Мимолетный каприз?

7

Утром Майк спохватился, что у него нет елочных игрушек. Справившись с немногочисленной намеченной на сегодня работой, он отправился в супермаркет, где приобрел кучу украшений, электрических гирлянд и блестящей мишуры. Все это время его не покидали мысли о Джоан, особенно когда он покупал ароматизированные свечи, которые собирался зажечь вечером.

Дома Майк сложил все на столике в гостиной, свечи установил в канделябры и поместил вместе с массажным маслом на тумбочку возле кровати. Поначалу он собирался купить вина, но потом отказался от этой идеи. Вино помогло бы Джоан расслабиться, но одновременно притупило бы ощущения, а в планы Майка это не входило. Еще до выхода в магазин он — к величайшему отвращению Люсиль — навел в квартире идеальный порядок.

Наконец, Майк поставил в проигрыватель вновь купленную пластинку с рождественскими мелодиями и стал ждать Джоан. А вдруг она не придет? Мысль об этом настолько удручала Майка, что он не мог ни читать, ни смотреть телевизор, а только бродил взад-вперед по гостиной, тем самым немало раздражая Люсиль.

Кошка поначалу следовала за ним по пятам, но потом устала от бессмысленного хождения и в одиночестве свернулась в кресле калачиком. Время от времени она поднимала голову и пристально поглядывала на Майка, будто желая удостовериться, не свихнулся ли тот часом.

Майк и сам задавался подобным вопросом. Он не мог припомнить, когда в последний раз так нервничал из-за женщины. Впрочем, здесь Майк слегка лукавил. В похожем состоянии он находился, встречаясь с Натали. Впрочем, Джоан совершенно на нее не похожа, так что он не пытался найти замену утраченной любви.

Натали Соваж являлась избалованной дочкой состоятельных родителей. Майка она покорила своей внешностью, но справедливости ради следует учесть, что тогда ему было всего двадцать. Джоан наверняка многие сочли бы даже большей красавицей, однако сейчас Майк принимал во внимание не только общую привлекательность, но также внутренний мир женщины.

Майк в сотый раз взглянул на настольные часы. Если Джоан не придет…

Додумать мысль до конца помешал дверной звонок. Вздрогнув почти так же сильно, как Люсиль, которую будто ветром сдуло с кресла, Майк поспешил в прихожую, краем глаза заметив, что пушистая любимица, по своему обыкновению, бросилась прятаться в спальню.

— Не бойся, малышка, — сказал он. — Это всего лишь Джоан.

Всего лишь! С таким же успехом можно сказать, что Чарли Чаплин всего лишь комедийный актер.

Весь день Майк гадал, какую одежду предпочтет Джоан на этот раз. Нечто легкое, свободно поддающееся снятию? Хорошо бы.

С сильно бьющимся сердцем он открыл дверь.

Джоан выглядела великолепно, но одета была так, словно ей предстояло участие в вечеринке с множеством гостей, — в светло-голубой кашемировый свитер, короткую черную юбку и замшевые сапожки на молнии. Ее ноги обтягивали ажурные чулки, Майк заподозрил, что на самом деле это колготки. Он терпеть их не мог. С ними столько возни!

Судя по очертаниям слегка вздымавшейся под свитером груди, Джоан надела бюстгальтер. Иными словами, легкого доступа к ней нынче не предвидится. Хорошо хоть волосы оставила распущенными. А может, это своеобразный вызов? Или намек, что она собирается помочь ему украсить елку и сразу после этого уйдет?

Все-таки надо было купить бутылочку вина! Майк еще днем задумал при встрече поцеловать гостью, однако то, как она держала пред собой красную бумажную сумочку для подарков, не способствовало осуществлению этого замысла. В конце концов Майк велел себе присматриваться к Джоан и действовать по обстоятельствам, чтобы в спешке не наломать дров.

— Привет! — произнес он, стараясь говорить самым обычном тоном. — Как прошли занятия в спортзале?

— И не спрашивай! Чувствую себя калекой. — Слова с легкостью слетали с ее уст, но в осанке ощущалась скованность. После того как Майк запер дверь, Джоан протянула ему красную сумочку. — В обеденный перерыв я купила украшения для твоей елки.

Сама того не зная, своими словами она ошеломила Майка.

— Спасибо! — тихо произнес он и заглянул в сумочку.

Там лежало два больших стеклянных шара. Серебристый и малиновый. Интересно, знает ли Джоан, что своим рождественским подарком навсегда обеспечила себе место в жизни Майка? В его семье принято хранить елочные украшения, а также воспоминания, связанные с каждым из них. Кроме игрушек в сумочке лежала записная книжка в кожаном переплете.

— Положишь возле телефона, — сказала Джоан. — Надеюсь, она будет гармонировать с остальными книгами, которые ты так любишь читать.

— А как ты догадалась, что я держу их не только для того, чтобы производить впечатление на девушек, которых задумал уложить в постель?

Джоан пристально взглянула ему в глаза.

— Разве я ошиблась?

— Нет.

— Вот и чудесно.

Голос Джоан звенел, щеки порозовели. Она намерена остаться и после украшения елки! — понял Майк.

— Вижу, у тебя все готово, — заметила Джоан, увидев разложенные на столике игрушки. Тут из спальни показалась Люсиль. — А вот и ты, красавица! — Она наклонилась и ласково погладила кошку. — Я все ждала, когда ты выйдешь…

Люсиль с урчанием выгнула спину и подняла пушистый хвост. Глядя на нее, Майк мог, думать лишь о том, как вчера Джоан попыталась расстегнуть на нем джинсы, чтобы затем приласкать его точно так же, как сейчас киску.

— В сумочке есть подарок и для Люсиль, — сказала Джоан.

Сунув руку поглубже, Майк извлек банку дорогих кошачьих консервов.

— О, это ей понравится! Но тогда уж угости ее сама, чтобы она знала, от кого презент.

— Ладно. Где ее миска?

— На кухне. Сейчас я открою банку…

Мгновенно учуяв соблазнительный запах, Люсиль начала громко мяукать. Джоан выложила на тарелку несколько ложек смеси, и кошка принялась с аппетитом уплетать лакомство.

Джоан выпрямилась, с улыбкой наблюдая за Люсиль. Майк счел это неплохим признаком. По-видимому, она все же пребывает в хорошем настроении.

— В сумочке осталось еще кое-что, — повернулась к нему Джоан.

— Вот как?

Порывшись, Майк извлек нечто неожиданное — веточку омелы, издревле известное средство для повышения здоровья и плодовитости. Символ мужской силы. Впрочем, женщин это растение тоже наделяет необычайной чувственностью.

Майк поднял взгляд на Джоан, и его пульс ускорился. Ее лицо пылало, глаза блестели.

— Только Люсиль не давай, иначе придется искать твоей киске приятеля, — негромко произнесла она.

По телу Майка пробежал трепет предвкушения.

— Дорогая, мне не терпелось поцеловать тебя с того самого мгновения, как ты переступила мой порог!

— Что ж, сейчас у тебя есть повод, — шепнула Джоан.

Она еще днем решила, что должна взять на себя часть инициативы. С Майком ей хотелось стать другой, не похожей на себя. Потому-то она и купила веточку известного своей силой растения.

Судя по тому, как жадно он притянул ее к себе, идея оказалась неплохой.

— Тебе известно, что мы целовались всего один раз?

Джоан обвила его шею руками. Гулко стучащее в ее груди сердце заглушало ненавязчиво звучавшую в гостиной рождественскую музыку.

— Зато как! — слетел с ее губ прерывистый шепот.

— Жаль только, что это произошло в темноте, — Майк провел веточкой омелы по бровям

Джоан, сопроводив свое действие серией мелких поцелуев. Затем он чуть отстранился и оглядел ее, словно прикидывая, к каким еще местечкам можно применить волшебное растение.

Будто прочтя его мысли, Джоан тоже представила некоторые участки своего тела, которые он мог бы пощекотать омелой.

— Прошлой ночью я нуждалась в темноте, — потупилась она.

— Знаю, солнышко, — кивнул он. — Мрак иногда бывает чрезвычайно эротичным.

— Возможно, мне и сегодня… потребуется темнота, — с запинкой произнесла она.

— Все, что пожелаешь. — Пристально глядя — Тогда почему ты отодвинулась?

Разве могла Джоан признаться, о чем подумала?

— Я… э-э… В общем, не нужно было отдавать тебе эту веточку до тех пор, пока мы не украсим елку. Ведь ты хотел покончить с этим до того, как мы… — Все-таки у нее не хватало смелости произносить некоторые слова.

— Займемся любовью, — докончил Майк фразу. Он тоже говорил с трудом, но по другой причине: из-за возросшего чувственного накала. — Не спорю, я так сказал, но, сейчас мне очень хочется изменить последовательность событий.

Судя по бугру под джинсами в районе бедер Майка, он действительно был готов переместиться в спальню. А Джоан пока нет. Украшение елки даст ей время вспомнить истинную цель, с которой она сюда пришла: чтобы стать временной любовницей Майка и обрести в его объятиях уверенность в себе, а вовсе не для того, чтобы влюбиться в этого парня, пусть даже он и целуется как сам дьявол-искуситель!

— Все-таки давай сначала займемся твоим рождественским деревцем, — попросила Джоан. — И сохраним омелу… э-э… на потом.

— Ладно.

Они принялись наряжать елку, подавая друг другу игрушки. Через полчаса, показавшиеся Майку вечностью, он обронил:

— Что-то дело медленно продвигается, ты не находишь?

— Но ведь впереди у нас еще много времени.

— Вся ночь? — с надеждой спросил Майк. Ах, как бы Джоан хотелось в самом деле пробыть у него до утра! Ее щеки окрасились легким румянцем.

— Понимаешь, мне нужно хоть немножко поспать. Завтра рабочий день и…

Майк улыбнулся. Практичность Джоан умиляла его.

— Намекаешь, что мне следует поскорее что-то предпринять? В таком случае предлагаю оставить елку в покое.

Покраснев, Джоан быстро произнесла:

— Нет! Нужно закончить начатое. — Она машинально перевела взгляд на книжные полки, и тут ей очень кстати попался на глаза корешок с надписью «Взлет и падение Римской империи». Джоан ухватилась за находку, спеша сменить тему, — Ты и этим интересуешься? — спросила она, кивнув на томик.

— Не только.

Действительно, скользнув взглядом дальше, Джоан увидела сочинения Платона и «Камасутру». Последнюю книгу она разглядывала несколько дольше, чем следовало.

Майк даже подумал, не следует ли объяснить, почему он приобрел это произведение, на случай если Джоан приходилось его читать и она оскорбилась духом мужского шовинизма, пронизывающим данный труд насквозь.

Тут уж ничего не поделаешь, хотел сказать Майк, в те времена между мужчинами и женщинами не существовало равноправия, в том числе и в сфере интимного общения.

Однако пока он размышлял, Джоан перевела взгляд на другие книги — по истории, философии, экономике и тому подобным дисциплинам.

— Кое-что из этого мы проходили в университете, — пробормотала она, обращаясь в большей степени к себе самой. Затем изумленно взглянула на Майка. — Интересно, существует предмет, который ты еще не изучил?

— Астрономия, — коротко произнес тот. — Но после новогоднего праздника думаю ею заняться.

Ответив, Майк помрачнел, ожидая, что сейчас, вместо того чтобы заняться с ним любовью, Джоан не устоит перед искушением отмыть найденный в грязи бриллиант и начнет читать ему лекцию, объясняя, что он зарывает свой талант в землю, работая слесарем, вместо того чтобы получить образование. Однако в свое время Майк сознательно принял такое решение, и сейчас ему хотелось, чтобы Джоан с уважением приняла этот выбор. Но, к его величайшему удивлению, она даже не спросила, почему он, сантехник, столько всего знает. Она лишь окинула его долгим задумчивым взглядом, а потом сказала:

— Ну что, продолжим наше занятие?

Майк был полон сюрпризов. Пока Джоан развешивала на елке гирлянды, в ее голове вертелся вопрос, который задала Кэтрин сегодня в тренажерном зале: «О чем вы станете разговаривать после секса?». Судя по содержимому книжных полок, у Джоан темы для бесед окажутся исчерпанными гораздо раньше, чем у Майка. Разумеется, Кэтрин ничего не знает о его книгах. Интересно, известно ли о них хоть кому-нибудь в доме?

Джоан сгорала от желания спросить у Майка, бывали ли в его квартире другие девушки, но ей казалось бестактным обсуждать его предыдущие романы. Тем более что, по словам Кэтрин, он предпочитает помалкивать на этот счет. Что ж, это его качество достойно уважения, подумала Джоан.

Вешая на елку малиновый шар, она поморщилась, что не укрылось от внимания Майка.

— Мышцы до сих пор болят? — спросил он.

Джоан сообразила, что он все время наблюдает за ней, причем очень пристально. От этой мысли у нее потеплело на душе.

— Немножко.

— Тогда пора заканчивать. Я помогу тебе устранить мышечную усталость, если мы…

— Но ведь еще не все игрушки развешены, — кивнула Джоан на загроможденный коробками столик.

— Да, теперь я вижу, что купил их слишком много.

— Думаю, тебе хотелось, чтобы елка была красивой.

— По-моему, она и так неплохо выглядит.

— Только нужно добавить этих нанизанных на нити блесток. Тут где-то была коробка, ты не видел?

— Нет. Вообще, я их не люблю.

— Зачем же тогда купил?

— Сам не знаю. По традиции, наверное. Давай обойдемся без них.

— Без блесток будет совсем не то. А, вот эта коробка! Эй, что ты делаешь? Дай мне ее!

— Нет уж, дудки. Ты начнешь развешивать эти штучки по одной.

— Что же, пучками их разбрасывать?

— Я бы эту дурацкую мишуру раскидал вилами, как сено.

Джоан видела, куда Майк отступает. Еще шаг — и он окажется в спальне. Скоро, скоро она вновь позволит этому пар-

Ню прикасаться к ней, ласкать, целовать. Сейчас, когда Джоан узнала о Майке побольше, все волнующие моменты их общения прибрели совершенно иной смысл. Необыкновенный парень Майк желает нынче ночью заняться с ней любовью, и она была чрезвычайно этому рада. Только в ходе упомянутого процесса Джоан следует так изловчиться, чтобы ненароком не влюбиться в своего постельного партнера. В данных обстоятельствах это недопустимо.

— Идея! — провозгласил Майк, пятясь в спальню. — Мы закончим наряжать елку завтра вечером.

Завтра. Сердцебиение Джоан ускорилось. Она не позволяла себе загадывать наперед. Прежде у нее не бывало временных любовников, поэтому ей трудно была определить, какие сроки считаются нормальными для подобных отношений.

— Я согласен на компромисс, дорогая, — заметил Майк. — Если тебе так нравятся блестки, можешь взять их. Вот они, посреди постели. — Он скрылся в спальне, и спустя мгновение до слуха Джоан донесся нежный шелест высыпаемой на простыни мишуры. Когда она осознала весь юмор ситуации, то не смогла удержаться от смеха. Женщина, способная войти в спальню мужчины и вынести оттуда блестки, чтобы с их помощью создать на еловых ветках иллюзию снега, сама должна

Быть холоднее сосульки!

Ну нет! Ирвин называл Джоан замороженным реликтовым ископаемым, и сегодня она пришла в квартиру Майка с целью доказать обратное. Поэтому рождественское деревце будет не полностью украшено. Ничего, это не смертельно. Тем более что Майк предлагает продолжить начатое завтра.

Замирая в предчувствии блаженства, Джоан

Медленно двинулась в направлении спальни.

— Ладно, твоя взяла, — сказала она. — Блестки могут подождать.

В смежной с гостиной комнате все еще было темно. По спине Джоан пробежали мурашки, потому что она знала: Майк и сегодня позволит ей поступить по своему усмотрению и решить, включать или не включать свет. Вообще, Джоан не возражала против освещения, только мягкого, деликатного. Хорошо, если настольная лампа у него, низенькая. На как бы то ни было, Джоан все равно намерена доказать, что сегодня она уже не та робкая девушка, которая накануне требовала полной темноты. Этой перемене немало способствовали минуты, проведенные за украшением елки в обществе сгорающего от нетерпения парня.

И все же идя в спальню, Джоан чувствовала, как у нее подгибаются колени. Не потому ли новоиспеченные мужья переносят юных жен через порог? Просто те не способны передвигаться самостоятельно, зная, что ждет их за дверью брачных покоев.

Едва Джоан шагнула в темноту, как ее поймали сильные мужские руки. Майк притянул добычу к себе, сразу же захлопнув дверь ногой. И вновь они очутились в полном мраке. Нужно ли говорить, что Джоан уже трепетала! С тихим стоном она обвила его шею руками и отдалась жаркому поцелую.

Наконец-то!