Медная луна

Глава 8

В концу недели они благополучно закончили запланированную работу, и многие сотни футов пленки с великолепными кадрами были упакованы и ждали своей очереди, чтобы полететь дальше на юг, как только экспедиция прибудет в Дарвин. Как Ник и обещал, им удалось поймать и буквально во всех ракурсах заснять огромного морского крокодила, но Брайану больше всего нравился потрясающий эпизод с североавстралийской шатровой птицей, самой удивительной птицей во всем мире.

Самцы этого вида знамениты тем, что строят оригинальные площадки или шатры для любовных игр, совсем не похожие на гнезда. Джоанна с первого взгляда влюбилась в эту неприметную тускло-коричневую птичку, дальнего родственника великолепной райской птицы из соседней Новой Гвинеи. Незаметный самец тем не менее строит великолепные сверкающие будуары для своей самочки и украшает их всевозможными «драгоценностями», которые собирает в окрестностях, — ягодками, ракушками, камушками, крупными песчинками, но, что удивительно, все это одного цвета! Шатровая птица — неутомимый собиратель с вполне определенными и неизменными пристрастиями к одному и тому же цвету. Самец обносит свой шатер, около двух футов длиной, крепкими стенами из переплетенных прутиков и в каждую вплетает «драгоценности».

Ник случайно наткнулся на одну из таких построек, и Брайан в качестве эксперимента подбросил туда три желтые крышки от бутылок. Вернувшись, самец в гневе заметался по кругу, обезумев от наглости вандалов, посмевших осквернить его святая святых, негодуя, вытащил каждую крышку по очереди и вышвырнул из своей сплошь голубой сокровищницы. Он не успокоился до тех пор, пока предметы, оскорбившие его чувство прекрасного, не исчезли из виду. Весь эпизод аккуратно сняли на пленку, за исключением, конечно, тех бесконечных чисов, когда пришлось скрючившись сидеть в укрытии и терпеливо ждать возвращения шатровой птицы.

Им оставалось еще снять многочисленные стада диких буйволов, в начале века завезенных в Австралию с Тимора, и древние пещеры Ноурланги, известные причудливыми изображениями великих духов добра и зла и на редкость правдоподобными зарисовками птиц и животных. Да еще, пожалуй, холмы вокруг Оенпелли, старинные охотничьи угодья могущественных племен какаду, не менее известные богатством и красотой первобытной живописи. Но прежде им предстояло вернуться в Дарвин, отправить пленку и оставить кеч, а затем Ник отвез бы их в лагерь охотничьих экспедиций недалеко от Ноурланги.

Впрочем, для Джоанны на этом приключения заканчивались. Одно-единственное несчастное событие, вызвавшее цепь необратимых последствий, отдалило ее от Ника, правда не освободив из сетей его волшебных чар.

Близился час заката. Ник стоял у руля, осторожно придерживаясь одного берега, вдоль которого в глубокой темной воде отражались величественные холмы, и избегая другого, где суша плавно переходила в речное дно, образуя опасные мели. Широкая река сделала еще одну петлю, и они оказались во владениях бесчисленных легионов летучих лис, чудовищных, отвратительно пахнущих спутников крокодилов, живущих здесь плотными колониями.

Джоанна всего раз ненадолго поднялась на палубу, и Ник тут же бесцеремонно приказал ей спуститься. Она без возражений повиновалась, но перед самым закатом не удержалась и поднялась снова, чтобы в последний раз взглянуть на причудливые ночные цветы и не менее причудливых летающих уродцев.

Летучие лисы, завернувшись в крылья, сотнями висели вниз головой на тонюсеньких ветвях мангровых деревьев. К. концу дня все они ожили и ожесточенно сражались за место в самой куче себе подобных, несмотря на то что там и горошинке негде было упасть, — так любили компанию.

«Нарина» подошла ближе к берегу, и Мэтт с камерой на плече погнался вслед за быстро гаснущим светом. Только тогда Джоанна рискнула выйти на палубу. Запах стоял отвратительный. Пришлось заткнуть пальцами нос, впрочем, кошмарная картина от этого ничего не потеряла.

Невдалеке, свесившись за борт, Брайан разговаривал с Бинди. Мальчик сидел в шлюпке и терпеливо ждал сигнала, чтобы поймать несколько любопытных экземпляров. Заметив сестру, Брайан оторвался от разговора и крикнул ей:

— Джоанна, будь осторожна. Спустись-ка лучше вниз.

Она кивнула, и все бы было хорошо, если бы в этот самый момент обиталище демонов не потревожили и не начался ад кромешный. Одна сильно перегруженная ветка, скрипя от тяжести, неожиданно треснула и переломилась. Летучие лисы градом посыпались вниз, тщетно пытаясь расправить свои уродливые, иссиня-черные перепончатые крылья. А те, кому это все же удалось, с шумом и писком понеслись в сторону корабля.

Джоанна завопила, от ужаса и отвращения, но ее крик потонул в оглушительном хлопанье крыльев над самой головой.

— О нет! — Девушка вскинула руки, пытаясь защитить лицо. Отвратительное зловоние заполнило ноздри, голова закружилась, и Джоанна, пошатываясь, шагнула назад, споткнулась обо что-то, упала, сильно ударилась головой и сползла под леером за борт, и все в какие-то доли секунд. Над деревьями пронесся ее леденящий кровь крик.

С обоих берегов незамедлительно раздалось ужасное шуршание, и крокодилы, до сих пор остававшиеся незамеченными, заспешили к берегу и бесконечной вереницей посыпались в воду. Поверхность тут же покрылась еле приметными бугорками. Неистово, почти бесшумно запищали летучие лисы. Джоанна едва долетела до воды, как Бинди, гонимый необоримым первобытным страхом, оказался рядом, схватил ее и затащил в маленькую шлюпку.

На палубе мужчины похватали винтовки и без остановки палили в воду. Пули с силой врезались в жадно клацающих челюстями чудовищ, однако не могли остановить дьявольского наступления. Один особенно голодный монстр с огромной черной пастью ракетой бросился вперед, остальные, казалось, довольствовались легкой добычей с деревьев. Брайан бессознательно шагнул к краю борта, собираясь прыгнуть вниз к сестре, в ходящую ходуном легкую посудинку. Ник подскочил и с такой яростью отшвырнул его назад, что тот молча повиновался и лишь покрылся мертвенно-белыми пятнами.

Крокодил продолжал двигаться к лодке — безжалостное орудие разрушения, способное раздавить ее в лепешку одним метким движением. Ник не спускал с него глаз, терпеливо выжидая решающего момента. Пара секунд — и он готов был стрелять, не сомневаясь, что выстрел попадет в цель, но для остальных это время показалось вечностью. Первоклассный стрелок, он полностью контролировал ситуацию, твердой рукой направляя ствол в цель под водой. Всеобщая паника не мешала ему прицелиться ровно на дюйм ниже двух бородавчатых бугорков, торчащих из воды. Попасть в движущуюся цель, да еще под водой и в светлое время суток, — непростая задача, однако Ник был на сто процентов уверен, что его выстрел размозжит чудовищу голову, и, как только оно появилось на поверхности, Ник сделал ответное движение, из ствола вырвался огненный столб, и смертельно раненный крокодил камнем пошел на дно.

Мэтт и Брайан, лихорадочно перебирая руками, втянули Джоанну и Бинди на борт. Лица у всех были бледными, как у привидений, и даже маленькие туземгы ошарашенно молчали, что было на них совсем не похоже. Джоанна неподвижно лежала на спине, не осознавая, кто она и где находится. Потом медленно открыла глаза и обвела склоненные над ней лица. Увидев Ника, девушка отчетливо поняла, в чьих руках ей суждено умереть, и покорно опустила ресницы. Его глаза метали огненные молнии, рот был плотно сжат, а на скулах яростно вздувались фиолетовые жилки.

Постепенно нервное оцепенение прошло, и ему на смену явились тошнота, и слабость, и страх — дикий, безумный страх, который не сравнить ни с чем.

— Джоанна! Джоанна! — Брайан энергично растирал ей руки. — До конца дней своих не забуду эту ночь! Господи! А если бы с тобой что-нибудь случилось!

— Все кончено, — выдохнула Джоанна и не узнала собственного голоса.

— Давай отведем ее вниз, надо снять мокрую одежду. Думаю, глоточек неразбавленного рома должен помочь. Черт возьми, я бы и сам не отказался! — Мэтт взволнованно склонился над девушкой. Его руки дрожали.

Потом они с Брайаном подхватили ее под руки и повели вниз, а Ник преспокойненько пошел прочь — высокий, мрачный чужак.

С этих пор все пошло иначе. До возвращения в Дарвин оставалось всего несколько дней, и мужчины спешно заканчивали съемку. А Джоанна почти не выходила из кают-компании, печатая стенографические записи, которые Брайан надиктовал раньше, более счастливыми вечерами на реке.

Большую часть времени Ник вел себя так, точно ее никогда не существовало. Хотя не он ли стоял над ней, держа стакан с успокоительным, в ту ужасную ночь, когда она дрожала и никак не могла забыться. Сначала Джоанна чуть не выбила стакан из рук у брата, холодея от одной мысли, что придется заснуть тяжелым наркотическим сном, а у Ника взяла, не решаясь спорить с этим грозным человеком.

Каждый день с тех пор всеми известными ей способами она пыталась вернуть прошлое, восстановить их прежние горько-кисло-сладкие отношения, но каждый раз натыкалась на холодный прием, а под ним — ни намека на сближение. Однажды в приступе слезливой жалости к себе она попробовала заручиться поддержкой брата, однако Брайан решительно встал на сторону Ника. Она слово в слово помнила все, что он сказал:

— Джоанна, все мы реагируем по-разному, каждый на свой манер. Ник, как правило, не ведает слова «страх», а тут ты перепугала его до чертиков. Дай ему время. Он обязательно придет в себя. Сомневаюсь, беседовали бы мы с тобой сегодня, если бы не Ник и его железные нервы. Мы. все отличные стрелки, но ты видела руки Мэтта, а мои собственные? Даже подумать боюсь, что могло бы случиться, если бы не Ник.

— Да, конечно, Ник у нас сверхчеловек, — сквозь зубы процедила Джоанна, а про себя подумала: «Нет, Ника, холостяка-одиночку, не настолько волнует чужая судьба, чтобы он мог испугаться до чертиков. А моя судьба и подавно».

Три длинных дня и ночи Ник подчеркнуто ее игнорировал, и постепенно ее нервы начали сдавать. Она почти ничего не ела и таяла на глазах. По ночам часами лежала без сна, тщетно борясь с ужасными воспоминаниями, мучаясь одними и теми же бесконечными кошмарами и новым для нее чувством полного одиночества. А когда наконец засыпала прерывистым, беспокойным сном, наступал новый день, и все повторялось.

Лишь Мэтт не бросал девушку в беде, пытаясь развлечь посторонними разговорами, хотя Джоанне мучительно хотелось побыть одной, в тишине залечить кровоточащие раны. После ужина она обычно оставляла мужчин на палубе за тихой беседой, буквально приводящей ее в бешенство своей непринужденностью, а сама спускалась в кают-компанию и до ночи вертела в руках книгу, чаще всего вверх ногами, планируя долгие объяснения с Ником. Сколько же ей еще терпеть, что он смотрит сквозь нее, точно она пустое место! Давно пора ее простить, стоит только представить, что она пережила в реке той ужасной ночью.

Вечером накануне возвращения в Дарвин, когда кеч сонно покачивался на якоре в тенистой бухточке среди скал, Джоанне пришлось сделать над собой сверхъестественное усилие, чтобы не показать истинных чувств. К столу она вышла веселой и жизнерадостной, как прежде, и Брайан, наивно приняв ее игру за правду, принялся смешить ее забавными историями из детства. Ник тоже улыбнулся пару раз, хотя в глазах не было настоящей радости, что Джоанна и уловила поистине женским чутьем. Она поднялась и принесла поднос с кофе.

— Сядь, отдохни, — вскакивая ей навстречу, вежливо предложил Мэтт. — Мне кажется, ты похудела.

Услышав его слова, Ник бросил на девушку ничего не выражающий взгляд, и она бессильно опустилась в кресло. Сегодня на ней было то единственное платье, из эластичного облегающего материала цвета морской волны, которое она взяла с собой. Джоанна всегда выглядела в нем хрупкой и юной, а теперь еще и по-новому очаровательной.

Брайан кинулся защищать сестру.

— Ну, чуть-чуть похудела — не страшно, — сердито буркнул он. — Джоанна быстро поправится, когда приедет домой. Думаю, это все из-за климата.

А ведь он был совсем недалек от истины. Джоанна действительно похудела… из-за климата. Скулы выдавались больше обычного, а под глазами из-за бессонных ночей появились легкие синячки.

Ник взял чашку кофе и откинулся назад, демонстративно уходя со сцены. В кругу света над столом остались только Мэтт, Джоанна и Брайан. Мэтт предложил взять на рассвете шлюпку и наловить немного баррамунди, чтобы взять с собой. Все посмотрели на Ника. Казалось, он не возражал. Более того, он удивил Джоанну, разрешив ей остаться на палубе, а она-то думала, что он сердится на нее еще сильнее. На минуту жалость к себе исчезла, Джоанну атаковали мысли о будущем, и они же и принесли с собой новый приступ болезненного разочарования. Нет у нее будущего и быть не может! Ситуация становилась невыносимой. Непогрешимый Ник Бэннон мог спать спокойно, больше она не выдержит подобного отношения, дальше она с ними не поедет.

Когда настало время ложиться спать, Джоанна подошла к Нику. Из окна рулевой рубки падал мягкий полупрозрачный свет, превращая окружающие предметы в бестелесных призраков.

— Ник, что во мне тебя так раздражает?

— Ты действительно хочешь знать? — Он даже не повернул головы, не взглянул на нее.

Джоанна тупо смотрела на свои побелевшие от страха руки.

— Иногда мне кажется, что это очень важно.

— Что ж, ответ предельно прост. Ты задала мне трудную задачу, я бы сказал, неразрешимую и до сегодняшнего момента первую и единственную: — Он говорил тихо и спокойно, вот только для девушки его ответ прозвучал смертным приговором, причем не подлежащим обжалованию.

— Знаешь, ты можешь быть очень жестоким, — дрожащим голосом проговорила она и сморгнула набежавшую вдруг горячую слезу.

— Только с тобой, — не спорил он. — А теперь, девочка моя, иди спать. Разговорами мы ничего не добьемся.

Что тут еще скажешь? Джоанна в последний раз взглянула на его сердитый надменный профиль, стройное тело — Ник, неподражаемый Ник Бэннон, уже вернулся в свою любимую одиночную камеру без права посещения, — и девушке ничего не оставалось, как повернуться и молча пойти прочь. Но она сама навлекла на себя все несчастья. Одно дело — получить неизлечимую рану от такой вот нежданной встречи, и совсем другое — решить, что со всем этим делать. Больше они ее не увидят. Отчаявшись помирить сестру с человеком, которого он от всей души хотел считать другом, Брайан предложил взять с собой в Ноурланги Тессу. Эта поездка не такая опасная, девушки составили бы друг другу милую компанию, и, что самое главное, это удержало бы Ника и Джоанну от смертоубийства. Вот пусть Тесса одна и едет. Брайан, конечно, душка, но не стоило ему волноваться. Джоанна решила навсегда уйти со сцены. У нее еще сохранились остатки гордости. Ночью, когда она лежала в постели, ей хотелось реветь от горя, дать волю чувствам, но она не могла позволить себе эту роскошь: слезы не приходили. Внутри все рвалось на части, а снаружи она оставалась немой.

Однако не по ней тупое смирение, не по ней оставаться спокойной при виде неизбежного! Джоанна всегда стремилась постичь самую суть вещей!

Когда наконец она тревожно задремала, то походила на маленького, несчастного, всеми покинутого ребенка, обиженно сопящего на залитой слезами подушке.