Малая качурка (The stormy petrel)

Глава 10

После чаепития мы прошли через то, что осталось от сада. Тропа тянулась сквозь сорняки, высотой по колено. По обеим сторонам дорожки росли сгибающиеся под тяжестью цветов густые кусты рододендронов, папоротник и мох. Повсюду вилась жимолость, и воздух был напоен ее сладким ароматом.

— Срежем путь. Трава уже почти высохла, — предложил Нейл и повел меня сквозь проплешину в рододендронах к широкой, поросшей травой тропе, которая вела прямо к морю. Сквозь заросли деревьев и кустов в конце тропинки виднелась площадка, оттуда можно было увидеть море и северный холм острова с башней.

Я так залюбовалась, что перестала смотреть под ноги. Ударившись носком обо что-то твердое, я выругалась, оступилась и чуть не упала. Нейл успел схватить меня за предплечье.

— Вы в порядке? — Он держал меня, пока я, стоя на одной ноге, потирала ушибленные пальцы. — Здесь так давно не наводили порядок, а еще и буря прошла. Больно?

— Нисколько. Уже прошло. Спасибо. — Он отпустил меня, и я стала потирать руку, в том месте, где он меня схватил. — Вы, наверное, знаете, как бывает больно, когда оступаешься. Но буря здесь действительно здорово потрудилась. Будто… вы только посмотрите!

Глубоко в траве, словно вкрапленная в траву, лежала обнаженная фигура. Создавалось впечатление, будто кто-то спит. Изящная статуя девушки, около четырех футов длиной, была покрыта зелеными пятнами мха. Мраморная девушка, когда-то белая. Глаза без зрачков. И почему-то приходило на ум, что она ослепла от слез.

— Я споткнулась о ее руку. Надеюсь, что не сломала ее. Нет, все в порядке. Кто она?

— Кажется, Эхо. — Нейл нагнулся и раздвинул стебли травы и жимолости. — Она стояла в этом месте, вы не видите постамент? Тут рядом еще был каменный бассейн с водой, а вот он, тоже разрушен. Помню, как ее привезли и установили. Дядя привез из Италии статуи, он так ими гордился. — Неожиданно он рассмеялся. — Не берусь судить, но, по-моему, они отличные. Добрый дядя Фергус, это единственная удачная покупка предметов искусства, которую он сделал. В живописи он ничего не смыслил. Наверное, вы это и сами заметили.

— Не хотела говорить, но да, заметила. — Я продолжала разглядывать девушку в траве. Стебли, шевелимые ветерком, отбрасывали на нее тени, и создавалось впечатление, будто она дышит. — Я тоже не эксперт, но я люблю Эхо. Вы сказали, «статуи», а что, есть еще?

— Их было четыре. Одна должна быть напротив. Да, вон он стоит.

Он пересек дорожку и раздвинул заросли кустарника. И моему взору предстала другая фигура. Она стояла на коленях. Каменный водоем остался целым и был наполовину заполнен грязной дождевой водой. Мраморный юноша, стоящий на коленях у воды, смотрел на свое отражение.

— Нарцисс?

— Скорее всего, — ответил Нейл. — Не помню. Другие у конца тропы. Дядя создал здесь небольшой бельведер с видом на море и на Эйлеан-на-Роин. Хотя, что-то я их не вижу. Все так заросло, что даже море почти не видно.

Он обернулся и посмотрел на дом. При ярком свете солнца стало видно, как обветшали и дом, и сад.

У Нейла было такое выражение лица, что я тихо произнесла: «Но красота исчезает, красота пропадает, какой бы редкой она ни была».

— Кто это сказал?

— Уолтер де ла Map. «И когда обращусь я в прах, кто тогда вспомнит ту леди из Западной Стороны?» Но видит Бог, здесь сохранилась иная красота, которую создал не человек.

Он молчал, все продолжая глядеть на дом. Наконец, он выговорил, словно самому себе:

— Я рад, что вернулся. — Потом резко мне: — Иногда мне приходит в голову мысль, что нельзя быть счастливым в детстве. Человек должен всегда хотеть идти дальше, а не возвращаться. Бедняжка Эхо. Может быть, тот, кто купит дом, снова установит ее, и она опять сможет любоваться Нарциссом… и это самое лучшее для бедняжки.

— Вы и вправду его продадите?

— А что я еще могу сделать? Жить здесь я не в состоянии.

— Ну да, дом, где можно проводить отпуск, далековато находится от Сиднея.

— Не Сиднея. Я хотел сказать раньше, но каким-то образом злодеяния Ивэна отвлекли меня от темы… в следующем полугодии я буду в Кембридже. И жить в Эмме.

— Так вот оно как! Поздравляю. Вы, наверное, дождаться не можете, когда начнете.

— Конечно. А теперь еще больше. — Он не стал объяснять, почему, а начал быстро рассказывать мне о своей работе, и некоторое время мы посвятили обсуждению Кембриджа, мест и людей, с которыми мы оба были знакомы. Он собрался сначала поселиться в своем колледже — Эмманьюэль-колледже, — но потом найти другое местожительство, по возможности за городом.

Тут мы внезапно вспомнили о доме, которым он уже обладал. Оказалось, что, несмотря на то, что Тагх-на-Туир официально не был выставлен на торги, кто-то им уже интересовался. Посредник из Лондона, очевидно, представляющий интересы кого-то, кто очень хотел иметь владения на острове, предложил выгодную сделку «за глаза», и адвокаты Нейла (которые видели дом и представляли себе, как трудно будет его продать) настоятельно рекомендовали ему принять предложение. Нейл последовал их совету, и произошел обмен официальными письмами, что в Шотландии, как я подозревала, рассматривается, как заключение договора.

— Я-то заключил договор, — заметил Нейл, — но покупатель, осмотрев дом, может и отказаться.

— Значит, есть шанс, что он останется вашим?

Он отрицательно покачал головой.

— Не совсем. У меня не получится. Даже если бы у меня и не было работы, из-за которой большую часть времени мне придется жить на другом конце страны, я бы не смог зарабатывать здесь себе на жизнь. Прежде семье принадлежал весь остров с четырьмя фермами, но они теперь все проданы, а земли осталось лишь одна полоска от Бухты Выдр до противоположного конца мачера. Ну, и Эйлеан-на-Роин. — Он пожал плечами и виновато, и решительно. — Но даже если бы поместье осталось бы в целости и сохранности, в наше время фермерством не проживешь. Во всяком случае, мне так кажется. Я так точно не сумею. Я ведь и барана от овцы не отличу. Пошли?

У причала мы задержались, чтобы бросить взгляд на островок. Над ним с беспрестанными криками кружили чайки. Тут мы услышали другой крик, и, подобно истребителю, оказавшемуся в окружении вражеских самолетов, среди кружащих чаек возник сокол.

— Эта птица гнездится на скалах, — пояснил Нейл. — Сколько я себя помню, на той скале всегда жил сокол. Однажды я попытался добраться до гнезда. Мне было одиннадцать. Они настигли меня, к счастью прежде, чем я долез до края. Вон там, видите? Белая полоска высоко на скале. — Он показывал на север, где над мачером возвышались скалы. Я еле разобрала, куда именно он показывает.

И произнесла с уважением:

— Боже ты мой!

Он засмеялся.

— Кровь холодеет при мысли, на что способны мальчишки, не подумав.

— Брату, наверное, не удастся сфотографировать его, даже с лодки и со специальными объективами. Но, если он приедет, можно я покажу ему остров и птиц? Как он называется?

— Эйлеан-на-Роин. Что означает Тюлений Остров. Они приплывают сюда кормиться. Конечно. Только следите за приливом. Лучше всего при отливе и потратить на весь осмотр два часа. Видите тот камень, чем-то похожий на башмак? — И он указал на камень близ дамбы. — Когда море подходит к его подножию, это означает, что наступила высшая точка прилива, а наступает прилив прямо-таки рысью, как здесь говорят. Кстати, вам вовсе не обязательно спрашивать у меня разрешение. Разве вы не знаете, что в Шотландии отсутствует закон о нарушении границ частных владений?

— Это касается и вашего дома?

Он улыбнулся.

— Мне было приятно. Ваше посещение доставило мне удовольствие. Я был бы рад, если бы вы подольше погостили у меня, и пригласил бы вас поужинать, но… — И пояснил жестом: пустой дом, заброшенная кухня.

— Все было хорошо, — с признательностью отозвалась я. — А вы не боитесь рисковать? Я ведь преподаватель. Что побуждает вас предполагать, что я так же хорошо готовлю, как и выбираю слова?

— То, что вы приехали на Мойлу в этот Богом забытый коттедж и что ваш брат согласился отдыхать с вами, — весело ответил Нейл. — Кроме того, когда я ночевал у вас, я заметил в буфете яйца, сыр и другие продукты. Могу я считать это приглашением, мистресс Фенимор?

— Разумеется, и, ради Бога, перестаньте заставлять меня напоминать вам, что меня зовут Роза. И давайте перейдем на «ты». И вот что… если бы мы не встретились, чем ты тогда питался? Пил яйца чаек?

— Поплелся бы снова в Бухту Выдр и стал бы молить об убежище. А что?

— Учитывая сказанное тобой, мне помнится, что в Обане ты запасся продуктами и благополучно довез их вчера до места. Следовательно, у тебя полно консервов, иных продуктов и даже бутылок…

— Бутылки! Отличная идея. Возьмем парочку с собой и… Припасы у меня есть, тут ты права. Пообедаешь завтра со мной? А если приедет твой брат, то приходите вместе.

— В дом? Горит свет, из труб. валит дым, и всем тут же становится известно, что ты приехал. Ты что, забыл обо всех своих планах, мистер Парсонс?

— А знаешь, забыл. Ты права. — И вдруг заговорил раздраженным голосом. — И зачем только играть эту чушь в плащах и шпагах?.. Да, я забыл. Ладно, провожу тебя, и не отговаривай. Я умираю с голоду. И ради Бога, зови меня Нейл.

— Хорошо.

Удивительно, но отношения наши вдруг совершенно изменились.

— Ладно, накормлю я тебя. Но только, если возьмешь с собой бутылки, и быстро. Я тоже умираю с голоду.

— Красное или белое? Джин или херес? — Он подошел к лодочному сараю и вынул из кармана ключ — Не волнуйся. Я возьму достаточно. И обещаю помочь вымыть посуду.