Миражи

ГЛАВА 26

Три дня сидеть взаперти с мистером Робисоном и Дэвидом.

Делать уроки.

Притворяться, что делаешь уроки.

И обмениваться свирепыми взглядами.

В первый день Дэвид метал глазами молнии чаще, чем Тамани. Вполне логично, ведь Тамани был победителем.

Точнее, как бы победителем.

В один прекрасный день он задался вопросом, можно ли умереть от счастья. Быть с Лорел, сжимать ее в объятиях, встречать ее улыбку казалось неземным блаженством. На этом фоне меркло все. Он стал самым молодым командиром стражей за три поколения? Не такой уж и подвиг. Выучился на ведущего специалиста по прикладному взаимодействию с людьми? Всего лишь средство достижения цели. Завоевал Лорел? Вот он, главный успех его жизни. Тамани сам удивлялся, как легко он вошел в роль. Как идеально Лорел помещается в его руках. Какую бесконечную радость приносит ее улыбка. Все остальное неважно.

Они должны снова быть вместе! Раньше он гнался за призрачной мечтой, а теперь знал, что утратил, и отдал бы все на свете за еще один день и старом доме.

Тамани поймал себя на том, что улыбается. Откашлявшись, он скорчил кислую мину и сделал вид, будто слушает Дэвида, который рассказывал о теореме Пифагора. До чего же пустая трата времени!

— Вижу, молодые люди, вы неплохо справляетесь с заданием. Мне нужно ненадолго отлучиться.

Тамани хмыкнул про себя. Обещанное «наблюдение» оказалось фикцией. Сегодня мистер Робисон отлучался уже четырнадцать раз — вдвое чаще, чем вчера. Стоило ему выйти, как Дэвид тут же замолкал и ни на что не реагировал, только пялился на доску в центре комнаты. Когда мистер Робисон возвращался, он снова принимался вяло рассказывать. По правде говоря, хитрил он плохо и продолжал ровно в том же месте, где остановился. Однако мистер Робисон ничего не замечал.

А еще Тамани раздражало, что Дэвид страдал от наказания не меньше, чем от разрыва с Лорел. Сам Тамани считал наказания неотъемлемой частью жизни. Получил свое и живешь дальше — зачем ныть?

Кто-кто, а Тамани не был нытиком.

Интересно, люди без конца чего-то боятся, потому что вечно сидят в четырех стенках? Наверное, тяжело жить без свежего воздуха и физического труда. Когда Тамани не было и десяти, он несколько лет работал с отцом, ухаживая за плотинами вместе с другом сестры или выполняя поручения для матери в Академии. А люди постоянно все упорядочивают и прячутся в квартирах, как скот в хлеву. Видимо, животным нравится быть взаперти. И все-таки в это трудно поверить до конца.

Мистера Робисона не было уже пять минут, и до последнего звонка оставался час.

«Интересно, он вернется сегодня?» — подумал Тамани.

— Знаешь, ты ведь добиваешься невозможного, — сказал он вслух.

Как он и предполагал, Дэвид хранил упорное молчание.

— Феи и люди не могут быть вместе. Ты приложил немало усилий, и, по правде говоря, я рад, что ты был с ней, когда я не мог. И все-таки у тебя нет шансов. Ты другой. Пусть мы и похожи внешне, у фей мало общего с людьми.

Молчание.

— У вас не может быть детей.

Дэвид повернулся и посмотрел на Тамани. За все время их «наказания» это была его первая реакция. Он даже открыл рот, как будто собирался ответить, но тут же сжал губы и снова отвел глаза.

— Ну давай, скажи. Мы ведь должны уладить разногласия, верно? — хохотнул Тамани. — Правда, о настоящих разногласиях никто не догадывается.

Дэвид пялился на Тамани, не реагируя на подколку.

Неожиданно Тамани осознал, каким юным выглядит Дэвид. Порой он забывал, что Лорел и ее друзья младше, а в чем-то гораздо младше его. Хотя Тамани изображал школьника, на самом деле он был офицером охраны и знал свое место и свою роль в мире более определенно, чем многие люди узнают за всю жизнь. Свобода, которой обладают человеческие дети, наверняка парализует. Неудивительно, что они взрослеют так долго.

— Я просто хотел помочь тебе разобраться, вот и все, — сказал Тамани.

— Мне не нужна твоя помощь.

Тамани кивнул. Он недолюбливал Дэвида, но теперь, когда тот перестал быть препятствием, уже не испытывал к нему ненависти, а во многом даже симпатизировал. По крайней мере, у парня превосходный вкус.

В полной тишине прошло четверть часа. Затем полчаса. Тамани уже подумывал улизнуть, когда Дэвид наконец заговорил:

— Многие люди не могут иметь детей — например, родители Лорел.

Тамани уже и забыл, что говорил о детях. Забавно: после двух дней игры в молчанку Дэвид откликнулся именно на эту тему.

— Само собой, но…

— Тогда они усыновляют кого-нибудь. Или просто живут вдвоем. Необязательно иметь детей, чтобы быть счастливым.

— Может, и так, — согласился Тамани. — Зато она переживет тебя на сотню лет. Ты правда хочешь, чтобы она смотрела, как ты умираешь? Хочешь усыновить детей, которые умрут на ее глазах, состарившись, когда она будет выглядеть на сорок?

— По-твоему, я об этом не подумал? Такова жизнь. Не для вас, конечно. У вас есть всякие чудодейственные снадобья. — Последние слова он произнес с издевкой, и Тамани разозлился. Разве Дэвид сам не выжил благодаря волшебному эликсиру? — А у нас так. Ты не знаешь, умрешь через месяц, через неделю или через восемьдесят лет.

— Это риск, но он стоит того, когда любишь по-настоящему.

— Иногда одной любви недостаточно.

— Самовнушение. — Дэвид посмотрел Тамани в лицо. — Только так ты можешь быть уверен, что выиграешь.

Укол попал в цель. Тамани действительно говорил это себе не раз за последние несколько лет.

— Я всегда был уверен, что выиграю, — тихо сказал он. — Только хотел знать когда.

Дэвид презрительно хмыкнул и отвернулся.

— Помнишь, что я рассказывал про Ланцелота?

— Он был телохранителем Гвиневеры, — сказал Дэвид, — по крайней мере, в твоей версии.

Тамани вздохнул. С Дэвидом непросто, но он хотя бы слушает.

— Фер-глейи в самом деле означает «телохранитель», но не совсем в том смысле, как ты думаешь. Фер-глейи — еще и недремлющий страж. Ланцелот должен был защищать не только жизнь Гвиневеры, но и Авалон — сделать все возможное, чтобы Гвиневера исполнила свою миссию. Проследить, чтобы она не отступила.

— А ты — фер-глейи Лорел.

— Может, Лорел тебе и не говорила, но я был с ней знаком… раньше. Со дня, когда она покинула Авалон, я изо всех сил стремился стать ее телохранителем. Все решения, которые я принимал — каждая минута обучения, — были нацелены на то, чтобы занять это место. Я не хотел уступать Лорел какому-нибудь безразличному исполнителю. Кто может лучше направлять и оберегать ее, чем тот, чья любовь равна моей?

Дэвид мрачно покачал головой и попытался заговорить.

Тамани оборвал его:

— Я ошибался.

Во взгляде Дэвида мелькнуло любопытство.

— То есть?

— Любовь лишила меня здравого смысла. Я знал, как Лорел ценит уединение, и, хотя она не догадывалась, что за ней наблюдают, я потерял бдительность и прозевал ее переезд. Пока она не вернулась, я думал, что предал Лорел и Авалон. Мы поставили тут стражей, и я тоже хотел приехать — мечтал быть рядом с Лорел не меньше, чем защищать ее, а может, и больше. Поэтому я и сдержался — решил не приезжать из ложных соображений и убедил себя, что ложные соображения подталкивают к неудачному выбору. А теперь я здесь, и, признаюсь, видеть ее с тобой было мучительно. Любовь мешает мне работать. Как в ту ночь с троллями. Нужно было бежать за ними, а я не мог бросить Лорел.

— А если бы за углом ждали еще тролли? Что, если первый набег был с целью отвлечь тебя?

Тамани покачал головой.

— Я должен был доверять стражам. Не пойми меня неправильно, я все так же предан своему делу, только сейчас уже не верю в фальшивые идеалы. Я был готов умереть за Лорел и думал, это делает меня особенным. На самом деле многие стражи отдадут за нее жизнь. И иногда мне кажется, что Лорел была бы в большей безопасности с другим фер-глейи.

— Так почему не уйдешь? — спросил Дэвид.

Тамани рассмеялся и покачал головой.

— Не могу.

— Нет, правда! Если для нее так лучше, разве ты не обязан уйти?

— Не выйдет. Я дал клятву, которая связывает меня с Лорел на всю жизнь, и должен служить ей до самой смерти.

— Вечно?

Тамани кивнул.

— Когда Лорел находится за пределами Авалона, я за нее отвечаю. И если она останется с тобой и вы поступите в колледж, угадай, кто поедет следом? — Тамани ткнул пальцем в потолок, затем в себя.

— Что?

— Так или иначе, я буду наблюдать за ней на расстоянии. Тайно, если понадобится. И неважно, сколько ты проживешь, — я буду рядом, когда тебя не станет. Я проведу жизнь вместе с Лорел или наблюдая за ней, если она будет с другим. Блаженство или мука — третьего не дано.

— Уж извини, но, надеюсь, тебе выпадет мука, — криво усмехнулся Дэвид.

— Понимаю, — сказал Тамани, — И я не в обиде. Но все это время, стремясь стать ее фер-глейи, я не представлял, что мои чувства к Лорел сделают из меня плохого защитника. Иногда они побеждают, и я поступаю не так, как следует. — Он помолчал. — Например, бью невинных, чтобы мне полегчало. Это было очень непрофессионально, и я прошу прощения.

Дэвид поднял брови.

— Непрофессионально?

— Да.

Дэвид фыркнул, кашлянул и от души расхохотался.

— Непрофессионально, — пробормотал он.

«Все-таки странное у людей чувство юмора», — подумал Тамани.

— А я не жалею. — Дэвид широко улыбнулся. — Я хотел тебя ударить, и ты хотел, чтобы я тебя ударил. По-моему, мы оба добились своего.

— Не спорю.

Переглянувшись, они рассмеялись.

— Слушай, — сказал Дэвид, — Мы жалкие создания. Все наша жизнь вращается вокруг нее. Я… — он прервался и смущенно опустил глаза, — я думал, что умру, когда она меня бросила.

Тамани искренне кивнул.

— Знакомо.

— Просто даже когда тебя нет, ты все равно присутствуешь. Она постоянно по тебе скучала. Порой она смотрела в никуда, и я спрашивал, о чем она думает, а она улыбалась и говорила «ни о чем». Но я-то знал, что о тебе. — Он наклонился ближе. — Когда ты объявился тут в сентябре, я возненавидел тебя еще сильнее.

— Аналогично, — Тамани старался не выдать свою радость, — Лорел носила в кармане твою фотографию — впервые я увидел ее в Авалоне два года назад. Это было невыносимо: даже в те редкие моменты, когда Лорел принадлежала только мне, ты незримо присутствовал рядом.

— Думаешь, она все понимает?

— Теперь уж точно понимает, — Тамани снова погрустнел, — Поэтому и не выбрала никого из нас. Может, если мы с тобой поладим, ей станет легче? — Помедлив, он добавил: — Тебе надо с ней помириться.

— Ты серьезно?

— Я сказал «помириться», а не «вернуться к ней». Она будет счастлива, если вы останетесь друзьями. А я хочу, чтобы она была счастлива. После школы я отправлюсь по делам с Шаром, и ночью меня не будет, а ты пойдешь к ней и помиришься.

Дэвид помолчал.

— А тебе-то что с этого?

— Скажешь, что я тебя надоумил.

— Ага, то есть Лорел будет счастлива, а тебя похвалит как миротворца.

— Для человека ты довольно сообразителен, — усмехнулся Тамани.

Дэвид покачал головой.

— Знаешь, что меня бесит почти так же сильно, как потеря Лорел? — спросил он.

— Что? — удивился Тамани.

— Что эта идиотская идея «уладить разногласия» сработала.

Тамани хихикнул. Наконец раздался последний звонок.

— Не торопи события, дружище, — сказал он. — Ты мне по-прежнему не нравишься.

И все-таки он не смог сдержать улыбку.

Лорел осторожно открыла входную дверь. На пороге стоял Дэвид с циннией в руке.

— Привет, — Он неуклюжим рывком протянул цветок. — Прости меня. Я вел себя как несдержанный болван, это было неправильно, и я бы сам себя бросил на твоем месте.

Лорел застыла, разглядывая цветок, затем со вздохом взяла его.

— И ты прости, — тихо сказала она.

— Тебя? За что?

— Надо было слушать Челси. Она говорила, что ты бесишься из-за Тамани, а я решила, что ты сам справишься. Не обратила внимания на ее слова. И на тебя. Прости, что все зашло так далеко.

Дэвид почесал затылок.

— Да ладно… Челси помогала мне выпустить пар. А выпускать приходилось частенько.

— Да, но ты не мог выпустить пар со мной. Я обрывала все попытки и не интересовалась твоими чувствами. Как твоя девушка, я должна была тебя выслушать. Что там девушка, просто как друг!

— Думаю, тебе не стоит извиняться, но все равно спасибо, — сказал Дэвид. — И надеюсь, мы переживем это и оставим в прошлом, — Он помолчал и добавил: — Вместе.

— Дэвид… — Лорел поняла по его лицу, что он заранее знает ответ, — Я не готова вернуть это «мы».

— Значит, ты теперь с Тамани? — опустив глаза, спросил Дэвид.

— Я сама по себе, — Лорел покачала головой. — Дэвид, нам по семнадцать лет. Думаю, я могу взять тайм-аут в поисках вечной любви. У меня сейчас непростое время. Нужно решить, пойду ли я в колледж, с кем бы я ни провела остаток дней.

Дэвид изменился в лице, но Лорел не давала вставить и слова.

— Юки, Клеа, тролли, экзамены и колледжи… — Она застонала, — Мне просто не до этого.

— Похоже, тебе нужен друг, — пробормотал Дэвид, внимательно изучая коврик на полу.

Лорел даже не ожидала, что испытает такое облегчение. Слезы градом покатились по щекам раньше, чем она успела это осознать.

— О боже, — сказала она, украдкой утирая лицо. — Нужен, как никогда.

Дэвид шагнул вперед, притянул ее к себе и обнял, прижавшись щекой к макушке. Лорел ощущала его тепло, ровный стук сердца, и все тревоги и волнения словно растворились в воздухе. А ведь она чуть было не потеряла его как друга.

— Спасибо, — шепнула она.

— Если честно, я по-прежнему намерен уговорить тебя вернуться, — сказал Дэвид, отпуская ее и отходя на шаг. — Просто хочу, чтобы ты знала.

Лорел подняла глаза к потолку и рассмеялась.

— А пока, — продолжал он серьезным тоном, — я буду тебе другом и буду ждать.

— Я уж думала, ты никогда со мной не заговоришь, — К ее удивлению, Дэвид залился краской.

— Я… мне помогли. Меня отправил к тебе Тамани, — наконец выговорил он.

— Тамани? — Лорел не поверила своим ушам.

— Сегодня мы кое-что обсудили. Он сказал, что вечером уйдет по делам, чтобы я мог помириться с тобой.

Лорел задумалась.

— Зачем ему это?

— А как ты думаешь? Чтобы заслужить твою похвалу, — хмыкнул Дэвид.

Лорел покачала головой. Но надо отдать Тамани должное: план сработал.

— На днях я тебе звонила.

— Я видел. Ты не оставила сообщения.

— Разозлилась на твой автоответчик!

Дэвид хихикнул.

— Я получила результаты экзамена.

Он коротко кивнул. Для него это было не менее важно.

— И я. Правда, Челси я не обогнал. А как ты?

Лорел с гордой улыбкой стала рассказывать о своих успехах и о том, какие возможности перед ней открываются. Прямо как в старые добрые времена. Только сейчас Лорел поняла, что Дэвид всегда был ей прежде всего другом. Наверное, в этом их главное различие с Тамани. С Дэвидом на первом месте дружба, а с Тамани — страсть. Лорел едва ли могла представить свою жизнь без того и другого. Неужели выбрать один полюс означает навсегда потерять второй? Она отогнала неутешительную мысль и решила наслаждаться моментом.

— Зайдешь?