- Алло.
- Привет, - заговорила Мар радостным голосом.
- Что случилось? – он же наоборот затаился, так как ждал самых страшных для него новостей.
- У меня для тебя очень важное сообщение.
- Какое же? Решила лететь сегодня?
- Нет. Я вообще никуда не полечу.
- Правда? – его голос тогда задрожал.
- Да. Но это не та новость. Есть еще более важная.
В этот момент Мар вышла из клиники, на улице стояла чудесная погода, солнце светило как никогда ярко, на небе не было ни облачка. Пустая улица, лишь несколько припаркованных авто и те без хозяев. Она ступила на проезжую часть, чтобы перейти на другую сторону и поймать такси, продолжая говорить с Амиром.
- Что же за новость?
- Поздравляю, любимый ты ста…
Вдруг до ушей донесся рев мотора и когда она обернулась, то увидела авто появившееся из ниоткуда, оно неслось на нее, именно на нее и через мгновение произошел удар. Марину сначала подбросило на лобовое стекло, а затем в сторону на несколько метров. Машина тут же скрылась, а девушка осталась лежать на дороге, на лбу зияла глубокая рана, а изо рта пошла кровь и лишь совершенно невредимый лежал неподалеку от нее телефон, из которого продолжал доноситься голос Амира.
Из клиники сразу выбежали медсестры и доктора, они вытащили носилки, уложили на них бесчувственную девушку. Далее Марину немедленно отправили в операционную, а одна из сестер подняла телефон, набрала последний вызываемый номер и произнесла:
- Клиника Инзельшпиталь. Кем вы приходитесь Марине Мади?
- Я ее муж. Что случилось?
- Вашу жену сбила машина, немедленно приезжайте.
Амир тогда бросил все бумаги и выбежал из кабинета. Сейчас он не сдерживал эмоций, все, что было внутри, оказалось и снаружи. Его пульс зашкаливал, а все слова были обращены только к Богу.
Глава 21
Через час он уже был в больнице. Возможно, Амир и привык чувствовать себя хозяином положения, но только не сейчас, только не здесь. Сейчас жизнь его жены зависела от докторов, ему же оставалось лишь молиться. Говорят, мужчины не плачут, наверно это так или мы просто не видим их слез, всего скорее они плачут душой. Так и Амир, он сидел у дверей операционной, смотрел в одну точку и олицетворял собой каменное изваяние.
А врачи делали свое дело, операция длилась второй час. У Мар произошел разрыв печени, была сломана рука, помимо прочих ссадин. Еще через полчаса из операционной наконец-то показался один из хирургов, Амир тут же встал и подошел к нему:
- Что с моей женой?
- Помощь вашей жене оказана вовремя. Мы удалили часть поврежденной печени, зашили рану на голове, травматолог поставил штифт и наложил гипс на руку. Но беременность спасти не удалось, слишком сильный был удар.
- Беременность? – сейчас Амир закрыл глаза, вспомнив последние слова Марины, сказанные ему по телефону. – Вот в чем была ее новость, - тихо-тихо сказал он.
- Да. Срок был небольшой, шесть недель.
- Как она?
- Наркоз еще действует. Сейчас ее перевели в палату интенсивной терапии.
- Спасибо, что спасли, - обреченным голосом произнес Амир и вернулся на лавку.
- Не переживайте. Ей еще повезло, бывает гораздо хуже. Поверьте.
Амир же сидел и впервые не знал, что ему делать. Она ждала ребенка, его ребенка, готова была забыть обо всем и начать сначала. Теперь и он стал думать, что сам Господь против их союза.
А Мар лежала под капельницами в палате реанимации, она спала, сейчас ей было хорошо, ни боли, ни понимания случившегося. Иногда перед глазами мелькали отдельные картинки: вот она идет к Амиру с новорожденным сыном на руках, вот они вместе отправляются в путешествие, затем все пропадало и снова темнота, снова тишина и потеря связи с реальностью. Но прежде чем очнуться, в голове всплыл кадр – несущаяся машина с номерным знаком, этот номер она уже видела и не раз.
Сознание возвращалось медленно. Хотелось откашляться, но стоило издать хоть один звук, как тело пронзала боль. Спустя неопределенное время удалось открыть глаза, поначалу все расплывалось, всюду было сплошное светло-голубое пространство, но позже предметы начали приобретать очертания. Марина пыталась хоть что-нибудь рассмотреть, понять, где она сейчас находится и почему все так болит. А потом послышались разговоры:
- Пришла в себя.
- Да, молодец. Сильная. У меня случай был, привезли парня после легкой аварии, так он неделю в коме лежал, хотя особых травм и повреждений не было.
- Да уж.
И снова все стихло.
Постепенно вернулась и память, события выстраивались в хронологическом порядке. Мар вспомнила, что пошла в клинику, прошла обследования и хотела вернуться домой, рассказать Амиру о … И тут она заерзала, свободной рукой принялась трогать свой живот, на котором лежал пузырь со льдом. Девушка столкнула пузырь, продолжая что-то искать рукой, затем под ладонь попалась кнопка. Уже через минуту у нее была медсестра. Марина хриплым обессиленным голосом спросила:
- Зачем лед? Мне нельзя, у меня будет ребенок, - в ее заплывших глазах блеснули слезы.
- Простите, но вы попали под машину. Удар был сильный.
- И? – еле-еле с надрывом крикнула Мар. – И что? Вы же врачи.
На крик вошел и доктор:
- Марина, - попытался он ее успокоить. – Марина, все хорошо. Ваша жизнь вне опасности.
- Плевать, что с моим ребенком?
- Беременность пришлось прервать, после удара началась отслойка, когда вас привезли в операционную, то эмбрион был уже нежизнеспособен.
- Нет, неправда, ну скажите, что неправда! - она разрыдалась.
- Вам нельзя напрягаться. Так, - доктор обратился к сестре. – Пять кубиков диазепама.
- Хорошо.
И через минуту ей вкололи успокоительное.
Так побежали часы. Когда Марина просыпалась, то просто лежала, молча, лишь слезы катились по щекам, она больше не рыдала. За все это время Мар ни разу не вспомнила об Амире, точнее, не хотела о нем думать. Потеря ребенка стала точкой, точкой во всей этой истории, как считала сама девушка.
Спустя два дня ее перевели в обычную палату, разрешив посещения. Но Амир не знал можно ли ему, стоит ли идти к ней, захочет ли она видеть его. И все же, собравшись с духом, вошел в палату. Мар к тому моменту выглядела уже лучше, спал отек, появилась розовина на щеках, правда, под глазами еще темнели бордовые синяки, ссадины тянулись вдоль левой части лица.
Амир сел около кровати, накрыл руку жены своей ладонью. Так они и молчали, толку от пустых фраз, вроде «Как ты?», и так ясно, что сейчас происходило у каждого в душе. Марина смотрела на него, с ресниц срывались крупные слезы, а Амир их вытирал. Сестры, проходившие мимо палаты, иногда останавливались и с удивлением наблюдали за молчанием, которое только выглядело таковым, на самом же деле то были крики, страдания, боль, но незримые, и непонятные никому, кроме них самих.
Когда он собрался уходить, Мар произнесла:
- Я знаю, кто это был.
- Кто? – спросил Амир, сдерживая злость.
- Та машина принадлежала твоему помощнику, Каиду.
- Хорошо. Я все понял.
- Он должен ответить за то, что сделал, - она говорила сухо и четко.
- Непременно, родная. Он ответит, ответит по закону, - а когда уже вышел из палаты, то добавил, - по закону шариата.
Оказавшись на улице, Амир сразу же с кем-то связался:
- Мархаба, Джабир, - обратился он к собеседнику. – Надо кое-что сделать.
- Не вопрос.
- Тогда через полтора часа на работе.
- Буду.
И они разъединились.
Амир приехал в Консульство чернее тучи, Хлоя еще никогда не видела своего шефа таким, она даже побоялась предлагать ему кофе. Он же быстрым шагом прошел в кабинет и встал у окна, так и стоял до тех пор, пока к нему не вошел некий Джабир. Поздоровавшись, они сели за стол. Джабир создавал впечатление человека свирепого: орлиный взгляд, короткая черная борода, узкие плотно сжатые губы. На нем были черные джинсы и такая же черная рубашка, а на груди поблескивала толстая золотая цепочка. Он, как и Амир, вел себя подобно затаившемуся питону, уравновешенно, спокойно, однако черные глаза сверкали, казалось, только они и отражали в нем жизнь.
- Что за дело, дорогой друг Амир? – позволил себе улыбнуться Джабир.
- Есть один шакал, которого надо наказать, - Амир не злорадствовал, сейчас он был лишен привычной выдержки.
- Кто?
- Вот, - он протянул ему телефон, на экране которого высветилась фотография Каида. – Этот грязный пес нарушил божий закон. На его совести смерть и горе одного очень дорого мне человека.
- Я понял. Мои люди быстро его найдут, даю слово. И он понесет заслуженное наказание, да услышит мои слова Аллах.
- Спасибо, Джабир.
- Для тебя, сын Мади Джалала я готов на многое. Однажды ты протянул мне руку помощи, теперь мой черед. Да прибудет с тобой Господь.
- Аллах с тобой, дорогой друг.
И Джабир поспешил откланяться, а Амир закрылся в кабинете, опустился на колени и начал молиться. Марина сейчас тоже молилась, просила у Бога прощения, сама не знала за что, но просила. Девушка сжимала бледной рукой крестик на груди и шептала.
Вечером следующего дня, когда Амир сидел у кровати жены, ему позвонили:
- Алло.
- Шакал в капкане, - ответил ему знакомый голос.
- Хорошо, пришли машину, прежде я хочу пообщаться с ним.
Марина тогда посмотрела на мужа:
- Ты уезжаешь?
- Да, так надо. Нам надо.
Она же поняла его по взгляду и кивнула.
Когда Амир вышел из госпиталя, его уже ждала машина, на заднем сидении которой сидел сам Джабир. Двое пожали друг другу руки и поехали в неизвестном направлении. Скоро «Мерседес» свернул на автобан. Они ехали часа два по прямой мимо лесов и лугов, в салоне стояла тишина, ни радио, ни разговоров, к тому времени в небе сияла полная луна, озаряя бесконечные леса белым светом. Еще через пару километров водитель повернул налево, машина съехала на проселочную дорогу, и плелась по кочкам и ухабам еще с полчаса. И вот, впереди показался заброшенный комплекс, то ли бывшие складские помещения, то ли производственные цеха, но это неважно. Лишь в одном окне того здания горел свет, туда и направились мужчины.
В центре помещения на полу, среди мусора, битого стекла и прочего хлама лежал человек с мешком на голове, его руки были связаны за спиной, он лежал неподвижно, видимо до этого с ним уже «поработали» пятеро бравых арабов в строгих костюмах, стоявших сейчас поодаль.
- Вот он, - небрежно махнул рукой в его сторону Джабир, – пытался улететь, взяли у аэропорта.
- Куда собирался? – поинтересовался Амир.
- В Санкт-Петербург. Там, кажется, живет его мать. Да? – подошел Джабир к пленнику и пнул его ботинком, после чего еще и плюнул, затем обратился к своим людям. – Снимите с этой собаки мешок.
Двое быстро подбежали к тому и стащили с головы мешок. Избитый Каид сразу зажмурился, а после начал осматриваться, когда же увидел Амира, то поднялся и встал на колени перед ним:
- Амир, прости… я не виноват, перед Богом клянусь.
- Какая же ты падаль. Ты хоть знаешь, что сделал? Ты не только искалечил мою женщину, ты убил моего ребенка.
- Что?! – и Каид согнулся, уткнувшись лбом в пол. – Прости… прости меня… Я буду молиться за твою жену, чтобы у нее все было хорошо.
- Ты, жалкий ублюдок, это я молился за свою жену. Я просил у Аллаха сил и терпения, - Амир ходил мимо него взад-вперед, параллельно засучивая рукава.
- Что ты хочешь со мной сделать? – поднял голову Каид и посмотрел на него взглядом полным презрения.
- То, от чего когда-то тебя, мразь, уберег, - и он повернулся к людям Джабира. – Плеть мне!
Один из них передал в руки Амира длинную плеть, а второй стянул с Каида рубашку.
Амир отошел на пару шагов назад, хорошенько размахнулся и нанес первый удар, в ушах только послышался свистящий звук, и через мгновение на спине Каида уже красовалась первая кровавая полоса, далее последовали удар за ударом. Поначалу Каид терпел, стискивая зубы и матерясь, а спустя десять минут принялся взвывать, как подстреленная гиена после каждого соприкосновения плети с кожей. По лицу Амира стекал пот, его рубашка покрылась брызгами крови врага, но он не останавливался. Каид к тому времени больше не пытался сопротивляться, он лежал на боку. На спине уже не осталось ни одного «живого» места, однако плеть настигала его снова и снова, попадая то по голове, то по ногам, то опять по спине.
И когда тот окончательно потерял сознание, Амир остановился, отбросил плеть в сторону, опустил рукава и посмотрел на Джабира:
- Он ваш.
На что Джабир кивнул, сказав на прощание:
- Храни Аллах твою семью.
Амир вернулся к машине и хотел уже сесть в нее, как до ушей донесся звук выстрела. Тогда он поднял глаза к небу, глубоко вдохнул и с облегчением выдохнул.
Вернуться домой получилось только к утру, Амир принял душ, сменил одежду и сразу отправился в госпиталь к жене.
Глава 22
Марину выписали спустя месяц, она вернулась домой, но легче не стало. На душе по-прежнему было пусто. Даже осознание того, что обидчик наказан, не успокоило, Амира тоже не отпускало чувство опустошенности.
Он заботился о жене, старался радовать ее, но между ними появился холод. Хотя Мар и не винила во всем Амира. Поначалу пыталась обвинять, ведь это он подослал Каида следить за ней, он бросил ее на долгое время, позволив тому человеку приблизиться, не доверял, однако вскоре она посмотрела на все произошедшее с другой стороны. Раз так случилось, значит, так было предрешено и имело смысл, а именно – расстаться с Амиром, покуда нет у них будущего, счастливого будущего. Так ей казалось.
Как-то вечером, когда двое сидели в ресторане, Мар обратилась к мужу:
- А ты никогда не думал вернуться в Эмираты? Насовсем.
- Посещали мысли. Но я уже столько лет живу здесь, что не представляю себя дома.
- Твой отец счастлив, он глава семьи, у него под опекой большая семья. А ты словно отдельно от них, будто другой.
- Я действительно другой. Хотя бы даже потому, что взял в жены тебя. Это уже о многом говорит. Мне важнее было найти не просто достойную жену, которая родила бы много детей и ходила бы в чадре, а найти ту, смотря в глаза которой, я бы забывал обо всем, ощущал бы себя на своем месте. К тому же, всегда хотел повидать мир, узнать, чем он живет. А почему ты спросила?
- Просто интересно. Знаешь, мне иногда кажется, что человек, отказавшийся от своего дома, своих корней, заведомо обрекает себя на скитания. Вот, например, мы.
- А что, мы?
- Мы не можем ужиться. Пытаемся, пытаемся, а в итоге все идет коту под хвост, - тихо говорила Мар, потягивая ягодный чай.
- Просто мы начали не с того, не по правилам.
- Русские говорят «как корабль назовешь, так на нем и поплывешь». Вот и у нас так же. То в шторм попадем, то на мель сядем. Не сложилось у нас.
- Ах, вот ты к чему, - Амир отставил в сторону чашку и посмотрел Мар в глаза. – И об этом я тоже думал.
- И к чему пришел?
- Ни к чему. Я не хочу тебя терять. Но вижу, как ты страдаешь. И если захочешь уйти, то держать не стану, как бы больно ни было. Ты имеешь право на счастье.
- Сдаешься? А мадам Кох говорила, что ты никогда не сдаешься.
- Просто все, чего я добивался раньше, в итоге приносило выгоду. С тобой все иначе. Признаюсь, был эгоистом.
- Я тоже была эгоисткой, - вдруг улыбнулась Марина и взяла его за руку. – Думала только о себе, о том, как меня – маленькую девочку обижают. А сейчас понимаю, что своими поступками доставляла другим много беспокойств. Родителям, знакомым, даже тебе. Но, как ты и говоришь, с тобой я нашла себя, свое место.
- Ты, правда, так считаешь?
- Да. Вдруг осознала. И раз мы через столько прошли, то почему бы не попытаться еще раз.
- Последний? – усмехнулся Амир.
- Предпоследний, - засмеялась она.
И действительно, они попытались. Отпустили все обиды, всю злость и начали сначала.
С того момента прошел год, пара переехала в Женеву. Амир купил большой дом на берегу реки недалеко от нового места работы. В течение этого времени Мар занималась обустройством, посещала занятия по вождению и ждала результатов Комиссии по зачислению в студенты Европейского университета. Она решила идти по стопам мужа, выбрав международные отношения и право.
Для обоих то была счастливая пора, Мар уже не представляла себя без Амира, а тот обожал ее, стремился предугадать каждое желание, каждую потребность, за что иногда получал хорошую порцию негодования со стороны жены.
В скором времени к ним в гости пожаловали родители Марины. Ирина Николаевна все ждала увидеть дочь в парандже, сидящую дома под семью замками, а встретилась со счастливой и беззаботной красавицей в одежде от лучших дизайнеров Европы, да и Амир выглядел совершенно иначе, нежели его представляли родители жены: в обычной одежде, без длинной черной бороды, без типичных восточных привычек. Он крепко пожал руку тестю, слегка поклонился теще и после совершенно свободно общался с обоими. После увиденного, отец Мар коренным образом изменил отношение к зятю, лишь Ирина продолжала осторожничать, хотя в душе была рада.
Вечерами они ужинали все вместе, но, как того пожелала сама Марина, сначала за стол садились мужчины. Пока те беседовали, пили кофе, женщины хлопотали на кухне. Ирина Николаевна все удивлялась тому, какой Амир странный:
- Ой, дочка, - говорила она шепотом. – А вдруг притворяется? А? Вдруг только перед нами такой пушистый? Наверно, как уедем, начнет строить тебя.
- Мама, мама, - смеялась Мар. – Хватит уже. Амир не такой как все. Если бы он вел себя со мной как-то не так, то я уже давно бы ушла.
- Ну не знаю, все-таки вы такие разные, плохо друг друга понимаете.
- Поверь, у нас было достаточно времени, чтобы и узнать друг друга, и понять. Поначалу было нелегко, но он никогда не переступал черту.
- Дай Бог, дай Бог.
Но тут мама подошла совсем близко и спросила:
- А какой он? Ну, ты понимаешь. Негрубый?
Мар же закатила глаза, щеки зардели:
- Как тебе сказать. Он может сделать меня счастливой не один раз за ночь. Кстати, по их вере удовлетворять жену, доставлять ей удовольствия – это важное правило.
- А ты еще веру-то не сменила? – и мама принялась искать глазами крестик на шее дочери.
- Нет, не сменила. Не переживай. Нашей любви это не мешает.
- Ох, Маринка. Никогда бы не подумала, что вот так потеряю тебя, а найду спустя столько времени замужнюю, да еще и за арабом.
- Да уж, я сама никогда о таком не думала. Но жизнь – штука непредсказуемая, - неожиданно погрустнела девушка, вспомнив все, через что прошла.
- Детей пока не планируете? - не унималась матушка.
- Нет, я хочу сначала окончить университет, - эти слова Мар говорила и Амиру, хотя на самом деле у нее не получалось забеременеть. После того случая врачи ей говорили, что все в порядке, она способна выносить и родить, однако пока ничего не выходило.
- Ну, правильно, правильно. Так и надо.
Далее был ужин, на столе присутствовали и традиционные русские блюда, и арабские, единственное, чего не было, так это спиртного. Отец Мар все ждал заветные сто грамм, а пить пришлось свежевыжатый сок.
Спустя неделю, когда родители уезжали, Марина испытала тоску, но ей не хотелось возвращаться с ними, все-таки та жизнь для нее уже потеряна и то, что она имела сейчас в стократ было важнее. И вовсе то не деньги или перспективы, а человек, любовь к этому человеку. Ну и перспективы тоже неплохо, конечно.
После отъезда родных, Мар уселась на веранде с чашкой кофе, затем к ней присоединился Амир, он обнял жену:
- Ну что? Твой отец не разочаровался?
- Просто он до сих пор не знает, что ты меня выкрал, - захихикали она. – Знал бы, приехал бы с дробовиком.
- Вот как. Ладно, буду знать. А знаешь, у меня для тебя сюрприз.
- Да? И что же это? Очередное колье или катание на единороге?
- Нет, хотя единорог неплохая идея. Лучше, - и он достал из кармана письмо. – Вот, держи.
На конверте была пропечатана аббревиатура университета, куда Мар подала документы.
- Да ладно? – вскочила она. – Шутишь?
Марина тут же раскрыла конверт и вытащила бумагу, где было написано о том, что она зачислена.
- Теперь ты студентка, - улыбнулся Амир. – Только смотри, на сверстников не заглядывайся, а то заставлю паранджу надеть. Правда-правда.
- Не переживай, я и сквозь эту тряпку сумею глазки состроить.
- Ах, вот как. Значит, запру в доме, решетки на окна поставлю.
- А я на тебя в суд подам.
- Отправлю к родне.
- Все, сдаюсь! Так и быть, никаких взглядов.
- То-то же.
И вот, следующий этап в жизни. Марина усердно училась, Амир много работал, но они не забывали о мечте иметь ребенка. Вскоре муж узнал о том, что у Мар не получается забеременеть, он показывал ее лучшим врачам, те же только разводили руками, поскольку не видели причин или проблем.
Прошло еще два года, в университете все было в порядке, а вот мечта постепенно таяла. Они ездили заграницу, где посещали профессоров, но все тщетно. В результате девушке поставили бесплодие. К ней вернулись страхи, неуверенность, да и родня Амира не переставала спрашивать о детях, отец уже кричал сыну, чтобы тот нашел вторую жену и подарил, наконец, ему внуков.
До конца учебы оставался год, она надеялась, что может после окончания получится расслабиться и полностью посвятить себя семье, попробовать более современные методы, такие как экстракорпоральное оплодотворение. А Мади Джалал все звонил и звонил, все требовал и требовал. Амиру и самому было тяжело, ведь все его братья имели уже по двое детей, две сестры также вышли замуж и уже ожидали первенцев, и только он ходил как прокаженный.
Оба молились, усердно молились, просили у высших сил пожалеть их, подарить им дитя, но те не слышали или не хотели слышать.
Однажды Мар, после очередного пустого теста, разозлилась от бессилия так, что бросила тест на пол и принялась топтать его, рыдая в голос. На шум прибежал Амир, схватил ее и крепко прижал к себе:
- Что ты делаешь, Марин? Не надо, - успокаивал он ее. – Не гневи Бога.
- Все бес толку, я пустышка.
- Не говори так. У нас все еще будет.
- Что будет? Подаришь мне чихуахуа? А пока я буду таскать его на прогулки, твой папочка привезет тебе достойную жену?
- Да о чем ты говоришь? Никаких вторых жен не будет. Мы же договорились, что попробуем «ЭКО».
- А я хочу сама, хочу по-человечески.
- Ну не всем дано.
- Мне было дано, Амир! – крикнула она. – Если бы не та машина! Я бы смогла!
- Успокойся, - гладил Амир ее по голове. – Ты зря мучаешь себя.
- Пообещай мне, - стихла бедняжка. – Пообещай, что не женишься во второй раз. А если и захочешь, то прежде расстанешься со мной. Я не смогу делить тебя с другой.
- Клянусь тебе. Послушай, родная, как только я тебя увидел, то забыл о существовании других женщин. Да, мне тяжело, не скрою. Родня давит, но они-то там, а мы здесь. Наши жизни в руках Господа, молись и он услышит. Не терзай себя пустыми сомнениями.
- Три года, Амир, три… не могу больше.
- У нас еще много времени, вот увидишь, Господь смилостивится и подарит нам ребенка.
Она проплакала несколько часов кряду, все это время Амир утешал ее, хотя у самого сердце обливалось кровью. Но он мучился не столько из-за бесплодия жены, сколько из-за того, что однажды разгневал Аллаха своим поступком и тот отнял у его любимой женщины великий дар – рождение детей, чем наказал их обоих.
А время шло, миновал еще год. Марина окончила университет. Получив диплом и степень бакалавра, перед ней открылись многие двери, но выбрала она место рядом с мужем, став его правой рукой. Мар преуспела в науках, выучила арабский и французский языки, помимо английского, которым свободно владела, еще учась в России. Теперь жена всюду сопровождала мужа, ее выдержки отныне можно было позавидовать, девушка многому научилась, превратившись в превосходного дипломата. Помимо университета, ее хорошо подготовил Амир, обучил ведению переговоров и традициям разных государств, в основном, мусульманских.
Они вместе летали в такие страны как Египет, Судан, Сирия, Марокко. И пусть Марина не принимала прямого участия в делах мужа, однако наблюдала со стороны, изучала партнеров, а после делилась мнением с Амиром, поскольку как женщина больше видела, больше слышала и сильнее чувствовала настроения людей. Одевалась она всегда как полагается, обязательно хиджаб и строгую закрытую одежду, а иногда и абайю, все зависело от страны и ее законов. Амир же чувствовал себя значительно спокойнее, покуда больше не хотел оставлять жену в одиночестве.
Глава 23
Прогуливаясь по базару в центре Рабата, Мар и Амир вели беседу о предстоящих переговорах по делу одного из уроженцев Эмиратов:
- Я думаю здесь ситуация не из легких, - говорила Мар, держа под руку мужа. – Шансы избежать заключения слишком малы. Марокканские власти просто так не отступятся.
- Это так, но если есть хотя бы один шанс из ста, то попробовать стоит. Макбул клянется, что его подставили, говорит, есть свидетели. Только, как оно и бывает, этих свидетелей и след простыл. Я мог бы связаться с одним влиятельным судьей здесь, обсудить, но без доказательств к нему соваться нет смысла.
- Не знаю, не знаю.
Они медленно прохаживались вдоль палаток, параллельно разглядывали ковры, специи, одежду из верблюжьей шерсти и многое другое. Солнце клонилось к закату, на базаре загорались первые огни, люди сновали туда-сюда, некоторые несли на головах огромные тюки с материями, другие усердно торговались с продавцами, и все это кипение жизни постепенно погружалось в сумерки. В воздухе стояли терпкие ароматы специй, запахи кебабов пробуждали аппетит.
Двое, нагулявшись по базару, отправились обратно в отель. А там их ждал вкуснейший ужин, состоявший из кускуса с бараниной и душистого мятного чая. Муж и жена устроились в уютном ресторанчике среди ковров и подушек, Мар сняла абайю, оставшись в костюме и платке, а Амир сидел в белой галабее. Что удивительно, за все время совместной жизни они практически уже не отличались друг от друга, многие из арабов принимали Малику за свою и лишь по акценту понимали, что она иностранка. Да и Марина стала спокойнее относиться к правилам и законам шариата, в конце концов, она им следовала лишь во время пребывания в том или ином арабском государстве. Хотя, даже дома не позволяла себе слишком открытой одежды, мини-юбки и топики давно пылились в шкафу, Мар отдала предпочтение более элегантной одежде, и Амир вовсе не просил жену об этом, то было только ее собственное решение. Возможно из-за того, что девушка хотела соответствовать статусу, а может быть, просто переросла возраст подростка-бунтаря.
- Красиво здесь, - тихо произнесла Мар, орудуя лепешкой не хуже любого араба. – Никакой индустриализации. Традиционность во всем.
- Да, это так. Когда я первый раз прилетел сюда, то будто совершил скачок в прошлое. Вроде бы все спешат-спешат, но в то же время будто и нет.
- Я тоже заметила. Люди на базаре суетятся, шумят, а потом смотришь в другую сторону и видишь, как старик сидит, медленно пьет чай, его взгляд спокоен, далек ото всего. Не хотел бы жить здесь? – подмигнула Марина.
- А что, хорошая идея. В Марокко жен держат в особой строгости, - усмехнулся Амир.
- Нет уж, спасибо. Мне и в Женеве неплохо.
- Кстати, об этом. Я не полечу с тобой в Швейцарию. Мне необходимо будет отправиться в Мали.
- Как? А почему я об этом узнаю только сейчас? – Мар с недовольным видом забарабанила пальцами по столу.
- Не хотел расстраивать.
- Я полечу с тобой.
- Нет, тебе туда лучше не соваться. Там меня ждет очень неприятное дело. Замешаны довольно опасные люди, мы на пороге серьезного конфликта.
- Глупости. Если тебе будет спокойнее, я могу и в отеле отсидеться, но одна домой не полечу. Мы договорились – везде и всюду вместе. Помнишь наши переговоры в Сирии? Там тоже возникли проблемы, но мы справились.
- Так вот, возведи проблемы в Сирии в куб. Нет-нет. За тебя же переживаю.
- Какие же вы все-таки эгоисты. Это все твои арабские штучки. Если бы не этот разговор, наверно, сказал бы только перед вылетом.
- Не кипятись, - коснулся Амир ее лица. – Так надо. Думаешь, мне очень хочется?
Остаток вечера прошел в тишине, к ночи они поднялись в номер. Пока Мар принимала душ, Амир стоял на балконе. Южный ветер обдувал лицо, неся за собой мелкие песчинки, луна сияла в небе подобно алмазу, на площади перед отелем бил фонтан и тихий рокот воды уносил мысли все дальше и дальше. Иногда слышались разговоры туристов, цокот каблуков по мощеным дорожкам.
Вдруг Амир ощутил касание нежных рук:
- Испугался? – прильнула к нему Мар.
- Ты крадешься как каракал во время охоты.
Он обернулся к жене и обхватил красотку за талию. Ее кожа пахла сандалом, волосы были заколоты на затылке, открыв длинную шею, а тоненькая шелковая комбинация трепетала на ветру, отчего подол слегка раздувало и поднимало вверх, что, конечно же, не ушло от мужского глаза.
- Да ты и вправду вышла на охоту, - заулыбался он, и его руки тут же оказались на ее бедрах под комбинацией.
- А почему бы и нет? – она же в ответ забралась руками ему под рубашку. – Каракалу совсем не хочется возвращаться домой голодным.
И она попятилась назад, завлекая мужа в спальню. Глаза охотницы горели ярким огнем, а грудь вздымалась с особой частотой. Вскоре комбинация осталась на полу и взору Амира предстала стройная обнаженная красавица с тоненькой золотой цепочкой на талии. Естественно мужчина не устоял, в который раз. Мар толкнула его на кровать, после чего в долю секунды оказалась над ним, ее руки пробежались по его телу, задев все самые интересные места и все, Амир мгновенно перехватил инициативу.
Наутро все началось по новой. От ночной страсти не осталось и следа, супруги проспали на полтора часа, поэтому сейчас носились по номеру в поисках одежды, документов. Амиру без конца названивал телефон, а Мар с зубной щеткой во рту пыталась запрыгнуть в брюки, при этом читая одно из решений по делу их клиента. Далее последовало такси, здание суда, долгие переговоры со спорами, выяснениями.
- Нет, вам нечего нам предложить, - мотали головами помощники судьи. – Это все пустое, пустое. Никаких фактов, только слова этого преступника, одни слова.
- Есть свидетели, - настаивал Амир.
- Где они? Где ваши свидетели? Приведите их, соберите доказательства. Наш многоуважаемый судья Захаб Исмам ибн Сами не будет с вами говорить без доказательств. Макбул Али совершил преступление, он нарушил не только закон, он совершил грех. Его будут судить и накажут. А вы хотите поручиться за него, какой позор.
- Я лишь хочу найти истину.
- Пока все доказательства против вашего подопечного. Мы не передадим его Эмиратам.
- Я не прошу о переводе, я прошу дать еще время.
- Нет, нет. У вас было достаточно времени. Суд состоится через неделю.
Марина все это время находилась в соседнем кабинете, она общалась с секретарями, отвечала на звонки и созванивалась с консульством. Но помимо звонков по работе, Мар быстро узнала, куда именно летит Амир и заказала билеты на тот же самолет. В очередной раз непослушная гордячка решила поступить по-своему. Конечно же, мужа предупреждать не собиралась, пусть лучше неприятно удивится, когда она сядет в соседнее кресло. Скорее всего, будет ворчать, злиться, но потом остынет, ведь так уже бывало не раз.
Спустя два часа Амир вышел из переговорной как никогда злой, возвращаясь в отель, он не переставал чертыхаться:
- Старые болваны! Привыкли жить как пещерные люди. Ты представляешь, - обратился к жене. – Им плевать на международное право, на законы. Блеют как бараны одно и то же. Ох, - выдохнул он. – Впервые у меня такое ощущение, что мы проиграем дело. А ведь чувствую, не все чисто в этой истории.
- Амир, я вижу, что они темнят и стремятся ускорить процесс. Секретарь сказал, что помощники готовят письмо Исмаму, будут просить назначить день суда на этот четверг. Они крепко взялись за Макбула. Никого к нему не пускают, ну кроме тебя, держат в изоляции. И еще, сейчас, как вернемся в отель, заберем письмо из консульства.
- Ладно. Если там что-то стоящее, то сегодня же позвоню знакомому судье. Вся надежда на него, если сумеет договориться и отложить заседание, у нас появится возможность и время на поиск свидетелей.
И Мар положила голову ему на плечо, ей вдруг стало так хорошо. Глаза закрылись, по венам побежало тепло. Видимо душа ликовала от того, что Амир не останется один, что она будет рядом, во что бы то ни стало.
Прошла еще целая неделя, Амир сумел-таки настоять на переносе слушания и благодаря знакомствам разыскал двух свидетелей, которые, как выяснилось, прибились к бедуинам. Они согласились выступить в суде и вот, сегодня день, когда все должно свершиться. Марина решила остаться в отеле, поскольку с ее стороны работа была выполнена, а Амир отправился на слушание.
За окнами как всегда стояла нестерпимая жара, воздух стал сухим и обжигающим, но для марокканцев зной не помеха, они преспокойно занимались своими делами, тогда как туристы не выпускали из рук вееров. Мар тоже чувствовала себя неуютно, но за время путешествий немного свыклась с засушливым и жарким климатом, однако сегодня и она ощутила себя курицей гриль, поэтому решила принять прохладный душ. А когда взяла с кровати полотенце, то нечаянно смахнула и то, что лежало под ним. Телефон Амира упал на пол, отчего даже сим-карта выскочила, Марина, бурча на мужа из-за забывчивости, подняла все части и принялась собирать телефон. Стоило только включить его, как сразу же послышалась череда оповещений:
- Так, смс. Ничего себе, двадцать сообщений!
Мар открыла первое и тут ее брови сошлись у переносицы, так как в имени отправителя значилось – Джена, ни фамилии, ни должности или названия компании, как обычно это бывало, просто Джена.
- Что еще за профурсетка? И чего же хочет мадам Джена, - она начала читать одно смс за другим. – «Почему не звонишь? Я уже переживаю. Все ли у нас в силе? Я надеюсь, что ты прилетишь. Пожалуйста, ответь. Я в Мали, там, где и договаривались», - когда Мар дошла до конца, то уже готова была раздробить мобильный в руке. – Вот, значит, что за опасные люди, и какой конфликт у него назревает. Прекрасно, прекрасно, - шипела разгневанная девушка. - Я тебе устрою конфликт. Вот только появись на пороге, шайтан.
Теперь ей было не до отдыха, Мар бродила по номеру из одной комнаты в другую, в голове то и дело возникали картины измен, лицо то бледнело, то краснело, в глазах вроде и собирались слезы, но она не позволяла себе расплакаться, желая хладнокровно расправиться с мужем предателем. Правда, как именно расправиться, не знала. И чтобы хоть как-то успокоиться, она оделась и отправилась на базар, там сейчас малолюдно, туристы упиваются коктейлями у бассейнов, а местные предпочитают обеденное время для походов за провизией.
Мимо нее проходили люди, они куда-то спешили, некоторые наоборот медленно брели, разговаривали, активно жестикулируя. Особенно интересно, оказалось, наблюдать за женщинами в чадре, лишь глаза выглядывают из-за плотной ткани и виднеются ступни, остальное сокрыто от взора. Мар не многим отличалась, на ней также была длинная светло-голубая галабея и платок, укрывающий голову, шею, плечи, она не любила прятать лицо. Подойдя к торговцу тканями, девушка принялась разглядывать шелка, тут же и владелец товара подсуетился:
- Такой красивой женщине только самые лучшие ткани.
- А скажите, - вдруг отложила Мар в сторону шелковый платок. – Сколько у вас жен?
Тот как-то даже растерялся поначалу, но потом снова расплылся в улыбке, сверкнув золотыми зубами:
- Одна, госпожа. Всего одна.
- И вам достаточно? Не хотелось еще?
- Что вы, что вы. Убереги Аллах. Мне и одна как кара небесная. Все кричит и кричит. Если бы мог, посадил бы эту дурную женщину на верблюда и отправил в пустыню, - разоткровенничался мужчина. – Совсем жизни не дает.
- А вы женились по любви?
- Скажу по секрету, когда я был молод, то хотел жениться на одной очень красивой девушке, но моя мать выбрала эту. За нее калым требовали меньше. И будь проклят дядя Маджид, он не рассказал, что у моей тогда еще невесты был изъян.
- И что же за изъян? – немного развеселилась Мар.
- Не было двух передних зубов. Но эта змея хорошо умеет шипеть и без них.
- Пожалуй, я куплю тот платок, - указала она на висевший в отдалении.
- Хороший выбор, госпожа.
Марина побродила по улочкам еще с пару часов, затем направилась в отель, вот-вот должен был вернуться Амир, а ей еще надо успеть приготовиться, прежде чем устраивать скандал. Она зашла в номер, села в кресло, развернула покупку и тихо рассматривала узоры на ткани нежно голубого цвета. И вот, послышались шаги, затем звон ключей. Неверный муж вернулся. Амир зашел чернее тучи, бросил на кровать кейс, стянул с себя галабею, ослабил галстук и сел на край, уставившись в стену.
- Что случилось? – без особых эмоций обратилась к нему Мар.
- Мы проиграли. Его будут судить и скорее всего, казнят.
- А показания свидетелей?
- Судья посчитал их неубедительными.
- Печально.
Сейчас Амир посмотрел на жену, удивившись ее равнодушию:
- Тебе все равно?
- Просто возникли некоторые обстоятельства куда важнее и серьезнее.
- Что случилось?
- Да вот, - и она бросила в него телефон, Амир на лету поймал его и еще больше растерялся.
- Что происходит?
- Знаешь, ты прав. Я ценю твою заботу обо мне. Зачем лететь с тобой в Мали, третий же лишний, не правда ли?
- О чем ты?
- А ты почитай, почитай.
Амир пробежался глазами по сообщениям и заулыбался.
- Что смешного? – блеснула глазами рассерженная жена.
- А ты никак приревновала ко мне мадам Джанет?
- Кто эта гадюка?
- Этой гадюке пятьдесят лет, она жена одного невероятно богатого араба, который работает на одну правительственную организацию. Так вот, с ним приключилась беда, и Джанет вышла на меня, так как однажды я вел некоторые дела ее мужа.
- Врешь, - поднялась Мар с кресла и выпрямилась. – Я так и знала, так и знала, что когда-нибудь это случится. Пятидесятилетняя женщина не стала бы фамильярничать.
- С таким достатком как у нее, поверь, можно и фамильярничать.
- Все равно не верю. Завтра же улетаю в Женеву, а потом вернусь на родину.
- О, Аллах, Аллах, - Амир закатил глаза под лоб. – Вразуми эту женщину. Ладно, ты летишь со мной. Так и быть, познакомлю тебя с моей «любовницей». Сейчас закажу билеты.
- Не надо, - буркнула Марина. – Я уже заказала, еще неделю назад.
- Что?
- Ты от меня не отделаешься так просто.
Тогда Амир обнял ее и поцеловал, однако в душе у него поселилось смятение и страх. Все-таки поездка в Мали не сулила ничего хорошего, он решил помочь влиятельному арабу, поскольку тот несколько лет назад оказал ему услугу.
Глава 24
Самолет приземлился в аэропорту Гао. Погода стояла очень жаркая, казалось, здесь даже жарче и суше, чем в Рабате.
Мар уже бывала в Мали, поэтому ее мало удивляли авто с людьми в военной форме и автоматами наперевес, проезжающие колоннами; битком набитые автобусы с людьми, цепляющимися за наружные конструкции; чумазые дети, играющие в пыли у дорог; бедность построек, где жили малийцы. Конечно же, в Марокко было куда лучше и комфортнее, но работа есть работа, тем более, сейчас она сама вызвалась сопровождать мужа, чему он был не рад по сию минуту:
- Может, еще передумаешь и вернешься в Женеву? – говорил Амир, пока они ехали к месту встречи с некой Джанет.
- И не уговаривай. Я должна лично убедиться в том, что твоя Джанет та самая пожилая дамочка, а не юная косуля с кожей цвета молочного шоколада.
- Ты ведешь себя как ребенок, - махнул рукой он.
- Так я и младше тебя на шестнадцать лет, имею право.
- О, Господь Милостивый! – воскликнул Амир и отвернулся к окну.
А Марина тем временем с беззаботным видом разглядывала здешние пейзажи, а именно, бесконечные равнины с редкими деревцами.
Спустя два часа они подъехали к отелю, их проводили до ресепшена, где Амиру сразу передали письмо.
- Клиент будет ждать меня в три часа в фойе. Ты же иди в номер, отдохни, поешь. Я вернусь нескоро.
- Ладно, спорить не буду.
- Вот и правильно.
Амир поцеловал ее в лоб и ушел, а Мар поспешила в номер. Она и вправду устала с дороги, живот уже крутило от голода, да и жара просто убивала. Номер гостиницы разительно отличался от марокканского – стены с облупившейся краской, старая мебель, постельное белье застиранное чуть ли не до дыр, вместо кондиционера допотопный вентилятор под потолком, а вид из окна окончательно заставил расслабиться и смириться с предстоящей неделей проживания здесь. Но, не все жить во «дворцах», порою приходится и на землю спускаться.
Вскоре прибыл заказанный обед, хотя бы вид еды не вызывал уныния, что уже хорошо. Марина устроилась за невысоким столиком и принялась поглощать рис с рыбой, запивая чем-то наподобие гранатового сока, а Амир тем временем сидел на тахте в фойе и перебирал четки. Через полчаса к отелю подъехал военный джип, из которого сначала вышли двое военных, а уж потом женщина в длинной тунике и платке, повязанном на здешний манер. Она быстро прошла внутрь отеля, где встретилась с Амиром.
- Салям алейкум, Амир Абдель, - произнесла женщина взволнованным голосом.
- Аллейкум салам, мадам Джанет.
- Куда вы пропали? Я не могла до вас дозвониться.
- Возникли небольшие трудности, но теперь все в порядке. Я здесь и готов выслушать вас.
Они скрылись в небольшом конференц-зале, который напоминал скорее кабинет с длинным столом и несколькими стульями. Амир сел и приготовился слушать с абсолютно спокойным, невозмутимым видом, тогда как мадам Джанет ходила из угла в угол:
- Мой муж пропал, - наконец-то заговорила она. – Точнее не пропал, его похитили боевики. Он оказался в центре политического конфликта и встал на сторону правительства, за что был объявлен предателем лидером антиправительственной группы. Все произошло так спонтанно, - женщина села на стул и закрыла лицо руками. – Они не выходили на связь, ничего не требовали, я боюсь, что его уже казнили, - и потекли реки горьких слез. – Что мне делать, Амир? Я боюсь выходить из дома, ведь они не успокоятся, пока не уничтожат всех.
- Но что вы хотите от меня? Я не уполномочен вступать в контакт с боевиками.
- У вас же есть связи, - взмолилась та. – Зейн говорил, что он когда-то очень помог вам, так не откажите в помощи и вы.
- Да, господин Аль Биди помог мне, но…
- Прошу вас, умоляю, - жалобно лепетала она. - У вас же есть сердце. Я боюсь не за себя, я боюсь за своих детей. Недавно дверь нашего дома вымазали кровью, это предупреждение. Нас будут убивать одного за другим.
Тогда Амир задумался, он действительно не имел права вмешиваться в такие конфликты, на то были власти Мали, однако отказать ему не позволила совесть:
- Ладно, я подумаю, что можно сделать. От вас же потребуется следующая информация: его последняя переписка, как деловая, так и личная, наиболее значимые имена антиправительственной группы, данные о последних встречах, звонках.
- Хорошо, все будет, - захлопала заплаканными глазами мадам Джанет. – Завтра же к вам приедет один хороший друг моего мужа и передаст всю необходимую информацию.
- Буду ждать.
И они распрощались. Однако Амир не торопился в номер к жене, он созвонился с генералом Ковати Мидере Ситте, этот человек хорошо знал местные группировки и их главарей. Генерал согласился на встречу без лишних слов, поскольку двое чтили давнюю дружбу и по возможности всегда курили кальян в доме Ковати.
К вечеру все стихло, жизнь замерла. Хозяйки согнали кур, коз и овец в загоны, дети разошлись по домам, с внутренних дворов в небо тянулись тонкие струйки дыма от костров, распространяя запахи жженой травы. Лишь иногда по дорогам проносились военные машины, в остальном же стояла тишина, нарушаемая редким мычанием мулов.
Марина преспокойно спала в номере, а Амир заседал в меджлисе с Ковати, они, как и положено, курили кальян, пили чай и вели тихие беседы:
- Я предостерегаю тебя, Амир, - говорил генерал. – Не суйся в это змеиное гнездо.
- Не могу отказаться, дорогой друг. Какой же я мусульманин, если брошу семью Зейна в беде.
- Женщина, скорее всего, права, его наверно уже нет в живых. Боевики не церемонятся, с предателями расправляются очень быстро.
- Даже если так, но его жена и дети все еще в опасности. Им нужно убежище, а лучше всего вернуться в Эмираты. Только проблема в том, что брак был заключен во Франции. По законам Эмиратов одинокую женщину с детьми могут не пропустить. Все их счета заморожены, она оказалась без денег, ей некуда деваться.
- Вряд ли ты сможешь чем-то помочь. Здесь ваши законы не действуют, малийцы живут своими законами, особенно если мы говорим о боевиках. Полиция бездействует, группировки везде наводят свои порядки.
- И все-таки. Мне нужны имена, Ковати. Кто контролирует этот район?
- Здесь орудует некая «Буря», их главарь – Кадим Сами Биера. Бывший военный, после переворота перешел на сторону повстанцев. На связь с ним можно выйти, но вот результат может быть самым неожиданным.
- Только вопрос, их ли это рук дело?
- Ну, если ты говоришь, что дверь кровью вымазали, то их. Кровь врага – визитная карточка Биеры.
- Да убереги нас Аллах, - сказал Амир и затих.
- Я помогу тебе, выйду на нужных людей. Только знай, не одобряю твоего рвения.
- Понимаю, понимаю.
Генерал ушел поздней ночью, а Амир направился в номер. Он сел на край кровати и с улыбкой наблюдал за спящей женой, ее темно-каштановые волосы волнами возлежали на подушке, изящные плечи и часть спины выглядывали из-под простыни. На ней не было никакой одежды, только легкая простыня укрывала тело, очерчивая тонкие линии.
- Амир? – прошептала проснувшаяся Мар.
- Да.
- Почему ты не спишь?
- Завтра предстоит сложный день. Наверно, нервы.
- Иди ко мне.
И он лег рядом с ней, оказавшись в теплых объятиях любимых рук.
На следующий день ранним утром к Амиру пожаловали военные от Джанет и передали все запрошенные им бумаги, а в обед позвонил Ситте и попросил его приехать в город.
Амир спешно собирался, а Мар на этот раз решила не оставаться в стороне:
- Возьми меня с собой.
- Нет. И речи быть не может! - сразу оборвал он. – Здесь тебе не курорт.
- Но я не первый раз в Мали.
- Мали разная, есть города безопасные, а есть – нет. В Гао большое количество повстанцев, которые объединились в группировки и периодически терроризируют местных, а с иностранцами и того хуже. Здешних бандитов особенно интересуют белые женщины.
- Амир, я не хочу, чтобы ты был один. Мне сегодня всю ночь снились кошмары. Пожалуйста, возьми с собой.
- Прости, любимая. Ты должна меня понять.
- Я понимаю, но…
- Прошу, давай без «но», там, правда, очень опасно сейчас.
Тогда Мар без слов обняла мужа.
Снова девушка осталась одна в номере, тогда как Амир отправился в центр города на встречу с генералом. Жара плавила асфальт, отчего казалось, что вдали блестят обширные лужи, хотя то был всего лишь мираж. Старый внедорожник без крыши, скрипя, ехал по дороге и единственным спасением от зноя был ветер. Хоть Амир и пообещал помочь той женщине, но его не переставали терзать сомнения. Обстановка в Мали сейчас желала лучшего, год назад произошел государственный переворот и страну продолжало лихорадить, тем более просмотрев все документы, Амир заметил постоянные телефонные контакты Зейна с повстанцами. Что-то в этой истории было нечисто, а значит, он рисковал влипнуть в чужой конфликт, не имея на руках никаких доказательств невиновности подопечного. Да и с боевиками разговор, как правило, короткий, о дипломатии здесь не слышали, не говоря уже о законах.
Ковати ждал Амира у ворот Администрации, они вместе прошли внутрь здания и закрылись в кабинете:
- Ну что ж, - начал генерал, - вышел я на людей Биеры и передал сообщение от твоего имени. Если Биера сочтет нужным с тобой встретиться, то ждать себя не заставит.
- Что он за человек?
- Кадима должны были возвести в генералы, чуть-чуть не дождался. Случился переворот, и он сразу перешел на сторону повстанцев. О нем говорят, как о человеке принципов, но честности от него не жди. На службе Биера отличался особой жестокостью по отношению к солдатам, особенно к новобранцам. Неудивительно, что он с такой скоростью оказался на стороне боевиков, ему нравится убивать, пытать, карать.
- Да защитит нас Аллах.
- Лучше бы ты остался дома, Амир, - покачал головой Ковати. – Здесь ты никто.
- Но у меня есть еще одна просьба к тебе.
- Слушаю, - умиротворенно произнес генерал и закурил сигару.
- Я прилетел не один.
- И с кем же?
- С женой.
- Что?! – резко поднял взгляд Ковати, вытащив изо рта сигару. – Да ты не в своем уме. Вот чего-чего, а такой глупости я от тебя не ожидал. Привезти с собой женщину! И куда? В страну, где фактически идет гражданская война.
- Пришлось. Но для меня ее безопасность на первом месте и пообещай, если со мной что-нибудь случится, ты возьмешь ее под свою защиту и поможешь вернуться домой.
- Если бы тебя волновала ее безопасность, то ты бы оставил женщину дома. Но ладно, что сделано, то сделано. Я помогу тебе, даю слово. Пусть сидит твоя жена в отеле и не высовывается. И еще, куда ее нужно будет переправить?
- В Россию, необходимые документы в ячейке в отеле.
- Как так?
- Она русская.
- О, Господь Милостивый! Далеко же тебя занесло в желаниях, мой друг.
Амир вернулся в гостиницу, а тем временем механизм уже был запущен - люди Биеры сообщили своему лидеру о неком арабе, который активно интересуется его врагом и желает с ним говорить.
Глава 25
Наутро двое мирно сидели в столовой и завтракали, Мар с аппетитом поедала что-то вроде местного омлета, а Амир с потерянным взглядом размешивал сахар в чашке кофе.
Жена долго наблюдала за отрешенностью мужа, но потом все-таки не вытерпела:
- Да что с тобой? Со вчерашнего вечера ты сам не свой.
- Не обращай внимания. Небольшие сложности.
- Раньше бы ты поделился. Или я уже не авторитет для тебя?
- Не начинай, - Амиру совершенно не хотелось спорить с ней, голова и так пухла от мыслей.
- Ладно, ладно… Знаешь, я тут подумала. Наверно все же полечу в Женеву. Надоело ощущать себя балластом. И я вовсе не ною, - подняла она указательный палец вверх. - Вижу, что у тебя все непросто, помощи моей не требуется, поэтому лучше отправлюсь домой.
В этот момент Амир словно очнулся:
- Ты серьезно?
- Да, вполне.
- Это замечательно, сегодня же организую для тебя билеты.
- Как ты оживился, - удивилась Мар. – Не думала, что я настолько лишняя здесь.
- Марин, пойми, это для твоей же безопасности. Мне изначально надо было настоять на твоем возвращении домой, а не тащить тебя сюда, в город, который буквально кишит повстанцами и бандитами.
- Хорошо. Только мое сердце все равно неспокойно. Я вижу, ты ввязался во что-то очень сомнительное. Я не смогу без тебя, знай.
Она вышла из-за стола и направилась в номер, а Амир так и остался сидеть, разглядывая старенькую ситцевую скатерть. В душе сейчас происходила борьба. Разумнее было бы бросить все и, как говорит Ковати, немедленно покинуть это место, а совесть диктовала обратное. Тем более, на полпути работу не бросают, он уже пообещал и Джанет, и вынудил генерала выйти на связь с боевиками. Амир Абдель ибн Мади не трус, если придется, он ответит за свои действия, но только перед Аллахом. Однако через несколько минут раздумий в голову ворвался образ жены, для него важнее всего была она, ее счастье, безопасность, но какой будет ее жизнь, если с ним что-нибудь случится? Убитая горем, женщина вернется на родину ни с чем, а все из-за того, что он решил не поступаться своими принципами.
Но, несмотря на угрызения совести, Амир все-таки попросил администратора заказать билет в Швейцарию, как бы то ни было, Марине здесь не место.
Сегодня жарко, собственно, как и вчера, от вентилятора никакого толка, лишь гоняет горячий воздух по кругу. Из-за духоты разболелась голова. Марина с несчастным лицом сидела на кровати и бесцельно смотрела в окно:
- И что я здесь делаю? – шептала она сама себе. – Почти четыре года скитаний, а та ли это жизнь, которая мне нужна? Настька вышла замуж и уже успела родить, хотя, собственно, поэтому и вышла замуж. Я же, как не пришей кобыле хвост. Пора передохнуть. Вот вернусь в Женеву и на время отойду ото всех дел. Может, к родным наведаюсь, поживу у них с недельку другую. А Амир пусть носится по равнинам и прериям, раз ему важнее все это. Видимо, я недооценила его родню, уж сестры его куда счастливее, сидят себе, детей растят, чаи на веранде гоняют.
Вскоре вернулся и Амир, уже с порога он заметил настроение жены, поэтому сел подле нее, взял за руку:
- Я понимаю тебя, - произнес он с нотками грусти в голосе. – Я тоже устал. Не поверишь, раньше для меня работа была всем. Постоянные перелеты, встречи, споры, победы и проигрыши – не жизнь, а мечта, но сейчас все изменилось. Хочется покоя, семьи.
- У нас нет семьи, - убрала свою руку Мар. – Мы просто два потерявшихся человека, думающие, что нашли свое место.
- Давай договоримся, когда я вернусь, то…
- То что? Возьмешь отпуск на пару недель? Нет, это не то.
- Ты, как всегда, не дослушала. Я хотел сказать, что попрошу перевода. Займусь оседлой работой, буду как все – протирать штаны в кабинете и ровно в семь вечера отправляться домой. Как тебе?
- Думаю, ты через неделю такой работы задергаешься.
- Зачем же судить, не попробовав? А вдруг все будет наоборот.
Марина лишь слегка улыбнулась. Она действительно устала от постоянных мотаний по белу свету. Ей, как и любой женщине, хотелось семейного очага, уюта, а больше всего хотелось детей. Рано или поздно все приедается: путешествия уже напрягают, новые вещи не радуют, работа не доставляет удовольствия, в душе возникает только одно желание – подарить жизнь. Хочется заботиться, любить своего малыша. Сколько еще она будет смотреть на чужих детей? Сколько еще будет невольно улыбаться, когда чей-то ребенок надует пузырь из слюней?
Спустя четыре часа в дверь постучались, то был администратор, он передал Амиру в руки конверт:
- Все сделано, господин.
- Благодарю.
Марина тогда бросила недовольный взгляд на конверт:
- Это билет?
- Да.
- Во сколько рейс?
- В восемь.
- Значит, пора собираться.
Пока она нехотя складывала вещи в чемодан, Амир стоял у окна. В голове снова закрутились слова Джанет, Ситте, жены, но отступать уже поздно.
Перед отъездом Марина подошла к Амиру, какое-то время она мялась, но потом произнесла:
- У меня такое ощущение, что я прощаюсь с тобой, что больше тебя не увижу.
- Ну что за глупости, родная, - он прижал ее к себе. – Не накручивай себя. Все будет хорошо.
- Дай Бог.
Ее карие глаза так проникновенно смотрели, что мужское сердце сжалось. Они еще минут двадцать стояли, обнимая друг друга, затем вышли из номера и направились на улицу, где их уже ждало такси.
Пусть до аэропорта был неблизкий, хотя так даже лучше, муж и жена могли подольше побыть вместе.
Мимо тянулась все та же бескрайняя равнина, пыль вырывалась из-под колес машины и оседала на обочинах, тусклое солнце испускало жар, словно лист меди в печи, редкие дома из песчаника подобно муравейникам вырастали вдоль дорог. И если не знать обо всех бедах, то казалось, что здесь давным-давно воцарился мир и покой, однако за картиной всеобщей безмятежности скрывались бурные реки из нужды, страданий и крови.
Мар все полтора часа провела в молчании, она смотрела вперед на дорогу, ее платок развевался на ветру, в глаза то и дело попадал песок, руки сжимали сумочку, где лежали документы и билет. А Амир олицетворял спокойствие, на самом же деле нервно перебирал четки, спрятав руки под длинными широкими рукавами галабеи. Только от одной мысли, что он может больше никогда не увидеть жену, сердце начинало болеть.
Их молчание нарушил водитель, он повернулся к Амиру:
- Заедем на заправку, господин. Всего пять минут.
- Хорошо.
И машина свернула на проселочную дорогу. Через триста метров впереди показалась ветхая хижина и несколько колонок, местами покрытых ржавчиной. Остановившись на заправке, водитель вышел из авто, взял из багажника канистры и направился к хозяину, Марина тем временем также покинула свое место, чтобы немного размяться.
- Здесь есть магазин? – спросила она.
- Неуверен, но можешь узнать.
- Тогда я быстро.
Мар поспешила в хижину. В помещении в дальнем углу стояли два автомата с газировкой и шоколадками, а напротив невысокая стойка с кассовым аппаратом, за которой восседал тучный малиец в соломенной шляпе.
- Чего желаете, мадам? – заговорил продавец.
- Колу, пожалуйста.
Амир тем временем мирно дожидался остальных, сидя в авто, как вдруг заметил два военных джипа, свернувших с трассы и направляющихся к ним. Но удивляться тут особо нечему, военные - частые гости, скорее всего, проверят документы и, как полагается, пожелают доброго пути.
Машины въехали на парковку и резко остановились, отчего вокруг поднялись столбы пыли. Из одного джипа вылезли три человека в униформе и черных арафатках, скрывающих лица, они быстрым шагом направились к Амиру, рывком открыли дверь:
- Выходи! – крикнул один из них на арабском.
- Кто вы? – сейчас Амир понял, что это не правительственные военные.
- Выходи, живо! – человек достал из-за плеча автомат и направил на него.
- Хорошо, хорошо.
Когда он покидал машину, в голове крутилась одна единственная фраза: «Мар, только не выходи, не выходи…»
Двое обошли его с каждой стороны и, подталкивая, повели к тонированному джипу. Они почти закончили - Амир уже сел, а похитители дали знак водителю, что пора, как вдруг послышался женский голос за их спинами:
- Амир?
Те резко развернулись, напротив них стояла Марина с банкой колы в руках.
- Берите и эту с собой, - донеслось из-за опущенного стекла второго джипа.
Мужчины быстро подхватили под руки Мар и потащили в сторону машины, она попыталась было закричать, но один из негодяев больно ударил прикладом ей в плечо, Марина лишь съежилась и ее тут же усадили в тот самый джип, откуда поступил приказ.
После все расселись по своим местам, спустя минуту послышался рев моторов. Джипы развернулись, подняв вокруг очередную порцию пыли, и устремились в направлении трассы. Уже через пять минут все стихло, будто ничего и не произошло.
Глава 26
Солнце клонилось к закату, по оранжевой земле ползли тени, отбрасываемые полуживыми кустарниками.
Авто неслись по дороге в неизвестном направлении. Марина все это время, молча, смотрела в пол, так как ей еще в самом начале было приказано «заткнуться». По бокам от хрупкой женщины водрузилось по головорезу, напротив еще двое, один из которых явно пользовался авторитетом, поскольку говорил только он, остальные же послушно кивали головами в ответ.
Амир также не смел произнести ни слова, правда, его вынудили молчать другим способом - крепким ударом в живот. Ближе к концу пути обоим завязали глаза, и одели по мешку на голову.
Они лишь ощутили, как машины съехали на ухабистую дорогу. Спустя некоторое время джипы очередной раз свернули, затем проехали еще с полкилометра и остановились. Похитители тогда засуетились, кто-то открыл дверь, послышались голоса, после чего Мар вытолкали из машины, еще мгновение и она упала бы, но ее спешно подхватили. Продолжая толкать в спину, куда-то повели, то же самое проделали и с Амиром, только развели их по разные стороны.
До ушей Марины донеслись звуки отворяющейся двери, очевидно металлической. Девушку очередной раз толкнули, провели несколько метров и усадили на землю, именно на землю, покуда пола здесь не имелось, после стащили с головы мешок. Спустя несколько минут дверь со скрежетом закрылась, резко наступила тишина. И сейчас паника охватила несчастную, Мар сняла с глаз повязку, но лучше не стало, она сидела в кромешной тьме. Дрожащие пальцы хаотично касались земли, пытаясь хоть что-то нащупать, дыхание сбилось, ей не хватало воздуха:
- Амир? – с придыханием шептала она. – Амир? Где ты?
Вскоре удалось ползком добраться до стены, та была также из металла. И что самое ужасное, здесь не было ни одного источника света: ни щели, ни малейшего просвета, ничего. Земля здесь пропиталась влагой, отчего отвратительный запах сырости и плесени вызывал чувство дурноты.
Прислонившись спиной к стене, Мар съежилась и начала тихо рыдать. Она прекрасно знала, что делают с заложниками боевики, а сомневаться не приходилось, это именно они. Недаром Амир так переживал и хотел как можно скорее отправить ее домой, он предчувствовал беду, но не успел.
Амира тем временем сопроводили в шатер, где собрались наиболее значимые персоны этой шайки. В центре за столом заседал мужчина средних лет в униформе, лицо было гладко выбрито, на правой щеке чернел приличных размеров след от ожога, его ястребиные глаза хищно смотрели на пленника, которого усадили на колени перед ним.
- Снимите мешок, - произнес спокойным голосом он.
С Амира тут же стянули мешок, затем и повязку.
- Ты и есть тот самый араб, который столь активно интересовался Зейном Аль Биди?
- Да, - ответил Амир, щуря глаза от яркого света ламп. – Где моя жена? – подался вперед Амир, но тут же был ухвачен за плечо одним из боевиков.
- Какая жена? – удивился главарь.
Тогда к нему подошел один из солдат и зашептал на ухо, на что тот приподнял брови и кивнул.
- Так о чем ты хотел говорить со мной? - проигнорировав вопрос пленного, продолжил он.
- Я представляю интересы граждан Объединенных Арабских Эмиратов и прибыл сюда по просьбе родственников Зейна, чтобы мирно обсудить с вами его судьбу.
На эти слова главарь лишь рассмеялся:
- Чтобы Кадим Сами Биера обсуждал жизнь какого-то грязного пса с жалким адвокатишкой? Кто ты есть такой? Вы посмотрите на этого червя, - обратился Биера к своим, - этот храбрец прилетел один и притащил с собой женщину, - затем уже без улыбок снова повернулся к Амиру. – А не подельник ли ты Зейна, раз так печешься о его судьбе?
- Я знаю лишь то, что гражданин ОАЭ был похищен, а над его семьей нависла опасность. Прошу, ответьте, где моя жена?
Амиру, честно говоря, было уже плевать на Зейна и Джанет, его заботила только Марина.
- Твоя жена, - в очередной раз усмехнулся Кадим. – А она хороша, как сказали мои ребята.
- Во имя Аллаха, умоляю, не трогайте ее. Она не имеет никакого отношения к нашим делам.
- Конечно, не имеет. Но она будет хорошим стимулом, чтобы ты рассказал мне о свих истинных целях.
- Где она?
Однако Биера более не пожелал говорить и велел солдатам увести пленного.
Амира завели в такой же металлический ангар и заперли. Он, как и Мар, опустился на землю, а спустя минуту послышалась молитва, Амир вслух обратился к Аллаху, чтобы тот сжалился над его женой и уберег ее от беды.
В голове пролетали мысли одна за другой, он пытался хоть что-нибудь придумать, чтобы спасти Марину. Ведь если Биера сочтет его подельником Зейна, то все кончено. Амира не заботило то, что будет с ним, важнее была она. С женщинами боевики поступали просто - пускали жен предателей по кругу, повторяя издевательства до тех пор, пока те не умирали в муках. И вот к чему в итоге любящий муж привел свою женщину. Как бы ни было печально это осознавать, но однажды Каид был прав, когда сказал, что Амир превратит жизнь Марины в Ад. Вот он – самый настоящий Ад на земле. Теперь их жизни в руках дьявола Биеры.
Марина к этому времени успокоилась, точнее у нее просто закончились слезы, она сидела, прижав колени к груди, и смотрела в черную пустоту:
- Прости меня, Господи, - шептала девушка. – Прости за все. Я лишь хотела жить, хотела любить. Я прошу тебя, если мне суждено умереть здесь, пусть моя смерть будет легкой. Не подвергай меня пыткам, я их боюсь и … - и снова появились слезы.
Так прошла ночь. Те ангары, где разместили пленных, стояли в двухстах метрах друг от друга, между ними вряд тянулись шатры боевиков. Повстанцы осели в деревне, которую заведомо разорили. Сама деревня располагалась на равнине за холмами, здесь в радиусе сотни километров не было ничего, кроме сухой земли, поросшей такой же сухой травой. И даже сбежать отсюда было нереально, все как на ладони, а если и получилось бы, то несчастного ждала бы только смерть от обезвоживания и зноя.
Единственным источником воды в деревне был колодец, однако боевики не пили из него, опасаясь за свое здоровье, питьевую воду они завозили в огромных бутылях, а колодезной поили как раз пленных, отчего те мучились животами, а некоторые и умирали, подхватив дизентерию или еще какую опасную бактерию. В полуразрушенных домах повстанцы держали скот, за которым ухаживали женщины, их боевики похищали и свозили сюда, используя в качестве рабынь, а если некоторые умирали от жестокого обращения, то привозили новых. Эти женщины безропотно выполняли любые приказы. В случае же отказа сразу получали пулю в лоб. Люди Биеры не имели жалости или сочувствия, поскольку его отряд состоял в основном из беглых солдат и бывших заключенных, как политических, так и обычных преступников. Любой попавший сюда был обречен. Пленных выдавали редко, лишь единицы смогли покинуть лагерь, да и те остались инвалидами на всю жизнь, предателей же не щадили. Кадим лично принимал участие в пытках, ему доставляло удовольствие смотреть на мучения неверных. И генерал Ковати оказался прав, предположив, что Зейн уже мертв. Аль Биди жестоко пытали и убили на четвертый день после похищения. Теперь целью Кадима был непонятно откуда взявшийся Амир Абдель ибн Мади, раз он так яро искал возможность связаться с ним, значит Аль Биди имел для того большое значение. А раз араб притащил за собой еще и женщину, то тут что-то личное, возможно, деньги. К слову сказать, деньги Зейна особенно заботили Биеру, оттого он и продолжал терроризировать семью предателя.
Наутро дверь в ангар, где сидел Амир, открыли, внутрь ворвались потоки света, заставив пленника зажмуриться. Его вывели двое:
- В шатер командора! - заявил один из них с явным акцентом.
В шатре уже заседал Кадим, рядом с ним стояла женщина с подносом в руках. Она выкладывала перед ним чашки, хлеб, мясо, а когда закончила, то сразу же удалилась:
- Садись, Амир Абдель, - указал Биера на стул, который сейчас находился на том же месте, где вчера Амир стоял на коленях.
Пленник сел и уставился на главаря.
- Вот что меня терзает больше всего, - начал Кадим, разливая по чашкам чай. – С какой целью ты здесь? Зачем тебе этот Зейн?
- Я уже все сказал вчера.
- Видимо не все сказал, - сверкнул очами Кадим. – Ты знаешь, почему Зейн оказался у нас?
- Мне сказали, что он выбрал сторону правительства после переворота.
- Это-то так, но помимо…
- Не знаю.
- Хм, - поднялся Биера с места, взял одну чашку и подошел к Амиру. – Бери и не отказывай, я не с каждым такой приветливый.
Амир послушно взял чашку.
- Видишь ли, я в некотором замешательстве насчет тебя и твоей женщины. И думаю, что ты можешь мне помочь.
- Я готов на все, лишь бы вы отпустили ее.
- А ты? Как можно заботиться о женщине? Их много, важнее ты.
- Нет, для меня важнее она.
- Ладно, ладно, о сантиментах потом. Сейчас о деле. Твой друг Зейн не привлекал нашего внимания ровно до тех пор, пока сам не пришел к нам, точнее, ко мне. Ему нужны были деньги, взамен он обещал предоставить нам кое-какую информацию о военных планах нынешнего правительства. Так вот, деньги он получил, после чего исчез. В итоге я остался и без денег, и без информации. А я человек дела и такого предательства не прощаю. По сути, Аль Биди знал и о наших методах, и о том, что будет, если он скроется. Фактически он обрек свою семью, как и себя. Мои люди взяли его на границе, этот сукин сын хотел бежать. Только вот денег при нем не оказалось. Ни о чем не говорит тебе эта история? А, Амир?
- Нет, я об этом ничего не знал.
- Вот как. Получается, ты – грамотный человек, работающий в международной организации и вот так необдуманно, не имея никакой информации, приезжаешь сюда, чтобы спасти того, о чьих делах не имеешь ни малейшего представления? Думаешь, я поверю в этот бред?
- Я был когда-то знаком с Зейном, когда он еще жил и работал в Европе. Аль Биди оказал мне услугу в свое время, и я решил ему помочь.
- Так значит, вы все же лично знакомы.
- Да.
- Тогда все ясно.
- Ничего не ясно! - Амир встал со стула. – Я непричастен к делам Зейна, помочь ему попросила его семья.
- Ты знаешь, где деньги? – Кадим посмотрел на него ледяным равнодушным взглядом.
- Нет и еще раз нет. Я ничего не знаю о его махинациях.
- Сядь! – рявкнул Биера. – Ложь тебе сейчас не помощница, ты и твоя потаскуха у меня на клинке ножа, стоит сказать слово, и вы будете плясать передо мной по битому стеклу здесь и сейчас. А потом мои люди развлекутся с твоей благоверной у тебя же на глазах.
Амир тогда обмяк и безвольно опустился на стул, он не знал, что ему сказать и что сделать. Биера все равно не поверит.
- В общем, даю тебе день на размышления. Завтра утром в это же время ты будешь здесь, и если твои слова мне не понравятся, то твоя жена устроит нам представление, - затем главарь посмотрел на своих. – Уведите эту собаку.
Пленника затолкали в ангар. Сейчас Амир принялся бить кулаком в землю, да только какой ото всего этого толк?
А Марина продолжала сидеть в темноте. Она провела весь день в ангаре, ей не дали ни воды, ни еды. Девушка успела два раза потерять сознание, а когда приходила в себя, то снова и снова оказывалась во тьме. Одежда стала влажной и холодной, отчего ее начало трясти. Мерзкий запах плесени уже не вызывал тошноту, но голова продолжала кружиться. К вечеру Мар уснула, бедняжка лежала на земле, свернувшись калачиком, и продолжала дрожать даже во сне.
На следующий день, как и сказал Биера, Амира привели к нему в шатер, усадили на все тот же стул:
- Ну что? Сегодня готов рассказать правду? – сухо произнес Кадим, сверля глазами предателя.
- Я не знаю, что вы от меня хотите услышать. Я клянусь перед Аллахом, что ничего не знаю о делах Зейна.
- Уверен?
- Умоляю, - Амир слез со стула и упал на колени перед главарем. – Не трогайте ее, со мной делайте, что хотите, но ее не трогайте. Она лишь слабая женщина, она не виновата, - он опустил голову и уткнулся лбом в землю. – Умоляю.
- Ты жалок, - покачал головой Кадим и обратил взор на своего солдата. – Ведите ее.
- Нет! Не надо! Не надо! – закричал Амир, но тогда к нему подошел боевик и ударил прикладом в спину.
Трое солдат направились к ангару, где сидела Марина. Один открыл дверь, двое других прошли внутрь и, подхватив девушку под руки, вытащили наружу. Резкий свет ударил по глазам, Мар начала кричать и упираться, только ее продолжали тащить:
- Не трогайте меня, пожалуйста! - рыдала она. – Отпустите! Не трогайте!
- Шевелись, шлюха! - рычали на нее солдаты.
Девушку практически внесли в шатер и бросили в стороне от Амира. Когда она увидела мужа, то хотела броситься к нему, но все те же солдаты преградили путь.
- А вот и наша королева, - с мерзким оскалом произнес Кадим. – И правда, хорошенькая.
Он подошел к ней и, схватив за волосы, обратил лицом к себе:
- Белая кожа, да это подарок для моих ребят.
Из глаз Амира текли слезы, он смотрел на испуганную рыдающую жену и шептал только одно слово: «Прости»
- Ладно, - отпустил ее Биера и повернулся к пленнику. – Последний шанс. Говори.
Однако Амир молчал, продолжая смотреть на Марину, а та на него.
- Что ж, твой выбор, - заключил главарь и пальцем подозвал солдат. – Берите эту дрянь и тащите на улицу, его следом за ней.
Боевики подхватили девушку и вывели из шатра, за ними вышли и остальные.
Глава 27
Марину протащили несколько метров и бросили на землю недалеко от колодца. Амира вывели за ней, его поставили на колени напротив.
- Итак, - начал Биера, поравнявшись с пленницей. – Я предоставлю тебе возможность выбора, Амир. Что же у нас в меню на сегодня, - потер он руки. – Трехчасовое купание в холодной воде или путевка в шатер, где твою женушку опробует мой солдат. Как видишь, я все еще снисходителен к тебе.
Амир смотрел на жену, которая лежала на песке, закрыв голову руками, ее тело вздрагивало от всхлипов, бедняжка не плакала, она, словно замерла в ожидании.
- Думай быстрее! – крикнул Кадим. – Или я выберу за тебя.
- Вода, - сквозь зубы произнес пленный, а по щекам в этот момент скатилось несколько крупных слез.
- Что ж, вода так вода, - и главарь обратился к солдатам. – Привяжите ее к веревке и опустите в колодец, чтобы сидела в воде по самую шею!
Тут же к ней подбежали, подняли и повели к колодцу. Марине связали руки за спиной, обмотали веревкой и закрепили петлю у шеи, затем продели сквозь нее крюк и усадили несчастную на край колодца. Когда Мар открыла глаза, то чуть не потеряла сознание, под ней чернела пустота.
- Этот колодец очень глубокий, - подойдя к девушке, заговорил главарь. – Вода в нем настолько холодная, что уже через десять минут твоя женщина перестанет чувствовать руки и ноги. Может, стоит еще подумать? Или лучше пусть она окоченеет, чем достанется кому-то кроме тебя? Учти, через три часа мы можем достать оттуда не твою жену, а труп твоей жены.
И Амир тогда обратил взор на Марину. Бледная измученная женщина, дрожащая от страха, посмотрела заплаканными глазами на любимого и кивнула.
«Лучше я умру там - на дне, чем …», - подумала Мар. Амир будто прочитал ее мысли и еле сдерживаясь, повторил:
- Вода.
Биера с самодовольной ухмылкой на лице лишь пожал плечами и крикнул:
- Опускай!
Марина в этот момент зажмурилась. Солдат толкнул ее в спину, и она полетела вниз, полет длился всего несколько секунд, но показалось, будто несколько часов. Вдруг веревка резко натянулась, и ее отбросило в сторону, отчего Мар ударилась плечом о каменную стенку. Воды под ней все еще не было.
Раскачиваясь на веревке, пленница пыталась упереться ногами в стену, частое дыхание отдавалось эхом, ее снова окутала тьма, однако через минуту она начала медленно опускаться вниз:
- Нет, нет, нет, - стонала Марина. – Нет, Господи, не хочу.
Вскоре босые ноги коснулись воды. Ледяная бездна медленно поглощала тело новой жертвы. Когда вода достигла подбородка, девушка остановилась. Мар стиснула зубы, чтобы не закричать и не нахлебаться этими помоями, ведь запах здесь стоял отвратительный, а руки ощущали какие-то мерзкие скользкие комки и тину, плавающие на глубине. Как и говорил Биера, уже через несколько минут тело пленницы начало покалывать, холод прошел насквозь, завладев каждым органом, каждой клеткой.
А на поверхности Кадим хлопал в ладоши, смотря на то, как мучается его враг:
- Знаешь, Амир, - протянул он с упоением и поднес сигару ко рту, - у меня в арсенале столько всего, что твоей жене очень не повезет, если она выберется оттуда живой. Хотя, ты можешь облегчить ее страдания и все мне рассказать.
Но Амир молчал, сверля глазами песок.
- Жестокий ты человек, Абдель, - усмехнулся Биера. – А говорил, что она важнее всего.
Главарь приказал посадить предателя на цепь недалеко от колодца и оставить так под палящими лучами солнца, чтобы он слушал крики своей женщины, когда та уже не сможет терпеть судороги.
Но Марина не кричала, прошло уже полтора часа, но она так и не кричала, Амир же не спускал глаз с колодца, пот струился по его лицу, солнце пекло нещадно, однако он ничего не чувствовал, он хотел только одного – услышать ее голос.
- Аллах, забери меня вместо нее, - шептал Амир. – Спаси мою жену, спаси…
Биера иногда выходил из своего шатра и спрашивал у солдат, не слышали ли они воплей пленницы, те же мотали головами, тогда Кадим обращался к Амиру:
- Готовься к похоронам, пес.
Только Мар не умерла, она уже не чувствовала своего тела, ее глаза то и дело закрывались, поскольку хотелось спать, но она была жива.
Когда время вышло, солдаты взялись за веревку. Кадим с вожделением наблюдал за подъемом, ему хотелось увидеть мертвую пленницу, Амир же с блеском в глазах следил за боевиками в надежде увидеть живую жену. Когда те подняли Марину, то в мгновение подхватили и вытащили ее из колодца, после чего положили на землю. Перед ними лежала почти бездыханная женщина с темно-синими губами и белой кожей, ногти на руках и ногах также имели сине-фиолетовый цвет.
- Проверьте пульс, - скомандовал Биера.
- Есть, слабый, - констатировал, очевидно, местный врач.
Амир тогда зажмурился и склонился к земле.
- Не радуйся, - заявил врач. – Она вот-вот умрет.
- Ладно, - подхватил Кадим. – Идемте в шатер, доктор Мидера, оставим чету шакалов наедине.
И они удалились, оставив Амира и Марину под присмотром боевиков. Мар не подавала никаких признаков жизни, а он подполз к ней и коснулся холодной руки:
- Прости, родная. Прости меня. Я вечно буду любить тебя.
Он сидел рядом, целовал ее руки, как вдруг пальцы девушки дрогнули, незаметно для остальных, почувствовал это лишь Амир. Еще через полчаса Марина приоткрыла глаза, тут же вернулась и боль, тело сводило, губы задрожали, она не могла шевелить ни руками, ни ногами, но вот глаза были обращены к мужу:
- Ты жива, - Амир бросился к ней, но цепь натянулась и не позволила приблизиться ближе.
- Ж-ж-жива, - сквозь стучащие зубы вымолвила Марина. – И т-т-ты жив.
- Я что-нибудь придумаю, я вытащу тебя отсюда, только живи.
Мар тогда кивнула, хотя то было похоже не на кивок, а на очередную конвульсию.
Солдаты тут же донесли командору о том, что пленная пришла в себя, Кадим искренне удивился этому, все-таки еще ни одна женщина не выдержала столько времени в колодце. Он вышел к ним, вальяжно проследовал к Марине:
- Мои поздравления, ты оказалась крепче, чем я думал. Завтра повторим купания. Сегодня ты повеселила меня достаточно.
Ее подняли и унесли в тот самый ангар, где в очередной раз бросили в темноте. Амир попытался обратиться к Биере, но тот не захотел слушать, оставив все разговоры на завтра.
Чувствительность вернулась к Марине только глубокой ночью, она, превозмогая боль, шевелила то одним пальцем, то другим. Спустя еще пару часов ей удалось сесть. Девушка еле-еле доползла до стены и, прислонившись к ней, принялась растирать себя. Вдруг пропал страх, сейчас не было ни паники, ни слез, ни причитаний. Мар морально готовилась к тому, что будет завтра, а точнее - к смерти, ведь второй раз она уже не выдержит.
Оставшуюся ночь Мар вспоминала о своей жизни в Москве: как она ходила с подругой в кафе, как учила билеты за час до экзамена, как встречалась с молодыми людьми, мечтая о замужестве, как обнимала маму перед сном. Даже улыбка появилась на лице, а потом вспомнилась первая встреча с Амиром, тогда улыбка вмиг сошла, ведь все, что было после той встречи – это мытарства, страдания, боль. Как же порою слепа любовь. Мар подарила свою жизнь этому человеку, переписала заново свою историю ради него, а что же теперь ее ждет в финале? Смерть в ледяной воде на дне колодца в какой-то Богом забытой деревне, кишащей боевиками. Вот так финал.
Амир всегда говорил, что судьба человека давно предначертана – мактуб. Но сейчас Марине стало казаться, что это не так, человек сам вершит свою судьбу. По незнанию, по неопытности, по наивности, но сам.
И если Мар сейчас готовилась к худшему, то Амир пытался хоть что-нибудь придумать, чтобы спасти свою жену. И все-таки появилась мысль, пусть это будет действием наугад, но попробовать он просто обязан.
На следующий день все повторилось сначала. Солдаты подвели Марину к колодцу, обвязали веревкой и отошли в ожидании дальнейших указаний. А Кадим снова обратился к пленнику:
- Ну что? Что будем делать?
В этот момент Амир посмотрел на жену и заговорил с ней на русском:
- Я помогу тебе, обещаю. Отныне говори со мной только по-русски. Поняла?
- Поздно, Амир, - ответила она. – Уже слишком поздно. Я прощаюсь с тобой.
Биера тогда бросил недовольный взгляд на предателя:
- О чем ты говоришь с ней, собака?
- Я прощался с женой, - произнес Амир.
- Твоя жена не арабка?
- Нет, она дочь русского политика.
- Вот как, - призадумался Кадим, затем крикнул. – Опускайте ее, - и добавил. – На час.
Пленницу очередной раз столкнули в шахту колодца. Когда ноги снова коснулись воды, то сердце бедняжки зашлось, дыханье сперло. Опять холод, когда же все закончится? Когда Бог смилостивится над ней и заберет к себе? За что он посылает ей такие наказания?
Этот час длился слишком долго, Марина уже подумывала, чтобы опустить голову в воду и вдохнуть, силы были на исходе, хотелось покончить с мучениями. Но неожиданно перед глазами возникли образы тихих семейных вечеров, когда она и Амир сидели на широких качелях на веранде и пили горячий чай, приготовленный по рецепту его матери. Тогда ведь девушка была по-настоящему счастлива, значит, если и суждено умереть, то умрет она за любовь, за то, что не отреклась, а пошла за ним и дошла до конца, пусть и несчастливого, но зато вместе.
А Амир ждал на том же месте, что и вчера. Биера как гиена бродил по кругу в ожидании, но прежней радости на лице не было, какие-то мысли одолевали главаря, отчего он казался особенно сосредоточенным и отвлеченным от всего мирского.
И вот, настал момент, солдаты взялись за веревку. Из колодца вытащи пленную и в который раз положили на землю, однако Мар была в сознании, ее трясло, судороги сводили конечности, говорить не получалось, раздавалось только редкое мычание.
Кадим еще какое-то время смотрел на эту картину, затем обратился к своим и велел увести Амира. Тот начал сопротивляться, однако его тут же вырубили ударом по затылку и уже в бессознательном состоянии потащили в ангар. А Биера подошел к девушке:
- Сейчас тебя отнесут в хлев к нашим женщинам. Они приведут тебя в чувства, а потом я побеседую с тобой. И смотри без глупостей, иначе твоему благоверному будет хуже.
Марина ничего не ответила, она только смотрела на него глазами, преисполненными ненависти. Боевики взяли ее под руки и отнесли в полуразрушенный дом, где жили рабыни лагеря. Солдат прошел к женщинам и приказал выдать пленнице сухую одежду, а также дать воды. Те, молча, закивали и приняли Мар.
Главарь же вошел в свой шатер и позвал к себе доктора Мидеру и некоего человека по кличке Удав, они сели за стол:
- Есть у меня кое-какие мысли насчет этих двоих, - заговорил Кадим. – Араба мы еще потрясем, а вот с девкой надо поступить иначе. Если шакал прав и его баба приходится дочерью русскому политику, то ее можно обменять за хороший выкуп. Я без своих денег не останусь.
- А с ним что?
- А его мы разговорим, если же будет продолжать играть в молчанку, то лишим головы. Зейн где-то спрятал наши деньги и этот Амир – ключ.
- Только сдается мне, - заговорил Удав, – что он ничего не знает.
- Если и не знает, все равно ответит по заслугам. Эти дьяволы так и лезут в наши дела, западники засылают их сюда в поддержку правительству. Повстанцы по всему югу собирают силы и готовятся к серьезным действиям, мы должны оказывать им финансовую поддержку, так что… сами понимаете.
- Ладно, Кадим. Поступай, как знаешь, - заключил Мидера. – Только эта неверная может отбросить коньки раньше времени после вчерашнего.
- На все воля Аллаха. Мы боремся за правое дело, этим же собакам собачья смерть.
- Кстати, - поднял палец вверх Удав. – Бабу его всегда можно пустить в расход, если не сработает твой план. Женщины солдатам нужны, а она не худший вариант, если не сдохнет, конечно.
- Верно, все верно говоришь, дорогой друг. Но пока не решится вопрос с выкупом, ее солдатам не давать. Пусть работает с остальными женщинами. И смотрите мне, с вас спрошу, если что.
День клонился к закату, Марина все лежала на рваном матрасе в хлеву, за полуразваленной стенкой блеяли овцы, мычали тощие коровы, а она все лежала и смотрела в небо. Женщины переодели ее в сухое: черную абайю и платок, чтобы скрыть несчастную от похотливых глаз боевиков. Также Мар напоили горячим козьим молоком с добавлением масла. Здесь женщины помогали друг другу, поскольку каждая из них познала столько боли и унижений, что не пожелаешь и врагу.
Глава 28
Девушку растолкали двое. Марина не успела открыть глаза, как ее уже стянули с матраса и несколько раз пнули сапогом:
- Вставай! – гаркнул один из солдат. – Тебя вызывает командор.
Мар еле-еле поднялась и, качаясь, пошла за ними. От голода перед глазами все плыло, ее знобило, колени тряслись, но пленница продолжала идти.
В шатре на своем месте заседал Биера, он чинно размазывал масло по лепешке, а когда в проеме показалась Марина, то Кадим заулыбался и, отложив хлеб, указал рукой на стул:
- Садись.
Она села.
- Итак, расскажи о себе, кто ты и откуда.
Пленница в этот момент подняла уставшие блеклые глаза на мучителя и тихо заговорила:
- Марина Владимировна Коновалова. Моя семья живет в Москве, в столице России. Отец Владимир Константинович Коновалов - политический деятель.
- Значит так, сейчас ты напишешь мне все свои данные: домашний адрес, телефоны, почту – все. У меня на тебя планы и если твои близкие не поскупятся, то ты сможешь уйти отсюда живой и почти невредимой.
- Я не уйду без мужа.
- Не глупи, девочка. Я не торгуюсь, никогда. С твоим Амиром я еще не все уладил.
Но последние слова не дошли до нее, Марина обмякла и, потеряв сознание, упала со стула. Кадим тогда лишь презрительно фыркнул, и потребовал, чтобы пленную привели в чувства. Солдат немедленно вышел из шатра, а когда вернулся, то в руках у него было ведро с водой. И уже через минуту девушке на голову вылилось все содержимое ведра. Мар сразу же открыла глаза, ей показалось, что она снова в том проклятом колодце. Биера снова указал на стул:
- Отставить обмороки! Сядь на стул, я еще с тобой не закончил.
И в нее полетел блокнот с карандашом.
- Пиши!
Марина дрожащими пальцами взялась за карандаш. Буквы выходили кривыми, поэтому она несколько раз переписывала свой адрес, перед глазами все сливалось, слезы капали на бумагу. После того, как адрес все-таки был написан, Биера попросил передать ему блокнот, а пленницу отправить обратно в хлев. Что боевики и сделали.
А Кадим прочертил черту под адресом и вывел цифры, точнее – сумму выкупа, затем посмотрел на своего человека:
- Значит так, вот эту записку передашь Удаву, он знает, что делать. И еще, с сегодняшнего дня пленному не давать спать.
- Есть! – отдал честь солдат и удалился.
В полдень в ангар Амира зашли несколько человек, они вывели его наружу, приковали к столбу и оставили на солнцепеке. Минута за минутой, час за часом солнце жгло кожу, пленный стоял у столба, он испытывал жажду, голова раскалывалась от жары. К вечеру в нем практически не осталось сил, и Амир опустился на колени, однако из-под тента тут же вышел солдат и ударом по голове заставил встать предателя. Так продолжалось всю ночь, ему не давали сомкнуть глаз, периодически били. Марина же сидела в хлеву, забившись в угол. Она слышала гогот тех нелюдей, слышала тихие слезы женщин, которых очередной ночью использовали боевики, но больше всего ее убивало незнание того, что сейчас происходит с Амиром.
На следующий день Кадим снова прислал людей за девушкой и когда они вели ее к шатру, Мар увидела Амира, он стоял на подкосившихся ногах, прислонившись затылком к столбу, на лице зияли свежие ссадины, от носа к подбородку шел след из запекшейся крови. Марина тогда не выдержала и, оттолкнув одного из конвоиров, бросилась к мужу. Она подлетела к Амиру, схватила его за руки:
- Амир, Амир, - сквозь слезы повторяла Мар. – Держись, любимый мой, только держись. Господи, Амир.
Но уже через несколько секунд к ним подбежали солдаты и, схватив женщину за шиворот, отбросили в сторону, после чего взяли за волосы и потащили в шатер. Бедняжка собрала все острые камни, голова буквально горела, казалось, еще чуть-чуть и они вырвут волосы вместе с кожей.
Амир хотел было податься вперед, но очередной раз получил сильнейший удар в живот, отчего чуть не потерял сознание.
Девушку практически зашвырнули в шатер, она прокатилась по земле, остановившись у ног Биеры:
- Вот, значит, как, - ледяным голосом произнес главарь. – Бунтовать вздумала! Ну, ничего, я научу тебя манерам, грязная шлюха.
Кадим взял ее за горло и принялся бить по лицу. Марина пыталась схватить его за рукав, но тот настолько крепко вцепился, что вскоре пленница сдалась. Несчастная лишь вздрагивала, получая очередную тяжелую оплеуху. Спустя двадцать минут истязательств, Мар уже просто тихо хрипела, так как Биера с силой сжал горло. И только когда он увидел синеющие губы, то соизволил отпустить.
- Теперь твое возможное освобождение оттянется на три месяца, - прошипел он. – Будешь обслуживать моих людей, работать в три раза больше, чем остальные женщины в лагере.
- Пусть, - чуть слышно произнесла пленница на родном языке. – Значит еще три месяца с тобой. Я не уйду на тот свет без тебя, Амир, не уйду.
- Что ты там лепечешь, дрянь! - толкнул ее Кадим.
И в этот момент Марина отключилась.
Биера сдержал обещание, он отозвал Удава и тот не успел отослать сообщение семье девушки. Теперь Марина трудилась на его людей, каждый день она вставала в четыре часа утра, ухаживала за скотом, готовила с остальными женщинами еду и разносила по шатрам боевиков. Те же хватали ее, сажали к себе на колени, лапали везде, куда только дотягивались их грязные руки, а она терпела, потому что, проходя мимо столба в центре небольшой площадки, могла повидаться с Амиром. Его то и дело сажали на цепь, избивали, тушили сигареты о его тело, но и он терпел. Двое обменивались взглядами, а иногда, незаметно для остальных, даже улыбались.
Марину также избивали, причиной могло послужить что угодно, не так поставила тарелку на стол, не так посмотрела на солдата. Она уже потеряла счет синякам и рассечениям, да и толку было их считать, каждый день все равно появлялись новые.
Женщины лагеря плохо питались, почти не отдыхали. Из еды им доставались объедки со стола солдат, только то, что не доели эти животные, могли забрать себе рабыни. Марина за два месяца просто высохла, ее состояние стремительно приближалось к анорексии. Иногда она падала в обмороки, а приходила в себя от пинков боевиков. Амир также потерял прежний облик, организм истощился из-за нехватки еды, воды, сна и постоянных издевательств. А Биера с упоением наблюдал за страданиями пленных. Он не торопился с казней Амира, ему нравилось смотреть на то, как эти двое корчатся от боли изо дня в день.
Да и Кадим уже не пытался добиться от араба признаний, было ясно, что тот ничего не знает. Уж сколько боли ему причинили, скольким пыткам подвергли, однако Амир так и не заговорил. Сейчас главарь ждал окончания срока наказания для русской женщины, чтобы наконец-то сообщить ее семье о требованиях выкупа.
И вот, настал тот день, Марину очередной раз привели в шатер Биеры. Она послушно села на стул и затаилась в ожидании.
- Ну что ж, сегодня мой человек сообщит твоей семье о наших требованиях.
- Что будет с Амиром? – с дрожью в голосе спросила девушка.
- Это уже не твоя забота. Он предатель, значит, достоин соответствующего наказания. Ты же смотри, не испорть все. Если опять вздумаешь бунтовать, более не пощажу – отдам солдатам на забаву и ты сдохнешь в муках. А теперь ступай, тебя ждут горы навоза из-под моих коров.
Ее увели.
А Удав сообщил семье Марины о том, что их дочь захвачена малийскими боевиками, цена ее возвращения – полтора миллиона долларов, именно столько взял Зейн у Кадима. Тот день, когда на почту Дмитрия Константиновича поступило письмо, стал днем траура. Мать и отец забыли обо всем на свете. Разведка подтвердила данные о похищении, сразу же после этого Владимир приступил к сбору денег. Сроку им дали всего неделю, а иначе, боевики обещались прислать видео публичной казни девушки, поэтому надо было торопиться.
Продав драгоценности, машину, недвижимость за городом, заняв у знакомых, Ирина и Владимир собрали необходимую сумму, оставалось только передать деньги похитителям, для чего отец Марины вместе с хорошим другом отправился в Мали. Там они связались с российским посольством, посол Киреев Демьян Мергенович помог безутешному отцу связаться с генералом малийской правительственной армии - Ковати Мидере Ситте, тот владел информацией о похитителях и мог помочь.
В это же время в лагере боевиков Кадим Биера наставлял Удава и еще нескольких солдат. По их же требованию, деньги должны были оставить в три часа пополудни именно у той заправки, где повстанцы и похитили пару. После того, как деньги прибудут на место, Кадим намеревался отпустить девушку. Он, конечно, мог бы убить ее, поскольку жизнь какой-то неверной женщины для него ничего не значила, но возможность получить хорошие деньги все же пересилила его желание наказать врага.
Ровно в три часа отец Марины в сопровождении своего друга и генерала Ковати прибыл на ту заправку. Однако прежде чем отправиться к месту встречи, Ситте рассказал Дмитрию обо всем, что здесь случилось, тот слушал рассказ генерала и не мог поверить своим ушам, но сейчас было важнее другое – вызволить дочь из плена. Так что, они стояли у ржавых колонок, томимые ожиданием. Через полчаса вдалеке показался военный тонированный джип. Авто стремительно въехало на заправку, оттуда вышли несколько вооруженных людей в униформе, среди них был и Удав. Боевик подошел к Владимиру и заговорил:
- Деньги!
- Где моя дочь? Я отдам деньги, когда увижу свою дочь.
- Либо отдаешь деньги, либо получишь свою дочь по частям.
Тогда вступил Ковати:
- Не пытайтесь торговаться, господин Коновалов. Если вы не отдадите деньги, они убьют ее. Таковы правила.
И Владимир Константинович передал чемодан в руки Удава, тот открыл его, пробежался взглядом по купюрам.
- Хорошо, - заявил Удав. – Если все верно, и вы выполнили условия, как и договаривались, ваша дочь будет здесь завтра в полночь.
- Но как же? – попытался было возмутиться Владимир, однако Ситте тут же одернул его. – Ладно.
Спустя пару минут люди Биеры покинули заправку, оставив безутешного отца ни с чем. Ему оставалось ждать и надеяться, надеяться на честность этих негодяев.
Глава 29
Наутро Биера лично пожаловал в хлев, все женщины тут же, вытянувшись в струнку, выстроились вряд, только Марина сидела на земле. Она настолько плохо себя чувствовала, что не могла стоять. Главарь же подошел к ней, ткнул мыском сапога в бок, а когда девушка подняла на него безжизненные глаза, произнес:
- Радуйся, сегодня я отпущу тебя, и впредь будь умнее, не связывайся с кем попало.
- Где Амир? – прошептала она.
- Все думаешь о той собаке? Сегодня в полночь все свершится.
- Я могу попросить вас?
Кадим тогда вскинул брови от удивления:
- Рискни, только смотри, осторожнее в желаниях.
- Можно мне напоследок увидеть мужа?
Тот хотел было отказать, но вдруг задумался. Почему бы и не позволить? Ведь это их последнее свидание, значит, тем больнее будет прощание.
- Хорошо. Я дам вам десять минут. Вечером за тобой придет солдат и сопроводит. И запомни мою щедрость.
- Я запомню, - стиснув зубы от боли, сказала Марина.
И он покинул хлев, а Мар наконец-то смогла заплакать. Женщины не понимали ее слез, Аллах даровал ей свободу, спас от смертной казни, а она рыдает. Ну и что, что пленница уйдет одна, зато живая и, самое главное, нетронутая боевиками. Любая из рабынь могла только мечтать об этом, однако ж, им суждено страдать и однажды умереть в этом проклятом Богом месте.
Но Марине было плевать на все, она хотела одного – увидеть Амира, обнять его. Да, она многое пережила за четыре года жизни с ним, много нехорошего, но еще никогда в ее жизни не было столько любви и страсти, столько трепета. Этот мужчина стал для нее оплотом. И что же теперь? Она уйдет и оставит любимого одного на забаву зверям, которые разорвут его на части? Нет, так не должно быть… Но что она может? Отказаться от свободы и умереть вместе с ним? Да, Мар этого хотела, желала всем сердцем и душой, однако что будет с ее семьей? С отцом и матерью, которые воспитывали своего ребенка, любили его, холили и лелеяли. Как же они?
К вечеру за ней пришли, солдаты повели девушку к тому самому столбу. Амир был там, сидел на земле с закрытыми глазами. Черная борода достигала груди, а волнистые волосы – шеи. Это был словно другой человек, но не для нее. Марина подбежала к нему и обняла, прижав к себе:
- Амир, - прошептала она ему на ухо, - открой глаза, прошу, посмотри на меня.
Он открыл, и по щеке сразу скатилось несколько крупных слез.
- Ты здесь. Моя любимая и единственная женщина здесь.
- Я не хочу уходить без тебя, не могу уйти.
- Не глупи, родная. У тебя вся жизнь впереди, а я слишком виноват перед тобой. Аллах справедливо наказал меня.
Марина стирала слезы с его лица.
- Нет, ты не виноват. И чего бы ни желал твой Бог, я все равно люблю тебя. Ты нужен мне.
- Я буду рядом, буду.
Сейчас Мар не выдержала, она зарыдала в голос и уткнулась лицом ему в грудь, ее тонкие руки сжимали рваную рубашку:
- Люблю тебя, слышишь, люблю… Амир, я не уйду. Нет, нет, нет … не уйду.
- Уйдешь, любимая, уйдешь. Так надо, так правильно.
Хотя у него у самого дрожал голос, а сердце готово было разорваться от боли, от того, что он больше никогда ее не увидит.
- Прости меня, - сказала Марина и подняла голову, посмотрев ему в глаза. – Прости за недоверие, за мою глупость.
- Молчи, молчи… Ты ни в чем не виновата. Я люблю тебя, красавица. Люблю и заберу эту любовь с собой. А ты смиришься, однажды смиришься. В Коране говорится, что смирение – есть спасение.
- Нет, не смирюсь. Никогда…
Она поцеловала его и еще крепче прижалась.
Тут к ней подошли солдаты и начали толкать в спину:
- Все, время вышло. Вставай!
А Мар их не слышала, несчастная продолжала обнимать мужа:
- Я все равно буду ждать тебя, - говорила она, захлебываясь слезами. – Каждый день, каждую ночь, я буду ждать тебя!
Ее буквально оторвали от Амира и потащили в сторону машины, однако Марина не успокаивалась, ноги чертили по песку, она упиралась и хотела обратно к нему. А Амир провожал ее взглядом:
- Я тоже буду ждать тебя, любовь моя. Я тоже, - прошептал он.
Девушку затолкали в джип, а чтобы не сопротивлялась, ударили по голове. От удара она потеряла сознание, после чего двери закрылись и авто тронулось с места.
Когда машина скрылась из виду, Амир снова закрыл глаза и принялся молиться. Через полчаса к нему вышли Кадим и Удав:
- Ну что? Готов понести наказание? – молвил Биера, улыбаясь во весь рот.
- Давно, - произнес пленный.
И Удав передал автомат в руки Кадиму, сейчас же вокруг собрались все боевики, они с улюлюканьем ждали расправы, палили в небо.
Кадим отошел на пару шагов назад, затем прицелился, выждал несколько минут и спустил курок. Раздался один единственный выстрел, после которого все стихло.
Марину тем временем везли к условленному месту, спустя час авто замедлило ход, до заправки оставалось несколько сот метров. Но джип остановился, девушку быстро привели в чувства и вытолкали из машины. Она осталась лежать на обочине, сил подняться не было, слезы душили. Амир - ее муж, ее любовь, смысл жизни – его больше нет. За что же Бог так наказал их? За что? Спустя некоторое время Мар повернула голову и посмотрела в сторону, там где-то вдали горели одинокие фонари той самой заправки, откуда начался весь их кошмар, но потом девушка снова обратила взор к небу. Яркие звезды мерцали во тьме, прохладный ветер трепал ее одежду.
- Если ты меня видишь, - сказала Мар тихим и спокойным голосом. – Знай, я жду тебя.
Пролежав так неизвестно сколько времени, решила все-таки подняться. С первого раза не получилось, как и со второго, и с третьего, но на четвертый все же удалось. Шатаясь, Марина пошла на свет, босые ноги наступали на острые камни, но она ничего не чувствовала. Пока бедняжка шла, то успела в нескольких местах поранить ступни, за ней тянулись тоненькие кровавые следы, однако Мар не останавливалась. Когда девушка доковыляла до трассы, то встала по центру и замахала руками. Она не знала, кто там, не знала, что с ней будет дальше…
А на заправке стояло несколько машин, одна из которых принадлежала ее отцу, он без конца смотрел на часы, сердце заходилось от ожидания. И вдруг, вдалеке заметил какую-то фигуру, на дороге стоял человек и размахивал руками.
Тут же авто сорвались с места.
Все, что происходило после, походило на какой-то хаос. По крайней мере, для Марины. Из машины выбежал отец, он обхватил дочь и прижал к себе точно так же, как она недавно прижимала к себе Амира.
- Мариночка, доченька моя, девочка моя, - рыдал отец. – Живая, родная моя, живая.
Но она ничего не отвечала, Мар прижалась к нему, как когда-то в детстве, когда боялась темноты или ночных монстров.
Ее усадили в авто, рядом был отец, и еще двое. Генерал Ковати посмотрел на измученную женщину и тихим голосом спросил:
- Амир остался там?
На что Мар кивнула, тогда Ситте прикрыл глаза и покачал головой.
В тот же день они покинули Мали. Владимир предлагал дочери обратиться в местную больницу, но та наотрез отказалась.
С пересадками добрались до Москвы, когда Марина спускалась по трапу, ей показалось, что это не ее родина, ей казалось, что это Рай и не потому что была так рада возвращению, а потому что думала, что уже умерла. У аэропорта их дожидалась мать, увидев дочь, Ирина бросилась к ней, начала обнимать, целовать, а девушка стояла как истукан, будто ничего не чувствовала, не слышала и не видела. Весь полет она вспоминала Амира, вспоминала их последний миг, образ не покидал ни на секунду, даже сейчас Мар продолжала про себя общаться с ним.
Вот они подъехали к дому, вот зашли в квартиру. Марина проплыла по коридору, забрела в свою комнату, окинула равнодушным взглядом все вокруг и тихо села на край кровати. Что же это? Неужели однажды она заснула здесь, ей приснился страшный кошмар, и теперь пришло время проснуться? Здесь ничего не изменилось, все вещи на тех же местах: ноутбук, ручки, карандаши, когда-то оставленное ею полотенце на спинке стула – все. А вдруг и, правда, с ней ничего не произошло? Вдруг, то был всего лишь дурной сон? Сейчас же она примет душ, красиво оденется и пойдет на свидание с … конечно же, с Амиром. Только с ним.
Мама осторожно зашла в комнату к дочери и встала у дверного косяка. Слезы тихо-тихо бежали по щекам, перед ней сидела не Марина, перед ней было безжизненное существо с отрешенным взглядом, смотрящее в никуда:
- Как ты? – спросила Ирина, стараясь не напугать дочь.
- Плохо… - ответила та. – Его больше нет со мной.
Мать не знала, как подступиться к ней. Однако девушка сама обратилась:
- Я хочу в больницу, - прошептала Мар и, вздрагивая от боли, еле-еле легла на кровать.
- Конечно, конечно дорогая моя.
Перед тем как ехать в военный госпиталь, с врачами которого договорился отец, Марина решила принять душ. Стоя перед зеркалом, она снимала одежду и беспрестанно ежилась, все тело ломило. Когда же сняла все, то увидела не себя, напротив стоял скелет обтянутый кожей, везде и всюду багровели синяки, шрамы, на руках и боках синели следы от лап тех тварей. После душа девушка оделась, собрала небольшую сумку и вышла к порогу.
Родители отвезли ее в госпиталь, где оставили под присмотром врачей.
Мар сидела в палате и смотрела в окно, а там вовсю занималась осень. Желтые листья кружили в воздухе, небо заволокло бледно-серыми облаками, сквозь которые пробивалось солнце. От мыслей девушку отвлек доктор, он зашел в палату, сел напротив:
- Марина Владимировна? – ему пришлось повторить несколько раз, чтобы Мар посмотрела на него.
- Да.
- Я Петр Николаевич Воронов, ваш лечащий доктор. Мне нужно задать вам несколько вопросов, вы сможете ответить?
- Да.
- Хорошо. Что у вас сейчас болит?
- Все.
- Ясно, - осекся он.
Далее последовало множество вопросов, на многие Марина не смогла ответить, тогда они перешли к осмотру. Молодой врач не мог поверить в то, что увидел. Даже на жертвах насильников, коих ему довелось вести, не было такого количества синяков и шрамов. Мар легла на кровать, переместив взгляд на идеально белый потолок, а Петр Николаевич занимался обследованием тела на предмет сломанных костей или ушибов внутренних органов, но девушке было больно везде, однако, когда врач спустился к животу, то при пальпации его брови сошлись у переносицы.
- Марина, когда у вас последний раз были месячные?
- Не знаю, - равнодушно произнесла она.
- Так вам больно? – он еще раз слегка надавил на низ живота.
- Наверно нет.
- Понятно. Ладно, сегодня у вас возьмут кое-какие анализы и сделают УЗИ брюшной полости. А на завтра назначим МРТ. Хорошо?
- Хорошо.
И доктор покинул палату, оставив Марину созерцать пустоту. Ее сейчас ничего не волновало, даже в больницу она решила отправиться только из-за того, чтобы родители не докучали слезами и вопросами. Она хотела закрыть глаза и умереть, тихо, незаметно для окружающих.
А за окном ветер продолжал гонять жухлую листву, желтые листья клена падали на лобовое стекло автомобилей, мелкий дождик моросил, отчего на асфальте появлялись аккуратные лужицы, люди спешили куда-то. Жизнь продолжалась для них, но не для нее.
Глава 30
Одинаковые белые коридоры, а вот и сестринский пост, за ним процедурный кабинет. Марина в черной косынке и темно-синей пижаме, словно тень, проплыла в кабинет, села на стул. Медсестра, да и все в отделении, смотрели на нее с сожалением.
- Положите руку сюда и засучите рукав, пожалуйста, - произнесла молоденькая сестричка в розовом халате, указывая на резиновый валик на столе.
Мар послушно дала руку, у нее взяли кровь, после чего девушку направили на УЗИ. У кабинета сидели две женщины среднего возраста, о чем-то разговаривали, а когда увидели приближающуюся Марину, то мгновенно замолчали, так и сидели, молча до тех пор, пока странную пациентку не пригласили войти. И только дверь за ней закрылась, женщины принялись перешептываться:
- Чеченка, точно-точно. Или дагестанка. Смотри, какая измученная, нелегко же этим женщинам приходится.
- И не говори. До чего довели, еле ноги таскает.
А Марина прошла к аппарату и села на кушетку. Доктор, когда отвлеклась от заполнения карт и подняла глаза, то чуть не ахнула от вида девушки. Черные круги под глазами, бледно-зеленая кожа, высохшие губы.
- Добрый день, - сказала врач, надевая очки. – Вы?
- Марина Коновалова, - ответила Мар, смотря себе под ноги. За время пребывания в лагере она привыкла смотреть в землю, за взгляды в сторону боевиков ее сразу наказывали.
- Ложитесь, пожалуйста. Поднимите кофточку.
Она послушно исполнила просьбу, но тогда врач совсем растерялась, под кофтой скрывались обширные синяки, зарубцевавшиеся порезы.
- Господи, да кто же так с тобой? – не выдержала женщина.
- В Мали слетала, неудачно, - ответила с дрожью в голосе пациентка и повернула голову к стене, чтобы скрыть подкатившие слезы.
- Ладно.
И доктор приступила к обследованию, минут десять она спокойно рассматривала внутренние органы, делала замеры, смотрела кровоток, а когда опустилась к низу живота, чтобы посмотреть придатки, то прищурилась и даже подалась к экрану. После чего сменила датчик и снова направила на область ниже пупка. Так еще около десяти минут она что-то рассматривала, затем встала и направилась к телефону, набрала номер и весело защебетала в трубку:
- Мария Ивановна, здравствуй, дорогая. Тут у меня пациентка есть, особый случай. Не могла бы ты спуститься, посмотреть. Думаю, тут по твоей части. Ага, спасибо! С меня чай. Угу, жду.
Марина все продолжала лежать, она успела задремать, и сейчас ей привиделся Амир, они вместе гуляли по марокканскому базару. Вокруг мельтешили люди, солнце припекало, издалека доносился рев верблюдов. Бедняжка и не заметила, как в кабинет кто-то вошел.
- Что с ней? – подойдя к девушке, ужаснулась Мария Ивановна.
- Как я поняла, стала жертвой то ли насильника, то ли еще кого. На теле живого места нет. Неестественная худоба, будто голодом морили.
ТЕЛЕГРАМБот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕБольшая библиотека с любыми жанрами и авторами
Большая Библиотека
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2 книги