Месть и любовь

Глава 2

– Повторяю вопрос, ты цел? – Клер пыталась придерживаться серьезного тона.

Если бы он ответил хотя бы неким подобием улыбки, она бы не поверила собственным глазам.

– Как-нибудь переживу. – И на этот раз в его глазах действительно появилась улыбка, заставив ее сердце выбивать барабанное соло. – Рискнем встать?

– У меня немного кружится голова. – По крайней мере, здесь ей не пришлось врать. Хотя, возможно, падение было ни при чем. Хэл Норт казался ей безопаснее, когда ворчал.

– Ладно, давай попробуем так: ты перекатишься направо, а я постараюсь высвободить нас обоих.

Она слегка повернулась на бок, с трудом подавив стон, когда его холодные пальцы прикоснулись к тонкой ткани у нее под коленом. Прошла сотня лет с того момента, когда она, маленькая девочка, восхищалась им издалека, готовая упасть замертво от одного его взгляда. А он все так же пробуждал в ней сильнейшие чувства.

– Не больно? – спросил он.

– Нет! – сказала она слишком резко, заставив его нахмуриться. – У тебя очень холодные руки, – добавила она, когда он высвободил ее ногу из-под рамы.

– Вот что может случиться, когда ловишь форель, – сказал он, подтверждая ее догадку. И это объясняло тот факт, почему она не заметила его раньше. И почему у него не было времени сориентироваться и отскочить.

– Ты, как и раньше, собираешься продать свой улов хозяину трактира «Фитерс»? – спросила она, пытаясь взять разговор под контроль.

– А он все еще имеет дело с браконьерской дичью? Ему придется заплатить большую сумму за свежий улов в эти дни.

– Тебе это только на руку. Надеюсь, твоя удочка в порядке?

– Она не моя. Я конфисковал ее у одного из рыбаков без лицензии.

– Конфисковал?

Когда он сел, она заметила знак на его комбинезоне. Он работает в поместье? Браконьер превратился в егеря? Почему ей казалось это странным? Он бы прекрасно подошел на роль блюстителя порядка в этой местности, поскольку знал парк вдоль и поперек…

– А они разве не дорогие? – спросила она. – Удочки?

– Он получит ее обратно, когда заплатит штраф.

– Штраф? Это жестоко, – сказала Клер, опасаясь, что угадала, о ком именно идет речь. – Он делает то, что делал ты, когда был в его возрасте.

– Разница в том, что мне хватало ума не быть пойманным.

– Не думаю, что этим стоит гордиться.

– У меня не было другого выбора. – С этим нельзя было поспорить. – Я так понимаю, ты знакома с пареньком?

– Думаю, речь идет о Гарри Харкере. Его мать работает в главном офисе поместья. Она в отчаянии. В прошлом году он бросил школу и нигде не работает. В старые времена его бы взяли на работу здесь, обучили какому-нибудь мастерству.

– И он бы работал на богачей за жалкие гроши.

– Пусть немного, но лучше, чем ничего. Если поместье перейдет к новому владельцу, может, замолвишь за него слово?

– Так ты не просто просишь отпустить его? Ты просишь взять его на работу? – спросил Хэл.

– Может, существует государственная программа поддержки обучения? – предположила Клер. – Пожалуйста, Хэл, дай ему шанс.

– Если я поговорю с ним, ты дашь шанс мне?

– Даже не сомневайся, – улыбнулась она, моментально забыв ушибы и боль. – Я даже испеку тебе пирог. Лимонная начинка? Имбирный корж? Кекс с изюмом?

На мгновение ей показалось, что она полностью завладела его вниманием.

– Не стоит беспокоиться, – сказал он, отводя глаза и поворачиваясь к велосипеду.

Она сглотнула разочарование.

– Ужасно. Отсутствие яблока угробило велосипед, – сказала Клер, видя, как Хэл прислоняет велосипед к дереву. – А его можно починить?

– А это того стоит? – спросил Хэл, протягивая ей руку. – Ему, наверное, лет пятьдесят.

– Больше, – сказала она, подавая руку. – Он принадлежал еще няне Роберта.

Его ладонь была холодной, хотя, возможно, это у нее были горячие руки. Ей стало трудно дышать, когда их пальцы переплелись и Хэл наклонился, чтобы приподнять ее и поставить на тропинку. Дрожь в коленях, мурашки по позвоночнику и волна жара – все это она испытала, поймав его испепеляющий взгляд.

Вряд ли она смогла бы снова пройти его тест на количество пальцев.

– Я держу тебя, – сказал он, проявляя очевидное нетерпение, но когда она попыталась отстраниться, то почувствовала, что мягкую шерстяную ткань костюма что-то удерживает.

– Постой! – Она уже сломала велосипед и не собиралась еще больше усложнять ситуацию, порвав самый дорогой из своих костюмов. – Я за что-то зацепилась. – Клер вскрикнула, когда почувствовала резкую боль, уколовшись о сухой шип ежевики, острый, как гвоздь. – Что может сделать мой день еще ужаснее? – спросила она, зализывая маленькие дорожки крови на мягкой подушечке большого пальца.

– Все зависит от того, давно ли ты делала прививку от столбняка.

Неужели она наконец услышала заботу в его голосе?

– Это был риторический вопрос, – ответила она, – но спасибо за заботу.

Он мог относиться к ее словам как считал нужным.

– Вот. Держи, – сказал Хэл, увидев, как она роется в карманах в поисках салфетки. Он протянул ей свежевыглаженный носовой платок и отступил назад, чтобы отцепить ее пиджак от колючек. Но моментально смазал впечатление от внезапной галантности словами: – Тебе стоило попытаться подняться раньше.

Она повернулась к нему:

– Прошу прощения?

Он оказался гораздо ближе, чем она ожидала. Его подбородок, покрытый суточной щетиной, скользнул по ее щеке, заставив температуру ее тела моментально подскочить вверх.

– Уже больше девяти, – заметил он. – Ты ведь спешила на работу?

У него были густые темные волосы. В юности они были длиннее, спадали завитками на шею и слегка закрывали глаза. Теперь они были безупречно подстрижены. Даже падение в грязную канаву не испортило его прически, только на лбу появился вихор, что сделало его еще более красивым, если такое возможно.

– Так и есть, – призналась Клер, – но я не проспала.

У виска она чувствовала его теплое дыхание. Ей надо было отодвинуться, создать разумную дистанцию.

До этого момента она никогда не стояла так близко к Хэлу, чтобы иметь возможность рассмотреть его глаза. Ей всегда казалось, что их оттенок ближе к темно-серому, но теперь она увидела в них зеленоватый отблеск.

Он приподнял бровь, открывая складной нож:

– Тебя задержало в постели что-то интересное?

– Можно и так сказать. – Если грядки можно считать ее постелью. Но если он считает, что у нее роман, она это переживет. – Сейчас меня больше всего волнует встреча в муниципалитете с председателем комитета по планированию, назначенная на десять утра.

Он кинул взгляд на часы:

– Ты уже все равно не успеешь.

– Нет. – Падение в канаву было не худшим событием в ее жизни. Теперь она могла потерять работу. – Если ты пошевелишься, я позвоню ему и предупрежу, что опаздываю. Возможно, он перенесет встречу на более позднее время.

– Поаккуратнее, мисс Тэкерэй, – предупредил он. – Я ведь могу оставить все как есть.

Она задумалась о том, не следует ли ей просто снять пиджак и самой освободиться из объятий ежевики, но потом решила не дергаться. Если Хэл Норт работает теперь в имении, он должен был быть в курсе событий и знать гораздо больше, чем департамент планирования.

– Я собиралась поговорить с ним о Крэнбрук-Парке, – сказала она, опуская руку, потянувшуюся было к пуговицам пиджака, – ходят слухи, что его купили.

– А тебя почему это интересует?

– Я снимаю жилье в поместье, – сказала она. – Мой интерес вполне обоснован.

– У тебя договор об аренде.

– Ну да… – Остается еще три месяца. – Но я ведь знаю сэра Роберта с четырех лет и как-то сомневаюсь, что новый владелец будет так же благосклонен к старым съемщикам. Он может выгнать меня, а если не выгонит – повысит оплату. – Ей сейчас совсем не хотелось об этом думать. А если учесть, что она еще может потерять работу… – А еще ходят слухи о том, что в той части, где я сейчас живу, будет построено предприятие легкой промышленности.

– Не в моем дворе, случайно?

– В твоем – тоже, – резко вставила она. – Я живу в коттедже «Примроуз».

– А ты не задумывалась о том, что предприятие легкой промышленности предоставит немало рабочих мест для города? – ответил Хэл, отбрасывая ненужные сожаления о доме, в котором провел детство. – Этот аспект тебя не волнует? Подумай о том же молодом Гарри Харкере.

– Я – журналистка. – Слишком громкое название для того, кто работает на местную газету. – Меня интересуют все аспекты. Не стоит забывать о защите достопримечательностей.

– Для тех, кто не хочет расставаться с привилегиями…

– Это поместье всегда было любимым местом городских жителей.

– Особенно рыбаков, – напомнил он ей. – Полагаю, раз ты занимаешься освещением местных новостей, ты работаешь на городскую газетенку?

– Да, на «Обозреватель», – сказала Клер, пытаясь игнорировать его пренебрежительный тон и концентрируясь на том, что надо вытянуть из него максимум информации.

– Ты так замечательно училась, и эта работа – предел твоих мечтаний?

Улыбаться становилось все тяжелее.

– Твоя мама говорила, что ты получишь работу в Оксбридже. Высокооплачиваемую должность в средствах массовой информации.

– Неужели? – спросила она так, словно в ее памяти не был жив каждый момент пережитого позора, когда ее мама чесала языком в местном магазине. Клер знала, что над ними обеими подсмеивались у них за спиной. – Очевидно, я оказалась не столь умной, как она считала.

– А если по правде?

Ей должно было польстить то, что он ей не поверил, но воспоминания о прошлом разбередили старые раны, и ей было очень тяжело.

– Наверное, это связано с тем, что я родила ребенка. – Если он вернулся домой, рано или поздно он об этом узнает. – Мисс Всезнайка и Зубрилка проиграла в сражении с гормонами. В свое время эта история наделала много шума.

– Могу себе представить. А я его знаю? Отца ребенка?

– В городе осталось не так много людей, знакомых тебе, – сказала Клер, не желая развивать тему. И через много лет крушение юношеских мечтаний все еще отзывалось болью. – Как ты сам заметил, здесь для молодежи почти нет работы. Состояние сэра Роберта уменьшалось с каждым годом. Низкий доход довел его бизнес до разорения, пришлось закрыть фабрики, а само поместье потеряло доход, благодаря которому держалось на плаву.

Главное здание нуждалась в реставрации. Большая часть зданий была на грани развала, заборы и ограды также требовали ремонта. Отдельная благодарность за это Арчи.

– Ты имеешь в виду, что осталось немного людей, которые помнят меня? – спросил Хэл.

– Ты бы от этого только выиграл.

– Думаешь, иначе мне бы были здесь не рады?

– Да нет… Я просто хотела сказать…

– Я знаю, что именно ты хотела сказать, – сказал он, возвращаясь к освобождению ее костюма, запутавшегося в кустах ежевики.

– Скажи мне, пожалуйста, что здесь происходит. – Она не теряла надежды получить его ответ или, по крайней мере, понять, знает ли он его сам.

– В ближайшие дни будет объявлено о судьбе поместья. Полагаю, в офис твоей газеты это сообщение тоже поступит.

– Оно продано! – Это не просто новость – настоящая сенсация! Новые интриги, новые рабочие места… – А кто владелец?

– Хочешь заработать очки для «Обозревателя», Клер?

Уголки его рта приподнялись, и в ее животе мгновенно запорхали бабочки. Может, она и стала взрослее и мудрее, но он все так же магически действовал на нее.

– Или просто хочешь стать первой обладательницей интересной сплетни?

– Я – мать-одиночка, работающая полный рабочий день, – сказала она, пытаясь взять под контроль разбушевавшиеся гормоны. – У меня нет времени заниматься пустой болтовней.

– Значит, отец ребенка не задержался?

– Это в прошлом. Ну же, Хэл! – Она почти умоляла. – Это же очевидно – ты что-то знаешь.

Если бы речь шла о председателе комитета по планированию, она бы постаралась пустить в ход свои женские чары. Но с Хэлом Нортом не стоило флиртовать, не задумываясь при этом о продолжении. В юности она была одержима им, смущаясь даже взглянуть в его направлении, она могла только догадываться, какую опасность представляет собой молодой Хэл Норт. Теперь она была зрелой женщиной, и у нее не было оправданий.

– Вскоре это будет обнародовано, – сделала она последнюю попытку, отчаянно надеясь, что он не замечает того, что творится у нее внутри.

– Значит, тебе осталось немножко подождать.

– Ладно, не называй имени. Просто скажи, что случится с имением? – Это все, что ей было нужно для того, чтобы репортаж оказался завтра на первой странице газеты. – Здесь будет гостиница и конференц-зал?

– Мне показалось, ты сама говорила, что здесь будут что-то строить. Возможно, фабрику.

– Ну ты же понимаешь, как это происходит… – Клер попыталась беззаботно пожать плечами. – Когда неизвестна правда, пустота наполняется ложью и слухами.

– Правда? – Хэл выпрямился и убрал охотничий нож. – Наверное, в этом ты разбираешься гораздо лучше меня.

– Ой, только не надо. Я работаю в местной газете. Иногда мы публикуем слухи, но мы слишком тесно связаны с местными жителями, чтобы печатать неправду.

Она попыталась встать, твердо намереваясь уйти, но он задержал ее.

Посчитав, что ее проблема решена еще не до конца, Клер подчинилась и почувствовала, как его руки опускаются ей на талию.

Ей следовало запротестовать, она бы это и сделала, если бы язык подчинялся ее мозгу. Все это пролетело в ее мыслях, когда он приподнял ее, и она услышала квакающий звук. Ее ноги наконец появились из грязи, причем одна из них была без туфли. Ее нос оказался прижат к темно-зеленой ткани его рыбачьего комбинезона, и она забыла думать о колокольчиках.

Хэл Норт обладал совершенно не похожим ни на что ароматом. Он пах свежим воздухом, сочной свежескошенной травой и лепестками колокольчиков, но через пелену природных запахов проникал еще какой-то аромат. От чистого, сладкого запаха теплой кожи у нее приятно защекотало в носу.

Он был таким провоцирующим, очень, очень возбуждающим и пробуждающим в ней желание сказать «да»… но она заставила себя сделать глубокий вдох. В молодости он был плохим парнем, и ей с трудом верилось, что с тех пор что-то изменилось.

– Прошу прощения, – сказала Клер, изо всех сил стараясь избегать взгляда его опасных глаз, прислоняясь к его плечу и пытаясь не потерять равновесие. – Мне действительно пора.

– Пора? А ты ничего не забыла?

– Туфлю? – предположила она, надеясь, что он вытащит ее из грязи сам. В конце концов, на нем рабочая одежда. Ей не очень хотелось обратно залезать в канаву, но и идея надеть туфли на каблуках, лежавшие в ее сумке, перекинутой через плечо, тоже не вдохновляла.

– Вообще-то я имел в виду то, что ты ехала на велосипеде по дорожке для пешеходов. Нарушала правила, даже не задумываясь.

– Ты издеваешься? – Она рассмеялась, но объект ее юношеской страсти сохранял вполне серьезный вид. Он не шутил. Он был… Она не могла понять, каким именно он был. Она только чувствовала, что его взгляд заставляет ее сердце биться в бешеном ритме. – Нет! Нет, конечно же ты прав. Я больше так не буду.

Его скулы стали еще напряженнее, подбородок задрался немного вверх.

– Я тебе не верю.

– Не веришь? – спросила она, моментально забывая обо всем, поглощенная его взглядом, скользящим по ее верхней губе. Его взгляд не был больше грубым. Она сделала неосознанное движение, проведя языком по губе, стараясь охладить жар, которым пылал ее рот под его взглядом. – Что я могу сделать, чтобы убедить тебя в обратном?

Слова сорвались с языка Клер, и прежде чем она сумела осознать их подтекст, она увидела, как уголки его губ поползли вверх.

Все это выглядело как приглашение, звучало как приглашение…

В ее животе боролась смесь страха и возбуждения, и на какой-то кратчайший момент ей показалось, что он сделает то, что было так очевидно. Поцелует ее, сожмет в своих объятиях, воплотит в реальность мечты, наполнявшие ее девичий дневник. И пусть она встретила Джареда, руки и поцелуи Хэла всегда оставались пределом ее мечтаний.

О нет! Что за мысли крутились в ее голове!

Она резко сделала шаг назад, освободив талию от его рук, устанавливая безопасную дистанцию, чтобы не позволить ему и дальше дурачиться. Но, видимо, сегодня все было не в ее пользу. Утро было теплым и солнечным, но ночью шел дождь, и ее ступня, одетая в тонкий капрон – естественно, к этому времени уже порвавшийся, – не удержалась на скользкой поверхности тропинки и поехала в сторону. Потеряв равновесие, Клер начала падать и сорвалась бы вниз, если бы Хэл снова не подхватил ее за талию жестом, который напоминал больше захват, нежели спасение. Слова благодарности застряли у нее в горле.

– Ты ездила на велосипеде по тропинке каждый день на этой неделе, – сказал он неумолимым тоном, – и мне кажется, только очень веская причина сможет остановить тебя.

– С этим прекрасно справляется Арчи, – попробовала возразить она.

– Если только не знать основной трюк с яблоками, как знаем его мы. И я видел, как ты пользовалась слабостью милого животного всю неделю. Кажется, ты постоянно опаздываешь.

Он уже видел ее? Когда? Как давно он вернулся? И самое интересное – почему она не слышала эту новость в местном магазине? Наверное, сейчас в городе осталось не так много людей, которые помнят плохого, опасного, волнующего Хэла Норта, но прибытие нового привлекательного мужчины всегда становилось главным событием.

– Ты что, ждал меня сегодня в засаде?

– Поверь, у меня есть гораздо более интересные дела. Боюсь, сегодня утром от тебя просто отвернулась удача.

– А мне показалось, это ты подвернулся мне. Итак, что теперь будем делать? – спросила она. – Позвоним в полицию?

– Нет, – сказал он. – Я выпишу тебе штраф на месте.

Она рассмеялась, полагая, что он шутит. Но он не присоединился к ней.

– А ты можешь это сделать? – спросила она, окончательно убедившись в серьезности его намерений. Штраф… – Хорошо. Я все поняла.

Он не изменился. Возможно, его плечи стали шире, возможно, он стал еще более привлекательным, чем был в юношестве, когда покинул их городок много лет назад, но внутри он остался все таким же хулиганом, который продавал дичь, пойманную браконьерством в парке, носился по аллеям на мотоцикле и разрисовывал граффити стены фабрики. И его так и не смогли застукать на месте преступления. Ни разу.

А теперь он вернулся в роли егеря и ужасно задается по этому поводу.

Она небрежно пожала плечами, пытаясь скрыть свое разочарование, и, порывшись в сумке, вытащила бумажник.

– Десять фунтов, – сказала она. – Еще у меня есть мелочь. Можешь взять ее или оставить мне.

– Оставь себе. Я надеялся на нечто более существенное и запоминающееся, нежели деньги, чтобы подстраховаться и быть уверенным, что в следующий раз, когда тебе придет в голову ехать на велосипеде через парк, ты задумаешься, стоит ли это делать.

Она попыталась протестовать, заявив, что сумма станет ей прекрасным напоминанием до конца месяца о необходимости соблюдения закона. Но все, на что она оказалась способна, – это издать тихий вздох, когда он снова притянул ее к себе и их бедра соприкоснулись.

На мгновение она зависла в воздухе, балансируя лишь на кончиках пальцев.

А он посмотрел ей прямо в глаза:

– Что заставит тебя задуматься, Клер?

Ей показалось, что его глаза озарились мягким светом. Она все еще продолжала удивляться тому, какие странные мысли приходят ей в голову, когда он опустил голову и поцеловал ее в губы.