Мия и голем

Глава 13. Семейный ужин

Горный хребет Якату. Город Сойн. Академия кристаллисков. Мия

Верхний край круглого светила еле‑еле выглядывал из‑за горизонта, нагоняя холод в окружающую меня реальность. Оранжевые всполохи световых лучей красили поверхность воды где‑то там, близ горизонта, в ярко‑зеленый, а крыши башен и домов Сойна, ютившихся на вершине скалы, в золотистый и местами серебряно‑розовый цвета.

Крепчающий ветер трепал мои спутанные волосы, напрасно собранные в хвост, когда я, исписывая пятый кряду магический мелок, отчаянно пыталась вызвать еще одного голема, любого. Да хоть самого маленького, как мои Тирл, Торл и Трамл…

Но ничего. Совсем ничего! Сила словно не откликалась!

Ррон послушно сидел невдалеке от меня, на крыше общежития академии кристаллисков, уставившись в одну точку, куда‑то за горизонт, а я продолжала истязать свои нательные кристаллы. И ведь дело не в энергии, которой было предостаточно.

Наоборот, из‑за её переизбытка я даже чувствовала легкое жжение на коже вместе с покалыванием. Магия струилась по телу, позволяя не мерзнуть при резком снижении температуры в связи с наступлением вечернего холода.

Забыв обо всем на свете, я в тысячный раз рассматривала идеальное начертание очередной печати, призывающей големов, и прикусила губу, стараясь увидеть незримую разницу между десятками других таких же.

Как вдруг меня нашли и отвлекли.

– Вот ты где… – раздалось глухое за моей спиной голосом ректора.

Перевела взгляд к боковой лестнице, по которой на крышу поднялся бабушкин воздыхатель, Вилфрид Сторсо фон Дорбен собственной персоной, и постаралась не кривиться, припоминая события уходящего дня.

– Здравствуйте, – поприветствовала его, вспомнив о приличиях. А кроме того, еще и обещание отправиться в совместный поход…

Невольно вздохнула, «радуясь» перспективе провести весь вечер в его обществе. Тем более матушка наверняка устроит мне нагоняй при встрече, не обращая внимания на свидетелей.

– Спешу напомнить тебе о наших планах, – деликатный полушепот ректора, этакого моложавого властного старикана с орлиным профилем, заставил невольно смутиться. Ррон, к слову, медленно поднялся на ноги и моментально очутился рядом со мной, нависая внушительной скалой.

– Да‑да, припоминаю, – я поспешила улыбнуться, пока этот рьяный защитник не вздумал пересчитать косточки ректора просто так, например, за всякие там двусмысленные намеки. Поэтому раздосадовано поднялась на ноги, оттряхивая руки. – Что ж, идемте.

Как странно, я думала, Ксанья ему уже рассказала о своих подозрениях на мой счет, но… судя по добродушному настроению, ректор не собирался меня отчитывать. Более того, внимательно пронаблюдав за его походкой вприпрыжку, которой он вновь отправился к лестнице, поняла одно: его мысли сейчас занимало что‑то совсем другое, никак не проблемы академии и ее студентов.

Ага, бедная моя бабушка.

Мысленно скривилась от этой мысли и отправилась вслед за ректором к спуску до подъемных платформ.

Естественно, Ррон от меня не отставал ни на шаг. Молча шел рядом. И, может, мне это показалось, но он озирался по сторонам. Решила украдкой понаблюдать за ним в течение всего нашего путешествия до дома Эдани.

И не зря.

Действительно, казавшееся отстраненным поведение голема было явно напускным. Ведь стоило мне подойти к краю платформы, как он тут же схватил меня за талию и притянул к себе. Правда, в следующий миг отпустил и вытянул руки по швам, стоило ректору Сторсо недоуменно повернуться в нашу сторону. До того он стоял ко мне спиной.

– Твой дед всегда был экстраординарной личностью, – заметил Вилфрид несколько минут спустя. Довершала же явный намек на оскорбление неприятная ухмылка. Чудом сдержалась от колкого ответа. Мол, по крайней мере, мой дед не вел себя как маленький ребенок, в отличие от некоторых.

Хорошо хоть, я жила недалеко. Долго терпеть ректора не пришлось. И как я умудрялась восторгаться его портретом и мечтать о личной встрече? Уму непостижимо!

Ведь его замечание убило всяческое расположение. А всё потому, что никого на свете я не любила сильнее своего деда. Даже бабушка в этом плане немного уступала. В смысле обожала её чуть меньше, чем всемогущего умнейшего Арэла Ллиска фон Гибрец.

Видимо, не дождавшись моей реакции на сущую провокацию, главный представитель дома Сторсо усмехнулся и пришел к странному умозаключению:

– А ты подросла.

Более того, взгляд его стал серьезным и каким‑то странным. Оценивающим с ног до головы.

– Определенно, идеальная партнерша для Лео…

Услышав такое в очередной раз, я невольно смутилась, пропуская мимо ушей его следующие слова.

Щеки так и запекло.

А Ррон, стоящий рядом со мной, напрягся, хоть и не двигался, даже пальцем не дернул. И я это отчетливо почувствовала, не пойму, правда, как именно, но факт оставался фактом: чем больше проводила времени в его обществе, тем легче и легче мне было понимать без всяких слов его поведение, улавливать эмоции, душевное состояние.

И тут я застыла. Душевное? Я подумала о душевном состоянии, эмоциях?!

Глаза мои раскрылись от беспощадного осознания, которое я подавляла в себе всё это время. Ррон живой! У него есть душа, эмоции, чувства! Я знала это, знала!

К тому моменту, когда пришла к неутешительному выводу, мы уже успели выйти из Академии кристаллисков и сейчас, по сути, топтались на пороге дома Эдани.

Ректор протянул руку, чтобы постучать кнокером о дверь. Но не успел.

Створка широко отворилась, а на пороге нас уже встречали.

– Мия, дорогая, ты дома? – услышала я звонкий голос моей любимой ба.

Оглянуться не успела, как она отпихнула вначале Вилфрида, затем и Ррона в сторону и обняла меня до хруста костей, никак не меньше.

И тут же на ушко прошептала:

– Прости, милая, я здесь ни при чем. Учти, хочешь учиться, отказывайся от всего на свете, поняла?

– Лиора! – вознегодовал ректор.

Чего это он?

– Мама, дочь? – позвала нас Анна Эдани откуда‑то из глубин дома. – Входите, не стойте на пороге!

А бабушка повторила, как для несмышленой:

– Мама пригласила на ужин…

Но договорить ей не позволил настырный Вилфрид, негодуя:

– Об этом уговора не было, Лиора!

– Начнем с того, что я с тобой вообще ни о чем не договаривалась, кроме двух свиданий.

Смерив своего воздыхателя если не презрительным, то весьма близким к тому, взглядом, моя бабушка распрямила плечи и гордо вплыла внутрь.

А я наконец закрыла рот, распахнутый настежь от удивления. И постаралась изобразить что‑то похожее на её надменную мину, следуя хорошему примеру.

Что ж, отказываться и упрямиться я умею. Главное, чтобы меня не застали врасплох. Остальное не так важно, пока Ррон со мной.

– Голем пусть останется на улице, – услышала я приказ Анны. М‑да. Ожидаемо, но…

– Тогда и я никуда не иду! – упрямо скрестила руки на груди и остановилась на верхней ступеньке почти у самого порожка.

Жаль только, помня об ужине, не стала есть в столовой, и желудок мой нещадно ныл, требуя хоть какой‑то еды. Пришлось спешно поменять план действий.

– И вообще, я пришла за вещами, – обернувшись к голему, махнула рукой в сторону дома. Недавние воспоминания о том, что он, скорее всего, живое существо, заставили смущенно потупиться и мысленно попросить прощения за такие приказные жесты.

Голем упираться не стал и даже кивнул!

Приободренная этим фактом, я расправила плечи и подобно бабуле вплыла внутрь. «Думаю, с гордостью пройду мимо столов, сверну в свою башню за вещами и постельными принадлежностями. А там, может, и Эйду встречу, попрошу принести еды с кухни», – мечталось мне, пока я невменяемо пялилась на очередное застолье в нашем доме.

– Погодите, так вчера же было… – вырвалось у меня само собой, когда переварила увиденное. М‑да. Количества разодетых в праздничные наряды парней, юношей или уже мужчин разных мастей, ростов, да вообще, в целом внешности, не счесть. И все сейчас пялились на меня одну.

– Здравствуй, Мия, – робко поздоровался со мной Леофред.

Невольно нашла его взглядом. Сидит весь такой смущенный, смотрит в тарелку. А сзади раздалось одобрительное голосом ректора:

– Молодец, внук, не теряешься.

– Дорогая, ты проходи, не стой столбом, – мамуля сидела во главе сего мероприятия, а по обе стороны от неё расположились молодые парни примерно моего возраста в количестве пары десятков штук. Мужчин постарше разместили почти на самом углу. А за параллельными друг другу частями праздничного стола, исполненного в виде буквы «П», занимали места, похоже, всяческие там родители, родственники или болеющие душей и сердцем за того или иного претендента. Немного не поняла. По крайней мере, там были и женщины, и старики.

Бабушка и тут не удержалась, решила подколоть, пока усаживалась на стул рядом с другими взрослыми свидетелями этого балагана.

– Правильно, вчера было дефиле в ритуальном платье, а сегодня смотрины. Всё как полагается.

– Но‑но я же учусь! – выпалила я, наконец опомнившись. Правда, с места не сдвинулась. Поэтому ректору пришлось обходить меня, стоящую в проходе, втянув живот.

– А вот это вопрос спорный, – Вилфрид хмыкнул по пути к столу. – В первый же день зачисления на тебя уже куратор жалуется.

Ах, он противный старикан! Ни словом об этом ранее не обмолвился. Видимо, боялся спугнуть… Хотела же оправдаться… Уже было набрала воздуха в грудь, чтобы рассказать, что произошло на самом деле, вот только слова в голове сталкивались друг с другом, а язык попросту онемел.

Собственно, по этой причине я молча открывала и закрывала рот, багровея, если не от злости, то легкого негодования точно…

– Ну что ты в самом деле, как маленькая? – упрекнула маман. – Проходи, никто тебя не укусит.

Рукой она похлопала по сиденью пустующего стула рядом с собой.

– А вот тут я бы поспорила, – бабуля подлила масла в огонь. – Судя по накалу страстей, не укусят, так оближ… – Один острый взгляд маман, и даже гордая Лиора Ллиска умолкла.

Для пущей убедительности главной хозяйке дома Эдани не хватало только грозно стукнуть кулаком по столу. М‑да… Когда она в таком настроении – жди беды. Пришлось немного ей подыграть, чтобы совсем не рассвирепела.

– Но только я с Рроном, – скрестила упрямо руки на груди. Однако все‑таки сдвинулась с места и нехотя пошла к ней.

– А как же, – согласилась ба. Я перехватила её подмигивающий взгляд. И мысленно поблагодарила.

– Вот и хорошо! – добавила к сказанному и ускорилась, чтобы поскорее занять свое место.

Обернулась и махнула растерянному Ррону. Хоть он и старался не подавать виду, однако удивленную округлость глаз я всё же заметила. И губы у него сейчас чуть сильнее поджаты, чем ранее.

Вот глупая, и как я могла не замечать за ним такого поведения?

Обогнув стол, старалась не реагировать на оценивающие взгляды мужчин и их болельщиков. Чувствовала себя какой‑нибудь диковинной бирюлькой, выставленной на продажу.

Искренне радовал тот факт, что бабушка предупредила. Если вариантов не было, она бы не стала обнадеживать раньше времени, ведь так?

Как бы моя ба ни любила шутки, но столь зло она еще ни разу меня не разыгрывала, наоборот, в нужные моменты выручала.

– Простите, – прежде чем сесть, я обратилась к белобрысому пареньку, утроившемуся справа от моего стула. – Вы не могли бы пересесть? Мне нужно это место для моего голема.

Поначалу обрадованный моим вниманием голубоглазый смазливый парень лет двадцати, переварив сказанное, явно приуныл. Жаль только вставать со стула не спешил.

– Мия! – возмутилась мать.

– Что? – ответила ей той же интонацией. По рядам присутствующих прошелся негромкий шепоток, но мне было наплевать. – Мой голем. Что хочу, то и делаю! Хочу, рядом сажаю за стол. А хочу, иду собираю вещи, и…

– Ладно, – раздраженно согласилась Анна Эдани. – Ладно, только сядь уже.

Блондин сокрушенно поднялся и пошел искать себе новое место где‑то сбоку. А я наконец расположилась. Заодно и похлопала ладонью по сиденью рядом, предлагая Ррону сесть. Тот молча подчинился с легкой улыбкой на губах. Умничка моя!

Не знаю почему, но эта мелочь меня так обрадовала, так обрадовала! Правда, отвлекшись на него, я чуть было не прозевала самое интересное.

Маман тем временем провела ладонью по лицу, устало вздохнула и попыталась улыбнуться. И вместе с тем проворчала, совсем как старушка:

– И почему это я чувствую себя главной злодейкой?

Взгляды многих сидящих здесь, из тех, кто хоть немного знал нашу семью, устремились к моей ба.

Бабуля не подвела:

– Да потому что так и есть на самом деле.

– Так традиция же…

– Ха! Традиция, – Лиора повернулась к своей соседке, импозантной, такой же, как и она сама, седовласой женщине, этакой даме в самом расцвете сил, видимо, закадычной подруге. – А помнишь Риада, как твой сын таскался за ней, цветы дарил, она соблаговолила дать ему согласие, однако в этот же вечер вернулся Рол из плавания и…

– Лиора! – прервала её Анна, густо краснея почти до кончиков ушей.

Поразительно!

– Да‑да, так и было… – поддакнула та самая Риада.

Посмотрела в её сторону и перехватила хитрый прищур этой самой Риады, в ответ тоже улыбнулась. Похоже, бабуля привела с собой группу поддержки. Мне же это только на руку.

– Заметь, Анна, не моя была идея созывать всех в очередной раз, – бабуля демонстративно схватила салфетку со стола и расправила её, чтобы положить на колени. – Тем более от сытного пиршества и занимательного зрелища, думаю, никто не откажется.

Немного онемев из‑за бесцеремонного поведения моей бабули по папиной линии, Анна Эдани дрожащими руками взяла бокал и отпила вина. Мне вдруг стало так её жаль. Улыбка стерлась с моего лица. Видимо, кто‑то перегнул палку.

– Прошу, приступайте, – проронила глава дома Эдани севшим от волнения голосом.

А мне сделалось не по себе.

– Мам, – позвала я её негромко. – Ну в самом деле, я не хотела.

– Ты‑то здесь при чем? – Слезы блеснули на глазах мамули. Сердце моё неприятно сжалось. Мамины голубые, такие лазурные‑лазурные глазки на миленьком личике посмотрели на меня грустно‑грустно. А её теплая рука так трепетно сжала мою ладонь, усиливая муки совести во сто крат. Если бы только не её слова: – Лучше выбери себе уже кого‑нибудь, и закончим этот вечер поскорее…

Вот же! Хитрая лиса, а? Я чудом не попалась на её уловку! Чудом не дала обещание в такой момент, а ведь готова была сказать что угодно, лишь бы она не расплакалась…

– Можно, я на ушко тебе скажу, кто мне нравится? – вздумала немного подыграть.

К слову, ритмичные стуки, лязг вилок и ложек о тарелки, равно как и легкий гомон, мигом прекратились. Наступила звенящая тишина.

– Он такой большой, нет, огромный просто, – вроде как шептала я, но слышали меня все без исключения. А кто не расслышал с первого раза – эхо ему в помощь. Высокие и плечистые парни после моих слов довольно заухмылялись.

– Краси‑и‑ивый, – протянула я влюбленно. – Весь такой, ну… Такой! И блестит на солнце своей темной кожей, и вообще…

Улыбки стерлись с лиц и присутствующие почему‑то воззрились на моего Ррона. Тот чуть слюной не подавился, судя по всему, или слегка кашлянул, останавливая громкий позыв горла еще на подступе к языку.

Глаза окружающих меня ллисков округлились. А я запоздало осознала, что невольно подставилась, поэтому поспешила договорить скороговоркой и громко:

– А еще у него хитиновый панцирь, и зовут его морской глубоководный ларг.

По рядам прокатились разочарованные вздохи с примесью облегчения.

– Мия… – мамуля моя сверкнула на меня обиженным взглядом.

– Что? – состряпала в ответ невинную рожицу и тоже наконец взяла салфетку, решила набить род едой по самое‑самое, чтобы неудобно было говорить глупости. Да и вообще говорить.

Поняв, что спорить со мной бесполезно, равно как и манипулировать, Анна Эдани горько вздохнула.

Неожиданно в наш с мамой разговор бесцеремонно вмешался ректор Вилфрид. Надменно приподняв свои кустистые седые брови, он заметил как бы между делом:

– Кстати, мой внук, Леофред, тоже очень любит ларгов, и в этом они с Мией похожи.

– Мой сын тоже! – вскричала какая‑то женщина справа от меня. Не успела заметить, какая именно. Потому что следом раздалось многоголосое одновременно и хором, и вразнобой:

– И мой!

– И я!

– Я тоже!

Но больше всех отличилась одна рыжая кудрявая дама – строгая на вид, в бежевом платье с глухим вырезом:

– И моя Ксанья тоже очень любит ларгов, только о них и говорит целыми днями.

– Простите, это вы про свою дочь говорите? – уточнил у неё ректор недоуменно. Честно говоря, его эмоциям сейчас вторили и остальные сидящие за столом.

Но дама не растерялась:

– А что? Вы все тут признаетесь в любви этим склизким вонючим монстрам, а мне что, нельзя? Тем более дочь у меня будет куратором Мии на Морском факультете. И она действительно любит ловить этих треклятых ларгов.

– Простите, а что вы здесь…

– Я здесь ради своего сына, младшенького братика Ксаньи Лорбель фон Хоркурт. – Строгий взгляд яркой представительницы рода Хоркуртов потеплел, когда она посмотрела на неказистого с виду, рыжего веснушчатого паренька, смущенно ссутулившего плечи.

– М‑ма‑мама, я‑я не х‑хочу здесь быть, – ответил он ей, запинаясь.

И снова первой отличилась моя бабушка. Она просто разразилась таким диким громким хохотом, что за ней тут же повторили и остальные, хотели они того или нет.

Буквально через секунду кругом звучало:

– Муа‑ха‑ха‑ха!

– Ха‑ха‑ха!

А еще довольно сдержанное:

– Аха‑ха…

К концу всеобщего шумного гогота я тоже сидела и тихонько посмеивалась вместе с мамой. Ррон всё это время сидел и спокойно ел, не обращая ни на кого внимания. Точнее, долго и методично ел. Пока бабуля наконец не начала всхлипывать и попеременно стучать рукой по столу. Тогда‑то его челюсти остановились, и он бегло осмотрел присутствующих. Затем снова невозмутимо принялся за еду.

Немного отойдя от настоящего приступа смеха, Лиора утерла салфеткой слезящиеся глаза и хрипло проронила:

– Фарида, ты бы вначале у своего сына мнения спросила, прежде чем вести его сюда на смотрины, а? Как ты думаешь, они смогут заняться продолжением рода, если он не хочет…

Однако рыжая дама всеобщего веселья не разделяла. Казалось, она внутренне кипела, позвякивая крышкой, как пустой чайник, раскаленный на огне. Будто вот‑вот засвистит через нос.

Когда же её терпение кончилось, точнее, настала наивысшая точка кипения, она подскочила со стула и разразилась прямо‑таки гневной тирадой:

– На себя бы посмотрели! Заставляете внучку выбирать себе партнера, когда она совсем не согласная! Зачем тогда созывали всех нас, чтобы в очередной раз показать своё превосходство и материальное благополучие, да? Да вы спросите! Спросите вон у остальных. Думаете, все тут сидящие так и жаждут отдать своих сыновей на растерзание такой ветреной, поверхностной девице, как ваша Мия? Не‑ет… А вот и нет! Все только и жаждут продвинуться в совете и скрепить союз между семьями, только и всего!

– Ветреной? – почему‑то из всего сказанного мою маму оскорбило только это слово. Потому как она его даже повторила с затаенной злобой в голосе.

– Ветреной, говорите?

Вилка звонко выскользнула из моих пальцев и упала вначале на стол, а затем уже дезертировала на пол. Увы, на это внимания никто не обратил, равно как и я.

Ведь эта женщина, Фарида, мама Ксаньи. И пускай, она меня унизила, пускай. Мне не привыкать к такому отношению. За спинами обо мне судачат все кому не лень. Возможно, используют словечки и обиднее. Но вот столь открытая враждебность мамы моего куратора – это, конечно, новость не из приятных. Неужели всё так плохо? Неужели они обе меня так сильно ненавидят?

Рыжая дама из дома Хоркуртов постепенно остыла и, оглядываясь по сторонам, наконец осознала, как умудрилась отличиться. Пару раз удивленно хлопнув глазами, она оторопело села обратно на стул и опустила виноватый взгляд на свои руки, или же колени. С моего места было не разобрать.

– Я… – только и сказала она.

– Поверхностной, значит, да? – мамуля не унималась. Сверлила её негодующим взглядом.

Да уж, ситуация…

Нужно срочно заканчивать, пока не договорились до драки. Недолго думая, я схватила тарелку с мясным пирогом, надрезанным только с одного края, поднялась со стула и громко отчиталась, отвлекая внимание:

– Я всё! Спасибо, было вкусно. Никто из здешних парней мне не нравится, вы уж не обижайтесь. Ухожу. Ррон, идем.

К сожалению, голем мой по‑прежнему сидел и размеренно ел какой‑то суп, пользуясь столовыми приборами.

В очередной раз воцарилась громкая тишина. Эта такая, когда все молчали, но при этом продолжали себе работать ложками и вилками. Короче говоря, молча ели. Ррон в том числе.

Заметив же наконец, что что‑то не так, он поднял взгляд от тарелки, боковым зрением заметил стоящую меня и – о чудо! – моментально сообразил, чего от него ждут. Молодец, умный малый, ничего не скажешь. Но главное, какой послушный…

Поднялся, скрипя стулом, и первым делом перехватил у меня тарелку. Затем невозмутимо встал за моей спиной, словно испугался чего‑то.

Да уж. А еще голем, называется.

Мамуля всё это время изумленно смотрела то на меня, то на Ррона.

Радовало, злиться перестала. Отвлеклась. Хотя, не уверена, что после моего ухода скандал замнется сам собой. Но искренне на это надеюсь. А надежда, как известно, умирает если не последней, то предпоследней точно. Последней умру я. Или первой… От стыда.

По этой и многим другим причинам устремилась через весь зал прямо на выход. Решила вещи забрать завтра после занятий.

– Я‑я провожу, – вызвался вдруг Леофред, подскочив со стула.

– Ладно, – нехотя согласилась я, не ведая, что творю. И только звук хлопка – бабуля стукнула себя ладошкой в лоб – позволил понять: я явно сделала что‑то не так.

Отказываться от всего?!

– А‑а‑а, нет! Я сама дойду, не надо…

– Поздно! – рявкнул Вилфрид. – Ты уже согласилась на его ухаживание, Мия. Будь добра, иди, куда собралась. А мы тут и сами договоримся.

– Нет, вы чего, это же…

– Иди, Мия… – Голос моей любимой бабушки был, как никогда, серьезен. – Я разберусь. – А после успокоила меня с улыбкой: – Одним свиданием больше, одним меньше, какая теперь уже разница…

Мне же оставалось вылететь из дома так быстро, как только умела, пока еще раз кого‑нибудь не подставила! Ох уж эти глупые правила, традиции, законы!