Мое имя — Вендетта!

Глава 3 Лицом к врагу

Утро меня встретило чашкой горячего дымящегося кофе на тумбочке возле постели. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, кто виновник сего подарка. Кстати, его самого в комнате не было. Тем лучше. Настрой был, самый что ни на есть воинственный. Я еще немного понежилась в постели, сделала пару глотков остывшего кофе и, надев тот же розовый халат, вышла из комнаты. Уже спускаясь по знакомой лестнице, услышала рассерженный голос Оксанки.

— Какого черта, я вас спрашиваю, я должна таскать эту хрень с собой, даже если пользоваться ей не умею!?

Я улыбнулась, новоиспеченная подруга, похоже, не пренебрегала крепким словцом. Вывернув на кухню, я осторожно прошмыгнула к столу и села на стул. Картина перед моими глазами предстала та еще: Оксанка, с раскрасневшимся лицом и прической фурии, гневно смотрит на молодого чуть бледного парня и двумя пальцами одной руки, брезгливо держит пистолет.

— Они и тебя решили оружием снарядить? — осведомилась я.

Оксанка таки оторвала свой тяжелый взгляд от парня, впихнула ему ствол и, повернувшись ко мне, с возмущением произнесла:

— Проснулась, смотрю, на столе вот эта штука и записка от Димки, — она со скрипом пододвинула себе стул и села, — Этот несчастный трус сам мне это в глаза не сказал, предпочел записочку нацарапать, мол, не волнуйся, дорогая, все путем, но лучше тебе с собой носить вот это. Вот скажи мне, на хрена козе баян?!

Парень прыснул со смеху, вероятно, проведя аналогию с козой и Оксанкой. Ксанка, будучи в разъяренном состоянии духа, злобно посмотрела на парня и тот поспешил ретироваться с кухни.

— Митяй умный, — хохотнула я, — Исчез раньше, чем ты его из его же пистолета пристрелила.

— Мне эта фигня не нужна, я б его скальпелем на британский флаг разрезала, — хмуро ответила она, а я рассмеялась.

— Все-таки ты кровожадная.

— Нет, это ни в какие ворота не лезет, — продолжала возмущаться она, — Мало того, что мне пришлось брать отпуск, причем я к матери съездить даже не могу, а она у меня после операции, пришлось сиделку нанимать; мало того, что этот перестраховщик нагнал в дом своих бойцов, так что я в туалет боюсь зайти, вдруг и там кто-нибудь сторожит. Так мне теперь надо из себя непобедимую Никиту изображать, что ли? Я врач, а не Рембо!

— Никита, — со смехом поправила ее я.

— Не важно! Меня это бесит. Особенно выводит из себя, что я так не злилась очень давно, и вообще, подобный тон разговора не в моем стиле.

Похоже, она выдохлась и теперь, сидя напротив меня, только носом сопела. Она мне нравилась, особенно если учесть, что подруг, как таковых, у меня не было, это становилось интересно.

— Что делать-то будем? — задала я насущный вопрос, — Отсюда нас не выпустят, это я уже поняла. А выйти просто необходимо, — последнее я произнесла чуть слышно.

Оксанка, сообразив, что я говорю это неспроста, кивнула.

— Пошли к тебе в комнату.

Мы поднялись, закрыли дверь и продолжили разговор уже на пониженных тонах.

— Судя по твоему виду, у тебя есть предложение, — прошептала она.

— Ага, есть. Так как наших слишком умных мужчин нет, провести кучку охраны не составит труда.

— Не думаю, — помотала она головой, — Если мы сможем их провести, то значит, смогут и другие, а таких Митяй не держит, как я поняла.

— У них мозги по-другому работают, — настояла я, — Им в голову не придет, что две женщины, которых они охраняют, захотят себе приключение на голову искать. Но тебе нужно к матери, хоть на часочек, а мне…тоже кое-куда надо.

— Да, ладно! — всплеснула Оксанка руками, — Только не говори, что у тебя любовник имеется! И не страшно тебе такому мужу рога наставлять…

— Ну, тебя! — чуть громче, чем надо сказала я, — У меня что, кроме любовников и секрета быть не может?

— Ты права, а я дура, — согласилась Оксанка через минуту, а я опять невольно улыбнулась. Интересный она все-таки человек.

— Предлагай свой план.

Ровно через час Оксанка подключила ко мне какую-то свою аппаратуру, нанесла на меня тонну тонального крема светлого тона и пудру, глянув в карманное зеркальце, результатом я осталась довольна — цвет аккурат, как у покойника.

— Ну что, мать, — произнесла она довольно, только что руки не потирая от удовольствия, — Теперь дело за тобой.

Я кивнула, закрыла глаза и настроилась на печальный лад, а то моя довольная ухмылка сотрет на нет все общие усилия.

Ксана вышла и через пять минут влетела в комнату ко мне вместе с Виком, как метеор. Видеть выражение лица телохранителя Митяя я не могла, так как изображала беспамятство — тяжело дышала, глаза закрыты и стонала мучительно.

— Я тебе говорю, что уже все перепробовала, — взволновано говорила Ксанка Вику, — С утра нормально все было, а потом она слегла и все, понимаешь?

Я почувствовала, как Вик подошел ко мне ближе, вероятно вглядываясь в мое лицо. В этот момент я дышать перестала и молила всех святых только об одном, чтобы он не увидел килограмм тонального крема на моем лице. Почувствовала его руку на своем лбу, от волнения меня холодный пот прошиб.

— Она ледяная, — сказал, наконец, Викинг, а я даже удивилась, по голосу было слышно, как парень переживает.

— Подожди, через пять минут горячая будет, симптомы лихорадки, — не моргнув и глазом соврала Ксанка, — В больницу ее надо, Вик, срочно. Похоже, заражение от пули пошло.

— Не могу я, Оксана Владимировна, — простонал Викинг, — Если Митяй и ее муж узнают, что я вас обеих из дома выпустил, три шкуры сдерут. А если с вами что-то случится, я сам себе этого не прощу.

— А если она здесь помрет? — зло спросила Оксана, — Ты себе спасибо скажешь? В больницу ее надо, под наблюдение нескольких врачей, там аппаратура, лекарства, медсестры. Что ты как древний человек! Помрет она здесь, понимаешь!

Похоже, тирада Оксаны возымела свое действие, потому как Вика из комнаты, как ветром сдуло, только крикнул напоследок: «Я машину к крыльцу подгоню».

— Кажется, пронесло, — через какое-то время выдохнула Оксанка и я открыла глаза, — Ты лежи и не дергайся. Глаза не открывай, в общем, делай вид, что через секунду скончаешься.

— У тебя, наверное, любимые фильмы — это ужастики, — улыбнулась я, а Оксанка, оглянувшись на дверь, шикнула на меня.

Вик вернулся ровно через семь минут, Оксанка при нем отсоединила от меня всякие трубочки, и он бережно взял меня на руки. Пока нес меня до машины, я в душе поражалась, идет и даже не спотыкается и не дышит тяжело от ноши, а я ведь не худенькая. Хотя по сравнению с ним, конечно, дюймовочка.

До больницы мы домчались в рекордно короткие сроки, так как Вик, похоже, забыл, что у машины, кроме педали газа, есть еще и педаль тормоза. Зато тоналка к приезду в больницу мне не понадобилась, я реально побледнела от страха, пока мы неслись по оживленной трассе.

Через десять минут я лежала в палате реанимации. Подключать меня к реанимационному аппарату, естественно, не стали, предварительно сунув пачку денег дежурной медсестре. Оксанка выпроводила сопротивляющегося Вика из больницы и отправила домой ждать новостей, хотя, как ей это удалось, ума не приложу.

— Ты, случаем, его не загипнотизировала? — спросила я, начиная убеждаться в особом даре подруги.

— Нет, — улыбнулась она, — Просто убедила его, что стоя возле палаты сутки напролет, он больше привлечет неприятностей, чем защитит тебя от них.

— Ты, наверное, гений, — восхитилась я, на что она самодовольно изрекла:

— А то! Между прочим, в совершенстве владею английским и немецким языками. А еще кандидатскую пишу, правда в последнее время все некогда, — вздохнула она.

— Кандидатская по медицине? — поинтересовалась я.

— По ней самой, — ответила она, — Ладно, я к матери побежала, буду на связи.

— Ксан, сделай мне еще одно одолжение, — тихо попросила я и она обернулась. Я протянула ей заранее приготовленный листок бумаги, с написанным на нем номером телефона.

— Позвони по этому номеру и сообщи человеку, что я в больнице в очень тяжелом состоянии.

С минуту она смотрела на меня изучающе, потом кивнула и, выходя из палаты, сказала:

— Надеюсь, ты мне когда-нибудь объяснишь, что происходит. Не люблю помогать вслепую.

А я очень надеюсь, что, когда Ксанка позвонит, Ян воспримет эту информацию всерьез. И у меня будет немного времени в выигрыше, чтобы что-нибудь придумать.

Я набрала заученный наизусть номер телефона своего крестного дяди Бори, моля Бога, чтобы он не сменил номер. Обратится за помощью мне было не к кому, кроме него.

— Дядь Борь, здравствуй! Это Лена Казанцева, — представилась я своей девичьей фамилией, как только трубку сняли, — Я в городе. Можно тебя увидеть?

Сколько себя помню, крестный никогда и ни в чем мне не отказывал. Надеялась, что и сейчас не откажет в помощи. Омрачало встречу только одно, он и отец были закадычными друзьями, а это значит, что разговора об отце мне не избежать. Несколько лет я гнала прочь от себя мысли об отце и о том, что произошло на задворках загородной дачи Влада несколько лет назад. Но прошлое всегда к нам возвращается. Или мы к нему.

Я вызвала такси, надела одежду, сапоги и зимнее пальто, принесенное мне Ксаной и, выйдя с черного хода больницы, доехала до пятиэтажного дома по Смоленской. Перед тем как подняться, заглянула в магазин и купила любимый пятизвездочный коньяк дяди, с лимоном для него и горьким шоколадом для себя.

Крестный встретил меня радушно, даже обнял по-отечески.

— Не разувайся, у меня полы не мытые, — пресек он мои попытки скинуть сапоги и поэтому я только сняла пальто и прошла с презентом на кухню.

— Ну что, за встречу? — предложил мне дядя Боря, как только мы уселись за стол, и он достал рюмки.

— Подожди, лимон нарежу, — я встала, взяла доску, широкий нож и принялась кромсать лимон. В глаза смотреть ему боялась, в детстве-то не выдерживала его тяжелого взгляда, а уж сейчас и подавно.

— Давно в Россию приехала? — нарушил он молчание.

— Недавно. Ты уж извини, что не звонила…

— Да, ладно, — отмахнулся он, — Чего я не понимаю? У тебя своя жизнь…покруче моей сегодняшней будет.

Крестный был именно тот человек, который всегда в курсе всего, хотя и давно отошел от криминального бизнеса. И объяснять ему кто мой муж, и кто наши друзья было без надобности. Он и так все знал. Знал и не осуждал.

Я нарезала лимон, разломала шоколад, и мы выпили в полном молчании. Дядя Боря глядя на то, как я морщусь, усмехнулся и без перехода спросил:

— Что Митяй мой тебе не по вкусу пришелся? — и хитро на меня так посмотрел.

— Все-то ты знаешь, — закивала я, — Я ему конечно безмерно благодарна, он мужу моему, да и мне жизнь спас, но… — я замолчала, подбирая слова.

— Но то, что он подключил твоего мужа в аферу с заводом, тебе не нравится, — закончил за меня крестный, а я на него уставилась.

— Так ты в курсе?

— Девочка, ты что? Вся область на ушах стоит, только и разговору о том, что ген. директора завода сместили, а нового не назначили. Но это знает простой народ. А вот в узких кругах знают всю кашу, что Митяй заварил.

— Что думаешь по этому поводу?

— Гавно дело, вот что я думаю, — отрезал дядя Боря, выпив рюмку коньяка и закидывая в рот лимон, — Не потянет Митяй. Азид его с потрохами сожрет и твоего мужа за компанию. Совет тебе один: уезжай отсюда.

— Я его не брошу, — с вызовом ответила я крестному, а он на меня посмотрел сощурившись.

— Угу, понятно. Дура девка. От меня-то что надо?

— Информация, дядь Борь. Что они делать собираются? На днях уехали, меня в доме полным охраны закрыли, хитростью к тебе, вот, вырвалась.

— Нет, ну, точно дура девка, — хохотнул крестный, — Куда лезешь? Мужики свою башку, гляди того оставят, а от тебя и мокрого места не останется.

— Это мы еще посмотрим, — упрямо заявила я.

— Да-а, — протянул крестный и как-то жестко на меня посмотрел, — Характером в отца, — констатировал он, а я почувствовала, как бледнею.

— Пусть земля ему будет пухом, — произнес он и выпил еще рюмку. У меня руки задрожали, но коньяк я выпила, даже не закусив и почти не почувствовав вкуса.

— Значит, правду говорят, что это ты Витальку мочканула…

Рюмка выпала из моих рук и со звоном разбилась, куда деть глаза я не знала, а что с собой делать, вообще, понятия не имела.

— Как ты могла! — шарахнул тем временем дядя Боря по столу и тот подозрительно заскрипел, — Он твой отец! Был! Понимаешь?! Был!

— Вот именно был! — заорала я, размазывая невыплаканные слезы по лицу, — Только перестал им быть, когда стрелял в меня, в свою родную дочь! Не я начала, понимаешь? Не я! — и заревела в голос. Казалось, такой адской боли я не испытывала никогда. Все эти годы я пряталась, отгораживалась стеной, не пропускала настоящие чувства в душу, но теперь, здесь, глядя в глаза его лучшего друга, я оплакивала его смерть, дурную, проклятую судьбу. И сил остановиться не было. Да и не хотелось. Ничего не хотелось.

— Лен… слышишь…прости меня дурака старого…я ведь все знал, как там все было…просто, думал тебе все равно… а ведь он все равно был твоим отцом…

При этих словах я разревелась еще больше, так больно, Господи, жалко, что от такой боли не умираешь.

Раздался звонок в дверь, но мне было все равно, хоть вселенская катастрофа сейчас начнется.

— Кого черти там принесли, — крестный, ворча, пошел открывать дверь.

— А ты кто такой? — услышала я ошарашенный голос дяди Бори и через секунду перед моими глазами нарисовался хмурый и злой Викинг.

— Я ее телохранитель, — пробурчал он, — От которого она убежала.

— Хреновый телохранитель, — провозгласил крестный.

— Не спорю, — зло ответил Вик.

А я, глядя на Вика, почему-то, разревелась еще больше и еще горче. Никакие попытки успокоится не действовали, видимо, боль, накопленная годами, прорвалась нескончаемой горячей и бурлящей лавой.

— Тебя кто-то обидел? — тихо спросил Вик и так на дядю Борю посмотрел, что даже через пелену слез я увидела угрозу в его глазах.

— Я сама себя обидела, Вик, много лет назад, — и это было правдой.

— Молодежь совсем распоясалась, — не остался в долгу дядя Боря и начал прожигать Вика взглядом, от которого я поежилась, — Ты откуда такой смелый взялся, фраерок?

— Дядь Борь, — тихо позвала я крестного, — Он телохранитель Митяя.

— Викинг? — удивился тот, — Не признал. Значит, теперь ее охраняешь? — спросил он, как ни в чем не бывало и тот кивнул.

Я вытерла слезы, встала со стула и прошла в зал, оставляя мужчин пообщаться между собой. Держалась из последних сил, понимала, что сама расковыряла рану, придя к дяде Боре, но иначе никак. В комнате его почти ничего не поменялось — те же кресла, тот же диван, старенький телевизор, стеллажи с книгами. Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоится, но почувствовала чей-то взгляд и как-то мне нехорошо стало…Повернулась налево и уперлась во взгляд карих глаз моего отца на портрете, таких выразительных, живых, он улыбался, а рядом с ним на фото стояла я, совсем еще девчонка, и доверительно прижималась к нему. Отец…папа…папочка…

Я не заплакала, я завыла. За девять лет я не плакала по нему ни разу, мать, думая, что отец ее бросил, уничтожила все фотографии в нашем доме. Я же старалась не вспоминать его вообще. Теперь, видя его лицо, смеющееся и счастливое, сдержатся я уже не могла. То, что я дрянь — это я знала давно, но не осознавала это так четко, как сейчас. А еще поняла, именно в этот момент, что он никогда не будет рядом, не успокоит, не скажет, что любит…. То, что он стрелял в меня, пытался убить Антона и убил Лешку, пусть и чужими руками, вдруг стало неважным. Крестный прав, он все равно оставался моим отцом, неидеальным, жестоким. Но он вырастил меня, дал мне жизнь, а я забрала его жизнь.

— Лена, Леночка, ну, хватит…Ну, поплакала и будет, зачем же так убиваться… — со мной рядом оказался дядя Боря и ласково, по-отечески поглаживал меня по волосам, — И я дурак старый тоже хорош, напомнил тебе…

— Ты… прав, крестный… — все еще заходясь от рыданий, проговорила я, — Я даже не дрянь, я хуже. Любой бандюга лучше меня.

— Это ты загнула, — возразил он.

— Что происходит? — тихо и серьезно спросил Вик, стоя в дверном проеме в комнату.

— У меня в аптечке где-то успокоительное было, я сейчас, — вдруг подорвался дядя Боря и метнулся в ванную комнату.

— Елена Витальевна?

— Никакая я не Елена Витальевна, Вик! Я дрянь. Я потеряла право так называться, когда убила его.

— Кого? — так же спокойно спросил Вик.

— Своего отца, — прошептала я трясущимися губами и уперлась взглядом в пол. Я ожидала презрения со стороны того, кто недавно спас мне жизнь, и я это презрение заслуживала. Для любого человека родитель — святое и неприкосновенное. Не удивлюсь, если он развернется и уйдет. Но вместо этого, Вик медленно подошел ко мне и опустился на колени рядом со мной.

— Посмотри на меня, — попросил он и тон его был настолько теплым и ласковым, что я сначала ушам своим не поверила и подняла на него свои глаза. Он молчал и просто смотрел на меня и, как совсем недавно дядя Боря, поглаживал меня по волосам.

— Ты расскажешь мне, что тогда произошло?

— Зачем?

— Тебе станет легче.

— А тебе станет противно со мной общаться, если не уже.

— Не станет. Я тоже не святой, я смогу понять.

— Понять можно все, простить нельзя…

Вик обнял меня, неожиданно, резко и в то же время нежно, а я, уткнувшись в его мощную грудь, ощутила спокойствие. Так мы и стояли — на коленях и обнявшись, пока не зашел крестный и при виде нас не встал, как вкопанный, я отпрянула от Вика, как ошпаренная.

— Да, ну ё! Предупреждать же надо! — и вышел из зала, — Молодежь, вы тут пообщайтесь, а я пойду, прогуляюсь пару часиков! — крикнул он уже из коридора. Я подорвалась со всех ног, крича:

— Крестный, ты все не так понял! — но ответом мне была захлопывающаяся дверь.

Вернувшись в зал, накинулась на Викинга.

— Ты чего молчал? Мог бы тоже сказать ему. Что он теперь о нас думает?

— А если я не хочу? — вдруг спросил Вик серьезным тоном.

— Чего не хочешь? — опешила я.

— Опровергать его предположения.

— Ты с ума сошел?

Вик невесело улыбнулся, подошел ко мне и взял за руки.

— Уже давно, когда в дом твой зашел и тебя увидел, в глаза твои зеленые посмотрел. А я ведь осуждал твоего мужа, Лена, за то, что он резню устроил из-за бабы, тогда в девяностые. А теперь понимаю, что и сам бы так сделал. Веришь?

— Нет, — ошарашенно ответила я и головой замотала, — Замолчи! Это все не так. Ты все придумал.

Я вырвала руки и медленно отошла от него подальше. Я видела, замечала его взгляды, но всерьез не воспринимала. И как мне реагировать на его слова теперь? Да еще в такой ситуации, когда мой собственный муж запер меня в клетке вместе с ним.

Вик стоял с минуту, не шелохнувшись и смотрел на меня, не мигая, потом сделал шаг, а я отпрянула, и сама же себя отругала. Дура, ничего ведь он тебе не сделает, если сама не захочешь!

— Я не придумал. Я говорю, как есть, но не бойся, девочка, это тебя ни к чему не обязывает. Ты ничего мне не должна, это я тебе должен.

— Нет, — я опять помотала головой, не в силах ничего сказать и честно не зная, как себя теперь вести — как мужчина он мне, конечно, нравился, но это ничего не значило, абсолютно ничего, а как человека, возможного друга, я его терять не хотела, — Ты не должен.

— Должен, еще как должен, — нежно улыбнулся мне он, — И не только за то, что вместо меня под пули встала. Должен, потому что ты за человека меня приняла, не отшатнулась, за зверя не посчитала, не командовала мной, как собакой, хотя и могла себе такое позволить. За то, что заставила поверить, что я не такой уж и урод, — улыбка медленно перерастала в усмешку, пока он говорил, а я ужаснулась, начиная понимать, что похоже я единственная кто к нему по- человечески отнесся.

— Вик, я….

— Друзья? — он протянул мне руку, вопросительно на меня глядя, и я ни секунды не сомневаясь, вложила в его руку свою. Он тут же воспользовался положением и притянул меня к себе.

— Вик, — настороженно проговорила я.

— Не бойся, не трону. Просто хочу сказать тебе спасибо за все. Знаешь, когда за тобой от больницы шел, злился. Думал, сейчас посмотрю, куда ты пошла, а потом все тебе выскажу. А когда тебя плачущую увидел — душа перевернулась.

— Не поверил Ксанке, значит, — вздохнула я.

— Я же не идиот.

— И ты вовсе не урод, — вставила я, — Никогда себя так больше не называй.

— Не надо меня успокаивать, я не девочка, — рассмеялся он.

— Тебе идет, когда ты улыбаешься, — не угомонилась я, — Лицо совсем мальчишеское становится и доброе.

Он опять рассмеялся и отпустил меня из объятий. А мне, в который раз стало неловко, не знала, куда себя деть.

— Лен, перестань, сказал же, мое признание тебя ни к чему не обязывает, — видимо мой новоиспеченный друг обладал отменной проницательностью. Я отвела от него глаза и снова наткнулась на портрет отца.

— Лена, — осторожно позвал меня Викинг, видя, что я стою, как вкопанная и даже дышать перестала, — Лена, не надо, не смотри.

Он быстро подошел ко мне и развернул к себе.

— Зачем душу себе рвешь? Думаешь, заслужила наказание?

— Да.

— Девочка моя, бедная, — произнес он с нежностью и покачал головой, — Расскажи мне.

Я не хотела, боялась, что после рассказа увижу осуждение и отвращение, но я не имела права молчать, теперь, когда начала считать его другом, когда сама же призналась в том, что натворила. Я рассказала все, про Лешку, про тот вечер, когда отец приехал к нам со своими архаровцами. Как стрелял в меня, как смеялся над моей болью, после признания, что это он отправил Лешку в Чечню и как убивал на моих глазах Антона.

Викинг мочал долго после моего рассказа, а я ждала вердикта. Почему-то, мне стало очень важно его мнение. Когда он поднял на меня свои глаза, я вздрогнула, в них была ярость. Я сжалась в комочек, поняла, что только что оттолкнула от его от себя. Может, оно и к лучшему? Может…

— И ты обвиняешь себя? — от его слов я еще раз вздрогнула, — Говоришь, что заслуживаешь наказания? Да, какой он тебе после этого отец!

— Вик, не надо…

— Скажи мне, Лена, — он успокоился и глубоко вздохнул, — У тебя был выбор? Ты могла бы убить своего мужа? Смогла бы жить с этим? Молчишь? Тогда я скажу — нет.

— А как мне жить с тем, что я сделала? — закричала я, — Как я, вообще, до сих пор живу — дышу, сплю, ем? Я не знаю…Мне надо было себя, наверное, следом пристрелить…

Вик молча подошел ко мне, взял меня на руки и сел в кресло.

— Иногда бывают моменты, когда спасая чью-то жизнь, ты несешь зло, — тихо проговорил он, — Но это твой выбор и никто не смеет тебя осуждать за это, не побывав в твоей шкуре. Даже ты сама не имеешь права осуждать. Здесь нельзя было выбрать. Выбрав одного — ты предаешь другого. Замкнутый круг, который я предлагаю считать просто невезением.

Я потрясенно молчала. Он не только не оттолкнул меня, он не просто успокоил, он сказал…правду. Пусть она тяжело мне дается, пусть так.

— Спасибо тебе, мне этого еще никто не говорил.

— А Синица? — тихо спросил он.

— Что мог Антон сказать? Я тогда спасла ему жизнь, если бы не выстрелила, он был бы мертв, — я горько рассмеялась, — Знаешь, он тогда, после всего, поклялся, что больше не вернется к этому. Мы уехали. И девять лет я была счастлива, потому что не вздрагивала по ночам от каждого шороха, со временем мне перестали сниться кошмары, мы просто жили. Но стоило нам вернуться в Россию, он забыл все — свои обещанья, нашу жизнь во Франции, будто не было тех лет. Связался с Митяем…

— Тебе это не нравится, — утвердительно сказал он.

— Конечно, нет, — я резко вырвалась из его объятий. Потому что это не только неправильно, но, по сути, я обнимаюсь не с другом, который меня успокаивает, а с телохранителем Митяя, с доверительным лицом человека, который втянул моего мужа в новую игру со смертью. Я хмуро на него посмотрела, а он покачал головой.

— Если ждешь от меня рассказа, что у них происходит…

— Я знаю, не расскажешь, — прервала я его, — Митяй мне это прямо сказал, что ты не только мой охранник, но и человек, который не даст мне сделать глупости.

— Верно, — он кивнул, — Тебе не стоит лезть во все это.

— По-твоему, мне стоит дожидаться, пока Антона убьют? Думаешь, стану счастливой вдовой? — с сарказмом произнесла я, — Я сюда не для этого пришла. Я хочу знать, что происходит, и я узнаю, если не от тебя, то от крестного.

— Он тебе ничего не скажет.

— Ты не дашь?

— Он тебе ничего не скажет, — снова спокойным тоном повторил он.

Я зло смотрела на него, пока не хлопнула входная дверь.

— Молодежь, вы еще тут? — услышала я голос крестного.

— Да! — крикнула я, — Мы в зале!

Крестный зашел, посмотрел на меня, потом на Вика, улыбнулся и спросил:

— Поссорились?

— Дядь Борь! — возмущенно произнесла я, — Нас ничего не связывает, мы не любовники, как ты тут подумал. Просто я….Это была минутная слабость, Вик меня успокаивал, я….

— Ладно-ладно, не сотрясай воздух. Понял. По большому счету, это не мое дело.

— Я хочу знать, в какое дерьмо на этот раз залез мой муж? — я вопросительно уставилась на крестного.

— А он, что, — указал на Викинга, — Не рассказал?

— Нет.

— И ты решила, что я расскажу? Знаешь, почему я смог дожить до своих лет? Потому что все, что я знаю, я оставляю при себе, не треплю языком, без надобности.

— Я всего лишь хочу помочь своему мужу, — упрямо продолжила я.

— А я всего лишь хочу, чтобы ты осталась жива, — ответил он мне тем же тоном, — Ты не забыла, что у тебя двое детей? Сиротами хочешь их оставить?

— У Антона их тоже двое!

— Не путай Божий дар, с яичницей! — крикнул крестный, — Ты, вообще, не должна лезть, бабе в таких делах не место!

— Все, спасибо, пообщались! — я резко развернулась и вышла в коридор, взяла сумочку и наскоро надела пальто. Кроме головной боли и плохих воспоминаний мне этот визит ничего не дал. Дурацкий мир мужчин!

Я с силой хлопнула дверь при выходе. На лестнице второго этажа Вик догнал меня.

— Елена Витальевна, подождите!

— К чему официальный тон? — ехидно поинтересовалась я, — Минут десять назад я была Леночкой!

Он резко развернул меня к себе и жестко на меня посмотрел.

— Я могу называть тебя, как ты захочешь, но не думаю, что твой муж и люди это правильно поймут.

— А мне плевать чего они там поймут, а чего нет! — крикнула я ему в лицо, вырываясь из его хватки, — Мне уже на все плевать!

— Неужто? — так же зло бросил мне он, резко притянул к себе и впился губами в мои губы. Я опешила и с секунд пять ничего не делала, но потом, очнувшись, с силой оттолкнула его от себя и залепила ему пощечину. И испугалась. Идиотка!

Он ухмыльнулся, отпустил меня и уже спокойным голосом спросил:

— Ну что, будем переходить на личности?

Я только головой помотала, развернулась и стала спускаться по лестнице.

Синий хаммер увидела сразу, как только вышла из подъезда, молча направилась к нему. Викинг снял сигнализацию и я села на заднее сидение. Всю дорогу, пока мы ехали к особняку Митяя, я молчала. Он изредка поглядывал на меня через зеркало заднего вида, но я демонстративно отвернулась к окну.

В дом мы вошли также в полном молчании. У парней на воротах и в доме глаза на лоб повылазили, когда я своими ногами вышагивала от машины, когда утром видели меня умирающей.

— О, и тебя поймали, — Оксанка стояла возле лестницы и неодобрительно посматривала на парней, снующих по всему дому.

— Ты позвонила, куда я тебя просила? — уже не скрываясь, спросила я ее, тем самым решая позлить Вика.

— Ага, — кивнула она.

— Кому? — тут же вклинился Викинг в наш разговор, но я стойко его игнорировала и начала подниматься по лестнице.

— Любовнику, — ехидно ответила за меня Оксанка, а я про себя рассмеялась и покосилась на Вика. Тот потемнел лицом и, видно было, еле сдерживался, чтобы не нахамить нам обеим.

Не успела я зайти в свою комнату, как мой телефон запел и завибрировал. Посмотрев на дисплей, я невольно охнула — Ян. Так быстренько делаем умирающий голос. Скоро я совсем заврусь, с этими идиотскими играми.

— Я слушаю.

— Где ты, Ленка? Что случилось?

Я снова играю Яном, как и тогда. Кто я после этого? Конечно, можно сейчас заняться самобичеванием, пожалеть всех и вся, только остается вопрос: кто пожалеет меня и моих детей? Один бегает и ищет на свою пятую точку неприятностей, другой пытается его поймать, используя меня, а еще и третий появился и вовсе непонятно, чего ему от меня надо. А мне — то, что с этим всем делать? Только и остается, что делать все, чтобы дети сиротами не остались.

— Во-первых, успокойся, я жива и относительно здорова.

— Почему ты все время попадаешь в неприятности? — зло проговорил он в трубку.

— Ты по какому праву так со мной разговариваешь? — задала я вопрос и на том конце неожиданно замолчали, — Будешь продолжать в том же духе, брошу трубку. Итак, нужна тебе информация или же нет?

— Извини, — раздался его усталый голос, — Говори.

— Нет уж. Не по телефону и учти, у меня к тебе деловое предложение, так сказать, чтобы и овцы были целы и волки сыты.

— Казанцева, а ты ничего не попутала? Я не договариваюсь с бандитами.

— Ну, тогда, адьос, амиго.

— Где ты? — чуть ли не зарычал он в трубку, а я улыбнулась — пойдешь ты милый на сделку, с чертом лысым пойдешь, а не только с бандитами.

— Да, вот думала, сегодня с тобой встретится, да не получилось.

Есть у меня одна идейка — подговорить Яна и с его помощью вернуться вместе с Антоном во Францию. Правда, муж со своими явно наполеоновскими планами пролетит, как фанера над Парижем, но чего не сделаешь, ради спокойствия в семье.

— У меня нет времени играть в твои игры, — раздался ответ и в следующее мгновенье гудки в мобильном.

И что это было?

Ответ на мой вопрос прояснился очень быстро. Через час после нашего с Яном занимательного общения, в ворота особняка Митяя позвонили. Я как раз стояла у окна и видела всю происходящую картину. Охранники у ворот открыли дверцы и у всех, в том числе и у меня, челюсти попадали куда-то в район асфальта — Ян стоял собственной персоной, один, в милицейской форме. Мальчишки, конечно, молодцы, попробовали его не пустить, но не тут — то было. Ян вплотную подошел к одному из охранников и что-то проговорил ему, слышать я, конечно, не могла, но видно было, что с намеченного пути Яна сейчас даже танк не свернет.

Я поспешно отошла от окна и стремглав выбежала из комнаты. Как оказалось, не одна я наблюдала за всем этим действом. В прихожей со мной поравнялся Вик, настроен он был решительно и ничем хорошим это явно закончится не могло. Но сказать я ничего не успела, Ян вошел в дом вместе с одним из людей Митяя. Увидев меня, ухмыльнулся.

— Если гора не идет к Магомету… — умно изрек он, а я поняла, что все — это кранты, как мне объяснять потом всем — Антону, Митяю его людям, — о чем со мной разговаривал майор отдела по борьбе с организованной преступностью? То ли Ян специально решил меня так подставить, то ли сошел с ума. Я склонялась к первому.

— Как ты меня нашел?

— Лен, ты за кого меня принимаешь? Проследить где находится твой телефон проще некуда. Ну, а особняк Митяя каждая собака знает.

— Чем обязана, майор Стрелков? — раз уж погибать — то с музыкой, попытаюсь хотя бы сделать вид, что не понимаю, что он здесь делает. Хотя, ей Богу, понять не могу, он что думает, раз он сюда явился, такой расписной, я ему что-то расскажу?

— Да, вот соскучился, хотел тебя повидать, давно мы с тобой, солнышко, не виделись, — ехидно произнес Ян, — Почитай девять лет. А ты, что не рада видеть старого друга?

Я прямо-таки услышала похоронный марш в свою честь. Тьфу, ты пропасть! Весь мир — бардак, а мужики — идиоты!

Парни Митяя превратились в одно большое и сплоченное ухо, а Викинг так, вообще, замер, как статуя.

— Да, ты знаешь, как-то не приходилось мне дружить с ментом, — резко ответила я, глаза Яна при этом зло засветились.

— Поговорить нужно, Казанцева! — рявкнул тот, наверное, решив, что на сегодня спектакля хватит.

— Я не Ка-зан-це-ва! — произнесла я по слогам, глядя ему прямо в глаза, — И мне не о чем с тобой разговаривать.

Ян улыбался во всю, прекрасно понимая, что своим визитом стер доверие парней Митяя ко мне начисто. Вот, только я перестала что — либо понимать. Сначала он шантажом заставляет меня добывать ему информацию, а теперь перекрывает свои же усилия одним махом. Он же не идиот, чтобы не понимать, что мне теперь шагу спокойно не дадут ступить?

Тем временем, Ян придвинулся ко мне поближе и почти на ухо прошептал, так, чтобы другие не слышали:

— Ты что думаешь, мне нужна была информация от тебя? Я же понимаю, что ты соврешь и глазом не моргнешь. А вот проследить за тобой не составляло труда, узнать с кем встречаешься. А потом дело техники — я сопоставил информацию и пазл сошелся.

Он отодвинулся от меня, а я еще какое-то время пребывала в ступоре.

— Ментовская шавка! — выплюнула я, с отвращением глядя на него. Что он накопал? Как, скажите мне, как я раньше не поняла, что от того Яна, которого я знала ничего не осталось? И ведь знала кто он!

Ян на мгновенье застыл, вперив в меня поистине звериный взгляд, я же рассвирепела настолько, что продолжила:

— Убирайся из этого дома, псина! Я жалею, о том, что когда-то тебя знала!

Удар я скорее почувствовала, чем поняла, что произошло. Он посмел влепить мне пощечину наотмашь!

Вик среагировал мгновенно — с силой ударил кулаком по его лицу. Ян оступился, но удержался на ногах. Рот перекосила злая усмешка, он посмотрел пристально на Викинга.

— Я ж тебя посажу, урод, — уже спокойно произнес Ян.

— А за что? — тут же вмешалась я, — Все прекрасно видели, что ты споткнулся, упал и разбил себе губу.

— Научилась? — улыбнулся он, — А ты говоришь «не Казанцева». Папочкины гены, один в один!

— Заткнись! — рявкнул на него Вик и украдкой на меня взгляд бросил. Я даже улыбнулась про себя: теперь он ни одному человеку не даст затронуть меня за живое. Защитник.

— А ты, Викинг, не борзей. По тебе уже давно нары плачут, тебя, родимого, ждут. Скоро повстречаетесь — это я тебе гарантирую.

— Шли бы вы отсюда, майор, — вышел вперед один из парней Митяя.

— Что здесь происходит? — неожиданно появился мой сын.

Я не ответила, напряженно глядя на Яна. Тот окинул взглядом Кирилла, поправил форму и официальным тоном сообщил:

— Советую вам, госпожа Ани Бошан-Ладникова предупредить вашего мужа, что ему, в скором времени, будут предъявлены обвинения в мошенничестве и организации преступного сообщества. Не советую молчать, если, конечно, не хотите стать соучастницей. И, да, трупы своих парней Азид не убрал, так что по этому поводу возбуждено уголовное дело. И что-то мне подсказывает, что к этой бандитской разборке имеет отношение ваш муж.

Договорив, он развернулся и направился к выходу. А я в полном отчаянье смотрела на сына. Выражение лица Кира менялось стремительно: непонимание, удивление, догадка и ярость. Я зажмурилась. Вот. Вот, именно тот момент, которого я боялась с тех пор, как Кирилл начал взрослеть.

— Я, конечно, догадывался, — тихо произнес он, глядя на меня, — Что все так хреново. Но все-таки, надеялся на что-то, дурак, — он сунул руки в карманы джинсов и поспешно ушел в комнату, которую ему предоставили здесь.

Сказать, что меня трясло — ничего не сказать. В этот самый момент Антона я просто возненавидела всем своим существом. Я умоляла, просила, угрожала, я пыталась достучаться до его отцовского сердца — не возвращаться к криминальному бизнесу. И теперь, как результат, мой сын, возможно, отвернулся от меня и от него.

— Елена Витальевна, — тихо произнес Вик надо мной, а я только сейчас сообразила, что в вестибюле уже никого нет, только я и Вик, который смотрел на меня с жалостью.

Я ринулась наверх со скоростью света, даже не надеясь на теплый прием сына. В его комнату я вбежала, уже запыхавшись, рана нестерпимо начала болеть и я только надеялась, что швы не разойдутся.

— Кир, — подала я голос первой. Сын стоял возле окна, вцепившись в подоконник обеими руками. На мой зов он даже не обернулся.

— Кирилл, пожалуйста, — повторила я внезапно севшим голосом.

— Знаешь, как ни по-детски это сейчас прозвучит, — серьезным тоном заговорил он, — Но ты меня предала. Вы меня предали.

Он обернулся, и я задержала дыхание, на меня смотрели жестокие глаза Антона, сейчас мой сын, как никогда был похож на своего отца.

— Почему ты молчишь, мама? Почему ты молчала все эти годы? Ни разу ни сказала правду. Я так понимаю, что замена имен и фамилий это вовсе не программа по защите свидетелей, как вы меня убеждали? Вы сами преступники.

Я дернулась, как от удара. Сын же, наоборот, от моей реакции подскочил ко мне и, глядя в глаза, закричал:

— Почему вы мне лгали!?

— А что мы должны были тебе говорить? Рассказать всю жизнь невозможно. Да и я очень надеялась, что твой отец не вернется к этому. Я очень надеялась, что мы не вернемся в Россию.

Кир горько улыбнулся, покачал головой и, отвернувшись от меня, снова отошел к окну.

— Наверное, ты права, нельзя ребенку говорить о том, что его родители убийцы.

Из комнаты Кирилла я выходила на подогнувшихся ногах. После той жестокой фразы он не сказал ни слова, закрывшись от меня глухой стеной молчания.

Неужели за девять лет счастья я должна расплачиваться тем, что потеряю сына? Или же это запоздавшее наказание за убийство собственного отца? За ложь матери и за боль, которую я ей причинила? За ложь самой себе?

К себе в комнату я не пошла, зашла в ванную комнату для гостей. Захотелось принять душ и смыть с себя все зло, что я причинила самой себе. Только возможно ли это? Развязывая пояс халата, я машинально взглянула в зеркало — на меня смотрела бледная женщина с огромными глазами и осунувшимся лицом. Мимоходом отметила, что бинт, которым я была перевязана, испачкан кровью. В каком-то полусне подошла к раковине и, включив воду, умылась. На полочке возле зеркала увидела бритвенные принадлежности Кирилла, фирменная бритва, которую я ему подарила, как только мой мальчик стал мужчиной. Я улыбнулась, вспомнив этот момент, Кир тогда жутко покраснел и все отводил от меня взгляд. Родной, ты даже не представляешь, как я тебя люблю! Взяла в руку его бритву и с нежностью провела по рукоятке. Ну, как я могла рассказать ему правду? Как?

— Лена? — раздался испуганный голос Вика сзади меня. Я обернулась и наткнулась на его ошеломленный взгляд.

— Как ты сюда вошел? — бесцветным голосом спросила я.

— Ты не закрыла дверь, — почти прошептал он, а я проследила за его взглядом и обнаружила, что до сих пор держу бритву сына в руках. Бросив вскользь на себя взгляд, поняла, как я выгляжу со стороны — бледная, в расстегнутом халате и со смертельным оружием в руках. Объяснять, что я тут воспоминаниям предавалась бесполезно, не поверит.

— Вик, ты все не так…

— Ты чего надумала?! — он подскочил ко мне, как ужаленный, вырвал бритву из рук и зашвырнул куда-то в сторону душевой кабины. — Из-за чего? Из-за того, что эта мелочь пузатая на тебя обиделась? Ты что — ненормальная?! Он твой сын, а значит, поймет, позже, но поймет!

— Не поймет, Вик, — покачала я головой.

— Перестань, слышишь? — Вик подошел ко мне, поймав мои руки и заглядывая в глаза, — Я понимаю, что у тебя жизнь не позавидуешь, но так нельзя!

— Все, хватит! — я вырвала свои руки, — Что ты носишься со мной как, курица с яйцом? Ничего я с собой не сделаю, и не собиралась, просто ты зашел не в тот момент.

— Не в тот момент?! — взревел Викинг, — А в какой момент я должен был зайти, когда бы ты уже кровью истекла?

— Да-а, — протянула я. — Зря я дверь-то не закрыла.

В тот же миг Викинг саданул кулаком по стенке со всей дури, а я от неожиданности отшатнулась.

— Господи, зачем я тебя встретил, жил ведь ни о ком не беспокоился…,- простонал он.

— Викинг, довольно! — меня порядком достала влюбленность мужиков, — Посмотри на меня и убедись, наконец-то, что ничего во мне особенного нет. Я обыкновенная! Нечего тут мелодраму разводить!

— Что ты сказала? — зарычал он, приходя от моих слов в бешенство, — Мелодраму разводить?! Ты что думаешь, что я сам не понимаю, что мне ничего не светит? Или ты думаешь, я мазохист, который с удовольствием влюбляется в чужую жену? Любовь — это не вещь, которую можно взять и выкинуть!

— Я знаю это, поверь мне, — тихо ответила я, он внезапно замолчал, и с шумом выдохнул.

— Мы сейчас оба успокоимся и забудем о том, что здесь произошло, — через минуту проговорил он, — Только пообещай мне, что ты больше не будешь глупостей делать.

— Я и не делала…

— Пообещай.

— Хорошо, — вздохнула я, — Обещаю.

Вик окинул меня долгим взглядом, а я поспешно запахнула халат.

Запоздалая реакция, но все же какая есть. На этот раз, как только он вышел, дверь в ванную я закрыла и, раздевшись, залезла в душевую кабинку. Первое, что я сделаю, как только выйду из душа, так это позвоню Антону. Плевать я хотела на его дела. Он нужен здесь.

Из душа я вышла только через час. Половину из этого времени я честно проревела, зато вышла с четким осознанием, что мне делать. Первое, я позвонила Антону. Он был в сети, но трубку не брал. Сдаваться я не собиралась и на пятый мой звонок, он соизволил взять трубку.

— Что?

Ни тебе «здравствуй, любимая», ни «как твои дела?»

— Может, хотя бы сделаешь вид, что у тебя есть семья и спросишь все ли в порядке?

— Если ты позвонила мне, чтобы читать нотации, то сейчас не время, — вздохнул Антон.

— К Митяю приезжал Ян.

Повисло тяжелое молчание. Я чувствовала, что ему нужно какое-то время переварить услышанную новость.

— И что? — заскрежетал его голос в трубке, спустя какое-то время.

Пришлось рассказать, кто теперь Ян Стрелков, что он вычислил, что Антон в России, что он говорил и то, что все это слышал наш сын. В общем, все, кроме моего посещения его квартиры и нашей встречи в кафе.

— Прав был Митяй, — произнес Антон, — Надо было его грохнуть еще в девяностые.

— Я смотрю, ты не сильно удивлен, — недовольно заметила я.

— То, что Стрелок майором стал, мне еще Митяй сказал. Но вот то, что он в курсе нашего приезда…. Значит, кто-то нас сдал, — угрожающе произнес муж, а я прикусила губу. В жизни не признаюсь ему в своей глупости — ведь именно мое появление в квартире Яна стало точкой отсчета. Только сейчас я могла трезво рассуждать о том, что не только необходимость знать обстановку в городе повела меня к Яну, а банальная ностальгия. Мне хотелось его увидеть, удовлетворив, свое женское любопытство, я, в очередной раз, убедилась в том, что люди с годами меняются и не всегда в лучшую сторону.

— Как Кирилл? — прозвучал голос мужа в трубке, и я очнулась от размышлений.

— Тебе нужно приехать, Антон. Меня он даже слушать не хочет. Убедил себя, что мы отъявленные преступники.

— Я не могу сейчас. Черт! — простонал он, — Я же просил тебя, отправить его обратно во Францию! — зло бросил он в следующий момент.

— Он не багаж! Если ты помнишь, Кирилл сам отказался уезжать в спешке, он уже достаточно взрослый мальчик, — ответила я с горечью, — И я тоже просила тебя не возвращаться в криминал!

— Лен, — устало вздохнули на том конце трубки.

— В общем, так, Синицин, если ты хочешь сохранить нашу семью, я жду тебя в течение трех дней. Не явишься, я улечу во Францию вместе с Киром и оформлю развод. Это слишком далеко зашло. Рисковать отношениями со своими детьми я не намерена. Так что, все в твоих руках.

Дожидаться, что ответит Антон, я не стала и нажала «отбой». Если он не дурак, он приедет, то, что мы ему нужны даже не подвергалось сомнению. По крайней мере, ему нужны дети. Нужна ли ему я или это уже привычка? Может быть, я для него значу не больше старого привычного дивана? Прошла ли его любовь? Может ли она, вообще, закончится? Единственное, что я знала, так это то, что той страсти уже нет. Но имела ли я право руководствоваться только этим? Конечно, нет. Но помимо поостывших чувств, был еще образ жизни, арканом тянущий меня и моих детей в пропасть. И я не знала, что делать. Не знала тогда, девять лет назад, ни сейчас, когда все повторяется. Понимала лишь то, что не хочу, чтобы мой взрослый уже сын отвернулся от меня. И я буду окончательной дурой, если позволю Антону перекинуть это только на мои плечи.

Весь день я ждала. Ждала, что Антон позвонит, но телефон молчал. У него было три дня и тогда мне просто придется исполнить свою угрозу, иначе грош мне цена, иначе я так и буду позволять Антону делать все, что ему в голову взбредет.

Ночью мне не спалось. Неожиданно, просто дико захотелось покурить. Последний раз сигарету в руки брала, будучи в заложниках у Бересова. Достаточно неприятные воспоминания, но курить все же хочется. Я накинула на сорочку халат и вышла из комнаты. Сначала двинулась в сторону Оксанкиной спальни, но вовремя остановилась — уже поздно и она спит, да и за все это время, курящей ее не видела.

— Елена, — раздался голос позади меня, я взвизгнула и подпрыгнула от испуга, резко обернувшись, наткнулась на Вика.

— У тебя что, вошло в привычку подкрадываться ко мне? — пробурчала я себе под нос, но он прекрасно все расслышал. Вик заулыбался, и это сразу преобразило его лицо почти до неузнаваемости.

— Почему ты так редко улыбаешься? Тебе очень идет, — сорвалось у меня с языка прежде, чем я успела подумать, что это опять нежелательный переход на личности.

Почему-то улыбка Вика от вполне невинного вопроса, на мой взгляд, сразу же померкла.

— Я не красна девица и не идиот, чтобы всегда улыбаться, — огрызнулся он.

Я вздохнула. Что ж за день такой, а? Или жизнь такая? Плюнула на все и спросила у Вика сигаретку. У того мигом округлились глаза.

— Ты же не куришь.

— Ага, просто так подымлю. Дай сигарету.

— Не дам, — почему-то заупрямился он.

— Хорошо, — спокойно отреагировала я, — Спрошу у охраны, — и двинулась в сторону лестницы вниз.

— Лен, не надо, — Вик схватил меня за руку и не отпускал, — Пошли на веранду. Дам я тебе сигарету, — и буквально потащил меня за собой на третий этаж. Вернее сказать, третьего этажа, как такового не было, была одна сплошная терраса с огромными окнами вместо стен. Вокруг было много цветов в горшках, небольшой фонтанчик, кресла и кушетки, и уж совсем не вписывался в этот интерьер большой телевизор, висящий на одной из стен.

Викинг молча достал сигарету, прикурил и также молча протянул ее мне. От первой затяжки я закашлялась. Вик продолжал молчать и стоять с угрюмым выражением лица. Не случилось ли чего?

— Что не так, Слава?

— Ты даже имя мое запомнила, — это не было вопросом, скорее утверждением.

Я обернулась к нему и пристально посмотрела в глаза.

— Что случилось?

— Тебя это не касается.

— Я думала ты мне друг.

— Я твой телохранитель.

— Тогда ариведерчи, телохранитель.

Резко развернувшись, злясь и на него, и на себя, за то, что затеяла допрос, уже собралась покинуть веранду, но Вик, как пять минут назад, схватил меня за руку.

— Извини.

— Даже не подумаю, — начала вырываться я, — Пока не объяснишь в чем дело.

Викинг тяжело вздохнул, отнял у меня сигарету и глубоко затянулся. Отвернулся, вглядываясь в темноту.

— Слышал сегодня разговор парней о тебе. После того, как нас посетил майор Стрелков.

— Представляю, — протянула я и усмехнулась, Ян попортил мне жизнь намерено, и это было ясно, как божий день.

— Не представляешь, — тихо, но четко произнес Викинг, — Мне пришлось даже звонить Митяю, чтобы он лично отдал им приказ не трогать тебя.

Внутри у меня все похолодело, когда я только осмыслила сказанное Виком.

— Если нужно, я объяснюсь перед ними, — сказала я, — Яна я знаю очень давно, и теперь он играет против меня, они же прекрасно это слышали.

— Они тебе не верят. Не все конечно, но многие считают, что ты человек Стрелкова. А это значит, что ты… — Вик замялся.

— Ментовская подстилка, — продолжила я за него. За годы, что я прожила с Антоном, я изучила их понятия настолько, насколько женщине, вообще, это возможно.

— Если понимаешь, что это значит, то в курсе что за это бывает, — Вик тяжело выдохнул сигаретный дым, все так же хмуро глядя в окно и, скорее всего, ничего там не видя.

— Значит, ты не случайно ошивался около моей комнаты. Охранял меня?

Викинг со злобой затушил окурок и, повернувшись ко мне всем корпусом, жестко на меня посмотрел.

— А что я должен был делать? Позволить им….

— Да, — отрезала я и пристально посмотрела ему в глаза. Конечно, я была зла и, конечно, мне не стоило так с ним разговаривать, но меня уже понесло, — Да. Иначе ты предал их, понимаешь? Связался с ментовкой…

Тут Вик уже не выдержал — при всей своей массе, подскочив ко мне с грацией кошки, он сильно потряс меня за плечи, все пытаясь заглянуть мне в глаза.

— Перестань, слышишь! Ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь. Зачем так говоришь?

— Затем, чтобы ты одумался, Викинг, — я вырвалась из его хватки, — Они же никогда тебе этого не простят, даже если поверят мне. Все равно не простят, так как ты их на бабу променял. И первая пуля на очередной разборке будет твоя.

Я резко отвернулась от него, пытаясь справиться с эмоциями. Если бы я всего этого не понимала, было бы мне легче? И самое страшное, что теперь и Антон попадает под подозрение парней Митяя. Митяй, Митяй, куда же ты нас втравил?

— Мне все равно.

Уверенность в голосе Вика заставила меня обернуться. Что ж ты делаешь-то, а? Неужели не понимаешь, что ничем хорошим это не закончится?

— Вик, как мне тебе еще объяснить? — простонала я.

— Мне ничего объяснять не надо, — глухо произнес он и подошел ко мне ближе, — Я же не глупый и все понимаю. Но мне действительно все равно. Если я сейчас буду поступать по понятиям, то никогда себе не прощу, если с тобой что-нибудь случиться.

— Ты понимаешь, что я не заставляю тебя этого делать?

— А ты бы и не смогла, если бы я сам этого не захотел, — улыбаясь, ответил он.

Он взял мое лицо в свои руки. Я знала, что произойдет дальше, не маленькая, чтобы не понимать, что за этим последует поцелуй.

Нежные, но твердые губы Вика коснулись моих губ, ласкающие, где-то даже неуверенно, будто боялся, что оттолкну. Не оттолкну, глупый, слишком близко подпустила уже. Прижалась к нему телом, он будто ждал этого, обхватив меня своими большими руками и, стиснув так, что стало невыносимо трудно дышать.

— Солнышко мое, яркое, ласковое и доброе, — прохрипел он мне в губы. Вот для кого-то я солнышко, а для кого-то непонятно что…Образ Антона, мелькнув перед глазами, осел в душе горьким комом. Муж у меня, значит, под пулями бегает, а я ему с телохранителем изменяю… Хороша-а, ничего не скажешь.

Насколько возможно нежно отодвинулась от Вика. Он, только взглянув на меня, понял все по виноватому лицу.

— Не казнись, это я тебя поцеловал.

— А я ответила и получила от этого удовольствие, — сказала я, прекрасно осознавая, что невольно даю Вику надежду, которой нет.

— Он тебя не стоит, — жестко бросил он.

— Не надо, Вик, — сморщившись, как от боли, ответила я, — Я не буду обсуждать это ни с тобой, ни с кем бы то ни было. На данный момент, он мой муж и оскорбляя его — ты оскорбляешь меня, мой выбор.

Вик кивнул, соглашаясь со мной. Да и не мог он со мной не согласиться, потому что чувствовал, так же, как и я.

— Проводи меня до комнаты.

Утро меня встретило ощущением пристального взгляда. Открыв глаза, увидела напротив себя Оксанку.

— Привет, соня.

Она сидела в кресле и лениво подпиливала ногти.

— Не скажешь, чего у нас в улье происходит?

— А что происходит? — отозвалась я сонным голосом.

— Ба, да, ты не в курсе! — Оксанка наклонилась всем корпусом вперед, — Викинг сегодня напился с утра, что с ним раньше не водилось.

— Откуда ты знаешь, водилось или нет, — возразила я.

— Охрана вся жужжит по этому поводу. Так вот, судя по всему, начал он еще ночью, с утра уже пьяненький был, всех парней построил и заставил на скорость водку глушить. Так что, подруга, у нас полный дом пьяных, наглых мужиков. И сдается мне, что это неспроста.

— Подумаешь, — отмахнулась я, — Чего здоровым мужикам еще взаперти делать.

— Да я не про то, — сказала Ксанка и внимательно на меня воззрилась, — Не от твоих ли колдовских глаз, наш герой Вик в загул подался?

— Я тут при чем? — спросила я, хотя Ксанке в глаза смотреть не решалась, уж больно она проницательная.

— Так, это тебя надо спросить, — хохотнула та, — Ну, ты даешь, я с таким мужем, как у тебя, побоялась бы налево ходить.

— Вот и бойся, — ответила я с долей сарказма, — Потому что у тебя мужик еще хлеще, уж поверь мне на слово.

Легкой походкой, оставив Ксанку задумавшейся, я покинула свою комнату. Попыталась достучаться до Кирилла, но он упорно не желал открывать мне дверь. От нечего делать решила спуститься на кухню и что-нибудь перекусить.

Зря решила. На кухне за продолговатым столом восседали трое парней, один из которых был Викинг. Водку они хлестали как воду и закусывали, судя по виду, только для виду.

— О! — увидев меня, загорланил один из них, — Девочка Стрелка пожаловала.

— Не брат, — покачал головой другой, — Мы, таких как она, по-другому называем…

— А, ну, заткнулись! — шарахнул Вик по столу, — Кажется, все забыли, что она ради такого, как и все вы, под пули встала и что муж ее один из нас.

Я с благодарностью посмотрела на Вика, и как ни в чем не бывало прошла к холодильнику.

С невозмутимым выражением лица, я достала из холодильника хлеб с маслом и сыром и принялась сооружать бутерброд. Парни искоса на меня поглядывали, Вик же уперся глазами в стол, будто нашел там интерес всей своей жизни. Я, в конец обнаглев, сварила себе кофе в турке и, пододвинув одного из парней, уселась к ним за стол. В конце концов, я же на самом деле не имею к работе Яна никакого отношения, и бояться по этому поводу не собираюсь.

— Ну и насвинячили вы тут, — проговорила я, глядя на стол и попивая кофе.

— Послушай, Синицина, — не выдержал парень рядом со мной, кажется, его звали Дэном, — Я лично ничего не имею против тебя, да и Викинга ты реально спасла. Но я своими собственными глазами видел, как на тебя смотрел майор. Как на свою.

— А как я на него смотрела? — спокойно задала я вопрос, прожевав бутерброд.

— Да, не разводи ты меня! — всполошился Дэн, — Вы бабы те еще актрисы, так сыграете, что кто угодно поверит.

— Я не буду оправдываться, Дэн, — устало проговорила я, — Скажу только одно: Стрелкова я знаю лет десять, познакомилась, когда он успешно играл роль бандита, если ты, конечно, знаешь эту историю, потом с мужем уехала во Францию. Все. У майора личная неприязнь к моему мужу и он намерено подставляет меня.

— Может, ты и правду говоришь, — задумчиво произнес Дэн, — Мент — та еще сука. Но просто учти на будущее: не все тебе поверят и как только Митяй перестанет тебя прикрывать… Дальше, я думаю, поняла.

— Дурдом какой-то, — пробормотала я.

— Сидим, кофе пьем? — на пороге кухни появилась Оксанка, — А у тебя сын, между прочим, в бега подался. Вещи собирает.

Из кухни я выскочила с Викингом одновременно, правда, на лестнице он меня обогнал. Зато успели мы аккурат вовремя — Кирилл выходил из своей комнаты наперевес с рюкзаком. На минуту мы все трое застыли, первой очнулась я.

— И куда это ты собрался?

— Тебе есть разница?

От возмущения я даже рот открыла.

— Ты мой сын! Я имею право знать, и не смей так со мной разговаривать!

— Я не думаю, что ты заслуживаешь большего, — бросил он в запале.

Вик отреагировал мгновенно — он подошел к нему и с силой встряхнул, взяв за грудки.

— Очнись, парень! Она твоя мать, поверь, ближе человека у тебя не будет!

— Вик, отпусти его! — крикнула я, с беспокойством наблюдая за ситуацией.

— Отпущу, как только он извиниться перед тобой.

— Не буду я перед ней извиняться, повторяю, она этого не заслужила! — огрызнулся Кир, а у меня сердце кровью обливалось от его злости.

— Викинг, отпусти его, — раздался голос позади меня.

Я резко обернулась и столкнулась с серыми, ледяными глазами мужа. Вик отпустил Кирилла и тот уставился на отца.

— Антон… — я не знала, какими словами объяснять ему сложившуюся ситуацию.

— Я слышал, — холодно обронил он, даже не глядя на меня, смотря прямо в глаза сына, — Я стою тут уже пять минут. Викинг, ты свободен.

Слава, не глядя ни на одного из нас, ушел в другой конец коридора. Кирилл смотрел на отца как-то недоверчиво, с болью. У меня же глаза были на мокром месте. Не от того, что Кирилл так со мной разговаривал — как раз это понять можно, то, что он узнал, перевернуло его мир с ног на голову, а как подросток может себя еще защищать, если не агрессией? Антон был для Кирилла не просто отцом, а другом, который по всему выходит его предал. А я просто оказалась с ним заодно.

— Пойдем, поговорим, — кивнул Антон на дверь его комнаты. Сын нехотя подчинился.

Я стояла около закрытой двери, слушала и беззвучно плакала. Кирилл многое, что сказал отцу в запале, со злости, со всей своей юношеской непосредственностью. Антон возражал на многое, но самый весомый аргумент он привел все-таки в мою защиту, а не в свою — он рассказал про свое детство, про свою мать, приводя такие примеры, что даже у меня волосы дыбом вставали.

— А теперь, скажи мне, сын, заслужила твоя мама прощения или она до сих пор плохая? Ты знаешь, ты можешь винить меня во всем и будешь прав, по- своему. Но не ее. Она делала все, чтобы изменить нашу жизнь. Только одного она понять так и не смогла — меня невозможно изменить.

Я убежала. Не смола дальше слушать. В ушах звучали его последние слова. Бежала и ревела, чисто по-женски. Устала быть сильной, устала бояться за самых дорогих мне людей.

— Лена? Лена! Он что тебя обидел?

Слова Викинга, вставшего на моем пути, дошли до меня не сразу. Я подняла мокрые глаза на него и уставилась в немом вопросе. А потом я расхохоталась, горько и с надрывом, истерично. Пришла в себя только тогда, когда мою щеку что-то обожгло.

— Прости, прости, — прошептал Вик, — Я не знал, как тебя еще остановить, слов ты не слышала.

— Возвращаешь долги, Викинг? — от ледяного голоса мужа я вздрогнула и обернулась. Антон стоял в своей излюбленной позе — непринужденно и засунув руки в карманы брюк. — Моя жена спасла тебя, и ты теперь считаешь себя обязанным, понимаю. Но тебе не стоит забывать соблюдать дистанцию.

Викинг стоял и хмурился, Антон выдержал паузу и добил предполагаемого соперника:

— Она моя, Викинг.

Они стояли и стреляли друг в друга глазами. А я же, стоя ровно посередине, между ними, отчетливо понимала, что сейчас они делят не женщину, а территорию. И так противно стало от этого, хоть волком вой.

Повернулась, чтобы уйти, но не тут-то было. Антон взял меня под руку.

— Я приехал, когда ты попросила, хотя это было почти невозможно, поэтому сейчас не надейся уйти от разговора.

Вик как-то недобро хмыкнул и, посмотрев на него, я поняла, что он готов костьми лечь, чтобы я не пошла с Антоном. Глупо и страшно. Вику не нужно было моих слов, он все понял по моему лицу и просто ушел. Антон ухмылялся. Он выиграл, в очередной раз, и не скрывал свою победу. Кто я? Что я? Статуэтка? Главный приз? Кто я для него теперь? И как давно перестала быть просто любимой женщиной?

— Пойдем, — бросила я, направляясь в свою комнату в осточертевшем мне доме. Он пошел за мной, молча, ступая легким шагом.

Мы стояли друг напротив друга и молчали. Я не знаю, почему молчал он. Я же пыталась разглядеть в этом незнакомце своего мужа. Черт, ведь даже внешности не осталось!

— Знаешь, мне вдруг мысль пришла — если ты еще раз изменишь свой облик, я уже точно не узнаю тебя. Смешно.

— Не смешно, — серьезно ответил он.

— Отпусти меня.

— Я давно тебе говорю, езжай во Францию вместе с Киром. Я приеду как смогу.

— Ты меня не понял, — сказала я, пристально глядя на него, — Отпусти меня совсем. Все равно ведь не нужна.

В ступоре он стоял секунд десять, потом быстро подойдя ко мне, прижал к стене всем телом и, взяв меня за подбородок, тихо произнес:

— Это ты меня не поняла, родная. Ты моя.

Целоваться он умел. Всегда умел, так, что дух захватывало, а в животе бабочки порхали.

— Ты меня любишь? — почему-то услышать эти слова от него было просто необходимо.

— Тебе не кажется, что это глупый вопрос? — прохрипел он в перерыве между поцелуями.

— Просто ответь.

— Да.

— Тогда останься со мной, Тошка не уезжай.

— Я не могу, ты же знаешь.

— Пожалуйста, ты мне нужен, — почти прошептала я, подсознательно уже понимая, что-то важное ускользает от нас.

— Я не могу.

Оттолкнула его. Он прав, я никогда не смогу его изменить, только он не видит главного, что он изменился сам, играя в игры, приносящие страх и боль.

— Где твой подельник Митяй? Ох, извини, кажется, сейчас это называется партнер?

— Не начинай, — предупреждающе сказал он.

— Я знаю про акции, Тошка. Я знаю, что ты опять ведешь опасную и грязную игру. Только все понять не могу, зачем теперь тебе это?

Он молчал долго, я ждала и уже не надеялась на ответ. Но он прозвучал.

— Я хочу остаться в России. Для этого нужны деньги.

— И власть, — подхватила я заученную до оскомины на зубах песенку.

— И власть, — подтвердил он.

— Чем тебе не нравиться Франция? Ты понимаешь, что твои слова — это каприз маленького ребенка! «Я хочу остаться», «Меня не изменишь». Антон, я не тупая! — перешла я на крик, — Ты изменился в последнее время, стал угрюмым, злым. Как тогда, в девяностые. Но тогда, в самом начале, ты меня не любил, почему же сейчас ты так жесток?

Он просто развернулся, собираясь покинуть мою комнату, как всегда, уходя от разговора. Но я больше этого терпеть не собиралась! Я пулей подлетела к двери, облокотившись на нее.

— Ты не уйдешь! — зашипела я, — Иначе, клянусь, я….

— Твою же мать! — он заметался по комнате, — Ты хочешь ответов? Дай мне все решить, и мы уедем! — закричал он.

— Нет! Я хочу знать, что происходит.

Он подлетел ко мне, с глазами загнанного зверя.

— Тебя заказали! Ты это хотела услышать? Правду? На кой черт она тебе сдалась? Полегчало? — орал он, а я отчетливо видела, что то, что я принимала за злость в его глазах, не что иное, как завуалированный страх.

— В Нанте за тобой по пятам ходил киллер. Я бы не понял, если бы не работал с ним раньше. Он вел тебя неделю, ходил за тобой везде, я видел, меня он не узнал, естественно. Поэтому мы уехали сюда. Заказчик здесь в России.

— Откуда ты знаешь? — выдохнула я.

Тошка замолчал, отводя от меня взгляд.

— Откуда ты знаешь?! — я уже кричала.

Кода он посмотрел на меня, то я все поняла. Он узнал это от киллера, это было последнее, что тот сказал.

— Почему? Почему я? Я же никто, у меня ничего нет, кроме магазинчика, с которого ничего не возьмешь.

— Именно это я и выясняю, — ответил Антон. — Заказчика в лицо никто не видел, он действовал через посредника, которого, скорее всего, уже и в живых нет. Единственные ниточки, которые хотя бы куда-то ведут это Россия.

— А Митяй?

— Митяй… — Тошка замолчал, собираясь с духом, — Возможно, он тоже имеет какое-то отношение к этому, не знаю пока какое.

— Что? — прошептала я, — И ты так просто мне это говоришь? Я же живу в его доме!

— Он не заказчик, в этом я уверен. И, Лена, я уверен, что ты в безопасности здесь. Викинг не просто телохранитель Митяя. Он мой, скажем так, давний друг.

— Чего? — опешила я.

— Это долгая история и старая, просто поверь, он защитит тебя.

В этом я как раз и не сомневалась, но как же эти двое хорошо играли в незнакомых друг другу людей. Хотя та сцена в коридоре, по всей видимости, была настоящей. И хорош же Вик, что целовался с женой друга! Мрак… Кому верить в нашей жизни?

— Я испугался за тебя, понимаешь? — тихо произнес Тошка, — Я не хотел возвращаться. Пришлось. Мне нужно узнать, кто объявил тебя свои врагом, — он с силой сжал меня в объятья, — Я не могу тебя потерять. Кир все понял, он больше не будет на тебя обижаться. Извини родная, мне нужно уехать.

Он ушел, так и не сказав, что любит меня. То коротко брошенное «да» не в счет. Или же это само собой разумеется? Что ж, теперь стоило разобраться с Виком и держать язык за зубами с Оксанкой, так как сболтнуть лишнего при Митяе она может. Да и неизвестно, насколько близкие у них отношения.

Я подошла к окну, Антон вышел из особняка, на ходу застегивая пальто. Уже подходя к машине, он бросил взгляд наверх, на мое окно. Легкая улыбка проскользнула по его лицу, мгновение, и он сел в ландкрузер, резко захлопывая за собой дверь.

Кто мог желать моей смерти? Кто мог ненавидеть меня настолько? Или же через меня хотят достать Антона? Но до прибытия в Россию, никто не знал, как он выглядит теперь, только хирург, но он не в счет. Загадка с двумя неизвестными.

Славу я нашла сидящим на кухне и планомерно пожирающим водочку. На его вес ему нужно было много, а было мало. Поэтому он не пьянел, злился и пил ее как воду — быстро, не морщась и не закусывая. Это ж, сколько в человека влезло-то, если он с утра или с ночи пьет и, в общем-то, не пьянеет, почти не заметно. Я оглянулась и, не заприметив в радиусе пяти метров никого, кроме нас, тихо сказала:

— Он уехал.

Вик на это никак не отреагировал, даже не посмотрел в мою сторону.

— Он сказал мне, что ты охраняешь меня по его просьбе, а не Митяя.

Вик влил в себя еще рюмку и закурил, так же молча.

— Почему ты не сказал мне, что ты его друг?

На этот раз он поднял на меня свои глаза и нехотя ответил:

— Это ничего не меняет.

— Разве? — со злостью спросила я, — Друзья не целуют жен своих друзей.

Вик громыхнул рюмкой по столу, удивительно, что она, вообще, осталось целой, и вперил в меня твердый взгляд.

— Чего ты хочешь? — отрывисто бросил он, — Чтобы я признал ошибку? Да, я ошибся, поддался чувствам, впрочем, как и ты.

Он встал из-за стола, ни разу не пошатнувшись, подошел ко мне и, глядя куда-то вперед себя, прошептал:

— Именно поэтому и пью. Разрываюсь между чувствами к брату по оружию, которого не видел много лет, и чувствами к тебе. Но не бойся, маленькая, я постараюсь, впредь держать себя в руках, — он усмехнулся, — Соблюдать дистанцию.

Мир жесток. Он наделяет людей эмоциями, без всякой гарантии на взаимность. Вик ушел, а я продолжала размышлять. Если Вик друг, старый, забытый, но друг Антона, и в то же время, телохранитель Митяя — значит ли это, что он может предать своего хозяина? Или же предать друга? Могу ли я ему доверять на все сто процентов, как того хочет Антон? Почему он сам так ему доверяет? Пожалуй, стоит спросить Викинга о том, как они познакомились. Но все эти вопросы могут вполне подождать еще какое-то время. Мне нужно увидеть сына.

В комнату к сыну я зашла крадучись, ловя взглядом его глаза, выражение его лица.

— Кир, — неуверенно подала я голос.

— Мам! — сын сорвался с места, почти бегом, почти сшибая меня с ног, обнимая меня, чего уже перестал делать, как только ему исполнилось четырнадцать, — Прости меня! Я дурак, честное слово. И я больше так не буду. Не буду сомневаться в тебе.

Я взъерошила сыну волосы, как когда-то в детстве, и услышала:

— Ну, мам!

И рассмеялась. Если бы ты знал, мой дорогой ребенок, как я испугалась, что потеряю тебя.

— Давай, позвоним бабушке? — предложила я, — Узнаем, как там Катарина.

Сын немедля бросился на поиски своего телефона. Пусть, хотя бы сейчас, совсем немного, я побуду счастливой, а мой враг, лица которого я не знаю, подождет.

Прошло три дня, как уехал Антон и три дня, как меня начало мучить предчувствие. Мрачное, злое, оно ходило за мной по пятам, напоминая о себе нехорошим звоночком у меня внутри — беда. Случится беда, я чувствовала это, я буквально ощущала запах, я даже перестала реагировать на окружающий мир, на Вика, на Оксанку, которая злая ходила по дому, потому что ей было нечего делать, и она рвалась на работу. В общем, я почти не замечала никого, кроме своего сына, но он практически не выходил из своей комнаты.

— И чем он там занимается целыми днями, — пробормотала я себе под нос, проходя мимо его комнаты.

— В игры режется, — раздалось у меня чуть ли не над ухом, и я подпрыгнула. Как я не смогла заметить Викинга в небольшом коридорчике — не понятно.

— Чего делает?

— Я ему комп свой притащил, пусть дитя радуется, — улыбнулся Вик, — А то тут со скуки помереть недолго.

— Ааа… Точно.

Я уже собиралась пройти к себе, как Викинг меня остановил, взяв за руку.

— Какая — то ты не такая в последнее время. У тебя что-то случилось? — с беспокойством в голосе спросил он.

— Нет, — замотала я головой и через силу улыбнулась, — Все в порядке, — вырвала руку и собралась идти дальше.

— Нет, так не пойдет, — произнес Вик, преграждая мне путь, — Рассказывай, что случилось?

— Да ничего, тебе говорят! — раздраженно бросила я, — И чего это ты такой добренький, а? Все помочь мне норовишь? Перед хозяином выслуживаешься? — я зло посмотрела на Викинга, — А может ты задание получил, а? Затащить в постель жену Синицы? Ведь Митяй очень даже в курсе, что если наша семья полетит крахом, то Антону на все остальное будет наплевать.

Когда глаза Вика налились кровью, я поняла, что переборщила. Хотя все эти же вопросы я бы задала и во второй раз, только более спокойно и тактично. Но было поздно. Вик грубо взял меня под руку и потащил куда-то по коридору. Заведя в какую-то комнату, он резко захлопнул дверь и повернул ключ в замке. Значит, в свою комнату притащил.

— Я отвечу на твои вопросы, — зло процедил он сквозь зубы, — Я не выслуживаюсь перед хозяином, потому что у меня его нет! — последние слова он буквально проорал мне в лицо, прижимая к стене и нависая надо мной, — Митяй мне не хозяин, — шеф, босс, начальник, кто угодно, только не хозяин. Я не знаю, что ты себе там выдумала, но я никакого задания не получал. А насчет «затащить в постель», — он криво усмехнулся, — Мне бы очень этого хотелось. Ты ведь не слепая, видишь, наверное. Но есть одно большое «но». Я должен твоему мужу.

— То есть, вы не друзья.

— Друзья, но не настолько близкие.

— Мне просто интересно, Вик, чью сторону ты предпочтешь, когда наступит время? Митяй или Антон? Кто?

— А разве нужно выбирать? — просто спросил он.

Я вырвалась из его хватки и стала нарезать круги.

— Не нужно было сюда приезжать. Не нужно… Поздно уже…

— Лен, да что с тобой? — обеспокоенно спросил Вик, — Ты перестала мне верить, ходишь злая, на всех огрызаешься…

— Я не должна никому верить, понимаешь? — я прямо посмотрела ему в глаза, — Ты принадлежишь банде Митяя или, как там у вас говорят, бригаде. За предательство ты заплатишь своей жизнью. Готов ради Антона жизнь отдать?

Видно было, что Вик замешкался, я усмехнулась.

— А за меня?

— Да, — не раздумывая ни секунды, ответил он.

— Я тебе не верю, — покачала я головой и Вик даже лицом потемнел, — Ты не отдашь свою жизнь просто за красивые глаза. Тебе ведь нужно большее? Каков план, Слава? Чего ты хочешь?

Он молчал и смотрел на меня во все глаза, только желваки ходили туда-сюда.

— Ты же деловой парень, давай заключим сделку, — я была зла и раздражена как никогда, — Я сплю с тобой, а ты в свое время встаешь на сторону Антона, а не своего… Митяя.

— Ты мне подачку что ли решила кинуть?! — заорал он чуть ли не на весь дом и снова меня к стенке припер, — Что ты такая белая и распрекрасная мне зверю, уроду одолжение сделаешь, да? А я еще благодарить буду и тапочки в зубах носить? — от того, что творилось с его глазами, мне стало жутко. Зря я, наверное, с ним так, но мне — то, что делать? Веры сейчас нет никому.

— Ты прекрасно знаешь, что я никогда не относилась к тебе как к человеку второго сорта, — спокойно ответила я. Но Вик уже завелся и этот танк вряд ли можно было остановить, он прижимал меня к стене все плотнее и больнее.

— А как к кому ты ко мне относилась?

— Вик, чего ты от меня требуешь? — закричала я на него, — Мы знакомы с тобой без году неделя, о каком доверии ты говоришь? Меня жизнь научила близким не доверять, а ты… — я махнула рукой и отвернулась, только губу закусила, чтобы не разревется от досады и злости. Вот что мы бабы за народ такой, чуть что сразу в слезы?

Викинг, кажется, растерялся и ослабил хватку, с минуту смотрел на меня внимательно, а потом заговорил:

— Я ведь действительно от тебя ничего не требую. Но и с собой мало что могу сделать. Если бы не обещание твоему мужу, уехал бы ей Богу, от греха подальше. Но думаю, сейчас он и сам думает над тем, как меня от тебя подальше убрать. Не слепой ведь, понял.

Я внимательно смотрела на его мужественное лицо и пыталась понять, стоит ему верить или нет. Ответ был отрицательным, если вспомнить предыдущий богатый опыт.

— Только ты меня такими предложениями не дразни, девочка, — хрипло пробормотал он и в глазах огоньки зажглись, — Я ведь живой, понимаешь? Могу и согласится, и тогда меня мало будет интересовать, передумала ли ты.

Он резко от меня отстранился, подошел к двери, открыл и вышел. Я стояла с открытым ртом от последних слов. Ничего себе пообщались.

И, несмотря на то, что я сорвала свою злость и страх на Викинге, мрачное предчувствие меня не оставляло.

Через три дня жизни сомнамбулы, наш муравейник, наконец-то, оживился приездом хозяина. Стоило ему войти в коридор, как Оксанка с визгом кинулась ему на шею и повисла. Митяй обхватил ее как драгоценность — бережно и нежно, но выражение его лица мне не понравилось. Тут он увидел меня и, вообще, лицом потемнел. Аккуратно отодвинув от себя Ксанку и, не отрывая от меня взгляда, сказал, даже не здороваясь:

— Присядь, Лен.

Сердце пропустило один удар, а потом забилось, как птица в клетке.

— Что с ним? — прошептала я. Митяй молчал. Я сорвалась с места и в два шага приблизилась к нему вплотную, вцепившись в лацканы пальто.

— Что с ним?! Не молчи! Дим, пожалуйста!

Он оторвал мои руки от себя, но не отпустил, а сжал их в своих руках, виновато заглядывая мне в глаза:

— Он в реанимации, Лен. В тяжелом состоянии. Врачи… не уверены, что он выживет.

— В какой он больнице? — тихим голосом спросила я.

— Лен, к нему не пустят, да и это далеко отсюда. Клиника самая лучшая, ты не волнуйся.

— Не волнуйся? — я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица, — Что ты с ним сделал, Дим?

Оксанка охнула, а у Димки руки в кулаки сжались. Где-то на заднем плане маячил Викинг.

— Я ничего с ним не делал, — процедил он сквозь зубы, вздохнул, пытаясь, успокоится, — Он ехал на машине. Отказали тормоза.

— Так глупо? — пробормотала я, — Не бандитская пуля, не нож, не граната, а просто отказали тормоза…

— Не совсем, — горько усмехнулся Митяй, — Тормозной шланг перерезали. Это уже мои ребята потом проверили.

— А не твои ли ребята его перерезали, по твоему приказу? — зло бросила я.

Митяй напрягся и побледнел, зрачки сузились и от него волнами повеяло опасностью, но мне было уже все равно. Неожиданно между нами встал Викинг.

— Дмитрий Михайлович, она не в себе, не злитесь на нее.

— Да, я уж понимаю, — выдохнул Митяй, — Защитник нашелся. Что, Синицина, и моего бойца охмурила?

Вот этого я просто не смогла выдержать и накинулась на Митяя с кулаками, так быстро, что даже Вик не успел прореагировать.

— Я тебя ненавижу! Ненавижу! Это все из-за тебя. Ты втравил его в это, ты…ты знаешь кто… — я лупила его кулаками по груди, а он только сильнее прижимал меня к себе, позволяя выпустить пар. Только когда я выдохлась и просто ревела, уткнувшись в его плечо, Митяй заговорил:

— Все-все, успокойся. Прости меня, Лен. Со злости ляпнул, не подумал. Мы выясним кто это. Я тебе клянусь, это не я. Антон мне нужен живым и здоровым, как и тебе. Он в очень хорошей клинике, поверь мне. Я отвезу тебя, как только его выпишут в общую палату. Если выпишут вообще… — он резко замолчал, а мне неожиданно стало не хватать воздуха. Я оторвалась от Митяя, пытаясь вдохнуть.

— Димка, ты идиот! — крикнула Оксанка и подлетела ко мне. Но в глазах резко потемнело и последнее что я почувствовала так это то, что мне не дали упасть на пол, кто-то поймал меня.

Очнулась я также резко, от голосов над моей головой, но открывать глаза и оповещать о том, что я вернулась, не спешила.

— Что ты ей колешь? — спросил Митяй, видимо у Ксанки.

— Это для восстановления дыхания. По всей видимости, у нее на нервной почве аллергический спазм дыхательных путей произошел, — ответила та.

— Блин, как все не вовремя…

— Помолчал бы уж, — проворчала Оксанка, — Довел девчонку, а теперь некогда ему.

— Я же не специально, да, я и не только про нее, про Тоху в том числе.

— Там все плохо?

Ответа не последовало.

— Ты не отмалчивайся, тебе еще объяснять, какого черта ты меня запер под замок и не даешь ходить на работу.

— Ксан, милая, так нужно было…

— Ничего, что я тут лежу? — решила я подать признаки жизни.

— Если пациент шутит, значит, он скорее жив, чем мертв, — весело ответила Оксанка в своем репертуаре.

— Лен, ты нас так больше не пугай, ладно? — оживленно включился в беседу Митяй, — Это хорошо, что сын твой не видел, как ты в обморок шарахнулась. Молодежь у нас сейчас не внимательная пошла, в компьютере больше времени проводит, чем в реальности.

— Так, демагог, кыш отсюда, — без обиняков заявила Оксанка и буквально выставила его за дверь. Митяй только глупо улыбался на все это.

— Что это за комнатная собачка? — спросила я, — А где тот злобный доберман, которого я знаю?

Оксанка ухмыльнулась, складывая лекарства в аптечку.

— Ты, кстати, действительно нас напугала, — через какое-то время произнесла она, — Я наугад действовала, так как понятия не имела, что с тобой, может, ты эпилептик. А видела бы ты, как твой рыцарь в сверкающих доспехах места себе не находил, мне прямо завидно стало, — улыбнулась она, — Руки дрожат, от волнения. Сам тебя на руки взял, Митяю не дал, представляешь? О, как. Димка говорит, жалко ему его. Ведь не светит ему ничего, верно?

Я отвернулась от Оксанки и закрыла глаза. Уж как-то больно без интереса был произнесен вопрос. Настолько без интереса, что закрадывалось подозрение. А что же на самом деле она хочет узнать? О чем они с Митяем разговаривали, пока я в отключке была? И лекарство ли она мне вколола?

Как только Оксанка ушла, я немного подождала и попыталась встать с дивана. Не тут — то было — ноги подкашивались и тело было каким-то ватным. Что она мне вколола, Господи?

В комнату вошел Вик, бледный и осунувшийся.

— Как ты, маленькая?

— Плохо, — тихо сказала я, — Вик, пожалуйста, дай мне мой телефон. Я кажется, его на кухне оставила.

— Не надо тебе сейчас никуда звонить, в таком состоянии.

— Вик, пожалуйста, — просипела я и жалобно на него посмотрела. Взгляда моего он не выдержал и вышел из комнаты.

Нужно позвонить Владу. Просто позвонить и спросить. Что спросить-то? Что твоя подопечная мне вколола? Нет, Владу звонить нельзя. Ян! Нужно позвонить Яну. Может он меня и ненавидит, но в обиду не даст. Глупо звучит. Черт, что же она мне вколола?

Викинг вернулся не один и без телефона. Рядом с ним стояла Оксанка.

— Что случилось?

— Что ты мне вколола, хренов доктор? — спросила я, со злостью смотря на них. Вик с ними заодно.

— Нормально, — обиженно проговорила она, — Я ее от нервного срыва спасаю, а она меня обзывает.

— Елена Витальевна, это просто успокоительное, — произнес Вик, — Вот, смотрите, — он показал мне ампулу, вытащив ее на моих глазах из мусорной корзины.

— Я не верю, — замотала я головой, а Оксанка руками всплеснула.

— Оксана Владимировна, выйдите, пожалуйста, — попросил Вик, даже не глядя на нее. Она посмотрела сначала на него, потом на меня и кивнула головой.

— Послушай меня, маленькая, — проговорил Вик тихо, как только за Ксаной захлопнулась дверь, — Я понимаю, тебе страшно, плохо и больно. Но поверь мне, это — успокоительное и ничего больше.

— Я всего лишь хочу увидеть его, — с дрожью в голосе проговорила я.

— Ты увидишь его, я тебе это обещаю. Но не сейчас. Поспи, восстанови силы, и мы поедем к Антону. Я буду рядом, за этой дверью и никого к тебе не пущу, клянусь.

Я тяжело вздохнула и кивнула, в знак согласия. А Вик, почему-то, замолчал на какое-то время и начал внимательно меня разглядывать.

— Неужели ты поверила, что я могу причинить тебе вред?

— Ты даже не представляешь, во что я могу поверить, — усмехнулась я, прежде чем провалится в сон.

Через два дня, как и обещал Викинг, я ехала к Тошке. За полчаса до выезда, Митяю позвонили из больницы и сказали, что Антона перевели в обычную палату. Значит, опасность миновала. Викинг был за рулем, Митяй, естественно, с нами, а на заднем сидении со мной сидела довольная Оксана. Вообще-то, Митяй не хотел ее брать с собой, но та клятвенно пообещала, что «разнесет дом по кирпичику» и покажет ему «кузькину мать». Митяй на это расхохотался и чрезвычайно довольный взял ее с собой. Подозреваю, что взял он ее не просто так, все-таки иметь медика под рукой очень удобно.

В палату к Антону я решила зайти одна, оставив всех прибывших со мной томится в вестибюле. Взявшись за дверную ручку, я собиралась дернуть ее на себя, как услышала голос Антона по ту сторону двери и еще какого-то человека.

— Мне не нужно рассказывать сказки, доктор. Мне нужен от вас конкретный ответ на вопрос: я когда-нибудь встану на ноги?

Я замерла и еле успела прикрыть рвущийся возглас ладонью.

— У вас очень тяжелая травма позвоночника, Сергей Дмитриевич.

Сергей? О, Господи, я совсем забыла, кто мы уже на протяжении стольких лет!

— Шансов нет только у покойников, — продолжал доктор, — Предстоит тяжелое лечение и только после него можно уже что-то конкретное говорить.

— Я вас понял, — прозвучал металлический голос Антона.

Я отпрянула от двери, услышав шаги доктора, и стояла еще минут пять после того как тот вышел, пытаясь успокоится и взять себя в руки. Собравшись с силами и нацепив на лицо приветливую улыбку, я с силой потянула дверь на себя и вошла в палату.

Он лежал, не шевелясь, уставившись в одну точку, правая рука перебинтована, на лице глубокие ссадины, ноги укрыты простыней.

— Привет, — негромко произнесла я.

От звука моего голоса он вздрогнул и посмотрел на меня. На секунду в его глазах отразился страх и боль, а потом они заледенели. Он молчал минут пять, а потом произнес:

— Зачем приехала?

— Я твоя жена, если не забыл.

— Я не просил приезжать, — также ровно произнес он.

— Но я здесь.

— Уходи.

— Я тебя не оставлю.

Он пристально вгляделся в мое лицо, а потом рассмеялся — горько с надрывом.

— Знаешь уже?

Я кивнула, а он отвернул от меня голову и рукой закрыл глаза. Я прошла к окну, давая время ему прийти в себя и не показать свою слабость, не унизить его этим знанием.

— Послушай, — раздался его голос через достаточно большой период времени, — Скажи Митяю, чтобы он не бросал то дело и…. Нет, я сам скажу, позови мне Вика. Пусть охраняет тебя денно и нощно, иначе я с ума сойду. И уезжай, здесь очень опасно.

Я покачала головой, но он, судя по всему, этого не увидел.

— Позвони моему адвокату во Францию, попроси перезвонить.

— Зачем? — удивилась я.

— Пусть подготовит бумаги о разводе.

Я ошарашенно обернулась, не поверив своим ушам.

— Ты сошел с ума?

— Не ты ли просила отпустить тебя? — зло бросил он, — Так вот, я отпускаю.

— Перестань, — проговорила я спокойно, — Это уже не в какие ворота…

— Не заставляй меня это говорить тебе! — заорал он и с силой стукнул кулаком о свои ноги, — Я ничего не чувствую, понимаешь? Ничего. И мне не нужны сказки, которые пел тут доктор. Я не встану, дураку понятно. Я калека, я не смогу защитить тебя.

— Тошка, мы пройдем это вместе, — ответила я надрывающимся голосом.

Он резко ударил кулаком по стене напротив и уткнулся в нее носом.

— Уйди.

— Тоша…

— Пошла вон!

Я выскочила из палаты, как ошпаренная и буквально налетела на Митяя, идущего по коридору.

— Эй! Лена, ну-ка, посмотри на меня…

— Дим, он… он…

— Я знаю, — кивнул Митяй, — Был у доктора.

Иногда мне кажется, что он своим бараньим упрямством делает только хуже самому себе. И сейчас был именно такой момент. Неужели, он действительно думает, что я его оставлю? Как бы ни так.

Митяй не спешил отпускать меня и все держал за руки, в глазах отчетливо проскальзывало сочувствие. Все-таки любовь к Оксанке изменила его в лучшую сторону — исчезла его беспричинная жестокость. Или же это все игра, еще один хитроумный план. Для чего? Кому верить, Господи? Любовь…. Как любовь изменила моего мужа? Боль и обида замигали всполохами в моей душе. Что он чувствует ко мне через столько лет? Почему отталкивает, когда так нужна моя помощь? Неужели за те девять лет я не доказала ему свою преданность? Неужели мой смертельный грех не доказывает мою любовь к нему, даже через столько лет? Или все гораздо проще — я ему больше не нужна.

— Не говори так, — мягко возразил Митяй. Похоже, последнюю фразу я произнесла вслух и, похоже, он меня снова удивил — его сочувствие все-таки не блеф.

— Он прогнал меня, — с обидой в голосе сказала я.

— Это говорит о том, что он боится потерять тебя. Боится, что станет не нужным. Поверь мне, я знаю, о чем я говорю.

— Странный способ удержать человека подле себя — выгнать его.

— Он не хочет быть слабым, он никогда им не был и поэтому думает, что сейчас ты отвернешься от него. Но ведь это не так? — Митяй пытливо вгляделся в мои глаза.

— Не так, — горько усмехнулась я, — Хотя и ты в мою правдивость не особенно-то и веришь. Он звал тебя, — кивнула я на дверь палаты и пошла прочь.

В холле больницы меня ждала не в меру довольная Оксанка и мрачный Вик.

— Ну, как прошла встреча с мужем?

Я медлила с ответом, не очень-то хотелось распространяться о недуге Антона при Викинге, да, он все равно узнает.

— Хуже не придумаешь. У него поврежден позвоночник, и он вряд ли встанет на ноги в ближайшее время, прогнозы врачей еще менее утешительны. Ему ничего не говорят, но он уже все решил сам и за всех, — из горла вырвался нервный смешок, — И выгнал меня.

Оксанка при этих словах перестала улыбаться, а Вик как-то странно посмотрел на меня и покачал головой.

В больнице мы пробыли еще с полчаса. Митяй переговорил с лечащим врачом в своей манере, пообещав ему за выздоровление пациента самую лучшую аппаратуру в клинику. О транспортировке Антона в родной город пока не могло быть и речи — пока существовал маленький шанс того, что он все-таки встанет на ноги, тревожить его было нельзя. Оксанка, тем временем, заинтересовалась мед. аппаратурой в реанимационной палате и Митяю ничего не оставалось, как последовать за ней — свернуть Оксанку с намеченной дороги, когда дело касалось ее профессии, было практически невозможно.

Я вышла на крыльцо больницы, бесцельно оглядывая пространство больничного комплекса. Ребятки Митяя уже подъехали и резвились вовсю, играя на территории больничного сквера в футбол. Само собой, делать замечание пятерым быкам с золотыми цепями никто не рискнул.

— Хочешь, я увезу тебя отсюда? — мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что это Вик.

— А как же Митяй с Оксанкой?

— Они позже уедут, за ними уже охрана подъехала.

— Вижу, поехали, — также не глядя на него произнесла я и направилась к черной ауди, на которой мы приехали, благополучно сменившей синий хаммер.

Не смотря идет ли за мной Викинг, я открыла переднюю дверь машины и села в кресло, Вик уселся на место водителя через минуту, нервно покурив снаружи перед этим.

— Домой? — спросил он, внимательно всматриваясь в мое лицо.

— Да, — бесцветно ответила я и Вик только вздохнул.

Несколько минут, пока мы ехали, в машине длилась тишина. Слава молча вел машину и изредка косился на меня.

— Скажи что-нибудь, — раздался его измученный голос через какое-то время.

— Что, Слав? — я намеренно назвала его по имени, до оскомины в зубах надоели братковские клички, хотелось нормальных человеческих имен.

— Не держи все в себе, скажи мне.

— Не вижу смысла в игре в психолога.

— Перестань, я вижу, что тебе плохо, — голос его звучал глухо.

— Мне плохо с тех пор, как я имела неосторожность вернуться сюда. И чем дальше в лес, тем страшнее сказка. Я не буду жаловаться тебе на жизнь, — жестко заключила я.

— Почему?

— Потому что это неправильно, тебе не кажется? Рассказывать о здоровье мужа его потенциальному сопернику.

Слава быстро посмотрел на меня и снова уставился на дорогу.

— А я соперник ему? — тихо спросил он. Я понимала, о чем он думает и невесело усмехнулась.

— Скажи мне, Вик, ты удовлетворишься одним разом или, может быть, положением любовника? Сможешь ли ты принять, что когда меня нет с тобой, я с ним?

— Нет, — незамедлительно прозвучал ответ.

— А я не смогу дать тебе больше. Да, и не кажется тебе, что я все-таки не такая сука, которой меня считают и видят другие?

Вик резко нажал на тормоза и, вильнув, припарковался у обочины дороги. С минуту он молчал и смотрел вперед себя, потом обернулся всем корпусом ко мне, с невозмутимой маской вместо лица. Но долго он так все же не смог, маска слетела в миг, стоило ему понять, что мне сейчас намного хуже, чем ему. Передо мной сидел влюбленный мужчина, обреченный на отказ.

— Я пообещал ему защищать тебя, хотя сейчас мне больше всего хочется сбежать от тебя подальше. Но я слишком много пережил, чтобы не понимать, что от себя не убежишь.

Я молча смотрела на его лицо, которое уже давно перестало казаться мне страшным.

— Вик, не рви себе душу и не надрывай ее мне. Поехали домой.

Викинг, ни слова больше не говоря, завел мотор и выехал на оживленную трассу, но не прошло и минуты, как он резко дал по тормозам, я больно стукнулась лбом о бардачок. В одну секунду началось невообразимое, нас начали обстреливать сзади. Встречные машины проносились дальше от светопреставления, не желая быть замешанными в криминальных разборках. Вик ударил по газам и ауди полетела, набирая скорость.

— Что это было? — сдавленно пробормотала я.

Он молчал, сосредоточено поглядывая в зеркало заднего вида. Я машинально проследила за его взглядом и увидела, что за нами по пятам движется вольво темно-вишневого цвета.

Стрелять продолжали, я быстро сползла с сидения вниз, прикрыв руками голову. Через какое-то время в гнетущей тишине раздался визг тормозов, и наша машина резко вильнула вправо.

— Держись! — заорал Вик, выворачивая руль, пытаясь не выехать на встречную полосу.

Мы чудом не перевернулись, мотор заглох и было слышно тяжелое дыхание Вика.

— Твари, — пробормотал Вик. Я услышала звук захлопывающихся дверей и в следующее мгновенье окрик и подняла голову. Нас подрезали и с вскинутыми пистолетами направлялись к нам. Началось.

— Не двигайся, урод! — крикнул детина, направляя ствол в голову Викинга, — Где эта сука?

Второй обошел машину, открыл мою дверцу и, схватив меня за волосы, приставил пистолет к виску.

— Не вздумай выкинуть свой коронный номер, сука, — зло, пробормотал он, — Иначе дружку твоему конец.

Кто они? Откуда знают о том ударе, что научил меня Антон? Викинга скрутили, меня же второй детина и не думал отпускать.

Еще двое вылезли из машины. Один из четверых, похоже главный, выплюнул нам в лицо:

— Правило одно, детки, — если один из вас попытается сопротивляться, второму каюк. Все понятно? В машину их. И заберите их тачку от глаз подальше, — скомандовал он остальным.

Кто они? На людей Азида не похожи, тот принципиально держит в своей банде представителей своей национальности. Может, это от Митяя ноги растут? Антон спасти меня уже не сможет, сначала прикончит меня, а потом и Антона. Нет, слишком сложно, если цель — мой муж, то сейчас его убить также просто, как и котенка. Значит цель — я. Но кому нужна моя смерть? Или же это все-таки Азид? Возьмет меня в заложники и потребует от Тошки недостающий пакет акций. Только вот Митяй вряд ли пойдет на сделку, нужно было брать и Оксанку тогда. Что-то не сходится головоломка. Чего-то я не знаю. Зачем им я? Зачем в Нанте по пятам ходил киллер, когда ни Митяя, ни акций еще и в помине не было?

Нас привезли в загородный дом. Я даже прыснула со смеху. Место дислокации всех бандитов не отличалось оригинальностью. К моему сожалению, вынуждена признать, что здесь не будет слышно криков и делай с нами чего хочешь. Место для пыток или же убийства выбрано верно. Нет, все — таки для пыток, хотели бы убить — прикончи бы прямо в нашей машине.

Нас по одному выволокли из вольво и привели в дом. Двое сразу же вышли, двое бросили уже связанного Викинга, как мешок с картошкой, в угол. И остались стоять у входа в комнату. Не прошло и минуты, как в комнату зашел парень приметной внешности с огромными уродливыми шрамами на левой щеке и направился ко мне.

— Как доехала, милая? — елейно произнес он и тут же ударил меня по щеке, так что я взвыла и еле удержалась на ногах.

— Не трогай ее, урод! — Викинг попытался подняться, но двое оставшихся в комнате подлетели к нему и сбили с ног.

— Лучше сиди там, — тем же голосом произнес парень со шрамами, — Рыпнешся и я нашу красавицу так ножичком распишу, мама родная не узнает.

— Чего вы хотите? — дрожащим голосом спросила я.

— Не поверишь, милая, ничего, — ответил изверг и снова ударил меня по лицу.

Вик выругался и на это раз поднялся на ноги.

— Держите этого, — кивнул мучитель в сторону Викинга, — Извини, браток, — обратился он к Викингу, даже не глядя в его сторону, а только на меня, — Тебя мы трогать не станем, а вот с девочкой твоей поиграем.

— Только попробуй ее тронуть, — рыкнул Вик и дернул связными руками, но держали его с двух сторон и веревки были крепкими.

— Ты же всего лишь ее телок, чего так распереживался? Перед хозяином выслуживаешься?

Так — так, они знают кто такой Вик и на кого он работает. Скорее всего, есть приказ его не трогать. Может, все-таки Митяй? Но зачем? Если мы ему мешаем, куда проще нас убить, чем заваривать такую кашу. Чего я не знаю?

— Послушайте, — снова подала я признаки жизни, — Я не знаю, кто вас нанял и с какой целью, но я заплачу вам больше.

Парень с интересом посмотрел на меня, наклонив голову чуть в бок.

— Это вряд ли, милая. А про цель я тебе даже скажу, — гоготнул он, — Мне заплатили, чтобы я сделал тебе больно.

В секунду ехидная улыбка исчезла с его лица, и он схватил меня за горло.

— Больно тебе, милая? А ты покричи, легче станет, — зло сказал он и сорвал все пуговицы на моей блузке одним махом. Я зашипела, как кошка и вцепилась ему в лицо ногтями, помирать, так с музыкой. Изверг матюгнулся и ударил меня наотмашь, так, что я отлетела на метр.

— Не рыпайся, а то твоему бойцу плохо будет, — пригрозил он приближаясь. Один из парней, как по команде, врезал Викингу под дых, тот согнулся, но не спустил с меня глаз.

— Ленка, плевать, что со мной сделают! — крикнул он, за что и получил следующий удар.

— Хватит! — не выдержала я, — Не трогайте его!

— Конечно, сладкая моя, — произнес парень и поднял меня, больно схватив за волосы, — Он нам не нужен. Ты же будешь хорошей девочкой? Ой, как тут интересно-то! — произнес он, глядя на бюстгальтер, который, к сожалению, ничего не скрывал, а даже наоборот, многое что показывал. Холодок пробежал по позвоночнику. Я не выдержу второго раза, не смогу, да еще на глазах у Викинга.

Шрам, как я его окрестила, недолго думая оттянул лямку и опустил бюстгальтер, я закусила губу и стояла, не двигаясь, меня будто парализовало.

— Жалко, милая, такую красивую бабу портить, — вроде как с сожалением произнес он, — Но ничего не поделаешь, — заключил он и схватил меня за грудь руками, стало жутко больно, но я стиснула зубы и терпела. Шрам с интересом наблюдал за мной.

— Умница, милая, так и ты целее останешься, и телок твой будет жить, — он мерзко улыбнулся и резко прильнул к шее, через секунду я почувствовала укус и от неожиданности вскрикнула.

Викинг больше не мог за всем этим спокойно наблюдать и начал вырываться с новой силой, да все без толку. Тем временем, Шрам продолжал изгаляться.

— Давай, посмотрим, чего у тебя еще интересного есть, — и задрал подол юбки. Терпеть я больше не могла и съездила этому уроду каблуком по ноге. Тот взвыл, резанул меня взглядом и, не оборачиваясь, сказал своим браткам:

— Прострелите телку ногу.

— Нет! — закричала я, — Я больше не буду сопротивляться. Не трогайте его!

— Договорились, сладкая, — улыбнулся Шрам, — Зачем нам портить удовольствие видом крови, правда?

Его парни мерзко улыбнулись, а Вик потемнел лицом.

— Прострели мне хоть все конечности, только не трогай ее, — выкрикнул он извергу, чем вызвал новый приступ радости на его лице.

— Заманчивое предложение, но нет, она мне нравится больше. Да, сладкая? А я тебе нравлюсь, правда, же? — издевался он, продолжая меня лапать.

— До смерти, — пробормотала я со злобой и закрыла глаза, хотя бы смотреть на его морду не буду и то легче.

— Нет, милая, так не пойдет. Открой глаза, иначе я закрою их у твоего бойца.

Я моментально разомкнула веки, с ненавистью и отвращением вглядываясь в его нечеловеческое лицо.

— Я тебе клянусь, если мне представится такая возможность, я убью тебя и буду наслаждаться этим, — прошипела я, глядя ему в глаза.

Шрам захохотал и спустил мои трусики к коленям ног. Я застыла и с возрастающей паникой почувствовала его руку у себя между ног. Я видела вожделеющие глаза его парней. И перешла взглядом на Вика. Он смотрел на меня виноватым взглядом, цвет его лица стал серым. Я сосредоточилась на его лице, иначе боялась тронуться умом от происходящего. Я не переживу это во второй раз. Но внезапно все закончилось — Шрам отошел от меня, оглядел с головы до ног и улыбнулся.

Из моих глаз брызнули слезы и меня затрясло, я судорожно начала поправлять одежду.

— За что? — глухо пробормотала я, глядя в ненавистные теперь навеки глаза.

Он перестал улыбаться и с минуту просто молча рассматривал меня.

— Привет тебе с того света.

Я похолодела от мрачного предчувствия.

— Это тебе за пулю, которую ты выпустила в лоб своего отца. До встречи, сладкая.

Как в замедленной съемке я видела, что братки Шрама наносили удары по ребрам Вика, как он согнулся от боли, и как потом ушли вместе со Шрамом, оставив нас одних и в живых. Только вот я рада совсем не была, что меня живой оставили.

Чудовищное напряжение спало, как только я поняла, что они действительно ушли — я слышала звук машины, уезжающей от дома — и упала на колени.

— Лена, Леночка! — подорвался ко мне Вик. Он попытался обнять меня, а я закричала в испуге:

— Нет, не трогай!

Викинг отшатнулся, пораженный моей реакцией. Но я ничего не могла с собой поделать. Дать дотронутся до себя, было верхом мазохизма сейчас.

Что было дальше помниться плохо. Помню, как садилась в машину, помню, что ехала молча, отвернувшись к окну и беззвучно плача. А в мозгу крутилась фраза, сказанная Шрамом: «Привет тебе с того света». А потом провал.

Очнулась резко, от осознания, что на меня кто-то смотрит, помутненное сознание выдавало картинки одну страшнее другой. Чудилось, что это Шрам вернулся по мою душу, продолжить начатое унижение. Но это был Вик, смотревший на меня взглядом побитой собаки. Напротив него на столике стояла начатая бутылка водки, которую он пил, не закусывая.

— Где мы?

— У меня дома.

Я встала, поправляя одежду, оглядела комнату, но не в состоянии была воспринимать общую картину. До ломоты в суставах хотелось принять душ, смыть с себя грязь, но я уже знала, что грязь душевную не ототрешь никакой мочалкой. Проклятое дежавю, ненавистный рок, что преследовал меня в России девять лет назад, вернулся, стоило сюда приехать.

— Где у тебя ванна? — без выражения спросила я, не глядя на него.

Неожиданно Вик смел со стола бутылку, подлетел ко мне и в шаге от меня остановился, а потом упал на колени. Я с удивлением посмотрела на него и увидела слезы в его глазах.

— Прости меня, слышишь? Я не защитил тебя, как обещал, любимая.

Мне было больно за него, за себя, за эту жизнь, за наши дурацкие авантюрные характеры. И я не винила его.

— Солнце, что ты мог сделать? Раскидай ты тех двоих и мне бы в эту секунду свернули шею. Выключила бы я этого ублюдка и тогда бы убили тебя. Я бы себе этого не простила. Надо просто забыть все это как плохой сон, а что делать я подумаю, как только приду в себя.

Я ушла, оставив Вика наедине с собой. Заперлась в ванной и долго смывала с себя воспоминания от рук Шрама.

Сегодня я встретилась со своим врагом лицом к лицу. Вот и сейчас мой враг стоит и смотрит прямо на меня из зеркала. И я не могу уничтожить его, не прогнать, потому что мой враг — это я сама.