Мерзавец

Я шокирован, когда она отвешивает мне пощёчину. Элла делала много вещей, но она никогда не била меня. Стилист, делающий замеры, быстро выходит из комнаты, ссылаясь на телефонный звонок.

— В какой-то момент ты должен повзрослеть, Колтер, и перестать вести себя как испорченное маленькое дерьмо.

— Ну, во мне течёт твоя кровь, мама, — говорю я, потирая щёку. — Я же твой сын, и как там говорят, яблоко от яблоньки недалеко падает, да?

— Я не растила тебя так, чтобы ты вёл себя как полная задница.

— Нет, — отвечаю я. — Ты вообще не растила меня. Отправила меня сначала в реабилитационный центр, военную школу, а потом в Брайтон, таким образом ты смогла прожить свои тинейджерские годы, развлекаясь с рок-звёздами. Теперь ты встретила кого-то столь могущественного и влиятельного, чьи руки могут тебя выдержать, и можешь пытаться симулировать обеспокоенность важными делами. Так что сейчас я нужен тебе обратно, чтобы играть роль хорошего сына.

— Это неправда, Колтер, — протестует она. — Я не знала, что мне с тобой делать — я сама тогда была ещё ребёнком.

Я пожимаю плечами.

— Ты сделала свой выбор, — отвечаю. — Так же, как и я, выдерживая это ради трастового фонда. Я играю до конца, но после лета конец, достаточно.

***

— Виски, — бармен смотрит на меня, качая головой.

— Ты ребёнок сенатора?

— Я ребёнок Эллы Стерлинг, — этот проклятый смокинг мешает мне дышать, сдавливая шею. Здесь душно, несмотря на то, что вечерний воздух прохладный. — Это проблема?

— Да, — ответил он. — Ты старшеклассник. Я не могу обслужить тебя.

— Я не в старшей школе. Но ладно. Плевать, — развернувшись, прислоняюсь к бару, смотря в толпу, которая собралась во дворе.

Вечеринку спланировали распорядители в течение двух дней, Элла просто добавила кое-какие штрихи. Двор был изменён в нечто, что выглядело, как белые огоньки и цветы, понатыканные везде и всюду.

Но минимализм не в стиле Эллы, несмотря на её предыдущие свадьбы. На бракосочетание с рок-звездой привели тигра, что было единственной стоящей вещью. Это же просто… скучно. Пока я не увидел её. Мы были в состоянии холодной войны с той ссоры в её комнате.

Она хотя бы должна была скрыть те рисунки от меня. Я лежал в ту ночь на кровати, пытаясь успокоить свой стояк, когда моя рука наткнулась на альбом.

Страница за грёбаной страницей с рисунками меня. Я опираюсь о перила балкона и курю. Я без футболки и в джинсах с расстёгнутой пуговицей. Моё лицо. Моя грудь. Мой член. Портреты меня с широко раскрытыми глазами.

Я мысленно ругаю себя, что был настолько глуп, связавшись с девственницей. Я попал в ловушку, но в этом нет продолжения. Овладеть её киской одно дело, но она явно увлечена мной. Чего я никак не ожидал.

Кейт говорит с каким-то парнем из школы, думаю, игрок по лакроссу, она уже встречалась с ним прежде. Эти чёртовы игроки и долбаная игра Брайтон Бинго сводят меня с ума. Я сжимаю кулаки, борясь с желанием разбить лицо этому придурку, когда её глаза встречаются с моими.

На ней белое платье, одно с тех, что прислал стилист Эллы. Теперь я уже сожалею, что она носит такие платья перед другими парнями. Оно короткое, едва доходит до середины бедра, украшено золотистым цветочным узором, который бросается в глаза, когда она движется. На её ногах белые сандалии, а в ушах золотистые серьги, волосы собраны наверху, но отдельные пряди спадают и обрамляют её лицо. Всё это делает её похожей на греческую богиню. Она даже понятия не имеет, что каждый присутствующий на этом вечере не сводит с неё глаз.

Кейт смеётся на то, что сказал ей парень, при этом коснувшись его руки. С меня, блядь, достаточно. Если она хочет флиртовать с каким-то другим парнем, то я не имею никакого желания наблюдать за этим.

Я несусь через задний двор, прорываясь сквозь толпу людей. Элла что-то говорит мне, но я не обращаю внимания, сбегая в дом через кухню.

— Всё хорошо, Колтер? — спрашивает Роуз, когда я захожу.

— Просто мне нужен перерыв, — я прохожу дальше, но она останавливает меня.

— Библиотека закрыта, — говорит она. — Там тихо, если ты хочешь уединиться.

Я беру её руку и пожимаю:

— Спасибо, Роуз.

Она улыбается, а затем отходит в сторону.

— Я понимаю, иногда такое бывает. Вы, дети, слишком эмоциональные. Хочешь, я сделаю бутерброд? Этими мелкими закусками не наешься. Ты, наверное, проголодался.

— Всё хорошо, — отвечаю я. Мне просто нужно поскорее уйти отсюда.

— Если кто-нибудь о тебе спросит, — шепчет она, — я ничего не видела.

— Ты ангел.

Роуз хихикает.

— Ты бредишь.

— Говорю, как есть.

Закрываю за собой дверь в библиотеку, меня встречает гнетущая тишина. «Кейт, наверное, сейчас в самом разгаре веселья», — говорю я себе. — «Это к лучшему». То, что было между нами, подразумевало только секс. Ничего более. Она не должна была рисовать страницу за страницей, изображая на них меня. А я не должен был думать о ней, спасать с той вечеринки и отклонять предложение секса, потому что не хотел причинить ей боль.

Я, блядь, больше не знаю, кто я такой на самом деле.

Кэтрин просто перевернула все вверх дном. Я не хороший парень.

В библиотеке есть бар, поэтому я наливаю себе немного виски. Тонущий в своей собственной тоске, я стараюсь не смотреть в окно.

Интересно, а что, если отвратительный игрок по лакроссу танцует с Кейт, прижимаясь к ней, скользя своими пальцами по её попке, шепча ей на ушко то, что хочет сделать. От этой мысли мне захотелось убить говнюка.

Вместо этого я проглатываю оставшуюся жидкость залпом, позволяя теплу обжечь моё горло. Я опёрся головой о стену, закрыв свои глаза.

Когда двери открылись, я поднял голову.

Рыженькая закрывает дверь, пересекает комнату и расстёгивает на спине своё чёрное платье, позволяя ему лужицей упасть вокруг ног. Если судить по кое-каким вещам, у неё натуральный цвет волос.

Ладно, чёрт. Было бы ещё лучше, если бы передо мной стояли рыжие близняшки. Она выжидающе на меня смотрит, руки лежат на бёдрах, на ней только чёрные туфли на шпильке.

— Ну? — спрашивает она.

Я не шевелюсь.

— Что ну?

— Я надеялась на другую реакцию. Ну, слышала, что ты любишь потрахаться, — она стоит неподвижно, гордо выставляя свою наготу напоказ, словно какой-то павлин. Не то чтобы она не должна этого делать. Её тело великолепно. За исключением её груди. Я не могу перестать думать о сиськах Кэтрин. Эти… меньше.

— Это то, что они сказали?

— И что? — спрашивает она. — Тебе не нравится то, что ты видишь? Или уже повидал столько цыпочек, которые снимают перед тобой платья, что для тебя это уже пройденный этап?

Её голос отталкивает. Мне надоела её болтовня. Я встаю, поднимаю платье с пола и отдаю ей.

— Я не заинтересован.

Но она не отступает, а наоборот хватает меня за воротник рубашки и трётся своим телом о моё.

— Перестань. Колтер Стерлинг не заинтересован? Я слышала, что ты хорош…

— Я же сказал, что нет. У тебя что, со слухом проблемы? — я отталкиваю её, а затем мой взгляд падает на открытую дверь.

Кейт стоит прямо здесь, не двигаясь, её глаза скользят между мной и обнажённой девушкой, которая стоит недалеко от меня. Она несколько раз моргает, и думаю, она готова разрыдаться. Но она просто качает головой и пятится.

— Кейт! — я бросаю мрачный взгляд на рыжую, которая вообще, кажется, не имеет никакого стыда, стоя голой в библиотеке. — Забирай нахрен свои вещи и проваливай ко всем чертям.

Выбегая из библиотеки, я высматриваю Кейт, но она уже на улице. Прохожу мимо кухни, направляясь к выходу тем же путём, каким вошёл, но останавливаюсь. Официанты выносят новую порцию еды, и я вижу Роуз, которая направляется в мою сторону.

Она одаривает меня взглядом:

— Ты расстроен.

— Разве ты не знала, что я вечно угрюмый ребёнок Эллы? — спрашиваю. — Я всегда расстроен.

Она кладёт руку на свою талию.

— Я не сказала, что злой, — отвечает она. — Я сказала расстроен.

— А есть разница? — я раздражён, но не хочу вымещать всё на ней.

— Есть большая разница между злостью и болью.

Я вымученно смеюсь.

— Мне точно не больно.

— Конечно, не больно, — она вытирает руку о свой фартук. — Но дело в том, как ты смотришь на неё и как она выбежала из столовой. Думаю, она вернулась на вечеринку.

— Понятия не имею, о чём ты.

— Конечно же, не имеешь, — отвечает она. — Но об этом не здесь. У меня много людей, которые ждут моего указаний. Мне нужно работать.

Тяжело вздыхая, делаю шаг на улицу, проходя мимо богатеньких зазнаек, политических друзей сенатора, одетых в смокинги, едва сходящихся на их животах. Их жены уже не молоды, но они так стремятся сохранить былую красоту, делая множество пластических операций на своих лицах. Моя мать пригласила сюда чуть ли не всех звёзд Голливуда.

— Колтер! — зовёт меня сенатор, моя мать как всегда держит его за руку. Она выглядит такой счастливой, что говорит о некотором количестве выпитых бокалов шампанского. — Я хотел бы познакомить тебя с конгрессменом Хиллом и его женой Барбарой. Колтер был принят в Йельский университет с этой осени.

Я остановился, уставившись на него. Вот это новость для меня, так как я никуда не подавал заявление. На самом деле методист в школе практически настаивал на отправке моих заявок ему, но я отказался. Зачем идти в университет, если у меня есть трастовый фонд?

Кроме того, нет никакого смысла учиться где-то для таких людей, как я. Мы должны жить на дивиденды, тратя наши деньги направо и налево, позировать для журналов, посещать светские мероприятия, а затем встретить девушку, которая будет пытаться сохранить свою молодость, тратя сумасшедшие деньги на пластические операции.

Моя мать смотрит на меня, ожидая:

— Ты планируешь пойти в Йель этой осенью, Колтер?

Улыбнувшись, я киваю головой.

— Очень надеюсь на это, — отвечаю. Я просто хочу поскорее уйти с этой долбаной вечеринки. Моя цель — найти Кэтрин, но зачем? Лучше, чтобы она думала, что я хуже, чем есть.

Пока не вижу её с этим неандертальцем-игроком. Я смотрю, как она хватает два бокала шампанского с подноса официанта, выпивая их один за другим. Кейт бросает на меня мимолётные взгляды, а затем поворачивается к парню.

Моя мать что-то мне говорит, в то время как жена конгрессмена касается моей руки, но я не обращаю на них никакого внимания. Всё исчезает, когда я наблюдаю, как Кэтрин подаётся вперёд, положив руку ему на плечо, а затем заправляет за ухо локон, наклоняет голову и, улыбаясь, закусывает нижнюю губу.

Так она улыбается для меня. Эта улыбка убивает меня. Это толкает меня за грань.

ГЛАВА 20.

КЭТРИН

Он разговаривает с моим отцом и с его партнёрами о «действительно важных вопросах», о предстоящей президентской гонке, и, о боже, мне кажется, что он только что сказал, что хочет обзавестись женой и детишками. Я касаюсь его руки и делаю вид, что всё, что он сказал, выглядит до ужаса смешным, но на самом деле Колтер всё ещё не покидал мои мысли. Я просто не могу выкинуть из головы… Колтера, который стоял с той женщиной в библиотеке.

Меня тошнит. Только от одной мысли о том, что он может трахать другую девушку, да ещё в библиотеке, мне становится плохо. Думаю, она замужем, потому как я видела её под ручку с пожилым мужчиной вечером.

Официант поднёс ещё шампанского, и я схватила ещё один бокал, несмотря на то, что уже выпила два перед этим. Я хочу, чтобы Чейз просто заткнулся. Он всё время говорит и говорит, бесконечный поток слов, и от этого мне хочется выколоть себе глаза.

Интересно, что будет, если я немного пофлиртую с Чейзом. Он не полный придурок. Возможно, если я с ним пересплю, то это поможет забыть о Колтере, который так сильно засел в моей голове. Ну да, у него есть член, и он прекрасно трахается. И больше я ничего о нём сказать не могу.

Поднимаю взгляд и вижу Колтера, стоящего передо мной.

— Простите, — говорит он, проталкиваясь своим плечом между мной и Чейзом.

— Что за нахрен? — вскидывается Чейз.

— Мне нужно поговорить с Кэтрин, — парирует Колтер. — Это значит, что тебе пора свалить.

Чейз выпрямляется и выпячивает свою грудь вперёд.

— Я с ней говорю, уёбок. Ты что, хочешь, чтобы я надрал тебе зад в твоём доме?

— Чейз, — поправляю я мягко. — Здесь не то место.

— Пофиг, — отвечает он, закатывая глаза. — Кто-то же должен вытрясти всё дерьмо из твоего сводного братца, который…

Колтер смотрин на него:

— Почему ты всё ещё здесь?

— Иди нахер, урод, — но Чейз поднимается и уходит. Я не смотрю ему вслед.

Но я очень зла на Колтера.

— Что, уже устал трахать рыжую? — шиплю я.

Он хватает меня за руку и наклоняется ко мне, окидывая меня взглядом, а затем отводит меня на несколько шагов в сторону. Бармен в это время смешивает свой напиток, но у меня есть подозрения, что он может слушать нас. Колтер шепчет мне на ушко:

— Это не то, о чём ты подумала, и я объясню.

Я отталкиваю его.

— Мне не нужны твои объяснения, Колтер. Это не моё дело, — но я должна убраться отсюда.

Проталкиваюсь сквозь толпу и направляюсь ко входу в дом. Знаю, что Колтер где-то позади меня, но, если честно, мне насрать на него. Мне хочется убежать от этих людей, и ещё я чувствую, что немножко пьяна от шампанского.

— Кейт, — Колтер произносит моё имя громко, затем тише, как только на кухне я проскальзываю мимо поставщика продуктов и направляюсь к столовой, где никого нет.

Я поворачиваюсь и смотрю на него.

— Что, Колтер? — спрашиваю я. — Ты можешь сказать мне нечто, что я хочу услышать?

— Это не то место для разговора, Кейт, —он кивает в сторону раздвигающейся двери, разделяющей комнаты, двери, которая едва позволяет скрыть какой-либо разговор.

— Может, нам стоит пойти в библиотеку. Не считаешь это место подходящим?

— Я уже тебе говорил, что это не то, о чём ты подумала, — повторяет он, растягивая каждое слово и оглядываясь через плечо в сторону кухни; самое последнее, чего мне хочется, чтобы нас кто-то услышал, и его обеспокоенность ещё больше раздражает.

— Ты прав, — шепчу я. — Я была, наверное, очень смущена увидев голые сиски и задницу. И не смогла нормально разобраться в ситуации.

С меня хватит этого разговора, и с меня хватит Колтера.

Я быстро выбегаю из комнаты и буквально взлетаю по лестнице, несмотря на эти глупые шпильки. Он следует за мной и, когда я уже у двери своей комнаты, настигает меня, его тело опасно близко к моему.

— Лучше тебе открыть эту чёртову дверь, — тихо рычит он.

Я остановила руку, которая уже приблизилась к замку на двери.

— Возвращайся к себе в комнату. Я не хочу с тобой разговаривать.

— Открой эту грёбаную дверь, пока кто-то нас не застукал, — повторяет он. — У тебя две секунды до того, как я сниму свои штаны, — его рука скользит по моему бедру, и я сбрасываю её.

— Не прикасайся ко мне. Ты отвратителен, — но я всё же открываю дверь. Он прав, кто-то может подняться по лестнице и увидеть нас.

Он закрывает за собой дверь, сильно хлопнув ей, а я иду к окну и задёргиваю шторы, прежде чем повернутся к нему лицом.

— Ты злишься, — говорит он.

— Я не злюсь. Мне просто не нравится дерьмо, которое ты создаёшь своими поступками.

Колтер скрещивает руки на груди и ухмыляется. Проблема в том, что в этом смокинге он просто неотразим.

— Ты, правда, думаешь, что я трахался с рыжей в библиотеке?

— Как ты можешь задавать мне этот вопрос, Колтер? Конечно, я думаю, что ты её оприходовал. Твоя репутация говорит за тебя.

Кажется, он разочарован.

— Независимо от того, что ты можешь думать, я не мудак.

Я смеюсь.

— Наверное, ты думаешь, что я идиотка, — произношу. — Или наивная дурочка, которую ты лишил девственности.

— Я не считаю тебя идиоткой или наивной, — отвечает он. — Поэтому ты знаешь, что я не трахал её, — он выглядит искренним, и мне почему-то хочется ему верить, но я не могу быть уверенной в том, что он не лжёт.

— Рядом с тобой стояла голая девушка в библиотеке, а её одежда была в твоих руках. Ты её трахнул.

— Кейт, я не мудак, — разъясняет Колтер. Отвлекаюсь на его рот, наблюдая за тем, как он говорит. Мне хотелось почувствовать его тёплое дыхание на своей коже. — Она была отталкивающей.

— Она была горячая, — возражаю я, — и голая.

— Сколько прошло времени, как я покинул вечеринку? — спрашивает он. — Десять минут? Пятнадцать? Этого времени хватило, чтобы выпить в библиотеке.

— Достаточно времени, чтобы её трахнуть.

— Ты трахалась со мной, Кейт, — говорит он, а его глаза встречаются с моими. — Так скажи мне, пятнадцати минут для меня достаточно?

— Как насчёт того, когда мы были в библиотеке тогда? — напоминаю я ему. — Ты долго там продержался?

— Лестница сломалась. Это не моя вина.

— Ты кончил до того, как она сломалась.

— Только потому, что ты кончила на мой член.

— И? Это что-то меняет?

Он поднимает руку и проводит пальцами по моей шее, цепляя ожерелье на груди.

— И… я не мог кончить, не дождавшись тебя, Кейт.

Я смеюсь:

— Уверена, ты говоришь об этом всем девчонкам.

Он прищуривается, когда смотрит на меня:

— Нет других девчонок.

— Я тебе не верю.

— Нет, веришь, — говорит он, проводя пальцем по моей щеке. Он двигается по контуру моей челюсти, а затем тянет меня за подбородок, чтобы я посмотрела на него. — Потому что ты знаешь, что это правда. После тебя не было ни одной.

Моё сердце пропускает удар:

— Но рыжая…

— Я её даже не знаю. Она вошла и разделась передо мной, — он наклоняется и целует меня, его губы буквально сплетаются с моими, движения нежные.

Я отталкиваю его, не в силах сдержать свой смех:

— Женщины просто так не приходят и не раздеваются.

— Они делают это для меня.

— Но это глупо.

— Я же звезда, — отвечает он. — Это не первый раз.

— И это было не в последний раз, — я снова зла на него.

Зла на саму идею того, что женщины вот так просто могут зайти в комнату и наброситься на Колтера. Я раздражена тем, что пульсация между моих ног становится всё сильней. Потому что от этого я теряю остатки своего разума, желая похоронить его член внутри меня.

— Мне нравится это ревнивое выражение, — шепчет он. — Это восхитительно.

— Я не ревную, — вру ему или себе, не уверена. — Просто не хочу, чтобы ты подцепил какую-нибудь венерическую заразу.

— Ревнуешь, — говорит он и снова завладевает моими губами. Он лижет мою нижнюю губу кончиком своего языка, и я делаю вздох, в то время как в мои мысли проникает похоть.

— Ты единственный здесь ревнуешь. Когда увидел меня с Чейзом на улице.

Он хватает меня за волосы, притягивая ближе к себе и набрасываясь на мои губы. Небольшая боль пронзает меня, когда он с жадностью начинает поглощать мой рот, а наши языки сливаются в единое целое. Моё тело горит, и руки Колтера начинают исследовать его. Я так долго не чувствовала его внутри себя.

Когда он наконец отстраняется, то не отпускает волосы, удерживая моё лицо.

— Ты чертовски права, я ревную, — рычит он. — Даже не думай о том, что снова сможешь заговорить с ним.

— Сказал парень, у которого была голая девушка в библиотеке. Какая ирония.

— Я не прикасался к ней. Я её выгнал, — заверяет он. — Она отвратительна.

— Она горячая. И ты мог к ней прикоснуться. Ты и я ничего не значим.

— Этот игрок по лакроссу и пальцем тебя не тронет, — злится он. — Ты принадлежишь мне.

— Что это, Колтер? — спрашиваю я. — Ты же тот, кто сказал, что просто веселишься. Ты же не хочешь «жили они долго и счастливо», помнишь?

Хватка на моих волосах стала сильнее, когда он притянул меня ещё ближе к себе, его эрекция упирается в моё бедро.

— А ты не хрупкая Принцесса, которая нуждается в любви с первого взгляда, — потягивает он, пробежавшись рукой по внутренней стороне моего бедра, и затем его палец касается моих половых губок. Я мокрая, из меня практически капает, и когда он это понимает, то снова завладевает моим ртом.

— И какая же я? — спрашиваю, когда могу сделать вдох.

— Ты самая раздражающая девушка, которую я когда-либо встречал, — отвечает он, снова сжимая мою волосы. Он хватает меня за грудь, окутывая теплом, и мои соски твердеют от его прикосновения.

— А ты…

— Ты никогда не перестаёшь бесить меня, — улыбается он.

Я смеюсь:

— Ты пещерный человек вместе с твоим…

Он сильнее сжимает мою грудь, посылая приятную боль по всему телу:

— Продолжай болтать, и я найду, чем занять твой ротик.

Я не могу сопротивляться. Колтер каким-то образом влияет на меня. Он уже что-то значил для меня после того, как я переспала с ним в первый раз. Той ночью он сделал меня полностью своей.

Мысль о его руке в моих волосах, а члене в моем рте делает мои ноги ватными.

— Это угроза?

— Испытай меня, Принцесса. Разбуди во мне зверя и увидишь.

— Тогда вперёд, — отвечаю я, опустившись на колени. — Скажи мне ещё раз, — расстёгиваю ширинку и беру его массивный член в свои руки.

Колтер стонет:

— Ты заноза в заднице…

Обвив свою руку вокруг члена, я лижу его снизу вверх, чтобы слизать смазку. Медленно скольжу губами по головке, пробуя его на вкус, запах; стоны Колтера гортанные. Затем я останавливаюсь и поднимаю свой взгляд на него:

— А ты придурок.

— Хорошо-хорошо, — отвечает он, стягивая мои волосы.

— Ублюдок, — мои слова превратились в стон, когда он потянул меня за волосы и силой толкнул член в мой рот. Обернув свои губы вокруг него, я с жадностью стала сосать.

— Чопорная, пуританская и правильная маленькая девственница, — говорит он, когда я наконец-то могу передохнуть от толкания его члена в моё горло, но его слова действуют на меня потрясающе.

Одной рукой беру его яйца, а второй провожу по всей длине, в то время как он стонет и отстраняется назад, позволяя мне взять контроль в свои руки. Спустя несколько минут его хватка ослабевает, и он отпускает меня. Я отстраняюсь от его члена и оборачиваю свою руку вокруг него, проводя по всей длине несколько раз.

— Тебе лучше вернуть свой ротик обратно, — предупреждает он грубым голосом.

— Я уже не девственница несколько месяцев благодаря тебе. А ты высокомерный, эгоистичный придурок, который не может думать ни о чём, кроме секса, — отвечаю, противясь ему.

— Ботаничка, — произносит он и запрокидывает назад голову, когда мой рот возвращается на его член, а язычок начинает парить по головке.

— Шлюшка, — парирую я, сильнее посасывая его головку губами, а рукой массирую его яички.

— Дерьмо, — ругается он, притягивая мою голову. — Соси его, Принцесса, ещё сильнее.

Но я этого не делаю и просто отстраняюсь:

— Я же говорила тебе перестать меня так называть.

— Иди сюда и продолжай делать с моим членом, что делала до этого, Принцесса, — рычит он. — Ты так сексуально выглядишь на коленях и с этим чуть открытым ротиком передо мной, что мне прямо сейчас хочется кончить на это милое личико.

Моя киска пульсирует от такого заявления. Я очень сильно хочу его.

— Я приму всё это в рот, — мой голос тихий. — Чудак.

Схватив меня за голову обеими руками, он трахает мой рот, его смазка начинает капать на язык, поэтому я предполагаю, что он взорвётся в любой момент. Я несколько раз хотела этого, но он останавливал меня до того, как кончал, и надевал презерватив, чтобы зарыться членом в мою киску.

Мне хотелось попробовать его.

— Чёрт, я собираюсь кончить, — говорит он, предупреждая меня, но я всё так же продолжаю заглатывать его ещё глубже. — Кейт…

Я стону в ответ, мой язык давит на нижнюю часть его члена, и чувствую, как он начинает терять свой контроль.

— Дерьмо, Кейт, — рычит он, его руки зарываются в мои волосы, удерживая меня на месте, когда его семя ударяет мне в рот. Я глотаю первый раз, потом снова, а его член все продолжает изливаться в моё горло.

После того, как он кончил, не теряя ни минуты, он поднимает меня на ноги и тянет к себе.

— Твой чёртов рот, — говорит он.

— Молчи, — говорю я. — Я что-то не так сделала, да?

— Твой рот чертовски восхитителен, — улыбается он. — И ты должна открывать его только для моего члена. Скромница.

— Спасибо за великодушное предложение. Избалованный ребёнок.

— Я могу быть очень великодушным, — говорит он. Он по-прежнему одет в свой смокинг, его рубашка немного помялась, хотя он и был всё время на ногах. Колтер снимает свой пиджак и аккуратно кладёт на мой стул. Оглядывая мою комнату, он командует. — Раздевайся. Сейчас же.

Я закатываю глаза:

— Как романтично.

— Ты уже знаешь, что я не могу любить. А ты не нуждаешься в романтике, — говорит он, расстёгивая запонки, а затем пуговицы на рубашке. — Тебе нужен кто-то, кто будет говорить, что сделает с тобой, а затем трахнет. И сейчас я хочу, чтобы нахрен сняла это платье и показала мне своё прелестное тело.

Он не ждёт моего ответа. Просто снимает свою рубашку и брюки, при этом не сводя глаз с меня. Я повторяю то же самое с платьем, и оно падает на пол.

Его руки ложатся на мою талию, а затем он проводит ими до основания моей задницы. Когда он пальцем задевает мою щёлку, я сжимаюсь, готовая кончить от одного простого прикосновения.

Резко вдыхаю, прежде чем начинаю говорить.

— Ты ошибаешься.

— Разве? — спрашивает он, убирая свои руки от меня, и я начинаю бояться, что он снова исчезнет.

— Что… Куда ты идёшь?

Он берет меня за руку.

— Оседлай меня, — говорит он, когда ложится на пол.

— Что? Зачем…

— Опусти свою киску на моё лицо, — поясняет он. — Сейчас.

Мне и так душно, я еле могу говорить и, следуя его команде, разворачиваюсь, но он останавливает меня.

— Нет. Лицом ко мне. Это всё только для тебя.

Опускаюсь на его лицо, моя киска встречается с его губами, в то время как я смотрю на него. Кончик его языка касается моей сердцевины, он проводит им вдоль моей киски. Мой сок капает на него, и он стонет, когда начинает ласкать меня.

Я нервничаю и стесняюсь, осознавая тот факт, что его губы ласкают меня. Но, когда он руками хватает меня за ягодицы, вдавливая сильней свой рот в меня, вся моя застенчивость тут же исчезает.

— О Боже, твой рот, — хнычу я.

Он смотрит, а затем отстраняет своё лицо от меня, его рот блестит, вымазанный моими соками.

— Я люблю твой вкус. Не могу им насытиться.

Стону, зная о том, что внизу собралась толпа людей, чтобы отпраздновать помолвку моего отца и Эллы. Мы должны вести себя тихо, или кто-то сможет нас услышать. От этой мысли возбуждаюсь ещё больше, а Колтер начинает сильнее лизать меня, отчего я скачу на его лице, цепляясь своими руками за его волосы.

Я скольжу вниз, сжимая свои сиськи, пока этот чудо-рот меня трахает, вознося всё выше и выше. Его язык повсюду: ударяет по моему клитору, проникает внутрь, дразнит меня, заставляет думать о его члене. Он раздвигает мою попку, и я чувствую, как его палец упирается в анальное отверстие.

Я извиваюсь от его прикосновения, тону в удовольствии, пока его палец трахает меня, и мне кажется, что он смеётся, но этот звук исчезает между моими ногами. Он силой притягивает меня к своему лицу, и от этого мне хочется кричать, но я сдерживаюсь, понимая, что нас могут услышать. Кто-то может прийти и увидеть меня голой, скачущей на лице своего сводного брата, словно на грёбаной лошади, и то, как моя грудь подпрыгивает в воздухе.

Колтер снова толкает свой язык в меня, а его палец по-прежнему трахает мою попку, и мысль о том, что меня могут увидеть в таком состоянии, отправляет меня за грань.

Когда я кончаю, это ослепительно. Я сильнее дёргаю волосы Колтера, мой рот закрыт в попытке сдержать крик, но чувства переполняют. Чувства к Колтеру, его отсутствие в течение всей недели, ревность к другой девушке — всё это поглощает в то время, когда я кончаю ему на лицо.

Мой оргазм ещё продолжается, когда он отстраняется от меня.

— Становись на четвереньки, — рычит он.

Я как в тумане, моя киска пульсирует.

— Что?

— Ты меня прекрасно слышала, — он хватает презерватив и разрывает фольгу зубами, смотря на меня как дикое животное. Его член твёрд. Он раскатывает презерватив по нему. — Что я, блядь, только что сказал?

Я хихикаю, это звучит забавно.

— Окей, босс.

Он не отвечает, а просто хватает подушку и бросает её перед моим лицом:

— Будешь кричать в неё.

— Ты хорошо о себе думаешь, — говорю я.

— Тебе понадобится эта подушка, — он не ждёт моего ответа, просто толкает меня на четвереньки. Кончик его члена прижимается к моему входу, а затем он входит одним быстрым толчком, моя влажность легко позволяет ему проскользнуть. Его руки покоятся на моих бёдрах, в то время как он жёстко меня трахает, моя грудь покачивается, пока его член скользит туда и обратно.

— Чёрт, Колтер, — шепчу, стараясь вести себя тихо, звук наших соприкасающихся тел заставляет нервничать. Моя киска настолько чувствительна от оргазма, что я остро чувствую его член внутри себя. Это так давит, что я готова выползти со своей кожи. — Не знаю, смогу ли вытерпеть это.

Его руки на моей спине поглаживают кожу.

— Я заставлю тебя кончить снова. В этот раз я сведу тебя с ума.

Моя киска сжимается вокруг него, пока он вколачивается в меня, посылая приятные ощущения по всему телу.

— Твой член… — думала сказать «слишком большой», но не хочу ему этого говорить. Сочетание удовольствия и перевозбуждения вместе с болью — то, чего я никогда ещё не испытывала.

— Твоя киска охеренно тесная, — шепчет он, его яйца ударяются о мои губки, когда он входит до конца. — Ты подходишь мне как чёртовы перчатки.

— Боже, Колтер, я снова собираюсь кончить, — предупреждаю.

— Ты не кончишь, пока я не скажу тебе об этом, поняла? — он хватает меня за волосы и тянет мою голову назад. — Ты, блядь, должна слушаться, когда я даю команду.

— О Боже.

— О Боже, что?

— Да, — я задыхаюсь. — Да, да. Жду, — не знаю, смогу ли.

Колтер шлёпает меня по попке, посылая новое удовольствие от боли по телу.

— Коснись своего клитора.

— Нет, — протестую я. Если сделаю это, тут же кончу.

— Прикоснись, — командует он, и я повинуюсь, опуская свою руку к клитору, когда он начинает трахать меня сильнее. — Скажи мне, как ты это любишь.

— О, да, я люблю это, — тру клитор интенсивней.

— Скажи мне, что ты любишь, когда я трахаю твою сладкую тугую киску.

— Люблю, когда ты меня трахаешь, — я уже так близка.

— Скажи это снова: Я люблю, когда ты трахаешь мою сладкую, тугую киску.

— Я. Люблю. Когда. Ты. Трахаешь. Мою. Сладкую. Тугую. Киску, — произношу слова, выделяя каждое. — Колтер, не останавливайся. Не останавливайся.

— Ты хочешь кончить?

— Да, да. Пожалуйста. Да, — думаю, я умру, если он не позволит.

— Скажи: Пожалуйста, Колтер, позволь мне кончить, — его рука скользит по нижней части моей спины, он толкает меня вниз, и моё лицо упирается в подушку. Я хватаюсь за неё, пока моя задница парит в воздухе. Кусаю ткань, пытаясь сдержаться. Но моя киска такая мокрая и опухшая, что я не могу этого сделать.

— Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. Колтер.

Он рычит и погружается в меня снова:

— Кончай для меня, Принцесса.

Я сделала это, плача в подушку от такого сильного оргазма и от того, что он кончает во мне. Это действительно свело меня с ума, как и говорил Колтер. Не знаю, сколько прошло времени, когда я отрываю лицо от подушки и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

Колтер проводит руками по моей спине, спускаясь к бёдрам:

— Я же говорил, что тебе пригодится подушка.

— У меня нет слов.

Он усмехается.

— Конечно, нет, — говорит он. — Вот о чём я говорил.

Я смеюсь:

— Ты не хотел бы меня, если бы я была молчаливой. Заскучал бы.

— Я был бы на небесах.

— Да пошёл ты.

— Снова? — он шлёпает меня по попке. — Мне нужна минутка, и я снова буду в строю.

— Как думаешь, кто-нибудь заметил наше отсутствие?

— Думаю, у нас уже собралась аудитория за дверью, — говорит он, выходя из меня и снова шлёпая.

— Что? — пищу я.

— Утихомирься, — смеётся он. — Я же пошутил. Твоё лицо было вжато в подушку. Если бы было не так, ну… Значит мы бы попали на первые страницы журналов под заголовком «Они трахались на озере Уиннипесоки». Думаю, это также попало бы в мировые новости.

— Пойду приму душ.

— Ты никуда не пойдёшь, — говорит Колтер, протягивая мне моё платье.

— Почему это? — спрашиваю. — Я не собираюсь идти обратно, воняя…

Он перебивает меня, приподнимая свои брови:

— Как только что оттраханная своим сводным братом на полу своей комнаты девушка?

Я хватаю подушку с пола и бросаю в него:

— Пожалуйста, прекрати так говорить.

— Сводный брат? — издевается он. — Это смущает тебя? Я имею в виду, это же останется в семье.

Я закрываю свои уши:

— Ла, ла, ла, ла. Не слышу тебя.

Он пересекает комнату и убирает мои руки с ушей, а затем целует в губы, его поцелуй перерастает от дикого к нежному.

— Иди в ванную и прими душ, я сделаю то же самое. Встречаемся внизу. И, если ты заговоришь с тем парнем, я сломаю ему челюсть на глазах у всех, а затем отшлёпаю тебя.

Мои глаза расширяются.

— Самое печальное то, что ты реально настолько безумен, что с лёгкостью это сделаешь.

— Правильно думаешь. Думаю, ты начинаешь узнавать меня в конечном итоге, Принцесса.

ГЛАВА 21.

КОЛТЕР

— Чёрт, ты меня до смерти напугал, — она стоит около отрытой двери, которая ведёт на балкон, одетая в хлопковую футболку, едва прикрывающую её попку. И в трусиках, но я их не вижу. Это должны быть тонги (прим.: трусы, образованные соединением силуэтов стринг и викини в минимальном варианте), так как я сжёг её забавные бабушкины труселя. — Что смешного?

— Ничего, — отвечаю я. — Ты собираешься меня впустить или как?

— А у меня есть выбор? — спрашивает она.

Я ухмыляюсь и тяну её за руку ближе к себе. Нежно её целую, давая ей раствориться во мне, а затем замечаю альбом на кровати.

— Снова рисуешь? — спрашиваю я, взяв его. Кэтрин тянется к нему, но я поднимаю его вверх так, что она не может достать. — Чёрт, да ты просто не можешь выбросить меня из головы, я прав?

— Верни обратно, идиот, — рычит она сквозь сжатые зубы. — Или я закричу.

— Вперёд, — смеюсь. — Я уверен, нашим родителям понравится твой полуголый вид и зарисовки с участием моего члена.

Она смотрит на меня, потом скрещивает руки на груди, садясь на кровать.

— Отлично. Пофиг. Так или иначе, ты их уже видел, так что меня это не волнует.

— Очень разумно с твоей стороны, — отойдя к другой стороне комнаты, смотрю на картину, которую нарисовала Кейт. Я ожидал увидеть себя, но нет. — Это твоя мама?

Она кивнула, и взгляд Кэтрин заставляет меня почувствовать стыд.

— Я нарисовала её по памяти, нет, знаешь, какой я её видела в последние дни жизни.

— Это очень мило, Кейт, — «мило» — тупое слово, которое вырвалось с моего рта. Кэтрин рисует очень красиво — такой была моя первая мысль, когда я увидел один из рисунков меня.

— Я нарисовала тебя не потому, что была одержима или что-то типа того, — говорит она. Я передаю ей альбом, и она закрывает его; могу сказать по её взгляду, что она смущена.

— Нет? — спрашиваю я, приподнимая брови. — Ты ранила меня в самое сердце. Я всегда хотел себе сталкера.

Она ничего не говорит в течение минуты, и я уже не очень рад, что выбрал этот путь в поднятии настроения, но затем Кейт смотрит на меня и пожимает плечами.

— Ну, взяла прядь твоих волос для храма, который сделала в честь тебя.

Я сажусь на кровать. Кэтрин в это время прислонилась спиной к подушке, подтянув колени к своей груди. Она выглядит такой уязвимой, что хочется просто обнять её, но мне кажется это банальным, поэтому я укладываю её ноги на свои колени и кладу сверху них руки. Прямо сейчас, находясь рядом с ней, я чувствую себя комфортно.

— Это хорошо, — говорю я. — Волосы… Не так уж и плохо. Вот если бы ты сняла мерки моего члена, было бы немного жутковато.

— Чёрт возьми. У меня планы на этот вечер, — говорит она. — Я должна купить гипс в магазине.

— Гипс не очень удобный. Я предпочту шоколад.

Она смеётся, но всё это быстро проходит, и мы сидим в тишине, я не прекращаю потирать её ноги. Это ничего не значит: Колтер Стерлинг — два месяца моногамии под его ремнём — растирает ноги цыпочки и разговаривает.

— Ты часто о ней думаешь?

— О ком?

— О твоей маме, — отвечаю я, кивая на рисунок.

Кэтрин пожимает плечами.

— Она уже давно умерла, понимаешь?

— Не так и давно, — противоречу я. — Прошло несколько лет, да?

— Ага. В конце восьмого класса. Она уже была больна год, когда это произошло. Рак молочной железы. Было уже слишком поздно, когда его обнаружили.

— Мне жаль, — я не знал, что сказать.

Кейт пожимает плечами:

— Случилось то, что случилось, так ведь? Я имею виду, тебе не за что просить прощения или извинения, а тем более жалеть.

— Потом тебя отправили в Брайтон, — утверждаю я.

— Как только отец смог избавиться от меня, он сделал это, — её голос жёсткий.

Избавиться от чего-то, что тебя тяготит, — то, что мне было понятно:

— Он и Элла просто созданы друг для друга.

Она смотрит на меня.

— Что хочешь этим сказать? — спрашивает она. — Ты знал своего отца?

— У Эллы тоже было очень сильное желание избавиться от меня, как только я родился, — рассказываю. — Кто, чёрт побери, знает о том, кем был мой отец?

Кэтрин выглядит немного потрясённой:

— Ты действительно не знаешь?

— Она когда-то говорила, что он был неудачником из Джорджии, — отвечаю ей. — Когда мне стукнуло пятнадцать, я нанял частного детектива, чтобы найти его. Но моя мать узнала об этом и заплатила кому-то, чтобы тот сказал, что он является моим отцом. Думаю, она заплатила тогда много, ведь сама даже не знает, кто это.

— И никто не захотел проводить ДНК-тест?

— Нет, если ты даже не можешь выделить кого-то — спрашиваю я.

— Дерьмо. Это ужасно.

Я двигаюсь к её икре, потирая ногу, это немного отвлекает.

— Да пофиг. Это ведь не так важно, правильно? Такова жизнь. По крайней мере, твой отец её возраста и намного старше восемнадцатилетнего парня, с которыми она встречалась.

— Иногда я думаю, что мне не положено быть счастливой, знаешь? — спрашивает она. — Некоторые люди такие счастливые, но я не из их числа.

Это я понимаю. Всё время в погоне за счастьем, словно это твоё грёбаное проклятье.

— Если ты пошлёшь своего отца нахер, бьюсь об заклад, будешь счастливой.

Она подавляет свой смешок.

— Ага. Ты, конечно, прав. Так и сделаю.

— И больше не будет никакого Гарварда осенью? — спрашиваю я.

— Думаешь, что я не счастлива из-за поступления туда, — утверждает она. — Возможно, это моя мечта.

— Смешно, — говорю я.

— Возможно, я хочу пойти в Гарвард.

— Нет, не хочешь, — произношу эти слова уверенно, хотя и не должен. Я не могу знать, что на самом деле она хочет или не хочет, но делаю это. В чём точно уверен, так это в том, что она не хочет ехать в этот долбаный Гарвард и не хочет учиться на юридическом. Это не то, чего она для себя желает.

— Могу я тебе что-то показать? — спрашивает она. — Но ты не должен никому рассказывать об этом.

— Покажи мне, — она вскакивает и хватает свой альбом, достаёт что-то из него, а потом суёт мне в руки. — Что это?

— Смотри.

Я читаю письмо, и там написано, что её приняли в Калифорнийский университет.

— Это то место, куда ты хочешь поступить?

— Я хочу сказать, что этого никогда не произойдёт, знаешь? — спрашивает снова она. — Это не Лига Плюща. Но у них реально очень хорошая программа по искусству. Мой отец кожу с себя сдерёт, если я пойду на Искусство. Он скажет, что это пустая трата времени.

— Но тебя приняли, — утверждаю я. — И ты ведь пойдёшь туда, да? Должна это сделать, потому что это то, чего хочешь именно ты.

Она выхватывает листочек из моей руки и кладёт его в ящик.

— Думаю, это невозможно. И это в Калифорнии. У моего отца сердечный приступ случится. Мисс летняя стажировка в Капитолии на факультете Искусства? Я хочу сказать, что дальше ждёт меня в этой жизни… Эскизы? Это непрактично, — она пожимает плечами. — Я хотела бы себя в этом попробовать.

— Ты должна делать то, что делает тебя счастливой.

Она закатывает глаза и возвращается на то место, где сидела ранее.

— Мне не нужны советы от Мистера Жизнь-Это-Гигантская-Вечеринка, — ёрничает она. — У твоей матери много денег. Ты вообще можешь ничего не делать в своей жизни.

— Блядь, спасибо, конечно, но знаю, — говорю я жёстко.

— Я не это имела виду, — отвечает она. — Просто ты тот, кто может управлять своей жизнью сам, разве нет? Ты можешь весело проводить всё время.

— Ну, есть и другая сторона медали этого, — рыкаю я. — Это очень утомляет, и со временем ты устаёшь от этого дерьма.

— Правда? — спрашивает она. — Быть безответственным всё время не очень весело.

— Сначала ты сказала, что я ничего не делаю в этой жизни, а теперь ещё и назвала безответственным? А я уже было подумал, что мы начали ладить, как ты снова начала меня оскорблять.

Кэтрин вздыхает.

— Это была ошибка, — говорит она. — На самом деле я не имела виду именно это. Просто хотела сказать, что ты умный. И делаешь со своей жизнью всё, что захочешь.

— Как и ты, — чувствую, что мой путь кажется довольно ясным. — Я очень плохой парень сын знаменитости. Люди знают обо мне всё, что хотят.

— Так что ты хотел сказать, говоря трахать кого-то и не воспринимать близко к сердцу тот факт, что за тобой всё время следят? — она теребит свою нижнюю губу пальцем, притянув колени к груди. А я не могу перестать думать о том, как мой язык раздвигал их чуть раньше и по-хозяйски проникал внутрь, как прикусывал эти пухлые губы своими зубами.

Прошло меньше двух часов с того момента, как я её трахал, и я должен бы успокоиться. Но не могу. Я принял душ и словно вдохнул в себя новую жизнь, прежде чем прийти сюда к ней. И теперь мне прекрасно видны её трусики, скрывающие сочную киску между бёдер.

— Тебя, — отвечаю я, потянув её за лодыжки, таким образом притягивая к себе ближе.

Она смеётся и заправляет свои волосы за ухо.

— Ага, конечно же. Но ты знаешь, о чём я спрашивала.

— Конечно же, знаю, — подползаю к ней и начинаю тереться о её тело твёрдым членом, она в ответ хихикает и кладёт руки на мою грудь.

— Не так быстро, — говорит она. — Пока не ответишь, ничего не получишь.

Я целую её, прикусывая нижнюю губу, мои руки ложатся на её плечи.

— Что тебе сказать? — переспрашиваю я. — Здесь не о чем говорить. Я хочу тебя. Никогда не прекращу тебя трахать. Вот это я хочу.

— Я серьёзно.

— Как и я, — запускаю руки под её рубашку, провожу ими по её животу, пока не достигаю груди. Без лифчика. Соски затвердели, и я стону, когда сжимаю их, наблюдая за её выражением лица. Поза Кейт слегка меняется, а глаза закрываются от наслаждения. — Так значит, ты не хотела бы трахать меня, если никто не узнает об этом?

— Нет, — бубнит она.

— Нет? — переспрашиваю я. — Как грубо. По крайне мере, ты не должна врать парню, чей член сейчас упирается в твою киску.

— Боже, хорошо. Да, — шепчет она.

Я поглаживаю её сосок своим большим пальцем, и она стонет, голос наполнен нежностью.

— Да, потому что я поймал тебя на лжи, или да, потому что ты хочешь трахаться со мной?

— Трахни меня прямо сейчас, — хнычет она.

— Это было быстро, — я отстраняюсь от неё, снимая рубашку через её голову, а затем она притягивает меня к себе и ложится снова на подушки. На мне всё также надеты пижамные штаны, хлопковая материя по-прежнему служит барьером между нами, и я чувствую смазку на ткани. Наклонившись, захватываю её грудь ртом, скользя своим языком по соску. — Ты готова для меня так скоро?

Кэтрин берёт моё лицо своими руками и притягивает к себе, её язычок по-хозяйски врывается в мой рот, когда она меня целует. Опустив свой палец, провожу им между её бёдер, она стонет. Трусики пропитаны соками.

— Видишь? — спрашивает она. — Я уже намокла.

— Да, ты уже, — отвечаю я. — Подожди минутку, я возьму презерватив, — отстраняюсь от неё, но она хватает меня за руку.

— Нет.

— Нет, что?

— Не нужно презерватива, — шепчет она.

— Это займёт две секунды, — отвечаю я. — Он где-то здесь.

— Нам обязательно его использовать?

— Презерватив? — спрашиваю я в недоумении. — Ты недавно была обеспокоена тем, что я трахал рыжую, а теперь просишь меня об этом?

— Ты не трахал её.

— Это вопрос или утверждение? Потому что до этого ты не была уверена.

— Утверждение, — отвечает она. — Уверена.

— Ммм, — я всё равно встаю и стягиваю с её бёдер трусики, не могу удержаться от того, чтобы не попробовать её киску. Этот вкус тут же делает меня твёрдым. Мысль о том, что это всё будет происходить без защиты, сводит меня с ума. Но это совершенно против моих правил. — Это не то, что я обычно делаю, Кэтрин.

— Что ты имеешь в виду? — она смотрит, как я избавляюсь от своих пижамных брюк, её рот открывается, и такой вид заставляет почувствовать меня адское самодовольство. Хватаю презерватив из её нижнего ящика. — Ты что, спрятал их там? — спрашивает она.

— Ага, — я присоединяюсь к ней.

— Когда?

— Не так давно.

— До того, как мы начали трахаться? — задаёт вопрос она. Я возвышаюсь над ней, а она в это время охватывает рукой мой член.

— Ты что, собираешься сломать мой член, если я отвечу честно? — я почти уверен, что она реально может это сделать. Но Кейт только смеётся и скользит своим пальчиком по кончику моего члена, размазывая образовавшуюся на нём капельку.

— Так да или нет?

— Да.

— Самоуверенный мудак.

— Но ты же не фригидная сучка, — утверждаю я.

— Спасибо, — говорит она, смеясь. — Думаю, это самый лучший комплимент, который я от тебя слышала, Колтер Стерлинг.

— Только не утверждай, что я никогда не говорил о тебе что-нибудь милое, — прошу я. Её рука начинает движение на моём члене, от чего мне не сдержать стон. Она открывает мне свою киску, и я напрягаюсь, уперевшись своим членом в её тёплую щёлку, но это лучшее, что я когда-либо чувствовал. — Подожди.

— Я на таблетках, — говорит она. — Несколько лет. Ты чист?

— Я проверялся, перед тем… как переспал с тобой, — не хотел ей рассказывать почему, но за месяц я переспал почти со всеми сумасшедшими цыпочками в радиусе часа езды от школы. Как потом выяснилось, они в свою очередь переспали с половиной команды по лакроссу.

— Так что сделай это. Трахни меня. Я хочу почувствовать, как ты кончишь в меня.

— Дерьмо, Кейт, — рычу я, но не шевелюсь. Никогда ещё не трахал кисок без защиты. Может, я и не постоянный парень, но в безопасности. — Ты меня убиваешь. Ты должна быть ответственной.

— А ты должен меня трахнуть без презерватива, — шепчет она, в то время как её руки сжимают мою задницу. — Что могу сказать в своё оправдание? Я хочу сделать что-нибудь сумасшедшее.

Она притягивает меня к себе, но я не спешу входить, погрузившись в её киску на несколько дюймов. Не могу трезво мыслить, пока нахожусь в этой влажной щёлочке. Она сжимает меня ещё сильнее, и я срываюсь. Резко врываюсь своим членом внутрь, погружаясь по самые яйца, чувствую, как её мышцы растягиваются. Всё это приносит мне неимоверное блаженство — она так идеально мне подходит.

Кэтрин выгибается, когда я сильнее толкаюсь в неё, она запрокидывает голову назад, её волосы разметались по постели и плечам. Одной рукой я скольжу под её спину, притягивая к себе, двигаюсь внутри мягко, ведь она такая влажная и готовая для меня.

Кейт смотрит на меня, тяжело дыша, стонет и шепчет снова и снова:

— Да, да.

— Посмотри на меня, Кейт, — она поднимает свою голову, встречаясь глазами с моими до того, как мы сливаемся в страстном поцелуе. Каждая часть её изголодалась, киска сейчас практически выжимала меня. Знаю, что она уже готова прийти к финалу, но вместо того, чтобы это допустить, я замедляюсь и жду.

— Нет, нет, не останавливайся, — шепчет, почти скуля. Она обхватывает меня ногами, прижимая к себе, но я всё же останавливаюсь. Хватаю её за запястья и поднимаю их над головой, мой рот в дюйме от её. — Молю, не останавливайся.

— Перестань всё контролировать, Кейт, — шепчу ей. — Ты тут не главная, — она хнычет, но всё же лежит неподвижно, и я решаю поцеловать её, в то время как мой член пульсирует внутри. Когда она сжимает мой член своей киской, я смеюсь. — Ты всегда пытаешься взять всё под свой контроль.

— Трахни… — шепчет она, и я жду, когда она скажет «себя», но она этого не делает. Вместо этого говорит, — Трахни меня.

Я больше не могу ждать. Я толкаюсь глубоко внутри неё, чувствуя влагу её киски.

— Это то, что ты так хотела? — спрашиваю я.

— Да, — шепчет она, её пальцы сплелись с моими, в то время как я вхожу в неё снова и снова. — Да.

— Ты хочешь мой твёрдый член внутри себя…

— Да, — говорит она. — О боже, да.

— Ты хочешь чувствовать, как я кончаю в эту сладкую киску, — её мышцы напрягаются вокруг моего члена, сжимая его. И в эту же самую секунду я готов кончить в неё.

— Колтер, я так близко, — она прерывает свои слова одним сокращением своей киски, и я стону и кончаю, наполняя её своей горячей спермой.

Когда она кончает, тут же захватывает мои губы в плен, и я поглощаю её стоны своим ртом, всё ещё чувствуя её оргазм. Киска всё ещё пульсирует и сжимает мой член, её мышцы выдаивают каждую каплю из меня.

После в комнате слышны только наше прерывистое дыхание. Её глаза встречаются с моими, на лице появляется улыбка.

— Это было неплохо.

— Это всё, что ты скажешь? — уточняю я. — Только неплохо? Что за разочарование.

— Точно не разочарование, — говорит она, обвивая меня своими ногами. — Хочешь повторить?

— Я создал монстра, — отвечаю, целуя её лоб, затем скулы, щёки. — Тебя ведь теперь не остановить.

— Так не останавливай меня, — мурлычет она. — Продолжай трахать.

— Ты же знаешь, что это не может длиться долго, — я должен её предупредить, но, как только эти слова слетают с моих губ, понимаю, что скорее пытаюсь предупредить себя. Кейт пробирается под мою кожу, и я боюсь, что она меняет меня. Уже поменяла.

— Если мы будем осторожны… — говорит она, её голос становится тихим. Она думает о том, что нас могут застукать, но я не это имел в виду. Я не говорю ей об этом. Вместо этого нежно целую её губы.

— Мы будем осторожны, — шепчу ей. Я напоминаю себе, что должен быть осторожным. С её сердцем и моим.

ГЛАВА 22.

КЭТРИН

Мой отец и Элла вернулись в домик у озера. Сенат ушёл на каникулы три дня назад. Три дня назад весь дом погрузился в приготовления к свадьбе. Он был наполнен людьми: свадебными планировщиками, поварами, стилистами, кондитерами, менеджерами, дизайнерами и политическими советниками отца.

Я надеялась, чтобы свадьбу сорвёт кампания отца, но она сюда очень даже хорошо вписалась. Наверное, всё из-за того, что Элла взяла все мероприятия на себя: она управляет всем с такой же военной тактикой, как и мой отец, отбиваясь от нападок предвыборной кампании.

Колтер и я трахались. Я имею виду, реально трахались. Но теперь мы были как кролики. Мы трахались всё время.

Когда мой отец и Элла всё ещё были в Вашингтоне, Колтер принялся за выполнение своего обещания, он отвёл меня в столовую после ухода Роуз и, устроившись между моих ног, похоронил своё лицо между моих ног, пока я лежала на обеденном столе.

У нас был вечерний секс у причала возле озера.

В сарае для лодок.

В машине по пути за мороженым и потом, когда мы возвращались обратно, потому что, как сказал Колтер, он не мог смотреть на то, как я лижу мороженое, поэтому я оказалась с его членом в своём рте.

В наших комнатах — так много раз.

Да, у нас много секса, но это больше не просто секс. Что-то произошло в ту ночь — ночь помолвки — думаю, Колтер стал менее раздражающим. Он привлекает меня. Что очень странно.

Но всё это также навевало грусть. Одно дело было веселиться, когда родителей не было дома, а другое, когда они вот-вот собирались вступить в брак. Скоро мы и вправду станем братом и сестрой, и что будет тогда?

В моей голове зародилась и другая идея — в этом виноват Колтер, потому что он никогда не покидал моей головы — насчёт поступления в Калифорнийский университет. Интересно, что последует за этим, если я всё же решусь уехать.

Колтер также виноват в том, что делал меня счастливой. Вот почему мне хотелось… большего. Но счастье — опасная штука, потому что оно никогда не длится вечно. Жизнь научила меня этому.

Я смотрю в зеркало, поправляя свои волосы и выбившуюся прядь, заправляя её в конский хвостик. Выгляжу как долбаная учительница в костюме пастельных тонов и светло-бежевых туфлях. Или как Пасхальное яйцо.

Мы собираемся дать интервью по части папиной кампании, но это не совсем так. Это национальное телевидение, которое уделяет внимание не столько городу под названием Нью-Гэмпшир, где набираются голоса, сколько свадьбе. И семейной драме.

Им хотелось узнать всё обо мне и Колтере, о том, как мы ладим. К счастью, мы подготовлены. У нас уже припасены функциональные фразы. И ни в одном из этих предложений не говорилось о том, что мы трахались как кролики, и его член фактически заставлял меня течь, когда я была рядом с ним.

— Хей, — дверь на балкон открылась, и его голос заставил меня подпрыгнуть.

— Чёрт, Колтер, — прошептала я. — Перестань меня так пугать.

— Ты выглядишь как Пасхальное яйцо, — говорит он.

— Да ты что? Именно то, о чём я только что думала. Это оранжевое или розовое? — спрашиваю я, разглаживая юбку. Думаю, это какая-то льняная ткань, наверное, в таком платье играют в канасту (прим.: карточная игра, зародившаяся в начале XX века в Южной Америке, предположительно в Уругвае. В 50-е годы игра проникла в США, где стала популярной, а после уже попала в Европу. Существует несколько вариантов канасты, наиболее распространёнными из которых являются два — классическая канаста и американская канаста) во Флориде.

— Коралловое, — отвечает Колтер, подходя ко мне и укладывая руку на мою задницу. — Он так хорошо подчёркивает твою попку.

— Руки прочь, — командую я. — Никакой распущенности.

— Боже, только надела этот костюм, а уже ведёшь себя как бабуля, — говорит он, смотря на меня в зеркало. — Даже больше, чем обычно, должен сказать.

— Ха-ха, — мои глаза блуждают по его телу. — Ты наденешь пиджак?

— Не-а, просто рубашка с воротником, — отвечает он. — Стилист остановился на этом. Видимо, я не могу быть слишком формальным, ты же знаешь. Мой бренд называется «приручили бунтаря».

Меня передёргивает.

— Ты, правда, это сказал? Это тот же стилист, который подобрал мне одежду после того, как ты спалил всю мою одежду?

— Тот же, — отвечает он. — Но не по трусикам. Их я выбирал лично,— он тянется к подолу моей юбки. — Позволь мне проверить, носишь ли ты их.

Я ударяю по его рукам, он никак не унимается и теперь трогает мои ноги.

— Прекрати, мы сейчас должны спуститься вниз. И тебя вообще не должно тут быть.

— У нас есть время, можем быстро это сделать, — отвечает он.

Я смеюсь.

— Отстань от меня идиот.

Он, кажется, не слишком воспринимает мою угрозу, потому что шлёпает меня по попке.

— Я, кстати, старался, выбирая эти трусики. «Приручили бунтаря» — фраза PR-менеджера твоего отца или кто она там.

— Мона, — отвечаю я, закатывая свои глаза. — Она тиран.

— Она говорит, что я приручённый бунтарь. Это звучит интригующе. Может, мне стоит рассказать на камеру, кто меня приручил.

Я ударяю его, но он уклоняется и уходит на балкон.

— Ты ещё тот бунтарь, — произношу я, смотря на то, как он достаёт сигарету. — Ты серьёзно собрался сделать это перед тем как пойти на интервью?

Он выдыхает дым и смотрит на меня:

— Ты хочешь, чтобы я произнёс это на интервью?

— Нет, — отвечаю я. — Играй так, как и раньше.

— Я играю просто отлично, моя маленькая сводная сестричка, — говорит он. — Но буду всё время раздевать тебя своими глазами.

Я смеюсь:

— Не сомневаюсь.

Тридцать минут спустя мы спускаемся в библиотеку. Всю жизнь мечтала вот так сидеть перед камерой и отвечать на вопросы об отношениях со своим сводным братом. Я хочу сказать, что заебись, как это прекрасно.

— А что случилось с гостиной? — спрашиваю я Мону, которая указывает мне, куда сесть, плюс она отвечает за проведение шоу.

— Фон здесь больше подходит для семейного интервью, — отвечает она, поправляя воротник моего пиджака.

Ну, кто бы сомневался. Место, где я и Колтер сломали лестницу, когда трахались, теперь стало местом, где проводят семейное интервью.

Я смотрю на Колтера, а он в ответ ухмыляется. Аргх. Колтеру нравятся всё, что доставляет мне дискомфорт. Может, мы и трахаемся, и я не ненавижу его уже так, как раньше, но это не значит, что он будет получать огромное удовольствие, сидя тут и смотря на то, как я корчусь от всей этой гнетущей меня обстановки.

Колтер обожает смотреть на мои неловкие ситуации. В моей голове проскальзывает мысль о сексе, но я стараюсь не думать об этом. Сконцентрируйся Кейт.

Мона хлопает меня по бедру.

— Ноги вместе, скрести лодыжки. Сядь прямо, наклонись немного вперёд так, чтобы диван полностью тебя не поглотил, — она отдаёт команды словно сержант своим подчинённым, а затем всё её внимание переключается на Колтера. — Колтер. Сюда.

Её тон становится мягче, когда она рассаживает Эллу и моего отца возле нас.

Когда наводят камеру, нам показывают три-два-один, и мы все улыбаемся — большая счастливая семья. Но мои мысли совсем не в этой библиотеке, я даже не слушаю, какие вопросы задают Элле и отцу.

А затем журналистка преклонного возраста начинает выпытывать всё обо мне с Колтером. Знали ли мы друг друга в Брайтоне? Уживаемся ли мы вместе? Что мы планируем делать, когда закончится лето?

Мы как два попугая отвечаем на выученные вопросы, выглядим мило и стараемся не портить моему отцу все планы.

Это всё поверхностно и неважно. Но я стараюсь избегать взгляд Колтера, выбирая правильные слова для ответа, практически чувствуя себя на минном поле. Вопросы и ответы должны были быть простыми, но сейчас они были со скрытым контекстом.

«Конечно же, мы ладим, друг с другом», — отвечаю я. Но умалчиваю о том, что лицо Колтера каждое утро зарывается между моих ног, прежде чем я поднимаюсь с постели. Да, мы ладим очень хорошо.

ГЛАВА 23.

КОЛТЕР

— Выключи телефон, — я шагаю через балконную дверь, хотя Кейт и игнорирует меня, качая головой.

Отворачивается в сторону, пытаясь оградить телефон от меня, говоря что-то, что я не могу разобрать, но слышу, каким тоном она это говорит, и мне становится интересно. Кэтрин раздражена.

— Я так не думаю, — отвечает она, дальше следует молчание. — Потому что ты помнишь последнюю нашу вылазку?

— Это Джо? — спрашиваю я.

Кейт качает головой и зажимает рот рукой. У меня появляется желание выхватить этот хренов телефон и кинуть его в стену, как я сделал в прошлый раз, но не делаю этого только потому, что все моё внимание привлекает этот шикарно сидящий на ней жёлтый сарафан. Тот факт, как её сиськи красиво смотрятся в нём, заставляет меня чуть ли не наброситься на неё.

Она продолжает говорить, даже тогда, когда я подхожу к ней и сдвигаю верх сарафана и лифчик, высвобождая эти прекрасные груди. Кейт качает головой, морщит свой лобик, по её виду можно сказать, что она не очень это одобряет, но не останавливает.

Я пробегаюсь своими пальчиками по её груди, наблюдая за тем, как соски твердеют.

— Нет, Джо, — говорит Кейт, её голос становится на октаву выше, и это заставляет меня замереть на месте. — Я не отвечаю за приглашения, — наклоняюсь к ней и вбираю в рот сосок, она откидывает голову назад, телефон по-прежнему у её уха. — Ничего не случилось. Я прекрасно помню, что случилось на вечеринке. Но это не означает, что тебе дозволено быть на свадьбе, — она молчит в течение минуты, пока я сосу её грудь. Затем бросает телефон на кровать, даже не попрощавшись.

— Что хотела Джо? — спрашиваю я, задирая платье и проскальзывая рукой между её бёдер. — Почему ты с ней всё ещё разговариваешь?

— Я не разговариваю, — отвечает она, делая вдох. Она уже влажная, и от этого я сам становлюсь твёрдым. Мне нравится тот факт, что эта девчонка всегда готовая для меня, я провожу пальцами по мокрой щёлке. — Я больше не разговаривала с ней после той вечеринки. Она хочет приглашение на свадьбу.

— Почему у тебя вечно такие подружки, как она? — задаю вопрос, скользя пальцами по её половым губкам. Затем проникаю внутрь киски, наблюдая за тем, как она расслабляется и закрывает свои глаза.

— Не знаю, — отвечает Кейт. — Она мой друг на лето. Забавный. С ней весело.

— Она не очень хороший человек, — предупреждаю. Кейт знает, что я думаю. — Элла заставляла тебя выбирать все эти свадебные штучки?

Она отвечает, но её дыхание сбито.

— Нет, не меня. Думаю, у неё для этого есть друзья. Знаешь, сколько тут будет знаменитостей? Они уже начали прибывать в город.

— Как чумы, — я снимаю её сарафан и толкаю Кейт на кровать. — Так нас никто не ищет.

— Нет, — говорит она хриплым голосом. — Возможно, кто-то ищет тебя?

— Чёрт, нет, — я сую пальцы ей между ног, попутно расстёгивая свои джинсы. — Только ты и я.

— Столько людей находятся в доме, Колтер, — шепчет она. — Прямо внизу. Кто-нибудь может подняться сюда. Уверена, Роуз что-то подозревает. Думаю, она о нас знает.

— Тогда она точно не хочет увидеть нас, — утверждаю я, когда встаю и подхожу к двери, чтобы её закрыть.

— Почему мы не можем куда-нибудь пойти?

— Мы можем, — отвечаю ей. — Но только после того, как я кончу в эту тугую маленькую киску.

Она стонет.

— Ты делаешь меня…

— Влажной? — прерываю я её. — Ага, Принцесса, я это уже чую, — начинаю раздеваться, но она меня останавливает.

— Просто перестань и трахни меня наконец-то, — командует она, обвив свою руку вокруг моего члена. Он пульсирует от её захвата. — Прямо сейчас.

Я даже не закончил снимать с неё одежду. Она просто сидит на кровати с приспущенным до талии сарафаном, выглядя немного растрёпанной, и мне хочется выполнить всё, о чём она только попросит. Мои боксёры немного приспущены, когда я хватаю её за бёдра и тяну к себе, пока она не оказывается на краю кровати.

Я погружаю свой член в неё, и она громко стонет. Думаю, она не заботится о том, что нас могут услышать. Сделав ещё один толчок, я смотрю, как Кейт запрокидывает голову назад и выгибается, в этот раз её стон громче предыдущего.

— Трахни меня, — командует она. — Жёстче.

Она такая чертовски тёплая и влажная, что я не могу себя удержать. Вхожу в неё намного жёстче.

— Ты же говорила, что не хочешь, чтобы нас застукали Элла и твой отец, — но в ответ она снова стонет. — Мои слова тебя заводят, Принцесса? — задаю вопрос, вонзаясь в неё по самые яйца. — Заводит, что наши родители могут услышать?

— Что делает меня возбуждённой, так это твой член, — отвечает она. Её голос звучит громче, поэтому я прикрываю ей рот своей рукой. Её глаза расширяются, и она кусает меня за палец.

Я вбиваюсь в неё снова и снова, в то время как она меня кусает и стонет. Мои движения быстры, я засовываю ей два пальца в рот, те самые, которые недавно побывали в её киске. Наблюдаю за тем, как она пожирает их, на них всё ещё сохранились её соки. Мне нужно заполнить Кейт своей горячей спермой. Её мышцы обхватывают мой член, и я знаю, что она готова.

— Соси их, — шепчу я. — Соси их так, словно это и есть мой член.

Она стонет, а её киска сжимается сильней.

— Кончай со мной, Принцесса, — прошу я, она кивает головой в ответ, смотря на меня своими большими удовлетворёнными глазами. — Кончай для меня.

Она кончает. Мои пальцы по-прежнему в её рте, в то время как большим я поглаживаю её подбородок, когда вхожу в неё в последний раз, изливаясь внутрь. Мои яйца сжимаются, а моя сперма заполняет её. Спустя минуту мой член всё ещё пульсирует, и она улыбается мне. Отстраняется от моих пальцев.

— Что мы, блядь, будем делать завтра, Колтер?

— В моей голове сейчас нет нужного притока крови, а ты задаёшь такие вопросы? Что с тобой не так?

Кэтрин берёт мою ладонь и кладёт к себе на грудь.

— Я хочу сказать, — говорит она нежно. — Они завтра поженятся, а ты меня трахаешь.

— Не забывай, — напоминаю я ей. — Ты трахнула меня первой.

Она морщит лоб.

— Будет мальчишник?

— Ты хочешь, чтобы меня вырвало? — отвечаю я, передвигая свою вторую руку на её грудь.

Она хихикает:

— Ты не хочешь идти на мальчишник с моим отцом? Разве это не звучит весело?

— Не будь отвратительной, — от одной этой мысли меня пробирает дрожь.

— Ох, это значит, я увижу завтра на церемонии всех голливудских девушек, которых ты поимел?

Я замираю, мысленно вспоминая всех подруг Эллы, которых трахнул, и списочек получается немаленьким. Но она то об этом не узнает.

— Возможно.

— Чёрт, Колтер, — говорит она, хлопая меня по руке. — Только не говори мне о них.

— Ты сама спросила. Хочешь, чтобы я тебе врал?

— Я не знаю, чего хочу, — вздыхает Кейт. — Но мы не можем так дальше продолжать, ты же знаешь.

— Почему нет? До этого же могли, и всё было нормально.

— Я так не могу, да и остальной мир тоже, — отвечает она. — Они женятся.

— И что? — спрашиваю я. — Мы не родственники. Ты же это понимаешь?

Она качает головой. Прядь волос падает ей на глаза, и я возвращаю его на место.

— Так думают люди, Колтер.

— Нет. Люди будут думать, что мы два взрослых человека, абсолютно не связанных кровными узами, которые трахаются.

— И это всё, что ты скажешь? — уточняет она.

— Что ты от меня хочешь, Кейт? — меня это начинает раздражать, но, если честно, я не раз об этом думал. Она понятия не имеет, как часто я думаю о ней… Или нас. Никогда не переставал об этом думать.

Разве она не понимала, как абсолютно ненормально то, что я был с ней и только с ней с того самого дня, как мы закончили школу? Это на меня не похоже. Трахать одну и ту же киску не в моих правилах. Проводить всё время рядом с одной девушкой не входило в мои планы. Смеяться над теми забавными вещами, которые она говорила, и засыпать с ней рядом не было в моём списке. И вот к чему мы пришли.

— Ты хочешь, чтобы я стал твоим чёртовым парнем или что-то в этом роде? — задаю вопрос. — Или хочешь, чтобы это был наш маленький грязный секрет? Я не знаю, какого чёрта ты от меня хочешь.

Она смотрит на меня, прищурившись. Кейт может быть раздражена, хотя я пока нахожусь внутри неё и поглаживаю эти прелестные сиськи.

— Я просто говорю, что мы не можем этого делать, потому что нас могут поймать.

Я обвожу указательным пальцем её сосок.

— Скажи это той цыпочке, которая тут недавно стонала и была уверена, что нас поймают.

— Это всё потому, что ты свёл меня с ума, — оправдывается она. — Я не могу себя контролировать рядом с тобой.

— Так ты хочешь прекратить это всё? — её сосок стал твёрдым, и мой член внутри неё тоже. Это девочка словно маленькая синяя пилюля. Я всегда твёрд рядом с ней.

— Нам не стоит это продолжать.

— Они ещё не поженились

— Но это произойдёт завтра.

— Ну, так завтра и прекратим всё это, — предлагаю я, зажимая сосок между пальцами и наблюдая за тем, как она дрожит. Она не убирает мою руку. А мышцы её киски сжимают меня.

— Как сейчас?

— Как сейчас, — говорю ей. — Ты не будешь хотеть трахать меня, а я тебя.

— Если тебе так будет легче.

«Конечно же, нет», — почти сказал я. Хочу ли я прекращать трахать её? Эта девчонка вскружила мне голову, я думаю о ней постоянно. Не могу ничего с этим поделать. Но я не скажу ей. Я не могу сказать ей это.

— Да, так будет легче.

— Отлично, — соглашается Кейт, её челюсти сжимаются. Но, когда моя вторая ладонь накрывает её грудь, она выгибается от моего прикосновения. — Тогда мы остановимся.

— Мы должны сегодня очень много трахаться, — шепчу я. — Если собираемся прекратить всё это.

— Да, конечно… Должны, — она толкается мне навстречу, и я следую вниз к её бёдрам.

— Я бы хотел, чтобы завтра на церемонии тебе было больно ходить.

— Ты такой мерзавец, — шипит Кэтрин, из-за чего мой член твердеет ещё больше. Но она улыбается.

ГЛАВА 24.

КЭТРИН

И вот этот день настал.

День свадьбы.

Мой отец женится на Элле.

Колтер говорил правду. Я ходила словно ковбой, который только что слез с лошади после нескольких дней езды. Стилист, делая мне причёску, спросила, в порядке ли я, моё лицо тут же стало мрачным.

Эта свадьба главное событие в Нью-Гэмпшире. Грандиозное событие. Слава Господу, что задний двор нашего дома у озера не такой большой, чтобы всё это вместить. Церемония свадьбы отца проходит в любимом месте моей матери, это отвратительно.

Я бы даже сказала, что, увидев это, она перевернулась бы в гробу, но, если говорить честно, она желала отцу счастья. Вот таким человеком была моя мама.

Колтер и я на пути к свадьбе. Вечеринка проводится в огромном отеле постройки 1800-х годов. Мы не с остальными гостями, потому что я солгала Элле, сказав, что нуждаюсь в помощи Колтера в приготовлении сюрприза для моего отца.

— Как ты? — спрашивает он, когда лимузин тормозит.

— Дай мне минутку. Спасибо, что приехал сюда со мной.

Он кивает.

— Я могу пойти с тобой, если хочешь.

— Не нужно, — отвечаю ему мягко. — Я не задержусь.

Я взяла цветы, зашагав по траве, мои каблуки впивались в грязь. Элла бы пришла в ужас, увидев на моих босоножках комья грязи, но меня это не волнует. Подол моего платья ползёт по траве, но я не могу себя заставить идти медленно.

Я кладу цветы на надгробье своей мамы, заменяя те, которым уже несколько дней, они уже немножко завяли. Это тяжкая ноша, и никто, кроме меня, ей больше не приносит цветов, что меня очень сильно печалит.

Возможно, странно и неуместно делать такое в день свадьбы отца. Но я не могу прожить этот день, не посоветовавшись со своей мамой. Я сглотнула.

— Я скучаю по тебе, — говорю в тишину. — Думаю, ты не считаешь Эллу плохой. Колтер просто ненавидит её. Или, возможно, это и не ненависть. Думаю, он чувствует её отстранённость так же, как я чувствую это от отца. Знаю, ты не хотела бы, чтобы я ощущала такое к отцу, — всегда прихожу сюда, чтобы поговорить с ней, но каждый раз не готова побеседовать с ней о Колтере.

— Ну, свадьба сегодня. Я сбежала с Колтером. Надеюсь, ты хорошего мнения об этом, — звучит так, будто говорю о свадьбе, но на самом деле это о Колтере. Всё должно быть закончено в этот день, потому что, если станет известно о нас двоих, кампании отца придёт конец. — Люблю тебя, мам.

Мрачная, я направляюсь к машине, странная печаль накрывает меня. Словно я отпускаю… не мою маму, а Колтера.

Одна часть меня думает, что политическая карьера моего отца важнее, чем собственное счастье. Другая же часть держит то самое письмо из Калифорнийского университета в ящике стола. Та часть меня, которая связалась с администрацией университета и уже готова поехать туда, как только отец с Эллой отправятся в медовый месяц. И эта же часть меня думала послать отца ко всем чертям собачьим и делать то, что хочу я.

Жаль, что она не настолько сильная.

Я сажусь в машину, и Колтер концентрируется на мне:

— Готова?

— Готова.

ГЛАВА 25.

КОЛТЕР

Весь этот чёртов день отстой. Я имею в виду, что от этой свадьбы мне хочется блевать. Полагаю, теперь Элла достаточно окольцевала сенатора, перспектива быть первой леди её прельщает. Коммерческий успех. Конечно, я не должен винить её в этом, так как сам согласился на всю эту игру, чтобы сохранить свой трастовый фонд.

Пока министр говорит, я не свожу глаз с Кейт. Ранее она сказала мне, что перед церемонией хотела бы заехать на кладбище к своей матери, вот почему она взяла меня с собой. Думал, что тот случай проявления моих собственнических чувств на вечеринке был единственным, но, как оказалось, нет, я хотел держать её за руку, когда она стояла у могилы своей мамы.

Но мне не хотелось вмешиваться, раз она желала сделать это в одиночку. Кейт вернулась и была грустной всю поездку, молчала и всё время смотрела в окно.

От неё невозможно оторвать глаз, когда она стоит между подружками невесты. Другие были звёздами Голливуда и ничего общего не имели с ней. Своей красотой она делает их похожими на ведьм.

Даже эта улыбка не скроет грусти в её глазах, она чертовски прекрасна. Её волосы заколоты, но несколько локонов спадают на лицо, на платье без бретелек, которое открывает прекрасный вид на её ключицы, она выглядит как настоящая царица. Разве платья подружек невесты не должны быть уродливыми? Нет, не на Кейт.

Министр продолжает болтать, и в моей голове всплывают её вчерашние слова о том, что мы должны остановиться. Трудно воспринимать их всерьёз, потому что она всё время кружит мне голову, я думаю о ней и засыпаю с ней. Она для меня всё.

Тот факт, как она произнесла их, не даёт мне покоя. Я ещё никогда не был так помешан на девушке, чтобы засыпать с ней. И теперь не могу представить, как буду жить без неё дальше.

ГЛАВА 26.

КЭТРИН

— Это люди так смотрят на нас? — прошептала я Колтеру, который сидит за одним столом со мной. — Я чувствую, что их взгляды обращены на нас.

— Конечно, на нас, — отвечает он. — Мы же сидим за свадебным столом. Каждый, блядь, смотрит на нас или наших родителей.

— Я не сумасшедшая, — обиженно говорю я. Чувствую, как все на нас смотрят. Словно они знают.

По другую сторону от меня сидит один из шаферов, который наклонился, чтобы поговорить со мной.

— Так всё же Гарвард, да?

Как мне хотелось, чтобы он убрался к чёртовой матери. Также мне хотелось того же и для Колтера. Я так раздражена, что готова взорваться прямо на месте. Люди смотрят в свои телефоны слишком долго. Смеются слишком много.

— Не уверена, — ответила я равнодушно.

— Не уверена? — переспросил он. — Не уверена насчёт Гарварда? Твой отец сказал, что ты поступила на юридический.

— Да. Конечно, поступила, — киваю ему, наблюдая за женщиной, которая смотрит на свой телефон и затем показывает его сидящей рядом девушке. Они обе оборачиваются и смотрят на нас, а затем прикрывают свои рты и смеются. Хорошо, я не одна сумасшедшая здесь. Тянусь к своей сумочке, висящей на стуле, а, открыв её, достаю свой телефон и кладу его на колени.

Колтер смотрит на меня.

— Как грубо, — ругает он.

— Я не одна тут такая, — отвечаю ему. — Люди пялятся на нас, — и это уже не несколько людей. Они постоянно заглядывают в свои телефоны. Это распространяется как чума на всю толпу.

— Они просто уставились на твои сиськи, — шепчет он.

— Очень смешно, идиот, — я проверяю несколько новостных сайтов в то время, как отвечаю на глупые вопросы сидящего рядом человека. Там не было ничего: ни террористов, атакующих какую-нибудь страну, ни развязавшихся войн.

— Почему они всё время с телефонами? — спрашиваю я. — Разве знаменитости это ненавидят?

Колтер наклоняется ко мне:

— Твой папочка и моя мать на этот раз не пытаются избежать СМИ.

Я игнорирую его, очищая свой интернет поиск:

— И? — шепчет Колтер. — Что ты там нашла?

Затем я проверяю один из сайтов со сплетнями. И на этот раз на экране красуется заголовок из ярко-красных букв, чтобы никто не смог обойти его стороной. Моё сердце перестаёт биться. И мне кажется, я реально сошла с ума.

РОДСТВЕННАЯ ЛЮБОВЬ: СДЕЛАЛ ЛИ КОЛТЕР СТЕРЛИНГ КЕЙТ ХАРИСОН НОВОЙ НАСЕЧКОЙ НА СПИНКЕ СВОЕЙ КРОВАТИ?

«Это всего лишь таблоид», — говорю я себе. Моя голова начинает кружиться. Это всего лишь глупый интернет-таблоид, который ничего не значит. Ничего. Просто слух. Ведь они же всегда возникают.

Я прокрутила новости вниз. Там было наше вчерашнее фото, когда мы сидели с Колтером в машине на стоянке, на моём плече лежала его рука. Хорошо, по крайней мере, они не засняли, что было после этого. Это ничего не раскрывает.

Дерьмо, говорила же ему не быть таким долбаным придурком. Я знала, что не должна была чувствовать себя так беспечно.

Мне плохо. Я продолжаю читать, и чувство ужаса и стыда настигает меня. И затем я достигаю места, которое делает всё остальное, даже фото, ничем, пустым местом.

Это фото карточки с именами девушек с надписью «Брайтон Бинго» в центре. Все имена размыты, за исключением моего. Моё в середине, а под ним чёртов перечень услуг, обведённых звездой.

Кэтрин Харисон

Минет — 50 балов

Секс — 100 балов

Анал — 200 балов

Без презерватива — 500 балов

Просто пиздец. Меня сейчас вырвет, но всё же я продолжаю читать:

«Очень хороший источник нам сообщил, что Колтер Стерлинг, известная знаменитость, которая не прочь покувыркаться с молоденькими дамочками Голливуда, звёздами Нью-Йорка, придумал игру, Брайтон Бинго, как известно, это такой способ «зарубок» его завоеваний в частной школе-интернате. И Кэтрин Харисон определённо его лучший приз».

Я перевожу взгляд на Колтера, мои руки дрожат.

— Что? — спрашивает он.

Думаю пырнуть его ножом для стейка.

— Брайтон Бинго? — рычу. Я не смогла больше ничего другого произнести. Встаю со своего места, отодвигая стул и собираясь уйти.

Мне нужно убраться из этого места. Мой отец тоже встал, думаю, пришло время для танца отца с дочерью. От мысли, что я буду на виду у всех этих людей танцевать с отцом, мне хочется заплакать.

Кто-то спрашивает, в порядке ли я, но мне не хочется отвечать. Я спотыкаюсь о столы людей, которые, должно быть, уже прочитали статью и теперь смотрят на меня так, будто ожидают мою реакцию.

Я не заплачу. Я не заплачу.

Я начинаю плакать до того, как выхожу из комнаты. Чувствую, как слёзы катятся по моим щекам. Свежий вечерний воздух встречает меня на улице, Колтер хватает за руку и поворачивает лицом к себе.

— Блядь, Кейт, — говорит он. — Какого чёрта… Святое дерьмо, ты плачешь?

Я вырываю свою руку и отпихиваю его, опасаясь, что мы здесь не одни.

Краем глаза я вижу, как пожилая пара возвращается обратно на праздник. Я даю пощёчину Колтеру, и он ловит моё запястье, убирая его.

— В чём, черт тебя подери, твоя проблема? — спрашивает он.

— Брайтон Бинго, — отвечаю я. Мой голос звучит слишком громко. Я говорю себе быть немного тише. Этот разговор не должен был состояться здесь. Мы должны пойти в другое место. Все мои мысли смешались, моя голова ужасно болит, и только одно приходит на ум: Колтер считает меня долбаным призом в грёбаной игре.

И все знают.

Его лицо тут же бледнеет, и я получаю ответ на свой вопрос.

— Это не я, Кейт.

— Не ты? — мой голос громкий. — Трахнуть меня без презерватива пятьсот баллов, Колтер. Неудивительно, что ты быстро всё прекратил, ха-х? Ты играл всё это время?

— Ага, это всё было игрой, Кейт. И мой последний штрих — трахнуть свою сводную сестру без презерватива, — отвечает он, всё ещё держа меня за запястье. Я пытаюсь отстраниться от него, но он притягивает меня к себе ближе, на его лице читается злость. — Ты вычислила меня. Это моя грёбаная причуда. Ты с ума сошла?

— Ты отвратителен, — своей свободной рукой я отвешиваю ему вторую пощёчину. Я не верю ему. — Отпусти мою руку, или я ударю тебя по яйцам.

— Это был сарказм, — он всё же отпускает меня, и я делаю шаг назад. — Иисус, возьми себя в руки.

— Я, блядь, тебя ненавижу.

— Да? — кричит он. — Ну что ж, а я чертовски люблю тебя.

Слова разносятся в пространстве между нами, и всё замирает. Я стою там, пока он смотрит на меня, вытянув руки ко мне, его ладони раскрыты.

Как будто кто-то кладёт мне руку на плечо, и я выныриваю из моего тумана и оборачиваюсь. Кто-то открыл дверь в зал, и люди пялятся на нас. Я смотрю на них, их лица отворачиваются обратно, они делают вид, что не замечают этого зрелища.

И потом я возвращаюсь к Колтеру, стоящему там же, застывшему в той же позе. Он выглядит так же, как и я: будто кто-то ударил меня в живот.

Всё кончено.

ГЛАВА 27.

КОЛТЕР

ГОД СПУСТЯ

— Содовая? — стюардесса кладёт салфетку передо мной. — Арахис?

Я качаю головой, а затем откидываюсь на спинку своего сиденья и закрываю глаза, игнорируя гул голосов вокруг меня.

Настало время вернуться в реальный мир.

Такие слова прислала мне мать на электронную почту месяц назад. Я открыл его, когда сидел в кафе, находящемся в Луангпхабанге в Лаосе. Я пробыл там весь прошлый месяц, а окончание прошлого года провёл в восточной Азии: Вьетнаме, Таиланде, Малайзии, Непале, Индии и Камбодже.

Некоторые люди могли видеть, как я облажался. Они не понимают, почему я сделал то, что должен был сделать.

Свадьба всё поменяла.

И даже в другой части мира я не мг перестать думать о том, что произошло тогда. Последующие несколько месяцев, когда я каждый раз закрывал глаза ночью, это снова повторялось в моей голове, словно эта сцена была петлёй, затянутой на моей шее. Кэтрин стоит напротив меня, слёзы катятся по её прекрасным щекам, пока она говорит, как сильно ненавидит меня за то, что, думает, я сделал.

Я сказал, что люблю её. Я имел в виду именно это. То был единственный раз в моей жизни, когда я кому-то сказал эти три слова.

Но она не ответила тем же.

Я уехал, потому что решил сбежать от всего, но последний год прекрасно дал мне понять, что мне нужно. Я бы сказал, что нашёл себя, но это звучит как какое-то фальшивое дерьмо. Думаю, это был лучший выход из этой ситуации.

Я пытался с ней поговорить после свадьбы, но она даже не смотрела на меня.

— Я ничего не знаю об этом дерьме, Кейт, — говорил я. — Меня не волнует то, что все будут знать, и мне плевать, что они будут думать. И ты сама прекрасно знаешь, что «Брайтон Бинго» идея Чейза, не моя. Он просто мудак, который слил всё прессе.

— Это не имеет значения, Колтер.

Я пытался убедить её бросить всё и сбежать вместе со мной, но она не хотела ничего слушать.

У нас с Эллой случился скандал, действительно серьёзный скандал: она кричала на меня, назвала безответственным ёбарем, говорила мне, что я не получу свой целевой фонд. Я сказал, чтобы она забирала всё себе.

И уехал в тот же день. Я направился в аэропорт и купил ближайший билет до Бостона. На следующий день купил билет до Бангкока с остановкой в Токио, где планировал провести следующие несколько месяцев, снимая деньги с карточки и трахая тайских официанток. У меня не было абсолютно никаких планов на будущее.

Первую ночь я провёл в городе, получил хорошую встряску, ночевал в фантастическом бизнес-отеле. И когда проснулся утром, ничего не поменялось. Я оставался всё тем же незрелым и бестолковым придурком, каким и был всегда.

Поэтому я решил, что буду меняться. Я хотел поменяться. Я продал всё: свои дизайнерские часы, все гаджеты, вещи, которые привязывали меня к другой жизни, к той, где я был сыном известной во всём мире кинозвезды.

И сделал то, что никогда не делал.

Я работал.

Подработки то тут, то там. Я зарабатывал и путешествовал, чего не делал никогда раньше: в переполненном автобусе в Индию, на поезде в Китай. Моими друзьями стали люди, которые понятия не имели, кто я такой.

Также я следил за всем, что происходило по другую сторону океана.

Прошёл всего лишь месяц, как Элла и сенатор развелись, наверное, это случилось из-за меня и Кэтрин. В этом не было только нашей вины, потому что их отношения были обречены на провал с самого начала, ведь Элла бредила любовью, а сенатор политикой. Элла оповестила меня по электронной почте. Она сейчас в Малибу, занята ремонтом дома, снова готовит его к новой жизни. Скандал не потопил кампанию сенатора, которая была в самом разгаре.

И Кейт…

СМИ обсасывали эту историю пару недель, но потом приключилась какая-то другая скандальная история, которая отвела внимание от неё. Кейт отказалась давать какое-либо интервью. Она уехала в Калифорнийский университет, не в Гарвард.

Я улыбался, когда читал об этом. Она выбрала искусство.

Она изучает искусство.

Иногда я думаю о ней в прошедшем времени, словно она часть моей прошлой жизни. Но затем я вижу кого-то, кто похож на неё, или как какая-нибудь девушку заправляет волосы за ухо, как делала это Кейт… И она снова самая значительная часть моего настоящего.

Шесть месяцев назад моя мать прислала мне сообщение, что возвращает мой трастовый фонд. Я согласился, но на своих условиях. Первые свои инвестиции я вложил в искусство, в те места, в которые мечтала Кейт. Я их проверял, таким же образом я планирую поступать и с другим бизнесом, которому хочу помочь: старт-ап компаниям и людям с хорошими идеями, которые не имеют средств для финансирования своих проектов. Я не думал, что какое-то из мест, в которые я инвестировал, имеет какое-то отношение к Кейт.

До прошлой недели.

Это не было удачей, что я наткнулся на крошечное упоминание о выставке на том сайте. У меня установлено он-лайн оповещение, настроенное на проекты, в которые я вкладывал... и на Кейт.

Когда я увидел объявление о художественной выставке, имя было первым, что бросилось мне в глаза. И это были работы художника, который заставил меня пойти в ближайшее турагентство и купить билет в один конец. В Калифорнию.

ГЛАВА 28.

КЭТРИН

— Это безумие, — кружусь, осматривая галерею, моя голова, словно в тумане, я не верю в происходящее. — Не могу поверить, что вижу свою работу на стенах на реальной выставке.

— Придётся поверить, — отвечает директор галереи. — Многие заинтересовались тобой. Ты станешь известной, Кэтрин. У тебя талант.

— Я просто так рада, что эта галерея согласилась принять меня, — говорю я. Три месяца назад это место было на грани закрытия, из-за его давней истории это было бы особенно печально.

— Поблагодари ангела-инвестора, который спас галерею, — улыбается она.

— Не знаешь, кто это?

Она качает головой и пожимает плечами.

— Он, видимо, предпочитает делать свои дела анонимно, — отвечает она. — Кстати, моя дорогая, есть один репортёр, который хочет взять у тебя интервью.

Я стону:

— Только не о моей личной жизни.

Она снова качает головой:

— Только о твоём творчестве, дорогая.

— Но… Зачем?

— Я же говорила тебе, что ты талантливая, — улыбается она. — Как думаешь, стала бы я тратить два месяца, подготавливая всё к твоей выставке?

Это правда. Она потратила два месяца, чтобы сделать всё. Я поначалу ей не верила, что она действительно заинтересовалась моим творчеством. Думала, что это всё из-за того, что я непостоянная дочь сенатора Харисона.

Мой отец и я не разговаривали месяцами. Он просто хотел, чтобы я «выбрала правильный путь». Но я гордилась тем, что выбрала Калифорнийский университет, что выбрала искусство.

Но я не гордилась тем, что наговорила Колтеру. Тот разговор на улице, в то время как свадьба набирала свои обороты, до сих пор меня преследует. Его слова снова и снова эхом раздавались в моей голове: «Я чертовски тебя люблю».

Но я не ответила на его чувства тем же. Просто стояла там, пока он на меня смотрел, полностью искренний передо мной, но я знала, что Колтер не был тем парнем, который говорит такое.

Я не ответила ему тем же.

Когда он попытался объяснить всё, я просто сказала, что не хочу ничего слышать. Я была напугана тем, что всё это произошло на глазах у людей.

Я даже не думала, что он уедет. Даже после всего, что случилось, я пыталась разыскать его в Голливуде. Когда я послала письмо Элле, она тоже понятия не имела о его местонахождении. Она думала, что это Таиланд. Возможно, Индия. Он крутился где-то в Азии. Я писала ему кучу писем, но так и не нашла в себе смелости отправить. Рассказать о том, как я себя чувствую, как скучаю, как тоже люблю его. Но передать эти эмоции в письме не получалось. Ужасная правда заключалась в том, что я была трусихой, чтобы сказать ему в лицо о своих чувствах.

Несколько месяцев после его ухода я всё ждала, когда же откроются эти балконные двери, и он войдёт внутрь с той дурацкой ухмылкой на лице. Но этого так и не произошло.

Я бы соврала, сказав, что не думаю о нём постоянно. Но как говорится: жизнь не сказка независимо от того, как бы я не верила в это. Думаю, Колтер бы гордился мной, будь он здесь. И он бы засмеялся, увидев тему моей выставки.

Но его здесь нет. Так же, как и моего отца. Мои друзья из школы здесь, а также несколько профессоров с художественного отделения. Стоя здесь в окружении моих картин, я ощущаю себя счастливой и свободной. Я в восторге от всего этого, хотя часть меня скучает по Колтеру.

Репортёр из небольшого издательства хочет взять у меня интервью. Он спрашивает, что вдохновляет меня. Я не вру, но и правды не говорю.

— Меня вдохновил друг, — отвечаю я. Не уточняю кто именно.

— Это очень интересное название — Мерзавец, — говорит он. — Для дружбы.

— Это просто друг, — повторяю я.

— Не уверен, что я говорил такое, — этот голос поражает меня как тонна кирпичей. Его голос. Словно призрак из моего прошлого, потому что он и есть чёртов призрак из прошлого. Всё вокруг начинает кружиться.

Колтер чёртов Стерлинг во плоти.

Святое-дерьмо-он-по-прежнему-великолепен.

Колтер изменился. Его волосы стали длинней, неряшливей, более неопрятные, словно он только встал с постели. Но это выглядит очень сексуально. И на нём костюм. И галстук.

— Ты, — говорю я. Это единственное слово, которое мне удаётся выговорить. Ты. Это всё, что я могу сказать человеку, которого люблю, после года разлуки. Это всё, что я могу сказать человеку, который стоит здесь передо мной и смотрит на меня вживую, а не с рисунков.

— Мерзавец, — говорит он, смотря на меня с выражением «я все ещё не забыл». Он узнает мои эскизы — хотя на них и не видно лица, но мы оба знаем, кто на них изображён.

— Да, именно так называется выставка, — вмешивается репортёр, его голос звучит немного уверенней, нежели раньше.

Я поворачиваюсь в его сторону:

— Не могли бы вы дать нам минутку, пожалуйста?

— Но интервью… — начинает он.

— Просто минутку, — я не смотрю на него, когда оборачиваюсь к Колтеру. — Мерзавец, — повторяю я.

— Хладнокровная ханжа, — отвечает он. И это старый Колтер. Колтер, которого я любила. Колтер, которого всё ещё люблю. Усмешка медленно озаряет его лицо, именно та усмешка, которая заставляет моё сердце каждый раз биться быстрее.

Я улыбаюсь во все тридцать два зуба.

— Придурок.

— Хорошо-хорошо.

— Шлюшка.

— Принцесса, — он наконец-то произносит его. Я так скучала по этому слову с тех пор, как он ушёл.

И я знаю, что должна сказать ему. Одна часть меня, которая отвечает за логику, говорит: «Нет, постой, прошёл уже год, у него наверняка есть девушка, или он уже нашёл себе двойняшек из Парижа, — она говорит мне, — будь разумной. Будь здравомыслящей».

К чёрту эту логическую сторону меня.

Мне хочется нахрен избавиться от всего этого дерьма. Это часть меня, которую я так долго не воспринимала всерьёз. Та часть, где я чувствовала себя в безопасности. Которая всегда жила во мне. Я больше уже не та девочка.

Поэтому я действую решительно.

— Я чертовски тебя люблю, — говорю, ожидая его реакции. Но он просто смотрит на меня. Я не могу прочитать какую-либо эмоцию на его лице.

— Ну, очевидно, — отвечает он, обводя взглядом стены. — Я хочу сказать, что ты создала чёртову святыню в мою честь.

— Приятно видеть, что ты всё тот же самый мерзавец, — шепчу я. — Ну, и я точно назвала свою выставку.

Колтер смеётся.

— Ага, ничего не изменилось, — отвечает он, оборачивая рукой мою талию и притягивая меня ближе к себе. Мне кажется, что моё сердце вот-вот выскочит из груди, когда он смотрит на меня так. — Я тоже чертовски люблю тебя, Принцесса.

ГЛАВА 29.

КОЛТЕР

СПУСТЯ ТРИ ГОДА

— Так ты собираешься мне рассказать, куда мы едем? — спрашивает она, её рука на моём бедре. — Серьёзно, откуда мне знать, готова ли я к этому?

Я качаю головой.

— Прости, но мой рот на замке, — отвечаю ей. — Ты доверяешь мне?

Она кладёт свой палец на уголок рта и делает задумчивое выражение лица.

— Хммм. Даже не знаю.

Обняв её одной рукой за талию, я нежно целую Кейт в кончик носа, медленно продвигаясь вниз к её полным губам. Она приоткрыла свой ротик, и я жадно набрасываюсь на неё, мой член тут же оживает.

Я отстраняюсь от неё и смотрю в течение минуты. С трудом могу поверить в свою удачу, будучи рядом с Кейт. Когда увидел её три года назад в галерее, я всё понял. Это моё. Она моя. Звучит банально, но это правда.

Я другой человек, и все благодаря Кейт.

Я не верил в «жили они долго и счастливо». Одному Богу известно, что Элла не была примером этому. Удивительно, но моя мать вернулась к свиданиям с рок-звёздами. Её парень Вайпер только что переехал в дом в Малибу, который снова выкрашен к чёрный. Теперь он украшен анималистическими принтами и серебряным черепом.

С моей репутацией я больше удивлён, что влюбился в девушку, которую раньше ненавидел. Три года назад я перестал играть с ней в игры. Мы оба перестали играть с сердцами друг друга. Теперь мы играли только в нашей спальне. Я имею виду, что за эти три года я ни разу не спалил её одежду.

Кейт ударила меня ладошкой по груди.

— Что? — спрашивает она. — В моих зубах что-то застряло? Ты на меня как-то странно смотришь, и это немного выводит из себя.

— Просто думаю, что счастлив, — отвечаю ей. И это правда. Восемнадцатилетний Колтер в жизни бы такого не произнёс вслух, просто я тогда не задумывался о счастье. Теперь же я без ума от этого ощущения.

Как там говорят, переполненная чаша? Это я. И моя трудовая жизнь тоже. Оказывается, у меня есть какая-то интуитивная способность вести бизнес. Я использовал свой трастовый фонд для инвестиций в малый бизнес, в начинающие компании, которые делают очень важные вещи для мира. И это заставляет меня чувствовать себя лучше.

— Ох, да? — улыбается Кейт. Она запускает свои ручки под мою футболку. — Что именно делает тебя счастливым? Наша поездка на… Карибские острова?

Я засмеялся.

— Хорошая попытка. Скоро узнаешь, — говорю я.

— Как ты можешь доставить меня в аэропорт, чтобы я не узнала при этом, куда мы летим? — спрашивает она.

Я поднимаю свои брови.

— Частный самолёт, — ухмыляюсь я. Самолёт — работа Эллы. Может, она и не самая лучшая — или стабильная — мать, но всё же может выкрутиться из любой ситуации. И это хоть что-то.

— Элла дала свой самолёт? — спрашивает она. Её руки пробегаются по моим рукам, и Кейт прижимается ко мне ещё ближе, пока мой нос не упирается в её шею. Я люблю то, как она пахнет, это напоминает о доме.

— Она не дала мне его навсегда, — отвечаю я. — Но это особый случай.

Кейт смеётся.

— Я не получила Нобелевскую премию. Всего лишь окончила колледж.

Целую её шею, а в ответ слышу стон. Я не говорю ей о том, что эта поездка не в честь окончания колледжа.

— Это грандиозное дело, — уточняю. — Я не ходил в колледж.

— Ты мог бы, если захотел, — переубеждает она.

Я уже думал об этом. Но не сейчас. Сейчас я хочу быть рядом с Кейт. Хочу провести с ней всю оставшуюся жизнь.

— Мммм … — бормочу я, потянув за края её рубашку.

— Этот план заключается в ожидании? — спрашивает она мягко. Но она снова прижимается ко мне, я глажу её груди руками. Её соски затвердели, и она снова стонет. Делаю вид, что не замечаю их.

— У нас есть несколько минут, — говорю ей, помогая ей избавиться от рубашки и джинсов, оголяя её идеальную грудь. Я снова смотрю на неё.

— Что? — спрашивает она, пихая меня. — Ты снова на меня смотришь этим взглядом.

— Я просто наслаждаюсь тобой, — отвечаю ей. — Ты захватываешь дух.

— Нет, ну серьёзно, — рычит она. — Какой-то особый план, поездка в экзотическое место, а теперь ты называешь меня захватывающей дух? Ты пытаешься скрыть от меня плохие новости?

Я провожу рукой по её животу, а затем опускаюсь к её ножкам. Она томно вздыхает.

— Заткнись и прими это за комплимент, — говорю я мягко, в то время как мои пальцы уже кружат по клитору. — Никто не учил тебя быть любезной, Принцесса?

Она смеётся, запрокидывая голову назад и закрывая свои глаза от удовольствия:

— Ты не хотел бы меня, будь я такой.

ГЛАВА 30.

КЭТРИН

Мы на Бали.

Когда я уже думала, что дела идут лучше, чем когда-либо, Колтер преподнёс мне этот сюрприз. Поездку на Бали.

Это круто и удивительно. Но такова теперь моя жизнь. У меня самая лучшая жизнь, чем я когда-либо мечтала. Всё началось три года назад с той галереи и продолжается по сей день. Мои эскизы и картины хорошо продаются. Конечно, я не зарабатываю миллионы, но могу позволить себе заниматься только искусством после того, как окончила колледж. И это делает меня поистине счастливой.

Мой отец не был в восторге от всего этого, но в конце концов он смирился. Теперь мы общаемся, и это хорошо. Всё же он отказался от планов стать Президентом. Он даже говорил об уходе из политики.

Думаю, всё же некоторые люди умеют меняться.

Колтер и я живое доказательство этому. Колтер не был из тех парней, которые влюбляются — и ненавидят — до того лета в Нью-Гэмпшире. Он вырос, став тем, кем я теперь горжусь, но время от времени старые привычки дают о себе знать. Я уже больше не та девочка. И уже сказала, что люблю Колтера, и теперь я спокойна. Он научил меня тому, что стоит рисковать в любви и в жизни. Я люблю его целиком и полностью, без оговорок. А это меняет многое.

— Иди сюда, посмотри на улицу, — Колтер схватил меня за руку и тянет через весь дом. Стена вся стеклянная, поэтому нам открывался вид на пальмы и океан. Солнце настолько яркое, что практически ослепляет. Мы стоим так в течение минуты, Колтер рядом со мной, смотрим в тишине.

— О боже, Колтер, — я прикрываю рот рукой и качаю головой. — Это… Это так прекрасно. Не могу поверить, что ты привёз меня именно сюда, — когда я уже собираюсь поцеловать его, вижу, как он становится на одно колено. Мои глаза медленно опускаются с его лица вниз на кольцо. — Чёрт возьми, да. Конечно. Да.

Колтер ухмыляется:

— Чёрт, женщина, я ведь даже ещё не задал вопрос.

Я кладу руку себе на грудь, делая вид, что готова услышать его вопрос.

— Хорошо, хорошо, — отвечаю я, подпрыгивая вверх, словно маленький ребёнок в рождественское утро. — Спрашивай.

Колтер вздыхает:

— Ты не будешь меня перебивать?

— Да, да! Давай спрашивай уже! — я не могу сдержать свой смех. — У тебя большая подготовленная речь?

— Молчи, женщина, пока не приложил свою руку к твоему ротику, — он улыбается от уха до уха. — Кэтрин Харисон, ты самая сложная и упёртая женщина, которую я когда-либо встречал. Ты также добрая, любящая, творческая и адски сексуальная женщина, которую я только знаю. Если ты готова любить меня до конца своих дней, то я готов подарить тебе это долго и счастливо.

— Это самое трогательная вещь, которую ты мне только говорил, — шепчу я, когда он надевает кольцо на мой пальчик. Я смотрю на него, удивляясь, насколько оно идеально подходит мне. Чувствую слёзы, бегущие по моим щекам, и пальцы Колтера, которые бережно их стирают. — Не знаю, почему плачу. Но я так счастлива, Колтер.

Он притягивает меня к себе, сокрушая поцелуем. Каждый раз, когда мы целуемся, время словно замирает. Теперь он мой дом, вот где моё место.

— Рад, что это так, — говорит он. — Потому что теперь тебе не убежать.

Я снова целую его, но на этот раз нежно:

— Обещаешь?

— Всегда, — отвечает он. — Я люблю тебя, Принцесса.

— Я люблю тебя, Мерзавец.

КОНЕЦ