Миллион поцелуев в твоей жизни

Глава 2

Рен

Как только двойные двери с лязгом захлопываются у меня за спиной, я оборачиваюсь через плечо в попытке рассмотреть Крю Ланкастера через матовое стекло. Но мне удается разглядеть только его русую голову и головы его друзей. Малкольма и Эзры.

Они не пугают меня так, как Крю. Малкольм – настоящий любитель пофлиртовать с явно присущей ему порочной стороной. Эзра всегда ищет повод посмеяться.

А Крю просто стоит с задумчивым видом. Это его фишка.

И мне она не нравится.

Я мрачнею от своих мыслей – последняя показалась мне особенно неуместной, а я не допускаю подобного…

– Рен, сядешь сегодня с нами за обедом? – спрашивает одна из девчонок.

О, стоит подумать о Крю, и я забываю обо всем, что происходит вокруг. Например, о том, что сейчас за мной по пятам ходят четыре девятиклассницы.

Слегка улыбнувшись девочке, которая предложила пообедать с ними, я отвечаю:

– Простите, но сегодня в это время у меня назначена встреча. Может, в другой раз?

Разочарование, которое они испытывают из-за моего отказа, почти осязаемо, но я все равно улыбаюсь. Все нерешительно кивают в унисон, а потом переглядываются и ускользают, не сказав мне ни слова.

Очень странно иметь свой фанклуб, притом что я ничего не делаю, а просто… живу.

Судорожно выдохнув, я иду по коридору. Бремя, которое эти девушки неосознанно возлагают на мои плечи, ожидая от меня безупречности, порой кажется неподъемным. Они вознесли меня на такой высокий пьедестал, с которого легко скатиться вниз. В итоге я стану для всех разочарованием, а этого мне хочется меньше всего. Да и им тоже.

Нужно поддерживать имидж, и порой кажется, что это…

Невозможно.

Быть образцом для подражания для стольких девушек – огромная ответственность. Для растерянных девчонок из богатых семей. Девушек, которые просто хотят вписаться и найти свое место. Чувствовать себя нормальными и учиться, как обычные подростки, в старшей школе.

Конечно, это элитная частная школа, куда поступают только представители высших слоев общества, поэтому в нашей жизни нет ничего нормального, но все же. Мы стараемся сделать ее настолько обыкновенной, насколько это возможно, потому что некоторым из нас приходится нелегко, как и всем людям. При всех проблемах с самооценкой, учебой и ожиданиями, которые на нас возлагают наши семьи, друзья и учителя, мы чувствуем себя невидимыми, чужими.

Я сама испытывала такие чувства.

До сих пор порой испытываю.

Сейчас цель моей жизни такова: помогать другим чувствовать себя комфортно и, быть может, даже обрести себя. Будучи младше, я думала, что, возможно, захочу работать медсестрой, но отец отговорил меня от этого, без конца разглагольствуя о том, что медсестры выполняют тяжелую работу за символическую плату.

Символическую по его меркам. Харви Бомон богат: он унаследовал риелторский бизнес своего отца, когда ему едва исполнилось тридцать, добился его процветания и теперь стал миллиардером. Если бы его дочь выбрала профессию медсестры, то оказалась бы недостойна его самого и фамилии Бомон.

Об этом я даже помыслить не могу. Неважно, чего мне хочется.

Какой бы шаг я ни предприняла, сперва мне нужно получить его разрешение. Я его единственный ребенок, единственная дочь, и он не верит, что я всегда буду принимать правильные решения.

Я иду на первый урок углубленного изучения английского. До этого урока допущены только двадцать человек из выпускных классов, и, конечно же, Крю среди них. С тех пор как поступила в школу «Ланкастер», я была на нескольких уроках вместе с Крю[3], но мне никогда не приходилось сидеть или разговаривать с ним лично, что меня вполне устраивает.

То есть мы с ним никогда не общались. Сомневаюсь, что нравлюсь ему, учитывая, с какой усмешкой он всегда на меня смотрит.

А смотрит он довольно часто.

Я не понимаю почему. Избегаю зрительного контакта, когда это возможно, но временами делаю исключение и вижу в его светло-голубых глазах одно только отвращение.

Одну только ненависть.

Почему? Чем я ему не угодила?

В Крю Ланкастере все слишком. Он слишком угрюмый, мрачный, тихий. Слишком красивый, притягательный и умный. Мне не нравится, какое чувство я испытываю, когда он наблюдает за мной. Какое-то пугающее и странное. Оно мне совершенно не знакомо и возникает, только когда я оказываюсь рядом с Крю, а это какая-то бессмыслица.

Я поворачиваю в коридор, где расположена кафедра английского, и спешу поскорее прийти в класс, дабы занять место на первом ряду ровно посередине. Когда подруги заходят в класс, я всегда слежу, чтобы именно они сели рядом со мной, а не кто-нибудь неприятный. Вроде Крю.

Думается, он бы сел поближе ко мне, будь у него такая возможность. Просто чтобы досадить мне.

Ему бы наверняка это понравилось.

Наш учитель, мистер Фигероа, не распределяет нас по местам, и в целом на его уроках царит расслабленная обстановка. Учитывая, что мы все двенадцатиклассники[4] и он лично отбирал каждого ученика в свой продвинутый класс перед началом учебного года, он уверен, что мы не станем устраивать сцены и создавать проблемы. Фигероа просто хочет, как он сам говорит, «формировать юные умы» без ограничений и запретов. Фигероа – мой любимый учитель, и он попросил меня стать его ассистенткой в весеннем семестре.

Разумеется, я сразу же согласилась.

Я вхожу в класс и резко останавливаюсь, когда вижу, как Фигероа кого-то обнимает. Это ученица, ведь на ней клетчатая форменная юбка и синий пиджак. У нее каштановые волосы, которые я узнаю́, и, как только он подталкивает ее локтем, девушка вырывается из его объятий и поворачивается ко мне.

Мэгги Гипсон. Моя подруга. Ее лицо мокрое от слез, и она всхлипывает, глядя на меня.

– О, привет, Рен.

– Мэгги. – Я подхожу к ней и понижаю голос, чтобы Фиг нас не услышал. Он сам велит нам так его называть, но все парни высмеивают это прозвище у него за спиной. Думаю, они просто завидуют отношениям, которые установились у него с нами, девушками. – У тебя все хорошо?

– Нормально. – Подруга снова всхлипывает, качая головой. А значит, все совсем не нормально, но я не могу настаивать, пока мы в классе. – Просто… вчера вечером мы с Франклином опять поссорились.

– О нет, мне жаль.

Франклин Мосс – парень, с которым она то встречается, то расстается, и, похоже, он очень требовательный. Постоянно давит на нее, склоняя Мэгги к сексу. Ей просто нужно больше уверенности в себе, чтобы твердо ему отказать.

Но подруга никогда ему не отказывает, и она уже несколько раз занималась с ним сексом. Но важно другое: Франклин не любит ее, как ей бы того хотелось.

Думаю, причина в том, что Мэгги слишком быстро ему уступила, но меня она не слушает. Как только мы перешли в одиннадцатый класс и все больше учеников испытывали интерес к сексу, все мои подруги одна за другой принесли себя в жертву парням, которые их об этом упрашивали. Во всяком случае, таким словом это описал мой отец – жертва.

Для большинства все закончилось душевными страданиями, и слова «я же говорила» постоянно вертятся у меня на языке, когда подруги жалуются мне, а это случается нечасто. Уже нет.

Они знают, как я отношусь к такому. Знают, что я могу сказать. Поэтому предпочитают избегать меня, чтобы не слушать правду.

– Все будет хорошо, Мэгги. Не вешай нос, – тихо говорит Фиг, рассматривая ее пылким взглядом.

Я наблюдаю за ним, и волоски у меня на затылке встают дыбом, когда я перевожу взгляд с него на Мэгги. То, как он это сказал, как смотрит на нее, – все очень непринужденно.

Слишком непринужденно.

Другие ученики заходят в класс, громко, оживленно болтая. Я сажусь за парту, расстегиваю рюкзак и достаю тетрадь с карандашом, готовясь к началу урока. Мэгги делает то же самое, не сводя глаз с Фига, пока он обходит свой стол и устраивается в кресле. Несколько девушек подходят поговорить с ним, все неприятно хихикают в ответ на его слова.

Я замечаю, как Мэгги наблюдает за ним, и удивляюсь ревности, которую вижу в ее глазах. Хмм.

Это мне тоже не нравится.

По обыкновению, как только звенит звонок, в класс входят Малкольм и Крю. Иногда они даже опаздывают, хотя Фиг никогда им за это не выговаривает.

Я отворачиваюсь в последний момент, не желая смотреть в глаза Крю, но тщетно. Он успевает поймать мой взгляд, и появляется ощущение, словно его холодные голубые глаза пронзают мои. Засмотревшись на него лишнее мгновение, чувствую, как пересыхает во рту.

Такое впечатление, что, сосредоточившись на Крю, я попадаю в ловушку. Даже страшно, какую власть он, казалось бы, источает одним лишь взглядом.

Его фамилия красуется на здании школы. Его семья владеет частной школой «Ланкастер» уже сотни лет. Он самый привилегированный ученик. Получает все что пожелает. Девушки хотят его заполучить. Парни мечтают стать его друзьями, но он почти всех избегает. Даже многих девчонок.

Мне неприятно это признавать, но мы с Крю немного похожи. Просто по-разному проживаем свой день. Он жесток и непреклонен, а я чересчур добра. Всегда стараюсь быть любезной, и все хотят завладеть частичкой моего внимания. Он злой и ворчливый, но к нему вновь и вновь возвращаются за добавкой.

Странно.

Наконец мне удается оторвать взгляд от Крю, когда Фиг встает перед белой доской и привлекает мое внимание, раскатистым голосом начав лекцию о книге, которую нам предстоит прочесть, – «Великий Гэтсби». Я еще не читала Фицджеральда, и мне уже не терпится начать.

– Рен, ты не могла бы на минутку задержаться после урока? Я напишу тебе объяснительную записку, – обращается ко мне мистер Фигероа, протягивая мне потрепанный экземпляр книги, которую мы сейчас проходим.

– Конечно, – с улыбкой киваю я.

Он улыбается в ответ.

– Хорошо. Хочу с тобой кое-что обсудить.

Я с любопытством смотрю ему вслед. Что он собирается сказать мне? До зимних каникул еще три недели, а значит, до того, как мне предстоит стать его ассистенткой в весеннем семестре, осталось больше месяца.

Уж не знаю, о чем еще нам с ним говорить.

– Что он вообще хочет?

Я поглядываю на Мэгги, которая, прищурившись, наблюдает за мной.

– Ты про Фига?

– Да, про Фига. Про кого же еще? – Ее тон звучит неприятно, как будто она злится.

Я слегка откидываюсь на спинку стула, нуждаясь в личном пространстве.

– Он попросил меня задержаться после урока. Предупредил, что ему нужно кое-что обсудить со мной.

– Вероятно, это связано со мной и с тем, чему ты стала свидетельницей. – Лицо Мэгги приобретает понимающее выражение. – Наверное, попросит тебя помалкивать. Он не хочет, чтобы кто-то узнал.

– О чем? – То есть я вроде как догадываюсь, на что она намекает, но Мэгги ведь ни за что не вступила бы в связь с учителем, правда? Она уже больше года встречается с Франклином. У них вполне серьезные отношения, хотя в последнее время они часто ссорятся. Мэгги всегда повторяет, что их отношения во всех смыслах очень страстные, и делает вид, будто ей самой это нравится.

Но зачем встречаться с парнем, которого и любишь, и ненавидишь? Для меня это какая-то бессмыслица.

– О нашей дружбе, глупышка. – Мэгги следит за Фигом, который возвращается к своему столу. На ее лице появляется мечтательное выражение. Такое, которое она обычно приберегает только для своего парня, а не для нашего учителя. – Окружающие не поймут.

– Я уж точно не понимаю, – отвечаю я.

Мэгги откровенно смеется.

– Ясное дело. Знаешь, Рен, порой ты бываешь такой осуждалкой.

Я обижаюсь. И вообще, разве есть такое слово?

– Ты считаешь, что я предвзята?

– Иногда, – Мэгги пожимает плечами. – Ты жутко безупречна во всем, что делаешь, и меришь всех тем же мерилом, а это невозможно. Ты хорошо учишься и никогда не доставляешь проблем. Все учителя и сотрудники школы тебя обожают. Ты вызываешься добровольцем при любой возможности, и младшие девчонки считают, что ты безгрешный ангел.

Она перечисляет все качества так, будто это недостатки в противовес хорошим чертам.

– А что думаешь обо мне ты? – Я собираюсь с духом, чувствуя, что ответ мне не понравится.

У Мэгги вырывается вздох, пока она меня рассматривает.

– Я думаю, что ты наивная девчонка, которую всю жизнь оберегали. А когда ты наконец-то окунешься в реальный мир, тебя ждет большое потрясение.

Как раз в этот момент раздается звонок, и Мэгги не мешкая хватает рюкзак и, сунув в него книгу, уходит, не сказав больше ни слова. Даже не попрощавшись с Фигом.

Остальные ученики спешно покидают класс, даже Крю, который и не глядит в мою сторону. Слишком увлечен тем, что ухмыляется Малкольму по какому-то поводу.

О чем мне уж точно не хочется знать.

Я остаюсь на своем месте, внезапно занервничав перед предстоящим разговором с Фигероа. Кладу рюкзак на парту и убираю в передний карман старенький экземпляр «Великого Гэтсби». Быстро проверяю телефон и вижу сообщение от отца.

Перезвони мне, когда сможешь.

Живот сводит. Когда он шлет сообщение с такой просьбой, обычно это не предвещает ничего хорошего.

– Сейчас у меня окно. – Фиг подходит к открытой двери в класс и закрывает ее, заглушая шум в коридоре. Становится пугающе тихо. – Самое время нам поболтать.

Я кладу руки на свой рюкзак и слегка улыбаюсь учителю, борясь с волнением.

– Хорошо.

Он приближается к парте, за которой сидела Мэгги, и, устроившись за ней, встречается со мной теплым взглядом. Я делаю глубокий вдох, напоминая себе, что Фиг просто нуждается в моей помощи. Неважно, какие слухи о нем и других ученицах доходили до меня за минувшие годы, он никогда не пытался провернуть нечто подобное со мной.

Фиг все прекрасно понимает.

– О чем вы собирались поговорить? – спрашиваю я, когда он медлит, и мне претит, как сбивчиво звучит мой голос. Будто я пытаюсь с ним заигрывать, хотя этого мне хочется меньше всего.

Он рассматривает меня, склонив голову набок.

– В следующем месяце у тебя день рождения, да?

Я гляжу на него, удивившись, что ему вообще об этом известно. Не сомневаюсь, он мог узнать это в моем личном деле, но какая ему разница? У учителей вообще есть доступ к личным делам?

– Верно. Двадцать пятого декабря. – Слова неспешно срываются с языка, взгляд становится вопросительным.

К чему он ведет?

Его губы изгибаются в улыбке.

– Родилась в Рождество. Как мило.

– На самом деле хуже не придумаешь. Все дарят подарки в ярко-красной подарочной бумаге с Санта-Клаусами. – Боже, я кажусь неблагодарной, но такова правда.

– Это смертный грех? – Фиг приподнимает брови, его глаза блестят. Уверена, он дразнит меня, но на самом деле не понимает, каково это.

Никто не понимает, кроме тех, кто, как и я, родился в какой-то важный праздник.

– Не сказала бы, что это настолько ужасно. Просто совсем не весело отмечать свой день рождения одновременно с Рождеством. Твой праздник никогда не бывает таким же особенным, как у того, кто родился, например, в июне, – поясняю я.

– Не сомневаюсь. – Он кивает, его тон серьезен. – Что ж, Рен, я очень рад, что в следующем семестре ты станешь моей ассистенткой.

Облегченно вздыхаю от возможности сменить тему. Не хочу говорить о личном.

– Я тоже. – На самом деле меня просто радует, что в следующем семестре в моем расписании появится окно. Я слышала, что быть его ассистенткой совсем не сложно. Он не требует многого.

– Ты сменишь Мэгги. Вот почему она сегодня плакала. Я сообщил, что ее помощь в качестве ассистентки больше не понадобится.

Меня пронизывает тревога, я вся холодею.

– О чем вы? Я думала, каждый семестр у вас всегда было по двое ассистентов.

– Так и есть. Просто с Мэгги… не заладилось. – Фигероа наклоняется над столом, приближаясь к моему лицу. Это настолько близко, что я невольно отстраняюсь. – Она порой бывает слишком навязчивой.

Он говорит тихо, словно посвящает меня в тайну. По спине бегут мурашки от беспокойства.

– В каком смысле?

Когда он не спешит с ответом, я жалею, что спросила. Может, я и не хочу знать.

– Я дал ей свой номер телефона. На случай, если ей потребуется связаться со мной в чрезвычайной ситуации. Не видел в этом ничего особенного.

Ладно, как скажете. Но я считаю, что это ужасная мысль. Учитель дает свой номер телефона ученице? Пожалуй, ему не стоило пересекать эту грань.

– А она принялась без конца слать мне сообщения. И это стало… проблемой, – продолжает Фиг.

Проблемой, которую он сам себе устроил, – хочется добавить мне. Но я помалкиваю.

– Надеюсь, что если мы вдруг обменяемся номерами, когда ты станешь моей ассистенткой в следующем семестре, то не будешь так себя вести. Я ищу кого-то менее… возбудимого. Если ты понимаешь, о чем я. – Его улыбка, все его поведение источают непринужденность.

Но в нем самом ощущается напряжение. Вот только он не желает его показывать.

Мне непросто согласиться с тем, что он пытается сказать. Я вообще не собираюсь давать ему свой номер. Это неуместно. И я не заинтересована ни в каких отношениях, которые выходят за рамки отношений учителя и ученицы.

Оттого я задаюсь вопросом, что же произошло между Мэгги и Франклином и имеет ли Фиг к этому какое-то отношение.

– Мне пора. – Я встаю, беру рюкзак и закидываю его на плечо. – А то сильно опоздаю на второй урок.

Я почти дохожу до двери, когда Фиг окликает меня по имени. Замираю, схватившись за дверную ручку, и, медленно оглянувшись, вижу, что он стоит прямо позади меня.

Ужасно близко.

– Ты забыла объяснительную записку. – Фигероа протягивает мне знакомый на вид голубой листок бумаги. – Не хочу, чтобы тебе поставили опоздание.

Я поворачиваюсь к нему лицом и забираю записку из его рук, испытывая отвращение от того, как на миг он сжимает ее сильнее. Это заставляет меня потянуть за листок, отчего учитель притягивает меня еще ближе к себе. В итоге Фиг отдает ее с легкой улыбкой и мрачным взглядом.

– Спасибо, – тихо благодарю я, уже намереваясь выйти за дверь.

– До свидания, Рен! – кричит он вслед, когда я распахиваю ее.

Но я убегаю, не удостоив его ответом.