Мир полон разведенных женщин

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Буч Кауфман стоял первым в актерском списке Клео.

Буч Кауфман – кинозвезда: светловолосый, голубоглазый, настоящий американец, сексуальный.

Он сделал себе имя как ведущий актер нескончаемой телевизионной мыльной оперы. «Шесть лет… э… как в тюрьме», – так он об этом говорил.

Ему было двадцать восемь, и он сыграл главные роли в шести самых значительных и дорогостоящих боевиках за последние четыре года. Попутно взял и прогнал двух жен. «Никогда… э… не женись на актрисах», – так он об этом говорил.

Теперь был в Англии, снимался в картине, и Клео в свой первый день в Лондоне встретилась с ним на киностудии.

Ленч был организован пресс-секретарем – беспокойной дамой с порхающими руками, которая явно думала к ним пристроиться, пока Клео вежливо, но твердо не сказал ей, что всегда берет интервью только наедине. Пресс-секретарша была раздосадована, но «Имидж» – солидное издание, и она не хотела его прошляпить. Она подняла суматоху, усаживая Буча на его место, а потом, скрепя сердце, убралась, пошептав ему на ухо перед уходом.

– Что она сказала? – спросила Клео.

– Уверяла… э… меня, что звезд экрана вы глотаете на завтрак. Клео улыбнулась.

– В таком случае вам повезло, мы же встретились не за завтраком. Буч рассмеялся, и лед был сломлен.

Клео включила магнитофон, и принялась задавать вопросы.

Через полтора часа они расстались друзьями.

– Как долго вы… э… тут пробудете? – справился Буч.

– Всего неделю.

– Может, как-нибудь вечерком сумеем вырваться поужинать.

– Может быть, – кивнула Клео. Не сверхжеребец он, а котеночек.

Она устроилась на заднем сиденье в машине киностудии, которая отвозила ее обратно в «Коннот», и прослушала кассету. Набирается хороший материал, Буч говорил интересно и с юмором.

В отеле ждала секретарша, которую она взяла на время.

– Расшифруйте! – Клео бросила ей кассету. Когда беседа будет перепечатана и у нее на руках, она выберет лучшие цитаты и напишет статью. – Ваш муж звонил из Америки, – сказала секретарша. – Будьте добры, позвоните на международную.

– Мне надо уйти, – ответила Клео, – если он опять позвонит, скажите, чтобы попробовал опять завтра.

Она взяла такси до Итон Сквэр. Было четыре часа, и мать ждала ее к чаю.

Стелла Лоурент – женщина без единого изъяна сорока восьми лет. Ухожена от эффектных пепельных коротко стриженых волос до стройных точеных ножек с удаленными волосами.

Здороваясь с Клео, она сдержанно чмокнула ее в щеку.

– Рада тебя видеть, милая.

Когда отец Клео семь лет назад имел несчастье умереть от сердечного приступа, Стелла снова вышла замуж и очень неплохо. Нашла себе греческого магната – судовладельца. Ее устраивало, что двадцатидевятилетняя дочь уехала жить в Америку.

– Ты превосходно выглядишь, – поспешила заверить Клео.

Стелла надменно улыбнулась.

– Да? Правда, милая? Я такая старая бабка, удивительно, как еще совсем не развалилась.

Вдруг Клео стало ясно, что мать не отказала себе в удовольствии – подтянула лицо. Шрамов не было видно, но Клео знала, могла отличить.

– Как Никаи? – спросила она.

– Как всегда занят. Хотел тебя повидать, но пришлось лететь в Афины.

– А жаль. – Клео вдруг почувствовала себя невероятной дурнушкой и неряхой. Почему-то матери всегда удавалось внушить ей такие чувства.

– А что Майк? – справилась Стелла. – К тебе не собирается?.Как хорошо иметь такую маму, с которой можно поделиться, размышляла Клео, но Стелла не поймет, никогда не понимала. Стелла любит мужчин за их деньги и за то, что мужчины приходят в восторг от нее. Мужчина как человек Стеллу не интересует.

– Не думаю. Закрутился на работе… знаешь ли. Одетая в форму горничная вкатила тележку-столик с чаем.

Клео неожиданно для себя умяла все вафельно-тонкие сандвичи и три пирожных с кремом, тогда как Стелла едва пригубила чай с лимоном.

– Расплывешься, милая, – равнодушно заметила Стелла. Клео подумала, а не уйти ли сразу после чая. Стелла вызвала у нее обширный комплекс неполноценности.

Позже в отеле Клео написала матери о Буче Кауфмане. И осталась довольна, соль и юмор в нем как будто присутствуют. Хотела узнать, что скажут другие, поэтому решила захватить статью вечером. Она ужинает с закадычной подружкой Доминик Ласт. Четыре года они не общались, и Клео не терпелось увидеть Дайана – мужа подруги. Доминик обрисовала его – большой, красивый и умница» Он – израильский бизнесмен, они живут в особняке в Хемпстеде, и у них – полуторагодовалый малыш. Доминик выглядела как всегда умопомрачительно. Миниатюрная девица с копной рыжих кудрей и полными губами обольстительницы. Встретились они в баре отеля «Кон-нот», и Доминик с Клео обнялись.

– Покажи фотографию малыша, – потребовала Клео. Доминик локтем подтолкнула мужа.

– Ты взял фотографии. – Он покачал головой. – Господи, какая же ты бестолочь! – воскликнула она, и Клео заметила, как они обменялись свирепыми взглядами.

Дайан и впрямь большой и красивый, как Доминик его описала. А как же умница? Всего три года женаты, а умница превратилась в бестолочь.

– Я думала, что мы поедим в «У мистера Чоу», – объявила Доминик за компари с содовой. – Клео, ты ТАК чудно выглядишь, и, как волосы носишь, мне нравится.

На голове у Клео творился легкий бедлам из кудрей, так как она еще не нашла время на парикмахерскую.

– Гора пуха. К какому парикмахеру ты сейчас ходишь? Я тут прямо как турист.

– К Кристине в «Мейн Лайн». Она – чудо, тебе понравится. Лучше расскажи, до смерти хочется узнать, как Буч Кауфман? Он прелесть?

Клео замялась. Доминик будто подменили – какая-то она взвинченная и играет на публику. Клео решила не хвалиться интервью с Кауфманом, надежно запрятанным в сумку «Гуччи» с длинным ремнем.

– Приятный, ничего особенного.

– Ничего особенного! – Доминик разразилась оглушительным хохотом. С тобой не соскучишься.

Как и с тобой, подумала Клео, замужем ты, видно, стала всем недовольной стервой.

– Пойдемте-ка лучше, – сказал Дайан, – а то опоздаем, и наш столик займут.

– Сходи за машиной, дорогой, мы тебя встретим на улице.

Как только Дайан скрылся из вида, Доминик стала делиться с Клео:

– Он черт знает какой зануда, понятия не имею, что с ним случилось. От него хоть волком вой. Я серьезно думаю о разводе.

Клео не скрыла, что удивлена:

– Но ты вроде была так счастлива…

– Счастлива, – обрезала Доминик, – с ним? Он занимается только младенцем и телевизором. В таком порядке. Ему и дела нет до меня, ни до моих дум, ни до моих чувств.

– Но вы так мало женаты.

– Да, знаю. Но не могут же все немедленно обрести и секс, и счастье как вы с Майком. Я серьезно, Клео. Мне опротивело, опротивело до чертиков.

Снова появился Дайан.

– Машина на улице.

В «У мистера Чоу» им составил компанию лучший друг Дайана худой мужчина с пружинистой походкой, которого звали Исаак. Весь вечер Доминик и Исаак провели, тихо беседуя друг с другом. Клео пыталась вежливо болтать с Дайаном, но интимные взгляды, которыми обменивались Исаак и Доминик, создавали атмосферу неловкости.

Клео свободно вздохнула, когда приехала назад в отель. Она лежала на кровати и думала об их супружестве с Майком. Чтобы на людях обзываться бестолочью – до такого ада в семейной жизни они никогда не доходили. Да никакой бестолочью Клео Майка и не считает. Вне всякого сомнения, принижая супруга до идиота, первым делом унижаешь себя, раз вступил с ним в брак.

Она вздохнула. Может, пора говорить с Майком. Может, пора все уладить.