Мгла

– Айла, – тихо произносит он мое имя, когда снимает с себя пиджак, бросая его на стул возле кровати. – Я никогда не видел ничего прекраснее этого.

Мое тело полностью обнажено. Мои бедра расставлены не более чем на несколько дюймов, моя киска мокрая, возбужденная, жаждущая его.

Он закатывает рукава своей рубашки и не сводит с меня глаз.

Я слегка хныкаю, когда он опускает на кровать одно колено, когда хватает наручники, которые я оставила на тумбочке. Габриэль проделывает путь из поцелуев и мягких укусов по моей правой руке, прежде чем застегнут браслет вокруг моего запястья. Он продевает наручники через изголовье моей кровати, также мягко целует и покусывает мою левую руку. Когда я, наконец–то, пристегнута, он наклоняется. Его указательный палец подцепляет металлическое кольцо на передней части моего ошейника. Он тянет его вверх, моя шея медленно сгибается из–за его движения, когда он притягивает меня в жаждущем поцелуе.

– «Мгла», Айла.

– «Мгла». – повторяю я.

Он отодвигается, чтобы посмотреть на меня. Его глаза сосредоточены исключительно на моем лице.

– Ты не знаешь, что со мной делаешь. Ты не можешь понять, что это для меня значит.

Я киваю, когда прикусываю нижнюю губу, сдерживая испытываемые мной эмоции.

– Пожалуйста, сэр.

Его рука обхватывает ручку кнута. Он поднимает кнут вверх, чтобы я могла его видеть. Другая его рука проводит по всей длине кнута, прежде чем она оседает на кожаной рукояти.

Я стону в тот момент, когда он опускается на мою щеку. Габриэль проводит по ней кнутом, кожа теплая и жесткая.

– Медленно, прекрасная Айла. Сегодня ночью все будет медленно.

Я киваю в ответ, неуверенная даже в том, что смогу сформировать слова.

Кожа скользит по моему подбородку, вниз по моей шее и по груди. Я смотрю в его лицо, наблюдая тонкие нюансы того, как поднимаются его брови, когда кожаный кнут кружит по моему соску. Я так возбуждена, что мои соски болят, болели еще до того, как он их коснулся.

Я вскрикиваю, когда он шлепает кнутом по моему правому соску. Эту боль заглушает лишь удовольствие в его дыхании. Он тихо стонет. Он сделал это так тихо, что я могла бы его не услышать, если бы в комнате был слышен еще какой–либо шорох из–за движения его рубашки.

Мои глаза тяжело закрываются из–за желания, нужды. Я внимательно слушаю. Слышу, как стучат его ботинки, когда он передвигается по паркетному полу, и звук моего затрудненного дыхания, объединенного с учащающимися ударами моего сердца.

Я кричу, когда кожа хлопает по моему левому соску, не один раз, не два, а снова и снова.

Затем на мне оказываются его губы, его дыхание у меня во рту, его язык на моем.

– Я обожаю тебя, Айла. Я тебя обожаю.

Я снова киваю. На этот раз, зная, что если попытаюсь заговорить, что из меня вырвутся мои спутанные эмоции, которыми я не готова поделиться.

Чувствую на моем бедре мягкое прикосновение его руки, как он толкает меня на бок. Я помогаю, скользя своим телом на живот, пока на мои запястья остаются скованными над головой.

Кожа кнута скользит по моей коже, останавливаясь в верхней части моей попки. Он снова и снова кружит в центре моей спины. Эти ощущение гипнотизирующие, расслабляющие, такие успокаивающие.

– Габриэль, – шепчу я его имя, когда открываю глаза. Он находится за моей спиной. Я могу видеть лишь слабое движение его рубашки, когда его предплечье оказывается в поле зрения, совершая круговые движения, снова и снова, а потом еще раз, и еще раз.

У меня вырывается стон, когда жесткая кожа скользит вниз по моей заднице, кружа по небольшому пространству. Я толкаюсь назад, когда по моей попке шлепает кнут, мое тело жаждет большего. Я стискиваю свои бедра, отчаянно желая всего, что будет стимулировать мой клитор достаточно для того, чтобы я взлетела.

Он рычит, выражая свое неодобрение или одобрение, пока кожаный кнут снова по мне шлепает, затем Габриэль выжидает несколько минут и шлепает меня снова.

Сейчас я лежу на спине, кнут скользит по моему животу к тому месту, которое так его жаждет. Габриэль раздвигает мои ноги кнутом. Я молчу, позволяя моим бедрам упасть на кровать.

Кожаная рукоятка медленно скользит по моим складочкам; это происходит так мучительно медленно, что я издаю громкий стон и закрываю глаза.

– Я хочу кончить.

– Так и будет.

И он сразу же дает мне то, чего я хочу. Грубая тугая кожа кнута кружится на моем местечке. Габриэль надавливает на мой клитор, а я поднимаю бедра с кровати, когда он самым интимным образом ко мне прикасается небольшим кусочком кожи, и произносит:

– Твоя киска такая красивая. Мне нравится, какая она на вкус. Мне нравится, как ты сжимаешь мой член, когда кончаешь. Я собираюсь очень жестко тебя оттрахать.

– Пожалуйста, Габриэль, – молю я об освобождении. Я хочу почувствовать жало боли. Хочу знать, каково это.

Кнут движется, и я кричу от отчаяния. Моя награда – это резкий шлепок кожи по внутренней поверхности моего бедра, и еще один, а затем, как только я открываю глаза, то чувствую на кровати его вес. Все, двигается; каждый звук становится громче, каждый аромат сильнее. Потребность моего тела в освобождении – это все, что я могу чувствовать и о чем могу думать.

Я смотрю, как Габриэль достает из кармана презерватив, прежде чем натянуть его на свой толстый член. Габриэль наклоняется вперед, раздвигая полы своей рубашки, когда толкается в меня по самые шары, поднимая вверх мою правую ногу. Ощущение настолько сильное, что я плачу и выгибаю спину, поднимая свой зад над кроватью.

– Так чертовски хорошо.– эти слова переливаются из его рта в мой, когда он сильно меня целует, трахая меня еще сильнее. Очень скоро я кончаю. Это происходит настолько быстро, что подстрекает его двигаться еще быстрее.

– Мне всегда будет мало. – Слова слетают с его губ, пока он врезается в меня. – Я никогда не насыщусь тобой.

Я его целую, желая всего, что он может мне дать и, когда его тело трясется, пока он кончает, только одно слово заполняет комнату. Айла. Айла. Айла.

Глава 42

Габриэль

Открываю глаза, сразу же понимаю, что спал в кровати, которая мне не принадлежит. Также мгновенно, и с благодарностью понимаю, что Айла находится рядом со мной. Чувствую ее великолепное тело, прижатое ко мне. Когда смотрю вниз, то замечаю изгиб ее попки.

Я два раза ее трахнул. Первый раз, когда она была прикована наручниками к кровати, а затем снова через несколько часов после первого, когда она взяла мой член, обхватив его своими губами. Она стояла на коленях на полу рядом с кроватью, мягкий ошейник все еще обхватывал шею Айлы, когда она глотала каждый дюйм моего члена, побуждая меня кончить ей в рот.

Мне этого хотелось. Я, черт возьми, так ужасно этого хотел, но еще больше хотел быть в ней. Когда я притянул ее к себе на колени, она колебалась. Я знал, что это значит. И был готов. Я жестом показал ей, чтобы она связала презерватив, который я вытащил из кармана своих штанов.

Она очень нежно раскатала его по моему члену, а затем медленно придвинулась ко мне на колени и опустилась на меня своей гладкой киской. Она меня жестко объезжала; все было невероятно: угол проникновения, ощущения, вид ее подпрыгивающей груди.

Ее губы распухли, ее тело покрылось потом, и в этот раз, когда она кончила, то сыпала проклятиями. Ее слова сводили меня с ума достаточно сильно для того, чтобы обхватить рукой ее талию, после чего я мог вонзаться в нее своим членом, пока не кончил. Я упал на спину, потянув ее за собой.

Она разрушила меня. Я это чувствовал уже несколько недель. Я все это игнорировал, но теперь это чувствую каждой своей частичкой. Я хочу, чтобы это никогда не заканчивалось.

– Мы так и не поужинали. – Она прижимается спиной к моей груди. – Габриэль, ты голоден?

Нет, это не голод. Я влюбился. Думаю, я влюбился. Я никогда такого не испытывал, но чувствую, что это любовь.

Обхватываю ее своей рукой, утыкаясь лицом в мягкость ее волос.

– Я могу что–нибудь приготовить. Что у тебя есть из продуктов?

– Горчица.

Смеюсь, когда понимаю, что она не собирается еще что–то перечислять.

– У тебя есть только горчица?

– Это фантастическая горчица. – Она спихивает ногами одеяло.

Я притягиваю ее ближе.

Обычная желтая горчица?

– Ха, – громко говорит она. – Ты знаешь, что это не так. Это фантастическая горчица.

– Горчица Gray Poupon? [Прим. пер. – горчица, которую производят во Франции]

– Да, именно она. – говорит она с жутким акцентом. – Если она тебе нравится, то можешь есть ее ложкой.

Я съеживаюсь.

– Ты ведь не ешь ее ложками?

– Я ненавижу горчицу.– Она переворачивается и проводит рукой по своему лицу, чтобы убрать волосы. – Она осталась от Кассии, моей соседки. Так что горчица даже не моя.

– Что бы ты хотела поесть? Я могу что–нибудь заказать.

– Пиццу. – Она прижимается к моей груди обеими руками. – Давай закажем пиццу.

***

– Почему ты никому не сказал? – Она жует последний кусочек. – Ты думал над тем, чтобы поговорить об этом с мамой?

Я никогда не думал о том, чтобы с кем–то об этом поговорить, особенно с моей мамой. Это та вещь, которую я скрывал большую часть жизни. По крайней мере, с тех пор как стал подростком, когда и почувствовал, что происходит.

– Дела моей матери касаются только ее. – Я вздрагиваю из–за собственного выбора слов. – Не знаю, что хорошего получилось бы, если бы я ей противостоял.

– Ты только что мне сказал, что знаешь наверняка, что она изменяла твоему отцу, по крайней мере, с двумя мужчинами.

– Я также наверняка знаю и то, что мой отец тоже изменял моей матери с таким же количеством женщин, а то и с большим.

Она вытирает губы бумажной салфеткой.

– Это действительно хреново. Они же дали обеты. Они обещали друг другу верность.

– В их браке всегда было много недовольства, – мягко говорю я. – Они всегда спорили. В их браке было столько противостояния, что мы испытали облегчение, когда они решили развестись.

Она откидывается на спинку кровати.

– Ты когда–нибудь думал о том, что они об этом пожалели? Как думаешь, они все еще беспокоятся друг о друге?

Я люблю это в ней. Этот оптимизм и наивность. Возможно, Айла пережила много трудностей в своей собственной семье, но она не думает, что в отношениях должно быть непостоянство и измены, как происходило у моих родителей.

– Думаю, что в некотором смысле моя мать до сих пор любит Романа, моего отца. – спокойно говорю я. – Она явно все еще что–то испытывает, так как была очень расстроена, когда он женился.

– Я читала о том, что его бросила жена. – Она толкает коробку с пиццей в мою сторону. – Ты должен поесть еще.

– Я сыт. – Я захлопываю крышку коробки.

– Если я когда–нибудь выйду замуж, то хочу, чтобы это было навсегда. – Она смотрит через комнату на свечи, которые я задул несколько часов назад, когда она в первый раз заснула. – Я знаю, что глупо так говорить, но это моя мечта. Одна из многих.

Я наклоняюсь вперед, чтобы провести губы по ее обнаженному колену.

– Это не глупо, если это твоя мечта, Айла.

Она зажимает свою переносицу, ее глаза на мгновение закрываются.

– Я хотела, чтобы были только мы с тобой и кнут. Ну, а потом я одела еще и ошейник.

Я сглатываю из–за переполняющих меня эмоций.

– Я понимаю.

– Я знаю, что есть и другие. – Она снова закрывает глаза. – Я не хотела быть лишь одной из них.

– В моей жизни нет других женщин. – Я кладу подбородок на ее колено. – Ты никогда не будешь такой, как другие.

Она скользит рукой по моему лбу.

– Спасибо за эту ночь. Я хочу больше.

– Мы будем делать все, что ты хочешь, Айла, и когда пожелаешь.

Ее рука останавливается на моей щеке.

– Это было особенным, Габриэль? Разве это кажется тебе таким же особенным, как и мне?

– Это было для меня всем. Всем. – говорю я, прежде чем ее поцеловать.

Глава 43

Айла

– Я увольняюсь. – Это чувствуется лучше, чем я себе когда–либо представляла.

– Конечно.

Нет, просто нет. Продолжай со мной бороться, Сесилия. Рассердись. Дай мне что–нибудь. Брось мне чертову кость.

– Конечно? – Я обхожу прилавок и оказываюсь прямо перед ней. – Что ты имеешь в виду?

Она пожимает плечами, покрытыми оранжевой тканью.

– Ты увольняешься. Я понимаю.

Я топаю ногой. Этого не происходит. Мне нужно почувствовать удовлетворение.

– Ты вообще не расстроена?

– Айла, ты спрашиваешь, буду ли я по тебе скучать?

Я не об этом спрашиваю, ведь так?

Она смотрит вниз на стоящую перед ней стопку бумаг. Я следую за ее движением, когда ее трясущиеся руки случайно слегка сдвигают листы, и она их поправляет, выравнивая стопку.

– Что не так? – Я протягиваю руки и хватаю ее за запястья. – Скажи мне, что происходит.

Ее плечи напрягаются.

– Я видел Лэнса прошлой ночью.

– Лэнса? – Я пытаюсь вспомнить, упоминала ли она когда–либо прежде это имя. Нет, абсолютно точно, нет. Уверена, что запомнила бы. – Кто такой Лэнс?

– Ты знаешь, кто он.

По–видимому, она действительно упоминала в разговоре Лэнса, а я в тот день была слишком «очарована» ее выбором гардероба и отключилась. Я собираюсь спросить очевидное:

– Это мужчина, которого ты любила?

Она быстро кивает.

– Он пришел ко мне. Мы пошли на ужин.

Каким–то образом, когда двадцать секунд назад я сказала, что увольняюсь, мы стали друзьями.

– Ужин прошел хорошо?

– Он хочет, чтобы мы снова были вместе.

– Это хорошо? – осторожно спрашиваю я. – Это ведь хорошо, да?

– Он – секретарь, Айла, – шипит она. – Он работает секретарем у Алека Хьюза.

Если бы я знала, кто такой Алек Хьюз, то это могло бы сделать все понятнее. Что ж, ткну пальцем в небо. Единственный Хьюз, о котором я когда–либо слышала, это мужчина, владеющий компанией, в которой Кассия является интерном.

– Лэнс работает в «Хьюз Энтерпрайзес»?

– Не говори так, будто ты сильно впечатлена.

– Не говорю.

Ее голова поднимается вверх.

– Так что ты со мной согласна? Ты бы не встречалась с мужчиной, который работает секретарем?

– Сесилия, я когда–то встречалась с парнем, который мыл стекла автомобилей, пока они стояли на светофоре и ждали, когда загорится красный свет. Я не лучший судья.

Она улыбается. Она на самом деле улыбается.

– Мои родители считают это возмутительным. Они хотят, чтобы я была с кем–то вроде мистера Фостера.

Он занят. Руки прочь.

– Почему ты не наплюешь на то, что думают твои родители? Не они же с ним встречаются.

– У них репутация. И они не хотят ее запятнать кем–то вроде Лэнса, – с непроницаемым видом произносит она каждое слово.

– Не хотят запятнать репутацию? Сесилия, а твои родители знают, что живут в этом столетии?

Еще одна улыбка, на этот раз ярче.

– Я не хочу разочаровывать их, Айла.

Слегка стучу кулаком ей в плечо.

– Ты из–за этого беспокоишься. Это твое сердце, Сесилия. Ты любишь этого парня?

– Я люблю его больше всего на свете.

– Не потеряй его. Пятнай все, что тебе нужно для того, чтобы его удержать.

Она кивает, расправляя складки на своем оранжевом брючном костюме.

– Я последую твоим советам, но все равно не буду по тебе скучать.

– Я тоже не буду по тебе скучать. – Я притягиваю ее в объятия. – Я вообще не буду по тебе скучать.

***

– Ты решила пойти навстречу своей матери и урегулировать с ней спор? – Габриэль выгибает свою темную бровь. – Ты уверена в том, что это лучшее решение?

– Да. – Сегодня после работы я отправилась в офис Гаррета. И, хотя, вчера я хотела уволиться сразу же, то сегодня я передала Сесилии уведомление о том, что уволюсь через две недели. Не хочу ставить ее в затруднительное положение, да и в музыкальной школе начну работать, лишь через три недели.

Сейчас мой план состоит в том, чтобы отточить мое умение, чтобы быть подготовленной к прослушиванию в «Джульярдской школе», и чтобы я смогла распоряжаться своим наследством и имела возможность заплатить за свое собственное обучение.

– Тогда я рад за тебя, Айла.

Я не указываю ему на то, что мне все равно, верит он или нет в то, что это лучшее решение, потому что это не его жизнь. Это моя жизнь и, когда я оставлю позади всю эту драму со своей матерью, то получу эмоциональную свободу, которая мне нужна, чтобы, наконец–то, двигаться вперед, без всего этого тяжкого груза.

– Мне нужен финансовый консультант. – Я смотрю через стол на него. – Можешь кого–нибудь порекомендовать?

На его лице расползается ухмылка.

– У меня есть несколько человек на примете, которых могу настоятельно рекомендовать. Я тебя с ними познакомлю, а затем ты сможешь решить, кто лучше тебе подходит.

– Это очень поможет.

Он подносит к своим губам стакан воды со льдом и медленно пьет, наблюдая за мной все время.

– Я помогу тебе любым возможным способом. Тебе лишь нужно попросить, и я всегда все сделаю.

– Мы можем поговорить о прошлой ночи?

Он слегка смещается в кресле, его глаза осматривают почти пустой ресторан.

– Да, конечно. О чем бы ты хотела поговорить?

– Тебе, кажется, неуютно. – Я смотрю на дверь. – Если хочешь, мы можем пойти в другое место.

Он слегка качает головой.

– Все нормально. Я здесь никогда не был. Я вообще не заходил в эту часть города.

– Я тоже. – признаюсь я. – Клиентка, которая живет по соседству сказала, что это фантастическое место.

Он снова движется. На этот раз берет со стола свой смартфон, внимательно смотрит на экран, затем кладет его обратно. Он явно это делает не из любопытства. Он нервничает, на самом деле, очень нервничает.

– Мгла.

Это вызывает еще одну улыбку. Мягкую улыбку.

– Айла, ты используешь свое стоп–слово в очень интересных случаях. Что происходит?

– Когда я попросила тебя здесь встретиться, то оторвала от чего–то важного?

– Нет, – быстро отвечает он. – Совсем нет.

Не знаю, как продолжать разговор. Я не могу на него давить, если я не имею понятия о том, что его беспокоит. Он управляет огромным конгломератом, занимающимся модой. Полагаю, что каждый день ему нужно решать целую гору разных проблем.

– Скажи мне, почему ты выбрала именно слово «мгла»? – Он делает жест официанту. – Я собираюсь выпить, в конце концов.

Сижу молча, пока он заказывает бокал красного вина. Не произношу ни слова, пока он печатает сообщение на своем смартфоне. Приносят его напиток.

– Из–за тебя.

– Как из–за меня? – тихо спрашивает он. – Ты выбрала слово «мгла» из–за меня?

Я тянусь вперед, чтобы придвинуть к себе его бокал с вином. Наклоняю его и делаю глоток богатой, красной жидкости.

– Да, из–за тебя.

Он пристально на меня смотрит, его глаза изучают изгиб моих губ, прежде чем они перемещаются к моим глазам.

– Объясни.

– Это глупо. – Я делаю еще один глоток вина, наслаждаясь теплом, которое разливается по всему моему телу. – Это будет звучать так глупо.

– Нет ничего из того, что ты могла бы мне сказать, что звучало бы глупо. – Он стучит пальцами по поверхности деревянного стола. – Расскажи мне.

– Не знаю, почему подала заявление на работу в бутике. Я имею в виду, что хотела получить работу и однажды, когда проходила мимо бутика, то увидела объявление на окне. Там говорилось о том, что в бутик требовались сотрудники, так что я вошла.

– Да, вспоминаю, Сесилия поместила объявление на окне.

– В тот день я разговаривала с Уоллис. Она наняла меня после того, как я заполнила заявление. Я начала работать на следующий день.

– Это был быстрый процесс. – Он придвигает стакан с вином обратно к себе, делает небольшой глоток, затем толкает его в мою сторону.

– Каждый день я вставала, и шла туда. Делала свою работу. Возвращалась домой и каждый день я забегала в магазинчик за два квартала от моего дома и покупала сандвич с индейкой.

– Сандвич с индейкой и без горчицы?

– Да, никакой горчицы.– Я улыбаюсь. – Затем, в один прекрасный день ты зашел в магазин. И клянусь, когда я обернулась и посмотрела на тебя, то вокруг тебя было это свечение.

Его руки опираются на стол.

– Расскажи больше.

Я чувствую прилив смущения.

– Мне захотелось тебя поцеловать. Мне действительно хотелось поцеловать тебя в твоем офисе в тот день, когда ты делал мне выговор за то, что я сделала тебе непристойное предложение.

– В тот день ты сказала, что устроишь в моем офисе частный показ женского белья.

– Это была бы больше частная «трахни меня, пожалуйста» вечеринка, но это семантика.

Он громко смеется, его голова откидывается назад.

– Правда, наконец, выходит наружу.

– Часть правды. – мягко говорю я. – Это только начало.

Глава 44

Габриэль

– Расскажи мне конец.

Айла смотрит на бокал с вином, ее пальцы медленно приближаются к нему, затем она их отстраняет, слегка качая головой.

– Очевидно, что в тот день мы не поцеловались, и тогда я подумала, что ты кувыркаешься с Сесилией.

– Очень некстати. – язвительно говорю я.

– Она серьезно говорила так, словно вы встречаетесь. – Она закатывает свои большие голубые глаза. – И я на это купилась. Я поверила в то, что она – твой тип.

– Ты – мой единственный тип. – Я откидываюсь на спинку стула, чувствуя себя гораздо менее тревожным, чем был десять минут назад.

Она опускает вниз подбородок, но не раньше, чем я вижу, как ее щеки слегка розовеют.

– Я была взволнована, когда увидела тебя на том благотворительном вечере в симфонии. Она перекидывает волосы на спину через левое плечо, несколько прядей цепляются за ткань ее черного платья. – Кстати, ты потрясающе выглядишь в смокинге.

Я улыбаюсь, не желая ее прерывать.

– Я и раньше целовалась с мужчинами, – признается она, двигая рукой в воздухе. – Я имею в виду, конечно же, целовалась, но, когда ты поцеловал меня в машине, то это было по–другому.

– Как по–другому? – Когда речь идет об Айле, то мое любопытство становится неуправляемым.

– Интенсивно, мощно, связь между нами чувствовалась чем–то диким, первобытным.

– Я ощущал то же самое. – Я перемещаю свои ноги, скрещивая их под столом, в тонко завуалированной попытке замаскировать свою растущую эрекцию. Целоваться с Айлой почти так же чувственно, как вылизывать ее киску или трахать ее. Это сокровище из вкусов и ощущений. Что–то, что я мог бы делать часами.

– Пожалуйста, не думай, что я глупая.– Ее голос надламливается, когда она произносит эти слова. – Я не глупая.

– Ты невероятно особенная. Самый особенный человек, которого я знаю. Я совсем не считаю тебя глупой.

Она кивает, когда откидывается на спинку стула.

– Я пишу стихи. Я писала стихи.

Это признание меня удивляет. Я не хочу, разрушать ее оборону прямо сейчас, но я на грани понимания стольких вещей, касающихся ее. Не хочу этого терять.

Она наклоняется влево, притягивая к себе сумочку. Этот клатч больше того, что я видел раньше. Он черный, на нем местами потрескалась кожа, и очевидно, что ему много лет.

– Я принесла свои стихи с собой.

Ее маленькая рука ныряет в сумочку и достает синюю записную книжку. Страницы перекошены, некоторые листы выпирают с разных сторон.

– Я написала свое первое стихотворение на следующий день после того, как умерла моя бабушка.

Она медленно переворачивает страницы. Ее руки изящно поглаживают бумагу.

– Хочешь его прочитать?

Я бы ничего не хотел сильнее.

– Да.

Слезы наполняют ее глаза, делая радужки ее глаз более яркими, чем обычно. Она такая хрупкая и сильная, такая сложная, невероятная.

– Оно называется «Мгла».

Я пытаюсь бросить взгляд на бумагу, но, когда смотрю на слезы, стекающие по ее лицу, то понимаю.

– Айла, а сколько стихотворений ты написала?

– Сотни.

– Как называется второе твое стихотворение?

Она тихо рыдает.

– «Мгла».

Я с трудом сглатываю.

– А третье?

– «Мгла».

– Айла, а когда ты написала последнее стихотворение?

– За две ночи до моего дня рождения.

Я прекращаю задавать вопросы из своей эгоистической необходимости прочитать написанные ею слова. Ставлю локоть на стол, прижимаю лоб к кулаку. Читаю наполненные болью слова молодой женщины, которая так отчаянно одинока в этом большом мире.

Я одна в этой мгле под названием жизнь.

Каждый день наполнен мглой.

Каково это жить за этой мглой.

Слово «мгла» повторяется в каждой следующей строчке, снова и снова.

– Это твое стоп–слово.

– Я знала, что я никогда не произнесу его, когда я с тобой. – Она делает глубокий вдох. – Когда выбираешь стоп–слово, то должен быть уверен в том, что просто так не произнесешь его, когда ты с этим человеком.

Я киваю, глядя на ее лицо.

– Мгла рассеялась, когда ты меня поцеловал.

Глава 45

Айла

В тот момент, когда я выхожу из туалета и направляюсь обратно в почти пустой зал ресторана, то знаю, что–то не так. Я пошла туда лишь за тем, чтобы поправить макияж после того, как рыдала перед Габриэлем. Я знала, что сегодня вечером покажу ему свои стихи. Они не такие хорошие, чтобы их печатать, и я не собираюсь их показывать кому–то другому, но это часть наших с ним отношений, подарок, которым я должна была поделиться.

Его голова наклонена, пока он разговаривает по телефону. Его глаза скрыты от меня рукой, прижатой ко лбу. Он нетерпеливо разговаривает с человеком на другом конце провода и явно его ругает, если не его словами, то интонацией, с которой их произносит, хотя, я слишком далеко, чтобы услышать его слова.

Я смотрю на стол, понимая, что если приближусь к нему сейчас, то лишь только помешаю беседе. Это, должно быть, касается бизнеса. Он, должно быть, имеет дело с чем–то за пределами моего понимания. Я не управляю компанией. Даже не могу себе представить, как можно это делать.

Моя страсть – это музыка, и теперь, когда моя жизнь в порядке, именно на музыку буду тратить свое время и свою энергию.

Я иду к бару, где рассредоточено несколько человек, сидящих на стульях за барной стойкой. Улыбаюсь бармену, пока заказываю еще один бокал вина, чтобы поделиться с Габриэлем.

Вино поможет успокоить мои нервы, и есть что–то интимное в том, чтобы пить с ним из одного бокала.

– Мы знакомы? – Слышу я женский голос левой стороны меня. – Айла, это вы?

Я быстро поворачиваюсь, когда я понимаю, что это Тиффани, клиентка из магазина.

– Тиффани, как вы?

Она притягивает меня в быстрые объятия.

– Я хорошо. Я здесь, чтобы пропустить стаканчик с подругой. Хотите к нам присоединиться?

– Я здесь не одна. – Я не указываю на наш столик. Мы с Габриэлем пока не сделали наши отношения достоянием общественности. Не уверена, имеет ли это для него значение, но это не собираюсь объявлять об этом всему миру. К тому же, мне нравится, когда он только мой, как сейчас.

– А это моя подруга. – Она смотрит за мое плечо в сторону женщины, которая только что прошла через дверь. Она высокая, красивая, ее черные волосы уложены в преднамеренном беспорядке.

– Сэйдж. – Тиффани указывает рукой на женщину. – Это Айла.

Женщина останавливается рядом с нами, ее пристальный взгляд проходится по мне с головы до ног, прежде чем хитрая улыбка изгибает ее рот.

– Я знаю Айлу, или, технически, я не видела ее раньше.

– В бутике Liore? – спрашивает Тиффани. – Я тоже ее там встретила.

– Не там. – Сэйдж указывает на дверь. – Это дальше по улице. Я видела вас в Skyn.

Моя рука поднимается, чтобы прикрыть мою грудь, несмотря на то, что платье, которое сейчас на мне, делает это за меня.

– Вы видели меня в Skyn?

– Ну, чтоб меня... – ее голос спадает на нет, когда ее глаза сканируют ресторан. – Вы же здесь не с Габриэлем?

Я бросаю быстрый взгляд туда, где, опустив голову, все еще сидит Габриэль, погруженный в разговор.

– Вы знаете, Габриэля?

Она смеется. Это не сладкий смех, наполненный нотками удовольствия. А темный, почти зловещий смех.

– Знаю ли я Габриэля?

Ответ ясен. Он ее трахал.

– Это из–за Габриэля с тобой произошло все то дерьмо? – хихикает Тиффани. – Он – тот самый? Ты же говоришь не о Габриэле Фостере?

Я делаю неровный вдох.

– Мне нужно идти.

– Вы должны остаться и рассказать мне о том, как, черт возьми, он вас нашел. – Рука Сэйдж обхватывает мое запястье. – Он выбрал вас в клубе, но затем вы уронили сумочку, и ночь пошла прямо ко всем чертям.

– Он меня выбрал? – спрашиваю, мой голос является отражением моих эмоций. Он тихий, дрожащий, смущенный.

– На самом деле в ту ночь со мной была подруга, которую я привела для него. – Она щелкает пальцами перед моим лицом. – Потом, бум, он видит, как вы трясете своей довольно симпатичной попкой на танцполе, и решает, что вы – та самая.

– Ты самая? – Я пялюсь на ее лицо.

– Он был там, «вылавливал» кого–нибудь, чтобы потрахаться и, видимо, вы его тип.

– Айла. – Голос Габриэля разрывает пространство.

Я поворачиваюсь к нему, но он уже рядом со мной.

– Сэйдж, держи свой гребаный рот на замке.

– О боже, Габриэль. – Она толкает его в плечо. – Ты уже рассказал ей обо всем, нет? Я хочу знать лишь то, как ты ее разыскал?

– Мы уходим. – Его рука ложится на мою поясницу. – Сейчас, Айла.

– Он от этого кайфует, Айла. – говорит нам в спины Сэйдж. – Большой, властный Габриэль.

Я больше не слышу ничего из того, что она говорит, так как мы проскальзываем мимо к нашему столику, где я забираю свои стихи и заталкиваю листки обратно в свою сумочку.

Глава 46

Габриэль

Она выглядит такой маленькой и хрупкой, пока сидит в машине и смотрит в окно. С тех пор, как мы покинули ресторан, она не сказала мне ни слова. Я тоже ничего не говорил. Я не уверен в том, какие слова мне нужно использовать, чтобы они смыли ту боль, которую она чувствует.

Меньше часа назад она излила мне свою душу, а теперь ее сердце было там, на полу того грязного паба, а Сэйдж стояла на нем с победным видом.

Я признаю, что боялся, когда Айла мне позвонила и попросила там с ней встретиться. Паб был так близко к Skyn. Слишком близко, чтобы я чувствовал себя там комфортно, но потом она начала рассказывать мне о своих стихах и о том, что чувствовала, когда мы целовались, и вся моя нервозность испарилась.

Я был готов забрать ее домой, как только она вернулась из уборной, но позвонил Калеб. Один из наших дизайнеров уволился, раздраженный после того, как услышал слухи о Данте Кастро. Я тренировал Калеба, чтобы он обратился к сотрудникам, пересказав мою речь слово в слово, чтобы это минимизировало ущерб. Я не хотел разбираться с этим сам. Я переложил все полномочия на Калеба, чтобы позаботиться об Айле, и в спешке не заметил приход Сэйдж. Не видел, как она подошла к Айле. К тому времени, как я посмотреть в сторону бара, ущерб уже был нанесен.

– Что она имела в виду, когда сказала, что ты меня выбрал? – Ее глаза были сосредоточены на окне. – Ее ты тоже выбрал?

Я смотрю, как сжимаются в кулаки ее руки, лежащие на сумочке, прижатой к груди, защищая не только содержимое, но ее сердце.

– Когда–то мы с ней встречались, целую жизнь назад.

Ее плечи напряжены.

– В том отеле, куда ты меня привозил?

– Нет, – быстро отвечаю я, мои глаза сосредоточены на ее руках. – В дешевом мотеле рядом с клубом.

– Она сказала, что ты видел меня в Skyn. – Ее голос надламливается, но она его восстанавливает, делая вдох. – Ты был там в ту ночь, что и я?

– Да, – признаюсь я. – Я пошел туда в ту ночь.

Ее взгляд падает на ее колени.

– Я рассказывала тебе о клубе. А ты не рассказал мне о том, что видел меня там.

Мне так сильно хочется протянуть руку, чтобы к ней прикоснуться. Я не могу держаться на расстоянии. Я не могу дышать, зная, что она расстроена из–за меня.

– Ты рассказывала мне о клубе. Сказала, что хотела бы о нем забыть. Ты была унижена тем опытом. Я не хотел тебе об этом напоминать.

– Это не справедливо. – Ее палец устремляется вверх, затем она опускает руку на прежнее место. – Ты должен был рассказать мне о том, что был там.

– Должен был, но именно я причина твоего смущения. Я был тем, кто попросил, чтобы тебя выставили из клуба. Вообще–то, я на этом настоял. Айла, я хотел тебя защитить.

Она качает головой.

– Это не имеет никакого смысла, Габриэль. Она сказала, что ты меня выбрал.

Я запускаю обе руки в сои волосы.

– В тот вечер я пошел в клуб из–за того, что хотел тебя трахнуть. Ты была в моем офисе за день до этого. Я не спал всю ночь, испытывая болезненное желание. Я должен был выкинуть тебя из своей головы, поэтому туда и пошел.

Айла слегка двигает головой, но не отрывает глаз от своих коленей.

– Сэйдж сказала, что у нее есть кое–кто на примете, кто, как она думала, мне должен понравиться. Но, когда я на нее посмотрел, то ничего не почувствовал. Потом я увидел тебя. Я не знал, что это была ты. Я смотрел на женщину с самым красивым телом, которое когда–либо видел. Ее движения отличались от движений любой другой женщины, которую я когда–либо знал. Притяжение было незамедлительным и очень сильным. Именно его я почувствовал, когда за день до этого вошел в бутик и увидел тебя. Тем вечером в клубе все вокруг меня исчезло, была лишь ты, а потом ты повернулась, и я увидел твое лицо.

– Ты сказал им, чтобы оны выставили меня из клуба?

– Да, а потом смотрел, как они это делают. – признаюсь я. – Я видел, что произошло. Я видел, твое унижение. Я хотел к тебе подойти, поддержать тебя. Я хотел забрать тебя домой.

– Вот почему ты поцеловал меня в машине до моего дня рождения. – Ее рука хлопает по сидению автомобиля. – Потому что знал, что я любил эти вещи. Ты знал, что хочу, чтобы на меня надели наручники.

Боже, пожалуйста. Пожалуйста, не позволяйте этому украсть ее у меня.

И я придвигаюсь к Айле, потому что не могу вынести ту боль, которую она чувствует. Обхватываю ее своей рукой. Она не сопротивляется.

– Я тебя поцеловал, потому что этого хотел. Я тебя поцеловал, потому что никогда никого не хотел поцеловать сильнее, чем тебя.

Она поворачивается и впивается в меня своими глазами, у которых сейчас цвет штормового моря.

– Нет, ты поцеловал меня, потому что знал, что мне нравится, когда на меня надевают наручники. Ты видел их на полу в клубе, ведь так?

Я тянусь к ее подбородку, обхватываю его своей ладонью. Откидываю ее голову назад.

– Даже если бы я больше никогда не приковал тебя к кровати, если бы больше никогда не провел кнутом по твоей коже, то это бы не изменило то, что я к тебе чувствую. Это не то, чем кажется. Я тебя люблю, Айла. Я тебя люблю.

Глава 47

Айла

Я кладу голову на плечо Габриэля. Я не бешусь из–за того, что он тем вечером был в клубе. Я тоже была там, по точно такой же причине, что и он. Я хотела с кем–нибудь трахнуться. Я хотела обо всем забыть. Мы оказались в одном и том же самом месте, при очень разных обстоятельствах, но клуб свел нас вместе.

– Габриэль, ты бы мне рассказал?– Я смотрю на его лицо. – Думаешь, ты когда–нибудь бы мне об этом рассказал?

– Я собирался это сделать сегодня вечером. – Он проводит пальцем по моему лбу. – Я ненавидел этот ресторан. Он находится слишком близко к клубу. Я знал, что есть шанс, что кто–нибудь из его членов может туда зайти. И задыхался из–за того, что знал, что шансы были невелики, что этот кто–то не выдаст мой секрет. Я собирался тебе рассказать.

– Ты видел, как я разговаривала с тем дантистом? – Я опускаю взгляд обратно на свои колени. – Тем вечером я разговаривала с дантистом.

– Ты разговаривала с каким–то засранцем. – поправляет он меня. – Когда я увидел, как ты повернулась, и понял, что это ты, то чуть сам не бросился на танцпол, чтобы тебя от него оторвать.

Его руки сжимает меня сильнее.

– Что бы со мной случилось тем вечером, если бы тебя там не было?

Он прислоняется своим подбородком к моей макушке, затем его губы прижимаются к моему лбу.

– Иногда я об этом думаю, но меня ужасает мысль о том, что могло бы произойти. Я бы пошел на край земли, чтобы тебя защитить.

Я знаю, что он бы так и сделал. Я видела это сегодня веером, в том, как он на меня смотрел. Я услышала это в том, как он сказал мне, что любит меня.

– Мне нужно, чтобы ты знала, что тем вечером, после того, как ты покинула клуб, я сделал так же. – Его голос глубокий и хриплый. – Я пошел домой и всю ночь думал о тебе.

Мое сердце замирает.

– А после этого ты ходил в тот клуб?

Я знаю, что ответ – не мое дело. Меня не должно заботить, если он вернулся туда следующим вечером или любым другим. Я должна волноваться лишь о том, что сейчас он хочет быть со мной, тем не менее, ничего не могу с собой поделать.

– Я не намерен когда–либо возвращаться в тот клуб или в номер отеля.

Таких заверений я никак не ожидала.

– Я боюсь слишком обнадеживаться. Не хочу что–то чувствовать, а потом этого лишиться.

Габриэль притягивает меня к себе на колени, как он сделал в тот вечер, когда впервые меня здесь поцеловал. Берет в свои ладони мое лицо. Меня притягивают его темные глаза.

– Если это закончится, то я развалюсь на части. Я буду за нас бороться. Я сделаю все, что нужно для того, чтобы помочь тебе понять, что дорожу тобой. Айла, скажи мне, что тебе нужно, и я сделаю это для тебя.

Я пробегаюсь пальцем по его бровям: сначала по левой, а затем по правой. Его лицо такое сильное, такое мужественное. Оно прекрасно, если мужчина может быть прекрасным.

– Как возможно то, что ты меня любишь?

Его тело содрогается, когда он сглатывает.

– Мне кажется невозможным то, что я могу тебя не любить.

– Габриэль. – Я наклоняюсь вперед, чтобы прижаться к его рту своими губами. – Никогда не прекращай этого делать.

***

– Это я должна была тебя отшлепать. – говорю я, учащенно дыша ему в грудь. – Я этого не заслужила.

– Нет, заслужила. – Его голос глубокий, хриплый и по–прежнему полон желания. – Сегодня вечером это было наградой. Айла, я видел, какой мокрой ты из–за этого становишься. Не пытайся из–за этого со мной спорить, или я снова перекину тебя через мое колено.

Начнем с того, что технически он не перекидывал меня через свое колено.

После того, как мы вернулись в его пентхаус, то часы напролет сидели в кресле его гостиной, целуясь и разговаривая. Я задала чуть больше вопросов о клубе, и он честно ответил на каждый. Он помог мне понять свое стремление туда ходить: это заполняло дыру внутри него.

Я никогда не принадлежала тому месту. Весь мой опыт в этой области и рядом не стоял с тем, что раньше проделывал Габриэль, но в ту ночь, когда он увидел меня, отчаянно пытавшуюся найти мужчину, который мог бы помочь усмирить мои желания, он почувствовал ко мне необъяснимую тягу.

Он сказал мне, что нескольких недель после этого пытался бороться со своим желанием, но затем на мой день рождения, когда попробовал меня в первый раз, то ослеп и лишился памяти. С тех пор ему больше никто был не нужен, лишь я.

Я ему верю. Я ему доверяю. Я знаю, что это правда, так как сама чувствую то же самое.

После того, как мы поговорили, он отнес меня в постель и раздел. Он меня лизал, и прикасался ко мне, и когда я пыталась контролировать его пальцы на моей плоти, он шлепнул меня по попке, и шлепал снова и снова, произнося мое имя и признаваясь в любви.

Я тянусь вниз, поглаживаю рукой его член. Он такой длинный, такой толстый. Такой красивый и удивительный, как и сам Габриэль.

– Трахни меня, Габриэль, – шепчу я, скользя своим тело по телу Габриэля. – Я хочу, чтобы ты меня трахнул.

– Иисусе, Айла, – шипит он, закрывая глаза из–за моих слов. Его руки скользят вниз по моей спине прямо к моей заднице.

Я немного двигаюсь, скользя грудью по его грудной клетке, прежде чем глубоко и страстно его поцеловать.

– Презервативы лежат в тумбочке. – Его рука обхватывает мою талию, и он наклоняется влево.

Я его останавливаю и притягиваю назад.

– Пожалуйста, только не двигайся.

Его дыхание замедляется, когда я медленно двигаюсь обратно, скользя своей киской по всей длине его эрекции, затем протягиваю руку и обхватываю толстое основание его члена.

– Мне это нравится. – выгибаю свое тело, откидываясь назад. – Так же, как это. Только мы.

Он громко стонет, когда в меня входит первый дюйм его члена, кожа к коже, никаких барьеров.

– Ты уверена?– Он останавливает мои движения, хватая меня за бедра обеими руками. – Айла, скажи мне. Скажи, что ты уверена.

– Я тебя люблю, – шепчу я слова в его дрожащие губы, затем откидываюсь назад, опускаюсь на его член, и вбираю в себя каждый его дюйм.

Глава 48

Шесть месяцев спустя

Габриэль

– Я никогда не был более горд тобой, чем сейчас.

Айла поворачивается на каблуках и дергает меня за галстук, притягивая к себе мою голову, чтобы впиться в мой рот своими красивыми губами. Поцелуй возбуждающий, соблазняющий, глубокий.

– Прошло так много времени с тех пор, как ты меня трахал. Трахнешь меня прямо сейчас?

– Мы находимся посреди Центрального парка. – Я указываю жестом на парк вокруг нас, пока скольжу второй рукой по ее спине, покрытой тонкой тканью платья.

– Я трахал тебя прошлой ночью. Что с тобой?

– Ты. – Она постукивает рукой по моей груди и разглаживает галстук. – Сегодня вечером, после работы, трахнешь меня в качелях?

Секс–качели были подарком. Я хотел, чтобы они уже были в дополнительной спальне в тот же день, когда она переехала ко мне. Это произошло два месяца назад. Я трахал ее в качелях, пока она двигалась туда–сюда, отдаваясь мне целиком, как делает каждый раз, когда мы вместе. Она такая же требовательная, как и я. Она любит мое тело, жаждет его, и каждый раз, когда она меня трогает с безошибочным оттенком желания, я сдаюсь.

Мы много экспериментировали. На что–то ее тело откликалось, на что–то нет, и, проделывая разные штучки, мы нашли именно то, что работает, обеспечивает нам дополнительную близость.

– Сегодня вечером, после работы, я собираюсь тебя просить выйти за меня замуж.

Ее глаза наполняются слезами. Рот Айлы округляется, образуя небольшую букву «о». Она не произносит ни звука, не двигается на приближающийся звонок колокольчика велосипедиста, не реагирует на громкие крики каких–то детей, когда они несутся по дорожке в нашу сторону. Время останавливается.

Пройдет шесть часов или минута, ничто не изменит ход остальной части нашей жизни. Мы не похожи на обычных людей, мы далеки от всего обычного. История нашей любви уникальна, как и женщина, стоящая передо мной.

Та же женщина, которую два часа назад приняли в «Джульярдскую школу» благодаря ее огромному и бесспорному таланту. Осенью начнутся ее занятия, тогда же будут запущены новые линии одежды в наших бутиках.

Однажды, когда мы уже некоторое время будем женаты, я пойду со своей матерью в концертный зал и буду слушать, как моя жена играет в филармонии. Я знаю, что это произойдет. Я куплю сезонные билеты и буду наслаждаться каждым концертом. Я исполню каждому ее мечту, а если не смогу, то буду стоять рядом с ней, пока она делает это сама.

Сжимаю в руке маленькую коробочку. Вытаскиваю из кармана пиджака свою руку. Опускаюсь на одно колено.

– Выходи за меня, прекрасная Айла. Позволь мне любить тебя каждый день до конца моей жизни.

В мгновение ока она тоже оказывается на коленях, ее светлые волосы развевает ветер, ее голубые глаза все еще наполнены слезами.

– Да, да.

Я надеваю ей на палец кольцо с бриллиантом грушевидной огранки и целую его после этого.

– Ты изменила всю мою жизнь. Я не был жив, пока не встретил тебя.

– Я тоже. – Она кивает, ее глаза прикованы к кольцу. – Ты все изменил, Габриэль. Ты вернул назад мою жизнь. Ты вытащил меня из мглы.

Эпилог

Год спустя

Габриэль

– Нам нужно поторопиться, если мы собираемся прийти вовремя на день рождения Зика. – Она потягивается, лежа на кровати. – Габриэль, ты ведь купили ему подарок?

– Три подарка. Я не мог выбрать один. Почему одет только я? – Я натягиваю через голову черный свитер, прежде чем застегнуть молнию на джинсах. – Миссис Фостер, вы ведь не собираетесь пойти на вечеринку «в чем мать родила»?

Она смотрит на меня из–под полуприкрытых век. Она дремала до того, как я вошел в спальню и разбудил ее поцелуем. Мне хотелось большего. Я всегда хочу большего, но мы с ней занимались любовью этим утром, как только проснулись. Мы делали это медленно, нежно, идеально.

– У меня есть платье. – Она указывает на шкаф. – Голубое, одно из тех, что ты подарил мне на мой день рождения.

Именно в этом платье, была Айла на той фотографии, которую я видел на ее телефоне вскоре после того, как мы встретились. На следующий день я пошел в бутик Arilia и взяли его, определив ее размер на глаз. Многие месяцы я хранил его здесь, в нашей квартире, а подарил ей лишь на ее двадцать второй день рождения. Айла была тронута. Она часто носить его, даже сейчас, когда оно сидит на ней не так, как когда–то.

– Ты собираешься рассказать своей матери сегодня? – Она садится на кровати, придвигается к краю и спускает ноги на пол. – Думаю, мы должны подождать. Сегодня день Калеба и Роуэн. У их маленького мальчика первый день рождения.

– Мы подождем. – соглашаюсь я, становясь перед ней на колени. – Мы можем сказать ей через несколько дней, или на следующей неделе.

– Завтра, – она прижимается губами к моему лбу. – Мы ведь можем рассказать ей завтра?

– Она будет так же взволнована, как в тот день, когда тебя приняли в «Джульярдскую школу», или в день нашей свадьбы.

Это был лучший день в моей жизни. У нас была простая свадьба, так захотела Айла, она проходила здесь, нашем пентхаусе. На свадьбе присутствовали члены моей семью, некоторые мои друзья и ее друзья, Кассия и Найджел. Она была в платье, которое помогла спроектировать моя мать. Когда Айла произносила слова своей клятвы, я плакал. Настолько нежными были ее слова.

– Она будет счастлива, да? – она проводит пальцем над моей левой бровью. – Я хочу, чтобы она была также счастлива, как и мы.

Я кладу обе руки на кровать по обе стороны от ее обнаженных бедер. Наклоняюсь вперед и прижимаюсь своими губами к ее аккуратному, выпирающему животику.

– Моя мама будет счастлива, что мы назовем нашу дочь, Элла Джанна Фостер.

Она опускает руки к моим волосам, нежно поглаживает, пока я целую ее в живот.

– Через четыре месяца у нас будет дочь. Я стану мамой через четыре месяца.

– А я буду отцом, – шепчу я в ее кожу. – У меня будет то, что хочет каждый человек, и я никогда, никогда это не отпущу.

**КОНЕЦ**