал деревянные ручки кресла, буквально вонзаясь в древо ногтями.

«Все пройдет сложнее, чем я думал.»

— Возможно, нам стоит отложить разговор еще на день… — Я старался говорить низким и ровным голосом, в то время как мое сердце грозилось вырваться из груди, мой член становился все тверже и тверже, а в голове возникали образы ее обнаженной груди и задницы.

Нет. Я не могу пройти через это снова. Все, в чем я сейчас нуждался, — это дистанция. Вернее, это нужно было нам обоим.

— Мак, мы заключили сделку. Если ты не хочешь говорить со мной, — не надо, но тогда тебе придется уйти.

Я знал, что это чушь собачья, и она хочет, чтобы я остался. Теодора хочет посмотреть, куда это нас приведет. Судьба, как наркотик, сводит нас вместе снова и снова.

— Я жду, Мак! — подтолкнула она меня к разговору. — Либо продолжай, либо уходи.

Я прокашлялся, позволяя Теодоре думать, что она имела какой-то контроль над тем беспорядком, что творился у меня в голове. Для ее же спокойствия. Хотя бы на следующие минут десять.

— В итоге меня похитило очень недружелюбное племя Нордов. Они превратили меня в раба и чуть было не убили.

Эту часть истории я никому не рассказывал, потому что разделять эти страдания казалось мне бессмысленным. Особенно с Мией, которая винила себя во всем, что со мной произошло. Кингу же были известны только те темные воспоминания, которые ему удалось попросту выкрасть из моей головы.

— Мак? Как ты думаешь, сколько тебе лет?

«О, милая, мне было интересно, когда же ты об этом спросишь.»

~ ~ ~

Тедди

— Ты вообще когда-нибудь что-то слышала о минойцах? — спросил Мак серьезным тоном, а его глубокий голос в наступившей тишине эхом отскочил от белых стен.

Я скрестила ноги и напрягла память. Хоть я и окончила школу уже довольно-таки давно, память у меня была отличная.

— Древний Крит. Какой-то там век до нашей эры. Больше ничего не припоминаю.

«Пожалуйста, не говори мне, что ты думаешь, будто тебе больше трех тысяч лет. Потому что это сделает тебя еще более сумасшедшим в моих глазах.»

— Ты знаешь больше остальных, — сообщил Мак, казалось, довольным тоном.

Если бы захотела, то я могла бы окончить школу еще в четырнадцать лет, но убедила родителей позволить мне остаться еще на год. Не то чтобы я боялась, — потому что такие эмоции были мне неведомы — скорее, мне просто требовалось немного времени для того, чтобы определиться с выбором карьеры, решить, что я хочу изучать больше: антропологию или психологию. Я бы отважилась взяться и за то, и за другое, но две эти специализации изучались в разных университетах.

— Мне следовало бы знать больше, но я не открывала учебник по истории со времен школы. А теперь давай вернемся к…

— Ты не найдешь в них многого о минойцах. Моя цивилизация исчезла после того, как я обезглавил любимого короля и бежал с острова. Гражданская война уничтожила большую часть моего народа, а оставшихся в живых захватили континенталы.

О нет! Это то, чего я так боялась.

— Так ты хочешь сказать, что…

— Я родился в 1430 году до нашей эры, плюс минус несколько десятилетий.

Я закашлялась.

Этот мужик считает себя вампиром? Однажды у меня был пациент, помешавшийся на «Сумерках». Он настаивал, чтобы его называли Эдвардом, и носил пластиковые клыки. Теперь, конечно же, мне казалось это чертовски забавным.

— Тогда ты понимаешь, сколько тебе сейчас лет? — переспросила я. — Более трех тысяч.

Скорее всего, Мак проверял меня, потому что он казался слишком рациональным, чтобы верить в такие фантазии. Или так, или он и правда псих, чего я совсем не исключаю.

— Ты не будешь возражать, если я включу свет? — спросила я. — Я никогда не видела трехтысячелетнего старика.

— Ты глумишься надо мной?

— Нет, — ответила я, понимая, что и правда не глумлюсь. Просто мои эмоции вышли из-под контроля. — Прости, пожалуйста. Это было непрофессионально, но в последнее время я странно себя чувствую.

— Из-за меня?

— Значит, тебе больше трех тысяч лет, — проигнорировала я его вопрос. — Очевидно, это несколько больше продолжительности жизни обычного человека, поэтому я предполагаю, что это ненормально и тебе каким-то образом удалось бросить вызов природе.

— Верно, — согласился он сухим тоном. — Но я еще не дошел до этой части истории.

— Хорошо. Тогда продолжай, пожалуйста.

— Если ты не веришь в мой возраст, то не поверишь и в остальную часть моей истории.

Он был прав, и у меня сложилось впечатление, что он неплохо разбирался в людях. Поэтому лесть и потакание — не совсем умное решение.

— Тогда убеди меня, — откровенно сказала я. — У нас с тобой есть все время мира.

Мак рассмеялся.

— Ты даже не представляешь, насколько права.

Глава 7

Мак

1395 год до н. э.

«Куда мы плывем?»

Это единственное, что крутилось в моей голове, пока я сидел прикованным к мокрой деревянной гребной скамье небольшого парусного судна. Мой желудок был настолько пуст, что казалось, будто он пожирает сам себя, а мое тело борется само с собой, отключая наименее важные органы, лишь бы продлить жизнь.

«Пустая трата времени. Наверняка я умру.»

Не в состоянии больше ощущать, как мои кровоточащие руки покрываются нарывами от постоянной гребли, я перестаю грести, тем самым зарабатывая еще несколько ударов плетью по спине от ублюдков, держащих меня и еще пятнадцать мужчин в плену. Однако сегодня я не переживу этих ударов, меня ждет только смерть.

Сегодняшняя ночь была темной, словно смоль, а луна и звезды спрятались за грозовыми облаками, предрекающими хаос шаткому судну, которое не годилось для выхода в океан и быстро наполнилось водой.

Я оглянулся через плечо, едва ли различая силуэты четырех мужчин с ведрами, которые отчаянно пытались бороться с соленой водой, затапливающей их судно.

Опять же — пустая трата времени. Неужели они не видели, что боги не хотели, чтобы мы выжили?

Мы скитались по этому океану больше месяца. Наши похитители, скорее всего, подыскивали себе новые земли для грабежа или захвата. Но они были всего лишь жадными дураками. Запасы питьевой воды и продовольствия быстро закончились, а маленького улова рыбы, который мы были в состоянии выловить, — явно недостаточно для такого количества мужчин. Но каждый раз, когда я уже был готов сдаться, вспоминал о своей ноше и прикладывал окровавленную онемевшую руку к кожаному мешочку, висящему на моей шее. То, что лежало внутри него, с виду было похоже на обычный небольшой камень, поэтому похитители позволили мне оставить его себе. Однако этот камень являлся ключом к воскрешению моего брата-близнеца, которого я обезглавил своими собственными руками и неописуемо в этом раскаивался.

Я закрыл глаза и стал тихо молиться всем богам, чьи имена мне только были известны: «Пожалуйста! Если это моя последняя ночь на земле, умоляю Вас, позвольте этому камню попасть к Мии. Это все, о чем я прошу!»

Я так и не понял, как работает этот камень, но знал, что Миа — любовь всей жизни моего брата — обладала могущественным даром Провидца. Прежде чем он умер от моей руки, Миа привязала его душу к земле с помощью этого самого камня, чтобы однажды они смогли снова найти друг друга. Как? Я понятия не имел. Знал только, что камень попал ко мне совершенно случайно, когда я в спешке покидал свой народ, что произошло, по иронии судьбы, по желанию Мии. Она не хотела, чтобы я погиб от рук своих же людей во время бунта из-за смерти моего брата. Поэтому она, используя свой дар, заставила моих охранников — членов клана, который веками служил правящей семье — покинуть остров вместе со мной. И через несколько дней после побега я обнаружил камень в корзине со своими вещами. Я всеми силами боролся со своей стражей, чтобы вернуться к минойцам, но они находились в подчинении у Мии и не могли сделать ничего, кроме как слушаться ее приказа и везти меня как можно дальше от родного острова. Но все они были убиты людьми, ставшими теперь моими похитителями.

Я начал смеяться, словно сумасшедший.

«О боги! Вы, должно быть, действительно презираете меня!» — думал я, пока дождь стучал по моему обветренному и ободранному лицу.

Мужчина, сидящий рядом со мной на скамье, схватил меня за плечо. Раньше он был фермером с материка, с огромными мышцами и силой быка, а теперь больше походил на скелет. Я ждал, когда он снова начнет излагать свои нелепые проповеди о надежде, но потом понял, что он старался ухватиться хоть за что-нибудь, потому что судно начало переворачиваться.

«Боги действительно меня ненавидят.

Почему?»

~ ~ ~

Безусловно, моя первая мысль, после того как пришел в сознание, была о том, что я мертв. Но вряд ли мертвые могли чувствовать, как их лицо и обнаженное тело горят под раскалённым солнцем. Их ребра не пульсировали от боли, а легкие не извергали из себя соленую воду вперемешку с кровью.

Вдруг я увидел, должно быть, посланницу с небес — склонившуюся надо мной красивую, обнаженную по пояс девушку с длинными черными волосами, большими карими глазами и темной блестящей кожей. Раньше я никогда не встречал столь прекрасное существо.

— Наконец-то боги решили ниспослать и мне что-то хорошее.

Девушка заговорила со мной на каком-то незнакомом языке и приложила свою ладонь к моей щеке, поглаживая и как бы утешая меня.

Но усомнился я в своей смерти, когда услышал раздающиеся неподалеку мужские голоса.

«Где же я, черт меня побери?»

Спустя несколько секунд появилась группа низкорослых темнокожих мужчин со странными символами, нарисованными на их телах. Они стали тыкать в меня палками.

— Оставьте меня в покое! — закричал я, хотя и понимал, что в их глазах выгляжу, как будто прибыл с другой планеты.

С моим внушительным ростом, — даже по меркам моего народа, — с серебристо-голубыми глазами и бородой, такой же темной, как и волосы на моей голове, я, вероятно, был первым «белым», которого они увидели в своей жизни.

Они продолжали свой натиск палками, проверяя, не нападу ли я на них, но я для этого был слишком слаб. И прежде чем потерять сознание, почувствовал, как меня потащили в их джунгли.

Вновь очнувшись, я обнаружил себя лежащим на грубо сплетенном гамаке в маленькой грязевой хижине с костровой ямой посередине. У меня ломило все тело, ужасно хотелось пить и есть. Та же милая девушка присела возле меня и приподняла мою голову, поднося к губам глиняную миску с каким-то напитком.

Я стал пить маленькими глотками, пока, наконец, не распробовал вкус. Меня тут же вырвало.

— Во имя богов, что это? — пробормотал я.

Девушка в ответ просто улыбнулась и вытерла пот с моего лба мягкой тряпкой, пахнущей ароматными сладкими травами. Думаю, она решила, что нам нет смысла разговаривать, поскольку все равно не поймем друг друга. На самом деле, я быстро осваивал новые языки, но сейчас чувствовал себя слишком уставшим, чтобы делать что-то еще, кроме того, что лежать здесь и надеяться на легкую и быструю смерть. Боль была невыносимой, несмотря на присутствие девушки, успокаивающей мою душу. Она излучала тихую и ласковую энергию, к которой я не мог не проникнуться.

«Чувствует ли она то же самое?»

Я осмотрел взглядом маленькое жилище, странно украшенное шкурами животных, растянутыми на деревянных рамах, и кучей небольших палочек, связанных веревками в разные символы.

«Талисманы.»

Наши Провидцы использовали такие безделушки для общения с миром духов.

Я повернулся к ней, заметив, как ее глаза смотрят на меня без страха и вопросов. Как будто она знает то, чего не знаю я.

«О боже! Так вот кто она такая! Провидица.»

Наверное, племя так ее не называет, но это не имеет никакого значения. Боги решают, чья кровь получит этот дар. Только они решают, кто станет выполнять их волю.

— Ук! Ик! — пробормотала девушка и потянулась за той же маленькой деревянной миской.

Она хотела, чтобы я снова выпил эту гадость.

— Нет-нет, спасибо! — возразил я.

«Уж лучше сдохнуть!»

— Ук! Ук! Ик! — еще настойчивее повторила она.

— А тебе не нравится, когда отказывают, — подытожил я.

Девушка же продолжала упорно указывать то на миску, то на мой рот, все так же улыбаясь.

— Что ж, думаю, это не яд, — сказал я и послушно склонил голову, мельком посмотрев на ее грудь цвета молочного шоколада и темные ореолы сосков.

Женщины на моем острове большую часть времени ходили обнаженными по пояс, так что видеть обнаженную грудь для меня практически равносильно шее или губам, но что-то в этой девушке пленило меня. Даже находясь на смертном одре, я хотел прикоснуться к ней. К каждому миллиметру ее кожи.

Она помогала держать голову ровно, пока я пил, а затем уложила меня обратно, погладив по щеке и выглядя довольной от того, что я выпил все до капли.

— Теперь ты счастлива? — спросил я, а она уставилась на меня своими большими глазами.

— Щаслива?

— Да, счастлива. — Я слегка улыбнулся ей, потому что это было единственным, на что я сейчас был способен.

— Щаслива! — с улыбкой повторила она, жестом велела мне оставаться на месте и покинула хижину, отправившись, наверное, к своим людям.

«Так кто же она? И где я нахожусь?»

Я не знал ответов на эти вопросы, но чувствовал, что Боги послали меня сюда, чтобы дать спокойно умереть. Но существовало одно «но». Во мне загорелась крошечная искорка желания жить. Что-то в этой девушке вынудило мою душу снова загореться внутренним светом.

~ ~ ~

В течение следующих нескольких недель я видел эту девушку по несколько раз на дню, а когда она уходила, скучал по ней и по ее роскошному телу. Когда она приходила в хижину, чтобы развести костер, приносила воду или еду (странное на вид месиво из мяса какого-то неопознанного животного), то смотрела на меня таким взглядом, каким женщины обычно смотрят на мужчин, желая разделить с ними постель. Да, об этой стороне женщин я знал не понаслышке. Доставлять женщинам удовольствие — одно из моих любимых времяпрепровождений на острове. А еще пить вино. Именно поэтому мой народ любил не меня, а моего брата. Он заботился о них, помогал, защищал. А я? Пусть у нас с Драко были идентичные глаза, волосы, да и вообще вся внешность, но на этом сходство заканчивалось.

Что касается хозяйки моего временного жилища на новой земле, я пытался узнать ее имя, но все оказалось бесполезно. Она лишь смотрела на меня своими необыкновенными карими глазами. Такими соблазнительными. Но честно говоря, как бы мне ни хотелось остаться и продолжить искать способ общаться с ней, мне пришлось столкнуться с неизбежными фактами. Благодаря ее дару исцеления я становился сильнее, а это означало, что мне необходимо попытаться вернуться к минойцам. Я все еще рассчитывал на искупление, ведь сейчас измученная душа моего брата, вероятно, скитается где-то между небесами и нашим миром. И возможно, если не верну камень Мии, мой брат никогда не вернется. Я не мог этого допустить.

Не важно, что для этого от меня потребуется, но я верну своего брата. Да, я убил его, подчинившись его словам, но мне нужно было сказать ему «нет». Нужно было уговорить его сразиться с семьей Хейн, сказать, что я всегда поддержу его. Но нет. Я как дурак, — дурак, которым всегда был, — позволил ему решить все за меня.

На двадцатый день моего пребывания в этой хижине ко мне, как обычно, пришла моя очаровательная целительница, опустившись на небольшой стул рядом со мной. С привычной улыбкой она протянула мне миску с едой.

— Я не хочу есть. — Я мягко отодвинул ее руку. — Мне нужна лодка.

Девушка вопросительно на меня посмотрела.

— Лодка! — повторил я и встал.

Она воспользовалась тем, что с моей талии соскользнул кусок ткани, и мельком взглянула на мое мужское достоинство. Я не солгу, сказав, что она выглядела довольной увиденным, а мое эго этим возгордилось.

Я снова повязал ткань вокруг своих бедер и, подняв какую-то валявшуюся ветку, начал рисовать на земле лодку с волнами и рабами под ней. Когда девушка поняла, что я имею в виду, на ее лице отразилось разочарование.

— Лотка… — повторила она.

Я кивнул.

— Да, лодка. Мне нужно попасть обратно домой. — Я нарисовал полукруг, подразумевая остров, домик на нем, а рядом фигурки людей. — Дом.

В ее глазах ясно читалось недоумение и растерянность, а мне сейчас больше, чем когда-либо хотелось объяснить, как я благодарен ей за помощь, насколько она особенная для меня. Ведь она спасла мне жизнь и ничего не попросила взамен.

Когда она поднялась, я решил, что она собирается пойти поговорить со старейшинами деревни, но она никуда не ушла. Девушка развязала ткань, ниспадавшую с ее талии, и бросила на пол. Увидев мягкие, манящие изгибы ее бедер и темные волосы между ее ног, я смог только тяжело вздохнуть, думая о том, что не должен даже пытаться прикоснуться к ней. Я ничего не знаю об их народе и их обычаях. Но, когда она протянула руку и, отодвинув набедренную повязку, провела пальцами по моему члену, все мои запасы стойкости иссякли.

Притянув ее к себе за затылок, я поцеловал ее с таким напором, которого сам от себя не ожидал, ввиду моего ослабленного состояния. Но этот поцелуй, как и сама девушка, был совершенно необычным. Когда я почувствовал в своем рту ее вкус, втянул в легкие ее запах, что-то внутри меня как будто взорвалось, заполняя душу светом и блокируя весь остальной мир. Остались только она и я, больше ничто не имело значения.

«Где она была всю мою жизнь?»

Мне казалось, она — тот самый смысл моего существования, о котором я даже не подозревал. И верил, что она чувствует то же самое по отношению ко мне.

Поцелуй быстро превратился в дикий шквал прикосновений. Наши тела касались друг друга, руки исследовали.

«Боги, разве могла ее кожа быть еще мягче, а грудь более идеальной?»

Каждая частичка ее тела, к которой я прикасался, — будь то попка, бедра или нежнейшие складочки между ног, — были гребаным совершенством.

Она прервала очередной наш поцелуй и опустилась на колени, явно намереваясь взять мой член в рот, в чем я никогда не отказывал женщинам. Но это совсем не то, чего я жаждал. Мне необходимо было оказаться внутри нее, ощутить связь наших тел.

Я взял ее за плечи и осторожно помог подняться.

— Такая женщина, как ты, не должна преклонять колени перед таким мужчиной, как я! — Знал, что она не понимает моего языка, но надеялся, что она испытывает все то, о чем я пытался сказать.

Я уложил ее на импровизированную постель, на которой провалялся слишком долго, а затем расположился между ее бедер и, не теряя времени, провел головкой члена по входу в ее лоно.

Боги, она была абсолютно готова, о чем говорила ее влажность, дрожь и сжимающиеся бедра.

Вновь сплетаясь с ней в жарком поцелуе, я вонзился в ее тело, и она вскрикнула. Я сразу же понял почему.

«Девственница?!»

— Прости меня, — прошептал я, выходя из нее.

Мысль о том, что она может быть девственницей, не приходила мне в голову. Девушка была не такой уж и юной, а временами мне казалось, что она старше меня лет так на пять. На моем острове у женщин ее возраста было по одному, а то и по два ребенка.

Смотря мне в глаза, девушка провела руками по моим плечам, спине и, дойдя до задницы, надавила на мои бедра, призывая войти в нее снова.

— Я не хочу причинить тебе боль. — Я надеялся, что она поймет меня, ведь мой размер был отнюдь не тем, что женщина хочет почувствовать в свой первый раз.

Она нежно улыбнулась, будто говоря мне, что это именно то, чего она действительно хочет. И я был бы не я, если бы устоял перед таким приглашением. Я погружался в нее медленно, растягивая и заполняя, сантиметр за сантиметром. Она сладко стонала мне в ухо и подавалась бедрами вперед, чтобы я мог войти еще глубже.

Откинувшись на подушки, она смотрела в мои глаза, а я гадал, о чем она думает. Что вообще она нашла в таком человеке, как я? Выброшенном на берег с разбитым, истощенным, почти мертвым телом?

У меня не было ответа на этот вопрос. Я знал только, что она заставляла меня чувствовать, как внутри меня разливается теплота и желание ее ощущать.

Закрыв глаза, мы перешли на медленный, чувственный ритм, сливаясь душами. То, как наши тела и души соединились в одно целое, — похоже на волшебство. Мое сердце покалывало от ощущения, будто я вбирал в себя ее свет, а она втягивала в себя частичку моей души. Единственное, что я мог сказать, это то, что девушка оказалась чистым экстазом, светом, греховным удовольствием и в то же время моей радостью.

Она была готовой, но такой узкой, и мне не потребовалось много времени, чтобы почувствовать, что я вот-вот взорвусь. И как будто понимая это, она впилась ногтями в мои ягодицы, ускоряя темп, подталкивая войти в нее так глубоко, насколько возможно. Кончив в нее, я не стал выходить, заставив себя продолжать двигаться, пока она не выгнулась и не закричала от нахлынувшего на нее экстаза.

Наконец, после долгого отдыха в объятиях друг друга я обтер свое потное тело простыней, посмотрел в окно и обнаружил, что уже опустился вечер. То, что нам казалось минутами, на самом деле было часами.

Я посмотрел на девушку и погладил ее по щеке.

— Кто же ты такая? — прошептал я.

— Щаслива, — ответила она.

Хэппи. Идеальное имя для Провидца с другого конца земли, которая сделала меня счастливым.

~ ~ ~

На следующее утро я как обычно остался один, но скучал по ней больше, чем когда-либо. Скучал по ее глазам, ее сладкому запаху, ее улыбке. Находясь рядом с ней, я впервые почувствовал, что мне есть на что надеяться и для меня еще не все потеряно. Однако другая часть моей души знала, что это невозможно. Я был чужаком, нежеланным гостем в их деревне.

— Лотка! — услышал я знакомый голос у порога.

Я поднял глаза и увидел, как моя богиня протягивает мне несколько меховых шкур и три больших свертка, перевязанных бечевкой.

— Лотка! — повторила она, призывая меня пошевеливаться.

— У тебя получилось? — спросил я, вставая.

— Ко-о-отен! — чуть ли не закричала она, пихая мне в руки принесенные вещи.

Видимо все, что она делает, было отнюдь не с благословения ее племени.

— У тебя будут неприятности… — резюмировал я, хотя, конечно, она не понимала моих слов.

В ответ она схватила меня за руку и потянула за собой.

— Нет! Я не хочу, чтобы ты совершала подобное из-за меня.

Я понятия не имел, мирное ее племя или все-таки дикое. Возможно, ей придется отвечать за свой поступок, и в этот раз они будут использовать не просто палки, которыми тыкали меня, когда меня выбросило на их берег.

— Нет! — твердо повторил я, а поскольку был намного выше и сильнее, ее попытки сдвинуть меня с места провалились.

Мне не хотелось добавлять к своей душе еще одно черное пятно или ставить его на душу другого человека.

Внезапно откуда-то из джунглей послышались мужские голоса.

Взгляд девушки наполнился паникой.

— Ко-о-оте-е-ен! — закричала она.

— Я поговорю с ними. Скажу, что ты не имеешь к этому никакого отношения.

Расстроенная тем, что я не делаю ни шага, она вздохнула и, взяв меня за руку, прижала мою ладонь к моей груди, а затем переплела наши пальцы.

— Щаслива… — произнесла она, и я подумал, не пытается ли она сообщить этим о том, что хочет пойти со мной.

Я не мог этого допустить. Было очень мало шансов на то, что какая-то лодочка пересечет океан. Я не мог подвергнуть девушку такой опасности.

Убрав ее руку, я дотронулся ладонью до ее груди.

— Ты должна остаться здесь!

Она заморгала, а потом, практически зарычав, оттолкнула меня и, повернувшись, побежала прочь.

— Вот проклятье! Женщина, ты куда?

Я побежал за ней, двигаясь так быстро, как только мог, с удивительной проворностью ныряя под густые ветки и лианы. Но, поскольку силы у меня восстановились не полностью, мой темп был сравним со скоростью беременной коровы. Стараясь не потерять ее следы на влажной земле, я наконец выбежал из джунглей и оказался на песчаном берегу, а девушка уже успела добежать до узенькой рыбацкой лодки и, увидев меня, стала жестами подзывать меня к себе. На секунду я возвел глаза к небу, собираясь с мыслями, а потом поспешил к лодке. Добравшись до нее, снова услышал голоса. Я посмотрел через плечо и увидел, как к нам направляется толпа темнокожих мужчин с копьями в руках.

«Вот блядь! Это не хорошо!»

Хэппи отчаянно закричала, и мне пришлось делать выбор. Если мы попытаемся пересечь океан, она, скорее всего, умрет. Если же останется, то я, возможно, смогу убедить этих людей, что в этом нет ее вины. Заставлю их думать, что я каким-то образом смог ее околдовать.

Я вцепился в лодку, мешая ее движению. В глазах Хэппи отразились непонимание и боль.

— Прости. Я не могу взять тебя с собой. Ты дорога мне.

Я знал, что она не понимает меня, но когда эти люди окружили нас, осознал, что снова совершил ошибку.

Глава 8

Тедди

«Почему он замолчал? Какого хрена… он… замолчал?»

Ерзая от нетерпения, я оказалась почти на краю стула в ожидании продолжения его рассказа. Очевидно, все было вымыслом, но, пока он ткал этот вымысел своим глубоким гипнотическим голосом, я будто оказывалась в совершенно другом месте и времени. Я представляла и видела все, о чем он рассказывал, чувствовала то, чего чувствовать не могла. Например, земляной запах джунглей, густую листву на деревьях, солнечный свет, просачивающийся сквозь кроны, как будто я была там вместе с ним. Мое сердце начинало бешено колотиться в груди, то ладони начинали потеть, и создавалось ощущение, будто меня разрывает на части. А секс?

«Господи, он решил подвергнуть меня пыткам?»

У меня чуть слюни не потекли на колени. Нет, он не вдавался в подробности, но в этом не было необходимости. Как я уже сказала, мой разум настолько проникся его «воспоминаниями», что, если он и не описывал абсолютно все, мое воображение дорисовывало остальное.

«Ты идиотка, Тедди. История же выдуманная, в отличие от того же сыра, который ты съела вчера.»

Но даже несмотря на это, мое сердце действительно болело за эту пару.

Я откашлялась и откинулась на спинку стула, собираясь с мыслями.

— Так что же произошло дальше? — спросила я, но в моем голосе проскользнуло намного больше отчаяния, чем мне того хотелось.

Он ответил не сразу:

— Ты уверена, что хочешь слушать дальше?

— Я же спрашиваю.

— Я смотрю, ты любишь дерзить.

Мне и правда не хватало опыта в искусстве дипломатии. Для того чтобы преуспеть в этом искусстве, человеку необходимо чувствовать и подстраиваться под чужие эмоции. Но, что бы ни происходило, я не собиралась кому-либо рассказывать о своей проблеме.

— Да. Не меняй тему.

Он встал со своего стула, и я испугалась, несмотря на то что сидела очень близко к выходу. Я собиралась встать и выйти за дверь, но Мак отошел еще дальше от меня, к окну.

— Я не меняю тему, — произнес он тихим, задумчивым голосом. — Я просто джентльмен и предупреждаю, что остальная часть истории приятной не будет.

Он приоткрыл занавеску и посмотрел на сливовое дерево, растущее в саду, чем разрушил интимный кокон нашего маленького мира, проливая солнечный свет на кафельный пол и белые стены больничной палаты.

Мой взгляд сфокусировался, и я глубоко вздохнула.

О мой бог! Свет, озаривший тело Мака, был подобен чувственной ауре, что дало мне возможность рассмотреть его богоподобный, мужественный силуэт. Мак был высок. Широкие и мощные плечи, мускулистый торс, а под джинсами скрывалась соблазнительная задница. Волосы на его голове будто выгорели на солнце и были достаточно длинными, чтобы запустить в них пальцы, пока мы трахаемся, как два изголодавшихся друг по другу зверя, которым осталось жить всего несколько часов, а они стремятся насытиться друг другом.

Я опустила взгляд.

«Вот блин. Какого черта я думаю об этом? Я имею в виду несколько оставшихся часов, потому что со зверями все ясно.»

Этот парень был огромен. Хотя «огромен» — неподходящее слово. Его создали, чтобы привлекать внимание. Наверное, когда он входил в комнату, все мужчины видели в нем угрозу, а женщинам становилось любопытно — под одеждой он настолько же хорош, как и в ней?

Когда я снова подняла на него взгляд, увидела, как он стоит, приложив ладонь к стеклу и смотря куда-то вдаль. Тогда-то я и заметила на его бицепсах вытатуированные символы, даты и знаки.

— Что означают эти татуировки? — спросила я.

— Я думал, ты хочешь знать, что случилось дальше в моей истории.

— Я не могу спросить о нескольких вещах?

— Спросить ты можешь… — ответил он тоном, подразумевающим, что он может и не ответить.

«Пилюля. Он просто секс-пилюля.»

— Я выбираю историю. Твой боди-арт может денек и подождать.

Мощные плечи Мака поднялись и опустились, когда он мучительно вздохнул. Затем зашторил окно, возвращая нас в свой мир тьмы. Но теперь я вновь жаждала увидеть его лицо. Жаждала узнать, хороша ли его внешность. Он повернулся и вернулся обратно на свой стул, а мое нетерпение возрастало, будто я щенок, ожидающий следующий кусок лакомства.

— Ну же! — подтолкнула его я. — Что было дальше?

— А как думаешь ты?

«Тьфу! Он играет со мной!»

— Я не знаю, Мак. Поэтому и спрашиваю.

До меня донеслось недовольное бурчание. Но, в конце концов, я получила то, чего хотела.

— Они разлучили нас. Меня вернули в ту хижину на окраине острова и приставили к дверям несколько охранников. Ее увели в другое место. Следующие несколько недель я умолял их позволить мне увидеть ее, но казалось, они интересуются исключительно мной. Они разговаривали со мной, задавали всяческие вопросы. Мы обменивались словами на наших языках, и я узнал все что мог с помощью своеобразной игры. Я проводил пальцами по ладоням, притворялся мертвым или брал что-то в руки, они озвучивали мои действия на своем языке, словно мы играли в «Шарады». Учитывая то, как мне даются языки, я освоил все довольно быстро.

— Сколькими языками ты владеешь? — спросила я.

— Шестнадцатью.

«Чертовски много!»

— Мне казалось, ты сказал, что родом с небольшого острова.

— Наш остров славился мастерами и их изделиями из металла и керамики. Мы торговали с Дальним Востоком. И в действительности, я говорил почти на двадцати языках, если брать в расчет диалекты близлежащих деревень.

— Впечатляет!

— Едва ли. Мой отец настоял, чтобы я учился языкам, чтению, письму, математике и конечно же борьбе, чтобы в будущем стал хорошим помощником для моего брата. Как видишь, все вертелось вокруг него.

Я помнила о том, как Мак бросил все после смерти родителей и чувствовал себя настолько виноватым, что не смог отказать Драко в его просьбе.

— Так ты стал понимать язык Хэппи?

— Со временем я научился общаться с ними и узнал, что на самом деле ее звали Олла.

Произнесенное им имя звучало сладко и было похожим на название какого-то декадентского десерта.

— Я попросил разрешения увидеть ее, но вместо этого ко мне пришел ее отец, Кан.

— Полагаю, он совсем не обрадовался.

— Он не из тех людей, кому бы ты хотела перейти дорогу.

— И учитывая совершенное мной преступление, я был удивлен, что они не казнили меня сразу. Или не вырвали мои органы, приковав к алтарю, чтобы успокоить богов.

— За что? За кражу лодки?

— Нет. На лодку, как оказалось, им было плевать. Кан оказался их королем, а Олла считалась неприкосновенной из-за ее дара. Собственность богов. Я осквернил ее в их глазах.

Черт. Теперь я начала понимать, почему эта история не закончится хэппи-эндом. Каламбур.

— Итак. Ты покусился на то, что тебе не принадлежало…

— Следующие несколько месяцев мы очень сблизились с Каном. Хотя это была странная дружба. Они ждали дня равноденствия, чтобы принести жертвы богам и искупить свои грехи. Кан постоянно спрашивал меня о местах, в которых я побывал с бандитами на судне, о людях, которые мне встречались во время моего путешествия. Он также рассказывал мне и о своей родословной, о дарах, которые им послали боги. Каждый день я умолял позволить мне встретиться с Оллой, но мне отвечали, что время для этого еще не пришло.

По моей коже побежали мурашки, когда я поняла, куда это, в конце концов, приведет.

— По иронии судьбы я чем-то заразился. Скорее всего, малярией. Я не дожил до дня равноденствия, но перед моей смертью Кан пообещал похоронить меня вместе с Артефактом, тем камнем, который я так и хранил при себе. Я надеялся, что в будущем кто-нибудь найдет его, а боги довершат остальное, вернув его обратно Мии.

— Кан проявил великодушие.

— Я угрожал принести им голод и несчастья, если он не поможет моему духу спокойно отойти в мир иной.

— Ты больше не видел Оллу? — спросила я и почувствовала странный всплеск отчаяния, когда он вдруг замолчал.

— Да, — наконец ответил он почти торжественно. — Должно быть, она узнала, что я умираю и смогла освободиться. Последнее, что я видел, — ее прекрасное лицо, склонившееся над моим. Я сказал ей, что люблю ее, а потом случилось это.

— Что?

— Ураган из криков, борьбы и крови… — Мак тяжело вздохнул. — Ее отец перерезал ей горло в полуметре от моего лица, выкрикивая, что ее непослушание оскорбляет богов и принесет одни страдания их народу.

Боже! От ужаса и удивления я забыла, как дышать.

— Я был слишком слаб, чтобы сделать что-то еще, и просто смотрел, как кровь льется из ее шеи, стекая на мое лицо, а внутри заживо сгорал от охватившей меня агонии. Кан продолжал кричать на нее и на меня, обвинял в том, что ему пришлось убить собственную дочь. Он сказал, что я буду вечно ходить по этой земле, ощущая боль. Но больше всего мне запомнились слова Оллы. Думаю, тогда я понял, что слова Кана были не угрозой, а правдой, как и ее слова.

— Что она тебе сказала? — прошептала я, осознавая, что снова сижу на краю стула.

— Она сказала: «Я найду тебя. Чего бы мне это ни стоило. Моя душа не успокоится, пока я не найду и не освобожу тебя». Потом она умерла.

В этот раз Мак молчал слишком долго, возможно, собираясь с духом, прежде чем продолжить. Я же была в ужасе.

— А вся ирония заключается в том, что спустя некоторое время люди из клана, который благодаря мистическому дару Мии должен был охранять меня, прибыли на тот остров, но опоздали на несколько дней, потеряв мой след. Если бы они успели, Олла, вероятнее всего, осталась бы жива. Я считаю, что так меня наказали боги.

Глава 9

Тедди

Не знаю, сколько просидела рядом с Маком в полной тишине, пытаясь очистить свой разум от той трагедии, что в нем развернулась. Она впиталась в мою кожу, проникла в мои легкие и стала подкатывать тошнотворными волнами к моему горлу.

«Но почему?»

Естественно, я смотрела фильмы ужасов, читала трагические любовные романы и выуживала из мозга подопытных в колледже многое, и не была при этом эмоционально неустойчивой, но сегодня, наполненная этими странными эмоциями, я чувствовала, как история проникала вглубь меня, словно разъедающий кровь вирус.

— Мне нужно передохнуть… — нарушила я тишину, встала и направилась к двери, раздумывая, как далеко смогу уйти, прежде чем меня вырвет.

Выйдя в коридор, я прислонила ладони к стене и наклонила голову к груди. Живот сдавливали болезненные судороги, а голова кружилась. Вдруг я почувствовала, что за моей спиной кто-то стоит, дыша прямо в затылок, но, повернувшись, увидела лишь абсолютно пустой коридор.

«Блядь! Что со мной?»

Внезапно коридор стал вращаться перед моими глазами. Все быстрее и быстрее. Из стен как будто вытекала краска. Синяя, красная…

Дышать становилось все труднее, а потом я ощутила, как мир вокруг накрывает тьма, а я падаю.

~ ~ ~

Два дня спустя

Мне снилось, что я вновь спускаюсь с того же холма. Только теперь небо закрывали почти черные грозовые тучи, а мое тело дрожало от ледяного дождя.

«Это не он! Не он! Боже милостивый, пусть он выглядит, как его копия, но это не может быть он.»

Убегая, я думала только о том, что совершила ужаснейшую ошибку. Остановившись, чтобы передохнуть, я убрала руку с раны на животе и увидела, что на моем одеянии, больше походившем на мешок из-под картофеля, алело огромное кровавое пятно. Я знала, что скоро умру, но продолжала бежать. От него. От мужчины с ярко-голубыми глазами, который явно был не тем, кем казался.

Я споткнулась и упала лицом прямо в грязь.

«Как же больно, господи!»

Я попыталась подняться на ноги, но падала снова и снова, скользя по грязи.

— Ты чертова маленькая сука! — произнес глубокий мужской голос позади меня, а потом этот ублюдок схватил меня за волосы, повернув к себе лицом.

— Нет, пожалуйста! — умоляла я сохранить мне жизнь.

Он смотрел на меня с отвращением и яростью, его лицо было покрыто кровью, а холодные голубые глаза, казалось, глядели прямо в душу.

— Ты думаешь, что можешь забрать его у меня? — зарычал он. — Думаешь, можешь лишить меня брата? Никто не отберет то, что принадлежит мне.

Он поднял вторую руку и вонзил в мою шею сверкающий серебряный клинок.

— Черт! — закричала я, вскакивая с кровати и вытирая пот, покрывающий лицо, да и все мое тело.

«Господи!»

Мой взгляд устремился к полоске света, пробивающейся через дверь, что вела в коридор. С отчаянием я начала разглядывать свою ночную рубашку в поисках кровавых пятен.

«Все в порядке. Я в безопасности. Я дома.»

Справа от меня — белая прикроватная тумбочка. В углу над белым креслом, в котором я постоянно читаю, висит фотография моих родителей. А рядом с креслом находится раздвижная дверь, ведущая на балкон из красного дерева с видом на океан.

Я глубоко вздохнула и окончательно поняла, что это был всего лишь сон. Правда, в этот раз все казалось чересчур ярко, чересчур натурально. Каждая деталь, вплоть до текстуры грязи под моим лицом, капель дождя, похожих на укусы маленьких насекомых, и тошнотворного чувства в моем животе.

«Блин, блин, блин!»

Мне нужно встать и хоть немного пройтись. Уже второй день я не вылезала из постели, находясь то в полусонном состояние, то пребывая в растерянности. Странные сны не прекращались. Я села на край кровати и, пошатываясь, встала, чувствуя себя будто под дурманом. Проковыляв мимо ванны, зашла на кухню и наполнила стакан, стоящий на краю раковины, холодной водой из крана с фильтром.

Я пила и пила, борясь с тошнотой, преследующей меня все эти дни. Еще немного и я могла бы загреметь в больницу с обезвоживанием.

«Все в порядке, Тедди. Это всего лишь простуда. Ты выживешь.»

Допив воду, я открыла холодильник и посмотрела на хлеб.

«Черт!»

Я была так голодна, но мой желудок отказывался принимать пищу. Видимо, к счастью, что в моем теле присутствовали лишние запасы жира. В смысле, я никогда не была суперхудой и меня никогда не волновало мнение окружающих людей по поводу моей внешности. Неужели это может измениться?

Единственное, что для меня всегда было важным — мое здоровье. И здоровье моих пациентов.

«Ты имеешь в виду Мака.»

Ладно, я действительно думала о Маке. Спустя несколько минут после моего побега из его палаты, мое самочувствие резко ухудшилось. Ухудшилось настолько, что Шеннон пришлось отвезти меня домой на своей машине, а моя осталась на парковке у Центра.

Дойдя до ванны, я сходила в туалет, почистила зубы и умылась. Я всегда была чистоплотной и ненавидела грязь, но сегодня все ощущалось в разы сильнее. Ужасный сон, полный грязи и крови, заставил меня особенно сильно желать принять душ. Если бы только я могла достаточно долго простоять на ногах.

Я забралась обратно в свою кровать, благодаря всевышнего за то, что моя голова перестала кружиться.

— Думаешь, ты так легко от меня избавишься? — донесся до меня глубокий голос из угла тускло освещенной комнаты.

— О, черт! — Я снова села и уставилась на мощную фигуру, восседающую в кресле всего в метре от кровати. — Кто ты? — воскликнула я и инстинктивно прикрыла шею рукой, будто это могло меня защитить.

— Разве ты не узнаешь меня, женщина? — Он включил лампу для чтения, что находилась рядом с креслом.

«Черт! Черт! Эти серебристо-голубые глаза!»

Те же, что и в моих снах. С этой бородкой и щетиной этот человек выглядел в точности, как Мак описывал себя в этой истории.

Я не могла понять, что происходит.

— Что, черт возьми, происходит? — озвучила я свой вопрос.

— Позволь мне ответить на твой вопрос, Олла. Меня зовут Кинг. И я здесь для того, чтобы остановить тебя, как и в последние пять раз, когда ты приходила за моим братом. Никто не отберет то, что принадлежит мне.

«Олла?»

Я снова провалилась во тьму…

Глава 10

Тедди

— Отвали от нее, Кинг! — женский крик доносился до меня сквозь какую-то пелену.

— Возвращайся в машину. Тебя это не касается, Миа! — приказал мужчина тоном, явно свидетельствующим о том, что он привык, чтобы все его приказы исполнялись.

Я услышала шлепок, похожий на пощечину.

— Ну-ка скажи это еще раз! Только посмей, блядь, это повторить!

— Женщина! Ты уже исчерпала мое терпение по самое не балуй, но продолжаешь испытывать его на прочность!

— Нет, это ты испытываешь мое терпение! Мы договорились, что с этим покончено! Иначе я не стала бы возвращать тебя из самого Ада, чтобы ты и дальше продолжал пытать кого захочешь. А теперь отойди от этой женщины, или я действительно вернусь в машину, но тогда ты ни меня, ни Архонта больше не увидишь!

— Ты угрожаешь мне, жена? Думаю, ты забыла, кто я такой!

— Забыла? Как я могу забыть? Я смотрю на самого сексуального мужчину на планете. Я вся мокрая.

— Блядь, Миа… — Тембр мужского голоса стал низким и рычащим. — Я чертовски тебя хочу.

До меня доносились звуки поцелуев, шлепков, посасывания и расстегиваемой ширинки.

— Повернись и нагнись. Я хочу увидеть твою…

Тут я не смогла больше сдерживать себя, застонав от смущения. Ну, и от отвращения. Ибо какого хрена эти люди собираются трахаться прямо у меня в спальне, пока я валяюсь здесь, словно побитая собака?

— Она очнулась, — констатировала женщина. — Приведи себя в порядок.

— Нет. Я слишком тверд и с этим нужно что-то сделать. Ты обещала не отказывать мне, Миа.

— О, прекрати, Кинг! Смотри, что ты наделал.

— Выгладит сексуально.

— Лактация — это тебе не прелюдия, знаешь ли. Сходи проверь, как там ребенок.

— Архонт в порядке. Он сейчас с Арно.

— Я не доверяю ни единому человеку, носящему фамилию Спирос. Доверившись им в прошлый раз, я умерла. Зачем ты снова нанял его?

«Умерла? Я галлюцинирую?»

— Потому что я не из тех мужчин, что станет спрашивать разрешения у женщины! — ответил он.

— Да неужели? — Она вздохнула. — Сходи и посмотри, как там наш сын, пожалуйста, — добавила она.

— Ладно. Но мы не закончили, Миа. Ты должна мне страстный секс у стола…

«Секс у стола?»

— Хорошо. А теперь иди!

— Обещаешь?

— Я когда-нибудь тебя обманывала?

— Превосходно! — произнес он голосом, наполненным похотью. — Сегодняшний вечер выдастся лучше, чем я рассчитывал. Исключая тот факт, что ты не позволила мне прикончить палача моего брата. Это раздражает, но мы еще обсудим это вечером.

По тяжелым удаляющимся шагам я поняла, что мужчина все-таки уходит.

— Солнышко, ты меня слышишь? — спросила женщина, поглаживая ладонью мою щеку.

— Кто ты такая? — Я пытаюсь сосредоточиться на молодой блондинке, сидящей на краю моей кровати.

Она была одета в коричневую кожаную куртку, а ее волосы были зачесаны назад. Это единственные детали, на которых я могла хоть как-то сосредоточиться.

— Меня зовут Миа. Я свояченица Мака.

«Миа из его рассказа?»

Но то, что она и правда существует, не делает правдой остальную часть истории.

— Что ты делаешь в моем доме?

— Нам нужно найти Мака, прежде чем он встретится с тобой.

«Чего?»

— Не поняла…

— Я знаю, ты сейчас чувствуешь себя просто отвратительно, но нам нужно знать, виделись ли вы.

— Виделись с кем? — Я решила включить «дурочку».

Повисло неловкое молчание.

— Мак. Высокий блондин с типично американской внешностью, дурацкой улыбкой и множеством татуировок.

Мак, которого знала я, еще ни разу не улыбнулся.

— Я не знакома с этим парнем, — солгала я. — Что ты делаешь в моем доме? — повторила я свой вопрос.

— Если мы не найдем его раньше тебя, он умрет. И на этот раз окончательно, потому что мы в курсе того, что он снял свое ожерелье.

«Что, черт возьми, это значит?»

— Пожалуйста, Теодора, скажи мне, виделись ли вы?

Я не знала, что ей ответить, поэтому продолжала держать рот на замке.

Возможно, это и были те самые люди, которых упоминал Мак, рассказывая, что кто-то его ищет.

В любом случае, все как-то странно и бессмысленно. Очевидно, они не знали, что он находится в моем Центре, так с чего же они связывают нас?

— Почему ты решила, что я его знаю? — спросила я. — И почему я должна захотеть кого-то убить?

— По словам моего супруга, вы знакомы с Маком более трех тысяч лет. Ты всегда его находишь, а потом пытаешься убить. О, и ты тоже в него влюблена.

«Тоже? У меня опять галлюцинации?»

Глава 11

Тедди

Я смотрела на то, как неприлично красивая блондинка по имени Миа (очень, кстати, похожая на Скарлет Йохансон) хозяйничала на моей кухне и ругалась на то, что у меня из еды нет «ничего человеческого». Подогрев консервированный суп и сделав несколько тостов, она начала уговаривать меня поесть, объясняя, что мое плохое самочувствие пройдет, как только я начну принимать правду.

«Принимать правду».

Пф-ф-ф. Очевидно, эта девушка была под чем-то. Под каким-то хардкорным антипсихотическим средством. Для меня, например, таким средством всегда являлась текила.

— Со мной происходило то же самое, Теодора. Я обещаю, что станет лучше.

— В каком смысле то же самое? — заинтересовалась я.

— Я Провидец. И ты понятия не имеешь, как я рада найти тебя, потому что мы, скорее всего, остались последними Провидцами на земле. Не могу дождаться, когда мы увидим, на что ты способна. О, когда начнешь видеть цвета, не бойся, а постарайся просто принять их.

Да, во время нашего сеанса с Маком я видела цвета, проступающие на стенах, словно на картинах Уорхола, но это — лишь результат перегрузки моей нервной системы. Не видя смысла в споре с больным человеком, я просто кивнула. Вскоре она ушла, обещая вернуться, чтобы проверить мое самочувствие. Миа сказала, что я не должна бояться ее мужа, даже если этот здоровяк будет слоняться у моего дома.

Конечно. Я ведь не должна испытывать тревогу по отношению к человеку, который всего лишь угрожал меня убить, да еще и делал это ни единожды, считая меня реинкарнацией Оллы. К тому же он искренне верил, что они с Маком братья не только в этом мире, но и три тысячи лет назад в Древней Греции.

«Окей.»

Я глубоко вдохнула.

Пока одна часть моего мозга верила в то, что Кинг и Миа заслуживают быть запертыми в психушке, потому что они оба были сумасшедшими: он — с желанием меня убить, а она, ну… с желанием приготовить суп; другая часть подкидывала темные и мрачные мысли в мою пульсирующую от боли голову.

В итоге я осознала, что вещам, которые со мной происходили, не найти рационального объяснения. Например, мои сны. Кинг был похож на того мужчину, от которого я убегала в этих снах. Вернее, он не был на него похож. Это и был он.

«Но как такое возможно, черт возьми?!»

Лежа в кровати и уставившись в потолок, я не могла перестать думать об этом.

Часы на тумбочке показывали час ночи, и несмотря на то, что у меня не было под рукой машины, мне просто необходимо увидеть Мака.

Я встала с кровати и, подойдя к шкафу, вытащила из него длинный темный свитер и черные джинсы. Если у моего дома и правда дежурил тот злобный мужик, единственный шанс улизнуть — это проскользнуть через заднюю дверь. Я надеялась, никто не следит за той частью дома, полагаясь на то, что в таком состоянии я не стану предпринимать попыток куда-нибудь уйти.

Чувствуя себя подобно собаке в раскачивающейся лодке, я побрела в ванную, кое-как вставила контактные линзы, затем схватила свой кошелек и направилась к раздвижным стеклянным дверям. Пока спускалась по деревянной лестнице к пляжу, мое дрожащее тело бросало в пот.

«Просто дыши, дыши. Все будет хорошо!»

Чтобы вызвать такси, мне пришлось пройти около полумили, а ночь выдалась особенно темной и холодной, не говоря уже о ледяном дожде, капли которого были похожи на иглы. Вытащив телефон из кармана куртки, я вызвала такси:

— К парковке у парка Карпинтериа, пожалуйста.

Женщина на том конце провода наверняка решила, что это шутка, потому что парк вечером закрывается. Она еще раз переспросила время и место.

— Да, знаю, что сейчас двадцать минут второго. Что я могу сказать? Свидание прошло ужасно.

Диспетчер сразу же сменила тон на сочувствующий. Мне было стыдно за свое вранье и за попытки воззвать к ее чувству женской солидарности, но отчаянные времена требовали отчаянных мер.

В ожидании такси я уже начала жалеть, что мой эмоциональный тумблер включился. Я чувствовала страх, замешательство и сотни других вещей, которые вводили меня в ступор. Как люди так живут?

Такси подъехало спустя минут пять, а еще через семь я стояла на пороге Центра. Зайдя внутрь, мне захотелось рухнуть на колени. Если бы не необходимость скрывать свое состояние от ночных охранников, я бы наверное доползла до Мака на четвереньках. Весь запас моей энергии как будто растворялся по мере того, как я достигала цели.

Нагородив кучу нелепых отмазок ночному охраннику о том, как волнуюсь за одну пациентку, я постаралась пройти остаток коридора с поднятой головой, но как только мужчина скрылся из виду, силы покинули меня, утонув, как камень тонул в воде. Добравшись до палаты Мака, я почувствовала, что лишь здесь могу сейчас найти убежище. В той палате хранились ответы, в которых я отчаянно нуждалась. В той палате был Мак, и все дороги вели меня к нему.

Я толкнула дверь, и меня бросило в холодный пот. Палата оказалась пуста.

«Он пропал. Его здесь нет. Вот блядь!»

Потерянная, я все же рухнула на колени, потому что мне боль становилась сильнее, чем это можно было выразить словами.

«Должно быть, они нашли его. Забрали.»

В моей голове будто прозвучал щелчок и моя взаимосвязь со здравомыслием и миром, который я знала до сих пор, стала исчезать.

— Я убью их! — почти что прорычала я. — Они будут наблюдать за тем, как я вырезаю их проклятые сердца!

«Господи!» — осеклась я.

Никогда раньше я не испытывала таких эмоций. Ярость, ненависть. Внутри меня расцветало осознание того, что я в силах убить любого, кто встанет на моем пути.

Поднявшись на ноги, я сжала кулаки. Все мое тело вновь наполнилось силой и необузданной волей. Волей к тому, чтобы преодолеть и, если понадобится, сокрушить все, что встанет на моем пути. И на этот раз меня никто не остановит. Никто, даже гребаный Кинг. Конечно, это было нерационально, но казалось мне более разумным, чем мир, который я видела перед своими глазами.

Я вошла в свой кабинет, чтобы забрать сумочку и ключи от машины, которые пришлось оставить здесь в понедельник из-за плохого самочувствия. Я хотела вернуться домой. Припарковавшись за несколько кварталов от дома, я бы прокралась к себе и, взяв вещи, отправилась бы на поиски Мака. И обязательно бы нашла. Не знаю как, но я знала, что смогу найти его. Как будто я — магнит, а он металл, который неизбежно притянется ко мне. Все происходило именно так, как говорила Миа. За исключением моего желания навредить Маку. Потому что мне хотелось обратного. Я хотела его защитить.

На выходе я прошла мимо пульта охраны, сказав им, что наш неизвестный, по-видимому, решил, что здоров, и поскольку я считаю, что он ничем себе не навредит, можно со спокойной совестью удалить его карточку из базы данных. Мне не хотелось, чтобы Мака искал кто-то, кроме меня.

Спустя минут пять я уже выезжала с парковки и размышляла на тему того, где буду его искать. Остановившись на красный свет светофора, вдруг услышала знакомый глубокий голос с заднего сиденья моей машины:

— Направляйся на восток. Я знаю место, куда мы можем поехать.

— Черт! — заорала я, подскочив на месте, и обернулась. — Мак? Ты что здесь делаешь? Как ты вообще сюда попал?

Я прижала руку к груди. Мое сердце билось, как заведенное.

Он сидел на заднем сиденье, вытянув насколько возможно ноги и подложив левую руку за голову. Мак был одет в кожаную куртку, и пусть я не могла точно определить ее стиль в темноте, но точно знала, что выглядел он чертовски сексуально.

— Ты оставила ключи от своего кабинета у меня в палате, а пульт от машины я нашел на твоем столе.

Меня осенило, что заданный мной вопрос был вполне себе обыденным, по сравнению с остальными чудовищными вопросами, ожидающими своей очереди.

— Мак, что происходит? — зарычала я.

— Ты сейчас говоришь о моем брате?

— Да, как ты догадался?

— Он очень талантлив в поиске вещей, поэтому это был всего лишь вопрос времени.

«И что же дальше?»

— А ты не подумал меня предупредить об этом? Мак, он заявился ко мне домой! Собирался убить меня, нес какой-то бред о том, что я попытаюсь убить тебя!

В ожидании ответа я минуты две смотрела на огромную тень на заднем сиденье, но он молчал.