Мастер соблазна

Глава одиннадцатая

В комнате стояла тишина, нарушаемая только всхлипами Соррель, которые становились все тише и тише по мере того, как она успокаивалась. Она слышала, как вспыхнула спичка, и вокруг стало светлее – Малик решил зажечь все свечи. Она больше не могла стоять спиной к мужу и повернулась к нему. Соррель ожидала увидеть ярость на его лице, но все равно невольно отшатнулась от него, столько злобы было в его взгляде.

– Может, имело смысл подумать об этом перед свадьбой?

Сейчас Соррель чувствовала себя беззащитной, как никогда. Она стояла обнаженной перед разъяренным мужчиной, почти ощущая физически его презрение. Глубоко вздохнув, чтобы сдержать слезы, готовые вновь пролиться из ее глаз, она прошла к одному из низких диванчиков и схватила накидку, в которой была днем.

– Я думала… что…

– Нет. И в этом все дело! – воскликнул он, с трудом подавляя желание с силой ударить кулаком по стене. – Ты не думала. Если у тебя появились сомнения, ты могла бы поделиться со мной!

Она хотела сказать ему, что ей было трудно поделиться с ним чем бы то ни было, потому что жили они на разных половинах дворца и встречались только за ужином. Но даже если бы у нее была возможность, смогла бы она сказать ему о своих чувствах?

Малик никак не мог успокоиться. Он выбрал Соррель в жены – несмотря на то, что она была иностранкой. Он восхищался ее умением легко приспосабливаться к любой ситуации. Она обожала Харастан, но не была рождена здесь. Женщина из Харастана скорее пройдет босиком по раскаленным пескам пустыни, чем расторгнет брак. Европейской женщине ничего не стоит разрушить этот священный союз без сожаления.

Я – шейх. Каким же дураком я буду выглядеть, если мой брак распадется еще до того, как слуги подметут лепестки роз.

Но он, лучше чем кто бы то ни было, знал: единственный способ побороть страх – встретиться с ним лицом к лицу.

По крайней мере, в теории это так…

– Ты хочешь развестись? – требовательно спросил он.

Соррель всхлипнула.

– А ты?

– Конечно, я не хочу разводиться, – зло сказал он. – Моей репутации придет конец, если я это сделаю.

Надежда, которая начала было зарождаться в сердце Соррель, умерла.

– Да, мы не можем этого допустить, правда?

Его первым порывом было резко ответить ей, чтобы заглушить свою боль и ярость от того, что она разговаривала с ним таким тоном. Но за ее сарказмом он услышал отражение собственной боли и пристально посмотрел на нее.

Малик немного знал о женщинах – не считая того, что он умел доставить им удовольствие в постели. Он всегда сторонился людей – его мать умерла при родах, и окружающим постоянно хотелось пожалеть маленького сироту, а жалость – последнее чувство, которое Малик хотел вызывать в людях. Вот Соррель не жалела его. Она была нежна и добра к нему, но однажды все изменилось – словно кто-то вынул из ее сердца нежность и доброту, оставив только боль и злость.

– Что ты хочешь, Соррель? – мрачно спросил он.

Она могла бы сказать: мне нужна твоя любовь, но тогда она стала бы похожа на ребенка, выпрашивающего у родителей золотую карету как у Золушки. Просить имеет смысл только то, что можешь получить.

Никто никогда не обещал тебе, что твое заветное желание исполнится…

– Боюсь, наш с тобой брак будет таким же, как и у твоего отца. Ты станешь путешествовать по миру, заниматься любовью с женщинами, а они будут рожать тебе детей.

Она сказала это специально, чтобы ранить меня?

– Мой отец сделал то, чего ожидал от него народ Харастана, – с болью произнес Малик. – Его жена не могла иметь детей, а шейху нужен наследник.

– Так тебе он тоже нужен.

Малик хотел сказать: у нас могут родиться дети, но промолчал.

Зачем заглядывать в будущее? Возможно, у нашего брака его нет…

– У Ксавье скоро будет ребенок.

– Я думала, это и есть одна из причин, по которой ты женился на мне.

– Возможно, – признал он. – Но одного этого недостаточно. Так же, как недостаточно твоей девственности.

Вот теперь Соррель испугалась по-настоящему – одно дело, когда она говорила о своих сомнениях, и совсем другое – когда это делал Малик. Слова – удел женщин, а мужчины должны действовать. А сейчас Малик говорил так, словно и в самом деле хотел расторгнуть их брак.

– Что ты имеешь в виду, говоря: «этого недостаточно»?

Впервые в жизни Малик чувствовал себя беспомощным. Даже когда подтвердились слухи о том, что он – сын шейха, ему не было так страшно.

– Я так хочу вернуть то, что было между нами когда-то, – просто сказал он.

Соррель изумленно уставилась на него.

– Что именно? – прошептала она.

– Легкость, с которой мы с тобой общались. Мне нравилось, что ты была рядом со мной, но я это понял, только когда ты ушла.

Он пожал плечами. Ему всегда говорили, что он должен вести себя как мужчина. Первый урок, который он усвоил, гласил: мужчины не демонстрируют своих чувств. Рядом с Маликом не было любящей матери, которая могла бы сказать ему, что это совсем не так.

– Возможно, секс усложнил наши отношения, – медленно сказал он. – Но я так сильно желал тебя, Соррель. Когда я вошел в твою квартиру и увидел тебя в той откровенной одежде, – его голос стал хриплым, а глаза вспыхнули, – я внезапно понял, как сильно я тебя хочу.

– Малик… – перебила его Соррель. Она поняла, что больше не сможет молчать. Полуправда тоже способна причинять боль. Он должен знать, что она чувствует к нему. Скрывать это от него и дальше было бы жестоко. – Я плакала потому, что люблю тебя, – тихо сказала она. – И всегда любила. Вот почему я уехала. Ты в упор не замечал меня, и я не могла ждать, пока ты возьмешь в жены другую женщину. Я бы просто не вынесла этого. Я плакала, потому что ты никогда не ответишь мне взаимностью…

Его глаза сузились.

– Так ты не хочешь уйти от меня?

– Конечно, не хочу, – прошептала она. Как он мог так подумать? Внезапно Соррель поняла: Малик просто не знал, как реагировать на ее слова. Он просто не умел, ведь никто и никогда прежде не говорил ему, что любит его. – Ни за что на свете.

Малик вздохнул, когда она дотронулась кончиками пальцев до его губ, вглядываясь в любимое лицо. В его глазах она увидела то, во что не могла поверить, но в ее сердце зажегся огонек надежды.

Она любила Малика, мечтала о его любви, и, возможно, он мог бы когда-нибудь подарить ей счастье…

А пока она просто будет рядом, доказывая ему свою преданность и уважение. Она станет помогать ему во всем, если он ей позволит.

– Я люблю тебя, Малик. Я так тебя люблю.

К его горлу подкатил комок, когда он понял, что она открыла ему свое сердце, не побоялась рассказать о своих чувствах. Все вдруг стало так просто и ясно, у него словно пелена упала с глаз.

Малик понял, почему он так скучал по ней и хотел ее. Понял, почему ему казалось, что его сердце разобьется, если она еще раз уедет от него.

Ему было трудно говорить, но не мог не сказать:

– Я тоже тебя люблю, Соррель. Я люблю тебя, – повторил он.

Малик был изумлен новым чувством, так внезапно нахлынувшим на него. Любовь наполнила его сердце, как солнечный свет озаряет темную комнату, а вслед за ней пришли радость, покой… и вожделение.

Да, он хотел ее, но теперь это было не просто желание. С нежностью он обхватил лицо Соррель руками и прошептал ее имя.

– Малик?.. – робко отозвалась она, все еще не решаясь поверить в чудо.

Он наклонил голову, едва касаясь губами ее губ, чувствуя ее теплое дыхание. За секунду до того, как он поцеловал ее, его глаза вспыхнули от восторга, а тело напряглось, как никогда раньше.

– Я тебя люблю, – вновь сказал он. – И я собираюсь показать тебе, насколько сильно.

Малик отнес Соррель на кровать. Впервые в жизни он преклонялся перед своей женщиной. Ни один сантиметр ее мягкой бархатистой кожи не остался без изысканной ласки. Внезапно все те действия, которые он выполнял множество раз, приобрели для него новый смысл, словно он оказался в другом измерении, где цвета ярче, звуки громче, а ощущения реальнее. Малик чувствовал: на этот раз соединялись не только их тела, но и души.

Когда все закончилось, он лежал, обнимая Соррель, и слезы катились по его щекам. Он провел ладонью по ее лицу и понял: она тоже плачет. Только сейчас он начал понимать, что плакать можно не только от горя, но и от счастья, и в слезах нет ничего постыдного. Тем более в спальне с любимой женщиной, с которой он мог быть мужчиной в большей степени, чем с кем-либо другим.

Малик крепко прижал Соррель к себе, поцеловал и сказал ей на ухо:

– Я никогда не отпущу тебя, моя королева, моя жена, моя любовь.

Она поцеловала спутанные волосы мужа и обняла его в ответ, чувствуя, что сгорает от любви к нему.