5

Июнь 2012 года

– Как поживает счастливая пара?

Я сделала большой глоток лимонада и застенчиво улыбнулась.

– Прекрасно.

– О, Виктория, не красней, – сказала мама, просматривая фотографии. – Теперь вы муж и жена.

Муж и жена. Супруги.

Всего несколько дней назад мы с Уэсом вернулись из медового месяца, проведя две чудесные недели в Париже. Это было блаженство! Мы проводили каждое мгновение вместе, не думая об окружающем мире. Все заботы мы оставили, как только вошли в самолет. И хотя теперь мы снова были дома, вернулись к работе и вновь вошли в повседневную колею, нас все еще окружал заряд электричества. На дежурстве я постоянно смотрела на часы, отсчитывая часы и минуты до того мгновения, когда снова увижу его.

– Взгляни. – Мать подтолкнула ко мне фотоснимок. – Мне нравится, как ты здесь получилась.

Я взяла фото и посмотрела на себя. Я буквально лучилась счастьем.

– Мне тоже.

– А можно его сделать в формате восемнадцать на двадцать четыре?

– Мам, есть целая стопка фотографий, которые ты еще не просмотрела.

– Не имеет значения. Это мое любимое фото. Я уже это вижу.

Моя мать была на седьмом небе от счастья. Она была типичной женой, которая, увы, родилась на свет не в свою эпоху. Когда женщины сжигали бюстгальтеры и боролись за равные права с мужчинами, она мечтала о том, какая у нее будет семья. И она ее получила: мужа, сына и дочь. Идеальную семью. Ей нравилась замкнутая жизнь домохозяйки, и она ожидала, что я захочу того же самого. Она воспринимала мои годы в колледже как некий бунт, кошмарное черное пятно на моей биографии. Она не понимала, почему я не хочу довольствоваться супружеской жизнью. Я же отказывалась понять, почему до нее не доходит, что я уже довольна тем, что у меня есть.

Впрочем, мое замужество нанесло на это позорное пятно слой чистой, белой краски.

Я продолжала просматривать фотографии, улыбаясь каждой из них. Моя мать была более придирчивой. Надев очки, она внимательно рассматривала каждый снимок, время от времени бормоча себе под нос:

– Кто этот человек? Зачем мне здесь фото незнакомца?

– О! Какая прелесть! – Она показала мне фото. Я наклонилась вперед, чтобы получше рассмотреть. Это был черно-белый крупный план меня и Уэса. Он целовал меня в щеку. Я же закрыла глаза и чуть повернула голову влево. – Это я тоже возьму себе!

Я показала предыдущее фото.

– Ты только что сказала, что тебе не нужно смотреть все остальное, потому что эта твоя любимая фотография.

Мать пожала плечами.

– Я передумала.

Она продолжала перебирать фотографии, я же никак не могла сосредоточиться. Я бросила взгляд на безупречный задний двор моей матери. Вдали садовник подстригал кусты. Спринклеры продолжили увлажнять траву. Перед тем как упасть на землю, крошечные бусинки воды зависали в воздухе. Сразу за верандой находился бассейн, его лазурно-голубая вода сверкала на солнце.

Я могла посчитать по пальцам, сколько раз мы пользовались бассейном и задним двором. Моя мать коллекционер, обожает собирать вокруг себя красивых людей и вещи, но никогда ими не пользуется. Она родилась в обеспеченной семье и за всю свою жизнь не работала ни дня. Зато она жизнерадостный и общительный человек. Она скользит от одного события к другому, а когда событий нет, то сама их создает. В детстве я с трепетом наблюдала за ней; она была совсем не такой, как я! Я не любила суету и обитала в собственном воображении.

Но, несмотря на всю свою общительность, она никогда не была близка к своим детям. Она наблюдала за нами со стороны: всегда рядом, но неизменно на некотором отдалении. Думаю, так и должно было быть.

Но она всегда была начеку, зорко оберегала меня и моего старшего брата Митчелла. Наш отец умер, когда мне было семь лет.

– Теперь, когда вы притерлись друг к другу, скажи, когда вы собираетесь подарить мне внука?

Я поперхнулась лимонадом.

– Внука? Мы женаты всего месяц!

Мать посмотрела на меня так, как будто хотела сказать: И что?

– Дети – в планах на будущее, – быстро поправилась я. – Далекое будущее, на расстоянии нескольких световых лет.

– Виктория, я лишь хочу сказать, что скоро тебе станут сниться розовые и голубые комбинезончики. Это все, чем будут заняты твои мысли. К тому же дети превращают жизнь в чудо.

– То же самое можно сказать и про алкоголь, но это не значит, что я должна срочно бежать и начать пить, – парировала я и даже улыбнулась собственному остроумию.

Увы, моя мать его не оценила.

– Я говорю совершенно серьезно.

– Знаю… знаю.

Впрочем, шутки в сторону: мне хотелось детей. Двух девочек. Я без труда представляла, как люблю моих малышек, как вытираю им нос, как прекращаю их ссоры, когда они совсем маленькие, как назначаю им комендантский час, когда они становятся подростками. Я уже заранее заготовила все эти воспоминания для моих будущих детей. Но в том-то и дело: эти воспоминания могли подождать. Пока же у меня не было желания стремиться к ним.

Я потянулась через стол и взяла мать за руку.

– Пока об этом речь не идет.

Она покачала головой.

– Что ж, очень жаль.

– Я не говорю, что мы об этом совсем не думаем. Я хочу детей. Просто пока мне хорошо вдвоем с мужем. Да, я эгоистка, и я хочу, чтобы он был только моим. – Я улыбнулась. – Разве я не могу какое-то время побыть эгоисткой?

Мать улыбнулась в ответ.

– Конечно, можешь. – Мы вновь погрузились в молчание и начали перебирать фотографии. И вдруг моя мать сказала: – Просто я забыла, как это бывает в самом начале.

Я подняла голову.

– Что?

Она подалась вперед и затушила в пепельнице окурок.

– Ну, ты знаешь… свежая любовь. Жизнь новобрачных. – Она вздохнула и запрокинула голову, подставляя лицо солнцу. – Дивное время.

– Еще какое! – прошептала я.

Во время нашего медового месяца мы с Уэсом дали друг другу обещание. О том, каким будет наше будущее и как мы всегда будем поступать правильно. Через несколько лет мы построим дом нашей мечты. Если мы вдруг поссоримся, мы загладим ссору и никогда не ляжем спать, злясь друг на друга. У нас были планы, и я была исполнена решимости выполнить их все до единого.

Я оглянулась на мать и поняла, что она все это время что-то говорила.

– …И тогда у тебя будет семья и дом, как этот, в котором ты выросла. – Она указала на уродливое строение в стиле английского загородного особняка. Расти в нем было все равно что жить в лабиринте. Я постоянно находила новые уголки и тупики. Думаю, именно здесь родилось мое живое воображение. Между моим братом и мной была такая большая разница в возрасте, что в те дни, когда мои друзья не могли приходить и играть, я заводила воображаемых друзей. Они никогда не жаловались. И не ссорились. Они были в восторге от всех моих игр и идей.

Эх, если бы воображаемые друзья оставались с вами в зрелом возрасте! Наверняка все было бы гораздо легче.

Я не знала, почему мать продолжает жить в этом жутком доме. Я выпорхнула отсюда после колледжа, а мой брат покинул его стены на три года раньше меня. Думаю, ее держали здесь воспоминания. Знаю, она хотела того же и для меня, мне же не хватило духу сказать ей, что у меня нет никакого желания иметь такой большой дом, где можно легко потеряться.

– О чем вы двое говорите?

Услышав голос Уэса, я обернулась. Он закрыл за собой заднюю дверь и стоял, улыбаясь мне. Черная рубашка заправлена в такие же темные брюки. Рукава закатаны до локтей. На часах на левом запястье играют солнечные блики. Он подошел ко мне сзади и обнял меня за плечи. Мой затылок теперь упирался в твердые мышцы его живота.

– Да так, – весело ответила мать. – Просто о том, как тебе повезло с моей дочерью.

Уэс схватил стул и, сев рядом со мной, одарил меня своей восхитительной улыбкой. Той, что подобно магниту притягивала меня и никогда не отпускала.

– Да, мне повезло, это верно.

Загрузка...