Месть Афродиты

- Медь зелень даст нам, а сор алюминия в пламени жарком нагретый -

мерно декламировал этот робот основы дошкольной термохимии, -

- Даст огнегривый фонтан, рассыпающий яркие жгучие брызги,

Ржа и окалина в цвет ярко-желтый окрасят нам пламя,

Пластик, пластмассы, проклятые Геей-землей и владыкою вод

Посейдоном,

Даже в огне очищающем дым ядовитый испускают...

А ну, берегитесь!

И этот таинственный робот-декламатор хлопнул в ладоши, когда кто-то из окружавшей его группы с издевательской имитацией детского смеха кинул в огонь сложную клавиатуру, оторванную перед этим от какого-то компа.

Из костра и впрямь повалил едкий дым, от него все разбежались, но выражение мелькающих лицевых масок у каждого робота - от самых маленьких, до больших, встречающихся реже, - у всех оно выражало самую непосредственную радость.

"Да что ж это... - только и подумал Алексей, еще не осознавая, что прозрачная кабина лифта - ненадежное, кстати говоря, укрытие, - по прежнему, медленно, но верно продолжает опускать его прямо в лапы к этим разрушителям, - это же безумие, быть не может всего того, что я вижу! А что, если меня подстрелили этим лучом смертельного безумия, а я и не заметил? Да, но тогда я бы не возмущался всем этим, выходит, я еще нормален..."

Внизу же, прямо под его ногами, повсюду продолжался разгул противоправных действий. Прежде всего поражало беспорядочное разграбление материальных ценностей и их бессистемное уничтожение. Так, растащив из ресторанов упаковки с ромом, виски и водкой, пришельцы сперва явно чрезвычайно обрадовались, некоторые из них, видимо, подражая где-то увиденному среди людей, начали было вливать содержимое бутылок в свои ротовые отверстия, но тут же начали яростно плеваться, естественно, бездушным машинам и не могли понравиться человеческие напитки (да и то разрешенные к употреблению Службой Безбедности раз в месяц по рекомендованной психоаналитиком дозе!), и вот уже они слили все из бутылок "проклятого пластика" в одну огромную лужу, и вот запылал еще один костер - на этот раз голубоватый.

Людей внизу видно не было. Алексей уже почти спустился и только-только решил озаботиться продлением собственного существования, как вдруг увидел... господина Здоровякова. Гиганта Сергея Паныча, самого сильного борца в тауне (недаром ходили упорные слухи что он, после службы, продолжал сотрудничать со Службой Безбедности), сейчас - растрепанного, упирающегося, тащило сразу шесть крылатых роботов в половину его роста. Сразу шесть - но маленьких, так обманчиво похожих на детей! Да и волокли они его в середине своей суматошной кучи без особых усилий, словно шутя, хотя видно было, как напрягаются из последних сил под жирком, пометившим спокойную жизнь торговца, тренированные мускулы атлетически сложенного Сергея Паныча.

А тащили его недалеко. Рядом, где был его магазинчик, в котором так недавно побывал Алексей, предавались своим разрушительным программам еще с десяток крылатых машин. Здесь они уничтожали в основном товары магазина Здоровякова. - аушки всех видов летели в чадное пламя. Проклятые слуги пришельцев не щадили даже и человекообразных удовлетворителей. Над ними, безответными, неподключенными, эти проклятые машины еще и непристойно издевались, перед тем, как подключить и бросить в огонь. Ох, как гнусно и мерзко хохотали эти недомерки, когда человекообразные аушки начинали совершать движения для снятия сексуального напряжения и замирали, когда пламя достигало их программных центров.

Конечно, уничтожались такие же бытовые аппараты как и повсюду - ломали компьютеры, громили всё функциональное, но это мероприятие роботов напоминало изощренную казнь. А настоящую казнь - первую казнь человека роботами пришельцев, которую мог, к своему ужасу, в непосредственной близости наблюдать Алексей, роботы обставили просто, даже как-то буднично.

Шестерка роботов доволокла Сергея Паныча Здоровякова до его магазинчика, ручными манипуляторами пихнули продавца к стенке, отскочили от него, нацелили оружие...

Сергей Паныч был до того ошеломлен, что, за короткие мгновения, пока его никто не держал даже и не вздумал упасть и откатиться или метнутся в сторону.... Коротко вспыхнули шесть золотых лучей на лице Здоровякова отразилось последнее недоумение и его тело атлета медленно сползло по стенке на траву у его магазинчика.

От ужаса Алексей вскрикнул и взмахнул руками, закрывая глаза, но это его и выдало. Прозрачные стены уже опустившейся кабины лифта окружили эти голые... непристойные роботы с нацеленными на Алешу излучателями смертельного безумия.

Сверху, с первого жилого этажа, громыхнул солидный выстрел из охранного плазменного ружья. Один из порхавших вокруг Алексея роботов, лишившись в бардовой вспышке плазмы почти всего своего "оперения" заверещал в невыразимо жалобной тональности на каком-то чуждом Земле языке и тяжело плюхнулся вниз на свои толстенькие псевдоягодицы. Но эта жалоба победным гимном Безбедности прозвучала в ушах приготовившегося к смерти Алеши: "Значит, и с ними можно бороться!! И побеждать! Это, конечно же, стрелял полковник Слепой!" Живший в его же тауне, полковник Службы Безбедности Слепой часто хвастал перед молодыми лицеистами своими довольно непонятными наградами: допотопными механическими часами и изогнутой острой полосой тяжелой голубоватой и гибкой стали с надписью "ЗЛАТОУСТЪ" с удобной ручкой. Этот последний предмет назывался "шашкой". Естественно, на всех этих странных вещах были выгравированы благодарственные надписи от самого высокого начальства Службы Безбедности. И нет ничего удивительного, что старый полковник сохранил штатное оружие - возможно, так же наградное. И сейчас его удачный выстрел спас Алексея! А вот и еще один выстрел, еще дым плазменного следа!

Крылатые машины мгновенно оставили Алешу и с необычайной скоростью взмыли к стрелковому гнезду полковника. На несколько ударов сердца кабина лифта осталась без присмотра! И этот временной промежуток оказался для Алексея спасительным!

"Быстрей, БЫСТРЕЙ!!!" - Алеша выскочил из кабины, в несколько мгновений пересек ближайшее пространство, устремившись к отсутствующей стене первого уровня тауна и быстро скрылся в зарослях естественной растительности за пределами кондиционированной зоны!

* * *

"Слабаки!" - полковник Службы Безбедности в отставке Слепой бился в умело наложенных путах из молодых ивовых побегов. Они его все-таки поймали... Налетели со всех сторон... "Ну и что? Поймать-то поймали, что дальше делать будете!?" - они его уже несколько раз пытались расстрелять из своих слабеньких лучеметов, да, видно, мощности всё не хватало. Как ни меняли они мощность своего диковинного оружие - а оно походило на лук, но испускало сначала золотые, потом, когда они уже отчаялись с ним что либо сделать - черные лучи, - ничего у них с ним не выходило. Не то что с беднягой Сережкой из магазина, (полковник Слепой тоже видел его расстрел), но у того, может, просто сердце от ужаса отказало. А они, эти - кто они там - энергетические сгустки, роботы, пришельцы, один черт, ВРАГИ, раз так цинично разрушают весь жизненный уклад и издеваются над правом личной собственности. Вообще сводят с ума достойных сограждан.

От негодования хотелось кричать, но полковник Слепой замычал, рот его был плотно забит мхом. "Где же войска Службы Безбедности? Если уж я ветеран, отставник, одного или двух из них завалило, а они со мной всё сделать ничего не могут... Хотя, единственно стоит отдать им должное, что связали они меня, да еще таким материалом, профессионально! Не рыпнешься! И на помощь не позовешь! Хорошо хоть, глаза не завязали!"

По правде говоря, именно это доставляло теперь полковнику Слепому наиболее значительный повод к тревогам и смутным опасениям. Вот уже некоторое время после того, как его, определенно, отчаялись результативно расстрелять, прямо перед носом у отставника Службы Безбедности голый - если не считать за одежду крылья да перевязь для лука, - вражий сын этак задумчиво рассматривал отбитое у полковника плазменное ружье. С нехорошим интересом разглядывал, в детали вникал вдумчиво. Полковник Слепой раздраженно завозился, но связали и уложили его и впрямь профессионально. "Ничего, зато парнишка, юнец Сосновский, как там его - Лешка? - от вас ушел. В случае чего - мститель будет." - стараясь решительно глядеть прямо в глаза голому негодяю злобно подумал отставной полковник.

* * *

... Алеша скрылся слишком быстро для того, чтоб заметить, как расстрелянный Сергей Паныч Здоровяков вдруг приподнялся и, с отсутствующей улыбкой на еще бледных от пережитого испуга губах, сперва с важным видом осмотрел свои руки и ноги, с долей самолюбования напрягая видневшиеся в зияющих прорехах его кимоно мускулы, затем, уже пристальней, огляделся по сторонам. Первым, что он увидел, очнувшись и не понимая еще, что произошло, было стремительное бегство мальчика. Сергей Паныч Здоровяков заметил мелькнувшего в заросли Алексея, радостно улыбнулся, осторожно приподнялся, механически сделал несколько приседаний и других простейших гимнастических упражнений и сомнамбулически побрел к зарослям, следом за Алешей. После того остался зигзагообразный - под стать прыжкам, узкий проход в колючих кустах, но для взрослого он все равно был мал и Здоровяков, точно ведомый чутьем начал ломиться сквозь сплошные колючие переплетения веток диких акаций и гигантского шиповника. Кровь уже стекала по его лицу из сотен царапин, послеполуденное солнце нещадно палило, но он продолжал всё так же странно, мечтательно улыбаться и двигался дальше. Изрезанные ветками и щипами лицо, руки, постоянно напарывающиеся на что-то острое ступни - какие всё это мелочи перед светлой, блаженством манящей, целью "Дорогой терновой" - несвойственными ему ранее словами подумал господин Здоровяков и улыбнулся еще шире.

* * *

Алексей мчался сквозь частый кустарник, царапавшие его лицо руки и ноги ниже края его ученического кимоно. В обычной обстановке, при нормальных условиях, ему бы и в голову не пришло добираться до, пусть и ближайшего, но чужого, тауна пешком, по земле. Но сейчас он бежал именно туда. К дому Наставника Дмитрия! Изуверская казнь аушек, хладнокровное убийство Здоровякова, удачные выстрелы старого полковника, всё это подсказывало ему, что его учитель, Дмитрий Евгеньевич, скорее всего мертв, а вот аушку его необходимо спасти - ведь она не в магазине, где их, аушек, с дьявольскими издевками так страшно уничтожают, он совсем недавно видел ее в гостиной Наставника! - и потом примкнуть к полковнику или к другим, кто еще будет в состоянии сопротивляться до подхода специальных контингентов Службы Безбедности. Потому что теперь, сопоставив свои прежние догадки и новые факты, все, что он увидел на первом уровне своего тауна, Алексей наконец обо всем догадался с удручающей точностью. Да что догадался!

ТЕПЕРЬ ОН ЗНАЛ! ОН ЗНАЛ АБСОЛЮТНО ТОЧНО!

"Конечно же, это НЕ РОБОТЫ ПРИШЕЛЬЦЕВ, - думал он на бегу, с непривычки тяжело дыша, - слишком уж иррационально они действуют. Никакая антигуманная программа самого безумного конструктора-изувера, даже группы конструкторов с неземными, страшными нам разумами, не может быть создана так, чтоб заставить машины вшестером стрелять в одного, тогда, когда и двух выстрелов - "ритуального", то есть "программного" и добивающего уже более, чем достаточно! Как бы это не было невероятно эти голые, с крыльями - это НЕ РОБОТЫ ПРИШЕЛЬЦЕВ, о, нет! ЭТО САМИ ПРИШЕЛЬЦЫ И ЕСТЬ!"

Он на бегу обломил молоденькое деревцо, и, не прекращая бежать, обдирая руки о срываемые ветки, кое-как превратил тонкий ствол в опасную, по его мысли, для низкорослых пришельцев, гибкую дубинку. Дальнейший план Алексея представлял собой четкую последовательность действий следующего ряда: "Первое: прорваться к тауну и затем на уровень Наставника Дмитрия. Проникнуть в гостиную. Цель: спасти аушку, присмотреть по пути - в тауне - какое-нибудь настоящее...ну, или хотя бы более подходящее оружие. Второе: Вместе с аушкой укрыться в каком-нибудь закоулке тауна Наставника, а, если буйство и бесчинства пришельцев в нем еще продолжаются, то найти убежище в дикой зоне подальше от тауна. Цель: получить новую базу для продолжения жизнедеятельности. Третье: целенаправленно искать или создавать любое оружие. Цель: последующие использование его в предстоящей борьбе с крылатыми пришельцами."

В том, что такая борьба разгорится повсеместно, Алексей был уверен.

"Четвертое: искать не затронутых смертельными лучами сограждан! Подойдут ли любые возрастные категории? Да, безусловно! Цель: слишком многие уже пострадали, пришельцы объединены, нам, разумным индивидуумам, так же следует объединиться!""--Алексей, давно уже не бежал, но он шел и шел, раздвигая руками ветви деревьев, продираясь сквозь кустарник. Однако заросли то и дело обрывались опушками, вот и теперь впереди замаячил просвет. Идти по открытым местам следовало с особенной осторожностью - в воздухе нет-нет, да мелькали стремительные пришельцы, поэтому Алексей, для начала, быстро осмотрел небо над открывшейся ему полянкой. И, вздохнув с облегчением, быстро выбежал вперед.

И остолбенел. Увиденное неожиданное зрелище сразу лишало пункт первый его алгоритма смысла и отрицало заложенное в него полезное действие.

Почти на середине полянки, под отдельно стоявшим деревцом, почти в той самой позе, в какой он видел ее последний раз на экране, лежала аушка Дмитрия Евгеньевича. Он сразу узнал ее темно-медные волосы, маленькие беззащитные силиконовые грудки, трогательно поднятую к ним, согнутую в коленке ножку... Вторую ногу явно кто-то пытался разгибать, не включая удовлетворитель. И не трудно догадаться, кто именно посмел это сделать, рискуя испортить внутренние шарнирные сочленения!!! - Рядом с прекрасной аушкой, омерзительно загорелый на фоне ее полимерной кожи с оттенком белого перламутра, сидел пришелец со сложенными за спиной крылышками. Он деловито вращал при помощи тетивы своего лука сухую ветку, упиравшуюся в деревянный брусочек, присыпанный мелкими щепочками.

Алексею ничего не было известно о таком способе добывания огня, учителя просто не сочли нужным засорять ему голову столь древними методиками, но то, что крылатые мерзавцы особенно враждебны к бытовым приспособлениям и совершенно нетерпимы к автоматическим удовлетворителям, даже человекообразным, он прекрасно уяснил для себя, еще когда вел наблюдения из кабины лифта.

В тот же момент позади Алексея, оттуда где он выскочил на поляну, послышался неторопливый хруст веток. Погоня!?

Раздумывать стало некогда, хотя в другой ситуации, Алеша, быть может и не испытал бы такого, неконтролируемого внутренней дисциплиной мысли, обжигающего гнева. Теперь же он в три гигантских прыжка достиг крылатой нелюди и обрушил на нее свою палку. Пришелец ловко перекувырнулся через голову, избежав удара, но в кульбите умудрился с треском сломать своё страшное оружие и что-то заверещал на своем языке. На том, непонятном, на котором в основном и общались пришельцы, лишь однажды пока Алеша понял их речь - во время "лекции по химии" над костром, но тот самодовольный болван вещал на обычном лингва-франка, "общем" языке землян в котором было намешано английского, испанского, русского, французского. Да долго здесь рассказывать, как образовался этот язык. И не к месту.

Алексей мельком взглянул на своего поверженного и обезоруженного врага, потом всмотрелся пристальнее: хотя все пришельцы казались ему на одно лицо, этот, сейчас ошеломленно что-то лопочущий и потрясающий зажатыми в маленьких кулачках обломками своего оружия, показался ему один к одному похожим на того, что так и не выстрелил в него сквозь стеклянную дверь холла. Да и неконтролируемый приступ гнева, при помощи которого Алеша победил в этой схватке, уже прошел, оставив его не слишком-то довольным своей внутренней дисциплиной.

- Что же, - медленно сказал Алексей, - ты меня недавно пожалел, а я тебя -

сейчас, хотя врага добивать - логично! - не сдержавшись, сорвался он на крик, и взвалив оказавшуюся вдруг довольно тяжелой, но наконец-то добытую аушку на плечо, вновь бросился в заросли. Вряд ли пришелец его понял, между собой они говорят на каком-то совершенно головоломном языке.

- Но если ты ее СЛОМАЛ! - счел нужным закончить разговор угрозой

Алеша.

И остолбенел, когда пришелец-умелец, ответил вдруг на чистейшем лигва-франка, продекламировав издевательски детским голоском:

- Сердце горячее, верную душу лишь к ней подбери и все будет в порядке,

безумец несчастный, юный и весь извращенный, нежити грязный любовник!

ЕГО! Этот СУМАСШЕДШИЙ назвал БЕЗУМЦЕМ его, АЛЕКСЕЯ! Это просто не ходило ни в какие кошмары, "юный и ВЕСЬ ИЗВРАЩЕННЫЙ!?" - да, не часто услышишь такое от буйнопомешанного! Как там он еще ругался? "Грязный" - ну уж это-то неправда, значительно чище любого из пришельцев! "Нежити любовник" - это просто бессмысленное словосочетание. Вообще, что же тут происходит!?

Алексей совершенно позабыл треск кустарника за его спиной, который почудился ему перед самой атакой на пришельца. Или не почудился? Преодолев смятение и следуя наитию всех гонимых, Алеша быстро оглянулся. И вовремя!

Из проделанного им самим пару минут назад прохода на поляну вышел, чуть пошатывающийся... господин Здоровяков!

- Вы живы! - вскричал Алеша, в восторге от того, что у него так скоро

появились соратники! И не из худших сограждан! - Какая радость!

- Я-то как рад что нагнал тебя здесь по дороге пробравшись тернистой!

Юноша, видом прекрасный, как долго я шел за тобою! - глаза Сергея Паныча Здоровякова лучились нежно-лазурной радостью, хотя вся одежда его была изодрана настолько, что от нее почти ничего не осталось, а лицо и руки покрывали свежие царапины с которых тягучими каплями падала кровь, он, видно, совсем не берегся в колючих зарослях, - вот наконец и настиг я тебя в этом месте укромном. Как будто - здесь существует оно специально для нашей встречи с тобою... радостной встречи зовущей к взаимным усладам!!

- СЕРГЕЙ ПАНЫЧ! Это же я, Алеша Сосновский! - испуганно

пробормотал Алексей, но ему всё уже было ясно. Безумие! Здоровяков и не говорил, а декламировал, так же мерно выделяя ударения и паузы между частями фраз, как тот пришелец, что читал лекцию по химии.

Неужели его, всегда такого рационального, будет невозможно излечить?

- Это же я, Алеша Сосновский! Неужели вы меня не помните!?

- Имя твое, словно мед, языком с губ слизну я, Алеша! - протягивая

толстые сильные руки нежно проговорил бывший хозяин магазина аушек.

- ГОС-ПО-ДИН ЗДО-РО-ВЯ-КОВ! - отчеканил Алексей в последнем

приступе храбрости, - возьмите себя в руки!

Но Сергей Паныч приближался к нему с явно не подлежащими разумной

классификации асоциальными намерениями. Сидевший же в траве малыш-пришелец подозрительно быстро полностью смирился с потерей оружия и теперь с хитрющей довольной улыбкой весьма заинтересованно наблюдал за атипичным развитием человеческих взаимоотношений своими обманчиво-невинными глазками.

- Мышц моих мощных о, отрок румяный, не бойся! Больно не будет тебе:

чем сильнее любовный твой друг, тем острей наслажденье! Юноша, дивно желанный мне с легкой, упругой походкой! Здесь прямо здесь мы с тобою на этой траве изумрудной возляжем! - господин Здоровяков, расслаблено улыбаясь, приблизился почти вплотную.

"Они не убивают", - вспомнил Алексей, - "изверги, они лишают людей

разума, превращая их в полностью бесперспективных!"

Он грозно взглянул на безоружного пришельца. Тот как-то очень паршиво хихикнул в ответ.

Алексею все же захотелось хорошенько отходить крылатую дрянь своей палкой, но сейчас ему предстояло обороняться - Сергей Паныч Здоровяков, хозяин магазинчика бытовых приборов, бормочущий лишенные смысла, не несущие никакой полезной информации ритмические фразы, стал вдруг гадко трогать своими липкими от пота и крови ладонями ноги Алеши, грубо нарушив тем самым его жизненное пространство. Но безумцу было не до соблюдения общечеловеческих норм этики и гигиены. Его прикосновения не были болезненными, но они были такие... плотные, вообще - липкие от крови и пота и были так же крайне неприятны, как и лихорадочный блеск в сумасшедших глазах. Самое неприятное, что господин Здоровяков и после расстрела сохранил свою огромную силу и даже вспомнил былую ловкость - сколько не отталкивал Алеша его свободной рукой, Сергей Паныч всякий раз только с большим азартом возобновлял свой безумный натиск, норовя задрать полы скромного ученического кимоно. Аушка на плече сильно стесняла движения Алексея. Наконец, он ловко отскочил, быстро нагнулся, с осторожностью, мягко, положил аушку на траву, затем пружинисто распрямился, поудобней перехватив правой рукой палку - "Вот уж не думал, что сразу же, после пришествия этих крылатых уродцев рационально мыслящих землян будут вынуждать с ними биться их сумасшедшие сограждане, бывшие - в виду полной рассудочной бесперспективности - сограждане!"

Несчастный безумец задерживал его, а ведь над поляной могли в любой момент пролететь крылатые выродки! И так уж один из их стаи расселся тут, наблюдает:

- Это кто из нас двоих безумный, грязный кто!? - прошипел Алексей этому

непрошеному наблюдателю и возвысил голос, - Последний раз, Сергей Паныч! Где ваша интеллектуальная совесть!?

- Молю же, упругих твоих ягодиц ты смягчи... насторожённую сжатую

твердость, ляжем в пахучие травы и поспешим же, друг с друга срывая одежды...

Господин Здоровяков не успел договорить. Упруго просвистев, гибкий увесистый прут ударил его по лбу, и бывший уважаемый гражданин, бывший владелец магазина автоматических удовлетворителей, коротко взвизгнув, закатил глаза. При этом одной рукой он схватился за голову, а другой - перехватил прут. Алеша вновь взвалил на себя аушку и кинулся прочь с полянки и не видел, как, за его спиной, Сергей Паныч распахнул глаза, восторженно подмигнул пришельцу, как бы ненароком сломав между пальцев правой руки, как засохшую травинку, первое Алешино оружие. Затем на покрытом потом и кровью из бесчисленных царапинок лице господина Здоровякова вновь расплылась улыбка - улыбка, одновременно и радостная и коварная, а в глазах сверкнуло предвкушение.

Кусты вновь затрещали, на этот раз прямо по курсу Алеши, но едва он захотел броситься в сторону, как из них вывалилось огромное, выше двух метров ростом, толстопузое, мохнатое, омерзительнейшее существо, всё покрытое грязной мохнатоё шерстью.

В ноздри пахнуло диким зверем и винным перегаром. Такие отвратные образины Алексей до сегодня видел только в эмо-фильмах для детей ( в сильно смягченном варианте, там оно называлось "Sam-Tchert-Ne-Brat") или в видеопрограммах о возможных последствиях радиоактивного загрязнения. Но это было раньше! А сегодня он уже видел фотографию этого человекоопасного мутанта в "разъяснении" Службы Безбедности. Хотя, как выяснилось, не все в этом разъяснении было корректно, не все факты соответствовали действительности, эту-то харю он запомнил!! И как не узнать ее сейчас, когда морда мутанта с разноцветными глазами полностью соответствовала фото: вся окруженная шерстью, с рогами, выступающими надо лбом из спутанной гривы. Чего не могла передать фотография. Так этот того, что чудище было повыше самого крупного человека, а, хотя на лапах существа было по пять пальцев, мохнатые ноги его заканчивались копытовидными роговыми мозолями. Но сомнений не оставалось - тот самый! Особо опасный! Человеконенавистник!

Как не стремился Алеша убежать, спрятаться - ему уже казалось, что нет существа, которое не гналось бы за ним: безумный человек Сергей Паныч, маленький крылатый пришелец, да еще вот мутант! - чудище оказалось по звериному проворным.

Заверещав, загукав, захохотав человеческим голосом, оно бросилось к Алеше, но не накинулось на него со звериной яростью ("что было бы только рационально для этой зверюги"...- мельком успел отметить впавший в ступор бедный паренек), а начало, как бы пританцовывая, кружиться вокруг него с все возрастающей скоростью, громко гогоча и что-то скандируя на языке пришельцев. За плечами мутанта развевалась шкура леопарда - явно не из магазина! Всё сильней пахло животными, отвратительными запахами крови и гниения, невероятно воняла нечесаная мохнатая шкура, било в ноздри застарелым винным перегаром. Между но чудища сзади, там где кончалась леопардовая шкура, в мохнатых расчесах и огромных колтунах угадывался тонкий хвост с шариком свалявшейся шерсти на кончике. Спереди же сурово торчал фантастических размеров возбужденный, напрягшийся фаллос. Это, да нескончаемый хохот, окончательно дезорганизовало Алексея. Глядя, как чудовищный мутант сужает свои круги вокруг него, то и дело отбрасывая в сторону, словно пушинку, всё еще пытающегося первым пробиться к подростку безумного Здоровякова; зачарованный ужасом, не замечающий, как дорогая, бесценная для него аушка сползает с его плеча, Алеша совсем опустил руки.

"Неужто кончина моя пришла" - подумал он словами из какого-то эмо-фильма на историческую тему, сам не замечая этого, - " неужели этот мутант принимает меня за удовлетворитель!? С ним мне не справиться..."

В ожидании чего-то неизбывно страшного, что сейчас с ним произойдет, Алеша не осознавая уже атавизма в своем последнем действии, поднял голову к небесам.

Небеса были уже не ярко голубыми, скорее - прозрачно-синими, где-то уже крались сумерки, но им было еще далековато до этих мест.

И никакого спасения. В небесах можно было видеть только пролетающих где-то вдали от этого места пришельцев, безумных людей в танцующих по воздуху левитанах, да бесстрастные вершины таунов, упирающиеся в белые облака, они чем-то походили на бесстрастные горы со снеговыми шапками на вершинах.

Запах становился всё сильнее, хохот, - всё громче. Внезапно раздалось и многоголосье крылатых пришельцев. Алеша чуть опустил взгляд: над поляной внезапно, будто бы в голографическом театра, возникла белокурая женщина в лучезарных одеждах. "Люминесцентная ткань, что ли?" - апатично, уже ничему не удивляясь и чувствуя себя всё равно что давно погибшим, вяло подумал Алеша. Всё тело её, казалось, состояло из огненного свечения. Высокая грудь и крутая, тонкая шея были украшены золотыми ожерельями, а запястья рук отягчены витыми браслетами. Веки её - лепесток на лепестке, несли опахала длинных изогнутых ресниц. В ушных проколах звездами поблескивали серьги, а лицо сияло так, что прямо в него было невозможно смотреть, так, что обрамляющие его пшенично-золотые волосы лишь оттеняли это сияние. В воздухе разлился аромат фиалок, и каких-то еще, неизвестных Алеше цветов. Причем эти запахи тут же развеяли вонь, которой человеку было уже сложно дышать.

Незаметно для себя самого. Алеша чуть приободрился, потому что чем бы не являлась эта фантомная ослепляющая женщина, она была слишком уж идеальной, слишком прекрасной, чтоб быть настоящей, но тем не менее от этой хитрой голограммы исходили потоки энергии, в ней чувствовалась мощь.

А для того, чтоб сотрудничать с хамоватыми пришельцами, эта фантомная женщина была слишком... слишком... - слишком одетой, вот! Хоть и тонкие лодыжки, сильные колени, округлые бедра и пушок в их вершине, и округлый живот, и высокая гибкая талия, такая прекрасно тонкая; и крепкие груди с насмешливо задранными темно-алыми сосками - словом все её тело, казалось, иногда проступало - просвечивало? - прямо сквозь одежду, всё равно! Да и достоинство такое... какое-то чувствовалось в этой энергетической голограмме, что даже мутант прекратил свои мерзости и прямо с прыжка приземлился на колени, издав клекочущий звук и вскинув руки.

"Может, это тайное оружие Службы Безбедности? Такие энергетически заряженные голограммы, что все сразу "руки вверх" делают?" - подумал Алексей, приободряясь все больше и больше. В привычном ему мире руки поднимали только для того, чтобы сдаться в плен.

(Мысли юнца прочитав, про себя усмехнулась ему с сожаленьем Киприда:

"Мал и безус, путь постарше, пожалуй, харит бы пустила к младенцу

такому!

Как он, однако, влюблен, хотя сам и не знает, вот в эту нелепую куклу...")

Да и сам Алексей чувствовал приходящую откуда-то извне энергию, причем ему показалось, что он начал различать язык пришельцев. Или они вдруг заговорили на общеземном? Да вот, пожалуйста!

- Мама, мамочка! - "Ох, ничего себе открытие!" - чуть впервые в своей

жизни не лишился чувств Алексей, это ведь закричал, вспорхнув с полянки, давешний пришелец:

- Мамочка, Пану скажи, пусть его он отпустит!

Сладко смеясь, Афродита сказала крылатое слово:

"Пан, многошумный вакхант и прыгун, где свирель ты сегодня оставил?

Прочь же сейчас от несчастного, видишь, совсем одержимый любовью

Этот юнец помешался на страсти к нелепой, бездельной игрушке,

Жребий, тягчайший ля смертного - доброю волей он выбрал!

Пигмалионом клянусь, душу технике этой не дам я безмозглой!

Ты же оставь его, Пан-кругобежец, мохнатый прыгун и забавник!

Пусть сопрягается в месте укромной с механикой этой бесстыдной,

Вечно гонимый, к тому же, печально влюбленным торговцем..."

Тут Афродита чудесная так вопросила Эротов:

"Кто из вас, умников это замыслил и хитро исполнил?

Кто грудь торговцу зажег вожделеньем напрасным, истомным?"

Голосом звонким один ей в ответ отозвался, крылатый:

"Все сообща сотворили мы.... Мама, не знаем, что делать:

Муж престарелый там есть - с засыхающим каменно сердцем.

Больно он крылышки братцу подпортил... Его ж - ни в какую,

Нам не пронять! Накажи. О Богиня его... и пускай он полюбит лягушку!"

"Милые дети! - смеясь, им Киприда легко отвечала, - к чему нам

Старцев наказывать счастьем для них величайшим - любовью!?

Пусть доживает свой век быстролетный бесстрастно, разумно -

- тем ведь страшнее душе его будет расстаться с дряхлеющим телом.

Братцу же крылья подлечим... Летимте ж отметить победу!

Так и не сдавшийся в плен мутант подскочил, успел лизнуть исчезающую голограмму в лицо, и отскочил в сторону , прямо на Сергея Паныча Здоровякова. Таким образом, вновь предоставленный на какое-то время самому себе Алеша мог не дожидаться более благоприятного момента для исчезновения. Тем более, что все крылатые ниспровергатели основ социального уклада, дружно хлопнув крыльями, полетели в ту сторону, куда начала неестественно быстро удаляться голограмма, которая оказалась-таки все же на стороне пришельцев! Ну да особого зла - считал Алеша, - она ему причинить не успела. И незачем дожидаться, когда это успеет кто-либо другой!

Держа аушку на вытянутых руках перед собой, Алеша вновь кинулся в заросли, надеясь спастись от преследований безумного торговца. И ему просто необходимо было найти убежище, где бы он мог надежно устроить свою, теперь уже СВОЮ аушку. Потом можно было и начать борьбу с пришельцами...

Алеша бежал, стараясь оставлять за собой не такой явный след, как в первый раз. Порой для этого приходилось жертвовать скоростью, настороженность к поджидающим впереди сюрпризам тоже не прибавляла быстроты. Но он бежал, уничтожал за собой наиболее заметные следы и снова бежал... Бежал и надеялся.

Он не знал, что непосредственная опасность погони ему пока не угрожает: мутант, по каким-то своим причинам, проникся озорным интересом к сумасшедшему торговцу и затеял с ним шуточную борьбу: всякий раз, когда господин Здоровяков порывался бежать за Алексеем, мутант хватал его за плечи, их мышцы напрягались... и хотя господин Здоровяков был ОЧЕНЬ сильным человеком, он все же оставался ЧЕЛОВЕКОМ. Пусть силу его и умножало безумие. А мутант хохоча, валил его на траву и , в знак поражения, заставлял всякий раз отхлебнуть какой-то жидкости из кожаного бурдюка. После чего всё начиналось сначала. И не скоро мутанту наскучила эта забава. И еще нескоро он, посерьезневший, ушел, оставив бурдюк под рукой у изнеможенного, но все еще собирающегося продолжить свой тернистый путь господина Здоровякова.

* * *

Господин Слепой, полковник Службы Безбедности в отставке,

воспользовавшись тем, что с него неожиданно сняли наблюдение и часовые противника беспечно пропали, упорхнули, вот уже больше получаса, как освободился, наконец, при помощи терпения и некоторых спецприемов от ивовых прутьев, виноградных лоз и плюща, которыми повязали его крылатые враги.

И тут же с ужасом обнаружил врагов, так сказать, внутренних! Походило на то, что все люди тауна были поражены вирусом какого-то безумия. Никто ничего не желал слушать. Все совершали возмутительнейшие, с точки зрения ментальной самодисциплины и банального чувства интеллектуальной совести, поступки, граничащие с полным забвением социального порядка и обязанностей, налагаемых статусами "сограждан".Да что там, они просто не замечали иррациональности собственного поведения и творили такие дела, что одной бригады психотерапевтов Службы Безбедности уже бы не хватило.

Правда, полковник Слепой дураком, в отличие от этого идиота из пресс-службы, майора Волобуева, никогда не был - он профессионально оценил и ляп с "фантомными картинками", и с лейтенантом-связисткой, и поэтому понимал: если бывшие коллеги до сих пор здесь не очутились -ничего особенно удивительного. После передачи о НЭПе в Пост-Петербурге, полковник в отставке сразу понял, что Планетарной Службе Безбедности предстоят тяжкие времена. Но сейчас он все равно кипел от злости, сидя с подзорной трубой (еще один наградной раритет типа шашки и механических часов, а вот, пригодился! Может и шашка еще...) и пытаясь отыскать в окнах ли, во дворе ли первого уровня, хоть одного не отмеченного антисоциальным, антигуманным поведением индивидуума. Короче, не психа.

Тщетно!

"Все ментально дезорганизованы, этические паралитики! Надо мной, выступившим с увещеваниями, смеются! Конечно! В доме для бесперспективных ума лишенцев, там, среди которых безумие - норма, санитар всегда кажется пациентам самым опасным параноиком! О, подождите, голубчики, я буду очень недобрым санитаром! А потом приедет комиссия! Ха-ха! Из Безбедности! И ПиЗДра! Ну, ладно... когда еще... Понятно, что не скоро. А малец Сосновский-то Леха, кажется. Нормальный, раз от них так драпанул! Вот к утречку ружье зарядится, пойду его отыщу, в окружающем вельде, наверно, скрывается. Нынче немногим нормальным людям вместе надо держаться! Эх, последние времена! За народ обидно! Как жили до появления этих... А всё же двух я подпалил, не одного. Вот еще!" - последнее полковник в отставке выкрикнул вслух, но тут же замолк, переместился и уже с другой позиции начал смотреть в то окно, за которым он увидел нечто, так сильно выведшее его из себя, что, позабыв о конспирации, он выразился вслух.

"Вот еще! - повторил он мысленно, - А Сосновский- старший то и вовсе одичал! А ведь был когда-то одним из самых мощных генераторов идей в нашем тауне! Сбрендил, одичал, голышом на гражданина накинулся. За людей, за народ родной обидно! А кто там с ним..."

* * *

Олег Викторович Сосновский-старший и Ирина Станиславна Туманцева, заговорившись, так и не заметили ни незваного крылатого гостя, ни его меткого выстрела, поразившего сразу обоих. Они даже продолжили разговор, но через некоторое время беседа тихо закатилась куда-то за из интеллектуальный горизонт и они смолкли. Смолкли и обнаружили, что уже довольно давно не отрываясь, смотрят друг на друга, а сидят гораздо ближе, чем это принято среди достойных, дисциплинированных людей и рекомендовано принципами элементарной гигиены. Их энергетические, жизненные поля давно уже недопустимо пересеклись, но ни она, ни он не почувствовали дискомфорта.

Молчание пришло к ним, они предчувствовали , что ненадолго, но эта пауза требовалась, чтоб начать затем говорить какие-то совершенно новые - возможно, абсолютно забытые, - слова. В этом мягком молчании, неожиданно его рука нашла ее руку, и их пальцы начали переплетаться, сжимать друг друга...

Они не смотрели на эти две руки, знакомящиеся друг с другом, они смотрели друг другу в глаза и как-то незаметно - нет, они не двигались еще! - им стало казаться, что расстояние между их глазами исчезает. Наконец и затянувшееся молчание напомнило о себе :

- Ирина?

- Олег...

Вот и всё пока, вот и вся великая магия имен, но они сразу стали ближе,

чем когда-либо.

Они раньше никогда не обращались друг к другу таким тоном, возможно, поэтому, обоим показалось вдруг, что только теперь, с этого мгновения у них есть имена друг для друга.

Олег вдруг увидел, как Ирина начала неудержимо краснеть, - румянец возбуждения сперва обнял ее за шею, затем вспыхнули алым щеки, порозовела верхняя часть груди. Он подумал, как идут алые и пунцовые краски всему её раньше обыкновенно невозмутимо-бледному лицу, изумрудным глазам, иссиня-черным волнистым волосам. Сейчас лицо это волшебно преобразилось, и Олег смотрел на него, словно видел впервые в жизни, не зная, что его лицо тоже претерпело чудесные изменения.

Ирина глядела в ставшие вдруг незнакомыми, но такими волнующими, упорными, жаждущими голубые глаза Олега не отводя взгляда. Она не понимала, как раньше это лицо, да и вся его мужественная фигура, сильные, но оказывается, умеющие быть нежными пальцы, как всё это могло раньше не волновать её, не завораживать, не притягивать... Она медленно провела языком по губам, представляя, что касается им его губ, и теперь уже ощутила его взгляд на губах, шее. Олег словно пытался определить как низко спустился этот предательский румянец, и по тому, как напряглись ее груди, она чувствовала, что жар заливает и их.

Олег медленно протянул свободную руку к вороту запахнутого саронга и осторожно-осторожно, словно боясь обжечься, его пальцы забрались к ней за пазуху , легкими порхающими прикосновениями еще больше возбудив ее груди.

- Какая неудобная у тебя одежда - новый , хриплый голос Олега невероятно взволновал ее.

Ирина почувствовала себя во власти отчаянно-сладкой паники - как перед полетом в счастливом сновидении, она пораженно ощутила, как от словно заживших своей жизнью сосков до самого увлажнившегося вдруг, как перед сеансом с аушкой, влагалища, натянулась какая-то струна и мучительно, сладостно завибрировала...

Правая рука Олега еще не выпускала её тонких, дрожащих пальцев, а левая неожиданной мягкой тяжестью опустилась ей на колени, ладонь начала поглаживающими движениями продвигаться к соединению ее неплотно сдвинутых ног, лаская сквозь ткань саронга кожу на внутренних сторонах бедер.

Ирину словно ударило током - все по той же таинственной струне, натянувшейся от груди к низу живота, о существовании которой она раньше и не подозревала. "Какой там еще самомассаж!" Ей показалось что кожа её вдруг стала чувствительной, как открытая рана, но вместо сигналов боли от прикосновений Олега она ощущала судорожное наслаждение.

Почувствовав, что уже задыхается от возбуждения, Ирина и сама всем телом придвинулась ближе, а ее рука, в преддверии того небывалого, что теперь, как она понимала, неизбежно должно было произойти у нее вот с этим, давно знакомым, но ставшим вдруг таким дорогим и близким человеком ("С ЧЕЛОВЕКОМ!" - метнулась и пропала паническая мысль), её свободная рука, вместо того чтоб привычным движеньем добраться до влагалища, приласкать клитор, вдруг легла Олегу на грудь. И так же дразняще и нежно, как поднималась его ладонь от её колен, начала опускаться по напрягшемуся животу мужчины.

- Какая всё-таки неудобная у тебя одежда, Ир, - уже уверенней, с

дразнящей насмешкой в возбужденном голосе повторил Олег.

- А у тебя... а... вполне практичная, - Ирина запустила свою ладошку под

кимоно Олега, ощутила потрясающе дрожащий, с влажной горячей головкой член и чуть не умерла, по крайней мере ей так показалось, настолько сильно вдруг заколотилось ее сердце. Наконец, кое-как набрав в легкие воздуха, она прошептала охрипшим от сумасшедшего желания голосом:

- Зато моя легче снимается...

Они одновременно поднялись, не думая больше ни о чем, забыв даже о

разнице в росте и тут Ирина поразила саму себя. Неожиданно ей больше всего на свете захотелось истерзать свои подрагивающие груди о мощный торс Олега и она так и поступила, вмяв гордые белые вершины в плоский и твердый рельеф мускул его груди.

Затем они одновременно отстранились, и руки расстались друг с другом, а

они стояли мгновение молча, словно запоминая друг друга в одежде, затем Олег быстро скинул кимоно и Ирина поняла, что сейчас или упадет без сил или наконец, решиться первая....Она медленно расстегнула застежку саронга и темно-красная ткань, блеснув золотыми нитями с провоцирующим шуршанием упала к ее белым точеным лодыжкам. Переступив маленькими ступнями она остановилась перед Олегом абсолютно обнаженной, зная ЧТО, но не зная КАК делать и поэтому лишь почувствовала еще большее возбуждение.

Олег тоже пока нее знал "КАК!?" - "Она же человек!" -промелькнула у

него такая же паническая мысль, как у Ирины секундами раньше.

- Пойдем в гигиеническую? - неловко предложил он, когда два их

обнаженные фигуры застыли в полуметре друг против друга.

- А ну её, там эти, аушки, ну и их, давай здесь, давай же, - отрывисто

проговорила Ирина, так мало похожая сейчас на ту Ирину Станиславну Туманцеву, что приобрела известность конструктивным и четким построением фраз в своих докладах.

Зато в Олеге осталось больше от знаменитого Сосновского, генератора

идей, но когда он заметил серебристые бисеринки влаги на волосика между ирининых ног, им овладела только одна идея. Он опустился на колени и сначала слизнул их, затем раздвинул языком складки пунцовой кожи... и его потряс крик изогнувшейся ему навстречу Ирины. А смолкнув, она, подламываясь в коленях, тоже начала опускаться перед ним прямо на ковровый пол. Их рты слились в поцелуе, обнаженные тела, уже без мешающих чувствовать всем телом одежд, вжались друг в друга.

Немного погодя, она не выдержала первая, и ухватив Олега за корневище фаллоса, потянула его в себя:

- Ну давай же, Олежк, ну же! - в полузабытьи, сама нанизываясь на него,

торопила Ира...

* * *

Алексей постепенно сбавлял шаг, он задыхался, аушка казалась рукам уже невообразимо тяжелой... О судьбе своих биологических родителей он заставлял себя не думать: он видел, как в них отвлеченно обсуждающих какие-то материи стреляли, стреляли теми же зарядами что и в господина Здоровякова. И если начать представлять себе, что с ними могло случиться, то... Нет, раздумывать об этом Алеше было действительно страшно. Потому что он понимал: или они мертвы (а если внимательней отнестись к собственным воспоминаниям, то --много ли он видел мертвых, погибших от рук пришельцев? Похоже, что ни одного!), или они стали полностью бесперспективными, тождественно безумными тому же Сергею Панычу. И Алексей не мог честно признаться себе, что для них лучше. ДЛЯ НЕГО они, в любом случае, были потеряны.

Да, вообще-то со стороны биологического отца он видел больше контроля, а не участия, а Ирина Туманцева и вовсе осталась в том далеком времени, когда, ему не было еще и шести и до которого возраста, по рекомендациям психологов, попечение над детьми следует доверять именно их биологическим матерям.

А пятилетним Алеша помнил себя смутно.

Так что особого ужаса потери он не ощущал.

Кстати, это напомнило ему...Алексей бесшумно залег в траве, огляделся, прислушался. Пришельцы больше не мельтешили в воздухе, да и шагов позади слышно не было. Сумасшедший отстал. Алексей сидел, восстанавливая дыхание и массируя гудевшие икроножные мышцы. Минут через десять он уже был готов идти дальше. Ему следовало продолжать путь, отыскать где-то надежное убежище, аккумуляторы для аушки, настоящее оружие. А потом...

Из немногочисленных исторических примеров, преподававшихся в лицее на коротком курсе древней истории, припоминавшихся сейчас Алексею, однозначно следовало, что человечество может быть побеждено! Но не до конца! Не целиком и не навсегда! А потом находятся ГЕРОИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА - интеллигентные люди, способные на мощное волевое усилие, подразумеваемые результаты которого превзойдут всю силу вражеской агрессии. Алеша искренне считал, что, поскольку это волевое усилие следует сконцентрировать в очень короткий промежуток времени (так объясняли ему понятие "подвиг"), то стать Героем довольно просто. Возможно, придется погибнуть - но за правое дело!

На слове "погибнуть" Алеша споткнулся. Не в своих рассуждениях, а - буквально. Но аушку не уронил. Не веря в приметы, он не усмотрел знамения, а подумал о том, что погибать как-то героичнее с оружием в руках. А когда оно, настоящее оружие, у него еще окажется! Первым делом, он, конечно, вспомнил о рыцарских мечах и копьях витязей. Да, сейчас бы ему подошла и пресловутая "шашка" из коллекции полковника Слепого. Впрочем, Алешу не оставляла надежда, что тот с ним ещё поделиться, а если бравый отставник погиб, то ему, Алексею, достанется и "шашка" и, главное, его плазменное ружье. Смастерить копье показалось ему слишком уж трудоёмкой задачей и к тому же, требовался опять-таки стальной и острый наконечник. Неизвестно, может быть индивидуальный героический запал Сосновского-младшего иссяк бы в самом ближайшем будущем, если б - совсем уж из какой-то древней и кровавой истории, - ему не припомнились "метательные дротики"Не слишком здраво рассудив, что для этой цели ему понадобятся лишь прямые (желательно острые) ветки и сучья, Алексей, после часовых мытарств, умудрился-таки отобрать и выломать два прямых ствола молодых деревьев. Очищенные от веток, они действительно представляли из себя прямые и заостренные у обломанных верхушек палки. К сожалению о том, что острить, хотя бы на огне, следовало более тяжелую часть "дротиков" Алеше никто не подсказал. Да и вряд ли он смог бы это сделать.

Однако, засунув палки сзади за пояс ученического кимоно, на котором остались кровавые пятна от прикосновений безумного, Алексей если еще не стал, то уже почувствовал себя героем. И уже значительно бодрее внвь двинулся в путь.

"Все великое начинается с малого, - размышлял он продвигаясь к неизвестному пока еще ему самому Убежищу, - во времена самых ужасающих катастроф, когда все вокруг давно уже капитулировали, всегда находились сильные духом мобильные единицы, продолжавшие борьбу в одиночку. И логический анализ исторических закономерностей Линкольна-Троцкого неопровержимо свидетельствует, что, в конечном итоге, временно охватившее мир массовое безумие всегда отступало перед подобными людьми, пусть даже сами они погибали, не увидев победы. И все же мертвы Линкольн победил рабство, а мертвый Троцкий - сталинизм и русско-советский империализм."

- Хур-ра! - в честь своей будущей победы над пришельцами и безумцами

неосторожно выкрикнул Алексей.

Впрочем, кого боятся!? Небо чисто, пришельцев нет, безумец отстал... Хотя, конечно, не следовало так уж откровенно! Ему ведь выпала тяжкая доля стать одним из тех одиночек, перед которыми отступает мрак! И он скоро начнет свою борьбу с пришельцами, мутантами, с распространенным среди людей разумных вирусом сумасшествия...

Но что это - послышалось или в том малиннике вокруг скрытого плющом

старинного замка кто-то пискнул?

Сменив курс, Алексей осторожно отправился на разведку в направлении многовековой давности трансформаторной будки (условно принятой им за рыцарский замок), окруженной обширными зарослями высокого малинника.

Между тем, со стороны Пост-Петербурга к Алеше уже неслышно подкрадывались опасные ранние сумерки.

* * *

В приближающихся сумерках, где-то на скрещении нехоженых путей между двумя таунами и заброшенной трансформаторной будкой двадцатого века, медленно, пошатываясь из стороны в сторону от усталости, от влитого в него мутантом вина брел Сергей Паныч Здоровяков. В легких его гулял теплый некондиционированный и не кондиционный воздух, одежда висела на не м отдельными лоскутьями, он весь взмок от напряжения и боли... Но он был счастлив! Улыбка не покидала его губ. Да, пусть медленно, но зато уверено Сергей Паныч шел по следу, по следу любимого человека. И одно это уже доставляло ему наслаждение. К тому же он был абсолютно убежден в неотвратимости предстоящей желанной встречи.

"Я найду его, такого дерзкого, напуганного и милого, нежного, - думал господин Здоровяков, - грациозным, неприрученным олененком он бежит сейчас, дивный, быстрее меня, я сейчас ослаб и одурманен, что за виноградный сок вливало мне это чудище! Но я не боюсь чудищ! И никого! Только неласкового взгляда этого нежного, но недоверчивого отрока... О! Я найду его, быстроногого! Ведь я буду идти день и ночь, ночь и день, идти и ... идти...ПРЕКРАСНОЛОДЫЖНЫЙ, СО ВЛАЖНО МЕРЦАЮЩИМ ВЗГЛЯДОМ! Конечно, поначалу он будет гнать меня от себя. Ведь он так юн и горд! Но я буду упорен и настойчив, упорен и настойчив и день. И ночь...."

* * *

Только когда уже почти начало смеркаться, Алеша обнаружил нечто похожее на убежище. По видимому, сотни лет назад, здесь стояла трансформаторная будка, которую не догадались утилизировать. Не видно, уцелела ли крыша, но кирпичные стены были оплетены всюду проникшим плющом, а вокруг обросли широкими зарослями высокого цепкого малинника, жгучей крапивой, неотцветшего иван-чаем.

Однако убежище было обитаемо. Он стоял перед замаскированным свежесорванной крапивой проходом в малиннике в человеческий рост и готовил к бою один из "дротиков", хотя предполагал, что сейчас оружите ему не понадобится. Скрываться, после первой волны оккупации, могли только гонимые и преследуемые, значит, скорее всего, там, в заброшенной будке - нормальные, как и он. Осторожно отводя дротиков крапиву он почти приблизился к увитой плющом трансформаторной, когда откуда-то спереди, вдруг вылетел камень и едва не угодил ему в голову.

- Стой! - прошипел чей-то голос.

- Тише! - инстинкт подсказал Алексею неожиданно верный ответ, - я один,

я нормальный...

- А приставать не будешь?

- Как это? - искренне изумился он.

- Тогда и впрямь нормальный облегченно вздохнул не утративший еще

напряжения голос, - вот только палки тебе зачем?

- Во врагов кидать,.. - тут Алеше припомнилось, что швыряние дротиков

называлось каким-то более благородным словом, - это не палки, а боевые дротики, метать в пришельцев и сумасшедших буду.

- Ну, тогда подходи, герой!

- А много ли уже наметал? - раздался и второй голос, кого-то явно уже

опомнившегося от испуга.

- Что? - продвигаясь на голоса, переспросил Алеша, - вас двое?

Голоса все равно, похоже, были подростковые, и даже если б в

трансформаторной будке пряталось трое, он бы не побоялся туда войти.

Вот если четверо...

- Что-что! Победил многих уже? - прошипели, стараясь сделать голос

тише, уже откуда-то совсем близко, и Алеша увидел невысокое прямоугольное отверстие в древней стене трансформаторной будки, перехватив, на всякий случай, покрепче, одной рукой - дротик и другой - аушку, он вошел, - с достоинством отвечая:

- Многих - не многих, а одного пришельца с ног с бил, от мутанта и еще от

одного из безумцев-людей отбился, только тогда у меня дубинка...

Он замолчал, потому что внутри, при свете переносного карманного

пьезосветильника он увидел в полумраке трансформаторной, две чумазых, еще хранивших выражение испуга девчоночьих физиономии. Девчонки были приблизительно одного с ним возраста, на них явно произвела впечатление его декларация о победах, но ему показалось, что он их обеих и нахальную белобрысую и темненькую тихоню, где-то уже явно встречал.

- Так, девчонки... - разочарованно протянул он и мельком предупредил, -

я-то с аушкой, а вот у вас как дела с гигиеной?

Внезапно вонзившийся в древнюю кирпичную кладку над его головой

камень - он успел заметить, что запустила его та, что повыше и понахальнее, причем при помощи какого-то хитрого приспособления, - заставил его замолчать. И понять, что ему срочно необходимо повышать свой авторитет, брать лидерство в свои руки:

- Это что за хитрое оружие, - с легким предубеждением спросил он и уселся

на пол:

- Ну, давайте знакомиться. И расскажите, почему вы сюда забрались.

Девчонки о чем-то зашушукались между собой, он уловил только : "может, он для сумасшедших парней нас разыскивает" "Выслеживает!? Он же сам - с аушкой, а выслеживает для тех, кто..." И с пришельцем дрался?" -"Врет!"

"Постой-постой, это же Лешка Сосновский!" - уже вслух сказала вдруг темненькая,

Светленькая недовольно поморщилась, а темненькая тихоня протянула руку и сказала:

- Мы все встречались на семинарах Наставника Верчинина, не помнишь?

Я - Аня.

- А я - Вероника, - сказала белобрысая, та, что понахальней.

- Ну а я - Алексей, о чем вы шушукались, чего испугались?

- Никто и не испугался ничего, - недовольно сказала Вероника, - просто

если ты - нормальный, то знай на будущее, что из всего курса Верчинина, один ты такой... стойкий.

- Ну да, там остальные парни, как с ума сошли, - горько пожаловалась, к

явному неудовольствию подруги, Аня, - и всех девушек, кроме нас, наверное, уже использовали...

Она всхлипнула

- По схеме "человек - человек"? - участливо и с пониманием кивнул

Алеша, - неужели всех?

- Ты нас-то особо не жалей, проворчала Вероники, - у нас с рассудком все в

порядке, отбились, даже трофей захватили, - он наконец-то успел рассмотреть ее удивительное, с силой метающее камни, оружие: на алюминиевой рамке был натянут кусок медицинской пластический резины, - а вот остальных девочек, всех, похоже, да они, дуры, особенно и не сопротивлялись, некоторые даже сами хотели. У нас-то с разумом, интеллектуальной совестью и личной гигиеной все в порядке! - гневно объявила она Алеше, - просто ничего другого с собой взять не успели!

Только тут Алексей заметил в руках у девушек примитивные вибраторы для учениц старших классов.

- Ну что ты такое говоришь, это же невозможно, - чтоб сами хотели, -

перебила подругу Аня, - а потом, вовсе не всех, самых хороших Дмитрий Евгеньевич спас.

- Ну, спас или для себя приберег это еще неизвестно... - хмуро сказала

Вероника, - глаза-то у него тоже сверкали и руки так же прикасались. К чему не следует...

- Да как это возможно! Чтоб наставник...

- Так Дмитрий Евгеньевич жив? - перебив Аню, с праведным

негодованием вскричал Алеша.

* * *

Дмитрий Евгеньевич Верчинин был счастлив. Наконец-то сбылись самые

тайные его мечты, заставлявшие его таится от психиатров службы Безбедности и снимать напряжение при помощи человекоподобных аушек. А ведь ему удалось избегать лечения на протяжении долгих лет, с тех пор, когда еще защищая докторскую по информатике, в Архиве Академии Наук в Пост-Петербурге он проник в засекреченные файлы, посвященные "галантному" восемнадцатому веку и к к своему ужасу в первый раз подумал о том, что снимать сексуальное напряжение с человеком противоположного пола вовсе не преступление, а, возможно, удивительное наслаждение. Это уже после, прочитав без купюр Гомера и Джеки Коллинз он уверился в том, что в схеме "человек-человек" не может быть ничего особо ужасного. И с тех пор проводил год за годом буквально изнывая от невозможности нарушить этические нормы того века, в котором он был рожден страдать.

Но сегодня его страданьям пришел конец! О, какое это для него было счастье. Когда он - естественно, первым из всех, - ведь, кроме него, совсем считанные единицы во всем огромном регионе читали Гомера и уж явно не было больше ни одного, кто бы в Гомера ВЕРИЛ догадался, что происходит НА САМОМ ДЕЛЕ ПОД ВИТДОМ НЭПа.

ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ!

НО НЕ ХРИСТАНСКОГО БОГА, _БОГОВ ОЛИМПИЙЦЕВ! И ЯВНО, ПОД ПРЕДВОДИТЕЛЬСТВОМ АФРОДЖИТЫ. Причем все остальные боги из блаженного сонма, похоже, помогали богине любви.

О, это был шанс! Дмитрий Евгеньевич срочно собрал свой класс (к сожалению, кое-кто не смог прибыть) и спешно сгруппировал вокруг себя самых приятных ему, уже достигших половой зрелости учениц. И начал лекцию издалека, не торопясь: ОЖИДАЯ "ПРИШЕЛЬЦЕВ". И он был радостен уже тогда. Когда же проказливые Эроты начали расстреливать его класс, он удерживал перепуганных учениц. Он нарочно подставлял золотым стрелам свою грудь, груди избранных учениц, бормоча обещания воздвигнуть в честь Пеннорожденной жертвенник, объяснить его необходимость другим бывшим согражданам, заклать на нем - завтра же! - черного ягненка...

О, это было уже счастье! Во всяком случае, близко, близко...

Единственное, что, хотя он и заметил, что амуры не возжигали плотские желания в сердцах девочек младше десяти и мальчиков - младше тринадцати лет, он, как Наставник и относительный знаток античности мог бы предугать две несколько смутившие его вещи. Во-первых, подростки обоих полов, во власти вспыхнувшего в них вожделения, так накинулись друг на дружку, что сцена сразу утратила для Наставника большую часть своей эстетической ценности, во-вторых, в общей сумятице и тесноте классного собрания кое в кого стрелы просто не попали и те, если не были моментально и жестко, с подростковым нетерпением изнасилованы, в страхе куда-то разбежались. Во-вторых, он непростительно забыл, то почтение, которое в античности питали к гомосексуальной любви и это - поскольку отправной точкой для Наставника Верчинина был все же "куртуазный и галантный" восемнадцатый век, опять-таки его несколько шокировало.

Однако, ему удалось уберечь свой "гарем", и он успел отвести в свою гостиную пять или шесть девочек, уже с робким желанием глядящих на него расширенными от предвкушения зрачками ясных юных глаз, где и заблокировался с ними (дверные замки еще действовали), с глубоким почтением передав пролетавшему мимо окна небольшому Эроту свою аушку - в качестве первой жертвы и в знак отказа от былого образа жизни.

И вот теперь, наконец, он был счастлив. Оглядев хрупких, но уже с начавшими наливаться женственностью формами девочек, Дмитрий Евгеньевич первым подал им пример к раздеванию, приговаривая:

Тела нагого не стоит стыдиться всем тем, кто красою неложной

Может под тканью одежд похвалиться, вы ж, отроковицы,

Телом своим словно лилии, пинии или другие цветочки:

Кто же придумал цветов красоту скрыть одеждой...

Он просто задохнулся, когда заметил, что девочки уже разделись, без бесформенных ученических кимоно их тела показались ему более зрелыми, чем можно было предположить. И уже неровным от понятного волнения голосом бывший Наставник элементарной информатики продолжил:

Так... ты, о неженка глупая бедра раскрой мне,

Я языком обожгу потаенное место восторга.

Ты же кудрявая дай мне в ладони упругую грудку...

Рыжая, ты, поцелуй меня ниже без страха, возьми и лижи...

После мы сменим тел наших расположенье...

* * *

- Так Дмитрий Евгеньич жив?

- Ну да и достал уже какие-то древние микропленки, допотопные дискеты,

на которых всё это объясняется, ну, про богов каких то и про ЭТО...

- Про секс "человек-человек" - мрачно высказал догадку Алексей, и когда

обе девчушки согласно кивнули, скорчив презрительные гримаски на чумазых рожицах, мрачно заключил:

- Так. Коллаборационист, значит.

- Ой, а что такое кол...

- Сотрудник с врагами, что, не знаешь! - оборвала подругу более

образованная Вероника.

- Ну что ж, он для меня тогда всё равно что бесперспективный. Я

торжественно лишаю его статуса гражданина и заявляю, что отныне ему ничего не должен!

- А ты это можешь, лишать-то статуса? - въедливо поинтересовалась,

конечно же, все та же Вероничка.

- А что ты ему был должен? - простодушно спросила более практичная

Анна.

- Ну, - Алеша мельком взглянул на аушку и теперь мучительно

размышлял, видно девчонкам в полутьме трансформаторной, как он краснеет или нет, - ну, по закону Согражданства и с точки зрения элементарной интеллектуальной совести все мы были должны Наставнику, ну, хотя бы за те знания, которые он нам преподал, должны не в СТАДЕ, конечно, а в моральном плане. Но раз он сходит с ума и сотрудничает с врагами, то мы, конечно, не должны ему никакого уважения, никакого почтения!

"Уф, удачно выпутался, но вот Веронику, она, кажется, наиболее сомневающаяся, следует призвать к порядку персонально!" - подумал Алеша и решил еще раз воспользоваться авторитетом полковника Слепого, да и свой собственный поднять:

- А на ваш вопрос, гражданка Вероника, я могу ответить только

следующим образом. Я лично лишаю его статуса гражданина символически, для нас с вами он - не гражданин, но когда о моем решении узнает полковник Службы Безбедности Слепой, лично уничтоживший сегодня троих пришельцев, ну или там богов, нам истинным согражданам это должно быть всё равно, то, уверяю вас, гражданка Вероника, он поддержит мое решение. Тем более что я сегодня тоже на равных сразился с мутантом, самим человеконенавистником, надеюсь, вы видели фото?

- Ну зачем ты меня так официально, на ""вы", "гражданка Вероника"?

- Ой, а кто победил? - сразу же поинтересовалась Анна.

- Сказал же - на равных. Мне ведь всего четырнадцать. А этот самый

Человеконенавистник здоровенный. Мутант к тому же. Так что никто не победил, я его палкой по голове испугал, но и сам его испугался, - великодушно спутав мутанта с обезумевшим торговцем, легко признался в своем бегстве Алеша.

Но он понимал, что это было такое признание, которое не умаляет, а возвышает истинного героя. И был рад в душе, что, судя по тому, как переглянулись между собой девчонки его личный авторитет действительно окончательно утвердился над его первым отрядом.

- Что ж нам теперь делать?

- Как что - бороться! - мужественно произнес Алеша, - у нас есть дротики,

эта твоя камнекидалка, утром, возможно, мы сможем тайком достать настоящее оружие и встретить новых соратников. Поймите же, девчонки, когда наступает глобальный НЭП, хоть единицы должны сохранять разум и начать борьбу!

Алексей был положительно хорош, произнося эту речь. И девчонки во второй раз переглянулись, у обоих, после всех потрясений, пережитых ими во время бегства из тауна наставника, где-то глубоко-глубоко в подсознании мелькнула мысль: "В конце концов, теми простенькими вибраторами для школьниц, которые мы с собой прихватили, снимать полностью сексуальное напряжение у нас не получится... Может, именно этот мальчик, который сам не пристает так ужасно им как раз и пригодится... по схеме "человек-человек"?"

Но, пока что, они еще даже не решались додумать эту ужасную мысль. В глазах обоих отразилось тоскливая убежденность в том, что использование ради снятия сексуального напряжения ЖИВОГО ЧЕЛОВЕКА - это уж слишком цинично и аморально и никакая интеллектуальная совесть не выдержит этого груза. Пока что.

* * *

Неутомимо совершая невообразимо опасные прыжки, с одного уровня на другой, с этажа на этаж огромный уродливый мутант взобрался на крышу одного из высотных таунов и уселся среди чуждых ему металлических порослей параболических и гиперболических антенн, солнечных батарей. На самом деле, с приближением сумерек он всегда отдавал предпочтения одиночеству. Всегда - сколько себя помнил, а он был, безусловно, во много раз старше любого из долгожителей и на самом деле звали его ПАН.

Пан огляделся и достал свирель. Он всегда начинал свой концерт с самой грустной мелодии, пока еще был один. Конечно, потом, сразу же, появятся нимфы, хариты и оры Киприды, и любая, каждая будет готова возлечь с ним, но - когда готова каждая, значит, среди них нет одной-единственной. Поэтому Пан и начинал свой концерт с самой грустной мелодии - а что может быть печальнее музыкального рассказа о безответной любви, о недосягаемости той самой, одной единственной. Поднеся свирель к губам на заросшем лице, он приготовился в очередной раз начать импровизировать:

Шумно выдохнув воздух сквозь ноздри звериные, снова вдохнув, на свирели

Грустный свой начал рассказ сын Гермеса и матери смертнорожденной...

* * *

Услышав первые звуки странной, извлекаемой из неизвестного инструмента в вышине мелодии, полковник Слепой сперва испытал дикую, ломящую в висках ненависть и кинулся к своему ружью. Нет. Оно еще не зарядилось. Тогда он вдруг обхватил свою голову и зарыдал бешеными старческими слезами....

* * *

Пана заслышав свирель, легконогие нимфы его окружили,

Звуки свирели проникли, приникли ко всем, кто мог слушать и слышать

в трелях божественных скорбную радость, надежд своих слезы...

Понял тональность свою и торговец и сразу невольно запнулся,

После улегся под ивой плакучей, что к всякой тоске благосклонна.

Некий стрелок-плазмобоец на звук этот выстрелить тщился;

Некто, кто счел себя мудрым в мгновение это невольно запнулся;

Некто в квартире своей современной на миг позабыл обретенное счастье...

Боги же вестника срочно послали к беспечному Пану:

Чтоб заиграл веселее!

Но ноты печали забылись не всеми.

* * *

Если в первый раз они яростно штурмовали тела друг друга, просто боясь поверить, что всё это МОЖЕТ БЫТЬ так ВОСХИТИТЕЛЬНО, так НЕВЕРОЯТНО-ВОЗМОЖНО, то затем, ко второму разу они перешли плавно. В них проснулся интерес к нежным, ласкам, недоступных для них прежде в той самой схеме "человек-машины". Почти сейчас же после первой кульминации вновь исполнившись нового дикого сексуального желания, они, без передышки начали вновь, уже без всякого стеснения, по новому изучать тела друг друга.

И во второй раз оба, Олег и Ирина, сдерживались изо всех сил. И даже ручейками струящийся по их телам пот уже не вызывал мыслей об "антисанитарии процесса человек-человек". Только когда Ирина почувствовала, что не в сила вновь подняться одна на ослепительный пик возбуждения и, содрогаясь, опять сорваться с него в темную и обжигающую пропасть невыносимого по своей раздирающей мозг и тело силе наслаждения, она вцепилась ногтями в спину Олега, сжала его бедра коленями и замолотила по воздуху ступнями, призывая в этот последний раз проделать путь до оргазма вместе. И он понял её и они уже забились друг о друга, исполненные счастья. Исполненные изнеможднения, как выброшенные на берег мокрые рыбины.

Лишь спустя долгие-долгие минуты, когда готовые уже было разорваться сердца успокоились а дыхание позволило связать хоть несколько слов, Ирина произнесла непонятное:

- Крокусы и гиацинты...

Олег откуда-то уже знал, что так называются неожиданно расцветшие с

приходом пришельцев по лужайкам тауна цветы, чей аромат, казалось, проникал повсюду:

- Да... но ты еще красивее. И пахнешь тоже чудесно...

- Чем, интересно, - тихо рассмеялась Ира, - потом и прочими...

- Самой собой. Твой запах - самый чудесный на свете. Ты о чем-то

размышляешь?

- Ой, я только что думала об одной ужасной вещи. Мне... мне было с тобой

здорово, то есть прекрасно, ну, ты понимаешь, хорошо так, как никогда не бывало, так, что казалось, что я вот-вот умру...

- А мне еще лучше, - Олег уже благодарно припал губами к влажной коже

вокруг сморщившихся сосков Ирины.

- Ну... Одинаково, договорились? - увернулась она, чувствуя, что вновь

начинает возбуждаться и всё же желая до конца досказать свою мысль, - но мы же давно взрослые, опытные люди...

- Да уж, старики..

- Не перебивай - она крепко поцеловала его в подбородок, - Вот! А

подумала я, что ведь раньше, когда ЭТО практиковалось, человек с человеком...

- И мы , кстати, я надеюсь, теперь и дальше будем так "практиковать", -

хохотнул Олег.

- У! Безусловно. Ну вот. Раньше, я откуда-то знаю, в половые отношения

вступали с тринадцати-четырнадцати лет...

- Это наверно, только девочки...

- В основном, Девочки, кстати некоторые. - еще раньше. Так вот. Мы-то с

тобой люди взрослые. В некотором смысле - опытные даже, небось немало аушек переменили...

- И всё зря.

- На перебивай же, Олежка! А то найду себе другого, а тебе аушку на меня

похожую закажу... Шучу, милый... В том то и дело, что похоже, не зря, если б нам не с чем было сравнивать, то мы бы не поняли, как это чудесно, если б мы заранее не разработали свои тела в этом плане, то у нас бы ни с первого, ни со второго раза, скорее всего, ничего б и не вышло. И я ужаснулась просто, КАК это у них без всякой подготовки, лет в четырнадцать-пятнадцать выходило, наверняка же, ПРОСТО УЖАСНО, столько всего надо было преодолеть, и неопытность собственную, и недостаточную техническую подготовленность. И... я вспомнила об Алеше...

- Алеша... - посерьезнев, скорей, не из-за тревоги за судьбу

биологического отпрыска, а тоже припомнив ту щемящую музыку, которая донеслась недавно до них с крыши их тауна, медленно проговорил Сосновский-старший. - А есть ли он в нашей судьбе? Вообще, был ли он? Я знаю только, что у меня было взято немного спермы, у тебя - яйцеклетка...

- Да что ты говоришь. Алешка, конечно же, есть! И как мы могли забыть о

нем!...

* * *

Когда до Вероники с Аней донеслись звуки какой-то странной, беспричинно-печальной музыки, они тяжко вздохнули.

Вздохнул в полумраке трансформаторной и Алеша, понимая, как много еще ему понадобится сил и терпения, чтоб возглавить по-настоящему боевой, ПЕРВЫЙ ОТРЯД СОПРОТИВЛЕНИЯ.

- А если с взрослыми посоветоваться? - робко предложила Аня

- С какими? С такими, как Дмитрий Евгеньевич? Так они тебя быстро

употребят, будешь "Анушка", "Аня-удовлетворитель"! - нахально протянула Вероника.

- Не ссориться! Среди взрослых, пока, без точной разведки, будем считать,

у нас друзей нет! - уверенно заявил Алеша, хотя далекая грустная музыка затронула что-то и в нем, - еще раз: СРЕДИ ВЗРОСЛЫХ У НАС ДРУЗЕЙ НЕТ. За исключением полковника Слепого, да и то, если жив еще. Завтра узнаем. Ну с какими ты взрослыми хотела посоветоваться, Аня?

- А... а наши биологические родители?

На этот раз не хмыкнула даже Вероника, сдержалась. И посмотрела на

Алешу.

- Я не хочу никого лишний раз расстраивать, но моих у меня на глазах

подстрелили пришельцы, ну или боги эти вражьи, как вам этот предатель, бывший Наставник, сказал. И, я думаю, он уж постарались не пропустить никого из взрослых. Хорошо-хорошо, вы не видели, чтоб они кого-нибудь убивали. Я тоже. Но они всех превратили в лишенных рационального разума маньяков, только полковник отбился. И то неизвестно. Вот и думайте теперь, с кем пойдете советоваться? Пойдете, а вас... это... сексуально употребят. Насильно! Я не пугаю, просто это наиболее вероятно...

И в трансформаторной все смолкли.

Алексей вновь отстранено подумал об Олеге Сосновском и Ирине Станиславне. Пожалуй, его всё же больше ужасала перспектива встретить своих родителей в их новом, безумном состоянии, чем обнаружить их мертвыми, по крайней мере, это означало бы, что они погибли полноценными ГРАЖДАНАМИ. Да к тому же у настоящего героя и не может быть генетической связи с бесперспективными, лишенными рационального разума и этических начал, непослушно-агрессивными созданиями.

* * *

Убедившись в отсутствии Алексея на его уровне в тауне , Олег

Сосновский задумчиво повторил:

- Да был ли он в нашей жизни? И останется ли в ней, - он печально

хмыкнул, - что-то от меня, клетка от тебя и вот, что-то выросло..

- Да как ты можешь, как смеешь? - задохнулась Ирина, встряхнув своими

черными волосами и торопливо подыскивая в компьютерном меню что-либо из подходящей для поисков одежды, - прости, Олежек, я вскипела, потому что ведь выросло-то не "что-то" а "кое-кто"! Личность! И мы его так плохо знаем!

- Я об этом и хотел сказать, - Олег поцеловал её, любуясь

разгорячившимся лицом подруги... жены? - мы и себя-то сейчас плохо знаем!

- Между собой мы уж как-нибудь разберемся! - Ира поцеловала его в

ответ, - а у Алексея сейчас такой сложный возраст!

- Это уж точно. Но повторю: мы ЕГО совсем не знаем!

- Да пойми, это наша с тобой БЕДА, что мы не знаем собственного

генетического.. тьфу ты! Да просто - собственного отпрыска, хоть он и из родильного чана! А трудный возраст! Это не его ВИНА. Это наша БЕДА! А в такой безумный день его психика явно подверглась удару и вообще ему, с его тонкой ментальной организацией, ничего не стоит попасть в какую-нибудь неприятную историю.

- Что ж, ты права, но тогда и искать его, чтоб помочь следует в

соответствующей экипировке. Надеюсь, они не поломали ВСЕХ бытовых роботов?

Через минуту они уже одевали так называемый "экспедиционный" (из

расчета появления на не кондиционированной территории) вариант одежды Сосновского - конечно, Туманцевой пришлось подворачивать рукава куртки, а один ремней, Олега они с хохотом смогли трижды обернуть вокруг ее талии. (Конечно, не слишком гигиенично использовать личную одежду другого человека, но пробираться на иринин уровень исключительно за платьями да еще в условиях, когда отказали большинство систем тауна ими было сочтено нецелесообразным).

Олег, обнаружив, что Алексей оставил дома даже коротковолновый

минипереговорник, помрачнел, взял настроенный на присущие Алексею характеристики (рост, вес, ширина шага, даже присущие ему запахи) прибор типа "Искатель-МГ" и прислушался к звукам с улицы:

- Что это? - музыка в вышине уже давно перестала быть печальной, а

теперь уже внизу, на первом уровне тауна разгорелись костры и оттуда доносилась нечто примитивно притопывающие и прихлопывающие, с выкриками на общеземном.

- Похоже, молодежь развеселилась, ой, почти все голые и с живыми ... то

есть подростки обоих полов в обнаженном виде веселятся и... Олег? Какое это будет слово? "Самоудовлетворяются", да? Словом вокруг живых костров они и ЭТО... и пляшут и поют что-то странное.

- В старину похоже, говорили не "самоудовлетворяются", а

"совокупляются"., - Олег тоже посмотрел в окно и еще больше помрачнел, - в том, что подростки бурно открывают для себя радости удовлетворения по схеме "человек-человек", я, конечно, не вижу ничего плохого, после того, что мы с тобой недавно испытали, но уж больно они усердствуют, пожалуй, это они уже не стирают, а прямо-таки разбивают все этические и гигиенические нормы. Тут и до беды недалеко, вон там что-то вроде физического выяснения отношений, к тому же, злоупотребление спиртным...

- Ох, кажется мне, что и Алеша угодил в какую-то беду, как мы могли так

долго и не вспомнить о нем!

- Из беды вытащим, - уверенно заявил Сосновский, - и не волнуйся так,

Ир, но я, пожалуй, прихвачу что-нибудь вроде шокера, а на самый крайний случай возьму свой, оставшийся от спортивных праздников альпеншток. Кто знает, до чего всё это веселье дойти может. Но, - добавил Олег, увидев, как побледнела женщина, - я почти уверен, что Алеша вовсе ни в какой не в беде, а просто, если судить по тому невероятному, что, например, произошло между нами и, насколько я могу судить между многими другими людьми, то, возможно, именно в этот момент он изо всех сил пытается сделать так, чтоб ты, милая, стала бабушкой - месяцев через девять.

- Но мы его обязательно найдем, Олег? - Ира еще не могла успокоиться.

- Обязательно, дорогая.

- Тогда - вперед, любимый, - и она еще раз поцеловала его.

На этот раз поцелуй пришелся в шею.

Первым идве выскользнувшие из родного тауна полностью

экипированные для поиска на дикой местности фигуры заметил полковник Слепой. Он поднес к глазам трубу и узхнал обоих, увидел острый альпеншток за поясом у мужчины.

"Что же это? Раз оделись, может, разум к ним вернулся? А почему тогда

тайком? И почему не подлежащее ношению, кроме как в проходящие под контролем Службы Безбедности, орудие с колющим краем с собой прихватили? Клянусь службой, да ведь они в вельд идут в буш, туда где Сосновский младший скрывается! Неужто на родную плоть и кровь, то бишь, на гены родные злоумышляют!? Надо проследить!"

И полковник, оставив ружье заряжаться, взял острейшую шашку древнего

златоустовского дамасска, баллоны с газами, нейрошокер, и тоже вышел в сгустившиеся сумраки, в накинутом на плечи маскировочном плаще.

* * *

- Ну а раз вы поняли, что ночью на нас могут напасть и кто-то должен

стоять на часах, то я встану первым, потом разбужу тебя, Аня, потом Веронику. И еще, Вероника, ты, конечно, можешь мне особенно не доверять но держи свою камнекидалку под рукой. Может, первый бой придется принять уже ночью. И помните, мутанты, пришельца и прочие человеконенавистники нападают сразу. А вот безумные люди могут быть очень хитры - сам-то Алеша испытал это при столкновении с Сергеем Панычем Здоровяковым, но подробности рассказывать девочкам было неудобно, - так что не дайте себя обмануть! Смотрим, сколько врагом и если не больше двух взрослых особей, атакуем. В темноте дротиками можно и тыкать, и... девочки, это жестоко, но - или мы, или они, - целить лучше всего в лицо или в живот. А Вероника, камнями - по головам! Теперь - спите. Первый караул - мой.

Алексей сам не знал откуда приходят к нему эти слова: "дротики"

"караул", "стоять на часах", но он видел, что они производили огромное впечатление на девчонок....да и на него самого.

Он гордо встал у выхода из трансформаторной будки.

А вот девчонки сразу заснуть не смогли. Алеша порой прислушивался: они

продолжали о чем то шептаться жаркими, возбужденными голосами. Пару раз ему даже послышалось в их непонятном шепоте его имя...

* * *

Дмитрий Евгеньевич вновь оказался на пике своего личного счастья. Когда вместо тоскливой мелодии с крыши тауна полилась веселая, волнующая, правда одна из его девочек, кудрявая Инна, хныкала в уголке гостиной, у нее кровь как хлынула , совсем по-другому, чему одноклассниц, так и не останавливалась. "Ну откуда же мне было знать, там, что у нее внутри, настолько тесно и вообще... коротко, вот и порвалось всё не слишком аккуратно, не так как у других... Была бы аушкой, заранее подрегулировал" - с минутной раздраженностью подумал он, - "хотя, была бы аушкой, ты б не и не нужна была".

А так, когда раздражение отступило - он вновь чувствовал себя самым счастливым. Остальные четыре девочки продолжали неутомимо возбуждать,

стонать от удовлетворения на его члене, уже забыв про первую боль. Вообще-то он порывался им объяснить, что главная их задача УДОВЛЕТВОРЯТЬ ЕГО, а не возбуждать его снова и снова, чтоб САМИМ достичь удовлетворения, но всякий раз, захватившая абсолютное лидерство среди остальных девчонок, рыженькая Лиза затыкала ему рот. В основном, поцелуями, иногда упругой, похожей на небольшое яблочко грудью, а иногда и попросту усаживаясь ему на голову. А Дмитрий Евгеньевич, вообще-то начинал уже уставать. В беспечно-радостном настроении его поддерживала мысль только о завтрашнем жертвоприношении Афродите, о том, что под покровительством богини его непременно выберут мэров хотя бы одного из этих трех близлежащих таунов... Правда, кое-что его и тревожило.

Дмитрий Евгеньевич снял с себя рыжую подЛизу и задумался. Из истории античности он помнил, что боги там постоянно ссорились, но ему казалось, что еще безусловно рано тревожиться о сварах на Олимпе. Даже если Артемида вцепится, по привычке в Афродиту, а временную власть над смертными заберет какой-нибудь Арес, еще более неприятный для современного, гуманного человека, Верчинин все же не думал, что это случиться еще на его жизни, ведь как там у Гомера, "незаметна для взгляда богов быстролетная жизнь человека", как-то так. Нет, гораздо больше его обеспокоило поведение юношей собственного класса. Любовь рождает героев, что ли? Да они уже разошлись, там на первом уровне, костры палят, песню орут какую-то антифоническую. Он хмыкнул, но тут же завыл от боли. Мерзавки туго стянули ему основание возбужденного члена эластичными лентами, и вот уже Лиза прыгала на нем, доводя себя до исступления, а остальные мешали бывшему Наставнику скинуть с себя маленькую негодяйку, вот ее собирается сменить другая, но он же не машина! Не автоматический им удовлетворитель! Сейчас, он соберется с силами...

А в окно всё рвалась залихватская пьяная песня с отнюдь не античным притопом:

Никто не ропщет - Хэй!

Девчонок общих - Хой!

Распределим мы каждому на шею! - Хей-Хой!

А в целом, в общем - Хэй!

Жить стало проще - Хо-хой!

Жить стало проще, да и веселее! - Хэй-хэй!

* * *

Эта песня донеслась и до Олега с Ириной, пробирающихся в зарослях

невесть когда разросшегося здесь кизила.

- Вот ребятки, открыли для себя эстетическую ценность ритмично

скандируемых слов, - негромко хмыкнул Олег.

- Т-шш... Тише, мне послышалось, что за нами кто-то идет, - прошептала

Ира.

- Разберемся... - прошептал Олег, кладя руку на альпеншток, - мне тоже

что-то послышалось, иди-ка вперед, вон к тем развалинам за малинником, в том направлении, кстати и стрелка "Искателя Машин-Генетик" показывает, и шуми при этом ветками за двоих. А я присяду тут с шокером, проверю, кто ж это за нами топает. Иди, не бойся. И возьми альпеншток на всякий случай, то есть, я хотел сказать: мало ли что, да и продираться сквозь такие заросли с ним удобнее.

- А я и не боюсь, - храбро блеснув из темноты зеленущими глазами,

сказала Ирина, - лишь бы убедиться, что с Алексеем все в порядке. Найдем мы его?

- Думаю, найдем, - уверенно погладил ее по руке Олег, - иди...

- Я тоже думаю, обязательно найдем.

* * *

Полковник в отставке Слепой чуть было не попался в эту примитивную ловушку, он уже вновь устремился было вслед за столь дилетантски пробирающимися по бушу или , как он еще любил называть "вельду" (не заботясь о смысле красиво звучащих слов), простофиль-горожан, как вдруг заметил, что в нескольких шагах от него тень неестественно сгустилась. Вне сомнений, там притаился в полуприседе человек! Они разделились! Ну ничего!

Он изготовил шашку к короткому рубящему удару, но вдруг его пробил страх, заставивший затрястись всё его существо: если он неоправданно травмирует человека, как он оправдается перед службой Безбедности?! А если не рубить, то - не накинется ли на него одичавший Сосновский, как на Ирину Станиславну Туманцеву!? Полковник в отставке, ветеран ряда спецопераций дрожал, как внезапно оказавшийся в темноте избалованный ребенок.

* * *

Ирина шла, весело, с какой-то лихой бесшабашностью топая ногами, руками задевая ветки, порой от души ударяя альпенштоком по сухостоинам. Нет, то, что у них произошло с Олегом - просто удивительно, потрясающе! Она немного за него беспокоилась, сейчас он остался один, в темноте, подстерегать преследователя - но особенно не боялась: сегодня, когда они впервые вступили в физический контакт, он оказался таким сильным, этого нельзя было даже предположить! Гораздо больше - и ей было этого немного стыдно, - она беспокоилась сейчас об Алеше. Но что ж там замешкался Олег?

Она обнаружила, что уже некоторое время идет по высокому малиннику. Здесь создавать шум было еще проще, сухие стебли с нее высотой прямо-таки стреляли, надламываясь и понимая, что Олегу надо помочь, она шумела изо всех сил. Это напоминало ей какую-то игру, она прямо-таки косила альпенштоком высокие стебли...

* * *

Алексей услышал приближающийся к малиннику сильный хруст веток, но, судя по всему, брел один человек - явно, безумец, которому ничего не угрожает, преследуемый, а значит, нормальный человек никогда не станет производить столько шума. Уверенной рукой он поднял дротик, приготовился сразу ткнуть и вторым... И тут он заметил блеск стали. На миг ему стало до ужаса страшно, но он тут же решил, что теперь постарается подобраться к раскрывшему их убежищу безумцу со спины: бить в такой ситуации надо было наверняка!

* * *

ГРОМКО, ЛЕГКО РАССМЕЯЛИСЬ БЕССМЕРТНЫЕ БОГИ НА СНЕЖНОМ

ОЛИМПЕ,

МЕСТЬ ВСЕБЛАГОЙ АФРОДИТЫ С ЛАЗУРНЫХ ВЫСОТ НАБЛЮДАЯ.

End.

Но это еще не тот конец, который вам был обещан.