Мелодия осени (СИ)

Глава 14

Марине трудно было до конца осмыслить то, что только что произнес Женька. Это было слишком большим объемом информации для одного вечера. Слишком сложным для осознания после того, как она поверила, что, в общем-то, и не нужна ему уже. И теперь, было достаточно трудно переосмыслить хоть что-нибудь, когда Марина почти уговорила себя смириться и попробовать идти дальше. Просто отпустить…, как бы ни хотелось начать реветь, и проклинать все на свете.

Но теперь…, теперь Марина даже не знала, что сказать.

Судорожно вздохнув, она без сил опустилась на пол, неуверенная, что в состоянии стоять, и уткнулась головой в колени, не в силах сделать хоть какой-то вывод из той информации, поток которой накрыл ее с головой, грозя утащить на дно, без всякого понимания.

Костя первым вышел из этого странного оцепенения, которое повисло над ними после такой помощи друзей.

— Марин. — Мужчина сделал несколько шагов вперед, переступая порог, и присел рядом с ней. Его ладонь обхватила ее щеку, и Марине захотелось прижаться к этой теплой руке еще сильнее. Но…, она совсем потерялась.

Девушка вскинула голову, глядя на него.

— Зачем, Костя? — Ее голоса едва хватило на то, чтоб просипеть это. И Марине пришлось прочистить горло. — Зачем ты сделал это?

— Что, Мариш? — Мужчина мягко гладил пальцами ее кожу, заставляя сбиваться дыхание. Черт! Он всегда, чересчур сильно влиял на нее! И от этого было еще больнее. — Я ничего не делал. Не было ничего, Марина. Это Роман притащил девушек, и пытался в моем кабинете себе настроение поднять.

— Подожди. — Марина зажмурилась, делая глубокий вдох. — Стой.

Не то, чтоб она не хотела разобраться в этом вечере. Хотела! Но… сейчас, ее интересовал другой вопрос. Стоимостью в двадцать тысяч евро…

И потом…, она верила доводам Жени… Сложно было не поверить, если про деньги — правда… А друзья не солгали бы. Но зачем? Почему?

И Костя был достаточно умным, чтобы понимать, что именно интересует Марину в этот момент. Не мог не понимать, что после того, как Женя ей такое скажет, у девушки появится вопросы. Он это понимал. А значит, сознательно уклонялся от этого вопроса.

Зря. Глупо было бы надеяться, что Марина не услышала. А Костя не был глупым.

— Костя… — Она почти жалобно протянула это, и ей самой не понравился такой тон.

Она прикусила щеку изнутри, не зная, как продолжить, и вдруг, почувствовала, как он прислонил свой лоб к ее волосам, целуя растрепанные пряди.

Девушка втянула в себя его запаха, который уже стал таким родным и необходимым, глубоко вдохнула аромат моря и гор, всего того, что она так любила…

Вот только, этого мужчину, она любила сильнее, больше всего, что вообще, когда-либо любила в жизни. И так ясно поняла это за последние два часа, когда уже поверила, что ему она совершенно безразлична, что было даже страшно что-то выяснять в тот момент, когда он был так близко, так нежно гладил ее лицо. Но Марина не была уверена, что сможет и дальше жить, притворяясь, что это не имеет значения, что она согласна ничего не выяснять и просто наслаждаться сегодняшним днем. У нее не было сил для этого.

— Что, Мариша? — Костя мягко прикоснулся своими губами к ее векам, которые девушка так и не решилась поднять, и она почувствовала, как сильно он напряжен, как пытается взять под контроль каждое свое движение. Неужели, и ему было страшно?

Неужели, и этот мужчина, боялся начать разговор, и наконец-то попытаться расставить все по своим местам? Раз и навсегда выяснить, что же за отношения между ними?

Такая мысль заставила Марину резко раскрыть глаза, и так пристально посмотреть на него, что девушке показалось, будто она и не видит больше ничего, кроме этого взгляда. И у Марины перехватило дыхание от того, что горело в его карих глазах.

— Зачем ты дал деньги, Костя? — Тихо прошептала она, почти касаясь своими губами его кожи. — Это немного не вписывается в рамки, тебе не кажется? Тысяч так на двадцать, вырывается из них…

— Поехали домой, Марина. Там поговорим. — Костя попытался притянуть ее ближе к себе. Но девушка покачала головой.

Ну и что, что ее сердце зашлось и замерло, пропуская удар, от того, как он это сказал. От того, что считал свою квартиру «их домом», не своим.

У нее было серьезное сомнение, что там, она вспомнит уже хоть о чем-то, а не потеряет всякое представление о реальности, как только он поцелует ее.

Собственно, Марина могла биться об заклад, что забудет предмет разговора, стоит им оказаться в его машине. Ее командир имел поразительную способность заставлять забывать девушку обо всем, кроме его прикосновений. Даже сейчас, сидя перед распахнутой дверью в коридор, находясь практически на виду у всего подъезда, ей было ужасно трудно сопротивляться искушению обнять его, посылая к черту все недосказанности и вопросы, забывая про тысячи евро, и полуголую девицу…

В конце концов, слова друга имели смысл, и ей так хотелось поверить Косте, что не было ничего.

Но… было одно, огромное «но» — им стоило раз и навсегда определиться. Потому что еще одного такого вечера, Марина просто не вынесет, сойдет с ума. У нее не осталось моральных резервов. Не в чувствах к этому мужчине.

— Нет, Костя. — Она покачала головой. — Или мы решаем все сейчас, пока я в состоянии вспомнить о чем мы говорим, или просто прекращаем это. Я не смогу так.

Свободные отношения — не мое. — Она прерывисто вздохнула, снова прикрывая глаза.

Ей было слишком тяжело. Слишком. — Наверное, лучше просто закончить это, Кость.

Я просто не выдержу такого больше, мне нужна ясность и…

Он не дал ей договорить, с силой обнимая и притягивая к себе, рукой обхватывая затылок девушки, прижимая ее лицо к своей груди. Отметая любые попытки к сопротивлению. Она задрожала, когда почувствовала, как вторая его рука, скользнула под ее свитер, обжигая кожу, еще сильнее обнимая, не давая освободиться.

— Ничего мы заканчивать не будем, понятно, Марина? — Костя говорил сквозь зубы, заставляя ее поднять голову, и смотреть на него. — Просто выкинь эти глупости из головы.

У нее перехватило горло, когда она увидела, каким напряженным стал взгляд этого, всегда уверенного в себе мужчины, и сжала пальцы, чтобы не прижать их к его щекам, в попытке заставить его расслабиться. Но Константин резко выдохнул, снова притягивая ее голову к своей груди.

— Я поступил как дурак, ладно. Знаю. Но даже не надейся, что я позволю тебе что-то тут закончить. — Мужчина говорил тихо, все крепче обнимая, и в его голосе было так много всего, что на глаза Марины навернулись слезы. Ей настолько сильно, почти до боли, хотелось, чтобы то, что она слышала в этом хриплом голосе, в его словах — было правдой. — Надо было еще тогда, на море все выяснить. Но…, черт, разве и так, не все ясно? Двадцать тысяч, Марин, это неважно, — Он почти хмыкнул, но так и не позволил ей поднять голову от его горячей кожи, когда она попыталась возразить, возмутиться. — Надо будет, мы отвезем его за границу, сделаем там операцию, там проконсультируем, но ты будешь со мной, ясно? И сейчас мы поедем домой. А если ты еще раз что-то увидишь, или тебе покажется, ты придешь ко мне, устроишь скандал, наорешь, но попытаешься все выяснить, понятно, Марин? Не смей больше убегать и прятаться. — Под конец он говорил уже резко и отрывисто, так сильно обнимая, смыкая руки на ее теле, что почти не давал вздохнуть, но Марину волновало не это.

Она попыталась отстраниться, вырваться.

— Мне ни черта не понятно, ясно, Костя!? Я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь! — Она кричала, но сейчас, ей было все равно, увидят ли их соседи, или услышит весь дом. Марина не могла понять, о чем он говорил. — Какая заграница?

Какой скандал? О чем мы говорим?! На каком основании я буду орать на тебя, я же никто, ты ничего не обещал мне, я никаких прав не имею предъявлять тебе претензии…

Костя прервал ее, не давая продолжить гневную тираду, закрывая рот самым проверенным способом, с нажимом, почти яростно целуя девушку, все-таки, заставляя ее терять нить разговора, хоть Марина и попыталась воспротивиться.

И его губы так настойчиво скользили по ее губам, словно желали поглотить Марину, подчинить себе, забрать всякий разум до последней крупицы.

— На правах моей жены, Мариша. — Наконец, оторвавшись от ее губ, но, так и не позволяя отстраниться, Костя с силой втянул в себя воздух, и, словно не мог удержаться, начал покрывать скулы и щеки девушки легкими поцелуями.

Наверное, после этого поцелуя она еще и оглохла, а не только разум потеряла…

— Что? — Марина уперлась ладонями в его грудь, пытаясь посмотреть в глаза Константина.

— Согласен, не самое романтичное предложение, Мариша. — На губах Кости появилась чуть растерянная усмешка, словно он и сам не знал, что стоит сказать, а потом, тихо выругавшись сквозь зубы, мужчина снова, быстро и сильно поцеловал Марину, забирая сбивчивое дыхание из приоткрытых от растерянности, губ. — Я люблю тебя, Марина.

Он обхватил руками ее лицо, так, чтобы она смотрела в его глаза. И у нее не было уже сил вырываться, чересчур растерянной была Марина. Слишком… надеющийся…

— Забудь тот бред о свободных отношениях. Я был полным идиотом. Но мне казалось, что все и так ясно, Мариш. Я люблю тебя, и мне безумно здорово, когда ты рядом.

И мне все равно, что надо сделать, чтобы так было все время. Надо будет, мы отвезем твоего брата в любую страну, где лучше знают, как его лечить, сделаем любую операцию, но ты будешь со мной, и перестанешь себя гробить. И я не дам тебе ничего закончить. Мы поженимся, и чем скорее, тем лучше, ясно? — Мужчина говорил так напористо, что и будь у нее голос для возражения, или дурость, чтоб попытаться сделать нечто подобное, Марина не смогла бы и слова впихнуть между его требованиями. — Хоть завтра. А сейчас, мы едем домой. И я запрещаю тебе прятаться от меня… — Он был почти возмущен, и это заставило улыбнуться Марину.

— Так же невозможно решить ничего, Марина! И ты не такая. Ты — боец, ты не прячешься, ты борешься с проблемами. Вспомни, как ты наорала на меня в первый вечер, а теперь, забилась в угол из-за какой-то пьяной девицы, которую Ромка притащил ко мне офис… — Обычно, Костя не отличался подобным красноречием, и глядя в его лицо, слушая то, как настойчиво он пытался убедить ее, не давая вставить и слова, Марина, не ждавшая ничего хорошего или радостного от этого вечера, как и от всей жизни, впрочем, поняла, что Костя говорит правду.

Что он безумно, дико боится, что она не поверит, и уйдет от него. Что этот мужчина, который привык все контролировать в своей жизни, и всеми командовать, ужасно неуверен в том, как Марина ответит ему, и в том, что она чувствует к нему — неуверен. И от того, не дает ей и слова вставить, стараясь рассказать, насколько это выгодно и нужно.

Не только он по-глупому молчал, но и она никогда ничего ему не обещала и не говорила, не так ли?

И тогда, не в силах сдержать улыбку, расплывающуюся на ее губах, Марина сделала то, чего Костя не ожидал, перестав вырываться, и резко подавшись вперед, сама накрывая его рот своими губами, прерывая этот поток признаний, перешедший в откровенные требования. И не смогла сдержаться, даже целуя его, продолжая улыбаться. Невероятно счастливая от того, что его руки еще крепче сжались на ее коже.

— Какой же ты командир, Господи. — Прошептала она, не прерывая поцелуя, просто не в силах остановиться. — Достаточно было и просто признания, — теперь уже она обхватила его щеки своими руками, гладя, заставляя расслабляться напряженные скулы, заглядывая в карие глаза с ободком зелени, в которых впервые за все это время видела неуверенность. — Я люблю тебя, Костя, очень, и…

Если Марина и собиралась еще что-то добавить после своего признания, то эти слова просто пропали в следующем поцелуе, которым мужчина, закрыл ее рот, заставляя терять голову, и тихо стонать девушку. Его рука, скользила по ее коже, очерчивая изгиб позвоночника, и с каждой секундой движения его губ, его пальцев становились все настойчивей, все требовательней.

Наконец, он отстранился от нее с тихим ругательством, и Марина поняла, что уже сидит на его коленях с практически сдернутой кофтой, и это — при распахнутой двери… Определенно, он, как обычно, заставлял ее забывать обо всем, и прекрасно справлялся без всяких таблеток.

— Поехали домой, Мариша. — Мужчина целовал ее шею, лаская грудь ладонью, стянув с полных полушарий кружевные чашечки бюстгальтера. — Иначе, твоим соседям представится возможность наблюдать за весьма интересной картиной. — Костя усмехнулся, щекоча губами нежную кожу во впадинке над ее ключицей. Марина не удержала очередного прерывистого полустона. — Твоя мать, и так, не очень ко мне благоволит. Надо же мне завоевывать расположение тещи. А такое занятие перед соседями… — Он чуть подался вверх телом, и она ощутила, как в ее бедра уперлось очень явное доказательство его возбуждения.

Марина застонала, полностью разделяя это желание. И не удержалась, начиная ерзать на нем, испытывая радость от того, что и мужчина не сдержал тихого стона, обхватывая ее бедра ладонями, и с силой прижимая их к себе.

— Черт, ты испытываешь мое терпение, Марина. Поехали, а? — Он обхватил губами вершину груди девушки, втягивая сосок в рот, и начал его ласкать языком, заставляя кожу Марины покрываться «мурашками». Одной рукой Костя толкнул дверь, наконец-то даря им хоть какое-то уединение, хоть и не смог, не вставая закрыть дверь полностью.

— Костя, ты серьезно? Про свадьбу? — Марина уткнулась лицом в его шею, закусывая губу, чтобы не застонать уже в полный голос, не в силах прекратить свое скольжение вперед назад по его бедрам, желая, чтобы на них было гораздо меньше одежды.

— Можешь даже не сомневаться. — Мужчина резко выдохнул, отстраняясь от ее груди, но тут же накрыл сжавшуюся влажную горошину соска пальцами. — Черт! Все, мы уезжаем. — Он резко поднялся, не отпуская Марину, и девушке пришлось обхватить его ногами, чтобы не упасть.

Костя усмехнулся, быстро целуя ее, и дернул вниз край ее свитера, одергивая его, задевая ее обнаженную грудь, отчего все внутри у Марины сжалось и запульсировала, от этого прикосновения ткани к возбужденным его ласками, влажным соскам.

— Закрывай эту чертову дверь, и поехали. — Он поцеловал ее в нос, опуская на пол.

— Не думаю, что моего терпения хватит надолго. — Костя крепко прижал ее к себе, толкаясь напряженным пахом в развилку бедер девушки.

— Командир. — Улыбнулась сквозь стон Марина, даже не пытаясь отстраниться.

— Да, Мариша. Но тебе это безумно во мне нравится, не так ли? — Костя насмешливо поднял бровь, обхватывая ее подбородок пальцами, и подтолкнул ее к двери, снимая куртку девушки с вешалки.

Она засмеялась, открыто и радостно. Он был прав, ей это безумно нравилось, как и все в этом мужчине, с самого первого взгляда.

— Вы садисты! Нет, просто идиоты! — Марина возмущенно смотрела на друзей, потирая обнаженные плечи, в слабой и безуспешной попытке согреться. — Ну почему вы решили спрятать меня тут? Нельзя было выбрать какую-нибудь кладовку с обогревом?

Женька с Колей виновато переглянулись, признавая, что в порыве свадебного веселья, просто не подумали о такой мелочи, как отопление. Да и им, подогретым азартом похищения и всеобщего веселья, не вспоминая уже о нескольких рюмках коньяка, которые друзья позволили себе выпить за семейное счастье лучшей подруги, было достаточно тепло. В отличие от самой невесты, которая пить на собственной свадьбе не собиралась, а захватить пелерину, дополняющую ее свадебный наряд, просто не подумала, даже не представляя, что друзья могут оказаться такими… неумными и непредусмотрительными людьми.

— Я вам это вспомню. — Прищурив глаза, Марина зловеще посмотрела на парней, которые, кидая в ее сторону виноватые взгляды, тем не менее, достаточно весело и живо что-то обсуждали, стоило Марише немного отойти. — И кстати, если вы оба здесь, то кто тогда договаривается о том, чтобы меня скорее отпустили согреться?

— Саша. — Хором ответили друзья, широко улыбнувшись.

Марина громко застонала, обхватывая голову руками, плюнув на сохранность прически, и обреченно опустилась на диван, такой же холодный, как и все в этой летней пристройке ресторана, в котором они праздновали свадьбу. В конце концов, даже в их умеренном климате, середина декабря не была жарким временем годом. А этим декабрем, на который они запланировали свою свадьбу, решив дождаться, когда брат Марины оправится после операции, погода и подавно, не радовала теплом.

Город уже сковал мороз, нехарактерный, в общем-то, для ранних чисел первого зимнего месяца, а дороги и парки припорошило первым, пушистым снегом.

— Черт! Если из-за вас я заработаю пневмонию — я вас убью… — Она снова потерла голые плечи, открытые смелым декольте шелкового свадебного платья. — Нет, я лучше попрошу Костю, он сделает это больнее. — Наслаждаясь промелькнувшим выражением опасения на их лицах, злорадно пробормотала невеста, раздраженная тем, что ей не стало ни капли теплей.

Такая серьезная угроза, заставила друзей задуматься. Женька, на секунду представив, что Марина, в самом деле, может попросить мужа побить друзей за такое садистское развлечение на свадьбе, а Костя, который и так, жене почти ни в чем не отказывал, еще вспомнит собственную угрозу, и решит поддаться уговорам Марины и в самом деле вздумает их проучить — пришел в ужас. На голову, чуть кружащуюся от коньячных спиртов, такая угроза казалась весьма страшной, а ее исполнение — очень реальным развитием событий.

— Так, подожди, сейчас. — Друг начал расстегивать пуговицы своего пиджака, собираясь укутать в него закоченевшую невесту.

— Если ты еще раз попробуешь раздеться при моей жене — я тебя точно прибью. — Костя, неожиданно для всех, появившийся в дверях, сурово посмотрел на парней, которые растерянно пытались понять, как же жених смог незаметно проникнуть в такое надежное убежище. Женька так и замер, уже начиная стягивать пиджак с плеч, но поняв неуместность подобного рвения, быстро оделся, вняв предупреждению.

Зато Марина, не обращая больше ни на кого внимания, с радостью вскочила с дивана, и бросилась к мужу, кутаясь в тепло его объятий.

— Эх, вы. — Константин, крепко прижав к себе Марину, с укором посмотрел на парней, которые опустили глаза, признавая вину. — А еще друзья. Совсем мне жену заморозили. — Его голос чуть изменился на этом, новом, и не привычном для них обоих слове, стал мягче, теплее, и мужчина, с нежностью посмотрел на девушку, так тесно прижавшуюся к нему всем телом.

Он любил, когда Марина была настолько близко. Очень любил.

Одной рукой расстегнув и скинув смокинг, Костя закутал в него дрожащую Марину и сурово посмотрел на горе-похитителей.

— Идите, делите ваш выкуп со своим парламентарием. Надеюсь, вы любите шоколад? — И насмешливо подняв бровь, Константин злорадно усмехнулся.

Его заявление вызвало общее возмущение, причем, у всех присутствующих.

— Костя, ты что? Саше же нельзя! — Марина с испугом посмотрела мужа, опасаясь, что тот накормил ее брата шоколадом, поддавшись на уговоры мальчика, который сумел завоевать его уважение, и даже, привязанность мужчины тем, как стойко терпел свое состояние и лечение.

— Не волнуйся, Мариш. — Муж с усмешкой поцеловал ее в холодный нос, а потом, скользнул горячим губами по скуле, захватывая губами мочку уха, и тихо, не прислушиваясь к разочарованному возмущению парней, которые рассчитывали на нечто, более весомое, нежели сладости, прошептал. — Я для него специальный шоколад купил, для диабетиков, и у врача узнавал, он разрешил, если не очень часто. — Костя крепче прижал к себе Марину, еще плотнее запахивая на ней полы своего смокинга, и сильнее обнял. — Все будет хорошо, Марин, но он же ребенок, ему нужны сладости.

Девушка просто потянулась к нему, не имея слов, желая показать, как сильно его любит, и начала нежно целовать мужа. Косте понравился такой способ благодарности и, обхватив ее затылок рукой, он сильнее прижал к себе губы Марины, делая поцелуй более глубоким, заставляя дыхание жены учащаться, а кровь быстрее бежать под кожей. Его ладонь скользнула ей на шею, а потом ниже и мужчина мягко погладил ключицу девушки.

В этот момент, покашливание со стороны парней, напомнило молодоженам, что они не наедине в этой комнате.

Резко выдохнув, почти с раздражением, и видя такое же разочарование в глазах Марины, которое ощущал и сам, Костя, прижав любимую головой к своему плечу, сурово глянул на друзей.

— Так, идите-ка вы…, гостей развлекайте, и проследите, чтоб Сашка не съел больше одной плитки из того ящика шоколада, который у меня выторговал. — Константин безапелляционно указал мужчинам на дверь, всем своим видом показывая, что указание обсуждению не подлежит.

— А что нам за это будет? — С хитрой усмешкой поинтересовался Коля, складывая руки на груди, и приваливаясь к косяку двери.

Костя широко улыбнулся в ответ.

— Я вас не прибью. — С намеком хмыкнул он. — Идите, уже, — мужчина вздернул бровь. — И если обеспечите нам хоть немного спокойного времени, я в долгу не останусь. — Константин мотнул головой, неприкрыто намекая, что друзьям пора уходить.

— Заметано, командир. — Николай хлопнул жениха по плечу, не обращая внимания на то, что тот нахмурился, довольный тем, что теперь у них есть шанс получить что-то заслуженное риском похищения невесты у такого опасного жениха. И они с Женькой быстро вышли, весело переговариваясь, плотно закрыв за собой двери.

— И что теперь? — С лукавой усмешкой Марина бросила на мужа взгляд из-под ресниц.

— А теперь, я буду спасать свою жену от возможного воспаления. — Хищно усмехнувшись, Костя приподнял девушку за талию, так, чтобы их лица оказались на одном уровне, и снова, жадно припал к ее губам, наконец-то, впервые за весь, насыщенный событиями день, целуя ее так, как ему с самого утра хотелось. — Я же говорил, что надо брать платье теплее. — Спускаясь губами по ее шее, заставляя жену тихо стонать, запрокидывая голову от его дразнящих поцелуев, Костя в два шага пересек небольшое помещение, и сел на диван, располагая Марину у себя на коленях.

— Ты, вообще, не должен был видеть платье до сегодня. — Шутливо упрекнула его невеста, изображая недовольство, но впечатление портилось довольной улыбкой, с которой девушка тянулась за его губами, за ласками его горячих ладоней, которые, уже скользнули за отвороты укрывающего голые плечи смокинга, и ласкали голую кожу. Она уже забыла о том, что ей было холодно пару мину назад. Сейчас, Марине было тепло, а с каждой секундой этих напористых и жадных ласк его рук, становилось все жарче.

— Мгм…, разумеется. — Костя только хмыкнул, в ответ на ее замечание, и всем своим видом показывая, что он делал и будет делать только то, что сам считает нужным, чуть прикусил ключицу жены, прерывая ее наигранное возмущение. А потом, одарив ее многообещающим взглядом, аккуратно потянул тонкий шелк платья вниз, открывая кружевную чашечку бюстгальтера, и с довольным вздохом, накрыл горячими губами, темнеющий сквозь белое кружево, сосок, увлажняя ткань языком.

Марина не смогла сдержаться, застонала в полный голос, погружая свои пальцы в его волосы, чтобы сильнее притянуть голову мужа, заставить не прекращать свои дразнящие, но такие сладкие ласки. А мужчина, и не думая останавливаться, накрыл пальцами ее вторую грудь, сжимая, нагнетая томление. Усиливая жар, рождая дикое возбуждение, которое он всегда вызывал в Марине.

Ей уже было не до разговоров. Тем более, когда свободная рука Кости, беспрепятственно проникнув под длинные юбки, белым озером шелка, укрывающие его бедра, скользнула выше кружева ее чулок, и с мягким нажимом накрыла сквозь ткань, горячую, и уже влажную плоть девушки. Снова заставляя ее стонать, запрокидывая голову, совершенно не заботясь о прическе, и подобных мелочах.

А потом, ощущая, как его пальцы отодвигают белье, и нежно, искушающее проникают внутрь ее сжимающегося и пульсирующего тела, уткнулась лицом в шею мужа, не в силах сдержаться, желая его касаться всем, чем сможет дотянуться, губами, руками, всем телом. Ее бедра дернулись навстречу его пальцам, а руки скользнули вниз по груди, вытягивая сорочку из-под пояса брюк, и наконец-то, о да! наконец-то добираясь до его тела.

— Я люблю тебя, Костя. — Тихо прошептала Марина, целуя мужа в шею. И чуть улыбнулась, ощущая, что мужчина застыл, даже, дышать перестал на мгновение от этого шепота. Она чуть дернулась бедрами, требуя продолжения и,… уже в следующую секунду, оказалась опрокинутой на диван, а муж навис над ней, вглядываясь в ее глаза, накрывая своим телом.

— Я надеялся на это. — Хрипло прошептал Костя, пытаясь удержать на лице самоуверенную улыбку. Но Марина видела, по его карим, с ободком зелени, глазам, что он счастлив, безумно счастлив, услышать от нее эти слова. И она была рада, что ее муж так воспринял это признание.

— Не слишком ли ты самонадеян? — Мариша вздернула бровь, но снова застонала, ощущая, что его горячая и твердая плоть уже вжимается в ее тело, а пальцы мужчины оттягивают кружево белья в сторону, убирая последнюю преграду между ними.

Девушка обхватила Костю руками за шею, крепче прижимая, посылая к черту понимание того, что ее платье с головой выдаст то, чем они тут занимались. Ее не волновало это. Лишь желание скорее ощутить его в себе, снова стать одним целым сейчас руководило всеми мыслями и действиями. Она подалась бедрами навстречу его телу, протяжно и прерывисто застонав, когда он, сильным толчком наполнил Марину собою.

— В самый раз. — Костя тихо застонал, делая новое движение в ее теле, рукой заставляя жену обхватить его талию ногами, одетыми в белые чулки. А потом, почти целуя, щекоча ее губы своим дыханием, тихо прошептал. — И я люблю тебя, Марина.

Безумно люблю. — И снова толкнулся, наполнив ее собою, не прерывая движений.

Наверное, она бы заплакала от удовольствия. Но ей было так хорошо, что она засмеялась, сильно сжимая свои руки на его шее. И сама подалась навстречу его губам, его движениям, этому мужчине, который за какие-то пару месяцев перевернул весь ее мир, наполнив его эйфорией и счастьем.