Мир в его руках

4

— А вот и ты, девочка! — Рини остановилась посреди лестницы. На ее лице Дон заметила знакомое выражение: в детстве вот так она обычно встречала дочь, если та, по ее мнению, приходила домой слишком поздно. — Как погулялось? — Голос матери был преувеличенно веселым, улыбка — слишком сияющей.

— Чудесно! — ответила Дон. И кто бы мог в этом усомниться? В глазах — огонь, кожа слегка обгорела на солнце, в открытой машине ветер живописно растрепал волосы. — Не помню, когда еще с таким удовольствием шаталась по городу!

— Значит, Скотт тебя не нашел? — удивилась Рини.

А почему это ее так волнует? Странно. Может, думает, дочери неприятно, что они подсказали ему, где ее искать? Конечно, лучше, если бы это было так. Или за этим стоит что-то другое? Надо внести ясность.

— Нет, Скотт меня нашел, и мы прекрасно провели время — походили вокруг Акватик-парка. — Дон улыбнулась, вспомнив сладкие минуты в его объятиях. — Он и привез меня.

— Очень мило с его стороны, — все еще несколько настороженно отреагировала мать.

— Ладно, надо пойти переодеться, а то эта парочка уже, наверное, скоро явится, — Дон решила переменить тему. Поравнявшись с матерью на лестнице, она вдруг импульсивно повернулась к ней и обняла за плечи: — Я так часто забывала тебе это сказать, мамочка, — я тебя очень люблю! — Голос Дон дрогнул, ей почему-то захотелось разреветься.

— Знаю, дорогая, знаю! — Рини тоже крепко обняла дочь, поцеловала в щеку и мягко подтолкнула. — Ну давай, занимай скорее ванну, а то отец собирался принять душ.

Дон поднялась на несколько ступенек и обернулась. Мать спускалась по лестнице. Как всегда аккуратная укладка на голове, фигура слегка отяжелевшая, но еще ничего, и слаксы ей идут, и эта свободная блуза… Дон поймала себя на мысли, что завидует матери: у нее такой заботливый, любящий муж, взрослые дети… «Ну ты совсем что-то раскисла, старушка!» — сказала она себе, сморщив маленький носик.

Приняв душ, Дон облачилась в роскошное бирюзовое платье, к которому идеально подходили шелковые босоножки. Дома она не употребляла косметики, но этот наряд явно требовал большего, чем один увлажняющий крем, которым она обычно ограничивалась. Пришлось хорошенько постараться с макияжем.

Спускаясь вниз, она попыталась представить себе «бриллиант без оправы», который им собирался показать дядя Дан. Что за птичка? Неужели сумеет привести Даниэля Гастингса к алтарю? Дон улыбнулась, представив себе дядюшку в смокинге, переминающимся перед священником.

Улыбка все еще бродила по ее лицу, когда она входила в гостиную. Но в следующую секунду Дон оторопела: у большого камина с бокалом в руке стоял Скотт. Он уже успел переодеться: темный костюм, голубая шелковая рубашка, галстук в полосочку… Она была готова возненавидеть его за такой эффектный вид.

— Привет, Скотт! — произнесла Дон, стараясь справиться с дыханием.

— Еще раз! — Он окинул ее оценивающим взглядом с головы до ног. Само очарование! И этот разрез на юбке чуть выше колена, открывающий стройную ножку в тонких черных колготках… Глазея на Дон, Скотт чуть не забыл, под каким предлогом пришел, но наконец вспомнил и показал на шляпу. — Ты забыла в машине…

— Спасибо! — Дон смутилась от его пристального взгляда. Но недаром же она профессиональная модель! С непринужденным видом грациозно пересекла гостиную и взяла шляпку с камина, ни на секунду не забывая, что за нею внимательно следят родители. Пришлось им все объяснить.

— Там, на улице, продавались. Я никак не могла решиться, какую взять, Скотти выбрал эту, примерил на меня и сам расплатился, — я даже не успела достать бумажник, — выпалила она на одном дыхании.

— Ничего не меняется, мамочка! — Эд подмигнул жене. — Принимают всякие поправки к закону о равноправии, а женщины по-прежнему умудряются забыть бумажник, когда надо платить за их дурацкие цацки.

— Эд! Папа! — Два возмущенных женских голоса слились в один.

— Честно, я хотела заплатить, но он не дал. Верно, Скотти? — Дон повернулась к нему за поддержкой, но он только широко улыбнулся. Она открыла рот, чтобы упрекнуть его, но промолчала, потому что в этот момент ее пронзила удивительно простая мысль: а ведь Брент никогда бы так не поступил! Для него приобретение какой-то шляпки — бессмысленная трата денег. А Скотт раскошелился только потому, что она ей понравилась. И разумеется, ни в какой реестр расходы не занесет.

— У меня были свои мотивы. — В глазах Скотта играли веселые искорки. — Хотел подольститься, чтобы Дон провела со мной вечер. Но она сказала, что занята.

«Слово «занята» вряд ли ко мне подходит, — подумала Дон, — если у меня так пусто внутри. Но минуточку, что это там говорит отец?»

— Я знаю, доченька, Дану будет очень тебя не хватать, но он простит. Поймет и простит, — услышала она.

— Вы меня отпускаете? — Дон изумленно подняла брови. Что это происходит?

— Я бы не хотел умыкать ее, — вежливо вмешался Скотт. — Я знаю, как Дон неравнодушна к дядюшке Дану и как ей очень хочется увидеть его подружку. — Он говорил серьезно, но глаза его были полны юмора.

— Еще увидит! — Эд махнул рукой.

Бросив красноречивый взгляд на Скотта, — ну, с тобой я еще посчитаюсь! — Дон набросилась на отца:

— Ты что это, отделаться от меня хочешь?

— Да просто мама готовит макароны, а тебе их нельзя! — с невинным видом объяснил Эд. — А то, глядишь, больше не увидим тебя на журнальной обложке. Ты и так последнее время молотишь все подряд!

— Хватит тебе, Эд! — Рини локтем подтолкнула мужа. — Знаешь ведь, как Дон любит макароны, сегодня они специально для нее и предназначались…

— Хорош любящий папочка! — Дон шутливо сжала кулачок. — Я уж вправду подумала, ты меня выгнать хочешь! — целуя отца, шепнула она ему на ухо.

— Конечно! — ответил он. — Ты слишком засиделась тут с нами, стариками. Надо проветриться. Скотт это устроит. Он уже тоже перерос молоденьких девочек.

Дон заморгала глазами. Когда это они изменили свое отношение к Скотту? Считают, что узы, связывающие ее с Брентом, такие несокрушимые, что за нее можно не беспокоиться? Или?.. Конечно, Брент сейчас гол как сокол, а Скотт ходит в богачах. Да нет! Ее родители не зациклены на деньгах. Тут что-то другое. Ладно, пусть будет так, как они хотят.

— Что ж, здесь я, видимо, обречена на голодную смерть, придется ужинать с тобой, — обратилась она к Скотту.

— Обещаю, от голода не умрешь. — Он был таким радостным, что у Дон все запело внутри. — Как насчет «Хаулихена»?

— Прекрасно! — Она взяла его под руку и обратилась к родителям: — Извинитесь за меня перед Даном и его пассией, скажите, что постараюсь увидеться с ними до отъезда.

— Скажем, скажем, — мягко отозвалась Рини. — Идите!

— Поразвлекайся, детка! — Эд с трудом поднялся. Взявшись за руки, как дети, родители проводили их до дверей.

— Она такая радостная — приятно смотреть! — прошептала Рини.

— Из-за него, — поддержал Эд. Он догадывался, в каком состоянии была семейная жизнь дочери, хотя Дон это всячески скрывала. Хоть бы Скотт сделал ее счастливой…

— Ты что? — озабоченно спросила Рини.

— Думаю. — Эд поднял седеющие брови.

— О том, что наша девочка выбрала себе не того мужа?

— Да вроде того…

Сев в машину, Дон снова посмотрела на дверь, уже закрывавшуюся за родителями.

— Они ничего! — заметил Скотт.

— Да, — согласилась Дон. В горле у нее появился комок. Конечно, родители в курсе ее семейных дел. Неважно, как узнали, главное — знают, что ее брак превратился в фарс. Этим и объясняется, почему они толкают ее в объятия Скотта.

— Если не возражаешь, я заеду домой, — произнес Скотт, заводя мотор. — В спешке часы забыл. А без них я как без рук.

«О Боже!» — в панике воскликнула про себя Дон. Она не встречалась со старшими Ларкиными с тех пор, как просила у них адрес Скотта, а ей отказали. Ее родители продолжали с ними дружить, но она всякий раз убегала из дома, когда они приходили в гости. Не могла простить.

Словно прочитав ее мысли, Скотт сказал:

— Не напрягайся, глупышка. Мать с отцом в Аризоне у родственников.

— Слава Богу! — Она не смогла скрыть чувства облегчения.

— Кстати, а что это произошло у тебя с моими предками? — поинтересовался Скотт. — Стоит мне только произнести твое имя, мать краснеет, а отец старается перевести разговор на другую тему.

— Да ничего особенного! После того как ты уехал, я пришла к ним попросить твой адрес. Твоя мать на меня наорала, что это из-за меня им пришлось тебя отправить к чужим людям, и адрес не дала.

Скотт вздохнул:

— Прости. Всем тогда досталось. Трудно сказать, кому больше.

— Это все прошлое, что о нем вспоминать!

— А не выяснить — так и будет болеть.

— Не о чем говорить. — Дон откинула голову на сиденье и уставилась в небо. День был прохладный, собирались облачка. — Похоже, будет дождь, — сменила она окончательно тему.

Вечер удался. Вспоминали всякие смешные истории, посплетничали об общих знакомых, наконец поспорили, кому платить. Он выиграл, и наверняка не совсем честно. А вот сейчас остается два шага до стоянки, Скотт быстро довезет ее до дома, и — отдыхать, отдыхать.

Внезапно Скотт остановился, повернулся к ней, взял за плечи. Еще раньше его рука мягко придерживала ее за талию, а она не смогла побороть желания, прижалась к нему — вот и результат.

— Какие у тебя планы на остаток отпуска?

Дон постаралась ответить спокойно:

— Надо бы домой пораньше вернуться. Полно дел. Эльфы у меня в квартире не водятся, так что придется самой заняться уборкой и всем прочим…

— Как мне тебя уговорить остаться еще на денек?

— Попроси.

— Прошу.

Господи, как же ей хотелось остаться, но ведь нельзя!

— Скажи «да», Дон. — Скотт мягко провел кончиком пальца по ее щеке, остановившись около уголка губ. И, чувствуя, что она колеблется, добавил: — Обещаю быть джентльменом.

— Джентльменом! — Она засмеялась. — А ты хоть знаешь, что это слово означает? Я ненормальная. Мне не стоит быть с тобой дольше. Но пусть все идет к черту, еще на денек останусь.

— На два! — Он решил закрепить позиции. — И я знаю, что такое джентльмен. Это значит — «нежный мужчина». Я докажу тебе, что я такой и есть.

— Но сейчас ты себя ведешь совсем не по-джентльменски! — Дон уже не могла сдержать дрожь, когда поняла, что он собирается ее поцеловать.

— Завтра! — Скотт с улыбкой подавил ее слабую попытку вырваться. — Завтра я займусь доказательством этой теоремы.

Его губы коснулись ее губ. У Дон перехватило дыхание. Не встречая больше сопротивления, он крепко прижал ее к себе.

— Сколько же я ждал этого! — прошептал Скотт, сливаясь с ней в поцелуе. Его язык уже касался ее зубов, стремясь проникнуть глубже. Дон почувствовала непреодолимое желание ответить ему лаской и сама прижалась к нему крепко-крепко. Скотт почувствовал вкус победы: «Если бы она меня не любила, она бы себя вела по-другому».

— Моя любимая девочка! — Его руки прошлись по ее спине, остановились на изящной выпуклости бедер. — Я знаю, что это безумие. Но ты свела меня с ума. Я ничего не могу с этим поделать. Я люблю тебя, Дон. Хочу, чтобы ты всегда была со мной. Чтобы у нас все было общее… — Он осекся, почувствовав, как она напряглась.

Скотт ослабил объятия и как-то неловко отступил на шаг. Не надо ему было этого говорить. Она еще не готова к его признаниям. Он виновато улыбнулся. Поднял руку, чтобы погладить се по щеке, но опустил на полпути.

— Дон, прости…

Она неловко поежилась:

— Если хочешь, чтобы завтра я составила тебе компанию, отвези-ка меня побыстрее домой.

— Идет! — Он со вздохом кивнул.

Дон была растеряна. Она очень хотела Скотта, но боялась причинить боль Бренту. В то же время не желала делать больно и Скотту. «И так, и так — одинаково плохо!» — размышляла она в отчаянии.

Потупившись, она остановилась у машины, пока Скотт возился с ключом.

— Спать хочешь? — мягко спросил он.

— Немножко.

Он понял, что она говорит неправду.

— Не молчи, Дон, — взмолился Скотт, когда они уселись. Он положил руку на руль и повернулся к ней.

Было темно, Дон не могла разглядеть выражения его лица. Но почувствовала какую-то напряженность. Видимо, он настроен на серьезный разговор.

— Что ты хочешь услышать? — спросила она ровным голосом.

— Хочу, чтобы ты сказала, что тебя гложет.

Она не отвечала. Тогда он продолжил, тщательно подбирая слова:

— Ну что с тобой? Если это из-за того, что я…

— Ты целовал меня и раньше, — поспешно перебила Дон. Ей не хотелось, чтобы он оправдывался, ведь виновата во всем только она одна!

Он протянул руку, взял ее за подбородок, повернул лицом к себе:

— Разве было когда-нибудь… так? — Почувствовав, что она стиснула зубы, отнял руку. — Ведь не было же, верно?

— Мы ведем себя нечестно по отношению к Бренту, — сказала она. — Он далеко и ни о чем не догадывается…

— А что изменилось бы, если бы он был рядом и догадывался? — Голос Скотта прозвучал мягко, но с досадой. Когда же она поймет, что представляет из себя ее муженек? Да ему же на все наплевать! Он ее не любит, а значит, и ревновать не может.

— Возможно, ничего и не изменилось бы, — согласилась Дон, внезапно ощутив в душе пустоту. — А теперь, когда мы этот вопрос решили, может, поедем наконец? — Она невесело улыбнулась. — На сегодня мне достаточно развлечений.

Скотт почувствовал себя так, словно ему залепили пощечину. Резко повернув ключ зажигания и беззвучно выругавшись, рванул машину с места. Брент всегда был потребителем. Он такой по своей природе. Не всем это только было видно. Сначала свои деньги промотал, потом к Дон пристроился. Еще бы, как удобно! Она от него ничего не требует, наоборот — каждый месяц посылает ему чеки на приличные суммы. Да без них он давно бы уже побирался! Скотт чувствовал, как внутри у него все кипит. Слава Богу, до дома Гастингсов он мог доехать с закрытыми глазами. Пожалуй, в незнакомое место в таком состоянии не добрался бы.

Дон облегченно вздохнула — приехали. Скотт со скрежетом остановил машину.

— Жаль, что мы заканчиваем вечер на такой грустной ноте, — произнесла она, поворачиваясь к Скотту. — Правда, все было чудесно. — Она взялась за ручку дверцы. — В какое время завтра? Куда двинем?

— Хотел пригласить тебя походить под парусом.

— Интересно. Не вылезай, не надо! — поспешно проговорила Дон, заметив, что Скотт открывает дверь со своей стороны. — Я сама дойду.

Он не обратил внимания на ее слова. Обошел машину, открыл ей дверцу. Она посмотрела на него слегка боязливо: нет ли у него каких намерений? Нет, вроде ничего. Даже руку не предложил. Проводил до двери, коротко бросил: «Спокойной ночи, Дон!» — повернулся и пошел к машине. Совсем странно.

— Спокойной ночи, Скотти! — крикнула она ему вслед.

Просыпаться не хотелось. Отвернувшись от теплых лучей утреннего солнца, Дон поудобнее устроилась на подушке. А может, не вставать вообще? Сказаться больной?

«Не будь такой трусихой», — подсказал ей внутренний голос. Она отбросила одеяло и спустила ноги на пол.

— Рановато ты сегодня! — приветствовал ее отец, когда спустя полчаса она вошла в кухню — свежая, в розовой блузке, таких же шортиках и тапочках.

— Для меня это поздно! — ответила она, наклоняясь к его щеке. — Ой, щетина какая, бриться надо! — Отвернулась к полке за чашкой и сказала: — У меня сегодня парусная регата!

— Правда?

Интересно, действительно в его голосе прозвучало беспокойство или ей так показалось? Дон обернулась с пустой чашкой в руке.

— Не надо было мне идти с ним вчера, да, пап?

— Налей себе кофе и присядь, дочка!

«Ну вот, начинается», — подумала Дон. Но послушно села за стол. Придется, видно, выслушать нотацию. Вид у отца был очень серьезный.

— У тебя с Брентом проблемы, ведь так?

Она чуть не поперхнулась кофе, покраснела и честно призналась:

— Да.

— Мы с мамой так и подумали, когда ты приехала.

— Но я же была у него! — уточнила Дон и рассказала отцу все, что произошло в Париже. Закончив, приготовилась услышать слова утешения, мол, ничего, все обойдется, но отец молчал. Потом, очнувшись от собственных мыслей, спросил:

— И что будет?

У нее по щекам покатились слезы.

— Не знаю. Я просто растеряна. То думаю разводиться, то жалко его становится. Я ему нужна.

— Ты ему нужна! — возмутился отец. — Ему, видите ли! А он — тебе нужен?

Ее душили слезы, она смогла лишь пожать плечами. А того, что отец сказал потом, она никак не ожидала.

— Пора тебе научиться думать о том, что тебе нужно, чего ты хочешь. — Дон попробовала возразить, но он нетерпеливо махнул рукой. — Дай мне закончить, пожалуйста! Если я сейчас не выскажусь, то, наверное, уже не скажу никогда. Твоя мать не даст. Мы не вмешивались, ничего тебе не говорили, потому что дали друг другу слово: не лезть в жизнь наших взрослых детей. Но сейчас я не могу молчать. — Эд немного передохнул, затем продолжил: — Знаешь, мне не нравится, что он все эти годы практически живет за твой счет. Разобьет машину — ты ему ремонт оплачиваешь или новую покупаешь. Он уже давно растратил все, что получил от родителей, а теперь тратит все, что ты зарабатываешь. Знаю, он тебе помог в свое время, но ведь с тех пор прошло девять лет! Ты, если судить по газетам, одна из самых высокооплачиваемых моделей в мире, а что с этого имеешь? Квартиру в Нью-Йорке? Пару шкафов с нарядами, которые покупаешь на распродажах?

Дон с удивлением посмотрела на отца. Откуда он знает, где и что она покупает?

— «Антик Бутик» — это вовсе не такая уж дешевка, папа! Там покупают всякие знаменитости, вроде Катрин Денев. — Она вспомнила, что эта кинозвезда особенно нравится отцу. — Кроме того, я не все платья там покупаю, только некоторые…

— Мы отвлекаемся от сути дела, — заметил отец с укором, протянувшись через стол к ее руке. — Ты понимаешь, что я имею в виду.

Дон кивнула, но решила возразить:

— Ты одного не понимаешь, папа…

— Чего? — нетерпеливо перебил он.

— Он мой друг, ему нужна моя поддержка. Он мне такую поддержку оказал, я не могу теперь просто так взять и отвернуться!

— Ответь мне на один вопрос, и я больше не буду тебе докучать. Ты его любишь?

— Да! — ответила она поспешно. Впрочем, подумав, добавила: — Но не так, как мама любит тебя.

— А он? Он-то тебя любит?

— По-своему да, наверное.

— Слушай, поезжай к нему и поговори обо всем. Развод — это, конечно, дело неприятное, болезненное. Но и так жить — не лучше. — Он погладил дочь по руке. — Что бы ты ни решила, мы с мамой за тебя. Мы тебя однажды подвели. Больше такого не повторится.

— Ох, папа! — Теперь уже Дон разрыдалась по-настоящему, вскочила, обогнула стол и бросилась к отцу. Он усадил ее себе на колени, как маленькую, погладил, стал утешать как мог. Дон залила слезами весь его халат.

— О Господи! — немного успокоившись, сказала она и встала. — Пойду умоюсь, а то буду выглядеть как чумичка. Спасибо тебе, папочка! — Дон поцеловала отца в щеку и выбежала из кухни. Пока она приводила себя в порядок, мысли ее вновь и вновь возвращались к тому, что ей сказал отец. Ей стало как-то легче. Отец прямо не предложил ей развестись, но дал понять, что, во всяком случае, не она виновата в распаде ее брака с Брентом.

«Нет, все-таки я чувствую себя преступницей, и, наверное, это чувство останется со мной навсегда», — подумала она, усаживаясь в машину Скотта.

— Изумительно выглядишь! — произнес он, оглядев ее с ног до головы.

— Ты тоже. Глаз не оторвешь! — парировала она.

Скотт действительно был хорош в белых шортах, открывших загорелые, мускулистые ноги, и красной майке, туго обтягивающей мощный торс.

— Под парусом сегодня в самый раз — погодка соответствует.

— Прекрасно! — Дон огляделась по сторонам. Туман почти рассеялся, на небе солнце и редкие облака.

— Ты завтракала?

Что-то в его тоне подсказало ей правильный ответ:

— Ни крошки во рту не было, голодная как собака.

— Хорошо, позавтракаем, потом поплывем куда-нибудь подальше — в Китай, например.

Дон покачала головой:

— Я не знаю китайского.

— Там, куда я тебя хочу взять, вообще не надо слов, — успокоил ее Скотт. Фраза была слегка загадочной, и наверняка он рассчитывал, что она спросит — куда же? Но Дон предпочла промолчать.