Миг страсти в Нэшвилле

Глава 1

Припарковавшись в конце длинной узкой подъездной дорожки, ведущей к дому Спенсера Риггса, я взглянула на увитую виноградной лозой беседку неподалеку от крыльца. Вдоль дорожки в цветном беспорядке росли горшечные растения, создавая ощущение элегантного хаоса.

Я старалась не паниковать по поводу предстоящей встречи, но Спенсер отличался от других моих клиентов в Нэшвилле. Он – мой бывший любовник, мрачная тень из моего прошлого.

Стоит ли удивляться, что я нервничаю?

Я просидела в машине еще несколько минут, глядя в лобовое стекло. Музыкальная индустрия обожала Спенсера и женщины в этом городе тоже. Судя по шумихе в социальных сетях, он – лакомый кусочек. Автор песен, отмеченный наградами, с репутацией творческого гения. Красавец двадцати восьми лет, который живет в прекрасном отреставрированном старом доме и спасает брошенных и подвергшихся насилию собак. Его жизнь круто изменилась. Прежде у него не было даже золотой рыбки. В то время он работал барменом и очень старался продать свои песни.

До меня доходили слухи, что теперь он просто недосягаем. Конечно, из-за этого женщины хотели его еще сильнее. Но, несмотря на популярность у дамочек, никто не знал о его романах. Никто не хвастался тем, что был с ним.

Мне это показалось любопытным, учитывая нашу с ним сексуальную связь. Наш роман продолжался всего несколько месяцев, но я не забыла, каким необузданным был Спенсер в постели. И как он меня заводил. В то время у меня были всевозможные эмоциональные проблемы, и наш роман только подлил масла в огонь.

Сейчас я работаю внештатным модным стилистом, и мне предстоит одевать Спенсера для журнальной фотосессии. Журнал предоставил Спенсеру одного из своих стилистов, но он захотел нанять меня, оплачивая мою работу напрямую. Мне не нравилась идея работать на него, но что я могла сделать?

Моя карьера по-прежнему только складывается, и мне не следует отказываться от важного клиента. Работа на него станет удачным пунктом в моем резюме. Но что еще важнее, на съемку пригласили всемирно известного фотографа. Если я произведу на него впечатление, для меня изменятся правила игры. Что еще? За прошедшие годы я потратила слишком много денег, а большая сумма, которую я получила по решению суда, когда мне было всего девятнадцать лет, таяла. Если я не возьмусь за эту работу и не использую ситуацию с максимальной пользой для себя, я никогда не выберусь из финансового омута.

Я вздохнула, вышла из машины и направилась к дому Спенсера. Ливень сменился моросью.

Я позвонила в дверь, и Спенсер подошел к ней довольно быстро.

Ого! Прошло пять лет, а Спенсер стал еще соблазнительнее: высокий и подтянутый, со смуглым лицом и прямыми каштановыми волосами длиной до воротника, разделенными на пробор. Его глубоко посаженные глаза были темными, почти черными, а на подбородке красовалась щетина. Резкие черты лица: выступающие скулы и большой рот с полными губами. На Спенсере были простая бежевая футболка, потертые джинсы, разорванные на одном колене, и кожаные кроссовки. Его левая рука была покрыта татуировкой, но чернила казались светлыми на смуглой коже и больше походили на шрамы.

– Что-то новенькое, – сказала я.

Он моргнул, глядя на меня:

– Ты о чем?

– Татуировка.

– Ах да. – Он пялился на меня так, словно у него так же дрожали колени, как у меня. – Как дела, Элис?

– Отлично. – Когда он переступил с ноги на ногу, я вдруг возбудилась. Я хранила целомудрие с тех пор, как спала в его постели, отвергая мужчин, потому что ждала появления того, кто мне подойдет. Однажды я пыталась заполнить душевную пустоту при помощи секса, но мои страстные отношения со Спенсером только усилили боль.

– Войдешь? – спросил он.

Я кивнула, гадая, что бы он подумал, если бы узнал, насколько я сейчас осторожна. Или как сильно я хочу влюбиться, выйти замуж и родить детей.

Он шагнул в сторону от двери, и мы оба вошли внутрь.

Он больше не смотрел на меня, но я подозревала, что ему не терпится меня разглядеть. Мы занимались сексом в каждой комнате его старой квартиры. Он обожал фотографировать мое тело в районе пупка и между грудей. Все, что мы делали вместе, было страстным и стремительным, включая полуночные поездки на его мотоцикле.

Он провел меня в гостиную, где доминировало ярко-красное пианино. Его дом обладал винтажным шармом, но в нем было полно современных вещей.

Он родился и вырос не в Нэшвилле. Он был родом из Лос-Анджелеса и никогда не знал своего отца. Его воспитала мать-одиночка, а после ее смерти Спенсер переехал к своим тете и дяде. Он мало рассказывал о себе и знал обо мне гораздо больше, чем я о нем.

Он кивнул на массивную барную стойку с раковиной и кофемашиной:

– Выпьешь что-нибудь?

– Нет, не нужно. – Я пригладила свою одежду.

На мне была просторная туника, узкие джинсы и высокие сапоги. Мои крашеные светлые волосы были короткими, с рваными прядями – напоминание о юношеском увлечении панком.

Спенсер сел напротив меня, на него падал свет из окон. Я стала судорожно соображать, во что его одеть. Я представляла себе самые разные образы, от бунтарских до изысканных. Насколько я помню, он никогда особо не заботился об одежде, кроме тех случаев, когда снимал мою.

– Мне очень тебя нахваливали, – сказал он, прерывая мои размышления. – Кирби посоветовал мне нанять тебя.

Я уставилась на него:

– Кирби Талбот?

Он говорил о суперзвезде, который пел в стиле кантри. Он обещал купить песни моей матери, но вместо этого просто переспал с ней.

– Ты серьезно, Спенсер? – Он отлично знал, что я ненавижу Кирби.

Кирби не только бросил мою мать после их романа, но и получил из суда запретительный указ на случай, если она снова попытается связаться с ним.

Его бездушные поступки стали настоящей трагедией, от которой мама так и не оправилась. Я тоже не смогла об этом забыть. Ее депрессия разрушала меня, пока я была маленькой. Теперь, когда я выросла, Кирби вдруг попытался все исправить. Но я не могла забыть причиненную им боль.

Я нахмурилась, глядя на своего бывшего любовника. Я знала: он написал несколько недавних хитов для Кирби, но я была не в курсе того, дружат ли они.

– Он твой друг?

– По сути, он мой наставник. – Спенсер намотал на палец нитку, которая петлей проходила через дыру в его джинсах, поднял глаза и уставился на меня. – Без него я бы не протрезвел.

Я моргнула и взглянула на бар, где стояли бутылки с ликером.

– Ты лечишься от алкоголизма?

Он продолжал смотреть на меня.

– У меня многие годы были проблемы с алкоголем. Разве ты не помнишь, как я напивался?

– Да, но я не знала, что это зависимость. Я просто думала, что тебе нравится веселиться. А зачем ты держишь полностью укомплектованный бар?

– Это для гостей. – Он скользнул по мне взглядом. – Я могу устоять перед искушением.

Я понадеялась, что он сопротивлялся выпивке гораздо успешнее, чем своему возобновившемуся влечению ко мне.

И вдобавок ко всему, я не была уверена, что Спенсер не сорвется. Он по-прежнему казался мне ненадежным.

– Как долго ты не выпиваешь?

– Два года три месяца пять дней и… – он достал телефон из кармана и проверил время, – шесть часов. – Он тихо рассмеялся. – Плюс-минус.

Его шутливое замечание не ослабило моего беспокойства.

– Я рада, что ты стараешься изменить свою жизнь. Но знаешь, что меня бесит? Я говорила тебе, какой Кирби придурок, но ты все равно сошелся с ним. Ты не виделся с ним, пока я была с тобой.

Он нахмурился:

– А что мне было делать? Сторониться его из-за тебя? Он годами пытается помириться с тобой.

Я выпрямилась. Если прежде Спенсер поддерживал мою ненависть к Кирби, то теперь он встал на сторону врага.

– Ты нанял меня, чтобы порадовать Кирби?

– Нет. – Он сильнее нахмурился.

– Тогда почему ты нанял меня?

Он пожал плечами:

– Наверное, ради старых времен.

Неужели ему было любопытно, как я жила? Мне от этого не стало легче. Наш роман начался банально: мы познакомились в Тиндере – только ради секса. Мне тогда было всего двадцать. Мы оба были молодыми и распутными.

Я пристально посмотрела на него:

– Мог бы и не говорить, что Кирби посоветовал нанять меня.

Он покачал головой:

– Я не понимаю твоего нежелания простить его. Он извинился за то, как поступил с твоей семьей, не только в частном порядке, но и на пресс-конференции. Он купил права на песни твоей матери у тебя и твоей сестры и выполнил свое обещание продать их. Ты получила от него хорошие деньги.

– Но деньги я получала не вечно. Поступление в колледж и открытие бизнеса было недешевым. – Я определенно потратила на все это огромную сумму. Но я также потратила кучу денег на всякую ерунду. Хотя Спенсеру я в этом не признаюсь.

– Это просто безумие, что ты не даешь Кирби шанса. – Он снова покачал головой. – Твоя сестра замужем за его старшим сыном.

– Это не значит, что я обязана принять Кирби так, как она. Кроме того, Мэри добрее меня. – Она была счастлива с Брэндоном и их детьми, а я все еще ждала мужчину своей мечты.

Мы помолчали, потом он произнес:

– Когда Кирби впервые порекомендовал тебя в качестве стилиста, он не знал, что я с тобой знаком. Но теперь он знает. Я сказал ему, что мы встречались раньше.

– За каким чертом ты это сделал? – Мне захотелось придушить Спенсера, убить его по-настоящему.

– Потому что глупо притворяться, будто мы чужие.

– И теперь он думает, что раньше мы с тобой бегали друг к другу на свидания?

Он пристально взглянул на меня:

– Ты предпочитаешь, чтобы я сказал ему правду?

– Конечно нет. – Я не хотела, чтобы Кирби знал о моей личной жизни. – Я предпочитаю, чтобы ты держал рот на замке.

– Я отзывался о тебе только положительно.

– Наплевать! – Мне надоело это обсуждать.

– Знаешь что?! – рявкнул он. – Наверное, нам с тобой не надо работать вместе.

– Ты уже собираешься меня уволить?

Он тряхнул головой:

– Я мог бы.

– Мне все равно, – ответила я.

В последовавшей напряженной тишине я разглядывала татуировку на руке Спенсера. Это был индейский узор. У Кирби был сын – наполовину чероки, по имени Мэтт, от одной из его бывших любовниц. Спенсер тоже был метисом. Однако он никогда не говорил мне, из какого он племени. Когда я спросила, он ответил, что это не имеет значения.

Я нагло сказала:

– Интересно, но у сына Кирби такое же происхождение, как у тебя. Если бы я не знала лучше, то решила бы, что ты – один из его детей.

Он закатил глаза:

– Ага.

– Может, ты на самом деле его сын, – насмехалась я над ним. Я не считала его наследником Кирби, а просто хотела отомстить ему за то, что он разболтал о нас. – Ты можешь быть его ребенком, не подозревая об этом. Учитывая то, как жил Кирби, у него могли быть десятки внебрачных детей.

Он вздохнул:

– Придумывай любые истории, какие захочешь. Но он не может быть моим биологическим отцом. Кирби белый, и моя мама тоже.

По неизвестной причине я всегда считала, что его мать – коренная американка, но смуглую кожу Спенсер наверняка унаследовал от отца, которого не знал. Я решила извиниться перед ним.

– Прости, мне не следовало этого говорить. – Я смущенно взглянула на него. – Мир?

Он поднял брови, заставляя меня ждать его ответа.

– Ты изменилась, – сказал он через несколько секунд, не выглядя удивленным. Вздохнув, он прибавил: – Хотя ты всегда была дерзкой.

Я обнадеживающе улыбнулась:

– Ты меня не увольняешь?

– Думаю, что нет. – Он взглянул на мои губы так, словно вспомнил их вкус.

Спенсер встал и подошел к бару. Проходили секунды, а может быть, минуты. Я хотела нарушить молчание, но не могла придумать ничего умного. Я тоже вспомнила вкус его губ.

– Ты уверена, что ничего не хочешь? – спросил он.

Я моргнула:

– Что-что?

– Хочешь выпить? Я выпью имбирного эля.

На самом деле меня мучила жажда. А может быть, у меня пересохло во рту из-за реакции на Спенсера.

– Выбери мне на свой вкус.

– Тебе положить лед?

– Да, пожалуйста.

Он повернулся, открыл мини-холодильник и налил мне стакан.

– Ну вот. – Он принес мне имбирный эль.

Я сделала глоток, лед звякнул в моем стакане. Спенсер прислонился к перекладине, стоя лицом ко мне.

– Фотосессия будет у тебя дома?

– Да, здесь, чтобы показать, как я живу.

Он продолжал пить имбирный эль, а за его спиной стояли закрытые бутылки с крепкими напитками. Спенсер был окружен запретным.

Я тоже была рядом с запретным. Моим запретом был сам Спенсер. Каким бы безумным это ни казалось, но мне не терпелось пробраться в его спальню.

– Ты не против того, чтобы я осмотрела твою одежду? – спросила я.

– Нет, я не против. Ты увидишь кучу джинсов. На самом деле я не гоняюсь за модой.

Он подождал, пока я встану, потом направился к дверям из затемненного стекла, которые вели в другую часть дома. Я пошла за ним следом. Он оглянулся и сказал:

– Кстати, мне нравятся твои сапоги. Они такие…

Он не закончил свое высказывание. Я подозреваю, он собирался сказать «сексуальные» или что-то в этом роде.

Я решила не обращать на это внимания. Он провел меня по коридору, искусно оформленному киноафишами. Я заметила черно-белую афишу к фильму «Дикарь» с молодым и дерзким Марлоном Брандо, и меня это заинтересовало. Актер сидел на мотоцикле «Триумф» в байкерской одежде 1950-х годов. Я знала историю этой одежды, потому что изучала моду в кино.

Спенсер открыл дверь в главную спальню:

– Здесь моя одежда.

Я сразу увидела широкую кровать на возвышении из натурального дерева. На кровати – коричнево-золотистое покрывало.

В целом его комната была теплой и уютной, с прилегающей ванной и балконными дверями, ведущими на задний двор. Шторы открыты, из окон видны бассейн и лужайка.

– У тебя красивый дом, – произнесла я. – Мне следовало сказать об этом, когда я приехала сюда. – Я подошла к дверям и выглянула наружу.

Он присоединился ко мне, указывая на каменную дорожку, пересекающую лужайку.

– Там находится мой приют для собак. У меня много помощников. Некоторые из них – наемные работники, а некоторые – волонтеры.

– У меня нет домашних животных. У Мэри и Брэндона живет хаски по кличке Клайн. Мои племянница и племянник обожают его. Этот пес жил у Брэндона до того, как он познакомился с моей сестрой, и теперь Клайн – семейная собака.

– У меня две собаки.

– Да? А где они?

Спенсер издевательски прошептал:

– Прячутся под кроватью. – Он улыбнулся и ответил нормальным тоном: – Они просто присматриваются к тебе и решают, можно ли тебе доверять. Это были первые собаки, которых я спас.

Заинтересовавшись его питомцами, я посмотрела на изножье кровати. И действительно, из-под кровати торчали две белые мордочки.

– Они очаровательны, – сказала я. – И похожи на швабры с завязанными глазами. Что это за порода?

– Мальтийская болонка. Это бесстрашные собаки, но Куки и Кэнди сильно пострадали. Как только они к тебе привыкнут, ты узнаешь их с новой стороны.

– И сколько они будут ко мне привыкать?

– Я не знаю. Иногда они привыкают быстро, иногда вообще не привыкают. Если удастся, мы можем использовать их во время фотосессии. Они уже знакомы с фотографом, и он им понравился.

– Это хорошо. – До съемок оставалось чуть больше месяца, поэтому у его собак было достаточно времени, чтобы подружиться со мной. – Фотограф обсуждал с тобой, как тебя будут снимать?

Спенсер немного поморщился:

– Он сказал, что я должен предстать в образе исправившегося плохого парня.

Я подняла голову:

– Тебе не нравится эта идея?

– В наши дни у всего есть бренд, а мой именно такой.

– Я построю твой образ вокруг этого. – Я знала, каким плохим он был раньше. – Мне надо посмотреть на твою одежду.

– Мы можем войти в гардеробную вместе. Она достаточно большая.

Его гардеробная в самом деле напоминала комнату. Когда мы оказались внутри, я представила, как выключаю свет и прижимаюсь губами к губам Спенсера. Первый раз в своей жизни я поцеловала мальчика в шкафу. Но это было не так настойчиво, как я целовала Спенсера.

Чтобы остаться в здравом уме, я вдохнула. Его одежда пахла чистотой и свежестью. У него была куча синих джинсов.

– У меня есть несколько костюмов. – Он показал мне упаковки с одеждой.

Когда я расстегнула молнию, чтобы проверить лейблы, мне почти показалось, что я раздеваю Спенсера. Я вздрогнула при воспоминании.

Он шагнул назад и оглядел меня, а я быстро сказала:

– У тебя отличный вкус для того, кто не гоняется за модой. – Его итальянские костюмы были безупречными. Он однозначно не скупился на них.

Спенсер небрежно пожал плечами:

– В детстве мои тетя и дядя заставляли меня наряжаться для званых обедов, поэтому я, наверное, кое-чему научился. Я знаю, что никогда не говорил тебе этого раньше, но они были очень богатыми.

Я вытаращилась на него, потому что не знала, что он вырос в богатстве и с привилегиями.

– В каком возрасте ты переехал к ним?

Он нахмурился:

– В десять, когда умерла моя мама.

Я понимала боль в его голосе. Я знала, каково жить без матери. Моя бедная мать умерла от сердечной недостаточности, когда мне исполнилось восемнадцать, и я скучала по ней каждый день. Мне было одиннадцать, когда Кирби обидел ее, и она впала в депрессию. Мне непросто вспоминать об этом, как и о том, какой бунтаркой я была в школе. Когда я училась в старших классах, мальчишки писали мое имя на стенах туалета.

– Ни один ребенок не должен терять родителя, – произнесла я.

Спенсер подошел ко мне немного ближе.

– Моя мать была начинающей актрисой, но она так и не реализовала свою мечту. В основном она продавала духи в универмагах. – Он откашлялся. – Мои тетя и дядя занимались коммерческой недвижимостью по всему миру. Когда моя мать умерла, они перевезли меня в свой большой особняк в Хидден-Хиллз. Это закрытый район в Лос-Анджелесе.

Интересно, были ли они властными? Судя по описаниям Спенсера, так и было. Я выросла в районе для бедняков в Оклахома-Сити, где моя мать очень много работала, чтобы оплачивать наши счета.

– Я многому у них научился. – Он указал на костюм, который я держала в руках. – Я знаю как минимум двадцать способов завязать галстук.

– Ну, в этом я тебя обошла. Я завязываю тридцать узлов. Узлы на галстуках и шарфах – одна из моих специализаций.

– Жаль, что мы не обсуждали это раньше, – насмешливо сказал он. – В прошлом мы могли бы развлечься, завязывая узлы.

– Это не смешно. – Но я все равно рассмеялась, чувствуя, что Спенсеру надо отвлечься и перестать говорить о своей семье.

Я продолжала осматривать его вещи. У него была пара качественных кожаных мотоциклетных курток. Я провела рукой по одной из них. Потом я обратила внимание на нижнюю полку, где была его обувь, и заметила потертые байкерские ботинки, подобные тем, которые были на Брандо в «Дикаре».

– Ты по-прежнему катаешься на мотоцикле?

– Да, я обожаю «харлей».

Я посмотрела на его ковбойские сапоги:

– Ты ездишь верхом?

Он кивнул:

– У меня есть конюшня с двумя красивыми паломино. – Он посмотрел на меня в упор. – Но ты уже знаешь, что я неравнодушен к блондинкам.

Я приказала себе дышать под его страстным взглядом.

Мы вышли из гардеробной, и я поняла, что мне очень жарко.

После неловкой тишины я подошла к балконным дверям.

– Опять пошел дождь. – Мне хотелось открыть их, выйти на улицу и намокнуть под дождем.

Он подошел ко мне:

– Он будет идти до завтра.

Мы стояли бок о бок, между нами нарастало напряжение. Даже собаки под кроватью подобрались ближе к краю, ожидая, что мы сделаем.

– Что будем делать дальше? – спросил Спенсер.

Он наверняка говорил о подборе стиля. Но мои мысли двигались в совершенно ином направлении.

– Как только мы определимся с бюджетом, я куплю тебе все необходимое. Потом принесу тебе одежду для примерки. Мы включим несколько твоих вещей. – Мне хотелось увидеть его в мотоциклетных ботинках. – Сегодня мне надо снять твои мерки, чтобы я точно знала, какой размер ты носишь. Я не могу полагаться на размеры уже купленных тобой вещей.

– Ладно. – Он переступил с ноги на ногу, и одна из собак потрогала лапой его ботинок.

Спенсер наклонился, взял ее на руки, и она прижалась к нему. Я не пыталась ее погладить. Прикасаясь к собаке, я буду слишком близко к Спенсеру. Я уже волновалась о том, что буду снимать его мерки.

Я пообещала себе не связываться ни с кем, если отношения не будут серьезными. Но теперь я фантазировала о том, чтобы снова заняться страстным сексом со своим бывшим любовником. Хватит ли у Спенсера сил, чтобы превратить меня в прежнюю безрассудную девушку?

Остается надеяться, что не хватит.