Мать и мама

Глава вторая

– Аля, просыпайся! – мама легла рядом с дочкой, – может, не поедешь? Передумаешь? – мама гладила Алю по голове, как гладят, жалея маленьких детей, – в колхоз пойдешь работать через годок. Пока дома побудешь, отдохнешь от своих книжек. Братишку поможешь мне воспитывать.

– Мам, я обязательно вернусь, честное слово! Вот выучусь и обязательно вернусь. В нашей школе буду ребятишек учить читать, писать. А вы с папкой гордиться мной мною будете.

– А мы уже тобой гордимся, – мама смахнула слезу.

– Вставайте, некогда разлёживаться, – из гостиной пробурчал отец, – к ночи до Целинограда доберёшься, будете тут разлёживаться.

– Даст Бог, не поступишь и вернёшься! – расплакавшись, мама закрыла лицо платком.

Аля выбежала во двор умыться в огороднике и чтобы не расплакаться, что ещё больше бы расстроило маму. В эту минуту ей было очень жалко маму, но ехать ей тоже хотелось очень сильно. Поступить в институт в начале шестидесятых годов, для деревенской девчонки казалось чем-то несбыточным. Но внутренняя уверенность и стремление к науке, не позволяла сомневаться в успехе.

До трассы нужно было ехать несколько часов. Отец всю дорогу молчал, лишь изредка ругая лошадь, когда та сбавляла темп. Аля лежала в телеге на соломе, радуясь, что уже сегодня увидит город с его многоэтажными кирпичными домами в пять этажей, о которых слышала от учителя в школе, про асфальтированную дорогу, так и заснула, под свист кузнечиков, разносящийся на всю степь.

– Вставай, дочка! Машина идёт, – отец разбудил Алю, заметив издали бортовую.

– Земляк, случилось чего? – шофёр высунулся в окошко.

– Дочку отправить надыть, сам куды едешь то? – спросил Алин отец.

– В Целиноград.

– Во! И нам туды!

– Но мне ещё в Атбасар нужно, сразу предупреждаю!

– Надолго?

– Не, загрузиться на базе и дальше.

– Ну, это ничего. Прыгай дочка в кабину, – отец закинул узелок и чемодан в кузов, и полез в карман за деньгами.

– Папка, не пускай меня с ним! – Аля выскочила из кабины, шепнув на ухо отцу.

– Чего? Что ещё удумала? – возмутился отец.

– Папка, миленький, потом скажу, не пускай меня только! – Аля слёзно запросила.

– Ну, вы едете или что? – крикнул шофёр.

– Погодь, ты! – отец строго посмотрел на Алевтину, и прыгнул в кузов за вещами, – ехай, давай! – крикнул отец шофёру, услышав, что тот начал браниться.

– Прости, папка!

– Напужал тебя чем? – спросил отец, набивая самокрутку.

– Посмотрел на меня нехорошо так, что страшно стало.

– Гнида какая, – выругался отец, раскуривая папироску.

– Папка, вон смотри, ещё кто-то едет…

– Верно, видать легковой. Если этот не возьмёт, то видать судьба домой тебе воротиться, вот мамка то обрадавается.

– Обязательно возьмёт, – обрадовалась Алевтина.

– Эка, какой автомобиль, такой точно не возьмёть, – удивился отец автомобилю, которого раньше никогда и не видел.

– Добрый день, папаша! – из машины вышел молодой мужчина в черном костюме, – помощь нужна?

– Дочку в город надыть отправить!

– В Атбасар?

– В Целиноград собралась девка, на учёбу!

– На учёбу – это хорошо. И мне туда! Я Лев Аркадьевич, – представился молодой человек, – а вы кто?

– Алевтина, – Аля смущенно опустила глаза.

– Ну, хорошо, Алевтина, садитесь в машину. Иван Федотович, откройте багажник, вещи нужно убрать, – Лев Аркадьевич скомандовал своему водителю и обратился к отцу Алевтины, – ну, папаша, не переживайте, доставим дочку в целости и сохранности!

Пока отец не съехал с грейдера, Аля продолжала махать ему рукой в заднее стекло автомобиля. Хотя отец уже давно не смотрел в след уезжающего автомобиля, зато за что-то бранил лошадь, должно быть за её нерасторопность.

Усевшись по удобнее и расправив платье, Аля рассмотрела салон автомобиля, остановив взгляд на Льве Аркадьевиче.

Лев Аркадьевич достал из кожаной папки какой-то документ и принялся его внимательно читать, как бы нарочно демонстрируя свою занятость, тем самым позволяя Алевтине разглядеть себя.

Лев Аркадьевич был выше среднего роста. Он не был худощав, его стройное телосложение скрывалось под плотным материалом двубортного костюма. Русые волосы, переливались шёлком, обдуваемые теплым воздухом из открытого окна. Голубые глаза, контрастируя с белой кожей лица, казались скорее синими, чем голубыми. Лев Аркадьевич, выглядел кинозвездой; дорогой костюм, черный автомобиль с водителем, – всё это казалось Але какой-то нереальной сказкой. На правой руке Льва Аркадьевича блеснуло обручальное кольцо, вернув Алю обратно на землю.

– Так говорите, учиться собрались? – Лев Аркадьевич улыбнулся, сконфузившейся Алевтине.

– Да, – смущённо ответила Алевтина, поняв, что Лев Аркадьевич заметил, как она его разглядывала.

– Похвально, очень похвально. И на кого учиться собираетесь?

– Учителем хочу стать.

– Учителем? И чему вы хотите детей учить?

– Читать, писать по-русски.

– … я русский бы выучил только за то, что им разговаривал Ленин… Стало быть вам в педагогический нужно!

– Стало быть!

– А остановиться в Целинограде есть у кого?

– Да, мама написала.

– Ну, что ж! Поможем, завезём! Поможем, Иван Федотович? – с улыбкой спросил водителя Лев Аркадьевич.

– А от чего не помочь, если адрес известен, – с участием ответил водитель.

– Известен, – с неким воодушевлением сказал Лев Аркадьевич.

Сегодняшняя встреча и для Льва Аркадьевича не стала рядовым событием. Юная девушка его тоже несколько взволновала – Алевтина была необычно красива для деревенской девушки, – такую и в городе не часто встретишь, – подумал Лев Аркадьевич.

– А вы учились? – спросила Аля.

– Я? – задумавшись, переспросил Лев Аркадьевич, – я, да. Этим летом пять лет, как отучился.

– Такой молодой, а уже директор.

– Почему же директор? – засмеялся Лев Аркадьевич.

– Машина, – Аля кивнула на водителя.

– Нет, я не директор. Работаю я в Обкоме, а машина не моя. По поручению ездил, – Лев Аркадьевич поймал взгляд водителя в зеркало заднего вида, – подремлите, дорога дальняя, – сказал Лев Аркадьевич, снова взяв бумагу в руки.

Казахская степь ровная и бескрайняя, словно поросший степной травой океан. Маленькие деревеньки, изредка попадавшиеся на пути, своими пустынными улицами напоминали необитаемые островки, затерянные в бесконечности этого океана.

Несменяемый пейзаж действует успокаивающе, и везде кажется родным, будь ты за тысячу вёрст от родного дома, а всё тот же кузнечий треск и ковыль, разливаясь волнами под степным ветерком, напомнят вид из домашнего окна.

Во сне Аля видела себя десятилетним подростком, как она купается с соседскими ребятишками на речке, загоняя в марлю мальков. Кусочек черствой горбушки, смоченный в речной воде, к вечеру казался самым вкусным лакомством на свете. Купания на речке сменились прятками в огуречнике. Черная машина притягивала солнечный свет, накаляя воздух внутри, видимо, поэтому Але снилось, как она брызгалась прохладной водной из бочки в огуречнике, после чего папка бранился за мокрую дорожку. А ещё – мама, снилась мама. Как её нежные руки вытирали Але мокрое лицо. Смех и радость мамы казались такими родными и далёкими, что горькие слёзы потекли из закрытых глаз Алевтины.

– Адрес нужен? Куда завозить? – от слов водителя Аля открыла глаза. Её голова лежала на плече Льва Аркадьевича.

– Приехали, – улыбнулся Лев Аркадьевич, – Целиноград! Нужен адрес.