Между Вороном и Ястребом. Том 2

Глава 8 О воспитании енотов и белых кораблях

Короткий отдых в поместье закончился быстрее, чем деньги в кармане слишком азартного игрока, и настало время возвращаться в столицу. Разве что юные принцессы почти со слезами просили задержаться, и Альс, немного подумав, им разрешил, благо его почтенные батюшка с матушкой собирались провести в поместье остаток лета и всю теплую часть осени. Решили, что из Дорвенны приедет учитель фраганского и манер, чтобы девочки не совсем забросили учебу, а без фрейлин они обойдутся, оставшись на попечении синьоры Джанет и ее камеристки. Для деревенской жизни, где не будет балов и дорогих нарядов, этого вполне достаточно.

Правда, Береника призналась, отчаянно краснея, что будет скучать по Крякси, но Лучано с Аластором торжественно пообещали, что утку, временно оставшуюся без хозяйки и покровительницы, никто не обидит. Лучано, лукаво покосившись на Аластора, предложил расстроенной девочке писать Крякси письма с рассказами про свою жизнь. И добавил, что жизнь в поместье очень способствует развитию эпистолярного таланта.

– Превосходная мысль! – невозмутимо поддержал Аластор. – Вот лорд Фарелл и будет Крякси эти письма читать. Лично прослежу!

– Сочту за честь, – галантно поклонился Лучано. – И если синьорита Крякси пожелает, с радостью помогу ей написать ответ!

Альс, усмехнувшись, украдкой показал жест, у фехтовальщиков обозначающий туше, а у Шипов и брави нечто куда более неприличное, и совершенно успокоенная Береника немедленно отправилась писать первое письмо.

– Между прочим, – заметил Лучано, – наставник их высочеств утверждает, что у принцессы Береники явный литературный талант. Как знать, вдруг послания к синьорите Крякси станут известны потомкам, и краешек этой славы достанется мне?

– То есть фонтана в виде кота и воспитания енота тебе недостаточно? – поднял бровь Аластор. – Нужно еще войти в историю в качестве чтеца для уток? Боюсь предположить, что будет дальше? Откроешь академию для овец? Или построишь Гранд Опера для канареек?

– Тогда уж для уличных котов, – с достоинством возразил Лучано. – У этих синьоров иногда встречаются удивительные вокальные данные, а уж сколько темперамента! И вообще, я слышу это от человека, который при мне наизусть читал арлезийскому жеребенку историю дружины Дорве.

– Да я просто приучал его к своему голосу! – запротестовал Аластор. – Какая разница, что при этом болтать?

– Никакой, – согласился Лучано. – В самом деле, не про дефицит бюджета ведь рассказывать, от таких ужасов благородное создание захиреть может. Но если король разговаривает с лошадьми, его фавориту сами Благие велели беседовать с утками, котами и енотами.

Аластор фыркнул, и Лучано снова подумал, что отдых другу на пользу, нужно чаще вытаскивать его куда-нибудь. Дела, они ведь бесконечны, в отличие от человеческой жизни, и когда-нибудь Альс может горько пожалеть, что слишком мало времени проводил с любимыми сестрами или уже немолодыми родителями. Тоскливо потянуло внутри воспоминание о мастере Ларци, и Лучано пообещал себе, что непременно навестит его в ближайшее время. В конце концов, теперь он может позволить себе услуги личного портальщика! Вон у грандсиньора Дункана в саду есть дверь в Арлезу, почему же Лучано в голову не пришло построить такую же в сад мастера Ларци? Хм, или это слишком сложно? Надо бы узнать…

Радужное сияние портала мигнуло вокруг, Лучано привычно почувствовал, словно куда-то падает, но удержался на ногах, разумеется. Его, в отличие от мастера Ларци, портальная болезнь полностью миновала. Что-то мастер сегодня то и дело вспоминается, определенно нужно его навестить. С другой стороны, в недавнем письме было ясно велено, чтобы Лучано в Вероккью носа не совал!

Дворец встретил привычной суматохой – знакомые и неизвестные лица, голоса, запахи. После поместья, где Лучано наслаждался почти полным отсутствием галантных ароматов, во дворце его буквально ударили по ноздрям невидимые шлейфы духов и помады, душистого мыла, чистых и не очень тел… Придворные кланялись, приветствуя Альса, но расступались недостаточно далеко, желая хоть на миг оказаться в лучах королевского внимания, и Лучано против воли узнавал о них слишком много. Кто вчера позволил себе лишнего, закусывая карвейн чесночной колбасой, кто безуспешно скрывает ароматической водой нелюбовь к мытью, и даже кто серьезно нездоров. Кстати, надо бы посоветовать казначею заглянуть к целителям, запах бродящих фруктов – признак нехороший и может говорить о развитии сладкой болезни, как зовут ее лекари…

«Чувствую себя собственным енотом, – вздохнул Лучано, – так и хочется уткнуться носом во что-нибудь приятное! В рубашку Альса, например, или волосы Айлин… Кажется, в мире нет ничего лучше запаха ее волос! Теплого, солнечно-травяного, с медовой ноткой… Как будто дышишь счастьем – чистым, беспримесным! Если бы я смог поймать этот запах и сохранить его… Такие духи были бы поистине шедевром! Но… я ведь понимаю, что запах счастья для каждого свой. Для кого-то это кожа и волосы любимого человека, для кого-то – макушка ребенка или руки матери, для кого-то – пергамент и чернила, острая вонь алхимии, раскаленный металл или специи в праздничном пироге. Счастьем пахнет любовь, какой бы она ни была…»

– Ваша светлость! Ваша светлость!

Дани, вылетевший из-за угла, едва не врезался в Лучано. Вцепился в него ручонками, поднял заплаканное лицо… Идущий рядом Аластор тоже остановился, и у большинства придворных вокруг резко нашлись какие-то срочные дела.

– Что случилось, синьорино?

Лучано присел, положив мальчику ладони на плечи.

– Ваш енот! Простите, ваша светлость! Я виноват! Я…

Дани в голос зарыдал, невнятно лепеча, что не уследил, не успел, и у Лучано похолодело внутри.

– Перлюрен?! – выдохнул он. – Что с ним?!

Воображение мигом нарисовало десяток картин одна страшнее другой! Если мохнатый идиотто снова что-то украл или напроказил, его могли проклясть, запустить в него Молотом Пресветлого или огненным шаром, да просто спустить на него охотничью собаку! Он мог заболеть или отравиться, пораниться, утонуть в фонтане… Нет, это вряд ли, еноты не тонут… наверное…

– Дани! – Теперь уже рядом присел и Аластор. – Что случилось, малыш? Что с Перлюреном? Ну, не плачь, успокойся!

– Он… он залез в гардероб милорда! – через рыдания проговорил Дани, растирая слезы по лицу ручонками. – И там… там…

– Умер? – Аластор виновато покосился на Лучано, который не смог выдавить тот же самый вопрос. – Или жив? Ну же… Проклятье, да где прислуга?! Скажет мне кто-нибудь, что случилось?!

– Дани, не плачь… – Лучано достал платок, мягко отвел руки мальчика и вытер ему лицо. – Успокойся, дружок. Так что с Перлюреном?

– Он… он съел ваши камзолы! – отчаянно зазвенел детский голос, и Дани опять отчаянно шмыгнул распухшим носом.

– Съел… камзолы? – растерянно повторил Лучано. – И заболел?

– Нет, милорд! – Дани так замотал головой, что Лучано испугался, как бы она не оторвалась. – Он совсем-совсем не болен! Он бегает в саду! Но ваши вещи, милорд… Простите! Я отдам вам все свои деньги, обещаю!

– Семеро с тобой, малыш! – выдохнул Лучано, поднимаясь и беря мальчика за руку. – Какие деньги?! Главное, что этот негодяй жив и здоров! Ну, пойдем, посмотрим, что он там натворил… Всеблагая, спасибо, что сохранила мохнатого идиотто!

– Все еще думаешь, что енотов бережет Всеблагая Матушка? – хмыкнул успокоившийся Аластор. – По мне, так их покровитель все-таки Баргот. Но как этот негодяй мог сожрать целый гардероб? Это ведь даже не сапоги!

– Пустяки! – легкомысленно отмахнулся Лучано. – Я тоже хорош, полностью доверился ребенку в таком сложном деле. Рано или поздно подобное должно было случиться!

Дани шел рядом, всхлипывая, и Лучано снова остановился, присел, подхватил мальчика и поднял перед собой.

– Выше нос, юный синьорино! Ты отлично справлялся, просто Перлюрен – очень коварный зверь!

Дани кивнул, и Лучано опустил мальчика на пол, потрепал мягкие светлые волосы и снова взял за руку.

– Говоришь, гуляет в саду? – уточнил он, истово надеясь, что Дани не ошибся. Сегодня же нанять пажей! Двух, а лучше трех, чтобы сменялись и следили за енотом во все глаза! Как только Дани справлялся все это время?!

– Ваше величество! Ваша светлость! – Вышедший навстречу Джастин торопливо согнулся в поклоне. – Это моя вина. Я слишком отвлекся на собственные дела и пренебрег обязанностями. Позвольте возместить…

– Ваша светлость? – шагнул от стены молодой паж. – Вам письмо от мэтра Бреннана-младшего. Велено передать как можно быстрее!

– Давайте и подождите ответа. – Лучано на ходу выхватил у мальчишки протянутый конверт. – Синьор Джастин, не нужно ничего возмещать, я уверен, что вы не виноваты. Что с Перлюреном?!

– Енот вашей светлости в совершенном порядке, – заверил почтенный камердинер. – В отличие от гардероба, который…

– Так же совершенно испорчен, – закончил Лучано, проходя мимо каменно застывших гвардейцев в свою комнату. – Что-нибудь еще случилось?

Так, письменный стол, полки, жаровня… шкафчик для зелий и специй… Кажется, ничего больше не пострадало, ну а гардероб…

– Семеро и Баргот… – в восхищенном ужасе прошептал Лучано, глядя в распахнутые дверцы шкафа для верхнего платья.

Рядом длинно присвистнул Аластор, а Джастин трагически вздохнул. Дани снова виновато всхлипнул. Полдюжины камзолов из лучшего арлезийского шелка валялись неряшливой грудой, растерзанные в клочья! Среди них белели кружева – вроде бы это была рубашка… Или несколько рубашек… А это, кажется, пояс… был… теперь он мог посоперничать со знаменитыми сапогами Аластора, только у них пострадали отвороты, а от пояса остались лохмотья и пряжка. Сапоги, впрочем, там тоже лежали. Любимые сапоги Лучано из мягчайшей итлийской замши, с тонкой вышивкой серебряной канителью… «Хвала Всеблагой, что идиотто канители не нажрался! – мелькнуло у Лучано в мыслях. – Ее он вряд ли переварил бы…»

Сочувственно похлопав Лучано по плечу, Аластор молча прошел в свои покои. Лучано посмотрел на письмо, которое так и держал…

– Синьор Джастин, нельзя ли вызвать портного? – спросил он, надрывая конверт и мельком замечая, что в комнату еще кто-то вошел. – Лейтенант Минц, здравствуйте! У вас ко мне дело? Ах, посыльный с таможни?! Груз, который я выписал из Итлии? А что с ним такое? Какая лицензия, давно ли она нужна?! О, так Дилан тоже об этом пишет… Великий Безликий, как не вовремя, там же экстракт синего корня испортится… Дани, прекрати реветь, ничего ужасного не случилось. Подумаешь, камзолы! В чем я буду на свадьбе твоих батюшки и матушки? Завтра?!

– Завтра, – подтвердил мальчик, все никак не успокаиваясь. – Ваша светлость, я отдам вам свою копилку!

– Этого еще не хватало! – возмутился Лучано. – Дани, дружок, оставь себе деньги, ты их честно заработал. Всеблагой Матушкой клянусь, если кого и лишить копилки, так это Перлюрена! И я об этом точно подумаю! Но свадьба уже завтра?! Синьор Джастин?!

– Прошу прощения, милорд, – уже с прежним размеренным спокойствием подтвердил камердинер. – Вы, должно быть, забыли, мы с Катриной собирались устроить скромную церемонию, как только вернется его величество. Он желал оказать нам честь…

– Ну, поскольку счастливый жених не я, постараюсь обойтись готовым платьем, – рассеянно отозвался Лучано, дочитывая письмо компаньона. – Его, правда, все равно придется подгонять, так что портной… И таможня… Проклятье, еще и на стройке мануфактуры что-то случилось! А это что?!

– Письма, милорд, – сообщил Джастин, указывая на стопку конвертов посреди стола. Пожалуй, толщиной та превосходила пачку писем, которые Аластор написал за пять лет! – Они пришли в ваше отсутствие. Приглашения на домашние праздники, счета от поставщиков и личная переписка.

– Письма… – повторил Лучано и на несколько мгновений прикрыл глаза. – Так… Первым делом все-таки таможня… Поеду немедленно!

– Простите за вмешательство, милорд, – раздался у двери незнакомый голос. – Если мне позволено дать совет, с таможней лучше подождать. Утром у них проверка и учет, поэтому до полудня вам все равно не отдадут ваш груз, к тому же без лицензии. Если не ошибаюсь, имеется в виду лицензия на ввоз крупной партии алхимических препаратов, ее необходимо получить в орденском отделении Синей гильдии. Я бы посоветовал начать с портного, ему нужно время, чтобы подготовить вам одежду хотя бы на завтра. Затем следует поехать к алхимикам, взять лицензию, отвезти ее на таможню и дать серебряного барашка дежурному кладовщику, чтобы вам выдали груз в обход общей очереди. Полдюжины флоринов ему хватит. А поскольку к этому кладовщику еще одна очередь из желающих миновать первую, еще полдюжины нужно дать капитану охраны, за это его парни из свободной смены погрузят ваш заказ в телегу и сами привезут в любое указанное место. Ну а пока будете ждать отгрузки, – это час, не меньше! – можно просмотреть письма. Оплатить счета и ответить на приглашения может кто-нибудь другой…

– Кто вы, синьор? – ошеломленно спросил Лучано, разглядывая незнакомца, учтиво замершего на пороге – вроде бы и в комнату без приглашения не входит, но в то же время – вот он. Молодой человек примерно его лет, высокий, худощавый и светловолосый, с таким непримечательным лицом, что мастера Шипов его бы горячо одобрили, почтительно поклонился. Одет он был как небогатый дворянин, однако чисто и со вкусом, а кланяясь, прижал к груди руку с мажеским перстнем – серебристый камень, когда незнакомец выпрямился, блеснул точь-в-точь как его светло-серые глаза.

– Мартин Лоран, мэтр Белой гильдии, к услугам вашей светлости. – Гость бросил быстрый взгляд на разгром в шкафу и едва заметно улыбнулся уголками тонких, четко очерченных губ. – Прошу прощения, если не вовремя.

– Не вовремя? – удивился Лучано. – Да мне вас Благие послали, не иначе. Ну и мэтр Вильмон, конечно. Вы ведь от него?

Разумник снова молча поклонился.

– Держите! – Лучано стянул с пальца дворянский гербовый перстень. – Насколько я понимаю, этого достаточно, чтобы вести дела от моего имени. Во всяком случае, сегодня, а потом я закажу вам печатку. Поезжайте на площадь Королевской Марки к синьору Бонавентура, это портной, у которого я одеваюсь. Мои мерки у него имеются, мой вкус ему известен. Скажите, что нужен полный костюм к завтрашнему утру, с примеркой пусть приезжает часа через три прямо во дворец. Что делать в отделении гильдии и на таможне, вы знаете лучше меня. Вот кошелек, распоряжайтесь им по своему усмотрению, но груз нужно выручить и отвезти в Академию, где передать мэтру Дилану Бреннану, внуку магистра Бреннана. Непременно сегодня и как можно бережнее, там стеклянные бутыли с препаратами!

Мэтр Лоран еще раз молча поклонился.

– Потом возвращайтесь во дворец… Лейтенант Минц, друг мой, прошу позаботиться, чтобы этого бесценного синьора проводили ко мне. К тому времени найдется кабинет, где его будет ждать проклятая почта. – Лучано снова посмотрел на разумника. – На все приглашения нужно ответить вежливым отказом, счета просмотреть, сделать для меня краткую выписку и отправить их для оплаты синьору Томасо Баккара, моему банкиру. На личные письма я, разумеется, отвечу сам. Ну а после этого мы, надеюсь, выпьем чашку шамьета и обсудим условия вашего найма. Если не договоримся, заплачу вам за беспокойство и проделанную работу. Вас все устраивает, мэтр Лоран?

– Вполне, ваша светлость.

Отвесив прощальный поклон, разумник отступил на шаг и исчез в коридоре, причем шагов по паркету Лучано так и не услышал, из чего следовало, что ходит синьор по-кошачьи мягко. Да и двигается, кстати, так, словно его учил кто-то вроде мастера Лоренцо – легко, точно и скупо, ни одного лишнего движения.

«Интересный мэтр, однако! Впрочем, учитывая, что рассказал о нем Вильмон, это неудивительно. Не пойдет на работу лично ко мне, приберу его к рукам на королевскую службу, – решил Лучано. – Все равно собирался искать разумника в дополнение к боевику и некроманту. Кстати, почему меня не встретил Лионель?!»

– Синьор Джастин, – обратился он к камердинеру, молча обнимающему притихшего Дани. – Вы, случайно, не знаете, где лорд Саграсс?

– Знаю, милорд, – склонил голову тот. – За час до вашего возвращения, когда лорд Саграсс обычно появляется на службе, он прислал письмо и на словах известил, что сегодня вынужден опоздать. У него умер отец.

– Ну наконец-то старого мерзавца Баргот побрал! – вырвалось у Лучано, и он тут же смутился: – Простите, Джастин…

– Исходя из того, что мне известно, милорд, я склонен с вами согласиться, – спокойно ответил камердинер. – Хотя лорду Саграссу-младшему, разумеется, выражу соболезнования. Впрочем, теперь он уже старший и глава рода. – Что, несомненно, пойдет Саграссам на пользу, – пробормотал Лучано, увидев наверху стопки то самое письмо. – Синьор Джастин, я ничего не понимаю в ваших обычаях, Лионелю можно чем-нибудь помочь?

– Похороны – дело родственников, милорд, не беспокойтесь об этом, – сообщил камердинер. – Разве что небольшой отпуск для улаживания дел будет уместен.

– Тогда сейчас же отправлю к нему пажа, пусть не беспокоится… Перлюрен! Ах ты чудовище! Наглый мохнатый негодяй! Идиотто! Путта бамбино!

Спрыгнув с подоконника, вереща и цокая, пушистое ядро врезалось в Лучано и немедленно попыталось вскарабкаться ему на руки. Перлюрен, конечно, не рыдал, как Дани, но хватал его цепкими лапками за штанины, тыкался мордой – и Лучано показалось, что за прошедшие три дня паршивец подрос и растолстел, невзирая на лето! – и выглядел совершенно, великолепно, прямо-таки непристойно здоровым! Лоснился даже и пах… корицей и сдобой!

– Опять ограбил кухню, – бессильно вздохнул Лучано, отцепляя увесистую мохнатую тушку от многострадальных штанов и подхватывая енота на руки. – Ну вот что мне с тобой делать? Не стыдно тебе передо мной и Дани, а?

– Мне кажется, милорд, – почтительно подсказал камердинер, – вы преувеличиваете возможности этого животного. Боюсь, он и способность испытывать стыд… как бы это сказать… существуют в разных мирах относительно друг друга.

– Иными словами, не пересекаются, – опять вздохнул Лучано. – Как что-то там в геометрии… Ну что ж, синьор Перлюрен, никакого вам печенья в ближайшее время! И никаких апельсинов! Извольте обходиться яблоками и прочей обычной едой! Охотно верю, что вы скучали и тосковали, но это же не причина так себя вести!

Перлюрен уткнулся мордочкой в его плечо и проскулил нечто весьма похожее на объяснения, что это как раз причина и притом очень веская. Увесистая, можно сказать! Прямо как сам Перлюрен! И что он очень-очень раскаивается! Хотя последнее, скорее всего, Лучано точно почудилось.

«Наверное, сложись все иначе, я стал бы не слишком хорошим отцом, – подумал Лучано, тиская пушистого недотепу. – Я бы так обожал своих детей, что мог избаловать их, а это плохо. С другой стороны, как жаль, что я никогда и никого не смогу любить и воспитывать, как воспитывал меня мастер Ларци. Если бы я только не сделал тот проклятый выбор между кольцом и продолжением рода… Плевать на наследство Джанталья, я бы все равно отказался от него так или иначе. Дети, растущие в тени трона, редко бывают счастливы. Но я дал бы своему сыну или дочери лучшее, что есть в этом огромном прекрасном мире! Любовь, заботу, саму жизнь и право распоряжаться ею…»

– Кармель, а где расположена Вуаль? – спросила Айлин, намазывая поджаренный хлеб мягким творожным сыром и нацеливаясь на блюдечко с маслинами – кисловатые вкусные ягоды, замоченные в маринаде, она попробовала недавно и полюбила мгновенно. – Я никак не могу понять… Вроде бы до столицы недалеко, но здесь и море близко, и горы…

– Это потому, что Ла Корда, столица Арлезы, прибрежный город. Она изначально строилась для того, чтобы как можно больше торговать морем, – ответил магистр.

– Я помню карту, – смутилась Айлин. – Просто мне казалось, что в этом месте побережье ровное, а Вуаль расположена… как бы в изгибе берега.

– Подобный изгиб называется бухтой, моя донна, – подсказал Кармель. – Так и есть. Благодаря этому здесь даже зимой шторма не такие сильные, как в открытом море, и вода немного теплее. Ла Корда тоже раскинулась в собственной бухте, потому что береговая линия Арлезы сильно изрезана. Просто наша бухточка такая мелкая, что на общей карте почти не заметна. Столица от нас в паре часов езды, а еще на землях Вуали имеются две деревни. Их жители арендуют у меня землю под сады и виноградники, ловят рыбу и лепят горшки, здесь поблизости неплохая глина. Раньше и мрамор добывали, но месторождение истощилось лет сто назад. Впрочем, на отделку Вуали, как видишь, мрамора хватило.

– Значит, с этих деревень ты тоже получаешь доход? – Айлин отправила золотистый снизу, покрытый аппетитно пахнущей массой ломтик в рот и едва не застонала от блаженства. – М-м-м, как вкусно!

– И весьма неплохой, – подтвердил Кармель. – С поместьями Трех Дюжин не сравнить, конечно, зато здесь делают отменное вино. Теперь, когда его оценил король Фраганы, я могу смело говорить, что Вуаль поставляет вино сразу к трем королевским дворам. Представляешь, как это поднимает его цену!

– Очень! – горячо согласилась Айлин, прожевав хлеб и тут же закусив парой маслин. – А можно посмотреть на эти виноградники? Я никогда не видела, как выращивают вино! То есть виноград…

– Конечно можно! – улыбнулся Кармель. – И даже нужно. Сбор урожая – большой праздник, по традиции в первый и последний день сбора сеньор земель, на которых растет виноград, накрывает общий стол для всей деревни, обязательно устраивают танцы и разные соревнования. Говорят, если должным образом не почтить Всеблагую Мать и труд людей, которых она благословила, вино не раскроет всех своих достоинств, а то и вовсе не получится. Знаешь, как звучит одно из самых страшных проклятий для арлезийца? Чтоб у тебя рыба ушла из сетей и вино обернулось уксусом!

– Это как в Дорвенанте пожелать падежа скота и неурожая? Ужас какой! – искренне возмутилась Айлин. – А праздновать сбор винограда, наверное, очень весело…

– Благородный дон! Прекрасная донна! Прошу прощения! – Управляющий, он же дворецкий, появился в столовой неожиданно и выглядел весьма взволнованным. Говорил он по-итлийски, любезно помня, что Айлин еще только учит его родной язык. – К вам личный посланник его высочества Хосе Мануэля!

– Моя донна, – взглянул Кармель на Айлин. – Позволите вас оставить или хотите принять гостя вместе со мной? Здесь, в доме, вам не нужно надевать вуаль или покрывало, а я буду рад представить вас как мою невесту.

– Я… не знаю, – смутилась Айлин. – Как будет вежливее?

Кармель, встав из-за стола, с улыбкой подал ей руку, и Айлин вместе с ним вышла в гостиную.

При их появлении молодой офицер, черноволосый и смуглый, с блестящими черными глазами и в ярко-голубом мундире, щедро расшитом золотом, вскочил с диванчика и поклонился, щелкнув каблуками так знакомо, что Айлин умилилась – ну совсем как дома! Только вместо рапиры на поясе сверкает начищенной серебряной рукоятью сабля, и знаки отличия на мундире незнакомые.

– Благородный дон Роверо, прекрасная донна! – Офицер отдал честь, приложив правую ладонь к сердцу. – Лейтенант флота его величества Алонсо Кехана, помощник капитана «Звезды Востока»! С письмом его высочества Хосе Мануэля к дону Роверо!

Говорил он по-арлезийски, но большинство слов Айлин разобрала, а о значении остальных догадалась.

– Мы рады знакомству, лейтенант Кехана, – кивнул Кармель, возвращая поклон.

Айлин присела в реверансе и протянула руку для поцелуя. Лейтенант просиял белоснежной улыбкой, подошел, чеканя шаг, и галантно склонился над ее запястьем, но не поцеловал, как было бы в Дорвенанте, а на миг застыл неуловимо близко, почти коснувшись губами ее кожи, и тут же выпрямился. Сделал шаг назад и опять приложил руку к груди, выдохнув:

– Благодарю прекрасную донну!

– Донна Айлин – моя невеста, – спокойно сообщил Кармель. – Рады принять вас в своем доме, лейтенант. Сеньор Жоан, – обратился он к управляющему, который замер у стены. – Вино для нашего гостя, будьте любезны.

Управляющий, поклонившись, исчез и почти сразу, так что Айлин заподозрила, что тут не обошлось без магии, вернулся с подносом, на котором стояла уже открытая бутылка и пара бокалов. Хотя, скорее всего, прислуга с угощением просто ждала нужного момента.