Малышка в руках дьявола

Глава 11

Натали

Ужас, мне придётся заночевать с гадом, который постоянно оскорбляет. Видите ли ему не нравится моя внешность. У Гарибальди отвратительный характер, не завидую его будущей жене, она добровольно полезет в петлю.

— Снова поцелуете? Даже не вздумайте! Ясно вам! — смело ему заявила, а у него округлились глаза. В такие минуты, кажется, что он готов убить. В глубине души побаиваюсь типа с высоким самомнением.

— С чего это вшивая оборванка взяла, что я её поцелую? Знаю другой метод, например изнасилование! Для тебя честь отдаться господину и ещё раз отблагодарить за работу! — не скрывает своих намерений, а не слишком ли жирно.

— Только попробуйте, его величество гусак! Первый поцелуй мой украли, а на девственность не смейте претендовать. Я вам не достанусь! — открылась перед ним, а он лишь поднялся с пола и ехидно рассмеялся, что за странная реакция.

— Насколько же ты жалкая, Натали. Меня окружают истинные красавицы, а здесь одна толстожопая надеется, что я известный художник с ней пересплю. Мечтать не вредно. Это был сарказм. Но насчёт девственности не верится, от чего же задняя точка такая широкая? — поднял меня будто котёнка за волосы, вот же грубиян.

— Отстаньте от моей задницы! И вас не волнует, кто будет её щупать или нет!

— Помалкивай, а не то пожалеешь. Так и будешь стоять? Начинай тут убираться! Живее! — его надменный тон бесит до ужаса.

— Были бы джентльменом помогли, зажравшаяся чукча с кисточкой!

— Ты, что ляпнула, неряха? Снова заставить лизать мои ботинки? Не зли хозяина, реще схватила тряпку и начала драить полы, — снял он пиджак и присел на стул, специально наблюдать за процессом. Ох какой же властный тип.

— Дать бы тебе этой тряпкой по морде, Гусак!

— Что что? Не расслышал? — продолжал испепелять взглядом.

— Говорю вместо того, чтобы обращаться со мной как с рабыней придумали, как взломать эту чёртову дверь. Я между прочим не планирую с вами ночевать в одном помещении! — встала на карачках и приступила к работе, этого негодяя лучше не выводить из себя.

— Она на кодовом замке, жирная бестолочь! Из стали. Лично подбирал интерьер, диктует она мне. Пусть останусь здесь, но хотя бы прослежу за голодранкой, которая все руки сотрёт до крови, но очистит пол. Меньше разговоров, пышечка, отрабатывай, а не то и третий месяц лишу зарплаты! — издевался надо мной, будто ему доставляло это удовольствие.

— Не напомните какая она?

— Сто долларов достаточно, остальное на панели заработаешь! — властно рассмеялся, а потом оглядел тесную комнату, которая вся была заставлена картинами. Посмотрев на одну, стал невыносимо грустным, будто и не казался со стороны тем ещё гадом.

— Куда подевалось ваше хорошее настроение, о великий гусак?

— Кое-что вспомнил. Но тебя, замухрышка, это не касается, прекрати тереть чёртов пол, толку никакого. Воспользовалась бы ацетоном! Завтра со всем разберёшься, иди в душ, — перестал донимать и достал из шкафа раскладушку.

Пока была в скромной и уютной ванной всё размышляла, чем вызван такой хмурый вид. На холсте была изображена женщина, которая сидела около озера, и любовалась отражением. Поистине захватывающая и достойная работа. Вернулась незамедлительно, он всё также ей любовался, а когда увидел меня, резко убрал.

— Она чудесная… Выполнено рукой мастера. Кто её написал?

— Я… Моя первая картина. И на этом допрос окончен, ложись спать, неряха. Точно хорошо помылась? Учти проверю!

— И как же? Раком поставите?

— А ты смотрю об этом мечтаешь, хитрая провинциалка, — не упустил возможности бросить колкий комментарий. Сам уселся в угол и уставился в одну точку. Я свернулась калачиком, холодно здесь, даже подушки не дал жмот, ещё о себе дал знать урчащий живот. — Пышечка, пропустит ужин! Правильно нечего объедать полхолодильника, больше сестре достанется.

— Я к вашему сведению, не обжора. Вместо того, чтобы важничать дали бы одеяло!

— Хамка, осторожнее, не составит труда снять ремень с брюк и хорошенько отхлестать по заднице. Не зли господина! — перешёл на угрозы, его любимая тактика.

Ворочалась наверное час, а живот давал о себе знать и Гарибальди психанул.

— Да, сколько можно, пигалица? Уймись, или приструню!

— О великий сукин сын, я к вашему сведению хочу есть. И никогда в жизни не сидела на диетах, поэтому мой живот бастует, не нравится возьмите беруши и заткнитесь! — властно ему заявила, а тот подорвался с места и подошёл к раскладушке.

— Кудрявое недоразумение, знаю другой метод! Придушить тебя! — восстал будто из ада, а мне на глаза попался батончик с шоколадом. Он тоже его заметил и тут же спрятал в карман.

— Не жмотничайте! Дайте откусить!

— Сначала извинишься и поцелуешь мои ботинки. Или не получишь, заодно избавишься от сала на ягодицах, — застал врасплох и шлепнул по заднице.

— Кто вам разрешил распускать руки?

— Я всё могу, пышечка! Напомнить, кто твой босс? Ешь и избавь от противного урчания в твоём животе! — швырнул в лицо, а потом столкнул с раскладушки.

— Вы что собираетесь сделать?

— Спать. Невыносимо устал… А твоё место рядом вон с тем мусорным ведром! — высказался настолько грубым тоном, думала выцарапаю ему глаза.

— На полу жёстко. Двигайтесь, мы прекрасно разместимся на раскладушке вместе! — предложила затею, которая не пришлась ему по вкусу.

— Ты кому приказываешь? Забыла, кто тут главный? Не доводи до греха, неряшливая девица! — нагрубил, и улегся на раскладушку.

Устроилась рядом с тем самым ведром, невыносимо замёрзла, нет и лишнего покрывала… Околела страшно, даже зубы стучали. Но тут один деспот не сдержался и взял на руки, а потом разместил рядом с собой.

— Стоп… Я не согласна!

— Замолчи, хитрая девка. Просто спи!

— Мне холодно, -сказала истинную правду, а он снял с себя пиджак и укрыл мои плечи. А дальше прижал к груди и обнял за талию.

— Спасибо, вот так теперь точно тепло. Но не получается заснуть, -продолжала мотать ему нервы и он спросонья выдал.

— Пять месяцев работаешь бесплатно, бездарная особь! Отвратительный кондиционер! Твои волосы пахнут тухлятиной! — снова критика с его стороны.

— Ну уж простите самый дешёвый. Я же не миллионерша, как некоторые!

— Ошиблась, миллиардер, -прошептал в мои губы, боюсь такого плотоядного взгляда. Вдруг у него на уме самые порочные мысли.

— А вот я не хочу быть богатой, потому что деньги в жизни не главное!

— И что же по-твоему главное, толстушка? — в темноте вглядывается в мои глаза, наши губы так близко и сейчас я представила, как он нежно их ласкает. Боже, он же сущий дьявол.

— Любовь, она главнее всего! Разве не так? Эй! Гусак Гарибальди? — потребовал объяснений, а он лишь выдал.

— Если ещё раз одна кривоногая назовёт подобным прозвищем. Заставлю её на улице убирать собачье дерьмо! Не зли меня, пышка!

— Надо же новый недостаток, ноги мои тоже не нравятся?

— Безумно!

— Что безумно? — донимала его вопросами.

— Раздражают, как и ты! Пока одна трындычиха испытывает моё терпение напомню важную деталь. Та картина, очень мне дорога. Жадные коллекционеры не раз хотели её украсть. Прояви к ней больше уважения. Протирай тряпкой чаще, на ней не должно быть пыли! — раздал указания и задремал.

Утром проснулась совершенно одна, наверное его кто-то выпустил, но заносчивый тип не предпочёл меня разбудить. Занялась своими прямыми обязанностями, но к полудню случилась ужасная вещь. Тот самый холст пропал. Гарибальди поднял всех на уши, и сказал, что живьём похоронит, когда найдёт того, кто это сделал.

В плохом настроении прибыла в квартиру, Маруся дико соскучилась. Снимаю куртку и тут в дверь позвонили. На пороге стоял Густав.

— Я уеду на три дня. Вот твоя зарплата, пышка! — бросил в лицо деньги, он итак был не в настроении.

— Но вы же сказали, что лишите зарплаты?

— Пожалел одну провинциалку. Учти, чтобы не отлынивала от работы. А это что такое? — уставился он на картину, которая была спрятана в чулане. Чёрт возьми та самая работа, которая ему очень дорога. — Ты украла её? Чтобы продать?

— Нет… Я не знаю, как она здесь оказалась!

— Одни предатели кругом. Деньги, всем нужны лишь деньги. Ты умерла для меня! — захлопнул за собой дверь, а я выбежала на лестничную площадку.

— Выслушайте! Густав! — пробовала его догнать, но он уже ушёл. Почему мне стало так больно? Так хотелось, чтобы он поверил в мою невиновность.