Мародер

16 Кили

Kелли ушел, куда бы он там ни собирался, после того, как отвез нас пообедать. Он молчал, наблюдая за мной и Коннолли, и мне было интересно, о чем он думает. Я не могла прочесть мысли, мелькавшие в его глазах.

Однако у меня было не так много времени, чтобы разобраться в этом. После того, как мы вернулись к Келли, мне нужно было подготовиться к мероприятию. Излагая свои мысли, старалась разговаривать с Коннолли так, как будто она отвечала мне, надеясь, что я ответила на беспокоящие ее мысли. Или, по крайней мере, была близка к этому.

Морин пришла забрать ее перед тем, как я приняла душ. Женщина выглядела измученной, и я понимала почему. Она потеряла своего сына, мать своих внуков, и теперь на ее попечении осталось двое маленьких детей, о которых нужно было заботиться. Один из детей, невинный младенец, боролся за свою жизнь. Когда Морин заметила выражение моего лица, она кивнула, и я кивнула ей в ответ.

Других слов не требовалось. Мы поняли друг друга с одного взгляда.

Прежде чем мы добрались до дома Келли, мы остановились и купили Коннолли новую одежду и обувь. Ее платья не были поношенными, но и не соответствовали нынешнему стилю. Они явно знавали лучшие времена. Она ничего не выбирала, но я видела, как она присматривалась к нескольким вещам, и просто взяла то, что ей понравилось.

Я сказала Морин, что отнесу их к ее машине, но она покачала головой и сказала:

— Приберегите их до того момента, когда она приедет сюда вновь. Вы же планируете проводить с ней время?

Взгляд, которым она одарила меня, пробрал меня до костей, потому что Коннолли посмотрела на меня точно так же.

Морин испытывала меня. Как и Коннолли. Планы в ее мире, вероятно, постоянно нарушались, как болезненный перелом кости снова и снова, пока она не была окончательно парализована, что была неспособна говорить от боли.

— Когда она только захочет.

Я подмигнула девочке.

— Я положу новые вещи Сиси в ее комнату — она может взять их, когда приедет.

Я отнесла ее вещи в комнату, которую Келли выделил для меня, так как я собиралась обосноваться в его комнате.

— Сиси?

Голос Коннолли был низким и скрипучим, возможно, из-за того, что она нечасто разговаривала.

— Твои инициалы. — Помолчав, я продолжила: — Ну, или вроде того. Если ты уберешь букву «О» от Коннелл⁶… — Затем я решила пойти по другому пути. — Иногда моя лучшая подруга называет меня Ки-Ки. Это в некотором роде похоже на Сиси.

Лицо Морин разгладилось на короткую долю секунды, прежде чем черты ее лица снова стали жёсткими.

— Меня не волнует, что они говорят о вас, миссис Келли. Лично я думаю, что вы прекрасная женщина. Люди ненавидят до тех пор, пока не научатся любить что-то новое.

С этими словами она схватила Коннолли за руку и потащила ее по направлению к выходу.

Коннолли О'Коннелл наблюдала за мной все это время, до тех пор, пока не скрылась из вида.

Я закрыла за ними дверь, качая головой.

— Говорят обо мне? — задала я себе вопрос. — Что, черт возьми, они здесь говорят обо мне?

Келли казался королем небольшой группы неудачников в Адской кухне, в разгар битвы, сражающейся за королевство, которое требуется вернуть обратно. Они все взирали на него, словно он был каким-то антигероем, стоящим людского восхищения. При этом люди, окружающие его, не казались мне злобными, что подтверждало тот факт, что они, так или иначе, восхищались им.

Но почему они столь сурово судили обо мне? Он поступил со мной неправильно.

Ну что ж. Похер. Мое счастье не зависело от мнения других людей.

Если только речь не шла о моей маме.

Отказывалась даже думать о чувстве вины, вызванном ее телефонным звонком, поэтому занялась подготовкой к предстоящему мероприятию.

Ванная Келли была похожа на спа-салон, и было бы неплохо принять горячий душ — долгий душ — перед тем, как отправиться на такое модное мероприятие, как это. Помню, ставила таймер для приготовления яиц в ванной комнате моей последней квартиры, чтобы не отморозить свои сиськи. У меня было ровно три минуты, чтобы вымыть волосы и тело, прежде чем вода становилась ледяной. Принимать душ там было все равно, что плавать, а потом голышом выбегать в метель нью-йоркских зим.

Ровно в 17.00 я поджидала мужа за кухонным столом, наслаждаясь бокалом отличного виски, когда вошел Келли. Должно быть, он принял душ и оделся на работе. Харрисон сказал мне, что у них там есть тренажерный зал. Привилегия на рабочем месте. Накачанное тело Келли было лучшим тому подтверждением.

Он остановился как вкопанный, когда заметил, что я сижу за столом в платье, с прической и макияжем. Однако он тут же пришел в себя без сучка и задоринки. Точно так же, как и я, когда заметила его в костюме. Его костюм был черно-белым и сшит для джентльмена. Джентльмен, который был кем угодно, только не за закрытыми дверями.

— Ты готова, — сказал он.

— Ты же дал мне время. — Я пожала плечами. — Вот и я. В назначенный час. Готова.

Я сделала глоток из своего стакана с виски, а затем поставила стакан на стол.

— Говорила же тебе, Келли. Я не принцесса. Я привыкла рвать задницу ради предметов первой необходимости, поэтому, когда мне говорят о времени, я делаю, что мне говорят к указанному часу.

Он посмотрел на стол, на стакан виски, который я налила для него.

— Верно. — Он поднял стакан. Но остановил его на полпути ко рту. — Если бы у меня было сердце, оно бы остановилось при виде тебя в этом платье.

Я встала во весь рост, убедившись, что Келли заметил сексуальную щелку, которую образовывали мои ноги, когда я приблизилась к нему. Возможно, некоторые даже назвали бы это опасной близостью. У меня были длинные ноги, поэтому я использовала свое сильное оружие в собственных интересах. Когда я подошла к Кэшу, то подняла на него взгляд, встретившись с яркой зеленью его глаз.

Тигр. У него были глаза тигра.

— О, — выдохнула я. — Я думаю, прямо сейчас ты знаешь, что у тебя есть сердце, и оно бьется сверхурочно, дорогой. Мне нет нужды надевать красное платье, чтобы поставить тебя на колени. Нет. — Я провела рукой по лацкану его пиджака. — Цвет особого значения не имеет. Моя уверенность — вот, что заводит вас, мистер Келли.

Я похлопала по тому месту, где остановила руку, а затем намеревалась убрать ее.

Кэш взял мою ладонь и поднес ее к своим губам, нежно целуя мои пальцы. Я попуталась высвободить руку из его хватки, но с таким же успехом могла бы просто отдернуть ее обратно. Он заметил, как от одного этого действия по моей руке пробежал электрический разряд. Это заставило мои руки дрожать не от волнения, а по какой-то другой причине.

Он ухмыльнулся, держа стакан около губ, и залпом осушил его.

— В тебе так много того, что меня возбуждает, моя дорогая, но ничто так не будоражит мой член, как аромат твоего тела. Это сексуальная фантазия. Это гребаная уверенность. Ваш аромат остается в комнате еще долго после того, как вы покинули ее, миссис Келли.

Он указал на входную дверь, чтобы я шла впереди него.

Я остановилась, когда дошла до выхода из кухни.

— Ты собираешься смотреть, как я ухожу отсюда, не так ли, Келли?

— Такая задница, как у тебя. — Он медленно скользнул по моим изгибам взглядом. — Было бы грешно растрачивать такое благословение впустую.

— Наслаждайся видом, — бросила я на его замечание через плечо. — И постарайся не влюбиться.

Я подмигнула ему, прежде чем направиться к выходу.

• • •

Снаружи нас ждал «Роллс-Ройс Фантом». Водитель в прекрасно скроенном костюме и шляпе открыл двери, как раз в тот момент, когда Келли положил руку мне на поясницу и подтолкнул меня вперед. Я остановилась при виде этого. Моя задница еще никогда не сидела на таком дорогом сиденье.

Я провела рукой по гладкой коже.

— Дорого и богато, — сказала я.

Келли занял место напротив меня, поправляя свой костюм, прежде чем водитель закрыл дверь и начал пробираться к другой стороне машины.

— Рокко Фаусти принадлежит целый парк таких машин. Я пользуюсь ими время от времени.

Водитель скользнул внутрь, посмотрев в зеркале на Келли, и после того, как Келли кивнул, защитное стекло поднялось.

У нас был собственный номер люкс в машине. Потолок выглядел так, словно был сделан из звезд. Машина двигалась плавно, как будто мы скользили по воздуху. Секунду спустя из динамиков раздался соблазнительный женский голос:

— Билли Холидей, Джордж Гершвин, Айра Гершвин. Настоящий Джордж Гершвин. — Затем она объявила: — «Мужчина, которого я люблю». Заиграла джазовая мелодия, которая определенно была не из нашего времени.

— Шампанского не будет? — саркастически поинтересовалась я.

Келли повернулся к разделяющему нас барьеру и нажала кнопку. Опустилась консоль со спрятанными внутри двумя стаканами. Еще глубже была спрятана действительно дорогая на вид бутылка шампанского.

— Магия.

Я слегка улыбнулась.

Келли протянул мне бокал, а затем откупорил бутылку. Он налил мне напиток, а затем налил себе шампанского. Мы чокнулись и, не произнося тостов, сделали по глотку. Напиток скользнул по горлу вниз, словно шипучий мед.

— Не магия, дорогая, — сказал он, ставя свой стакан в подставку. — Фаусти. В их жилах течет золото.

— Я знаю. — Я сделала еще глоток. — Я имею в виду, я их знаю.

Он кивнул.

— Маккиавелло с ними связан.

— У их жен бывают девичники. Мари пригласила меня. — Я слегка повернулась к нему. — Ходят слухи, что они действительно могущественны. Большинство из них — опасные люди.

Келли ухмыльнулся.

— Зависит от того, под каким углом на это посмотреть.

— А как ты на это смотришь?

Он вздохнул, одаряя меня безраздельным вниманием.

— Мы обычно с ними на одной стороне, с одинаковой точкой зрения на вещи. У меня нет никаких проблем с Фаусти. Если бы проблемы были, — он пожал плечами, — они бы стерли меня с лица земли, но я бы не умер без боя.

— Адская кухня действительно так важна для тебя?

— Я готов умереть за нее, — сказал Келли и повернулся лицом вперед.

Вещи, достойные мужской души — вера, правда, любовь женщины и тому подобное, — казалось, многое говорили об этом человеке. Я еще не была уверена, что это говорит о Кэше Келли как о человеке. Был ли он готов умереть за власть, чтобы управлять Адской кухней? Или из-за денег? Или и того и другого? Или же он сделал бы это ради более достойной цели?

Мы больше не произнесли ни слова, когда машина остановилась перед входом в «Маккиавелло». Ресторан принадлежал жениху Мари. К слову, это был один из самых шикарных ресторанов в Нью-Йорке. Я сказала Мари, что мы собираемся там отужинать, и она была взволнована, все твердила и твердила о том, что хотела бы чтобы я попробовала какое-нибудь блюдо с пастой. Она также сказала, что после их с Маком свадьбы в Италии мы с ней обязательно должны там отобедать.

Водитель первым открыл дверь Келли. Келли вышел, поправляя свой костюм и галстук, а затем направился в сторону моей дверцы. Открыв дверцу с моей стороны, он выжидающе протянул мне руку. Я взяла его за руку. Мое платье задралось высоко по линии разреза, когда я ступила каблуком на асфальт. Шеренга из дорогих автомобилей ожидала своей очереди, чтобы остановиться перед рестораном. Люди на тротуаре останавливались и показывали пальцем на некоторые из них. В том числе и на наш.

Ресторан был таким, как и ожидалось. С романтичным флером.

Свечи освещали все заведение, на каждом столе стояло по вазе с розой, в баре играл джаз-бэнд, и пахло там просто потрясающе.

Келли вручил мужчине у двери карточку, и нас провели в отдельную комнату. Здесь было так уединенно, что казалось, что в мире существуем только мы двое. Еда? Таких блюд я никогда раньше не пробовала.

Прежде чем я оказалась по-настоящему готова, мы уже направились на мероприятие. Оно проходило в музее, и снова перед нами выстроился еще один поток дорогих автомобилей. Пока мы ждали своей очереди, и гости выходили, я начала узнавать лица тех, кто прибывал. Губернатор. Мэр. Профсоюзные лидеры — одного — главу профсоюза грузчиков, я узнала потому что видела его на приеме по случаю нашей с Келли свадьбы. Имена таких людей обычно упоминаются в брошюрах.

Следующими вошли Рокко Фаусти со своей женой Розарией.

Потом настала наша очередь.

Как только мы оказались внутри, Келли начала пожимать руки и представлять меня. Вечеринка представляла собой зверинец из влиятельных людей, но Келли держался поодаль от местных политиков. Я знала, каким обаятельным он мог быть, и Кэш Келли использовал свою силу на всех, с кем разговаривал. Однако он не лизал им задницы. Он был одним из тех мужчин, которые излучали харизму, не прилагая при этом особых усилий.

Покончив с этой сценой и не желая предпринимать попыток заговорить с Розарией, я ускользнула от необходимости разговаривать с Келли и направилась к бару. Я заказала порцию виски, а затем повернулась, чтобы посмотреть на женщину, поющую у рояля.

Ко мне подошел мужчина, заказал себе виски, а затем повернулся, отзеркалив мою позу.

— Она хороша, — сказал он, сделав глоток.

В его взгляде явственно читалось намерение пофлиртовать, хотя он и не сказал ничего особенного.

— Верно.

Я смотрела прямо перед собой, но я уже хорошо его рассмотрела. Вероятно, он был примерно одного возраста с Келли, но, кроме этого, сравнивать мне было не с чем. Запах Келли окутывал меня всю, даже несмотря на то, что он стоял не так близко ко мне. Одно это убивало даже мысль о другом мужчине в моей постели. Я все еще не забыла ощущение боли от его нахождения у меня между ног.

— Как Келли это удалось?

Он отпил из своего стакана, и льдинки заплясали в янтарной жидкости.

— Простите, что? — вопросительно сказала я.

— Келли. — Он кивнул в его сторону. — Как ему удалось заполучить такую красивую и готовую на все — я полагаю — женщину?

Я отпила еще одни глоток виски.

— По-моему, мы не знакомы, — сказала я, повернувшись к нему.

Он оглядел меня с ног до головы.

— Ли Грейди.

— Ке…

— Кили Келли, — сказал он. — Я слышал это имя раз или два.

Я кивнула.

— А, вы из тех, кто собирает сплетни соседских бабушек.

— Я все слышу.

Он ухмыльнулся.

— Хотите сказать, что вы все знаете.

— Небольшой нюанс.

Он повернулся к бару, заказывая мне еще виски.

Я положила руку на столешницу, покачав головой.

— Мне хватит.

Ли кивнул, а затем махнул официанту, чтобы тот отошел. Поставив свой виски на стол, он прислонился к стойке.

— Вы не связаны. — Он перевел взгляд вправо, изучая меня. — Это не может быть любовью, потому что этот ублюдок неспособен любить. Поэтому мне трудно понять, почему ты вышла замуж за такого, как он.

— В смысле?

— Мародерствующего ублюдка, который всегда охотится за тем, что ему не принадлежит.

— Может быть, ему кажется, что принадлежит.

— Может, и так, — сказал Грейди, отпивая еще один глоток. — Но чувства и реальность — это две разные вещи, милая.

— Во мне нет ничего милого. — Я ухмыльнулась ему. — Не стоит делать предположений.

Допив остатки своего виски безо льда, я хотела отвернуться от Грейди, но он поймал меня за руку.

Пальцами он впился в мою кожу, и когда я попыталась пошевелиться, он сжал мою руку еще крепче.

— Я заправляю Адской кухней, — сказал он низким и сочащимся ядом голосом. — Что входит в нее, из нее и выходит. И в ближайшее время я планирую сделать вас вдовой, миссис Келли. Надеюсь, вы оформили толстенный страховой полис на этого ублюдка.

Ли ослабил хватку, прежде чем я услышала цокающий звук.

— Вы можете смотреть, но никто, кроме меня, не прикасается к моей жене.

Я повернулась вовремя, чтобы увидеть, как Келли взяла три пальца Ли и отдернул их. Ли издал болезненный рык, заставивший всех присутствующих обернуться и наблюдать за нами.

Келли, казалось, было наплевать. Он наклонился близко к уху Ли.

— Мы обсуждали это неоднократно, Грейди. Пора бы тебе уже усвоить, что принадлежит тебе, а что нет. Прикосновение к жене другого мужчины равносильно предъявлению прав на то, что принадлежит этому мужчине. Это проявление неуважения.

Келли отпустил покалеченную руку Ли, расправил плечи, а затем предложил мне свою руку. Я взяла предложенную мне руку, зная, что люди наблюдают, перешептываются, но по-настоящему мое внимание привлекла группа мужчин в углу. Ненависть исходила от них горячими волнами, а огневая точка?.. Она была нацелена на Келли.

— Те люди, — сказала я, стараясь, чтобы мое внимание к ним не сильно бросалось в глаза. — Они с Грейди?

Келли поднял мою ладонь и запечатлел поцелуй на моих пальцах, точно так же, как проделал это перед тем, как мы вышли из дома, но на этот раз это было сделано для виду. Он отстаивал свои права.

— Забудь о них, дорогая, — мягко сказал он. — Ты никогда их больше не увидишь.

Это было сказано чертовски загадочно.

— Ты дружен со всеми этими политическими деятелями?

— Половина из них один или два раза отправляла меня на нары.

Он ухмыльнулся.

— Другая половина нанимала меня.

Вздохнув, я вздернула подбородок, устремив взгляд вперед, пока мы продвигались сквозь толпу. Люди все еще пялились, но по одной главной причине.

Кэш Келли вернулся.

• • •

В комнате было так темно, что я практически ничего не видела. Не могла различить очертания фигур или даже увидеть свою руку, поднеся ее к своему лицу. Температура в комнате была на градус выше нуля. Одну вещь я поняла о Келли сразу: в его доме было холодно. Пока я жаловалась, он заявил:

— Холод помогает лучше дышать и спать.

Я не понимала, как мои зубы, стучащие всю ночь, помогут мне лучше дышать или спать — и моя кровь разгорячилась.

Может быть, он держал свое жилище таким холодным, потому что, если бы кто-то убил его во сне, его тело бы сохранилось лучше.

Посмотрев в его сторону, я вздохнула. По крайней мере, он отдал мне все одеяла. Я откинула их и направилась в ванную. Холод прилипал к моей коже, как и пот тоже. Волосы прилипли к голове, а рубашка Келли прилипла к телу.

Я включила прохладную воду в кране и, побрызгав на лицо, наклонилась над раковиной, давая воде стечь обратно в слив.

Может быть, меня сейчас стошнит.

Я почувствовала движение, а затем уловила его. Сердце заколотилось в груди, хотя я и не подпрыгнула.

— Ты слишком молчалив, — сказала я, сквозь стиснутые зубы.

Келли прислонился к двери ванной, без рубашки, в одних серых трениках, и наблюдал за мной. Его зрачки мерцали от маленького, мягкого света, который включался ночью, если кто-то входил в ванную.

— Съела что-то не то, дорогая?

— Можно и так сказать. — Я выключила кран и схватила полотенце, чтобы вытереть лицо. Повесив его обратно, я хотела проскочить мимо Кэша, но он поймал меня за руку, и я остановилась, глядя на него снизу вверх.

— Должно быть, это была действительно плохая еда. Ты бледнее гребаного призрака.

— Это явно не пошло на пользу моему желудку, — сказала я. — От этого у меня закружилась голова.

Он переводил взгляд, как будто пытался разгадать мою загадку.

— Дурной сон.

Эмоции в глубине моего живота подступили к горлу. Не была уверена наверняка, смогу ли ответить. Поэтому просто кивнула.

Кэш убрал пальцем прядь волос, прилипшую к моему лицу, а затем, взяв меня за руку, повел обратно в спальню. Однако на этом он не остановился. Кэш прошелся по затемненному дому, как будто мог видеть сквозь него, а затем приглушил свет, когда мы добрались до кухни.

Затем он подошел к холодильнику, открыл его так, что свет из него осветил его лицо и тело, и достал контейнер с супом. Он поставил его на стол, прежде чем пойти за сотейником.

Помешивая суп, он сказал:

— Все из-за выпивки.

— Что?

— Мой старик говорил, что если перепьешь, то сможешь вызвать черта. Ты слишком много выпила сегодня вечером.

— Я пила куда больше. — Пожала плечами, хотя он стоял ко мне спиной. — Твой дом для меня в новинку. Здесь всегда темно и холодно, и всякий раз, когда я через многое прохожу, моя сестра приходит ко мне.

Я никогда никому в этом не признавалась, и не была уверена, почему я призналась в этом Кэшу. Может быть, потому что у него был близнец, и он мог понять, что расстояние делает с душой другого.

Однако была одна вещь, в которой я отказывался признаваться даже ему, и это то, насколько сильно меня взволновали слова Ли Грейди на том мероприятии. Сделать вас вдовой, миссис Келли. Если кто-то и собирался убить Кэша Келли, то это должна была быть именно я. Не какой-нибудь панк с гребаной улицы.

Кэш кивнул.

— Тебе приснилась твоя сестра.

— Ага. — Мне потребовалась минута или две, чтобы успокоить учащенное сердцебиение. Всякий раз, когда я думала о ней, у меня болело сердце. И по какой-то причине, когда я подумала о том, что Келли могут убить из-за его дел, что-то внутри меня переворачивалось. Может быть, это было то место, где должно было находиться мое сердце.

— Она никогда не бывает маленькой. В моих снах. Не такой, какой она была, когда я видела ее в последний раз. Она всегда старше. Взрослее. Я могу почувствовать ее. По-настоящему почувствовать ее. Тебе снится твой брат? Я знаю, что он не умер, но любое расстояние — это тяжело.

— Нет, — произнес Кэш, а голос его при этом прозвучал отстраненно. — Мой старик. Он не дает мне спать по ночам.

Я наблюдала за ним с минуту. У Кэша была красивая спина. Когда он двигался, его мышцы перекатывались. Кожа была гладкой, за исключением всех тех шрамов, которые он заработал в бою.

— Это как-то связано с твоей привычкой к допингу?

— Это имеет к нему самое непосредственное отношение, — признался он. — Но это не дело привычки. Это то, что я выбираю сам.

— А головные боли, они тоже от твоего старика?

— Ты вспомнила.

— Я все помню, — призналась я. — Что касается тебя. Ты всегда должна быть хорошо осведомлена о том, что касается твоих врагов, причем знать о них куда больше, чем даже о своих друзьях.

Кэш ничего не сказал, пока разливал суп из сотейника в две миски. Я не была уверена, почему я вообще это заметила, но он дал мне пищу для размышлений.

Кэш поставил миску рядом со мной, а затем протянул мне ложку. Он спокойно выпил свой из чашки.

Мы ели молча, и после того, как мы закончили, я согрелась и почувствовала, что снова могу дышать. Я не думала, что это из-за супа. Дело было в Келли. Моем сопротивлении ему, всему этому, что изматывало сердце, но разум продолжал перетягивать канат.

Слезая со стойки, я чувствовала на себе его взгляд, когда двигалась к стереосистеме в зале. Я обратила внимание на все те старые пластинки, которые были у Кэша после того, как Морин уехала с Коннолли. Я прослушала несколько из них, пока готовилась к нашему вечернему мероприятию.

Я нашла одну из любимых папиных пластинок и поставила ее на проигрывание, после чего отнесла его миску и свою в раковину. Когда я начала мыть посуду, почувствовала, что он все еще наблюдает за мной. Келли взглядом сверлил мою спину, царапая, словно камень по стеклу. Мне стало интересно, какую часть меня он украдет на этот раз?

Я закрыла глаза, когда Кэш обнял меня. Я откинула голову назад, и прильнула к нему, впервые за долгое время, перекладывая на кого-то другого свои тяготы. Может быть, он украл и их, потому что я чувствовала себя легкой, как перышко. Даже больше, чем в тот момент, когда он вдыхал в мой рот пьянящий дым, а я вбирала его в себя.

— Есть одна вещь, дорогая, которая просто может иметь надо мной власть, — прошептал Кэш, а мягкий акцент убаюкивал меня в безопасности его объятий, затягивая еще глубже. Он крепко прижимал меня к себе одной рукой, а свободной рукой отважился коснуться моего тела. Прошелся по моей заднице, очертил бедро, а затем просунул руку мне между ног.

Я втянула воздух, выпуская его медленным потоком, когда дыхание Кэша коснулось моего уха.

— Я никогда не забываю. Ты заставляешь меня забыть. Когда мой член погружен глубоко в тебя, я не знаю ни как меня зовут, ни кто я такой, или что видит мир, когда смотрит на меня. Я просто мужчина внутри женщины, женщины, которая обладает силой заставить меня забыть все это.

— Будь осторожен.

Мое дыхание вырывалось с шумом, когда Кэш пальцами поднимал меня все выше и выше к краю желания.

— Ты выбрал опасное направление. Следование ему может привести тебя к потере жизненно важного органа.

Мои ногти впились в его руку, когда Келли усилил давление, когда начал двигаться быстрее, когда носом скользнул вниз по моей шее, губами посасывая мою кожу.

— Я уже украл твое сердце, дорогая. Нам больше нечего терять. Все, что тебе осталось, это сдаться.

Он произносил слова медленно, низким и соблазнительным голосом.

— Сдайся мне, Кили Ши Келли. Ты напрасно тратишь свое время, пытаясь сохранить то, что и так уже принадлежит мне.

Я издала сдавленный стон, когда Кэш отпустил меня, а свободной рукой стал расстёгивать пуговицы на рубашке — той, что едва прикрывала мое тело. Он начал дразнить мой сосок.

— Мы оба знаем… — Я застонала еще громче: —…что сопротивление тебе — моя самая большая слабость и моя самая большая сила.

— Будь ты проклята, если, блядь, облегчишь мне задачу.

— Так оно и есть, да. Ах.

Я втянула воздух, когда его поддразнивание стало грубым.

Кэш ухмылялся мне в шею, пока я не прижалась к нему задницей, и он с шипением выдохнул. Собиралась использовать все оружие из своего арсенала — мои глаза, мои губы, мои ноги, мою женственность, мое сердце — чтобы залезть ему под кожу. Собиралась заставить Келли забыть, что у него нет сердца, пока Кэш не вспомнит, что оно у него есть. Ситуация между нами была настолько паршивой, что я начинала рассматривать ее, как не лишенной некой прелести. Даже в какой-то мере считала ее неповторимо прекрасной.

Он украл мое сердце. Теперь мое тело было настроено только на то, чтобы иметь его и только его.

Начала дрожать, сдаваясь, а потом кончила, взорвавшись на тысячу осколков. И этот взрыв, казалось, эхом разнесся по кухне.

Он развернул меня лицом к себе и, заглянув мне в глаза на мгновение, посадил меня обратно на столешницу, устроившись между моих ног. Я стянула его рубашку со своего тела, отбросив ее в сторону, полностью обнаженная перед ним. Используя ноги, стянула с него треники, и после того, как Кэш снял их полностью, он вошел в меня одним мощным толчком, который сотряс весь мой мир.

Он входил и выходил, как вор в ночи, похищая меня часть за частью, чтобы украсть целиком.

Наши напряженные взгляды пересеклись. Мое сердце было в состоянии войны с пространством, где должно было находиться его сердце. Оно боролось за него, несмотря на протесты моего разума. Мое сердце билось, словно кулак, пока он не решил впустить меня.

Кэш зарычал на меня. Блядь, зарычал на меня. Как животное. Из моего горла вырвался звук, похожий на его. Мое тело сходило с ума, желая разбиться вдребезги, готовое к тому, что у меня перед глазами вспыхнут звезды, но оно держалось изо всех сил, отказываясь так легко сдаться на сей раз.

Я вся была покрыта испариной. Как и он.

Царапала его спину, выпуская кровь, и он входил в меня еще сильнее, но с контролем, который был идеально выверен каждый раз. Я сжалась вокруг него, раз, другой, а потом мы оба кончили одновременно. Это было громко и некрасиво, и мы оба ослабли. Трахаться с ним было все равно что идти на битву, чтобы удержать частичку себя на месте, прежде чем она попадет в его руки. Он был из тех людей, которые легко поглощали все, к чему прикасались.

Мы стояли так некоторое время, он у меня между ног, я все еще сидела попой на стойке, мы оба едва дышали. Когда Кэш вышел из меня, я спрыгнула со стойки, потеряв равновесие. Он поймал и поддержал меня. Мои колени подогнулись.

Я посмотрела ему прямо в лицо. Его части идеально сочетаются друг с другом, даже если их собирали воедино неоднократно, и для меня было невозможно не восхищаться общей картиной такой, какой она была. Произведением искусства.

— Моя душа не чиста, — сказал он. — Перестань пытаться заглянуть мне в душу.

Да, но и бурной рекой его назвать было нельзя. Мой отец всегда говорил, что тихий омут глубок. Именно так можно описать Кэша Келли метафорически. Это значило, что молчаливые люди были более опасны, чем громогласные.

— Я бы не посмела, — произнесла я.

Однако есть более чем один путь в зону, где посторонним вход воспрещен, и я уже нашла как туда добраться. Забравшись ему под кожу.

Я скользнула рукой вверх по его руке, красиво и медленно, и он опустил глаза.

— Всю ночь, — прошептала я. — Давай забудем всю ночь.

Он взял меня за руку и повел обратно в спальню.