Unknown

Маленькая хозяйка большой кухни

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Конец первой книги

Глава 1

- И всё-таки, я посоветовала бы тебе хорошо поесть, Винни, - сказала я, отрезая ещё ломтик ветчины и подливая в свой бокал ещё свекольного напитка, который пенился и ароматно пах мёдом.

- Но мама говорит, это для легкости, и чтобы талия была тоньше, - сказала моя подруга Виннифред Кармайкл, дочь четвёртого графа Кармайкла, известного своим высказыванием о превосходстве благородного происхождения, а также своим пристрастиям к карточным играм, на которых он умудрился проиграть почти всё состояние.

Винни уныло посмотрела в чашку с бульоном, где плавали три кусочка варёной моркови, а потом взглянула на ветчину под карамельным соусом, и стала необычайно грустной.

– Какая лёгкость? – я пожала плечами, от души жалея подругу. - Никто не заметит, что ты утянула талию на полдюйма, а вот упасть в голодный обморок во время котильона или кадрили ты вполне можешь. Съешь хотя бы варёное яйцо, на бульонах пусть сидят больные. Так говорит мой дядя.

- Ваш дядя, леди Сесилия, если мне память не изменяет - врач, - заметила графиня Кармайкл, матушка Винни. Она как раз зашла в комнату и услышала мои слова. – Но вряд ли ваш дядя разбирается в женской красоте. Мужчины любят женщин томных, нежных и слабых. Иногда и в обморок полезно упасть.

- Женщина должна быть сильной и здоровой, - ответила я, не желая сдавать позиции под напором графини Кармайкл. – Ей предстоит вынашивать детей, рожать и кормить их грудью. Думаю, мужчины заинтересованы в здоровых наследниках, а не в болезненной жене.

- Какие ужасные разговоры для юной особы, - всплеснула руками графиня. – Можно подумать, вам лет пятьдесят, леди Сесилия. Девушка должна мечтать о романтичной любви, вздыхать и скромно опускать глаза, когда приближается мужчина, достойный её грёз. А вы рассуждаете как… вилланка о племенных овцах.

- Ваша правда, мой отец был простым рыцарем, без титула, - сказала я, стараясь не обижаться на глупую и спесивую мать моей подруги, - зато мама была урождённой Сен-Меран, дочерью маркиза. Её предки воевали в святой земле, в то время как Кармайклы звались вольными пастухами и разводили быков на высокогорье.

Ответ был лишён деликатности, но матушка Винни сразу замолчала, только на щеках вспыхнули алые пятна. Тем не менее, под её строгим взглядом Винни так и не посмела взять варёное яйцо или ломтик ветчины, а с обречённостью допила бульон из фарфоровой чашки и доела тоненький ломтик поджаристого хлеба. Я лишь покачала головой, глядя на такие мучения.

Графиня удалилась, чтобы проверить, нагрели ли горничные щипцы для завивки волос, и мы с подругой на какое-то время остались одни.

- Хоть у кого-то хватает смелости поставить её на место, - шепнула мне Винни. – Мне так неловко, Ли, что ты вынуждена всё это выслушивать… Ведь мы идём на королевский бал только лишь благодаря тебе… Если бы не ты, мне нечего было бы надеть. Да и маме тоже. И экипажа у нас нет…

- Благодаря моему наследству, а не мне, - напомнила я. – Это ведь не моя заслуга и не мой талант, что папа с мамой оставили мне приличный капитал. Так что не переживай по этому поводу, Винни. Я пользуюсь этими деньгами так же, как и ты. Зато мы прекрасно проведём время, - я подмигнула ей и придвинула тарелку с ветчиной. – Съешь быстренько хотя бы ломтик. Пока леди графиня не видит.

- Это тяжёлая пища, - залепетала подруга виновато, - я, правда, не смогу потом танцевать…

- Запей свекольным напитком, - сказала я.

- Что ты! – перепугалась она. – От него… воздух собирается в животе. Это неэстетично…

- Какие глупости, - возразила я. – Свекольный напиток помогает быстрее переварить пищу. Видишь – я поела, попила, а к началу бала буду легкой и проворной козочкой.

Винни хихикнула, но, всё же, есть отказалась.

- Мама всё равно узнает, потом будет скандал, - сказала она со вздохом.

Отговорка была так себе, но я не стала спорить. Нельзя спорить и ссориться перед таким праздником. Ведь нас ожидал первый выход в свет. Да не просто выход, а участие в королевском осеннем маскараде. Это само по себе событие года, а если ты ещё впервые появляешься перед королевской четой – двойной праздник. И я не хотела портить себе этот праздник ни при каких условиях.

На маскарад мы собирались в доме Винни, потому что здесь были служанки, а в доме дяди из слуг наблюдался лишь старый Эбенезер, который, разумеется, ничего не понимал ни в щипцах, ни в локонах. Не знаю, разбирался ли старик в женской красоте, но он всегда говорил, что я – настоящая красавица, а Винни – «бледное подобие бледного призрака». Хорошо, что маменька Винни не слышала этого, иначе совсем бы меня возненавидела.

Ей и так непросто было принять мою помощь в виде нескольких тысяч солидов для покупки нарядов, белья, перчаток, заколок, гребней и прочих нужных женских штучек, без которых благородная леди не посмеет показаться в приличном обществе. Я постаралась вручить ей эти деньги с максимальной деликатностью, и деньги были приняты с уверениями, что «долг обязательно будет возвращён в ближайшее время», но все мы прекрасно понимали, что семейство Кармайклов никогда не сможет собрать такую сумму. Граф Кармайкл благополучно отбыл куда-то в южные колонии и так же благополучно просаживал там семейные доходы. По слухам, даже прижив ребёнка от какой-то то ли рабыни, то ли пленённой дочери вождя одного из диких южных племён. Так что у госпожи Кармайкл были все основания ненавидеть целый мир, а не только неприязненно поглядывать на мою особу.

Зато с Винни мы дружили с раннего детства и ни разу не поссорились. Наши дома стояли на одной улице, правда, через дорогу, но это не мешало нам с подругой носиться туда-сюда, играя то в доме моего дяди, который взял меня под опеку после смерти моих родителей, то в доме графа Кармайкл, где было то самое царство томных и нежных красавиц, о которых пыталась втолковать мне графиня.

Графиня Кармайкл, урождённая Доротея Флэксби, была очень красивой женщиной - высокого роста, стройная, с аристократической бледностью, золотистыми волосами и синими глазами. Всё из атрибута настоящей красавицы у неё присутствовало. Правда выражение лица чаще всего было замкнутым и напряжённым, но это и понятно – при таком-то супруге. Зато Винни была мила и весела. Внешностью она пошла в мать, и сейчас переросла меня на полторы головы. В шутку я называла нас Иголкой и Напёрстком. Сама я была невысокого роста, совсем не бледная и не тонкая, а к девятнадцати годам не влезала ни в один стандартный корсаж, и мне шили корсажи по особой мерке – чтобы не сплющивал грудь.

Сначала я огорчалась, что не похожа на белокурых томных красавиц, которых нам с Винни постоянно ставила в пример графиня Кармайкл, но однажды пожаловалась дяде, что некрасивая, и он хохотал минут пятнадцать, а потом полчаса убеждал меня, что таких хорошеньких девчонок, как я – на всём белом свете не сыскать.

- Ты же как веретено, Ли, - говорил он. – Всё время крутишься, крутишься, и от этого у тебя хороший, здоровый румянец. И фигурка у тебя – как статуэтка. Ну и что, если ты не тощая? Кому нужны эти тощие бледные тени? Гораздо приятнее, когда у девицы горят щёчки и глаза, и когда она вся – живчик. С такой не заскучаешь!

Я рассудила, что в плане суждения о женской красоте надо, всё же, доверять мужчинам, а не женщинам, успокоилась и перестала переживать по поводу бесконечных речей графини Кармайкл о том, какой должна быть современная девица, а какой – не должна. Со временем я даже научилась отвечать ей и отстаивать свою точку зрения. Вернее – точку зрения дяди, а он был личным лекарем короля, и был особой более важной и более уважаемой, чем все графы вместе взятые.

Да, как и сказала графиня Кармайкл – мой дядя был врачом. Личным врачом его величества. Он был братом мамы, и благополучие и благосостояние нашей семьи во многом являлось его заслугой. Дядя рос отчаянным – младший сын в семье, баловень и любимчик, в шестнадцать лет сбежал из дома, отправился за море, на другой конец света, чтобы поступить в университет и стать врачом. Он вернулся через много лет, так и не помирился с дедушкой и своим старшим братом, зато сохранил нежные и добрые отношения с сестрой – моей мамой. Поэтому когда дядя стал сначала придворным медиком, а затем врачом и близким другом короля, мама получила возможность не только блистать при дворе в лучших нарядах, но и оказалась одной из самых богатых невест королевства. Именно дядя поддержал её, когда дедушка был против её брака с моим отцом – простым лейтенантом королевской гвардии, без титулов и регалий. И именно дядя во время эпидемии ухаживал за мамой, отцом и мной – совсем ещё маленькой, так что я совершенно не помнила того времени.

К сожалению, даже самые лучшие врачи не всесильны, и дяде удалось спасти только меня. После смерти моих родителей, дядя впервые открыто воспользовался королевским покровительством и отстоял право стать моим опекуном вперёд деда и родственников по линии отца. После этого разгневанный дедушка составил завещание в пользу старшего сына, но дядя совсем не огорчился, а я – тем более. Мы жили в прекрасном особняке на Королевской улице, у меня были лучшие игрушки и десять золотых монет на мелкие расходы еженедельно. Хотя на такую сумму можно было купить всю кондитерскую и всю игрушечную лавку. Мною занималась гувернантка с лучшими рекомендациями, в обязанности которой входило обучать меня манерам, танцам, игрой веером и прочим необходимым благородной девице штучкам, но когда мне исполнилось шестнадцать, я попросила дядю рассчитать гувернантку. То, чему учила она, было скучным до оскомины, и казалось мне совершенно ненужным.

Зато слушать дядю было всегда увлекательно, как и читать книги по медицине из дядиной библиотеки. Разумеется, и речи быть не могло, чтобы пытаться повторить дядину судьбу – и на него благородные господа посматривали косо, потому что не понимали, зачем отпрыску древнего и славного рода лечить чужие болячки (пусть даже королевские), а уж женщину-врача свет и вовсе бы не потерпел. Не спасло бы и королевское покровительство.

Но я не слишком расстраивалась – женщине и не надо совершать переворот в науке. Достаточно повеселиться в юности, выйти замуж и потом воспитывать детей и внуков. Всё просто, зачем усложнять? А медицина – это так, приятное увлечение. Вроде вышивания платочков гладью.

Вот и теперь, собираясь на маскарад, я и думать забыла о чём-то, кроме предстоящих танцев и флирта с блестящими кавалерами, пока одна из служанок Кармайклов вполголоса не поблагодарила меня за лекарство для её тётушки.

- Лекарство? – тут же насторожилась графиня Кармайкл.

- Нет, не лекарство, - успокоила я её, пока горничные завивали кудри мне и Винни. – Просто посоветовала её тётушке пить каждый вечер по кружке простокваши с горстью свежей зелени. Это помогает пищеварению.

- Боже, как вульгарно, - поджала губы графиня.

- В этом столько же вульгарности, как и в приготовлении пищи, - заметила я. – Пусть это и не слишком изящно, но мы нуждаемся в пище каждый день, и никуда от этого не денешься.

Когда графиня удалилась к себе – наряжаться и укладывать волосы, Винни спросила у меня:

- Ли, неужели тебе и правда интересно? Все вот эти медицинские записки, книжки… простокваша с зеленью?..

- Это очень интересно, - сказала я убеждёно, поворачиваясь вокруг своей оси, пока одна из служанок обрызгивала меня духами из хрустального флакончика. – А как рассказывает дядя – просто заслушаешься.

- Он будет сегодня на маскараде? – поинтересовалась Винни, прикрепляя к поясу платья веер и сумочку.

- Возможно, - пожала я плечами. – А может, и нет. Ты же знаешь, он не любит такие увеселения.

- Но у тебя дебют, - Винни распахнула голубые, словно нарисованные эмалью, глаза.

- И что? – пожала я плечами. – Как я выгляжу со стороны, ты расскажешь мне лучше, чем он. А кому из кавалеров улыбаться ласковей – расскажет твоя маменька.

- Это точно, - моя подруга не сдержалась и захихикала.

- Кажется, мы готовы, - объявила я, встав перед зеркалом.

Винни подошла и встала рядом, и я с удовольствием оглядела её и мой маскарадные костюмы.

Это был бал в честь начала осени, поэтому леди Кармайкл решила, что нужны наряды в тёплых золотистых тонах. Я была согласна, что золотистый шёлк идеально подходил к внешности моей подруги, но категорически отказалась надевать что-то подобное сама. Золотистый цвет прекрасно гармонировал со светлыми волосами Винни и придавал сияние её белоснежной коже, но вот я сразу превращалась в какую-то позавчерашнюю хлебную корку. Поэтому, несмотря на уговоры графини и закатывание глаз, на маскарад я собиралась отправиться в костюме Зимы. Это будет очень мило. Винни – Осень, я – Зима.

И пусть леди Кармайкл стенала, что белый – это слишком маркий цвет, вычурный и претенциозный, я осталась очень довольна тем, что увидела в зеркале.

Мне в моём платье нравилось всё – узкий лиф из белого атласа, собранные складками рукава, атласная верхняя юбка, подвёрнутая и приколотая к поясу лишь с одной стороны, чтобы продемонстрировать пышную нижнюю юбку из белой тафты. К этому лёгкому и воздушному наряду как нельзя лучше подходили белые туфельки на небольшом каблуке и белая полумаска, украшенная перьями и жемчугом. На шее у меня красовалось мамино ожерелье – из молочно-белых жемчужин в три ряда.

Дверь в комнату Винни открылась, и на пороге возникла графиня Кармайкл – в бархате горчичного цвета и в рубиновом гарнитуре.

- Вы готовы, девочки? – графиня придирчиво осмотрела нас, задержала взгляд на моём ожерелье, знакомо поджала губы и заметила что-то насчёт «платья, похожего на пирожное безе».

Я знала, что гарнитур графини был взят напрокат в ювелирном магазине, но великодушно решила не вспоминать об этом. Пусть леди Кармайкл завидует, сколько её душе угодно. Впереди у нас чудесный вечер, и я собиралась чудесно его провести.

Глава 2

Мне уже приходилось встречаться с королём – он приезжал в наш дом пару раз. Разумеется, инкогнито, и при первой встрече я умудрилась выставить его вон, потому что он отказался назвать причину, по которой хотел видеть дядю. Потом, когда недоразумение прояснилось, они оба хохотали надо мной, а мне было стыдно целых пять минут.

А вот королев я ещё не видела, и с нетерпением ждала момента, когда надо будет делать приветственный поклон.

Королев было две – вдовствующая, супруга покойного прежнего короля, и её королевское величество, жена короля нынешнего (того, который получил от меня нагоняй) и, по совместительству, счастливая молодая мама наследного принца.

В королевском дворце я тоже бывала – дядя брал меня с собой, когда его вызывали в ночное время, и он не хотел беспокоить своих учеников в такой поздний час.

Меня любящий дядюшка беспокоил без угрызений совести, и я покорно тащила за ним тяжёлый медицинский чемоданчик, украдкой зевая в кулак. Впрочем, корзина с лекарствами, которую в такие визиты нёс дядя, была тяжелее чемоданчика, да и королевский дворец ночью был страшно интересным местом.

Всё здесь казалось таинственным, потому что зажжёнными оставались лишь несколько светильников в нишах коридоров. Слуги двигались легко и бесшумно, как тени, и чаще всего не носили с собой свечей. Однажды я видела, как гвардейцы выводили плачущую даму, закрывавшую лицо капюшоном, а в другой раз заметила господина в восточных одеждах, которого вёл мажордом, вполголоса предупреждая о коварных ступеньках.

Мы с дядей шли по коридорам и галереям точно так же – тихо, не разговаривая, в почти полной темноте, стараясь не отставать от королевского слуги, который нёс фонарь или свечу.

Потом я ждала дядю в маленькой приёмной, на крохотном диванчике с горой подушек, пахнущих корицей, и очень часто засыпала на этих подушках, пока дядя не возвращался и не будил меня, ласково называя засоней.

Праздничный дворец очень отличался от того тихого и таинственного царства молчаливых теней, которое я прежде наблюдала, и я с восторгом окунулась в море огней и музыки, которыми были полны сегодня светлые сверкающие комнаты.

Разумеется, во время маскарада никто не представлял гостей, но всех их мажордом подводил к бархатному балдахину на возвышении, где стояли три кресла – для короля, королевы и вдовствующей королевы.

Мы с Винни и леди Кармайкл дожидались своей очереди, чинно следуя в колонне гостей следом за маской, наряженной пастушкой. Бедная пастушка не рассчитала свои силы, и то и дело перекладывала из руки в руку круглую корзиночку с румяными яблоками. Всякий раз, когда она со вздохом брала свою ношу в другую руку, незаметно потрясая пальцами, чтобы разогнать кровь, мы с Винни переглядывались и толкали друг друга локтями, едва сдерживаясь, чтобы не захихикать.

Леди Кармайкл держалась прямо, как палка, и делала вид, что ничего не замечает, хотя недовольно поджимала губы.

Наконец, подошла наша очередь, и мы трое присели в одновременных поклонах, приветствуя их величеств.

Выпрямившись, я с любопытством принялась разглядывать её величество и вдовствующую королеву. Они обе были иностранными принцессами. Вдовствующая королева в своё время прибыла из Сальвании, а настоящая королева – из Салезии. Поэтому они и были очень разными – темноволосая с заметными седыми прядями вдовствующая королева со спокойным и немного усталым лицом, и белокурая, очень молодая настоящая королева, с нежным белым личиком, с лёгким румянцем, немного полноватая после недавних родов, но уже очень весёлая и подвижная.

Она разулыбалась, увидев нас, и кивнула фрейлине, которая сразу поднесла нам корзину с цветами, подарив каждой по цветку в знак расположения её величества. Королева была наряжена богиней плодородия, и её платье сплошь украшали приколотые розы. В одной руке «богиня» держала посох, оплетённый зелёной виноградной лозой, а в другой – сноп спелых колосьев.

Вдовствующая королева не пожелала надеть маскарадный костюм, и была в платье строго покроя и глубокого тёмно-синего, почти чёрного цвета. Глаза у неё были синие, и сейчас она смотрела на нас спокойно, благосклонно и чуть улыбалась. Леди Кармайкл она узнала сразу, сказала ей пару фраз, похвалив наряд и выразив надежду, что праздник понравится, а потом обратила своё внимание на меня.

- Ну-ну, - сказала она с доброй усмешкой, - вот мы и дождались вас, дорогая. Долго же дядюшка вас прятал.

Вокруг стало тихо, и гости, которые уже засвидетельствовали своё почтение их величествам, оглянулись, приподнимая маски, чтобы лучше меня разглядеть.

- Дядюшка не прятал, ваше величество, - возразила я, кланяясь ещё раз, на всякий случай. – Просто он был так занят работой и увлечён преподаванием, что совсем позабыл, что мне уже исполнилось девятнадцать лет. Но спасибо леди Кармайкл, - теперь я сделала полупоклон в сторону графини, - она любезно согласилась представить меня вам.

- Ах, эти забывчивые мужчины, - с притворной укоризной сказала вдовствующая королева и покосилась на сына, который сидел между ней и женой, подкручивая ус.

- Старину Томаса надо простить, - тут же сказал его величество. – Да и к тому же, матушка, вы знаете, что мужчины заняты делами государственной важности, им некогда следить за домашними делами.

- Только вы могли назвать дебют «домашним делом», - её величество королева и сделала вид, что хочет ударить мужа посохом.

Это вызвало общее веселье, и даже вдовствующая королева рассмеялась, а потом снова заговорила со мной:

- Чем же вы занимались этот год, барышня? Говорят, вы очень интересуетесь медициной и помогаете дяде?

- Ну что вы, ваше величество, - ответила я, невольно поддавшись очарованию этого великосветского веселья и не испытывая никакого страха или смущения, - где уж мне помогать дяде. Если только чемоданчик поднести…

Мои слова тоже были встречены одобрительным смехом, и вдовствующая королева ласково и одобрительно кивнула.

В это время король что-то шепнул жене на ухо, та посмотрела на него с весёлым удивлением и спросила у меня:

- Правда, что вас воспитывала гувернантка из Салезии?

- Да, ваше величество, - подтвердила я. – Дядя посчитал, что мне надо узнать обычаи и этикет вашей страны, чтобы соответствовать великолепию вашего двора.

- И говорят, вы изучили искусство ни…