Месть Атлантиды

Глава 1

В столице непобедимой империи уже почти полный цикл пути Фебуса стояла невообразимая жара, и только во дворце королевы Атланты легкий бриз с моря создавал прохладу, наполненную ароматом цветущих садов, и, вследствие чего, очень уютную атмосферу. Впрочем, дети народа атлантов привыкли к этому климату, и ничего не мешало им наслаждаться полуденной фиестой. 

 Пышная зелень садов буйствовала вопреки палящему солнцу, фонтаны, выбрасывая причудливые стрелы воды, создавали дополнительную свежесть, и радуга играла в скоплениях мелкой водяной пыли. Слуги незаметно сновали по своим делам, садовые рабы предусмотрительно оставались в тени деревьев, но не по причине жаркого полудня. Принцесса не любила посторонних наблюдателей, особенно, когда у нее возникало желание поупражняться с оружием. 

 В этот день королева Лаэртия ждала гостей из чужеземного королевства. Впрочем, для восемнадцатилетней Элики это не являлось весомым предлогом, чтобы отложить любимое занятие. Истинная дочь правящих амазонок давно предпочитала светским пирам и развлечениям несколько иные игры. Мать только посмеивалась, наблюдая за рвением дочери, скрывая свое восхищение под церемонной маской матриарх − правительницы. 

 Под пологом нежного лазурного шелка, у накрытого столика, в расслабленной позе замер Лэндал. Его насмешливые зеленые глаза сейчас были устремлены на стройную девушку с гибким, как у пантеры, грациозным телом, такой же, как у него, кожей цвета кофе и молока, такими же зелеными проникновенными глазами. Вот он чуть подался вперед. Грудь девушки вздымалась под кожаным корсетом воительницы, ветер слегка трепал длинные черные волосы. Она была юна, свежа и желанна до невозможности. Но в глазах наблюдавшего за ней принца не было и намека на вожделение, только какая-то теплота с искрой покровительственной иронии. По-иному быть не могло. Темноволосая красавица, замершая в позе нападения с копьем наперевес, была его единоутробная сестра. Принцесса-наследница Элика. 

 На миг внимание принца отвлекла белокожая блондинка, протянувшая в ладони дольки апельсина. Она сидела рядом на плетеной лаве как равная принцу, в белой шелковой накидке, и только ошейник на точеной шее выдавал в ней рабыню. Вернее, для непосвященных золотой обруч, усыпанный бирюзой, выглядел скорее дорогим колье, чем символом рабства. Только наблюдательный человек мог понять ее статус по опущенным в пол глазам и жестам,каждый из которых был пронизан покорностью. Лэндал не стал сердиться на рабыню, которая протягивала ему освежающий фрукт в не совсем подходящий момент, вместо этого он легко отстранил ее ладони, не сводя взгляда с сестры. 

 — Позже, Алия. 

 Девушка поспешно прикоснулась губами к пальцам своего господина в знак поклонения, извинения, облегчения и благодарности одновременно и с ненасытным вниманием устремила восхищенный взгляд на его сестру. 

 Шшшшшах! Выпущенное ловким метательным движением копье прошло насквозь через чучело из соломы в тридцати метрах от их местоположения. Лэндал присвистнул, не сдержавшись, захлопала в ладошки белокурая рабыня, а раб-прислужник выронил поднос с яблоками от неожиданности. 

 Этот проступок был немедленно замечен принцем. Он вздрогнул от негодования и с угрожающим видом поднялся на ноги. 

 — Что это значит? 

 Элика повернулась к троице наблюдателей. Глаза ее смеялись. Она заинтересованно окинула взглядом рассыпанные яблоки. Раб задрожал мелкой дрожью и упал на колени. 

 — Госпожа! Ради священного Антала, прости! 

 Лицо Элики на миг замерло от недоумения, но тут ситуацию прояснил Лэндал. 

 — 10 плетей, негодный раб! Как ты посмел смотреть на мою сестру и осквернить нашу пищу? Как ты посмел призвать нашего бога?! 

 — Стой! — поспешно вмешалась Элика. — Не нужно так, брат. Это не такое страшное преступление. Зик хороший парень, он справляется с работой. Зачем стегать его плетью? —Лэндал на миг растерялся. Элика быстро обдумала сложившуюся ситуацию. Для нее произошедшее вообще не являлось проступком, но принц жаждал наказания, и если оно не свершится сейчас же, оно настигнет раба позже, вдалеке от ее глаз. 

 — Зик, — ее голос был слаще меда. — Подними одно из яблок. 

 Парень поспешно подчинился. Дрожь все еще колотила его. Элика ласково улыбнулась. 

 — Положи его себе на голову. 

 — Да, моя Госпожа! — раб поспешно выполнил приказ. Элика отошла в сторону, ухватив одной рукой арбалет, а другой стрелу из золотого колчана. 

 Рабыня Алия горестно вздохнула. Новенькая в гареме Лэндала, что с нее взять. Даже брат напрягся, пытаясь возразить. Да, проступок раба имел место быть, и наказание плетьми являлось одним из универсальных, но стрельба из лука по яблоку на его голове?! Элика меткий стрелок и никогда не промахивается, но никогда в их играх не участвовали люди! 

 И только молодой раб Зик в момент унял нервную дрожь. Элика незаметно кивнула в знак одобрения, натягивая тетиву боевой стрелой. Как забавно наблюдать невысказанный протест на лице брата и его фаворитки! И никто из них не видит выражения облегчения и доверия на лице раба. 

 Сколько раз, сбегая с кухни, за что не один раз был порот, он наблюдал из зарослей игры принцессы и принца. Мастерство Элики было выше всяких похвал. Ни одного промаха! Ни одного неуверенного движения! Стрелы били точно в цель, а вместе с ними копья, дротики и ножи. Нельзя было даже представить более безопасного наказания, чем это, если, конечно, это являлось именно наказанием. 

 Лэндал не выдержал напряжения. Показательно строгий хозяин никогда не был жесток без причины к рабам и слугам. Обостренное чувство справедливости восстало против, как ему казалось, беспредела сестры. Он резко встал, но шагу сделать не успел. Элика уверенно спустила стрелу. Зеленый фрукт, который еще секунду назад красовался на голове раба Зика, оказался пригвожденным к стволу пальмы за его спиной. 

Глава 2

Боль. Мышцы и ладони нежных девичьих рук словно жжет пламенем. Но нет времени сетовать на это! Лучше представить, как она, Элика, будущая королева атлантов, сносит этим самым мечом головы непокорных скинхов или алтенов. И падают ниц возомнившие себя богами предводители чужеземцев, и кровь льется рекой, а вслед за этим триумфальное возвращение будущей королевы в город с длинными повозками трофеев и вереницей захваченных пленников. Рядом Лэндал, любимый брат и соратник. Он разделяет ее величие. 
 Совсем скоро, спустя зиму, даже того меньше, она отправится с братом в свой первый военный поход. Это уже решено. Будущая королева ожидала этого дня с нетерпением, отдавая все свободное время совершенствованию своего мастерства. Горячая кровь амазонок вела ее по пути войны и будоражила душу. 

 Фабия, молодая воительница и боевая наставница принцессы, одобрительно кивнула, воткнув свой меч в землю. Элика последовала ее примеру. Девушки были подругами и периодически прерывались на интимные разговоры и кубок сока апельсина с медом. Не стала исключением и сегодняшняя тренировка 

 — Все девчонки возбуждены до предела, — хитро поведала Фабия. В ее темных глазах плясали чертики. — Не каждый день увидишь настоящих варваров! Катриния даже хотела пойти на аудиенцию к его величеству Лэндалу, чтобы он послал ее ублажать чужеземцев под видом невольницы! 

 — Что и говорить, достойное поведение атланской воительницы! — неодобрительно воскликнула Элика. — Много толку от девчонки с повадками рабыни! Я бы на месте Лэндала застегнула на ее шее рабский ошейник! Пусть танцует в шелках перед его взором, если у нее такие недостойные желания. Подумать только! 

 — Одно ваше слово, и, возможно, так и будет, — согласилась Фабия. — Только я бы не стала воспринимать это буквально. Катриния любит затевать подобные игры, ее любопытство сродни любопытству ученого вашей лаборатории к мертвому минералу, не больше. Да и по хорошему, одного из этих варваров стоило бы бросить на растерзание кому-либо из моих девчонок. Рабы же менее стойкие, после их развлечений они едва могут работать. Пожалуй, не стоит осуждать Кат. 

 — Слава Анталу, я уже забеспокоилась было... Что ж, интересная идея, но, боюсь, дипломатическая неприкосновенность не подразумевает таких развлечений для чужеземцев. 

 — Говорят, принц очень хорош собой, — лукаво заметила Фабия, протягивая подруге кубок с соком. — Но его спутник вызвал не меньший интерес. Я слышала, как рабыни обсуждали его улыбку. 

 — На то они и рабыни! — Элика сделала глоток. —Фаби, нам, пожалуй, стоит сделать перерыв в четверть меры масла. 

 — Но ведь ты не устала! 

 — Не прими за дерзость, моя верная подруга, но вот ты, кажется, как раз наоборот... Я права? 

 Фабия отвела взгляд в сторону. От принцессы ничего не утаишь! Ночной дозор прибрежной линии порта, где пришлось ликвидировать пьяный беспорядок двух расшалившихся аристократок, давал о себе знать, сказывалась усталость. Но девушка не привыкла выдавать своего истинного самочувствия, к тому же, отказать себе в удовольствии обучать принцессу боевому ремеслу и вести с ней дружественные беседы она не могла. 

 — Я распоряжусь, пусть нам доставят фрукты и темного эликсира (напиток из зерен кофе), а также разведаю последние новости, — с этими словами Фабия удалилась, сжав руку подруги. 

 Оставшись одна, Элика поспешно ухватила тяжелый боевой меч и сделала выверенный взмах. Головешка деревянного тренировочного истукана отлетела в кусты, выбросив сноп искр. Еще одна. За ней следующая... В азарте боя принцесса не услышала шагов за спиной. Руки, сжимавшие меч, не успели занести орудие для очередного удара, когда по спине пробежала холодная волна от ощущения чужого взгляда. 

 — Не слишком ли велико для юной девы такое орудие? — раздался сзади грубый насмешливый голос. Элика осторожно, не поддавшись тревоге, загнала клинок на четверть в землю и повернулась, желая знать, кто имел смелость нарушить ее уединение. Ведь все во дворце знали, что во время упражнений к ней не дозволено приближаться никому, кроме брата и наставников! 

 Мужчина возвышался над ней, словно гранитная скала. Элика гордилась своим высоким ростом, но чужак был выше ее более чем на голову. Ее взгляд скользнул по затянутой в кожаную боевую перевязь груди с бугрившимися мускулами, без стеснения поднялся выше. Ледяные серые глаза незнакомца смеялись, но в них стыл лед и всепоглощающая сила. Девушка не дрогнула. Она стойко выдержала взгляд, скрывая свое негодование. 

 — Как ты посмел заговорить со мной, животное?! 

 — Юной деве стоило бы научиться хорошим манерам! — его глаза все еще смеялись, но губы сжались в тонкую и жесткую линию. Элика инстинктивно отступила на шаг, и следом за этим неразумным движением ее охватила ярость. Вызов. Этот чужак оскорбил ее своим появлением и бросил ей вызов! Не раздумывая, она оглянулась в поиске оружия подруги, но Фабия унесла его с собой. Ничего! Это не повод оставить оскорбление безнаказанным! Элика подошла к ящику, в котором хранились тренировочные гладиусы. Чувствуя насмешливый и откровенно оценивающий взгляд мужчины, непонятно как и откуда появившегося в королевском саду, девушка выхватила один из легких, мало предназначенных для боя мечей и метнула его в чужака, рассчитав бросок так, чтобы он случайно не развернулся к нему острием. Соблазн был велик, но принцессе королевской крови необходимо было уметь не поддаваться скорым эмоциям. 

 Чужак ловко ухватил рукоять. От его веселья не осталась и следа. 

 — Что, во имя Эдера, ты собираешься делать?! 

Глава 3

Розовая полоса зари постепенно захватывала горизонт, смывая предрассветные сумерки. Молодая принцесса деловито гарцевала на вороной чистокровной кобыле, носившей имя Захватчица Ветра, наблюдая за последними приготовлениями в путь к границе империи. Крытые повозки содержали в себе провиант, монеты солнечного металла, а также оружие, арбалеты и колчаны стрел, традиционное оружие дружественного племени антиквов. Несмотря на незначительный ущерб, причинённый набегами разбойников, Элика настояла на увеличении размера продовольственной и вооруженной помощи, справедливо предвидя возможные атаки чужаков на жителей приграничной территории. Также с ними в путь отправлялись пожилой воин Гаррек и гений тактики и стратегии боя Ассилия, уступающая в мастерстве только подопечным Фабии, самому опасному и сильному легиону Атланты. Будущая королева предусмотрительно решила обучить мирных торговцев антиквов самозащите. Четыре декады лучшие наставники дворца проведут с ними, обучая их владеть оружием, давать отпор набегам, а в случае необходимости самим дать бой. Привилегированные воительницы по распоряжению матриарх оставались в королевстве. Вчерашний договор с Кассиопеей требовал подготовки, но Элика и не настаивала на эскорте телохранительниц. Все же Лэндал, известный дополнительной предосторожностью, включил в караван шестерых воинов своей личной гвардии. Сперва он настаивал на двенадцати, но Элика убедила его оставить их для дополнительного наблюдения в организации портовых работ ввиду скорого прибытия Кассиопейского торгового флота. Девушка чувствовала себя гораздо лучше, даже посмеивалась в душе над своей вчерашней тревогой. Сон унес с собой поразительную резкость событий вчерашнего дня, и они сейчас казались приглушенными, нереальными, а угрожающие взгляды выскочки − принца вызывали, помимо совсем небольшой тревоги, даже приятное злорадство. Да и вспоминать о них пока не приходилось. Элика с высоко забранными на затылке черными волосами, заплетенными в длинную косу, в парадном наряде амазонки-воительницы из черно-красной кожи, подчеркивающими ее королевский статус, с закинутым на спину арбалетом вместе с колчаном золоченых стрел, могла бы сразить любого противника одним своим видом. Воины, привыкшие к обилию красивых женщин, которыми так щедра была империя Атланты, с трудом скрывали свое восхищение при виде принцессы. Девушка в пятнадцать лет вступила в брачный возраст, но искать себе вольного спутника не собиралась еще долго. Хотя, партии, которые ей предлагались, были выгодными до невозможности. Кандидатов в спутники настолько привлекала ее красота, что они готовы были сложить все свои земли к ногам юной принцессы, ничего не получив от Атланты взамен, только за право подарить наследников самой прекрасной невесте этой империи. Возможно, именно такими предельно выгодными союзами гордой матриарх Лаэртии, как до нее ее матери Атлантиды и пробабке Целии удалось достигнуть небывалого рассвета империи, приумножив ее территории и богатства. Королева в обоих случаях вольных союзов следовала лишь своему сердцу. Отец Ксении был воином Кардинии, которая после его гибели во время природного катаклизма принадлежала Атланте. Своего же отца ни Элика, ни Лэндалл не знали, хотя унаследовали от него зеленые глаза, темные волосы и несокрушимую волю. Матриарх всегда отзывалась о нем с теплом. Захваченным военнопленным попал к ней Дмитрий, загадочный мужчина без племени и рода, прибывший из иного мира. Несметное количество мер масла потратила Лаэртия, дабы сломить сильного воина, но он не смирился, не сломался, сдавшись только самой сильной и красивой любви к жестокой, но такой желанной королеве. Одному Анталу ведомо, чего стоило Лаэртии впоследствии отпустить его назад, в его загадочный мир иной реальности, один Лакедон знал, чего стоило мужчине покинуть свою горячо любимую королеву, но вместе они не могли остаться, дабы не нарушить единый абсолют соприкасающихся измерений. Элика видела его всего раз. На небольшом отрезе странного, гладкого как стекло пергамента, на котором, казалось, застыл плоским изображением абсолютно живой человек. Самому гениальному художнику десяти континентов никогда не воссоздать подобного рисунка, как ни пытались они это сделать. 

 Принц Лэндал перед отъездом, не сдержавшись, все же навестил наказанную вчера за дерзость Алию, и находился в не менее прекрасном настроении, чем его сестра. Они любили бывать в пустынном селении антиквов, где большие шатры, казалось, подпирают небо, а звезды ночью кажутся такими низкими, что их можно достать рукой, где у костров льется рекой вино из диких плодов, а традиционные танцы девушек завораживают своей грацией. Где гордая принцесса без зазрения совести превращается в ребенка, танцует у костра вместе с юными невестами, плещется в прохладной воде оазиса обнаженной, а утром, в предрассветных сумерках, в компании лучших охотников, завернувшись отрезом белого полотна, чтобы не слепил глаза песок пустыни, преследует спустившихся на равнину горных карелов (вид горных антилоп), чтобы подстрелить самую молодую самку с наиболее сочным мясом, а потом лакомиться этим блюдом, приготовленном на костре. Принца и принцессу приграничные жители любили до безумия, молясь день и ночь великому Анталу за здравие королевы и ее детей, сильного воина и будущей матриарх. Рассвет утвердил свою власть над небом империи окончательно, когда караван двинулся в путь. 

 Город только просыпался, когда они выехали за его пределы и ускорили передвижение. Крестьяне, работающие в полях, рыбаки, патрульные отряды воительниц, встречавшиеся на их пути, почтительно приветствовали караван правящей династии, желали счастливой дороги и скорого возвращения. Посовещавшись и рассчитав, что, если не будут разбивать лагерь в лесу с целью трапезы, они прибудут в приграничные земли к вечеру, Элика распорядилась сделать кратковременную остановку у жителей лесов, чтобы подкрепиться и дать небольшой отдых лошадям. Лесные Оциллы, как называли себя лесные охотницы, живущие обособленной женской общиной и снабжающие дворец лучшей дичью и древесиной, были восхищены пожаловавшей к ним королевской делегацией. Только полмеры масла назад один из воинов каравана, высланный вперед, принес главе общины известие, что на полуденную трапезу пожалуют принц и принцесса Атланты со своим сопровождением, как девушки захлопотали над щедрым угощением, и к прибытию Элики с братом уже был накрыт богатый стол, уставленный блюдами жареной дичи, ягод, орехов и свежевыловленной рыбы. Лэндал и все мужчины из свиты были тотчас окружены плотным кольцом хорошеньких Оцилл, с восхищением взирающих на статных свободных мужчин империи. Принц купался в их запредельном обожании, раздавая бусы из поделочных минералов и сладкие лакомства из засахаренной гуавы, а Элика, которую развеселила эта ситуация, поспешила к Роксане, главе общины, с дарами, состоявшими из оружия и, чего уж там, связок бус. Гордые и свободолюбивые, Оциллы все же оставались женщинами. Роксана была восхищена подарками и теплым вниманием принцессы. Она почтенно протянула ей кубок сока огненных деревьев, от которого по телу сразу побежало тепло, а в сознании появилась удивительная хмельная легкость. Впрочем, эта немолодая, но величественная женщина выглядела слегка взволнованной, что не укрылось от принцессы. 

Глава 4

Элика рассеянно вглядывалась в спускающуюся ночь,отгоняя тягостные мысли, рисуя в воображении картины своего будущего правления. Казалось, все нюансы давно были разложены по полочкам. Не менее четырех зим править она будет под зорким надзором матриарх, и не все ее планы удастся осуществить в эти годы, но принцесса понимала, что такое положение вещей очень правильное. Четыре зимы она будет совершенствовать свой опыт и знания, учиться принимать правильные, не всегда приятные решения и завоевывать авторитет своего народа. Да, его любовь с ней с рождения, но заслужить абсолютное поклонение возможно лишь со временем. Только тогда ей откроются иные горизонты, лишь спустя время любое ее решение будет встречено радостью народа, лишь тогда она позволит себе смелую ломку стереотипов, как и Лаэртия Справедливая в свое время. На начальном пути ее восхождения подданные наверняка бы осудили возвышение бывшего раба до вольного спутника королевы, но в союз с отцом Элики и Лэндала матриарх вступила, находясь на высшей степени пьедестала, и та же элита, поначалу презиравшая безымянного раба без роду и племени, вскоре всем сердцем полюбила его так же, как и свою королеву. 

 Впрочем, не любовные союзы занимали юную принцессу. Ее амбиции были куда шире. Расширение границ империи. Вот, что ее по-настоящему интересовало. Войны. Завоевания. Да, пусть. Кровь. Смерть. Нет, она не была жестока. Она просто безумной любовью пылала к Атланте и хотела только мира и процветания всем ее жителям. Матриарх была осторожна, предпочитая дипломатию. Что ж, это ее право. Элика не верила в силу соглашений. Последний договор с Кассиопеей вызывал в ней бурный протест. Почему просто не прийти и не взять слезы пустыни силой? Зачем пускать чужаков в порты Атланты? Но, привыкшая видеть грани пирамиды под разными углами, девушка понимала, что ей вскоре предстоит понять все мотивы и найти в них разумность. 

 Дан, воин-телохранитель, стреножив лошадь, повернулся к принцу. Элика незамедлительно подъехала ближе. 

 — Что случилось? 

 — По пустоши будто бегут огоньки, моя принцесса. Миг тому они погасли, как будто отреагировав на наше приближение. 

 Лэндал нервно дернул плечами. Элика, поскольку не была поставлена в известность о пропаже посыльного, не поддалась панике. 

 — Мы на торговом тракте? Может, купцы решили заночевать в поле? Пастухи? — предположил принц. 

 — Но пастухи знают, что заходить на равнины близ дороги им не дозволено, — заметила принцесса. — Дан, скачи туда и выясни, кто имел смелость стать у нас на пути. Если все хорошо, зажги факел и опиши им дважды круговорот. 
 Лэндал повернулся ко второму воину. 

 — По левую длань пролесок, нужно убедиться, что там не обосновались нежданные гости. Поедешь через заросли и присоединишься к Дану. Ты, — кивок третьему телохранителю, —остаешься с нами, на случай, если это засада. 

 — Как и говорили Оциллы... — задумчиво произнесла Элика. Она старалась не вглядываться в погруженную в темноту равнину вокруг их группы, где, как ей казалось, по земле скользили бесшумные тени. Впрочем, это могло быть всего лишь игрой зрения, ибо Лэндал ничего не заметил. Воины удалились. Их очертания мгновенно растворились в непроглядной ночной тьме. Принцесса отогнала тревогу и, сняв с плеча арбалет, натянула тетиву стрелой. Лэндал обнажил меч одновременно с оставшимся воином. Осталось только ждать. 

 Время тянулось медленно, глаза быстро уставали, ибо в темноте безлунной ночи разглядеть что-либо было трудно. Принцесса вглядывалась вдаль равнины в ожидании условного сигнала, но тьма не озарялась долгожданной вспышкой. Дан уже должен был быть на месте! Почему он медлит? Все произошло молниеносно. Пламя вспыхнуло вовсе не там, где должен был находиться первый воин. Пролесок! Элика замерла, но тут же ее слуха достиг отчаянный крик. 

 — Эл! — крикнул ей Лэндал в спину, но было поздно. Захватчица Ветра уже во весь опор неслась туда, погоняемая принцессой. Элика поддалась этому порыву. Ветки хлестали ее по лицу, кобыла спотыкалась в непроглядной чаще. Сжав ее бока ногами, девушка вновь натянула стрелу, и как раз вовремя. Яркое пламя на миг ослепило ее, но она уверенно спустила стрелу. Почему-то ей даже на ум не пришло, что это мог быть воин из ее свиты. Раздался вопль и смесь фраз на неизвестном наречии, и факел вылетел из руки нападающего. Чужак! Огонь озарил небольшую поляну пролеска. 

 Воин − телохранитель лежал в кустах в неестественной позе. Не отдавая себе отчета, Элика спрыгнула на землю и подбежала к нему. Ярость застыла на суровом лице мужчины, а из перерезанной артерии хлестала кровь... Все мысли об опасности разом вылетели из головы Элики. Хоть бы он был еще в этом мире, на крайний случай, хоть бы его дух не успел отлететь далеко! Молодая женщина упала на колени в траву рядом с воином и поспешно опустила его веки, поцеловав свои пальцы. 

 — Прими священный Антал дух храброго свободнорожденного воителя, повелителя боя и сечи, проводи его в светлые чертоги согласно пути его на земле, по твоей воле прерванного, и возвысь согласно его заслугам! 

 Хотелось плакать, но Элика взяла себя в руки, вдруг с ужасом осознав, что она совсем одна. Ни Лэндал, ни оставшийся с ним воин не последовали за ней! Факел догорал на земле, тьма сгущалась, а ощущение не одних чужих глаз кололо в спину. Собрав остатки самообладания, девушка вновь заправила арбалет. Чужой взгляд скользил по ее ногам, поднимаясь выше... Еще выше... Пора! Быстрый свист, и стрела нашла свою цель. Никаких криков, лишь шум упавшего тела... Где еще?! Почему они не смотрят! Хотя вот... По правую руку... Но бегающий взгляд все не позволял рассчитать траекторию. Паника охватила принцессу. Она выстрелила наугад, и, похоже, мимо. 

Глава 5

— Выпьешь еще хмельного сока плодов страсти? — Домиций Лентул до половины наполнил серебристый кубок. Элика перестала растирать затекшие, с вмятинами от веревок запястья, и согласно кивнула. 
 — Полагаю, стоит. 
 Легкое вино не смогло помутить ее цепкий, настороженный разум. Она с удовольствием сделала глоток и отщипнула кусочек мяса запеченной на костре птицы. Силы ей пригодятся, не стоит отказываться от еды, и девушкам следует велеть не пренебрегать пищей. Она сдержит данное им обещание, но для этого понадобится недюжинная энергия. 
 Первый шок и ужас от того, что она в руках помощника этого ужасного кассиопейского варвара, понемногу отступали, да и она ничем его не выдала. Просто сидела рядом на меховых шкурах в шатре полководца, и со стороны, казалось, что велась обычная светская беседа. Про принца Кассия старалась вообще не думать, дабы это не сломило ее мужества. 

 — Надо иметь недюжинную смелость, дабы осмелиться напасть на особу королевской крови в ее землях, до сих пор не представляю, как тебе это удалось. И где запропастился твой повелитель? Побоялся сам запачкать руки и дождаться возмездия? 
 Домиций внимательно смотрел на принцессу. Побеждена, поймана, но не смирилась, и будет бороться до последнего. Он втайне испытал восхищение. 

 — Он ждет тебя во дворце Кассиопеи. Менее чем через семь круговоротов солнца мы будем там. Ты даже не хочешь спросить, с какой целью все это? 

 — Да мне все предельно ясно, — нарочито весело отозвалась Элика. — Ему не терпится отправиться к Лакедону, и я ему это устрою. 

 Домиций подвинулся ближе, успокаивающе сжал плечо девушки. Она отшатнулась. 

 — Не бойся. 

 — Мне нечего бояться! — поспешно ответила Элика. — Тебе не удастся бросить меня к его ногам как последнюю рабыню! Лучше опасайся за себя и за своих людей, принцесса Атланты не пойдет добровольно на заклание! 

 — Все не так. Элика, не бойся. Со мной ты в безопасности. Никто не причинит тебе вреда. Ешь. Ты, наверное, очень голодна... 

 — Конечно, конечно никто не причинит! Принцесса Атлантов должна упасть в постель варвара не оскорбленная ничьими руками! Ты это хотел сказать? Домиций, давай начистоту. Мы закончим наш приятный обед, и ты отвезешь меня обратно. Я готова поклясться тебе на крови, что о происшедшем никто не узнает, и наши соглашения будут процветать и развиваться. Это лучший выход. Ты представляешь, что произойдет, когда ваше участие в этом вскроется? Если Атланта пойдет войной на Кассиопею, вам не выстоять. Ты же не можешь этого не понимать! 
 — Принцесса, здесь нечего обсуждать. — Домиций был непреклонен. — Давай отложим этот разговор. Поговори со мной о чем-нибудь другом. Я не хочу, чтобы ты видела врага в том, кто им не является. Я знаю, что страх гложет тебя, но поверь, я сумею его рассеять. Что тебя гнетет? 

 — Домиций, я не ребенок и не стоит рассказывать мне сказки о том, что меня в вашей проклятой стране ждут светлые чертоги наслаждения. Так вот знай, до Кассиопеи я не доеду. И я убью тебя, не задумавшись, если будешь мне мешать вернуться домой. Это понятно? 
 — Не сомневаюсь, — глаза кассиопейского советника смеялись. — Попробуй пастилу из лесных орехов. Очень вкусно. 

 Элика последовала его совету. Что ж, не верить ее словам это его неотъемлемое право. Лакомство оказалось очень вкусным, и в непринужденной атмосфере ужас постепенно прятался в углу сознания, явно с целью сэкономить силы. 

 — Две девушки, в повозке... Надо полагать, тоже что-то вырезали на лбу твоего повелителя, что ты везешь их как рабынь? — съязвила принцесса, поджав ноги и откинувшись на подушки. 

 — Нет. Это добыча наших наемников, они из окраин черных земель. Обычные работорговцы, знают толк в захвате товара. Их было пятеро. Двоих ты застрелила в лесу, один был ранен, я не пожелал задерживать поездку. Полагаю, выживет. Если не выберется из земель Атланты, я расстроен не буду. 

 — Женщины Атланты никогда не становятся рабынями. Я знаю, что их цена очень высока, потому что на рынках Дальноземья их не встретишь. И они бы не захватили этих девочек, если б не твое попустительство. Грязные ублюдки прикрылись вашей армией как щитом! Их везут связанными и заставляют есть из мисок, как животных! Как ты можешь закрывать на это глаза? 
 — У меня нет права вмешиваться, принцесса. Это было их условие. К тому же... 

 — Домиций, ты не варвар, как твои наемники и твой принц. Прошу, отпусти их. Наши женщины не заслуживают такой участи. 

 — Элика, я пока ничего не могу сделать. И зря ты так. Принц Кассий благородной крови. Его единокровная сестра немногим младше тебя, он не посмеет причинить тебе вред. Я не допущу этого. Ты мне веришь? 

 — Не могу. Сам понимаешь, — Элика вновь пригубила вина. Стоянка была недолгой, но как же не хотелось покидать походный шатер этого пусть вражеского, но благородного воина. — Раз уж я твоя пленница и ты не хочешь быть мне врагом, прошу тебя, не надо нас связывать как племенной скот. Твоя охрана многочисленна, нам не сбежать. Девочки при одном неверном движении или толчке повозки могут удушить себя веревкой. Поверь, это излишняя жестокость, мы так даже с рабами никогда не поступали. Это все, чего я требую. 

 Домиций Лентул с сожалением посмотрел на руки девушки. Следы от веревок еще не сошли. Но указание на этот счет не подлежало изменениям или послаблениям. 

 — Я не могу, Элика. Он велел везти тебя связанной. В особых случаях на цепи. Руки будут свободны. Только тебе придется носить ошейник. Мне бы этого не хотелось, потому что... 

Глава 6

— Ты не понимаешь, мама! Я там был! И я не смог спасти ее! Понимаешь?! Не смог! 
 Горе принца Лэндала было сокрушительным. Это был почти убийственный удар и для Лаэртии Справедливой, но гордая матриарх силой недюжинных усилий сейчас держала себя в руках, оставаясь внешне невозмутимой. 
 — Встань! — повелительно велела она, положив ладонь на лоб сына. — Ты принц правящего рода! Где это видано, чтобы преемник священного Антала бился в истерике? — она приняла из рук советника Антония кубок с подогретым вином и насильно втиснула в сжатые в бессилии и злобе пальцы принца. — Пей! И займи подобающее тебе место, не смей лежать в моих ногах как ничтожный раб! Что сделано, то сделано. Мне нужна твоя ясная голова и разумные пропозиции по спасению моей дочери, а не слезы и сожаления! От них мало толку! 
 Лэндал залпом выпил обжигающий напиток. Он едва стоял на ногах от усталости и безысходности, но повелительный тон матери, королевы священной империи, непостижимым образом добавил ему сил и ясности разума. На негнущихся ногах, с окаменевшим от горя сердцем принц опустился в кресло рядом с троном. Его плечи вздрагивали. Три меры масла было потеряно, пока они обыскали окрестности, но похитителей и его сестры словно след простыл. Тела двух убитых работорговцев уже остыли к тому времени, а раненый скончался в агонии на руках его воинов, как ни пытались они его привести в сознание и допросить. Дан был мертв, воин, отправленный в пролесок, тоже... На тропинке пролеска был след от колес повозки, но без следопыта, оставшегося в селении антиквов, понять истинный путь напавших было невозможно. Лэндал плохо понимал к тому времени, что именно делает, когда отправил оставшегося в живых телохранителя за Герриком, его людьми и следопытами − антиквами, распорядившись назначить преследование во всех направлениях. Он не думал о возможной опасности, о том, что тоже может стать жертвой нападавших, когда сам во весь опор погнал Ломающего Сталь во дворец. Хорошо хоть хватило ума не поставить в известность общину лесных Оцилл, пусть даже, возможно и обладающих информацией о чужаках... Это было дело государственной важности, и без матриарх не стоило принимать опрометчивых решений. Хотя за свой одиночный ночной вояж принц и получил по полной. 
 — Антоний, созывай совет пяти. Высшая мера таинства. О пропаже моей дочери никто не должен знать! —Лаэртия Справедливая гордо выпрямилась, расправив полы золотого платья. Никакой паники. Только выверенные действия и ясный ум. От смятения ситуация не разрешится сама собой. Подойдя к высокому зеркалу, она расправила локон светлых волос и спокойно оценила свое отражение. Подданные не увидят свою королеву расстроенной либо растерянной. И никто не увидит, как истекает кровью ее сердце от любви к дочери. Никто и никогда! Она повернулась к сыну. Понемногу ее ледяное спокойствие передалось и принцу. 
 — Займи место Элики за столом заседаний. Мне ясно одно, это не случайное похищение. Работорговцы Дальноземья скорее всего пешки для отвода глаз. Все было спланировано. Остается выяснить кому и зачем это нужно. 
 Тронный зал спустя четверть меры масла заполнился членами совета. Лаэртия обвела своих преданных приближенных внимательным взглядом. 
 — Этой ночью было совершено нападение на отряд возвращавшихся во дворец принца и принцессы. Элика пропала. Есть все основания полагать, что она была похищена. Поисковые отряды немедленно будут направлены во все концы империи. Мы с вами сейчас должны сосредоточиться и выяснить ключевые фигуры недоброжелателей, которые могли совершить такое. Поскольку медлить нельзя, я прошу всех озвучить свои доводы, подозрения, даже бездоказательные, мы их рассмотрим детально. Мы должны знать, кто посмел так оскорбить великую империю! 
 — Повелительница, — главная военачальница встала, не дождавшись позволения, но в экстренных случаях в узком кругу, когда надо было принять молниеносные решения, такая вольность была вполне допустима. — Тракийцы не осмелились объявить нам войну. Они решили пойти подлым путем! 
 — Где сейчас Далан Тракийский? — осведомилась Лаэртия. Все глаза устремились к Лэндалу. Ему было это известно. 
 — Красные Степи, королева. Они на пути к Окаменевшему морю. Гарее объявлена война. Зная изворотливость и коварство этого змея... Они могли воспользоваться видимостью предстоящего похода, дабы выглядеть невиновными перед империей... 
 — Ты полагаешь, что сейчас, по истечению двух зим, он решился утвердить свое право на Элику? 
 — Разве во время переговоров, пока они еще шли в мирном истоке, не был ли решающим аргументом отказа возраст моей сестры? 
 Члены совета зашумели. Матриарх сжала кулаки, оценив проницательность сына. 
 Ровно две зимы назад... О, она хорошо помнила воеводу дальних тракийских земель Далана Тракийского и его визит во дворец Атланты. Тогда он приехал в надежде заручиться ее поддержкой в войне против так и не покорившегося ему островного Энкариума. Матриарх отказала. Древнее соглашение связывало ее с жителями островной империи, и об этом мало кто знал. Возможно, не случайным был внезапно вспыхнувший тогда интерес короля-воина к юной принцессе Элике. Он попросил ее руки. Следуя трактату вежливости, Лаэртия решительно отказала ему, приведя в качестве одного из аргументов возраст принцессы. Именно это привело к исступленной ярости тракийца. 
 "Маленькая атланка все равно будет моей, мне не нужно твое разрешение! И когда я приду за ней, я вспомню твои слова. Принцесса чистой крови мне не ровня? Что ж, в моих руках она уже никогда не останется принцессой! Помяни мое слово, гордая императрица!"— угрозы варвара тогда сотрясали стены дворца, и матриарх стоило большого труда успокоить совет пяти, жаждущий разорвать дерзкого чужеземца на части, привязав за руки и ноги к резвым скакунам. Именно этим инцидентом и объяснялось повышенное внимание принца Атланты к тракийцам. 
 — Далан в четырех круговоротах солнца пути от нас, — быстро сосчитала Лаэртия. 
 — Госпожа, позволь мне! —Латима едва сдерживала свой горячий нрав. Казалось, одной этой хищной пантеры было достаточно, чтобы враги капитулировали с поля боя. Высокая брюнетка с забранными в хвост длинными волосами и выбритыми висками, подчеркивающими ее воинственность, еще не провалила ни единой военной кампании. Ее крутой компенсировался недюжинным умом и расчетливостью, по сути, это была незаменимая помощница правительницы. — Моя королева! Я заставлю нечестивого варвара съесть свое сердце на глазах у его войск! 
 — Позвольте, я выманю его хитростью и проведу переговоры, — предложила Тания. — Нам ведь будет интересна часть провинций Гареи? И в ходе дипломатической миссии мне удастся выяснить гораздо больше. 
 — Нет! — Матриарх устремила взгляд на сына. —Лэндал, к нему поедешь ты. Характер миссии − дипломатический. Антоний, подобрать эскорт в поездку принца поручаю тебе. С тракийцами решили. Какие еще версии? 
 —Кассиопея! —Лэндал никак не мог взять себя в руки. — Он смотрел на Элику так, словно хотел ее уничтожить! Наверняка эти варвары потеряли голову. 
 — Женщины Атланты не зря являются самыми красивыми на земле, к тому же, ни одна из нас еще не попала в рабство и не уехала в чужие земли вслед за своим вольным спутником, — отозвалась королева. — Повышенный интерес чужеземцев никак нельзя рассматривать как главную улику. По мне, это беспочвенное обвинение. Через девять круговоротов первый корабль войдет в наш порт с грузом слез пустыни под предводительством самого принца Кассиопеи. С этого дня открывается беспошлинная торговля шелком и зерном солнца в Атланте. Ты полагаешь, что кассиопейцы более десяти зим пытались заключить с нами соглашение на торговлю ради того, чтобы все перечеркнуть в последний момент, похитив наследную принцессу? 
 — Они варвары, мать! — забыв на миг о правилах почета, в ярости закричал принц. — Они ведут торговлю по всему Дальноземью, что им одна Атланта? Где уверенность, что вошли они в наш дом не как торговые партнеры, а как пираты под маской честных торговцев? Если ему хватило ума напасть на мою сестру во дворце, сразу после ваших переговоров, как можно утверждать... 
 — Что ты сказал? —Матриарх жестом остановила зашумевший совет и подалась вперед. — Принц напал на Элику, а я узнаю об этом только сейчас?! Сын, ты меня поражаешь! Что это за игры, или у вас уже свои тайны во дворце? Не рано ли вы с сестрой возомнили себя во главе империи? Я хочу знать, что произошло, и подробно! Вы как малые дети! Или произошедшее не стоит моего внимания?! Я слушаю! 
 Лэндал в отчаянии сжал кулаки, кляня себя за неосторожно произнесенные слова. Совет пяти неотрывно наблюдал за ним. Он и сам сомневался в вине кассиопейских гостей, стоило лишь вспомнить горячую просьбу Домиция Лентула держать инцидент в тайне. Взаимные извинения прозвучали почти сразу, а на пиру они даже пригубили с Кассием кубок вина в знак примирения. Лэндал не сказал об этом сестре лишь потому, что в тот вечер в формальном порядке попросил у гостей прощения за импульсивность принцессы во время поединка. Она не признавала своей вины в происшедшем, и слышать ее упреки за неуместную вежливость ему совсем не хотелось. 
 — Как мне известно, он увидел Элику во время занятий и предложил поединок. Моя сестра вышла победительницей. 
 — Принц Кассиопеи не пострадал? 
 — Нет, матриарх. Не считая царапины. Пострадала только его гордость. 
 Латима Беспощадная презрительно улыбнулась, но так, чтобы этого не заметила королева. Лаэртия на миг призадумалась. 
 — Стал бы оскорбленный воин, заинтересованный в соглашениях, прибегать к таким мерам? — вслух произнесла она. — На чужой земле, презрев чужие обычаи? Рано утверждать наверняка. Не стоит упускать из виду и само похищение моей дочери. К нему готовились заранее. И тщательно. Ясно одно, если это вызов, их корабли придут с ультиматумом и условиями сохранения ее жизни взамен на иные блага. Остается лишь ждать. Не стоит забывать, что это одна из версий... Первый легион отправится в Черные земли работорговцев. Латима, организуешь поход ты. Переверни все вверх дном, и горе им, если это они осмелились такое совершить! Это презренное племя будет стерто с лица земли. 
 — Если это тракийцы, я их тоже сравняю их с землей, — тихо пообещал Лэндал. 
 — Кто бы это не совершил, он достоин смерти, — согласился Антоний. — Как версия, остается царство Горячих Озер. Их вера благословляет смешение с атланской кровью, разве не так? Если вспомнить конфликт времен правления вашей праматери, когда отряд ее воительниц был захвачен у границ Озерии. Насколько мне помнится, кровавый бой, который дали девушки на третий день, сильно подкосил их уверенность в своих силах и возможностью бросать вызов империи, но религия с тех пор не изменилась ни на йоту. В эту зиму ожидается приход в свет юного бога, рожденного царем горячих озер от красивой атланской богини, захваченной во время ее земного паломничества. Неизвестно, насколько сильны их религиозные предрассудки, моя королева, но стоит навести справки в империи на предмет их появления в наших землях... 
 — На это нет времени, Антоний. Вы отправитесь туда с принцем немедленно. Это сумасбродные фанатики, и, если вдуматься в их легенду, все сходится, ибо мои дети посланники бога. Тракийцы пока отходят на второй план. Сегодня ночью вы выступаете в царство Горячих Озер! Латима, готовь четвертый легион и проинструктируй Фабию. Надо также отправить гонцов в приграничные земли и дать команду отрядам быть наготове, если без боя не обойдется. Медлить нельзя. Кровосмешению Атланты с этими дикарями не бывать! Отправляйтесь и помните, ни одно слово не просочится далее тайного совета пяти! 
 Лэндал задержался в тронном зале. Матриарх устало опустилась в кресло, приложив руку ко лбу. Принц, упав ниц, горячо обнял колени королевы. 
 — Я спасу ее, мама. Клянусь Анталом, не жить тому, кто посмел выкрасть ее! Ты мне веришь? 
 Лаэртия словно очнулась. Подняла сына с колен, ласково провела рукой по его влажной от скупой слезы щеке и со смесью нежности и признательности поцеловала в лоб. 
 — Я знаю, сын мой. Ты вернешь будущую правительницу на ее трон, ибо Антлал с вами неотступно. И я век ему буду благодарна, за то, что вместе с Эликой он привел в этот мир и тебя... 

Глава 7

Элика проспала полный круговорот солнца. Сказалось нервное напряжение и бесконечная усталость. Рассвет нового дня застал их в барханах пустыни у небольшого оазиса, где под сенью пальм били ключи чистой холодной воды. Домиций Лентул самолично пришел осведомиться о ее самочувствии. Несмотря на ужас положения, оно было прекрасным, и принцесса очень удивилась, узнав, что проспала ровно сутки. На предложение освежиться в озере она ответила почти восторженным согласием. Полководец Кассиопеи снял с нее стальные оковы, но наблюдать за ней, плескавшейся в прозрачной воде источника, не стал. Элика не думала этим воспользоваться. Кругом была неизвестная пустыня, от Атланты они уже изрядно удалились, и помимо этого, данное обещание держало покрепче цепей. После купания принцесса ощутила себя почти счастливой. Вновь сознание пощадило ее рассудок, спрятав мысли о незавидном будущем вглубь, и девушка наслаждалась окружающим пейзажем незнакомой местности. Даже тяжесть вновь сковавших ее руки цепей не могла умалить восхищения и умиротворения, которое вновь завладело каждой клеткой тела при теплой и дружелюбной улыбке не лишенного чести и достоинства врага. 
 Странно, но отношение к ней в лагере изменилось. Раньше презрительно взирающие на гордую пленницу воины изменили свое поведение. Когда свежая после озера девушка в желтом шелковом одеянии, с гордо поднятой, несмотря на скованные руки и угнетенное положение головой оказалась среди них, двое искренне почтительно поклонились, оставив при себе шутки и комментарии. Воин, над которым она насмехалась в палатке, смущенно улыбнулся. Он жарил на вертеле тушку пустынного сайгака, и аппетитный аромат жареного мяса щекотал ноздри. Заметив взгляд Элики, он жестами изобразил пантомиму, стремясь показать, какой вкусный завтрак их ждет в ближайшем времени. Домиций Лентул по обычаю предложил ей разделить трапезу с ним в шатре. Оглянувшись, Элика решительно попросила занять место вместе с воинами у костра. Ей было сейчас все равно, что она скованна, а вокруг враги, хоть и относящиеся к ней не как к рабыне, а как, скорее, добровольно сдавшейся в плен королеве. После того, как принцесса потребовала права Ист Верто для своих соотечественниц, уважение к ней возросло на почти недосягаемую высоту. Но Элика об этом не догадывалась. Ей вполне хватало их дружелюбия и уважения. К тому же, как бы сильно не восхищались ее отвагой кассиопейские воины, она не могла не понимать, что преданны они лишь своему полководцу и своей империи, и воспользоваться их благосклонностью в своих целях ей никак не удастся. 
 Принцесса заняла место рядом с Домицием и тепло улыбнулась хлопотавшим у костра воинам. Ей немедленно поднесли самый сочный кусок мяса. Все принялись за трапезу, иногда прерываясь на обсуждение способов охоты - на рассвете кто-то заметил стадо газелей, чье мясо высоко ценилось за свой изысканный вкус. 
 — Копья с наконечниками окаменелостей, — взял слово Зарт. Элика думала, что он ее недолюбливают из-за того, что она лишила его Алтеи, но воин, наоборот, говорил, обращаясь больше к ней, словно в подтверждение разумности своих слов. Казалось, что его появление в повозке с кнутом в руках всего лишь ей приснилось. А ведь она впервые в жизни испугалась тогда. Неисповедимы пути Антала. 
 — Вы охотитесь на столь тонкокожую дичь с помощью разрывных копий? — удивленно уточнила Элика. — Но зачем? 
 — В силу точного поражения цели на расстоянии, благородная дева, — ответил воин. — Разве ваши охотники поступают иначе? 
 — Газели даже после смертельного удара бегут несколько миль, но при использовании разрывного наконечника теряют много крови, что впоследствии ухудшает вкусовые качества мяса. Оно становится жестким. Разве не разумнее использовать стальные стрелы? 
 — Но это не совсем удобно, когда ты верхом, — возразил Зарт. — Приходится делать остановку, чтобы прицелиться. 
 — Потому что вы используете обычные луки вместо арбалетов. А луки лишены точки опоры. Мне известно, что арбалеты применяются лишь в бою из укрытий, и они очень тяжеловесны. Но для ближнего боя даже верхом или же для охоты в Атланте используют легкие арбалеты. Вам не составит труда сделать их из луков самим. Куда удобней копий, которые невозможно в большом количестве возить с собой прикрепленными к луке седла. Тогда как стрел в колчане может находиться до трех десятков. И рана, нанесенная стрелой, не вызовет такой обширной кровопотери. 
 — Поистине, слава атланских воительниц нисколько не преувеличена, а даже недооценена нами! — восхищенно заметил кто-то из воинов. 
 Трапеза прошла в приятной, почти дружеской атмосфере. Элика вернулась в повозку, немного расстроенная тем, что Домиций категорически запретил ей ехать верхом вместе с отрядом. Он справедливо остерегался, что еще прошло недостаточно времени, чтобы принцесса свыклась со своей вынужденной покорностью. А Элика теперь с нетерпением ждала участившихся привалов. Ей понравилось проводить время в разговорах с чужеземными воинами, и, вспоминая слова Лэндала об униженном положении женщин в Кассиопее, она все больше недоумевала, как такое может быть, если даже к ней, пленнице, далеко не высокородные вояки относились с почтением и уважением. В компании воителей, засыпавших ее вопросами об оружии и других нюансах военной подготовки, а иногда и о красоте и правах атланских женщин, она чувствовала себя столь гармонично, что забывала на время о ненавистных оковах, о внезапной неволе и о том, что совсем скоро окажется наедине с возненавидевшим ее врагом. Домиций, вскоре осознавший, что самые крепкие узы для принцессы напрямую связаны с общением, часто ехал в повозке вместе с ней, развлекая рассказами о Кассиопее и обсуждая поэзию их родных империй. Имя Кассия в разговоре практически не звучало, дабы не нарушить шаткое перемирие. Таким образом, у принцессы было мало времени, дабы предаваться мрачным думам и впадать в панику. 
 На четвертый солнечный круговорот путешествия Элика была почти своим человеком среди кассиопейских захватчиков. Ее появления ожидали с нетерпением, засыпали вопросами и сами рассказывали обо всем, что ее интересовало. Лучшие куски мяса, самые сочные фрукты и сладости теперь были у нее в избытке. Девушка быстро освоила игру в раковины, в которую играли все воины на желтые монеты, и всего за вечер часть их золота перекочевала к ней. Домиций не мешал их общению, но не ослаблял своего пристального внимания. Будь его пленница более искушенной, она могла бы свести с ума всех его солдат. Она могла бы одной улыбкой заставить их организовать ей побег. Она могла одним нежным сладкоголосым обещанием заставить их отречься от империи. Одним умело адресованным взглядом могла бы посеять в их рядах смуту. Могла бы. Но ее почти детская наивность вместе с величественной отвагой еще не была отравлена ядом женского коварства. Будущая правительница, которую с детства готовили к этой роли, шла путем чести и достоинства. И у бесстрашного полководца иногда сжималось сердце, ибо самым подлым и бесчестным образом в этой ситуации пришлось поступить им. Прийти на земли Атланты с предложением мира и согласия, и под покровом ночи подло, скрытно выкрасть наследную принцессу, единственной виной которой была ее красота и волевой, хоть и вспыльчивый нрав. Его клятва уберечь эту девочку с кожей цвета топленого молока от невзгод, ожидающих во дворце Кассиопеи, была предельно искренней. Он надеялся, что принц не будет столь жесток к своей царственной пленнице, хотя бы уважая ее понятие чести и слова. К тому же, Кассий своими разговорами о мести мог обмануть кого угодно, даже себя, но только не своего молочного брата. Похищением принцессы двигало только желание. Желание, в котором гордый принц никогда бы не признался даже себе... 
 К вечеру пятого дня по просьбе Зарта был организован более продолжительный вечерний привал. Сегодня миновало двадцать семь зим от появления на свет чтимого в империи воина. Домиций Лентул лично пожаловал своему отряду три амфоры лучшего вина, а виновнику праздника кошель золотых монет. С помощью наспех переделанного в подобие арбалета лука была убита молодая газель, которую быстро освежевали и сейчас запекали на нескольких кострах. Несмотря на поздний час, воины не пожелали начинать пир без Элики, которую каждый из них к этому времени считал почти сестрой себе и боевой подругой. Никто даже не вспоминал о том, что она, по сути, пленница, обидевшая их принца. Впрочем, девушка и сама в их обществе забывала о своем положении, иногда ради потехи переплетая прочную цепь оков алыми цветами, словно это были царственные браслеты, а не атрибуты рабства. 
 Менее двух круговоротов солнца отдаляло отряд от прибытия в Кассиопею. Это были дружественные земли, и опасаться преследования не приходилось. Элика заняла почетное место у костра. Домиций не доглядел самую малость, и принцесса, поддавшись атмосфере праздника, успела до дна осушить кубок огненного нектара. Она не привыкла к столь крепким напиткам после легкого вина, и полководец всерьез забеспокоился о последствиях пира. 
 — До чего ты ладен, Зарт Стремительный! — беспечно хохотала девушка. Она успела всем солдатам придумать красноречивые титулы к именам. — Попади ты в гарем к моей Ксении, быть тебе самым любимым наложником! 
 У воинов на миг отвисли челюсти, и тут же посыпались расспросы, шутки и смелые предположения. 
 — А я, моя принцесса? — выпятил грудь самый юный из них. — Мне бы нашлось место подле сластолюбивой атланки? 
 — А ты больно молод, как ствол агавы, не воспламенишься! — хлопнула его по плечу Элика. — Ты бы лишь танцевал в набедренной повязке перед ее очами! 
 — Я бы не согласился! — гордо возразил воин. 
 — А она бы расписала тебя гладиусом в литеры империи! Как я недавно этого, вашего, напыщенного... Как его там... 
 — Ай да проказница! — Домиций обнял принцессу за плечи, уводя от щекотливой темы разговора. — Предлагаю поднять кубки за прекрасную воительницу, которая хранит ваш боевой дух и разгоняет вашу тоску в нашем долгом шествии! 
 Воины зашумели, налегая на вкусный ужин. Лентул остался рядом. Огненный нектар не в меру развязал принцессе язык. Неизвестно, как отнесутся воины к таким ее откровениям. Полководец вспомнил негодование принца, которое излилось долгим словесным потоком, стоило им выехать за пределы дворца. 
 — Возомнившая себя выше богов империя! Они презрели все ценности, которые испокон веков чтят на нашей земле! Их женщины размахивают оружием и с детства считают себя живыми посланниками богов на этой развратной земле, вместо того чтобы хранить домашний очаг и уважать свои мужчин! Более того, они позволяют своим дочерям создавать гаремы и проводить свой досуг в войнах и жестоких забавах! Да они используют таких как мы с тобой лишь для продолжения рода, без почтения обязательств! Да место столь красивого народа не во дворцах Атланты, а на невольничьих рынках, да в шкурах у ног хозяина! 
 Напрасно Лентул уговаривал принца, с рождения связанного с ним узами молока и крови, отступиться от своей затеи, приводя самые разные доводы, даже опасность войны, в которой им не выстоять. Кассий был неумолим. 
 — Никто и не узнает! И опосля не осмелится напасть на нас! После того, как эта гордая царственная сука будет лизать мне ноги и умолять о прикосновениях, кто ей позволит править? Их честь превыше всего! Они не посадят рабыню на престол! А мы выжмем у этой увядающей королевы все блага только за наше молчание о бесчестии ее дочери. Возможно, я пойду дальше. Если я сделаю ее своей женой, Атланта будет вынуждена считаться с Кассиопеей, если не захочет скандала! 
 Нелегко было Домицию смириться с тем, что эскорт воинов во всем поддержал принца, задействовал своих шпионов и наемников из земель работорговцев, прихватил гонца, сообщившего ему о предстоящем пути принца и принцессы в земли антиквов.. Но осталось только смириться. Кассий отбыл в империю, предоставив им миссию по похищению принцессы. Это даже не составило труда, в стратегии таких пиратских действий они дали бы фору Атланте. 
 Он верил, что у него хватит сил и влияния помочь юной принцессе после ее прибытия в Кассиопею. Оставалось лишь надеяться на то, что ярость принца Кассия за это время поутихла, и он не превратит жизнь девушки в кошмар. Только бы Элика проявила благоразумие и не пошла в открытое противостояние. Никто еще не избежал наказания за дерзость. Домиций против воли вздрогнул, вспомнив, при каких обстоятельствах впервые встретил свою любимую женщину. Время залечило эту рану, Керра тоже с годами стерла из своей памяти этот ужас, во многом благодаря своей неуемной жажде жизни и стойкости. Но одним богам известно, что бы с ней стало, не окажись он тогда рядом... 
 Элика ничего этого не знала, и благоразумно старалась не рисовать в своем воображении картины скорого будущего. Она звонко смеялась, осыпая похвалами Зарта как главного зачинщика веселья, и ловко обходила щекотливые вопросы от слегка захмелевших воинов. Близость Домиция вновь превращала ее в беспечную девчонку, забывающую подле него о своем плачевном положении. В тот вечер она бездумно пила вино наравне со всеми, и лишь когда стала засыпать посреди шумного веселья, покорно позволила отнести себя в повозку, где ее сразу сморил тяжелый хмельной сон. Ближе к рассвету они тронулись в путь, и к полудню круговорота въехали в земли Кассиопеи. Их путь подходил к концу. Завтра в это же время они прибудут в столицу империи. Да, там им обоим понадобится недюжинное самообладание. Домиций решил, во что бы то ни стало поговорить принцем наедине, чтобы тот проявил милосердие к плененной принцессе. Оставалось надеяться, что молочный брат и лучший друг ему в этом не откажет. 
 Элика все еще держалась показательно весело и беспечно, обыграв Зарта на его вчерашний подарок в раковины. По местным меркам, ее состояния теперь хватило бы на покупку самой дорогой колесницы вместе с парой чистокровных скакунов. Воины, почувствовав приближение родного дома, оживились еще больше, их возбужденное состояние омрачала лишь предстоящая разлука с веселой атланской принцессой. Но девушка и тут удивила всех. Она словно одела непроницаемую маску, скрывшую ее истинные эмоции, и панибратски щелкала грозных воинов по плечам. 
 — Приедете, значит, ко мне в Атланту с одним из торговых рейсов, я такой пир закатаю, на ногах не устоите! А с тобой, Зарт Стремительный, поедем охотиться в горы. Ты только арбалет себе сооруди для охоты на зверей и не забудь прихватить! А ты, Крат Улыбчивый, не улыбайся столь сладко, мои воительницы устроят бой за право возлечь с тобой! Да, Грин Юный, а тебя я научу правильно держать меч! Да не кисни, я пошутила! Ха-ха-ха! Не пристало королеве учить кого-либо! 
 В довершение прощального вечера принцесса, несмотря на возражения, вернула каждому из обыгранных ею мужчин его золото. 
 — Все равно оно мне там ни к чему, — пояснила Домицию. На миг ее лицо замкнулось, словно заледенело, но уже в следующий момент она широко улыбалась воинам, как самым лучшим и преданным друзьям. 
 — Достойная правительница будет не лишь Атланте, а и всему дальноземью, — восхищенно предрек Зарт, с грустью глядя на смелую и отважную пленницу. Воины были лишь поверхностно осведомлены о конфликте между ней и их принцем, но беспощадность Кассия была им известна не понаслышке, и каждого из них бесило собственное бессилие. Но сама Элика своей показной веселостью словно прогоняла их тяжелые думы, не оставляя воинам места для переживаний за себя, их новообретенную сестру. Это был последний день, когда она наслаждалась своей беспечностью и всеобщим обожанием. Страх вернулся к ней с первыми лучами рассвета. Она наспех вымылась в озере в предгорьях столицы. Тут начинались селения, и дальше, как сказал Домиций Лентул, ей предстоит ехать в паланкине, скрытой от чужих глаз. Тут она попрощалась с каждым из воинов, полагая, что не увидит их больше, ведь спустя всего три меры масла они будут на месте назначения. Вряд ли ей разрешат обнять их на прощание в самом дворце. 
 Вскоре им навстречу выехал эскорт, и приехавшие с ним темнокожие рабы ловко воздвигли паланкин на свои плечи. Домиций освободил ее от оков, но лишь на время. Он весь путь соблюдал данный ему приказ везти ее связанной. Если цепи давали ей большую свободу движения во время путешествия, то веревка, которой он стянул впереди ее руки, еще сильнее подчеркнула ее зависимое положение. 
 И тут снова вернулся ужас. Поджав под себя ноги, Элика вновь ощутила крупную дрожь. Слезы застили ей глаза. Домиций почти насильно влил в ее губы успокаивающую настойку. 
 — Не бойся... Все будет хорошо. Поспи сейчас, скоро мы будем на месте. Помни, я с тобой. Только прояви покорность. Хотя бы первое время. Обещаешь мне? 
 Элика невпопад соглашалась со всем, что он говорил, слабо понимая смысл слов. Она закрыла глаза. 
 "Лэндал, где ты? — мысленно призвала она своего единоутробного брата. — Я знаю, ты слышишь меня, наш зов крови сильнее любых расстояний. Помоги мне, я не смогу тут долго продержаться сама! " 
 Сон сморил ее в этот раз так же быстро, как и во все предыдущие ночи. Еще одна удачная попытка сознания защитить рассудок своей обладательницы. Как жаль, что сознание не смогло превратить ее руки в два золотых крыла и спасти от надвигающейся опасности...

Глава 8

Очнувшись от легкой полудремы, вызванной усталостью, в том числе и от неизвестности, Элика пошевелила затекшими руками. Ах да! Они связаны. На миг хладнокровие и рассудительность покинули ее, она в панике выдохнула, оглядываясь по сторонам. Паланкин плавно покачивался, занавески колыхались, подсвеченные ярким светом полуденного жаркого солнца. 
 — Как ты? — в голосе попутчика послышалось легкое беспокойство вместе с сочувствием — Мы уже почти на месте. Потерпи немного. 
 На месте. Значит, скоро она увидит его. Виновника всех ее несчастий. Того, кто отдал распоряжение похитить ее прямо из дворца и доставить сюда. Что же, его смелости и безрассудности можно только позавидовать. Что ему теперь от нее нужно? Не имеет значения. Следует просто выждать время и дать знать королеве, где же она все-таки находится, и тогда ее брат-близнец сотрет эту цивилизацию с лица земли. Подумав об этом, девушка немного успокоилась. Если бы ее хотели продать в рабство или изнасиловать, давно бы уже это сделали. Домиций за все время пути обращался с ней, как и положено статусу, никогда ни в чем ее не обидев, но оставался неприступнее каменной глыбы, когда речь заходила о ее свободе. 
 Принцесса сейчас сожалела, что уснула. Она потеряла столь много времени, которое наверняка можно было использовать, дабы вернуть свое самообладание и продумать стратегию разговора со своим главным похитителем. За семь круговоротов их пути она почему-то не удосужилась это сделать, видимо, все еще не веря до конца в свое положение... 
 Дворец Кассиопеи поражал своим великолепием − белым мрамором, пышной зеленью большого сада, золочеными верхушками крыш. И еще спокойной, почти умиротворяющей тишиной. Элика воспрянула духом. Вряд ли в таком прекрасном месте с ней случится что-нибудь ужасное. 
 Домиций помог ей спуститься на землю, не развязав рук. Ему пришлось поддержать девушку за плечи, он видел, что она измучена долгой поездкой, но держится достойно и почти уверенно. Так они прошли редчайшей красоты сад и оказались в просторном холле с высокими стенами черного и белого мрамора. Принцесса натянуто улыбнулась спутнику, пряча липкие ростки поднимающегося внутри страха − за все время пути он пытался всячески ее поддержать и успокоить, что ему, впрочем, почти удалось. 
 Уверенные шаги привлекли внимание девушки. Она не спеша обернулась, намереваясь сохранять царское достоинство до последнего, и... 
 Крик неподдельного ужаса замер у нее на губах. Сердце словно замерло на миг, и в следующий момент все поплыло перед глазами. Элика выдохнула, словно рыбка, выброшенная безжалостным прибоем на песок. Бежать! Исчезнуть! Но ноги словно приросли к прохладному мрамору пола. Не в силах даже пошевелиться, она не сводила глаз с мужчины, который уверенно приближался к ней. События последних трех недель вихрем пронеслись в ее пошатнувшемся сознании. 
 Месть. Вот зачем она здесь. Он ясно дал ей понять, что в случае их следующей встречи ей не избежать возмездия. 
 Мужчина остановился в двух шагах от сжавшейся девушки. Элика сглотнула и опустила глаза, чтобы не показать охватившего ее ужаса. При других обстоятельствах она наверняка отметила его сильное тело воина с бугрившимися мышцами, его высокие скулы, волевой подбородок и чувственные губы. Сейчас же она видела только угрозу всему тому, чем она жила раньше. 
 — Приветствую тебя Домиций, друг мой, — принц Кассиопеи по-братски обнял ее сопровождающего. — Ты в очередной раз доказал мне свою преданность. Надеюсь, она не доставила много хлопот 
 — Ни малейших. Она вела себя очень достойно за все время пути. 
 Видимо, ответ не очень понравился хозяину дворца. Он повернулся к пленнице, и девушка ощутила на себе его пронизывающий взгляд, казалось, проникающий через одежду. Прожигающий лед беспощадного взгляда, преследовавший ее в кошмарном видении уже не раз... 
 — Что же, в таком случае обойдемся без рабского ошейника... Пока что. 
 Элика побледнела. Он подошел еще ближе. Его пальцы до боли сжали дрожащий подбородок девушки, и ей пришлось смотреть ему прямо в глаза. В его взгляде не было ничего хорошего. 
 — Ну, здравствуй, принцесса. Не ожидала, что мы увидимся так скоро? Теперь ты моя пленница, и я волен делать с тобой все что захочу. Не ожидала, что все случится столь быстро? Никто еще не избежал моей мести за свой необдуманный поступок. Твои титулы и права остались в Атланте. Жизнь избалованной наследницы для тебя теперь кончена. 
 — Что тебе нужно? — ее голос задрожал. — Выкуп? Матриарх Лаэртия известна своей обоснованной щедростью. Только пошли гонца поскорее, я не намереваюсь долго терпеть твое общество! 
 Кассий расхохотался, не сводя с нее холодных стальных глаз. 
 — Выкуп? А зачем? Моя империя процветает. И твоей матери не хватит золота, чтобы стереть из моей памяти твою дикую выходку. Ну, ничего, мы проведем вместе много времени. Ты полностью искупишь свою вину, не сомневайся. 
 Ее затрясло от ужаса. Она едва сдержала подступившие к горлу слезы. Плакать? Нет, она не доставит ему такого удовольствия. 
 — Только прикоснись ко мне, и я тебя убью! — с каждым словом ее силы таяли, она поспешно опустила глаза, чтобы он не увидел в них ее страдания. Но крик только позабавил мужчину. Словно стремясь окончательно утвердить силу, он провел ладонью по ее щеке, опустился к шее и легко сжал ее грудь. Элика застонала от унижения и отчаяния, но руки были по-прежнему связаны, силы таяли, и сделать ничего она не могла. 
 —Домиций, а наша воительница истосковалась в дороге. Вели привести ее в порядок. Я хочу насладиться ею сегодня же ночью. Готовься, принцесса. Сегодня я уничтожу твое высокомерие, — с этими словами он резко развернулся и направился вглубь дворца. 
 Девушка пошатнулась, окружающие зал сводчатые колонны словно поплыли перед ее глазами, и она бы наверняка упала, если бы советник принца не поддержал ее. 
 — Пойдем, принцесса. 
 — Я не хочу!!! Не отдавай меня ему. Прошу тебя! Нет! —Элика потеряла над собой контроль. Силы окончательно оставили ее, и она забилась в его руках. Мужчина был поражен такой реакцией. За все время долгого пути, он восхищался хладнокровием, выдержкой и поистине королевской гордостью Элики, казалось, ничто и никогда не сможет выбить эту сильную девушку из колеи. 
 — Прошу тебя, успокойся, — ласково прошептал он. — Кассий − не злой человек... Просто будь покорной. Пойдем... — он осторожно увлек ее в одну из арок и помог опуститься на обтянутую бархатом скамью. Элику трясло. Краем глаза она заметила фигуру женщины в голубом, которая, бросив быстрый взгляд, исчезла в лабиринте арок. Что-то важное, казалось, было в появлении этой фигуры, но охваченная бесконтрольным ужасом девушка быстро забыла об увиденном. 
 Домиций достал кинжал и осторожно разрезал стягивающие ее запястья веревки. На миг глаза принцессы сверкнули, она потянулась за кинжалом, но он поспешно спрятал его обратно за пояс. 
 — Прошу тебя, дай мне нож ... - она дрожала, слезы медленно стекали по ее щекам. — Я не смогу. Не дай ему сломать меня, я не стану на колени! 
 — Он мой друг, и я не позволю тебе его убить, — мягко перебил ее Домиций Лентул. — Я знаю, как это тяжело принять, но прошу, подчинись, и ничего плохого с тобой не случится. 
 — Я не смогу убить человека, — еле слышно прошептала она. — Даже его... Но если он заставит меня сломаться, пусть моя кровь брызнет ему в лицо! Я все равно не смогу с этим жить! — она не допускала мысли о самоубийстве, но это, возможно, была шаткая надежда завладеть ножом.. Шаткая до невозможности, но отчаяние почти лишило Элику разума. 
 Домиций привстал на колени и сжал в ладонях ее мокрое от слез личико, стараясь не замечать глубину отчаяния пленницы. Это было сложно. Желание защитить ее и не допустить повторения истории Керры боролось в нем с чувством долга и преданности своему принцу. 
 — Элика, верь мне. Разве я за все время чем-то обидел тебя? — она вздрогнула и встретила его взгляд. Он был прав. Снова его близость уняла нахлынувшую панику, но что-то окончательно надорвалось в душе принцессы. Странная опустошенность и апатия захлестнула ее. На сей раз сознание переусердствовало с защитой от шока. 
 После этого она позволила увести себя в купальню, где ее окружили три красивые рабыни. Элика находилась, словно в тумане, никак не реагируя на происходящее. Девушки бережно вымыли ее, расчесали длинные черные волосы, сделали легкий массаж, нанесли на тело специальную пасту для удаления волос. Она не понимала, что с ней происходит, и ее даже не насторожили эмоциональные разговоры девушек: 
 — Это правда, принцесса атлантов? 
 — Да, у нее такая красивая оливковая кожа... 
 — Она красива как луна в зените пустыни... 
 — Но что он с ней сделает? Бедняжка... 
 — Хозяин не посмеет ее так же как посмел нас... Она королевской крови... 
 — Но то, как он смотрел на нее... Боюсь, как бы ей не досталось больше! 
 —О чем ты? — Пересохшими губами поинтересовалась Элика. Юная девушка выронила щетку для волос и вскрикнула, испуганно глядя на принцессу. Наверное, никто не ожидал, что порученная их заботе невольница так быстро отойдет от потрясения. К счастью, их смущение длилось недолго. 
 — Прости, госпожа, — отозвалась другая, видимо, старшая из них. —Гайя никогда не видела атланской женщины... К тому же, принцессы... 
 — Что этот зверь должен со мной сделать?! О чем вы говорили?! —Элика задыхалась. Внезапно перед ее глазами вновь возник силуэт статной женщины в голубом одеянии. Надежда мигом прогнала панику. Элика обвела взглядом трех рабынь. - Я желаю вести разговор с вольной спутницей вашего господина! 
 Девушки ошеломленно уставились на нее. 
 — Ах да... С супругой. Женой. Матерью наследников. Я не знаю, как в этом варварском месте называют таких женщин. И поскорее! 
 Рабыни переглянулись. Гайя несмело сжала плечо принцессы и заговорила срывающимся голосом. 
 — Но это, должно быть, ошибка, госпожа. Наш Хозяин не состоит в супружеском союзе. 
 — Ты врешь мне? —Элика не хотела так быстро отпускать надежду. 
 — Нет, госпожа, нет... В данный момент нет здесь женщины, с которой принца связывал бы какой-либо союз... Ни супружеский, ни другой... 

Глава 9

Принц Атланты Лэндал резко сел на богато убранном ложе в гостевых покоях дворца правителя страны Горячих озер. Сон как сняло рукой. Обжигающая боль сжала тесным обручем грудную клетку, казалось, кожу прожигает раскаленный металл. Дыхание сбилось. 
 — Тебе плохо, господин? — наложница дворцового зала осторожно заглянула в его глаза. — Дыши глубоко... Я сейчас позову лекаря... 
 Принц отчаянно замотал головой. 
 —Элика... Ей больно... 
 Серый рассвет осветил лицо обеспокоенной девушки. Гетера не стала паниковать и звать на помощь. За свою жизнь ей приходилось сталкиваться с разными ситуациями, и ясный ум всегда помогал выстоять и по мере сил помочь в решении проблемы. Смочив отрез шелка в пиале с прохладной водой, наполненной талым льдом с предгорий, она уверенно накрыла грудь царственного гостя. Ее голос успокаивал, она ласково обняла Лэндала за плечи. 
 — Все хорошо. Сейчас станет легче. 
 Принц опустился на подушки и закрыл глаза. В путь. Не стоило оставаться здесь еще на одну ночь. Но опасность песчаной бури, поджидающей на пути к тракийскому стану, была весомым аргументом. Лэндал вспомнил, как практически ворвался во дворец царя Озерии, готовый сразу же схватиться за оружие. Его уверенность в том, что сестра находится именно здесь, едва не сыграла с ним злую шутку. Хвала Антонию, подобравшему для похода настоящих дипломатических гениев, которым хватило меры масла, дабы разобраться в ситуации. Царь Иксандер прервал свои текущие государственные дела, собрав совет министров, как здесь называли старейшин. Выслушав гостей Атланты, слово взял оракул и звездочет царства. 
 — Солнечный календарь Озерии сложен иначе, это завет богов поднебесья, — пояснил он. — Ваша эпоха исчисляется сотнями зим, что составляет цикл сотен круговоротов солнца. В то время, как наш век включает в себя шесть сотен ваших зим, составляя цикл шести эпох. Пророчество, таким образом, сбылось более двенадцати сотен зим тому назад, но в силу разницы времяисчисления, ваш расчет показал эту эпоху как ту, в которой сбудется древнее пророчество. 
 — Вы хотите сказать, что оно уже сбылось? — уточнил Лэндал. 
 — Именно, почтенный принц, — царь, казалось, был даже расстроен возникшим из-за разных времяисчислений недоразумением. — Наши летописи хранят сказ о моем давнем прародителе, пришедшем в этот мир вследствие любви могучего царя и изгнанной в то время из империи Атланты женщины с кожей цвета песка золотой пустыни. Вы можете ознакомиться с подробностями этой истории в моей библиотеке. Осмелюсь предположить, самой большой библиотеке, где веками собирались труды великих философов и мудрецов. 
 Лэндал не стал отказываться от столь неожиданного предложения. Слова царя, как и объяснения оракула,подтвердились. В летописи тех времен сохранились даже портреты, написанные углем. Легенда о взятой насильно атланке тоже нашла свое подтверждение. Победив изгнанницу клана воительниц в честном бою, правитель вошел в город, ведя ее на цепи, как трофей. Но поскольку пленница не могла считаться рабыней, царь вскоре заключил с ней брачный договор, и рожденный сын, посланник бога, обрел королевский статус. Упоминалось в летописи и очень давнее столкновение озерийцев с отрядом атланских воительниц, правда, тут история умалчивала о нелицеприятном для страны Горячих Озер исходе. 
 Иксандер, царь Озерии, был настроен миролюбиво, предложил дать в сопровождение атлантам армию своих воинов. Хоть у Озерии и сложилось не столь давнее перемирие с тракийцами, правитель полагал, что от них можно было ожидать всего, чего угодно. Лэндал гордо отказался, не желая вмешивать не связанное договоренностями с империей государство в свои дела. Единственное, о чем он призадумался, так это о том, что в случае удачного завершения своей миссии и восхождения Элики на трон, попросит сестру рассмотреть возможность заключения военного договора с Озерией. Действующая матриарх сейчас наверняка откажет, ей вполне хватало соглашения о ненападении. Что ж, время покажет. 
 Принц промаялся в постели до рассвета, не сопротивляясь искусным ласкам высокочтимой гетеры, с которой давеча провел время в приятных и умных беседах. Она доставила ему удовольствие не только на ложе любви, и Лэндал оставил ей в дар голубую слезу пустыни совершенной формы. А на рассвете они покинули долину Горячих Озер. Их путь лежал через пустыню к кочевому военному стану Далана Тракийского . 
 Грудь все еще сжимало непонятной болью. Это могло значить лишь одно. С детских лет брат и сестра окрыли в себе необъяснимую способность чувствовать боль, переживание, восторг или обиды друг друга как свои собственные. Однажды во время упражнений с гладиусом необъяснимая боль в предплечье лишила юного принца способности шевелить рукой. Как оказалось, в то же самое время непоседливая Элика упала с лошади, вывихнув руку. Вывих принцессы быстро вправил дворцовый лекарь, но принц в этот момент едва не потерял сознание от болевой вспышки. А чего стоили детские капризы Элики, когда она ощущала боевой азарт принца, занимавшегося с наставником на арене, в то время, когда дворцовые учителя обучали ее точным наукам! Девочка раскидывала глиняные таблички с цифрами, со всех ног неслась к брату и требовала разделить с ней его восторг. Таких случаев было несметное множество. Его ранение на поле боя, когда Элика, почувствовав уже его боль, направила подкрепление на подмогу, попытка дерзкой рабыни отравить его, дабы избежать близости... Тогда наследная принцесса просто влетела в покои разъяренной фурией и заставила коварную северянку самой испить чашу до дна. Лэндал сжал зубы, представив на миг, какую боль должна была испытывать его сестра, если ему достался лишь слабый отголосок этой боли. Он чувствовал, что ее жизни ничто не угрожает, потому что такое чувство проявлялось в восприятии по-иному. Он боялся даже думать о том, что значила такая обжигающая боль. Одно он знал точно: тот, кто заставил Элику перенести такие страдания, жестоко заплатит за это. Если принцесса в грязных руках тракийца, что ж, он сделает все, чтобы сейчас увезти ее. Все равно, как. Солнечный металл, слезы пустыни, обещания военных соглашений... Пока их путешествие носит мирный характер. Но потом... Когда Элика будет в безопасности, он сотрет тракийское отродье с лица земли. Так же подло, не объявляя войны, побрезговав законами чести. Чего бы это ему не стоило. 
 **** 
 Теперь я знаю вкус настоящей боли. Она не похожа на боль от ранения, ушиба, или удара. Даже совсем даже наоборот. То, что было раньше, это не было болью вовсе. Наверное, любую боль можно вытерпеть. Но лишь когда она одна. И нет от нее спасения, когда она идет рука об руку с болью душевной... От удара плети рассекается кожа, а от слов рассекается сознание. Я никогда не буду прежней. Сделав это, он убил прежнюю меня. Свергнул с высоты, заставив униженно просить о милосердии... Он мог молчать и дать мне гораздо больше ударов плети, и я бы их выдержала. Он мог говорить те слова, от которых ломаются люди, но они бы не оставили ни следа на моей душе. Невзирая на страх и ужас положения, я бы стерпела. Могла ли я предположить, сколь сильным будет удар, тщательно собранный из слов и жалящих ударов плети, заправленный жестокостью и жаждой мести, которую мне никогда не понять?.. 
 Элика сжала в ладонях смятые простыни. Жар спал, хвала той женщине, что всю ночь поила ее какими-то горькими отварами трав и смазывала ссадины прохладным бальзамом. Девушка старалась не смотреть на вспухшие шрамы, пересекшие крест-накрест ее грудь, понимая, что может просто разрыдаться на потеху своему мучителю. Ужас вновь накрыл ее липким покрывалом. Что с ней будет, когда он придет снова? Она ослаблена, боль затмевает разум при каждом движении, нет сил даже пошевелиться. Теперь она полностью в его власти, униженная, избитая, обессиленная. Он может делать с ней все что захочет, и как ему противостоять в таком состоянии?.. 
 — Я не сдамся! Можешь меня убить, только так ты подчинишь меня себе! — прошептала принцесса. Слезы сжали ее горло. Она не заслужила такой мести! Поединок не был бесчестным. Стоила ли таких страданий поверхностная царапина на коже?.. 
 Стоила. По сути, Элика поступила с ним равноценно. Только, пожалуй, боль ранения... Да и как можно назвать это ранением... была незначительна перед унижением на глазах толпы... Но ведь у принца был выбор. А она лишена даже этого. 
 Осознание шокирующего, ужасающего положения, в котором она оказалась, обрушилось внезапно, сдавив в тиски неотвратимости и безысходности. Горькие слезы прорвали плотину оцепенения, на этот раз сознание не пришло ей на помощь, оставшись в стороне. Ласковые лучи полуденного солнца словно дразнили своей свободой, проникая сквозь ажурное металлическое плетение, высвечивая обстановку покоев мучителя, а вместе с тем и ужас прошедшей ночи. Боль в истерзанной груди усилилась, потому что рыдания просто согнули тело пополам. Это был крик загнанной раненой львицы, но сил сдержать его не было. Тьма словно подступала со всех сторон, убивая остатки воли и сопротивления. Элика ощущала себя побежденной, проигравшей, сломленной, осознавая все яснее неизбежность и неотвратимость происшедшего. Прибежавшая на крик рабыня, просидевшая с ней ночь, попыталась напоить рыдающую пленницу успокаивающим настоем, но Элика забилась в ее руках, перевернув кубок. Струйки горячего напитка попали на свежие раны, вызвав новый приступ бесконтрольных рыданий. Образ холодных, несмотря на ярость, глаз новоприобретенного господина возник в глубине предавшего сознания. 
 "Рано или поздно ты сломаешься. Начнем прямо сейчас. Встань!" 
 Девушка с неизвестно откуда взявшейся силой оттолкнула от себя что-то успокаивающе шептавшую женщину. Боль словно выплеснулась наружу в отчаянном крике. 
 — Почему ты не дал мне умереть?! Я не хочу так жить, слышишь, не буду!!! 
 Поверженная отчаянием, она едва ощутила, как сильные руки обхватили ее сзади, удерживая на месте. Теплая ладонь властно, но вместе с тем успокаивающе легла на затылок, удерживая. Вновь кубок ткнулся в ее сжатые губы, Элика закашлялась, когда слегка остывшая жидкость полилась в горло, и сделала несколько судорожных глотков. Знакомый голос пробил баррикады ее оцепенения. 
 — Тише. Я рядом. Не плачь. 
 Но на этот раз близость Домиция не смогла успокоить ее отчаянных рыданий. Тогда он просто прижал к себе потерянную, сломленную девочку, стремясь не задеть раны на груди. Элике было все равно, что она раздета, и что кто-то сейчас видит отметины, определившие ее капитуляцию. Все напряжение пережитых дней за время пути, встреча с возненавидевшим ее врагом, унижение вместе с обещанием дальнейшего кошмара сейчас вырвалось на волю, но это было единственным возможным средством для сохранения рассудка. 
 Она успокоилась лишь к вечеру. Слез просто не осталось в опустошенной душе. Домиций не отошел от нее ни на шаг, опасаясь новой истерики. Элика отрешенно сносила манипуляции врачевательницы, которая смазывала воспаленные отметины обезболивающей мазью, уверяя, что следов на коже не останется уже в скором времени. Принцессе было все равно. Забота о ее гладкой коже значила лишь одно. Ничто не должно оскорбить искушенный взгляд хозяина, когда он пожелает овладеть своей собственностью на ложе из шкур. 
 Вчера она впервые столкнулась с высказанным в беспрекословной форме желанием мужчины. Невзирая на отсутствие опыта в подобных отношениях, Элика понимала, какой именно будет его месть. Она знала, что происходит между мужчиной и женщиной за закрытыми завесами покоев, Ксения любила делиться с ней этими подробностями без прикрас. Но какое удовольствие, про которое рассказывала сестра, может быть в том, что хотел с ней сделать Кассий Кассиопейский?! В стремлении подчинить ее себе он выбрал беспроигрышное оружие. Элика вспомнила наказанную братом рабыню и ощутила что-то сродни зависти. Лэндал не взял ее силой, не воспользовался правом хозяина, дабы принудить к ложу любви. Ни одной невольнице не уготовил он той участи, которая была уготована ей, высокородной принцессе, рожденной для правления, а не для рабства. Не было у брата еще одалиски, не познавшей в его объятиях удовольствия. Элика сжала зубы. Ее удел насилие. Она увидела это в его глазах, ласка его слов не могла ввести в заблуждение. 
 Домиций тщетно пытался уговорить пленницу съесть что-либо. Элика поддалась на его уговоры лишь после того, как он рассказал ей об истинном положении дел в королевстве. 
 — Пять круговоротов солнца его не будет во дворце. Ты в безопасности. Но тебе нужны силы... 
 В этот день Элика не сказала ему ни слова. Лишь следующим утром обида, так сильно подогреваемая тяжестью унизительного положения, взяла верх. 
 — Если бы ты только знал... — с упреком прошептала ему в лицо принцесса. — Если бы ты только знал! 
 Домиция словно захлестнуло от боли и невозможности исправить положение. Элика все еще была ослаблена. Боль не прошла, не смотря на заживляющие компрессы, и натянуть на себя платье она не смогла. Зябко, несмотря на удушающую жару, куталась в накидку, скрепленную узлом у горла. Это одеяние позволяло не растравливать свежие раны, нанесенные плетью. 
 — Твоя боль, моя боль, — глухо произнес советник принца, глядя куда-то в сторону. Девушка уже не раз слышала подобное кассиопейское изречение, обозначающее сочувствие и сопереживание или же просто поддержку. Но сейчас оно показалось ей неуместным. 
 — Ты ничего не знаешь о боли. Готова поспорить, ты и малой толики ее не испытал. Или тебе знакома боль, когда ужас просто сжимает тебя со всех сторон, но бежать некуда? Когда тебя лишили возможности сражения в честном поединке, но не убили, а оставили в живых во власти врага? Тебе не понять. Хочешь знать, почему он со мной это сделал? 
 — Ты пыталась его убить. 
 — Я попытаюсь снова! Он не будет обладать мной! И ты с ним заодно! — принцесса закрыла лицо руками. Ей казалось, что вчера она выплакала все слезы, но предательский спазм вновь сдавил горло. Память, словно мучитель, подкидывала ей отрезки прошедших событий в самый неподходящий момент. 
 «Значит, обойдемся без рабского ошейника... Пока что». 
 — И что он дальше сделает со мной? — дрожащим голосом изрекла Элика, инстинктивно прикрыв шею руками. — Ты же видишь, что мне пришлось вынести... Кому была нужна моя покорность? Разве спасла бы она меня от насилия?! Нет... Зачем ты убеждал меня в обратном?.. Я должна была догадаться... Ты ни разу не снял с меня цепей, даже заручившись моим словом. Не мешал мне общаться со своими воинами, которые поддерживали меня, как могли, наверняка зная, что произойдет вскоре! Лучше бы рассказал мне правду. Тогда я была бы готова к этому! 
 — Я обещал оберегать тебя, — устало ответил Домиций. Принцесса не могла знать, что ее обвинения в непонимании и бесчувственности новообретенного друга были несправедливы. — Еще не сейчас, но вскоре ты поймешь. Обезопасить тебя для меня вопрос чести. Вскоре я расскажу тебе. 
 Утром следующего дня Элика ощутила, что силы к ней вернулись. Но это даже не удивляло. Вчера верная врачевательница провела какой-то хитроумный обряд, обращаясь к своим богам и насильно заставляя выпить еще более мерзких на вкус настоев. После этих варварских методов с принцессы сошло семь потов, унося с собой слабость и головокружение, а вместе с ними, как ни странно, отчаянные мысли и душевную боль. Раны на груди уже не полыхали болью при каждом движении, осталось лишь неприятное ощущение стянутости и ноющей пульсации. Когда прибежавшие на зов рабыни искупали Элику в ванной, стараясь не мочить раны, она уже дремала. Сознание, давшее давеча слабину, вновь вернулось боевым союзником, заключив сделку с рассудком. 
 Утром целительница снова смазала ее раны заживляющим бальзамом и перетянула смоченными в лечебном отваре отрезами ткани. 
 — Мужчины такие животные... — сочувственно изрекла, по-матерински погладив волосы принцессы. — Но ты не беспокойся ни о чем, девочка. Следов не останется, только постарайся не расчесать рану руками. Терпи. 
 Элика, испытывая неловкость за свою недавнюю бесконтрольную истерику, поблагодарила добрую женщину, сжав ее руку на прощание. Поразительный контраст с трудом укладывался в голове. Большинство кассиопейцев были столь же бескорыстно добры к ней в последнее время, сколь жесток был их принц при первой встрече. Но, похоже, к его жестокости тут привыкли. Две юные рабыни в крепких стальных ошейниках, приставленные к ней этим утром, в страхе отводили глаза, стараясь не замечать перебинтованной груди своей новой госпожи. Лишь иногда шептались между собой, чем несказанно раздражали Элику. 
 Принцесса замерла у большого зеркала. Довольно долго у нее не было возможности наблюдать свое отражение. Сейчас она с трудом узнавала себя. Черты лица словно обострились, и только покрасневшие от страданий глаза, казалось, стали больше и выразительнее. Губы пересохли и потрескались, так сильно она их искусала во время своего припадка. Девушка устремила недовольный взгляд на шептавшихся рабынь. 
 — Принеси мне смягчающего бальзама! — холодно велела, ни к кому конкретно не обращаясь. Перепуганную Гайю как ветром сдуло. Ее подруга сжалась, в то же время поглядывая на принцессу с каким-то скрытым вызовом. Явно сравнивала их положение, возомнив, что благородная пленница с исполосованной грудью может в силу своего нового положения стоять с ней на одной социальной ступени. Элика перехватила ее взгляд, выразительно кивнув на предплечье блондинки, где, четкое и отчетливое, горело клеймо в виде пятиконечной фигуры. Больше слов не потребовалось. Рабыня понуро опустила голову, признавая власть своей новой госпожи, еще не зная, чего ожидать от явной аристократки по происхождению, которую боль наверняка еще более ожесточила 
 Запыхавшаяся Гайя протянула ей небольшую склянку с белой мазью, опустив глаза в пол. Затем незаметно села подле подруги. Элика смазала пересохшие губы, задумчиво провела пальцами по выступавшим ключицам. Раньше такого не было. Стресс последних дней не мог пройти бесследно. Что ж! Ее это даже радовало. Как жаль, что нельзя полностью скрыть свою привлекательность... Может, тогда бы этот варвар потерял свой плотский интерес и больше б ее не тронул! Девушка сглотнула. Перспектива разделить с ним ложе пугала ее куда больше, чем избиение плетью. Она знала, что кроме насилия ее ничего другого не ждет. Она для него ничем не выше каждой из этих забитых покорных рабынь. Может, даже хуже. Хватило меры масла наедине с ним, чтобы это осознать.

Глава 10

Девушки вновь зашептались, поглядывая на Элику. Принцесса подавила желание запустить в них склянкой с бальзамом. Наверное, они не подвергались порке плетью, раз позволяют себе такое! Девушка пригладила и без того тщательно расчесанные вьющиеся волосы. Внезапно рабыни притихли, испуганно вскочив на ноги. Элика недовольно перевела на них взгляд. 
 Причиной их внезапной тревоги оказалась стройная брюнетка в белоснежном платье, незаметно возникшая в дверном проеме. Очень длинные волосы, перехваченные у лба подобием металлического ободка, даже при высоком росте их обладательницы достигали поясницы. У девушки была большая грудь и широкие бедра, из-за чего талия казалось очень тонкой. Белоснежная кожа выдавала в гостье уроженку севера, но больше всего Элику поразили ее глаза − темные, с ироничным прищуром, словно прожигающие все на своем пути. На ней не было рабского ошейника, вместо него шею обвивал ряд длинных тонких цепочек, унизанных голубыми и прозрачными слезами пустыни. Такие же браслеты красовались на тонких запястьях. 
 Элика вспомнила, где видела ее раньше. В свой первый день в Кассиопее, в дворцовом холле. Тогда она приняла эту нарядно одетую красавицу за вольную спутницу своего похитителя. 
 Надежда вновь вспыхнула в груди принцессы с новой силой. Что бы там не говорили рабыни, эта девушка была свободной и, без сомнения, занимала очень высокое положение. Наверняка в силу своей красоты она являлась любовницей принца, возможно, близкой родственницей. Что там Домиций говорил про его сестру? Хотя нет, та была младше Элики, а незнакомка выглядела зим на пять постарше принцессы. Возможно, это шанс. Вряд ли свободная кассиопейка одобрит повышенный интерес своего любовника к ней, значит, можно заручиться ее поддержкой и уговорить помочь в побеге. Элика воспрянула духом. Между тем незнакомка подошла поближе к замершим рабыням. 
 — Стало быть, тебя гложет любопытство? — спокойным мелодичным голосом произнесла она, обратившись к дерзкой блондинке. — Разве, Терида, ты выполнила всю работу на сегодня, дабы предаваться праздным разговорам? 
 — Нет, госпожа, — залепетала рабыня, обхватив себя руками. — Просто мне велели помочь принцессе, если ей что-то понадобится, и я... 
 — Твоя помощь, смею полагать, должна состоять в пересудах по поводу твоей новой хозяйки? — Брюнетка сделала жест в сторону Элики. — Если не ошибаюсь, тебя снедает интерес по поводу в столь резкой форме проявленного интереса твоего господина к своей гостье? Тебя занимают ее раны, вместо стирки и починки одежды? Отвечай! 
 — Госпожа, прости... Но мы не говорили об этом, тебе показалось... Гайя не даст соврать... 
 — Ты хочешь сказать, что я лишилась рассудка, и слышу в твоих речах то, чего нет? — тон голоса стал тише, но принцесса явно различила в нем скрытую угрозу. — Тебе интересно, больно ли жалит плеть? Отвечай, недостойная рабыня! 
 Терида опустила голову. Брюнетка не позволила ей этого, потянув за прядь светлых волос. 
 — Не вижу повода не удовлетворить твое любопытство. Пойдешь к начальнику дворцовой стражи и скажешь, что пришла испытать поцелуи плети на своей коже. Десяти тебе хватит, дабы распробовать на вкус. И если я узнаю, что в течение меры масла ты этого не сделала, либо самовольно занизила количество ударов, я их увеличу в три раза! Ты все поняла? 
 — Но, госпожа, — горячо возразила рабыня. — Ты, наверное, не знаешь... Но меня нельзя избивать плетью! Нельзя! 
 — Да? — девушку явно позабавил протест строптивой рабыни. — Позволь же мне узнать, чем ты заслужила такую привилегию? Чем ничтожная раба выше девы королевской крови, которую не миновала сия участь? Не тем ли, что ее губы на протяжении всей летней декады каждую ночь ласкали член нашего господина? 
 — Он вернется и будет возмущен тем, что я избита! Госпожа, он тебе этого не простит! 
 — О, Терида, — притворно обманчиво проворковала брюнетка. — Прости же мне мою неосведомленность! Это же многое меняет! Тогда двадцать поцелуев плети будут тебе более достойной наградой! Может, в своем великодушии ты даже решишь больше мне не дерзить! Скройся с моих глаз и прими наказание прямо сейчас, иначе, клянусь своими богами, я заставлю начальника стражи хлестать тебя до тех пор, пока мои глаза не устанут на это взирать! 
 — Госпожа, смилуйся! — блондинка, поняв, что перешла допустимые границы, упала на колени, пытаясь ухватить подол белого платья девушки. — Я не выдержу! Прости! 
 — Пошла! Презренная рабыня, — темноволосая красавица повернулась к Гайе. — А ты немедленно на кухню и вели накрыть в саду легкий завтрак, да поживее! Там от тебя будет больше толку! 
 Младшая рабыня, радуясь, что ей удалось избежать наказания, поддержала плачущую подругу и поспешно вывела ее из покоев. Брюнетка повернулась к Элике, внимательно наблюдавшей за развернувшимся действием. Принцесса увидела в ее глазах немое восхищение, сочувствие... И, пожалуй, все. Ни злорадства, ни ревности, ни злости. Невозмутимая гостья приложила руку к груди у края золотых цепочек и легонько поклонилась. 
 — Принцесса Атланты, приветствую тебя в Кассиопее. Меня зовут Керра, я здесь по негласной просьбе полководца и первого советника принца Домиция Лентула. 
 — А я Элика, — принцесса улыбнулась ей как будущей союзнице. Начало знакомства настроило ее на позитивную волну. — Благодарю тебя, что избавила меня от общества этих сплетниц. В родной Атланте они бы не избежали и большего количества плетей! 
 — В отсутствие принца Кассия они теряют рассудок от мнимого ощущения свободы. Но, как видишь, долго это обычно не длится. Я сегодня пришлю к тебе Амину, она очень внимательна и покладиста. Я уже велела подготовить ей гостевые покои, которые отвели для тебя. Домиций сказал, что ты не захочешь долго оставаться в комнате, где тебя... Где с тобой... — Керра смутилась и быстро сменила тему. — Я пришла просить тебя составить мне компанию в прогулке по саду, где мы сможем позавтракать. Сегодня нет такой удушающей жары. 
 — Но разве мне можно выходить из дворца? — удивилась Элика. Керра усмехнулась. 
 — Конечно. Ты же не рабыня. 
 — Без цепи? — принцесса не хотела получить еще один нежданный удар непосредственно перед прогулкой. Свежи еще были в памяти воспоминания о словах Домиция про особый приказ везти ее связанной. 
 — Отсюда все равно не сбежать, — Керра помогла ей накинуть на плечи накидку для защиты от солнца. — В цепях нет нужды. 
 — Ты вольная спутница принца? — прямо спросила Элика, намереваясь в саду приступить к переговорам. — Вы близки? 
 — Что? О, нет... Ты подумала... Эдер всемогущий, ты решила, что он и я... Нет, хвала богам. Я женщина Домиция Лентула! — Керра с интересом вгляделась в Элику. — Но твой интерес... Я же вижу, что этого не может быть, Кассий не мог зацепить твоего сердца, подвергнув тебя столь жестокому испытанию! Разве ты не испытываешь к нему ненависти? 
 — Настанет час, и я его убью, — сжала губы принцесса. — Мой интерес? Мое сердце? После того, что он со мной сделал? 
 Керра улыбнулась с явным удовлетворением. 
 — Приятно, что я не ошиблась в тебе. 
 Задуматься о смысле ее слов у принцессы не было времени, хотя она мало что из сказанного поняла. Новая знакомая взяла ее под руку, и они вместе вышли в роскошный сад. Конечно, он во многом уступал дворцовому саду Атланты по своему уровню великолепия. Не было привычных фонтанов, видимо, кассиопейцам просто не была доступна технология их создания, как и коротко стриженных лужаек. Здесь деревья скрывали посыпанные галькой тропинки для прогулок, создавая густую тень. Цветов было очень мало, больше причудливых кустарников, окруженных гранитными валунами. Лишь в большом водоеме плавали яркие цветы с остроконечными лепестками, впитывая в себя лучи утреннего солнца. 
 — Если ты не устала, можем обойти весь сад, — Керра топнула ногой в золотистом сандалии, прогоняя с дороги маленькую саламандру. 
 Элика попыталась ухватить ящерицу, но та оказалась чересчур проворной. 
 — У меня на родине появление саламандры считается важным предзнаменованием, посланием бога Антала, — пояснила она своей подруге. — Если взять ее в ладони, это предрекает успех в грядущем событии. 
 — А если этого не сделать? — спросила Керра. 
 — Никогда такого не было еще... Наверное, это к поражению. К крушению надежд. 
 — Их здесь много. Встретим еще не одну. Расскажи мне про свою страну? Правда, что ваши женщины ни разу не попали в рабство, что они правят, отрицая мужской авторитет? 
 — Это так, Керра. Но, боюсь, теперь эта традиция в корне нарушена. Ведь я здесь... 
 На какой-то миг Элика забыла о своих невзгодах, увлекшись рассказом о своей империи, о нравах и обычаях. Новая подруга не могла скрыть изумления. Если рассказ о гареме Лэндала ее не особо удивил, то она просто опешила, узнав, сколько мужчин содержит у себя Ксения. В ее глазах появился непонятный хищный блеск. 
 — О... Это, должно быть, бесподобно. 
 Элика пожала плечами. Керра удивленно вскинула черные брови, намереваясь о чем-то спросить, но в последний момент передумала. Они вышли на небольшую тенистую поляну, где на отполированной глыбе гранита уже лежал отрез белого полотна, на котором стояли чаши с фруктами и неизвестными блюдами. Принцесса ощутила голод. Силы к ней возвращались, и она намеревалась восполнить их. Отсутствие принца добавило ей уверенности. Не хотелось думать, что же он сделает с ней, когда вернется. 
 Элика присела возле стола, поморщившись от боли в груди при резком движении. Попыталась прикрыть руками, но вспомнила предупреждения целительницы. Рука Керры, наполнявшая кубок вином из амфоры, дрогнула. 
 — Этот зверь умеет причинять боль. Не все ее выдерживают. 
 Элика потрясенно вскинула голову. Приветливая улыбка Керры погасла, глаза яростно сверкнули. 
 — Я знаю это как никто. И бить он может по-разному. В совершенстве, дабы не испортить кожу. 
 Принцесса отложила спелый плод апельсина. Сердце ускорило ритм, отдаваясь болью в истерзанном теле. Керра сочувственно посмотрела на нее. 
 — Я ведь не возлюбленной Домиция попала в этот дворец. Мне тогда исполнилось двадцать зим, и я уже семь декад состояла в брачном союзе. Критания миролюбивая провинция, затерянная в горах, но кассиопейцы нашли туда путь. Они напали в полночь. Кассий возглавлял этот легион. Я не знаю, какая необходимость в этом была... Мирные жители, не имеющие несметных богатств и никогда не вступающие не в никакие конфликты... Домиций потом объяснил, что это просто была игра крови их повелителя. Он тогда возвращался во дворец после завоевания очередной империи во главе с ныне погибшим отцом, который, собственно, отпустил сына и сам остался устанавливать свои порядки... Моего супруга убили на моих глазах. Я не хочу описывать, что делали со мной и другими девушками воины Кассия, прежде чем доставить нас на корабль, держащий курс на Кассиопею. 
 У Элики перехватило дыхание от страха и осязаемого ощущения надвигающейся беды. Почти успокоенная недавними разговорами с Керрой, девушка вновь ощутила ужас. Но прервать подругу так и не смогла. Той просто необходимо было выговориться, и принцесса это почувствовала. 
 — В первую нашу ночь в море был пир и хмельные возлияния. Нас заперли в трюме, а перед этим связали и лишили одежды. Сна не было, потому что мои соотечественницы, многие из которых до этого страшного дня так и не познали мужчину, плакали навзрыд, и успокоить их не удавалось. Принц пришел ночью. Он едва стоял на ногах от большого количества огненного нектара. Выволок меня за волосы на палубу и попытался овладеть мной. Но у него ничего не вышло, еще бы, столько пить. Тогда я, несмотря на свое положение, рассмеялась ему в лицо. Это была хоть малая, но победа. Так я тогда думала. Два круговорота солнца после этого он ко мне не прикоснулся. А по приезду меня и еще одну девочку из нашей провинции доставили во дворец. Остальных отправили на рынок рабов. Я тогда не задумывалась, что, возможно, им повезло больше... 
 Элика, не вставая с колен, подползла ближе к Керре, почувствовав, что так сможет оказать ей большую поддержку. Северянка продолжала свой рассказ, словно глядя в пустоту. 
 — В первый день к нам отнеслись хорошо. Искупали, одели, накормили, даже вызвали лекаря, так как вторую девочку солдаты покалечили во время насилия. Тогда я впервые обратила внимание на Домиция. Во время набега он держался в стороне, явно осуждая действия воинов. В Кассиопее же он проявил ко мне внимание, и у меня даже возникла робкая мысль, что я в безопасности под его защитой. Я не знала тогда, сколь сильна жажда мести Кассия Кассиопейского. Все еще надеялась на благоприятный исход, даже когда он велел привести меня в свои покои. Знаешь, я ему так и не подчинилась, но воспоминания о том, что он со мной тогда сделал, до сих пор не утихают. Страшной была не боль от его плети, я даже не помню, как он меня избивал... Поливая водой, когда я теряла сознание и начиная снова... Страшнее всего было, после того, как он несметное количество раз взял меня, на исходе ночи, когда, несмотря на боль по всему телу и вывихнутые руки я дотянулась до звезд... Понимаешь меня?.. 
 — Нет, — сглотнула Элика. При словах Керры об истязании плетью грудь снова заполыхала огнем. Какие звезды?.. О чем она? Наверное, просто подошла к порогу чертогов смерти после таких мучений. Неужели страшно? Это скорее было бы избавлением... 
 — Мой ныне почивший Арк никогда не возносил меня столь высоко, как это тогда удалось ему... И я не смогла скрыть того, что произошло. Впоследствии сумела, но тогда это произошло впервые... 
 — Я не понимаю тебя, — честно призналась Элика. Керра изумленно посмотрела на принцессу. 
 — Не понимаешь, поскольку осуждаешь?.. 
 — Нет... За что осуждать? —Элика дрожащей рукой наполнила кубок, протянув подруге. Она была напугана. Очень хотелось узнать, о чем же пыталась растолковать ей красивая северянка, но страх диктовал иные условия. Девушка осторожно сменила тему. 
 — А как ты стала женщиной Домиция Лентула? Он благороден и добр. Ты счастлива с ним теперь? 
 Керра отставила кубок и повернулась к подруге. 
 — Кассий решил заклеймить меня, как свою рабыню. Этого я допустить не могла. Искала смерти... Домиций вытащил меня из петли. 
 — И ты стала принадлежать ему? 
 — Не сразу. Принц овладел мной еще несколько раз, словно утверждая свою власть... Потом я узнала, что советник выбрал очень благоприятное время, дабы на коленях молить своего господина принести меня ему в дар. В те дни во дворец пожаловала благородная кассиопейка Алтаира, на тот момент она была вольной любовницей принца. Ее род настолько влиятелен и могуществен, что даже позволил дочери заседать в совете столицы. Она славилась своей добротой. Возможно, Кассий отказал бы своему советнику, если бы не ее присутствие и личная просьба. Он просто не смог оставить при себе меня как рабыню, не оскорбив благородную любовницу. Да ниспошлют боги благородной женщине здравия и бодрого духа! Кроме того, другую привезенную во дворец девушку леди Алтаира забрала с собой. Зиму спустямоя соотечественница получила вольную. Я не знаю, что бы было со мной, если бы не ее вмешательство. 
 — Любовница? — кубок замер у губ Элики. — Они по-прежнему близки? Она сюда приезжает? 
 Керра сочувственно посмотрела на подругу. 
 — Увы, больше нет, их союз распался. Домиций говорил, что они с принцем очень разные люди. Леди Алтаира не смогла закрывать глаза на его жестокие выходки. Мне жаль. Будь она рядом, Кассий бы не осмелился так поступить с тобой... Иное дело Домиций Лентул, его благородство дар богов, не иначе. Он не взял меня силой. Более того, спустя декаду я сама пришла к нему... И не было ни дня, чтобы я об этом пожалела. Он дал мне свободу практически сразу после того, как я разделила с ним ложе. Но я не вернулась домой. Я не представляю себя вдали от него... 
 — Ты любишь его, Керра? 
 — Люблю... — выдохнула девушка. — Он просто не оставил мне выбора. Знаешь, принц был бы в ярости, узнав, что я с тобой говорила. Пусть это останется между нами. 
 — Конечно, обещаю тебе, —Элика обняла за плечи подругу. Как хорошо, что удалось заручиться поддержкой влиятельной северянки. О ее словах девушка предпочла не думать. Теперь к приезду этого варвара она будет готова. Боль, так боль. Она ее стерпит. Принц просто слабак, если думает так подчинить ее себе. 
 — Ты знаешь, что он практически не снимает латы, скрывая твою метку? — хитро улыбнулась между тем Керра. — Знала бы ваша матриарх Справедливая, когда снова примет его во дворце, что на его коже отметина вашей империи! Как он будет вести переговоры дальше? 
 — Переговоры? — удивилась Элика. 
 — Да, принц сейчас в Атланте. Лично сопровождает партию слез пустыни и торговый флот из трех кораблей. 
 Принцесса ощутила пустоту. 
 — Ненавижу, — процедила сквозь зубы. Боль в груди заполыхала с новой силой.