Мистер Совершенство

Переводчик: Наталья Л.

Редакторы: Татьяна П., Алена Ф.

Вычитка и оформление: Юлия Ц.

Обложка: Таня П.

Специально для группы: K.N ★ Переводы книг

Глава 1

Элли

Элли: Привет, милый! Надеюсь, ты отлично проводишь день! Я сделала эту супер-миленькую досточку в Пинтерест прошлым вечером. Правда комната близнецов здесь выглядит просто восхитительно?!

— Прекрати это делать, Элли. — Мин смотрит на меня так, словно я только что придушила щенка.

— Что? Прошлым вечером я сделала новую доску в Пинтерест. Мне просто хотелось поделиться.

— Делиться, — говорит Мин, качая головой, — это отличная штука, Элли. Но уже прилетел тот парень, Брут. Пилот только что связался по рации и сказал, что он очень неприятный, так что будь готова.

Вот оно. Я увольняюсь.

Я не шучу. В мире недостаточно денег, чтобы убедить меня еще раз вытерпеть Брута. Я вела переговоры с этим парнем в течение трех месяцев, пытаясь убедить его согласиться на интервью с Шоной и Грегом в шоу «Дэйли Э!» в рубрике «Красавчик среди недели» и каждый раз эта рок-звезда вела себя как мудак в энной степени. Его совсем не взволновало приглашение в «Красавчик среди недели». Но он был свободен только по средам, а еще заявил, что никогда не записывает шоу, а поет только вживую. Чего он от меня хочет? Чтобы я придумала новый день недели? Все знают, что среда — середина недели. Да он должен быть в восторге, что мы называем его «красавчиком».

— Знаешь, я могу читать твои мысли, — говорит Мин позади меня. Она моя самая лучшая подруга на свете.

Я смотрю сквозь стекло своего похожего на аквариум кабинета в самолетном ангаре, в который прибывают большие шишки. В любую секунду сюда зарулит самолет, из которого выйдет этот мужик, и начнется мой личный ад. Почему он согласился на интервью, если не хотел приходить? Мы отправили за ним наш лучший самолет, чтобы забрать его из Санта-Фе и доставить сюда. Я подготовила для него зеленую комнату — выполнила все те глупые требования из райдера в рамках его контракта. Кому в девять часов утра нужен поднос с органическим сыром? Зубную щетку я еще могу понять. Это хороший пункт. И меня не особо напрягло, что пришлось из пачек «M&M’s» убирать все коричневые драже. У меня в офисе теперь запасено много пачек коричневых «M&M’s». Я могу справиться с любым из сотен глупых требований, касающихся «M&M’s», которые выдвигают мне знаменитости. А вот зачем нужны исландские шерстяные носки ручной работы? Когда именно во время этого шоу он собирается снять обувь? Этому ублюдку лучше забрать их домой. Если я в итоге обнаружу здесь эти исландские носки после того, как мне пришлось находиться в офисе всю ночь, чтобы достать эту пару, то…

— Просто игнорируй его, Элли.

Но я не могу его игнорировать. Моя работа — уделять пристальное внимание каждой его прихоти. Поэтому я игнорирую Мин. Я вижу в стекле отражение ее лица. Она хмурится, глядя на меня.

Я работаю в «Стоунволл Энтертеймент». Я — консультант знаменитостей, и это звучит фантастически, если ты стажер, которым я была, когда устроилась на эту работу. Но семь лет спустя я понимаю, что это не более чем необычное название для няньки. Моя работа заключается в том, чтобы заниматься знаменитостями, которые прибывают для участия в одной из наших двадцати онлайн-сетей, которыми мы управляем из Стоунволл Кампуса в Денверском технологическом центре.

Сегодня мой «счастливый день», потому что прилетает Брут. Свое первое за пять лет интервью он даст у нас. Именно я его организовала. Я уговаривала его и тешила его самолюбие, а еще обещала сделать так, чтобы его сегодняшний день был идеальным. Каждый выпущенный им альбом за последние десять лет становился платиновым, и Стоунволл-старший сказал мне: «Сделай так, чтобы все получилось».

И так как «делать так, чтобы все получилось» — моя должностная обязанность, то Брут здесь. Но он — напыщенная задница.

— Элли? — резко произносит Мин, чтобы я обратила на нее внимание.

— Что?

— Не позволяй ему добраться до тебя. Он просто еще один человек. Потакай ему.

Я смотрю через плечо и закатываю глаза:

— Я и так ему потакаю. Потакать ему — моя работа. У меня наготове даже гольф-кар, который отвезет нас к главному зданию. Закрытый гольф-кар, как он и просил. — Хотя уже двадцать семь градусов тепла, и сейчас только семь часов утра, а в закрытом гольф-каре нет кондиционера.

Я просто представила, сколько пота соберется в моем лифчике во время поездки, и этого стало почти достаточно, чтобы уволиться без предупреждения.

— Я определенно сегодня уволюсь, — говорю я Мин.

— Неееет, Эл-ли, — нараспев произносит она мое имя голосом в стиле «ну, пожалуйста, слезь с карниза». — Ты не уволишься. Потому что завтра приедет Аделин, помнишь?

Я вздыхаю. Не помню. Ну, я имею в виду, что, конечно же, помню. У меня в голове запечатлен весь наш график. Но этот Брут…

Большинство знаменитостей — постоянные клиенты. Время от времени к нам приезжает кто-нибудь новенький, но не очень часто. А Аделин — моя самая любимая певица. Она только на прошлой неделе выпустила новую песню, и будет петь ее завтра в шоу «Четверг из прошлого».

Наверное, я не могу уйти до тех пор, пока это шоу не закончится. Я должна с ней попрощаться, как профессионал.

— Хорошо, — сдаюсь я.

Самолет направляется ко входу в ангар. Я разглаживаю складки на своей розовой юбке А-силуэта и потом жалею, что надела сегодня что-то такое девчачье. Моя блузка-кимоно белая и кокетливая. И очень… с оборками. Люди никогда не воспринимают меня всерьез, когда я надеваю что-то с оборками. И спереди нет никаких пуговиц, так как блузка с запáхом.

Но сегодня среда, а по средам я надеваю какую-нибудь интересную блузку с юбкой А-силуэта, туфли на среднем каблуке и беру с собой клатч. У меня нет времени на то, чтобы каждое утро раздумывать над тем, что же надеть, поэтому я составила расписание. По понедельникам: юбка-карандаш, рубашка размера оверсайз и тонкий пояс, подчеркивающий мою талию. По вторникам — деловой шик: облегающие брюки (светлые — летом, темные — зимой) с шелковой маечкой и подходящим пиджаком. По четвергам: платья в стиле «оденься посексуальнее для счастливых часов». Мы с Мин надеваем безопасную для офиса версию короткого коктейльного платья, осмотрительно прикрытого пиджачком, и прячем туфли на шпильках в наших столах до окончания рабочего дня.

По пятницам — повседневный стиль. Но для меня, это обычно означает широкие брюки с туфлями на супер-высоких каблуках, чтобы мои ноги выглядели достаточно длинными для притягивания взглядов. Мне нравится, как выглядит этот образ, мне просто нужна небольшая помощь, чтобы он правильно работал. Мои ноги выглядят длинными по сравнению с моим маленьким телом, но на самом деле они совсем не длинные. У Стоунволла есть отличный портной в университетском городке. Вот к нему-то я за этим и наведываюсь.

Уверена, что Брут косо на меня посмотрит из-за моей сегодняшней кокетливой одежды. Я всегда стараюсь хорошо выглядеть. Я имею в виду, что на самом деле, чертовски хорошо выгляжу, если вы у меня спросите. Нелегко одеваться, как знаменитость, на зарплату ассистента знаменитости. А я обязана так выглядеть, это указано в моем контракте.

— Боже, — говорю я Мин. — Когда я уволюсь, то совсем не буду скучать по такой вот одежде. А каждый день буду надевать на работу штаны для йоги.

— Где именно ты планируешь работать, чтобы тебе позволяли носить на работе штаны для йоги? — спрашивает Мин.

Я пожимаю плечами, мое сердце быстро бьется, когда спускают трап…

— Возможно, в тренажерном зале. Я могла бы начать давать уроки Зумбы (прим. пер.: Зумба — танцевальная фитнес-программа на основе популярных латиноамериканских ритмов).

Мин смеется.

— Дорогая, пожалуйста, перестань. В прошлый раз, когда ты вместе со мной сходила на урок Зумбы, то вывихнула средний палец руки, — усмехается она. — Кто вообще может вывихнуть палец руки, занимаясь Зумбой?

— Я неудачно на него упала, когда показывала инструктору средний палец за то, что он велел нам трясти своими «источниками заработка» так, словно мы действительно хотим заработать.

Брут сходит по трапу.

— Дерьмо, — говорю я. — Вон он идет. До скорого.

— Пока, — говорит Мин.

Я глубоко вздыхаю, засовываю в подмышку свой модный розовый клатч, толкаю стеклянные двери моего кабинета и направляюсь к самолету. В ангаре шумно, везде снуют рабочие, а еще грязно. Я иду практически на цыпочках, отчаянно пытаясь не запачкать в машинном масле свои подержанные ярко-розовые туфли от «Джимми Чу». Вздыхаю с отвращением. Почему у нас нет депо или чего-то еще в этом роде? Или крошечного вестибюля? В этом кампусе есть химчистка, медицинский корпус, семнадцать ресторанов (не считая бесплатного для всех кафе в главном Атриуме), три спортзала, портной, магазин органических продуктов и оздоровительный центр с целым штатом маникюрш, парикмахеров и массажистов.

Почему у нас нет зала, по которому гости могут спуститься в красивое здание с климат-контролем?

Дыши, Элли. Сосредоточься на своей работе. Просто переживи сегодняшний день, оставь двухнедельное уведомление об уходе, и подумай о будущем. Я не буду учить Зумбе, я пошутила, и Мин это знает. Я ужасна, когда дело касается Зумбы. Но у меня большие планы.

— Мистер Брут, — лучезарно улыбаюсь я, хотя меня омывает летняя жара. Да, у меня в лифчике уже образовался бассейн из пота. После того, как уволюсь, я больше никогда не надену лифчик с пуш-апом. — Мистер Брут, — повторяю я снова, приближаясь. — Я так рада наконец-то с Вами встретиться!

Он уже почти спустился по трапу, когда заметил меня. У меня на лице огромная улыбка. Очень огромная. Она и должна быть огромной. Я практиковала эту улыбку на протяжении семи лет.

— Ты опоздала, — говорит он.

— Правда? — Успокойся. Он издевается над тобой, Элли. Игнорируй, игнорируй, игнорируй. — У меня для Вас подготовлен гольф-кар. Закрытый, чтобы солнце не покрыло веснушками Вашу кожу, — я произношу это замечание с непроницаемым выражением лица, вот такой вот я профессионал.

Он все равно стреляет в меня взглядом, полным отвращения.

Ладно. Я подхожу к ожидающему гольф-кару, откидываю клеенчатый полог, закрепленный на маленьком автомобиле, словно кислородная палатка в больнице, и смиряюсь со своими потными сиськами.

Никто не использует гольф-кары, потому что у нас есть подземный поезд, который следует в главное здание. Вроде как наша собственная система метро. Стоунволл Кампус чертовски большой (60,7 гектаров, если быть точной), нам нужен поезд, чтобы здесь передвигаться.

Но Брут отказался воспользоваться поездом. Я закатила глаза только от одной мысли об этом. Микробы, сказал он. Это не Нью-Йорк, ради всего святого. Это частный поезд в частном корпоративном кампусе стоимостью в миллиард долларов.

Мин думает, что Брут страдает неврозом навязчивых состояний, и микробы являются его частью. Она прочитала об этом в Интернете.

Каким бы ни было его оправдание, этого будет недостаточно, чтобы сделать меня счастливой тем, что я нахожусь в этой «пластиковой палатке» в середине лета. Я громко вздыхаю.

— Ну, — говорит Брут. — Ты симпатичнее, чем я ожидал.

— Простите? — Игнорируй, игнорируй, игнорируй, Элли.

— По телефону ты звучала такой взвинченной. Я думал, ты будешь какой-нибудь тридцатилетней матроной. Это приятный сюрприз, — говорит он так, словно это притупит укол оскорбления.

Когда мы забираемся в «мобильную палатку», он говорит лишь о жаре. Видимо, он любит жару, и этот покрытый клеенкой гольф-кар — его вариант блаженства.

— Я с нетерпение жду, когда услышу, как Вы поете, — говорю я, нажимая кнопку «Пуск». Карт с гудением оживает, и я нажимаю своей дизайнерской туфлей на педаль газа, стремясь поскорее покончить с этим.

— Именно так обычно и бывает, — говорит он.

Я киваю, изо всех сил стараюсь улыбаться и игнорировать.

— Я все для Вас подготовила в зеленой комнате. Там Вас ждет множество закусок и напитков. А также все, о чем Вы просили.

— Лучше бы так и было, — фыркает Брут. — Именно поэтому я прилетел.

Я киваю. Конечно. Это и чрезмерно огромный чек, и частный самолет, который намного лучше, чем его собственный… я проверяла. А еще то, что «Дэйли Э!» — самое популярное ночное развлекательное шоу за последние шесть лет. Но, конечно, мы все можем притворяться, что он прилетел ради «М&Мs» и шерстяных носков.

Брут начинает кашлять и тяжело дышать, как будто задыхается. Может быть, во всем виновата эта «пластиковая сауна», в которой мы едем в середине лета?

— Надеюсь, Вы не заболели, мистер Брут?

Но он слишком занят, кашляя и хватая ртом воздух, чтобы ответить.

— Брут? С вами все в порядке? Может немного воды? — я открываю маленький бардачок между нашими сиденьями, и вынимаю бутылку воды, которую положила туда ранее. Вода немного теплая, поэтому у него есть еще один повод, чтобы пожаловаться.

Рок-звезда машет рукой, отклоняя воду.

— Надеюсь, — прохрипел он, — сегодня в зеленой комнате нет следов арахиса.

— Ох, нет, я приняла к сведению Вашу аллергию на арахис. Мы профессионально ее вычистили именно дл… — я остановилась на полуслове. Вот, черт…

— Не думаю… — он снова кашляет, сжимая горло, — … что ты говоришь…

Боже мой. Он краснеет.

— Брут? — спрашиваю я, моя маленькая стопа нажимает на педаль газа, когда я пытаюсь добраться до медицинского корпуса. — Брут?

— … мне правду. — А затем он выпучивает глаза и снова безумно хватается рукой за свое горло, а другой за мою.

Вот дерьмо. Какого черта, Элли? Это все, о чем я продолжаю себя спрашивать, пока гоню к медицинскому корпусу. Как, черт возьми, ты могла забыть вынуть бутерброд с арахисовым маслом из своей сумочки?

— Держитесь!

— Ты пытаешься…

— Нет, сэр! — говорю я.

— …меня убить.

— Нет, сэр! Мне так жаль…

Но мои слова обрываются, когда его голова падает на спинку сиденья, и он задыхается.

Глава 2

Элли

— Какого черта произошло? — спрашивает Мин.

Я плюхнулась в свое кресло за рабочим столом и подняла трубку стационарного телефона.

— Алло? Миранда? Да, ты можешь сообщить Шоне и Грегу, что Брут не сможет спеть песню в девять часов? — Я качаю головой Мин, пока Миранда отрывает мне ее по телефону. — Ну, у него случился анафилактический шок по дороге в студию, и я отвезла его в медицинский корпус, чтобы… — я отвожу телефонную трубку подальше от уха, пока Миранда кричит на меня.

— Какого черта? — снова спрашивает Мин.

Я произношу одними губами: «арахисовое масло», вытаскивая из клатча бутерброд с арахисовым маслом и размахивая им.

— Да, спасибо, Миранда. И изви… — Она вешает трубку, поэтому я просто кладу свою на место. — Я на самом деле увольняюсь, — говорю я, глядя в улыбающееся лицо Мин. — Что? Почему ты улыбаешься? Я чуть не убила рок-звезду!

Мин изо всех сил пытается справиться со своей улыбкой:

— Он выживет?

— Да, но он чертовски зол. Он фактически обвинил меня в том, что я сделала это нарочно!

— Ох, — говорит Мин, закатывая глаза, — этому придурку нужно взять себя в руки.

Я достаю свой мобильный телефон и начинаю писать сообщение.

— Элли, прекрати писать сообщения этому мужику. Вы с ним даже ни разу не ходили на свидание.

Я хмуро смотрю на свою подругу:

— Его отец отправил его в Китай. Он даже не попрощался. Еще бы чуть-чуть и мы пошли бы на свидание. У нас были планы на ланч на следующий день. И затем — пуф, и он исчез в Китае. Однажды он вернет назад свой телефон, а потом позвонит мне, и мы начнем с того места, где остановились.

Мин медленно моргает.

— Серьезно?

— Серьезно?

Я встаю и иду в ванную комнату, которую мы с ней делим на двоих. Мы с ней единственные девушки здесь, в ангаре, так что у нас одна комната, без кабинок. Я закрываю за собой дверь и прислоняюсь к ней, в то время как мои пальцы летают по клавиатуре.

Элли: Боже, мой день — отстой. Надеюсь, что твой — получше. Я чуть не убила рок-звезду своим бутербродом с арахисовым маслом. Знаю-знаю. Это — непростительно. Но я никак не могу сконцентрироваться. Сегодня я оставлю уведомление об увольнении. Когда ты вернешься домой, не будет совершенно никакого конфликта интересов. Мы великолепно проведем время, правда?

После этого я чувствую себя лучше. Открываю Пинтерест и просматриваю свои доски, пока не нахожу ту, которая называется «Дом мечты». Боже, он — идеален. Он совсем не похож на мой кондоминиум здесь, в Техническом Центре, ультрасовременный — здесь все ультрасовременное и устремляющееся вверх. Потому что, земля могла быть дешевой двадцать лет назад, когда Стоунволл-старший купил свои 60,7 гектаров, сегодня — она стоит очень дорого. Так что сейчас, строят элитные высоченные многоквартирные дома. Я живу в своей квартире уже почти шесть лет. С тех пор как окончила колледж и устроилась работать няней для знаменитостей на полный рабочий день.

Нет, мой дом мечты совсем не похож на квартиры в Техническом Центре. Он мягкий и кокетливый, как моя блузка, которую я надела сегодня. В нем белая кухня и техника из нержавеющей стали, самый великолепный молдинг, который вы только можете себе представить, и развевающиеся прозрачные белые шторы, закрывающие окна от пола до потолка. Полы из твердой древесины ручной работы, темные, контрастирующие со светлыми стенами и кухней. Диваны удобные, а детские комнаты идеальные. Я вставляю ссылку на доску «Дом мечты» в сообщение и набираю:

Элли: Посмотри, ты видел этот дом? Он всего лишь в пятнадцати минутах езды от Технического центра. И никаких пробок. Мы могли бы каждый день ездить на работу по проселочным дорогам. Дом идеальный, правда?

Ответ мне не пришел. Никогда не приходит.

Хитклифф Стоунволл — да, самый молодой потомок мужского рода Стоунволла-старшего — владельца этого кампуса. Его отправили в Китай два месяца назад, чтобы заняться… чем-то. Понятия не имею чем. Они никогда мне ничего не говорят. Внутренняя система обмена сообщениями на телефонах компании с тех пор не работает. Поэтому он никогда не видит моих сообщений. Но на какой срок его отец может сослать его в Китай? Возможно, еще на несколько недель? На несколько месяцев? Конечно же, он вернется, как только проект будет завершен. И тогда мы сможем начать с того, на чем остановились.

Глупо писать ему сообщения, когда он их даже не видит, но мне все равно. Они заставляют меня лучше себя чувствовать. Помогают мне прожить еще один день. И хотя мы едва начали чуть более лично общаться, когда его выслали, я ждала настоящего свидания с ним целых семь лет.

Семь. Лет.

Я не позволю такой мелочи, как Китай, помешать мне вступить в брак с Мистером Совершенство. Я нахожу еще одну доску под названием «Наши домашние животные». Сначала я собираюсь завести староанглийскую овчарку, затем целую кучу котят и несколько рыбок. Аквариум с морской водой. Дом довольно большой, его окружает много земли, туда так и просятся большие собаки, которые будут по ней разгуливать. Я могла бы даже лошадей завести. Там есть сарай и прелестный белый забор, окружающий всю собственность.

Я вздыхаю и вставляю ссылку в сообщение. Загружается фотография от местного заводчика собак, на ней запечатлен самый новый помет щенков. Я бы уже сейчас завела себе одного из них, если бы в моей квартире разрешалось иметь домашних животных.

Стук в дверь вырывает меня из моей идеальной мечты.

— Элли! Ты ждешь еще какую-то большую шишку? Только что приземлился самолет.

Я открываю дверь.

— Что? Кто? Еще целый час мы никого не ждем.

— Не знаю, — говорит Мин. — Но к ангару заруливает довольно большой самолет с логотипом «Стоунволл». Он очень большой. Билл говорит, что он даже не поместится внутри.

— Боже, — говорю я, подходя к своему столу и вытаскиваю из клатча свой рабочий планшет, предоставленный компанией. Нахожу в своем календаре расписание, и изучаю его на предмет секретного гостя. — Ничего, — говорю я. — Никто не должен сюда прилетать.

Я подхожу к окну, выходящему на ангар, и вижу медленно приближающийся огромный самолет. Логотип ничего не значит. Мы постоянно отправляем самолеты с логотипом «Стоунволл», чтобы забрать разных людей. У нас есть целый парк самолетов, которые постоянно прилетают и улетают.

Открывается дверь, и к проему приближается металлический трап.

— Скоро вернусь, — говорю я Мин, проталкиваясь через двери офиса, и начинаю бежать через ангар. Во всяком случае, стараюсь изо всех сил бежать в туфлях от «Джимми Чу». Сверху на трап выходит мужчина в темном костюме. Со светлыми волосами, подбородком, слегка покрытым щетиной и со сверкающими глазами. Он сует руку в карман, достает солнечные очки и надевает их, пока спускается.

— Извините! — кричу я. — Извините!

Меня никто не слышит. В ангаре очень шумно.

Сейчас мужчина у подножия трапа, он поворачивается ко мне спиной, а я все бегу, и все еще крича:

— Извините!

С ним больше никого нет, и он не ждет, пока его кто-нибудь встретит. Просто идет пешком в сторону кампуса.

— Извините! — кричу я так громко, как только могу. Я все еще бегу, но внезапно каблук моей левой туфли застревает в трещине в бетоне, но я продолжаю бежать, а моя туфля остается в бетоне. — Дерьмо!

И кто бы мог подумать, почему-то именно это привлекает его внимание. Потому что он останавливается, разворачивается, а затем опускает на нос очки, чтобы меня рассмотреть. Я все еще в двадцати футах от него, и рев самолета такой громкий, что никаких шансов, что он услышит меня, но я стараюсь изо всех сил, крича:

— Извините… — Двигатели самолета выключаются. — … меня!

Все прекращают заниматься тем, чем они занимались, чтобы посмотреть на меня. По крайней мере, пятнадцать сотрудников, плюс красивый незнакомец в костюме.

Я закрываю глаза на секунду, затем, ковыляя, подхожу к мужчине, в одной туфле, а моя вторая все еще там, застряла в бетоне.

— Извините меня, — говорю я снова. — Меня зовут Элли…

— Элли? — говорит мужчина низким голосом. В его глазах горит легкий озорной огонек.

Какого черта прячется за этим взглядом?

— Да, — говорю я, разглаживая свою розовую юбку, чтобы избавиться от смущения. — Я консьерж для знаменитостей в «Стоунволл Энтертеймент». Я отвечаю за встречи и отправку, и боюсь, что Вас не было в моем списке гостей.

Красивый незнакомец смотрит мимо меня и начинает идти в мою сторону, подходит ко мне и идет дальше.

— Куда Вы идете? — спрашиваю я.

Но он ничего не отвечает, просто наклоняется, с трудом извлекает мою туфлю из трещины в бетоне, а затем поворачивается ко мне, держа мою туфлю в своей вытянутой руке, словно протягивает мне подарок.

— Вы потеряли свою туфельку, — хмыкает он, направляясь ко мне.

Я беру свою туфлю и надеваю на ногу, как раз в это время подъезжает гольф-кар. Если бы шины на его колесах могли завизжать, то мы бы услышали визг. Мой босс, мистер Совардс, выпрыгивает из гольф-кара и встает между мной и незнакомцем.

Мистер Совардс протягивает руку, и мне приходится сделать шаг в сторону, чтобы видеть лицо незнакомца. По какой-то причине, его глаза почему-то все еще направлены на меня, даже когда он повторяет жест моего босса и пожимает ему руку.

— Простите, что я опоздал, мистер Стоунволл.

— Стоунволл? — говорю я.

Новый Стоунволл мне улыбается.

— Именно, — говорит мистер Совардс. — МакАллистер Стоунволл. Мы так рады, что Вы здесь, Мак…

На несколько секунд я теряю нить разговора, соединяя части пазла. Это брат Хита.

Вау. Я его изучаю. Мой будущий деверь. Они вроде как похожи друг на друга, теперь, когда я знаю, кто он такой.

— Не обращайте внимания на Элли, — со смехом говорит мой босс. — Она всего лишь консьерж для гостей.

Всего лишь консьерж?

Я открываю рот, чтобы сказать что-то об этом замечании, но они уже отвернулись и садятся в гольф-кар, даже не оглядываясь на меня.

Глава 3

Элли

— У него есть брат? — говорит Мин. — Почему мы не знали об этом?

Хороший вопрос. Мы с Мин работаем здесь семь лет. Я никогда даже не слышала о МакАллистере Стоунволле.

— Совардс назвал его Маком, но его зовут МакАллистер.

— Сексуально, — говорит Мин. — Он вроде душка, да? Я видела тот ход с твоей туфлей. Просто — вау.

— Да, наверное. Интересно, а Хит знает, что здесь его брат?

Я достаю телефон и начинаю набирать:

Элли: Только что познакомилась с моим будущим деверем. Почему ты не сказал, что у тебя есть брат? Я вполне могу представить его вместе с нами в нашем «доме мечты» на Рождество. Там шесть спален, что означает, что мы можем принимать массу гостей на праздники. Могу поспорить, что его подружка — какая-нибудь злобная модель, я права?:)

Мин все еще говорит, когда я нажимаю «отправить». Интересно, как в одной семье может быть два таких красивых сына? Стоунволл-старший тоже очень ничего, хоть и мужчина постарше. Да и миссис Стоунволл — великолепна. Они выходцы из богатых семей. Вполне очевидно, что всю жизнь у нее было только все самое лучшее.

Элли: У тебя есть еще братья? Я даже не представляю, насколько идеальны ваши семейные фотографии. Твой брат почти такой же сексуальный, как и ты.

На самом деле, думаю, новый брат сексуальнее, чем Хит. Возможно, даже намного сексуальнее. Во-первых, он выше. И его волосы светлее. Думаю, что у него еще и голубые глаза. У Хита глаза темные. У МакАллистера Стоунволла точеный квадратный подбородок, а у Хита более округлый. У МакАллистера на голове идеально ухоженные волосы, в то время как Хит выглядит так, будто просто забыл побриться.

Думаю, их обоих можно считать сексуальными, но… да. Вот ведь, блин. Возможно, я хочу своего будущего деверя.

— Ты снова мечтаешь о мистере Совершенство? — спрашивает Мин.

Прежде чем мне удается ответить, я получаю на телефон сообщение по внутреннему мессенджеру компании от моего босса, мистера Совардса.

Босс: В главный конференц-зал. Немедленно.

— Чего он хочет? — спрашивает Мин, наклоняясь поближе, чтобы посмотреть сообщение.

— Встреча в главном конференц-зале? Этого не было в расписании.

— А еще не было мистера Крутой Самолет. Может быть, это с ним как-то связано?

— Возможно, — бормочу я. — Еще, возможно, что это как-то связано с тем, что этим утром я чуть не убила рок-звезду Брута.

Думаю, что второе, гораздо вероятней.

***

Я направляюсь к железнодорожному депо, прохожу сквозь заднюю часть офиса и спускаюсь по эскалатору вниз на 30 метров. Здесь в ангаре, станция довольно маленькая: две длинные каменные скамейки, торговый автомат с водой и газировкой, а также цифровая доска объявлений компании. Чтобы здесь остановился поезд, нужно сообщить машинисту, поэтому я нажимаю кнопку вызова и стою перед доской объявлений, ожидая.

Хммм. На доске много написано об азиатском офисе. Но нет никаких упоминаний о Хите. Странно. Два месяца назад, когда он исчез, я восприняла это немного на свой счет. В конце концов, мы знакомы уже семь лет. Когда я только начинала, он был младшим руководителем. Тогда мы стали хорошими друзьями и с тех пор довольно близко общались.

Мы просто никогда не ходили на свидания. Как-то не выдалось случая. Но я знаю, что он идеально мне подходит. Просто отстой, что его так внезапно отослали.

Вот так я и начала ему писать. Он не получает сообщений по нашему внутреннему мессенджеру. Я это прекрасно знаю, потому что каждый раз, когда я нажимаю «отправить», приходит уведомление «невозможно доставить сообщение». Но я по нему скучаю. Я привыкла к тому, что пишу ему хотя бы раз в день, даже если это только касалось работы. Теперь я отправляю ему свои доски из Пинтерест. Мелочи, которые замечаю в новостях. Фотографии, которые нахожу в социальных сетях.

Мин думает, что я одержима, но это не так. Это что-то вроде дневника.

Низкий гул электрички возвращает меня к действительности, и когда поезд останавливается и дверь открывается, я вхожу, улыбаясь примерно пол дюжине других пассажиров, направляющихся в Атриум.

Атриум — это главное здание, в котором работают руководители, менеджеры и весь творческий персонал. Атриум соответствует своему названию — это гигантское семиэтажное здание со стеклянной крышей. Двадцать лет назад, когда Стоунволл-старший основал эту компанию, здание находилось в другой части Технического центра. Ближе к центру города. Но около десяти лет назад они переехали в это здание, и с каждым годом рабочая среда становится все более модной. Ну, вы знаете, это одна из тех компаний, где все хотят работать.

Уже восемь лет подряд «Стоунволл» признавали лучшим местом для работы во всей стране. Здесь множество удобств для сотрудников. Даже детский сад для работающих семей. Рядом с кампусом есть школа Монтессори, и туда могут попасть только дети сотрудников «Стоунволл».

А еще в «Стоунволл» очень любят благотворительность. Каждый месяц у нас проводится какая-нибудь благотворительная акция.

Атриум — первая остановка после аэропорта, поэтому двери открываются, и я выхожу, а со мной еще два человека. Еще одна подземная станция, но в двадцать раз больше той, которую я только что покинула. И эскалатор едет вверх не так долго. Как только доберетесь до верха, вы можете увидеть главный вестибюль, огромные пальмы и водопад.

У креативщиков высокого уровня, которые работают в Атриуме, нет офисов. Каждому в этом здании так же, как и мне, выдали планшет, ноутбук и телефон. По всему зданию разбросано множество ярких рабочих мест. Некоторые из них — столы для пикника, некоторые — маленькие гостиные с диванами и креслами. Есть даже гамаки. Не знаю, делает ли работа в Атриуме людей более креативными или нет, но здесь мило. Весело и все такое.

Очевидно, я не креативщик. Я не участвую в ежедневном маркетинге компании, я просто составляю расписание для гостей и сопровождаю их по кампусу.

Основными достопримечательностями Атриума являются водопад и горка. Да, мы — одно из тех мест. Гигантская семиэтажная горка. Вообще-то здесь четыре горки. Та, которая действительно извивается, словно телефонный провод весь путь вниз, с самого верхнего этажа, а другие — с третьего, четвертого и пятого этажей.

Когда люди приезжают на экскурсии, я показываю им горки и предлагаю бесплатный спуск по горке с седьмого этажа. Никто никогда не вызывался. Мне бы хотелось хоть раз посмотреть, как кто-нибудь сядет своей задницей на горку и будет, кружась, съезжать вниз.

Водопад двухсторонний. Он спускается вниз с шестого этажа, а по бокам от него пристроились стеклянные тубы лифтов.

Именно туда сейчас и обращено мое внимание, потому что мистер Крутой Самолет МакАллистер смеется в группе руководителей. Включая моего босса, мистера Совардса. Местная Потаскушка Дженнифер наклоняется к нему так, словно хочет облизать его лицо. Марти Коричневый Нос издает этот фальшивый смешок, который всегда присутствует, когда он лижет чью-то задницу. А Кларисса Присваиваю-все-заслуги-себе смотрит на промежность МакАллистера, пока играет со своими волосами.

Боже.

Неужели они могут быть еще глупее? Я закатываю глаза, прячась за большой пальмой. Они стоят прямо перед лифтом, поэтому я направляюсь к лестнице.

Фотографирую их, пока они стоят. Моя камера фоткает без звука. Я здесь типа сталкера. У меня есть специальная скрытая доска в Пинтерест, где я собираю сплетни о моих коллегах. Я никому ее не посылала, даже Идеальному Хиту.

Двери лифта открываются, и они все проходят внутрь. Я топаю на второй этаж, мои глаза приклеены к мистеру Крутой Самолет, когда он входит в лифт. Инстинктивно я поднимаю телефон и делаю снимок, а он поворачивается и смотрит на меня.

Боже мой, он улыбается. Думаю, он меня заметил. Я быстро отвожу взгляд, а затем поднимаюсь на третий этаж, разглядывая фотографию на своем телефоне.

Нет, он не смотрел на меня. Куда-то в моем направлении, но не на меня.

Но, черт, он очень горяч. Я смотрю на его фото весь путь до седьмого этажа, и к этому времени я вспотела больше, чем когда я ехала с Брутом в гольф-каре.

Мистер Совардс ждет за пределами главного конференц-зала и, как только видит, как я иду от лестницы, начинает идти в мою сторону.

С чего бы это?

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет не из-за Брута.

— Мисс Хэтчер, о чем именно Вы думали этим утром?

— Мне очень жаль. Я забыла, что у меня в сумочке был бутерброд с арахисовым маслом.

— Что?

— Что?

Он хмурится, глядя на меня:

— Не знаю, о чем Вы, — он поднимает руку, — и мне все равно. Я говорю об том «извините меня» концерте, что Вы устроили возле ангара!

— Ох, ну, я не знала, кто он. Я увидела самолет, и его не было в моем расписании…

— Мисс Хэтчер, генеральный директор «Стоунволл Энтертеймент» не обязан согласовывать с Вами свой график.

— Нет, конечно, нет. Я приняла его за гостя и не хотела, чтобы он…

— Ну, не делайте этого больше.

Совардс смотрит на меня до тех пор, пока я не киваю:

— Нет, сэр, больше не буду, — я улыбаюсь и жду. — Вы… это все, чего Вы хотели? Теперь я могу идти?

— Идти? — спрашивает он. — Нет, мисс Хэтчер. У нас встреча с генеральным. Вот почему я позвал Вас в главный конференц-зал.

— Встреча руководителей? Но почему я должна на ней быть? Вы никогда не приглашали меня на встречи здесь, на седьмом этаже.

— Идите, садитесь, мисс Хэтчер.

Совардс идет и исчезает в конференц-зале. Я слежу за ним взглядом, а затем замечаю мистера Крутой Самолет, когда тот появляется слева от меня. Он останавливается и улыбается мне.

— У Вас хотя бы получилось нормально меня запечатлеть? — спрашивает он.

Ох ты боже мой, он видел, как я его фотографировала.

— Мы идем? — спрашивает он, указывая рукой в сторону открытой двери конференц-зала. Я киваю и быстро захожу внутрь. Все его четыре стены сделаны из стекла, да и двери необычные, потому что это слишком обыденно для такой веселой компании, как «Стоунволл». Они выдвижные, и открываются, отъезжая в сторону, как в пляжных домиках, где стена из окон внезапно откатывается и исчезает, открывая то, что снаружи.

Как только двери задвигаются, я начинаю нервничать. Почему я здесь? Я не совсем отношусь к руководителям. Я могу по пальцам одной руки сосчитать встречи с высшим руководством, на которых я была, и все они касались изменения в структуре компании. Я здесь представляю свой отдел. И я сама выполняю всю работу. Мин считается моей помощницей, но ей добавили эти обязанности к ее работе IT-специалиста. Так что, на самом деле, я не смотрю ни за кем, кроме себя и гостей, которых провожаю из студии в студию.

Стол для переговоров вмещает десять человек. МакАллистер Стоунволл стоит во главе, прямо перед цифровой доской, и все восемь кресел вдоль длинного стола также заняты другими руководителями департаментов.

Единственное свободное кресло — с другого конца. Я проскальзываю на мягкую кожу и откидываюсь назад — слишком далеко, мне приходится приложить усилие, чтобы восстановить равновесие и не упасть, пока я пытаюсь выглядеть так, словно и хотела все сделать именно так.

— Ух, ты, — говорю я, улыбаясь пристальным взглядам всех в этой комнате. — Новые кресла? Очень удобные.

— Хорошо, — говорит МакАллистер. — Готовы?

Все кивают и подтверждают хором «да», затем гаснет свет, и в комнате становится темно. На цифровой доске начинает проигрываться видео, и все устраиваются поудобнее с планшетами в руках, чтобы делать заметки.

А мне нужно делать заметки?

Я достаю планшет и кладу на стол рядом с ним телефон.

В видео рассказывается о… черт, если бы я только знала. Об этике? О миссии? О реорганизации? Я не знаю. Я не имею ничего общего со всем этим. Я — консьерж для знаменитостей.

Изо всех сил я пытаюсь смотреть внимательно, но кресло такое удобное, да и в комнате темно. Я начинаю медленно моргать.

Господи, Элли. Соберись. Ты на совещании со всеми руководителями, ради всего святого. Генеральный директор сидит прямо напротив тебя.

— Эй, — говорит расслабленный голос в моей голове. — Он сидит спиной ко мне. Он никогда не узнает, если я просто закрою глаза…

Совардс, сидящий рядом со мной, прочищает горло, и все смотрят на нас.

Я заставляю себя не спать.

Три минуты спустя я снова начинаю засыпать, поэтому смотрю направо. Кларисса делает записи на своем планшете. Я открываю свой и делаю то же самое.

Новая страница. Заголовок. «Встреча в верхах». Среда — я смотрю на часы — семь сорок пять.

Видео о… сотрудниках. О новых льготах в области медицинского обеспечения. Схема реорганизации компании.

Видите, я так и знала. Вот единственная причина, по которой меня сюда зовут. Но мой отдел, то есть меня, никогда не реорганизовывают.

Затем я замечаю, что мое имя переместилось на блок-схему на экране.

— Эй, — громко говорю я. — Меня только что реорганизовали?

Крутой Самолет смотрит через плечо и улыбается мне.

— Позже, мисс Хэтчер, — рычит Совардс слева от меня.

— Извините, — шепчу я. Но теперь блок-схемы на экране уже нет, поэтому мне не удается даже сделать пометки. Я бросаю взгляд на планшет Клариссы, но она закрывает его от меня своей рукой, как будто мы сдаем тест в пятом классе.

Сучка.

Я открываю Пинтерест и немного приподнимаю свой планшет, чтобы сделать несколько снимков. Щелк. Я ловлю Боба Морана, ковырявшегося в носу, и почти смеюсь вслух. Кларисса все еще прикрывает свой планшет, словно ребенок. Щелк. Местная Потаскушка Дженнифер смотрит на МакАллистера так, словно хочет его съесть.

А… МакАллистер сейчас стоит сбоку, чтобы ему лучше было видно изображение, поэтому я вижу его в профиль. Боже, он идеален. Я делаю около десятка его фоток, а затем создаю новую доску под названием «Мой сексуальный деверь».

Я практически хихикаю про себя, когда добавляю его фотографии и отправляю Хиту сообщение.

Элли: На собрании без тебя. Держу пари, тебе бы хотелось быть здесь.:)

Нажимаю «Отправить».

Я уже добавила заголовки практически ко всем фотографиям, когда завибрировал чей-то телефон.

Вот, черт.

Я смотрю на Совардса, который чуть ли не кипит от злости из-за того, что кто-то не отключил телефон, и тогда мы оба осознаем, что в этом виновен МакАллистер. Совардс успокаивается, а я возвращаюсь к своему планшету, так что могу продолжить создавать свою нереальную жизнь в качестве подружки Хита, и сообщаю ему о происходящем.

Элли: Почему ты мне не сказал, что у тебя такой сексуальный брат?

Нажимаю «Отправить».

Я тихонько хихикаю над этим, смотрю на скучное корпоративное видео, затем возвращаюсь к своей доске в Пинтерест. Мне нужно добавить несколько сексуальных гиф-картинок. Я ищу картинки горячих, сексуальных поцелуев и мне становится так жарко, что хочется обмахивать себя ладошкой.

Добавляю около дюжины таких картинок с заголовками вроде: «Крутой Самолет Мак может вот так меня поцеловать, когда только пожелает». И: «На этой мне нравится, как он ее немного придушивает во время поцелуя. Записывай, Хит».

Смешок на самом деле срывается с моих губ, и Совардс пинает меня под столом. Телефон МакАллистера снова вибрирует.

Я поднимаю глаза и замечаю, что он чему-то улыбается. Ну, разве не прелестно? Рада, что ему можно получать забавные сообщения во время этой очень важной встречи руководителей, в то время как мы, все остальные, должны вести себя так, будто нас волнует эта фигня.

Я снова пишу Хиту.

Элли: Твой брат свободен? Возможно, мне придется заменить тебя, как своего парня, так как ты несколько месяцев не отвечал на мои сообщения.

Нажимаю «Отправить».

Телефон МакАллистера снова вибрирует, и теперь все начинают замечать, что он даже не пытается смотреть видео. Логично.

Элли: Твой брат подает очень плохой пример на сегодняшнем собрании. Возможно, кто-то должен ему сказать, чтобы он, как и все мы, отключил свой телефон и обратил внимание на это дурацкое видео.

Нажимаю «Отправить».

Я возвращаюсь к своей доске в Пинтерест и добавляю еще несколько его фотографий. Одну, когда он улыбается, глядя на телефон, а затем другую, когда он получает сообщение и смотрит прямо на меня.

Боже. Надеюсь, он не знает, чем я занимаюсь. Я делаю вид, что смотрю фильм, несколько секунд, пока МакАллистер не переключает внимание на свой телефон. Он снова вибрирует.

Элли: Его телефон мог бы вызвать у меня оргазм, если бы я положила его между ног, вот как сильно он сейчас вибрирует.

Нажимаю «Отправить».

Телефон Крутого Самолета вибрирует еще раз, а на моем телефоне появляется входящее сообщение:

Хит: Если хочешь, могу договориться с сексуальным братом, чтобы он заставил тебя кончить своим вибрирующим телефоном.

Я смотрю на это, широко распахнув глаза. Подождите, что только что произошло? Мое сердце начинает быстро биться. Он не мог мне только что ответить на сообщение. Скажите, что он не ответил только что на мои сообщения.

Элли: Хит? Ты получаешь мои сообщения?

И вот тогда-то я и замечаю… в маленьком уведомлении, в котором обычно говорится «не удалось доставить сообщение», написано — «доставлено».

Элли: Боже мой, Хит. Мне так жаль. Я не думала, что ты получаешь мои сообщения.

Я прокручиваю их вверх, и у меня начинается паника. Под всеми ними написано: «доставлено».

Под всеми.

Телефон МакАллистера снова вибрирует, и на этот раз я смотрю прямо на него.

Нет.

Нет. Нет. Нет. Этого не может быть.

Хит: Он не получал. А вот я — да.

МакАллистер смотрит прямо на меня и подмигивает:

— Сообщение получено, Элли.

Глава 4

Элли

Я хлопаю руками по столу и встаю так быстро, что мое роскошное кожаное офисное кресло скользит назад и врезается в стену.

— Мисс Хэтчер! — кричит мой босс, вставая.

Я смотрю на своих коллег, и все мое тело горит, когда все девять лиц смотрят на меня.

— Вы в порядке, мисс Хэтчер? — спрашивает МакАллистер с самодовольным выражением лица с другого конца стола.

Не знаю, что только что произошло, но мне нужно убираться отсюда. Я глубоко вздыхаю и улыбаюсь:

— Я только что вспомнила. Я должна… — Что же мне сказать? Вот, дерьмо. Мое сердце бьется еще быстрее, и я тяжело сглатываю. — Я имею в виду…

— Вы хотите нам что-то сказать, Элли? — спрашивает Местная Потаскушка Дженнифер. И самое смешное, мне кажется, что она пытается помочь. — Может быть, о реорганизации? — Дженнифер бросает мне одну из тех косых улыбок, которыми обмениваются подруги, когда что-то идет ужасно неправильно.

— Ммм, да, я имею в вид… — говорю я, заикаясь.

— Мисс Хэтчер, — прерывает мистер Совардс. — Что бы Вы ни хотели сказать, это может подождать. Сядьте. Сейчас же!

Я оглядываюсь по сторонам, молча прося о помощи, но когда мой взгляд падает на МакАллистера Стоунволла, он говорит:

— Да, Элли, расскажите же нам, из-за чего же Вы так возбудились.

Я качаю головой. Нет. Нет. Этого не будет. Я увольняюсь сегодня же и не уйду, как девушка, которая сексемесилась с боссом во время собрания (прим. пер: Се́кстинг — пересылка личных фотографий, сообщений интимного содержания посредством современных средств связи: сотовых телефонов, электронной почты, социальных сетей. Отсылание фотографий мужского полового члена называется — Дикпик).

— Я… я увольняюсь.

Все охают.

— Вы не увольняетесь, мисс Хэтчер, — говорит МакАллистер. — Вы здесь работаете вот уже семь лет. Вы только что получили повышение и новый офис. Так что — нет, Вы не увольняетесь. Сядьте, и мы сможем обсудить этот вопрос позже.

— Что? — Откуда, черт возьми, он взялся? И я не собираюсь обсуждать с ним это дерьмо позже. — Нет, мне нужно идти. Извините. Я забыла дома выключить плиту. Я пекла печенье этим утром… — Пекла печенье? Господи, Элли, соберись, чтоб тебя. Не позволяй ему выгнать тебя отсюда и превратить в шутку последние семь лет. — Я имею в виду не плиту, у меня… запись к стоматологу. Мой зуб, — говорю я, постукивая по переднему зубу. — Нужно лечить корневой канал. И у меня высокий уровень холестерина, поэтому мне нужно назначить лечение. И… а потом я должна… должна…

— Элли, — говорит МакАллистер суровым голосом. — Сядьте. Обсудим все это позже. Это все неправда, и Вы это знаете.

Я очень медленно отхожу от стола. Словно МакАллистер — лев, который в любой момент может напасть и съесть меня. Использую спинку кресла моего босса, чтобы не упасть, пока медленно двигаюсь к дверям конференц-зала.

МакАллистер тоже встает и быстро приближается ко мне. Я паникую и пытаюсь вырваться наружу. Тянусь к ручке двери, которая поможет мне ее открыть широко, когда МакАллистер Стоунволл хватает меня за руку, предотвращая мой побег.

— Тампон! — кричу я так громко, как только могу.

МакАллистер меня отпускает, его красивое, идеально выбритое лицо выражает полное замешательство:

— Что?

— Тампон! — снова кричу я. — Мне нужен тампон, окей? Мне не хотелось говорить об этом вслух, но Вы меня заставили, Стоунволл. Так что всем до встречи… когда-нибудь. Убирайтесь с дороги, потому что я увольняюсь и мне нужен тампон!

Вот уж волшебное слово. Оно срабатывает. Все в комнате, кроме МакАллистера, начинают громко хохотать. Но мне пофиг, я ухожу оттуда. Срываюсь на бег и мчусь по верхнему этажу к лифту.

— Элли Хэтчер! — кричит МакАллистер Стоунволл. — Стой, где стоишь!

О, боже мой. Вся долбаная компания смотрит на меня. Только на этом этаже работает как минимум пятьдесят креативщиков. И когда я смотрю вниз на людей с шестого этажа, там еще несколько десятков лиц, обращенных ко мне. Люди начинают громко шептаться, а я стараюсь не развалиться на части.

— Элли! — снова кричит Стоунволл. — Подожди!

Я смотрю на лифт, затем на лестницу. Но единственный выход отсюда без конфронтации перед сотней человек — это… горка.

Я бегу к ней, почти подворачивая лодыжку. Шаги Стоунволла громко звучат по мраморном полу позади меня, и я знаю, что он близко. Он вот-вот меня поймает, а я ни за что на свете не стану снова разговаривать с этим человеком. Добираюсь до горки в тот момент, когда кончики его пальцев касаются легкого шелкового рукава моей блузки. Но я хватаюсь за перекладину перед собой, отталкиваюсь ногами, и затем со свистом скольжу вниз с семиэтажной горки.

Я кричу, а затем триумфально смеюсь, совершая побег. Мой спуск быстрый и бодрящий. Я бы даже сказала, захватывающий. Почему я никогда не делала этого раньше? Появляется первый поворот, и я немного замедляюсь.

— Ух, ты! — кричу я с горки. — Ха-ха-ха-ха!

Когда я выхожу из второго поворота, горка круто спускается вниз, и я набираю скорость. И вот тогда моя юбка начинает подниматься вверх по бедрам. Мои ноги покрыты потом от стыда и нашего противостояния.

Нет. Нет, нет, нет. Ты не можешь застрять в этом…

Но я замедляюсь, когда трение кожи о горку начинает препятствовать моему спасению. Уклон теперь не такой уж крутой. Так что нет никаких шансов, что скорость увеличится. Я должна быть около первого этажа.

Через несколько секунд я выхожу из другого поворота и так быстро замедляюсь, что мне приходится начать быстро двигать попой, чтобы катиться.

Дерьмо. Почему я? Почему это не могло произойти в понедельник, когда я в юбке-карандаш? Юбка-карандаш не задирается.

Довольно скоро становится очевидно, что нет никакой надежды, что мне удастся проскользить вниз до подножия горки, поэтому я снимаю туфли и бросаю их перед собой, затем изгибаюсь всем телом и ерзаю, разворачиваясь, пока не встаю на четвереньки вперед лицом.

И ползу.

Ползу вперед, снова бросаю свои туфли, затем ползу еще немного. Подсчитываю, как долго я находилась в горке, и понимаю, что не более минуты. У меня получится. Я ползу быстрее, бросая свои туфли через последний поворот. Они скрываются из виду, и я прибавляю ход. И вот я уже вижу свет в конце туннеля. В прямом смысле. Я в нескольких секундах от свободы, но вот в поле зрения появляются ноги.

Пожалуйста, нет.

Я прекращаю очень быстро ползти и медленно направляюсь к концу горки, где она уже походит на разрезанную трубу, и да…

Он там.

Ждет меня. Мои «Джимми Чу» лежат прямо перед ним. Мой симпатичный розовый клатч, планшет и телефон он держит в одной руке, а вторую протягивает мне.

— Вы уже закончили, мисс Хэтчер? — говорит он с недовольным видом.

Я делаю глубокий, очень глубокий вдох, заканчивая ползти, и принимаю его руку, чтобы он помог мне выбраться, иначе я, вероятно, приземлюсь прямо на свое лицо, с поднятой вверх задницей. И моя юбка все еще очень сильно собрана в кучу у бедер.

Рука МакАллистера сжимает мою, посылая импульс страха по всему моему телу, и он помогает мне устоять на ногах, когда я поднимаюсь с колен. Он ждет в тишине, пока я поправляю юбку и обуваю туфли, чтобы он не возвышался надо мной. По крайней мере, не так сильно.

— Спасибо, мистер Стоунволл, — говорю я, хватая свой клатч и гаджеты из его руки. — Спасибо, — повторяю я, потому что у меня нет других слов. — А теперь до свидания.

— Нет, — говорит он, а обе его руки сжимают мои плечи, чтобы предотвратить вторую попытку побега. — Это совершенно нелепое поведение, мисс Хэтчер. В мой офис, сейчас же.

Это не вопрос, а команда. И это меня просто бесит.

— Какую часть из слов «я увольняюсь» Вы не понимаете? Я не пойду в Ваш офис, а отправлюсь домой. А теперь уберите от меня свои руки и убирайтесь с дороги.

Я отталкиваю его в сторону, глубоко вдыхаю, и не глядя ни на кого из сотен сотрудников, которые сейчас собрались, чтобы посмотреть, что же происходит, иду к эскалатору, ведущему к железнодорожной станции.

Когда я к нему подхожу, то смотрю вниз, надеясь, что он будет пуст, но на меня смотрит как минимум дюжина человек.

Дерьмо.

Поворачиваюсь к лестнице, которая приведет меня в транспортный гараж. Я просто угоню гольф-кар и поеду обратно в ангар. У меня есть полный доступ к ключам благодаря Бруту.

Хватаюсь за ручку, открываю дверь и оставляю позади этого ублюдка, моего босса.

Глава 5

Мак

Я стою там ошеломленный, пока Элли Хэтчер уходит и исчезает за дверью, ведущей в гараж.

Все смотрят на меня, и хотя в офисном здании, в котором работает более семисот сотрудников невозможно сохранять полную тишину, здесь очень-очень тихо.

— Возвращайтесь к работе, — громко говорю я. Все отворачиваются и делают вид, что заняты.

Я шагаю к двери, распахиваю ее и иду за Элли Хэтчер на темную лестницу.

— О, дерьмо, — говорит она снизу. — Уходите!

Она плачет. Я это понимаю по заминке в ее голосе.

— Мисс Хэтчер, — говорю я, спускаясь, когда она появляется в поле зрения. Ее лицо и глаза покраснели, и она очень сильно хмурится. Униженной. Она выглядит униженной.

— Ну, — говорит мой внутренний голос. — Она сама просила об этом.

Сама просила. Это не моя вина. С чего бы это была моя вина? Не я писал грязные СМС-ки с предложением заняться сексом, не я отправлял странные доски из Пинтерест, наполненные бредовыми идеями о жизни, которой она, наверняка, не живет с Хитом. Наверху она призналась, что считала будто Хит не получает ее сообщения. И он не получал. Он сейчас в Китае, где телефоны компании не работают. Его телефон выключили как раз перед тем, как Стоунволл-cтарший отослал его, а я включил только когда приземлился здесь для управления компанией.

— Мисс Хэтчер, — повторяю я. — Пожалуйста, успокойтесь. Я — не враг, и это не моя вина. Никто не просил Вас увольняться. И никого не волнует, что Вы выставили себя на посмешище…

— Идите на хер! — кричит она. — Просто идите на хер! Вы читали мои личные сообщения, адресованные Вашему брату, мистер Стоунволл.

Я опешил от ее вспышки. На самом деле, даже взбесился из-за этого:

— Не говори со мной так, — рычу я.

— Или что? — с вызовом говорит она. — Уволишь меня? Поздно. Я тебе уже сказала, я ухожу. И не думай, что ты стал тому причиной, мистер Крутой Самолет. Это не так. Я сегодня планировала уволиться, еще до того, как ты появился.

— Что ж, это прискорбно, — говорю я.

— Почему? — спрашивает она. — Никто здесь меня не уважает. И я не уверена, к чему вся эта штука с повышением, но вы все опоздали, почти на пять лет.

— Не в этом дело, — это вырывается неожиданно. Не в этом дело, но обычно я не рассказываю правду женщинам вот так вот просто.

— Тогда в чем? — требует ответа она. Она вытирает влагу под глазами, пытаясь вновь обрести самообладание.

— Боже, — говорю я, оглядывая Элли с головы до ног. Ее белая блузка с оборками в беспорядке. Я вижу ее розовый кружевной лифчик. Она замечает, где именно приземлились мои глаза, и смотрит вниз.

— Вот черт, неужели этот день может стать еще хуже? — Она развязывает шелковый галстук, который должен держать вместе полы ее блузки, и пытается решить свою проблему с одеждой. Я не могу отвести взгляд от того, как она завязывает бант из полосок кружева, выступающих в роли пояса, так что она ловит меня, когда поднимает глаза от своего занятия. — Достаточно насмотрелся? Извращенец, — бормочет она себе под нос.

— Не уверен, что этот предмет одежды подходит для работы. Если чья-то одежда не выдерживает скольжения по горке, без того чтобы не свалиться, возможно, стоит подумать о более консервативном подходе к моде?

Я очень горжусь своим профессионализмом. А еще тем, что сохранил бесстрастное выражение лица.

— Вам не нужно беспокоиться обо мне, мистер Крутой Самолет. Я уже являюсь частью Вашего прошлого.

Проклятье. Я делаю глубокий вздох:

— Послушайте, мисс Хэтчер. Мне жаль, что у Вас было несколько неловких моментов наверху…

— Несколько… — ее рот недоверчиво открывается. — К Вашему сведению, мистер Стоунволл, — она с презрением произносит мое имя, — я не чувствовала неловкости. А была унижена. Существует большая разница. И ты — тот человек, который меня унизил.

— Ты отправляла мне сообщения на протяжении всего того времени, что шло собрание руководителей. — С чего, черт возьми, она решила обвинить меня в своем поведении? — И пока мы выясняем, кто виноват, ты использовала свой телефон для совершенно неуместных сексуальных контактов.

— Сексуальных… — Кажется, я могу довольно легко лишить ее дара речи. — Не было…

— Серьезно? — перебиваю я. — Ты серьезно? — на этот раз, произношу я со смешком. — Я почти уверен, что любой, кого я ни спрошу, скажет, что те гиф-картинки, которые ты прислала… на которых мужики лапают женщин, держат их за горло, пока целуются — выходят за рамки профессионализма.

Хотя это было довольно горячо. Мне бы самому хотелось положить ладонь на ее горло и чертовски сильно ее поцеловать. Скользнуть рукой вверх по ее бедру и просунуть пальцы под ее розовые кружевные трусики, которые я хорошо рассмотрел в вестибюле.

Элли Хэтчер неожиданно молчалива. Она прикусывает свой ухоженный розовый ноготок, пока обдумывает мои слова и, должно быть, решает, что я прав, потому что поджимает свои пухлые губки и скрещивает руки на груди. Ее дизайнерская туфля начинает стучать по бетонному полу.

— Ты прочитал их все? — она не смотрит на меня, просто пялится на свои ноги.

— Все.

— О, боже. С какого времени? — Мисс Хэтчер смотрит на меня широко раскрытыми глазами. — Я имею в виду, я знаю, что под всеми сообщениями было уведомление «невозможно доставить». Так как, черт возьми, они внезапно стали доставленными?

— Хиту пришлось прислать мне телефон из Китая по почте. Он забыл оставить его здесь, а нам нужны были его контакты. Таким образом, телефон был выключен, но как только я его включил, мне пришли все твои сообщения.

— Матерь божья, — шепчет она, сжимая переносицу, словно у нее мигрень.

— Вы писали очень интересные вещи, мисс Хэтчер.

— Не надо, — начинает она. — Не хочу об этом говорить.

Я пялюсь на ее блузку. Знаю, что веду себя как мудак, ведь она даже не обращает внимания, но этот розовый лифчик сводит меня с ума. Она поправила блузку, но та снова раскрылась. Разве я виноват, что она светит передо мной своим кружевным лифчиком? Мне что, теперь не смотреть?

Что за придурок не посмотрел бы на такую девушку? И дерьмо, те сообщения. Боже. Я действительно не представлял, что она выглядит так… так… чертовски мило. Некоторые из сообщений, которые она посылала Хиту, заставили бы покраснеть Кристиана Грея. У этой женщины в розовом нижнем белье, в консервативной юбке и почти без следов макияжа на лице, вероятно, самые грязные фантазии, которые я когда-либо встречал. И эти вещи, которые она писала Хиту…

«Хочу поцеловать твой член своими красивыми губами, а затем проглотить тебя целиком, пока ты будешь изливать свое семя в мое горло».

Кто вообще говорит такое?

А потом пришло кое-что действительно сбивающее с толку. Она прислала Хиту фотографии продающегося дома на другой стороне аэропорта и говорила о том, чтобы купить щенка. Староанглийскую овчарку, если быть точным.

Как будто у нее раздвоение личности. Или будто она одна из тайных извращенок. Черт, интересно, а Хит водил ее с собой в секс-клубы или еще куда-нибудь в этом роде?

— Мы закончили болтать? — спрашивает она. — Мне нужно встретить Эндрю Манко у ангара через десять минут.

Я пялюсь на рот Элли пока она говорит, представляю себе, как мой член проскальзывает между ее губ. О том, каким влажным будет ее язык, пока он будет двигаться вверх и вниз по моему члену. Я почти чувствую облегчение после того, как мог бы кончить… именно так, как она просила.

И моя рука живет своей собственной жизнью. В одну секунду она совершенно неподвижно вытянута вдоль моего тела, а в другую обхватывает талию Элли. Моя ладонь выглядит большой на ее маленьком теле. Большой палец касается ее тазовой кости, а остальные расположились на верхней части одной из ее ягодиц.

— Что ты…

Я ее целую. Целую ее, как парень на той гиф-картинке, которую она мне совсем недавно прислала. Моя вторая рука ласкает ее горло, когда я хватаю ее попку и прижимаю бедра к своему твердому члену.

Как, черт возьми, мне удалось так быстро стать твердым?

Она немного сопротивляется. Но в свою защиту скажу, что сопротивляется совсем немного. Ее губы сжимаются, а руки взлетают к моей груди и пихают, но это лишь сводит меня с ума еще сильнее.

Знаю, что должен остановиться, но как раз тогда, когда я собираюсь отступить и извиниться, она раскрывает губы. Мой язык проскальзывает внутрь, и она дразнит меня своим язычком. Я касаюсь ее шелковой блузки и раскрываю ее, обнажая прелестный розовый бюстгальтер, ее деликатный галстук, удерживающий вместе полы блузки-кимоно, развязывается, и блузка полностью распахивается.

— Я хочу этого, — говорю ей в рот, а потом хватаю лифчик с двух сторон и стягиваю вниз чашечки, обнажая ее соски прохладному воздуху. Спускаю шелковую блузку с ее плеч, позволяя той упасть на пол кучкой ткани, а затем освобождаю ее от лифчика, так сильно рванув ткань, что крючки разгибаются, и он соскальзывает по ее рукам и присоединяется к блузке. — Да, — стону я, сжимая обе ее груди, и продолжаю ее целовать. — Тебе нравится делать это грубо, не так ли, мисс Хэтчер?

— Нет, — говорит она. — Обычно не нравится.

Я воспринимаю это как «да» и принимаюсь за работу: задираю ей юбку до бедер. Поднимаю ее ногу и говорю:

— Вытащи мой член. Я хочу, чтобы ты обхватила его своим ртом, Элли.

Два моих пальца пробираются в ее влажную киску, и я несколько раз толкаю их вверх-вниз. От чего она откидывает назад голову и стонет. Ее маленькие ручки расстегивают мой ремень и тянут за пуговицу и молнию, пока ее ладонь не обхватывает мой толстый член. Она замирает, когда смотрит вниз на приз в ее руке.

Почему она остановилась? Дерьмо, не смей останавливаться.

— Сожми его, Элли, — говорю я. Она поднимает глаза, встречается со мной взглядом и кивает, а ее руки слушаются моего приказа. — Ах, — говорю я. — Черт, да. Сильнее. Сожми меня сильнее.

Мое внимание возвращается к ее рту, пока пальцы играют с ее киской. Я потираю ее небольшими кругами, нарочно избегая клитора. Скольжу одним влажным пальцем к ее попке и нажимаю. Она мяукает мне в рот, но не просит меня остановиться. Так что я проталкиваю его немного дальше, а два других пальца входят в ее киску.

— Тебе нравится быть наполненной? — спрашиваю я, все еще целуя ее в перерыве между словами. — Когда я отведу тебя в настоящую спальню, то засуну свой член тебе в горло и буду играть с твоей попкой и киской, и тогда ты будешь полностью наполненной. Как Вам такой вариант, мисс Хэтчер?

Она кончает. Ее попка и киска сжимают мои пальцы. Ее мышцы так сильно сокращаются, что она напрягает позвоночник и откидывает назад голову, мне приходится обнять ее свободной рукой за талию, чтобы она не упала.

— Я хочу, чтобы ты обхватила губами мой член, Элли. Чтобы сжала его так сильно, что твой рот показался бы мне лучше, чем твоя киска.

Я нажимаю ей на плечи до тех пор, пока она не понимает намек и не опускается на колени. Она смотрит на меня снизу вверх — ее глаза широко раскрыты от удивления.

Почему она удивлена? Это то, чего она хотела, верно? Возможно, то сообщение и было предназначено для Хита, но она не может быть привязана к нему. Ей следует знать, что он неисправимый бабник.

Судя по ее реакции, ей, должно быть, нравится, когда приказывают во время секса. Но, черт, она и сама достаточно рассказала Хиту о том, чего именно хочет. Несмотря на это, я счастлив ей приказывать.

Хватаю ее светлые волосы и, крепко сжимая, направляю ее к головке моего члена. Она облизывает губы, словно не может дождаться, чтобы взять меня в рот. Не может дождаться…

— Эй?! — говорит кто-то сверху. Тяжелая дверь на этаже над нами с хлопком закрывается, и раздается цокот каблуков по бетонному полу.

Элли встает с шокированным выражением на лице. Она поднимает свою блузку и торопливо натягивает ее, запахивает полы и связывает полоски ткани, исполняющие роль пояса.

— Бля, — говорю я, засовывая в штаны свой абсолютно твердый член, и застегиваю молнию. Мой ремень бряцает, когда цокот туфлей продолжает спускаться вниз по лестнице.

Я смотрю на Элли, но она не обращает никакого внимания ни на меня, ни на приближающиеся туфли. Она смотрит на свой разорванный лифчик, лежащий на земле.

Мы оба одновременно тянемся к нему, хватаем по одной оторванной лямке и дергаем, словно две сражающиеся за кость собаки.

— Отпусти, — рычит Элли сквозь зубы.

— Черт, — говорю я снова. Мне хочется забрать себе этот бюстгальтер. Но я разжимаю пальцы. Я был бы таким же сумасшедшим, как и она, если бы стал препираться из-за того, кто именно заберет домой ее разорванный лифчик, в то время как кто-то вот-вот нас поймает.

— Как я уже говорила, мистер Стоунволл, я ухожу. Мое заявление будет в Вашем почтовом ящике сегодня к полудню, как и положено с уведомлением об увольнении за две недели.

— Что? Вы не можете сейчас уйти, мисс Хэтчер.

— Эй?! — говорит незнакомый голос.

Я оглядываюсь и вижу высокую рыжеволосую женщину среднего возраста в очень короткой юбке, стоящую на нижней ступеньке лестницы. Она машет мне рукой, а ее густые ресницы хлопают, пока она смотрит на меня с удивлением.

Раздается хлопок закрывшейся двери, и когда я оборачиваюсь, Элли там уже нет.

— Ох-хо-хо, — говорит рыжая. — Я чему-то помешала? — она прикрывает рот ладошкой, говорит «упс» фальшивым голосом, как Дорис Дэй в фильмах, а затем подмигивает мне.

— Хм, нет. Ну, если Вы имеете в виду это, — я машу рукой на дверь, — нечто с увольнением сумасшедшей сучки, тогда — да. Помешали. Чем я могу Вам помочь?… Извините, не знаю Вашего имени.

— Элли, — визгливо произносит она.

Я поворачиваюсь и снова смотрю на дверь через плечо, удивляясь, почему Элли вернулась. Но там никого нет. Я возвращаюсь к рыжей:

— Что?

— Элли, мистер Стоунволл. Я — Элли Абрахам. Мы с Вашим братом — Хитом, очень хорошие друзья, — она подмигивает мне и добавляет, — если Вы понимаете, о чем я. Но стоит сказать, что Вы гораздо красивее него.

Подождите.

— Вас тоже зовут Элли? — я указываю на дверь, за которой только что скрылась моя Элли.

— Ох, я знаю. Она — чокнутая, верно? Не думайте, что мы — Элли, все такие. Итак… Хит вернется в ближайшее время? Я действительно, очень скучаю по тому, как весело мы проводили время.

— Извините, мисс Абрахам, мне нужно работать.

Я переступаю через три ступеньки за раз, и оказываюсь в шумном вестибюле Атриума. Достаю телефон Хита, пока бегу по ступенькам на седьмой этаж и открываю сообщения.

Элли: Посмотри, ты видел этот дом? Он всего лишь в пятнадцати минутах езды от Технического центра. И никаких пробок. Мы могли бы каждый день ездить на работу по проселочным дорогам. Дом идеальный, правда?

Элли: Хочу поцеловать твой член своими красивыми губами, а затем проглотить тебя целиком, пока ты будешь изливать свое семя в мое горло.

Это два разных человека. Чтоб меня. Дом Мечты Элли и Трахни Меня Элли — это две разные женщины.

Что же я наделал?

Глава 6

Мак

К тому времени, как я возвращаюсь на седьмой этаж, то уже и не помню о собрании.

Хотя об этом достаточно быстро напоминают взгляды моей команды руководителей через стеклянные стены конференц-зала.

Дерьмо.

Поправляю галстук, пока прохожу через дверь, и закрываю их за собой.

— Хорошо, на чем мы остановились? — Я изучаю их лица. Они все смотрят на меня как на парию. Даже Совардс, который, похоже, не очень-то любил Элли и до ее нервного срыва.

— С Элли все в порядке? — спрашивает Дженнифер, директор отдела по связям с общественностью.

— Хм… — Дерьмо. — Уверен, что да, — я слабо улыбаюсь Дженнифер. — Уверен, что все, что бы ни беспокоило Элли, пройдет, и она будет в порядке. Послушайте, — говорю я, ненавидя тот факт, что именно мне приходится это делать. Меня бесит, что Хит в Китае, и поэтому я вынужден разбираться с компанией. — Очевидно же, что все эти изменения происходят не без причины. Мы проводим реструктуризацию, но не потому, что у нас есть проблемы с капиталом или неожиданно плохие отчеты о прибыли, — слышен вздох всех восьми членов из моей команды руководителей, — а потому что… — Боже, я не очень-то хорош в этом. — Потому что мы продаем компанию.

На счет три — мертвая тишина. А затем все начинают говорить одновременно:

— Будете продавать по частям? — спрашивает Дженнифер.

— А где организационная схема для этого? — спрашивает Совардс. Он сейчас говорит со мной так же, как чуть раньше говорил с Элли. Раздражительно.

— У нас все еще есть работа? — спрашивает Кларисса.

— Кто инициировал продажу?

— А Ваш отец об этом знает?

Это мой любимый вопрос. Ага, как же. Вот думаю продать многомиллиардный бизнес без одобрения.

— Это все что я должен был сказать сегодня, поэтому, если Вы позволите, мне нужно работать. Мы еще поговорим, когда поступит больше информации.

Я выхожу за дверь и поворачиваю налево к своему крылу на седьмом этаже. Конечно, там я недолго смогу прятаться. Офисы оставшихся восьми человек также находятся этом этаже. Но я сделал то, для чего пришел.

— Доброе утро, мистер Стоунволл, — кричит жизнерадостная женщина с длинными черными волосами в кремовом платье, когда я подхожу к приемной офиса. — Меня зовут Стефани, — говорит она с улыбкой. — И, если Вам что-нибудь понадобится, пока Вы здесь, просто дайте мне знать.

— Где находится новый офис для Элли Хэтчер? Мне сказали, что мой отец повысил ее, и она должна была немедленно переехать в свой офис на седьмом этаже.

— Ох, да, — говорит Стефани. — У нас был только один свободный офис. Ну, — она исправляется, — у нас не было свободных офисов, но в офисе Хита есть своего рода пристройка, эту комнату чем-то обставили на первое время. Пока Элли не сможет заказать мебель, которая «сделает ее счастливой». — Стефани делает пальцами небольшие воздушные кавычки. Должно быть, я выгляжу озадаченным, потому что она добавляет: — Инструкции Вашего отца. Он хочет, чтобы ее побаловали хоть в этот раз. Опять же, его точные слова.

— Хм. Моему отцу нравится Элли Хэтчер?

Почему? Она явно сумасшедшая.

— Ох, он до смерти ее любит. Ее все любят, — Стефани смеется. — Она такая милая. Она и с Хитом близко общалась.

— Тогда почему ее офис все еще находится в ангаре авиационного обслуживания техники? Начнем с того, какого черта она работает именно там?

— Хм, ну, — говорит Стефани в недоумении. — Все дело в логистике. Гости прилетают, она их встречает, провожает в соответствующие студии, а затем сопровождает обратно на самолет.

— Ей платят как одному из руководителей? — спрашиваю я. — Ее зарплата соответствует ее статусу руководителя?

— Ну, хм, я понятия не имею, — говорит Стефани. — Я не знакома с размером зарплат. Но Ваш отец всегда был щедрым со своими сотрудниками. А Элли сюда привели, когда она еще училась в колледже. Кажется, ваши отцы были друзьями, верно?

Теперь моя очередь быть растерянным:

— Были друзьями? — Боже, как я позволил себе так отстраниться от семейного бизнеса?

— Да, — говорит Стефани с улыбкой. — И в ангаре все еще находится IT-отдел. Это было первое после Атриума, достроенное восемь лет назад, здание. Люди просто обживаются, понимаете? Уверена, что, если бы Элли хотела новый офис, она бы его получила. Но я не думаю, что она из таких сотрудников, мистер Стоунволл.

— Думаете, что она не хочет новый офис?

— О, я уверена, что она будет в восторге, когда его увидит. Но она не из тех девушек, которые чего-то требуют. Во всяком случае, не такие вещи, как офис с хорошим видом из окна.

Мгновение я раздумываю над этим:

— А там хороший вид?

Стефани улыбается:

— Очень красивый. И офис будет готов сегодня к полудню. Хотите, чтобы я пригласила ее сюда и показала ей все?

— Нет, — говорю я, рассеянно глядя на водопад на противоположной стороне здания, который ниспадает с шестого этажа. — Я сам займусь Элли Хэтчер. Спасибо, Стефани. Если понадоблюсь, я буду в своем офисе.

Иду к двери с моим именем, все еще пытаясь осознать свою новую жизнь в качестве генерального директора «Стоунволл Энтеретеймент». Слава богу, мой офис сделан не из стекла, как все остальное здесь. И мой рабочий стол — не стол для пикника, чтоб его.

Открываю дверь, захожу и закрываю ее за собой.

Окно великолепно. От пола до потолка. И к тому же с видом на холмы, а не на город. Прямо сейчас я даже смотреть на город не могу. Я достаточно на него насмотрелся из пентхауса, который буду называть домом, пока здесь.

На ярко-зеленых холмах виднеются пасущиеся коровы. Это заставляет меня улыбнуться. Технологический центр просто огромен и с каждым днем становится все больше. Но так было не всегда. Центр города был слишком переполнен, чтобы вместить огромные кампусы многих технологических компаний, которые теперь называют город своим домом. Только один наш кампус занимает более 60 гектар. Такого не получишь в большом городе. А построить его можно лишь на окраине чего-то.

Слова отца всплывают в моей голове. Этот кампус — его мечта, а теперь я оставляю его позади. Это совсем не идеальный конец, не так ли?

Мой телефон вибрирует в кармане брюк, но когда я его достаю, то вспоминаю, что у меня сейчас два телефона. Мой и Хита. И вибрирует сейчас именно телефон Хита. Как и всегда.

Я даже не хочу разблокировать экран, чтобы читать сообщение. Не могу представить, что там что-то важное. Просто одна из множества девушек из его второго неуместного расписания «дел».

Вместо этого я сажусь за свой большой стеклянный стол и включаю огромный монитор компьютера, а затем занимаюсь поиском всех женщин в «Стоунволле» по имени Элли.

И никого не нахожу. Что странно, так как я чертовски хорошо знаю, что у нас, по крайней мере, две Элли.

Может, Элли — сокращение от какого-нибудь имени? Я набираю «Элоиза», потому что так звали мою бабушку, поэтому оно сразу пришло мне на ум, и появляется иконка с фотографией моей Элли.

Элоиза Хэтчер — выпускница какого-то частного католического колледжа на Среднем Западе, о котором я никогда не слышал. На этой фотографии у нее идеальная улыбка и короткая стрижка боб, намного короче, чем сейчас. На ней бледно-розовый свитер с жемчужной пуговицей на горловине.

Господи, эта девушка может быть еще более милой? Какие именно отношения были у нее с Хитом? Они встречались?

Меня тошнит от одной мысли об ней с Хитом.

У нас только одна Элоиза. Так кто же та другая Элли? Та, бесстыдная? Та, которая практически предложила отсосать мой член прямо там, на лестнице, через несколько минут после того, как Элоиза Хэтчер встала с колен?

Эллен. В компании целых семнадцать Эллен. Но Эллен Абрахам — единственная, у которой рыжие волосы, трахни-меня глаза и сиськи, так высоко расположенные на ее грудной клетке, что ложбинку видно даже на фотографии профиля сотрудника.

Эллен Абрахам работает в Департаменте по работе с персоналом и отвечает за внутреннюю информационную сеть, отчитывается непосредственно перед Дженнифер Сандерс, которая была на недавней встрече.

Эта Элли совсем не в моем вкусе.

Элоиза Хэтчер тоже.

Но, в то время как, Эллен Абрахам любит носить свою личность подобно пальто, Элоиза Хэтчер свою предпочитает скрывать. У нее в профиле не указано ни одного хобби. А страничка Эллен похожа на профиль с сайта знакомств.

В профиле Элоизы всего два предложения, которыми она описывает себя: «Мне нравится помогать людям. А еще я люблю собак».

Я громко смеюсь. Из-за овчарок. Она присылала Хиту фотографии овчарок. Кто в наше время заводит овчарок? Большинство женщин хотят иметь маленьких декоративных собачонок. Такие штуки, которые помещаются в сумочки. Похожие на живые аксессуары.

Элоиза хочет собаку для фермы.

Я качаю головой. Она определенно привлекла мое внимание. И хотя я принял ее за Эллен, и именно грязные сообщения Эллен Хиту вызвали этот интерес, жемчужная пуговица, застегнутая у ее горла — та причина, по которой я все еще думаю о ней сейчас. Та сумасшедшая вспышка в конференц-зале была чересчур, но не настолько, как ложбинка Эллен, которую видно на фотографии в профиле. А эта поездка вниз по горке, чтоб меня. Думаю, что буду смеяться над этим годами. Ее юбка задралась и сбилась на бедрах. Сначала с горки скатились ее туфли, а затем появилась она. На четвереньках.

Охренеть.

А потом я понимаю, как давно не получал кайфа от чего-либо.

Звонит мой телефон, и я поднимаю трубку:

— Да, — говорю я.

— Мистер Стоунволл? — произносит Стефани по телефону. — Мистер Льюис пришел к Вам на встречу.

— Спасибо, впустите его, — я вешаю трубку и закрываю программу с профилями сотрудников, затем встаю, застегиваю пиджак и иду к двери, как раз в этот момент ее открывает Стефани, и входит Льюис.

Думаю, пришло время вернуться к делу по ликвидации компании моего отца. А забавным девчонкам с жемчужными пуговицами на свитерах и возмутительным поведением придется подождать.

Глава 7

Элли

— Эндрю! — приветствую я его, крепко обнимая в ответ. — Как дела?

Эндрю Манко — в прошлом звездный ребенок двадцати с хвостиком лет, возглавляющий сейчас гигантскую многомиллионную корпорацию, занимающуюся разработками технологий в сфере виртуальной реальности.

— Элли! — тепло произносит Эндрю, когда мы отстраняемся друг от друга. — Фантастика, чика! Просто фантастика! Должен сказать, что тот совет, который ты мне дала в прошлом году, был самым лучшим. Не знаю, что бы я без тебя делал, Эллс. Серьезно. Ты была рядом со мной с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать, и у меня не хватает слов, чтобы отблагодарить тебя за то, что поддерживала меня все эти годы.

— Ох, Эндрю, — немного покраснев, отвечаю я. — Все дело в твоем потенциале. Я лишь была первой, кто это заметил, вот и все.

Эндрю начинает собирать свое оборудование, но я отмахиваюсь от этого:

— Оставь, Эндрю, ребята все принесут и помогут тебе его настроить.

Взяв его под руку, мы выходим из ангара и спускаемся вниз к железнодорожной станции. Я нажимаю кнопку остановки поезда, а Эндрю, болтает без умолку, рассказывая о своем новом предприятии. Он был испорченным подростком. И когда только начал появляться здесь для интервью, ему было шестнадцать, он мне даже не понравился. «Вот придурок», — подумала тогда я. Его актерская карьера тогда уже закончилась. За последние семь лет я видела десятки детей-звезд, попавших в эту же ловушку. Они думали, что все постоянно — деньги, слава, шоу. Но это не так. Нужно приспосабливаться к разным периодам в жизни. И это трудно сделать, когда ты еще ребенок, и никто не хочет сказать тебе правду. Никто не желает лишаться легкого заработка, пока мчится с тобой вниз по рельсам.

Ну, я довольно много спорила с Эндрю на протяжении тех лет, что он приезжал для интервью и выступления в направлении «Стоунволл Энтертейнмент» для детей. А в прошлом году мы довольно сильно поругались. Я заставила его увидеть правду.

Какого черта парню, окончившему в двадцать лет Массачусетский технологический университет со степенью магистра в области виртуальной инженерии, тратить время на попытки возрождения заведомо провальной актерской карьеры? Актерство в прошлом, тогда сказала я ему. Эта часть его жизни закончилась, и пришло время начинать новую.

В тот день он ушел очень злым, но через шесть месяцев вышла на рынок его начинающая компания «Виртуал Вакейшнс», сделав его самым молодым миллиардером в мире. Его актерская карьера никогда не была такой прибыльной.

— Ты не представляешь Элли, что за безумные времена у меня были с тех пор, как мы виделись в последний раз…

Он все говорит и говорит. Его рот не закрывается, пока мы едем в поезде в технологические студии. Мне кажется, он никогда не был там. Все прошлые разы, когда он приезжал на интервью, были связанны с актерством. В детской сети. В развлекательных шоу. Но эта студия для технологических новостей.

Словно, прямо на моих глазах он переходит во взрослый мир.

Благоговение, восхищение и удивление не сходит с его лица. Даже когда мы выходим из поезда и двигаемся по технологическому корпусу, ему все еще есть, что сказать. На самом деле, он столько хочет всего рассказать, что продолжает болтать со мной на протяжении того времени, что ему накладывают грим, и до того момента, пока мне не говорят уйти со съемочной площадки, когда уже настраивают его микрофон.

Я просто улыбаюсь. Чувствую себя гордой старшей сестрой, когда начинается интервью, и Эндрю демонстрирует отдых в виртуальный реальности на вымышленном тропическом пляже. Кто-то передает мне визор, и когда я его надеваю на голову, то творение Эндрю оживает.

Вообще-то, я визжу, заставляя смеяться всех троих интервьюирующих. Камеру даже направляют на мгновение на меня, чтобы поймать мою реакцию, и они по-дружески подтрунивают надо мной.

Что ж, возможно, мой день и начался с того, что я чуть не убила рок-звезду и выставила себя на посмешище перед всем персоналом Атриума, но все это стер вот этот момент.

— Я рада, что смогла тебе помочь, Эндрю, — говорю я, когда мы возвращаемся к поезду. — Я в восторге от того, что у тебя все так хорошо получается.

— Элли, — говорит он, когда мы заходим в вагон. — Ты сделала больше, чем просто помогла. Ты подтолкнула меня к жизни, полной счастья и осуществления задуманного. Никто не хотел говорить мне о том, что моя детская карьера актера закончилась. Ни у кого не хватило смелости сказать мне шесть лет назад, когда моя жизнь рушилась, чтобы я поступил в колледж. Ни у кого, кроме тебя. Ты спасла меня от многих лет борьбы, депрессии и разочарований. Я всем обязан тебе.

— Ты такой милый, — говорю я, притягивая его в сестринские объятия.

— Они пригласили меня приехать в следующем месяце, когда мы запустим новый продукт, и скажу тебе, Эллс, ты умрешь, когда увидишь, насколько он хорош. То, что ты только что видела — просто ничто. В эти выходные в Вегасе я представляю поистине грандиозную штуку.

— Ох, — говорю я, прикусывая ноготь. — Черт, в следующем месяце меня здесь не будет, Эндрю. Я ухожу из «Стоунволл». Как раз перед твоим приездом я отправила уведомление об увольнении. Пора мне воспользоваться своим же собственным советом и двигаться дальше, понимаешь?

— Что? — его лицо вытягивается в неверии. — Ты уходишь? Серьезно? Чем ты займешься, Элли? Ты так хорошо делаешь свою работу.

— Сопровождаю людей на интервью? — смеюсь я. — Это может сделать кто угодно.

— Ты делаешь не это, — говорит Эндрю. — Совсем не это. Ты как… как лучик света, Элли. Ты знала, что я всегда с нетерпением ждал приезда сюда только потому, что знал, что мне удастся с тобой поговорить?

— Что?

— Да, — говорит он. — Знаю, что ты, вероятно, считала меня просто жалующимся и ноющим подростком с глупыми проблемами, но ты никогда этого не показывала. Ты выслушивала меня и всегда давала хорошие советы. Даже если я и не сразу прислушивался к ним. А в прошлом году, черт, я все еще пребывал бы в жалости к себе, если бы ты не вытрясла из меня глупость своим разговором.

— Ну… — краснею я. — Я действительно это ценю, Эндрю. Правда. Но именно поэтому мне нужно уйти. Здесь я добилась успеха. Я полностью раскрыла свой потенциал в «Стоунволл», и мне нужно бросить вызов самой себе. Двигаться дальше, рисковать и попытаться победить. Надеюсь, ты понимаешь, и мы все еще можем быть друзьями.

— Конечно, Элли, — улыбается он мне с искренней привязанностью. — Конечно. Всегда. Если тебе что-нибудь понадобится, просто дай мне знать.

После этого мы молчим, и когда выходим на взлетную полосу, у меня возникает ощущение, что Эндрю сожалеет о моем решении. Сегодня я, вероятно, выбила почву у него из-под ног.

— Послушай, Эндрю, — говорю я, когда мы подходим к трапу самолета. — У тебя ведь есть мой номер, верно? Ты можешь звонить и говорить со мной, когда захочешь. Между нами ничего не изменится. Знаешь, ты еще и большая часть моего будущего успеха.

Он кладет руки мне на плечи, и мгновение смотрит на меня:

— Спасибо, Эллс. На самом деле. Ты одна из немногих людей, которых я считаю своими друзьями. Ты всегда была готова сказать правду, когда мне это было нужно. Я буду по тебе скучать.

Мы обнимаемся, а потом он поднимается обратно в самолет и останавливается наверху, чтобы помахать мне на прощание.

Я глубоко вздыхаю, как только он исчезает внутри, удивляясь, почему моя жизнь так несправедлива. Мне нужно уволиться. Я не могу встретиться с МакАллистером Стоунволлом после сегодняшнего утра. Я использовала Эндрю, как отвлечение после того инцидента на лестнице. Но теперь, когда мой день закончился, я не могу не чувствовать смущение… черт, даже стыд из-за того, что я сделала этим утром.

Неужели я действительно позволила МакАллистеру Стоунволлу засунуть в меня свои пальцы? Неужели я действительно кончила на лестничной клетке? Неужели я действительно стояла на коленях, готовая сосать его член?

Я даже думать об этом не могу. Да еще и Мин уже ушла к тому времени, как я возвращаюсь в офис. Она сегодня занята, чем-то связанным с учебой, поэтому я даже не могу рассказать ей о том, что произошло.

— Ладно, — думаю я. — Хорошо. Просто сядь, Элли, напиши заявление об увольнении, оставь позади этот день, эту работу и эту жизнь.

Все подходит к концу. И это конец моего времени в «Стоунволл Энтертейнмент».

Пора двигаться дальше.

Глава 8

Мак

— Мистер Стоунволл? — голос Стефани через динамик стационарного телефона отвлекает меня от созерцания панорамы за окном.

— Да, — отвечаю я.

— Извините, сэр, я знаю, что Вы закончили на сегодня, но на четвертой линии мистер Манко.

— Эндрю Манко? Разве он не был здесь сегодня?

— Хм, — говорит Стефани. — Если честно, я не уверена. Но да, это тот самый мистер Манко. Он кажется расстроенным. Кстати говоря, меня заверили сотрудники Брута — он в порядке.

— Боже, — бормочу я. Как будто мой мозг недостаточно отвлечен после сегодняшней авантюры с мисс Хэтчер. — Я отвечу, спасибо.

— Без проблем, мистер Стоунволл. До завтра.

Я сажусь за стол и нажимаю на четвертую линию и громкую связь:

— Это МакАллистер Стоунволл. Чем могу Вам помочь, мистер Манко?

— Ну, если честно, я удивлен, что Вы все еще на работе. Сейчас уже больше шести часов вечера.

— Думаю, моя работа никогда не заканчивается, — улыбаюсь я по привычке, но затем бросаю притворяться, когда понимаю, что мне это не нужно. Это — просто телефонный звонок. — Чем я могу Вам помочь?

— Ну, — начинает Манко, и кажется, он не уверен в том, почему именно звонит. — Я не хочу сойти за придурка. Подождите, — поправляется он, — нет, да, в действительности хочу. И скажу. Я собираюсь вести себя, как придурок, мистер Стоунволл. Поверить не могу, что ты отпускаешь Элли Хэтчер. Меня тошнит, мужик. Тошнит от этого. Я знаю, что бизнес есть бизнес, и ты здесь только для того, чтобы разделить компанию и продать ее…

— Эй, стоп, стоп, стоп. О чем ты говоришь?

— Слушай, Стоунволл, я знаю людей. Многих. И я уже наслышан, что твой отец продает компанию. Но Элли, как чертово сокровище «Стоунволла». Ты же понимаешь, что она и есть причина, по которой ты получаешь столько эксклюзивных интервью, верно?

— Жемчужная Пуговка Элли, — говорю я, прежде чем успеваю остановиться. Что, черт возьми, со мной не так? — Вообще-то, да, на самом деле, я полностью это понимаю. У нее есть эта способность.

— Способность заставить Вас захотеть появиться! — заканчивает за меня Манко. — Способность представить твою жизнь в перспективе. Способность уговорить тебя сойти с пути самоуничтожения и заставить все казаться… — он замолкает, словно слишком много сказал. — Итак, она мне сказала, что уходит.

— Она не уходит, мистер Манко. Это было недоразумение. Сегодня она получила повышение.

— Когда?

— Этим утром.

— Ну, — смеется Манко, — я разговаривал с ней перед тем, как покинул твой кампус, и она пожелала мне удачи и попрощалась.

— Что?

— Так что, думаю, она не поняла намека. Я должен вернуться на интервью через месяц, и знаешь, что я тебе скажу… Если она будет работать на твоего конкурента, я буду давать интервью у него.

Он вешает трубку.

Несколько секунд я просто смотрю на телефон, пока из динамика доносятся короткие гудки. Затем протягиваю руку и отключаюсь. Что, черт возьми, все это значит?

Включаю экран своего компьютера и ищу информацию об Эндрю Манко. Я знаю, что он актер, но играл уже давно. Какого черта он был здесь сегодня?

Ах. Сразу же всплывает сегодняшняя статья в «Форбс»: «Бывший ребенок-актер превращает выходные в виртуальной реальности в миллионы долларов». Всего несколько лет назад Эндрю Манко был на пути самоуничтожения. Теперь он самый молодой всеобщий любимец в мире технологий.

Когда я читаю, на экране появляется оповещение о новом входящем e-mail.

От кого: Элоиза Хэтчер

Тема: Уведомление об увольнении за две недели.

Уважаемый мистер Стоунволл,

Я хотела бы поблагодарить Вас и Вашу компанию за семь замечательных лет работы. Было очень приятно учиться у одного из мировых лидеров в индустрии коммуникаций и работать на него. Тем не менее, сейчас пришло время мне самой расправить крылья. Пожалуйста, считайте это письмо моим официальным уведомлением об отставке, а сегодняшнюю дату — началом моих двух недель перед увольнением.

Удачи Вам в будущем.

О, черт, нет. Она не может уйти сейчас. Две недели? Где, черт возьми, я найду за две недели кого-нибудь, кто ее заменит? Она даже не является частью департамента. У нее нет реальных подчиненных. У нее нет ни интернов, ни ассистентов, ни людей, способных ее заменить.

Этим утром я дал ей гребаное повышение! Еще до того, как начал играть с ней в эти глупые телефонные игры.

Я встаю, натягиваю пиджак и выхожу из офиса. Почти все ушли, когда я вхожу в лифт и спускаюсь на уровень гаража. Долбаный поезд. Сейчас все в поезде. Я возьму гольф-кар и поеду в ангар.

Здесь никого нет, кто бы мог мне помочь найти ключ, и все гольф-кары плотно закрыты, поэтому я выхожу на улицу и бегу. Аэропорт на самом деле нам не принадлежит. Не технически. Мы арендуем ангар рядом с южной частью муниципального аэропорта, куда прилетают все частные самолеты по делам Технического центра. Так что бежать от Атриума до ангара довольно-таки далеко.

Пятнадцать минут спустя я врываюсь в пустой ангар и замечаю маленький офис, освещенный одной лампочкой в дальнем западном углу. Элли Хэтчер стоит там, собирает свои вещи. Я открываю дверь, задыхаясь и потея, как будто только что вышел из спортзала. Я чертовски зол.

— Ты что делаешь?

— Простите? — говорит Жемчужная Пуговка. На ней нет свитера с жемчужными пуговицами. Она все еще в той шелковой блузке-кимоно, в которой была утром. На самом деле, теперь я вижу (не то, чтобы я смотрел), что на ней нет лифчика. Ее соски упираются в тонкую ткань.

— Я только что говорил по телефону с Эндрю Манко. Он расстроен тем, что ты уходишь. Я думал, что мы решили эту проблему.

— Когда бы мы успели? До или после того, как ты поставил меня на колени перед своим членом?

Я поднял руку:

— Я не заставлял тебя ничего делать.

— Нет? Ты не засунул язык мне в горло, не раскрыл полы моей блузки, не сорвал с меня лифчик и не сунул пальцы в мою киску? Мне все это приснилось? Потому что должна тебе сказать, что это был тот еще сон.

Господи. Я становлюсь твердым в тот момент, когда слышу слово «киска», слетевшее с ее сладких губ. Прочищаю горло:

— Я Вас повысил сегодня утром, мисс Хэтчер.

— До кого? До Девки Сосущей Твой Член На Лестнице?

— Прекрати это! — говорю я.

— Что именно прекратить?

— Говорить непристойности! Черт возьми, я этого не потерплю.

— Пофиг, — вздыхает она. — Я ухожу. — Она упаковывает в небольшую коробку личные вещи и идет ко мне. — Выключи здесь свет, когда закончишь, хорошо?

Я забираю коробку из ее рук и кладу на книжную полку рядом со мной.

— Элоиза…

— Элли, — поправляет она.

— Послушай, мне жаль, что унизил тебя сегодня утром. Я просто веселился, окей? Я не думал, что ты так серьезно это воспримешь, извини.

— Дело не в тебе, — говорит Элли, размахивая конвертом перед моим лицом.

Я вырываю конверт из ее руки и читаю надпись:

— Мистеру Александру Стоунволлу, головной офис? Что, черт подери, это такое?

— Мое официальное заявление об увольнении твоему отцу. Я полагаю, что должна была написать ему хотя бы что-то после семи лет. — Она выхватывает письмо и скрещивает руки на груди.

— Ты не отправишь это письмо. И не уволишься, — говорю я более решительно, чем в прошлый раз, когда сказал это.

— Все решено, Стоунволл. Смирись с этим. — Я пытаюсь вырвать письмо, но она бросается в сторону. — Кем ты себя возомнил?

— Твоим боссом, — рычу я, — вот кем. И я тебе говорю, что не разрешаю тебе просто уйти и вот так вот нас оставить. Две недели не достаточно, чтобы освоиться с тем, что ты здесь делаешь. Мне нужны все твои контакты, все графики с расписанием, все твои…

— Как ты смеешь обвинять меня в попытке украсть корпоративную собственность?!

— Отдай мне письмо. — Я снова тянусь к нему, но она ускользает от меня, на этот раз отбегая к другой стороне своего металлического стола. — Хотите поиграть в догонялки, мисс Хэтчер?

— Нет, — усмехается она. — На самом деле, не хочу. Я хочу выйти отсюда, отправить свое письмо и попрощаться с вами навсегда.

— Ну, — говорю я, медленно двигаясь вдоль своей стороны стола. Она делает то же самое, ее взгляд устремляется к двери, словно она собирается бежать к ней. — Этого не произойдет. Ты примешь мои извинения и успокоишься, и мы с тобой поговорим как взрослые люди.

— Ты — взрослый? Правда?

Она снова смотрит на дверь и устремляется к ней. Я отрезаю ей путь. Она меняет направление. Я спотыкаюсь о металлическую урну для мусора, отчего гул раздается по всему офису, и пытаюсь схватить ее за руку, когда она проскальзывает мимо меня. Я успеваю ухватиться за шелковый пояс ее блузки, и она распахивается. Элли продолжает бежать, но ее блузка… ее блузка остается в моих руках.

И тогда Элли Хэтчер смущается. Потому что ее обнаженная грудь предстает передо мной во всем своем великолепии.

— Как ты смеешь, — рычит она.

Я ожидаю, что она прикроет себя, но она этого не делает. Элли стоит с идеально прямой спиной, ее соски твердые и острые, лицо покраснело от ярости, или от смущения, или… черт, может быть, она возбудилась?

Одной этой мысли достаточно, чтобы возбудился я. Я держу ее блузку.

— Давай меняться, — говорю я, смешок слетает с моих губ, прежде чем мне удается его остановить.

— Для Вас все это — игра, мистер Стоунволл? Думаешь, это смешно?

— Нет, — говорю я, махая ее блузкой в воздухе. — Совсем нет. Я просто хочу, чтобы Вы снова надели свою одежду, мисс Хэтчер.

Она приподнимает подбородок, затем подходит ко мне и вырывает свою блузу из моей руки. Ее глаза все время смотрят в мои.

Хотелось бы мне сказать то же самое о себе. Мои глаза уже вышли из-под контроля. И за ними следуют мои руки. Мои ладони обхватывают ее твердую грудь, прежде чем мне удается подумать. Элли стонет и льнет ко мне. Блузка с шуршанием падает на пол.

А потом я наклоняю Элли над столом, положив руки ей на плечи, ее спина оказывается на столешнице, а глаза широко распахиваются от удивления. Я надавливаю, она сопротивляется.

— Что ты делаешь? — задыхается она и поднимает руки, чтобы попытаться оттолкнуть мои.

— То, что хотел сделать с самого утра, — говорю я в ответ. — Поскольку ты больше на меня не работаешь, то это не столь неуместно, как раньше.

— Так теперь ты хочешь, чтобы я уволилась?

Я наклоняю голову в сторону, когда она смягчается. Сдается без борьбы и снова ложится спиной на металлический стол, слегка прогнув спину. Вероятно, из-за холода. Я ногой раздвигаю ее ноги и становлюсь между ними, наклоняясь над ней, хватаю руками оба запястья, удерживаю их над головой и прижимаюсь членом к низу ее живота.

— Скажи мне, чтобы я остановился.

— Остановись, — стонет она.

— Подразумевай это, — говорю я в ответ. — Или не говори этого, Элли. Это не долбаная игра.

Она открывает глаза:

— Может быть, мне хочется, чтобы ты меня заставил?

— Ты хочешь или нет? — спрашиваю я.

К моему члену прилило столько крови, что сейчас он пульсирует, причиняя боль. Мне нужно трахнуть эту девушку прямо сейчас. Чтобы избавиться от этой странной навязчивой идеи. Я обхватываю одной рукой оба ее тонких запястья, когда она не отвечает, а другой грудь. Она прикусывает губу и говорит:

— Трахни…

— Тебе это нравится?

— … меня

Я смеюсь и целую ее. Сильно, словно наказывая.

— Трахни меня, Стоунволл. И тогда у меня появится хороший повод не приходить завтра на работу. И вообще никогда тебя не видеть.

— Что? — спрашиваю я. Заклинание разрушено.

— Ты меня слышал, — говорит она сладко. — Вот твой шанс: либо удержи меня рядом, либо возьми то, что хочешь. Трахни меня. Прямо сейчас. Грубо и быстро, или как захочешь. Но если ты это сделаешь, я уйду и никогда не вернусь.

Я выпрямляюсь и отступаю.

— Как ты можешь выглядеть так мило и одновременно быть такой безжалостной? Я имею в виду, черт, я ожидал такого от Эллен Абрахам…

— От Эллен Абрахам? От той рыжей проститутки, которая прервала нас этим утром? Что ты сделал, трахнул ее на той лестнице после того, как я ушла? — Она садится, кладет обе ладони мне на грудь и толкает меня. — Уйди с дороги. Ты омерзителен.

— Да, — отвечаю я. — Я трахнул ее. Потому что таким и был мой дьявольский план с самого начала. Я снова появляюсь через десять лет отсутствия, чтобы прийти на работу и трахнуть двух девушек за один день. — Я пользуюсь случаем, чтобы выхватить ее письмо и сунуть его в свой нагрудный карман. — Ты не уволишься. Поняла? Лучше бы тебе быть завтра на седьмом этаже в семь тридцать утра или…

— Или что? — спрашивает Элли, поднимая блузку, и продевает руки в рукава. Ее грудь двигается и покачивается от этого движения, и я не могу (не могу, хоть убейте) отвести от нее глаз.

— Или, — говорю я, как только она крепко завязывает пояс и ее грудь снова оказывается прикрыта. — Или… я отправлю Хиту все твои сообщения. И, — добавляю я, — расскажу всем о твоей маленькой доске со сплетнями в Пинтерест. Ты же понимаешь, что я получил то сообщение. Ты использовала телефон компании, когда публиковали все те вещи. У меня есть доступ ко всей той информации. И я использую ее.

— Ты не посмеешь, — кипятится она.

— Испытайте меня, мисс Хэтчер. Просто рискни.

Глава 9

Мак

Почему, черт возьми, я только что ей угрожал? Вел себя, как придурок. Она, вероятно, собирается подать на меня в суд. Наверное, придумывает десять способов отрезать мне член. И меня больше не одурачишь тем милым фасадом, за которым она скрывается. У меня такое чувство, что Элли Хэтчер безжалостна.

Иду прямо к парковке, где стоит мой BMW. Я купил этот автомобиль онлайн на прошлой неделе, а доставили его сегодня, когда я был на совещании. Нажимаю на брелок, и он пикает, затем снимается блокировка дверей. Забираюсь внутрь и нажимаю кнопку, чтобы завести машину, двигатель довольно сильно ревет, так что несколько человек уезжающих поздно обращают на меня внимание.

Теперь домой.

Дом.

Я снова и снова произношу про себя это слово. Дом.

Не начинай, Maк. Просто не начинай.

Я включаю передачу и с взвизгом выезжаю со стоянки, поворачиваю налево на первом повороте и еду по этой дороге к «Оккулус-билдинг», где у меня теперь есть пентхаус.

Дом.

Едва ли. Я бы не назвал это чудовище на верхнем этаже домом. Это место для жизни. Временное. Но не дом.

В доме есть люди, а в этом месте их нет. Нет даже постоянных сотрудников. Работавшая там раньше семья была в ярости, когда я их уволил, но есть много других мест, где они могли бы работать. А мне нужно побыть одному. Раз меня заставляют оставаться здесь, пока мы продаем «Стоунволл Энтертейнмент», то я хочу быть один, пока это происходит.

Через несколько минут я въезжаю в подземный гараж и направляю телефон на датчики ворот. Нужно раздобыть специальную наклейку для машины, тогда мне даже не нужно будет останавливаться. Ворота открываются, я плавно заруливаю на частную парковку, потом вхожу в свой частный лифт, чтобы добраться до пентхауса.

И все это без столкновений с кем-либо.

Добравшись на место, я достаю из карманов все содержимое и нахожу заявление Элли об увольнении.

Почему, черт возьми, я так остро среагировал? И я говорю не только об угрозе в конце. Какого черта я набрасываюсь на эту девушку? Она… ну да, она милая. И это в сочетании с тем, что мы почти занялись сексом — дважды — в офисе, ну, она не выходит у меня из головы.

Убирайся, убирайся. Не хочу, чтобы она была там.

Завтра, когда окажусь в офисе, а она будет находиться за соседней дверью, я стану воплощением профессионализма. Ни разу не загляну в вырез ее блузки, ни разу не схвачу руками за сиськи, ни разу не нагну над столом.

Я снова твердый. Что за херня?

Я начинаю открывать ее письмо; даже дохожу до того, что слегка надрываю уголок конверта. Но затем останавливаюсь.

Думаю, на сегодня я уже достаточно проникся сокровенными мыслями Элли Хэтчер.

Поэтому я вхожу в кабинет, открываю ящик стола и бросаю его туда. Не похоже, что она не может распечатать еще одно заявление, верно? Уверен, что она уже это сделала. Уверен, что мои угрозы были вызовом для нее, чтобы победить меня в моей собственной игре. Я уверен, что она, вероятно, отправляет это письмо по электронной почте прямо сейчас. Наряду с длинным списком жалоб на мое плохое поведение.

Как обычно. Я разочарован.

Прошло десять лет, а я чувствую, как возвращаются все те же старые заблуждения на мой счет.

Что дает ей право меня осуждать?

Я иду к бару, наливаю себе выпить из хрустального графина и делаю глоток. Мне может понадобиться вся бутылка, чтобы пережить эту ночь.

Нет, говорит мой внутренний голос. Нет. Ты не вернешься к старым привычкам только потому, что снова стал частью реального мира.

Мой мобильник звонит в другой комнате, поэтому я беру стакан и иду, чтобы ответить на звонок. Я улыбаюсь, прочитав имя на экране: мистер Романтик.

— Привет, засранец. Как дела?

— Мистер Совершенство, как, черт возьми, все прошло?

Я рад слышать голос Нолана Делейни. Став друзьями с тех пор, как в седьмом классе начали вместе учиться в закрытой школе, мы прошли через ад и вернулись обратно.

— Ну, дерьмово, — говорю я. — Примерно так же хреново, как и предполагал, но не совсем в том плане, как думал.

— Плохо, да? — спрашивает Нолан. Я слышу сочувствие в его голосе.

— Наверное, могло бы быть и хуже. А у тебя как дела? Бизнес успешен?

— Я просто отжигаю с этим дерьмом, Совершенство. Я просто охрененный.

— Ты всегда такой, — вздыхаю я.

Я практически слышу, как он улыбается на другом конце, а потом хмурится:

— Все наладится, мужик. Знаешь что, просто нужно подождать.

С самого рождения у Нолана была сказочная жизнь. Что он знает о неудачах? Что он знает о том, что не начинается и не заканчивается успехом?

Это не честно, и я это знаю. Он был там. Я — единственное черное пятно в его совершенной жизни. Даже в худшие времена он никогда не был целью. Целью всегда был я. Я просто прихватил своих друзей за компанию.

Мы еще немного болтаем, он желает мне удачи. Я благодарю его и вешаю трубку. Наш короткий разговор — это как бальзам для моей души.

Я снова один.

И так продолжается вот уже десять лет, так что значит еще одна ночь?

Это моя мантра. Я жил с ней десять лет. Могу прожить и еще одну ночь.

Проблема в Элли. Я постоянно вижу перед собой ее лицо. Ее грудь. Ее плоский живот, когда толкнул, чтобы она легла спиной на этот стол. Я был так чертовски близко. Дважды за сегодня. Так чертовски близко.

Завтра мне нужно быть другим. Нужно положить этому конец, прежде чем все снова покатится к чертям. Нужно быть осторожным, выбирая тех, кому можно доверять. Кого впускать в свою жизнь. С кем сближаться.

Элли Хэтчер никогда не будет такой девушкой. С ней я окажусь там, где не хочу быть. А еще один неверный шаг может разрушить мою жизнь.

Снова.

***

В четыре часа утра я оставляю все попытки уснуть и отправляюсь на пробежку. По периметру крыши проложена дорожка длиной в четверть мили, но меня манят окрестные холмы. Я не бегал с тех пор, как вернулся в Штаты, поэтому это ощущается хорошо.

Всю ночь шел дождь и воздух сейчас свежий. Я люблю рассвет. Люблю запах нового начала, нового дня. Люблю новые начинания.

Пробежав три мили, я поворачиваю назад и замедляю темп, чтобы успокоить сердцебиение. Швейцар улыбается и протягивает мне газету, когда я иду к лифту. Я успеваю запрыгнуть в горячий душ и одеться, прежде чем отправиться на работу.

Мне нравится приходить туда рано. Особенно сегодня.

Ровно в шесть сорок пять я вхожу в свой офис на седьмом этаже и становлюсь у окна, желая, чтобы на этот раз передо мной открылся вид на аэропорт, а не на коров. Или на парковку, чтобы я мог наблюдать за тем, как Элли идет на работу.

Именно из-за нее я не спал всю ночь. Не только из-за моей угрозы, хотя она тяжким грузом легла на мои плечи. А из-за того, что касается ее. Из-за тех вещей, которых я о ней не знаю. На какой машине она ездит? Где живет? Как выглядит ее квартира? Почему она здесь работает?

Я знаю ответ только на последний вопрос. Хотя мог бы найти ответы и на остальные три, просмотрев в ее личное дело. Там точно должен быть указан ее адрес. Я мог бы найти его за пять секунд. Также у нее должен быть пропуск на стоянку. В нем точно была указана ее машина.

Я не хочу ее преследовать.

Почему, черт возьми, я все еще о ней думаю?

Сегодня она даже не собирается показываться на работе. И даже если она придет, уж точно не появится здесь, на седьмом этаже. Уверен, мне придется отправить кого-нибудь в ангар, чтобы ее привели.

Открываются двери лифта. Поворачиваясь, я пытаюсь рассмотреть через свою открытую дверь.

Не Элли.

Приходят еще несколько человек. Элли нет.

Приходит Стефани, приносит мне кофе, даже угадывает, что я пью его черным. Потом появляется все больше и больше народу.

Она не придет.

Так много людей выбегает из лифтов и поднимается по лестнице, когда часы показывают восемь тридцать.

Она не придет.

Затем становится тихо.

Она не придет.

— Простите? — слышу я тихий сладкий голос той, который так долго ждал. — Мне сказали, что сегодня я должна прийти сюда, — говорит она Стефани. — Видимо, теперь я работаю на этом этаже.

Она пришла.

Я иду к двери своего офиса, и выдыхаю с неожиданным облегчением. Стоящая передо мной мисс Хэтчер выглядит так, будто готова к вечернему свиданию. Она одета в маленькое черное платье, не из тех, что плотно облегают изгибы тела, а из очень кокетливой и женственной ткани, ниспадающей красивыми складками по ее телу. Хороший сильный ветер мог бы просто сдуть это платье прямо с ее тела.

Кажется, я становлюсь твердым только от одной этой мысли.

Глава 10

Элли

— Ты пришла.

МакАллистер Стоунволл прислоняется к двери своего кабинета и смотрит на меня с невероятным триумфом в глазах. Его темно-серый костюм так безупречно облегает фигуру, будто итальянский портной уделил внимание каждой мельчайшей детали. На нем классическая серая рубашка в тонкую полоску и шелковый галстук того же лазурного цвета, что и глаза.

Выглядит он очень самодовольным. Как будто что-то выиграл. Как будто просто мое присутствие в его мире на верхнем этаже — это приз. Но также еще и уставшим. Словно не спал прошлой ночью.

Хорошо.

Ладно. Я тоже не спала.

Боже, я его на дух не переношу. Но я не собираюсь устраивать еще одну сцену здесь, на седьмом этаже. Вчера вечером я позвонила Мин, рыдая, а она поклялась заставить заплатить этого ублюдка за то, что он сделал. Мы со всем разберемся, сказала она.

Но я совсем не такая. Не мстительная. Я просто хочу забрать его телефон и удалить все те сообщения, что посылала дурацкому Хиту. Как я вообще могла посчитать красавчиком хотя бы одного из двух братьев Стоунволл? От этой мысли мне захотелось блевать.

Сегодня я сюда пришла только лишь по одной причине — возможность войти в офис МакАллистера и разработать план по добыче телефона. Мин встретит меня здесь после работы, а затем мы разберем на части его офис, но раздобудем телефон.

Я делаю глубокий вдох, затем выдыхаю.

— У меня будет какой-нибудь кабинет? Или мне придется застолбить себе стол для пикников в Атриуме?

— О, мы весь вчерашний день подготавливали для тебя офис, Элли, — говорит Стефани. Я ее очень хорошо знаю. Я приходила сюда, по крайней мере, раз в неделю, чтобы встретиться с Хитом. — Тебе достался тот старый флигель Хита в его офисе.

— Смежная комната?

Господи. Можно мне передохнуть? Теперь у меня смежный офис с мистером Крутой Самолет?

— А с другой стороны от тебя будет Дженнифер. Разве не здорово?!

Да, я и Местная Потаскушка Дженнифер станем близкими подружками, учитывая, что нам обеим нравится преодолевать путь к вершине через постель.

Хватит, говорит мой внутренний голос. Прекрати. Он повысил тебя до того, как все это произошло. Ты заработала этот офис, Элли.

Жаль, что я лишь один день буду наслаждаться своим внезапным восхождением по служебной лестнице. Я уйду отсюда, как только найду телефон.

Ну, и это произойдет после того, как уйдет Аделин. Я позволяю себе слегка улыбнуться этой мысли. Я смогу провести с Аделин практически весь день.

— Вы так и будете там стоять, тратя время и деньги «Стонуволл»? — спрашивает МакАллистер, вырывая меня из моих счастливым мыслей. — Или мы можем перейти к работе по ликвидации Ваших секретов?

— Тьфу, — говорю я себе под нос. Слава богу, здесь сегодня Аделин, иначе я бы не сдержалась и заколола бы его карандашом. — Я готова, если Вы готовы, — говорю я, поднимая голову, и прохожу мимо него к открытой двери моего кабинета. — Сегодня я буду занята почти весь день. У меня VIP-гость.

Кабинет… ну, он именно такой, как я и ожидала, когда мне сказали о пристройке Хита. Все те же темные панели, тот же массивный стол из твердых пород дерева, те же кожаные кресла. Другими словами, уродство.

Я направляюсь к столу, МакАллистер следует за мной. Сажусь в гигантское кресло руководителя, а он небрежно присаживается на угол моего стола.

— У нас все гости VIP-класса, мисс Хэтчер. Сегодняшний гость ничем не отличается от вчерашнего. Так что ты найдешь время для меня и моих вопросов.

— Ох, серьезно? — вызывающе спрашиваю я.

— Серьезно, — рычит он.

— Ну, — говорю я, открывая верхний ящик стола, и нахожу кучу старых вещей Хита, включая сигары. Я кривлюсь, поднимая одну из них двумя пальцами. — Знаешь, здесь пахнет так, словно эти вещи не трогали уже давно. А еще здесь темно и уродливо.

— Э… — неуверенно произносит Стоунволл. — Извини. Почему сегодняшняя звезда больше важна, чем вчерашняя? Которая, кстати, лично звонила мне вчера вечером.

— Что? Тебе звонил Брут? Зачем? — Но я же знаю, зачем. Он собирается судиться с нами, потому что думает, что я пыталась его убить.

— Не Брут, а Эндрю Манко. Он позвонил, чтобы недвусмысленно мне сообщить, что если ты уйдешь из компании, то он заберет свою VIP-задницу и отправится куда-нибудь в другое место. — Мне приходится немного отвернуться, чтобы скрыть улыбку. — Смейтесь, сколько угодно, мисс Хэтчер. Но это не смешно. Мы пытаемся как можно больше облегчить продажу «Стоунволл»…

— Продажу? — говорю я. Что за черт?

— Ох, я и забыл, — говорит он. — Тебе же вчера пришлось уйти с собрания, чтобы взять тампон.

Я хмуро на него смотрю. Мудак. Господи. Какой же он мудак.

— Ну… — говорю я, снова взяв под контроль разговор, потом заметив открытую дверь, встаю, закрываю ее и снова сажусь в кресло. — …То, чем я здесь занимаюсь, совершенно конфиденциально.

— Правда? — говорит Стоунволл, приподняв бровь.

— Правда. Я веду себя как глупенькая девушка из эскорта. Девушка, которая бежит за «M&Ms», когда рок-звезды возмущаются из-за состояния зеленой комнаты. Но, знаете, мистер Стоунволл, на самом деле я занимаюсь здесь совсем не этим. Я тешу людское самолюбие, даю советы, дружелюбно слушаю богатых и знаменитых людей сего мира, когда им хочется поговорить об их совершенно уникальных проблемах.

У него совершенно растерянное выражение лица.

— Я лайф-коуч, — говорю я ему простыми словами. — Для звезд. Я даже написала книгу. «Видеть звезды». (Прим. пер.: Лайф-коучинг — система профессиональных взаимоотношений между специалистом в области лайф-коучинга и клиентом, выражающаяся в поддержке и сопровождении человека до получения им необходимого результата в соответствии с его запросом).

— Что? — спрашивает он.

Я почти смеюсь над его растерянностью:

— Она еще не опубликована. Я работаю над этим.

— Это реально? То, что ты мне говоришь, реально? — спрашивает МакАллистер.

— Конечно, это реально. Я вижусь со звездами. Я лучший друг для 27 высокопоставленных VIP-персон. Вот почему они меня любят. Я их слушаю.

— Ты что-то вроде психотерапевта? Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Нет, я не психотерапевт, я — друг. Они говорят, я — слушаю, даю им советы, они принимают их. И вот успех, — я поднимаю руки в одном из этих «вуаля» жестов. — Вероятно, именно поэтому тебе позвонил Эндрю. Я имею в виду, что я здесь давно. Семь лет. Я знаю Эндрю с тех пор, как ему исполнилось шестнадцать. А с Аделин я встретились в самый первый год моей стажировки. Она сегодняшняя VIP-персона. И мы всегда проводим много времени вместе.

— Итак, ты написала книгу за счет времени компании — вот что я должен понять из всего этого разговора?

— Что? Я написала книгу дома, мудак.

— Ты использовала ресурсы компании для исходного материала своей книги?

— Зачем ты это делаешь? — я встаю и разглаживаю платье. — Почему тебе обязательно нужно быть таким злым? Почему все вертится вокруг тебя и твоей компании? Я не использовала ничего, что принадлежит «Стоунволл Энтерпрайзес». Просто подружилась. Неужели компания собирается отобрать моих друзей, когда мы расстанемся?

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но МакАллистер хватает меня за руку и притягивает к себе. У меня покалывает спину в ожидании соприкосновения с его грудью. Чувствую слабый запах одеколона на его шее, когда он наклоняется ко мне и шепчет:

— Я не был злым. Я задавал все те вопросы, которые зададут юристы компании, когда Ваша книга появится на стендах, мисс Хэтчер. Нам нужно…

— У меня есть документы об освобождении от всех обязательств, Мак. — Смотрю ему в глаза, и он удивляется, когда я использую его прозвище. Я даже не уверена, почему так вышло. — Извините, мистер Стоунволл. У меня есть документы. Мне не нужны Ваши адвокаты.

Свободной рукой он скользит на местечко чуть выше моей тазовой кости, а той, что совсем недавно удерживала мое запястье, теперь ласкает грудь.

— Ты что делаешь? — спрашиваю я шепотом.

— Не думаю, что Ваше платье уместно, мисс Хэтчер. — Он скользит рукой по моему бедру, по шелковистой ткани, пока не соприкасается с голой кожей. — Оно слишком кокетливое для четверга.

Он заставляет меня повернуться спиной и прижаться к его телу. Я практически сижу у него на коленях, а он продолжает сидеть на краю стола.

— Ну, — говорю я. — Если хочешь увидеть абсолютно профессиональный наряд, то придется подождать до вторника.

— Что? — он смеется.

Я тоже смеюсь, нарушая сексуальный и в тоже время враждебный момент. И тогда я поворачиваюсь к нему лицом. Теперь я могу смотреть в его голубые глаза, потому что он сидит, а я стою.

— По понедельникам я надеваю юбку-карандаш с рубашкой размера оверсайз и тонким поясом, подчеркивающим талию. По вторникам деловой шик. Облегающие брюки с шелковой маечкой и подходящий пиджак. По средам — юбку А-силуэта и какую-нибудь интересную блузку…

— Интересную блузку? — спрашивает он. — Ну, та блузка-кимоно, безусловно, была очень интересной, особенно когда я снял с тебя лифчик. Что сегодня?

— Сегодня, — говорю я, — платье в стиле «оденься посексуальнее для счастливых часов». Мы с Мин из ІТ-отдела каждый вечер четверга пропускаем по стаканчику.

— Хммм, — говорит он, его руки блуждают по моему платью и замирают на ягодицах.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, внезапно у меня перехватывает дыхание.

— Скажи мне остановиться, и я это сделаю.

— Вопрос был не об этом, — шепчу я в ответ.

— Я щупаю твою попку. Жду, когда ты меня ударишь. Даю тебе шанс ускользнуть, но в то же время знакомлюсь с твоим телом. Я собираюсь нагнуть тебя над этим столом ровно через десять секунд, если ты не выйдешь из кабинета… мисс Хэтчер… Один. Два…

— Мне нужно встретить Аделин в ангаре.

— Три. Так иди. Четыре.

— У нас будут проблемы.

— Пять. Шесть. От кого?

— Не знаю.

— Семь. Последний шанс, мисс Хэтчер. Сдавайся или уходи. Восемь.

Я прикусываю ноготь, голос в моей голове кричит, чтобы я уходила, и как раз когда решаюсь уйти, пальцы МакАллистера скользят по попке и ныряют между моих ног.

— Вот, дерьмо, — стону я.

— Девять. Десять.

Кажется, что я смотрю на него целую вечность. Смотрю ему прямо в глаза, спрашивая себя, что же он будет делать дальше. А потом я узнаю, потому что он заставляет меня наклониться над столом, а его ладонь надавливает на мою поясницу.

— Лежите спокойно, мисс Хэтчер, — говорит он, — а я пока займусь делом.

Я едва могу вдохнуть, и в то же время тяжело дышу. Это бессмысленно. Все это не имеет совсем никакого смысла.

Мак поднимает подол платья, воздух обволакивает прохладой мою обнаженную кожу, что и возбуждает, и вызывает у меня панику.

— Подожди, — говорю я.

Он ласкает меня руками. Каждую округлую ягодицу. Вниз по передней части каждого бедра.

— Не тратьте мое время, мисс Хэтчер. Поднимитесь и возьми себя в руки, или лежите спокойно и примите это.

Мой рот открывается из-за наглости этого мужчины. Но он просовывает кончики пальцев под кружево моих трусиков и стягивает их. Не до конца. Но достаточно низко для того, чтобы получить доступ. Достаточно, чтобы они оказались прямо на складочке, где ягодицы переходят в бедра.

— Проклятье, — шепчет он, отступая на шаг или два.

Мак больше меня не касается, и я слегка поворачиваю голову, чтобы взглянуть через плечо.

— Ты что делаешь?

— Наслаждаюсь видом. — Он хватается за большую выпуклость под тканью своих брюк и сжимает ее. — Я едва тебя коснулся, но ты выглядишь готовой для меня. — Сунув руку в карман, он достает презерватив. Шуршание фольги, звук разрываемой упаковки, и я сглатываю с небольшим чувством страха и огромным предвкушением.

— Держишь их под рукой, да?

Мак обхватывает руками мое лицо и наклоняется, вес его тела опускается на мою спину, жар его дыхания бежит по чувствительной коже на моей шее, его твердый член надавливает прямо на мой ничем не прикрытый вход.

— Я нашел их в столе Хита, мисс Хэтчер. Так что, ты этого хочешь или нет?

— Да, — говорю я, надеясь, что не пожалею об этом. — Да.

Он встает, и больше всего на свете мне хочется, чтобы он меня снова накрыл своим телом. Хочу почувствовать его на себе.

Я сумасшедшая. Почему я позволяю ему это делать?

Через мгновение бряцает его пояс, а молния на брюках издает рваный звук. Интересно, насколько он большой. Я вчера не очень хорошо рассмотрела.

Чувствую, как головка прижимается к моему входу, и тихо стону.

— Надеюсь, что ты не крикунья, — говорит он, немного проталкиваясь в меня. — Потому что Стефани всего в нескольких шагах за дверью.

Мак хватается меня за бедра и притягивает к себе мое тело, заставляя скользить по гладкому деревянному столу. О, боже. Возможно, я кончу прямо сейчас.

Не кончай, не кончай, не кончай. Не позволяй ему так быстро получить тебя снова.

Но затем он снова прижимается к моему телу, одной рукой опирается о стол рядом с моим лицом, а другой прокрадывается под бедро и начинает ласкать клитор небольшими и медленными круговыми движениями.

Мак вонзается в меня, сильно. Достаточно сильно, чтобы заставить меня хватать ртом воздух.

— Вы ведь крикунья, не так ли, мисс Хэтчер? Думаю, да. Но если ты сделаешь это сейчас, я заткну тебя своим галстуком, и это отнимет у меня те несколько минут, которые у меня остались, чтобы хорошенько тебя отыметь и заставить тебя кончить. Так что не надо.

Чтоб меня. Я никогда в своей жизни не была так возбуждена. А все его слова такие глупые и хамские. Но они чертовски сильно возбуждают, ничего не могу с этим поделать.

Он начинает очень грубо меня трахать, и хотя я пытаюсь себя контролировать, но не могу. Не могу. Я начинаю громко стонать, когда волна удовольствия быстро превращается в кульминацию оргазма.

— Тссс, — шепчет Мак мне на ухо. Это только еще сильнее меня распаляет. Он хватает меня за волосы, отрывает мою голову от стола и прикрывает другой рукой мой рот, вбиваясь в меня так быстро, так сильно, что я…

— Дерьмо! — кричу я в его ладонь.

— Бля, — говорит он. И как только я перестаю кричать, он убирает руку, кладет обе ладони обратно на мои бедра и так сильно сжимает, пока трахает сзади, что вполне возможно, что у меня будут синяки.

Кончив, Мак снова падает мне на спину, его грудь поднимается с усилием. Моя тоже, потому что он всем весом прижимает меня к деревянному столу.

— Мне нужно, чтобы Вы подписали форму об освобождении от обязательств вот от этого, мисс Хэтчер. Ты не будешь возражать, так как уже с ними знакома. Зайди в мой офис после того, как закончишь играть в лайф-коуча для звезд, и мы разберемся с правомерностью сексуальных отношений на рабочем месте.

А потом он встает, поправляет свою одежду и выходит из моего офиса через смежную дверь.

Глава 11

Элли

Ну, называйте меня тупой дешевкой.

Элли Хэтчер, ты сама во всем виновата.

Я раздраженно выдыхаю и встаю, одергиваю платье вниз по бедрам и роюсь в сумочке, чтобы найти свою компактную пудру.

Отлично, просто отлично. Я выгляжу хорошо оттраханной.

Он тянул меня за волосы? На голове бардак.

Вибрирует мой телефон, я ищу его вокруг и издаю стон, когда вижу номер звонящего. Нажимаю ответить и вскрикиваю:

— Аделин! Ты здесь!

— А ты нет, — говорит она своим сладким певучим голосом. — Где ты? Мин говорит, что у тебя теперь офис в Атриуме.

— Так и есть, подожди еще немножко. Я буду на месте через пять минут. — Я заканчиваю разговор, наношу новый слой помады и выхожу из офиса.

— Ох, Элли? — кричит Стефани. — Стоунволл сказал, что в шесть часов его устроит.

— Устроит для чего? — спрашиваю я, проклиная ее за то, что она задерживает мое бегство.

— Для Вашей встречи сегодня вечером. Он только что ушел и сказал, что его не будет весь день, но он вернется к шести. В его офисе, сказал он. Не в твоем.

— Прекрасно, — говорю я, устремляясь к лифтам.

Как только дверь закрывается, и я остаюсь одна, я глубоко вздыхаю. Я только что позволила своему боссу трахнуть себя на своем же рабочем столе. На столе Хита, если быть точной. На его столе для курения, потому что именно так и было. Место, где он развлекал клиентов напитками и сигарами.

Отстой. Я бы предпочла находиться в грязном авиационном ангаре, чем на седьмом этаже с остальными боссами.

Создается такое ощущение, что поезд едет целую вечность, но я смотрю на свой телефон — прошла совсем не вечность, а всего лишь шесть минут. Когда я врываюсь через дверь в ангар, вижу, что Аделин с Мин смеются в моем старом офисе-аквариуме.

— Привет, — кричат мне механики. — Как жизнь на верхнем этаже, а, Элли?

— Отлично, ребята! — кричу я в ответ, затем толкаю дверь в офис.

Мы с Аделин с визгом спешим в объятия друг друга.

— Ах ты, сучка! — говорит она. — Ты получила повышение! Наконец-то!

— Тьфу, — говорю я. — Не напоминай мне. Это совсем не то, что ты думаешь. Пойдем, позавтракаем и поговорим.

Мин понимающе мне улыбается, когда я открываю дверь для Аделин. Она знает, что это будет нелегко. Признаюсь, звонок Эндрю МакАллистеру был неожиданным. Мы друзья, я это знаю, но я никогда не ожидала, что он так за меня заступится. А вот с Аделин мы очень близки. Она не будет рада услышать, что я ухожу.

— Итак, выкладывай, чика, — говорит Аделин, как только мы выходим на лестницу к железнодорожной станции. — В чем дело? Мин вроде как обмолвилась о новом боссе. Что случилось с Хитом?

— Честно говоря, — говорю я, — не знаю. Понятия не имею. Мы были довольно хорошими друзьями. Я имею в виду, что думала, мы встречаемся. — Я нажимаю кнопку вызова поезда.

— Элли…

— Я не говорила, что мы встречаемся, но думаю, мы были близки. А потом, однажды он не появляется, но приходит сообщение, что он берет на себя управление какой-то сестринской компанией в Китае.

— Мин рассказала мне о том, что ты делала. Отправлять ему бредовые сообщения, Элли? Зачем все это? Ты же не в отчаянии, девочка. Ты умная, красивая, и тебе совсем не нужно гоняться за таким придурком, как он.

— Он не придурок.

— Нет? — спрашивает Аделин. — Тогда почему так считает Мин? Она говорит, что он вешал тебе лапшу на уши, лишь бы ты не уволилась.

Хмм.

— Ну… — мне нечего на это ответить. К счастью, прибывает поезд, и это дает мне время, чтобы собраться с мыслями. — В прошлом году я тоже пыталась уволиться. И дело не в том, что я не люблю свою работу. Вообще-то, я ее очень люблю. Я просто думаю, что переросла ее, понимаешь?

— Я за то, чтобы ты уволилась.

— Да?

— Конечно. Ты рождена для чего-то большего. А они годами пользовались всеми твоими талантами. Тебе нужно вырваться и взлететь, Элли. Обещания же Хита, были просто уловкой, чтобы удержать тебя здесь.

— Ну… — я вздыхаю. — Теперь все владение перешло к его брату и, похоже, что он играет также. Только он действует гораздо агрессивнее.

— Офис? И повышение?

— Да, — говорю я. И секс. Но не озвучиваю эту часть.

— Ну, не позволяй ему уговорить тебя остаться. Не отступай.

— Вчера вечером я отправила ему свое уведомление, но он отказался его принять.

— Кто этот парень? — раздраженно спрашивает Аделин.

— МакАллистер Стоунволл, — говорю я. Возможно, даже немного с придыханием я произношу его имя. Это не ускользает от Аделин, потому она поднимает бровь и смотрит на меня всезнающим взглядом. — Что?

— Он душка? Потому что ты только что так произнесла его имя, словно он именно такой.

— Он настоящий красавчик, — признаю я. — И немного… подавляющий. — А это преуменьшение. — И я просто больше не знаю. Вчера он, вроде как, перевернул с ног на голову мой мир.

Мы сходим с поезда под Одиннадцатым корпусом — там находится ресторан для руководства, и пока мы поднимаемся на эскалаторе в обеденный зал, я рассказываю ей о том, как он унизил меня на вчерашнем собрании.

— Вот мудак, — говорит Аделин.

Я поднимаю два пальца, чтобы указать хосту количество человек на нашей маленькой вечеринке, а затем мы идем за ним к приватному столику в задней части зала, куда я обычно привожу знаменитостей. Когда мы садимся, я возвращаюсь к разговору:

— Точно? Я не слишком остро реагирую? Я имею в виду, возможно, на собрании моя реакция и была чрезмерной, а побег вниз по горке нелепым, но я просто была… в шоке. Было глупо прикреплять ссылки на все эти личные вещи в сообщения Хиту.

— И безрассудно, — добавляет она.

— Может быть, немного, — признаю я. — Но МакАллистер Стоунволл видел, что сообщения предназначены не ему, но он не только прочитал их, а и ответил. Человек с хорошими манерами проигнорировал бы их. А босс прислал бы вежливое письмо насчет этого, но не стал бы унижать меня перед всем руководящим составом.

Она кивает и сочувственно надувает губы:

— Он неправильно поступил.

— Я тоже. Я это поняла. Но… но как следующие две недели мне смотреть ему в глаза? — на мгновение я замолкаю, раздумывая, следует ли мне рассказать ей остальное. Да. Мне лучше просто сказать правду. — В его телефоне есть кое-что еще. — Я немного кривлюсь, чтобы показать, что это что-то нехорошее.

— Выкладывай, — говорит Аделин.

— Ты же знаешь про мои доски в Пинтерест, верно?

— Да-а-а…

— Я размещаю там свои бредовые идеи.

— Окей.

— Кроме того, я сделала доску со сплетнями с работы. Я там написала для всех все эти прозвища, типа: Местная Потаскушка Дженнифер, Кларисса Присваиваю-все-заслуги-себе и Марти Коричневый Нос. — Аделин взрывается смехом. — Это не смешно! И я отправила ссылку Хиту. А значит…

— Боже мой, зачем ты это сделала?

— Потому что я дура?

— Значит, он видел, тебя в качестве Офисной Стервы Элли?

Я улыбаюсь.

— Да.

— Доска публичная?

— Нет! Вот чего я и не понимаю. Она была личной, только мы с Мин можем ее просмотреть.

— Так как же он ее увидел?

— Я послала ему ссылку, наверное…

Аделин качает головой:

— Он не может ее просмотреть, Элли. Если доска личная, то она никому недоступна, если ты сама никого не добавишь. Ты добавляла Хита?

— Конечно же, нет!

— Тогда МакАллистер ее не видел.

— Он сказал, что видел. Он использовал это, чтобы угрожать мне прошлым вечером. Сказал, что покажет мою доску сплетен всем на работе, если я не заберу заявление об уходе.

— Он лжет. А как называется доска?

— «Рабочие сучки и прочие шалавы». — Теперь мы обе смеемся. — Знаю, я ужасна, но… — у меня нет оправданий.

— А я там есть? — спрашивает Аделин.

— Конечно же, нет! Не будь глупой. Я люблю своих знаменитых клиентов. Даже этот тупица Брут мне немного нравится. О боже, я чуть не убила его вчера своим бутербродом с арахисовым маслом. Это было даже не специально. Клянусь!

— Боже, вчерашний день — отстой.

— Точно. Что же мне делать?

— Ну, — говорит Аделин, — я не лучший советчик на планете, поэтому я всегда прихожу к тебе. Но я бы стащила тот телефон и удалила бы все свои сообщения. Просто нажми эту маленькую кнопочку «удалить» и избавься от улик. А потом сунь ему под нос свое заявление и попрощайся.

Приходит официант с вопросом о напитках, и я киваю. Мы заказываем две «Мимозы» и одну тарелку французских тостов на двоих.

— Тогда таким и будет мой план. Мне нужно проникнуть в его офис и найти телефон.

— Ну, — говорит Аделин, упираясь указательными пальцами в подбородок и посылая мне коварную улыбку. — Этот план уже утвержден. А теперь поговорим о том, ради чего мы здесь собрались.

— Аделин, послушай…

— Нет, — прерывает меня она. — Это ты послушай. Именно ты посоветовала мне уйти от моего последнего лейбла и создать свой. Инди-лейбл, ты тогда сказала, верно? Надо создать независимый лейбл. Вот я и воспользовалась твоим советом, и знаешь, что произошло?

— Конечно, знаю, — говорю я, улыбаясь. — Четыре хита на верхних строчках двенадцать недель подряд. Продано более двух миллионов песен, более миллиона новых подписчиков и семнадцать миллионов долларов. Но…

— Никаких «но», Элли. Мы заключили сделку.

— Просто я не думаю, что готова.

— Ты готова уволиться?

— Да, — я киваю. — Определенно. Стоунволл, возможно, и не принял мою отставку, но это не значит, что я действительно не уволюсь. Я уйду из компании через тринадцать дней. Без исключений.

— Затем начни публиковаться, — говорит Аделин.

— Сначала мне нужен план. Какой-то график релиза или что-то в этом роде.

— Сучка, ты работаешь на самую большую долбанную развлекательную сеть на планете. Ты знаешь каждого продюсера… сколько шоу у вас тут снимают?

— Не знаю. Я сбилась со счета.

— Плюс блоггеры и ютьюберы. Все, что тебе нужно сделать, это обратиться за помощью, и все будут рады устроить тебе релиз. Если я вспомню о каких-нибудь профессионалах, которые ищут лайф-коуча, то отправлю их к тебе. Но, дорогая, я могу тебя познакомить с людьми, но не с правильными людьми. А те, с кем ты встречаешься здесь, могут, и они обязаны тебе. Не уходи, не попросив об одолжении.

— Я не хочу использовать свое положение здесь, чтобы получить известность, Аделин. Это заставляет меня чувствовать себя грязной.

— Сколько раз ты приходила к ним на помощь? Когда гости отменяли приход? Ты доставала телефон, звонила, и на это место находила кого-то другого.

— Но я делала свою работу.

— Это не значит, что ты не заслуживаешь их помощи. — Я кривлюсь, а официант подает наши французские тосты. — Просто подумай об этом, — говорит она, когда мы налетаем на еду. — И даже если ты не просишь о помощи, ты должна начать. Вытолкни свое детище из гнезда и дай ему лететь. Не жди, пока кто-то другой сделает тебя успешной. Разве не это ты мне сказала?

— Это, — говорю я, улыбаясь.

— Тогда воспользуйся своим собственным советом. Выпрыгни из гнезда, птенец. И лети.

Глава 12

Элли

После завтрака я отправляю Аделин в студию, где она через два часа будет петь вживую, и обещаю ей, что вернусь вовремя, чтобы на нее посмотреть. Затем возвращаюсь в ангар аэропорта, когда приземляется и садится самолет Пола Сабона.

Мин выходит из офиса и спрашивает:

— Как прошел завтрак?

— Хорошо, — говорю я, все еще волнуясь по поводу своего обещания Аделин насчет книги. Не говоря уже о сексе, который у меня был сегодня утром с моим боссом, о моем увольнении, о том, что меня выгнали из офиса, который я занимала последние семь лет, и о том, как мне стащить телефон, чтобы стереть все те сообщения.

— Ты… — Мин замолкает.

— Я что? — теперь раздраженно спрашиваю я, когда понимаю, сколько всего навалилось.

— Вы поговорили насчет книги?

— Да, Мин, поговорили. Уверена, что ты тоже чуть раньше много всего ей рассказала, пока она меня ждала. И я знаю, что вы, девочки, желаете мне только добра, но я просто еще не готова выпустить книгу. Мне нужно больше времени.

— Времени на что?

Я игнорирую ее и иду в офис. Самолет Пола почему-то задерживается в конце взлетно-посадочной полосы.

— Мне нужно быстренько проверить свою электронку. Сегодня утром у меня не было времени это сделать.

— Чем же ты тогда там занималась? — спрашивает Мин, следуя за мной.

— Ничем, — сразу отвечаю я. А потом понимаю, что она слишком быстро меня поймает, и мне нужно ее отвлечь. — Мне нужно забрать телефон Хита у МакАллистера.

— У МакАлистера? Ты теперь называешь его по имени?

— Его так зовут, Мин.

— Что случилось с мистером Стоунволлом?

— Здесь больше одного мистера Стоунволла. Это сбивает с толку. Короче, — со вздохом говорю я, — ты поможешь мне сегодня вечером попытаться добыть этот телефон? Мне нужно встретиться с МакАллистером в шесть часов, так что, возможно, мне удастся заманить его в мой кабинет, а потом ты сможешь пробраться к нему в офис и поискать телефон на его столе.

— Что, если его не будет на столе? Что, если Стефани-Страж Двери будет там? Что, если нас поймают?

— Нас не поймают, Мин. Мы попросим Аделин устроить переполох. Любой, кто останется на седьмом этаже в шесть часов вечера, отвлечется на ее импровизированное появление. Может быть, она сможет спеть им песню или сделать что-то еще. Она что-нибудь придумает. Тем временем у меня будет встреча с МакАллистером в моем кабинете, а ты проберешься в его офис, осмотришь все там, найдешь телефон и выскользнешь оттуда. Вуаля. Кризис окончен, мы все идем выпить, и забываем о своих проблемах.

Я сажусь за свой старый стол и читаю входящие письма, пока Мин обдумывает сказанное.

— Знаешь, твой парень заходил сюда, когда ты ушла на завтрак с Аделин.

— Кто? — спрашиваю я, вздыхая из-за множества непрочитанных е-мейлов. У меня семь вопросов в расписании, один гость отменил приезд в конце месяца — не моя проблема, и е-мейл с официальным приветствием в «бюллетене руководителей» любезно написаное Местной Потаскушкой Дженнифер.

— МакАллистер Стоунволл, — говорит Мин. — Он пришел сюда и огляделся. Сел за твой стол и все такое.

— Что? Какого черта он это сделал?

— Не знаю, — пожимает плечами Мин. — Искал твое расписание?

— Вот мудак. Я не виновата, что сегодня утром у нас не было на это времени.

— А кто виноват? — на лице Мин появляется ухмылка. Как будто она что-то знает.

— Ты от меня что-то скрываешь? — спрашиваю я, когда самолет Пола останавливается в ангаре.

— Думаю, куда интереснее узнать, что от меня скрываешь ты?! — Я пялюсь на нее, раздумывая, стоит ли мне соврать. — Не делай этого, — предупреждает Мин. — Я все вижу, Элли Хэтчер. Так же, как и Эллен Абрахам, она же Эллен Секс-авантюра-в-офисе. Потому что она рассказывала всем вокруг, что вчера утром поймала вас с МакАллистером, — она произносит его имя с фальшивым мечтательным вздохом, — на лестничной клетке во время «свидания». Теперь единственное, что я хочу знать…

— Позже, — говорю я, поднимаясь. — Пол уже здесь. Позже, Мин.

Я выбегаю из офиса, не смея оглянуться через плечо, чтобы увидеть выражение ее лица. Потому что теперь она точно все знает, и если Эллен Абрахам действительно догадалась или, не дай Бог, увидела нас, то эта новость уже разлетелась по всему кампусу.

Проводив Пола в третий корпус, я спешно возвращаюсь обратно в ангар, рассчитав время, чтобы у меня не было возможности ждать вместе с Мин и ее требовательными вопросами. Я забираю Эллисон Салок и сопровождаю ее в десятый корпус.

Мне едва удается поспеть вовремя на съемочную площадку к Аделин, чтобы послушать, как она поет. У нее прекрасный голос. Я провожаю ее к лимузину, ожидающему перед Атриумом, и рассказываю ей план обыска офиса МакАллистера. Она обещает вернуться к шести и устроить представление, чтобы Мин удалось прокрасться в кабинет и добыть телефон.

Что может пойти не так?

Уверена, много чего, но у меня нет времени думать об этом. Обычно по четвергам у меня сумасшедший дом, и это настоящая причина, по которой мы наряжаемся и отсчитываем минуты до конца рабочего дня, чтобы пойти повеселиться. Так что, я кружу в водовороте активности, быстро сопровождая гостей до их студий.

В связи с чем, до шести часов у меня вообще не было времени подумать об этом своем плане. Я пишу Мин, пока еду на лифте на седьмой этаж.

Элли: Я поднимаюсь в офис. А где вы?

Мин: Ты в лифте.:) Я вижу. Аделин в лимузине, готова и ждет моего сигнала. Напиши мне, когда заманишь его в свой кабинет, и мы сделаем свое дело.

Элли: ОК

Я подготавливаю шаблон смс-ки в своем телефоне, так что все, что мне останется сделать, это просто нажать «отправить», а затем сую телефон в карман пиджака, как только открываются двери лифта. К моему ужасу, весь седьмой этаж все еще погружен в работу. В том числе и Стефани-Страж Двери. Господи, разве никто здесь не ходит в четверг вечером в бар пропустить по стаканчику, как делают нормальные люди?

— Ну же, заходи, — говорит мне Стефани, когда я подхожу к угловым офисам. — В его офис, а не в твой, Элли. Он оставил четкие указания.

— Оставил? Ты имеешь в виду, что его даже еще нет? — как же он меня бесит.

— Он вернется через минуту. Ему пришлось спуститься в юридический отдел.

Отлично. Вероятно, собирается угрожать мне судебным иском или чем-то еще в этом роде. Его дверь открыта, поэтому я просто зайду и присяду. Но потом я понимаю, что мне может и не понадобится вовлекать Мин с Аделин. Я же здесь одна.

Встаю, смотрю в дверной проем, чтобы узнать, что делает Стефани, и обнаруживаю, что она занята болтовней с коллегами за своим столом и полностью меня игнорирует.

Улыбаюсь. И подхожу к столу Мака. У него огромный стол. На самом деле, это совсем не тот стол, что стоял тут вчера. Другими словами, не стол Хита.

Хмм. Теперь, когда я думаю об этом, то замечаю, что здесь многое изменилось за одну ночь. Все вещи Хита исчезли с полок, которые сейчас пусты. От моего бывшего босса совсем ничего не осталось. Но самое странное, что нет ничего от моего нового босса, что может их заменить.

Я снова заглядываю в дверь, просто чтобы убедиться, что Стефани все еще занята, а затем медленно подхожу к креслу босса и сажусь. Господи, оно роскошно. Должно быть, приятно весь день сидеть в нем своей задницей.

У МакАллистера прекрасный вид на холмы, а не на город. Никогда раньше этого не замечала. Стол Хита стоял у противоположной стены, и почти всегда жалюзи были частично закрыты потому, что он ненавидел постоянное солнце.

Здесь пахнет краской? МакАллистер здесь еще и стены покрасил? Не помню, чтобы здесь было так ярко. Хиту нравились старомодные темные панели. Как и в той ужасной курительной комнате, которая теперь стала моим офисом.

Я смотрю вниз слева от себя и обнаруживаю ряд выдвижных ящиков. Только касаюсь пальцами ручки одного из них, как внезапно появляется МакАллистер, захлопывая за собой дверь. Я отодвигаюсь как раз в тот момент, когда он поднимает глаза от папки в руках.

— Удобно устроились, мисс Хэтчер?

— Извини, — говорю я, вставая, и быстро отхожу к краю стола. Он стреляет в меня косым взглядом, когда падает в кресло, которое я только что освободила, а я стою перед ним, мои руки сцеплены, почему-то я очень нервничаю.

— Ну, — говорит он, с хлопком положив открытую папку на стол. — У меня хорошие новости. Ты можешь опубликовать книгу.

— Что?

— Ту книгу, которую Вы написали, мисс Хэтчер. За счет времени компании, используя клиентов компании в качестве главного акцента.

Я не могу поквитаться с этим парнем.

— Кем, черт подери…

— Ты же понимаешь, что в трудовых договорах «Стоунволл Энтерпрайзес» есть оговорка, касающаяся права собственности, верно?

— Права собственности? — Дерьмо. Я даже не задумывалась об этом.

— Но, как я уже сказал, новости хорошие. Я взял твой контракт, — говорит он, улыбаясь, глядя на папку на своем столе. — Здесь очень много информации, мисс Хэтчер. Мне не хотелось просматривать ее всю.

— Ты читал мое личное дело? — удивленно спрашиваю я. — Это же личное.

— Ты хочешь опубликовать свою книгу или нет?

— Да, но это не дает тебе права…

— Удостовериться, что эта компания не подаст на тебя в суд? Хорошая плата за мои усилия, Элоиза.

— Ну, МакАллистер, я просто думаю, что немного агрессивно с твоей стороны лапать мое личное дело.

— Ну, а лапать то, что находится под твоим платьем, нормально? — он усмехается своей шутке.

— Это тоже неуместно. На самом деле, почти все, что я узнала о тебе с тех пор, как ты вчера сюда приехал, было неуместным. Ты знал, что Эллен-Секс-авантюра-в-офисе рассказывает всем, что поймала нас вчера на горячем «свидании»?

МакАллистер хмурится:

— Нет. Меня весь день не было в офисе. Я вернулся лишь около часа назад, а потом мне нужно было спуститься в отдел кадров и поговорить с адвокатами. Что именно она рассказывает?

— Просто сплетничает. Об этом узнала Мин. Я так чертовски унижена. Снова. И все это из-за тебя.

— Да пошла она на хрен. Она просто завидует.

— Ха! — практически кричу я. — Не могу поверить, что ты только что это сказал. Чему именно она завидует?

— Тому, что мне нравишься ты, а не она.

— Что? — мне приходится делать глубокий вдох. И я закатываю глаза. — Для тебя это вроде какого-то конкурса? Завоевание территории? Гребан…

— Эй, — говорит он, вставая, и подходит к моей стороне стола. — Просто успокойся. Я с ней разберусь. Но сейчас я хочу разобраться с тобой.

— Разобраться со мной? — Я этого не выдержу.

— Не будь такое нервной, Элоиза. Я хочу кое-что тебе показать, а ты высасываешь из этого все веселье.

— Ну, ты… ты… — у меня нет слов, кроме «ублюдок», «мудак» и «придурок».

— Зануда, — говорит он, улыбаясь.

— Я не зануда. К твоему сведению, со мной очень весело.

— Я уже об этом знаю, Элли. Зря ты здесь распинаешься. А теперь молчи и будь признательна.

Я даю ему пощечину. Клянусь богом, я понятия не имею, что со мной происходит, но моя рука просто взлетает, хлопает по его щеке и раздается грандиозный «шлеп», который висит в воздухе, когда все остальное замолкает.

Мак проводит по красной метке, которую я оставила, а затем улыбается.

— Ты не сможешь все мне испортить. Как бы сильно не старалась.

— Извини. Не знаю, почему я…

Но он берет меня за руку и начинает тянуть меня к двери, соединяющей наши кабинеты.

Господи, возможно, мне все-таки повезет. Мне даже не нужно придумывать причину, чтобы его туда заманить. Я сую руку в карман, готовая нажать кнопку «отправить» и спустить Мин на его задницу.

Глава 13

Мак

— Ну же, — говорю я, подводя ее к двери. — Давай, открой ее.

— Зачем? — подозрительно спрашивает Элли. — Что там? Юрист? Нам придется разбираться из-за того, что написано в книге? Потому что не твое собачье дел…

— Элоиза, — резко говорю я, обрывая ее. — Не могла бы ты закрыть рот и просто открыть эту дверь?

Она скрещивает руки на груди.

Чертова грудь. Эти полушария просто идеальны. Да, ее платье четверга, возможно и сексуально, но оно, определенно, не такое интересное, как та блузка, в которой она была в среду. Вот бы узнать, сколько еще интересных блузочек висит в ее шкафу?

— Мне не нравится то, как Вы со мной разговариваете, мистер Стоунволл. Это грубо.

— Знаешь, что? — говорю я, и мое терпение на исходе. Она стучит по полу своей дизайнерской туфлей и ждет продолжения. — Неважно, сам открою.

Я так и делаю. Поворачиваю ручку и открываю дверь в ее кабинет. В ее совершенно новый гребаный кабинет.

— Что за?.. — говорит Элли, опуская руки, и проходит внутрь. — Что это?

Я улыбаюсь. Старые деревянные панели на стенах теперь окрашены в белоснежный цвет. На месте старого металлического стола теперь стоит классический белый, тяжелые шторы, которые мой брат использовал для защиты от солнца, были заменены прозрачными белыми занавесками, а на темном паркетном полу, лежит светло-голубой ковер, покрывающий практически всю площадь.

— Что здесь случилось? — спрашивает Элли, широко раскрыв глаза от удивления.

Я пожимаю плечами:

— МакАллистер Стоунволл случился.

Она искренне смеется.

Наконец-то! Наконец-то, я заставил эту девушку смеяться.

— Когда ты успел нанять дизайнера?

— Дизайнера? Я отправил Боба из отдела техобслуживания к Шерману Уильямсу взять немного краски. Он здесь все покрасил этим утром. Комната не большая, так что на это ушло около часа. А пока он этим занимался, я сходил за покупками. Все это сделал не дизайнер, Элоиза. Извини. Ко мне воззвал «Американский мебельный склад» (прим. ред.: название магазина). И находится он в пяти минутах ходьбы от нас.

— Ты сам все это купил? — спрашивает она, обводя кончиками пальцев светло-голубую окантовку на спинке одного из двух белых кресел, стоящих перед ее столом.

— Да, — отвечаю, сунув руки в карманы, и перекатываясь с носков на пятки. — Сам.

— Но… — Она смотрит на меня непонимающим взглядом. — Почему?

— Здесь воняло сигаретами, верно? Старая комната Хита для траха — это не подходящее для тебя место.

— Комната для траха? Он не трахался здесь с девушками.

— Хм, так и есть, трахался, Элли. Как ты думаешь, почему в ящике его стола лежали презервативы?

— Гадость.

— Согласен. Итак, вот новый офис для новой Элли. Спорю, что ты сожалеешь о том, что была такой сукой две минуты назад.

— Боже, зачем ты открыл рот? Знаешь, ты заставлял меня сожалеть еще секунду назад, но…

— Но что? Как, черт возьми, ты можешь злиться из-за обновленного кабинета?

— Я совсем не злюсь из-за кабинета. Я люблю… — Она перестает говорить, достает из кармана телефон, а затем отправляет смс.

— Ты любишь что? — спрашиваю я.

Она смотрит на экран телефона еще несколько секунд, затем подходит к смежной двери, закрывает ее, и наклоняется, чтобы осмотреть дверную ручку.

— Что ты делаешь?

— Проверяю замок. Ты переделал для меня этот кабинет, чтобы иметь возможность врываться сюда, когда захочешь, и заниматься со мной сексом?

Но прежде, чем мне удается ответить, доносится шум из Атриума.

— Что за черт?

— Дай посмотрю, — говорит Элли. Она открывает дверь, делая небольшую щелочку. — Дерьмо.

— Что?

— Мы уже закончили? Потому что приехала Аделин, чтобы забрать меня выпить.

— Аделин? Ты сегодня выпиваешь с Аделин?

— Да.

Она мне лучезарно улыбается, а затем снимает свой пиджак, чтобы показать платье. И так за одну секунду она становится одетой для выхода в свет. Я вздыхаю, вспоминая, как скользил руками вверх по ее обнаженным бедрам этим утром.

Боже.

Она накидывает пиджак на спинку своего кресла, сделанного из приятной кремовой кожи.

— Весь смысл одеваться так по четвергам, состоит в том, что потом мы можем сходить куда-нибудь в этот же вечер.

— Точно, — говорю я, подходя к ней и скользя рукой за ее шею, чтобы притянуть к себе для поцелуя. Она целует меня в ответ, даже не сопротивляясь. Я кладу вторую руку на ее грудь, сжимая, в то же время, зарываясь пальцами в ее волосы, и сжимаю их в кулак. — Но ты еще не видела лучшую часть этого кабинета.

— Я все еще увольняюсь, МакАллистер, — выдыхает она мне в рот. — Я ценю новый офис, но этого даже и близко не достаточно. Я здесь не останусь. Уверена, что твоя следующая девушка будет очень счастлива в нем.

— Не принимай решение прямо сейчас, Элоиза.

— Не называй меня Элоизой, МакАллистер.

— Мак, — говорю я.

— Элли, — шепчет она в ответ.

— Мы продаем компанию. Почему бы просто не остаться, пока это не будет сделано?

— Это может занять годы! Я была здесь слишком долго, и мне нужно вылететь из гнезда.

Я целую ее в ушко, и она слегка вздрагивает, когда языком обвожу его по контуру.

— Мы могли бы хорошенько повеселиться, Элли.

— Я не твоя игрушка, Мак.

— Я бы приходил сюда каждый вечер четверга. А ты бы дразнила меня своим платьем для «счастливого часа». — Тянусь к подолу платья и приподнимаю вверх шелковистую ткань, скользя по ее бедрам. На ней чулки до бедер и пояс с подвязками. Словно, она только что сошла с каталога нижнего белья. — Ты переоделась? Утром я всего этого не заметил.

— Вы были слишком заняты нападением на меня, мистер Стоунволл.

— Я бы срывал с тебя платье каждый четверг. Затем сажал бы тебя на этот стол, — говорю я, дотягиваясь рукой до ее попки, приподнимаю и сажаю на новый стол. Становлюсь между ее ног, кладу руки на оба ее колена и раздвигаю их.

— Мак, — говорит она, глядя мне в глаза. — Почему ты так со мной поступаешь? Просто… Просто найди кого-нибудь, с кем можно поиграть в служебный роман.

— Я хочу поиграть с тобой. Я заинтригован. Все те сообщения…

— Дерьмо, — говорит она, упираясь обеими ладонями мне в грудь, чтобы оттолкнуть. Но я обхватываю оба ее запястья и кладу ее руки на растущую выпуклость между своих ног.

— Мне пора уходить, — со стоном говорит она. — Меня ждет Аделин.

— Она не скоро сможет отделаться от своих фанатов. Мы можем перепихнуться по-быстрому.

— Послушай, — говорит Элли, извиваясь, чтобы выбраться из плена моих рук. — Честно говоря, мне не нравятся все эти «перепихоны по-быстрому», Мак. Серьезно. Я не из тех девушек, которые сдаются на первом свидании. Черт, да и на третьем свидании тоже. Я из тех девушек, которым нужно как минимум пять свиданий перед тем, как заняться сексом.

— Пять? Почему так много? — Она закатывает глаза и стонет. — Боже, да я же шучу! Пять, хорошо, как скажешь. Но мы уже занимались сексом этим утром. Так как же, черт возьми, нам разобраться с пятью свиданиями?

— Слишком поздно, — говорит она. — Об этом я и говорю. Все было бы весело, если бы у меня сейчас был другой период в жизни, но это не так. Я ухожу с этой работы и, уж точно, не собираюсь начинать отношения со своим новым боссом за тринадцать дней до того, как это произойдет.

— Тогда у нас будет пять свиданий. Никакого секса во время пяти свиданий.

— Какую часть из того, что я сказала, ты не слышал? Я не собираюсь с тобой встречаться.

— У меня для Вас новости, мисс Хэтчер. Ты встречаешься со мной. И сейчас у нас свидание номер один. Я привел тебя сюда, сделал тебе подарок, у нас была небольшая прелюдия, и это считается первым свиданием.

Она пытается скрыть улыбку, опустив взгляд на мой член, но затем смущается и, ее щеки вспыхивают ярко-розовым цветом. Я использую эту возможность, чтобы проскользнуть рукой между ее ног и поиграть с киской.

— Мак, — шепчет она, положив руку поверх моей. — Мы не будем заниматься сексом.

Я отстраняюсь, но затем беру ее руку и помещаю туда, где только что находилась моя.

— Хорошо. Мы — не будем. Но это не значит, что ты не можешь кончить перед тем, как пойдешь развлекаться со своими подругами. — Она открывает рот, чтобы возразить, но я прижимаю руку к ее губам и наклоняюсь. — Не волнуйся, я не буду к тебе прикасаться. Только ты можешь ласкать себя. А я буду прикасаться к себе.

Она следит за моей рукой, когда я вытягиваю свой ремень, расстегиваю пуговицу и молнию, а затем сжимаю в кулаке свой длинный твердый член. Она все еще смотрит на мою руку, когда я снова шевелю пальцами, управляя ее рукой на киске.

— Займитесь делом, мисс Хэтчер, или мне придется позаботиться обо всем вместо Вас.

Грудь Элли быстро поднимается и опускается, словно ее сердце бешено бьется. Боже, это чертовски сильно меня заводит.

— Хочу сорвать с тебя это чертово платье, нагнуть над столом и трахнуть тебя сзади.

— Если ты это сделаешь, — мягко говорит она, — тогда мы начинаем заново отсчет наших пяти свиданий.

— А-а-а… — смеюсь я. — Так все-таки у нас свидание, да? И сейчас — первое. Но я тоже кое-что получу. Каждое свидание я буду говорить тебе, что именно ты должна делать, и ты будешь следовать указаниям.

— Например? — восклицает она.

— Раздеться и налить мне кофе? Разве не в этом суть служебных романов? Возможно, связать твои руки моим галстуком. Заставить тебя нагнуться и собрать скрепки. — Я смеюсь над глупостью всего этого. Она не смеется, но это нормально. — Без нижнего белья…

— Никто так не делает, — говорит она. — Это какие-то порнографические фантазии, о которых мечтают мужчины.

— Серьезно? Только мужчины? — Я снова проталкиваю палец в ее киску, и она мокрая. Проклятье, она готова. — Думаю, ты сейчас об этом фантазируешь. Итак, свидание номер один, на котором мы будем играть сами с собой, пока не кончим. Договорились?

— Не так я себе представляла свидания, Мак.

Боже, мне нравится слышать, как она произносит мое имя.

— Теперь именно так. И я уже объяснил причины, почему это соответствует требованиям. Так что, договорились?

— Что мне терять? — говорит она. — Кроме своего достоинства.

— Как я могу лишить тебя достоинства, делая это? Будет весело, Элли. И никто не узнает.

— Все уже знают.

— Нихрена они не знают. Ну же, скажи, что мы договорились, и мы сможем начать. Ты даже представить себе не можешь, с каким нетерпением я сегодня ждал прихода на работу, чтобы тебя увидеть. Но мы можем приберечь этот разговор до завтрашнего свидания. А теперь играй со своей киской, пока я не скажу остановиться.

Она качает головой, говоря «нет», но затем опять прикусывает свой ноготок. У меня такое впечатление, что прикусывание ногтя означает, что ей что-то нравится, но она боится признаться в этом.

— Сделай это, — приказываю я. — Сейчас же. Прежде чем кто-то войдет. — Она смотрит на дверь широко раскрытыми глазами. — Тебе это нравится, не так ли? Нравится идея быть пойманной. Я же вижу.

— Зачем…

— Сделай это, Элли. Я устал просить. — Она тяжело вздыхает, но я уже знаю, что победил. Мне нужно лишь еще раз ей приказать, и она сдастся. — Сейчас же, — рычу я. — Положи руку между своих ног и давай повеселимся.

Я начинаю первым, сжимаю свой член, а затем двигаю рукой вверх и вниз по стволу, глядя на нее. Элли немного откидывается назад, опираясь одной рукой о стол. Просовывает пальцы под свои черные кружевные трусики, которые подходят к ее чулкам и поясу с подвязками, и затем я почти умираю, когда она начинает гладить себя небольшими медленными круговыми движениями.

О, черт, да. Я крепче сжимаю свой член, а затем откидываюсь на спинку ее симпатичного кожаного кресла, немного опуская вниз тело, и вытягиваю ноги, пока наши колени не соприкасаются.

А затем я подстраиваю свой ритм под ее. Мой кулак поднимается до кончика головки, когда она поглаживает себя, а затем резко опускается до основания моего ствола, когда один из ее пальчиков проскальзывает в абсолютно мокрую киску.

— Протолкни пальцы еще глубже, — говорю я хриплым голосом. Она так и делает, и когда пальцы возвращаются, они блестят от влаги. Мне требуется каждая крупица самоконтроля, чтобы не встать, не шагнуть вперед и не погрузиться в нее.

Могу поспорить, что она не сказала бы «нет». Могу поспорить, что она кончила бы на мой член. Могу поспорить, что она, скорее всего, закричала бы от восторга, прежде чем мне бы удалось прикрыть ее рот рукой.

Но я не делаю этого.

Сделка есть сделка. Пять свиданий только лишь с прелюдией.

Я смогу сдержаться. Смогу с этим справиться. На самом деле, думаю, что это может быть самым забавным, что у меня когда-либо было без занятий сексом.

Я вижу, что она уже близко. Рука, поддерживающая ее вес, дрожит, затем сгибается, и Элли откидывается на стол, широко раздвинув ноги. У нее мокрые пальцы и она сжимает зубы, когда доходит до кульминации.

Я сильнее сжимаю член, быстрее двигаю рукой, а затем наклоняюсь, поднимаю ее платье, убирая с дороги, и выстреливаю спермой на ее обнаженный живот, пока она за этим наблюдает. Мы оба замираем на несколько мгновений. Нет ничего, кроме нашего тяжелого дыхания. А затем я разрушаю момент:

— Я смогу справиться с отсутствием секса, — говорю я, направляясь в свой офис.

— Подожди!

— Чего именно? Я сейчас принесу полотенце, чтобы тебя вытереть. Сейчас вернусь.

— Мак…

Я открываю дверь, прохожу в кабинет и иду в ванную, беру полотенце, а затем возвращаюсь в кабинет Элли и вытираю свою сперму с ее живота.

Глава 14

Элли

— Каков наряд для завтрашнего дня? — спрашивает Мак, небрежно вытирая полотенцем свой все еще твердый член, снова приводя себя в порядок. Занимаясь этим, он смотрит вниз, и мне требуется всего несколько секунд, чтобы понять, что он уставился между моих ног.

— А что? — спрашиваю я, спрыгивая со стола, и обхожу его стороной.

Всем своим телом он поворачивается вслед за мной, и я отступаю, пока не упираюсь в стену позади себя. Поправляю свое черное платье, расправляя его на бедрах, и пытаясь выяснить, что же случилось с моими туфлями, замечаю движение за спиной Мака. В дверях стоит Мин — руки в боки, с открытым ртом и выпученными глазами.

— Эм… — громко говорю я. — Завтрашний наряд.

Я смотрю на Мака, а он все еще на меня, заправляя обратно в брюки рубашку. Качнув головой в сторону двери на Мин, я как бы говорю ей: «Убирайся нахрен, пока он тебя не увидел!».

— Ага, — подтверждает Мак. — Так что же завтра?

— Эм… — снова повторяю я, затем слышу тихий щелчок из офиса Мака, и теперь зная, что Мин ушла, начинаю дышать спокойнее. — Повседневный бизнес-стиль, конечно. Это же пятница.

— Что именно ты наденешь? Джинсы и футболку? — я рассмеялась этому предположению.

— Нет, — снова смеюсь я. — Завтра на мне будут широкие брюки и майка, а поверх нее шелковая блузка.

— Звучит прекрасно, — говорит Мак, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в щеку. — Не могу дождаться.

А потом он уходит в свой кабинет, закрывая за собой смежную дверь.

Меня и раньше озадачивали мужчины. Черт, меня, наверное, озадачивало большинство мужчин. Но от конкретно этого, у меня отвисла челюсть. Как он может быть одновременно таким чертовски горячим и таким чертовски отвратительным?

«Ох, мисс Хэтчер, — мысленно напеваю я. — …пришло время вас трахнуть. А после того, как мы это сделаем, я клюну тебя губами в щеку, похлопаю по заднице и скажу: «Спасибо, детка, было весело»».

Меня даже не хлопнули по заднице. И не поблагодарили за веселье.

Вот ублюдок.

Стук в дверь моего кабинета возвращает меня в реальность. Дверь приоткрывается, и сердито взирая на меня, в нее заглядывает Мин.

— Поверить не могу, — говорит она, пока Аделин благодарит своим «Спасибо» и «О, так мило» людей в холле. Затем Мин хватает ее за руку и затаскивает в мой кабинет, захлопывая за собой дверь. — Какого хрена я только что видела? — кричит Мин.

— Тссс, — говорю я, указывая на дверь. — Он с другой стороны этой чертовой двери!

— Он ушел, — говорит Аделин. — Он очень сильно торопился отсюда уйти. Даже не остановился, чтобы взять автограф.

— Ты достала телефон? — спрашиваю я Мин.

— Нет! — отвечает она. — Я посмотрела везде. Его там не было. Должно быть, Стоунволл держит его при себе.

— Ты, должно быть, прикалываешься. Так что, я только что позволила ему…

Мин машет передо мной пальцем:

— Не притворяйся со мной, подруга. Ты позволила ему кое-что сделать не для того, чтобы меня прикрыть. Когда это началось? И что случилось с этим кабинетом? Здесь все выглядит совершенно новым.

— Да, — говорит Аделин, проводя пальцем по мягкой ткани кресла, стоящего перед столом, затем удобно на нем усаживается. — Я бывала в этом кабинете раньше. Он был отвратительным. В последний раз здесь пахло сигарами.

— Он просто… он… просто сделал мне сюрприз. Сегодня вечером.

— Да, — говорит Мин, садясь на второе кресло, стоящее перед моим столом. — Своим членом в твоей киске.

— У нас не было секса! — настаиваю я.

— Я слышала, как вы оба кончили, — говорит Мин.

— О, боже, ты врешь…

— Конечно же, нет. Я все время прислушивалась к тому, что здесь творилось, — она скрещивает руки и ноги, словно это окончательный ответ, а затем кивает головой. — Теперь начни рассказ с самого начала и не останавливайся, пока мы не доберемся до вот этого самого момента.

Я вздыхаю, затем обхожу вокруг свой новый стол и сажусь в кожаное кресло, где только что сидел Мак. Кресло все еще хранит его тепло, которое я ощущаю своими оголенными бедрами, и мне хочется, чтобы оно не пропало так быстро.

Господи. Во что я ввязалась?

— Я так счастлива, что приехала сюда сегодня, — с усмешкой произносит Аделин. — Не упусти ни одной детали.

Итак, я пересказываю последние два дня и начинаю с того момента, когда Мак стоял у подножия горки.

***

— Ну, — говорит Аделин, когда я заканчиваю. — Этот кабинет прекрасен.

— Я не понимаю, — говорит Мин, прикусывая ноготь — плохая привычка, которую мы обе приобрели за эти годы. — Что именно он делает? Пытается переплюнуть своего брата?

— Подожди, ты думаешь, что он ревнует к тому, что я встречалась с Хитом?

— Ты не встречалась с Хитом! — говорят они хором.

— Ты просто бредила, Элли, — добавляет Аделин. — Хит морочил тебе голову, я ведь уже тебе об этом говорила.

— Да, — поддерживает ее Мин. — Я тоже так думаю. Я имею в виду, что никогда не думала, что вы с ним будете встречаться, даже через миллион лет, но теперь, когда об этом упоминает Аделин, думаю, именно поэтому он притворялся, что у вас двоих есть шанс.

— Ну, спасибо, девчонки! — я закатываю глаза. — Какой милый способ заставить девушку чувствовать себя неадекватной.

— Это совсем не то, на что мы намекаем, Элли, — говорит Аделина. — Ты слишком хороша для Хита. Ему просто нравятся распутные девки, а ты не в его вкусе.

— Так почему же Мак все это делает? — спрашиваю я. — Если не из-за Хита?

— Мак? — усмехается Мин. — Теперь ты называешь его Мак?

— Что? Я же тебе говорила, это его имя!

— Ты ему нравишься, — говорит Аделина. — Я ставлю на это. Какой мужчина будет делать все это для случайной девушки на одну ночь?

— И, в любом случае, вы уже двинулись дальше одного раза, — говорит Мин. — Так сколько раз это было? Три? Четыре?

— Мы лишь раз занимались сексом, Мин.

— И одного раза достаточно. Что случилось с «мне нужно десять свиданий, прежде чем я пересплю с мужчиной»?

— Пять, — говорю я. Но раньше я говорила «десять». С годами мои стандарты стали немного ниже.

— Думаю, мой вопрос главный, — говорит Аделин, — останешься ли ты из-за него на этой работе? Или ты все еще увольняешься через две недели?

— О, я увольняюсь, — говорю, поднимая руку, чтобы остановить ее. — Я определенно уйду через тринадцать дней. Теперь уже практически через двенадцать.

Мин вздыхает, но затем слегка улыбается.

— Ну, раз ты все еще увольняешься, то полагаю, нет ничего плохого в случайном служебном романе перед твоим уходом. Только не позволяй ему уговорить тебя остаться. Эта работа для тебя тупик, Элли. Если ты не уйдешь сейчас, то проведешь остаток жизни, сопровождая знаменитостей по этому кампусу, — она смотрит на Аделин и добавляет: — Без обид, Адди.

— Я и не обиделась. А полностью согласна. У нашей Элли есть потенциал. Потенциал, который никогда не раскроется, если она останется работать в этой компании.

— Хорошо, — вздыхаю я. — Может, теперь мы закончим говорить обо мне? И просто пойдем, напьемся?

Глава 15

Мак

Я жду разумное количество времени, прежде чем позвонить. Это ночь четверга. Она пошла выпить с девчонками. А сейчас уже одиннадцать вечера. Она должна быть дома.

Но ее нет.

Во всяком случае, она не отвечает на звонки.

Мне следовало спросить ее, куда они пойдут. Это должно быть какое-то тайное место. Ведь нельзя же появиться в «Чиллс» вместе с Аделин. Там собралась бы толпа. Это появилось бы в вечерних новостях.

Я открываю браузер на телефоне и ищу сегодняшние ссылки на имя Аделин. Ничего. Нет сообщений о том, что она напилась с местными в Денверском техническом центре.

Затем открываю сообщения, которые Элли отправляла Хиту. Проклятье. Почему я должен был наткнуться на них? Она чертовски мила. Картинка щенков овчарки. Я даже с трудом могу представить, насколько это мило.

А потом смотрю на фотографии дома ее мечты. Здесь есть фотографии мебели, которую она хочет. И даже фотографии того, как будут выглядеть их будущие дети. Мы с Хитом не очень похожи, так что я даже представить себе не могу, как бы выглядели наши с ней дети.

Что за черт? Откуда появилась эта мысль?

Снова звоню Элли. Нарываюсь на голосовую почту. Пишу ей:

«Бьюсь об заклад, если бы это звонил Хит, ты бы взяла трубку».

Звонит телефон Хита. Нажимаю кнопку «ответить»:

— Чем я могу помочь Вам, мисс Хэтчер?

— Чем Вы можете помочь мне? — произносит она пьяным голосом. — Чего ты хочешь?

— Это ты мне позвонила, — говорю я.

Она отключается. Я смотрю на телефон. Затем перезваниваю ей.

— Что? — очень раздраженно говорит она. — Я пытаюсь уснуть.

— Во сколько ты вернулась домой?

— Несколько часов назад, окей? Я спала, и теперь ты меня разбудил. Перед работой я предпочитаю проспать положенные мне восемь часов, Стоунволл. Прекрати мне звонить.

Она снова отключается.

Стоунволл? Что случилось с Маком? И в чем, черт возьми, ее проблема? Мы отлично провели сегодня время в офисе. Я прокручиваю поток сообщений, нахожу то, что искал, затем загружаю и добавляю фотографию щенков овчарки, и отправляю сообщение.

«Две недели назад ты отправила это на телефон Хита в час ночи. Так что одиннадцать часов для тебя — это рано».

Звонит мой телефон, и я улыбаюсь, когда отвечаю:

— Да, мисс Хэтчер.

— Мне нужен этот телефон.

— Это собственность компании, Элоиза. Я уже тебе говорил.

— Мне нужен этот телефон, чтобы я могла удалить все те сообщения, а затем я верну его обратно.

— И зачем мне позволять тебе это сделать? Эти сообщения — настоящее золото. Меня много лет так сильно не интересовала чья-либо жизнь.

— Мистер Стоунволл…

— Мак, — напоминаю я.

— Мак, — теперь она кажется немного побежденной, отчего ее голос звучит мягче. Или, может быть, она просто устала. — Пожалуйста. Перестань мне сегодня звонить. Перестань мне сегодня писать. А завтра мне нужны доказательство того, что эти сообщения удалены.

— Свидание номер три. И, думаю, нет.

— Второе, Мак. Второе. И я играю только потому, что ты меня заставляешь.

— Значит свидание номер два. Нам нужно сходить на пять свиданий, прежде чем я удалю сообщения.

Она стонет:

— Ты же понимаешь, что это шантаж, верно?

— Ага. И что? — я почти не могу остановить смешок.

— Это незаконно!

— Это весело, Элли. Признай это. Нам весело.

— Просто удали эти сообщения, пожалуйста.

— После пятого свидания.

— Ты имеешь в виду после того, как мы займемся сексом…

— После того, как мы снова займемся сексом, — поправляю ее я. — Твой минимум в пять свиданий глуп, Элли. Мы уже познали тела друг друга…

Она снова отключается.

Я смеюсь. На сегодня я от нее отстану. Но только из-за множества, множества сюрпризов, которые я запланировал для нее на завтра.

Глава 16

Элли

МакАллистер Стоунволл действительно звонил мне прошлым вечером? Господи, нужно запретить мне отвечать на звонки, когда я сплю. Я переворачиваюсь в кровати, беру телефон с тумбочки и проверяю входящие.

Ага. Несколько раз.

Двенадцать дней, Элли. Двенадцать дней, и ты свалишь оттуда.

По пятницам мне нужно быть на работе не раньше девяти. К нам каждый день прилетают гости, но по выходным большинство из них связывается с нами через спутниковую связь, чтобы дать интервью для различных шоу. Поэтому я работаю только полдня. Прихожу в девять, ухожу в два. Обожаю пятницы. И поскольку сейчас только семь, я устанавливаю будильник и снова ложусь спать до восьми тридцати. И в тот момент, когда я уже засыпаю, звонит телефон.

Проклятье.

Я снова переворачиваюсь и смотрю на номер звонящего.

Хит.

Очевидно же, что это не Хит. Это Мак. Я нажимаю на «ответить» и говорю:

— Что?

— Ты спишь? — спрашивает он.

— Правильно угадал, Эйнштейн. Сейчас семь утра пятницы.

— Именно. Почему ты не здесь? В твоем личном деле написано, что ты работаешь с семи до четырех.

— Ну, мое личное дело, вероятно, не обновлялось с тех пор, как мне было двадцать два.

— Тебе не двадцать два?

— Мак, что ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты была здесь.

Я не могу удержаться от улыбки, потому что то, что он говорит, вроде как мило.

— По пятницам я не прихожу раньше девяти. Вот в девять и приду.

— Я уже еду к тебе.

Я широко открываю свои сонные глаза:

— Что? — но уже слишком поздно, в трубке раздаются гудки. Я перезваниваю на телефон Хита.

— В десяти секундах от тебя.

И снова чертовы гудки. Я просто пялюсь на телефон, а потом кто-то нажимает на мой дверной звонок.

— Какого хрена?

Я выпрыгиваю из кровати, хватаю свой коротенький летний халатик, и туго завязывая пояс на талии, несусь по коридору. Дверной звонок дребезжит несколько раз, пока мне удается открыть дверь.

Мак стоит, прислонившись к дверному косяку, с огромной кривой усмешкой на лице. Он начинает осмотр с правильного места, но потом его глаза опускаются вниз — до самого конца — затем медленно возвращаются к моему лицу.

— Мне нравится этот вид. Он говорит «я только что из постели».

— Он говорит «какого хрена ты здесь делаешь?». Ты не можешь вот так просто заявляться ко мне домой. Или звонить мне по ночам, если уж на то пошло.

— Почему не могу? Ты увольняешься, верно? Кого волнует, если нас поймают?

— Я беспокоюсь не из-за того, что нас поймают.

Тем более что Мин и Аделин уже знают, а они единственные, кто считается. Они хорошенько меня допросили прошлым вечером. Вот почему я вчера так рано вернулась домой. Больше не могла отвечать на вопросы. Не то чтобы я не хотела. Я в буквальном смысле ничего не знаю о МакАллистере Стоунволле и не смогла ответить ни на один вопрос, когда они начали устраивать мне допрос с пристрастием. Затем Мин начала искать о нем информацию в интернете, а Аделин позвонила «своим людям», чтобы попытаться нарыть на него грязь.

Но МакАллистер Стоунволл подозрительно отсутствовал на страницах онлайн-поиска, и ни один человек из тех, кому звонила Аделин, не знал ничего большего помимо того, что он старший сын Александра Стоунволла.

Из-за этого они стали еще более любопытными. Аделин даже позвонила своему частному сыщику. Лично мне кажется довольно жутковатым тот факт, что в ее контактах есть номер частного сыщика.

А так же тот факт, что в интернете о Маке невозможно найти информацию. Кто обладает такой властью? Я знаю, что когда набираю свое имя в поисковике, то всплывает много ссылок. Во-первых, на множестве фотографий со знаменитостями. А, во-вторых, я была на всех церемониях награждения, где на протяжении многих лет номинировали «Стоунволл Энтертейнмент».

Мин сразу же стала подозрительной, и хотя я не согласилась с ними прошлым вечером, но я тоже. Что-то в мистере Совершенство не так уж совершенно.

— Так в чем же проблема? — спрашивает Мак.

— Проблема в том, что я спала. Оба раза ты перешел черту между работой и личной жизнью. Я люблю поспать, Мак. Прекращай нарушать мой сон.

— Ты хочешь, чтобы я ушел? — спрашивает он, одаривая меня еще одной усмешкой. — Я уйду. Но мне нужно, чтобы ты была на работе, Элли. Сейчас же. Так что соберись и будь в моем кабинете через тридцать минут.

Я открываю рот, чтобы сказать ему, что об этом думаю, но он поворачивается и уходит, прежде чем мне удается придумать хорошее возражение.

Вместо этого я просто хлопаю дверью.

***

Девяносто минут спустя (пожалуйста, какой бы я была девушкой, если бы могла «собраться» за тридцать минут?) я добираюсь до седьмого этажа Атриума. Рабочий стол Стефани пуст, так что, очевидно, сегодня у нее выходной. И здесь нет никого, кроме Местной Потаскушки Дженнифер и ее помощницы, Эллен Секс-авантюры-в-офисе.

Открыв дверь в свой офис, я вижу сидящего на широком мягком подоконнике Мака, прислонившегося спиной к стене с правой стороны. Одна его нога на подоконнике, вторая стоит на полу. С задумчивым выражением лица он продолжает смотреть в окно.

— Что, черт возьми, происходит? — спрашиваю я, и он, наконец, поворачивается в мою сторону. — Что ты делаешь? — спрашиваю я, заходя в кабинет, и медленно закрываю за собой дверь.

— Я думал… — Мак снова смотрит в окно. Я подхожу и тоже смотрю на открывающийся вид. Что же там такого интересного? На самом деле, вид с этой стороны здания довольно скучный. Лишь покрытые соснами холмы и коровы. Хотя, если получше присмотреться, думаю, там есть еще и телята. — Что на самом деле ненавижу город.

— Правда? — спрашиваю я, садясь на противоположной стороне подоконника. Я прислоняюсь спиной к стеклу и ощущаю его холод даже сквозь блузку.

— Мне нравится вид из этого окна. Мне нравится смотреть на коров.

Я нахожу это странно узнаваемым:

— Этот вид такой деревенский, верно? И мирный.

— Не поэтому.

— Ох. А почему тогда? — спрашиваю я.

Он слегка вздыхает:

— Ты когда-нибудь слышала, как люди говорят о том, что хотят, чтобы вид из окна открывался на одно или на другое? На реку, озеро, пляж, горы, город. И если ты спросишь их, почему… «Почему Вы хотите вид на реку?», то они скажут что-то вроде: «Я хочу смотреть на лодки». Или на гребцов. Я не возражаю против людей, которые хотят видеть лодки, или закат, или снег, или любые другие естественные вещи, которые могут нравиться при виде из окна. Но гребцы всегда меня беспокоили.

— Я не улавливаю, — говорю я. Он свернул на какую-то другую дорогу, и для меня она ведет в неизвестность.

— Потому что гребцы — это люди, которые просто живут своей жизнью. И для человека, стоящего в пентхаусе, смотрящего на реку, гребцы — это декорация. Мне никогда не нравилась мысль, что люди — это декорация. Поэтому я предпочитаю коров машинам. Я не хочу видеть, как включается и выключается свет в квартире напротив. Не хочу знать, что это значит для людей внутри. Не хочу рассматривать их как декорацию.

— Где ты живешь? — спрашиваю его я.

— Ты знаешь, то здание, «Окулюс», расположенное рядом с курортом?

— Ох, — говорю я. — Вау.

— Да, оно такое же претенциозное, как ты думаешь. Пентхаус, сад на крыше, крытый бассейн, частный тренажерный зал и консьерж за стойкой круглые сутки.

— Да, — смеюсь я, пытаясь все это представить. — Я помню, когда построили «Окулюс». Большую вечеринку. Меня пригласили, конечно же. Я знаю строителя. Она давала у нас интервью миллион раз. Я обращаюсь к ней каждый раз, когда мне нужно пригласить кого-нибудь, занимающегося недвижимостью, строительством или архитектурой.

— Ты видела пентхаус?

— Да. Он довольно милый.

— Да. Проблемы богатых людей, верно?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, — говорит Мак, отводя взгляд от окна, чтобы посмотреть мне в глаза, — я его ненавижу. Но, наверное, есть миллиард людей, которые бы убили за то, чтобы там жить.

— Он… тебе не нравится? Декор? Кому он принадлежит?

— Компании, — говорит Мак. — Нам принадлежит не только все здание, но и весь курорт.

— Ох, — секунду я обдумываю это.

— Мы владеем большей частью земли в Техническом центре. Мой отец скупил землю тридцать лет назад, прежде чем все это было построено. И мы сдаем ее в аренду.

Боже. Какие же это деньги? Я даже представить себе не могу.

— Так, ладно, — говорит Мак, вставая. — Я жду здесь не без причины.

— Правда? — я тоже встаю, но мое сердце бьется немного быстрее, когда я оглядываю Мака. Сегодня он одет в темно-серый костюм, светло-голубую рубашку, настолько светлую, что едва заметен этот цвет, и еще один великолепный лазурно-голубой галстук, подчеркивающий цвет его глаз, которые сияют, когда Мак смотрит мне в глаза.

Не знаю почему, но я отступаю назад. Его пристальное внимание ко мне внезапно становится скорее силой, чем взглядом. Он делает шаг вперед, его руки тянутся ко мне. Я врезаюсь в стену, и затем он сжимает в кулаках мою блузку и разрывает ее, открывая шелковую маечку на мне.

От удивления я открываю рот. Таким же образом он разрывает и маечку. И затем с шуршанием обе детали одежды падают на пол, образуя лужицу ткани.

— Что ты делаешь? — кричу я.

Интенсивный взгляд сменяется мальчишеской улыбкой:

— Мне бы хотелось, чтобы за завтраком ты была топлесс. И именно я командую на наших свиданиях.

— Почему я вообще с тобой связалась? Почему? — я отказываюсь скрещивать руки на груди и прикрывать ее. Да пошел он! Просто пошел он! — Каждый раз, когда я начинаю думать, что ты не свинья, ты берешь и делаешь что-то подобное.

— Это весело, правда? — его улыбка остается на месте.

— Нет, — говорю я. — Это унизительно.

— У тебя красивые сиськи, Элли. Тебе не должно быть за них стыдно.

— Мне не стыдно за них…

— Хорошо. Потому что я хотел бы смотреть на них, пока мы пьем кофе, и обсуждаем наше свидание, которое состоится сегодня вечером.

Из офиса Мака доносится стук, и у меня, кажется, случится приступ паники из-за того, что кто-то зайдет и обнаружит меня вот такой, голой.

— Задержи эту мысль, — говорит Мак, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в губы. — Принесли завтрак. Садись, — говорит он, подталкивая меня за плечи, пока я снова не опускаюсь на диванчик-подоконник. — Я скоро вернусь.

А затем он идет в свой кабинет, закрывая нашу смежную дверь. Я слушаю разговор в его кабинете и смотрю на свою одежду. О чем, черт возьми, он думал? Моя маечка испорчена. Разорвана прямо посередине. По крайней мере, на шелковой блузке оторвались лишь пуговицы. Наверное, я смогу завязать ее вокруг талии, чтобы добраться до парковки, но…

Раздается звон тележки и тарелок. У нас есть… доставка в офисы? В какой компании есть доставка в офисы? Думаю, я не так уж удивлена, что она здесь есть. В нашем кампусе же есть несколько ресторанов. В Атриуме — столовая. Может быть, это привезли из столовой?

Мак смеется за дверью, потом я слышу вежливое «спасибо» и звук закрывающейся двери. Смежная дверь снова распахивается, и появляется Мак с широкой улыбкой на лице.

— Надеюсь, ты любишь блинчики.

— Это происходит не на самом деле.

— О, да, это действительно происходит, мисс Хэтчер. Ты сидишь здесь, — он указывает на середину диванчика-подоконника и подталкивает ко мне тележку.

— Мне не хватает одежды, Мак. Ты разорвал мою майку. Мне придется надеть эту блузку и поехать домой, чтобы переодеться. На самом деле, — говорю я, наклоняясь, чтобы поднять блузку и взять себя в руки, — я не вернусь. С меня хватит. Просто каждый раз, когда я думаю, что ты разумный человек, ты ведешь себя как животное.

— Элли, а ты не можешь просто расслабиться? — он вырывает блузку из моих рук, сминает ее, а затем подбрасывает в воздух, и она, идеально извиваясь, плывет в новую мусорную корзину, которая сочетается с моим столом. — Три очка, — говорит он.

— Такое чувство, что ты живешь в своем собственном мире или что-то в этом роде. Думаю, забавно, что ты обвинил меня в том, что я витаю в какой-то бредовой фантазии, но Вы, мистер Стоунволл, Вы, сумасшедший в бреду, который считает, что мир — это его психбольница.

— Приму это за комплимент. Теперь сядь. У меня все под контролем.

— Моя одежда! — кричу я.

— Под контролем, Элли.

— Как?

— Поверь мне, — его тон теряет мальчишеское веселье и становится очень серьезным. — Я со всем разобрался, — он впивается в меня взглядом своих голубых глаз и не моргает несколько секунд.

Я сдаюсь первой, вздыхая и хмурясь. Но делаю, как было сказано, и сажусь посередине сидения, в то время как он толкает ко мне тележку с едой. Потому что неважно, насколько отвратительно его поведение, мне чертовски любопытно узнать этого человека. Какую жизнь он прожил, раз принимает все как должное?

— Хорошо, — говорит он, расставляя тарелки на тележке. — Ты начинаешь приходить в себя.

Я закатила глаза, но оставила свое негодование на потом. Оно просто бесполезно. Он человек, который добивается своего, и сегодня утром он хочет, чтобы я сидела топлесс на подоконнике своего кабинета, пока он подает мне еду.

— Это весело, правда? — спрашивает Мак, подмигивая мне, пока разворачивает столовое серебро, встряхивает белую льняную салфетку и кладет ее мне на колени.

Я не отвечаю. Это немного забавно, но я не соглашаюсь и даже не улыбаюсь, потому что он не заслуживает награды за то, что ведет себя как пещерный человек.

На тележке стоят две большие тарелки, накрытые серебряными крышками-куполами, кофейник, две тарелки поменьше с такими же серебряными крышками и прозрачная хрустальная чаша с водой, на поверхности которой плавают розовые и белые розы.

Что ж. Очевидно, что он знает, как сделать все красиво.

— Почему? — спрашиваю я.

Он снимает серебряные крышки с тарелок и прячет их на одной из полок под тележкой.

— Надеюсь, ты любишь блинчики. Но если нет, я заказал французский тост. Мы можем разделить его на двоих.

— Почему ты такой? — спрашиваю я, и мой рот наполняется слюной от вида горки свежих ягод на моих блинчиках. Да и у его французского тоста толщиной в два с половиной сантиметра и идеальные хрустящие края.

— Какой? — спрашивает он, разворачивая приборы, и расправляет салфетку у себя на коленях. — Веселый? Креативный? Романтичный? Что из этого тебя беспокоит, Элли?

— Не это, — говорю я. — Ты знаешь, что именно меня беспокоит, — я указываю на свою упругую грудь с торчащими сосками.

— Да, они прекрасны. Я никогда не забуду этот завтрак. И разве не это главное? Разве наш опыт — это не воспоминания о процессе его создания? Почему бы не сделать его особенным?

Он разливает по чашкам кофе, затем протягивает мне сливки и сахар. Мне хочется съесть то, что на этой тележке. Хочется отведать эти покрытые ягодами блинчики. Да и кофе вкусно пахнет. Вероятно, я попробую еще и французский тост.

— Он может быть особенным и без обнаженки, — говорю я, разрезая блинчики вилкой, и сую их в рот.

— Ох, — смеется Мак. — Особенная часть будет позже. Когда я толкну тебя к этому окну, и ты будешь прижата щекой и сиськами к холодному стеклу, я стяну вниз твои брючки и буду трахать пальцами эту киску, пока ты не кончишь. Вот эту часть ты точно не забудешь, Элли. Ты никогда не вспомнишь, какой на вкус была эта еда. Хорошей, сладкой или нет. Но утро, когда твой босс трахнул пальцами тебя, прижатую к окну твоего же офиса? Вот под это воспоминание ты будешь мастурбировать многие годы.

Боже мой. О чем я только думала?! Он мне не по зубам.

— А потом я засуну пальцы в твой рот, пока они еще будут скользкими от твоего удовольствия, и буду мастурбировать, глядя тебе в лицо, и кончу на твои сиськи. Вот почему я хотел, чтобы ты была топлесс. Чтобы я мог есть и представлять все то веселье, которое вскоре предстоит. Все эти воспоминания мы начнем создавать через десять минут.

Думаю, я только что потекла. Я даже не уверена, откуда взялось это выражение. Я никогда раньше его не использовала, но сейчас оно пришло на ум. Именно это сейчас происходит. И оно подходит. Потому что я мокрая. Я мокрая из-за его слов.

Так, значит, он выигрывает, не так ли? Потому что, хотя я и должна беспокоиться о том, как относиться к «топлесс-завтраку» со своим боссом, но все, о чем я могу думать — это его пальцы во мне. О его горячем дыхании на моем плече, в то время как он будет играть с моим клитором, пока я не кончу.

Мак смеется.

— Элли, прекрати. Ты ведь не такая уж чопорная, не так ли?

Я глубоко вдыхаю и выдыхаю. Он наклоняется вперед и подносит к моим губам вилку с кусочком французского тоста. Я открываю рот, и принимаю его, улыбка Мака больше напоминает улыбку человека, одолеваемого похотью, чем на улыбку того, кто думает о завтраке. Его другая рука находится под скатертью. Я слышу звяканье пояса, затем он закрывает глаза и начинает двигать рукой туда-сюда.

Он мастурбирует.

Я ошеломленно молчу.

— Поиграй с собой, Элли. Пока ешь. — Его глаза открываются, он отрезает себе кусок французского тоста и кладет его в рот, пока я смотрю на его губы, и начинает медленно жевать. — Пожалуйста, — тихо шепчет он.

Пожалуйста. Хммм. Это застает меня врасплох. И какого черта. Я сижу здесь, уже топлесс. Уже во всем участвую. Почему бы просто не… принять это.

Я с трудом сглатываю и начинаю массировать сосок левой рукой, а правой рукой нарезаю блинчики. Все это время я, не отрываясь, смотрю на него. Он улыбается и кивает.

— Вот видишь.

Я действительно вижу. Я понимаю, что МакАллистер Стоунволл мне определенно не по зубам. Но даже если бы я и захотела, сейчас я ни за что не осталась бы наблюдателем.

Я в деле.

Глава 17

Мак

Мне требуется каждая крупица силы воли, которая у меня есть, чтобы не отшвырнуть в сторону эту гребаную тележку и не перегнуть Элли через диван. Я хочу трахнуть ее, как сумасшедший. Но знаю, что не получится никакого траха в ближайшем будущем, если я не смогу следовать ее правилам и нормам.

Мне нужно правильно все разыграть. С Элли Хэтчер важен каждый момент.

— Вот видишь, — говорю я. — Это весело. Тебе ведь нравится веселиться, да, Элли? Ты ведь совсем не зануда, правда? — и я ей даже подмигиваю.

Она вздохнула, и мой взгляд останавливается на ее губах. Блядь. Сколько всего мне хочется сделать с этими губами.

— Мне нравится веселиться, Мак. Но мне нравится веселье, которое не навредит мне, а ты… ты такой… идеальный. Это плохой знак.

— Плохой знак? — спрашиваю я. — С каких пор, совершенство — это плохо?

— Ладно, никто не идеален. Значит это иллюзия.

— Я никогда не говорил, что я идеален, Элли.

— Да, но у тебя есть все это. Ты богат, ты очень… красив. И у тебя много власти.

— Ты тоже не бедствуешь, Элли. Я знаю, сколько ты зарабатываешь, а этого достаточно для очень комфортной жизни. И ты намного красивее, чем я.

— Отлично выкрутился, — смеется она.

— Серьезно. В тебе есть то очарование «девушки по соседству», которое сводит с ума таких парней, как я.

— Каких таких парней? — спрашивает она. — Какой ты парень, МакАллистер Стоунволл? Потому что я поискала информацию о тебе в Интернете, и ты практически не существуешь. Думаю, это подозрительно.

— Значит, не идеален, верно? — Совсем не идеален. Она просто пока еще не знает, насколько я неидеален.

— Нет, конечно, нет. Я понимаю, что совершенства не существует. Я всего лишь говорю о том, что ты кажешься идеальным, а оказалось, что это обман.

— Продолжай говорить, — подталкиваю я. — И продолжай прикасаться к себе, пока это делаешь.

Она закатывает глаза и опускает руку:

— Я чувствую себя нелепо.

— Почему? Ты не хочешь меня завести?

Она широко улыбается, закрывает глаза и откидывает голову назад, открывая мне свое горло. Черт, возможно, я не переживу этот завтрак.

— Я Вас завожу, мистер Стоунволл?

— Мисс Хэтчер, я не могу перестать думать о Вас. С тех пор, как начал читать те сообщения, я стал одержимым.

Я встаю и толкаю в сторону тележку. Элли вздрагивает, затем выпрямляется и смотрит мне в глаза. Она выглядит… блядь… Прекрасно. Это она идеальна, не я. Я делаю шаг вперед, и она прислоняется спиной к окну.

— Давай пропустим еду. Мы можем повторить попытку позже. Но сейчас я просто хочу прикоснуться к тебе. Наблюдать за твоим лицом, пока буду доставлять тебе удовольствие. — Она не может отвести от меня глаз, когда я сжимаю в кулаке член и снова начинаю скользить по нему вверх-вниз. — Встань на колени и повернись. Лицом к окну.

Она прикусывает губу, будто обдумывает это. Но мы оба знаем, что она это сделает. Она бы ни за что не завтракала топлесс, если бы не собиралась во всем участвовать.

— Сделай это, — говорю я, просто чтобы она перестала об этом раздумывать.

Она тяжело сглатывает и встает. Секунду я ласкаю ее грудь, прежде чем она поворачивается, затем опускается на колени на диванчик спиной ко мне.

— Положи руки на окно.

Она слушается, кладет ладони чуть выше ее головы. А потом она наклоняется вперед и упирается лбом в стекло, словно ей нужна поддержка. Я провожу кончиком пальца по ее позвоночнику до тех пор, пока ее спина не изгибается, и в этот момент отвлечения подталкиваю ее голову вперед, надавливая достаточно, чтобы ей пришлось прижаться к стеклу щекой.

Я не сбавляю обороты, хотя и вижу, как она глазами ищет меня. Вероятно, я просто нахожусь за пределами ее поля зрения, поэтому она не слишком много может видеть.

Дотянувшись до ее брюк, расстегиваю их, затем веду рукой вниз по животу до тех пор, пока не обхватываю киску.

— Боже, Мак.

— Что? — спрашиваю я хриплым голосом. — Скажи мне.

— Я просто… я просто не знаю, почему это делаю.

— Потому что это приятно, Элли. Тебе это нравится. Просто это весело. Почему ты так смущаешься возможности веселиться и наслаждаться собой? — я делаю небольшой круг вокруг ее клитора, проталкиваю кончик пальца внутрь влажного отверстия, и затем быстро выхожу. — Скажи мне, что тебе нравится. — Она громко выдыхает и качает головой. — Почему?

— Я не такая девушка, Мак. Я не из тех девушек, которые трахаются со своим боссом, говорят пошлости, или что-то в этом роде.

— Именно это делает тебя такой желанной для меня. Мне нравится выталкивать тебя из твоей зоны комфорта. Теперь скажи, что тебе нравится, и я это сделаю. Я сделаю все, что ты скажешь. Просто хочу это услышать.

Она молчит несколько минут, но я не настаиваю, потому что она не сказала «нет». Так что, она думает. Определенно, я могу немного потерпеть. Провожу кончиком пальца по ее клитору, и она говорит:

— Вот это.

— Что? Скажи это.

— Твой палец скользит вокруг моего клитора, но никогда не касается его.

— Это заставляет тебя хотеть большего?

— Да, именно так, — выдыхает она.

— Чего большего? Поговори со мной, как грязная шлюшка, Элли, и я заставлю тебя так сильно кончить, что твои ноги сведет судорогой, а тело парализует.

Я жду язвительного комментария в ответ, но она молчит. Не хочет меня останавливать. Не желает разрушать ход того, что мы делаем. Не готова уступить, но и точно не сдастся.

— Мне нравится, когда ты… нравится, когда ты щелкаешь прямо здесь.

«Прямо здесь» не ее клитор, но он рядом.

— Ну, тебе нравится поддразнивание. Мне тоже нравится. Если бы я был тем, кто вот-вот кончит, то сказал бы тебе пососать кончик моего члена, но не вбирать его в свой ротик весь. Чтобы ты просто поиграла с ним немного. Заставила меня хотеть большего.

— Я хочу, чтобы ты протолкнул в меня свои пальцы. Не глубоко. Затем вытащи их и еще немного меня подразни. Хочу, чтобы ты сжал мою грудь и наклонил меня. Я хочу представить, как ты смотришь на мою киску в таком положении.

Я обхватываю ладонью ее горло и притягиваю обратно к себе. Удерживаю, положив свою руку под ее ладошки, затем, как только она встает на ноги, я поворачиваюсь вместе с ней, веду к столу и наклоняю ее над ним.

Ее широкие брюки уже болтаются вокруг лодыжек, поэтому ее задница идеально расположена для того, чтобы я вставил в нее свой член.

Конечно же, я этого не делаю. Она пожалеет об этих своих «минимум пяти свиданиях». Я сделаю все, чтобы так и было.

— Мак, — произносит она тихим шепотом. — Вставь в меня свои пальцы.

— Я сделаю кое-что получше, — говорю я, приседая на корточки и раздвигаю ее ягодицы, чтобы иметь возможность скользить языком у нее между ног. Верхняя часть ее тела приподнимается, поэтому я один раз сильно шлепаю ее и говорю: — Расслабьтесь, мисс Хэтчер. Наслаждайся. Я уж точно наслаждаюсь.

Я облизываю ее, затем поднимаю и подталкиваю на стол: ее ладони лежат на столе, колени там же, широко расставлены, лицо покраснело от жара и желания. Я вылизываю ее киску. Двигаю языком вверх и вниз по всей длине складочек. Затем останавливаюсь и вгоняю в нее два пальца, и в это же время большой проталкиваю в сморщенный бутон ее попки. Она изгибается, но я нажимаю на ее спину.

— Не двигайся, — говорю я, и сильнее в нее вонзаюсь. Она стонет громче и извивается, поэтому я вынимаю пальцы и быстро провожу ими вверх и вниз вдоль всей ее киски.

— Там, — стонет она. — Там. Именно там.

— Здесь? — спрашиваю я, улыбаясь. — Прямо тут?

— Да, — она тяжело дышит. — Да, — на этот раз со стоном говорит она.

— Ты вот-вот кончишь, Элли?

— Да, — говорит она, но взбрыкивает и пытается увернуться от трения, словно больше не может этого вынести. Словно ей нужно освобождение.

Конечно же, ей нужно освобождение. Но не от моего прикосновения. Она должна кончить. Я убираю руку, и она ойкает.

— Ты что делаешь? Я так близко, Мак. Я так близко!

Я отступаю, и она смотрит на меня через плечо, словно собирается преследовать меня и прыгнуть на мой член.

— Успокойся, — говорю я. — Я тоже хочу кое-что из этого получить.

— Что? — стонет она.

— Я не могу трахнуть твою киску, пока у нас не будет больше свиданий. Но ты никогда ничего не говорила о своей попке.

— Ни за что, — вскрикивает она. — Нет. Я никогда этого не делала, Мак. И никогда не буду делать.

— Ты попросишь об этом прямо сейчас, иначе я уйду.

Она бросает на меня сердитый взгляд:

— Я пойду в ванную, и сама о себе позабочусь. Но не буду этого делать.

— Почему? — спрашиваю я, и беру масло с тележки для завтрака. Она наблюдает за мной широко раскрытыми глазами.

— Что ты делаешь?

Я зажимаю маленький золотистый брикетик между ладонями и растираю его, пока он не становится теплым и мягким.

— Я собираюсь использовать это как смазку. Если только у тебя не припрятано чего-нибудь в столе. Я знаю, что нет, потому что сам купил стол только вчера. Я не смогу трахнуть твою попку без смазки.

— Ты не можешь трахнуть мою попку, и точка.

Я улыбаюсь и киваю:

— Я всегда могу на это плюнуть. — Она в ужасе бросает на меня взгляд, и я почти смеюсь. — Ложись обратно. Ты не слишком испачкаешься.

— Нет! — кричит она. — Я не буду ничего из этого делать!

— Элли, успокойся. Просто расслабься. Ты можешь сказать «нет», когда захочешь. Но сначала позволь мне показать тебе, насколько приятно это может быть. Затем, если ты все еще будешь не уверена, я отвалю и буду лизать твой клитор, пока ты не кончишь.

Она хмурится. Словно у нее идет какая-то внутренняя борьба.

— Ты не хочешь говорить «нет», Элли. В действительности, тебе не захочется это упустить, я обещаю. Когда мой член окажется в твоей попке, а моя рука потянется, чтобы поиграть с твоим клитором, ты кончишь так сильно, что мой член будет болеть из-за того, как сильно ты его сожмешь.

Она качает головой, говоря «нет».

— Да, — решительно говорю я. — Просто позволь мне попробовать, и ты всегда можешь меня остановить, если тебе не понравится. — Я делаю шаг вперед и толкаю ее вниз, прижимая к столу. Теперь ногами она снова на полу, и это хорошо. Именно там они мне и нужны.

— Мак…

— Тссс, — говорю я. — Просто позволь мне немного поиграть с тобой. Потом скажешь мне «нет». — Я протягиваю руку и провожу у нее между ног, и она охренительно мокрая. Я несколько раз проскальзываю пальцами в ее киску, собирая соки, а затем провожу ими вверх к ее анусу. Мне практически не нужна смазка, но я уже заставил ее задуматься о масле, и мне это нравится. Это грязно. И весело. И она больше никогда не взглянет на пачку масла, как прежде.

— Ты смеешься? — спрашивает она.

— Тихо, — говорю я, убирая улыбку, когда располагаю свой член прямо между ее ног. Он тычется ей в киску, и она стискивает зубы. Я знаю, что она не отказала бы мне, если бы я сейчас захотел трахнуть ее киску. Она чертовски готова. Но, эй, правила есть правила, верно?

Я раскрываю золотистую упаковку и провожу брикетиком между ее ягодиц. Она тихонько вздыхает. Так что я снова делаю это, нажимая немного сильнее, чтобы оставить жирный след. Затем прижимаю палец к ее дырочке и проталкиваю его совсем немного, чуть-чуть.

— О, блядь!

— Хорошо?

Я провожу членом между ее ягодиц, затем позволяю ему скользнуть вниз между ног. Она откидывает голову назад, словно я только что сделал что-то очень правильное. Любой может заставить девушку кончить с членом в ее киске. Но не анально, да. Это требует немного больше мастерства.

Проталкиваю палец немного глубже, а другой рукой обхватываю свой член, и его кончиком массирую ее между ног. Правда, я был бы не против ее полизать, но, черт возьми, у меня всего лишь две руки, и все, что я сейчас делаю, ощущается невероятно прекрасно.

— Тебе нравится? — спрашиваю я.

— Он пока еще не внутри.

— Хочешь, я попробую его вставить, Элли? — Она прикусывает губу, глаза закрыты, лицо спокойное, в то время как я играю с ней. — Элли?

— Окей. Но действуй очень медленно, — говорит она тихим голосом.

— Так и сделаю, — говорю я, и мои яйца напрягаются в предвкушении. — Обещаю. — Я сжимаю свой член и подстраиваю головку к ее дырочке, слегка, толкаясь. Она ойкает, затем ее руки сжимаются в кулаки, в то время как она пытается сохранять спокойствие. — Постарайся расслабиться, — говорю я, протягивая вперед руку, чтобы потереть ее клитор. — Сделай глубокий вдох и расслабься. Сначала будет немного больно, но я не буду торопиться, а потом, как только мы преодолеем сложную часть, будет легко, и ты больше никогда не скажешь этому «нет», вот как хорошо тебе будет.

Она стонет в ответ, ее лицо искажается в гримасе, когда я толкаюсь вперед.

— Ой, — говорит она.

Я глажу ее спину, слегка проводя пальцем вверх и вниз по позвоночнику. Она вздыхает, расслабляясь. Я снова толкаюсь вперед. Тихие вздохи, короткие, быстрые вдохи и много ерзанья, мне приходится схватить ее за плечо, чтобы удержать на месте.

— Мак, — хнычет она.

Но потом я миную тот участок, о котором ей говорил. Мой член ныряет в ее попку, и она издает долгий стон.

— Видишь, — говорю я, наклоняясь над ее телом, и прижимаюсь грудью к ее спине. Я сметаю золотистые волосы с ее шеи и целую ее туда, прямо в затылок.

Она вздрагивает, и я немного выхожу, не торопясь. Двигаюсь медленно. Затем толкаюсь обратно и, запустив руку под ее бедро, начинаю тереть кончиками пальцев клитор, двигаясь небольшими кругами.

— Тебе нравится? — спрашиваю я.

— Мммм, — отвечает она.

Я быстрее массирую ее клитор.

— Мне тоже нравится. У тебя тугая попка, Элли. И такая мокрая киска.

Протолкнув в нее два пальца, я кусаю ее за плечо, и ее тело застывает. Это сводит меня с ума, и я не могу сдерживаться. Я толкаюсь немного сильнее. Немного глубже.

— Ох, дерьмо, — говорит она.

Я улыбаюсь:

— Так хорошо, да?

— Да, — стонет она. — Да.

— Тебе ведь это тоже нравится, Элли? — шепчу я ей в ухо, быстрее двигая пальцами по клитору. Я нажимаю и щелкаю по нему, затем просовываю пальцы в ее киску, членом толкаясь все глубже и глубже, пока не чувствую давление на мой член в ее попке. — Черт, да, — говорю я. — В следующий раз, когда мы сделаем это, ты можешь лечь мне на живот, а я буду использовать вибратор в твоей киске, пока членом буду трахать твою попку. Я заставлю тебя кричать, Элли. Я заставлю тебя…

Она сжимается вокруг, и я знаю, что все кончено.

— О, черт, — говорит она. — О, черт, да!

Все ее тело замирает, рот широко открыт. А я представляю свой член внутри него. Как он скользит между ее губ, пока я трахаю ее рот.

Так много, много всего мне хочется сделать с этой девушкой.

Я двигаюсь во время ее оргазма, и когда она расслабляется, я вытаскиваю член, приподнимаюсь и кончаю между ее лопаток.

Она тяжело дышит, а я вынужден на несколько секунд закрыть глаза, пока не ослабнет удовольствие.

— Я хочу больше вот этого, Элли. Хочу больше. Сегодня вечером.

Глава 18

Элли

Мне просто хочется рухнуть, потому что… матерь божья. У меня никогда раньше не было такого секса. Но… О чем, черт возьми, я думаю? Какая девушка позволит своему боссу трахнуть себя в задницу в своем же офисе?

Я.

Если бы я прямо сейчас набирала сообщение, то добавила бы смайлик после этого признания.

— Вот, Элли, — говорит Мак, направляясь из свого кабинета с чехлом для одежды и полотенцем. — Не двигайся, — говорит он, вешая чехол на мое кресло. Прижимает полотенце к моей спине и начинает осторожно вытирать.

Это горячо. И влажно. И мне приятно в полностью противоположном от секса роде. Такое чувство… я не знаю. Словно я ему небезразлична. Как будто он использует меня не только ради секса.

Именно такое у меня ощущение, но этого не может быть. Он — мистер Совершенство, верно? Идеальные парни не западают на скучных девушек вроде меня.

— Итак, сегодня вечером? — спрашивает Мак, бросая полотенце через открытую смежную дверь в свой кабинет.

— Сегодня вечером? — повторяю я в ответ, когда он помогает мне подняться. Я смотрю на кучу одежды на полу и понимаю, что мне нужно ее надеть, чтобы работать. — Мне нужно съездить домой и переодеться.

— Нет, Элли, не нужно. — Мак берет чехол и встряхивает его. — Я кое-что для тебя купил. Это точно не подходит для повседневной пятницы, но мне понравилось, — словно извиняясь, он пожимает плечами.

Я беру чехол, который он протягивает, снова вешаю его на спинку кресла, затем тяну вниз молнию и обнаруживаю нежно-розовое платье. И только раскрыв его, я понимаю, что именно держу в руках.

— Это… да. О, Боже мой. Сколько ты за него заплатил?

— Элоиза, — говорит Мак, заправляя рубашку обратно в штаны, и кончиками пальцев проходится по волосам. — Не вежливо об этом спрашивать, — наклоняется ко мне и целует в щеку. — Для субботы есть наряд?

Срань господня.

— Нет. По субботам я остаюсь дома.

— Нет, в эти выходные не остаешься, — говорит Мак. — У меня планы, и они начнутся сегодня вечером.

Подождите. Тпрууууу…

Это я бью по тормозам. Выходные с ним? Три дня назад я даже не подозревала о его существовании. Я понимаю, что дважды занималась с ним сексом, и два раза — почти сексом, так что на самом деле выгляжу похотливой шлюшкой. Но я не похотливая шлюшка. И хотя все это было весело, через двенадцать дней я ухожу с этой работы, и все эти офисные шалости прекратятся.

Вероятней всего, он передаст этот офис кому-то другому. И тогда та девушка получит все привилегии, которыми сейчас наслаждаюсь я.

— Хм, Мак, — говорю я с улыбкой и, моргая, смотрю на него. — Обычно по субботам я остаюсь дома и просто тусуюсь в шортах и все такое. Но в эти выходные я уезжаю. Мне жаль.

Он так сильно хмурится, что его брови могли бы столкнуться у переносицы:

— С кем?

— Ну, не то, чтобы это было твоим делом, и я понимаю, что мы немного повеселились, поэтому объяснение необходимо, но это конфиденциально. Ты же понимаешь, верно?

— Это Эндрю Манко, не так ли? Я сразу понял, что ты ему нравишься, когда он на днях мне позвонил.

Эндрю? На самом деле это очень хорошая идея.

— В любом случае, я не могу сказать. Мне жаль. Я подписала соглашение, понимаешь? Конфиденциальность.

— Он такой молодой, Элли, — говорит Мак. — Сколько ему? Девятнадцать?

Я смеюсь:

— Ему не девятнадцать. Ему где-то двадцать два.

Глубокие борозды на лбу Мака возвращаются:

— Ты встречаешься с ним в эти выходные?

— Я не могу сказать, Мак. Действительно не могу, извини.

— Ты поедешь к нему домой? Тебя не будет все выходные?

— Мак, — говорю я, вынимая из чехла невероятно великолепное платье. Я знаю, сколько стоит это платье. Тысячи долларов. И он купил его для меня только для того, чтобы сегодня утром сделать все, именно так, как хотел, и не казаться после всего свиньей. — Мне просто неудобно обсуждать Эндрю с тобой, ясно? Я знаю, что на этой неделе нас закружило в вихре, но это лишь три дня, окей? Три дня — это не отношения. И я увольняюсь…

Мак поднимает руку, чтобы остановить меня:

— Я все это понимаю, и ты права, ты определенно… вихрь, — он поправляет пиджак и затем кивает. — На этом я оставлю тебя. Приятных выходных, Элоиза. Надеюсь, ты хорошо проведешь время.

Он выдавливает слабую улыбку, затем возвращается в свой кабинет и закрывает нашу смежную дверь.

Не знаю, что и думать об этом. Или об этом платье. У него такой красивый оттенок розового. И на нем есть ярлык. Я не против потратить на платье сто долларов, но две тысячи? Нет. Ни за что. Бьюсь об заклад, что даже если лет через пять я найду это платье в магазине уцененных товаров, оно все равно будет мне не по карману.

Одна проблема. У меня нет бюстгальтера. Сегодня на мне была маечка. Пятницы для повседневной одежды, что означает, что на протяжении всего рабочего дня под моими малышками не будет никаких корсетных изделий.

Как бы то ни было, я надеваю платье — какой у меня выбор — и понимаю, что у меня еще одна проблема. У платья молния на спине.

Черт.

Смежная дверь снова открывается, и Мак открывает рот, словно собирается что-то у меня спросить. Но вместо этого говорит:

— О, черт.

Закрывает дверь и исчезает. Я улыбаюсь. Потому что это определенно было хорошим «О, черт». Я иду, пытаясь прекратить улыбаться, как идиотка, и снова открываю дверь:

— На нем молния, Мак. Ты можешь мне помочь?

Его рука в волосах, будто он просто перебирал их пальцами.

— Ммм, конечно.

Я прикусываю губу, поворачиваюсь и убираю волосы со спины. Молния начинается на моей пояснице, и как только его пальцы касаются моей кожи, у меня от волнения бегут мурашки. Он медленно застегивает молнию и затем останавливается, когда достигает самой широкой части моей спины. Меня на мгновения захватывает паника, что платье не сойдется, но Мак поправляет ткань и заканчивает.

Я смотрю через плечо и улыбаюсь:

— Здесь двойная молния. Так что нижняя часть расстегивается вверх. — Прямо между бедер… не добавляю я. — Ты можешь ее расстегнуть?

Он смотрит на меня своими голубыми глазами, затем его взгляд падает на мою попу. Это платье с юбкой-карандаш, понимаю я. И оно обтягивает мое тело, как перчатка.

— Нет, — говорит Мак.

— Прости? — смеюсь я.

Он качает головой:

— Нет. Для работы это платье не подходит. Эндрю забирает тебя после работы?

— Я же тебе сказала, что не могу об этом говорить.

— Ну, эта молния не предназначена для того, чтобы ее расстегивали, Элоиза. У нее декоративная функция.

— Я так не думаю, Мак. Думаю, что так я смогу передвигать ногами. — Я шагаю вперед, и платье делает все возможное, чтобы мои колени были крепко прижаты. — Если бы сейчас был вечер, и я бы шла на свидание, то да, я бы согласилась с этим. Это сексуально, правда? То, как мне приходится делать эти маленькие шажки. Но на работе, Мак? Ты действительно хочешь, чтобы сегодня я двигалась, извиваясь, по офису и крутила своими бедрами с каждым шагом?

На его лице противоречие… он почесывает подбородок и размышляет над дилеммой.

— Либо ты немного расстегиваешь молнию, либо весь день я буду крутить бедрами. Выбирай.

Он лишь немного расстегивает молнию, чтобы освободить от плотной ткани мои колени.

— Спасибо, — говорю я. — И еще, было весело. Так что за это тоже спасибо.

Я возвращаюсь в свой кабинет, и он следует за мной и прислоняется к дверному косяку. Хмурится, глядя на меня:

— Во сколько ты вернешься домой в воскресенье? — на мгновение я замираю, гадая, как далеко должна зайти в своем обмане, но прежде, чем мне удается ответить, он говорит: — Ты же вернешься домой в воскресенье? Ты придешь на работу в понедельник в юбке-карандаш и в рубашке?

— Ты планируешь снова сорвать с меня мою одежду в понедельник?

— Я не уверен, Элли. С Эндрю у вас серьезно?

Вау. Думаю, что вероятно он ревнует. К ребенку! К тому, с кем бы я никогда не пошла на свидание. Я думаю об Эндрю, как о младшем брате.

— Мы друзья, — говорю я. — И мне он небезразличен. — Это правда. В своей книге я привожу его в пример, поэтому вкладываюсь в его успех.

— Окей, — вздыхает Мак. — Ну, я позвоню кейтерам и скажу им, чтобы забрали тележку с завтраком.

— Кейтерам? Я думала, что это из кафетерия?!

— Нет, — говорит Мак с улыбкой, не доходящей до его глаз. Думаю, он разочарован тем, что я испортила его планы на выходные. — Каким парнем я был бы, если бы ради тебя не выложился по полной?

— Ну, — отвечаю я. — Я не знаю, что обо всем этом думать, Мак. Буду честной. Так что хорошо, что мы не идем на свидание в эти выходные. Это слишком много, слишком быстро.

— Понятно, — говорит Мак. — Если не хочешь быть здесь, когда они будут прибираться, то можешь уйти и вернуться позже. Хороших выходных, Элли. Поговорим на следующей неделе.

На этот раз, когда он закрывает дверь, я знаю, что он не вернется. У меня немного щемит сердце. Словно, мне следует его вернуть. Признаться и быть честной.

Но я не делаю этого. Потому что мне нужно обо всем этом подумать, пока все не зашло слишком далеко, и я не смогла бы уже повернуть назад.

Глава 19

Мак

Это самые долгие выходные в моей жизни. Начну с того, что пятница — отстой. Отстой, с заглавной буквы «О».

Платье, которое я подарил Элли, выглядело так, будто было нарисовано.

Примечание для себя! В следующий раз, когда буду покупать ей сменную одежду для работы, то выберу бесформенные брюки подобные тем, в которых она была.

О, это платье было прекрасной идеей, если бы она решила провести выходные со мной. Я собирался подстроить все так, чтобы нам пришлось задержаться на работе на несколько часов дольше, затем завлечь ее ужинать на шоу в центре города, а потом отвезти к себе домой для выходных, наполненных грязным сексом, завтраками в номере и в элегантных ресторанах по ночам.

Очевидно, я такой же бредовый фантазер, как и она.

Что возвращает меня к телефону Хита. Я не могу перестать читать ее сообщения:

Посмотри на эту детскую. Если у нас будет мальчик, его комната будет бледно-голубой, прямо как эта.

К нему прилагаются семь сделанных в фотошопе фотографий детской комнаты, заполненной всем, что может пожелать ребенок, в комплекте с фоткой мальчика, который мог бы быть у Элли с Хитом.

Детская комната девочки выполнена в светло-розовых и желтых тонах, и да, на ней тоже была вставлена возможная дочь Хита и Элли.

Она не могла серьезно запасть на Хита. Он такой придурок. И даже когда она делилась с ним обычными вещами, до того, как два месяца назад его отправили в Китай, и она погрузилась в вымышленную жизнь с мистером Совершенство, он не проявлял к Элли ни малейшего интереса. Во всяком случае, не такого. Все его сообщения были деловыми:

Можешь заполучить того-то на такое-то шоу?

Он сможет прилететь в среду, а не в четверг?

Ты сможешь присутствовать на встрече с моим отцом, чтобы объяснить, что у нас там с бюджетом аэропорта?

Он даже ни разу ее не поблагодарил. Конечно же, вполне возможно, что он мог поблагодарить ее и лично, но, зная Хита так, как знаю его я, он этого не сделал.

И те проклятые щенки. Щенки староанглийской овчарки. Они похожи на мечты каждого ребенка. Никто не получает овчарку. Эти собаки покрыты шерстью, они большие, им нужны… овцы. Или что-то в этом роде. Ферма. Очень сложно ухаживать за овчарками.

Но Элли запал в сердце именно такой щенок.

Я снова проверяю часы на телефоне. Восемь. Вечер воскресенья. Она уже дома? Я не хочу звонить. Я действительно не хочу ей звонить. Это чертовски жалко.

Я просматриваю свои контакты и пролистываю вниз до фотки Нолана, затем нажимаю на нее. Дважды слышу гудки и звонок отправляется на голосовую почту.

Интересно. Я заканчиваю звонок, но телефон сразу звонит.

— Привет, — говорю я Нолу.

— Что случилось, Совершенство? — он кажется измотанным. Без сомнения, пытается оправиться после сумасшедших выходных.

— Ммм, — отвечаю я.

Зачем я позвонил? Спросить совета? У Нолана Делейни? Пожалуйста. Вероятно, у него за неделю было больше девушек, чем у меня за весь прошлый год, но его называют мистер Романтик. Он получил это прозвище еще в колледже, когда прессе пришлось как-то нас называть, так как постановление суда не позволяло кому-либо использовать наши настоящие имена.

— Проблемы с девушкой?

— Нет. Мудак. Почему ты об этом спросил?

— Чувак, ты всегда звонишь, когда у тебя проблемы с девушками. И я всегда говорю тебе одно и то же. Просто игнорируй их, чувак. Это билет, позволяющий поймать эту неуловимую рыбку. Ты должен игнорировать их, и они сами приплывут тебе в руки.

— Это никогда не работает, Нол.

— У меня срабатывает каждый раз, Мак. Значит, ты неправильно это делаешь. Ты должен быть твердым. Разозлись.

— Разозлиться на что?

— Тупица, что бы она ни сделала, это заставило тебя позвонить мне. Что же она сделала?

— Я позвонил не из-за девушки, Нол. Я просто хотел узнать, как у тебя дела.

— Точно, — бормочет он, потом раздается такой звук, будто он что-то глотает. Наверное, виски. — Ну, я в Вегасе.

— Я так и думал. Тебе повезло?

Он смеется:

— С девушками или с азартными играми?

— Хоть с чем-то.

— Ну, мне ни с чем не повезло, потому что я здесь по делам. Ты когда-нибудь слышал об Эндрю Манко?

— А что? — рычу я, мгновенно разозлившись при упоминании имени этого придурка.

— О, он владеет этой невероятной технологией, верно? Он был на одном из ваших шоу на прошлой неделе…

Да уж. Вот почему он был здесь. Мудак.

— … и он демонстрировал ту штуку с виртуальной реальностью. Поразительно, чувак. Просто поразительно. Ну, у меня появился новый клуб-тире-курорт недалеко от Боррего Спрингс, и я подумываю о том, чтобы внедрить одну из его систем.

— Типа виртуального секса? — я даже не представляю, о чем он говорит.

— Нет, но это охренительно отличная идея. Я спрошу его об этом в следующий раз, когда увижу.

— Ты его знаешь?

— Ох, думаю да. Виделся с ним в пятницу вечером. Здесь, в Вегасе.

— В Вегасе. Этот ублюдок отвез ее в Вегас?

— Отвез кого?

— Элли. Девушку, из-за которой я звоню.

— Я знал, что ты звонишь из-за девушки. Тупица. Она встречается с Эндрю Манко? Сколько ей лет? Он вроде молодой, да? Основал свою компанию сразу после колледжа.

— Правда? А ей двадцать семь.

— Хищница в действии. О, да.

— Ты ее видел? Она среднего роста, чертовски милая, светлые волосы до плеч, и на ней могло быть надето очень узкое розовое платье с юбкой-карандаш, которое я ей купил.

— Нет, в пятницу он был один. Я не разговаривал с ним ни в субботу, ни в воскресенье, слишком много людей было вокруг его стенда…

— Какого стенда?

— На выставке технологий. Он задал тон, а потом устроил эту замечательную демонстрацию. Разве ты не смотришь свои собственные шоу? Именно из-за этого он был здесь. Из-за большого технологического съезда в Вегасе. Вся самая последняя хрень. И клянусь, я в понедельник оформлю заказ на эту виртуальную штуковину. У меня большие планы, Мак. Большие-пребольшие планы. Эй, ты знаешь кого-нибудь, кто мог бы стать хорошим кандидатом в управляющие моим новым отелем в пустыне? Моя главная цыпочка только что уволилась. Сказала, я цитирую: «Неисправимый, имеющий укоренившиеся девиантные сексуальные тенденции и личность, схожую с Американским психопатом». Конец цитаты. Сучка. Ей следовало бы встретиться с мистером Загадкой. Тогда бы она точно узнала, что означают все ее причудливые слова. Никогда не заводи интрижки на работе, Мак. В конце концов, это всегда выходит боком.

Боже. Зачем я ему позвонил? Кто, черт возьми, спрашивает совета о девушках у Нолана Делейни?

— Кого бы я мог порекомендовать?! — говорю я, игнорируя его странную тираду о «сексуальных тенденциях», как и его «совет». — Я выпал из жизни на десять лет. Позвони мистеру Корпорация.

— Да, думаю, придется позвонить. Я не разговаривал с ним больше года, но у него есть все связи, которые мне сейчас нужны. Гребаный мистер Корпорация.

— Так там не было Элли, да? Даже рядом не крутилась?

— Нет, у его стенда не было девушек. Только ботаны-технари. И определенно никаких горячих маленьких блондиночек, крутящихся рядом с виртуальным дерьмом.

— Хммм.

— А она должна была там быть?

— Да, — вздыхаю я. — Окей, ну, было здорово наверстать упущенное. Скоро еще поболтаем. И удачи с тем… что бы это ни было.

— Конечно. И помни, игнорируй ее. Это каждый раз срабатывает.

— Ладно.

— До скорого, мужик.

Я заканчиваю разговор и смотрю на телефон. Может мне стоит позвонить ей и спросить, какого черта? Очевидно, что в эти выходные она не была с Эндрю. С другой стороны, она никогда и не говорила, что будет с ним. Она уклонялась от вопросов как профессионал.

Нет. Я не звоню ей. Она отшила меня. Сто процентов отшила.

Я повел себя как мудак? Оскорбил ее сексом? Это ведь было весело, правда?

Может, ничего особенного и не было. Просто перепихон, прежде чем она уволится. Просто что-то безопасное. Что-то, от чего она сможет уйти через неделю, не оглядываясь назад.

Может, Нол прав. Может, она не заинтересована. Может, мне стоит игнорировать ее. Может, мне нужно бросить ее, прежде чем она бросит меня.

Может, мне нужно избавиться от всей этой проклятой компании, прежде чем я потеряюсь в этом, высасывающем жизнь корпоративном существовании, как остальные мои друзья.

Я открываю сообщения, который она посылала Хиту, и качаю головой. Она казалась такой милой. Такой чертовски милой. Прекрасной переменой после тех женщин, с которыми я встречался время от времени.

Но думаю, это фальшивка. Думаю, она — не что иное, как фальшивка.

Глава 20

Элли

Я никогда так сильно не ждала утра понедельника, как в этот раз. Все выходные я думала о Маке. Чем он занимается? Пригласил ли он кого-нибудь еще на свидание после того, как я отказала? Сводил ли ее на ужин? Трахнул ли ее потом?

Вполне возможно. А почему бы и нет? Он предложил мне хорошо провести время, а я сказала «нет». И моей злости нет оправдания, даже если он это сделал.

Я не буду злиться. Не буду.

Смотрю на себя в зеркало заднего вида, проверяя, не размазалась ли помада, и кривлюсь.

Я буду злиться. Не могу не злиться. Мне плевать, насколько это глупо, но он пробрался мне под кожу. Я буквально ничего не знаю об этом парне, кроме того, что он умеет трахаться… и насколько приятно ощущать его член. Черт, его язык тоже приятно ощущать. И его прикосновения.

Сфокусируйся, Элли.

Я знаю о нем только это. Я проработала здесь семь лет, и он ни разу не появлялся в компании. Почему?

Не то, чтобы я просто не замечала его или он приходил тайно. И не то, чтобы он был кем-то вроде исполнительного, закулисного типа руководитель.

Нет. Я была в ангаре каждый день на протяжении этих семи лет, и он ни разу не выходил из самолета. Я даже ни разу не видела самолет, на котором он прилетел. Какими деньжищами на самом деле владеют Стоунволлы? Пугающей кучей денег, это точно.

Думаю, он мог сам приезжать на машине. Но мистер Стоунволл-старший никогда не ездит на машине. Для этой семьи не существует ничего, кроме самолетов. Хит жил поблизости, поэтому использовал самолет только, когда ему нужно было отправиться по делам за пределы города.

И почему, когда я искала, в Интернете о Маке ничего не нашлось? Стоунволл-старший известен. Черт, в интернете куча информации о Хите. У них есть сестра Камилла, и она не так заметна, как Хит, но можно найти много фотографий с ней в бальных платьях под ручку с разными холостяками на благотворительных мероприятиях.

Все-таки что-то не так с человеком из известной семьи, присутствия которого нет в интернете. Это странно. Словно он скрывается.

От чего он прячется?

На этой неделе это моя миссия, решаю я, когда беру свою сумочку, выхожу из машины и закрываю дверцу. Я собираюсь выяснить, что случилось в его прошлом.

Чувствую себя странно, заходя в Атриум сегодня утром. На прошлой неделе по утрам я парковалась возле аэропорта и шла в свой старый офис, чтобы встретиться с Мин. Но сегодня я припарковалась на главной стоянке.

Это не из-за Мака, говорю себе я. Не из-за него.

Но как только я прохожу через дверь семиэтажного здания, замечаю, что смотрю вверх. На самый верхний этаж. Я не вижу разноцветных столов для пикника, занятых людьми, склонившихся над ноутбуками или болтающих с коллегами за чашечкой кофе. А также водопада в шесть этажей, окруженного пальмами, и чудовищных горок, извивающихся к центру вестибюля.

Лишь вершину мира, где существует Мак.

Я вхожу в один из стеклянных лифтов и оглядываю открывшуюся мне панораму. Я никогда раньше не обращала особого внимания на помещение, когда находилась в лифте. Обычно я приходила сюда на встречи, на которые не хотела идти. Но сейчас…

Это мой новый мир.

Ну, во всяком случае, еще на неделю. Я все еще ухожу.

Но здесь хорошо. Мне стоит сказать об этом Стоуволлу-старшему. Он сделал «Стоунволл Энтертейнмент» очень хорошим местом для работы. И хотя в течение многих лет я не пользовалась многими льготами, так как находилась в ангаре, я ценю тот факт, что он приложил столько усилий, чтобы сделать это место приятным для своих сотрудников.

Наверное, я могла бы подняться быстрее, вот так много времени требуется, чтобы остановиться на каждом этаже, но тогда я бы встретилась с Маком потная и запыхавшаяся. Так что я терпеливо стою. Люди входят и выходят, и когда мы, наконец-то, достигаем седьмого этажа, я выхожу из лифта.

Улыбаюсь Стефани, когда подхожу к угловому офису, и она кивает, разговаривая по телефону. Дверь Мака закрыта, а моя нет. Так что, именно туда я и иду.

Мой офис яркий и веселый. Мне он очень нравится. И он очень похож на меня. Как Мак узнал, какой стиль мебели мне нравится? У белого письменного стола отделка под старину, которая дополняет ощущение потертого шика, которое вызывает этот офис. Я опускаю на стол сумочку и сажусь в кожаное кресло. Оно не такое огромное, как у Мака, но гораздо больше подходит для женщины и для этого офиса. Я прекрасно себя в нем чувствую.

Я слегка качаю головой, вспоминая свой старый офис в ангаре. Металлический стол, скрипучий стул. Я никогда не проводила там много времени, потому что это не то место, где хотелось бы находиться. Сопровождать гостей по кампусу было лучше, чем целый день находиться в том унылом месте.

Стук в дверь возвращает меня к реальности, и на мгновение, биение моего сердца ускоряется, когда я кричу:

— Войдите!

Мак открывает дверь, соединяющую наши офисы, входит, закрывает ее, а затем садится на один из двух стульев перед моим столом. Он кладет ногу на ногу, откидывается назад и складывает руки на коленях, при этом выглядя немного пресыщенным и холодным.

И несмотря на то, что именно я сижу за столом, а он сидит передо мной, внезапно создается ощущение, что это меня вызвали в кабинет директора.

— Хм, — говорю я. — Все в порядке?

Он улыбается, но это не та очаровательная улыбка, которую я привыкла получать от Мака.

— Как прошли выходные? — спрашивает он.

— Хорошо, — говорю я, сразу же насторожившись. — А твои как?

— О, — говорит он, снимая ворсинку со своего светло-серого костюма, а затем разглаживая ткань. — Немного скучно.

Я чувствую облегчение.

— Значит, ты не пригласил на свидание кого-нибудь еще вместо меня? — спрашиваю я, всячески намекая на ответы.

— Нет, — говорит он. — Не-а. Определенно, нет. Просто сидел дома в своей квартире. Смотрел в окно. А вчера вечером поговорил со старым другом. Это было информативно.

— Ох, — говорю я, ощущая какие-то очень странные флюиды с его стороны. — Ты узнал что-то новое?

Из-за его молчания я чувствую себя некомфортно. Появляется чувство, что я сделала что-то не так.

— Узнал. На самом деле, мой друг сказал, что был в Вегасе в эти выходные. Ты была в Вегасе в эти выходные, Элли?

Я качаю головой, улыбаясь:

— Нет. Уверена, что не была.

— Ну, это интересно. Потому что мой друг сказал, что видел на конференции Эндрю Манко, который демонстрировал какие-то технологические штуковины.

Дерьмо.

— Мак, я никогда не говорила…

— Я это понимаю, — прерывает он. — Я абсолютно точно это понимаю, Элли. Ты никогда этого не говорила, никогда этого не подтверждала, это именно я придумал выходные с Эндрю. Так что, хотя мне уже и плевать, но с кем ты провела эти выходные?

«Хотя мне уже и плевать»?

Какого черта? Его тон стал враждебным, и я слегка дернулась в кресле.

— Я ни с кем не была. Я была дома одна.

— Значит, ты мне солгала? — отрывисто и быстро сказал он.

— Я не…

— Ты солгала, — почти прорычал он. — И знаешь, что, Элли? Какой бы ни была причина, по которой ты не хотела провести со мной эти выходные, я бы нормально ее воспринял, если бы ты сказала правду. Но я не могу иметь дело с лжецами. В своей жизни я имел дело с большим количеством лжи и не терплю ее. Даже самую маленькую. Так что, какой бы ни была причина твоей лжи, мне все равно. Сейчас я в твоем кабинете только для того, чтобы отдать тебе это.

Он лезет в карман пиджака и достает небольшую коробочку, завернутую в белую бумагу, перевязанную розовой атласной лентой. Кладет его на стол и подталкивает ко мне одним пальцем. Будто она токсична, и он не хочет к ней прикасаться.

— Делай с ним все, что хочешь, — говорит Мак. — С меня хватит.

Он встает, застегивает пиджак, проходит через смежную дверь, а затем смотрит на меня через плечо и говорит:

— Я хочу, чтобы перед уходом в конце дня ты передала все деловые контакты, которые у тебя на этом компьютере. И до конца недели ты расскажешь Дженнифер о своем графике и о том, как ты всем управляешь, чтобы на следующей неделе ты могла представить ее всем нашим прошлым, настоящим и будущим гостям как наиболее компетентного человека, который возьмет на себя твою работу. Желаю Вам больших успехов, мисс Хэтчер. Возможно, мы еще увидимся, но я в этом сомневаюсь.

Он закрывает за собой дверь, и слышен характерный звук защелкивающегося замка. Щеколды, которой не было еще на прошлой неделе.

Я просто пялюсь на эту дверь. Целых несколько минут, задаваясь вопросом, что, черт возьми, произошло? Он злится на меня из-за того, что я сказала ему эквивалент фразы: «Я не могу пойти на свидание, потому что мне нужно помыть голову?».

Серьезно?

Не я придумала всю эту историю с Эндрю. А он. Я ее не подтверждала и не опровергала. С какой стати, я виновата в том, что он придумал какие-то несуществующие мои с Эндрю секс-выходные?

Поверить не могу.

И какого черта он оставил этот подарок? Я поднимаю коробочку. Она маленькая. Лишь немногим больше колоды карт. Я тяну за розовую атласную ленту, и она развязывается, затем осторожно разворачиваю толстую белую бумагу и снимаю крышку с коробки.

Внутри телефон.

На стикере надпись: «Тебе нужна профессиональная помощь».

У меня отвисает челюсть, когда я оживляю его и понимаю, что это телефон Хита. На экране появляется поток моих бредовых сообщений Хиту. Все те вещи, которые никогда не происходили между нами, сейчас на экране.

Дом мечты, фальшивый дизайн интерьера, наши дети, которых я себе представляла, щенок, который в моих мечтах, суетится вокруг нашей фермы в пригороде, ссылки на доску в Пинтерест и скриншоты.

Все-все.

Я кликаю по ссылке на доску в Пинтерест со служебными сплетнями, чтобы посмотреть, есть ли у него доступ или нет. Появляется надпись: «Страница не найдена».

Так кто же, черт возьми, он такой, чтобы читать мне нотации о лжи, когда сам на прошлой неделе использовал эту ложь, чтобы меня шантажировать?

Я киплю от злости.

Но я, ни за что не доставлю ему удовольствие, пытаясь объяснить мою точку зрения.

Нахрен его.

Просто, нахрен его.

Глава 21

Элли

По понедельникам у меня куча гостей, поэтому я не появляюсь в офисе весь день, ношусь с ними между аэропортом и студиями, стараясь изо всех сил как можно лучше выполнять свою работу после того, как МакАллистер Стоунволл буквально трахнул меня в задницу и вручил мне извещение об увольнении.

Я так унижена. Снова.

К тому времени, как я возвращаюсь в свой офис на седьмом этаже Атриума, уже больше шести часов, и мне все еще нужно перенести свои контакты в новый офисный компьютер, прежде чем я уйду.

Я ни за что не собираюсь доставлять удовольствие МакАллистеру Стоунволлу, позволив ему унижать меня еще и завтра утром. Ни за что.

***

Когда я прихожу на следующее утро, дверь кабинета мистера Стоунволла открыта, а свет все еще выключен. У меня есть час, чтобы рассказать Дженнифер о моих обязанностях, прежде чем придется отправиться в ангар для встречи гостей, поэтому я кладу свои вещи и отправляюсь на ее поиски.

— Тук-тук, — говорю я в ее открытую дверь. Она перекладывает бумаги и щурится на экран своего ноутбука.

— О, привет, Элли! — беззаботно отвечает она. — Что случилось?

— Ну, мистер Стоунволл хочет, чтобы я на этой неделе рассказала тебе обо всех моих должностных обязанностях. Я сегодня довольно занята, но у меня есть час, чтобы начать, если у тебя есть время?

— Да, конечно. Мои дела могут подождать. — Она отодвигается от стола и подходит ко мне. — Вперед.

Мы, молча, идем к моему кабинету. Я резко осознаю, что все смотрят на меня. Неужели Мак им что-то сказал? Неужели он рассказал им, что мы… «забавлялись» на прошлой неделе? Или же, они все еще вспоминают, как я в прошлую среду выбежала из конференц-зала, крича слово «тампон»?

Боже милостивый. Вытащи меня отсюда.

Дженнифер закрывает за собой дверь моего кабинета, как только мы туда заходим, и я сажусь за свой стол, указывая ей на стул перед ним.

— Если хочешь, то можешь поставить его сюда, так ты сможешь видеть, что я делаю.

Дженнифер улыбается, подставляя красивый стул рядом со мной, затем садится и скрещивает ноги.

— Знаешь, мне жаль.

— Чего именно жаль? — спрашиваю, пытаясь сконцентрироваться на запуске моей программы, где я составляю расписание, на моем ноутбуке.

— Что бы он ни сделал. Я имею в виду, было совершенно очевидно, что на прошлой неделе вы двое «нашли общий язык», и теперь совершенно очевидно, что он не разговаривает с тобой. Так что, мне жаль. Офисные романы, верно? С ними трудно. Особенно, когда встречаешься со своим боссом.

— Ох, — говорю я, пытаясь казаться безразличной. — Мы не встречались.

— Ну, — говорит Дженнифер. — Окей. Но что-то между вами было. Эллен сказала мне, что поймала вас двоих на лестнице сразу после твоего совершенно уморительного побега с собрания. И знаешь, Элли, должна сказать, что это было грандиозно. Лучшая сцена за все мои двадцать лет в корпорации. — Дженнифер смеется, и я не думаю, что это издевательский смех. Думаю, она действительно кайфанула от моей истерики.

Не уверена, что именно чувствую по этому поводу.

— Слышала, ты написала книгу? — говорит Дженнифер.

— Давай просто попробуем сосредоточиться на работе, хорошо, Дженнифер? — улыбаюсь ей я, но улыбка натянутая. Сейчас мне хочется выдрать ей волосы.

— Прости, — говорит Дженнифер. — Я не хочу показаться грубой. У меня тоже в свое время было несколько интрижек в офисе. На самом деле, мы с Джо поженились в прошлом году.

— С Джо? Джо Фуллером из бухгалтерии? — Я много раз видела их вместе и думала, что это еще одна из ее интрижек. Но замужество?

— Да, он не такой яркий, как Даг из одиннадцатой студии, но он идеально мне подходит. И думаю, это все, что имеет значение.

Я пялюсь на свой экран и молчу в течение нескольких секунд.

— Все знают? — спрашиваю я, глядя на нее.

Она кивает с сочувственной улыбкой:

— Все. Было довольно очевидно, что между вами двумя была химия. И, если это поможет, думаю, что все тебе сочувствуют из-за того, что это продлилось не долго, — она хмыкает. — Ну, думаю, кроме Эллен. Она пребывает в каком-то великом заблуждении, что ей и МакАллистеру Стоунволлу суждено быть вместе.

— Эллен? — я закатываю глаза. Она на десять лет старше него.

— Просто игнорируй ее, — Дженнифер кладет ладонь мне на плечо. — И не рассказывай ей никаких подробностей. Я работаю с ней много лет, и она — коварная сучка. Она распустит слух быстрее, чем ты моргнешь. Она и обо мне всем рассказала. Но это касалось Джо, и мы уже были помолвлены, поэтому никому не было дела. Кроме того, мы с Джо из совершенно разных отделов.

— Да, — говорю я. — Как так вышло, что я ничего об этом не знала?

Дженнифер пожимает плечами:

— Ты была в ангаре сколько? Семь лет? Откуда бы ты об этом узнала?

— Точно. Должна признать, что мне здесь нравится. Приятно находиться рядом с людьми. Во всей этой суете.

— Хреново, что ты уходишь. Знаешь, ты всегда можешь передумать. Даже если МакАллистер не хочет, чтобы ты здесь была, Стоунволл-старший точно хочет.

— Нет, — говорю я, вздыхая. — Я действительно написала книгу и в ближайшее время собираюсь ее опубликовать. Вот почему я ухожу. Мне просто нужно двигаться вперед, понимаешь? Я нахожусь здесь с колледжа. Пришло время.

— Ну, я не хочу твою работу, Элли. Мистер Стоунволл сказал мне тебя заменить, но, честно говоря, я не знаю, как смогу это сделать. У меня есть и своя работа. И, возможно, она не такая увлекательная, как то, чем занимаешься ты, но мне она нравится. Я к ней привыкла. И я хорошо ее выполняю. Я, скорее всего, все испорчу, когда ты уйдешь.

— Нет, не испортишь, — говорю я, улыбаясь. — Я все тебе покажу. И если у тебя на этой неделе найдется время, то я даже позволю тебе пойти со мной.

— Это было бы здорово, — говорит Дженнифер. — Я найду время.

***

Дженнифер действительно сопровождает меня, и до конца недели я передаю ей всю информацию о своем расписании. Но даже несмотря на то, что на этой неделе я выполнила все, что сказал мне Мак, я чувствую себя подавленной.

Утро пятницы, и вообще-то это первый день, когда Мак пришел в офис. Прямо сейчас я слышу, как он разговаривает по телефону в своем кабинете. Это меня убивает.

Больше всего на свете мне хочется ворваться туда и все ему высказать.

На самом деле, я представляла это всю неделю. Представляла, как захожу туда, хлопаю этой смежной дверью и просто набрасываюсь на него. А потом я полностью теряю связь с реальностью, потому что представляю, как он толкает меня к стене и целует, в то время как его рука скользит мне под платье.

Да. Сегодня я надела платье, хотя сегодня и пятница.

По-правде, то самое платье. Платье-карандаш от Виктории Бекхэм за две тысячи долларов.

И я не расстегнула нижнюю молнию. Специально. Хочу ходить перед ним, виляя задницей, и сводить его с ума. Хочу заставить его пожалеть, чтобы он никогда так со мной не разговаривал. Заставить его умолять меня принять его обратно.

Боже. Почему я обманываю себя?

Я смотрю на свой стол и хмурюсь, глядя на два лежащих там телефона. Я всю неделю таскала с собой телефон Хита, не в силах стереть то, что ему присылала. Не в силах даже открыть сообщения и посмотреть на все те глупые-глупые вещи, которые я написала. Не в силах отпустить эту мечту.

Мак считает меня сумасшедшей. «Тебе нужна профессиональная помощь». Вот мудак. От этого действительно больно. Это была безобидная фантазия. И никто не должен был видеть эти сообщения. Если в сообщении говорилось «невозможно доставить», то как, черт возьми, я должна была предположить, что они все окажутся доставлены, как только телефон снова включат?

Не моя вина, что МакАллистер Стоунволл наткнулся на мою фантазию без приглашения.

Резкий стук в смежную дверь заставляет меня вернуться к реальности.

Я встаю и говорю «Входите», командным голосом. Хорошо. Я хочу все высказать, и этот ублюдок… открывает дверь и входит, при этом он выглядит так, словно только что закончил модную фотосессию для обложки мужского журнала.

— Дженнифер говорит, что ты…

— Подождите секунду, мистер Не-Такое-Уж-Совершенство, — кричу я, поднимая руку и обходя стол. Маленькие шажки, которыми мне приходится передвигаться в этом узком платье-карандаше, делают мою вспышку гнева менее эффектной, но я тяжело сглатываю и поднимаю голову, решая постоять за себя. — Ты высказал мне все те вещи в понедельник, и теперь моя очередь говорить…

Я замолкаю, потому что он осматривает на меня с головы до ног, словно хочет съесть. Я жду, когда его взгляд вернется к моему лицу. Меня пленят его лазурные глаза, и я внезапно замираю. От его взгляда у меня начинают торчать соски.

Он не скучает по этому.

— Ваша очередь говорить о чем, мисс Хэтчер?

Я прочищаю горло и глубоко вздыхаю:

— Это нечестно. Все то, что ты сделал и сказал мне в понедельник, не было справедливым!

— Почему ты кричишь? — спокойно спрашивает он.

— Я не кричу, — практически кричу я. — Но я злюсь, поэтому рада, что ты так думаешь. Потому что ты должен.

— Я должен? — спрашивает он.

Боже. Я говорю, как идиотка.

— Ты обвинил меня в том, что я, что? Неуравновешенная? Только потому, что у меня здоровая фантазия? И есть творческое воображение? Есть…

— Великое заблуждение о моем брате? — вставляет он, и теперь его голос тоже звучит громче.

— Я не больна, и мне не нужна профессиональная помощь! Ты — вот кто болен! У тебя нет фантазий, разве что трахаться со своими подчиненными на работе! Ты скучный. Слишком скучный для меня, это уж точно. Ты даже не можешь оценить мечту. На самом деле, мне тебя жаль. Отстойно быть тобой. Так что, я рада, что я — не ты!

— Ну, — говорит он, подходя ко мне. Я отступаю, не уверенная в том, что он делает. Но он проходит мимо меня, а затем проскальзывает за мой стол и садится.

В мое кресло.

В мое гребаное кресло!

— Тогда я прошу прощения за оскорбление. Я должен был быть более профессиональным в этом.

— Почему ты сидишь в моем кресле?

— А почему бы и нет? Это тебя беспокоит?

— Ну, да. Да, беспокоит. Это мой офис.

— Я купил все в этом офисе для тебя.

— Для меня, точно! — я все еще кричу. Бьюсь об заклад, нас сейчас слышит не только Стефани, но и весь седьмой этаж. Ну, по крайней мере, меня. «Элли устраивает еще одну сцену», вероятно, говорят они.

— И я хотел сходить с тобой на свидание на прошлых выходных, а ты сказала «нет».

— Ты хотел, чтобы все развивалось слишком быстро. И это я виновата в том, что мне нужно было пространство, а тебе нет?

— Тогда зачем лгать? — он откидывается назад в моем кресле, локтем одной руки опирается на подлокотник, а другой рукой царапает идеально точеную и слегка покрытую щетиной челюсть. Боже мой, как же он красив.

— Я не лгала.

— Ты заставила меня поверить.

— И что?

— И то, что мне это не нравится, — он не кричит, но говорит громким командным голосом. — И у меня есть очень веские причины не любить это. Ты действительно думала, что я повел бы себя как мудак из-за того, что ты хочешь, чтобы все развивалось помедленнее?

— Да, — говорю я. — Думала.

— Это потому, что ты не знаешь меня.

— Это потому, что ты никогда мне ничего о себе не рассказывал!

— Я скрытный человек, мисс Хэтчер. Я не фантазирую о всяком, и не выдаю затем самые лакомые кусочки своей личной жизни почти незнакомым людям, которые мной не интересуются, как сделала ты.

— Я тебя ненавижу, — огрызаюсь я. — Это был удар ниже пояса.

— Серьезно? Значит, ты не присылала свои фантазии на телефон Хита? Или мне это показалось?

— Он никогда не должен был их увидеть!

— Тогда зачем ты все это отправляла?

— Это было как… — Черт. — Это было просто забавным способом… дерьмо, я не знаю. Но мне не нужно было это объяснять. Все эти вещи были моими личными мыслями, а ты их прочитал! Это как… это как прочитать чей-то дневник!

Глава 22

Мак

Она права. Я глубоко вздыхаю и произношу это вслух:

— Ты права.

— Я… права? — неуверенно спрашивает она.

— Да, ты права. И мне жаль. Но я разозлился, когда, в конце концов, понял, что ты скорее предпочтешь все выходные провести дома в одиночестве, чем позволишь мне пригласить тебя на нормальное свидание.

— Мне просто нужно было все немного замедлить, Мак. Вот и все.

— Тогда зачем было лгать?

— Я не… — но она останавливается. Потому что — она лгала. — Прости. Я хотела пойти на свидание, но чувствовала себя так, словно меня принуждают. Понимаешь?

Я разглядываю ее с головы до ног в этом платье и качаю головой.

— Ты не сказала?.. Почему?

Но это не то, что я имею в виду, и довольно быстро она это понимает. Она подносит к своим идеальным губам тот ноготок, который так любит прикусывать, и переступает с ноги на ногу, из-за чего ее бедра покачиваются.

— Иди сюда, — говорю, сдвигая в сторону ноутбук, и откидываюсь в ее кресле, чтобы освободить место для нее. — Иди сюда и наклонись над столом.

— Мак, — резко возражает она.

— Элли, мы целую неделю провели вдали друг от друга, и с меня хватит. Иди сюда, сейчас же, и наклонись над этим долбаным столом.

Она медленно идет вперед, ее колени практически склеены в этом платье, и становится передо мной. Я проворачиваю пальцем в воздухе и говорю:

— Повернись и наклонись.

Элли закрывает глаза и делает глубокий вдох. Секунды две она стоит неподвижно, затем поворачивается, кладет ладони на стол, наклоняется вперед и прислоняется щекой к деревянной поверхности. Ее попка охренительно потрясающая, и мне не удается контролировать свои руки. Я кладу обе ладони на каждую из ее половинок и сминаю их до тех пор, пока она не издает тихий стон.

— Теперь мы вместе, Элли. Хорошо? Ты согласна?

— Да, — шепчет она.

— Мы вместе, в эти выходные мы идем на свидание и к черту твой пятидневный лимит. Я собираюсь сделать с тобой, все, что захочу. Здесь и сейчас.

Она делает небольшой вдох, когда я расстегиваю молнию на платье снизу вверх, медленно освобождая заднюю часть ее колен, затем бедра и попку. На ней белые прозрачные трусики, так что сквозь них я вижу ее розовую киску.

Именно это я и представлял, когда покупал для нее это платье на прошлой неделе. Моя фантазия об Элоизе Хэтчер может не соответствовать ее уровню фантазий, но моя вот такая. Именно такая.

Я отодвигаю в сторону трусики и провожу пальцем по складочкам, обвожу пальцем ее вход, и мой член твердеет, а сердцебиение ускоряется.

— Скажи мне, — говорю я. — Хочу это слышать.

Мне бы хотелось еще и видеть, как она это произнесет, но волосы закрывают ее лицо. Это тоже входит в перечень моих фантазий. Хочу видеть, как ее ротик произносит непристойные вещи, пока я трахаю пальцами ее киску.

— Вставь в меня палец, — шепчет Элли. — Глубоко, — добавляет она.

Этого достаточно. Пока что. Я немного проворачиваю кисть, осторожно проникая в нее, чтобы поиграть с ее точкой G. Она выгибает спину, и я мельком вижу ее розовый ротик, когда она стонет:

— Ооо!

— Что теперь? — спрашиваю я. Хочу, чтобы она продолжала говорить. Не хочу, чтобы она остановилась.

— Встань, — произносит она. Я улыбаюсь, но отодвигаю назад кресло и встаю. — Прижмись своими бедрами к моей попке.

О, да. Это приятно. Широко улыбаясь, я толкаюсь бедрами в ее попку, прижимаясь членом к ее изгибам. Мой палец выскальзывает из киски, и она протестует:

— Нет, — но я огибаю рукой ее бедро спереди и просовываю палец обратно, чтобы унять ее протест.

— Тебе это нравится, Элли? Тебе нравится, когда я вхожу пальцами в твою киску?

— Ммм-хммм, — мычит она. — Я скучала по тебе на этой неделе.

Воот. Черт. Я прижимаюсь к ее спине и просовываю колено между ног.

— Элли, — с придыханием шепчу ей в шею, изо всех сил стараясь не укусить ее за ухо. — Я был несчастен всю неделю. И пришел сегодня на работу, надеясь на то, что мы сможем попробовать еще раз. И мне жаль, что я повел себя как мудак.

— Трахни меня, — говорит она. — Трахни меня, и сделай так, чтобы все стало лучше.

— Да, мэм, — хмыкаю я.

Я выпрямляюсь и достаю из кармана маленький пакетик фольги. Она смотрит на меня через плечо, когда я разрываю его и говорю:

— На этот раз мой, а не моего брата.

Она улыбается, а затем закрывает глаза:

— Ты пришел подготовленным?

— Я надеялся, Элли. Вот и все. — Я надеваю презерватив и хватаю ее за бедра, затем отпускаю и подцепляю пальцами трусики, стаскиваю их вниз по бедрам, но останавливаюсь, когда они достигают колен. — Раздвинь ноги, — говорю и, положив руку ей на спину, прижимаю к столу.

Она подчиняется, раздвигает ноги до тех пор, пока ее трусики не оказываются растянутыми до максимума. Я смотрю вниз и мысленно делаю снимок. Я собираюсь подрочить позже, вспоминая то, как она сейчас выглядит.

Обхватываю рукой член, прижимаю его к ее киске и двигаю им вверх-вниз, чтобы распределить по нему влагу. И тогда я проталкиваюсь в нее. Жестко. Она ойкает, ее голова отрывается от стола, но я хватаю ее за волосы и снова заставляю опустить голову.

Я прислоняюсь грудью к ее спине, кусаю за плечо, затем шепчу ей на ухо:

— Я собираюсь охренеть как сильно тебя оттрахать, Элоиза.

— Пожалуйста, — хнычет она. — Сделай это. Жестко. Я хочу, чтобы все было жестко в этот раз. Заставь меня прочувствовать это. Заставь меня запомнить.

Я выпрямляюсь, затем вонзаюсь в нее, опускаю глаза и смотрю, как вся длина моего члена исчезает в ней. Ее половые губы раздвигаются, и скользкая влага стекает по моему члену.

— Сильнее, — умоляет она. — Сильнее.

Ее желание исполнено. Я снова толкаюсь, затем еще раз. И каждый раз она стонет. И каждый стон становится все громче и безумнее. Я знаю, что нас слышат за пределами этого офиса, но мне все равно.

Убрав со своего пути платье, я хватаю ее за бедра и притягиваю спиной к себе. Мой член проникает все глубже и глубже, а от соприкосновения кожа к коже раздаются хлопающие звуки, которые эхом отскакивают от стен ее офиса.

Кончаем мы вместе. И это сладко, захватывающе и чертовски эротично. Она не кричит, не совсем. Но этот звук близок к крику.

И я улыбаюсь.

Возможно, она и увольняется на следующей неделе, но она никуда от меня не денется. Я падаю ей на спину и целую в шею.

— Вы сегодня пораньше уходите с работы, мисс Хэтчер. Мне нужно, чтобы ты была в ангаре через двадцать минут. — Отступив назад, я срываю презерватив и иду в свой кабинет. — Не заставляй меня ждать.

Глава 23

Элли

Не заставляй меня ждать.

Это горячо? Или нет?

Не могу сказать.

Вокруг МакАллистера Стоунволла определенно витает аура превосходства. Уверена, это приходит вместе с рождением. Сын миллиардера, владеет трастовым фондом, никому не подчиняется.

Но он извинился и признал, что был неправ. Это что-то да значит. Я еще не уверена, что именно. Но определенно что-то значит.

Всю неделю я думала о нем. Но почему? Дело не в деньгах. Я совсем не богата, но и не бедствую. Я бережлива. Живу в квартире Технического Центра, чтобы экономить деньги на топливе при длительных поездках, потому что это своего рода мертвая зона. Место для работы, а не для жизни. Так что, квартиры здесь новые, красивые и доступные.

И я действительно верю в свою книгу. Верю в свою новую карьеру. Я знаю, что моя будущая жизнь будет включать в себя личные встречи с людьми, которые будут нуждаться в руководстве. Моя ученая степень может и в области коммуникаций, но еще я разбираюсь и в психологии. И я встречала достаточно людей, которые говорили, что мои слова помогают им поверить в себя. Думаю, что уйти — хорошая идея. Думаю, я стану успешной.

Нет. Деньги Мака не являются причиной страстного желания, бурлившего во мне всю последнюю неделю. Это, безусловно, связано с его внешностью. Он выше Хита. Не очень, но это заметно. И хотя его светлые волосы вообще-то короткие, они достаточно длинные во всех нужных местах. Достаточно, чтобы придать им вид беспорядка, который так сводит с ума женщин. Вид, типа «только-что-встал-с-постели». Или «только-что-запустил-пальцы-в-волосы». Или «только-что-валялся-и-наслаждался-жизнью».

Но нет. Дело не в том, как он выглядит. Не это привлекло мое внимание.

Мне нравится его властность, которая проходит тонкой гранью между «грубостью» и «чертовски горячо». Думаю, в этом причина.

Полагаю, что все вместе это и делает его таким… идеальным. Возможно, слишком идеальным?

Но то, что действительно настораживает меня, а это то, что настораживало меня с того самого дня, когда я чуть ближе к нему присмотрелась — это отсутствие прошлого. С ним что-то не так. Как будто его стерли. Какую власть должен иметь человек, чтобы стереть из Интернета всю информацию о себе?

Такое невозможно сделать, даже если вам кажется, что это было сделано.

Власть, понимаю я. Мне нравится его власть. Нравится то, как он со мной разговаривает. То, как он считает само собой разумеющимся, что я просто буду подчиняться его приказам. То, как он удерживает меня, когда я чувствую, что что-то выходит из-под контроля. То, как он притягивает меня к себе.

Возможно, это просто какая-то глупая интрижка перед увольнением. Вероятно, так и есть. Но это весело. Как он и сказал. Весело.

Мне приходится изрядно изловчиться, чтобы привести в порядок платье. Достать до молнии почти невозможно, и хотя мне не нужно снова застегивать ее до самых колен (их миссия уже выполнена), мне нужно прикрыть свою круглую попку.

Я тихонько хихикаю от этой мысли. От того, как должно быть, я выглядела перед Маком: наклоненная над столом, с платьем, расстегнутым до пояса. Моих белых трусиков было явно недостаточно, чтобы помешать ему хорошо разглядеть мое желание, подтверждение которого блестело между ног.

Да. Все дело в его власти.

Он самонадеян. Уверен в себе. Любит командовать.

Все это мне нравится.

Я роюсь в своей большой розовой сумке, нахожу компактную пудру и открываю ее.

Боже. Я выгляжу хорошо оттраханной.

Румянец на щеках, немного смазанная тушь, спутанные волосы и на губах больше нет помады. Неожиданно у меня возникает желание выйти из офиса вот так, как есть. Пусть все увидят, как на меня влияет этот мужчина. Пусть все узнают, что происходит.

— Нет, Элли, — говорю я с улыбкой. — Так не годится.

Поэтому я трачу несколько минут, чтобы привести себя в порядок, разглаживаю ладонями платье, хватаю сумку и открываю дверь кабинета. Раздается взрыв аплодисментов по всему седьмому этажу, и я чувствую, как краснеет все мое тело.

— Ох, заткнитесь! — говорю я. Но я удовлетворенно улыбаюсь, когда подхожу к лифту и нажимаю кнопку вызова.

Думаю, в конце концов, я добилась того, чего хотела.

***

Когда я добираюсь до ангара, то вижу, что Мак ожидает меня у подножия трапа.

— Я посылал тебе смс, ты его не получила?

— Я была в поезде, — говорю я. — Извини. Я слишком долго?

— Двадцать семь минут, мисс Хэтчер. Ты пришла как раз вовремя.

— Как раз вовремя? — спрашиваю я, с трудом скрывая от него улыбку, когда мы поворачиваемся к трапу и поднимаемся по нему.

— Как раз вовремя, чтобы избежать наказания за опоздание.

— Что-то подсказывает мне, что это могло бы быть весело.

— Рискни в следующий раз и узнаешь. Причина, по которой я написал смс, состоит в том, что у нас поменялись планы. Мой… отец позвонил и сказал, что Брут ждет нас в своем доме сегодня днем.

— Брут? Зачем? — Это не к добру.

— Отец хочет получить интервью с ним и говорит, что так как облажались мы, то мы и должны это исправить. Так что летим в Санта-Фе, чтобы уговорить Брута.

— О, ради всего святого. Это будет совсем невесело.

— Ну, иногда нам всем приходится заниматься невеселыми делами. Брут специально просил приехать тебя, поэтому, если он начнет обвинять тебя в попытке его убийства на прошлой неделе, тебе нужно будет вести себя прилично.

— Вести себя прилично? — усмехаюсь я. — Ты так говоришь, словно я какое-то нелепое создание!

— Элли, — говорит Мак, выгнув бровь и криво улыбнувшись. — Пожалуйста. Мы оба знаем уровень сумасшествия, на которое ты способна. Так что веди себя прилично, — повторяет он это своим властным авторитетным тоном.

Что лишь больше меня раздражает. Он знает меня всего неделю и думает, что понимает уровень моего сумасшествия.

— Во-первых, Мак, я не нелепа. Думаю, мы недавно пришли к согласию, что ты не имел права влезать в мои фантазии, которые на сто процентов абсолютно здоровые. Это была безобидная забава, но затем пришел ты и разрушил мой мир.

— Разрушил твой мир?.. Элли, прекрати. Я пришел на работу, ты отправила мне сообщения. Я ничего не сделал, только отреагировал. Но в любом случае, мы можем обсудить все это позже…

— Обсудить все это позже? — я по-настоящему запуталась. У нас только что был примирительный секс, верно? Что тут обсуждать?

— Потому что до Стоунволла-старшего дошли слухи о нас.

— Нет! — Вот, дерьмо.

— Да. Он сказал, что собирается приехать в город, чтобы поговорить, поэтому, сегодня нам нужно проявить себя как можно лучше и сделать так, чтобы этот мужик согласился перенести интервью.

Как за двадцать семь минут все могло так осложниться?

Глава 24

Элли

Мак разговаривает по телефону весь двухчасовой перелет до Санта-Фе, а я сижу в кресле напротив него, умирая от скуки. Обычно, когда я куда-то лечу, то что-нибудь с собой беру. Электронную книгу и звукопоглощающие наушники.

Но сейчас у меня с собой лишь сумочка и ничего больше, поэтому я продолжаю есть жевательные конфеты и листать старый номер журнала «Пипл», который из жалости дала мне стюардесса. Вероятно, потому что Мак очень занят. И его занятость совсем не интересного рода. Это очень скучный односторонний разговор, который я не могу разобрать, а значит, не могу и следить за ним. Такое чувство, что он специально говорит неким шифром, чтобы я не смогла уловить суть разговора.

Не понимаю, почему хотят продать «Стоунволл Энтертейнмент». Компания очень успешна. Я имею в виду, что не знаю всей инсайдерской информации, но они уж точно не жалеют средств на то, чтобы уговорить людей с громкими именами дать интервью или выступить на шоу, которые волнуют их больше всего.

Когда мы приземляемся, Мак все еще говорит по телефону, но делает достаточно длинную паузу, чтобы указать мне на дверь. Мы выходим в небольшом аэропорту, идем по взлетному полю, входим в терминал и направляемся к месту получения багажа, где нас ожидает человек в темном костюме с табличкой «Стоунволл».

Мак, наконец-то, выключает телефон и начинает болтать с водителем, пока я следую за ним. Зачем я здесь? Конечно же, не может быть, чтобы Брут захотел меня видеть после того, как я стала причиной смертельной опасности, в которой он оказался на прошлой неделе.

— Ладно, — говорит Мак, когда мы садимся в лимузин. — План такой. Я не хочу, чтобы ты с ним общалась, поэтому, когда мы войдем в дом, ты извинишься, а потом я все возьму на себя и посмотрю, сможем ли мы организовать что-нибудь в следующем месяце. — Я лишь вздыхаю на его слова. — Элли? Ты внимательно меня слушаешь?

— Естественно, я внимательно слушаю. Не я же последние два часа разговаривала по телефону, игнорируя тебя.

— Прости, — говорит он с легкой улыбкой. — Мне нужно было разобраться кое с чем, что касается продажи. Мы должны все правильно спланировать, чтобы не спугнуть инвесторов, и чтобы они не сбежали при первых же шагах изменений.

— Кстати, зачем вам вообще продавать компанию? — говорю я. — Не понимаю.

— Все сложно.

— Рискни, — усмехаюсь я. — И прекрати так вести себя со мной.

— Как именно?

— Как будто я не в состоянии понять детали. Я живу деталями, Мак. Вот уже семь лет как я управляю приездами знаменитостей, и с того времени, как я здесь работаю, это первый раз, когда я облажалась.

— Я знаю, Элли. Просто, это важное интервью. Если мы сможем сделать так, чтобы Брут появился у нас после первой продажи, то это даст инвесторам понять, что мы все еще в деле.

— Но если вы не «все еще в деле», — произнося это, я показываю небольшие воздушные кавычки, — …тогда зачем лгать?

— Мы не лжем, просто не раскрываем все наши карты.

Я отступаю и, отвернувшись, смотрю в окно.

— Как далеко его дом?

— Недалеко. Полагаю, у него какой-то комплекс в городе. Ладно, слушай, — говорит он, поворачиваясь ко мне. — Мы вернемся как раз к ужину. Куда бы ты хотела сходить?

— На ужин? — спрашиваю я, не глядя на него. — Не уверена, что настроена на ужин. Я ненавижу летать. Это выматывает меня. Я, наверное, просто отправлюсь домой и лягу спать.

— Нет, Элли. Ты этого не сделаешь. Мы пойдем на свидание.

Посмотрим, думаю я про себя. Почему я всю неделю тосковала по нему, а теперь меня раздражает все, что бы он ни сказал или ни сделал?

— Элли? — резко зовет Мак.

— Что? — огрызаюсь я в ответ.

— Почему ты меня игнорируешь?

— Думаю, я просто не в состоянии понять детали, — говорю я с безразличным вздохом.

— Слушай, — говорит он, взяв меня за руку, и поворачивает к себе. — Прости, что я был занят, но, поверь мне, то, с чем я разбирался, тебя не заинтересовало бы. Поверь мне.

— Конечно, — говорю я. — Не важно.

— Почему ты так злишься на меня?

— Ладно, — говорю я. — Я тебе скажу. Это потому, что ты тащишь меня на эту дурацкую встречу, а потом практически говоришь, что я должна сидеть в машине, пока ты будешь заниматься своими делами. Это унизительно.

— Не принимай это на свой счет, Элоиза. Это просто работа. И я понимаю, что я не лучший пример того, как разделять работу и личную жизнь, но давай попытаемся сегодня.

Я услышала достаточно.

— Ладно.

— Хорошо. — Мы подъезжаем к какой-то массивной кирпичной стене с довольно пугающими железными воротами, водитель опускает стекло и сообщает о том, кто приехал. Охранник заглядывает в машину, затем машет другому, чтобы тот открыл нам ворота. — Итак, давай просто придерживаться плана. Не привлекай его внимание слишком сильно, хорошо? Просто извинись, затем я попрошу тебя принести мне выпить или что-нибудь в этом роде…

— Ты, что?

— Элли, ты меня слышишь?

— О, я тебя прекрасно слышу. Принести тебе выпить, — фыркаю я. — Я не твой личный секретарь, Мак. На самом деле вот это моя работа, а не твоя. Брут ведь просил, чтобы приехала я, верно?

— Да, но именно то, что он просил, чтобы приехала ты, меня и бесит.

Ох, нет, он просто не мог этого сказать.

— Как думаешь, почему он попросил меня приехать? — рычу я. — Потому что я симпатичная и молоденькая?

— Именно, — говорит Мак.

— Ох!

Но затем машина останавливается перед домом, и Мак поднимает руку, заставляя меня замолчать:

— Просто придерживайся моего плана, а об остальном мы поговорим позже.

Водитель открывает дверь со стороны Мака, прежде чем мне удается ответить, поэтому я глубоко вздыхаю, отпускаю свой гнев и выхожу, более решительно, чем когда-либо, настроенная на то, что собираюсь все сделать по-своему. Брут — мой клиент. Если он хочет, чтобы я извинилась за то, что чуть не убила его на прошлой неделе, то я с радостью это сделаю. Но еще я с радостью позабочусь обо всех деталях. Это мой клиент, а не Мака.

Мак предлагает мне руку, когда я выбираюсь из машины, и выхожу с его стороны. Я принимаю ее и позволяю ему помочь мне подняться, затем разглаживаю платье и замечаю, что Мак косо на меня смотрит.

— Что теперь? У тебя проблемы с платьем, которое ты мне купил?

— У него немного глубоковатый вырез, — говорит он, потирая подбородок. — Наверное, тебе стоит просто подождать в машине.

— Я не могу расквитаться с тобой прямо сейчас, — говорю я, отталкивая его с дороги.

— Элли, — говорит он, догоняя меня. — Просто послушай, знаю, я ничего не говорил раньше, но…

— Мисс Хэтчер, — гремит голос с вершины лестницы, когда мы входим во внушительное двухэтажное фойе комплекса. — О, боже, — говорит Брут. — Вы прелестно выглядите. Я так счастлив, что Вы смогли сегодня приехать. Мистер Стоунволл настаивал на том, что Вы были слишком заняты для меня…

Я еще раз зыркаю на Мака. И если бы мои глаза могли выпускать стрелы, то из его глазниц уже торчало бы две.

— Правда? Ну, он ошибся, мистер Брут. Я с радостью отменила все сегодняшние дела, чтобы приехать сюда и извиниться за то, что произошло на прошлой неделе. Я так виновата. Я прекрасно обо всем знала, но забыла положить бутерброд в холодильник в своем кабинете. Надеюсь, Вы примете мои извинения.

Брут спускается по вычурной лестнице, практически лаская кованые железные перила, и лучезарно мне улыбается. Он похож на рок-звезду. Типичную рок-звезду почти во всех отношениях: длинные каштановые волосы он заправил за уши; рваные джинсы и облегающая грудь футболка. Хотя, он худой, так что она мало что показывает. Ничего общего с мускулами Мака, обтянутыми бледно-голубой тканью его рубашки, скрытые под пиджаком.

Хватит думать о Маке, приказываю я себе. Мне нужно вести себя профессионально, потому что, судя по всему, Мак видит меня нелепой девицей, которая не может справиться со своей задачей во время деловых переговоров. Мне нужно доказать, что он не прав.

Я протягиваю руку Бруту, но вместо того, чтобы пожать, он слегка обхватывает ее своей, поднимает и нежно касается губами моих костяшек.

— Ну, — улыбаюсь я, глядя на Мака. — Это было неожиданно. У меня сложилось впечатление, что Вы не хотели видеть меня на этой встрече.

— Кто Вам такое сказал? — спрашивает Брут, даже не удосужившись взглянуть на Мака, который вздыхает позади меня. Я так и вижу, как он закатывает глаза. — На самом деле, все совсем наоборот, мисс Хэтчер. Я хотел, чтобы Вы приехали. Специально об этом просил. И позвольте сказать, что это платье… — он практически поедает меня глазами. — Кто бы ни был дизайнером, уверен, он создавал его, представляя себе Вас.

— О, спасибо! — говорю я. — Мистер Стоунволл сказал, что оно может быть немного неуместным, но я…

— Что? — восклицает Брут, положив руку на сердце, в насмешливом удивлении. — Мистер Стоунволл должен держать свое мнение при себе, или обнаружит, что у меня есть несколько собственных предложений, которые могут Вас заинтересовать.

Подождите.

— Что? — в замешательстве спрашиваю я.

— Он не рассказывал Вам о нас? — Брут смотрит на Мака через мое плечо. Я поворачиваюсь и тоже смотрю, а Мак стоит с очень странным выражением на лице. Это не стыд. Не удивление. Даже не дискомфорт, который я ожидала увидеть, ведь ясно, что эти двое знают друг друга, а Мак ничего об этом не говорил. — Ну, мы с мистером Стоунволлом давние знакомые. Очень давние знакомые.

— Это правда? — спрашиваю я, глядя то на одного, то на другого, поскольку между ними какое-то молчаливое противостояние. — Ну, считайте меня удивленной. Он никогда об этом не упоминал.

— Нет, — говорит Брут, взяв меня за руку, провожая дальше в дом. — Я и не думал, что он расскажет. Думаю, это древняя история. Целая вечность прошла.

Я позволяю Бруту вести себя, но бросаю взгляд через плечо на Мака, и он взбешен. Хмурясь, я беззвучно спрашиваю: «Что?».

Мак лишь качает головой, гневно сжимая челюсть. Я возвращаюсь к делу. Какова бы ни была его проблема, она явно не связана с деловой частью этой поездки.

— Хотите что-нибудь выпить, мисс Хэтчер? — спрашивает Брут, проводив меня в комнату с видом на город. Дом стоит высоко на холме, поэтому высокая кирпичная стена не мешает.

— Конечно, — говорю я, усаживаясь на длинный черный кожаный диван. Его интерьер не в моем вкусе. Вычурно, потому что стены красные, а вся мебель черная. Но я здесь не для того, чтобы наслаждаться его домом, а для того, чтобы обеспечить его согласие на интервью.

— Мистер Стоунволл, — говорит Брут, как раз в тот момент, когда Мак собирается сесть рядом со мной. — Вы не будете против обеспечить нам уединение?

— Послушай, Аллен, — говорит Мак.

— Аллен? — спрашиваю я.

— Да, Аллен, — подчеркивает Мак. — Это его настоящее имя. И да, мы, безусловно, давно знакомы. Поэтому, когда мой отец попросил меня…

— О, это забавно, Мак. Забавно, — смеется Брут-Аллен. — Поверить не могу, что ты всех одурачил…

— Я всех одурачил? — говорит Мак, повышая голос. — Я тебя умоляю! Послушай, мы здесь, чтобы заниматься делами. Так что, нет, мисс Хэтчер не хочет выпить. Она хотела извиниться…

— Она уже извинилась, Мак. Просто расслабься. Почему ты так напряжен?

— Ты хочешь перенести интервью или нет? — рявкнул Мак.

— Что, черт возьми, происходит? — спрашиваю я Мака. — Ты не мог бы просто пойти выпить и позволить мне разобраться с этим? Боже, что с тобой не так? Ты притащил меня сюда и теперь саботируешь мои усилия!

— Элли…

— Мак! Серьезно, в чем твоя проблема?

— Да, — говорит Брут-Аллен. — Скажи ей, в чем проблема. Давай поговорим о прошлом, а?

Почему, черт возьми, мужчины такие тупые? Ясно, что это связано со мной, и почему они оба думают, что со стороны это совсем не похоже на пещерные игры с демонстрацией силы?

— Мы здесь не для того, чтобы говорить о прошлом, хорошо? Эй?!

Я жду, пока они закончат свое соревнование по гляделкам, а затем Мак произносит:

— Пятнадцать минут, — он говорит это мне, но смотрит на Брута. — Пятнадцать минут, и мы убираемся отсюда. Если ты не хочешь приезжать на интервью…

— О, я хочу, — говорит Брут. — Именно это я и сказал по телефону твоему отцу. Но я бы хотел обсудить детали с Вашим консьержем для знаменитостей.

Мак качает головой, готовый протестовать, но затем его чертов телефон снова пищит, он смотрит на сообщение и хмурится:

— Это срочно, Элли. Я сейчас вернусь.

Он выходит из комнаты. Дворецкий или человек из обслуги идет за ним, и мне приходится тряхнуть головой, чтобы вернуться к делу. Сегодня у него было много экстренных звонков.

— Итак, — говорит Брут, закрывая дверь и возвращаясь ко мне. Он садится на диван, его колени практически соприкасаются с моими.

Вот, черт. Так вот, что он хотел сделать?! Он хотел подкатить ко мне? Почему? Боже милостивый, почему? Я просто обычная девушка, пытающаяся пережить еще несколько дней на этой работе. Почему люди, которых я даже не знаю, усложняют мне жизнь?

Я внутренне собираюсь, затем отсаживаюсь и поворачиваюсь, чтобы между мной и Брутом было больше расстояния.

— Брут, — говорю я. — Как я уже говорила, я очень извиняюсь за то, что произошло на прошлой неделе. Я часто сталкиваюсь с теми, у кого есть аллергия на арахис, поэтому мне следовало бы быть аккуратнее. В тот день я просто была не в форме. Все вышло из-под контроля. Но «Стоунволл Энтертейнмент» очень хотелось бы, чтобы Вы вернулись на интервью в ближайшее удобное для Вас время. Как думаете, в следующем месяце Вы сможете выделить время? — Не нужно тянуть резину дольше, чем необходимо. Нужно просто перейти к сути дела.

— Расслабься, Элли.

Я поднимаю брови, глядя на него. Я не зануда и не возражаю, когда ко мне обращаются по имени. Но несколько секунд назад он называл меня мисс Хэтчер, а теперь Элли?

Брут пользуется случаем, который ему предоставляет мое молчание, и кладет руку мне на колено.

— Я много о тебе слышал, — говорит он.

— Что? Что Вы имеете в виду?

— Мой друг узнал об одной книге, которую ты собираешься издать, — говорит Брут, кивая головой в сторону закрытой двери. — Ты же хочешь, чтобы ее опубликовали, да, Элли?

— Как мог кто-то из Ваших знакомых об этом узнать?

— У меня свои источники.

— Ну, это не актуально. Я здесь не для того, чтобы обсуждать свою личную жизнь с Вами, Брут. И, конечно же, я не собираюсь рассматривать какую-то грязную интрижку в обмен на издательский контракт.

— Почему нет? — спрашивает Брут, поднимая брови. — Все так делают. Одолжения, мисс Элли Хэтчер, делаются нужным людям. И те становятся тебе должны. Вот единственный способ добиться успеха. И я знаю, что сегодня ты хочешь получить одолжение от меня. Почему бы не начать наши отношения правильно? И для тебя, и для меня. У меня есть контакты с твоим литературным агентом. Она мне много задолжала. Я мог бы просто позвонить ей и сказать, чтобы она как можно скорее издала твою книгу, и она бы это сделала. Или же я мог бы позвонить ей и сказать, чтобы для твоей книги у нее никогда нашлось бы времени. Что бы ты предпочла?

— Одолжения? — Господи Иисусе. Я действительно не принадлежу к миру руководителей. — Боюсь, Вы оскорбили мою этику, мистер Брут. И я понимаю, что меня сюда послали, чтобы добиться интервью, но…

— Твою этику, — смеется он. — Милочка, если ты хочешь преуспеть в этом бизнесе, то будешь играть в эту игру. И сейчас ты мне должна. Вы чуть не убили меня, мисс Хэтчер…

— Но я не убивала тебя. И я сделала это не специально. Я просто забыла про свой сандвич, вот и все. Мне жаль. Больше ничего не могу сказать по этому поводу. Мне просто жаль.

— А мне не жаль. Это дает мне власть, мисс Хэтчер. Ты собираешься опубликовать книгу высокого уровня. Что ж, — он бросает на меня косой взгляд, который выглядит немного злым, — если тебе удастся найти издателя. Я бы хотел упоминаться в этой книге, мисс Хэтчер. Стать одним из главных героев в ней. Возможно, мы могли бы вместе отправиться в турне с книгой.

— Вместе? — я прищуриваюсь. — Что, черт возьми, ты несешь?

— Будьте моим личным лайф-коучем, мисс Хэтчер. Я мог бы привести тебя к успеху. Опубликуй свою книгу, но тогда ты снова будешь мне должна. Два одолжения.

— Хм, — понятия не имею, что происходит, но я внезапно понимаю, как должен был чувствовать себя Мак, когда столкнулся с моими заблуждениями. Брут чертовски сильно меня пугает. — Мне не нужна помощь, мистер Брут, но спасибо за предложение. Итак, Вы бы хотели перенести интервью на следующий месяц? Или на какое-то другое время?

— Никаких договоренностей, касающихся книги? — спросил Брут, вздернув бровь. — Ну, я удивлен. Что еще ты можешь обменять на интервью? Трах в офисе? Я слышал, что тебе нравится смешивать бизнес с удовольствием. О тебе, — говорит он, поднимая палец, и дотрагиваясь до моего носа, — в эти дни говорят все в «Стоунволл Энтертейнмент», мисс Хэтчер. Я слышал все о твоей интрижке с мистером Совершенство, который сейчас в другой комнате. У меня есть инсайдеры. Так что, возможно, ты захочешь и со мной проложить путь наверх через постель?

Я влепляю ему пощечину. Затем смотрю на свою руку, потом на шокированное лицо Брута и делаю это снова:

— Да как ты смеешь!

— Как я смею? — смеется он. — Именно ты трахаешься в своем офисе. Не я. Я все держу в секрете, Элли. Я не такой, как Maк. Никто никогда не узнает.

Я встаю.

— Я ухожу.

— Ты собираешься уйти? Даже если я соглашусь на интервью с тобой тет-а-тет?

— Со мной? Господи, да на какой планете ты живешь? Я не репортер! Я — планировщик.

— Так впиши меня, Элли. Впиши, чтобы отсосать мой член прямо сейчас, и я отправлюсь на интервью, добыть которое тебя сюда послали, — говорит он, вставая и опуская руку мне на грудь. — И просто к твоему сведению, мне понравились пощечины. — Он хватает меня за грудь, сжимая ее. Я отстраняюсь, но Брут хватает меня за руку с такой силой, что я чувствую, как появляются синяки.

— Прекрати! — говорю я, извиваясь. Он обхватывает меня за талию и притягивает спиной к своей груди, его отвратительное дыхание нагревает кожу на моей шее. Мне приходится проглотить желчь, которую я чувствую во рту. — Отпусти меня!

— Можешь шлепать меня, сколько хочешь, — говорит Брут. — Я знал, что Маленькая мисс Невинность — это лишь маска. Игра. Милые девушки хотят именно этого, чтобы их жестко оттрахали.

— Хватит. — Мак стоит в проеме открытой двери, глаза сверкают, голос звучит тихо, когда он снова рычит. — Я. Сказал. Хватит.

Глава 25

Мак

— Элли, — говорю я. — Иди, подожди в машине.

Первый раз с начала нашей поездки она не спорит со мной. Просто уворачивается и извивается, пока Брут не отпускает ее, потом практически бежит к двери.

— Он врет тебе, Элли. Ты понятия не имеешь, кто этот человек, — говорит Брут.

Игнорируя его, Элли движется мимо меня, сжимая края глубокого выреза платья на груди, глаза в пол, плечи опущены, будто чувствует себя ответственной за то, что сейчас произошло. Я закрываю за ней дверь, и возвращаюсь к Бруту.

— Это было весело? Аллен, ты чувствуешь себя могущественным, приставая к сопротивляющимся женщинам? В этом все дело? У тебя маленький член, длинный язык, и единственный способ ощутить хоть какой-то контроль — это взять что-то силой?

Брут улыбается мне слишком знакомой улыбкой:

— Ты не изменился, — говорит он.

— Как и ты. Все тот же гнусный ублюдок, которого я знал в колледже. Все еще больной, все еще злой и все еще жалкий.

— Знаешь, я уверен, что есть много людей, которые будут заинтересованы в твоем прошлом. Как насчет информационных программ, которые ты возглавляешь? Мне стоит начать с них?

— Ты знаешь, на что идешь. Рискни, если хочешь, но мои адвокаты засадят тебя за решетку еще до восхода солнца, если ты скажешь кому-нибудь хоть слово.

— Стоунволл-старший будет недоволен тем, как все вышло. Он был очень заинтересован в том, чтобы вернуть меня на шоу.

— Это потому, что он понятия не имел о том, кто ты такой.

— Значит, это у нас общее, — насмешливо говорит Брут. — Ты ничем не отличаешься от меня, Мак. Не делай вид, что это не так. И не обязательно именно я должен быть тем человеком, который расскажет правду о тебе той шикарной заднице, ожидающей тебя в машине. Я не единственный, кто знает правду.

— Давай, попробуй, — говорю я, сделав шаг к нему. Он инстинктивно отступает, затем понимает это и останавливается. — Я готов принять вызов.

— Ты виновен, — говорит он. — Ты всегда был виновен. Ты больше, чем кто-либо другой виновен в том, что случилось с той девушкой. Виновен больше, чем я, это уж точно.

— Суд с тобой не согласен, — улыбаюсь я, пожимая плечами. — Так что нет, на самом деле, я невиновен. И то, что я ничего не сделал тогда, не значит, что я ничего не сделаю сейчас.

— Ты мне угрожаешь, МакАллистер? — он делает шаг ко мне, его темные глаза гневно сверкают. — Потому что я тоже могу играть в эту игру.

— Вперед, — говорю я. — Я готов, дело за тобой. Но запомни одно, Брут, — я с отвращением произношу его новое имя. Меня тошнит от того, что он сейчас какая-то знаменитая рок-звезда. Все эти годы… целое десятилетие прошло с тех пор, и посмотрите на него. — Я имею влияние в высоких кругах. Держись подальше от Элли Хэтчер и от «Стоунволл Энтертейнмент». Или вся правда о том, что произошло тогда в колледже, рванет быстрее, чем ты сможешь моргнуть.

— Ха, — смеется он. — Не говори мне о правде, мистер Совершенство. Ты — последний человек на Земле, который имеет право читать мне лекции о правде.

Мне так сильно хочется врезать ему по морде, что меня аж трясет.

— Держись подальше от моей компании, моих сотрудников и от меня. Потому что, если ты даже подумаешь о том, чтобы что-то сказать, я сделаю все, чтобы окружающие узнали о твоей роли в том, что произошло.

Я ухожу, а он кричит мне в спину. Угрозы, оскорбления. Пофиг.

Он может идти на хер.

Подхожу к машине. Элли уже внутри, все еще удерживает ткань платья в районе декольте и смотрит на свои колени.

— Ты в порядке? — спрашиваю, садясь в машину рядом с ней. — В аэропорт, — говорю водителю. — Увези нас отсюда.

— Твой отец разозлится?

— На что? — спрашиваю я.

— На то, что интервью не состоится.

— Нет, — говорю я. — Нет, Элли. Он не знал.

— Что он не знал, Мак? Какого черта там только что произошло?

Блядь.

— Это просто… — Черт. — Это всего лишь прошлое, вот и все. Не о чем беспокоиться.

— Что Брут имел в виду под всем этим? То, что я не знаю, кто ты такой?

— Просто… не бери в голову. Тебе не стоит об этом беспокоиться. Но ничто из этого не имеет к тебе никакого отношения, Элли. Все это произошло из-за меня, и я должен был это предвидеть. Я знал, что он за мудак. Он совсем не изменился.

— Так вы знакомы? — она делает глубокий вдох, но не смотрит мне в глаза.

— Знакомы, — отвечаю я. — Это было давно, лет десять назад. Еще в колледже. Но с тех пор я его не видел.

— О чем ты говорил по телефону во время полета?

— Что? Почему ты спрашиваешь?

— Потому что это, похоже, было чем-то важным, и казалось, что ты очень стараешься не дать мне понять, что происходит. — Она наконец-то смотрит мне в глаза. — Что-то произошло, да?

Дерьмо.

— Элли, послушай, это совсем по другому вопросу.

— Тогда, что? — злится она. И я не виню ее. — Что сегодня происходит? Почему ты все время был на телефоне, и по поводу чего был тот срочный разговор?

Я хмурюсь:

— Просто не слишком остро реагируй, хорошо?

— Мак…

— Появилось наше с тобой видео, — я съеживаюсь, готовясь произнести следующие несколько слов. — То, где мы трахаемся.

— Откуда? — она дико озирается по сторонам. — Где они взяли видео?

— В твоем офисе.

— Нет! — она выглядит так, словно вот-вот заплачет. — Мать твою! Как?

— Камеры.

— Это очевидно, Мак, — огрызается она. — Я не идиотка. Расскажи все, что знаешь. Сейчас же.

— Это было снято этим утром. Все, что мы делали сегодня утром. Ссора, секс, даже то, как ты выходишь из офиса. Но, эй, — говорю я, пытаясь поднять ей настроение. — Все тебе хлопали.

— Думаешь, это смешно?

— Нет, — говорю я. — Извини. Хорошая новость состоит в том, что мы знаем, кто это сделал. Дженнифер видела Эллен…

— Эллен Секс-авантюра-в-офисе? — восклицает Элли. — Вот чертова сука!

— Дженнифер видела, как она снимала тебя, выходящей из офиса. Мне так жаль. Эллен уволили. Ее уже сопроводили из здания, а телефон компании отобрали. Мы нашли в нем файл, и определенно выдвинем обвинения за тяжкое правонарушение, вторжение в личную жизнь и, возможно, некоторые другие. Ей это не сойдет с рук.

— Она уже все сделала, — говорит Элли. Господи, сейчас она выглядит такой грустной. И это моя вина. Я на сто процентов виноват в том, что позволил этому произойти на рабочем месте. — Поэтому твой отец хочет с нами поговорить?

— Да, — говорю я, отворачиваясь к окну. — Да уж. Она разослала видео по электронной почте куче людей в «Стоунволл Энтерпрайзес». Включая моего отца.

— Боже милостивый. Охрененно. Просто, блять, охрененно. Значит, твой отец видел наше секс-видео? Не могу в это поверить.

— Я все улажу, Элли. Окей? Все улажу. Мне очень жаль, что это все происходит. Я даже не знаю, что сказать. Мне просто чертовски жаль.

Всю оставшуюся дорогу до аэропорта мы молчим. И в этом что-то не так. Есть во всем этом что-то очень, очень неправильное.

У нас есть доступ к частному терминалу, поэтому машина высаживает нас прямо на взлетном поле, мы выходим и идем к ожидающему нас самолету. Пилот выбегает из терминала позади нас, извиняется, забирается в самолет и занимает свое место. Явно не ожидал, что мы вернемся так скоро.

Мы занимаем свои места, и я жду, пока стюардесса спрашивает, что мы хотим выпить, и приносит нам напитки, а уж потом снова заговариваю с Элли:

— Прости, — повторяю я. Что, черт возьми, еще я должен сказать?

— Это не твоя вина, — отвечает Элли, глядя в окно. — Я так же виновата, как и ты.

— Тем не менее, — говорю я. — Я должен был быть умнее. Ты просто… такая чертовски милая, Элоиза Хэтчер.

Наконец-то, я получаю улыбку, когда она смотрит на меня:

— Все равно я ухожу из компании. Мне не нужно видеть этих людей каждый день или что-то в этом роде. Недолго мне осталось там работать. Но не хорошо начинать свою новую, очень публичную карьеру с этого, не так ли?

Дерьмо.

— Нет, — говорю я. — Мне жаль.

Она несколько секунд роется в своей сумочке, а затем кричит:

— О, нет!

— Что?

— Кажется, я оставила в офисе свой телефон. А вот этот — телефон Хита. Должно быть, я взяла не тот. Как думаешь, она и до него добралась?

— Вот, блядь! Неужели этот день может стать еще хуже? — Я достаю свой телефон и пишу Дженнифер, чтобы она пошла и поискала телефон в офисе Элли. Мы с нетерпением ждем ответного смс, и когда оно приходит, я вздыхаю с облегчением. — Нет, телефон там. Лежит на твоем рабочем столе.

— Как я могла его не увидеть? — спрашивает Элли.

— Тебя отвлекли? — улыбаюсь я и пожимаю плечами.

Она посмеивается и, кажется, немного расслабляется:

— Это не твоя вина, Мак. Так что, серьезно, прекрати чувствовать себя виноватым. Я не виню тебя в случившемся.

— Ну, не уверен, что Старший посмотрит на это так же. Но спасибо. И мне все еще жаль.

— Он был зол? Конечно же, зол. Я бы разозлилась, если бы мои сотрудники выкинули что-то подобное.

— Возможно, но, как ты и сказала, ты увольняешься. Он мало что может тебе сделать.

— Он может дать мне плохую рекомендацию.

— Он бы никогда так не поступил, Элли. Семь лет исключительной работы для компании нельзя стереть служебным романом. Ты не виновата в том, что Эллен Абрахам — стерва.

Она над этим смеется, и я тоже начинаю расслабляться.

— Я не понимаю Брута. Неужели я сделала что-то, чтобы его спровоцировать? Почему он так себя со мной повел? — И снова здравствуй, стресс. Этот ублюдок. Что, черт возьми, он задумал? — Я имею в виду, — продолжает Элли, — зачем звать нас в такую даль? Он действительно думал, что я заплачу своим телом за интервью?

— Вероятно, — признаю я. — Вот такой он человек. Никогда на наших каналах не будет этого парня. И хорошо, что Старший сегодня приезжает. Мы можем обсудить еще и то, какой чудовищной ошибкой была попытка перенести интервью с Брутом.

— Не говори ему обо мне, Мак. Пожалуйста, — умоляюще просит Элли.

— Почему нет? Бьюсь об заклад, Брут делает это со всеми. Люди должны знать, что он за мудак.

— Я уверена, что все знают, какой он мудак. Конечно, я и раньше это знала, — улыбается она. — Может быть причина, по которой он никогда не дает интервью в том, что люди просто не могут с ним разговаривать?

— Ага, возможно, ты и права.

Мы пристегиваем наши ремни при взлете, и когда, наконец, оказываемся в воздухе по направлению к дому, болтаем о разных вещах. Об обычных вещах. О ее книге, и о том, когда она сможет ее опубликовать. В чем она не уверена. Она все еще надеется продать книгу издателю, а не публиковать за свои деньги.

Она рассказывает о Мин, и я даже рассказываю ей кое-что о Нолане. О его клубе, о его встрече с Эндрю и о виртуальной реальности. И к тому времени, как мы возвращаемся в ангар компании, мы чувствуем себя немного лучше. Все может быть не так уж и плохо.

Это ощущение продолжается ровно до тех пор, пока мы не сходим с самолета, и не встречаем подругу Элли, Мин, ожидающую нас прямо в ангаре, которая стоит, уперев руки в бока, и выглядит так, словно хочет меня убить.

Глава 26

Элли

— Вот, дерьмо, — говорю я.

Мин подбегает ко мне, размахивая руками:

— Не иди туда! Не иди…

— Я уже знаю, — говорю я, поднимая руку. — Мы знаем.

— Дерьмо! Что, черт возьми, произошло?

— Эллен Абрахам, — отвечаю я.

— Вот чертова сука. — Мак смеется, но Мин бросает на него предупреждающий взгляд, и он прекращает. — Зачем ей это делать?

— Она видела нас в тот день, когда я сбежала, съехав по горке.

— Ну, — говорит Мин, уперев руки в боки, глядя на Мака, — надеюсь, ты счастлив. Из-за тебя репутация моей подруги теперь испорчена! Что ты собираешься с этим делать?

— Эллен уволили, — говорит Мак. — Мы выдвинем против нее обвинения.

— Вам лучше бы так и сделать, мистер. Это все, что я хотела сказать. За это ее нужно упечь в тюрьму!

— Элли, — говорит Мак, кладя руку мне на плечо. — Не хочу тебя торопить, но нам действительно нужно идти.

— Мистер Стоунволл ждет нас в Атриуме, чтобы поговорить, — поясняю я Мин.

— Дерьмо, — говорит Мин. — Лучше бы ему не обвинять тебя, или мне придется поговорить с этим человеком. Я натравлю на него Аделин! — Я тихо смеюсь, но затем Мин становится серьезной и обнимает меня. — Мне жаль, Эллс. Действительно жаль. Это отстой.

— Спасибо, — говорю я. — У меня все будет хорошо. Я все равно увольняюсь. Все могло бы быть и хуже, верно?

Мин кивает, сочувственно выпятив нижнюю губу:

— Верно. Позвони мне позже и расскажи, как все прошло.

Нас ожидает машина, поэтому мы с Маком садимся в нее и едем в молчании до самого Атриума. Как только мы заходим внутрь, все замолкают. Я смотрю себе под ноги, пока мы идем к лифту, а когда входим в него, то все снова начинают говорить.

— Ну, это было весело, — комментирую я.

Мак ничего не говорит. Замечательно.

Мы выходим из лифта, и я уже слышу, как Стоунволл-старший кричит в кабинете Мака, несмотря на то что дверь закрыта. Стефани нет на месте, так что, слава Богу, никто не болтается у двери офиса. Но мое сердце начинает бешено колотиться, как только Мак открывает дверь и жестом показывает, чтобы я проходила вперед.

Мне хочется спрятаться от пристального взгляда Старшего, но я не шевелюсь. Он сидит за столом Мака и разговаривает по телефону. Поэтому я сажусь перед ним, и Мак следует моему примеру, не желая говорить отцу, чтобы тот встал из его кресла.

Стоунволл-старший вешает трубку, опускает подбородок на скрещенные пальцы и смотрит в стол.

— Ну, ты уволен.

— Что? — спрашиваю я.

— Не Вы, мисс Хэтчер. Мой… сын.

— Хм, — говорит Мак. — Да уж. Наверное, это и к лучшему. Окей.

— Окей? — я в неверии смотрю на Мака. — Ты собираешься просто так сдаться? Какого черта? Не мы же это сделали, мистер Стоунволл. Это сделала Эллен Абрахам.

— И ее я тоже уволил, — говорит Старший, пристально глядя на Мака. — Но послушай, МакАллистер, мы с тобой с самого начала спорили по поводу этой должности. Я хотел, чтобы ты был здесь, и ты пообещал, что сделаешь эту работу, а потом ты идешь и саботируешь служебный роман с одной из моих лучших сотрудниц. — Он переводит свое внимание ко мне. — Мне сообщили, что Вы оставили двухнедельное уведомление об увольнении, мисс Хэтчер? В тот день, когда мой… сын сюда приехал?

— Хм… — Дерьмо. Это выглядит очень плохо для Мака. — Причиной был не он. Вообще-то в тот день, последней каплей стало то, что произошло с Брутом. И все… ну…

Проклятье. Что же мне сказать? У меня были иллюзорные отношения с Хитом посредством смс? А потом, в тот же день, у меня начались сексуальные отношения с другим Вашим сыном? Что, черт возьми, со мной не так? Мне действительно нужна профессиональная помощь, Мак был прав.

— Об этом нам тоже нужно поговорить, — говорит Мак. — Брут сексуально домогался Элли во время нашей встречи. Мы не будем интервьюировать его. Никогда, — он смотрит на своего отца. — Если ты хочешь, чтобы я отказался от должности, я с радостью это сделаю, но не отступлю в этом вопросе.

Стоунволл-старший откидывается на спинку кресла так, что заставляет его заскрипеть. Мне хочется просто убраться к чертям отсюда. Но затем он смотрит на Мака с непроницаемым выражением лица:

— Она тебе нравится? — он кивает в мою сторону. — Мисс Хэтчер.

— Да, — отвечает Мак, пожимая плечами. — Она мне нравится.

— Он купил мне вот это платье, — предлагаю я в качестве доказательства. — Оно от Виктории Бекхэм.

Мак качает головой, но я замечаю его улыбку.

— Мне она нравится, ясно? Больше, чем нравится эта работа. Так что я вполне спокойно уйду с этой должности. Хит может снова вернуться на свой пост. — Мистер Стоунволл-старший вздохнул. — Черт, Камилла идеально подходит для этой должности. Отдай ее Камилле, если не хочешь, чтоб ее занимал Хит. Суть в том, Александр, что я никогда не был тем парнем, который был тебе нужен.

Александр. Он называет своего отца Александр?

— Ты просто… — Мак останавливается и вздыхает. — Просто пытался снова меня вовлечь в семейный бизнес. И это того не стоит, понимаешь? Зачем напрягаться?

— Зачем напрягаться? — спрашивает Старший. — Зачем напрягаться? Тебе не важны двадцать пять тысяч сотрудников, которые зависят от чека, который им выписывает «Стоунволл Энтертейнмент»? Ты действительно думаешь, что можешь просто спрятаться от своего прошлого? Ты не можешь, Мак. А Вы, мисс Хэтчер, — говорит старший, обращая свой взгляд на меня. — Я знал и твоего отца.

Хм… а чьего еще? У меня такое чувство, что я не улавливаю и половины этого разговора.

— Он мне нравился. Он был хорошим человеком. И поэтому, когда ты пришла в поиске места для стажировки, я тебе его предоставил. Не из-за наших с ним отношений, а потому что в ту минуту, когда ты села напротив меня во время собеседования, я увидел его в тебе. Ты очень на него похожа. И я был прав. Ты — одна из лучших сотрудников этой компании. Я не хочу, чтобы ты уходила, но если у тебя имеются планы на большее, то я, конечно, понимаю.

— Спасибо, сэр, — говорю я. — У меня действительно есть планы. Но здесь мне тоже нравится. Мне не очень-то хочется уходить. Я просто не хочу упустить возможность.

— Так у тебя есть другое предложение? И от кого оно?

— Нет, сэр, — говорю я. — Другого предложения нет. Я написала книгу. О знаменитостях, которым я помогаю здесь, в «Стоунволл Энтертейнмент». Я вроде как начала небольшой бизнес по лайф-коучингу на стороне. Как… мотивационный оратор. Думаю, именно этим я и хочу заниматься. По крайней мере, попробовать, понимаете? Рискнуть и посмотреть, что получится.

— Ты написала книгу? — спрашивает Старший.

— Я уточнил у юристов, — говорит Мак. — Она не нарушила свой контракт.

— Когда будет публиковаться твоя книга? — спрашивает Старший, игнорируя Мака.

— Ну, я пока не знаю. Я все еще пытаюсь найти издателя, который бы ее взял. Кажется, никто не заинтересован в каком-то неизвестном координаторе знаменитостей. Возможно, издам книгу за свой счет? — пожимаю плечами. — Я не знаю.

— Хм, — говорит Старший. — Ну, мне нравятся рисковые люди, мисс Хэтчер, — однако, смотрит он не на меня, а на Мака. — Жизнь заключается в управлении рисками. В знании, когда нужно рискнуть, а когда отступить. Некоторые люди, — подчеркивает он, все еще глядя на него, — испытывают отвращение к риску. Некоторые люди, — продолжает он, — однажды много потеряв, отступают. Не так ли, МакАллистер?

— Послушай, — говорит Мак, — мы можем поговорить об этом, если хочешь. Но не здесь. Не сейчас. Не перед Элли.

— Хммм, — снова говорит Старший, затем смотрит на меня, — мисс Хэтчер, Ваша отставка не принята. Оставайся здесь с нами. Мы нуждаемся в тебе. Можешь остаться на неполный рабочий день, если хочешь. Мы предоставим тебе помощника. Сделаем тебя главой отдела по взаимодействию со знаменитостями. Делегируй свои полномочия, если нужно. Но оставайся.

Он встает из-за стола, и мы с Маком поднимаемся вместе с ним, а затем он подходит и протягивает мне руку:

— Было приятно снова с тобой поговорить. Надеюсь, что вы с Маком разберетесь в том, чтобы вы двое ни начали, и надеюсь, что ты останешься в «Стоунволл Энтерпрайзес». — Он поворачивается к Маку. — О твоих планах мы поговорим позже.

Мы наблюдаем, как он выходит и закрывает за собой дверь.

— Боже милостивый, — говорю я. — Этот разговор заставил меня сильно понервничать. Мак, ты действительно собираешься уйти из компании?

— А ты? — спрашивает он в ответ.

— Ну, я не знаю.

— Он сделал хорошее предложение.

— Это точно, — признаю я.

— Хотя бы обдумай его.

— Обдумаю.

— Хорошо, — говорит Мак, вздохнув. — Ну, мы прошли через это минное поле. Хочешь, уберемся отсюда?

— Вместе?

— Конечно, вместе, — говорит Мак. — Знаешь, он неправ. Он не прав насчет меня. Я не против того, чтобы рисковать. Я рискнул этой работой ради тебя. Это чего-то стоит.

— Правда. И да. Я действительно хочу убраться отсюда. Типа, очень сильно.

— Тогда пойдем. Сегодня пятница. Давай хорошо проведем выходные и забудем о работе до следующей недели. У нас есть время на принятие решений. Довольно много времени.

Он берет меня за руку, и мы выходим из офиса. Вокруг никого нет. Может быть, Старший «наехал» на всех, когда уходил? Но Дженнифер точно здесь, потому что у нее находился мой телефон с тех пор, как Мак написал ей смс. Мы не останавливаемся, чтобы с ней побеседовать, просто говорим «спасибо», и спускаемся на стоянку, где я сажусь в свою машину, чтобы последовать за Маком в местный ресторан.

Но я никак не могу выбросить из головы его последнее заявление в офисе. О риске. Он действительно рисковал своей работой ради меня? Или он вообще никогда не хотел эту работу? Если вы на самом деле не хотите одну из двух вещей, которыми рискуете, то это вроде как сводит на нет риск, верно?

Кто я такая, чтобы подвергать сомнению его риск? Я имею в виду, посмотрите на меня и мою книгу. Я уже проявляю нерешительность в своих планах, размышляя о новом предложении Старшего. Вероятно, мне значительно поднимут зарплату. Я получу все, чего, как мне казалось, я хотела. Но я не очень-то хочу эту работу, не так ли? Я хочу издать свою книгу и быть лайф-коучем. Так что, будет ли риском, если я останусь в «Стоунволл Энтерпрайзес», пока делаю нерешительные шаги в новой карьере?

Не знаю. Я больше не хочу об этом думать, поэтому отгоняю эти мысли и просто выхожу из машины, когда Мак подходит к ресторану и открывает мне дверь.

И после этого ужасного дня, я просто соглашаюсь с его последним заявлением. Больше никаких мыслей о работе до понедельника.

Глава 27

Элли

Ресторан совсем не похож на те, в которых я бывала раньше. Обеденный перерыв уже прошел, так что вокруг находятся лишь несколько человек. Мы с Маком сидим в большой полукруглой кабинке в задней части, и это приятно, потому что мы сидим рядом друг с другом.

— Мне жаль, — снова говорит он.

— Знаю. Тебе не нужно постоянно это повторять.

— Нет, я имею в виду, мне жаль, что все планы, которые у меня были на эти выходные, испортились. Я хотел, чтобы мы прекрасно провели время. Делали вместе разные вещи. Я собирался отвезти тебя в Аспен, где у моей семьи есть дом. Хотел сделать их по-настоящему романтичными. Но сейчас…

— Ты передумал?

— Нет, — говорит он. — Не в этом дело. Не в тебе, если ты на это намекаешь. Я раздумывал над тем, что запланировал на выходные. Просто хочу побольше о тебе узнать, и подумал, что нам нужно провести время где-то подальше отсюда. Но эта поездка, эта встреча, все, что произошло… Совсем нет настроения. Может, мы можем просто остаться дома?

— Ты же знаешь, как я люблю оставаться дома.

— Нет, Элли. Я имею в виду, мы можем остаться дома. Я и ты. У меня в квартире. У меня дома. Просто на пару дней забудем обо всем, не спеша, узнаем друг друга. Не будем принимать никаких решений до понедельника.

У меня бегут мурашки от кончиков пальцев до самого верха ключиц.

— Выходные подальше ото всех, но не совсем далеко. — Да, мне очень нравится, как это звучит. Мне бы хотелось пошарить в его вещах. Заглянуть в его холодильник. — Когда мы начнем? — со смехом спрашиваю я.

Мак смотрит на меня улыбающимися голубыми глазами. Они яркие и выражающие счастье, хотя у нас только что было самое ужасное утро.

— Ты невероятная, ты ведь об этом знаешь? Большинство женщин сбежали бы после всей той хрени с Брутом. Большинство женщин даже не дали бы мне шанса, если бы я обращался с ними, как с тобой в первый день на лестнице. Большинство женщин ненавидели бы меня до мозга костей, если бы я их смутил — унизил, как ты сказала, — перед всеми их коллегами. Но ты мне все простила.

— Просто ты мне нравишься, Мак, — пожимаю я плечами. — Вот и все. Когда тебе кто-то нравится, то ты прощаешь этому человеку его промахи и не обращаешь внимания на его ошибки. В этом нет ничего особенного. И да, я была очень зла на тебя в тот первый день, но не так зла, как на Брута этим утром. Он мне не нравится. Его легко ненавидеть. Не простить его легко. Но когда дело доходит до тебя… Ну, я просто не заинтересована в том, чтобы тебя ненавидеть, Мак.

Он наклоняется ко мне, обхватывает руками мое лицо и целует. Сначала это легкий поцелуй, но как только я открываю рот, он становится более требовательным. Мак зарывается пальцами в мои волосы и захватывает их в пучок.

— Спасибо, — шепчет он мне в губы. — За то, что я тебе нравлюсь.

Подходит официант, и прочищает горло:

— Что будете заказывать?

Мак вздыхает, прижимается лбом к моему, а затем неохотно отстраняется и заказывает нам вино и воду. Как только официант уходит, мы немного расслабляемся. Исчезает утренняя тревога, и берет верх волнение из-за того, что я проведу все выходные с Маком в его доме. Думаю, он тоже это чувствует. Потому что весь остаток обеда мы смеемся и улыбаемся. Прямо сейчас никто не сможет до нас добраться. Ни Брут с его настойчивостью. Ни Эллен, с ее ревностью. Ни Стоунволл-старший с его ответственностью.

«Вот так», думаю я. «Этот мужчина может стать тем, в кого я влюблюсь».

МакАллистер Стоунволл — это риск, на который стоит пойти.

***

После обеда мы разъезжаемся по домам и договариваемся встретиться сегодня в девять вечера дома у Мака.

Боже, я так широко улыбаюсь при этой мысли. Свидание. Я так долго не ходила на свидания, что уже и не помню. Я принимаю душ, чтобы смыть воспоминания об адском дне. Обычно я не летаю туда и обратно по стране в один день.

Затем я звоню Мин.

— Вот сучка, — говорит она. — Я весь день ждала этого звонка.

— Извини. Но, черт, у меня был самый худший день в моей жизни. И несмотря на это, он может стать… вполне хорошим.

— Выкладывай, цыпочка. Сейчас же.

Я начинаю рассказ с событий утра. Конечно, она все слышала о нашем с Маком сексе, потому что видео разлетелось по компании. Но Мак кое-что мне не сказал…

Эллен выложила наше видео на местном телевидении.

Мне хочется умереть.

— Элли, еще я слышала, что Местная Потаскушка Дженнифер слетела с катушек. Типа она вышла из себя и кричала на каждого человека, который стоял перед телевизором в Атриуме. Видео шло минуты две, и было показано только в Атриуме. Так я слышала. Но шума наделало немало. Я не видела, как ты ушла. Понятия не имела, что тебя не было в городе, поэтому пошла к тебе и натолкнулась на эпические угрозы Дженнифер. Кажется, теперь она мне нравится.

— Да, мне тоже. Но Эллен… Какого хрена? И просто подожди, пока не услышишь о том, что этим утром произошло у Брута. — Я рассказываю все подробности о встрече, а затем со вздохом откидываюсь на спинку дивана. — Ну и денек, да?

— Кого это волнует, верно? Ты сваливаешь оттуда. Если бы я была тобой, то даже не стала бы приходить в понедельник. Зачем приходить на половину недели?

— Ммм…

— Ты же все еще увольняешься, верно? Пожалуйста, скажи, что ты не позволила Маку уболтать тебя остаться. Офисный секс не может быть настолько хорош.

— Ну…

— Элли!

— Просто послушай. Стоунволл-старший прилетел сегодня, чтобы поговорить со мной и с Маком, и он сказал, что даст мне большое повышение, если я останусь. Позволит мне работать неполный рабочий день и делегировать свои полномочия, так он сказал. Это отличное предложение, верно? И я могла бы работать над книгой. Это беспроигрышный вариант, верно?

— Беспроигрышный вариант? Нет, это ловушка, Элли. Я не говорю, что он делает это нарочно, но это ловушка. Ты никогда не станешь рисковать достаточно, чтобы сменить свою карьеру и добиться успеха, пока действительно этого не захочешь. А хорошо оплачиваемая работа с частичной занятостью не заставит человека жаждать перемен. А делает его довольным собой.

— Не знаю. Я еще не решила, но взвешиваю варианты. — После этого Мин молчит. — Не злись.

— Я не злюсь. Просто я думаю, что ты дешево себя продаешь. Думаю, что твоя книга просто великолепна, и ты действительно могла бы добиться успеха. Но это работа на полный рабочий день, Элли. У тебя не должно быть времени на вторую работу. Обе пострадают и, поскольку тебе платят за то, чем ты занимаешься в «Стоунволл Энтертейнмент», то именно она встанет на первый план.

Я знаю, что Мин права, но предложение было действительно хорошим. Я была бы дурочкой, если бы, хотя бы, не подумала о нем.

— Ну, я не сказала, что приму его, Мин. Я просто смотрю на вещи со стороны, вот и все.

Она вздыхает:

— Я просто хочу, для тебя самого лучшего, Эллс. Ты же знаешь, правда?

— Знаю. Но это не так просто, как кажется. Ладно, мне нужно идти. У нас с Маком свидание, и я очень этому рада. Все это может подождать до понедельника. На самом деле, я за то, чтобы пожить в своем маленьком иллюзорном мирке до понедельника.

Мы прощаемся, и я вешаю трубку. Я не могу не чувствовать, что у меня выбило почву из-под ног. И, возможно, это не так уж плохо. Сегодня был адский день, и я могу думать лишь о том, что увижусь с Маком. Помимо сегодняшнего обеда все, что мы до сих пор делали, было в рабочее время. Мне до смерти хочется узнать, каков он в реальной жизни. Вдали от работы. Когда он не мой начальник, а просто мой любовник.

Я собираю кое-какую одежду и мелочи. Не рабочую одежду, на этот раз. И я не могу не думать о том, хочет ли он узнать больше обо мне? Мы — почти незнакомцы. И то, что он знает, в основном взято из моих выдуманных смс-отношений с его братом.

Боже, как же неловко.

Но, все это — настоящее. Вот в чем дело. Это — настоящая я. Возможно, настоящая я на стероидах, но все-таки это я.

И он все еще заинтересован. Думаю, это что-то да значит.

Глава 28

Элли

Я добираюсь к его зданию и подъезжаю к парадному входу, потому что у меня нет ключей от ворот гаража. Парковщик подходит к моему окну, и с улыбкой на лице появляется швейцар.

— Я здесь, чтобы встретиться с мистером Стоунволлом в его пентхаусе, — говорю я парковщику.

— Да, мисс Хэтчер, — вклинивается швейцар. — Он позвонил и сказал, что ожидает Вас. Если Вы последуете за мной, то я проведу и впущу Вас.

— Разве его нет дома? — спрашиваю я, выбираясь и забирая свою сумку с заднего сидения.

Швейцар опережает меня и говорит:

— Он вышел несколько минут назад, мисс Хэтчер. Но сказал, что скоро вернется.

Ну, это интересно. Он явно доверяет мне, раз позволяет находиться в его доме. Одной. Тсс. Мужчины. Надеюсь, он не ожидает, что я буду скромно сидеть и не стану ничего «вынюхивать» в его доме. Это, скорее всего, за пределами моих возможностей. Я одержима любопытством по отношению к этому человеку.

Я следую за швейцаром в вестибюль, который до смешного роскошен. Большой современный камин является центром гостиной зоны, достаточно большой, чтобы провести там вечеринку. Мебель тоже современная. Состоит из причудливых линий и изгибов, которые говорят мне о том, что она, вероятно, сделана вручную, и стоит дороже, чем все, что у меня когда-либо было, а мои вещи не из дешевых.

Рояль в углу перед окнами от пола до потолка, которые поднимаются как минимум на три этажа. Мои туфли на плоской подошве слегка щелкают по темному мраморному полу, начищенному и блестящему настолько, что я вижу свое отражение, и мне вдруг становится жаль, что я надела джинсы. Я знала, что это модное место. Это здание — важная достопримечательность здесь, в Техническом центре. И оригинальное архитектурное решение. Но я не думала, что встречусь со швейцаром или парковщиком, когда собирала свою обычную для выходных одежду. По крайней мере, я не надела шорты.

Лифт, который мы вызываем, находится в стороне.

— Он поднимается только в пентхаус, — говорит швейцар, словно отвечает за то, чтобы произвести на меня впечатление в отсутствие Мака. Это заставляет меня улыбнуться.

— Меня зовут Элли, — говорю я, протягивая руку.

— Джордж, — отвечает швейцар. — Мне нравится Мак. Он… необычный. Не такой, как остальные люди, которые здесь живут.

— О, правда? — спрашиваю я и с интересом подаюсь к нему. — Какой он? Я познакомилась с ним только на прошлой неделе.

— Приятный. Щедрый. Постоянно дает на чай. Всякий раз, когда ему нужна помощь, он вознаграждает меня, хотя здесь это не принято. Еще он много улыбается. Особенно, когда говорит о Вас.

— Он рассказывал обо мне?

Джордж смеется, когда мы входим в лифт, и использует ключ, чтобы загорелась кнопка пентхауса и закрылась дверь.

— Да. На этой неделе он несколько раз приходил посреди ночи и говорил о Вас.

— О, Боже. Надеюсь, ничего постыдного.

— Ничего слишком личного. Но он признал, что немного одержим Вами, мисс Хэтчер. И, будучи отцом, я обычно беспокоюсь, слыша замечания такого рода. Но это было произнесено так, ну Вы знаете… — он замолкает.

— Как именно? — спрашиваю я.

— Словно человек совершил ошибку и сожалеет об этом. Словно он считает, что Вы особенная.

Ну и ну. Я улыбаюсь и вздыхаю. Это замечательная новость. Я рада, что не была единственной, кто страдал бессонницей на этой неделе.

— Я знаю Стоунволла-старшего целую вечность. Работал здесь с момента открытия этого здания. Но не знал, что у него два сына. Пока не появился Мак.

— Правда?

Это… странно. Как мог швейцар, парень, который должен знать все обо всех, не знать о Маке? Как будто его специально скрывали. Может, он внебрачный ребенок? Я почти смеюсь над этим. Нет, Мак не выглядит как продукт внебрачной связи.

Когда мы достигаем верхнего этажа, Джордж снова поворачивает ключ, и двери открываются прямо в пентхаус Мака.

— Ничего себе, — говорю я.

Первое, что вижу — это панорама города. Сейчас темно, поэтому огни города просто захватывают дух. Мы высоко, и я могу видеть все важные здания в центре города. На окнах прозрачные белые занавески, которые, вероятно, стоят дороже, чем моя машина.

— Да, — кивает Джордж, взмахом обводя огромную комнату. — Здесь действительно красиво ночью. Где оставить Вашу сумку, мисс Хэтчер?

— Хм… — я смотрю по сторонам, и понимаю, что понятия не имею, и просто указываю на пол в фойе. — Вон там, спасибо, Джордж.

— Как я уже сказал, мистер Стоунволл должен скоро вернуться, так что чувствуйте себя, как дома. — Джордж возвращается к лифту и перед закрытием двери подмигивает мне, что выглядит немного заговорщически.

— Спасибо! — кричу я.

Затем я снова осматриваю пентхаус Мака. Здесь есть лестница из блестящего хрома и стекла, ведущая на второй этаж, и точно такая же, как в Атриуме, стена воды. Хотя, очень тонкая. Просто струйка воды, которая очень мягко падает на белую плитку, звуком напоминая ручеек. Очень успокаивающе. В стиле Дзен. Очень расслабляет.

Я подхожу к окну, чтобы насладиться видом, но затем резко останавливаюсь, когда вижу серебристый конверт, лежащий на белом мраморном журнальном столике в гостиной. Я ступаю на ковер, который покрыл бы каждый квадратный сантиметр моей спальни, и он, скорее всего, сделан из роскошной овчины. Ноги утопают в ворсе на несколько сантиметров.

Снимаю обувь, и подхожу к конверту. На нем написано: «Мисс Элоизе Хэтчер». Шрифт, как на необычном приглашении, в котором вас приглашают на свадьбу. Мое сердце учащенно бьется несколько раз, затем я осторожно беру конверт и сажусь на диван, вытягиваю ноги, переворачиваю конверт, открываю его и вынимаю карточку. Здесь тоже необычный шрифт, такой же, как и на конверте.

— Вау, — говорю я. — Что же ты задумал, Мак?

Дорогая Элоиза,

Добро пожаловать ко мне. Я хочу, чтобы ты узнала все, но постепенно. Так что, давай поиграем в игру. Позволь мне познакомить тебя с жизнью Мака. Ты готова к этому? Если готова, скажи «да».

МакАллистер

Я хмыкнула и осмотрелась:

— Ты здесь? — Тишина. Ну, я готова к игре «Узнать Мака», поэтому говорю: — Да, — так громко, что оно эхом отражается от стен. Слева от меня включается телевизор, и я испуганно вскакиваю на ноги.

— Привет, Элли, — говорит Мак с экрана.

Он где-то снаружи. Сейчас вечер, и мне интересно, говорит ли он в прямом эфире, или же все записано заранее. Насколько раньше? Не много. Он определенно сделал все это сегодня. Он не мог знать, что я соглашусь провести с ним выходные, когда сегодня утром пришел на работу. Мы даже не разговаривали. Какую власть нужно иметь, чтобы заполучить карточку с красивой гравировкой и такой конверт за полдня? Я даже представить себе не могу.

— Я оставил тебе подсказку на кухне, — говорит Мак с экрана телевизора. — Осмотрись и найди ее. Когда дойдешь до последней подсказки, найдешь меня, — он делает паузу, его глаза сверкают лазурно-голубым цветом, который я так люблю. — Если… ты все еще заинтересована.

Боже милостивый. Это настоящий вызов. Я засовываю карточку в задний карман и отправляюсь на поиски кухни, потому что готова принять вызов. О чем ему беспокоиться? Он практически идеален.

Я схожу с ковра и осматриваюсь. Длинный коридор проходит за лестницей. На черном мраморном полу белые квадраты. Они выглядят как ступеньки в море черного мрамора. Словно что-то, за чем нужно следовать.

Я направляюсь туда, прохожу мимо водной стены, которая стекает в мелкий бассейн, заполненный черно-белой галькой. Как только я его прохожу, попадаю в художественную галерею. Я ничего не узнаю, все очень современное и не в моем вкусе, но уверена, что здесь одни оригиналы.

Впереди светящаяся стена из рисовой бумаги, и когда я подхожу к открытой двери, то вижу, что это комната для медитации в японском стиле. Это совсем не кухня, поэтому иду до конца коридора, а затем мне приходится делать выбор. Налево или направо?

Справа от меня столовая, поэтому я иду туда в надежде, что кухня не за горами.

Насколько большой этот пентхаус? Я прохожу мимо белого мраморного стола с хромированными ножками и считаю стулья. Шестнадцать. Этот стол больше похож на те, что ставят в конференц-зале. На место для встреч. Могу поспорить, здесь проходят встречи. И вечеринки.

В следующей комнате стоит бильярдный стол из светлого дерева и фетра пшеничного цвета. Но я смотрю мимо и замечаю белые барные стулья. Может быть, это и есть кухня? Иду по комнате мимо бильярдного стола и оказываюсь в баре.

Хммм. Не думала, что так сложно будет найти кухню. Но я точно близко, поэтому продолжаю поиск. Вот открывающаяся в обе стороны дверь, которую можно увидеть на профессиональных кухнях в ресторанах.

Должно быть, я на месте.

Улыбаюсь и подхожу к двери, толкаю ее на расстояние достаточное для того, чтобы проскользнуть внутрь.

Кухня просто огромная. Больше, чем в некоторых ресторанах. Шкафы очень блестящие и роскошные, окрашены в белый цвет. Я вижу себя в них, как в зеркале.

— Окей, — шепчу я себе. — Холодильник. — Он огромный. У него две дверцы, которые открываются как французские двери, словно два холодильника стоят вплотную. Это самый большой холодильник, который я когда-либо видела.

Открываю первую дверцу.

За ней пусто.

Хммм.

Открываю вторую. Так же пусто, за одним исключением. Внутри две бутылки пива, на которых наклеена, наверное, самая интересная этикетка, которую я когда-либо видела. Бренд называется «Прах Зомби»(прим. пер.: Zombie Dust — пиво, которое производит пивоваренный завод Three Floyds Brewing, основанный в 1996 году братьями Ником и Саймоном и их отцом Майком Флойдом в Хаммонде, штат Индиана). Я тихонько хихикаю. Серебристый конверт находится между бутылками, на нем написано: «Прочитай меня».

Я беру его, переворачиваю и вынимаю карточку. Она выглядит точно так же, как и предыдущая.

Дорогая Элоиза,

Я не большой любитель выпивки, но пиво люблю. Это мое любимое. Возьми его с собой в «путешествие», и мы разопьем его в конце.

Найди домашний кинотеатр и наслаждайся.

МакАллистер

Я с улыбкой засовываю карточку в задний карман к предыдущей, а затем беру две бутылки пива за горлышко. Не уверена, зачем Мак так заморачивался, или что именно я о нем узнаю во время этого квеста, но это умно, и это, безусловно, привлекло мое внимание.

Я покидаю кухню так же, как и пришла, и в итоге возвращаюсь в бар. Уверена, домашний кинотеатр находится недалеко. Кино и напитки идут рука об руку. И, конечно же, справа есть еще один коридор.

Домашний кинотеатр светится ярко-синим светом, поэтому я сразу же его вижу, как только поворачиваю за угол в этот коридор. Мне приходится остановиться и осмотреть комнату, когда я добираюсь до дверного проема, потому что она огромная. Не такая большая, как в обычном кинотеатре, но, безусловно, хорошо оборудована для того, чтобы там разместилось человек тридцать или больше.

Этот пентхаус не может быть домом. Как можно здесь жить?

В этой комнате ковровое покрытие пшеничного цвета, очень похожее на фетр на бильярдном столе. В поисках следующего послания я спускаюсь до переднего ряда. Он расположен не слишком близко к гигантскому экрану на дальней стене. Все кресла с откидной спинкой, изготовлены из кожи цвета слоновой кости, на них установлены подстаканники, а серебристый конверт, который я ищу, лежит на подлокотнике.

Я беру его, прикусывая губу, в то время как мое сердце бьется чуть быстрее. Это забавно.

Вынимаю карточку и читаю ее.

Дорогая Элоиза,

Я никогда не смотрел этот фильм в детстве, но в колледже у меня был очень хороший друг, который был им одержим. Мы смотрели его раз сто и каждый раз, смеялись. Возможно, мы были пьяны, но философия Ферриса Бьюллера — это философия подростка. Парня, которому еще все предстоит. Без сожалений. Без ошибок. Лишь потенциал. Вот такими нас все и видели. Командой из мистеров Совершенств.

Не верь всему, что видишь.

МакАллистер

— Бьюллер, — объемный звук отражается от каждой поверхности в комнате. — Боже, Мак, — говорю я. — Ты невероятен.

Я сажусь, когда на экране появляется нарезка сцен из фильма «Выходной день Ферриса Бьюллера». Я смеюсь над каждой сценой, вспоминая первый раз, когда его смотрела. Феррис — подростковая версия мошенника. После просмотра этого фильма каждый хотел быть таким же умным, как Феррис. Он был семнадцатилетней версией мистера Совершенство.

Когда ролики заканчиваются, на экране появляется сообщение: «Иди, найди музыкальную комнату».

Музыкальная комната. Я проходила пианино в главной гостиной, но не думаю, что мне нужно туда.

Кладу карточку в карман, подхватываю пиво и выхожу из домашнего кинотеатра. Поворачиваю направо и иду дальше по коридору. На этих стенах тоже много произведений современного искусства — наверное, еще одна галерея. А в конце зала — раздвижная амбарная дверь на рельсах. Я открываю ее, не зная, что там найду, и с улыбкой вхожу в музыкальную комнату. На еще одном широком ковре из овчины стоит синий стул, направленный на самую сложную аудиосистему, которую я когда-либо видела.

К передней части системы прикреплен серебристый конверт, поэтому я иду, наслаждаясь ощущением ковра под моими босыми ногами, и беру его. Под ним прикреплен маленький белый стикер с надписью «Нажми сюда», написанной аккуратным подчерком. Я нажимаю и слушаю, когда начинает играть песня.

Не музыка, просто повторяющийся топот, топот, хлопок. Затем звучит «We Will Rock You» так громко, что мне кажется, что группа Queen вживую исполняет эту песню передо мной.

Я ставлю пиво на маленький столик, сажусь в кресло и открываю конверт.

Дорогая Элоиза,

Это звучит, как гимн. Почти призыв к оружию с тяжелым топаньем и словами, пропетыми «а капелла». Но это не гимн. Это история о стремлении, жизни и реальности. Мальчик начинает с мечты, вырастает до зрелости с ожиданиями и, в конечном итоге, заканчивает жизнь стариком с сожалениями.

Я не хочу быть стариком с сожалениями. Именно поэтому я осторожен.

Пожалуйста, теперь направляйся в библиотеку.

МакАллистер

Я встаю, беру пиво и выхожу через раздвижную дверь, снова поворачивая направо. Библиотека находится в конце этого коридора, я вижу ее отсюда — она светится мягким янтарным светом, который отражается от темного полированного дерева. Вхожу и нахожу единственную книгу в центре большого круглого стола. Ставлю пиво, надеясь, что бутылки не оставят кольцо от воды на этом прекрасном дереве, и тянусь к книге.

Она называется «48 законов власти» автора Роберта Грина. Я читала ее. Она была обязательна к прочтению для моего бизнес-класса в колледже. Конверт торчит из книги на главе «Закон 46 — Никогда не кажись слишком идеальным».

Я достаю карточку и читаю.

Дорогая Элоиза,

Грин говорит, что люди, которые кажутся слишком идеальными, создают молчаливых врагов через ревность. Человек без недостатков — не человек. Этот закон относится ко мне больше всего, хотя все законы основательны, практичны и полезны для всех на любом этапе жизни. Но Закон 46 больше всего относится ко мне, потому что это первый урок, который я усвоил самостоятельно.

Пожалуйста, найди гардероб в красной комнате.

МакАллистер

Что ж, он явно хочет что-то рассказать. Думаю, он просто не уверен, как это сделать. И этот квест ему помогает. Что бы это ни было, должно быть, это для него тяжкий груз. Я вздыхаю, засовывая карточку в карман, беру пиво, вытираю круги от воды нижней частью моей кофты и ухожу на поиски красной комнаты.

Это занимает у меня некоторое время. Дольше, чем кажется возможным. Но это место, этот пентхаус… он огромный. Я прохожу мимо многих комнат и, наконец-то, натыкаюсь на красную.

Это просто еще одна красивая комната. Если вам нравится такой стиль. Я определенно впечатлена ее роскошью. Минималистская роскошь. Если бы я подсчитала общую стоимость вещей, которые находятся в этой квартире, то, вероятно, она была бы больше, чем я смогла бы заработать за всю свою жизнь.

Итак, я прохожу мимо мебели, открываю одну из двух дверей и нахожу столь же впечатляющую ванную комнату. Иду к следующей двери и нахожу гардероб.

Он пуст. Как холодильник. Мак вообще здесь живет?

Ну, он не совсем пуст, потому что в нем находится пара мужских туфлей, помещенных для максимального эффекта в центре полки, сделанной для обуви. Этот гардероб мог бы довести до оргазма большинство женщин. Черт, я бы умерла за такой. До того, как я начала свою маленькую охоту. Потому что во всем этом есть что-то, от чего я очень сильно волнуюсь.

Серебристый конверт торчит между туфлями. Я беру его и вытаскиваю карточку.

Дорогая Элоиза,

Надень их. Да, я знаю, что они слишком велики. Ходить в чужой обуви намного сложнее, чем ты думала, да? Как и поставить себя на место другого человека.

Следующая — спальня, две двери дальше по коридору.

МакАллистер

Я обуваю туфли, и мои ноги «плавают» в мягкой итальянской коже. Мне приходится, волоча ноги, выйти из красной комнаты и пройти по коридору до следующей остановки на моем пути. Я вхожу в спальню, предполагая увидеть там Мака. Ожидающего меня. Возможно, чтобы заняться сексом.

Но она, как и все предыдущие места, пуста, за исключением серебряного конверта, аккуратно лежащего на пышной белой подушке. Я подхожу и замечаю, что одна сторона кровати идеально застелена, а другая примята. Как будто кто-то спал на этой стороне.

Конверт лежит на подушке, предположительно, используемой.

Я открываю его и читаю карточку.

Дорогая Элоиза,

Эта постель грустит, правда? Ей одиноко. Кого-то недостает. Мне тоже кого-то недостает. Думаю, ты — мой недостающий кусочек. Но прежде, чем поднимешься на террасу, я просто хочу, чтобы ты знала, что я никогда не говорил, что идеален. Я никогда не претендовал на то, чтобы быть идеальным.

МакАллистер

Глава 29

Мак

В тот момент, когда слышу ее мягкие шаги на лестнице, ведущей на террасу, я начинаю паниковать и бросаю последний серебристый конверт в продольную узкую линию огня, пылающую в прямоугольной бетонной яме. Сначала воспламеняются края, начинают темнеть, а затем превращаются в пепел. Хотелось бы мне, чтобы огонь был жарче, чтобы мог сжечь все быстрее, тогда бы Элли не узнала, что последний кусочек головоломки я оставил себе.

— Ну что ж, — произносит Элли позади меня. Я оборачиваюсь, стараясь скрыть от нее картину горящего конверта, блокируя его своим телом. — Это было довольно-таки неожиданно, Мак. Не уверена, что об этом и думать. — Она не в моих туфлях. Они слишком велики для нее. Элли держит их по одной в каждой руке со вставленными внутрь бутылками пива «Прах Зомби», направляясь ко мне. — Ты послал меня на самую настоящую охоту.

— Это был… — мне трудно подобрать слова. — Просто способ узнать меня. Что-то, отличное от обычного «расскажи мне о себе». Я не обычный человек, Элли. И я просто пытаюсь это объяснить.

— Принято к сведению, — говорит она, медленно приближаясь ко мне. — И ты не идеален.

— Нет, — говорю я, качая головой. — Я, наверное, уже допустил много ошибок с тобой. Но надеюсь, что ты не используешь их против меня, потому что я не могу ничего изменить.

Она слегка мне улыбается и пожимает плечами:

— Не знаю. Не думаю, что ты совершил какую-либо ошибку. Было весело. Знаю, мы ругались. Но это все часть знакомства друг с другом. И я начинаю чувствовать себя немного не в своей тарелке из-за того, как много всего ты узнал о моей жизни. — Она смеется, и я расцениваю это как хороший знак. Мои намеки еще не отпугнули ее.

— У меня были твои сообщения, адресованные Хиту. Я вступил в эти отношения с несправедливым преимуществом, даже если это были всего лишь бредовые мечты.

Она проходит мимо меня, и мое сердце бьется быстрее, мне интересно, сгорел ли последний конверт, а с ним и мое прошлое. Но либо Элли не замечает его, либо он уже сгорел, потому что она садится на большой белый диван и подбирает под себя ноги.

Я поворачиваюсь и следую за ней, сажусь рядом и тянусь за торчащей из туфли бутылкой пива. Достаю открывашку из кармана пиджака, открываю ее, а затем отдаю Элли. Она улыбается, когда я проделываю тоже самое с моим пивом.

Мы чокаемся бутылками, словно все время проделываем это, и делаем по глотку.

— Хотя, те мечты не были бредовые, — говорит Элли. — Это настоящая я.

— Какая часть? — со смехом спрашиваю я.

Она пожимает плечами:

— Большая часть. Я хочу тот дом. Когда-нибудь. Еще хочу щенка. И детей, и такие детские. Думаю, я хочу идеальную жизнь.

— И все же я не идеальный мужчина.

— Нет, — говорит она. — Похоже, что нет. — От ее признания у меня начинается небольшой приступ паники. Неужели она передумала? — Но я не думаю, что нужны два идеальных человека для того, чтобы иметь идеальную жизнь.

Я делаю глубокий вдох. Какое облегчение.

— Согласен, — говорю я.

— Но для меня это больше, чем мечты.

— Элли, я хочу знать о тебе все. Каждую незначительную деталь.

Она улыбается, а свет от огня танцует на ее лице.

— В действительности у меня нет никаких секретов. Я имею в виду, ты их уже знаешь. Я хочу всех этих романтических штучек. Думаю, это и есть мой секрет. И не думаю, что это глупо. Я просто считаю, что заслуживаю этого.

— У тебя было… плохое детство?

Она качает головой.

— Нет. На самом деле, нет. Конечно, моя мама ушла от нас с отцом, когда мне было около восьми лет. Думаю, ей просто стало скучно. Возможно, она тоже хотела идеальной жизни, а мой отец не смог ей этого обеспечить. Но все это очень типично в наши дни, верно? Люди вечно всем недовольны. Так что было немного трагично, но я пришла в норму. У меня был отец, пока мне не исполнилось двадцать, тогда он погиб в кораблекрушении. Каждый год мы ходили на глубоководную рыбалку на Багамах. Это было константой в моей жизни, даже до того, как ушла мама. А в тот год я училась в колледже и не смогла поехать с ним. И, конечно же, именно тогда такое и происходит, верно? Жизнь совершает поворот, и все меняется, пока ты занят обычными вещами и не обращаешь внимания. Наши с тобой отцы с детства друг друга знали. Мы не были так богаты, как вы, но я выросла с деньгами и определенным уровнем привилегий, которые сопровождались ожиданиями. Так я получила стажировку в «Стоунволл Энтертейнмент».

— Уверен, что это имеет отношение и к твоему потенциалу.

— О, да. Я тоже в этом уверена. Я не собираюсь недооценивать себя только потому, что мне предоставили возможность. И, конечно же, я не говорю, что не благодарна, но это… — она раздвигает руки, ее жест охватывает все вокруг нас, показывая это место, и эту жизнь, и этот момент. — Это не то, чего я хочу.

— Щенки, — говорю я. — И дом мечты.

Она пожимает плечами:

— Немного больше этого, но да. Сегодня твой отец сделал мне интересное предложение.

— Ты останешься?

— А ты?

— Он же меня уволил, — со смехом говорю я.

— Значит, вы не обсуждали это потом? Сегодня днем?

— Нет, — говорю я. — Он улетел. Мы это обсудим, когда ему будет удобно.

— Так, что ты будешь делать?

— Приду на работу в понедельник и посмотрю, что получится.

— Ну, это вроде как дерзко, — хихикает она.

— Он хочет, чтобы я там был. Не показаться было бы оскорблением. А я не пытаюсь его оскорбить. Я тоже хочу определенной жизни, Элли. У меня есть собственная мечта. Думаю, так это можно назвать.

— Какая у тебя мечта?

Я хочу сказать ей правду, но не могу. Не могу, потому что сжег секрет, который храню от нее. Он превратился в пыль в огне, что перед нами. Поэтому я тщательно подбираю слова:

— Я хочу… предсказуемости. Стабильности, наверное. Думаю, это слово больше подходит. И в то же время, хочу менять некоторые вещи.

— Звучит как парадокс, если ты меня спросишь.

— Да, — я делаю большой глоток пива и смотрю, как она делает то же самое. — Мне нравится прочно стоять на ногах. В реальном мире.

— Тогда почему тебе нравлюсь я? — спрашивает Элли. — Не думаю, что я такая девушка.

— Нет, — говорю я, признавая это. — Ты мечтательница. И это меня пугает, потому что включает в себя вещи, которые не соответствуют действительности или, по крайней мере, неизвестны. У меня особое отношение к правде, Элли. Долгая история того, как меня поимели из-за бредовых вымыслов других людей.

Она прищуривается. На краткое мгновение ее глава вспыхивают от гнева, но она берет его под контроль.

— Тогда зачем мы здесь?

— Возможно, я ошибаюсь в тебе?

— Возможно, это я ошибаюсь в тебе? — возражает она.

— Возможно, нам стоит рискнуть в отношении друг друга и выяснить?

— И на что это будет похоже? — спрашивает она, подозрительно прищуриваясь.

Я вздыхаю и пожимаю плечами. Моя очередь раздвинуть руки, чтобы охватить мир вокруг нас:

— Вот на это, — со смехом говорю я. — На эту ночь. На эти выходные. На это свидание. Честно говоря, не знаю.

— Тогда почему ты начал отношения со мной, а, Мак? Если ты знал, что я не та, кого ты ищешь, то зачем начинать то, что не хочешь доводить до конца?

Я вздыхаю:

— Мне показалось, что ты милая. Еще до того, как я тебя увидел. Это было… довольно… прелестно.

— Ты посчитал мои самые сокровенные мысли «прелестными»? — она кривится, словно съела что-то невкусное. — Не уверена, что это комплимент.

— Но это так, — говорю я, притягивая ее к себе, обняв за плечи. — Честно. — Я беру ее пиво и ставлю его на край прямоугольной ямы с огнем. — Я к тебе привыкаю.

— О, Боже, — произносит она, отстраняясь.

— Стой, — приказываю я. — И послушай меня. Я привыкаю к мысли, что, возможно, мечта — это не вымысел. И все, что ты написала Хиту, было… ну, не совсем мечтой. А возможностью. Не думаю, что тебе действительно нравился Хит, не так ли?

— Я считала нас друзьями. И, возможно, какая-то часть меня думала, что он мог вписаться в мой иллюзорный мир фантазий. Но действительно ли я думала, что выйду за него замуж? На самом деле? Нет. Для меня это было бегством. В период сексуального затишья. Мне просто хотелось добавить пикантности.

— Ну, я думаю, ты с этим справилась. — Теперь мы оба смеемся, и я чувствую, что ее напряжение немного ослабло. — Это, безусловно, привлекло мое внимание. И я не хочу ранить твои чувства, но ты не была единственной женщиной с работы, которая писала ему бред. Хит и Эллен…

— Нет! — восклицает она. — Фу! Она достаточно взрослая, чтобы быть его матерью!

— Эй, с виду она настоящая секс-бомба. Хит записал ее в телефоне как «Элли». Так, что я получал сообщения от вас обеих, что привело к путанице.

— О, Боже, — смеется она. — Ты думал… — взрывается от смеха.

— Ага. Я действительно думал, что вы с ней одно и то же лицо, когда я пошел за тобой по лестнице. И мне следовало бы извиниться за это, но нет. Мне понравился неожиданный поворот, Элли. Я очень доволен тем, как все складывается для меня. Даже если ты находишься на другой стороне цепочки нелепых случайностей, а я стою в скучной зоне зала ожидания отношений.

— Черт, Мак. Ты совсем не скучный, когда дело касается меня. Мне никогда в жизни не было так весело.

— Мне тоже, — признаюсь я. — Для меня это были безумно хорошие две недели. Давно у меня не было столько веселья, улыбок и смеха, как с тобой. Вероятно, около десяти лет. — Я просовываю руку ей под кофту и обхватываю через лифчик ее грудь. — Знаешь, это не обязательно должно заканчиваться. Мы можем продолжать. Дать нам шанс.

Я не жду ответа, просто встаю и тяну ее за собой. Веду ее через террасу, вниз по ступенькам, через бесчисленное количество прихожих, укромных уголков и комнат, пока мы не добираемся до главной спальни. Здесь горит свет. Она расположена на втором этаже, совсем не близко с тем местом, где я заставил ее бродить раньше.

Кровать размера кинг-сайз стоит у дальней стены, обрамленная окном от пола до потолка с видом на город. Я останавливаюсь у подножия кровати и начинаю раздевать Элли. Снимаю через голову кофту, кладу руки на грудь и сжимаю, в то же время сам приседаю и облизываю ее живот. Провожу руками вниз по изгибу талии и останавливаюсь, схватив ее за бедра, пока прихватываю губами мягкую, чувствительную кожу чуть выше пуговицы на джинсах.

Она запускает пальцы в мои волосы, слегка сжимая их, и делает протяжный выдох.

— Говори, — приказываю я. — Хочу услышать, как ты говоришь.

— Что? — выдыхает Элли.

Я быстро расстегиваю пуговицу ее джинсов, со звуком опускаю молнию, обнажая нижнюю часть живота. Наклоняюсь и покрываю своим ртом кожу, снова прихватываю ее губами. А потом стягиваю ее джинсы, цепляя и белые трусики, и отбрасываю все это в сторону.

— Ты знаешь, о чем я прошу. Сделай это. Сделай это, Элли. Тебе же нравится притворяться, правда? Это дает тебе острые ощущения, да?

Я провожу одной рукой у нее между ног, стараясь не касаться ни одного из тех мест, прикосновения к которым она жаждет прямо сейчас. Но потом протягиваю руку и прижимаю к ней всю ладонь, мой большой палец играет с влажностью между ее ног. Элли сильнее сжимает мои волосы.

— Просто… не останавливайся, — стонет она с закрытыми глазами. — Не знаю, что еще сказать. Просто не хочу, чтобы ты останавливался.

— Я тоже не хочу останавливаться. Так скажи мне, что же мне сделать.

Она на мгновение открывает глаза, но я прижимаю большой палец руки к мягким складкам, и ее глаза немедленно закрываются.

— Вот это, — говорит она. — Больше этого.

— Слова, Элли. Мне нравится слышать слова. Это чертовски горячо. Чем пошлее, тем лучше. Так произнеси же их. Произнеси все это, Элли. И я прикоснусь пальцами к чему угодно. Прикоснусь ртом к чему угодно. Я буду трахать тебя, пока не станет больно. Я сделаю все возможное, чтобы ты кончила. Чтобы сделать тебя моей.

Сейчас она задыхается. Ее хватка на моих волосах все усиливается и усиливается, из-за пульсирующей волны удовольствия, которое наверняка в ней накапливается.

Но она все еще молчит. Ничего, кроме ее тяжелого дыхания в ответ.

Я убираю пальцы и встаю.

— Мак, — наконец произносит она. — Пожалуйста… просто…

— Раздень меня, — говорю я. — Если ты не можешь попросить о том, чего хочешь, то я с радостью начну первым.

Она подносит ко рту ноготь, и я впервые замечаю, что ее лак скололся. Она мгновение прикусывает ноготь, а затем опускает руки мне на плечи и снимает с меня пиджак. Осторожно кладет его на подушки рядом с нами, а затем сжимает в кулаках ткань моей рубашки и вытаскивает ее из брюк.

— О, да, — говорю я, слегка кивая головой. — Мне нравится эта Элли.

Элли ослабляет мой шелковый галстук, поднимает воротник, снимает галстук через голову и кладет его поверх пиджака. Она сжимает, а затем расслабляет губы, когда начинает расстегивать мою рубашку снизу вверх. Когда она добирается до последней пуговицы, то спускает рубашку по моим обнаженным плечам, нежно касаясь кожи кончиками своих пальцев. Проводит ими по изгибам моих мышц до тех пор, пока рубашка не падет на пол у наших ног.

Я кладу обе руки ей на плечи и сжимаю их.

— На колени, — говорю я. У меня нет проблем с тем, чтобы попросить ее сделать то, чего мне хочется. Ни одной. — И достань мой член.

Элли делает глубокий вдох, и я почти чувствую, как бьется жилка у нее на шее, когда она опускается на пол. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами и тяжело сглатывает.

— Черт, — говорю я. — Просто представляя, как ты сосешь мой член, я становлюсь еще тверже. — Тверже, потому что сейчас я чертовски тверд, словно мой член сделан из камня.

Она переключает внимание на мой ремень, и ее пальцы заплетаются, пока она пытается его расстегнуть. Она делает глубокий вдох, словно готовит себя к следующей части, но не колеблется. Пуговица на моих брюках проходит через узкую петлицу, а затем Элли тянет вниз собачку на молнии. Просовывает внутрь руку и обхватывает мой толстый ствол, а другой стягивает боксеры, пока не освобождает член. Затем я его сжимаю в кулаке, двигая рукой вверх-вниз, пока Элли смотрит, а затем подношу его к ее рту.

— Открой, — говорю я. Она смотрит на меня снизу вверх, дважды моргает, а затем подчиняется.

Я улыбаюсь, когда горячее дыхание обдает головку, а затем меня окружает тепло ее рта, когда она ее обхватывает. Элли сосет, опускает вниз голову, из-за чего мой член входит в ее горло, затем поднимает голову, в то время как ее язык скользит по моему члену, выпускает меня и снова поднимает на меня взгляд, чтобы увидеть, нравится ли мне то, что она может делать.

— Продолжай, — говорю я, подбадривая ее. — Мне очень нравится. — Но она не продолжает. Сидит неподвижно. — Элли? — спрашиваю я, слегка наклонив голову.

— Хочешь знать, что я хочу, чтобы ты сделал?

— Расскажи мне, — говорю я, не в силах сдержать улыбку. — Что бы это ни было, я готов к этому.

Она смотрит мне прямо в глаза, берет обе мои руки и кладет их себе на голову. Прижимает их к своему черепу, поощряя меня крепко его сжать. Я с радостью выполняю ее пожелание. И я знаю, чего именно она хочет, но я хочу услышать, как она об этом попросит.

— Держи меня вот так, — говорит она. — И… — она теряет самообладание и краснеет, ее щеки становятся ярко-розовыми.

Я протягиваю вниз руку и обхватываю ее полную грудь, как только могу. Она выпирает между моими пальцами, тяжелая и эротичная. Я кручу сосок, заставляя Элли стонать.

— Скажи мне, Элли. Черт, ты даже не представляешь, как сильно мне хочется услышать то, что ты хочешь сказать.

— Я хочу, чтобы ты… — она качает головой и улыбается, все еще смущенная.

Я снова подношу руку к ее голове, сжимаю ее волосы, подвожу к себе ее рот, мои бедра так и тянутся к ней, член пульсирует от предвкушения.

— Этого? — спрашиваю я. Она кивает, но смотрит вниз. — Скажи, — приказываю я. — Все, что тебе нужно сделать — это сказать. Элли, помнишь, как хорошо тебе было, когда я трахал твою попку? А ты думала, что тебе не понравится. Как насчет этого? Ты же знаешь, что хочешь этого. Ты знаешь, что тебе понравится. Так что, просто скажи мне. Я, возможно, кончу тебе на лицо, лишь услышав, как ты произнесешь эти слова.

— Трахни… — говорит она. — Трахни… мое лицо. Как бы ты… мою киску.

— Черт возьми, — говорю я с малейшим намеком на удовлетворение, которое не могу скрыть. — Я счастлив сделать тебя счастливой. — Я сильнее сжимаю ее, если это вообще возможно, и в тот момент, когда она открывает рот, толкаюсь внутрь. Между ее губами. Она недостаточно широко раскрыла рот, чтобы принять весь мой обхват, поэтому ее зубы слегка царапают мой член, и я от удовольствия откидываю назад голову.

Толкаю член в ее влажный рот точно так же, как через несколько минут собираюсь поиметь ее киску. Не хочу кончать ей в рот. Моя женщина всегда будет на первом месте. Но я хочу предоставить ей полный «трахни мое лицо» опыт.

— Уберите руки за спину, мисс Хэтчер, — говорю я с низким, грубым рычанием. — И не двигай ими, пока я не скажу.

Она поднимает на меня глаза, они уже слезятся из-за напряжения от подчинения, но она делает, как я прошу — подается вперед, практически умоляя о большем.

И я даю ей это. Жестко. И быстро. Она давится и брызжет слюной, стекающей изо рта вниз по подбородку. Но она ни на секунду не отводит от меня глаз.

— Элли, тебе это нравится? Ты, чертова шлюшка. Поиграй со своей киской, — говорю я. — Только одной рукой, а другую держи за спиной и не останавливайся, пока не кончишь.

Ее пальцы оказываются между ног, и она быстро и неистово массирует клитор круговыми движениями еще до того, как я заканчиваю говорить.

— Вставь в себя пальцы, Элли. Покажи мне, как сильно тебе это нравится.

Пальцы проникают в киску, когда она широко раздвигает ноги. А я прекрасно вижу все, что она делает.

— Кончай, — говорю я.

Она стонет от разрядки, я все еще двигаю бедрами вперед-назад трахая ее лицо, и член все еще у нее во рту. Ее стон, ощущается вибрацией, дразнящей кончик головки, пока я почти не забываюсь и не выстреливаю спермой в ее открытую глотку.

Но я отстраняюсь как раз вовремя. Элли задыхается от нехватки воздуха. Ее лицо в беспорядке: макияж размазан по щекам, подбородок такой же мокрый, как и киска.

— Как же сильно мне сейчас хочется тебя вылизать.

Не дав ей шанса прийти в себя или ответить, я просто наклоняюсь, поднимаю ее, поворачиваю и подталкиваю вперед, пока она не наклоняется над кроватью, положив руки на матрас для устойчивости.

Я наклоняюсь, скользя рукой по члену длинными, быстрыми движениями. А потом я его отпускаю и кладу ладони ей на ягодицы, раздвигаю их, прижимаюсь ртом к ее киске и сосу.

— Вот, дерьмо, Мак, — говорит она. Ее ноги дрожат от усилия устоять на месте, но я не останавливаюсь. Я провожу языком по клитору, проникаю двумя пальцами в киску и одним в попку, а затем двигаюсь в ней, пока она не кончает снова, корчась, извиваясь и падая вперед, совсем не в состоянии удержаться в вертикальном положении.

— Ответь мне сейчас, Элли. Это же не так сложно, когда ты так сильно чего-то хочешь, да? Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал.

— Трахни меня, — говорит она. — Вставь член в мою киску и трахай меня что есть силы.

На этот раз именно я стону. Я так чертовски сильно готов излиться, что даже не удосуживаюсь надеть презерватив. Просто прижимаюсь головкой члена к ее входу, хватаю за бедра и даю ей именно то, чего она хочет.

Она практически сразу кончает в третий раз. И хотя я хотел бы трахать ее так до самого утра, еще больше мне хочется кончить ей на лицо. Я выхожу из Элли и переворачиваю. Ее грудь тяжело вздымается. Ноги раздвинуты. Глаза закрыты. А потом я хватаю ее за плечи, располагаю перед собой и выстреливаю спермой на губы.

Глава 30

Элли

Я истощена. Мак поднимает меня, несет в ванную комнату и усаживает на столешницу.

— Было весело, — говорю я, краснея как в последний раз, ведь мое лицо чертовски сильно горит. А еще оно липкое. Мак мне улыбается, его член все еще в полутвердом состоянии покачивается в воздухе, пока он двигается по ванной, чтобы найти губку. А я все еще чертовски возбуждена.

— Сидите спокойно, мисс Хэтчер. Дай-ка я тебя очищу.

Включив горячую воду, чтобы смочить губку, он регулирует температуру и отжимает из нее лишнюю воду, прежде чем поднести к моему лицу и осторожно обтереть. Он повторяет процедуру снова, используя новую, но в этот раз нежно проводит ею по моему лицу, под глазами, осторожно вытирая потекшую косметику. Вниз по щекам, по подбородку, по шее. Раздвинув мои ноги своими, он прижимает теплую губку между ними, затем обхватывает киску, и выбрасывает обе губки на пол.

— Душ? — спрашивает он.

— Конечно, — отвечаю я.

— Затем в постель?

— Затем еще? — спрашиваю в ответ и ловлю лукавую усмешку, расплывающуюся по его лицу.

— Я никогда не откажусь от «еще», мисс Хэтчер.

Он все подготавливает, затем берет меня за руку и ведет в душ прямо под широкий поток воды, падающий с потолка. Выдавливая немного шампуня себе в ладонь, он начинает наносить мне на волосы, стараясь не пропустить ни единой прядки. Я тянусь к мылу и тоже намыливаю Мака, ласкающими движениями. Его идеальную грудь. Его идеальные плечи. Его идеальные бедра и, конечно же, его член.

Вот и все, что потребовалось для того, чтобы он подхватил меня на руки, прижал к белой мраморной плитке и трахнул у стены. Я знаю, что мы не используем презервативы, и он кончает внутри меня, но я на таблетках, и мы сможем поговорить об этом позже, если он захочет. Уверена, что он считает меня слишком организованной и рациональной для того, чтобы не принимать их.

Когда мы истощены (снова) и уже чистые, Мак заворачивает меня в белый халат и ведет в кровать. Я позволяю халату упасть на пол, а затем ползу туда, где он приподнял для меня одеяло.

Он может и не считает себя совершенным. Очевидно, именно это он и хотел до меня донести, когда заставил охотиться по всей квартире за конвертами. Но прямо сейчас я так не думаю. Я считаю, что МакАллистер Стоунволл настолько совершенен, насколько вообще может быть идеален мужчина.

***

Так и проходят наши выходные. Секс, еда, душ и еще больше секса. Больше разговоров, но серьезных тем мы не затрагиваем. В основном — это легкие и веселые вещи. О том, что нам нравится делать. О музыке. О том, где бы мы провели самый идеальный отпуск. О том, чего он не знал обо мне помимо того, что было в тех сообщениях его брату. Общение сделало все это реальным. До этих выходных я была всего лишь девушкой из СМС-сообщений, которой нравилось трахаться с ним на работе. Но сейчас… Мне кажется, что мы действительно друг друга знаем. Словно, мы на пути к чему-то новому. К отношениям, и совсем не иллюзорным.

К настоящим.

***

— Хэй, — шепчет Мак мне на ухо. — Элли, мне нужно в офис пораньше. Ты можешь спать, если хочешь.

— О, боже. Который час?

— Пять тридцать.

— Это просто неправильно. Пять тридцать утра понедельника. Зачем?

— Встреча с моим… отцом, помнишь? Он назначил ее на ранний час.

Я открываю глаза, сразу проснувшись:

— Он хочет, чтобы я пришла?

Мак смеется и целует меня в щеку.

— Нет, только я. Это все из-за меня. Ты ведь сегодня придешь, да? Не позволяй этой сучке Эллен испоганить тебе карьеру. Не позволяй ей выиграть.

Мы разговаривали об этом на протяжении всех выходных, к тому же есть определенная притягательность в предложении Стоунволла-старшего. Неполный рабочий день. Делегируй свои полномочия, сказал он. Думаю, это могло бы стать для меня неплохим решением. Очень многое в эти выходные оказалось идеальным. И подумать только, в пятницу днем у меня было такое чувство, словно все пропало. То видео. Боже, как унизительно. Но Мак привел много хороших доводов, которые убедили меня, что не все потеряно.

Во-первых, мы чертовски горячо смотрелись на том видео. И я даже не была раздета. На мне все еще было платье. Лично я не думаю, что это компенсирует тот факт, что моя задница была оголена для траха, но, должна согласиться, было горячо.

Во-вторых, едва ли кто-то его видел. Мы перешерстили все здания на предмет телевизоров, Мак даже звонил в отдел техподдержки, чтобы узнать, где именно была трансляция. И оказалось, что только в Атриуме. Мин уже упоминала, что оно шло только минуты две. Так что, несмотря та тот факт, что все о нем знают, не все его видели.

В-третьих (это мне самой пришло на ум), хотя, думаю, Мак тоже так считает — вероятно, каждая женщина компании хотела бы быть на моем месте. Ведь МакАллистер Стоунволл — хороший улов. На самом деле. Черт, если бы я сама увидела, как кого-то трахают так, как это сделал он, то желала бы быть на месте этой девушки.

Так что, вот такие у меня оправдания для того, чтобы не сбежать сегодня утром. Чтобы проглотить это, и вернуться на работу. Возможно, мне удастся договориться со Стоунволлом-старшим о работе из дома? Случались и более страшные вещи. Просто посмотрите на мою жизнь за последние две недели.

— Я приду, — отвечаю я Маку. — Никто не прилетит до восьми тридцати. Так что, приеду на работу, как обычно.

— Окей, — говорит Мак, снова меня поцеловав. — Я опаздываю, поэтому должен идти. Увидимся позже.

Он отстраняется, а я переворачиваюсь и наблюдаю за тем, как он выходит из спальни. Не спеша все обдумываю. Для начала — об этой квартире. Насколько она пуста. Мак говорил, что только заехал и привез не много, всего лишь несколько костюмов. Он заказал доставку на эту неделю. Большая часть личных вещей находится в его доме в… ну, он ни разу не упоминал, где именно. Я несколько раз его спрашивала, но в итоге мы как-то заговаривали о чем-то еще.

Хммм…

Надо будет спросить его об этом позже за ланчем.

В основном мы говорили обо мне. Но большинство вещей он знает. Я предпочитаю постоянство. Поэтому работаю в «Стоунволл Энтертейнмент» с тех пор, как закончила колледж. Так что, моя жизнь не очень-то интересна. Но Мак упоминал, что много путешествовал.

Я сажусь и размышляю над этим.

Если хорошенько подумать, то он никогда не упоминал, куда именно ездил. Я ложусь и снова пытаюсь уснуть, но меня беспокоит скрытность Мака. Неужели все выходные я позволяла ему манипулировать собой? Неужели он специально это делал? Или мы просто были так увлечены друг другом, что переключались с одной мысли на другую? Скорее всего, так и было. Так и бывает, когда встречаешь кого-то нового. Кого-то, кто тебе нравится. Кого-то, кто тебе интересен. Когда начинаешь думать, одна мысль приводит к какой-то другой, а тебе хочется услышать все, и ты отвлекаешься. Направляешься по дорогам, по которым ты и не знал, что хочешь пройтись, потому что они такие блестящие и новые.

Я вздыхаю и принимаю эту версию.

Но мне не удается выбросить это из головы. Я ворочаюсь с боку на бок, и прежде, чем осознаю, вот уже шесть утра, и нет надежды на сон, если я хочу принять душ перед работой.

В эти выходные мы с Маком много «мылись». Секс в душе будоражил нас множество раз. Так что, на самом деле, мне это не нужно. Мак оттрахал меня у мокрой кафельной стены менее восьми часов назад.

Я все еще хихикаю над этим, когда звонит мой телефон, лежащий на прикроватной тумбочке. Тянусь к нему и смотрю на имя звонящего. Это с работы, но мне раньше не звонили с этого номера, просто вижу, что из «Стоунволл Энтертейнмент».

— Алло?

— Элли? Это Стефани, ассистент Мака. Прости, — она хихикает. — Он приказал мне позвонить тебе, потому что сам на встрече с Стоунволлом-старшим. Мак сказал, что оставил свой телефон в домашнем офисе, не могла бы ты захватить его с собой, когда пойдешь на работу, пожалуйста?

— Боже, Мак, вот тебе и «не привлекай внимания».

— Согласна, — говорит Стефани все еще веселясь. — Но, если это как-то тебя утешит, я считаю, что это здорово. Вы очень мило смотритесь вместе.

— Спасибо, — отвечаю я, чувствуя радость от того, что моя рациональность относительно спокойного отношения к тому видео начала приносить свои плоды. — Скажи ему, что я уже собираюсь и скоро буду.

— Конечно, — говорит Стефани. — Тогда увидимся.

Завершив вызов, я откидываю одеяло. Где, блин, находится этот домашний офис? Я решаю сначала одеться, а затем пойти на поиски этого маленького таинственного уголка в этом особняке на крыше. Понятия не имею, насколько огромна его квартира, но здесь шесть спален, десять ванных комнат, и, очевидно, один домашний офис, хоть я никогда его и не видела.

У меня с собой только джинсы, так что и они сойдут для работы. Я действительно не ожидала, что останусь здесь прошлым вечером, но мне еще не хотелось уходить. В пятницу я не захватила с собой рабочую одежду. Я и подумать не могла, что эти выходные будут такими великолепными.

Я умываюсь в ванной и накладываю немного косметики. Совсем чуть-чуть, чтобы свежо выглядеть. Затем натягиваю джинсы, иду в гардероб Мака, беру рабочую рубашку и накидываю поверх майки. Надев единственную чистую рубашку, висевшую в шкафу, я завязываю ее полы в узел у себя на талии, по пути в гостиную, где оставила свою обувь, когда пришла в пятницу.

Этот ковер, боже. Надо будет намекнуть Маку, что нам действительно нужно заняться на нем сексом. Я заливаюсь румянцем от одной мысли. Что он со мной сделал?

Не знаю, но мне это нравится. Думаю, Элли Хэтчер, как половина от «Элоиза и МакАллистер» намного интереснее, чем обычная витающая в облаках Элли Хэтчер, координатор знаменитостей.

— Окей, — говорю я, запихивая свой телефон в сумочку и вешая ее на плечо. — Теперь поищем офис.

Я иду по коридору, где находится стена из водопада, и добравшись до конца, поворачиваю налево, а не направо. В этом коридоре я еще не была, так что есть неплохой шанс, что где-то здесь и находится офис.

Я оказалась права, после того как четыре раза зашла не туда. Обнаруживаю гостиную, мужскую берлогу со столом для настольного хоккея, ванную, о которой не знала (так что, наверное, их все-таки одиннадцать) и небольшой уголок для чтения.

Офис — конечно же, последняя комната, куда я захожу, и он обставлен в легком современном стиле, как и остальная квартира. На столе лежат бумаги, несколько ручек в хрустальном держателе и телефон Мака. Я беру его и поворачиваюсь, чтобы уйти, но он звонит у меня в руке.

Опускаю глаза на экран, думая, что это Мак, но звонящий записан как «мистер Романтик».

Мистер Романтик? Что за хрень?

Я игнорирую звонок и закидываю телефон в сумку, но тут раздается голос:

— Мак, — говорит он. — Мак? Какого хрена, чувак?

Я достаю телефон и понимаю, что, вероятно, нажала кнопку «ответить», и прикладываю его к уху:

— Алло?

— Э… — говорит мужчина на другом конце. — Ты не Мак.

— Нет, я — Элли. Извините, я не собиралась отвечать на звонок. Но случайно нажала кнопку «ответить». Он оставил свой телефон дома, а я должна его отнести.

— Элли? — удивленно восклицает он. — Так он тебя нашел, да?

— Нашел меня?

— Да, я разговаривал с ним на прошлой неделе после того, как вернулся из Вегаса. Я виделся там с Эндрю Манко и, по какой-то причине, Мак считал, что ты была с Эндрю в ту ночь.

— Ох, да, — смеюсь я. — Это была ошибка. Хочешь, чтобы я передала ему сообщение?

— Да, просто скажи ему, чтобы он позвонил мистеру Корпорации, когда будет возможность.

— Мистеру Корпорации? — спрашиваю я.

— Мистер Совершенство знает, о чем я. Большое спасибо, дорогая. Пока.

А затем звонок прерывается. Мгновение я просто пялюсь на экран.

Мистер Романтик? Мистер Корпорация? Мистер Совершенство? Что, блин, за прозвища?

Целую минуту я стою. Не шелохнувшись.

Ко мне приходит идея. Очень плохая идея, но тем не менее идея.

У меня его телефон.

Держу пари, я смогу выяснить много чего о нем, если просто взгляну немного…

«Нет, Элли!», этот голос в моей голове очень сильный.

Но затем раздается другой голос. Который говорит: «Он прочитал все те сообщения, что ты отправила Хиту».

Он так и сделал, не так ли? Я практически обязана заглянуть. В конце концов, то, что он тогда вынюхивал все о моей частной жизни, было совсем нечестно. Прочитал все те мысли. И хотя мы и провели выходные вместе, я продолжаю думать о том, что он действительно мало рассказал о себе. Да, тот небольшой квест предоставил мне немного инсайдерской информации. Но многое из нее было довольно расплывчатым, не так ли? Очень философским и неопределенным. Например, Закон 46: «Никогда не кажись слишком идеальным».

О чем, блин, это вообще?

И мистер Романтик, кем бы он ни был, только что звонил мистеру Совершенство.

Я смотрю через плечо, по привычке. Потому что должна посмотреть. Просто на всякий случай. Смотрю, есть ли еще какие-нибудь намеки на эту хрень с мистером Совершенство. По какой-то причине все это кажется мне знакомым. Может. Мак раньше об этом упоминал? Нет, не думаю.

Провожу пальцем по экрану, оживляя его, и нажимаю на иконку «Контакты», прежде чем смогу остановиться.

Появляются его контакты, и я начинаю прокручивать их вниз до «Мистеров». Но тут замечаю имя Хита.

Хит. Говорили ли они обо мне?

Нажимаю на их сообщения и перестаю дышать.

Да. Да, говорили. Мое имя в самом последнем сообщении Мака.

Мистер Совершенство: Если ты не трахал Элли Хэтчер, то я попробую. Она выглядит совершенно испорченной.

Оно датировано первым днем, когда мы встретились. В тот день он унизил меня в конференц-зале.

Я вынуждена обойти стол и сесть, потому что у меня сильно подгибаются ноги. А в животе появляется чувство пустоты, как иногда бывает. Словно меня ударили под дых. И в сердце.

«Отложи его, Элли. Там то, что ты не захочешь знать».

Это правда. Я даже соглашаюсь. Но еще там есть вещи, которые мне нужно знать. И это одна из них. Так что, я прокручиваю сообщения вверх, до первого, отправленного в тот день.

Мистер Совершенство: Что за хрень с этими сообщениями от Элли? Сначала она просит тебя ее трахнуть, а потом несет какую-то хрень собачью о щенках и доме мечты.

Хит: Что за фигню ты несешь? Дом мечты? Я несколько раз трахал Элли, но только потому, что она сама этого хотела. Хотя, лучше держись подальше от нее, она шизанутая.

Мистер Совершенство: Да неужели! Она прислала тебе доски в Пинтерест с фотографиями того, как будут выглядеть ваши дети.

Хит: Что? Даже не знаю, что на это сказать. Никогда не видел этой хрени.

Мистер Совершенство: Да, чувак. Шизанутая с большой буквы «Ш», даже не знаю, вызвать ли охрану и вывести ее из здания, или же посмотреть, трахнется ли она со мной на лестнице. Она хороша?

Затем следует перерыв в беседе. Несколько часов. А потом снова Мак:

Мистер Совершенство: Здесь две Элли, ты, придурок!

Хит: Элли Абрахам? А кто еще?

О, боже! Он меня даже не замечал, ведь так? Не то чтобы меня это волнует, я пережила все мнимые чувства, которые могла испытывать к Хиту. Но Мак. Боже, что это?

Мистер Совершенство: Элли Хэтчер, ты, придурок. Я только что лапал ее на лестнице после того, как она отмочила совершенно нелепую выходку на собрании. Черт возьми, мужик, ты пропустил кое-что невероятно эпичное.

Хит: Вот видишь, разве ты не рад, что я облажался и был выслан в Китай? Говорил же, что там весело. По крайней мере, ты не трахнулся с Элли Абрахам. Кстати, ее никто не называет «Элли», она использует это имя, потому что странно одержима Элли Хэтчер. Типа, терпеть ее не может, или что-то в этом роде.

Ну, это объясняет, почему на прошлой неделе она пыталась разрушить мою жизнь. Понятия не имею, что же я ей сделала. Я мила со всеми. Быть милой со всеми — моя работа. Ну, по крайней мере, когда смотрю им в лицо. Я придумала прозвища всем своим коллегам, но это личное. Они об этом не знают.

Мистер Совершенство: Если ты не трахал Элли Хэтчер, то я попробую. Она выглядит совершенно испорченной.

Мой мир полностью замирает, тишина давит на уши в ритме биения моего сердца. Нет, я не читала этого только что. Я качаю головой. Нет. Это ничего не значит. Он просто шутил. Он тогда меня не знал. Так обычно говорят между собой парни.

И пока спокойная, рациональная Элли все это понимает, еще я знаю, что первое впечатление — это все. Вот его первое впечатление обо мне.

На ум приходят его слова, сказанные в тот день: «Это совершенно нелепое поведение, мисс Хэтчер. В мой офис, сейчас же».

Нелепа.

Вот какой он меня считает. Я — нелепа. Совершенно нелепа. Еще в тот день на лестнице он считал, что я — Эллен Абрахам. И на собрании он тоже так считал.

Не знаю, что и делать с этой информацией. Чувствую себя немного глупой, более чем немного преданной и наивной из-за того, что купилась на версию Мака о свиданиях.

Это вообще свидания? Даже по его стандартам?

В сумочке звонит мой телефон, и мое сердце пропускает удар, когда я представляю, что это, должно быть, Мак, и мне придется с ним ругаться.

Но это не так. Звонит Мин. Я отвечаю на вызов и говорю:

— Алло?

— Элли, — говорит Мин, сильно запыхавшись. — О, боже, где ты? То, что она сделала, так неправильно!

У меня появляется плохое предчувствие:

— Кто?

— Эллен!

Я вынуждена закрыть глаза и опереться рукой на стол, словно готовясь к удару в живот:

— Что еще произошло?

— Мне так жаль, Элли.

— Просто скажи мне, Мин.

— Она… — Мин снова колеблется. — Она разослала всем рассылку, Элли, и …

— Как? Ее уволили на прошлой неделе!

— Не знаю, — отвечает Мин. — Может, запрограммировала рассылку на это утро. Но в ней все о тебе и о доске в Пинтерест о сотрудниках. Скриншоты и все прозвища, которые ты им придумала.

Я заканчиваю звонок, но как только это делаю, звонит Мак.

Я выключаю телефон.

Мак, вероятно, хочет предупредить меня о рассылке, но сейчас я думаю совсем не об этом. Я думаю о последнем сообщении, которое он написал Хиту.

Если ты не трахал Элли Хэтчер, то я попробую. Она выглядит совершенно испорченной.

Это единственное, что меня сейчас волнует. Он попробует. Конечно, почему бы и нет? Какая-то дурочка двадцати с небольшим лет в компании твоего отца готова позволить тебе трахнуть ее пальцами на лестнице. Конечно. Мак — мужчина, привыкший получать все, что захочет. Мистер Совершенство.

Затем я вспоминаю о звонке его друга. Мистер Совершенство, мистер Романтик, мистер Корпорация. Почему мне это кажется знакомым?

Набираю в поисковике три прозвища, пока стою у его компьютера.

На экране сразу же появляется фото Мака. Множество его фотографий, только его зовут не МакАллистер Стоунволл. Я кликаю на первое фото и появляется статья. Надпись под фото гласит: «Маклин Каллистер, он же мистер Совершенство, Нолан Делейни, он же мистер Романтик, отмечают снятие обвинений по делу мистеров Браунов об изнасиловании».

У меня так сильно дрожат ноги, что я вынуждена сесть в роскошное кожаное кресло.

Дело мистеров Браунов об изнасиловании.

Конечно же, я о нем слышала. О нем говорилось во всех новостях много лет назад. По крайней мере, лет десять назад. Я тогда училась в последнем классе.

Я получше изучаю фото Мака. Он улыбается. Как и его друг, Нолан Делейни, который, мне кажется, и был голосом на другом конце провода совсем недавно. Но ни один из них не кажется счастливым, и они явно не празднуют.

Просматриваю фотографии и вижу их всех. Мистера Совершенство, мистера Романтика, мистера Корпорацию, мистера Загадку, мистера Сваху. Все они — хорошо воспитанные дети из семей с хорошими связями, которые невероятно богаты.

Просматриваю статью, чтобы освежить воспоминания. Пять мальчишек из колледжа, одна студентка и обвинения в изнасиловании. Я понимаю основное, что произошло. Вечер начался с вечеринки в доме, где жили парни, и закончился тем, что девушка обвинила их в групповом изнасиловании.

Газетам запретили упоминать имена парней, пока их официально не обвинят, поэтому, пока это не произошло, им дали прозвища. Их назвали «Мистеры Брауновского университета» или «Мистеры Брауны», чтоб короче. А потом каждому парню присвоили свое прозвище, основываясь на том, как друзья из кампуса описывали их СМИ.

Как только им предъявили официальное обвинение, их исключили из университета, а их настоящие имена были разглашены.

Предсудебное освещение в СМИ длилось больше года, а затем резко прекратилось, когда девушку нашли мертвой в родном городе, в 700 милях от студенческого кампуса. Прокуроры были вынуждены снять обвинение.

Никто не считал Мистеров невиновными, ни секунды. Более того, был протест, призывавший обвинить их всех еще и в убийстве. Их винили в смерти девушки, хотя все пятеро имели железобетонные алиби на время этого происшествия.

Эта история запутанная, но я все улавливаю. Не могу понять одного, как Маклин Каллистер стал МакАллистером Стоунволлом. И что мне совсем сложно понять, так это гнев Мака на мою мелкую, незначительную ложь на прошлой неделе, в то время как он держал за пазухой бомбу, грозящую взорваться.

Где-то в доме звонит телефон. Где-то внутри меня разбивается мое сердце.

Виновен ли Мак? Неужели он ускользнул? Его отец (очевидно, что мистер Стоунволл — не его отец) кому-то заплатил? Замешаны ли они в смерти девушки?

Не знаю, сколько я тут сижу, вдруг слышу, как меня кто-то зовет из другой части квартиры:

— Мисс Хэтчер? — я узнаю голос Джорджа, швейцара.

— Я здесь! — кричу в ответ.

Несколько секунд спустя меня находит Джордж:

— Ох, мисс Хэтчер, звонил мистер Стоунволл, спросил меня, ушли ли Вы уже. Он послал меня наверх, чтобы я Вас нашел, когда я ответил отрицательно. — Мгновение Джордж пялится на меня. — Все в порядке?

Я по привычке киваю, но не уверена, все ли в порядке. По правде, когда обнаруживаешь, что твоего парня обвиняли в изнасиловании, и, что он может быть ответственен за убийство, все становится определенно не «в порядке».

— Я просто искала телефон Мака. Он попросил меня принести его в офис, — я поднимаю телефон и встаю. — Я лучше пойду. Думаю, ему он нужен.

— Ладно, мисс Хэтчер, — говорит Джордж. — Мы подготовили для Вас Вашу машину, она ждет внизу.

— Я сейчас спущусь, — говорю ему. Ни за что не зайду с ним в лифт, чтобы мне не пришлось болтать всю дорогу вниз.

Я жду, пока не раздастся щелчок закрывшейся входной двери, а затем пытаюсь собраться с мыслями. Был ли небольшой квест Мака способом подготовить меня к правде?

Складывается такое ощущение, будто мной манипулировали. А то сообщение Хиту. Чувствую себя… использованной.

Уверена, есть способ это оправдать. Восприятие — это все. И если Мак может подготовить меня к своей вызывающей сочувствие точке зрения, прежде чем я узнаю правду, то он может контролировать мою реакцию.

Здесь пахнет властью. Что значат неприлично большие суммы денег для тех, в чьих руках они сосредоточены.

За деньги покупают не вещи.

За деньги покупают людей.

Глава 31

Элли

Я выключаю компьютер, закидываю в сумочку телефон Мака и спускаюсь в фойе.

Джордж разговаривает с кем-то за стойкой, когда я быстро иду мимо него к входным дверям, но я втайне рада, что мне не приходится с ним говорить. Я просто даю парковщику чаевые и забираюсь в машину, делаю глубокий вдох от того, что снова вернулась на знакомую территорию.

Что только что произошло?

Я не уверена. Я не доверяю своему голосу. Сейчас я ничему не доверяю.

У меня занимает лишь несколько минут быстрая поездка по Техническому Центру и через ворота кампуса «Стоунволл». И еще несколько минут, чтобы направиться на парковку Атриума, выбраться из машины и встать перед дверьми в здание.

Делаю глубокий вдох и шагаю вперед, активируя автоматические двери. Звук падающего водопада напоминает о квартире Мака, от чего появляется в животе тянущее чувство потери чего-то знакомого и успокаивающего.

Я отгоняю его, ведь это своего рода фальшивое воспоминание. Фальсификация. Та квартира не принадлежит Маку, ведь его имя не МакАллистер Стоунволл.

Когда я вхожу в фойе, люди показывают на меня пальцами. Хихикают, прикрыв улыбки ладонью.

Рассылка. Эллен сделала рассылку.

Мне стоило бы почувствовать себя неловко. Устыдиться. Но прямо сейчас у меня нет времени на эту глупость. У меня в планах лишь одна остановка. Я жду лифта, в одиночестве, шагаю через стеклянные двери кабины, вижу людей внизу, пока поднимаюсь, но не запоминаю их.

Настраиваю себя на злые взгляды и презрение в связи с тем, что было помещено от моего имени в рассылку. В конце концов, эти люди были моими целями. Не уверена, что кого-то с нижних этажей сильно волнует, что именно я думаю втихаря о руководителях с седьмого этажа.

Когда открываются двери я смотрю прямо на Стефани, желая быть невидимой, и направляюсь к крайнему офису. Удача мне изменяет. Дженнифер подстраивается под мой шаг.

— Элли, — осторожно говорит она. Я представляю себе все те разы, когда называла ее «Местная Потаскушка Дженнифер» на доске в Пинтерест. — Ты в порядке?

Я смотрю на нее, не сбавляя шаг.

— В порядке ли я? — с хмыканьем спрашиваю я.

— Мне так жаль, что Эллен добралась до твоего телефона.

— До моего телефона? — произношу я, замедляя шаг. — Что ты имеешь в виду?

— Она в пятницу залезла в твой телефон до того, как я забрала его из твоего кабинета. Мне так жаль. Она — злобная сучка. Видео, телефон, сообщения… — я чуть не умираю, услышав об этом. — Доска в Пинтерест. Рассылка. Мне просто жаль.

Ну, моя жизнь здесь закончена. Меня унизили по всем фронтам.

— Мне казалось, ты будешь злиться.

— Злиться? — спрашивает Дженнифер. — С чего бы мне злиться?

— Я обозвала тебя Местной Потаскушкой Дженнифер.

Дженнифер смеется, качая головой:

— Знаю, это было прикольно!

— Прикольно? — я в замешательстве.

— Эти прозвища просто восхитительны. О, боже, мы так громко смеялись сегодня утром, что Мак и Стоунволл-старший вышли из офиса, чтобы узнать с чего весь этот шум. Ты справилась, Элли. Тот разнос из рассылки был просто идеальным лекарством для утра понедельника. Уверена, Эллен сделала это, чтобы выставить тебя в плохом свете, но мы все считаем, что это было до нелепости забавным.

И снова это слово. Нелепо.

Им все равно, что я выставила себя дурочкой на том собрании и застряла на горке, пытаясь сбежать, что я всю неделю трахалась в своем офисе со своим боссом и меня засняли на видео, и что я придумала прозвища всем руководителям в этом здании.

Им все равно, потому что они считают меня нелепой.

Я — символ глупенькой блондинки. Девушка, которой поручили сопровождать повсюду знаменитостей и исполнять все их прихоти. Девушка, которая работает из ангара для самолетов и одевается в дизайнерскую одежду из секонд-хенда. Девушка, которую наняли еще в колледже и так и не повысили. Конечно, они подняли мне зарплату, изменили название моей должности… но я все еще делаю тоже самое, что всегда делала. Я — все еще двадцатилетняя практикантка Элоиза Хэтчер. Тихая девушка, которой можно доверить свои секреты, потому что она живет вымышленной жизнью и состоит в выдуманных отношениях.

Боже милостивый. Я даже написала книгу о таких отношениях и попыталась продать ее издателю, ради всего святого. Я претендую на то, что знаю всех тех звезд только лишь потому, что сопровождала их по кампусу по нескольку раз за годы работы. Вся житейская мудрость, которой я набралась, оставаясь на одном и том же месте последние семь лет. И все те меняющие жизнь советы, которые я раздавала.

Держу пари, что надо мной смеялись и все те агенты, и издатели.

Мне хочется плакать. Не из-за того, что произошло с Брутом, не из-за видео и не из-за последнего тупого удара Эллен с рассылкой. И даже не из-за того, что я обнаружила, что Мак — как минимум лжец, и как максимум насильник и/или убийца.

Мне хочется плакать, потому что я посмешище.

Я останавливаюсь.

— Элли? — спрашивает Дженнифер, положив руку мне на плечо. — Ты в порядке?

Мака и Стоунволла-старшего видно через стеклянные стены конференц-зала для директоров. Они оба серьезны. Размахивают руками, кривятся, что подсказывает мне — обстановка накалилась. Они стоят у белой цифровой доски в передней части комнаты, обсуждая какой-то график. Не то, чтобы я думала, что они говорят обо мне. Вообще-то я уверена, что — нет.

Стоунволл-старший знал моего отца и дал мне работу, когда она была мне нужна. Я всего лишь небольшое одолжение, сделанное в память о старых добрых временах. Вроде воздушного шарика, конфеты, или дешевой игрушки, которая прелестно выглядит в ярком пакете с угощениями, но не имеет практического применения, как только вечеринка закончилась.

— Элли? — снова спрашивает Дженнифер.

— Дженнифер, почему ты не злишься на меня? — я поворачиваюсь к ней лицом.

— Что? — она смеется, а затем цыкает. — Из-за прозвища? Черт, Элли. Я действительно прилично здесь потаскалась. Ты ведь никак не приврала. Просто назвала все вещи своими именами. Когда-то я была офисной шлюшкой. И что? Я могу оценить юмор в том, что ты написала.

— Тебе все равно, что я недостаточно хорошо тебя знала, чтобы увидеть с другой стороны? Ты ведь уже давно замужем. Прошли годы с тех пор, как ты делала что-то хоть отдаленно развратное. Разве тебе все равно, что я до недавнего времени плохо о тебе думала?

— Ты ведь достаточно быстро все поняла, не так ли? Мы довольно быстро друг друга узнали, как только ты сюда переехала. Как бы ты узнала, что я изменилась? Ты на долгие годы застряла в ангаре.

Даже и не знаю, что на это ответить.

— Послушай, — говорит Дженнифер, ее рука все еще лежит на моем плече. — Мы все знаем, что все прозвища были придуманы давным-давно. Это просто безобидное развлечение. Способ выпустить пар. Я имею в виду, что мистер Соувардс не был счастлив, что его прозвали мистером Кислая Мина, но блин! — теперь она откровенно смеется. — Это по-глупому смешно. Никто не злится.

Я почти принимаю это. Почти. Если бы две недели назад Мак не стоял в своем офисе и не говорил о коровах и гребцах на реке, тогда я бы, вероятно, смирилась с тем, что она сказала.

Но он говорил. Он говорил все те вещи, а я слушала, и уже не смогу услышать.

Для этих людей я — декорация. Вид из окна.

Я — машина на дороге, лодка, проплывающая под мостом, или свет, который включают и выключают в здании. Никому не важны водитель машины, мужчина на лодке или пара в квартире. Никому не важны, потому что они всего лишь вид из окна.

— Элли! — зовет меня Мак из двери в конференц-зал.

— Он тоже не злится, — говорит Дженнифер, оглядываясь на Мака.

Я ничего не отвечаю, просто поворачиваюсь и иду в конференц-зал. Мак улыбается мне, когда я подхожу.

— Как понимаю, ты уже слышала? Элли, не позволяй Эллен добраться до тебя, окей? Мы подадим на нее в суд. Она за это заплатит.

Я проскальзываю мимо него и вхожу в комнату. Стоунволл-старший встает и протягивает мне руку. Я тоже протягиваю руку, но вместо того, чтобы ее пожать, он берет в руки мою ладонь и сжимает.

Это теплый жест. Из тех, что говорят больше, чем слова. И я благодарна за это, действительно благодарна. Но этого не достаточно, чтобы избавить меня от этого глубокого, горького, болезненного чувства, бурлящего во мне.

— Мне… — я останавливаюсь, не уверенная, что именно стоит сказать, но затем все-таки говорю. — Грустно.

— Мы заставим ее заплатить, — говорит Стойнволл-старший. — Не беспокойся об этом.

— Нет, — говорю, качая головой. — Мне грустно не из-за нее. Мне грустно из-за себя. Все выходные я раздумывала над Вашим предложением, мистер Стоунволл. И я благодарна за него, очень. Я действительно благодарна Вам за все, что Вы сделали, чтобы мне помочь, поэтому надеюсь, что Вы не воспримите это неправильно, но я ухожу. Сегодня. Вообще-то, прямо сейчас. Я уйду и не вернусь.

— Элли? — произносит Мак. — Ты уверена?

— Это из-за видео? — спрашивает Стоунволл-старший. — Мне так жаль…

— Нет, — говорю я, прерывая его. — Нет, не из-за этого. Просто я хочу быть чем-то большим, чем вид из окна, — я смотрю в глаза Мака, произнося последнюю часть. Он прищуривается, возможно, все понимая. Или не понимая. Не уверена. Мне все равно. — Это все, что я хотела сказать.

Я роюсь в сумочке, нахожу телефон Мака, кладу его на стеклянный стол и ухожу.

— Элли! — кричит Мак мне в спину. Я слышу, как он шепчет что-то Стойнволлу-старшему, но не могу уловить слова. Несколько секунд спустя он шагает рядом со мной, приобняв меня за плечи. — У тебя все хорошо? Что происходит?

Я стискиваю зубы, делаю глубокий вдох и поднимаю на него глаза. Он такой идеальный. Эта квадратная челюсть с легкой щетиной. Его широкие плечи. От одной лишь мысли о нем без этого великолепного костюма мне хочется, чтобы между нами все было по-настоящему. А эти небесно-голубые глаза. Они хотят заявить на меня свои права.

Я хочу, чтобы они заявили на меня свои права.

— Утром звонил мистер Романтик. — Мак делает шаг назад, убирая руку, а с ней исчезает тепло и близость. — И, возможно я бы смирилась с тем, кто ты есть на самом деле, если бы ты сам мне раньше рассказал. Не уверена. Но мне не нравится то, как открылась правда.

— Элли, — говорит Мак, выражение его лица смягчается. — Я не специально тебе лгал. Просто не хотел приезжать сюда и оставаться здесь, как такой человек. Понимаешь?

Знаю. Точно знаю. На все это есть причины.

— Еще я видела твою переписку с Хитом. Да, я прочитала. Это было неправильно, и я сучка. Но ты видел, что у меня внутри, Мак. И ни разу за последние две недели я на самом деле не видела, что внутри у тебя. Так что, я посмотрела, и мне не понравилось увиденное.

— Это нечестно, — произносит он.

— Знаю. Но меня беспокоит не то, кем ты оказался. А то, какой ты увидел меня. Дело в том, как все меня видят. Нелепая Элли Хэтчер. Вот кто я здесь, но внутри я совсем не такая. Внутри я очень серьезная, Мак. Умная, замкнутая и порой забавная. Я не посмешище.

— Я никогда так о тебе не думал, Элли.

— Думал. Каждый раз, когда я отступала, ты кидал мне в лицо мою маленькую фантазию о Хите. Называл ее бредовой, называл ее безумной, ты считал ее глупой. Но я не считаю ее глупой.

— Хит… — произносит Мак.

— Я не хочу твоего брата, Мак. Но мне нравится моя фантазия. Не думаю, что мечтать об идеальной жизни — сумасшествие. Но ты, Мак. Ты — не мой мистер Совершенство.

— Его не существует, — произносит Мак.

— О нет, существует, — говорю я и постукиваю пальцем по виску. — Существует вот здесь. И, возможно, это самое большее, что я когда-либо получу, но кто ты такой, чтобы говорить мне, чтобы я отказалась от своей мечты?

— Я никогда этого не говорил.

— «Тебе нужна помощь, Элли», — резко говорю я. — «Ты бредишь, Элли». Ну, окей, возможно, я брежу. Возможно, мне нужна помощь. Но я не найду ее здесь. Все, что я смогу от тебя получить, это просчитанные ходы, полуправда и оберегаемое сердце. И просто хотелось бы заметить, что именно ты лгал. Не я. Ты с самого первого дня видел настоящую Элли, а я ни разу не видела настоящего Мака.

— Элли, — говорит Мак, оглядываясь по сторонам. Десятки человек следят за нашим разговором. Ни один не улыбается. — Давай пойдем ко мне в кабинет и поговорим, окей?

Я качаю головой и отворачиваюсь.

— Элли! — кричит Мак мне вслед.

Но я уже закончила и уйду в своем стиле. И на этот раз, когда я хватаюсь за перекладину горки и толкаю свое тело вперед, на мне нет модной юбки, которая могла бы меня затормозить. Нет и громкого победного крика, но я улыбаюсь во время всего спуска. И когда мое тело выстреливает из изогнутой пластиковой трубы на семь этажей ниже, я полностью останавливаюсь, твердо поставив ноги на пол.

Встаю и поправляю рубашку.

— Элли! — кричит Мак. — Осторожно! — но, как только я поворачиваюсь, он сам вылетает из трубы и врезается в меня.

Глава 32

Мак

С расставленными ногами и дикой ухмылкой на лице я врезаюсь в Элли. Она летит назад, но я крепко обхватываю ее руками, так что, мы падаем вместе, и я приземляюсь прямо на нее.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, проверяя, не ушиблась ли она головой.

— Какого черта ты творишь? — ее глаза сверкают от бешенства, а лицо краснеет, как только она осознает, что все за нами наблюдают. — Слезь с меня! — она извивается подо мной, и я стреляю в нее дерзкой улыбкой.

— Не сильно-то вертитесь, мисс Хэтчер. Предупреждаю: воспоминание о состоящих из секса выходных, которые у нас недавно были, слишком свежо в моей памяти.

Она сжимает челюсть, и бьет меня кулачками по спине, но я хватаю ее за руки и поднимаю их над ее головой, прижимая к полу.

— Мне есть, что тебе сказать, Элли. Ты не уйдешь отсюда, зная лишь половину истории. Этому не бывать. Так что мы сделаем это, по-хорошему или по-плохому, но сделаем.

— По-хорошему? Это значит, ты так и будешь сидеть на мне, удерживая мои руки над головой?! — кричит она.

— Это лишь мой способ привлечь ваше внимание, мисс Хэтчер. — Я встаю с нее и протягиваю ей руку. — Но я с радостью сделаю это вот так.

Она поднимает глаза, смотрит мимо меня. Я оглядываюсь вокруг, а потом вверх. Сотни лиц уставились на нас со всех сторон Атриума до самого седьмого этажа, и одним из них является Александр Стоунволл. Но с такого расстояния мне не удается понять, злится ли он или улыбается. Скорее всего злится, но мне все равно.

— Возьми меня за руку, Элли. Ну же, давай сделаем это.

Она берет меня за руку, и я помогаю ей встать. Но она наклоняется и рычит сквозь стиснутые зубы:

— Что именно сделаем, Мак? Сделаем из меня дуру? Не кажется ли тебе, что Эллен с этим и так преуспела?

— Поднимите руку, если вам не насрать на Эллен Абрахам! — кричу я. Несколько секунд мы с Элли смотрим по сторонам, до самого последнего этажа, сотни людей нагнулись над перилами балконов, но ни один не поднял руку.

— Окей, — снова кричу я. — А теперь поднимите руку, если вам небезразлична Элли Хэтчер. — Руки начинают подниматься еще до того, как я заканчиваю предложение. — Крикните громко «Черт, да!», если считаете ее восхитительной.

Они не кричат. Это вроде как непринято, а я только их «разогрел». Но затем Дженнифер кричит с седьмого этажа:

— Черт, да!

— Черт, да! — кто-то громко произносит чуть левее. Потом еще один, и еще один.

— Элли Хэтчер, мы не считаем тебя нелепой, мы думаем, что ты восхитительна, — ещё больше людей кричат в знак согласия. — Мне нравится, что у тебя есть расписание нарядов на всю неделю. Мне нравятся твои способности по сортировке «M&Ms», и то, как ты заставляешь знаменитостей прибывать вовремя и держишь их в тонусе. Особенно сильно мне нравится то, что ты чуть не убила рок-звезду пару недель назад. Нравится, что ты даешь прозвища, хотя они немного и обидные, и я испытываю завить из-за того, что не был том списке. Мне не терпится узнать, какое прозвище ты бы мне дала.

Элли выглядит так, словно ей становится неудобно, словно она совсем не хочет обсуждать это перед всеми сотрудниками Атриума. Так что, я перевожу разговор на себя:

— Послушай, Элли, я собирался тебе рассказать правду о том, кто я такой, — теперь я смотрю на всех. — Всем вам. Я собирался рассказать всем вам. Просто, в самый первый день она меня отвлекла и завладела моей жизнью, — я пожимаю плечами. — Что я могу сказать? Я сразу же в нее влюбился, — я снова смотрю на Элли и беру ее за руки. — Но я намеревался быть честным. Так что, собираюсь это сделать прямо сейчас.

— Мак, послушай, ты не должен мне ничего объяснять.

— Должен, Элли. Ты права. Я увидел тебя изнутри, когда прочитал те сообщения. А сам ни разу не предоставил тебе такой возможности, — делаю глубокий вдох, отпускаю ее руки и поворачиваюсь ко всем остальным. — Я — не сын Александра Стоунволла. — люди охают от удивления, а потом начинают перешептываться. — Мое настоящее имя — Маклин Каллистер. Меня всегда называли «Мак», так что, это не поменялось. И вы, вероятно, лучше меня знаете по прозвищу, которое десять лет назад дали мне СМИ. Мистер Совершенство.

Через несколько секунд раздались шепотки. Слухи, обвинения, чем все закончилось. Пока жду, слышу фрагменты всего этого. Поворачиваюсь к Элли:

— Меня называют Мистером Совершенство, но я не идеален. Я совершил кучу ошибок, но не насиловал ту девушку, и ни один из нас не связан с ее смертью. Мне жаль, что она умерла, потому что ее ложь продолжает жить. Несмотря ни на что, никто никогда не услышит ее признания в том, что она меня подставила. Подставила моих друзей. Из-за нее нас выгнали из колледжа, практически привлекли к уголовной ответственности, и превратили нашу жизнь в ад на целых два года. Никому не хочется верить, что люди способны на такое зло, а они способны. Но нужно лишь посмотреть на то, что здесь, в «Стоунволл», сделала Эллен Абрахам, чтобы увидеть, во что выльется зло в небольших масштабах.

Я слышу еще больше шепотков. Согласных? Не согласных? Не уверен. Но я все это начал, так что собираюсь закончить:

— Десять лет назад меня выгнали из колледжа, и я так туда и не вернулся. Знаете, ни один из нас не вернулся. Мистер Романтик открыл несколько клубов в Сан-Диего. Мистер Корпорация основал бизнес по подборке кадров высокого уровня. Мистер Загадка… ну, он исчез, если быть честным. Я несколько лет ничего о нем не слышал. Ну, а Мистер Сваха открыл с одной из своих сестер службу знакомств. Ему было всего восемнадцать. Вы об этом знали? Жизнь Мистера Свахи была разрушена в восемнадцать лет. И целых два года этот парнишка пытался понять, что же такого он сделал той девушке. Мы все пытались понять. Целых два года.

Я смотрю на Элли и пытаюсь прочесть выражение ее лица. По нему мало что можно понять. Она не выдает своих эмоций.

— Я этого не делал. Я ничего не делал, лишь сводил ту девушку на свидание, оплатил ужин и подвез к ее квартире, после чего уехал домой. Но я — привилегированный отпрыск богача. Мой отец настолько богат, что владеет пятьюдесятью процентами этой компании, и никто об этом не знает. Он ни разу не ступал в этот кампус. Лишь каждый год получал дивиденды. А та девушка и ее родители хотели отобрать эту привилегию. Украсть ее любой ценой.

Это печально. Все в этой истории печально, и я ненавижу об этом говорить, но я должен Элли больше, чем давал. Я должен ей правду, однако, помимо этого я должен предоставить ей своего рода заверения в том, что не являюсь тем монстром, в которого меня превратили СМИ.

— Они все выдумали, — говорю я. — Все это. И та девушка стала жертвой, но не моей жертвой. Она стала жертвой злобных людей, которые разработали план и решили, что она — всего лишь сопутствующий ущерб. Я ее даже не виню. Они выдернули ее из безвестности, из ада студенческого займа, и пообещали ей нечто намного лучшее, чем то, чего бы она смогла добиться в то время. Большее, чем она могла бы себе представить. Так что, нет, я не виню ее за то, что она попалась в их ловушку. Они использовали ее, словно животное. И когда их план начал разваливаться, когда я призвал всех Мистеров сплотиться и выступить единым фронтом против тех ложных обвинений, именно тогда ее история попала на передовицы всех газет, а не история моего отца… ее убили.

— А тогда снова заговорили обо мне, верно? Теперь меня называли не только насильником, но и убийцей. Я ее убил. Мы все убили. Каким-то образом. Каким-то способом. Никто не знал, как именно, потому что у нас пятерых было алиби на ту ночь, когда она умерла, так что, знаете, большинство людей сказало бы, что это исключает нас. Но мы богаты. Привилегированны. Мы творим чудеса с деньгами и подкупаем людей. Именно так это делается, верно? Мы наделены властью.

— Ну, это правда. У меня действительно есть власть. У меня есть власть, и мне много что под силу, но туда не входит возможность обелить свое имя. У меня нет власти, чтобы изменить людское восприятие меня или моих друзей. У меня нет власти, чтобы создать подлинное уважение людей. У меня нет власти, чтобы заставить людей доверять мне, — я останавливаюсь и оглядываюсь по сторонам. Смотрю в глаза сотням людей. Как же хорошо наконец-то все это рассказать. Особенно этим людям. Людям, которые важны для меня. — Но у меня есть власть, чтобы изменить мир. Чтобы сделать его менее отвратительным, менее злым, менее сложным. И, возможно, если бы кто-то помог семье той девушки, когда она была моложе, она бы не попалась в ловушку, которую подстроили ее сообщники. Поэтому я взял деньги из своего трастового фонда и отправился в путь, чтобы что-то поменять. Меня не было десять лет, но я не прятался. Я менял мир, помогая одной семье за другой посредством моего благотворительного общества «Измени мир». Я не могу изменить что-то значительное, — говорю я. — Не могу поменять правительство, прекратить войны, предотвратить ураган или мировой голод. Но могу брать по одной семье за раз и изменить ее будущее.

Шепотки становятся громче, а замешательство и напряжение покидают лица.

— Потому как мне преподала ценный урок девушка, ложно обвинившая меня в изнасиловании, я узнал, что нечто такое незначительное, как пара слов, может иметь огромное влияние на жизни пяти парней. И если слова могут причинить такой ущерб, то нечто такое же незначительное может принести столько же пользы. Несколько долларов в Африке могут кормить семью целую неделю. Дав миллион долларов правильным людям, я смог накормить жителей целого города.

— Дерьмо, Мак, — говорит Элли, вздохнув. — Мне так жаль.

Я пожимаю плечами:

— Ты ничего не знала. Никто не знал. Я делал хорошие дела не для того, чтобы меня за них награждали. Я делал их лишь для того, чтобы доказать самому себе, что не все люди плохие. Что я не жадный пацан, которым они меня выставили. И когда я узнал, что Александру нужно уйти в отставку, чтобы позаботиться о своем здоровье, что он хочет, чтобы я воспользовался своими пятьюдесятью процентами акций компании и возглавил Отделение в Северной Америке, в то время как Хит займется развивающимся рынком в Азии, а Камилла — возглавит Европейское, ну, я сопротивлялся. С чего бы мне бросать то, что я построил ради этого? Ради людей, которых я не знаю и, что наиболее важно, людей, которым я, возможно, нужен меньше, чем тем, от которых мне придется уйти?

Я поворачиваюсь к сотрудникам «Стоунволл»:

— Я приехал, чтобы продать компанию, — говорю, поднимая руки. — Чтобы распродать ее по частям. Я не видел в ней ценности. Не такую, как в том, что я раньше делал. Но я ошибался, — я поворачиваюсь к Элли. — Элли Хэтчер, ты важна. Ты исключительный сотрудник. И я знаю, что у тебя огромные планы на будущее, поэтому не собираюсь просить тебя остаться. Но хочу, чтобы ты знала, что я тебя ценю. Я всех вас ценю, и если Александр все еще хочет, чтобы я был здесь, то я в деле. Я был бы горд помогать отстаивать первое место «Стоунволл Энтертейнмент», как самой лучшей корпорации для работы. Не только в Америке, но и во всем мире. Я бы хотел, чтобы мы изменили будущее вместе.

Глава 33

Элли

У меня нет слов. Я открываю рот, закрываю и снова открываю. Чувствую себя рыбой, которой не хватает воздуха.

— Элли? — Мак обеспокоенно смотрит на меня. — Элли? Ты в порядке?

Я смотрю вверх. Все пялятся на меня. Там наверху Стоунволл-старший. И Дженнифер. И Стефани, и мистер Соувардс.

— Элли? Что не так? Поговори со мной.

Я качаю головой, делая глубокий вдох:

— Я не могу.

И я действительно не могу. Так что, я просто поворачиваюсь на каблуках и выхожу из здания. Снаружи бьет яркий свет, солнце светит прямо на стоянку, из-за чего мне становится очень жарко. Я прижимаю руку ко лбу и направляюсь к своей машине.

— Элли, — кричит мне вдогонку Мак. — Подожди!

Я не могу ждать. Не могу разбираться с этим. Все это не имеет смыла.

— Элли, — говорит Мак и достаточно сильно хватает меня за руку, чтобы я остановилась. — Куда ты собралась? Тебе нечего сказать? Никаких комментариев? Даже плечами не пожмешь?

Я стою, потому что он меня удерживает, но не поворачиваюсь к нему лицом. Пялюсь себе под ноги. Рассматриваю мелкие трещины на асфальте. Считаю лежащие камни.

— Проклятье, Элли. Что, черт побери, с тобой происходит?

— Хочешь знать? — тихо спрашиваю я.

— Да, — громко отвечает он. — Я действительно хочу знать.

Я поворачиваюсь к нему, приказывая себе быть сильной. Не плакать и не казаться еще более нелепой, чем уже есть. Мак такой красивый. Его лицо, его тело, его костюм, его туфли, его машина, его квартира. Все.

— Мне казалось, что это ты оступился, а я все выяснила. Но оказалось, что это я посмешище во всех смыслах этого слова.

— Что? — спрашивает Мак. — Что это вообще значит? Элли, сейчас твои слова не имеют смысла. В чем дело? Мне нужно убедить тебя в том, что я невиновен в тех преступлениях, которые они мне приписывают? Или…

— Нет, — говорю я, подняв руку, чтобы его остановить. — Нет. Дело не в этом, Мак. Это не связано с обвинениями десятилетней давности, это касается жизни, которую ты вел после.

— Я не понимаю, — произносит Мак. — Элли, я не могу понять, что именно тебе не нравится из того, что я сделал со своей жизнью. Просто скажи, и я все исправлю. Что бы тебя ни беспокоило, я все исправлю.

— Ты все исправишь? — спрашиваю я, изо всех сил пытаясь сдержать горький смешок, но мне не удается. — Тебе не удастся все справить, Мак. Не удастся исправить, потому что дело не в тебе, а во мне.

— Элли, — снова произносит Мак, на этот раз сурово. — Я не понимаю.

— Знаю, — говорю я. — Знаю, что не понимаешь. Да и как ты можешь понять? Ты — мистер Совершенство. Тебя обвинили в чудовищном преступлении, и вместо того, чтобы скатиться вниз, ты взял свою жизнь под контроль. Ты отгородился от общества и начал кормить голодающих.

— Что же в этом плохого? — кричит он. Его терпение закончилось. — Какого хрена, это проблема? Я думал, что ты будешь гордиться мной. Думал, что ты будешь счастлива, что на самом деле я — хороший парень, а не тот ублюдок, которым ты меня представляла.

— Мак, я горжусь тобой. Это идеальный поворот, правда? Но у меня богатое воображение. Помнишь, все те иллюзии и воображаемые дети?!

— Элли, просто остановись. Я же говорил, что мне нравится эта часть тебя.

— Возможно, — говорю я. — Но я ее ненавижу.

— Что?

— Я ее ненавижу. И знаешь, что? Тебе стоит гордиться тем, что ты — мистер Совершенство. Ты на самом деле заслужил этот титул. Мак, а ты знаешь, в чем состоит мой самый большой вклад в общество? В покупке дизайнерской одежды в магазине, который торгует подержанными вещами и отдает выручку на благотворительность. Если только ты не назовешь важным делом — удовлетворение эго знаменитостей. Или то, что я притворяюсь такой умудренной жизнью женщиной, которая может помочь разобраться людям с их важными жизненными целями, — на этот раз я даже не пытаюсь скрыть хмыканья. — Я так жалко нелепа.

— Элли, — говорит Мак чуть мягче и кладет руки мне на плечи. — Это не соревнование. Мы с тобой разные. Я могу раздавать деньги налево и направо, потому что унаследовал огромное состояние.

Я вздыхаю и киваю головой, пялясь на свои туфли:

— Да, ты прав. Мы с тобой очень разные. Ты уже состоялся, а я даже еще не начала свой путь.

Я снова поворачиваюсь и иду к машине. Я не оборачиваюсь, но знаю, что Мак не следует за мной. Разблокирую двери, в надежде проскользнуть за руль и умчаться без дальнейших разговоров. Но Мак не дает мне сбежать просто так.

— Знаешь, что, Элли Хэтчер? Все это время я был прав.

Я смотрю на него, стоящего у парковки: руки вытянуты вдоль тела, спина прямая, голова высоко поднята.

— В чем? — кричу я в ответ, со всей силы открывая дверцу машины. — На счет меня?

Мак качает головой, слегка опустив плечи:

— Никогда не кажись слишком идеальным. Сорок шестой Закон верен. Людям не нравится совершенство, они больше предпочитают подделки.

— Ну, — говорю я, и последний грустный смешок слетает с моих губ, — тогда, вероятно этот закон предупреждает тебя о том, что нужно держаться подальше от меня, Маклин Каллистер. Потому что это я придумала фальшивый мир, помнишь? Я — еще один знак на твоей дороге жизни, говорящий, что тебе нужно двигаться дальше. Я — не то место куда ты направляешься. Я даже не достойна остановки.

Я сажусь в машину, завожу ее и уезжаю.

Он не понял ничего из того, что я пыталась сказать. Ничегошеньки. И я не могу его за это винить, ведь я сама не уверена в том, что хоть что-то понимаю. Знаю лишь, что все кажется… неправильным. Эта работа, моя книга, выдуманная жизнь, о которой я мечтала, чтобы заполнить пустоту в моем сердце.

Я проезжаю по красиво ухоженной дороге и добираюсь до своей квартиры. Еще одно напоминание того, как мало я нажила после окончания колледжа. Как мало достигла.

Мака обвинили в изнасиловании и убийстве, и он уехал, чтобы накормить мир и что-то изменить. Я же застряла на непыльной работенке в корпорации номер один в Америке по условиям труда, и закончила тем, что писала бредовые сообщения мужчине, который совсем не интересовался мною.

Так держать, Хэтчер. Твои родители гордились бы тобой.

От этой мысли я начинаю плакать. Сильно. Слезы катятся по моим щекам, и вместо того, чтобы заехать на свою парковку, я продолжаю путь, пока не оказываюсь у автострады. Сворачиваю на нее и еду на восток. Примерно через двадцать минут городской ландшафт сменяют растянувшиеся фермы и ранчо с лошадьми. Два часа спустя я выезжаю на пустынное двухполосное шоссе, ведущее на юг, пока дороги не становятся грунтовыми, а пастбища не сменяются кукурузными полями высотой по пояс.

Я глушу двигатель на вершине холма и выхожу, летний ветер треплет мои волосы по лицу, когда я поворачиваюсь спиной к солнцу и смотрю вниз на фермерский дом, в котором выросла.

Он расположен в полумиле от того места, где я стою, но мне не нужно находится ближе, чтобы видеть то, что мне нужно. Широкое переднее крыльцо. Дети играют во дворе. Вокруг бегают собаки. Когда я была маленькой, мы разводили овец, а не только сеяли кукурузу. Но новые хозяева никогда не разводили животных. Только засеивали поля. Они даже снесли амбар, чтобы выжать из этой земли все до последней капли урожая.

Я жила здесь, на ферме моих бабушки и дедушки со своим отцом, после того как уехала моя мама. А после их смерти мы все продали. Все равно я тогда училась в колледже. Но мне было очень грустно все это продавать. Это было единственное место, которое ощущалось домом. Где я могла быть самой собой. Как долго я живу своей воображаемой жизнью? Дольше, чем писала те сообщения Хиту, это уж точно.

Уже очень давно я не была самой собой. Почему все эти годы я оставалась в «Стоунволл»? Эта карьера не та, о которой я мечтала. Я же не зря получила степень по психологии. Я всегда хотела помогать людям, и у меня всегда была мечта стать лайф-коучем. Знакомство со знаменитостями должно было стать трамплином, но вместо этого превратилось в тупик.

Я рада, что кто-то купил эту ферму. По крайней мере, она не пустует и в этих стенах живет новая семья.

И они выглядят счастливыми.

А я рада за них. Я была счастлива, когда росла здесь, это уж точно.

Я вытираю слезы с глаз, забираюсь в машину и на несколько секунд кладу голову на руль. Наверное, именно поэтому я люблю свой иллюзорный мир больше, чем реальную жизнь. Наверное, я просто пытаюсь вернуть ту часть своей жизни, которую оставила позади, когда уехала отсюда. Пытаюсь заполнить ту дыру в моей груди, которая грозит показаться каждый раз, когда я замедляюсь и у меня есть несколько минут, чтобы действительно задуматься о своей собственной жизни. О своих собственных надеждах и мечтах.

Я — самое настоящее посмешище. Как я вообще могла подумать, что смогу помогать другим людям преодолевать трудности в их жизнях, когда даже не могу взглянуть в лицо реальности своей собственной ситуации?

У меня в сумочке звонит телефон. Я достаю его и провожу большим пальцем по экрану, чтобы принять вызов.

— Привет, — говорю я.

Это Мин.

— Я только что узнала о том, что случилось, Элли. Что происходит?

Я начинаю плакать, и Мин делает все возможное, чтобы вытащить подробности, кусочек за кусочком. Я сижу на обочине дороги и смотрю фактам в лицо, когда ей все рассказываю. Обо всем, чего хотела от жизни, и обо всем, чего так и не произошло.

Мин терпеливо слушает, как и полагается лучшей подруге, поддерживая меня и тихо что-то говорит, чтобы сгладить мои оскорбленные чувства.

— Возвращайся, — говорит Мин. — Ты можешь на некоторое время остановиться в моем доме.

— Нет, — говорю я, все еще прерывисто дыша из-за рыданий. — Я не могу, Мин. Мне нужно понять, какого черта мне делать. Мне нужно все для себя решить. Я не могу продолжать притворяться, что все хорошо. Черт, — я смеюсь в последний раз, всхлипывая, — все даже близко не в порядке.

— Издай свою книгу, Эллс. Просто выложи ее в сеть, как мы и договаривались. Она очень хороша.

— Как она может быть хорошей? — спрашиваю я. — Как, Мин? Моя жизнь — сплошная неразбериха. Моя карьера. Если это вообще можно так назвать, закончена.

— Твоя карьера еще даже не началась, Элоиза Хэтчер. Эта книга — твое будущее. Ты хороший лайф-коучер. Как там говорят? Сапожник без сапог или какая-то хрень в этом роде? Ну, ты все еще можешь вносить ясность в жизни других людей, даже если не можешь все прояснить в своей собственной.

— Это обман, — говорю я. — Говорить, что я могу помочь людям, когда не могу помочь даже самой себе, — это обман. А я больше не могу иметь дело с фальшивой жизнью.

— Элли, — вздыхает Мин. — Мне нравятся твои забавные мечты и иллюзии. Все это делают. Твои фантазии делают людей счастливыми.

— Ну, они не делают счастливой меня, — признаюсь я. — Ни капельки.

— Так измени это, Эллс, — тихо говорит Мин. — Возвращайся домой и измени это. Мы сделаем это вместе.

Глава 34

Мак

Я смотрю в окно на коров, когда стук в дверь моего кабинета вырывает меня из задумчивого состояния. Сегодня идет снег, и они похожи на маленькие черные и рыжие пятнышки на белом покрывале.

— Войдите, — говорю я.

— Мак? — зовет Стефани за моей спиной.

— Да, — отвечаю я, засовывая руки в карманы брюк.

— Ее включение через три минуты.

Я киваю, не оборачиваясь.

— Хотите, я включу Ваш телевизор? Мы все собираемся смотреть по большому телевизору в Атриуме.

— Нет, — говорю я. — Я подойду через минуту.

Стефани уходит, тихо закрыв за собой дверь.

Прошло уже шесть долгих месяцев с того момента, как я видел Элли. Шесть месяцев размышлений о том, как все исправить, и шесть месяцев прихода к осознанию того, что есть некоторые вещи, которые людям нужно сделать самостоятельно.

Думаю, что возвращение в этот офис после ухода Элли было именно таким решением. Я прятался, когда впервые ступил сюда как МакАлистер Стоунволл, просто не осознавал этого. Но Александр был моим добрым другом, пока я рос. Мы с Хитом действительно как братья. И если бы кто-то посмел приставать к Камилле, то я был бы рядом, чтобы поставить этого кого-то на место, как и любой старший брат. Так что, наверное, я нашел себе оправдание. Я все еще мог быть Маком, просто взяв фамилию Стоунволл, пока компания не будет продана. Но Александр никогда не хотел ее продавать, он хотел, чтобы я занял это место. И я думаю, что он все-таки добился своего. Потому что сама мысль о том, чтобы покинуть это место после ухода Элли, была для меня невыносимой. В тот момент я захотел получить эту работу.

Нет, поправлю себя. Мне она была необходима. Чтобы дать мне связь с Элли. Чтобы иметь некую надежду, что то, что я начал понимать о себе, может оказаться неправдой. А еще, я надеюсь, что все те вещи, которые я понял о себе, окажутся ложью.

Они правы. Были правы.

Я прятался. На протяжении десяти лет я потерял себя в благотворительности. В филантропии. В надежде, что это сотрет грязное пятно, оставшееся после колледжа.

Чувство вины.

Я не насиловал ту девушку. И если бы она не обвинила меня и всех моих друзей в изнасиловании, я, наверное, никогда даже не вспомнил бы ее имени.

Но чувство вины после того ее убийства, было тем, с чем я не мог жить.

Она была мертва из-за того, кто я есть. Может, я и не делал этого, но, если бы Маклина Каллистера не существовало, она никогда бы не оказалась замешанной в той подставе. Она все еще была бы жива, если бы я никогда не родился.

Так что, да. Я сбежал. Теперь я могу в этом признаться, но только потому, что знаю, каково это — остаться позади.

Думаю, именно поэтому я и остался. Могу себе представить, через что, вероятно, прошел мой отец после того, как я уехал и начал раздавать свои деньги, словно они росли на деревьях.

Я никогда не нуждался в деньгах. И раздавать их не было чем-то многозначительным. У меня так много трастовых фондов, которые накапливают проценты, и некоторые из них созревают каждый год или два. Моя семья устроила все таким образом, чтобы мне не пришлось работать ни дня в жизни.

Раздавать деньги никогда не было риском с моей стороны. Даже, несмотря на несколько деноминаций, с которыми я столкнулся. Потому что, даже сталкиваясь с постоянной финансовой катастрофой, я всегда знал, что их будет больше.

Филантропия долгое время приносила удовлетворение. Это было похоже на работу. Я каждый день просыпался и делал звонки. Ходил на встречи. Принимал решения.

Мне просто никогда не приходилось ни перед кем отчитываться.

Вот почему я остался здесь, в «Стоунволл».

Теперь я отчитываюсь перед Александром. Я продал ему два процента акций из своей доли в компании, просто чтобы подарить ему уверенность в том, что построенная им империя никогда не будет под угрозой из-за капризов другого партнера.

Он согласился продать компанию, если я того захочу, даже после того, как я продал ему свой контрольный пакет акций. Но к тому времени я уже все осознал.

Я хочу всего этого.

Мне нужно то же, что и у него.

Семья. Новое начало с теми, кому я доверяю.

То, в чем я не признавался даже самому себе с тех пор, как в колледже услышал то обвинение.

Раздача своих денег, чтобы отделить себя от компании остальных миллиардеров, никогда не приносила бы этого. Это очень хорошо. И я никогда не откажусь от благотворительности, но никому не нужно, чтобы я делал вид, что работаю, пока я выписываю чеки. Я все равно никогда не делал ничего значительного.

Но это делают Стоунволлы. Камилла очень успешна в Европе. А Хит делает большие успехи в Китае, хотя я и считаю его настоящим засранцем, когда речь заходит о женщинах. Он еще не скоро вернется домой.

И вот я здесь. Генеральный директор компании «Стоунволл» в Северной Америке.

Я здесь. И все еще один.

— Мак? — кричит Стефани. — Элли в эфире!

Я регулярно получаю новости об Элли от Мин. У нас происходили постоянные встречи по вечерам пятницы с той самой недели, как ушла Элли, но все они были деловыми.

Элли перестала искать издателя для своей книги.

У нее появился новый редактор.

Она нашла дизайнера для обложки.

Она оформила книгу.

Она нашла типографию.

Она начала издаваться.

Это был отчет за прошлую неделю, так что больше не будет никаких встреч, касающихся публикации книги Элли Хэтчер. И я даже не осмелился задать ни единого личного вопроса. Я отказываюсь обсуждать Элли, словно она вещь, которую нужно планировать и вносить в рабочий график.

Но каждую минуту, каждую секунду каждого дня я жалею, что не сделал этого.

Есть ли у нее парень? Она хоть раз говорила обо мне? Счастлива ли она?

Я не стану спрашивать, но мне очень хочется. Я не стану спрашивать, пока Элли не согласится со мной встретиться. А она не соглашается. Я, по меньшей мере, два десятка раз просил ее где-нибудь со мной встретиться. Сходить выпить? Пообедать? Поужинать? Провести выходные у меня дома?

Нет. Нет. Нет. Черт, нет.

Все это было написано в сообщениях. Она не отвечает на мои звонки. И уже больше двух месяцев она не отвечает ни на одно мое сообщение.

Признай это, Мак, она двинулась дальше. Именно так, как она и хотела. Она перестроила свою жизнь, ее книга продается, и она сегодня здесь только ради интервью в разделе «Обзор книг по вторникам» шоу «Проживая жизнь». Малобюджетная новостная программа с худшими рейтингами во всем «Стоунволл Энтертейнмент». Их рейтинги наконец-то достигли самого низкого порога, и, хотя я ненавижу закрывать программы, я собирался это сделать еще несколько недель назад, чтобы сэкономить деньги для более процветающих, но Мин сказала, что это единственное шоу, на которое согласится Элли.

Элли и ее принципы. Она не примет от меня помощи в продвижении книги — это ее точные слова, адресованные Мин. Она не будет строить карьеру на знакомствах и одолжениях. Ей все равно, даже если она никогда не продаст ни единого экземпляра своей книги, она сделает это по-своему или вообще никак.

И вот мы здесь.

Ей удалось продать книги. И много, судя по полученным мною отчетам. Так что думаю, что это правда, я ей не был нужен.

— Мак! — кричит Стефани за дверью. — Скорее! Вы все пропустите!

Но сегодня тот день, когда я дам ей знать… она нужна мне.

Глава 35

Элли

— Ты нервничаешь? — спрашивает Мин, стряхивая пушинку с моего плеча.

— Вроде того. Зачем я это делаю? Чувствую себя такой глупой.

— Элоиза Хэтчер, — говорит Мин своим строгим голосом лучшей подруги. — Если бы ты сейчас была своим собственным лайф-коучем…

Я перестаю слушать. Она уже много месяцев это для меня делала. «Элоиза Хэтчер! Если бы ты сейчас была своим собственным лайф-коучем, то спросили бы себя, почему ты настраиваешь себя на неудачу… или почему ты такого низкого мнения о том, что делаешь… или почему ты не признаешь то хорошее, что делаешь в этом мире».

Я все это знаю. Но такая психология не очень-то помогает, когда используешь ее на самой себе.

— Может, мне самой нужен лайф-коуч? — спрашиваю я у Мин.

Она сердито смотрит на меня.

— У тебя есть я, сучка. И если я услышу еще одно оправдание того, почему ты не должна признавать свой успех, то я…

Все эти угрозы я тоже слышала. Но она не совсем права. По крайней мере, не насчет того, что я сейчас чувствую. Прямо сейчас дело не в моих сомнениях. Я нервничаю. Из-за того, что снова здесь, в «Стоунволл Энтертейнмент». Мин и Дженнифер пытались устроить мне интервью во всех шоу ради продвижения книги, но я ответила отказом. Я не хотела столкнуться с Маком. Я не смогу пережить еще один раунд сообщений и приглашений от него. У меня такое чувство, что я почти пережила наши с ним отношения.

Отношения. Ха.

Слово «интрижка» больше подходит.

Но я двигаюсь дальше. Я разглаживаю складку на своем платье, пока Карен и Хосе представляют меня зрителям.

Но я скучаю по Маку. Чертовски сильно по нему скучаю. И хотя я не хотела, чтобы он писал или звонил, втайне я все-таки хотела. Хочу. Хочу, чтобы он не прекращал добиваться меня, потому что ненавижу тот факт, что я ушла.

— Сегодня с нами, — говорит Хосе, — Элоиза Хэтчер, дебютант, автор книги «Счастливое место: Найди свой собственный путь и живи в полную силу».

Да, я изменила название. «Видеть Звезды»? Я не могла его использовать. Только не после того, как всех звездных клиентов я превратила в анонимные случаи из жизни. Никто не знает, что седьмая глава посвящена Аделин, а одиннадцатая — Эндрю. Я не хотела, чтобы к моей книге прилагался статус знаменитых клиентов.

Мин говорит, что я пыталась саботировать свой успех, но это не так. Я просто не хочу, чтобы книга получила успех из-за знаменитых имен. На этом все.

— Пожалуйста, окажите ей теплый прием, — говорит Карен, они с Хосе встают и хлопают в ладоши. Здесь небольшая аудитория. И под небольшой аудиторией я подразумеваю человек двадцать. Она просто крошечная. Но мне это нравится, и когда я выхожу к ним, то слегка машу рукой.

— Элоиза, — говорит Хосе, когда я сажусь. — Добро пожаловать!

У них с Карен все утро кружилась голова от волнения. Не думаю, что сделаю хоть что-нибудь для поднятия их рейтингов, но, благослови их Господь, они все еще верят в свое шоу. Стоунволл, должно быть, тоже, потому что они выходят в эфир вот уже одиннадцать лет и всегда плетутся в самом конце, когда приходят их рейтинги.

— Спасибо, — говорю я. — Я так счастлива сегодня быть здесь с вами.

— Итак, ты издала книгу… — начинает Карен. А потом она поворачивается и смотрит на аудиторию. — Кстати, если быть полностью откровенной. Я знаю Элли, как мы здесь ее называем, уже почти восемь лет. До недавнего времени она была частью семьи «Стоунволл», но затем она ушла, чтобы пойти своим собственным путем в этом мире.

Я улыбаюсь, но чувствую небольшую боль в груди. Что-то сродни потере. Или печали. Или сожалению.

— Так и есть, Карен, и спасибо за столь сердечное представление. Я очень рада, что сегодня могу поделиться с вами своей первой книгой, над которой работала несколько лет.

— Я слышала, что примеры были основаны на реальных людях, это правда? — спрашивает Хосе.

Я киваю, но прищуриваюсь, глядя на него. Я сказала им, чтобы они не рассказывали о моих клиентах-знаменитостях.

— Да, Хосе, технически это правда. Но их личности были скрыты, и каждое исследование представляет собой совокупность нескольких случаев.

— Неужели? — произносит Карен. — Это так интересно.

Я натянуто улыбаюсь.

— Правда? — мне хочется дать ей пощечину. Напомнить ей, что она обещала не поднимать эту тему. — Я так не думаю. Не особенно. В каждой книге самопомощи есть исследования с примерами из жизни.

— Да, — говорит Хосе. — Но знаешь, что самое смешное, Элли?

— Нет… — произношу я, все еще заставляя себя улыбаться. — Не совсем, — мои щеки лопнут, если я улыбнусь еще шире.

— Самое смешное, — раздается голос позади меня — я резко поворачиваюсь на диване, и в студию выходит Аделин, поправляя микрофон, — что ты думаешь, будто я позволю тебе выкинуть из твоей книги мою главную роль.

— О боже, что ты здесь делаешь? — я просто растерянно смотрю на свою подругу.

— Обо мне говорится в седьмой главе, мисс Хэтчер, «Дело о творческом человеке, не желающем рисковать». — Она смотрит прямо в камеру, которая приближается, чтобы снять нас крупным планом, когда она устраивается на диване рядом со мной с большим достоинством, чем королева. — А Элоиза Хэтчер была моей подругой и доверенным лицом в течение семи лет. Она всегда была рядом, чтобы дать совет и утешить. Чтобы выслушать всякий раз, когда я рыдала над несправедливыми контрактами и эгоистичными руководителями, которые постоянно пытались использовать меня в своих интересах. Элли Хэтчер, ты изменила мою жизнь. Неужели ты действительно думала, что я буду сидеть сложа руки и позволю тебе превратить меня в пустое место?

— А как же я? — говорит Эндрю Манко, подбегая к нам, словно что-то пропустил. — Она надрала мне задницу, когда я был в полнейшем раздрае, практически записала меня в колледж, заставила пройти курс реабилитации, а теперь хочет сделать вид, что не несет прямой ответственности за плоды успеха, которые я пожинаю сейчас? Пожалуйста, Элли Хэтчер. Я никогда не позволю тебе саботировать свою собственную карьеру после того, как ты помешала мне саботировать мою.

Хосе и Карен чуть ли не хлопают в ладоши от возбуждения. Все зрители поднялась на ноги. Ни за что на свете эти двадцать человек не подумали бы, что встретят Эндрю и Аделин, когда ехали на это шоу в Технический центр.

А дальше вышли по цепочке все знаменитости, истории которых я использовала, чтобы написать книгу. Каждый из них выходит, чтобы спеть мне дифирамбы. Как другу. Как доверенному лицу. Как причине того, чего они добились на данный момент.

Я плачу.

Аделин обнимает меня и держит за руку, пока Хосе и Карен развлекаются с другими гостями. Каждый из них немного рассказывает о том, что я была ключевой частью их жизни. Как я пришла в нужное время и как увидела все их недостатки и нашла хорошее.

Это воссоединение мне было необходимо, даже если я не хотела признаваться в этом самой себе.

— Элли, у нас почти нет времени. И я знаю, что ты пришла сюда, чтобы сделать еще одно объявление. Так в чем же дело? И что за важные новости?

— Ну, — говорю я, прочищая горло. — Я просто хотела сказать людям, что, если они сомневаются в выборе своей карьере, и не думают, что полностью реализуют свой потенциал, то им стоит прочесть мою книгу. В ней есть много фантастических моментов. — Я поднимаю книгу в мягкой обложке. — Проницательность, и забавные истории, и даже слезы. И сто процентов прибыли от этой книги пойдет в мой новый любимый благотворительный фонд «Успех для всех», который предоставляет студентам первого поколения по всей стране полные стипендии для обучения в колледже.

После этого я уже ничего не слышу. Просто думаю о стипендиальном фонде, который я основала несколько месяцев назад, пока остальные заканчивают шоу и говорят зрителям, где можно купить книгу. Мы все еще собираем деньги, но у нас уже есть достаточно средств, чтобы десять студентов могли проучиться четыре года в колледже.

В конце концов, моя интрижка с Маком не была пустой тратой времени. Он преподал мне ценный урок. Отдавать гораздо лучше, чем брать. Я чувствовала себя такой глупой из-за того, что сомневалась в его честности после нашей последней ссоры. Я разузнала все о Маклине Каллистере. Он делает много хорошего в этом мире. Даже после того, как люди очень постарались причинить ему боль. Попытались разрушить его жизнь. Он все изменил и сделал что-то хорошее. Так что, теперь это моя миссия. Если моя сверхсила — это профориентация, то что может быть лучше, чем помочь молодым людям найти свое призвание и достичь своих академических целей?

После окончания шоу я стою и болтаю со всеми своими друзьями, чувствуя себя очень-очень счастливой, что в моей жизни есть такие замечательные люди.

Но все же… внутри меня есть какая-то пустота.

А через десять минут я больше не могу здесь находиться.

— Я сейчас собираюсь домой, Мин. У меня еще куча работы.

— Давай я отвезу тебя к твоей машине, — говорит Мин.

— Нет, — отвечаю я. — Я могу сесть на поезд. Я знаю дорогу. — Я припарковалась у ангара, чтобы случайно не столкнуться с Маком. — Ребята, спасибо вам всем огромное за это. — Я обнимаю всех, а потом бегу вниз по лестнице к поезду.

Я не узнаю никого из тех, с кем еду в аэропорт, но «Стоунволл» — гигантская компания, так что ничего удивительного. Но я чувствую себя незваным гостем. Словно все знают, что мне здесь больше не место.

Странно. Почти всю свою взрослую жизнь я провела здесь, помогая людям. Я ездила на этом поезде с рок-звездами и профессиональными бейсболистами. Общалась с бизнес-магнатами и генералами. Я сопровождала сотни, а может быть, и тысячи людей в нужные места.

Прямо сейчас мне следует отпраздновать. Потому что, если я не заставлю себя найти что-то хорошее, то печаль возьмет верх.

Я совершила ошибку, уйдя от Мака.

В сумочке вибрирует мой телефон, и я рассеянно достаю его, наблюдая за тем, как в поезд садится парочка. Они возбужденно болтают, рука мужчины крепко сжимает руку девушки. Он наклоняется к ее уху, чтобы сказать что-то личное, что вызывает у нее румянец и улыбку.

Я опускаю глаза на экран телефона, и у меня замирает сердце.

Мак: Я создал доску в Пинтерест. Возможно, ты захочешь на нее посмотреть?

Какого черта? Я нажимаю на ссылку в сообщении и замираю. Требуется довольно много времени, прежде чем мне удается смириться с тем, что я вижу. Когда я поднимаю глаза, то парочки уже нет. На самом деле я, вероятно, пропустила свою остановку.

Доска называется «Бредовый любовный роман Мака».

Я на самом деле громко смеюсь. Потом я беру себя в руки и оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что меня никто не слышит.

Здесь сотни прикрепленных фотографий. Фотографии дома, которые я отправила Хиту прошлым летом. Большой фермерский дом, окруженный широким крыльцом. Трава зеленая, значит это, должна быть, одна из тех фотографий, которые я прикалывала на свою доску в прошлом году. Я увеличиваю изображение на одной из фотографий и вижу, что на кухонном столе стоят две кофейные кружки с именами на них. На одной написано «Мак», а на второй — «Элли».

Здесь десятки фотографий комнат внутри дома, но не те фотографии, которые были у меня на доске, которую я удалила несколько месяцев назад. Новые фотографии. Я нажимаю на первую фотографию, которая на самом деле представляет собой две комнаты, расположенные рядом. Детская комната в розовом цвете с надписью «Малышка Элли и Мака» на стене. И детская комната в голубом цвете с надписью «Малыш Элли и Мака» на стене. Каждая из комнат прекрасно декорирована плюшевыми игрушками, детской кроваткой, пеленальным столиком и даже креслом-качалкой соответствующего цвета — в розовых и голубых тонах.

Под фотографиями стоит надпись: «Возможно, у нас нет ни сына, ни дочки, но всегда хорошо быть подготовленным».

А это что такое?

Я нажимаю на следующую фотографию, и она ведет меня на кухню. На потрясающую кухню. Затем я просматриваю их все. Комната за комнатой, заполнены вещами. И в каждой из них есть что-то особенное, на чем написано «Мак» и «Элли». Фотографии в рамках. Подушки. А в домашнем офисе два стола стоят друг напротив друга. А вот фотография настольных табличек крупным планом. И снова «Мак» и «Элли».

Я пишу ему сообщение в ответ.

Элли: Ты что делаешь?

Мак: Делюсь с тобой своими бредовыми мечтами.

Я снова смеюсь, ничего не могу с собой поделать.

Элли: Зачем?

Мак: Потому что это все, что у меня осталось, Элли. Просто мечта обо всех тех вещах, которых у нас не было, но я отчаянно хочу, чтобы они были.

Я чувствую, как по моей щеке скатывается маленькая слезинка.

Мак: Ты все фотографии просмотрела?

Я возвращаюсь к доске и прокручиваю страницу вниз. На самой последней фотографии запечатлен Мак, стоящий перед вывеской «продано» во дворе дома моей мечты.

Со щенком на руках.

Со щенком староанглийской овчарки.

Мак: Просмотрела?

Теперь я уже действительно плачу.

Элли: Что ты сделал?

Мой телефон вибрирует, и я нажимаю кнопку «Ответить».

— Алло?

— Я хочу, чтобы сбылась эта мечта, Элли. Хочу этого больше всего на свете. И знаю, что тебе нужно было время, чтобы собраться с мыслями. Пойти своим собственным путем. И я очень сильно тобой горжусь. Но я больше так не могу. Я больше не могу ждать, Элли. Мне нужно, чтобы ты сошла со своего поезда в аэропорту. Потому что я никогда не перестану писать тебе сообщения со своими бредовыми мечтами, пока ты не станешь их частью.

— Мак…

— Просто встреться со мной в ангаре.

Глава 36

Мак

Элоиза Хэтчер входит в ангар в длинном красном шерстяном пальто с черным поясом на талии. Черные сапоги до колен скрывают ее восхитительные ножки, и единственное, о чем я думаю: есть ли на них сзади молния, облегчающая их снятие.

Возьми себя в руки, Мак. Это твой единственный шанс ее завоевать. Ты не станешь трахать ее до бесчувствия, пока она не «купится» на твою мечту.

Я не знаю, чего ожидать, но румянец и скрытая улыбка — хороший признак того, что я на правильном пути.

Скаут скулит и размахивает хвостом по грязному бетонному полу.

Подходя ко мне, Элли качает головой, ее руки глубоко погружены в карманы, а ветер от вертолета на летном поле легко треплет волосы вокруг лица. Я не могу отвести от нее глаз. Она выглядит… невероятно. Идеально.

— А это еще кто? — спрашивает она, кивая головой на щенка, довольно большого для своих восьми месяцев.

— Скаут, — отвечаю я. При одном упоминании своего имени Скаут вскакивает и опирается передними лапами на Элли, отчаянно пытаясь лизнуть ее лицо. — Прости, — говорю я. — Она училась в пяти «школах послушания», но… — я смеюсь и пожимаю плечами. — Девочки всегда будут девочками. Они послушны только тогда, когда сами этого хотят.

Элли наклоняется и позволяет собаке себя «поцеловать».

— У меня была такая же, когда я была маленькой.

— Знаю, — тихо говорю я. Элли поднимает на меня глаза, они покраснели, словно она плакала. Господи, надеюсь, не я стал тому причиной. — Я купил ее прошлым летом, после того как мы… Мне Мин рассказала. Понимаешь, мне потребовалось много времени, чтобы подумать обо всем, о мечтах, прежде чем, наконец, удалось собрать все части воедино.

Элли встает и крепко обхватывает себя руками.

— Послушай, я знаю, что это было нелепо и бредово. Но это просто…

— Не предназначалось мне, — заканчиваю я за нее. — Знаю. Но мне нужно, чтобы ты, Элоиза Хэтчер, знала, что та доска в Пинтерест, которую я создал, заполнена моими собственными бредовыми мечтами… ну, она была предназначена для тебя.

— Это происходит на самом деле? — спрашивает она.

Я медленно киваю. А потом я протягиваю ей руку:

— Пойдемте со мной, мисс Хэтчер. Мне нужно кое-что показать.

Она вкладывает свою руку в мою, и я веду их со Скаут к вертолету. Скаут запрыгивает в него, как профессионал, и устраивается на пустом переднем сиденье, словно знает, что она здесь второй пилот. Я придерживаю Элли за руку, чтобы она не упала, пока забирается внутрь, а затем сажусь рядом, показываю пилоту большие пальцы вверх и захлопываю дверь.

Я крепко держу руку Элли, пока мы поднимаемся и направляемся на восток. Мы летим молча. Здесь слишком шумно, а то, что мне нужно сказать, говорят с нежностью. Поэтому я жду, пока мы не приземлимся на вертолетной площадке, которую я построил рядом с домом прошлым летом сразу после того, как его купил.

Это было безумием с моей стороны. Но ей нужен был этот дом. Этот земельный участок. И эта собака. Так что я купил все это с надеждой в сердце. С надеждой, что она простит меня за то, что я обращался с ее мечтами так, будто их надо стыдиться.

Я открываю дверь и снова показываю пилоту большие пальцы вверх. Скаут в кои-то веки ждет своей очереди, пока выбираюсь я и помогаю Элли, поддерживая все той же твердой рукой.

Я буду раздавлен, если она сегодня меня отвергнет, но все равно отдам ей этот дом. Подарю ей ее мечту, даже если сам не смогу быть ее частью. В любом случае, все это записано на ее имя. Даже регистрационные документы Скаут.

Мы наклоняемся из-за потока ветра, создаваемого лопастями вертолета, а потом он взлетает, и мир вокруг внезапно замолкает.

Элли смотрит на сарай и пастбище за домом.

— Это…?

— Овцы, — говорю я, смеясь над абсурдностью происходящего. — Каждой хорошей староанглийской овчарке нужны овцы. Сейчас она гоняет их по полной программе, но я уверен, что со временем она успокоится.

Элли делает глубокий вдох, а потом поворачивается ко мне лицом. Я все еще удерживаю одну ее руку, но сейчас беру и вторую.

— Элоиза, я тебя люблю. И я так сильно по тебе скучал, что это было настоящей пыткой. Поэтому утешал себя тем, что пытался воплотить в жизнь твои мечты. Я не хочу всего этого без тебя, так что если ты скажешь «нет» второму шансу, то я пойму, но все это останется твоим. Никаких обид. Никакой злобы. Никаких долгов, по которым тебе нужно платить. Я просто хочу, чтобы ты владела тем, о чем мечтала.

Элли пристально смотрит на меня, а затем ее красивое лицо морщится.

— Никаких обид? Ну… я немного разочарована этим, МакАллистер.

— Что? — произношу я, застигнутый врасплох.

— Ну, — говорит она, глядя на меня искоса с кокетливой улыбкой на лице, — мужчина должен бороться за женщину, которую любит. Может, ты все-таки меня не любишь?

— Черт, — смеюсь я. — Я лживый ублюдок, мисс Хэтчер. В подвале я оборудовал темницу, где планирую тебя связать и никогда не отпускать, если ты скажешь мне отвалить к чертям собачим.

Она хохочет, ее щеки ярко розовые от ветра и холода. Скаут прыгает вокруг, почувствовав перемену в нашем настроении, дергает за поводок, пока я не отпускаю его и не притягиваю Элли в свои объятия.

— Это значит «да», Элли? «Да» нашему второму шансу на воплощение в жизнь бредовой мечты? Ты поможешь сделать так, чтобы осуществились все те вещи, которых у нас не было? Потому что я хочу этого, — я отпускаю ее и широко развожу руки. — Я хочу всего этого, но только с тобой.

— Я хочу этого, Мак. Я хочу тебя и ее, — произносит она, кивая в сторону бегущей Скаут. — И это тоже. И эту мечту. Не просто какую-то мечту, а нашу мечту.

— Тогда позволь мне проводить тебя внутрь. Мне нужно много чего тебе показать. Я был занят своим бредовым миром с тех пор, как мы виделись в последний раз.

Она сжимает руками мою ладонь и кладет голову мне на плечо, пока мы идем к дому.

— Но нам все равно придется заказывать ужин. Здесь нет еды.

— Совсем ничего? — спрашивает она. — Так ты здесь не жил?

— Без тебя? — усмехаюсь я. — Ни за что на свете.

— Ну что ж, Маклин Каллистер, мне не терпится пройтись с тобой по продуктовому магазину, — вздыхает Элли.

— Беру свои слова обратно, — произношу я. — У меня в доме есть кое-что съедобное. Но сегодня мы не будем использовать его для тостов.

Элли прижимается к моей груди, и ее смех вырывается изо рта с облаками пара. Я наклоняюсь и целую ее в губы. Такие теплые. Такие знакомые. Такие готовые.

— Масло уже никогда не будет прежним. Как и кухонный стол. Потому что я собираюсь наклонить тебя над ним, как только мы войдем в дом.

Да.

Вот это — совершенство.

Каждый кусочек этого идеален.

Но только потому, что Элли — моя миссис Совершенство.

Эпилог

Мак

— Отличная вечеринка, Совершенство.

Мы с Элли обручились на прошлой неделе, и мне хотелось поделиться хорошей новостью с моими лучшими друзьями. Не могу дождаться, когда и они обретут такое же счастье, какое обрел я. Прошло много времени с тех пор, как мы все собирались вместе. Даже мистер Загадка здесь сегодня. Хотя понятия не имею, где именно он сейчас находится.

— Спасибо, Корпорация, — отвечаю я Уэстону Конраду. — Я старался изо всех сил.

— Тебе всегда все удается.

— Что я могу сказать? — пожимаю я плечами и делаю глоток виски. — Меня не просто так прозвали мистером Совершенство.

— Но послушай, — говорит Уэст уже серьезным тоном. — Я беспокоюсь, старик.

— О чем? — спрашиваю я.

— Не о чем, а о ком, — произносит Уэст.

— Тогда о ком?

— Ты видишь вон там Нолана?

— Да. — Нолан Делейни, он же мистер Романтик, ведет себя в обычном стиле (как бабник) по отношению к девушке, которую привел с собой. Не уверен, что она это замечает, но, вероятно только потому, что она и сама использует его лишь ради денег. — И что? Он выглядит и ведет себя, как обычно.

— Вот именно, — отвечает Уэст. — И смотри, мистер Сваха пришел один. Один, чувак. Что за хрень тут творится?

— Оливер? Черт, я слышал, что у него никогда не было девушки. Его сестра постоянно твердит об этом Камилле. Как такое может быть, что у парня, владеющего крупнейшим в мире сайтом знакомств, нет подружки? Это хреново для бизнеса, тебе не кажется?

Уэст хмыкает.

— И, смотри, быстрее! Пока он не исчез! — Я смотрю в ту сторону, куда указывает Уэст, но там никого нет. — Ублюдок, — говорит Уэст. — Мудак снова ускользнул.

Я могу только предположить, что он говорит про мистера Загадку, он же Пакстон Вэнс, который за последние несколько лет стал еще более загадочным, чем обычно. Я знаю, что он здесь, несколько человек упомянули, что со своей шестидневной щетиной он выглядит так, будто только вышел из тюрьмы. Пакс всегда была вспыльчивым типом, но в тюрьме никогда не сидел. Уж это я точно о нем знаю. Я, вероятно, был бы именно тем парнем, на которого он использовал бы свой единственный телефонный звонок, если бы ему понадобился адвокат.

— Все это неправильно, — говорит Уэст. — На них плохо сказывается то, что они живут прошлым, понимаешь?

— И что же ты предлагаешь? — я делаю еще один глоток виски.

— Думаю, хороший разговор.

Я улыбаюсь своему старому другу. А потом мы смеемся. И смеемся, и смеемся, и смеемся. Оливер подходит ко мне и спрашивает, что тут смешного. А мы с Уэстом все смеемся и смеемся.

«Хороший разговор» — это сленг братства, означающий «давай прикольнемся над ними».

— Я в деле, чувак.

Мы ударяемся кулаками. И даже заставляем ничего не подозревающего Оливера присоединиться к нам.

Да начнется игра!

* КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ *