Глава 2

Стены моей непричастности

По кирпичам – крупицами.

Цвета потускнели, выцвели

Шали оцепенения.


Служанка вопросительно посмотрела на посла, который снова расплылся в улыбке. Это он попросил их дать нам одну комнату на двоих, в этом я не сомневалась. Он указал на покои напротив.

– Моя избранница остановится в этих.

Служанка кивнула и провела меня внутрь.

– Я принесу Вам сменное платье, – сказала она.

– Не нужно. У меня есть сменная одежда.

– Принесите ей тогу, – вмешался посол. – Она просто не знала, что ей придётся её надеть.

Я со злостью взглянула на своего спутника. Даже мой отец не позволял себе сказать, что мне придётся что-то надеть. Потому что я всегда делала так, как считала нужным, и меня не интересовало мнение остальных на этот счёт.

Он предупреждающе поднял руку и спокойно продолжил, как только служанка вышла.

– В Оламин Гиугин находится самый большой садовый рынок. Сотни видов водорослей, которые везут сюда торговцы со всего Бездонного моря, и всё это ты сможешь посмотреть или приобрести, если тебя туда впустят, – сказал посол, и в глазах его сверкнула хитринка. – А для этого тебе придётся надеть тогу.

Я закусила губу. Садовый рынок – моя мечта с детства. Тот сад, который был разбит возле нашего дома, я создала собственными руками. И для меня не было подарка лучше, чем привезённый отцом из очередного путешествия диковинный вид водорослей.

Служанка внесла тогу бардового цвета, короткую и открытую, за такую меня бы с позором выгнали из семьи. Я взяла её и почувствовала слабость в коленях. Села на кровать, обречённо прижимая к груди бардовое одеяние, служившие пропуском в райский уголок под названием садовый рынок Оламин Гиугин, самый богатый рынок водорослей во Всемории.

Я покачала головой и взглянула на самодовольное лицо посла.

– Выйдите. Мне нужно переодеться.

Он выплыл из моей комнаты, сказав, что подождёт меня в коридоре.

Неловко одёргивая вниз короткое одеяние и борясь с желанием прикрыть чем-то плечи, я выглянула из-за жемчужного занавеса, служившего дверью в комнату. Посол стоял, опираясь плечом о стену, и размышлял о чём-то. Его и без того тёмный взгляд скользнул по моим оголённым плечам и, казалось, стал ещё темнее. Он подал мне руку, и я, после секунды колебаний, взяла её. В таком виде выходить на люди лучше со спутником.

Но на улице никто не обращал на меня внимание. Ближе к площади мы смешались с толпой, и волной торгового люда нас буквально занесло на рынок. На входе я не видела ни охраны, ни проверяющих. Посол явно соврал или преувеличил, потому что торговые ряды пестрели Оиилэ в самых разных одеждах, и в своём платье в стиле Лаан я бы точно смогла попасть на рынок. Другое дело, что оно бы выдало моё «королевское происхождение», и тогда никто не стал бы со мной ни торговаться, ни даже разговаривать.

Стройные торговые ряды ломились от растительности. Зелёные, красные, бурые, высокие, низкие и круглые – множество видов водорослей стояло на столах. Мы попали в огромный передвижной сад. Я улыбалась, как будто была не в себе, и подплывала почти к каждому столу, узнавая одни виды и с интересом расспрашивая торговца о других, а посол молча наблюдал, послушно следуя за мной по пятам. В какой-то момент я заметила, что он заплатил одному из торговцев, указывая на горшок, который я рассматривала дольше всего.

Но даже если он собирался сделать мне подарок, это уже не могло наладить наши испорченные отношения. В тот день, когда он забрал Лунную жену из дома Аруога, он перечеркнул те крупицы доверия, которые успел заслужить. Его улыбка скрывала чёрную душу. И чем шире он улыбался, тем чернее были его мысли.

Мы выплыли с рынка лишь перед закатом. Всё тело ломило от постоянного движения, а долгий восторг принёс приятную усталость. Я попросила немного прогуляться по городу, и посол снова согласился. Казалось, сегодня он решил потакать всем моим желаниям, и от этого на душе было неспокойно. Как сказал мой отец: «Этот Оиилэ ничего не делает просто так». Жаль, что я не прислушалась к его словам раньше. Возможно, тогда мне не пришлось бы сейчас ехать вместе с Морским змеем в Скалистый город.

Оламин Гиугин ночами освещали не только рыбы с фонарями на голове, но и особый вид осветительных камней. Они отличались от того, который мой отец перекупил у одного торговца, ведь тот был древним и явно созданным Лунной жрицей. Эти же накапливали энергию солнца за день и, как только смеркалось, отдавали её назад воде. На каждом доме светилось по несколько таких камней.

– Они не настоящие, – сказал посол, заметив направление моего взгляда. – Через час-другой потухнут.

Хотя я и понимала это, но всё равно, словно ребёнок, радовалась светящимся вспышкам, которыми пестрели стены. Возвращаться в магиу не хотелось, но завтра нам предстояло продолжить путь, а перед дорогой полагалось отдохнуть.

В комнате на моей кровати лежало ночное платье. Оно было так же открыто, как и тога, в которой я только что разгуливала по городу. Я вздохнула и надела его. В животе заурчало – наш обед давно канул в небытие. Не желая разгуливать в одиночку по чужому дому, я предпочла лечь спать голодной.

Меня разбудило чьё-то прикосновение к щеке, лёгкое, но настойчивое. На моей кровати сидел Рагавурр, его рука нежно гладила мою кожу вдоль скулы. Я отпрянула и притянула к себе лист водорослей, которым накрывалась ночью.

Он усмехнулся.

– Тебе уже принесли завтрак. Скажешь, как соберёшься. Нам нужно выплыть пораньше.

Мы покинули Оламин Гиугин рано утром. Я оглянулась, стараясь запечатлеть в памяти эти красочные дома и узкие улочки с полураздетыми жителями. Но почему-то мне казалось, что я ещё смогу сюда вернуться. Хотя для наследницы рода Арагерра попасть в этот город было практически невозможно.

Когда Цветущий город остался позади, я приняла уже ставшую привычной для меня позу у окна и погрузилась в мысли: о своём роде, о семье, о потерянном трезубце, который будет совсем непросто вернуть назад.

В воде послышался немного сладковатый прикус. Мне показалось это странным, но не вызывало особого дискомфорта.

– Ты слышала, что я до этого сказал? – спросил Рагавурр.

Я отвлеклась от размышлений и взглянула на него удивлённо, потому что до этого мы ехали молча. Я отрицательно покачала головой, и он почему-то нахмурился.

После нашего короткого разговора привкус в воде становился всё слаще и слаще, пока эта сладость не стала навязчивой и дурманящей. Я втянула воду, пытаясь понять откуда этот вкус. Посол посмотрел на меня искоса и спросил немного, как мне показалось, лукаво:

– Всё в порядке, Лэина-ламэ?

– Да, всё хорошо. Только не могу понять, откуда в воде этот сладкий вкус.

Он улыбнулся как-то недобро.

– Вкус, значит, ты чувствуешь, а то, что я тебе говорю, не слышишь…

Я опять посмотрела на него непонимающе, потому что до этого он ничего мне не говорил, и отвернулась к окну, но дурман не проходил. Я снова попробовала воду на вкус, и сладость вспыхнула у меня языке. Стало жарко. И этот жар, казалось, пульсировал прямо под кожей. Покрывающее почти всё тело платье словно душило меня, хотелось от него освободиться. Я потянула за материю ворота, но тут же опомнилась. Рагавурр наблюдал за мной молча.

– До сих пор не слышишь? – спросил он вкрадчиво.

Я посмотрела на него испуганно. Мне казалось, что один из нас сходил с ума, и, возможно, это была именно я, потому что я понятия не имела, о чём он говорил, и что я должна была слышать.

– Останови это! – я потребовала, продолжая бороться с растущим жаром, который разносился по крови и обжигал изнутри, пока сладость воды снаружи сводила с ума. Мне было приторно, и кружилась голова. Дыхание уже давно сбилось. Но посол наблюдал за мной отстранённо.

– Всё закончится, как только ты услышишь мой голос у себя в голове, – прошептал он, и новая волна жара полоснула по коже.

Перед глазами что-то вспыхивало, и гасло, и снова вспыхивало. Стало совсем трудно дышать. Тело пылало, а в сознании что-то навязчиво гудело, пытаясь пробиться. Голова стала тяжёлой, неожиданная вспышка боли разнеслась по телу. Я вскрикнула, и жар немного отступил.

Рагавурр вздохнул и смерил меня тяжёлым взглядом.

– Придётся потерпеть, Лэина-ламэ. Ты истинная наследница Лаан, и твою Волю непросто сломить…

Пытаясь отдышаться, я откинулась на спинку, Рагавурр потянул меня вниз, и я обессиленно сползла на сиденье. Он склонился надо мной, всматриваясь в глаза, и меня снова полоснуло жаром, едким и болезненным. Метку на левой ладони начало неприятно садить. Я упёрлась в неё когтями, мечтая содрать её со своей кожи, очиститься от этих навязанных обязательств. Но посол с силой разжал мой кулак, не позволяя повредить оставленный им во время бала шрам.

Он провёл по нему пальцем, и через всю мою руку прошёл разряд электричества, заставляя воспоминания о прежних мучениях померкнуть. Удар прошёл до плеча и тянулся выше к шее, к голове. Я вскрикнула, и Рагавурр убрал палец с метки. Жадно хватая воду ртом, я пыталась прийти в себя. Несколько секунд затишья, и ещё одно болезненное прикосновение.

Мир начал куда-то уплывать, кружиться. Дыхание ослабело.

Он убрал с метки руку, приподнял мою голову и заглянул в глаза. Мне показалось, я увидела на его лице раздражение и беспокойство.

– Зачем? – спросила я.

– Твоя метка так и не открылась, – ответил он откуда-то издалека. – Если бы ты не сопротивлялась, было бы легче.

Он приподнял меня, притянул к себе и, не позволяя отодвинуться, держал в объятиях, медленно гладя по голове. Я пыталась вдуматься в его слова, но никак не могла понять их значение и покачала головой.

– Ты не слышишь, когда я говорю с тобой через Связь. Она всё ещё закрыта.

– Разве метка не должна открываться, когда я повреждаю кожу?

Он усмехнулся.

– Чья угодно метка, да, но не моя, милая Лэина, не моя. Я, знаешь, ли не хотел бы делать наше общение настолько болезненным.

Я повернулась, вглядываясь в его лицо недоумённо. Он отпустил меня, позволяя вернуться на место, закатал левый рукав, и из-под материи рубашки показались шрамы от моих когтей – та метка, которую оставила я. Он протянул мне руку, и по взгляду я всё поняла. Дрожащими пальцами я коснулась его кожи, упёрлась когтем в один из пяти шрамов и резко пронзила, но, как мне показалось, не его кожу, а свою, и не на руке, а по всему телу. Я сжала зубы и зажмурилась, надеясь, что боль, охватившая всё моё тело, вскоре пройдёт.

Когда я открыла глаза, он смотрел на меня понимающе.

– Именно поэтому я прошу тебя больше не открывать метку таким варварским способом.

Опустошённая и уставшая, я откинулась на сиденье и закрыла глаза, а открыла их уже в какой-то незнакомой мне комнате. В воде снова витал настойчивый сладковатый привкус. Я приподнялась на локте и осмотрелась. Тумба у кровати, трюмо в углу, софа у глухой стены возле двери, а на софе с любопытством наблюдавший за мной Рагавурр. Я легла назад на кровать.

– А, может, ну её, эту Связь? – спросила я слабым голосом. – И без неё обойдёмся.

Он рассмеялся.

– Наступит деть, когда ты вспомнишь свой вопрос и удивишься собственной глупости. Поверь мне, Лэина-ламэ, если бы был менее болезненный способ, я бы выбрал его…

Сладость в воде опять начала нарастать, а во мне стала подниматься паника. Тут же захотелось попросить его остановиться, но заглянув в эти холодные глаза, я поняла, что ни за что и никогда его ни о чём не попрошу. Приторный привкус пустил первую волну жара по моему телу. На этот раз она была сильнее и проникала глубже. Казалось, время застыло, и агония тоже замерла в самом пике. Я выгнулась на кровати, но не проронила ни звука. Жар отступил и снова вернулся, с новой силой разрывая на куски моё сознание. Но теперь к нему примешивалось нечто иное.

Сладость приносила не только боль, но и удовольствие. С губ слетел непривычный, чуждый мне тихий стон, и краем глаза я заметила сбоку движение. Рагавурр сел на край кровати, и мне показалось, всего на мгновение, что в его глазах вспыхнула надежда. Но нет, его взгляд был так же холоден, как и всегда. Он приблизился, и сладкий вкус усилился. Мои лёгкие полыхали.

Но его прикосновение обжигало ещё больше. Он медленно вёл пальцами по левому плечу, опускался ниже к предплечью и неумолимо приближался к пульсирующей метке на ладони. Я сжала зубы, готовясь к новой волне боли, но электрический разряд, как и сладость, принёс с собой неожиданное удовольствие. Я издала наполовину стон, наполовину рычание, и Рагавурр снова слегка коснулся метки. Моё тело пылало от его прикосновений, а в голове что-то гудело. И этот гул становился всё громче.

Очередная обжигающая волна придавила меня к кровати, и я, боясь шелохнуться, замерла и зажмурила глаза. Лёгкий поток воды от чьего-то движения коснулся кожи. Жар утих. Я открыла глаза – посол снова сидел на софе.

Эта пытка повторялась снова и снова, не успевала я прийти в себя, сладость опять обжигала мне горло. Но только теперь мучение было совсем иным. Я больше не чувствовала боли. Мне хотелось его прикосновений, я ждала, когда метка начнёт пульсировать, и с грустью наблюдала, как он снова возвращался на софу.

Гул в голове больше не затихал. Он сводил с ума. И только прикосновения Рагавурра отвлекали и возвращали к реальности. Мир кружился уже не переставая, тело было объято приятным пламенем, которое согревало, но больше не жгло. Когда Рагавурр в очередной раз вёл пальцами к метке, я перехватила его руку и прижала плотнее, чтобы вся его ладонь касалась кожи. Он медленно опустил руку к кисти, проскользнул пальцами меж моих и сжал ненадолго, потом быстрым движением соединил наши метки. Резкая вспышка света резала глаза, а гул в голове стал оглушительным до боли. Я закричала.

– Я не слышу, – сказал Рагавурр мне на ухо.

Я закричала громче.

– Нет, милая Лэина, скажи мне через Связь.

Я стала биться в невидимую стену, которая разделяла наши метки, пытаясь достучаться до него, мечтая, чтобы эта пытка прекратилась. Удар за ударом, я билась, пока стена не дала трещину. Мне казалось, я видела это своими глазами. Как она стала рушиться и осыпаться на кровать.

И как только она обратилась в песок, всё затихло. В голове прояснилось, и время снова возобновило ход. Сильные руки Рагавурра прижали меня к груди, он гладил меня по голове и повторял сквозь открывшуюся Связь.

– Тиише, тиише. Всё уже хорошо. Ты справилась. Сильная гордая девочка. Всё позади.

И я впервые со дня смерти матери зарыдала.

Он опустил меня на кровать, укрыл пледом и, продолжая гладить по голове, что-то говорил. Но я не помню, что именно это было.

Проснулась я только утром, и, к моему удивлению, тело ни капли не болело. Я чувствовала себя прекрасно, будто произошедшее вчера мне лишь привиделось, хотя видение это было слишком реалистичным. Вчера я прошла через изощрённую пытку, которую даже опытный палач постеснялся бы провести со своей жертвой.

Пусть меня и связывали с Рагавурром особые обязательства, это не значило, что я дала ему право причинять мне вред. Я закрыла глаза, пытаясь нащупать свою Волю. Намеренное причинение вреда всегда оставляет следы, и по законам Океана пострадавший может назначить за это цену. Но сколько я ни заглядывала в себя и ни искала, всё было чисто, он ничем передо мной не провинился. Я ужаснулась.

Какую сделку должен был заключить этот Оиилэ с Океаном, чтобы безнаказанно нарушать его законы? По телу прошла лёгкая дрожь. Если он мог совершать преступления безнаказанно, то отец был прав, отказ Морскому змею мог легко стоить мне жизни.

В комнату заплыла служанка, миловидная и юная девушка, совсем несоответствующая этому мрачному дому.

– Завтрак подан, госпожа. Ваша одежда висит за ширмой.

– Скоро спущусь.

Я поднялась с кровати и заглянула за ширму. На вешалке красовался открытый тёмный топ, вышитый чёрным жемчугом, и расширенные к низу штаны. Если их надеть, то будет казаться, что ты на самом деле не в штанах, а в широкой свободной юбке. Такую одежду я не носила ни разу. К закрытым и почти непрозрачным штанам претензий не было. Но открытый топ – такое я надеть не могла.

Вздохнув, я выплыла из-за ширмы и стала искать свою сумку со сменной одеждой, но её нигде не было. У меня появилось неприятное предчувствие. Так и не переодевшись, я поплыла вниз и не без помощи слуг нашла столовую. Она оказалась похожа на столовые в Улиан Гиугин – просторная и пустая, никакой мебели кроме обеденного стола и каменных стульев.

За столом уже сидел Рагавурр и какой-то ещё Оиилэ, совершенно непохожий на посла: открытое лицо, приятная искренняя улыбка, ямочки на щеках. Он что-то начал мне говорить, но я, даже не взглянув на него и не слушая, подплыла к Рагавурру. Вода вокруг меня разошлась волнами, подхватила мои распущенные чёрные волосы и увлекла их в сумасшедший танец. Подол платья развевался у ног. Буря, бушевавшая в душе, начала вырываться наружу.

– Где моя сумка?

– Я вижу, тебе лучше, милая Лэина. Я… как бы сказать… взял её на хранение.

– Там моя сменная одежда.

– Именно поэтому и взял. В Ругоии Гиугин никто больше не носит эти устаревшие платья. Я верну сумку перед твоим отъездом.

Я зарычала, и по комнате пронеслась очередная волна.

– Спорить бессмысленно, Лэина-ламэ, – я услышала его голос у себя в голове, и события прошлого дня ожили в памяти. Яркие вспышки боли, гнева и желания. Мои щёки обдало жаром от подступившего стыда.

– Будь ты проклят, Морской змей Бездонного моря! – прошипела я в ответ.

Но посол лишь улыбнулся и вернулся к завтраку, а я продолжала стоять рядом и сверлить его ненавидящим взглядом.

– Ухухухуху, – услышала я незнакомый голос сбоку. Он принадлежал второму Оиилэ. – Дружище Рагавурр, как же так вышло, что имея такой богатый выбор невест, ты предпочёл дикую наследницу Лаан? Присаживайтесь, девушка, – он выдвинул мне стул рядом.

– Меня зовут Омин. Как только услышал, что мой друг привёз избранницу из Улиан Гиугин, я просто не смог не заглянуть в гости. Виданное ли дело, отмахнуться от лучших невест Ругоии ради особы с королевской кровью?.. Без обид. Но это же настоящий скандал!

– Невест? – я вопросительно подняла бровь, изучая лицо Омина. Оно было таким же открытым и честным, он не шутил и не врал.

– Амм… – замялся мой сосед, – Рагавурр, ты что ей не сказал?

Посол усмехнулся и ничего не ответил.

– Думаю, вы и сами разберётесь. Между собой, – торопливо сказал Омин и тут же принялся есть.

– Невест? – повторила я свой вопрос через Связь и посмотрела в наглые глаза Рагавурра. Он встретил мой взгляд и лукаво улыбнулся.

Загрузка...