Мальчики из Фоллз

Глава 9 Аро

Я подхватываю и надеваю шлем, в котором приехала его двоюродная сестра, пока Хоук натягивает кожаную куртку. Пытаюсь отвести взгляд, но продолжаю оглядываться, наблюдая, как он застегивает молнию.

Забавный. Не знаю, что хотела этим сказать. Хоук не забавный. Он…

Лицемер. Нарушать закон не зазорно, если это служит его целям. Преступление — не сознательный выбор, когда его совершает он. В таких случаях… оно оправдано.

Да, Трент уж точно забавный. Смешно, что он думает, будто его правила распространяются на всех, кроме него самого. Это ничем не отличает Хоука от любого другого привилегированного ребенка из Фоллз, которого я когда-либо встречала.

Однако какое-то крохотное отличие все же есть. Предугадывать его действия оказалось труднее, чем я думала. Людей вроде Дилан Трент и Кейда Карутерса читать легче. Они не против, чтобы их узнавали.

Хоук намеренно холоден. Строг. И не только со мной. Он все время настороже. Я заметила это прошлым вечером, когда пришли его кузены и друзья. Он берет на себя роль лидера в любом окружении.

Трент взбирается на мотоцикл, надевает шлем, заводит двигатель. Даже не удосужившись оглянуться и подать мне знак, можно ли садиться, он нажимает на кнопку пульта и открывает дверь гаража. Перекинув ногу через сиденье, пристраиваюсь позади него.

— Разве местные не узнают мотоцикл? — спрашиваю я, протягивая руки за спину, чтобы ухватиться за поручень.

Которого нет.

Хоук включает передачу, байк подпрыгивает, и я едва успеваю вцепиться в куртку Трента, прежде чем он вылетает из гаража. Придурок.

Мы поворачиваем направо. На мгновение кажется, что я упаду, поэтому сильнее упираюсь ботинками в опоры для ног. Крепче сжимая пальцы, льну к Хоуку, но не вплотную. Мне не нравится то, что нужно прикасаться к нему. Уверена, он от этого тоже не в восторге.

Город еще не полностью проснулся этим субботним утром. По-моему, так даже лучше. Понятное дело, нам нельзя никому попадаться на глаза, однако я люблю раннее утро. Складывается ощущение, словно мир принадлежит только тебе, чего не скажешь о ночи. Когда день начинается, а не заканчивается — это совершенно разные вещи. Ты как будто предвкушаешь что-то.

Остановившись на красный, Хоук опускает ноги на землю для поддержки байка. Мы ждем на светофоре. Дождь приятно охлаждает руки и шею, ведь на улице уже жарко.

К тому же он смывает грязь. Я оттягиваю воротник толстовки; сунув нос внутрь, принюхиваюсь.

Затем убираю руки с куртки Хоука и отодвигаюсь назад, насколько возможно. Словно это помешает ему учуять мой запах. От меня не так уж сильно воняет. Может, мне сегодня удастся пробраться к моей приемной маме и взять чистую одежду.

— Держись за меня, — окликает он.

Трент газует и разгоняется. Я изо всех сил сжимаю сиденье бедрами, но он переключается на следующую передачу, и мотоцикл с рывком устремляется вперед. Ухватившись за Трента, прислоняюсь к его спине.

— Помедленнее! — рычу я. А потом замечаю копа.

О черт.

Когда Хоук вновь переключает передачу, я обхватываю его талию и прижимаюсь еще крепче. Резко свернув вправо, он проносится по переулку, затем поворачивает налево, преодолевает следующий квартал.

Я затаиваю дыхание, как мы все делаем за рулем, если слишком поздно обнаруживаем скоростную ловушку. Ты уверен, что попался, и просто ждешь отблеска красно-синих огней в зеркале заднего вида.

Стиснув зубы, непроизвольно сжимаю руки в ожидании рева сирены. Но терпения не хватает, поэтому я оглядываюсь.

Их нет. Улица пуста.

Стучу по Трента плечу и выкрикиваю:

— Гони!

Давай убираться отсюда, пока копы не передумали.

Хоук преодолевает правый поворот, сбрасывает скорость, проезжает пару кварталов, сворачивает налево и еще раз налево, включает повышенную передачу, разгоняясь. Мы мчимся по шоссе, дождь забрызгивает мой шлем. Я ослабляю хватку, держась только за куртку, но из-за спины Хоука не высовываюсь — капли бьют с такой силой, что жалят, будто дротики.

Это прикольно, если честно. Никогда раньше не каталась на мотоцикле. На мгновение позволяю себе притвориться. У меня есть родители, дом, я с маникюром, мы не в бегах. Есть парень, который занимается со мной любовью, и мы свободны.

Но дело в том, что, когда эта маленькая дикарка в моих объятиях смотрит на меня, а я смотрю на нее… Я не вижу тебя.

Не могу вспомнить точные слова, поэтому перефразирую, однако я улыбнулась, подслушав Трента. Я пошла следом, чтобы вернуть свой телефон, но остановилась перед дверью в комнату наблюдения, когда он сказал той, с кем разговаривал, задрать футболку. Заглянув внутрь, увидела на экране видео с блондинкой, которой я вмазала ногой прошлой ночью. Это его девушка? Хоук называл ее Скайлер.

Слышала сплетни о нем — что он не занимается сексом, — правда, меня удивило то, как Трент говорил. Звучало довольно сексуально.

Неужели он действительно ни с кем не спал? Я стараюсь не обращать внимания на ощущения от тесного контакта наших тел. Мои бедра прижимаются к его бедрам. Он высокий и широкоплечий, подтянутый и сильный. Обидно, что Хоук потеет только в спортзале.

Я выглядываю из-за его плеча, замечаю руки, сжимающие рукоятки руля, выпирающие вены на внешней стороне кисти. Какой он, когда прикасается к кому-то?

В животе скапливается жар. Несколько раз моргнув, отвожу взгляд.

Хотя Хоук был прав, жестоко поступив с той девушкой.

Это был самый гуманный вариант, и меня радует его неспособность притворяться. Сколько мужчин в ее жизни будут признаваться ей в любви, чтобы получить желаемое? Сколькие соврут, что одиноки, состоя в отношениях? Сомневаюсь, что Хоук когда-нибудь возьмет то, чем не готов поделиться сам. Она не подозревает, насколько ей повезло, ведь подобная черта — редкость.

Он заезжает на стоянку, паркует мотоцикл. Не задавая вопросов, следую за Хоуком к машине, стоящей сбоку от склада. Несколько раз оборачиваюсь, наконец-то расслабляюсь и позволяю себе улыбнуться.

Я привыкла удирать от полиции. Насчет Трента не уверена, однако у него тоже неплохо получается. Конечно, ему я этого не скажу.

Открыв водительскую дверь, он забирается в салон, а я сажусь с пассажирской стороны. Мы оба бросаем шлемы на заднее сиденье.

Осмотревшись вокруг, чувствую запах кожи и одеколона, исходящий от черных сидений и отполированной приборной панели, но Хоук пахнет не так. Его аромат очень тонкий, напоминает октябрьский воздух, прохладный и чистый, в котором все еще остается некий намек на минувшее лето. Это его машина?

Старый серебристый «Понтиак GTO» вроде выглядит знакомо, только не припоминаю, где могла с ним пересекаться. Я думала, у Хоука другая тачка. Кажется, видела его на «Ауди» или типа того. Может, «Понтиак» принадлежит кому-то из его родни.

Трент заводит двигатель. Сунув руки в карманы куртки, я откидываюсь на спинку кресла. Мы выезжаем с парковки, переехав через бордюр, и сворачиваем на шоссе.

Я смотрю вперед, на мокрую дорогу. Играет какая-то песня System of a Down, а на меня наваливается вся тяжесть ситуации. Его мотоцикл, его машина, его техника, его тайник, его еда, его друзья, его город…

Все зависит от Трента. Я чувствую себя багажом.

— Мне нужен мой телефон.

— Нет.

Резко перевожу взгляд на Хоука.

— Мне нужен телефон. — Любой телефон. Без разницы. — Если не дашь, я сама найду.

Он так боится, что я все испорчу? Или ему нужно контролировать мои перемещения, с кем я разговариваю, как Хоук, очевидно, делает с каждой женщиной в своей жизни?

Я рассматриваю его. Он с бесстрастным лицом сосредоточен на дороге.

— Что, если мне понадобится связаться с тобой? — спрашиваю тихо.

Кому еще я могу позвонить? Хоуку известно, что у меня никого нет.

Поджав губы, парень выглядит так, словно готовится к экзамену по математике.

Наконец, он вздыхает, протягивает руку и открывает бардачок. Внутри лежат по меньшей мере три смартфона. Достав один, он бросает его мне на колени.

— Заряди его. — Хоук вытаскивает шнур, подсоединенный между его креслом и консолью.

Подключаю мобильник, и через секунду, подав звуковой сигнал, он начинает заряжаться.

— Тебе нельзя ни с кем связываться, — командует Трент.

— Мне нужно убедиться, что с моей семьей все в порядке.

Я понятия не имею, выписали отчима из больницы или нет. На его состояние мне плевать, просто хочу узнать, вернулся ли он домой.

Хоук просто говорит:

— Они в порядке.

— Откуда ты знаешь?

— Я создал ордер на арест твоего отчима.

— Что?! — восклицаю, подскочив на сиденье. — Как?.. Что?.. — Мотаю головой, не понимая. — Ты не мог этого сделать!

Каким образом, черт побери, он это провернул? Господи.

— Я не знаю, как будет выкручиваться моя мать, если не сможет оплачивать счета, — выпаливаю я. Проклятье.

Тоже не хочу, чтобы этот ублюдок возвращался, однако без него ей не удастся сохранить крышу над головой. И без меня.

Хоук не отрывает взгляда от дороги.

— Знакомый дьявол против неизвестного, понимаю. Но он домогался тебя. Я понял это по языку его тела, когда пришел за тобой. Я не мог позволить ему остаться в одном доме с детьми.

Ты не мог позволить ему?

— У меня все было под контролем.

Он лишь смеется.

— Ситуация с ним была у меня под контролем, — уточняю я.

Наконец-то Трент поворачивается ко мне.

— Ты забавная.

Черт, что это значит? Он со снисходительной ухмылочкой обращает мои собственные слова против меня…

Открываю рот, собираясь возразить, но парень дергает руль вправо, и я хватаюсь за дверь, чтобы удержать равновесие. Дорожное покрытие под колесами сменяется с асфальта на гравий. Деревья образуют навес над головой.

Мы едем по длинной дороге, в конце которой я различаю поляну. Здесь живет Томми Дитрих?

Хоук сворачивает на одну из прилегающих дорожек, паркуется у обочины. Выйдя из машины, бежим через лес к дому Томми. Я натягиваю капюшон. Не пойму, почему нам нельзя просто подъехать поближе и постучаться в дверь, только, если Трент начнет объяснять, придется это выслушать, а у меня и так уже голова от него болит.

Догнав его, вырываюсь вперед и направляюсь к торцу дома. Вдруг Хоук хватает меня за ворот толстовки и дергает назад.

Развернувшись, ударяю его по руке.

— Прекрати!

Это уже второй раз за сегодня.

— Ш-ш-ш, — грозно шепчет он. Я сразу же затыкаюсь.

Трент тянет меня вниз. Присев на корточки за кустом, мы наблюдаем, как мужчина с коротко остриженными каштановыми волосами несет сумку для обеда к своему пикапу. Его белая футболка с рекламой какого-то бара заляпана машинным маслом. У Томми его глаза.

— Я думала, он ушел, — обращаюсь к Хоуку.

— Уже уходит.

Надеюсь, кроме нее и отца там больше никто не живет.

— Фу, от тебя действительно несет прудом, — ворчит парень. — И мокрыми картофельными чипсами.

Мокрыми картофельными чипсами? Какого хрена? Я попала под дождь прошлой ночью.

Ржавый синий «Форд» выезжает с подъездной дорожки. Порываюсь встать, но Трент меня останавливает.

Злобно смотрю на него.

— Никто не знает об убежище, кроме той маленькой компании, что приходила вчера, — предупреждает Хоук. — И теперь тебя. Не рассказывай Томми.

— Почему?

Естественно, он не отвечает.

— Оно ведь не твое, верно?

Помещение не принадлежит Тренту. Он его конфисковал.

— Я не берегу его для себя, не в этом дело. Просто никто другой не должен о нем узнать. Не сейчас. Хорошо?

— Почему? Что это за место?

Парень вскидывает брови; он явно начинает терять терпение. Ну да ладно.

Хоук наклоняется ко мне. Я чувствую его дыхание, до сих пор мятное после чистки зубов.

Чего я не делала уже почти сорок восемь часов. Когда он приближается, захлопываю рот.

— Единственное наше преимущество сейчас в том, что никому не известно, где мы находимся. В твоих же интересах максимально отсрочить неизбежное «от двадцати пяти лет до пожизненного», не так ли?

Чертов мудак.

— Пошел на хрен.

Хоук улыбается.

— Идем.

Мы подходим к дому, проверяем, не мелькает ли кто в окнах. Я на полусогнутых проскальзываю к черному ходу.

— Другие члены семьи могут быть дома. У отца есть девушка?

— Каждую неделю новая, — невозмутимо заявляет он. — Держись рядом.

Однако я не слушаюсь. Оббежав заднее крыльцо, приседаю возле подвального окна и пытаюсь заглянуть внутрь сквозь покрытое грязью стекло. Пробую открыть, но окно не поддается. Тогда снимаю куртку, прикладываю ее к стеклу и бью. Осколки падают на бетонный пол внутри.

Протянув руку, отпираю щеколду. Лучше войти таким способом. С дороги нас не видно, позади — ничего, кроме леса. Все-таки мы в розыске.

— Так ты проникаешь в дома? — поддразнивает Трент. — Какое мастерство…

Я поднимаю створку окна и спрыгиваю в подвал. Парень следует за мной.

Я оглядываюсь вокруг — смотрю, нет ли здесь кого-нибудь еще.

Хоук закрывает окно, а я выключаю звук на телефоне.

— Уровень мастерства меняется в зависимости от уровня дохода того, чей дом ты грабишь, ясно? Видел его двор? У него такая работа, за которую платят ежедневно.

Трент фыркает, удивляя меня. Неужели он действительно только что искренне посмеялся и не надо мной?

— К тому же в девяти случаях из десяти люди, услышав странные звуки, не идут проверять, в чем дело, потому что им лень. Они не горят желанием что-то обнаружить, иначе потом придется с этим разбираться.

Это правда. И иногда умно. Не ищите неприятностей без крайней необходимости. В фильмах ужасов всегда умирают самые любопытные. Если живешь один и слышишь шаги на чердаке, разве у тебя хоть на секунду возникает мысль, будто тебе может понравиться то, что ты там найдешь? Оставайся в своей комнате.

Мы крадемся вверх по лестнице. Я пропускаю Хоука вперед. Когда он приоткрывает дверь, она слишком громко скрипит, заставляя меня вздрогнуть. Чувак…

Отпихнув его в сторону, обхватываю ручку, прислоняю ухо к двери и слышу работающий телевизор. После чего открываю дверь чуть шире, снова прислушиваюсь. Удовлетворенная тем, что не заметила никакого движения, распахиваю дверь, быстро осматриваюсь, тяну Хоука за собой и закрываю подвал.

Томми, скорее всего, у себя в спальне, которая, берусь предположить, находится наверху.

Оглянувшись, подаю парню сигнал, чтобы шел следом. Я делаю шаг к перилам, вижу свет от телевизора в гостиной, отражающийся на стене, и очертание чьей-то макушки над спинкой кресла.

— У ее отца есть несколько братьев, — бормочет Трент.

Учту. Легкой трусцой поднимаемся на второй этаж. Увидев светло-голубую дверь с нарисованными ярко-розовым спреем птицами, я открываю ее и выдыхаю. Томми подскакивает на кровати.

Мы быстро заходим внутрь.

— Одевайся, — говорю девчонке.

Она, одетая в помятые джоггеры и футболку, смотрит на нас, застыв.

— Что вы здесь делаете? — шепчет Томми. — Я…

— Нет времени. — Подхватив джинсы, лежащие на стуле у стола, я бросаю их ей. — Ты нам нужна. Сейчас.

Прикрывшись брюками, Томми переводит взгляд с меня на Хоука, потом смотрит нам за спины, словно ожидала, что с нами будет кто-то еще.

Она колеблется еще мгновение, затем кивает и просит Трента:

— Отвернись.

— Не спеши. — Я смотрю на отражение Томми в зеркале заднего вида. — Присядь, поболтай, расслабься, а после… скажи, что тебе нужно в туалет или типа того.

Уже четыре раза повторила ей план, что на меня не похоже. Нежелание Трента использовать девчонку обретает больше смысла, чем утром. Я по-прежнему нервничаю, когда иду на дело, хотя занимаюсь этим дольше.

Восемьдесят процентов успеха — полагаться на интуицию. Слишком шумно? Слишком тихо? Все смотрят на меня. Они знают. Отвлечь их? Просто вести себя нормально? Так нормально? А так? Правильно ли я делаю? Возможно, мне стоит подождать?

Давно поняла: нужно сливаться с толпой при любой возможности. Тусоваться. Разговаривать. Смеяться. Пить. Освоиться, чтобы выкинуть все страхи из своей чертовой головы. Томми может провести там часа два в ожидании удобного случая. Никакой спешки.

— Отправляй мне эсэмэски каждые пять минут, — инструктирует ее Хоук. — Если не напишешь, я пойду за тобой. — Он что-то передает Томми, и я смотрю на него. — Поверхность должна быть металлическая.

Опустив глаза, вижу маленький предмет с линзой. Парень указывает на магнит с обратной стороны камеры.

— Убедись, что она прилипла и…

— Я знаю, что делать, — перебивает мелкая.

Прежде чем мы успеваем произнести еще хоть слово, она вылезает из машины. Хоук оборачивается, ерзая на сиденье, словно сомневается в затее.

— Не делай ничего, пока не расслабишься, — говорю ей вслед не слишком громко.

Томми направляется к гаражу по пустой улице.

Мы провожаем ее взглядами. Я осматриваюсь по сторонам, проверяя, не наблюдает ли кто. Если повезет, большинство лакеев Хьюго будут дрыхнуть до вечера. При свете дня мало что происходит, изредка высаживают и забирают курьеров, поэтому операция может затянуться. Чем меньше людей, тем сложнее не привлечь к себе внимания.

Засунув руки в карманы, пытаюсь размять шею, будто это избавит меня от чувства тревоги. Хьюго ведь не причинит ей вреда, правда? Он никогда не был жесток со мной, но раньше я не делала ничего такого, что могло бы отправить его в тюрьму на всю жизнь. Например, не устанавливала скрытые камеры в его логове.

Не нужно было вовлекать Томми. Эта паутина рано или поздно окончательно спутается. Кто знает, вдруг мелкая сейчас достанет телефон, позвонит в полицию и сообщит, где мы находимся? Я не очень хорошо ее знаю.

Томми уходит все дальше — ее длинные белые волосы с голубыми прядями легко заметны — и в итоге скрывается в гараже.

— Это ошибка, — произношу я.

— Не моя идея.

Поворачиваю голову к Тренту. Он уставился в свой телефон. Опускаю взгляд на дисплей и узнаю девушку, сидящую на коленях у парня.

— Это та блондинка, которой я врезала вчера?

Боже, кажется, прошел почти год.

— Она хорошо отредактировала свою опухшую губу. — Улыбнувшись, закидываю ногу на бардачок. — Едва заметно.

— Ты могла выбить ей зубы, Аро.

Я смеюсь, откинувшись на подголовник, и закрываю глаза. Это было бы потрясающе.

Хоук теряет самообладание.

— Не смешно. Серьезно, что с тобой такое? Во всем этом нет ничего смешного.

Во всем этом. Он мою жизнь имеет в виду?

Крепко сжимаю кулаки в карманах.

— О, я понимаю, что через пять лет в моем существовании не будет ничего смешного, Богатей, — почти цежу сквозь стиснутые зубы. — Тебе не обязательно так часто об этом напоминать.

По его мнению, нас сюда привела серия ошибок, а он прекрасно знает, что не имеет привычки их совершать.

— Я не питаю иллюзий в отношении окружающей меня реальности, Хоук. — Смотрю в окно. — Ее губа заживет.

Парень молчит. А я задумываюсь о том, какой будет эта девушка через пять лет, его кузина Дилан через десять, Хоук через двадцать. С них не убудет, если я немного развлекусь.

— В бардачке лежит ибупрофен, если нужен для руки, — произносит Трент.

Потянувшись к заднему сиденью, он находит и дает мне бутылку воды. Взяв ее, нажимаю на кнопку, опускаю стекло и выбрасываю бутылку на улицу, после чего опять закрываю окно. Пусть о мелкой беспокоится, если такой заботливый.

Мы сидим в тишине. Я заставляю себя закрыть глаза. На самом же деле хочется неотрывно смотреть на дверь гаража. Хоук что-то печатает на своем сотовом, потом включает музыку. Однако после нескольких песен начинает нервничать.

— Как-то не по себе, — бормочет он.

— Прошло всего три минуты.

— Не следовало посылать ее туда. Еще одна гребаная ошибка. Я только и делаю, что ошибаюсь.

Распахнув веки, устремляю взгляд на гараж в конце улицы.

— Напомню в последний раз, прежде чем придется вбить это тебе в голову, — сдавленно рявкаю и смотрю на него. — Ты никому не нужен. Реакция — это действие. Ты тоже нарушил закон. Не сваливай все на меня. Мы оба в равной степени используем друг друга, но будь уверен, я бы обошлась и без тебя.

— Ты уже была бы мертва или сидела в тюрьме, если бы я не вмешался, — говорит Хоук, глядя на меня сверху вниз.

Я лишь усмехаюсь.

— Это не первая моя авантюра, Пират. Я справлялась со всем и до тебя. И в данный момент продолжала бы выбивать дерьмо из твоей подружки и кузины, если бы ты не сунул свой проклятый нос в чужие дела. Уверена, ты привык так поступать, потому что помешан на контроле. Тебе нужно всюду влезть, чтобы ощутить свое превосходство.

Посмеявшись, он качает головой.

— Этот разговор утомителен.

Запрокинув голову назад, смотрю вверх через люк и передразниваю Хоука:

— Этот разговор утомителен.

— Перестань вести себя как ребенок, — рычит Трент. — И я не помешан на контроле.

Мой взгляд возвращается к нему.

— Ты следишь за целым городом. Словно Бог.

Он ведь не может с этим поспорить, не так ли?

— У тебя встает, когда ты это делаешь? — спрашиваю я.

Хоук замирает.

— Когда в любой момент можешь определить местонахождение каждого человека? Узнать, кто прогуливает занятия? Кто из супругов изменяет? Кто зашел в винный магазин перед тем, как сесть за руль автомобиля? Иметь возможность разрушить жизнь, когда захочется?

Он явно умен, если умеет получать доступ к камерам наблюдения, правда, до сих пор не ясно, что Хоук делает с этими данными. Или с убежищем. Я обыскала все комнаты. Есть только одна спальня с одеждой, личными вещами и кроватью, которой определенно пользовались. Трент не делит это место ни с кем. Остается там один.

— Не стану тебя винить, — признаю я. — Было бы приятно обладать такой властью. Но не волнуйся. Я знаю, что тебя это не возбуждает. — Вновь откидываю голову назад и закрываю глаза. — Ты следишь за всеми не поэтому.

Ему требуется несколько секунд, однако в итоге он спрашивает:

— Почему я это делаю? — Его голос звучит мягко, как прошлой ночью, когда он подлатал мою рану.

Я улыбаюсь, не уверенная, готова ли разыграть эту карту. И готов ли Хоук услышать мою версию.

Не дождавшись ответа, парень тяжело выдыхает. Затем я слышу, как открывается его дверь.

— Томми не написала. Она должна была присылать сообщения каждые пять минут.

Едва открыв глаза, замечаю что-то впереди.

— Я иду туда. — Хоук порывается выйти из машины, но я хватаю его за руку.

— Подожди.

Трент оглядывается на меня. Оторвав спину от кресла, смотрю в лобовое и говорю:

— Вон она.

Томми с непринужденным видом водит пальцами по экрану своего мобильника, как я и советовала, проходит мимо Хоука и забирается на заднее сиденье.

— В чем дело? — спрашиваю я.

— Ты в порядке? — Захлопнув дверь, он оборачивается назад.

Мелкая просто кивает, пристегивая ремень безопасности.

— Да. Все готово.

Мы с Трентом обмениваемся взглядами.

— Уже?! — восклицаю я. — Я же сказала тебе не торопиться. Расслабиться. Слиться с толпой.

— Ты уверена, что тебя никто не видел? — интересуется Хоук.

Томми тихо смеется.

— Большинство людей не видят.

Наши глаза прикованы к ней. Через секунду я опять оглядываюсь, чтобы убедиться, что никто не пошел следом за мелкой. Хоук поворачивается обратно и загружает видеопоток с камеры на свой ноутбук.

— Не волнуйтесь, — расслабленно говорит Томми. — Все хорошо.

Меня по-прежнему терзают сомнения. В очередной раз осматриваюсь вокруг в поисках слежки. Просто так зайти и выйти — это подозрительно.

Но потом раздается смех Трента.

— Черт побери.

Вместе с ним смотрю на экран, где появляется мастерская. Камера расположена именно так, как мы просили. Двое парней играют в бильярд, однако бурной деятельности, какая обычно происходит по ночам, не наблюдается. Картинка довольно четкая. Я поднимаю взгляд на Хоука. Где еще у него расставлены собственные скрытые камеры? Я бы натыкала их везде. Это даже забавно.

Прочистив горло, Томми произносит нараспев:

— Не за что.

Я улыбаюсь, а Хоук бросает на нее теплый взгляд через зеркало заднего вида.

— Спасибо, Дитрих.

Если все получилось так легко, вероятно, мы воспользуемся ее помощью еще не раз. Одной камеры может оказаться недостаточно.

— Итак, что я получу? — щебечет Томми, радостно подпрыгивая на сиденье.

Хоук вновь встречается с ней взглядом, будто не ожидал, что она потребует от него чего-то иного, помимо удовольствия провести день с ним.

Потом смотрит на меня.

— То есть, мне же должны заплатить, да?

— Ага. — Я кошусь на Трента.

Цитируя Джокера[7]: «Если умеешь что-то, не делай это бесплатно».

Девчонка широко улыбается, глядя на Хоука.

— Я хочу на «Петлю».