Медведь и русалка

23. Родственные вопросы

В субботу после пар оказалось, что Медведь накануне в ночь рассорился с родителями и не собирается возвращаться домой. Финнея ему сочувствовала – потому что если всё так плохо, что не хочется идти домой, то это уже совсем какой-то конец света. Она не представляла, из-за чего можно вот так отругать приличного сына, что он ушёл в ночь и не оглядывается. Нет, предупредил, что с ним всё в порядке, и чтобы не искали. Но какой же тут порядок, скажите?

Вообще в пятницу вечером Финнею вызвала мама и осторожненько выспрашивала – а что это был за юноша, с которым вы там на приёме за ручку ходили. Финнея очень порадовалась, что можно сказать весьма определённо, и не сказать этим ничего. Потому что и вправду однокурсник, второй год знакомы, учится на боевом факультете, и нет, там не держат плохих и недобросовестных, и даже если на первом курсе такие были, то после полутора лет учёбы все подтянулись, выправились и вообще один другого лучше. Тем более, что господин Долле-младший и вправду помог с Саннией. И поддержал.

Финнея немного опасалась прямого вопроса о том, что между ними, но если вдруг, то собиралась так же прямо ответить – мы встречаемся. В конце концов, мама сама из людей, и пережила очень непростую трансформацию, чтобы быть вместе с отцом. Финнея никогда не спрашивала маму, что она об этом думает по прошествии двадцати пяти лет – была ли она тогда права? Не жалеет ли? Не осталось ли дома что-то такое, чего нет в море, и по чему она скучает?

Финнея чувствовала, что уже скоро сможет задать маме все эти вопросы. Но не по магической связи, а – когда лицом к лицу. Вот закончится семестр, пройдёт сессия, а на практику морских всегда отправляют домой. Она приедет домой, и там они поговорят. А пока…

- Скажи, а что случилось? Из-за чего вы поссорились с отцом?

Медведь ни слова не сказал о том, в чём была причина. А сама она не могла придумать – что такого он совершил, что отец прогневался на него. Ей не приходило в голову никакого бесчестного поступка, который мог бы повлечь за собой что-то подобное. Не в легендарные времена живём, честное слово.

Медведь взглянул на неё и вздохнул.

- Понимаешь, мой отец не любит никого, кто отличается от него самого. Он, ну, нормально относится к простецам, потому что они слабее, и к тем магам, про которых понимает – ну там стихийники, целители, бытовики. Он понимает, в чём их смысл. Менталистов он опасается – потому что сталкивался, мой дядя, его старший брат – отличный менталист. А некромантов и тех, кто разумен, но не человек, он терпеть не может. Наверное, потому, что тоже опасается. Ведь он ничего не сможет противопоставить некроманту. А другой разумный – у него и логика другая, он не поймёт. Или поймёт, но отец не поверит.

Финнея просто молча взяла его за руку и гладила ладонь. Морским проще переживать такие вот кризисы существования поодиночке, но это морские. А про людей ей ещё в прошлом году рассказал Саваж, что им важно, когда кто-то близкий рядом. Даже если он молчит, даже если он не может ничем помочь, но – просто рядом в тяжёлую минуту. Тогда она не слишком-то обратила внимание на эти слова, а сейчас вдруг вспомнила. И пригодилось.

- Я думаю, отца ты не переделаешь. Он взрослый, сложившийся. Но ты сам решаешь, как жить именно тебе. И прямо сейчас ещё не надо решать про всю жизнь, понимаешь? Сейчас – только о том, где ты ночуешь сегодня, завтра и как там ещё сложится. А ночуешь ты, я думаю, у меня. Если тебе нормально, конечно.

Он сгрёб её в охапку и уткнулся в макушку.

- Мне отлично. Спасибо.

- У Саважа больше места, я думаю.

- У него нет тебя. Нет, мы нормально там вчера поучили и сегодня нормально сдали, все. Но сегодня суббота, и сейчас не нужно ничего учить, а завтра не нужно никуда, понимаешь – никуда. Можно не торопиться.

Вот, оно самое, можно не торопиться. Обняться, наслаждаясь получившимся теплом. Целовать друг друга – осторожно и нежно, легко касаясь, а потом – сильно и глубоко, до головокружения. И руками дотрагиваться тоже легко и невесомо, словно дразнясь, а потом рассмеяться и приняться стаскивать друг с друга одежду, и смеясь, всё снять, и рухнуть в постель. И забыть на время о семейных сложностях, об учёбе и обо всём прочем тоже, потому что – он и она, и больше не нужно сейчас никого. Как говорится – а мир подождёт.

Впрочем, мир проявился громко и настойчиво – когда они лежали рядышком и лениво водили пальцами друг по другу. В дверь постучали, а потом ещё раз постучали, и ещё, и ещё.

- И кому что понадобилось, - пробурчал Медведь.

- Сейчас спрошу, - Финнея поднялась, кое-как завернулась в простыню и подошла к двери. – Наверное, девчонки что-то срочно хотят.

Она отперла дверь… но там оказались вовсе не девчонки. Она оглядела мощную фигуру, глаза цвета моря – как у неё самой, длинные светлые волосы и человеческую одежду.

- Ты мог бы предупредить, что собираешься навестить меня.

- Родители очень попросили это сделать, - ухмыльнулся он. – Что, даже на порог не пустишь? Что это с тобой?

За спиной уже шевелился Медведь, Финнея понадеялась, что он успел хоть как-то одеться. Шагнула назад, впуская гостя внутрь.

- И кто же это тут у тебя?

- Познакомься, это Антуан Долле, мой однокурсник, - сказала Финнея так вежливо, как только могла. – Антуан, это мой брат Финариэль, но мы все зовём его Финдус.