Мечтать полезно, милый босс!

Глава 6

Утром Катюша честно подскочила по будильнику, не дала себе шанса опомниться, оделась и вышла на свою первую в жизни утреннюю пробежку, твердо уверенная в том, что с таким настроем ей море по колено. В круглосуточном ларьке купила маленькую бутылочку минералки, удобно пристроила ее за пояс штанов на тот самый момент, когда понадобится восстановить баланс жидкости… и побежала – не побежала даже, а полетела ласточкой в свою новую жизнь.

Бежала она минуты четыре, а потом ей стало плохо. Откровенно плохо, даже затошнило. Раскашлялась, сложившись пополам, схватилась за бок и попыталась устоять, преодолевая неожиданное головокружение. Легкие горели адским пламенем, ноги отяжелели, будто налились свинцом. Как во всяких рекламных роликах бегунов показывают – они легки, как ветер, лыбятся во весь рот. А как тут улыбаться, если даже вдох сделать больно? Еще минут пятнадцать Катюша просто шла, а потом и в этом не увидела смысла.

Разочарование ее двумя словами не опишешь. Она была раздавлена этим поражением, все в представлении казалось совсем иным! Возможно, она просто не создана для этого самого бега, а бег не создан для нее? Или вообще никто не способен так бегать, как показывают в роликах, это какая-нибудь компьютерная анимация? И было очевидно, что провал заключается вовсе не в плохой обуви – Катюша надела тряпичные мокасины, кроссовки с амортизирующей подошвой она приобрести еще не успела. Нет, дело точно было не в обуви, а в чем-то принципиально другом.

Эти четыре минуты позора вытрясли ее до донышка, опустошили весь энергетический запас. В офис Катюша поехала на троллейбусе и ощущала себя такой уставшей, будто всю ночь вагоны разгружала. Славка приветливо помахал ей, когда увидел на первом этаже, и пронесся мимо, по своим делам. Вот и все призы за такие жуткие мучения.

Настроение упало за минусовую отметку, Катя едва сдерживала слезы – от разочарования на саму себя и на все свои мечты. Однако работой занималась ответственно, решив на ней отвлечься. Игорь Валентинович, когда уезжал после обеда по делам, даже похвалил ее за порядок в документации, а потом остановился и уточнил:

– Екатерина, у вас все в порядке?

– Все прекрасно, Игорь Валентинович! – соврала она, желая, чтобы он поскорее испарился и дал ей возможность снова скуксить физиономию. Он переспрашивать не стал.

Плохие дни потому так и называются, что в них ничего хорошего нет. Как этот день начался, так он и обязан был закончиться. Примерно через час после того, как шеф покинул офис, в приемную к Екатерине завалился какой-то раздраженный мужик лет пятидесяти.

– Где директор?! – орал он еще в коридоре, а потом остановился перед секретарем и гораздо громче вопросил: – Где он?! Я в этих клиниках хренову тучу денег потратил, так что он поговорит со мной лично, а не будет прикрываться какими-то там менеджерами! Что ты сидишь, глазами лупаешь? Или я не по-русски объясняю?!

Катя к тому моменту выдохлась настолько, что даже на ответную злость сил не нашлось. Она тяжело вздохнула и совершенно равнодушно ответила:

– Уехал в отделение на Самойловской. Там какой-то Пономарев скандал устроил, Игорь Валентинович поехал персонал морально поддержать. Будет к четырем. Вы можете подойти к этому времени или подождать здесь.

Мужчина, кажется, решил, что его попросту собираются спровадить. Потому сориентировался, рванул на себя дверь кабинета начальника, увидел, что там никого нет, и снова яростно уставился на Катюшу.

– К четырем?! – снова заорал так, будто проверял слух у жителей жилого комплекса через квартал.

– К четырем, – без малейшей эмоции повторила Катюша.

– Так я никуда не уйду! – угрожающе заверил мужик.

– Так я и не надеялась. Я бы вам кофе предложила, но вижу, что вам кофе уже помешает. Вам бы что-нибудь наоборот. Анти-кофе.

– Анти-кофе? Ты издеваешься?!

– О, – вспомнила Катюша. – Минералку будете?

Она вытянула из сумки ту самую бутылочку, которую даже не открыла, – олицетворение ее полного поражения. И через стол протянула ее обескураженному мужчине.

– Садитесь, садитесь. Сидя орать удобнее. Я по маме своей знаю.

Возможно, мужчина от неожиданности не придумал, как реагировать, и рухнул на ближайший стул. Одним глотком осушил половину минералки, потом долго молчал и сурово сопел. Все тише и тише, поняв, что конкретно от этой слушательницы адекватной реакции не дождется. И именно это заставило Катюшу все-таки отвлечься от составления документа и взглянуть на него. А потом просто высказала то, что первым в голову пришло – наверное, ей с самого утра было жизненно необходимо произнести это вслух:

– День сегодня – полное дерьмо.

Мужчина усмехнулся. Снова сделал глоток минералки и начал говорить совсем другим тоном:

– В самую точку. Вот так живешь, живешь, никого не трогаешь, а потом все рушится.

– Меня Катей зовут, – она просто решила поддержать собрата по несчастью, у которого тоже день не задался.

– Михаил Дмитриевич, – представился и он. – Пономарев я. Здесь меня все знают, а вот тебя я впервые вижу.

– Так я всего второй день работаю. А что случилось-то, Михаил Дмитриевич?

Он тяжело вздохнул.

– Коротко и не расскажешь… Черт его знает, с чего начать.

– А вы на мне потренируйтесь. Чтобы потом, когда Игорь Валентинович вернется, вы его сразу козырями!

Мужчина теперь даже почти натурально улыбнулся. Долго думал, а потом кивнул:

– Давай-ка, Кать, чайку нам. Есть чай?

– Отыщем! – обрадовала Катя и побежала заваривать.

Михаил Дмитриевич тем временем подобрал нужные слова и начал рассказывать:

– Я много лет клиент! Офигеешь, если скажу, сколько бабла в клинике оставил. И дочерей, и жену туда же тащу, если прижмет.

– А что, хорошо лечат? – Катюша передала ему чашку и заняла стул с этой же стороны стола, чтобы болтать было удобнее.

– Неплохо, – признал мужчина. – Самое главное – диагностика на высшем уровне. Не надо в столицу или заграницы гонять. Так что дорого, конечно, но себя оправдывает.

– Что же тогда случилось такого страшного? – Катя всерьез заинтересовалась. Заниматься чужими проблемами оказалось лучшим отвлечением от собственных.

Михаил Дмитриевич глянул на нее как-то лукаво, усмехнулся в кулак.

– Дело такое деликатное, Кать. Короче, я свою на диагностику отправил. А счет по заведенной традиции на меня и выставили.

Катюша все еще не понимала:

– Плохо диагностику провели или с деньгами обманули?

– Да нормально… вроде. Ты главного не поняла – я свою отправил, а счет мне домой прислали. Я сижу себе на работе, никого не трогаю, а тут жена звонит – она этот самый счет из клиники и получила. И с тех пор орет непрерывно – про развод и что лучшие годы жизни на меня потратила.

– А… – Катя осеклась, но потом осмелилась уточнить: – А «свою» вы, получается, не жену отправили?

– Нет, конечно! – снова рявкнул он. – Орала бы жена, если бы счет на жену пришел! Не, я с какой-то стороны даже понимаю, что они там все дуралеи бестактные, но думать-то надо, что фамилия другая! И что если кто-то оплачивает счета красивой молодой женщины с другой фамилией, а сам давно женат, то не надо бы счет ему домой присылать!

– А… – повторила Катя тот же странный звук, лучше которого издать все равно не могла. Попыталась уставиться в окно, чтобы скрыть улыбку или даже зарождающийся смех. – И точно, дело очень деликатное.

– Ты там ржешь, что ли? – Михаил Дмитриевич снова повысил голос.

– Ни в коем случае! – Кате стоило немалых трудов, чтобы в самом деле не начать смеяться. – Просто соображаю, как же все это Игорю Валентиновичу предъявить. Кстати, а как конкретно он должен этот вопрос уладить? Деньги вернуть?

– Деньги?! – удивился мужчина. – А чем мне деньги-то помогут? Рот ей пачкой заткнуть?!

Нет, все же Катя совсем чуть-чуть усмехнулась.

– Тогда что? Пусть уволит всех сотрудников клиники за то, что в деликатном вопросе деликатности не разглядели?

Михаил Дмитриевич рыкнул, а потом отмахнулся от нее:

– Да хватит тебе уже стебаться! И без того на душе погано! Пусть хоть извинится, раз уж жизнь человеку сломал!

– Боюсь, Михаил Дмитриевич, жизнь вам не совсем мой шеф сломал.

– Ты его защищаешь, потому что он тебе зарплату платит!

Эта фраза вернула Катюшу в ее серую реальность. Смеяться тут же расхотелось, а на глаза снова навернулись слезы:

– Если бы! – жалобно протянула она. – Два дня работаю, ничего он мне не платит!

– Эй, ты чего? – снова изменил тон клиент. – Чего нюни развесила?

Кате в самом деле было безразлично, что Михаил Дмитриевич о ней подумает, зато накопленное за столько часов потекло без малейших усилий, она дыхание едва успевала переводить:

– А вот вы курите, Михаил Дмитриевич? Хотя не отвечайте – какая разница, курите вы или нет, у вас вон и жена, и любовница красивая – полная жизнь! А у меня, как недавно выяснилось, вообще ни черта важного нет! Даже цели нет! – Катюшу несло. – Цель-то есть, да совсем недоступная. У этой цели сколько хотите девушек, все наверняка получше меня. Я и решила, что если стану лучше, то все наладится, понимаете? А вместо того, чтобы стать лучше, я совсем другого хочу – курить и жрать торт. Вот назло всем на свете! Чтобы задница моя в два раза толще стала! Или даже в три! В три раза – это было бы вообще идеально! И пусть попробуют потом меня толстой назвать, я их весом подавлять начну!

– Что не так с твоей задницей? Ты ж худющая, как моя младшая дочка! Я ее от анорексии лечить думаю, и ты туда же?

Чувствуя полновесную моральную поддержку, Катюша только раззадоривалась:

– Вот, Михаил Дмитриевич, и я о том же! Мучают меня этими самыми… пробежками! И везде деньги нужны! Вы знаете, сколько косметика нынче стоит?

– Еще бы я не знал! – он энергично жестикулировал. – Жена, любовница и две дочки! Кать, я про женщин в этой жизни только одну вещь уяснил: в них можно пачками денег швыряться – и все равно мало!

– Так это им повезло, что вы у них есть. А у меня никого! Мама только. О-о, про маму это отдельная история! Еще чайку? Я к самым ужасам еще не приступала!

– Кать, ты чего так разошлась? Спокойнее, спокойнее, жизнь-то наладится.

– Теперь и вам неинтересно слушать! Так и живу – даже выплакаться некому по большому счету.

– Да нет, – он встал со стула и осторожно начал отходить к двери. – Просто пора мне уже.

– Подождите! А как же извинения? Пусть Игорь Валентинович вам весь моральный ущерб компенсирует!

– Да брось, в заднице я его извинения видал. Я лучше домой – вдруг она орать уже перестала? Заодно ей напомню, что если от меня уйдет, то прямиком к своей маме вернется. А тёщенька у меня та еще ведьма.

Катюша пожала плечами и согласилась:

– И то верно. Семья важнее всего, Михаил Дмитриевич.

– Все наладится у тебя. Девчонка молодая, задорная, психуй поменьше – и все наладится, вот увидишь!

– Спасибо вам! – искренне кричала Катя ему вслед. – Вы, пожалуйста, заходите еще, поболтаем!

И снова в приемной стало тихо и пусто. Но настроение незаметно для самой Катюши немного изменилось. Ничего не улучшилось, и ни одна проблема не решилась, просто стало очевидно – проблемы у всех имеются. Есть деньги, нет денег, есть семья, нет семьи – в любом случае возникают какие-то тревоги. Потому что вся жизнь и есть преодоление этих тревог.

Игорь Валентинович вошел без двадцати четыре. Сосредоточенный, руки в карманах, чем-то явно напряжен. Катя поспешила отчитаться:

– Уже распечатываю, через две минуты занесу к вам. Кофе?

Он же нахмурился сильнее и ее вопросы проигнорировал:

– А где Пономарев? Мне с охраны позвонили, предупредили, что он скандалить явился сюда.

– А-а, Михаил Дмитриевич ушел уже. Не беспокойтесь, ему просто надо было выговориться. Любому человеку иногда нужно просто выговориться. Считайте, что мы с ним очень удачно сегодня встретились.

– И все? – не поверил босс.

– И все, – ответила Катюша, усердно нажимая кнопку принтера.

Игорь Валентинович еще долго стоял возле ее стола и наблюдал за монотонной работой, не представляя, стоит ли переспрашивать о деталях. Но потом просто сказал, непонятно что конкретно имея в виду:

– Хорошая работа, Екатерина.

Катюша невольно улыбнулась и глянула на него.

– А аванс дадите? – спросила хитро, не особенно рассчитывая на успех.

– Аванс? – он изогнул бровь. – Нет.

– Ну и ладно, – легко согласилась Катюша. – Сейчас закончу и приготовлю вам кофе.

Больше начальник не придумал, что сказать. Но поймал себя на мысли, что никогда до сих пор не представлял в роли своей помощницы настолько неадекватную личность. А может, неординарную? В любом случае, необъяснимо удивительную.