Марготта

Глава 12 ВСЕ ТОЧКИ НАД «Ё»

– Итак, глубокоуважаемые магички. – Кьяло перевел взгляд с меня на Тьяру и обратно. – Кто начинает рассказывать?

Дело было вечером следующего дня. Или все того же самого, поскольку из дома, в котором орден поклонников старых богов прекратил свое существование, мы выбрались уже под утро. Собственно, пару минут спустя здание благополучно рухнуло, погребя под собой тех адептов, кто умудрился избежать клыков и когтей голодных волков. Может быть, некоторые и выжили, но у нас почему-то не возникло не малейшего желания лазить по развалинам с воплем: «Ау! Есть кто-нибудь дома?»

Так что мы практически единогласно (при одном воздержавшемся Глюке) решили сначала как следует выспаться, а потом, как только дневная жара сменится вечерней прохладой, встретиться в трактире и спокойно обсудить произошедшее.

Попутно выяснилось, что Кьяло ночевать негде, поэтому я, скрипя зубами от злости и несбыточной мечты побыть в одиночестве, потащила его в «Полную тарелку». Трактирщик Льени, крутившийся возле стойки (интересно, он вообще когда-нибудь спит?) отпустил несколько шуточек на тему «где взрослый парень и юная девушка могут шляться всю ночь», но мы его бесцеремонно проигнорировали и завалились спать. На одной кровати. В обнимку. После ночных приключений нам было уже как-то не до стеснительности.

Мне снились волкоподобные монстры. Почему-то преимущественно зеленые в красную клетку. Впрочем, каким-то чудом среди них затесался один бордовый с лиловыми сердечками на боках. Я хотела громко возмутиться такой коллективной безвкусице, но тут бордовый монстр вдруг превратился в огромного золотистого пса, который схватил меня за ворот рубашки и куда-то потащил. Однообразный пейзаж дубовой рощи сменился на радужные переливы Междумирья. Мы неслись сквозь Вселенную, и мне уже начало казаться, что этот полет никогда не кончится. В переплетении миров и эпох я искала что-то не известное никому, в том числе и мне самой. И, как ни странно, нашла. Портал возник неожиданно, пес рванулся к нему из последних сил, и мы вывалились на тротуар. Совершенно обычный городской тротуар. Не успела я понять, что произошло, как надо мной нависло женское лицо в обрамлении густой копны огненно-рыжих волос. Почему-то оно казалось знакомым… Да и не только оно. Возникло стойкое ощущение: что-то похожее когда-то происходило. Вот только где и когда… И с кем…

Разбудил меня странный скрежет из противоположного угла комнаты. Некоторое время я еще пыталась цепляться за остатки сна, но потом бросила это бесполезное занятие и занялась изучением источника звука.

Кьяло стоял на коленях перед письменным столом и, ругаясь сквозь зубы, пытался выдвинуть верхний ящик. Я тихо усмехнулась, вспомнив о чарах неоткрываемости. Сейчас дубовый стол проще было сломать, чем открыть. И парень явно к этому стремился. К его сожалению, мне вовсе не улыбалось платить за разломанную мебель, поэтому я предпочла проснуться окончательно.

Просыпалась я долго, громко и демонстративно. За это время Кьяло успел переместиться к окну и углубиться в изучение открывающегося оттуда вида на помойку. Я тактично не заметила оставшиеся под столом отмычки.

А потом наступил самый спокойный день из всех, пережитых мною в этом мире. Я перекусила, навестила на конюшне Глазастого, забрала новую одежду от портного и обувь от сапожника… Одним словом, время текло так неспешно, что под вечер я даже заскучала. Вот тогда-то в «Тарелку» и подвалила Тьяра. Мы заняли небольшой столик в самом дальнем углу трактира и предприняли решительную попытку поставить все точки над «ё».

– Ну? – Кьяло первый прервал затянувшуюся паузу.

– Вот сам и начинай, – посоветовала Тьяра. – Откуда ты вообще взялся?

– Я?

– Ну не я же!

– Ну… Я из Релты… То есть родился я совсем не там, но еще в детстве меня выгнали из дома, и я понятия не имел, что делать и куда идти. А потом…

– Ты нам что, всю биографию с самого рождения собрался рассказывать? – перебила я.

– Ну не всю… Вам же интересно, откуда я взялся.

– Откуда ты взялся здесь, в Тангаре, если еще несколько дней назад был в Релте? – уточнила я.

– А, тогда и рассказывать особенно нечего. Я просто поругался со своими… э-э-э… друзьями из-за одного мелкого и противного эльфячьего мальчишки, который в итоге оказался девчонкой. Мы с этими друзьями немного… поговорили и решили, что у нас небольшие расхождения во взглядах на ценность человеческой жизни. Поэтому я с ними попрощался, договорился с одним знакомым мужиком, который как раз направлялся с товаром в Тангар, и он подбросил меня сюда. Денег у меня не было, поэтому я просто шлялся по городу и думал, где бы заночевать. Нашел один дом с незакрытым подвальным окошком и залез туда. Только устроился поудобнее, как в доме кто-то как заверещит. А потом все громче и громче. И не переставая. Под конец мне уже любопытно стало. Вылез осторожно из подвала, подкрался к той комнате, откуда визг слышался, и угадайте, кого там увидел?!

Я только вздохнула. Действительно, догадаться было не так уж и сложно.

– А увидел я там уже известного мне эльфячьего мальчишку, то есть девчонку, и еще какого-то мужика. А еще увидел клетку, в которой сидела и кричала девушка. И показалось мне вдруг, что кричащих девушек в клетках держать нехорошо. И я начал думать, как бы ее освободить…

– Значит, это ты свалил шкаф и выпустил Тьяру?

– Ну да, я. И свалил, и выпустил. Думал, она мне хоть спасибо скажет. А она меня оттолкнула, рявкнула и бежать бросилась. А тут и ты с тем мужиком вернулась, да как начала по всему дому носиться. Я еле успел обратно в подвал нырнуть.

– Спасибо, – буркнула Тьяра, наливаясь краской. – Только кто тебе сказал, что меня надо было выпускать? У меня и так все прекрасно было! Может, у меня хобби такое – ночами в клетке сидеть.

– И орать?

– И орать. И кусаться. Вот если бы я тебя тогда цапнула…

– То ничего бы не было! – закончила за нее я. – Кончайте ругаться и давайте разбираться дальше.

– А дальше в общем-то ничего и не было. В подвале я благополучно заснул, утром выбрался оттуда и пошел на поиски какой-нибудь еды и работы. Еду нашел, работу нет. Погулял по городу, потом смотрю – опять эта запертая и освобожденная девушка идет. Делать мне было нечего, я пошел за ней. Ну и шел… пока не столкнулся с еще одним всем известным персонажем этой истории. – Кьяло кивнул на меня. – Вот и все!

– Нет, не все. Почему я тебя не заметила до того, как с тобой столкнулась? И тот тип в коридоре… Когда мы пять минут стенку подпирали в надежде, что он нас не увидит… Почему?

– По кочану! Он ведь нас обоих не увидел, а не только меня. И в самом начале я тоже тебя не заметил.

– Да. Но я, в отличие от некоторых, прикрывала себя заклинанием!

– Ну и что?! Я тоже!

– Какого черта? Ты же не маг?

– Да тише вы! – зашипела на нас Тьяра. – На костер захотели, что ли? Так это мигом, как только кто-нибудь услышит ваши вопли. И даже папино влияние не поможет. Тем более что он сам магов терпеть не может.

– Ну ко мне он очень даже неплохо относится… – Я послушно перешла на полушепот.

– Ты уверена? Я бы на твоем месте не была столь наивной.

– Почему?

– А какая разница? Просто я знаю его намного дольше и лучше. И вообще, мы остановились на Кьяло! – Тьяра повернулась к притихшему парню. – Итак?

– Ну… Вот.

Кьяло покорно выложил на стол широкий серебряный браслет. Странно, но я так и не поняла, откуда он его достал. Кажется, снял с руки. Но ведь я совершенно точно помнила, что раньше никаких украшений на нем не было. Или просто не обращала внимания? Значит, браслет, отводящий глаза. Занятная штучка… И, наверно, жутко дорогая.

– И где ты его раздобыл?

– Э-э-э… Ну я же говорил, что меня в детстве выгнали из дому, а есть что-то надо было…

– Спер? – догадалась я.

– Ну спер. Так ведь я не нарочно, просто жить-то надо было. А потом продавать жалко стало… Он мне как раз по руке пришелся. Я только потом догадался, что он магический.

Я не удержалась и примерила артефактную безделушку. Браслет, который до этого вполне мог заменить мне ошейник, сразу же сжался и туго обхватил запястье.

– Ну теперь нас точно всех сожгут, – подвела итог Тьяра.

– Ты раньше об этом подумать не могла? Когда в Орден вступала?

– Да откуда же я знала, что так получится. Я ведь там всего пару месяцев и пробыла. Думала, найду одного человека и сразу же сбегу. Как будто мне делать больше нечего, кроме как с магами якшаться!

– А вот тут мы и подходим к самому важному. Как ты попала в Орден, что ты там забыла?

– А вот это уже не твое дело! – фыркнула девушка. – И вообще, если вздумаешь рассказать отцу, я за твою жизнь и медной монетки не дам.

Кажется, это была попытка прямой угрозы или даже шантажа, но я проигнорировала ее с вопиющей бесцеремонностью.

– Ты бы о себе сначала побеспокоилась, некромантка! Тебе ведь нужен кто-то, кто будет контролировать тебя и учить магии. А единственный твой знакомый маг, к сожалению, я!

– А если я не собираюсь учиться магии? Если я не хочу ею владеть?

– Тогда она будет владеть тобой, – усмехнулась я. – Раньше надо было думать.

– Да откуда же я знала…

– Теперь знаешь. Придется тебе заткнуть свое самомнение куда поглубже и налаживать со мной хорошие отношения.

– Хорошие отношения? У меня? С наглой эльфой и безродным вором? Да я лучше… я…

Не сумев с ходу придумать, что она предпочтет общению со мной и Кьяло, Тьяра вскочила из-за стола и направилась к выходу, стуча каблуками так, что в деревянном полу оставались вмятины. На выходе она все-таки соизволила остановиться и обернуться.

– Сама во всем разберусь. И не приближайтесь ко мне больше.

Компания подвыпивших мужиков, оккупировавшая столик возле самой двери, разразилась дружным хохотом. Начало нашего разговора они не слышали, но мнение о его окончании у них сложилось вполне определенное.

– Ой, какая злобная баба! – высказал общую мысль долговязый тип, вся физиономия которого была покрыта крупными красно-бурыми прыщами. – А можно, я к тебе приближусь? Вдвоем-то оно сподручнее будет… разбираться…

Тьяра покраснела, как перезрелый помидор, и поспешила выскочить из трактира. Дверь хлопнула так, как будто ее распахнуло безумной электричкой, а потом не менее безумным локомотивом захлопнуло обратно. Хохот повторился, но теперь уже в нем принимали участие практически все посетители заведения. Даже Льени позволил себе вежливую улыбку, но потом спохватился и погрозил мне пальцем.

– А я-то что ей сделал? – поинтересовался Кьяло у опустевшей тарелки. – Я здесь вообще ни при чем. В следующий раз просто не буду вытаскивать из клеток орущих девушек. И следить за ними тоже не буду. И спасать. И про безродного она тоже зря… Кто она вообще такая, чтоб меня оскорблять?

– Она – Тьяра, – услужливо подсказала я.

– Я серьезно, между прочим, – надулся парень. – Чего она выпендривается и все время своим папочкой грозится? Он у нее что, член Восточного Совета?

Я очень смутно представляла себе, что такое Восточный Совет, поэтому неопределенно пожала плечами и старательно, чтоб не ошибиться в веренице имен, выговорила:

– Он у нее Топиэр Рулипп айр Муллен.

Странно, но в этот раз полное имя Хозяина произнеслось сравнительно легко и показалось не таким уж и длинным. Но зато Кьяло, услышав его, чуть было не сполз под стол в самом прямом смысле этого слова.

– Что, начальник внешней стражи Тангара?

– Да вроде так. А что?

– Так Тьяра – его дочь? Тьяроника айр Муллен?

– Знаешь, я к ней в паспорт не заглядывала! А что случилось-то?

– Пока ничего. Кроме того, что я умудрился поругаться с дочерью Муллена. Все, мне крышка! – Кьяло многозначительно обхватил голову руками.

– Ну, во-первых, не ты с ней поругался, а она с тобой. А во-вторых, какая разница, кто ее отец? Он хороший человек, честное слово.

– Он? Хороший? – переспросил парень, старательно подчеркивая каждое слово. Хорошо хоть слово «человек» под знаком вопроса не оказался. – Да ты знаешь, что он считается самым жестоким человеком во всей Предонии? Знаешь, сколько людей казнили по его приказу? А какие о нем слухи ходят?

– Какие? – растерялась я.

– Разные, – уклончиво ответил Кьяло, рассеянно разглядывая тарелку. – Но если хоть треть того, что о нем говорят, правда, то… Знаешь, я бы побоялся без особой причины ссориться и даже общаться с этим человеком.

Я прокрутила в голове все, что знала о Хозяине, но так и не вспомнила ничего страшного. Человек как человек, немного запутавшийся в жизни и вконец умученный работой. Короче, никаких поводов для беспокойства. Хотя слухи тоже на пустом месте не появляются…

– Слушай… – Я огляделась, убедилась, что никто не обращает на нас особого внимания, и торопливо продолжила: – А ты со мной общаться не боишься?

– А почему это я должен бояться? – Парень лениво переключил внимание с тарелки на меня.

– Из-за Муллена… И вообще, я же магичка… Исходя из здешнего мировоззрения, от меня надо держаться подальше или вообще сразу тащить на костер. Я страшное, ужасное и неугодное религии существо.

– Ну религии-то каждый второй неугоден. Если подряд всех сжигать, страна опустеет. Вот меня, например, в детстве прокляли. И из дома выгнали. Я тогда на них обиделся и ушел не оглядываясь…

– Кстати, про «не оглядываясь»… Мы когда ночью из этого дома развалившегося убегали, ты мне сказал, чтоб я не оглядывалась. И Хозяин тоже говорил, когда мы через лес скакали. Это что-то значит?

– Еще как значит. Есть такая старая легенда… Очень старая, еще языческая… И, естественно, тоже неугодная официальной религии. Так вот, в ней говорится, что у каждого человека есть своя собственная смерть, и она всегда ходит следом за ним. Обычно она держится вдалеке и старается не попадаться на глаза, но, когда случается что-то страшное или опасное, она подбирается поближе, чтобы не упустить момент, когда можно будет беспрепятственно забрать своего… ну человека. И тогда она крадется за ним шаг в шаг, след в след. И если в такой момент вдруг оглянуться, то можно случайно увидеть ее, встретиться с ней взглядом, и тогда она протянет руку, а ты уже не сможешь отказаться принять ее. И умрешь. Поэтому никогда нельзя оборачиваться, если происходит что-то опасное. Нужно всегда идти вперед и до самого конца верить в свои силы, даже если тебе очень страшно.

– Жизнеутверждающая легенда. По-моему, ее придумал какой-то неисправимый оптимист типа тебя.

– Или тебя. – Кьяло улыбнулся.

– А я-то тут при чем?

– А разве ты не считаешь себя оптимисткой?

– Я – реалистка. – Странно, я всегда была полностью уверена в том, что это правда, но сейчас вдруг заколебалась.

– Ну-ну, – хмыкнул Кьяло. – Если называть реалистом человека, который бросается в самую гущу событий, вооруженный одним лишь хорошим настроением, просто потому, что ему любопытно, что происходит, а потом выбирается оттуда живым, да еще вытягивает кого-нибудь с собой и все это время умудряется улыбаться и шутить, то да, я с тобой согласен. Ты – реалистка. И магичка. И тебя надо сжечь как социально опасный общественный элемент. Но я тебя все равно не боюсь!

– Спасибо.

Мне действительно было очень приятно. Настолько приятно, что я всерьез задумалась, а не рассказать ли ему свою историю с самого начала. То есть и про Ксанку, и про кладбище… Не рассказала. И совсем не потому, что в самый последний момент здравомыслие взяло верх над болтливостью. Просто меня очень грубо перебили.

– Льени, водки мне! – громогласно прозвучало с порога.

У меня эта фраза ассоциировалась почему-то исключительно с Хозяином, но, скосив глаза на дверь, я с удивлением обнаружила человека, который никак не мог быть Топиэром айр Мулленом. Разве что последний умудрился бы за сутки отсутствия сделать операцию по смене пола. Короче, на пороге стояла женщина. Но женщина весьма и весьма примечательная.

Незнакомка была баскетбольного роста и атлетического сложения. Короткие русые волосы топорщились во все стороны, как у ежика, пережившего удар электрическим током, а серые глаза глядели пронзительно и насмешливо. Внушительных размеров бюст, затянутый в кожаный бронелифчик, вызывающе колыхался при каждом движении, коротенькая юбочка с разрезами не прикрывала от любопытных взглядов практически ничего, но зато сапоги начинались как раз там, где она заканчивалась. Я поняла, что влюбляюсь. В сапоги, естественно. Всегда мечтала о таких вот высоченных ботфортах.

Понятно, что взоры всех посетителей трактира сразу же устремились на вошедшую. Кьяло даже рот приоткрыл, то ли от удивления, то ли от восхищения. И почему-то стало очень обидно. Ну честное слово, на мое появление никто и никогда не реагировал таким образом. От досады я не придумала ничего лучше, чем внезапно щелкнуть парня по подбородку.

– Ты чего? – удивился он.

– Рот закрой, а то желудок простудишь!

– А… Да ну тебя! Это же Верба. Живая Верба!

– А что, бывают мертвые?

Взгляд, которым одарил меня Кьяло в ответ на столь невинный вопрос, говорил о многом. Например, о том, что мне пришло самое время сгореть со стыда. Или наложить на себя руки другим, не менее зрелищным, способом. Пришлось срочно изображать на лице крайнюю степень раскаяния.

– Опаньки! Еще одна баба! Щас мы ее тоже!.. – воскликнул прыщавый тип за крайним столом. И сразу же замолчал, полностью поглощенный изучением длинного меча, кончик которого вдруг уперся ему в кадык.

– Ну так кто я? И что вы там «щас» собирались со мной сделать? – поинтересовалась обладательница меча, с наигранной легкостью покачивая оружием из стороны в сторону.

– Э-э-э… Простите, госпожа… обознался. Мы тут с друзьями того… день рождения отмечаем…

– Ну отмечай, отмечай. Тоже мне, именинничек! – Воительница убрала клинок в ножны и двинулась к стойке, провожаемая множеством пар глаз. Хотя нет, не пар. Тщедушный старичок, устроившийся в противоположном от нас углу, имел всего один глаз, но тоже следил за женщиной с нескрываемым интересом.

Льени попытался было нырнуть на кухню и сделать вид, что его вообще здесь не стояло, но был в самый последний момент схвачен за шиворот и повернут лицом к гостье.

– Здравствуй, солнышко. Куда-то спешишь?

– Конечно, спешу. За твоим заказом, между прочим. Ты ведь абы что не пьешь… звездочка.

– Ну тогда иди, – великодушно разрешила женщина, – только огурчики не забудь. И еще что-нибудь на твой вкус. Да побыстрее, котик, я жду!

Освобожденный трактирщик затравленно покосился на воительницу и скрылся за дверью, а женщина облокотилась на стойку и замерла в весьма двусмысленной позе.

– Итак, что это за растение? – шепотом спросила я у Кьяло.

– Это не растение, это Верба! Неужели ты не знаешь? Она уже лет двадцать на всех турнирах сражается наравне с мужчинами, а то еще и лучше их. Таких, как она, больше нет, она исключительная! Я один раз видел ее в бою – потрясающее зрелище, честное слово!

– И что?

– И ничего! Если этого недостаточно, то ты просто…

– Что?

– Ничего! Ничего не понимаешь, в смысле!

– Угу, – мрачно подтвердила я. – И вообще, я полная дура!

– Эй, ты чего?

– Ничего! В смысле, ничего не понимаю!

Я резко встала и направилась к выходу. Нет бы на второй этаж, в свою комнату… Но почему-то мне захотелось в точности воспроизвести уход Тьяры, включая и громоподобный хлопок дверью. Однако я и не подумала, что получится настолько точно.

– Опаньки, да ведь это тоже баба! – возвестил всему трактиру прыщавый тип, и огромная грязная лапища припечатала меня пониже спины.

Собственно, тут все сходства в развитии ситуации и закончились. Потому что в отличие от Тьяры я не стала ни верещать, ни краснеть. Стоявшая на краю стола пустая бутылка неожиданно для окружающих оказалась в моей руке и, прочертив в воздухе элегантную дугу, живописно впаялась в череп нетрезвого бабника. Череп выдержал, бутылка нет. На пол посыпались переливающиеся осколки, а прыщавый на одном дыхании произнес длиннющую непечатную фразу, которую я выслушала с неподдельным интересом.

А вот руку он, что характерно, не убрал даже после того, как я несколько раз перевела взгляд с нее на него. Пришлось потянуться за второй бутылкой.

– Эй, ты мне так всю посуду раздолбаешь! – запоздало крикнул вылетевший из кухни Льени.

– Не раздолбает, – неожиданно вступилась за меня Верба. – Или, по крайней мере, не всю. Надо же и на мою долю что-то оставить!

– Не надо, – поежился трактирщик. – Ты-то хоть не встревай. А то знаю я тебя – лишь бы подраться.

Новый град осколков.

Прыщавый неторопливо убрал руку с моей… хм… ягодичной мышцы и осторожно коснулся набухающей на лбу шишки.

– Ты чего?

– А не фиг лапать то, что тебе не принадлежит. Свою задницу отрасти и ее щупай.

На физиономии неудачливого бабника явственно отразилась непривычно тяжелая работа мозга, которую сменила искренняя радость понимания.

– Ну так бы и сказала. А то сразу бутылкой…

Воительница разразилась звонким хохотом. Льени настороженно покосился на нее, потом на бутылочные осколки, но смолчал. Впрочем, взгляд у него был красноречивее многих слов.

– Не волнуйтесь, я заплачу за бутылки, – поспешно пробормотала я.

– Вот еще! – фыркнула Верба. – Пусть этот именинничек и платит. Они же об его голову разбились, не об стол. Тем более что пустые уже были.

– Ты это… экономику мне не подрывай! – вмешался трактирщик. – Заведение пока что мое, и порядки здесь устанавливаю я.

– И что? – скептически осведомилась воительница, нависая над Льени. – Это повод мне отказать?

– Н-нет, – выдохнул трактирщик, глаза которого оказались как раз на уровне бюста в бронелифчике.

– Вот и договорились, солнышко.

– Вот и договорились… звездочка…

Я оглядела трактир взглядом золотой олимпийской медалистки, зачем-то показала Кьяло язык и вышла наружу. Даже дверью не хлопнула, хотя так собиралась…

Зато на крыльце что-то сразу же хлопнуло меня по голове. Замечательно так хлопнуло. На улице и так было не слишком-то светло, а теперь еще больше потемнело. А спустя долю секунды и вовсе погасло.

Что я там говорила про самый спокойный день в этом мире?

Все-таки интересно, какой же наглостью надо обладать, чтобы прямо посреди города, в оживленном месте, стукнуть девушку по голове, погрузить в повозку и увезти? Впрочем, про повозку не уверена, но ведь не на руках же они меня тащили… Или он… Или она… Черт! Голова гудела и при каждом движении грозилась развалиться на кусочки. Ну и за какие заслуги мне выпало третье сотрясение мозга за неделю? Кому я в этот раз понадобилась?

Отвечать на мои наивные вопросы никто не собирался, поэтому пришлось открыть глаза. Они, как ни странно, даже открылись, хотя и с большим трудом. Судя по ощущениям, к каждому веку у меня было привязано по двадцатикилограммовой гире. Бедный Вий… Как же ему, оказывается, нелегко жилось на свете.

А самое обидное, что все мои мучения были напрасными. Открыв глаза, я ровным счетом ничего не увидела. На мгновение даже показалось, что в этот раз меня долбанули чуть сильнее, чем во все предыдущие, и это как-то сказалось на зрении. Честно говоря, испугалась жутко. Но потом взяла себя в руки, вспомнила, что я страшная и суровая магичка, и запустила в воздух пульсар. Он, конечно, развеялся уже через десять секунд, но этого времени вполне хватило, чтобы осмотреть место, куда я попала, и попутно убедиться, что с глазами все в порядке.

Хотя осматривать, как выяснилось, было особенно нечего. Практически квадратная комнатушка; стены, пол и даже потолок – каменные. От одной стены до другой не больше полутора метров, окон никаких, мебели тоже. На полу охапка соломы (ну надо же, какая забота!), в потолке люк, предусмотрительно закрытый деревянной крышкой.

Стало быть, подвал. И за что мне такое счастье?

Не успела я хорошенько обдумать план действий (если бы он еще был, план этот), как над головой послышались приглушенные шаги и крышка люка со скрипом поползла вверх. Лучик света, пробившегося снаружи, резанул по глазам, напоминая, что неплохо было бы их закрыть. Я охотно последовала его совету и непринужденно раскинулась на соломе, изображая хладный трупик. Честно говоря, устроилась так удобно, что с удовольствием полежала бы в этой позе еще часика два, выжидая, когда голова закончит кружиться от малейшего движения и начнет-таки соображать.

Запоздало мелькнула мысль, что можно было бы отвести неизвестным надсмотрщикам глаза, а потом удрать, воспользовавшись суматохой. Но нет, не прокатило бы. Пытаться стать незаметной в помещении, которое чуть больше кабинки в общественном туалете, мягко говоря, рискованно. Даже если сразу не заметят, так в процессе поиска наступят на какую-нибудь жизненно неважную часть тела прежде, чем смогу вылезти.

Крышка наконец-то прекратила движение – скрип оборвался, – а потом вдруг резко захлопнулась обратно. И практически одновременно с хлопком прозвучал крик на грани истерики:

– Ты кого притащил?

Голос был мужской и гнусавый, будто простуженный. Ответил ему тоже мужской, но вполне здоровый. Даже чересчур здоровый. Таким громоподобным басом только на футбольных матчах игроков подбадривать и с конкурирующими болельщиками переругиваться!

– А че?

– А ниче! – передразнил его первый. – Это не она.

– Как не она?

– А вот так, не она. Где ты откопал это… создание?

– В «Тарелке», как ты и сказал. Так что не надо тут выпендриваться. Гони деньги, а то обратно ее отнесу.

– Куда отнесешь? – взвизгнул гнусавый. – Она же могла тебя запомнить!

– Да она меня даже не видела. Все чисто было… вроде… Деньги гони, я сказал.

– Какие деньги? Это же не та девчонка?!

Затяжная пауза. Мне даже показалось, что я слышу, как с натужным скрежетом работают мозги у басовитого.

– Почему не та? Ты же сказал: худая, темноволосая, за угловым столиком. Я тебе и принес худую, темноволосую. Она как раз из-за того столика вылезла.

– Но это не она!

– Да как не она, если там других девок вообще не было, кроме разносчицы да Вербы.

– Что, там еще и Верба была? О боже, хоть она-то тебя не видела?

– Да никто меня не видел. Ты от темы-то не увиливай. Деньги где?

– А девчонка где?

Снова пауза. Теперь мозги скрежетали в двух головах одновременно. Первым не выдержал гнусавый:

– Значит, так: будет девчонка – будут и деньги. Но та девчонка, которая нужна. Понял?

– Понял, чего ж тут непонятного, – недовольно пробурчал бас. – А эту куда девать?

– Куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Мне лишние неприятности не нужны.

– Так что, под яблоней ее прикопать, что ли?

– Под какой яблоней, идиот? Ее уже несколько человек, не считая меня, видели с Мулленом. Случись что – он весь город на уши поставит. Нет, если уж она должна исчезнуть, то пусть будет несчастный случай. На улице жарко, пошла искупаться, не справилась с течением… Я понятно излагаю?

– Ну так вот я и думаю – прирезать ее или просто каменюку на шею навесить…

– Какую еще каменюку? – Голос гнусавого чуть не сорвался на тоненький визг. – Я же тебя ясным языком сказал – несчастный случай! Или мне по пунктам объяснять? Ладно, объясню. Иди сюда…

Невидимые собеседники протопали в обратном направлении, оставив меня в недоумении и абсолютной тишине.

Полный упс! Кажется, я только что крупно попала. Допрыгалась, что называется. Хотя… в этот раз я ведь совершенно ничего лишнего не делала, просто вышла воздухом подышать. И похитить собирались вовсе не меня. А кого тогда? А кто у нас еще худая, темноволосая и за угловым столиком? Тьяра, конечно. Просто она смылась раньше времени, а я осталась.

Интересно, зачем она им понадобилась? Требовать с Хозяина выкуп? Или еще что-то? Но тогда странно, почему я не подхожу? Или за меня меньше дадут? Так в их ситуации лучше меньше, чем ничего!

Но все же надо как-то донести до обитателей этого мира основные идеи гуманизма. А то что за дурная привычка – по голове бить. Так ведь и покалечить недолго. Неужели нельзя было просто подойти и вежливо попросить пройти… куда-нибудь. Ну если бы я вдруг начала сопротивляться (а я бы начала!), то можно было бы меня просто связать и рот заткнуть. Только не носками и не носовым платком. Разве что совсем чистым…

Бесцельно провалявшись пару минут, я предприняла героическую попытку подняться. Сначала встала на четвереньки, а потом по стеночке, по стеночке… Наконец руки уперлись в потолок, а затем и в крышку люка. Она, конечно, была закрыта и даже не подумала поддаваться на мои слабенькие толчки.

От нечего делать я постучала по ней и тут же отпрыгнула в сторону, испугавшись, что какой-нибудь шутник ответит сверху: «Кто там?» Но никто не ответил. Постучала еще несколько раз. Сначала по крышке, а потом по своей многострадальной голове. Звук, как ни странно, получился разный: все ж таки там дерево, а тут… хм… дерево… Хорошее такое, сухое дерево. А оно горит!

Вдохновленная смутной надеждой, я отбарабанила по крышке марш Мендельсона, а потом громогласно объявила окружающим, что сошла с ума. Наверху упорно молчали, или же там просто никого не было. Мне больше нравился второй вариант.

Жаль, что я не могла себе позволить применять несколько заклинаний одновременно, просто сил не хватало. Впрочем… Больная голова соображала медленно, но верно. Я не отдавала Кьяло браслет, и его не сняли, пока я была без сознания (а вот нож спионерили, нехорошие люди). Значит…

Активировать браслет было секундным делом, поджигание крышки заняло чуть больше времени. Все-таки хорошо, что она оказалась деревянной. Но плохо, что такой вонючей…

Доски больше дымили, чем горели, и к тому моменту, когда вдалеке раздался истошный вопль «Пожар!» – я могла только кашлять и плеваться. Мозги застилал сплошной ядовитый туман, и они уже с трудом соображали, на кой черт я решила приобщиться к славе известнейших мировых поджигателей.

Кому-то из похитителей (спорим, что басовитому) было лень открывать горящую крышку, и она полетела внутрь подвала, чуть не двинув меня по лбу.

– Эй, ты там? Мелкая, слышь меня?

Я прижалась к стене и постаралась не дышать. Удавалось с трудом, потому что в горле немилосердно першило. Впрочем, браслет работал как надо.

– Э-э-э-й? Лан, а ее там нет!

– Как это нет? – возмутился гнусавый. Голос его звучал словно сквозь ткань, свернутую в несколько слоев. – Посмотри получше.

В люк просунулась лохматая белобрысая голова, плавно перетекающая в толстую бычью шею.

– Ну нету ее! Что же я, слепой что ли? Вот если бы…

Что «если бы» я не дослушала. Крышка, догорающая на полу, воняла еще хуже, чем раньше, а единственную вентиляцию заткнул своей тушей этот амбал. Дышать я уже не могла, поэтому предприняла глупейшую попытку прорваться с боем.

До сих пор понятия не имею, как это получилось. Если бы могла вспомнить и повторить, то пошла бы поступать в цирковое училище. А тогда я просто подпрыгнула, уцепилась за свисающие из люка волосы, переползла на шею… и вдруг оказалась снаружи, в то время как грязные сапоги размера этак пятидесятого благополучно уползли внутрь подвала.

– Упс! – прокомментировала я, провожая взглядом сапоги и их обладателя. Вот уж действительно: не рой другому яму, сам в нее навернешься.

Не успела я толком оглядеться, как пришлось резво отползать в сторону. Прямо к люку, уткнувшись носом в шелковый платочек, шел мужчина. Меня он, конечно, в упор не видел – браслет работал как надо.

– Ты что, совсем с ума сошел, на ногах не держишься?

– Лан, я не виноват, это оно само… меня как будто за уши туда втянуло!

– И что? Ты надеешься, что я тебя теперь буду обратно вытягивать? В этом случае ты жестоко ошибаешься!

– Да не, я сам…

За край люка ухватились огромные ладони, а чуть позже появилась и лохматая голова.

– А где девчонка-то? Ее ведь там нет!

– Это я у тебя хотел поинтересоваться – где девчонка? Куда она могла деться?

– Ну откуда же я знаю… Может, сбежала уже.

– А ты дверь запер?

– Не, че ее запирать-то. Никого не ждем вроде. – Басовитый тип ловко подтянулся и вылез наружу.

– Так запри, идиот!

К двери мы бросились одновременно, причем я на бегу успела несколько раз обозвать себя дурой и растыкой. Ну что мне стоило не стоять как бедная родственница, слушая чужие препирательства, а начать тихонько выбираться отсюда. Но нет ведь… Как всегда, короче!

Басовитый успел первым. Но едва он протянул к двери руку, как она вдруг открылась безо всякой помощи. То есть это мне сначала так показалась. А потом в комнату просочилась пушистая рыжая кошка. Лениво зевнула и, разразившись громким мурлыканьем, обтерлась об штаны амбала, оставив на них немереное количество длинной шерсти.

– Уйди, зверюга, – буркнул тот, лениво отдергивая ногу.

– Мяу? – Смерив своего гонителя презрительным взглядом, кошка устремилась в направлении гнусавого, но мужчина шарахнулся от нее с такой поспешностью, словно был целиком сделан из свежего «Вискаса».

– Не подходи ко мне, проклятие человечества!

– Мяу? – уточнила кошка и огляделась в поисках хоть кого-нибудь, к кому можно было бы подластиться. И ведь нашла же, зараза эдакая. А я слишком поздно вспомнила, что многие животные просто не воспринимают иллюзии. Тут хоть глаза им отводи, хоть невидимой становись – все равно заметят.

Прощай, мое магическое прикрытие…

– Ты глянь, это же та девчонка! Как же мы ее сразу-то не заметили?

– Да какая разница, хватай ее и держи.

– Держу!

Действительно, схватил он меня хорошо – я даже не дернулась. Да что же сегодня за день такой невезучий, даже сбежать нормально не могу?!

Но не успела я толком выдвинуть судьбе обвинительный приговор, как гнусавый уже приблизился, на ходу доставая из кармана какую-то бутылочку темного стекла.

– Сейчас ты выпьешь вкусного компотика…

– Это вы мне? – осторожно осведомилась я, все больше понимая, что сейчас произойдет что-то нехорошее.

– Конечно, тебе. Открой ротик! – засюсюкал мужчина, выдергивая пробку. При этом несколько капель «компотика» брызнуло ему на руку, и он старательно вытер ее платочком.

– А если я не буду это пить? – сквозь зубы поинтересовалась я.

– А придется, – улыбнулся он, а басовитый с готовностью зажал мне нос.

Оказывается, эта парочка могла действовать и довольно слаженно. К моему огромному сожалению.

Я честно пыталась не дышать. Целую минуту, а может, и больше. В любом случае этот короткий промежуток времени показался мне безумно длинным. Но закончился он неожиданно быстро. Не в силах больше сдерживаться, я открыла рот, и гнусавый сразу же вылил в него содержимое бутылочки. Жидкость пахла дохлыми кошками да и вкус имела соответствующий. Сначала я подумала, что меня вот-вот вырвет. А потом из глубин подсознания вдруг выскочили клетчатые монстры и начали отплясывать зажигательный канкан.

Кажется, чуть позже к ним присоединились розовые слоны.

– Ну и где ее носит? – в который уже раз спросил Кьяло то ли самого себя, то ли дремавшего Глюка.

Крыс беззаботно фыркнул, мол, нагуляется и придет, но легче от этого не стало. Скорее наоборот, гнетущая свинцовая тоска навалилась с новой силой, как мамонт на зазевавшегося муравьишку. Парень невольно поежился, вспомнив, что у Марго был просто великолепный талант впутываться в приключения. И выпутываться из них, конечно, тоже, но впутывалась она все же гораздо чаще.

– А вдруг с ней что-то случилось? Хотя что с ней может случиться… Подумаешь, обиделась! Было бы на что обижаться, когда тут по первому этажу живая Верба ходит!

На самом деле Верба по первому этажу уже не ходила, она преспокойно сидела в подсобке и болтала с Литой, дочерью трактирщика. Обсуждали все – цены на шелк, симпатичных парней, любимые украшения, способы приготовления салата из случайно подвернувшихся под руку продуктов и методы, позволяющие скрыть от привередливых гурманов точное содержимое этого самого салата.

Собеседницы были так увлечены болтовней, что даже не заметили, как мимо окна, возле которого они сидели, прокралась маленькая скрюченная фигурка. Благополучно миновав забор и молнией проскочив через ту часть двора, где на землю падал свет из незашторенных окон, фигурка оказалась перед конюшней, осторожно приоткрыла дверь и прошмыгнула внутрь.

В конюшне было темно ровно настолько, чтобы можно было разглядеть силуэты стойл и лошадей. А вот разобраться в их масти было проблематично.

Фигурка выпрямилась, расправила плечи и откинула со лба взмокшую челку. На чумазом лице азартно блеснули слегка слезящиеся от волнения глаза, и незваный гость вытер их тыльной стороной ладони.

– Хорошие лошадки, – пробормотал он, осторожно шагая по проходу и заглядывая в стойла.

Сонные животные не обращали на человека внимания. Все, кроме одного. Невысокий длинногривый конек каурой масти переступил с ноги на ногу и тихо заржал.

– Спокойно, парень. Ты-то мне и нужен! – улыбнулся мальчишка, подбираясь поближе к нарушителю спокойствия. – Из-за твоей хозяйки я лишился неплохой добычи. Такой кошелек прошляпил… Придется возместить! Не волнуйся, тебя я не трону, возьму только седло, хорошо?

Конь конечно же не ответил, и мальчишка потянулся к седлу, лежащему на специальной приступочке возле входа в стойло. И понял, что его в кои это веки настигла удача – прямо поверх седла лежали две сумки. Пусть не набитые до краев, но и не пустые. А из одной еще и нахально выглядывали завязки от поясного кошелька.

Губы воришки непроизвольно растянулись в улыбку. Вот так повезло! Мало того что это седло стоит целое состояние, так к нему еще что-то прилагается. И совсем неважно, что именно. Посмотреть можно будет и потом, в укромном месте. Главное сейчас – незаметно вынести вещи из конюшни.

Мальчишка уже потянулся к вожделенной добыче, но тут в опасной близости от его руки клацнули крепкие конские зубы.

– Эй, парень, ты чего? Ты же не сторожевая собака, ты верховое животное! Какое тебе дело до этого барахла, а? Не ты же за него платил, а значит…

Но конь не стал дожидаться конца монолога. Он упрямо наклонил голову, уперся ею в грудь юного воришки и начал попросту теснить его к выходу. Мальчишка даже не сопротивлялся. Во-первых, знал, что против крепкого животного он – мелкая букашка, а во-вторых, его взгляд случайно встретился с лошадиным… За всю свою недолгую, но богатую на события жизнь мальчуган видел немало лошадиных глаз, но никогда еще не встречал таких по-человечески разумных, да еще столь необычного голубого цвета.

Нет, паренек не испугался. Просто немного растерялся, а нашелся лишь тогда, когда, остался стоять посреди прохода. Конь вытолкал бы его и дальше, да, видно, поленился. Или просто не счел нужным.

Так или иначе, но воришка дураком не был, а потому не рискнул повторять попытку завладеть вещами неизвестной девчонки, так бесцеремонно помешавшей ему вчера срезать кошель у богатой растяпы. Но он здраво рассудил, что уходить с пустыми руками тоже не стоит. В конце концов, вокруг было полно и других седел, даже гораздо более дорогих. А поэтому он схватил самое ценное из имеющихся в наличии и выскочил из конюшни.

Обратная дорога через двор обошлась без приключений, в первую очередь оттого, что количество светлых пятен на земле заметно поубавилось – во всех окнах, кроме одного, потушили свет или задернули плотные шторы. А последнее, на верхнем этаже, с грохотом захлопнулось уже тогда, когда мальчишка, обеими руками прижимая к груди трофей, беспрепятственно покинул трактирный двор, радуясь удачному завершению вылазки.

– Все, я ложусь спать! – объявил Кьяло, запирая дверь и сгоняя с подушки прикорнувшего крыса. – И если эта мелкая эльфа вдруг случайно разбудит меня своим несвоевременным появлением… Я не скажу, что с ней сделаю, потому что такие слова вслух произносить не принято!

Глюк согласно кивнул и свернулся калачиком на подоконнике.