Менталистка в Академии Междумирья. Три тайных желания

Глава 1. Сердце на двоих

Низкие ноты щекотным бархатом пробирались под ребра. Обволакивали сердце, вынуждая забыть о надвигающейся беде. Мелодия была до того чарующей, что не оставляла сомнений: на бал в академию пригласили самых одаренных магов-музыкантов.

Мы с Анхелем осторожно спустились с лестницы, поддерживая друг друга на сложных поворотах. Преодолев бессчетное множество ступенек, вошли в интимный полумрак зала.

Сегодня помещение ничем не напоминало привычную студенческую столовую. В причудливом вальсе над головами кружились сгустки ароматной магии. Над серебристой макушкой Анхеля зависла грозовая тучка, подстроилась под мрачное настроение парня… И нас волной окунуло в запах только что прошедшего дождя и смоченной осенней листвы.

– Ммм… – повела носом, жмурясь от внепланового удовольствия.

С той самой минуты, когда втиснула вялое тело в непривычное платье, я не ждала для себя никаких приятностей. В расписании значились одни страдания. Но этот запах…

– На танцы не рассчитывай, – сокрушил надежды задумчивый спутник, выданный мне вместе с платьем и четкими инструкциями.

Сжав покрепче предложенный локоть, я двинулась вдоль стеночки, отыскивая глазами стол магистров. Хотя на вечерние платья разрешалось не крепить эмблемы, правило цветной рассадки никто не отменял. Нас ждали темно-бордовые скатерти, и где-то среди них – первая порция страданий, включающих стыд, неловкость и уколы ревности. Стандартный набор любого ученического бала, ага.

Со стороны мы с Анхелем, пожалуй, походили на парочку, с нетерпением дожидающуюся окончания праздника. Из тех, что жмутся друг к другу при всяком удобном случае, а после прячутся за закрытыми дверями, игриво щекочась, гладясь, целуясь и вот это все.

На деле же мы просто поспорили, кто первый упадет от истощения. По задумке выигрывал как раз тот, кто растянется на глянцевом полу раньше второго. Призов не предусматривалось, но мы упорно мешали чужой победе, соединяясь в единый движущийся организм.

Вулканического сердца едва хватило на двоих. Слишком запущенные случаи. Бесконечная дыра в моем магрезерве просила пощады, сознание уплывало. Одна Эйна ведает, почему я еще не валялась в глубоком обмороке.

Что до парня – он был отравлен. Дважды. Один раз даже по-настоящему.

– Если пораскинуть мозгами… Я вроде твоего ангела-хранителя, так? – хмыкнула в худое плечо, запаянное в хрустящую ткань.

Сир Радьярд, воспользовавшись связями, раздобыл для нас чистую выходную одежду, и Анхель пока не успел запачкать снежно-белую рубашку новыми «неожиданностями». Но вечер только начался.

– Ты безрогий красноволосый демон, притягивающий всякую хтонь, – поморщился парень, не находя во мне ничего ангельского. Тут он был не одинок. Да и чувство это было взаимно. – Но я бы пораскинул… мозгами Мойси… Где эта лысеющая пакость, прикидывавшаяся моим соседом?

– Тише! – дернула его за локоть, заваливаясь вправо и приближаясь к победе в пари. – Ты рано начал шуметь. Мы не знаем, сколько еще иллюзий припас гаденыш. И которая из них нас добьет.

Насчет «шума» у нас имелись четкие инструкции, и было бы глупо запороть отличный план мага-ищейки.

– Иллюзии… Некоторые дары лучше не раскрывать, – прохрипел Анхель, окидывая настороженным взглядом зал, тонущий в нереальном свете голубых люстр.

Чудесное спасение ничуть не улучшило его привычно мрачного настроя. А характер стал даже более скверным! И как с таким нравом девушку завести? Настоящую, а не приходящую в мутные сны.

Скупые фразы, отрывистые движения, острые, вспарывающие взгляды из-под спадающих на лоб волос… Он, может, и герой. Но какого-нибудь ужастика. Монотонный бубнеж Анхеля временами срывался на тихий рык, стоило парню вспомнить про соседа-предателя.

– Полностью согласна… Лучше не раскрывать… – задумчиво покивала, находя глазами Адамиана Чейза. Неприлично притягательного в новом идеально сидящем костюме. Мое личное бедствие.

Каблуки вросли в пол, и я напряженно застыла. Продышалась. Так, если бы воровство поцелуев каралось законами Сеймура, меня бы уже отлавливали стражи. А раз топот не слышен… Немного успокоившись, я продолжила ход. Не посадят меня в темницу за крошечную слабость под ярмами! Наверное.

Кто-то слишком много знал. Хуже того: догадывался о том, чего не понимали мы сами. Записка, заманившая в ловушку куратора и его студентку, была до тошноты красноречивой.

«Нам надо поговорить. О том, что случилось той ночью».

Которой? Без разницы. Тот, кто умело подделал почерк, понимал: несколько слов заставят примчаться в розовую рощу и Чейза, и меня.

Упрямо пробираясь сквозь беснующуюся массу надушенных тел, я с каждым шагом все лучше могла разглядеть куратора. Огнеупорные перчатки Адамиан, похоже, забыл в кабинете. И искорки умудрился взять под контроль: даже манжеты новой рубашки не обуглены!

Рядом с Чейзом, покачивая бедрами в такт мелодии, стояла сирра Лавли. Они как раз соприкоснулись бокалами, и высокий «дзыньк» утонул в шуме бала. Пригубив синюю воду, прорицательница начала что-то рассказывать, декан внимательно слушал…

А ноги мои тем временем утонули в какой-то вязкости и набились ватой. Так, что каждый новый шаг теперь давался с усилием на грани обморока.

Дурацкая сцена из дурацкого романа! Пьют эхесскую синюю, смеются над чем-то, пока я шатаюсь, как тонкая ярма на шах-гринском ветру. И рискую жизнью, между прочим!

Ох, Иви, и чему ты удивляешься? Все по канону. Этим утром Чейз умер, а это никому не дается легко. Некоторые вот навсегда остаются в оковах смерти. И сейчас Адам, конечно же, по-новому ощущает вкус подаренной жизни. Насыщает себя им до отказа, даже две пуговицы на рубашке расстегнул.

С нервным смешком я отвела от парочки глаза и напомнила себе, что Анхель рискует так-то побольше моего. Это за ним должен приглядывать ищейка, прячась в тени, забившейся в углы зала плотным мраком.

Парень согласился с опасным планом Радьярда. Легко, без уговоров. Лишь равнодушно заметил, что на бал не собирался. По своим секретным личным причинам, о которых я была случайно осведомлена.

Но если он будет и дальше так сверлить зрачками Риз, расцветившую центр зала в семь оттенков розовой радуги, то осведомлена станет вся академия.

– Перестань глазеть. Ты ее своими «лезвиями» уже истыкал, дырки останутся.

Моего совета не просили. Но что я за менталист такой, если не буду лезть в чужую личную жизнь?

– У тебя уточнить забыл, куда можно смотреть, а куда нельзя! – ожидаемо фыркнул Анхель и все-таки отвернулся. – Пойдем за стол.

– Подожди немного, – прошептала и обернулась, украдкой косясь на Фелицию Лавли, не спешившую отлипать от Чейза. Похоже, она очередные вибрации улавливала. Жаркие, живые, искрящие.

Прорицательница массировала пальцами тонкую ножку бокала и маняще улыбалась, приспустив с плеча белый шелковый рукав. С острого плеча, застеленного ажурными завитками светлых волос! Я не ожидала, что все так… так. И мясо она жарит наверняка вкусно…

– Престань глазеть, – передразнил меня Анхель, за подбородок разворачивая к себе. – А то у Фелис снова что-нибудь завибрирует.

– Фели-и-ис… – протянула с пренебрежением. – Какое-то кошачье имя, ты не находишь?

– Я нахожу, что не я один по уши в задн… в неприятностях, – парень натянул на лицо кривоватую ухмылку, растеряв всю свою аристократическую привлекательность. Не полностью, но частично. – Ты план не забыла, Рэйвенс?

– Помню, – буркнула мрачно и набрала воздуха в грудь. Так, что завязки на серебристо-сером лифе затрещали.

От тучки над головой потянуло ароматом грозовых разрядов. Уфф…

– Вот и пойдем.

– Вот и пойдем! – я выдохнула решительно, развернулась в направлении стола магистров и даже шаг сделала. Правда, не в музыкальную пустоту, а в Адамиана Чейза.

Куратор охнул и, чудом не расплескав эхесскую синюю себе на брюки, поставил бокал на подоконник.

Когда он успел подойти? Неужто огнепортом? Но в воздухе по-прежнему тянуло не гарью, а надвигающейся грозой.

Я всего на секунду задержалась пальцами на его плече. Машинально отгородилась, защищаясь от несущейся на меня глыбы. Но в ладонь успел ударить разряд: кожа нестерпимо разгорелась, зачесалась. Пришлось сжать руку в кулачок и завести за спину.

Арх, я ведь не внушила ему ничего лишнего?

С приведением в порядок мыслей был… полный бардак!

Я успела размечтаться, как эти вот грубоватые пальцы сжимают не стакан, а мою талию. Как кружат меня в серебристом платье под чарующие низкие ноты, виртуозно обходя преграды…

– Идемте, – сухо кивнул куратор.

– Куда?

– Туда, – мой кулачок выудили из-за спины и уложили обратно на плечо.

– Простите. Арх меня прибери, простите! – шептала, зачем-то разыскивая на груди утерянную эмблему. Но даже будь она целой, я бы не узнала, какой уровень внушения умудрилась использовать.

– За что простить? – озадаченно уточнил Чейз, увлекая меня в самую гущу танцующих.

Кинул быстрый взгляд на целые ботинки, которые я еще не успела отдавить. На чистую рубашку, на которой не нашлось синих пятен. Не увидел никакого ущерба и вернулся глазами ко мне.

– Я, кажется, случайно внушила вам…

– С вашим-то пустым резервом? Я отсюда ощущаю бездонную дыру, в которую он превратился.

Говорил Чейз до того строго, словно версия о добровольном танце смущала нас обоих. И все-таки…

– Нам надо поговорить, – торопливо прояснил он ситуацию, пока я не успела размечтаться о чем-то еще. – Радьярд кратко описал мне происшествие… Очередное происшествие в целительском.

Мозг мой, убаюканный мерной качкой танца, соображал вяло и как-то… фрагментами. За слово «поговорить» он зацепился и теперь воодушевленно визуализировал «комнату для переговоров».

– Умм…

– Не так поговорить. По-нормальному.

Над нами завис пурпурный магический сгусток, и в ноздри пробрался густой аромат филии и хавранских роз. Странный иномирский букет, но весьма волнующий.

Одноразовая акция, одноразовая акция… Она ведь точно одноразовая была, так?

– Вы не писали той записки, – сказала за декана, выметая из головы картинки с мятыми простынями. – И я не писала тоже. Это сделал или Мойси, или тот человек-Тень, скрытый от визионов.

– Не об этом поговорить. И если будете перебивать, придется оставить вас на второй танец, – строго выдохнул Чейз, пробираясь пальцами выше по пояснице.

Прозвучало так, словно он грозился оставить меня после занятий на трудовое наказание. Вроде чистки загонов или стирки потных форменных комбинезонов.

– Вы не так ужасно танцуете, как вам кажется, – сообщила куратору, невинно похлопывая ресницами. Как все-таки Риз это делает, м?

– Зато вы еле на ногах стоите, – прокомментировал он свои наблюдения. Подтянул меня повыше и прижал к себе, позволяя волочься за ним тряпичной марионеткой, прицепленной к артисту театра. – Мне не нравится план Радьярда. Он ищейка.

– Это плохо?

– Напав на след, маг-ищейка более не видит ориентиров, в том числе моральных, Иветт. Он готов рисковать всеми, кто подвернется на пути. Мой брат был таким, и Радьярд такой, хоть и старше.

– А вы не готовы? Рисковать? – повисла на его плечах, не в силах переставлять ноги.

Куратор приподнял меня над носами ботинок и осторожно закружил в воздухе. Подол юбки свешивался до пола, скрывая парящие каблуки. Так танцевать я могла хоть весь вечер.

– Нет. Сами посудите, Иветт: ну какая из вас сейчас приманка? Вы от сонной россохи не убежите, – Чейз резал по живому. – Вы не восстановились, не использовали весь ресурс моего сердца. Вас надо уложить в постель, накрыть одеялом и пару дней отпаивать тониками.

– Уложите… – сонно поерзала щекой по вкусно пахнущему плечу, забралась носом под воротник. – И накройте…

Твердые пальцы резко впились в мои позвонки, и я охнула от внеплановой боли. Подняла лицо к Чейзу, почувствовала, как мышцам передается его напряжение. Оно капало на меня из черных глаз, растекалось по щекам, впитывалось в губы.

– Ой… я совсем не то… сир Чейз, я едва соображаю, простите, – сглотнула раз пять, пока выдавливала извинения.

– Едва соображаете. Но собираетесь ловить материалиста неизвестного нам уровня, – хмыкнул он насмешливо.

Музыка стихала плавными волнами, то застывая, то накатываясь вновь, пробирая до мурашек. Волнение, хлынувшее внутрь, теперь билось под сердцем. Налетало на ребра, точно студеное море на отвесные скалы. Надо было с этим заканчивать, пока я окончательно не расклеилась.

– Ловить будет сир Радьярд. И без приманки ничего не выйдет. Вы же не хотите, чтобы Мойси отравил кого-то еще? – проворчала строго и опустилась на пол. Нащупала каблуками опору, сделала шаг назад, отлипая от теплой рубашки.

«У подозреваемого будет всего одна попытка, чтобы устранить выживших свидетелей, пока те не начали болтать. Как только откроете рот, будет поздно. Он выдаст себя, не сомневайтесь», – как-то так говорил сир Радьярд, наглаживая магией рубашку для Анхеля.

Я не очень поняла, что имел в виду Мойси, когда говорил, что мой страх придает иллюзиям подлинность. Но на всякий случай решила не верить глазам.

Может, и Чейз, вдумчиво пересчитавший все мои позвонки, был ненастоящим. Что тут из плоти и крови, а что – из магического тумана? Один Арх разберет!

Из-за голубого свечения люстр все вокруг казалось нереальным, сотканным из фантазий. И где-то тут вполне могла прятаться главная иллюзия. Сам Моисей, давший слово покровителю, что разберется с теми, кто видел и слышал лишнее.

– Я ваш куратор, – напомнил Чейз, недовольно шевеля челюстью. – И могу запретить участие в этой авантюре.

– А можете подыграть. Мойси ведь и вас отравить пытался!

– Ну почему же пытался? Отравил. Хорошо, если вы хотите в это играть, Иветт, – поиграем.

Куратор усадил меня за темно-бордовый стол рядом с Анхелем, а сам расположился напротив. Одарил сирру Лавли холодной полуулыбкой и постучал костяшками пальцев по столу, вызывая два новых бокала синей.

Я поморщила нос: теперь уже и мне казалось, что затея с приманкой дурно пахнет. Хотя бы потому, что я вынуждена торчать за столом магистров следующие пару часов. Слушать звон чужих бокалов и туманные рассказы о сильных вибрациях.

– Они начинаются здесь, – Фелиция приложила руку к груди и глубоко вдохнула. – Затем теплом растекаются выше и ниже… – провела пальцами по декольте и скользнула к своей длинной шее. – Иногда я слышу их в горле: бум, бум, бум… Порой вибрации смещаются в низ живота…

Изящная кисть прорицательницы скользила по белому шелку, рисуя карту сезонного перемещения диковинных вибраций. Острый белый локоток ее второй руки, опирающейся на спинку стула, глядел ровно на Чейза.

– Под конец сеанса я начинаю буквально полыхать. Вибрации затрагивают всю меня…

– Но до мозга, судя по всему, доползают далеко не всегда, – шепотом фыркнул в мое ухо Анхель, наслаждавшийся зрелищем вместе с Чейзом, ректором и магистром Хонсеем.

– И как вы понимаете, дурные это вибрации или хорошие? – не удержала в себе вопрос.

Стекло стакана в моих пальцах стало неприятно теплым. Сир Угль предупреждал, что от танцев может начаться лихорадка. Велел проводить время спокойно и степенно, словно мне лет сто или больше. Кто-то другой воспротивился бы скучной перспективе. Я же сейчас отчаянно мечтала о пледе, ярмовом муссе и клыкастом романе.

– По ощущениям, – Лавли поправила вновь скатившийся рукав и наморщила лоб. – Вот от вас, мисс Рэйвенс, у меня ноет живот и горло сжимается, будто его кто-то душит… Неприятное чувство, тревожное.