Меченая

Глава 1

Как только я подумала, что день уже не может стать хуже, то увидела возле своего шкафчика мертвого парня. Кайла, как всегда, говорила без умолку и даже не заметила его. Сначала. Вообще-то теперь, вспоминая об этом, я понимаю, что больше никто его не замечал до тех пор, пока он не заговорил, а это, как ни трагично, еще раз демонстрирует мою чудаковатую неспособность быть как все.

– Нет, но, Зои, клянусь богом, Хит не так уж сильно напился после игры. Не будь с ним так сурова.

– Ага, – ответила я рассеянно, – конечно. – И кашлянула. Снова. Я ужасно себя чувствовала. Должно быть, я скоро слягу с тем, что мистер Вайз, мой более чем безумный учитель биологии, называл «подростковой чумой».

Если я умру, освободит ли это меня от завтрашней контрольной по геометрии? Остается только надеяться.

– Зои, ты вообще слушаешь меня? Думаю, он выпил всего четыре, не знаю, может, шесть банок пива и, возможно, три шота. Но дело даже не в этом. Он вообще бы не пил, если бы твои дурацкие родители не заставили тебя идти домой сразу после игры.

Мы обменялись страдальческими взглядами, выражавшими полное единодушие по поводу последней несправедливости, учиненной моей матерью и злотчимом, за которого она вышла замуж три очень долгих года назад. Потом, едва сделав передышку, Кай вернулась к своей болтовне.

– К тому же он праздновал. Мы же победили «Юнион»! – Кай потрясла меня за плечо и наклонилась ко мне. – Эй! Твой парень…

– Мой почти-парень, – исправила я ее, изо всех сил стараясь не кашлять на нее.

– Какая разница. Хит – наш квотербек, так что, конечно же, он будет праздновать. С победы «Брокен Эрроу» над «Юнион» прошел миллион лет.

– На самом деле шестнадцать. – У меня плохо с математикой, но на фоне Кай я – гений.

– Да какая разница! Дело в том, что он был счастлив. Дай парню отдохнуть.

– Дело в том, что он напился вроде как пятый раз за неделю. Прости, но я не хочу встречаться с парнем, чьей главной целью в жизни было играть в футбольной команде колледжа, а стало – выдуть шесть бутылок и не проблеваться. Уже не говоря о том, что от всего этого пива он растолстеет. – Мне пришлось замолчать, чтобы прокашляться. Слегка кружилась голова, и я заставила себя дышать медленно и глубоко, пока приступ кашля не закончился. Не то чтобы болтушка Кай это заметила.

– Ух! Растолстевший Хит – не хотелось бы такое увидеть.

Мне удалось подавить еще один позыв к кашлю. – И целоваться с ним – словно сосать пропитанный спиртом грязный носок.

Кай скривилась.

– Ладно, это ненормально. Но жаль, он такой сексуальный.

Я закатила глаза, даже не пытаясь скрыть раздражение от ее типично поверхностных рассуждений.

– Ты такая ворчливая, когда болеешь. В любом случае ты даже не представляешь, каким потерянным щенком выглядел Хит, когда ты игнорировала его за обедом. Он даже не мог…

А потом я увидела его. Мертвого парня. Ладно, я достаточно быстро поняла, что технически он не был мертвым. Он был нежитью. Не человеком. Чем-то вроде того. Ученые говорили одно, простые люди другое, но конечный результат был один. Сомнений в его сущности не оставалось. Даже если бы я не почувствовала силу и тьму, исходящую от него, я никак не могла не увидеть его Метку – сапфирово-голубой полумесяц на лбу – и еще одну татуировку в виде переплетений, обрамляющую голубые глаза. Он был вампиром и даже хуже. Он был Ищейкой.

Вот же черт! Он стоял возле моего шкафчика.

– Зои, ты вообще не слушаешь меня!

А потом вампир заговорил, и его торжественные слова пронзили пространство между нами, опасные и соблазнительные, как кровь, смешанная с расплавленным шоколадом.

– Зои Монтгомери! Ночь выбрала тебя, и твоя смерть станет твоим рождением. Она взывает к тебе, откликнись на ее сладкий зов. Твоя судьба ждет тебя в Обители Ночи!

Он поднял длинный белый палец и указал им на меня. Голова взорвалась болью, а Кайла открыла рот и закричала.

Когда яркие пятна перед глазами наконец рассеялись, я подняла взгляд и увидела бледное лицо Кай прямо перед собой.

Как обычно, я произнесла первую глупость, что пришла в голову:

– Кай, твои глаза вылупились, как у мертвой рыбы.

– Он отметил тебя. Ох, Зои! У тебя отпечаток на лбу! – А потом она прижала трясущуюся ладонь к побелевшим губам, безуспешно пытаясь удержать всхлип.

Я села и закашлялась. Головная боль была убийственной, и я потерла точку между бровями. Ныло так, словно меня укусила оса, и боль расползалась вокруг глаз и по скулам. Я чувствовала, что меня вот-вот вырвет.

– Зои! – Кай уже по-настоящему плакала, и ей приходилось говорить сквозь булькающее икание. – О. Мой. Бог. Тот парень был Ищейкой – вампир-Ищейка!

– Кай, – я отчаянно моргала, пытаясь избавиться от боли в голове, – перестань плакать. Ты же знаешь, как я не люблю, когда ты плачешь. – Я протянула руку, чтобы похлопать ее по плечу и успокоить.

А она инстинктивно отшатнулась и отодвинулась от меня.

Я не могла в это поверить. Она действительно отшатнулась, словно боялась меня. Должно быть, она увидела в моих глазах боль, потому что сразу же начала без остановки тараторить:

– О боже, Зои! Что ты будешь делать? Ты же не можешь отправиться в то место! Ты не можешь стать одной из них. Этого не может быть! С кем же мне ходить на все футбольные матчи?

Я заметила, что во время своей тирады она ни на шаг ко мне не приблизилась. Пришлось подавить неприятное, ужасное чувство, грозившее довести меня до слез. Глаза сразу же высохли. Я хорошо скрываю слезы. В этом нет ничего удивительного, ведь у меня было три года практики.

– Все нормально. Я разберусь. Скорее всего, это… какая-то странная ошибка, – солгала я.

В действительности я не говорила, а просто произносила слова. Все еще кривясь от боли в голове, встала на ноги. Осмотревшись, я почувствовала облегчение от того, что мы с Кай были одни в математическом классе, а потом мне пришлось проглотить истерический смешок. Если бы я не сходила с ума по поводу адской контрольной по геометрии и не побежала бы к шкафчику, чтобы забрать книгу и попытаться отчаянно (и безуспешно) позаниматься сегодня вечером, Ищейка пометил бы меня прямо на глазах у 1300 учеников средней школы пригорода Тулсы Брокен Эрроу. Как раз, когда все они собрались бы в ожидании того, что моя глупая барбиподобная сестрица пафосно называла «большим желтым лимузином». У меня есть машина, но стоять с менее удачливыми ребятами, которым нужно ехать на автобусе – старая традиция, не говоря уже о том, что это идеальный способ проверить, кто на кого запал. Так что в математическом классе был еще только один человек – высокий, худой ботаник с плохими зубами, которые, к сожалению, я хорошо могла рассмотреть, потому что он стоял с разинутым ртом. И смотрел на меня так, словно я только что родила стаю летающих свиней.

Я снова закашлялась. В этот раз влажным, отвратительным кашлем. Ботаник издал визг и побежал по коридору к кабинету миссис Дей, прижимая планшет к костлявой груди. Думаю, шахматный клуб перенес время встреч на понедельник после занятий.

Играют ли вампиры в шахматы? Существуют ли вампиры-ботаники? Как насчет похожих на Барби вампиров-чирлидеров? Играют ли вампиры в музыкальных группах? Существуют ли эмо-вампиры – парни в женских штанах и с ужасной челкой на пол-лица? Или все вампиры – ненормальные готы, предпочитающие не мыться? Неужели и я стану готом? Или еще хуже – эмо? Мне не особенно нравилось носить черное, по крайней мере одно только черное, и я не почувствовала резкой неприязни к воде и мылу, как и навязчивого желания изменить прическу или жирно подвести глаза.

Все это вертелось в моей голове, а я чувствовала еще один приступ истерического смеха, рвущийся наружу, и была почти благодарна, когда он вырвался в виде кашля.

– Зои? Ты в порядке? – Голос Кайлы казался слишком высоким, словно кто-то щипал ее, и она отступила от меня еще на шаг.

Я вздохнула и почувствовала первый приступ злости. Я ведь не просила об этом. Мы с Кай были друзьями с третьего класса, а теперь она смотрела на меня так, словно я превратилась в монстра.

– Кайла, это всего лишь я. Такая же, как две секунды назад и два часа назад, как и два дня назад. – Я раздраженным жестом указала на гудящую голову. – Это не меняет того, кем я являюсь!

В глазах Кай снова появились слезы, но, к счастью, ее телефон начал петь «Material girl» Мадонны. Она машинально взглянула на имя звонившего и сразу же сделалась похожа на кролика, попавшего в лучи автомобильных фар, из чего я сделала вывод, что это ее парень Джаред.

– Давай, – сказала я бесцветным, уставшим голосом. – Езжай с ним домой.

Облегчение на ее лице было словно пощечина.

– Позвонишь мне попозже? – бросила она через плечо, спеша вон из школы через боковую дверь.

Я наблюдала, как она неслась через восточную лужайку на парковку. Прижав телефон к уху, она что-то оживленно рассказывала Джареду. Уверена, подруга в красках описывала ему, что я превращаюсь в чудовище.

Проблема, конечно же, состояла в том, что превращение в монстра было самым лучшим из двух вариантов. Вариант номер один: я превращаюсь в вампира, что равнозначно монстру, по мнению практически любого человека. Вариант номер два: мое тело не принимает Изменение, и я умираю. Навсегда.

Так что хорошие новости в том, что мне не нужно будет завтра писать контрольную по геометрии.

Плохие новости: мне придется переехать в Обитель Ночи, частный пансион в центре Тулсы, известный всем моим друзьям как школа-пансион вампиров, где я проведу следующие четыре года, проходя странные и неописуемые физические изменения, и моя жизнь бесповоротно и полностью перевернется. И только в том случае, если весь этот процесс меня не убьет.

Отлично. Я не хотела ни того, ни другого. Я просто хотела попробовать быть нормальной, несмотря на ношу в виде мегаконсервативных родителей, похожего на тролля младшего брата и идеальной старшей сестры. Я хотела сдать геометрию. Я хотела получать хорошие оценки, чтобы попасть в ветеринарный колледж при университете штата и выбраться из Брокен Эрроу в Оклахоме. Но больше всего мне хотелось быть как другие – по крайней мере, в школе. Дома все было безнадежно, так что мне оставались лишь друзья и жизнь подальше от семьи.

Теперь и это у меня отняли.

Я потерла лоб и взъерошила волосы, пока они наполовину не закрыли глаза и, надеюсь, метку, появившуюся над ними. Склонив голову, словно мне понадобилось что-то в сумочке, я поспешила к двери, ведущей на парковку для учеников.

Но я остановилась прямо перед выходом. Через расположенные рядом окна я увидела Хита. Девушки столпились вокруг него, позируя и потряхивая волосами, пока парни газовали на нелепо больших пикапах и пытались (в основном безуспешно) выглядеть крутыми. Представляете, кому я отдала свои симпатии? Нет, если быть честной перед самой собой, не стоило забывать, что Хит был когда-то невероятно милым, и даже сейчас случались такие моменты. В основном когда он старался оставаться трезвым.

С парковки до меня доносилось писклявое хихиканье девушек. Отлично. Кэти Рихтер, главная шлюха школы, понарошку бьет Хита. Даже со своего места мне было очевидно: она думала, что такой удар – нечто вроде элемента брачного танца. Как обычно, ничего не подозревающий Хит просто стоял и улыбался. Ну, черт возьми, день лучше уже не станет. И вон он, мой цвета голубого яйца малиновки «Фольксваген Жук» 1966 года, прямо посреди этой хохочущей своры. Нет. Я не могла выйти туда. Не могла пройти через всю толпу с этой штукой на лбу. Я уже слишком хорошо знала, что они сделают. Я помнила последнего человека, которого Ищейка отметил в нашей школе.

Это случилось в начале прошлого школьного года. Ищейка пришел до начала занятий и указал на ученика, идущего на свой первый урок. Я не застала вампира, но видела парня после этого. Всего секунду после того, как он выронил учебники и выбежал из здания: его новая Метка горела на лбу, а слезы лились по слишком бледным щекам. Я так и не забыла, какими оживленными были коридоры в то утро и как все отшатывались от него, как от чумного, а потом он выбежал через главный вход школы. Я была одной из тех, кто пропустил его и смотрел вслед, хотя мне и было по-настоящему жаль парня. Я просто не хотела, чтобы меня заклеймили как «ту девушку, которая дружит с фриками». Какая ирония, не так ли?

Вместо того чтобы пойти к машине, я направилась к ближайшему туалету, к счастью, пустому. Там было три кабинки – ага, я проверила все на наличие ног. У одной стены стояли две раковины, над которыми висели два небольших зеркала. Противоположную стену закрывало огромное зеркало с полочкой снизу для расчесок, косметичек и всякого такого. Я положила сумочку и учебник по геометрии на эту полочку, сделала глубокий вдох и одним движением подняла голову и смахнула волосы со лба.

Я словно смотрела на лицо знакомого незнакомца. Знаете, того человека, которого вы видите в толпе и готовы поклясться, что знаете его, но это не так? Теперь такой была я – знакомым незнакомцем.

У нее были мои глаза. Такого же орехового цвета, так и не решившие, карие они или зеленые, но мои глаза никогда не были такими большими и круглыми. Или были? У нее были мои волосы – длинные и прямые, почти такие же темные, как и у моей бабушки, прежде чем она начала седеть. У незнакомки были мои скулы, длинный, решительный нос и большой рот – снова черты моей бабушки и ее предков-чироки. Но мое лицо никогда не было таким бледным. Кожа всегда была немного оливковой, намного темнее, чем у других членов семьи. Но, возможно, дело не в том, что моя кожа внезапно стала такой белой… Может, она просто выглядела бледной по сравнению с темно-голубым контуром полумесяца, расположенного точно посередине моего лба. Или, может, все дело в этом ужасном флуоресцентном освещении. Я надеялась, что все дело в последнем.

Я уставилась на экзотическую на вид татуировку. В сочетании с моими резкими чертами чироки, она, казалось, придала мне какой-то первобытности… Словно я принадлежала тем древним временам, когда мир был большим… и более диким.

С этого дня моя жизнь больше не будет прежней. И на мгновение – всего лишь на секунду – я забыла о том, как ужасно отличаться от других, и почувствовала шокирующий прилив удовольствия, а глубоко внутри меня радовалась кровь народа моей бабушки.