Младший близнец, или Спасённая «лесным демоном»

Пролог. Лесной демон

Оборотни

Пролог. Лесной демон

Девятнадцать лет назад

– Слыхала, у Марийды, жены Орива, двойня родилась! – заговорщицки прошептала Илитва, практически ложась пышной грудью на свою чашку, чтобы приблизиться к собеседнице.

У сидящей напротив пожилой женщины задрожала рука, расплескав чай на выскобленный деревянный стол. Первая собеседница быстро подмахнула брызги полотенцем, приготовленным заранее, словно ожидала такого эффекта.

– И когда ж она с лесным демоном-то спутаться умудрилась? – продолжала она делиться сплетней. – Да и как тот-то на неё позарился, не пойму. Ладно б бабёнка молодая, в теле, – Илитва чуть кокетливо повела плечом, словно предлагая полюбоваться своим пышным телом, как говорится, «в самом соку», – так нет же, на эту старуху высохшую польстился.

– Тридцать шесть – ещё не старуха, – взяв себя в руки, покачала головой собеседница.

– Ой, да всё равно! Девять детей выносила – она ж высохла вся уже! Ни рожи, ни кожи, а поди ж ты, чем-то, видать, глянулась демону тому. Десятого ей заделал!

– Давно родила-то? – постаравшись скрыть свои чувства, спросила пожилая женщина.

– Да неделю назад, под вечер.

– Значит, малыша уже?.. – собеседница не смогла договорить.

– Нет пока! – и видя удивлённый взгляд сидящей напротив женщины, Илитва зачастила: – Не топили этого демонёнка пока. Папаше отдать решили, ну, вроде как жертву принести. Жрец сказал – уж лучше так, а то осерчает демон-то. Вон, в лесу рядом с селом уже рыскает, дровосеки видели.

– Видели? – удивилась собеседница, давно отставившая чашку. В горло после такого известия ничего не лезло, ни чай, ни румяные пышки, выставленные на стол хлебосольной хозяйкой.

– А то! Говорят, ну чисто волк, только цвета непонятного, и не серый, и не бурый, да громадный, что твой бык. Глаза горят, клыки – во! – ладони Илитвы раздвинулись шире плеч. – Из пасти дым валит, страсть! Они как увидали, так домой и рванули, и дрова позабыли, а кто и топор бросил.

– Так уж прямо и дым? – чуть смущённо уточнила гостья.

– Так демон же! – не заметив странного тона, развела руками Илитва. – Вот теперь алтарь в лесу готовят, там дитё демоново и оставят. Прям сегодня ночью. Всем селом пойдём смотреть. Ты, матушка Кризанта, тоже приходи.

– Ох, старая я уже стала – ночью по лесам шастать. Глаза уже не те, – вздохнула гостья. – Пойду я, Илитва, коза не доенная у меня. И не перепутай, тот сбор, что в сером мешочке, до еды заваривай и мужу давай, а с тем, что в коричневом – припарки делай на грудь. Да следи, чтобы с погреба молоко не пил больше, раз лёгкие слабые такие.

– Прослежу, обязательно прослежу, – провожая до калитки травницу, пообещала Илитва. – А всё же, может, придёшь на жертвоприношение-то поглядеть? Такое у нас не каждый год случается, не сильно, видать, демон тот до баб охочий. И что он только в Марийде разглядел – ума не приложу! Да и она – додумалась же с демоном спутаться! Хорошо хоть, что муж её, вместе с приплодом, не удавил. А мог бы, в праве своём был!

Пожилая женщина, не оборачиваясь и стараясь не вслушиваться в несущиеся вслед злые слова, торопливо шла по тропинке к лесу.

– Тёмные люди, – бормотала она. – Откуда у них в голове только такое взялось? Сколько детей сгубили, сколько женщин, в неверности обвинив, порешили! И выдумали же – демон лесной! И эта, глупая, сплетню смакует, не понимая, что с любой такое случиться может, с любой! Ох, глупые, глупые люди…

Ночь была безлунной, но лесная поляна хорошо освещалась факелами в руках собравшихся людей. Человек пятьдесят – в большинстве своём мужчины, но несколько женщин, среди которых была и Илитва, тоже присутствовали. Все они столпились полукругом возле огромного валуна, лежащего тут испокон веков, и на котором сегодня были выбиты символы, найденные жрецом в какой-то древней книге.

Он и сам не был уверен, что там написано, но делал умное лицо и уверял сельчан, что знаки те оградят село и его жителей от демона, что продвинуться дальше алтаря, а заодно и баб их портить, он больше не сможет. Разве что дура-баба сама к нему в лес прибежит, но тут уж не его, жреца, печаль, пусть мужья лучше за своими жёнами присматривают.

Всё это жрец ещё раз повторил присутствующим, потом позвал:

– Орив, принёс?

– Принёс, – хмурый мужик средних лет вышел вперёд, держа на руках слабо попискивающего младенца, завёрнутого в какую-то застиранную тряпку.

– Точно демонёнок? – на всякий случай уточнил жрец.

– Точно, – неловко прижав к себе младенца одной рукой, мужик выпростал из тряпки ручонку и разжал крохотный кулачок, демонстрируя едва начавшую подживать ранку на ладони: – Вот, повитуха второго пометила.

– А с женой что решил? Может, тоже туда? – и жрец мотнул головой в сторону алтаря.

– А кто моих детей нянчить будет, ты, что ли? – ещё сильнее нахмурился мужик.

– Наказал-то, надеюсь, как следует? – не унимался жрец.

– Дал разок в глаз, и хватит с неё. С битой бабы какая работница?

– Ну, тебе решать, – махнул рукой явно разочарованный жрец. – Клади демонёнка на алтарь.

Дождавшись, когда Орив выполнит его команду и отойдёт, жрец громко завёл песнь, явно сочинённую наспех, призывая лесного демона прийти и сожрать своё нечистое потомство. Люди притихли и с интересом стали ждать результата, чувствуя себя в полной безопасности, когда между ними и демоном расположен алтарь с защитными знаками.

Первое время в тишине был слышен только голос жреца да слабый плач младенца, которому совсем не понравилось лежать на холодном жёстком камне, но постепенно народ стал переговариваться, потом роптать. Всем уже надоело ждать и слушать по двадцатому кругу призывную песнь жреца, которая уже не была напевной и мелодичной, звучала скорее бормотанием, прерываясь кхеканьем – от первоначального усердия жрец сорвал голос.

Глава 1. Жертвоприношение

Девятнадцать лет спустя. День первый

– Аккуратнее, – шипела я, торопливо запихивая брата в шкуру. – Не порви!

– Да тише ты! – шипел он в ответ. – Услышат!

– Не услышат, вон как воют, – возразила я, сама забираясь в передние лапы огромной шкуры и пристраивая на плечи волчью голову. – Хрипят уже от усердия.

Из-за кустов и правда раздавались нестройные песнопения – селяне призывали лесного демона забрать своё проклятое потомство. Я поморщилась – уши резали фальшивые вопли горящих энтузиазмом, не вполне трезвых певцов. По рассказам бабушки, прежде один только жрец выл над приносимой жертвой, но к третьему разу к нему стали присоединяться селяне, для которых жертвоприношение стало чем-то вроде народного праздника, и слушать эти вопли стало совершенно невозможно.

Мне впервые пришлось всё это слышать, да и участвовать в роли демона – тоже. Да ещё и вот так – бегом-бегом, чудом не упустив момент. Я того сбежавшего козлёнка просто расцелую, если он отыщется живым, конечно. А если нет… Жизнь неразумного зверя в обмен на человечью – тоже неплохо.

И с чего селяне решили свои же собственные традиции нарушить? Начиная ещё с меня, младенцев приносили в жертву спустя ровно неделю после рождения. И достаточно было заглядывать в село не реже раза в шесть дней, чтобы успеть приготовиться.

Вот только мы с Джуни были там три дня назад, и ни о каком рождении близнецов даже не слышали, хотя обычно это становилось главной новостью и обсуждалось в каждом доме. И если бы, в поисках козлёнка, Кроф не забрёл в эту часть леса и не увидел толпу с факелами, с песнопениями идущую в сторону алтаря, мы бы опоздали, и младенец погиб бы. Ух, как мы с братом бежали сюда, волоча на себе тяжёлую шкуру! Но успели, люди всё ещё призывают демона, значит, малыш пока в безопасности, никому не пришло в голову убить его, так, на всякий случай, раз уж демон за своим отродьем не явился.

– Если вздумаешь пукнуть, в следующий раз сама станешь задней частью, – наклоняясь и цепляя меня за талию, пригрозил Кроф. – Дымовухи не забыла?

– Они тут, в голове, изнутри привязаны были, – успокоила я его. – Так, на всякий случай. Вот и пригодились. Ну, тронулись. С правой ноги, три, два, один, пошли!

И мы пошли. Пройти нам надо было шагов тридцать, мы заранее тренировались, поэтому получилось неплохо. Когда кусты почти закончились, я высунула руку в специальное, прикрытое шерстью отверстие под оскаленной пастью и раздавила в руке крохотные шарики, которые научила нас делать бабушка. Пространство перед нами тут же заволокло паром, который вполне сошёл за дым в полумраке, да ещё и перед не совсем трезвыми зрителями.

Песня смолкла, раздались выкрики: «Пришёл, пришёл, смотри!» А я сделала ещё два шага и высунула морду из кустов. Запрыгивать на алтарь передними лапами «лесной демон» в этот раз не стал – мы пробовали, но Кроф, в свои четырнадцать, не мог ещё меня удержать, поэтому мы решили, что хватит и «дыма из пасти». Осталось только забрать младенца и отступить обратно в кусты, но на алтаре меня ждал сюрприз.

На камне, связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту, лежала девчушка лет пяти. И если её откормить, умыть и причесать, была бы она точь в точь моя самая младшая сестрёнка Поузи. Я застыла, ничего не понимая, глядя сквозь оскаленные зубы на перепуганную малышку, в ужасе пытающуюся откатиться от морды «демона». Они что, решили и старших близнецов в жертву принести? И начали с этой девчушки? Почему тогда не с брата Крофа, раз уж моя близняшка давно умерла? Или с кого-то из тех, кто меня старше?

И тут раздался голос жреца:

– Прости, лесной демон, не то дитя тебе в прошлый раз отдали. Перепутали. Вот тебе твоё истинное дитя, делай с ним, что хочешь. А за того мы не в претензии, ну съел и съел, ничего страшного.

Он рехнулся? Ладно, потом разберёмся, сейчас не до того. Пар того и гляди совсем развеется, и окружающие могут заподозрить неладное. Я ткнулась мордой в живот девочки, вновь высунула ладонь, уцепила её за платьишко на животе и, едва не крякнув вслух от натуги, приподняла с алтаря.

– Назад, – просипела брату, и, под радостные крики селян, «лесной демон» скрылся в кустах, унося добычу.

Пройдя шагов десять, всё так же пятясь, я не удержалась и рухнула на колени, положив девочку на землю, а сверху в меня уткнулся потерявший равновесие Кроф, которого я утянула за собой.

– Рехнулась, – просипел он, тоже опускаясь на колени. Бедняга, ему даже выбраться из шкуры нельзя, пока я спереди, к тому же, он ничего не видит.

– Сейчас, – выдохнула я, непослушными руками открепляя голову от остальной шкуры.

Правая рука совсем занемела – держать на вытянутой руке пятилетнюю девочку, пусть даже такую худенькую, для меня было непосильной задачей. На руках, на спине, на плечах – легко, но не так же!

И в этот момент над поляной пронёсся жуткий волчий вой, в несколько раз громче и ужаснее, чем у обычных волков. Даже у бабушки никогда так не получалось. Селяне взвыли едва ли не громче – их всё же было больше, – заорали в ужасе, завизжали, причём и мужчины тоже, а потом крики стали быстро удаляться. Но это я поняла краем сознания, потому что, сквозь оскаленные клыки увидела что-то огромное и белое, одним прыжком преодолевшее и алтарь, и кусты, и сбившее нас, и так стоящих на коленях, на землю.

Мы с братом взвыли в два голоса – он скорее от неожиданности, потому что, основной удар пришёлся «демону» в плечо, то есть, досталось именно мне, я же – от боли и ужаса. Огромная пасть с клыками в мой палец, не меньше, с рычанием почти вцепилась «демону» в шею, но тут белый зверь замер. Закрыв пасть, он с недоумением обнюхал нас и отшатнулся. Потом склонился над малышкой, которая зажмурилась и завизжала даже через кляп.

Белый знакомо подёрнулся дымкой, и вот уже рядом с нами опускается на колено могучий старик с белоснежной гривой волос и окладистой бородой. Первым делом он выдернул кляп изо рта у девочки, и по крохотной полянке разнёсся истошный детский визг, переходящий в рыдания. Старик потянулся, чтобы развязать путы, но девочка просто забилась в истерике, отползая от него, упираясь в землю связанными ногами.

Глава 2. Встреча

День первый

– Местные жители издревле считали, что младший из близнецов – от лесного демона. Откуда то суеверие пошло, я не знаю, но младшего близнеца всегда убивали, а порой и мать вместе с ним – за измену.

– Вы серьёзно? – оборотень даже остановился. – И как власти допускают такое мракобесие?

– Какие власти в нашей глуши? – фыркнул Кроф, едва в него не врезавшийся.

– У нас тут всем этим жрец заправляет, до него другой жрец, и так далее, – пояснила я. – А селяне его слушают, как бараны пастуха.

– Тёмные, тёмные люди, – хором сказали мы с братом любимое бабушкино присловье. С её интонацией. И даже вздохнули как она. И головой так же покачали.

– Но если убивали, то что это за история с алтарём и спасением? – спросил оборотень.

– Раньше младшего просто топили или душили, – продолжила я рассказ. – Потом дровосеки случайно бабушку увидели в её волчьей форме. И решили, что это и есть лесной демон. Никто ж не знал, как он выглядит, к тому же, у страха глаза велики. Ну и пришла жрецу в его тёмную голову единственная светлая мысль – отдавать демону его потомство. Соорудили алтарь, стали на него младенцев класть, а бабушка нас забирала.

– Вас? – оборотень аж споткнулся от неожиданности. – То есть, вы тоже…

– Младшие из близнецов, – кивнула я. – Я была первой за сотни лет счастливицей, выжившей благодаря бабушке.

– Я был вторым, – подхватил Кофф. – А ещё у нас есть Джуни и Поузи. А сегодня мы думали, что ещё младенца принесут, а принесли старшего близнеца. Из-за её оборота решили, что перепутали.

– То есть… – до Росса, наконец, дошло, – у вас есть ещё одна моя дочь? Но я почувствовал только одну!

– Вы ведь впервые чувствуете своё дитя лишь во время первого оборота? – уточнила я, вспоминая бабушкины рассказы об особенностях оборотней. Старик кивнул. – А Поузи ещё ни разу не обращалась. Мы даже не знали, что она – оборотень. Ну, то есть, полукровка.

– Она – оборотень! – возразил мне старик. – Точнее – они обе. Неважно, что мать – человек, дитя оборотня – всегда оборотень.

– А этот дедушка правда мой папа? – шёпотом спросила у меня Суози. Если бы говорила не в самое ухо, я бы не услышала. Но у оборотней слух в разы лучше.

– Дедушка? – повторил Росс несколько ошеломлённым голосом. – Да, я твой отец, – твёрдо ответил он девочке.

– Я его боюсь, – шепнула мне малышка ещё тише.

– Это нормально, – вздохнула я, оглянувшись на застывшего от неожиданности старика, в которого вновь едва не врезался Кроф. – Ты его не знаешь, а то, чего мы не знаем, обычно вызывает страх. Но когда вы познакомитесь получше, думаю, он уже не будет казаться тебе таким страшным.

– Он большой, – продолжала шептать девочка. – И злой. Когда будет бить – будет очень больно.

– Да я ни одного ребёнка пальцем никогда не тронул! – взвился Росс, и Суози вновь затряслась от его рыка и крепче ко мне прижалась. – Точнее – с тех пор, как сам перестал быть ребёнком. И уж конечно, на собственное дитя я руку не поднимал и не подниму никогда.

– Не все взрослые бьют детей, – попыталась я успокоить девочку. – Твой папа не будет, потому что, ты ему родная.

– Родная? – уточнила девочка. – Не приживала?

– Кто? – растерянно переспросил старик.

– Ну… не нахлебница? Не спиногрыз?

– Я там всё же сегодня кого-нибудь прибью, – буркнул Росс.

– А чего ещё ждать, когда с отчимом и мачехой живёшь? – фыркнула я ему в ответ. – Великой любви? Нет, Суози, ты теперь с родным папой жить будешь, для него ты дочка, а не… вот это вот всё.

– Правда? – девочка оглянулась на оборотня. – Но я всё равно его боюсь.

– И с мачехой, и с отчимом? – растерянно переспросил Росс. – Это как?

– Да просто. Мать её в городе в прислугах работала, с животом вернулась. Тут её вдовец один взял, ему нянька детям нужна была, а где пятеро, там и шестой. А она возьми, да двойню роди. Ну, Поузи демону отдали, дальше жили. А два года назад мать её, – я мотнула головой за спину, – бельё в проруби полоскала, застудилась, будь бабушка жива – может и вытянула бы, а я не смогла. Да и позвали поздно, – я махнула рукой. – Дотянули до последнего!

– А бабушка у вас кто была?

– Травница. И меня чему могла, обучила, я потом книги её читала. Многое знаю, но опыта бабушкиного нет, – пожала я плечами. – В общем, умерла её мать, ну так отчим тут же другую взял, вдову, а у той своих трое. Вот и представьте, кому ваша дочь в той семье нужна была, и как с ней обращались там.

– А ты, похоже, всё про всех знаешь, – хмуро пробормотал Росс.

– Так мы ж – свежие уши, – хмыкнула я. – К кому не придём, нам тут же все местные новости вываливают, с подробностями.

– Вы?

– Сначала мы с бабушкой, сейчас только я и Джуни. Мы в село каждые пять-шесть дней ходим, чтобы рождение близнецов не пропустить. Но в этот раз едва не опоздали – они без подготовки решили ребёнка демону отдать. Суози, ты когда впервые обратилась?

– Вчера вечером, – ответил за неё Росс.

– Ага, – поддакнула малышка. – Я кувшин разбила, и мамка меня стала папкиным ремнём бить. Раньше полотенцем била, прутом или рукой, а в этот раз ремнём, – частила девочка. – А я испугалась, и больно было, и я в собачку превратилась. А мамка завизжала и стала кричать: «Демонёнок, демонёнок». Папка со двора прибежал и тоже стал кричать. А потом меня в чулан заперли, папка прямо за шкирку взял больно и туда бросил, я ударилась сильно. А потом я там обратно превратилась. Я кричала, что я уже не демонёнок, что я нормальная, а они не слушали. А потом пришёл жрец и стал кричать, что демону не того ребёнка отдали, напутали, а мамка сказала: «Ну так и эту отдайте», а папка плюнул и сказал: «Только зря эту захребетницу столько лет кормил». И меня так в чулане и оставили, а вечером связали и рот заткнули и понесли демону. Я так испугалась…

И, вывалив на нас наболевшее, Суози вновь разревелась. Но это хотя бы были слёзы не от ужаса, а от обиды.

Глава 3. Укус

День первый

– Отец? – недоверчиво хмурясь, переспросила Поузи, высунувшись из-за Джуни. – А у меня нету отца! Мамка была, но умерла, а отца не было вообще! У Уилли, Крофа и Джуни отцы есть, а у меня нет.

– Так уж вышло, – делая шаг к девочкам, ответил оборотень. Но видя, как они обе напряглись, вздохнул и отшагнул обратно. – Я не знал, что у меня есть дочери. У взрослых так бывает.

– И куда это – «домой»? – подозрительно прищурилась сестрёнка. – Вот мой дом!

– Мой дом больше и красивее, – оборотень окинул крохотную хижину взглядом, в котором смешались жалость и пренебрежение. – У тебя будет просторная светлая комната, мягкая кровать, много красивых платьев, кукол и сладостей.

Слушая слова оборотня, Поузи задумалась и окончательно вышла из-за Джуни. Всё ещё недоверчиво щурясь, она с любопытством уставилась на отца.

– А у Уилли и Джуни будет комната, платья и куклы? А у Крофа? Он же мальчик и платья не носит, – объяснила она с серьёзным видом, словно её собеседник этого не знал. – И в куклы только со мной играет, когда попрошу, но просить надо долго, он вообще не любит играть, он читать любит. А для Крофа у тебя будут книги?

– Поузи, – сглотнув комок в горле, я подошла к сестрёнке и присела перед ней на корточки. – Мы с вами не поедем. Твой отец заберёт только тебя и твою близняшку Суози. А мы останемся здесь.

– Тогда и я не поеду! – Поузи выпятила нижнюю губу и нахмурилась, глядя на отца исподлобья.

Ой, ну всё, малышка упёрлась. А это значит, что теперь её с места не сдвинешь. В отличие от робкой и послушной Джуни и Крофа, с которым всегда можно было договориться, если уж Поузи чего-то не хочет, хоть небо ей на голову урони, переубедить не получится. Упиралась она не часто, но зато стояла на своём до победы.

Но я всё же попыталась.

– Поузи, дети должны жить со своими родителями. И раз уж твой отец тебя нашёл, значит, ты всё же должна к нему поехать.

– Нет, – выражение лица Поузи не изменилось.

– Живя с ним, ты сможешь видеть других людей, много-много детей твоего возраста, ты найдёшь себе друзей и сможешь с ними играть.

– Нет, – Поузи ещё и головой помотала. – Я останусь с тобой. И с Крофом, и с Джуни. А он пусть увозит эту… нужную! – и малышка недобро глянула на близняшку, которая вцепилась в руку Крофа и с испугом и недоумением следила за нашим разговором.

– Поузи, ты же знаешь, мы не можем с тобой поехать. Нам нужно спасать будущих младших близнецов, так нам бабушка завещала, – попыталась я зайти с другой стороны. – А ты должна поехать с отцом.

– Нет! – малышка перешла на крик. – Я тоже буду спасать младенцев! А он мне не нужен! Он чужой. Я его не знаю.

– Послушай, дочь, – оборотень снова попытался вмешаться в разговор, но сделал только хуже.

Сестрёнка уже и так была на взводе, а его слова словно спустили тетиву. Поэтому, неожиданно даже для меня, она кинулась на оборотня с кулаками.

– Уходи! Убирайся! Ненавижу тебя, ненавижу! Ты плохой! – кричала она в истерике, молотя кулачками, куда дотягивалась – по животу отца, по боку, по руке.

И когда старик схватил её за плечо, чтобы отстранить, отодвинуть, неожиданно подёрнулась дымкой, и вот уже на руке мужчины висит крупный белый волчонок, вцепившись зубами в его запястье.

Я кинулась к ним, обхватила рычащую Поузи поперёк туловища, на котором всё ещё болталась рубашечка, и попыталась оттянуть её от оборотня, безумно боясь, что, вопреки сказанным ранее словам, он всё же ударит малышку. Но нет, не ударил, лишь надавил двумя пальцами другой руки на мордочку по бокам, и челюсти волчонка разжались.

Я отскочила подальше, прижимая к себе извивающееся тяжёленькое тельце – волчонок из Поузи получился крупный, со среднюю собаку, но это и не удивительно, учитывая размеры взрослых оборотней. Она продолжала рычать и тявкать на отца, ещё не до конца осознав, что впервые перекинулась.

– Она может как бабушка? – растерянно пробормотала Джуни, глядя на волчонка огромными глазами.

– Она тоже оборотень, – пояснил ей Кроф, приобнимая за плечо прижавшуюся к нему Суози. – Точнее – они все трое.

– Моя девочка! – в голосе оборотня, рассматривающего окровавленное запястье, прозвучала непонятная мне гордость. Он что, не рассердился? Она же ему руку прокусила, дралась, обзывалась. Хотя… наверное, на её месте я поступила бы так же, если бы меня попытался отобрать у бабушки какой-то чужак.

Поузи, наконец, осознала, что с ней что-то не так, прекратила вырываться и рычать, испуганно заскулила и обернулась, чтобы посмотреть на меня. Я присела, потому что, волчонком Поузи была ещё тяжелее, чем ребёнком, и поставила её на ноги.

– Всё хорошо, маленькая, всё хорошо, – я обнимала и гладила перепуганную сестрёнку. – Просто ты оборотень, как бабушка. И сейчас ты впервые обратилась. Это хорошо, это правильно.

– Я тоже в такую же собачку превращалась, – подёргав Крофа за штанину, доверительно сообщила ему Суози.

Поузи, которая под моими поглаживаниями постепенно успокаивалась, оглянулась на сестру, недовольно фыркнула, а потом снова подёрнулась дымкой, и теперь в моих объятиях вновь была маленькая девочка. В одной рубашке, разорванной у шеи.

– Как она быстро! – восхитилась Суози, а потом пожаловалась. – А я долго собачкой оставалась, до ночи почти.

– Если я как бабушка, – заявила мне Поузи, – то я тем более останусь. Буду сама лесного демона изображать, как она. И младенцев буду спасать. А ты вон её забирай, – обернулась она к отцу, тыча рукой в Суози, – и уходи! Я здесь нужна, а ты – нет!

Бабушку Поузи не помнила, но она выросла на наших о ней рассказах. И отлично знала, кому мы все обязаны жизнью и тем, что стали семьёй. Одни против всего мира в лице обитателей села, мы и правда были очень дружны – иначе было не выжить. И мы все, даже малышка Поузи, отлично понимали, от чего спаслись, и что нас могло ждать, узнай селяне, что жертвы лесному демону живы-здоровы. Могли ведь и завершить начатое – поймать и добить на том же алтаре.

Глава 4. Разговор

День первый

Когда оборотень окончательно скрылся за густым подлеском, я оглядела ребятишек.

– Итак, грядёт новая жизнь и великое переселение. Вперёд, у нас много дел. Нужно будет собрать всё, что сможем. Но сначала нужно поесть – на пустой живот много не наработаешь.

– Мы с Поузи уже поужинали, ты же сама велела, – напомнила Джуни. – А младенцу и пелёнки приготовили, и молоко.

– Отлично, – кивнула я. – Неси молоко.

Сестрёнка убежала, а мы пошли в дом следом. Не успели дойти, как Джуни выскочила наружу с полной бутылочкой в руке. Сняв с неё соску, я протянула молоко Суози:

– Вот, попей, пока, а я быстренько суп и картошку разогрею.

Малышка схватила бутылочку и стала жадно пить.

– Я тоже хочу, – надулась Поузи, ревниво глядя на близняшку.

– Ты же только-только целую кружку выдула, сказала, что чуть не лопнула, – напомнила Джуни.

– А сейчас снова хочу, – топнула Поузи ногой.

– Хочешь, значит, попьёшь, – согласилась я.

Младшенькая ревнует, это понятно, так почему бы не пойти ей навстречу в такой мелочи, тем более что молока у нас вполне достаточно. Джуни удивлённо посмотрела на меня, пожала плечами и вновь забежала в дом, вернувшись с кружкой. Подождав, пока девочки допьют молоко – Поузи пила с трудом, но допила до дна, – мы вошли в дом.

Пока мы вчетвером ужинали – Поузи второй раз, ну да не лопнет, – Джуни вытащила из сундука старое, но ещё крепкое платьишко и панталончики.

– Это ей? – Поузи вроде бы неотрывно сверлила взглядом близняшку, которая ела быстро и молча, опустив глаза в тарелку, но то, что делала Джуни, оказывается, заметила. – Это моё платье! Не дам!

– Тебе же оно давно мало, – напомнил Кроф. – Мы же всё это для следующего младенца отложили.

– Всё равно моё! Ей не дам, – набычилась Поузи.

Суози продолжала работать ложкой, словно ничего не видела и не слышала, но я заметила, что её нижняя губа задрожала.

– Нет, не твоё, – я сурово посмотрела на Поузи. Да, я очень любила сестрёнку и многое готова была ей спустить, но сейчас уже был перебор. – Это платье Джуни, ты его носила после неё, но шилось оно ей, а не тебе!

– А рубашка и штаны на тебе мои, – присоединился Кроф, которому тоже не понравилось выступление сестрёнки. – А ботиночки эти ещё я за Уилли донашивал. Но мы не отнимаем их у тебя.

– Тут что, вообще ничего моего нету? – Поузи подняла на меня налившиеся слезами глаза.

– Полно здесь твоего, – Джуни ответила вместо меня, махнув рукой на сундук, а потом на шкаф, где находилась одежда, которую мы носили сейчас. – Но это платье – моё. Бабушка его для меня сшила. Ты же всё равно его и не носила почти, больше в штанах бегала. А раз платье моё, я его дам поносить Суози, пока ваш папа вам обеим новые платья не купит.

– Не нужны мне его платья, – Поузи отшвырнула ложку и выбежала из-за стола, а потом и из дома.

Вздохнув, я отправилась следом. Как же порой сложно быть старшей и мудрой. Как же жаль, что бабушка так рано нас оставила.

Поузи я нашла в её любимом месте – возле клеток с кроликами, с её любимцем, белым в чёрное пятнышко ручным крольчонком по имени Клякса. Я села рядом и какое-то время просто молчала – так иногда делала бабушка, давая мне или кому-то другому обиженному успокоиться. Была рядом, но с разговорами не лезла, пока мы сами не были готовы рассказать, что случилось.

– Почему я должна делиться с этой… нужной? – высказалась в итоге Поузи в шёрстку Кляксы. – Это меня выбросили, а её оставили.

– Ты считаешь, что она нужная, а ты нет? – уточнила я, радуясь, что сестрёнка не стала таить в себе обиду, а высказала её.

– Конечно, – кивнула Поузи, не поднимая головы. – Она с мамой жила, а меня бросили.

– Ну, если с этой стороны поглядеть, наверное, так может показаться, – кивнула я.

В чём-то я Поузи понимала – каждого из нас бросили, оставив другого близнеца в семье только потому, что тот родился первым. Конечно, в такой ситуации поневоле начинаешь чувствовать себя ущербным. Вот только подобные рассуждения были бы оправданы у Джуни – её брат рос в семье с любящими родителями, – или даже у Крофа – его мать казнили «за измену», но для его брата отец нанял кормилицу и души не чаял в сыне. Но учитывая, как жилось Суози – тут Поузи точно была не права.

– Вот только смотреть можно с разных сторон. Начнём с того, что никто не выбирал, кого оставить, а кого принести в жертву, не было выбора даже в том, чтобы эту жертву приносить – жрец велел, тёмные, суеверные люди послушались.

– Они дураки, да? – Поузи, наконец, подняла на меня глаза. И хотя обсуждали мы всё это не в первый раз, я ответила, как и прежде:

– Нет. Просто они верят тому, кому верить не должны. Их обманули.

– Значит, дураки. – У Поузи было своё мнение на этот счёт, и где-то я была с ней согласна.

– Давай всё же посмотрим с другой стороны. Да, тебя отдали лесному демону – но ты попала к нам. И мы все – и бабушка тоже, – были очень тебе рады. Мы любим тебя и никогда никому не дадим в обиду. А мама Суози умерла, и с тех пор не было никого, кто бы о ней заботился, кто бы её защищал.

– Ну и что? У меня тоже бабушка умерла! – сестрёнка надулась и отвернулась к стене.

– Скажи, ты когда-нибудь была голодная? – спросила я.

– Да, – немного подумав, ответила Поузи. – Когда ты обед долго готовила, у меня в животе бурчало.

– А потом мы обедали, и животик был полон и больше не сердился? – улыбнулась я.

– Да, – Поузи улыбнулась мне в ответ.

– А если бы тебе не дали обед? Что бы подумал твой животик?

– Это как? – даже растерялась Поузи. Действительно, для неё это вообще непонятно, как это – не дать обед.

– А вот так. Дала бы я тебе кусок хлеба или одну картофелину – и всё.

– И суп бы не дала?

– Нет. И мяса бы не дала, и компот с пирожком. Только кусок хлеба.

Глава 5. Новости

День первый

Мы почти закончили с корнеплодами, когда вернулся Кроф с бабушкиными артефактами и удравшим козлёнком. Точнее, с козочкой Балбеской, которую мы оставили на смену Белке, старшей из двух наших коз. Балбеска была дочерью более молодой козы Ночки, и при рождении получила гордое имя Зорька, по времени появления на свет. Но с тех пор, как она твёрдо встала на ножки, истинная её кличка, с лёгкой руки Крофа, на котором лежала обязанность по выпасу наших коз, забылась.

Вот и в этот раз Балбеска удрала от матери, которая, в отличие от неё, обладала флегматичным характером с самого рождения – видимо, дочь в папашу пошла. Хорошо, что нашлась, а то я уже подумала, что так она в лесу и останется, на радость мелким хищникам – крупных бабушка давно извела, – я даже, к своему стыду, этому тихо порадовалась.

Хотя новая козочка была нужна – в этом году Белка козлёнка уже не принесла, хотя как-то умудрялась давать молоко, пусть и меньше обычного. А два прошлых года у нас только козлики рождались, их мы, дорастив до морозов, благополучно съедали. Поэтому, несмотря на непростой характер, Балбеску мы всё же оставили.

Она хотя бы злюкой не была, как одна из бабушкиных козочек в моём раннем детстве – кстати, после того, как эта самая коза так поддала мне, четырёхлетней, рогами под зад, что я в корыто с водой улетела и чуть не захлебнулась, она очень быстро куда-то пропала. А на следующий год на смену ей у нас появилась Белка, так что, они с Крофом ровесники.

Загнав Балбеску в стойло к матери, Кроф присоединился к нам. Оставив младшим морковь, мы взялись за капусту, а потом и за тыквы – это уже когда отправили близняшек спать.

С этим тоже легко не получилось – Поузи, хотя и прониклась к своей близняшке жалостью, так и не смогла решить, отдать ли Суози свою кровать или место рядом со мной, именно такой я предложила выбор. В итоге, устав смотреть на метание сестрёнки, Джуни увела Суози в свою спальню, где уложила рядом с собой. К ней Поузи ревновала меньше, поэтому с таким раскладом согласилась. А ночью перебралась ко мне под бочок, так что, её кроватка так и осталась пустой.

С тыквами мы провозились чуть ли не до полуночи. На утро остались последние помидоры и мой садик с травами, которые я решительно собиралась забрать с собой – они кормили нас лучше огорода. Именно благодаря травам, а точнее – настойкам и сборам с них, мы были одеты, обуты и могли покупать муку, зерно, сахар и ещё многое, что не могли вырастить или раздобыть в лесу сами.

Пока малышки утром спали, мы втроём, зевая и потягиваясь, обобрали все оставшиеся помидоры, вплоть до маленьких и зелёных. Ничего, со временем покраснеют, хотя такими сочными, как выросшие на кусту до нормального размера, уже не будут. А уже после завтрака, все вместе, взялись за лечебные растения.

Бабушка больше полувека собирала свой целебный садик, что-то по окрестным лесам, а что-то покупала и выменивала у торговцев на ярмарке – в основном семена, которые заранее заказывала. А что-то было у неё в домике, ещё когда она бежала сюда через половину королевства – у травницы всегда есть при себе самое необходимое на всякий случай. Семена однолетников у нас всегда были с запасом, но многолетние растения пришлось забирать с собой прямо с землёй.

К обеду почти вся гостиная и четыре стойла из пяти – коридор в конюшне мы уже завалили овощами, – были заполнены горшками, вёдрами, мешками, кастрюлями, кружками и поилками для животных, наполненными выкопанными растениями. Кур мы пока загнали всех в одно стойло, коз и Дымку привязали снаружи, а кроликам в клетках было до моих растений не добраться.

После обеда я поручила Крофу и близняшкам перетаскать в дом всё, что могло нам пригодиться, из хижины, которая для нас служила чем-то вроде сеней и оставалась там же, где её когда-то нашла бабушка. В то время, когда она ещё не начала изображать лесного демона и забирать нас к себе, бабушка изредка принимала селян в этой хижине, поэтому там на полках были разложены мешочки со сборами и разная посуда, пучки сушёных трав были развешены под потолком, а на лавке у стены лежала постель.

Забрав меня, бабушка развесила по лесу отпугивающие артефакты и запретила селянам к ней приходить – сама в село ходила. Не хотела, чтобы нас кто-нибудь обнаружил. Но с того времени многое так и осталось развешено и разложено в хижине, как-то никому в голову не пришло перенести эти вещи в дом или выбросить. А теперь мне стало жалко всё это оставлять, на новом месте разберёмся, что пригодится, а что давно пора выкинуть. Весу-то во всём этом всё равно никакого, а как на новом месте жизнь сложится, пока неизвестно.

Мы же, с Джуни, взяв кое-какие сборы и отвары, отправились к пациентам. Прощаться. И узнавать, исполнил ли Росс своё обещание.

Усевшись вдвоём на нашу кобылку Дымку, вскоре мы уже въезжали в село. В первой же избе, куда мы занесли натирку для поясницы деда Летра, его жена, бабка Морета, обрушила на нас местные новости.

– Ой, что у нас тут было, что было! – выставляя на стол пирожки с яблоками и наливая для нас в кружки молоко, причитала бабка. – В село-то с утра стражники примчались, ажно из самого города! Налетели, прямо в храм ворвались, жреца в одном исподнем из постели на улицу выволокли, да тут же в кандалы и заковали. Потом главный ихний велел всем собраться на площади – а откуда ж у нас площадь? Нету такой. Так народ возле храма и собрался, где сходки обычно бывают.

– Да чего ж велеть-то, мы ж и так усе тудать двинулись, – подхватил её муж, тоже тягая со стола пирожок.

– Даже старый мой пришкандыбал, невидаль-то какая, кто ж упустит? – продолжала бабка Морета. – А старший ихний грамотку достал…

– С печатью! – вклинился дед, поднимая палец. – Ажно от самого губернатора, во-о!

– Так в той грамотке прописано, что жрец наш – убивец, а мы все – со-час-ни-ки. Тоже виноватые, в общем. Но всех забирать не будут, потому как обманул он нас. А обман-то в чём? Нету, оказывается, никакого демона-то лесного!

Глава 6. Выбор

День второй

Мы с Джуни обошли ещё с десяток своих постоянных пациентов – в основном это были старики с больными суставами, – раздали им запас лечебных сборов и настоек и посоветовали впредь обращаться к лекарке из соседнего села или же покупать всё, что получится, на ярмарке. Конечно, мои настойки, сдобренные магией, действовали лучше, но тут уж ничего другого предложить я не могла. Жаль стариков, но оставаться здесь дольше мы не могли.

Нам ещё несколько раз пересказали то, что случилось утром, правда, узнав, что мы уже в курсе – с меньшими подробностями. Нас даже пару раз на улице окликали, чтобы поделиться удивительными новостями, но тут уж я сразу сворачивала разговор – лишнего времени у меня не было.

Напоследок я оставила дом, где жили Орив и Марийда. С ними так же проживали три сына – один из старших, пока неженатый, и двое самых младших, остальные их дети жили отдельно. Оставив для Орива мешочек травяного сбора на припарки для его больного колена, я попрощалась так же, как и со всеми остальными пациентами, и вышла из дома. Джуни во двор не заходила, болтала о чём-то с ребятишками на улице.

– Уилли, подожди, – окликнула меня Марийда, когда я уже подходила к калитке.

Я остановилась, с лёгким удивлением дожидаясь быстро подходящую ко мне пожилую женщину. Вроде бы, всё уже обговорено в доме, хотя, может, что-то уточнить по лечению мужа хотела?

– Погоди, – поравнявшись со мной, Марийда потопталась, явно не зная, как начать разговор, чем очень меня удивила. Лишнего времени у меня не было, поэтому я решила её поторопить:

– Кто-то из детей приболел? Или из внуков?

– Нет, все здоровы, слава богам. Орив вот сдаёт, но это давно. Я не о том… Вот, – женщина неожиданно взяла меня за руку и что-то в неё вложила. – Это тебе. На память.

Я опустила глаза – в моей ладони лежали бусы. Деревянные, уже довольно старые, краска, когда-то яркая, потемнела и кое-где облезла. Но вещь явно покупная, видно по замочку, такого в этом селе не делали.

– Но… зачем? – удивилась я.

– Орив подарил их мне, когда предложение сделал, – глядя на бусы, не на меня, ответила Марийда. – Сказал ещё тогда в шутку: «Подаришь их нашей старшей дочери на свадьбу». Ты не старшая, да и не свадьба у тебя, но… возьми.

– Что? – ахнула я, не веря своим ушам.

Марийда подняла глаза, встретилась со мной взглядом, в котором я увидела боль – старую, не проходящую.

– Я родила двенадцать детей, и пятерых из них схоронила. И очень благодарна богам и старой Кризанте, что не шестерых.

Я смотрела на ту, что когда-то дала мне жизнь, и не могла вымолвить ни слова. Всё, что смогла, это выдохнуть:

– Как?..

– Как я узнала? – отлично поняла мой вопрос Марийда. – Ты с моей Ландой – одно лицо. Мало кто заметил бы сходство семимесячного младенца и двухлетней девочки, но только не мать.

– Так давно? – поразилась я. Она ведь никогда, ни словом, ни чем иным не давала понять, что знает, кто я такая. – Вы сразу поняли, что я?..

– Что ты – моя дочь? – озвучила Марийда то, чего я сказать не смогла. – Не сразу, хотя заподозрила, но уверена всё же не была. А потом увидела вот это.

И она взяла меня за другую руку, развернув её ладонью вверх. А потом осторожно, едва касаясь, провела пальцем по шраму, пересекавшему её.

– Именно здесь была рана у моей Лунды, нанесённая рукой повитухи, пометившей младшего близнеца. Эта рана мне потом долго в кошмарах снилась.

– А кто-то ещё?.. – мне почему-то не хватало дыхания заканчивать свои вопросы.

– Нет, больше никто не знает. Я понимала, насколько это опасно, и скрывала ото всех своё знание. Но теперь, когда опасности нет… Вы точно хотите уехать? У вас с Джуни ведь есть семьи…

– У нас есть семья, – кивнула я. – Но не здесь. Простите.

Я ничего не чувствовала ни к этой женщине, когда-то меня родившей, ни к отцу, отдавшему меня жрецу, ни к четверым братьям и двум сёстрам. Ни ненависти – у них не было выбора, – ни любви. Возможно, к Марийде я испытывала жалость, но не более.

Семья у меня была другая. Дружная и сплочённая, такой её сделал бабушка. Я наблюдала за семьями, в которые приходила сначала помогать бабушке, а потом лечить людей вместо неё. Видела ссоры, склоки, драки. Родные братья и сёстры порой ненавидели друг друга, конкурируя за лишний кусок, лучшую вещь, родительское внимание.

У нас было не так. Мы знали, что являемся опорой друг для друга, что только в единстве наше спасение, только объединившись, мы выживем в этом мире. В нас не текла общая кровь, но мы были роднее кровных родственников.

– Я понимаю, – кивнула Марийда. – Но если что – помни, мой дом всегда для тебя открыт.

– Спасибо, – кивнула я, точно зная, что никогда сюда не вернусь. Просто не буду знать, как после этого откровения общаться со своей кровной, но не родной семьёй. – Прощайте.

– Храни тебя боги, – кивнула Марийда, не пытаясь больше меня коснуться.

Я развернулась и вышла на улицу. Джуни, увидев меня, махнула рукой стайке ребятишек и подбежала ко мне. Мы скорым шагом направились к дому деда Летра и бабки Мореты, возле которого оставили свою Дымку.

– Уилли, а что это? – спросила Джуни, попытавшаяся взять меня за руку и обнаружившая, что я что-то сжимаю в кулаке.

– Бусы, – я раскрыла ладонь, показывая подарок. – Марийда дала мне. На память.

– Твоя мама? – оглянувшись, не слышит ли кто наш разговор, шепнула Джуни.

– Да. Оказывается, она знала всё это время. Догадалась по шраму.

Я ждала ещё вопросов, но их не было. Джуни замолчала, словно что-то обдумывая. Молча мы дошли до Дымки и поехали домой. Где-то на полпути я не выдержала.

– Знаешь, она предложила мне остаться. Раньше было опасно, но теперь мы ведь можем открыться всем. Никто уже не станет нас убивать, как детей лесного демона.

– А ты?.. Что ты решила? – мне показалось, что голосок сестрёнки перехватило от испуга, но лица её я не видела, она сидела за моей спиной, а для того серьёзного разговора, который я затеяла, мне нужно было видеть её лицо.

Глава 7. Сборы

День второй

К тому времени, как оборотень появился у нашего домика, мы были готовы. На телеге разместили четыре кроличьи клетки – пришлось поставить их в два яруса, что было не так-то просто. В две клетки набились все наши кролики, в две другие – куры. Тесно им, конечно, было, но поскольку другим вариантом было забить половину и оставить в погребе, в стазисе, пусть радуются, что мы выбрали не его.

Так же, в телеге разместились две больших корзины с крышками – в одном наседка с мелкими цыплятами, в другой – подросшие цыплята из двух других выводков. Матери их были очень этим недовольны, но поскольку корзину поставили рядом с тем углом клеток, в который уместили обеих наседок, постепенно и они, и цыплята успокоились, чувствуя близость друг друга.

А так же пришлось уложить в телегу на солому Балбеску со связанными ногами – привязать её к телеге, как Белку и Ночку, мы не рискнули даже на время. За шею – опасно, задушится ещё, рогов у неё толком не было, так, наклёвыши с ноготок. А рассчитывать на то, что побежит за матерью, было бы наивно – своё имя Балбеска носила не зря. Да и не выдержал бы месячный козлёнок даже небольшой переход.

Я не знала, как долго нам придётся ехать, но учитывая, что сюда Росс добрался за сутки, вряд ли дольше двух, максимум трёх. Оборотень, конечно, бегает гораздо быстрее лошадей, но своими лапами Росс побежал уже под конец, до этого ехал в карете. Но, на всякий случай, я взяла еды нам и зерна курам дня на три, козы смогут пастись – не круглые же сутки мы будем ехать, а кроликам я рассчитывала постепенно скормить сено, которым была застелена телега.

Могла возникнуть проблема с тем, как поить животных в такой скученности, но что-нибудь придумаем. В крайнем случае, просто будем вынимать на привалах по одному из клеток и поить с миски. Долго, муторно, а что поделать? Переселение вообще вещь непростая, а без наших животных нам не прокормиться.

Нет, на самый-самый крайний случай у нас было кое-что из бабушкиных драгоценностей, и если случится какая-то беда, если очень срочно понадобятся деньги для того, чтобы нам выжить, мы продадим что-нибудь. Но пока возможно, постараемся обойтись своими силами. Бабушка не для того более полувека берегла свои драгоценности, чтобы мы их просто проели.

Хорошо ещё, что весь урожай удалось с собой забрать, и зерно не так давно закупили, и муку тоже. Да, Поузи теперь будет обеспечивать отец, и кормить, и одевать. Но сада мы лишились – взяли с собой лишь несколько кустов малины, смородины и крыжовника, поросль торнослива и вишни, да одну яблоньку-трёхлетку, всё это на свой страх и риск, не время сейчас для пересадки, но и на прививку ветки не взять – рано. А так – хоть какой-то шанс, тем более что освободилось место в стойлах, вот мы и рискнули. Огород тоже придётся разбивать заново – хотя с моей магией это не так сложно, да только неизвестно, много ли нам земли дадут.

Опять же – целебные растения. Я очень надеялась, что все они приживутся, но заранее готовилась к худшему – к безвозвратной потере части бабушкиной коллекции. Клиентуру тоже нарабатывать надо. Что, если в селе, куда мы едем, уже есть травница или даже маг-целитель? Так-то, по бабушкиным рассказом, маги обычно в городах обитают, в селе слишком мало тех, кто готов оплатить их услуги. Если припирает – люди сами к магу в город едут. Или лечатся дома, чем могут. Но если травница там уже есть… Будет непросто. Но, я надеюсь, мы справимся.

В последний раз осмотрев подсобные помещения – вдруг какой цыплёнок в щель забился или пичужка со двора залетела, погибнет же, – я вышла из конюшни на улицу и сняла с гвоздя, вбитого в склон, неприметный амулет. В тот же миг дверь конюшни просто исчезла, словно её и не было, только склон в этом месте сиял лысым прямоугольником по её форме, трава здесь не росла. Теперь в конюшню можно было попасть только через дом.

Вообще-то, наш дом мог иметь три входа – ещё один был в кухне, предполагалось, что через него прислуга заходить будет и продукты заносить, – но бабушка им не пользовалась, и мы тоже. Но при желании могли бы.

Я выгнала из дома заигравшихся близняшек и сняла с крючка главный амулет. Всё, нашего дома здесь больше не было, осталась лишь покосившаяся хижина с полуразвалившимся сарайчиком.

Через какое-то время подземный ручеёк, снабжавший нас водой, вернётся в старое русло или пробьёт новое. После отключения охранок, люди быстро найдут сюда путь, может быть, какое-то время ещё будут прибегать ребятишки за яблоками или вишней. А потом лес, уже не сдерживаемый нашей с бабушкой магией, забьёт наш сад и огород, хижина окончательно развалится, и уже ничего не будет напоминать о том, что когда-то здесь жила старая травница Кризанта и дети, которых она спасла от смерти.

Вложив в специальное отверстие в большом амулете маленький, я повесила его на шею и спрятала под одеждой. Скрывать наличие у нас пространственного кармана с домом я не собиралась – подобное не скроешь, – но и демонстрировать всем окружающим с первой же минуты не планировала. Придёт время – расскажу, а пока… Чем позже, тем лучше.

Когда среди деревьев мелькнула большая белая тень, а потом на пространство перед хижиной, служившее нам двором, выскочил огромный волк, мы ждали его возле телеги. Девочки устроились на сложенном в несколько раз старом тюфяке, который лежал на кровати в хижине – мы планировали спать на нём в пути, а потом просто выбросить, было жаль использовать для этого хорошие матрасы со своих кроватей. А мы с Крофом стояли рядом – часть пути мы собирались идти, места в телеге оставалось немного, и Дымка наша тоже не стожильная. Да, получится медленно, а что поделать?

Волк обратился в знакомого старика, только одет он был уже иначе, одежда выглядела всё так же добротно, но на вороте рубахи обнаружилась вышивка, а вместо кожаного жилета на нём был сюртук из дорогой шерсти. Оглядел нас пятерых, задержав взгляд на дочерях, одетых по случаю путешествия в детские костюмчики Крофа, тёплые плащи и крепкие башмачки, впрочем, мы с Джуни выглядели так же, в платьях мы в село ходили, а в пути практичнее штаны и рубахи.

Глава 8. Сказка

День второй

Спустя какое-то время мы выехали на дорогу, ведущую через лес в соседнее село и дальше на ярмарку – обычно мы ею пользовались. Был ещё объездной путь, более длинный, зато безопасный, да и сама дорога получше, но мы леса не боялись. Волков бабушка давно перевела – и ради безопасности, и когда учила нас с Крофом шкуры снимать и выделывать. А лихих людей тут тоже не водилось – слухи о лесном демоне, или же просто об очень большом волке, отпугивали их от леса, где с путников и поживиться-то особо нечем было.

Конечно же, Росс об этой дороге не знал, его карета стояла на той самой, хорошей дороге, так что, нам пришлось возвращаться к ней, хотя в другую сторону было ближе. Оборотень сказал, что поселение, куда мы направляемся, называется Дубки, но нам это ни о чём не сказало, поэтому он просто махнул рукой в сторону ярмарки. Ладно, тут не такой уж и большой крюк, зато по той дороге ехать удобнее.

Я пристроилась на край телеги, Кроф подхлестнул Дымку, и она бодрым шагом направилась вслед за огромным белым волком, в которого обернулся наш спутник – оборотней она не боялась, привыкла. Выбравшись на главную дорогу, мы всё так же – Дымка шагом, козы рысцой, – добрались до большой, добротно сделанной кареты, запряжённой четвёркой крепких лошадей. На козлах сидел кучер, при виде нас спрыгнувший на землю. Из-под натянутой до бровей шапки, с совсем молодого, на вид не старше двадцати лет, лица на нас глянули любопытные голубые глаза.

– А ваша лошадь быстрее идти может? – поинтересовался Росс, вновь становясь человеком. – Хотя бы рысью?

– Может, – кивнула я. – Но не с таким грузом. А вот козы – вряд ли.

– А нельзя их здесь оставить? – оборотень задумчиво оглядел нашу живность. – Кому-нибудь в селе отдать? И остальных животных тоже. Я вам компенсирую.

– Нет! – вскрикнула Поузи и, спрыгнув с телеги, обняла за шею Ночку, сердито глядя на отца. – Это наши козы! И кролики тоже. А ты плохой! Я не хочу к тебе! Останусь здесь вместе с Ночкой. И с Кляксой.

– Дочь, будь разумной, – Росс шагнул ближе, сурово сдвинув брови. Суози, взвизгнув, соскользнула с телеги и заползла под её днище, откуда послышались всхлипывания.

– Прекратите! – не выдержав, рявкнула я, тоже спускаясь на дорогу, заслоняя собой Поузи. Кроф молча встал рядом, в другой стороны пристроилась Джуни. – Вы что, не понимаете, что пугаете детей?

– Я его не боюсь! – Поузи протиснулась между мной и Крофом. – Я его могу покусать!

И она погрозила отцу кулаком. Тот застыл, растерянно глядя то на нас четверых, стоящих против него плечом к плечу, то на Суози, которая высунулась из-под телеги, глядя на Поузи огромными удивлёнными глазами. Но, перехватив взгляд отца, тут же спряталась обратно.

– А ведь и правда покусает, – раздался весёлый голос кучера, и повисшее в воздухе напряжение слегка рассосалось. – Порода сразу видна.

– А у вас в селе много парней? – спросила я, вызвав удивлённый взгляд не только Росса и его кучера, но и Крофа с Джуни.

– Достаточно, – медленно кивнул оборотень, пристально на меня глядя. Наверное, пытался понять, к чему я задала этот совершенно неуместный вопрос.

– Тогда, может, оставите этого здесь? – я мотнула головой в сторону кучера. – Кому-нибудь в селе отдайте. А дома нового себе наймёте.

Снова пауза, а потом тот, кого я предложила бросить, как нам – животных, расхохотался.

– Простите, я был неправ, – улыбнулся вдруг Росс, заставив меня удивлённо поднять брови. Неужели и правда понял? – Литс, ну-ка, помоги.

Я не сразу поняла, что мужчины планируют делать, но действовали они слаженно, кучер понимал хозяина с полувзгляда, им даже слов не понадобилось. Несколько минут – и вот уже чемодан со специальной багажной полки позади кареты перебрался внутрь, на его месте оказались три клетки, стоящие друг на друге, четвёртая была засунута под козлы, а обе наши козы лежали со связанными ногами возле Балбески.

А мы только стояли и глазами хлопали, наблюдая за происходящим, лишь дружно отступили на пару шагов, давая мужчинам простор, да Суози, выбрав момент, когда мужчины прикрепляли широкими ремнями клетки к карете, шустро выползла из-под телеги и уже привычно спряталась за Крофа, вцепившись в его пояс.

Я в невольном восхищении смотрела, как этот огромный старик в одиночку поднимал клетку с кроликами выше своей головы, чтобы поставить на остальные – а ведь мы с Крофом пустые-то клетки вдвоём на телегу с трудом взгромождали, а живность вес клеток как минимум удваивала, если не утраивала. И снова закралась та же мысль – а он точно седой, или, может, просто волосы такие, белые?

Поузи тоже была совсем беленькой, да и отмытая от многомесячной грязи Суози оказалась такой же. И волчата у них тоже были белыми. Может, у всех оборотней так? Вот бабушка когда-то была темноволосой, но к старости сильно поседела, так и волчица у неё была пегая – чёрная с белым. Это, кстати, особо пугало местных – волков такого цвета им видеть не доводилось, и это лишь поддерживало легенду о лесном демоне.

Но прежде я считала, что у Поузи просто такие детские волосики, а потом их цвет изменится. Кроф, например, лет до семи тоже был совсем беленьким, как одуванчик, а потом стал быстро темнеть, и сейчас его волосы были тёмно-русыми. Джуни, наоборот, при рождении была тёмненькой, а потом, когда младенческий пушок вылез, волосики у неё отрасли светло-каштановые.

И только я не менялась – как родилась черноволосой, так такой и осталась.

– Берите вещи и перебирайтесь в карету, – велел нам Росс, отряхивая руки, в то время как Литс ловко забирался обратно на козлы.

– Кроф, давай внутрь, я пока поведу, потом поменяемся, – предложила я брату.

– Да я не устал ещё, что мы тут проехали-то? – отказался тот.

– Я к нему без тебя не пойду! – мотнув головой в сторону отца, шёпотом, который отлично расслышали даже лошади, запряжённые в карету, заявила мне Поузи.

Глава 9. Разбойники

Глава 9

Разбойники

День второй

Я машинально натянула вожжи, и правильно сделала, иначе Дымка могла бы врезаться во внезапно остановившуюся карету. А потом в оцепенении смотрела, как из-за деревьев на дорогу выбегает больше десятка оборванцев, вооружённых луками и дубинками, причём первые лишь показались, демонстрируя своё оружие, вторые же направились к карете, а парочка и ко мне.

Это всё случилось так быстро, что я не сразу смогла осознать, что на нас на самом деле напали! Разбойники! О которых я лишь слышала как о чём-то далёком и практически несуществующем – возле нас таких не водилось, и не только из-за бабушки, а ещё и потому, что поживиться в нашей местности было просто нечем.

Я не могла поверить, что это действительно происходит на моих глазах – двое разбойников подбежали к телеге, один схватил Дымку под уздцы, второй приблизился ко мне и, сплюнув на землю сквозь отсутствующие передние зубы, сказал:

– Ты, пацан, живо скидывай добро с телеги, если жить хочешь!

Я оторопела, не сразу сообразив, что обращается он ко мне. Потом поняла, что костюм Крофа и наброшенный на голову капюшон и правда делают меня похожим на мальчишку. И в этот момент те разбойники, что кинулись к карете, добежали до дверцы, один распахнул её и тут же был сбит с ног выпрыгнувшим оттуда Россом. Причём, выпрыгнул мужчина, а на землю опустился уже огромный белый волк, в ту же секунду раскидавший в стороны ещё двоих разбойников и вцепившийся зубами в руку третьего.

– Что за?.. – Беззубый оглянулся и грязно выругался. Потом крикнул: – Стреляйте в него!

Лучники выполнили приказ, и в оборотня полетела туча стрел, причём некоторые – из-за деревьев, значит, там тоже прятались члены банды. Не успела я в очередной раз перепугаться, как стрелы осыпались на дорогу, не пролетев и половины пути, а к оборотню присоединился ещё один белый волк, поменьше и с окровавленной передней лапой, но всё равно здоровенный и быстрый, и вот уже они вдвоём сшибают с ног и раскидывают разбойников. Часть из которых пыталась нападать в ответ, а кто-то – удрать.

Я всё ещё хлопала глазами, пытаясь уследить за калейдоскопом событий, случившихся буквально за какие-то секунды, и в это время дверь кареты, которую Росс, выскочив, захлопнул задней лапой прямо на лету, приоткрылась, и оттуда вылетел небольшой сгусток огня и врезался в лоб одному из тех, кто продолжал размахивать дубинкой.

Очень знакомый сгусток – именно с помощью таких в последнюю пару лет охотился Кроф. Недостаток магической силы он компенсировал меткостью, попадая крохотным огненным шаром зверю прямо в глаз. Промазать он не мог, значит, убить человека, пусть даже разбойника, не решился. Но отвлёк его определённо, и в следующую секунду того отбросило в сторону и припечатало к стволу дерева здоровой лапой Литса.

И в тот момент, когда в бой вступил даже Кроф, я отмерла и вспомнила, наконец, что я вообще-то сильный маг и тоже могу сражаться. Да, я стихийница, и прежде свою магию использовала только чтобы облегчить нам быт, воевать не училась, но это же не значит, что я беспомощна. И чем могу, помогу нашим защитникам!

Первым делом я собрала морось в небольшие шарики и швырнула в лица разбойникам, целясь в глаза – вроде бы ерунда, но чтобы проморгаться, тоже нужно время. А потом задействовала землю – учитывая наш огромный огород, практики у меня было немало. И ноги разбойников стало затягивать в землю, словно под ними было болото.

Этого они точно не ждали. И те, кто убегал, и те, кто всё ещё пытался сражаться, больше не могли сделать ни шага. Пара-тройка из них всё ещё махали своими дубинками, но другие взвыли в животном ужасе, когда их засосало почти по колено и отпускать не собиралось. Забыв про оборотней, они задёргались, пытаясь освободиться, один из них настолько перепугался, что выронил своё оружие и попытался уцепиться за Росса как за опору.

Тот, конечно, этого не позволил, но и избиение прекратил, рыкнув что-то кучеру, тот тоже замер, с любопытством наблюдая, как вопящие о прощении и молящие о спасении оборванцы медленно, но уверенно погружаются в землю всё глубже.

Поняв, что никто из видимых разбойников на нас больше не сможет напасть – я заметила, что хотя некоторые ещё держали в руках луки, но колчаны их были пусты, – Росс скрылся за деревьями, тут же оттуда послышались вопли и звуки падения. Спустя совсем короткое время оборотень выгнал на дорогу ещё четверых прихрамывающих оборванцев, словно пастушья собака овец. Оказавшись рядом с сотоварищами, они тоже начали проваливаться в «болото».

Наконец, когда ноги разбойников погрузились в землю почти целиком, а крики перешли в визг – при этом почти все хватались за пах, словно пытаясь уберечь самое дорогое, – Росс сменил ипостась и, обернувшись к карете, негромко уронил:

– Кроф, достаточно.

– А это не я, – брат высунул голову наружу. – Я землёй ещё не владею, это Уилли.

– Вот как? – на меня внимательно посмотрели. – Очень даже неплохо. Как догадалась такое проделать?

– У нас большой огород, – я пожала плечами. – Я пользуюсь землёй чаще, чем остальными стихиями. Примерно так, – мотнула я головой в сторону разбойников, – я картошку сажаю.

– Молодец, – одобрил мои действия Росс, а потом обратился к стонущим, подвывающим и ругающимся мужчинам. – Эй, вы, поблагодарите свою спасительницу – если бы не она, половина из вас точно бы с жизнью распрощалась.

В мою сторону понеслись одиночные: «Благораствуем», но в основном: «Чтоб ты сдохла!» в разных вариациях. Я пожала плечами и направилась к карете, чтобы проверить, как там мои девочки.

Всё оказалось, как я и предполагала – бледная, с трясущимися губами, Джуни обняла всхлипывающую Суози. Кроф же удерживал Поузи, рвущуюся наружу – посмотреть, что там такое интересное происходит.

Глава 10. Город

Глава 10

Город

День второй

В отличие от старшего оборотня, младший, оказавшись в карете, не молчал сурово, а наоборот, болтал, не закрывая рта. Пока я обрабатывала рану Литса – которая выглядела очень даже неплохо, учитывая, что в его руку недавно воткнулась стрела, впрочем, о том, что у взрослых оборотней всё заживает быстрее, чем у людей, мне было известно, – мы узнали многое.

Что полное имя Литса – Литсолт Малик, что ему восемнадцать лет, он у родителей третий, а всего у него три брата и две сестры, и что вот уже почти год он работает на конюшне у господина Ликолвера, который переехал в Дубки аж из самого Вуддара.

– Из столицы? – уточнила я.

– Ага. Раньше там жил, а потом чего-то в нашу глушь приехал. Его мать отсюда была, от деда ему дом достался, вот и переехал. Он тут раньше тоже бывал, но редко, говорят, пока старый Лунгаш, ну, дед его, живой был, так часто приезжал, да не один, с братом, только я тогда и не родился ещё. А потом редко, в последний раз я ещё пацаном был, мы тогда бегали на столичных господ посмотреть, но больше на коней, конечно, я уже тогда их страсть как полюбил! А как он в этот раз приехал, да сказал, что насовсем, так я и предложился сразу в работники. Лошадок-то обихаживать надо, а некому. За домом бабы приглядывали, убирались и всё такое, а лошадей-то не было, конюх-то и не нужен. Так что, я теперь у самого господина работаю, а не в поле. Здорово, правда?

– Наверное, здорово, – кивнула я, убирая мазь в котомку. – Значит, получается, Росс один живёт? Семьи нет?

– Тут один, а семья в столице осталась. Я много-то не знаю, кто у него, ну там брат точно есть, родители живы ещё – мать несколько раз приезжала и отец один раз. Может и ещё кто есть, но я не видел, не знаю.

– Я имею в виду – в Дубках с ним никакая женщина не живёт? Жена там, или сестра. Не сам же он за девочками присматривать будет?

Я оглянулась на близняшек, которые с интересом слушали наш разговор, так же, как и Джуни. С момента появления в карете Литса сказка была ими забыта.

– Нет, чтобы с ним кто жил – нет такой, а так-то в доме бабы есть. Кухарка Митта – та всегда живёт, ещё Колита и Сивена приходят днём – прибрать, там, постирать чего, они могут и за детьми приглядеть, если надо. Да сложно ли ещё кого нанять? Бабы чуть не дрались за работу у господина Ликолвера – и платит хорошо, и хозяин не злой, не обижает зря. Хотя Вирту выгнал с треском!

– А за что? – подала голос Джуни.

Литс смущённо посмотрел на неё, на близняшек, на потолок, снова на девочек, на меня – мы все смотрели на него в ожидании ответа. Наконец парень решился:

– Нууу… говорят, она к нему в постель лезла. А ему… кхм… это не понравилось.

– И правильно, что выгнал! – заявила вдруг Поузи, заставив меня и Джуни ошарашенно на неё посмотреть, а Литса вообще раскашляться. А малышка продолжила с наставительными нотками в голосе: – Мне бы тоже не понравилось. Нечего в чужие постели лазить, своя есть, на ней и спи! Даже если у другого мягче.

– Пожалуй, кхе-кхе, ты права, – кивнул парень, смущённо на меня поглядывая.

– Уилли, он, похоже, простудился, – нахмурилась Поузи и деловито предложила: – Тебе надо ноги попарить и сбор из травок попить. Уилли, ты же ему заваришь?

– Обязательно, как только будет такая возможность. Хотя мне кажется, что Литс просто поперхнулся, – и я с лёгкой насмешкой посмотрела на кучера, который натягивал рубаху, скрыв горящие щёки. И да, уже не кашлял.

– Тогда ладно, – кивнула Поузи и без перехода заявила: – Я есть хочу!

– Уже? Мы же только-только перед отъездом сытно поели.

– А я снова хочу! И на горшок!

– И я, – робко подала голос Суози.

Тяжело вздохнув – если «на горшок», тут не отложишь, – я подёргала за верёвку, и карета остановилась. Близняшки ещё только сползали с высокого для них сиденья, а дверь резко распахнулась.

– Что случилось? – встревоженно спросил заглянувший внутрь оборотень.

– Всё в порядке, просто нам нужно… прогуляться, – смущённо пояснила я.

– Город уже виден, – нахмурился Росс. – Потерпите полчасика, остановимся в гостинице, там ноги и разомнёте.

– Простите, но некоторые прогулки никак не отложить. – Я ужом проскользнула мимо него и протянула руки, чтобы помочь малышкам выйти. – Особенно, когда это требуется детям.

– А-а, вот в чём дело, – дошло до оборотня. Он отстранился, чтобы не мешать, уже зная, что к нему на руки близняшки не пойдут. И едва слышно пробормотал себе под нос: – А я и позабыл уже…

Нет, наверное, всё-таки старый, раз уже позабыл, что такое маленькие дети. И когда мы вернулись к карете, я помогла близняшкам залезть внутрь и подошла к козлам, на которых уже сидел оборотень.

– Литс сказал, что жены у вас нет, – начала я с ходу, заметно удивив Росса.

– Я вдовец, – уронил он негромко.

– Соболезную, – ответила, как учила меня бабушка. – А у вас ещё какая-нибудь взрослая родственница есть, которая приехать сможет? Сестра, дочь, племянница, ещё кто?

Мать решила не упоминать, даже если та ещё жива, ей с двумя пятилетками не справиться, особенно с такой егозой, как Поузи.

– Взрослые родственницы есть, но чтобы приехать... – оборотень задумчиво нахмурился. – Это вряд ли. У всех свои семьи.

– Тогда думайте, где няньку близняшкам взять, – выдала я совет и, не дожидаясь ответа, отправилась в карету. Пусть думает, путь долгий, может, что путное в голову придёт.

Путь до города прошёл быстро, под рассказы Литса, какой у них там рядом лес с кучей грибов, ягод и неплохой охотой, что за рыба водится в речке Плакуше, протекающей рядом, далеко ли до ближайшего городка, и, что самое главное – в самих Дубках травницы нет. Есть старая повитуха, которая, если надо, может рану перевязать или вывих вправить. А с болезнями разными или за снадобьями жители в городок под названием Шахты ездят.

Глава 11. Решение

Глава 11

Решение

День второй

– Это хорошо, – кивнула я. – Самому вам с ними точно не справиться. Вряд ли вы умеете хотя бы косички заплетать.

– Не умею, – признался оборотень. – Как-то не было необходимости научиться.

– Ничего страшного, вы же мужчина, – пожала я плечами. – Когда эта няня приедет… или вы из Дубков её возьмёте?

– Приедет.

– Ага. Так вот, когда она приедет, я расскажу ей всё, что знаю о Поузи. Что любит, что не любит, как к ней подход найти, и всё остальное. С Суози ей самой разбираться придётся, я её практически не знаю. Но смогу хотя бы рассказать, что бедняжке пришлось вынести за свою жизнь. И что с ней надо помягче, а с Поузи построже. Но ни в коем случае не давить, тогда она упрётся рогом – не сдвинуть. Лучше объяснять и договариваться, так-то она девочка послушная, но порой на неё находит…

– Думаю, рассказывать всё это не придётся – своим дочерям я выбрал в няни тебя, – огорошил меня оборотень.

Я замолчала, пытаясь переварить услышанное, он тоже, спокойно дожидаясь моей реакции. Логика в этом предложении была – я отлично знаю и люблю Поузи, и с её близняшкой неплохо справляюсь, он сам это наблюдал. Для Росса действительно проще взять нянькой меня, чем искать кого-то, к кому девочкам придётся привыкать. И не факт, что сразу удастся найти того, кто будет относиться к ним по-доброму.

Была бы я одна, согласилась, не раздумывая. Всё же, я практически вырастила Поузи, она мне скорее дочь, чем сестра. И оставаться рядом, для нас двоих было бы идеальным выходом. Но…

– Я не смогу, – покачала я головой.

– Я буду хорошо платить, – тут же заявил оборотень. – Я щедрый работодатель, и много не потребую, просто заботься о моих дочерях, как прежде об одной из них, и всё будет отлично.

– Девочкам всего по пять лет, и няня нужна круглосуточная. Я могла бы быть с ними днём, а что насчёт ночи? Если кошмар приснится – к кому они прибегут? Вряд ли к вам. Или искупать перед сном. Да мало ли, что ещё!

– Так стань круглосуточной! – Росс явно не понимал, в чём проблема. – Я же говорю – в деньгах не обижу.

– Да не в деньгах дело! – воскликнула я, не выдержав, потом приглушила голос. – У меня ещё Кроф и Джуни! И я не могу их оставить. Джуни только рядом с близняшками кажется большой, но ей всего одиннадцать! И она тоже ещё маленькая девочка, о которой нужно заботиться. А Кроф? Он уверен, что взрослый, да, он многое умеет, но он совершенно не приспособлен к жизни в обществе. За все четырнадцать лет своей жизни, кроме нас, его семьи, он людей видел, только когда мы изредка в город приезжали, что-то продать или купить. Вы едва ли ни первый мужчина, с которым он заговорил. Как я их брошу? У близняшек есть вы, их отец, а у Джуни и Крофа – только я. Поэтому, простите, но нет!

Пока говорила, я вытянулась и даже на цыпочки поднялась, желая высказать всё это в лицо оборотню, правда, всё равно не получилось. Вот же здоровенный!

– Погоди-погоди! – огромные ладони легли мне на плечи, то ли пытаясь успокоить, то ли удержать. – С чего ты решила, что я предлагаю тебе ребят бросить? И в мыслях не было.

– А куда мне их девать, если к вам в няньки с проживанием идти?

– С собой бери. Дом у меня огромный, на большую семью рассчитанный, а живу я там один. Места всем хватит.

– Можно? Правда? – растерялась я. И сдулась. На такое я и не рассчитывала. Думала – поселимся неподалёку, будем Поузи часто видеть, но о том, что нам и расставаться-то не придётся – даже и не мечтала.

Конечно, я могла в своей комнате открыть дверь в наш домик, а где-нибудь в сторонке, в сарае, например – в конюшню. И жили бы мы все вместе, о чём никто бы не догадался. Поначалу. Пришлось бы притворяться, Поузи бегала бы к нам и обязательно проболталась бы…

И всё выплыло бы наружу. А начинать наши отношения со лжи мне не хотелось.

– Конечно, можно. Поузи явно привязана к вам всем, да и Суози цепляется за Крофа, словно знает его всю жизнь, – в глазах оборотня мелькнула боль, мне не понятная, но я всё же решила его успокоить.

– Его лицо – единственное, знакомое ей, она жила недалеко от семьи Крофа, а они с братом похожи, как две капли воды. А мы все для неё чужие.

– Погоди, а… Вы же все – младшие из близнецов. Разве ваши лица ей незнакомы?

– Моя близняшка умерла младенцем, а у Джуни – брат-близнец, они мало похожи, – пояснила я. – Поэтому бабушка брала нас с ней в село, а Крофа и Поузи нет.

О том, что родная мать всё равно догадалась, кто я такая, говорить не стала. Это сейчас никакого значения не имело.

– Ясно, – кивнул оборотень. – Значит, договорились? Вы все поселяетесь в моём доме, и ты присматриваешь за детьми, как и раньше. Прибавится Суози, конечно, зато ни готовить, ни стирать-убирать тебе больше не придётся.

– А мои животные? И растения? – вспомнила я. – Вы обещали мне землю под них.

– При усадьбе полно земли. Когда-то там сажался большой огород, снабжая овощами всех, в ней живущих, но после смерти деда там долгие годы никто не жил, и огород забросили. Земля вся заросла, конечно, но я пошлю кого-нибудь её вспахать – и делай с ней, что хочешь.

– Не надо пахать, – отказалась я и, поймав удивлённый взгляд мужчины, напомнила: – Я маг земли, вспашу её магией лучше любого плуга.

– Верно, забыл. Так договорились?

– Да. Я согласна работать няней близняшек. И спасибо, что разрешили Крофу и Джуни жить со мной. Нам много места не нужно, хватит и одной комнаты.

– Не выдумывай, – нахмурился оборотень. – Комнаты всё равно пустуют. Ладно, иди спать, завтра встанем рано.

И, развернувшись, ушёл в свою комнату. А я постояла ещё немного, обдумывая очередную перемену в нашей жизни. Наверное, к лучшему.

Даже самой себе я не рискнула признаться, что немного опасалась будущей жизни среди людей. Дома мы были под защитой и артефактов, и страха перед лесным демоном, и уважения к тем, кто лечит. Но на новом месте – кто знает, как бы к нам отнеслись? К пришлым, у которых единственный мужчина в семье – подросток. А взрослого защитника нет.

Глава 12. Цыплёнок

Глава 12

Цыплёнок

День третий

Новый день наступил для меня ещё затемно. Выскользнув из кровати, я быстро оделась, поплескала в лицо из стоящего на тумбочки тазика, вызвала из соседней комнаты такого же сонного Крофа, и мы вместе поплелись в конюшню. К тому времени, как солнце поднялось над горизонтом, наши животные были накормлены и напоены, а Белка ещё и подоена. Ночку доить не пришлось, с этим отлично справилась Балбеска, а Белкино молоко мы с Крофом выпили сами – не будить же ради этого малышек.

Их и на завтрак поднять не получилось. Мы особо и не старались, путь долгий, пусть спят, поесть можно и в карете. После завтрака Литс запряг свою четвёрку и перетаскал ящики с курами и кроликами обратно на карету. А потом быстро уложил снова связанных коз в телегу, в которую Кроф впряг Дымку. Первой править кобылкой вызвалась я, всё равно близняшки ещё спали – Поузи на руках отца, Суози – на другом сиденье, головой на коленях Крофа.

Я предлагала устроить Поузи рядом с собой в телеге, тем более что погода стояла отличная, от вчерашней мороси не осталось и следа, но Росс хмуро посмотрел на меня и молча мотнул головой. И я поняла – он хотя бы так, во сне, хочет подержать своего ребёнка, который его дичится и на руки не идёт. Суози, даже спящую, на руки взять он не рискнул, а рядом с Крофом она, проснувшись, хотя бы не испугается.

Сначала я клевала носом, сидя на краю телеги, а потом и вовсе уснула под мерное покачивание. И проснулась лишь тогда, когда в телегу полезла Поузи.

– Я с тобой поеду, надоело в карете. Ничего не видно!

Встряхнувшись, я по солнцу поняла, что пару-тройку часов проспала сидя, хорошо, что под колёса не упала. А умница Дымка так и трусила всё это время за каретой, словно годами за ней бегала. Она у нас вообще была очень умной, да и немолодой уже, норов не проявляла, в глупых поступках, вроде попытки свернуть с дороги травку пощипать, замечена не была. И сейчас спокойно стояла, поскольку карета тоже остановилась. Повезло мне, а то могла бы куда-нибудь в сторону уехать, заблудиться – и что бы я делала тогда?

Две полубессонные ночи – это перебор. Хорошо, что хотя бы немного поспала, дальше будет легче.

– А на что ты собралась тут смотреть? – поинтересовалась я, помогая сестрёнке забраться в телегу. – Один лес по сторонам, ничего интересного. А в карете тебе Джуни почитает.

– Надоело! – фыркнула Поузи. – Достань мне Кляксу!

Я сделала вид, что не слышу.

– Пожа-алуйста! – протянула сестрёнка, и я, улыбнувшись, спрыгнула с телеги.

– Может, тебя подменить? – предложил выглядывающий из приоткрытой дверцы Кроф.

– Нет, я в порядке. Сам знаешь, Дымкой легко править, – обходя карету и подходя к козлам, ответила я. – Ты бы поспал хоть немного.

– Уже. У нас тут было сонное царство, пока девочки не проснулись и не потребовали завтрак. Точнее… Поузи потребовала. Суози помалкивает.

В гостинице нам в дорогу дали целых две корзины с едой, так что, за малышек, проспавших завтрак, я не переживала.

– Она может, – хмыкнула я и обратилась к Литсу, указывая на стоящую под козлами клетку. – Помоги мне, пожалуйста, достать вон того кролика, белого с чёрными пятнышками.

Когда я несла Кляксу к телеге, из кустов вышли Джуни с Суози. Теперь понятно, почему карета остановилась, не ради же того, чтобы Поузи пересела ко мне. Скорее всего, она раньше справилась и решила продолжить дорогу со мной.

И тут я поймала взгляд Суози. Не на меня, на Кляксу. Восторженный, восхищённый, как на что-то прекрасное и желанное. Миг, взгляд на Поузи, и снова глаза в землю. И вид такой, что сразу понятно – даже мечтать прикоснуться не решается. А уж тем более – попросить.

– Погоди минутку, – попросила я Лится.

– Что-то случилось? – из двери выглянул Росс, явно услышав мою просьбу.

– Нет, просто мне нужна минутка, – не стала я ничего объяснять и подошла к Поузи. Та уже протянула руки к кролику, но я его придержала, зато сама наклонилась к малышке.

– Поузи, ты не возражаешь, если сначала с Кляксой поиграет Суози?

– Но я сама хотела! – тут же надулась малышка, недобро зыркая на сестру, которая снова не сводила глаз с Кляксы. Даже не заметила, как Росс подхватил её и посадил в карету.

– Я понимаю. Но ты много раз играла с Кляксой, а она – никогда. Совсем никогда. А ей очень-очень хочется. Может быть, ты уступишь Суози, а сама пока поиграешь… с Балбеской, например.

– У нас же много кроликов! Пусть другого возьмёт, – Поузи продолжала сверлить глазами карету, возле которой так и стоял Росс, наблюдая за нами, словно видела сестру сквозь стену.

– Ты же сама знаешь, что другие – почти дикие, а Клякса ручной. С другим поиграть не получится, он вырвется и оцарапает её.

– Это как с платьем, да? Нужно делиться? Но платьев у меня много, а Клякса один.

– Я не предлагаю его отдать насовсем. Лишь дать на время. Ей в карете тоже скучно, она там никого не знает. А мы с тобой будем ехать вместе и петь песни. Нам будет весело и без Кляксы.

– Ладно, – тяжело вздохнула Поузи. – Пусть поиграет. Только недолго!

– Ты у меня самая замечательная и добрая девочка, – я поцеловала сестрёнку в лоб и пошла к карете. Росс открыл для меня дверь, глядя пристальным, но совершенно нечитаемым взглядом.

– Суози, хочешь поиграть с Кляксой? – спросила я и была вознаграждена ошеломлённо-восторженным взглядом и робкой улыбкой, делающей малышку ещё больше похожей на её близняшку. А я порадовалась – было так тяжело видеть это забитое выражение лица на таком родном личике. И хотя я отлично понимала, что это совсем другая девочка, сердце всё равно щемило.

Кроф подхватил Кляксу и положил на колени Суози, та со счастливой улыбкой обняла кролика, который начал обнюхивать её лицо, щекотно тыкаясь носом. И я услышала тихий, но отчётливый смешок малышки.

Глава 13. Конец пути

Глава 13

Конец пути

День третий

День тянулся бесконечно…

Мы с Крофом трижды менялись местами. Поузи отправлялась в карету вслед за мной, где устраивалась у меня на коленях, и со мной же возвращалась обратно в телегу. Кляксу она забрала у Суози сразу же, как оказалась в карете, а потом отправила его обратно в клетку – надоел.

Сначала Джуни читала девочкам сказки, потом устала, читать стала я, потом Росс. Потом сказки надоели всем, и какое-то время мы ехали молча, пока Поузи не начала ныть, что ей скучно. И даже жёлтого цыплёнка она уже не хотела.

Стало чуть легче, когда мы остановились на обед. Девочки смогли побегать по лужайке, козы размяли ноги и пощипали траву, лошади немного отдохнули, мы с Крофом напоили животных и насыпали зерно им в клетки, а цыплятам – рубленное варёное яйцо. Уж кому повезёт, тот и поест в тесноте, остальным придётся терпеть до вечера.

После обеда Росс сменил Литса на козлах, близняшки уснули, а мы с облегчением выдохнули. Но проспали они, к сожалению, недолго – хорошо выспались утром. Литс какое-то время развлекал нас рассказами о своём детстве и проказах, устраиваемых вместе с братьями, но и он вскоре иссяк.

Я понимала, как непросто Поузи – сестрёнка привыкла к свободе, она редко сидела в доме, в основном во время дождя, но и тогда у неё было несколько комнат и конюшня, чтобы бегать, прыгать, лазить, плюс куча игрушек. А в хорошую погоду домой её было не загнать. А тут – столько времени в крошечном пространстве кареты с кучей народа. Немного легче было, когда мы с ней ехали в телеге, но я не могла править весь день без отдыха, пусть Дымка вроде как сама топала за каретой, но всё равно это утомляло, а оставаться там без меня Поузи не желала.

Точнее – оставлять меня с Суози. Ревность малышки цвела буйным цветом, пусть мне и пришлось несколько раз заверить её, что её я люблю, а Суози только жалею, это не сильно помогло.

К тому же, я переживала за Джуни – она молчала, стойко перенося поездку, но я видела, как ей тяжело. Все мы, по очереди, побывали снаружи – даже Суози один раз ехала в телеге вместе с Крофом, когда была его очередь править Дымкой. А бедняжка Джуни так и сидела в уголочке, то глядя в книгу, то в окно, а я даже не могла предложить ей подремать у меня на плече – Поузи с меня не слазила, я сама уже была без сил.

А мысль о том, что завтра предстоит ещё один такой же переезд, просто убивала. Росс показал мне на карте дорогу от Коряжек до Дубков и то место, где мы сейчас находились, и я отлично понимала, что если сам он преодолел это расстояние за сутки, то нам, с неторопливо трусящей Дымкой и остановками на обед, ночлег и кустики – а дети просились часто, даже когда не надо было, поскольку для них это было хоть недолгим, но спасением из замкнутого пространства, – понадобится ещё минимум день на дорогу. И от этого становилось дурно.

Видимо, не мне одной. Но если я ничего исправить не могла, то кое-кто всё же смог. Я узнала об этом, после того, как на постоялом дворе очередного городка возле дороги, в котором мы остановились перед закатом, поев и обиходив животных, по распоряжению Росса пошли не в снятые комнаты, а обратно во двор.

И там увидели странную картину. Карета оборотня стояла с вновь запряжёнными в неё лошадьми, а вот нашей телеги не было. Зато рядом с каретой стояла другая телега – гораздо больше, шире и крепче нашей, ту специально делали узкой и короткой для того, чтобы могла маневрировать среди деревьев, – в которую были впряжены две незнакомые кобылы, с незнакомым мужиком, держащим вожжи. А вот лежащие на телеге козы и корзины были нам очень даже знакомы, как и привязанная сзади Дымка.

Телега была застелена свежим сеном, а за спиной мужика, на свободном пространстве, лежали какие-то узлы. Оглянувшись на карету, я поняла, что и там на козлах сидит незнакомец.

– Мы будем ехать всю ночь, – сообщил нам Росс. – Я нанял этих людей, чтобы правили лошадьми, потом они вернутся назад. Девочки, располагайтесь в телеге. Дождя быть не должно, но на всякий случай в ней лежат дуги и брезентовый полог, при желании можно будет его установить. Мы, мужчины, поспим в карете сидя.

Мне захотелось запрыгать от радости. Конечно, сон в удобных постелях всегда лучше, чем в едущей телеге, но зато завтра утром мы уже будем на месте и избежим ещё одного мучительного дня в дороге.

Окинув взглядом пустую половину телеги, я предложила:

– Если мы потеснимся, то Кроф вполне уместится с нами. Сидя спать непросто.

– Уилли, я уже мужчина, – братишка вытянулся в струнку, чтобы казаться выше. – А сейчас готов уснуть даже стоя!

Я решила не настаивать. Места в телеге было всё же не так много, а Кроф готов был доказывать свою взрослость перед остальными мужчинами, для него это, видимо, очень важно. Позволю ему, большой беды от затёкшей шеи не будет, а завтра мы уже сможем улечься в своих кроватях.

Кровать из соломы, свёрнутого брезента и подстилки, взятой нами в дорогу, получилась очень даже мягкая. В узлах оказались четыре подушки и два больших, тёплых одеяла, видимо, они взялись оттуда же, что и мужики с телегой и лошадьми. О том, куда делась наша старенькая, но верная тележка, я спрашивать не стала. Невелика потеря, раз уж я теперь при деле, да и жить мы будем в большом селе, вряд ли нам нужно будет, как и прежде, ездить на ярмарку продавать настойки, сборы и припарки.

Заснула я практически сразу. Сон в телеге оказался даже слаще, чем вчера в кроватях. Мягко, тепло, свежий воздух и покачивание убаюкали лучше любой колыбельной. Лишь разок Поузи попросилась на горшок, молчаливый безымянный мужик по моей просьбе остановил телегу, и мы вчетвером сбегали в кустики у дороги. А потом крепко проспали до самого утра, до того момента, как кто-то потряс меня за плечо и зашептал в ухо, щекоча бородой:

Глава 14. Огород

Глава 14

Огород

День четвёртый

Мы вместе перенесли девочек в детскую. Я несла Суози. Прикинула, что если девочки неожиданно проснутся, Поузи лишь обидится на меня, но я это переживу. А вот Суози, обнаружив себя на руках Росса, перепугается до полусмерти.

Она всё ещё откровенно его боялась – это было заметно по тому, как она вздрагивала, если оборотень подавал голос, и как ещё сильнее сжималась под его взглядом. Хотя она в принципе старалась стать как можно незаметнее. И после первого эмоционального всплеска, когда она рассказала нам в лесу, что с ней случилось, притихла и подавала голос лишь при необходимости.

Зато Поузи болтала и капризничала за двоих, если не за троих. Будь Суози такой же, я бы рехнулась ещё ко вчерашнему обеду.

Вернувшись к телеге, я склонилась над Джуни, которую собиралась разбудить, и застыла в нерешительности. Несмотря на то, что ночью мы неплохо поспали, сестрёнка всё ещё выглядела бледненькой, а тени под глазами хоть и уменьшились, но до конца не исчезли.

– Можно, она поспит ещё немного? – тихонько спросила я у Росса, вышедшего во двор вслед за мной. – Пока сама не проснётся. Или телегу нужно освободить?

– Телега теперь ваша, взамен той, что мы оставили в Осиновке. Можете делать с ней что хотите. Но лучше перенести девочку в дом, здесь солнце и довольно шумно, – тут я и сама обратила внимание, что где-то собака лает, где-то петух кукарекает, возможно, даже наш.

– Я хотела бы сначала подготовить землю, а только потом открывать наш дом. Мы взяли с собой множество растений, – пояснила я. – Сейчас они в стазисе, но как только открою пространственный карман, он спадёт. И чем быстрее после этого они окажутся в земле, тем больше шансов, что приживутся. Среди них есть очень редкие и ценные, не хотелось бы их потерять.

– Я уложу Джуни на кровать кормилицы, пусть там досыпает, – предложил оборотень, осторожно поднимая сестрёнку на руки.

– Это хорошая идея, – согласилась я, идя впереди него и открывая двери. – Если малышки проснутся до того, как я закончу, они не испугаются, оказавшись одни в незнакомом месте.

Потом Росс провёл меня по поместью, показывая, где там что находится. А я прикидывала, где бы сделать выход из конюшни, чтобы и мне до огорода было близко, и козочки с курами до него не добрались.

Огород оказался огромным, по моим меркам, огороженным и свободным от деревьев местом позади запущенного сада. Заросшим травой, а кое-где и кустарником.

– Здесь больше десяти лет никто не жил, – пояснил Росс. – После смерти деда бабушка переехала жить к младшей дочери. Здесь жил только сторож, присматривающий за домом, у управляющего свой дом в селе, так что, садом и огородом никто не занимался, разве что селяне приходили в сад фрукты собирать. Я переехал сюда около года назад, но пока как-то руки не дошли всем здесь заняться. – Мне показалось, или голос его прозвучал слегка смущённо. – Но теперь, когда здесь буду жить не только один я, всё изменится.

Мне очень хотелось спросить, почему он вообще сюда переехал и почему целый год не занимался поместьем, но я прикусила язык. Не моё дело, да и чувствовала я, что это как-то связано с той болью, что время от времени мелькала в голубых глазах оборотня. Может, потом как-нибудь узнаю, а сейчас у меня других забот полно.

В углу огорода находилось небольшое каменное строение с крохотным оконцем, видимо, сарай для инструментов. Это было удачей, поскольку теперь я точно знала, где разместить выход из конюшни, а где – третий, из кухни. Чтобы и на огород, и на скотный двор выходить сразу же из дома, а не петлять по огромному поместью.

– Я могу взять себе кусок земли рядом с тем сараем? – поинтересовалась я.

– Можешь, – кивнул оборотень.

– А сколько земли можно взять?

– Да хоть всю, – пожал он плечами. – Всё, что нужно к столу, Митта закупает у местных. Кстати, ты же не собираешься столоваться отдельно от нас с близняшками?

– Я об этом как-то не думала, – даже растерялась я от вопроса.

– Я ведь обещал, что тебе больше не придётся заниматься бытовыми вопросами, в том числе и готовкой. А это значит, что и овощи выращивать больше не нужно – и ты, и Кроф с Джуни можете больше не волноваться о пропитании, как было, когда вы жили в лесу.

– Мне это немного непривычно, – призналась я. – Сколько себя помню, мы с бабушкой всё для своего стола выращивали сами. Ну, то есть, то, что можно вырастить. И сейчас я даже не знаю…

– Не обязательно решать всё прямо сейчас. К весне, я думаю, определишься. А пока достаточно высадить то, о чём ты говорила. Лекарственные растения, верно?

– Да. И ещё кое-что… Но это много места не займёт.

– Занимай столько места, сколько тебе нужно, – Росс обвёл рукой заросшее пространство. – И, может, тебе всё же нужна помощь?

– Нет, я сама, – улыбнулась его заботе, зачем-то размяла пальцы, словно буду работать руками. А потом выпустила свою магию.

Земля, отдыхавшая десять лет, была хорошей, плодородной, чувствовалось, что когда-то за ней хорошо ухаживали, удобряли. А я ещё немного удобрю, втянув внутрь растения. Зелёные их части перегниют быстро, добавив земле питания, более плотные ветки, стебли бурьяна и корни, раздробленные на мелкие кусочки, смягчат её, сделают более рыхлой и тоже, постепенно разлагаясь, насытят.

– Впервые вижу работу мага земли, – восхищённо выдохнул Росс над моим плечом. Он стоял чуть позади и наблюдал за тем, как я превращаю сплошь заросшее поле в чистую, словно только что перекопанную и разборонованную землю. Причём, такой земля была лишь на будущих грядках, а между ними я её утрамбовала почти до состояния камня.

– Уфф… – выдохнула я, встряхивая кистями рук. После работы с магией у меня всегда было чувство, что я что-то руками делала, и этот жест вошёл в привычку. Пришлось выложиться, земля была сильно заросшей, зато результат меня порадовал. А впереди ещё и посадка… Ох и устану же я сегодня!

Глава 15. Дом

Глава 15

Дом

День четвёртый

Мы вошли в дом, и оборотень гостеприимно обвёл холл, в котором мы стояли, рукой.

– Ты сказала, что нужна комната на первом этаже. Выбирай. Если она чем-то будет занята, убрать недолго.

– Мне не обязательно комнату, главное, чтобы была уличная стена.

Я тоже обвела взглядом просторный холл с высоким потолком, два коридора по обе стороны и уходящую вверх широкую лестницу. Именно она меня и заинтересовала.

Широкие ступеньки взбегали вверх, касаясь одной из стен холла, с другой стороны были перила, а подлестничное пространство отгораживали панели. Приглядевшись, я поняла, что одна из них – замаскированная дверь. Толкнув её, обнаружила, что та не заперта и скрывает что-то вроде чулана, причём довольно длинного, уходящего под площадку на втором этаже и дальше, до задней стены дома.

Свет внутрь проникал сквозь небольшое грязное окошко, освещая многолетние залежи пыли, покрывающие пару стеллажей и лежащие тут и там на полу небольшие непонятные предметы.

– А я и забыл про этот чулан, – заглядывая через моё плечо, хмыкнул Росс. – Надо же, а здесь ничего не изменилось.

– А что здесь было? – не очень понимая, что именно вижу, полюбопытствовала я.

– Наш с братом штаб. Когда-то здесь держали вещи, необходимые для уборки, но мы с Риссом выпросили у деда это помещение для своих игр. Это был только наш, тайный мужской мир, женщинам вообще, и сёстрам в частности сюда хода не было.

– Сколько вам было лет? – заинтересовалась я, поскольку слова «тайный мужской мир» прозвучал так, словно оборотня это название забавляет.

– Восемь, когда мы выпросили себе у деда какое-нибудь убежище. В тот год нашей сестре Сиюлине исполнилось два, и она ужасно нас доставала, следуя за нами хвостом и страшно мешая.

– У неё не было няни? – удивилась я. Даже мы не разрешали двухлетней Поузи ходить где вздумается, в том числе за кем-то из нас хвостиком. Всегда кто-то за ней присматривал, пока другие занимались своими делами.

– Была, конечно. Но родители считали, что детей не стоит ограничивать в их исследовании мира, поэтому няня просто ходила следом за Сиюлиной, чтобы уберечь, если та влипнет во что-то опасное. Лезть в игры братьев опасным не считалось. Дед, тоже имевший младших сестёр, проникся, и это место стало нашим убежищем на ближайшие шесть лет, во время каникул, которые мы проводили у деда с бабушкой.

– А потом?

– Мы поступили в старшую школу, каникулы стали короче, да и сами мы старше. И забыли про свой тайный штаб. Почему-то я думал, что здесь всё стало как до нас, но… Наверное, дед оставил этот «тайный мужской мир» для кого-то из других своих внуков или будущих правнуков, но он никому не пригодился.

– А брат вас старше или младше? – меня немного удивило, что братья поступили в старшую школу одновременно. Хотя… может, там нет какого-то определённого возраста для поступления.

– Старше. На пятнадцать минут, – ответил оборотень, а когда я удивлённо к нему обернулась, пояснил, улыбаясь глазами. – Да, мы тоже близнецы. Потому я и не удивился особо, увидев Суози и Поузи. Хотя на моей памяти это впервые произошло в следующем же поколении.

– То есть, у вас в семье есть ещё близнецы? – заинтересовалась я. Эта тема была мне очень близка.

– Младшие сёстры моего деда по отцовской линии и внуки одной из них.

– Ого! – восхитилась я. – Как много! Хотя… бабушка говорила, что это наследственное. Повезло вам, что у вас тут никто в «лесного демона» не верит. Вам, как младшему, это грозило бы смертью.

– Здесь ещё и не в такое верят, – усмехнулся Росс. – Суеверия – вещь прилипчивая. К счастью, в этих местах всё достаточно безобидно, и уж точно никого не убивают просто так, по надуманным причинам.

– Это хорошо, – кивнула я. – Тяжело жить, всё время опасаясь разоблачения и казни.

– Здесь вы все в полной безопасности и под моей защитой, – рука оборотня легла мне на плечо, словно подчёркивая его обещание. – Кстати, – резко сменил он тему, – ты увидела, что хотела? Пойдём дальше?

Я сообразила, что отвлеклась, и мы так и стоим на пороге, заглядывая в чулан под лестницей.

– Нет, не стоит. Если это помещение пустует, мы его займём.

Я попыталась шагнуть внутрь и была удержана за плечо – рука Росса так на нём и оставалась. Он протянул внутрь другую руку, я почувствовала работу магии – и помещение стало идеально чистым. Стекло в оконце тоже, и теперь можно было разглядеть валяющиеся по полу мальчишеские сокровища – какие-то палки, деревяшки, что-то, из них выструганное. Книги, деревянные солдатики, верёвки, камни, разложенные по какому-то принципу. Даже одинокий сапог в углу валялся.

В общем, ничего нового, комната Крофа порой выглядела точно так же.

Меня отпустили, и я прошла по чулану, стараясь не наступить на разбросанные «сокровища», которые начали быстро расползаться к стенам, а кое-какие улетали на стеллажи. Лёгкая тоска сжала сердце – бабушка точно так же убиралась. У них с Россом одинаковая магия.

Подойдя к дальней стене, я прикинула расстояние между углом и окошком – его хватало. Потом пошарила магией по окрестностям – грунтовые воды не так и далеко, хотя подвал не затапливали даже в весеннее половодье. Отлично, место просто идеальное.

Сняв с шеи амулет, я прижала его к стене – крючки и гвозди были нужны для вторых дверей, главный прилипал к любой поверхности, к которой его прижмёшь. Очень удобно, если убежище понадобится где-нибудь в путешествии среди скал, например, в которые гвоздь не вобьёшь. Пустила магию активации – и перед нами в стене появилась знакомая дверь.

– Потрясающе! – восхитился Росс, уже стоя рядом. – Я многое повидал в своей жизни, но пространственный карман с целым домом – впервые.

– Хотите посмотреть, что внутри? – предложила я. – Только у нас не убрано, собирались впопыхах.

Глава 16. Посадки

Глава 16

Посадки

День четвёртый

Высадка растений в мой новый лекарственный огородик прошла очень быстро, буквально за какой-то час. Наверное, потому, что, уйдя по каким-то своим делам, Росс приставил к нам с Крофом в помощь Литса и двух его младших братьев, Варна и Нилка.

По словам Литса, господин Ликолвер по возвращению взялся нанимать местных на работу в главном доме и в поместье. Вот и его братьев нанял, Нилка – дворником, а Варна на кухне помогать. Те, кому посчастливилось получить новое место, радуются – работа в господском доме гораздо легче, чем в полях, и за неё платят звонкой монетой.

И кормёжка бесплатная. И спать можно в мансарде, если лень домой по вечерам уходить. Да и просто все рады, что возрождается, наконец, усадьба, а то столько лет запущенная стояла, когда господин Ликолвер вернулся, все думали, что как при старом господине Вокниворе будет, а ничего не поменялось, а вот теперь изменится, и все этому радуются!

Всё это изливал на меня словоохотливый Литс, в том числе и кучу незнакомых мне имён тех, кому повезло, а заодно и тех, кто тоже надеялся, но их не наняли, и они теперь злятся на тех, кто будет регулярно деньги получать, и две бабы даже подрались у колодца, но, может, не из-за работы, потому что, прежде чем вцепиться друг другу в волосы, уже вовсю вспоминали, кто перед чьим мужем подолом махал.

Я честно пыталась вникать, но в какой-то момент просто отключилась, воспринимая голос Литса как шум ветра – столько же смысла. Если бы он хотя бы имена не перечислял! Потом сама со всеми перезнакомлюсь, но не вот так же, кучей, без привязки к лицам – как такое не то что запомнить, а хотя бы воспринять? Поэтому я лишь кивала и время от времени выкрикивала в сторону конюшни названия нужных мне растений.

Кроф, которого тоже бабушка обучала всему, что знала, находил нужное и передавал братьям Малик, которые едва ли не бегом подтаскивали растения к нужной мне грядке. Я же, аккуратно вынув ком земли из очередного горшка, опускала его в приготовленную ямку, а дальше всё делала магия земли, а заодно и воды, которую я призывала из небольшого колодца в дальнем углу огорода. В бурьяне его было не видно, но я-то не глазами воду искала.

Какое всё же счастье, что магия земли у меня давно пробудилась, иначе возились бы мы дня два, не меньше. А так – Кроф подавал, парни таскали, я сажала, и мы даже не заметили, как всё закончили.

Последними высадили кусты и деревца, для этого я, под восхищённые возгласы братьев Малик – хотя все они тоже имели магию, но не стихийную, – проделала с землёй снаружи огорода то же, что прежде внутри. Правда, делала не грядки, а лунки, но это мало что меняло.

Опустевшую посуду Литс и Нилк перетаскали в сарайчик – нужно было освободить место в конюшне. Потом всё это отмою, уберу, сейчас просто некогда. Сделали они это телекинезом, с растениями я такое не разрешила делать, ещё уронят, а горшки… ну… их не так жалко, и вполне восполнимо, если что. Кстати, ничего не уронили, молодцы.

Какая магия у Варна, младшего из троицы, мне не сказали, при этом сам мальчишка явно смутился под насмешливыми взглядами старших братьев. Выспрашивать я не стала, со временем всё равно узнаю.

Когда конюшня, и не только, полностью освободилась, я сняла амулетик со стены сарая, заменив на другой, кухонный, и отправилась разыскивать своих животных. Ну как – «разыскивать»? Литс провёл всю нашу компанию на скотный двор, показал стоящие в одном из сараев клетки с кроликами и курами, а в небольшом загоне – наших коз.

Козы были уже накормлены, напоены, и даже подоены – Балбеска постаралась, как только не лопнула? Ну да ладно, сегодня можно. А вот бедные куры уже недовольно шумели, требуя еды. Подумав, я в этом же самом сарае, на дальней стене, разместила дверь конюшни, снова приведя братьев Малик в восторг.

Спустя ещё полчаса довольные куры прохаживались по своим привычным стойлам, радостно клюя зерно и отпиваясь за всю жуткую поездку. Надеюсь, нестись они не перестанут от подобных переживаний. Кролики тоже довольно хрустели капустой и свежей травой, которую им надрал Варн, восхищённо их разглядывая.

Глядя на беловолосую голову пацанёнка, склонившуюся над одной из клеток, я не удержалась от вопроса:

– А вы с господином Ликолвером родня, или у вас клан такой – белых волков?

Называть Росса Россом не решилась, зовут его мальчишки господином, так и я при них буду, всё же, он меня на работу взял. Собственно, как-то так вышло, что я его вслух вообще никак не называла, а про себя привыкла Россом просто потому, что изначально фамилию его не знала. Кстати, у мальчишек-то она другая.

– Родня, только дальняя, – пояснил Литс. – Уж и сам не помню, то ли прадед его, то ли прапрадед жену из нашей семьи взял. А так-то у нас тут в основном белые и живут, да несколько пришлых, серых.

– Но у Митты волосы каштановые, – вспомнила я затянутые в пучок волосы кухарки.

– Так она из людей. Люди у нас тут разноцветные, – тихонько засмеялся Нилк.

– Как вы, – улыбнулся Литс.

Я тоже улыбнулась – наша семья и правда была «разноцветной», от беленькой Поузи до черноволосой меня, а Джуни, Крофф и бабушка где-то посредине, и тоже разные.

– То есть, господин Ликолвер не седой? – всё же уточнила я.

– Да кто ж его знает? – к моему удивлению, пожал плечами парень. – У нас и не поймёшь, мы ж с рождения, считай, седые. Но точно не молодой.

– Ясно, – кивнула я, хотя ничего мне ясно не было.

Молодые такую бороду обычно не отращивают, старики в основном. Но сам-то оборотень крепкий. С другой стороны – они все крепче людей, вон, даже Варн в одиночку клетку кроличью поднял. Впрочем, как поднял, так братья и отняли, рыкнув, что мал ещё, пуп надорвёт. Но поднял же! Хотя младше Крофа на год.

Глава 17. Имена

Глава 17

Имена

День четвёртый

– Ты… Ты!.. – возмущённо выдохнул Нилк на Крофа. – Ты сжульничал!

– Как и вы, – не удержалась я. – Побежали по короткой дороге, которую Кроф не знал. Он поступил точно так же, так что, не жалуйся.

– И кто же среди вас сегодня телёнок? – послышался за спинами парней знакомый голос, и, посмотрев в ту сторону, мы увидели Росса, который, привалившись к стене и сложив руки на груди, за нами наблюдал. И даже борода не могла скрыть его ехидной улыбки – она отлично читалась в глазах.

Литс и Варн дружно посмотрели на Нилка. Не удивительно, что тот так возмущался победой Крофа.

– Господин Ликолвер, а откуда вы знаете?.. – выпалил Нилк, но его голос сошёл на нет, а сам он смущённо опустил глаза.

– Неужели ты думаешь, что «гонку на телёнка» изобрело именно ваше поколение? – усмехнулся Росс. – В неё ещё мой дед в детстве играл, и меня научил.

– Вы долго там, в дверях, стоять будете? – послышался недовольный голос Митты. – Остынет всё!

Мы дружно вошли в кухню и расселись за длинным столом, за которым раза в три больше народа уместилось бы. Да, много слуг раньше в этом доме было.

– Господин Ликолвер, куда ж вы в кухню-то? – всплеснула руками женщина, видя, что последним входит и тоже усаживается за стол хозяин дома. – Я вам в малую столовую собралась завтрак нести, вы же там всегда едите.

– Сегодня я здесь позавтракаю, Митта, – улыбнулся ей Росс.

– Конечно, – женщина растерянно оглянулась на стоящий в сторонке поднос под высокой крышкой.

Решительно сняв её, она выставила перед оборотнем красивые фарфоровые тарелки – у нас похожие в шкафчике под стеклом стояли, мы из них не ели, берегли как память о прежней бабушкиной жизни. Тарелки были наполнены кашей, омлетом, мясной нарезкой, варёными яйцами, булочками и тремя видами варенья.

Перед нами оказалось то же самое, только в больших общих мисках, из которых мы должны были сами брать себе, кому что приглянется. Да и тарелки у нас были более привычные, глиняные.

Когда завтрак подходил к концу, всеобщее молчание – даже Поузи помалкивала, застенчиво поглядывая на братьев Литса, чем несколько меня удивила, – нарушил Росс:

– Уилли, мы должны заключить с тобой официальный контракт на работу. Мой управляющий подъедет позже и заключит контракты с остальными слугами, но я хотел бы, чтобы ты была оформлена уже сейчас. После завтрака приходи в мой кабинет с документами.

Я замерла с недонесённым до рта куском булки с клубничным вареньем, растерянно глядя на оборотня.

– Думаю, Кроф и Джуни вполне могут немного приглядеть за близнецами, – неправильно поняв мою растерянность, предложил он.

– Могут, – отмерев, кивнула я и отложила булку – аппетит пропал. – Только… У меня нет документов.

А вдруг он теперь не возьмёт меня няней близняшек? Может, без документов это невозможно? И что тогда? Нет, мы не пропадём, просто… вроде как осели уже, и снова куда-то перебираться?

– Нет документов? – удивился было оборотень, но тут же сообразил: – Ах, да, верно. Вас же как бы не существует.

– А так бывает? – громким шёпотом спросил Варн у Нилка. Митта что-то уронила на пол, наверное, тоже удивилась.

– Бывает, – кивнул Росс, вставая из-за стола. – Когда закончите есть, приходите все в мой кабинет, – он обвёл взглядом мою семью. – Я сам, как местный землевладелец, выпишу вам документы. Литс, просветишь остальных.

И вышел. Мы переглянулись и тоже встали из-за стола. Собственно, все были уже сыты, просто еда была очень вкусной, вот и жевали потихоньку то одно, то другое. Но перспектива получить документы, которых у нас никогда в жизни не было – то есть, перестать быть невидимками, – взбодрила всех. Даже близняшки, мало что поняв, заразились нашим настроением, Поузи вообще бодро потопала впереди нас из кухни.

Потом пришлось притормозить, чтобы спросить у оставшихся в кухне, а куда нам, собственно, двигаться? Получив указание от Митты, мы быстро нашли кабинет, оказавшийся просторной комнатой с двумя большими окнами – всё никак не привыкну, – с заставленными книгами и какими-то папками и журналами шкафами, парой просторных кресел и огромным столом у одного из окон. За ним и сидел наш наниматель.

– Итак, – оглядев нашу компанию, рассевшуюся, следуя его указующему жесту, на кресла и стулья, стоящие там же, спросил Росс, – Уилли, как твоя фамилия?

Мы растерянно переглянулись.

– А у меня её нет, – сказала, наконец, я.

– Как – нет? – оборотень застыл с занесённым над бумагой пером и поднял на меня взгляд. – Ты же знаешь, кто твои родители. Какая у них была фамилия?

– Знаю, какая у них. Но у меня-то фамилии нет. Я не считаюсь их ребёнком, мы не одна семья!

– Ясно, – видимо, что-то поняв, Росс посмотрел на Джуни, на Крофа, к которому жалась Суози, вздохнул. – Ладно, фамилию родителей вы брать не хотите, тем более что тогда у вас она будет разная.

– Мы же семья, – глядя исподлобья на оборотня, уронил Кроф. – Только мы друг у друга и есть.

– Да понял я уже, – кивнул Росс. – И уважаю такое ваше решение. Но фамилия вам всё же нужна. У бабушки какая была?

Мы снова замерли. Не знаю, как остальные, а я впервые осознала, что бабушкину фамилию мы никогда не знали. Травница Кризанта – так называли её селяне. А мы – просто бабушкой. В фамилии необходимости не было.

– Мы не знаем, – призналась я. – Она никогда не говорила. Нам не нужна была фамилия.

– Так, ясно, – Росс вздохнул ещё тяжелее. – Но не придумывать же вам фамилию самому. Ладно, как бабушку звали, хотя бы это знаете?

– Да, Кризанта, – радуясь, что хотя бы на один вопрос смогла ответить, кивнула я.

– Что ж, из этого имени получится отличная фамилия. И красивая, если с древнего языка оборотней перевести*. У тебя, Поузи, тоже очень красивое имя, – обратился он к малышке, сидящей у меня на коленях.