Мираж хищного мира 1

Глава 4 искательница

Она росла. Голова требовала информации, знаний, изголодавшееся сознание подстёгивало на необдуманные поступки – крайности. Чтобы освоиться в новом, непознанном мире, ей хотелось знать о нем всё. Изучив территорию стаи, она начала вместе с Кутей отходить всё дальше и дальше. На разведку, на охоту.

Благо идти было куда. Были места похожие на преисподнюю. Чёрные столбы, плавлеными свечками, исчезали в клубившихся вокруг них туманах. Огонь извергался из гудящей пасти, и, казалось, заглушает нечеловеческие крики. Близко подходить к таким местам девочка не решалась, жар обжигал лёгкие. Но именно недалеко от таких мест, в своего рода «карманах», примыкающих к таким преисподним, обитала её стая. Другим хищникам, видимо, нестерпимо чувствовать под подошвой раскаленные камни. А вары, они жили на горячих вулканических породах.

Однажды, девочка дошла до целой пустыни, конца и края которой не было видно. И не смогла по ней пройтись из-за гудящей почвы и извергающих из её недр газов и огня. Хотя, тогда она что-то почувствовала. Незримая нить тянула её туда, в сторону огненной долины, из её браслета, если его потереть, появлялся пучок яркого света, и указывал направление. Взяв этот указатель за точку «севера» на компасе, начала она ориентировалась исключительно по нему, и ни разу не заблудилась.

В одной из прогулок, она набрела на странное место. Далеко от хоженых троп её псов, за болотами. Подметила, что, скорее всего, вода прибывала на территорию сезонами. Огромная гора из ила, веток и брёвен напоминала пирамиду. Из грязи и слизи виднелись обрывки от амуниции местных рыцарей, да ещё попадались какие-то странные предметы и разное холодное оружие, многое ржавое, негодное, но для неё, в её ситуации, всё, что она находила, являлось её сокровищем. Возиться в склизкой и смолянистой чёрной болотной яме не доставляло удовольствия, но страсть изучения оказалась сильнее отвращения. А больше-то и заняться было нечем. Выжила. Наелась. Нашла что-нибудь человечное. И уже счастлива.

Смрадов – ужасных хозяев болот она видела редко. Старалась близко не приближаться к их территориям, к их тропам, которые можно было с лёгкостью отличить от любых других по характерным следам, запаху и слизи, которую они оставляли, помечая брюшком свой след для остальных сородичей. И из-за этого специфического запашка, скорее всего и название тварей произошло. И лапы у них, что клешни у рака, там и хватательные, и атакующие, и ходильные ноги, и плавательные ласты на хвосте. Наверное, первое сравнение этих чудовищ с муравьями не совсем верно, кроме того, что у них есть иерархия, как у муравьёв или пчёл. У них имелось гнездо, матка, и делились они на четыре вида внутри семейства. В высоту, это если они вытягивались на задних лапках, быстрых и цепких, то почти полтора метра. От носа до кончика хвоста чуть-чуть длиннее трёх. Не сказать, что отвратительные создания, просто твари. И, действительно, были невероятно быстры, кровожадны и умны. Только дикие псы бесстрашно соперничали с ними. В дикой среде, только стаей.

Матке гнезда подчинялись все в колонии и кормили. Такой огромный головастик с короткими лапками, от двух до трёх метров в диаметре и очень неповоротливый. Но это, нельзя сказать о её языке: он вылетал из пасти, в несколько рядов снабженной акульими зубами, на порядочное расстояние, от пяти до семи метров, и хватал притаившуюся добычу, протыкая её насквозь, расположенными на конце длинными зубьями. Ужас!

Ужас был бы, если бы девочке пришлось ходить по самому болоту. Но благодаря многоярусности Нижнего мира, сложившихся, видимо, из-за наводнений и густоты лесов. Да и сами деревья в оазисах обладающие колоссальными размерами, что ввысь, что вширь, да ещё переплетённые подобием тропических лиан, повлияли на необычное оформление, много этажность и заселение разными видами.

Несколько раз девочка натыкалась на болотную тварь. Наблюдала за ней с высоты. Но хорошо рассмотреть болотную госпожу полностью никак не удавалось. Перекатываясь с места на место та, иногда выпучивала из воды своё округлое брюхо. Иногда, хищницы чуяли друг друга и пытались пересидеть. Лишь однажды, девочка попалась той на глаза и впредь, предпочла быть осмотрительнее. Что-то невыносимое, почувствовал она от такого пронзительного взгляда, гипнотического, смертельно опасного. И головокружение, она так поняла, было вызвано именно ею. У-у-у… А сколько потребовалось времени, чтобы уйти на подкашивающихся ногах, по ветхим переплетённым лианами сучьям?!

Не хотелось ей больше, испытать тот дикий внутренний страх, не хотелось попасть в объятия цепкого языка. Не хотелось, но они всё же жили в одном мире, в одном спасительном оазисе. Тут хочешь – не хочешь, приходилось пересекаться. Но её спасали многочисленные укрытия, которые даже мощные челюсти смрадов не прогрызали. Укрытия всё из того же материала, что сам купол над ними. Оно было похоже на огромные гладкие скалы из крепкой породы испещрёнными норами, словно сыр. Сидя в глубине, она ждала момента затишья, когда опасные твари пройдут мимо, унося туда, куда она не стремилась попасть, неосторожную добычу. Если смрады ушли домой с добычей, знала девочка, у неё есть несколько дней, а то и целая неделя в запасе.

Для неё время имело стратегическое значение. Больше времени, больше возможности осмотреть завалы, образовавшиеся из-за тех самых сезонных наводнений. Почему-то интересные находки зачастую попадались именно там. Иногда она чувствовала исходившие от предметов вибрации, и рыла, рыла и рыла. Иногда на одно и то же место ей приходилось возвращаться по нескольку раз в течение двух или трёх месяцев. Но такая настойчивость вознаграждалась. Она знала!

Знала, что ещё не время переживать. Сезон долгой ночи ещё не скоро. А значит, наводнение, которое принесёт с собой одних из опаснейших смрад, только впереди. Как пугал её брат, что в то время, их госпожа впадёт в спячку, отложив кучу яиц, и надобности носить ей еду отпадёт. Так что смрады-ищейки, отличающиеся большими размерами и имеющие дополнительные наросты на голове, своего рода командиры, ведущие за собой толпы смрад-солдат, отличающиеся умом и сообразительностью, останутся не у дел. Но это до поры до времени, пока их же младшие сородичи, которые питались остатками еды со стола госпожи, не проголодаются. Выползут из своих болот обладатели недоразвитых крыльев и начнут жрать всё и всех. И берегись тогда всё зверьё хищного мира! Будет бойня!

Время у неё ещё есть. И девочка наслаждалась превосходными местами, передвигаясь нехожеными людьми тропами. От красоты захватывало дух, а от понимания опасного соседства, по спине пробегал холодок ужаса. В кровь выбрасывался адреналин и туманил разум.

Туман, временами хоть и бесил своей вечностью, но также он выполнял для неё спасительную функцию. Особенно фиолетовый, который действовал, как выяснилось, и на бронированных воинов, и на смрадов, ослепляя и дезориентируя в пространстве. Что-то в нём было. Захватывающее…

Под многотонными стволами, переплетёнными тысячами разновидностей лиан, можно было видеть, как просачивается родник чистой ключевой воды – били ключи. Неимоверная красота! Проблемы в Нижнем мире с пресной водой абсолютно не имелось. День под чёрным сводом был жарким, а ночь умеренно холодной. И как на Земле существовали сезоны:

Первый сезон – сезон дня – когда ночей практически нет, лучи солнца постоянно ласкают мир.

Второй сезон – сезон позёмок – когда к середине сезона, солнце последний раз, показавшись, исчезает. Исчезает с поверхности мира. Это что-то вроде белых ночей, только с густыми туманами и яростным ветром на поверхности.

Третий сезон – сезон длиной ночи – и этот сезон самый длинный, примерно, с пять земных лет. Пять лет, когда ни один лучик света, не касается поверхности Верхнего мира. А вот чёрным горам нипочём, солнце одаривает их верхушки своими лучами. И эти освещённые зубья становятся чем-то вроде маяка в ночи…

Четвёртый сезон – сезон рассвета – когда в ночной мгле начинают светиться туманы, когда робкие лучи солнца, растворяются в верхних слоях атмосфере и раскрашивают небо всеми цветами радуги. Наступает пробуждение, весна, жизнь.

И все эти сезоны вместе составляли от пятнадцати до семнадцати земных лет.

Однажды, странное чутьё привело девочку – искательницу приключений, к разбитому летательному аппарату, относительно небольшому, примерно десять на тридцать метров. Время практически полностью укрыло его, но не от её глаз. Сколько смогла, откопала и обследовала она его. Но что она могла обследовать своим детским разумом? А вот с дверью разобралась. И до ребячьего визга радовалась своему успеху, тому, что нашла, где включается свет. Что-то ещё работало, щёлкала некая автоматика, срабатывали экраны: вспыхивали и гасли, стоило по ним постукать. Постукивать, постукивала, но нажимать на неизвестные кнопки и рычаги побоялась, мало ли что может случиться? Так что скоро этот корабль стал потайным укрытием. Домом!

Она перетащило в него все найденные предметы и оружие, кое-что от амуниции, особенно шлемы. Стащила сокровища в сокровищницу.

Каждый шлем с амуницией имел свои секреты, потайные замки, защёлки, заклёпки и приспособления. Закрыть и открыть, снять или надеть бронированный костюм, не зная эти секреты, совершенно невозможно. Точнее, не каждый бронированный костюм имел отличия, имелся на них, своего рода, штамп производителя. Если попадалась схожая броня, то отличия были несущественные.

Оружия насобирала девочка невероятно много, рассортировала его, но ничего себе не взяла, всё было чужое, тяжёлое. Ей казалось, что если она присвоит себе хоть что-то, то она будет ничем не лучше мародера. Лишь три разные стрелы, сама не зная, зачем, она вплела в свои отросшие косы.

Самостоятельно она сделала себе небольшой лук, стараясь, как можно реже пускать его в ход, ей не нравилось убивать, она и не убивала, если не защищалась, ей было жалко зверюшек.

Чтоб вспугнуть, отпугнуть или дезинформировать живность, она использовала рогатку, которую сделал ещё отец, приучая дочь с малых лет всегда иметь при себе спички, зажигалку, иголку с ниткой, складной ножичек, маленькую аптечку с зелёнкой, а рогатка лежала для забавы. Всё на случай, если она заблудится в лесу. Как будто знал отец, что его «стрекозе» всё пригодится.

Со многими найденными предметами ей удалось разобраться самостоятельно. Помогали в этом сны, какие-то странные, но такие реальные, как воспоминания, только чужие, как будто не её. И браслет: широкий, возможно, даже каменный, цвета тёмного ночного неба с мерцающими в глубине звёздами, но не всегда. Иногда, украшение переливался всеми цветами радуги – светилось. Сколько девочка себя помнила, он находился на её руке, на левой руке, и никогда не снимался, он рос вмести с ней. Необычное чудо не мог объяснить ей даже отец. Сказал, что она появилась у него уже с браслетом на руке. Так же по ночам наблюдал он необычное его свойство – мерцающий блеск, обволакивающий ребёнка, когда она спит.