Мое падение

Глава 3

Ксения

Смотрю на своего бывшего жениха, мысли разбегаются в разные стороны. В голове куча вопросов. Зачем он здесь? Не то, что я была не рада его видеть, но мы расстались далеко не друзьями. Последние полгода не общались.

Лехе тридцать лет, его компания процветает, насколько я знаю, сейчас он строит комплекс для мужа Лизки, Роберта.

Он осматривает меня с головы до ног, его взгляд останавливается на моих босых ногах, смотрит на туфли в моих руках, слегка улыбается.

– Привет, – тихо, но так тепло произносит он. С такой нежностью в голосе, что все мое чувство вины перед ним тут же выползает наружу. Пытаюсь спрятать это навязчивое чувство за улыбкой.

– Привет, – так же тихо отвечаю я. – Может, зайдешь, – предлагаю я, указывая туфлями в сторону дома.

– Да, конечно, – щелкает сигнализацией, забирает из моих рук сумочку, и тут же застывает с моей сумкой в руках. Когда мы жили вместе, Леха всегда сам забирал мою сумку из машины, потому что я постоянно ее там забывала. Никак не комментирую его жест, продолжаю идти к подъезду. Пока мы молча поднимаемся ко мне в квартиру, я лихорадочно соображаю, насколько у меня чисто, вымыла ли я вчера посуду. Я знаю, что даже если у меня в квартире будет твориться полный хаос, Леша ничего не скажет, но в данный момент меня почему-то это очень волновало. Останавливаемся возле моей квартиры. Пока я ищу ключи, из соседней двери вылетает Антошка с криками «привет Ксюша», следом за ним выходит Маришка, вся при параде, в красивом длинном светло-голубом платье, уложенными медовыми волосами.

– Извини, – оправдываюсь я перед ней. – Я задержала тебя.

– Да ничего страшного. Это ты меня извини, что дергаю тебя, но у меня все отменилось, я сама узнала об этом только сейчас, – оправдывается, с интересом рассматривая Леху. Как только я открываю дверь, Антошка тут же залетает в мою квартиру, Маришка кричит ему, чтобы вернулся, и что это неприлично, но мальчуган ее не слушает.

– Извини, Ксюша. Я сейчас его заберу. Ты не одна, мы, наверное, мешаем тебе.

– Ну что ты такое говоришь, ничего вы не мешаете. Я просто еще вчера обещала Антошке мороженое, и, похоже, он ждет обещанного. И, кстати, знакомься, это – Алексей, мой…, запинаюсь на полуслове. А кто он мне теперь?

– Хороший, давний друг, – заканчивает за меня Леха, спасая ситуацию. На лице Маришки расцветает обворожительная улыбка.

– А это – Маришка. Моя соседка, как ты уже понял, очень хорошая подруга, – поясняю я Лехе. Они жмут друг другу руки.

– Ну, если вы уже закончили знакомиться, может, все-таки зайдем в квартиру, у меня был трудный рабочий день.

– Кстати, как тебе новая работа? – спрашивает Маришка, как только мы проходим в гостиную.

– Эм… Я еще не определилась, как она мне. Но конец рабочего дня был довольно нервным, – падая на диван, отвечаю я.

– Новая работа? – заинтересованно спрашивает Леха, садясь рядом со мной. – А что случилось со старой? Опять не сошлись характерами? – Леша хорошо меня знает, мне даже не надо ничего ему объяснять, по его выражению лица вижу, что он уже все понял.

– Ну, можно и так сказать. Я уволилась вчера. Но сегодня меня приняли на испытательный срок, – отвечаю я, посматривая на мнущуюся Маришку в дверном проеме. – Ты чего там застыла, проходи.

– Нет, мы, наверное, пойдем, – Она зовет Антошку, который хозяйничает в моем холодильнике, ища обещанное ему мороженое. Мальчик прибегает с довольным перепачканным лицом. Похоже, он нашел еще и мой шоколад. Маришка отчитывает его за некрасивое поведение. А я смотрю на Леху, который в данный момент осматривает мои ноги, закинутые на журнальный столик. В груди начинает что-то щемить, становится невыносимо тоскливо, грустно.

– Марин, отстань от ребенка, – говорю я, отрываясь от Лехи, переводя взгляд на мальчика. – Я обещала ему мороженое и шоколад. Он просто все это взял, – Маришка хмурится, берет сына за руку, тащит к выходу. Кричит всем «пока», захлопывая за собой дверь. Наступает полная тишина. Леша смотрит мне в глаза, и я вижу в них ту же тоску. Только наша тоска, она разная. Если я скучаю по нему как по другу, брату, то он явно испытывает ко мне другие чувства.

– Ты хочешь что-нибудь, чай, кофе, воды? – спрашиваю я, подрываясь с дивана, разрывая наш контакт.

– Нет, – черт, я надеялась, что он согласится, и у меня будет десять минут на кухне, чтобы собраться с мыслями. – Ксюша, – нерешительно начинает он. – Ты прости меня, тогда я был очень груб с тобой. Мне надо было тебя выслушать, но я был пьян и … , он прерывается, подбирает слово. О, Боже, что он несет? Он оправдывается и извиняется передо мной? От этого мое чувство вины усиливается еще больше.

– Леш. Не надо. Не смей извиняться. Тогда ты был абсолютно прав. И я все-таки сделаю нам кофе, – убегаю на кухню. Мне нужно пять минут, чтобы осмыслить его слова и перестать чувствовать себя дрянью. Но зачем он так? Лучше бы он меня ненавидел и игнорировал, чем извинялся передо мной.

– Ксюш, ты, наверное, неправильно меня поняла, – вздрагиваю, когда на кухне появляется Леха. Не оборачиваюсь, продолжаю делать кофе. – Если ты подумала, что я хочу вернуть тебя или что-то в этом роде, то…, он останавливается, с минуту молчит. Медленно оборачиваюсь, встречаюсь с ним взглядом, и вижу ту же печаль, что таится во мне. – То это не так. Это уже невозможно, – облегченно выдыхаю. Я бы, наверное, не выдержала, если бы он стал меня просить возобновить наши отношения, скорее всего, не смогла бы ему отказать, и с чувством вины продолжала бы обманывать себя и его. – Я просто хотел узнать, как ты? Как у тебя дела? Все ли у тебя хорошо? Может, тебе нужна помощь? Черт, я вообще не знаю, что я здесь делаю и что сейчас несу. Знаешь, несколько часов назад я был в нашем парке, все ни как не могу прекратить туда ходить, ноги сами меня туда несут, – выдает он на одном дыхании, отворачивается, смотрит в окно.

– Я тоже была вчера утром в парке, – усмехаюсь сквозь грусть. – И блин, мои ноги тоже сами меня носят туда постоянно. Это ты приучил меня туда ходить думать, – слегка толкаю его в плечо. Леха усмехается, берет меня за руку, слегка поглаживает теплыми пальцами мою ладонь. Сердце начинает биться быстрее. Он такой родной и близкий мне, несмотря на то, что мы не виделись уже почти полгода. Свадьба Лизки не считается, там он меня пытался игнорировать. – Если честно, я очень по тебе скучала. И тогда, в день нашей свадьбы, я просто поняла что… – Леша подносит палец к моим губам, заставляя замолчать.

– Не надо. Молчи. Я все понял, – вот скажите мне, за что такому чудесному мужчине досталась такая дура, как я?

– Можно я тебя обниму как друга? – не решительно спрашиваю я. Леха молча сам тянет меня на себя, укутывая в свои такие теплые и родные объятия.

– Я тоже скучал, – говорит он, поглаживая меня по спине. Прижимаюсь к нему, к горлу подступает ком, хочется разрыдаться от его теплоты и нежности. Какая я все же дура! И что мне не хватало рядом с этим мужчиной? Но я не плачу, мне становится спокойней на душе от того, что он здесь.

А дальше мы пьем кофе, я рассказываю ему о том, как уволилась с последней работы, но опускаю подробности того, как устроилась на новую. Болтаю без умолку, говорю обо всем, что происходило со мной за эти пол года. Рассказываю про моего нового жениха Антошку, о Маришке. Леха просто слушает, иногда улыбается, смеется вместе со мной. Ему действительно интересно все, что я говорю. Я, наконец, замолкаю, прошу его рассказать о себе. Леха говорит, что ничего практически не изменилось, он строит комплекс для Роберта и еще парочку мелких объектов. Говорит, что постоянно занят работой. В конце нашей беседы Леха упоминает, что Лизка приглашала его завтра на ужин, предлагает мне пойти вместе, мотивируя тем, что Лиза будет очень рада нашему общению. Договариваемся, что Леха заедет завтра вечером, заберет меня после работы, прощаемся.

Закрывая за ним двери, я чувствую себя счастливее, свободнее, с моей души свалился огромный груз вины. В полночь ложусь в кровать, три раза убеждаясь, что завела, чертов будильник, с которым я не дружу. Еще час никак не могу уснуть, меня переполняют чувства и эмоции от проведенного с Лешкой вечера. В голове проносятся его слова, которые я анализирую. Зачем я это делаю? Мне нужно выспаться и постараться завтра не опоздать. Но когда мои мысли перескакивают от Леши к работе, я вспоминаю о Дане. Интересно, как он там? Почему не разрешил вызвать скорую? Уехал ли он домой или остался там? В следующие полчаса дела обстоят еще хуже. От переживаний за его здоровье, мои мысли перескакивают к нашему собеседованию. Я вспоминаю его наглые, ласкающие меня руки. Его теплые губы и горячее дыхание. К моим мыслям подключается фантазия о продолжении. Ааааа… Черт! Мне нужно срочно уснуть. Мало мне теперь его целыми днями на работе лицезреть, так он еще и ночами мне покоя не дает! Я не знаю, на какой из тысячи своих фантазий я уснула. Но утро встретило меня головной болью. Почти холодный душ тоже мало чем помог. Пока надевала желтое летнее платье, подвязывала его черным ремешком, я с тоской смотрела на кровать, которая манила меня прилечь хотя бы на минуту. Но я не сдалась, у меня даже хватило сил на макияж и прическу.

На работу я прибыла ровно к девяти. В офисе, как всегда, царила полная тишина. Крадусь на цыпочках к кабинету Дана, стучу, немного приоткрывая дверь. Его нет. В кабинете чисто, плед аккуратно сложен на диване.

Уже третий час я бесцельно брожу по приемной, от скуки поливаю цветы, пью третью чашку кофе. Ну и где все? Здесь вообще хоть кто-нибудь работает? И зачем я, спрашивается, приходила ровно к девяти? Выхожу в курилку, расположенную на балконе. Там курят пару мужчин из соседних офисов, обсуждая свои дела. И поговорить то не с кем. На улице тепло, хорошо. Лето, время для отдыха. А я на самой скучной работе. Меня опять клонит в сон, сказывается недостаток ночного сна. Возвращаюсь в офис. Включаю на компе музыку, делаю немного громче, чтобы не уснуть. Подхожу к окну, рассматриваю центральную улицу, беззаботных людей, проходящих мимо. По инерции начинаю вилять бедрами в такт музыке.

– Ксения!!! – позади меня раздается гневный голос Дана. Твою мать! Оборачиваюсь. В приемной стоят Дан, Ромка, пара молодых парней и солидный немолодой мужчина, он нервно осматривает приемную. Такое ощущение, что его запугали. Выглядит он так, будто чего-то боится. Быстро прохожу на рабочее место, выключаю музыку. Мило улыбаюсь, здороваюсь скорее с мужчиной, чем со всеми остальными. Роман усмехается, подмигивает мне, Дан просто кивает, прожигая меня злым взглядом. Открывает для мужчины двери кабинета, приглашая зайти его внутрь. Ромка заходит вместе с ним, Дан остается в приемной, зовет парней в комнату для отдыха, закрывается с ними там. Выглядит он хорошо, как будто и не ранили его вчера. Бодрый такой, немного прихрамывает, но не заметно, что это доставляет ему большой дискомфорт. Хочу закрыть приложение с соц. Сетью, через которую я слушала музыку, замечаю сообщение от Маришки, которая тоже скучает на работе.

Марина Ливанова: «Привет. Как второй рабочий день?»

Ксения Миронова: « Скучно. Хочу домой»

Марина Ливанова: «Скучаешь на работе? Как тебе новый коллектив? Как начальник?» – усмехаюсь. Начальник. Как мне начальник? Визуально он мне очень даже ничего. А в остальном… О, а вот и начальник. Дан выходит один. Встречаю его милой улыбкой.

– Как Вы себя чувствуете, Данил Александрович? – Дан подходит к моей стойке, опирается на нее руками.

– Ксения Владимировна, первое, что должны видеть люди, заходя в наш офис – Вашу милую улыбку, а не виляющую под музыку задницу, – игнорируя мой вопрос о здоровье, отвечает он. Хочу ему возразить, сказать что-нибудь едкое в ответ, но пока я подбираю нужные слова, Дан обходит стойку, открывает шкаф позади меня, достает из нее синюю папку, вытаскивает оттуда пару бумажек, протягивает мне.

– Вот их распечатать в четырех экземплярах каждую, принести мне в кабинет через пять минут. И две чашки кофе, сахар отдельно. Мне чай. И стакан холодной минеральной воды, – четко отдает приказ, и быстро удаляется в кабинет, оставляя меня так и сидеть с открытым ртом. Да, уж командовать он умеет. Распечатываю договора, делаю кофе, чай «эрел грей» для педантичного начальника. Как только я захожу в кабинет, мужчины резко замолкают. В полной тишине, стуча каблуками, подаю им кофе. Роман меня благодарит, растягивая губы в милую улыбку. Дан следит за каждым моим движением, на его симпатичной мордашке опять ничего не выряжающая маска. Отдаю ему бумаги, покидаю кабинет. Да уж, ну и работа. Может не ждать конца испытательного срока, а сразу уволится самой?

Возвращаюсь на рабочее место, продолжая исполнять роль мило улыбающейся секретарши. Из комнаты напротив, выходят два молодых парня и начинается: «Девушка, как Вас зовут?», «А Вы к нам надолго?» «Какие у вас красивые глаза». Я флиртую с ними, пытаясь хоть как-то развеять свою скуку. В ходе нашего разговора выясняется, что парни – братья-погодки. Один из них просит дать ему руку, утверждая, что умеет предсказывать будущее по линиям на ладони. Усмехаюсь ему в ответ, протягивая руку. Подкат старый, но надо же как-то себя развлекать. Парень водит шершавым пальцем по моей ладони, предрекая мне счастливое будущее и долгую жизнь с высоким кареглазым мужчиной, намекая на себя. Пытаясь сохранить невозмутимость, сдерживая улыбку, еще минут пять изучает мою руку, говорит, что сегодня вечером я должна поужинать с этим мужчиной. Вот тут он угадал, сегодня вечером я буду ужинать с мужчиной, но вот только не с ним. Наш невинный флирт прерывает открывающаяся дверь кабинета. Немолодой мужчина уже не кажется таким запуганным, за ним выходит Дан. Сверкает в нашу сторону предостерегающим взглядом. Парень-предсказатель тут же отходит от меня. Дан провожает мужчину до выхода из офиса, приказывая парням сопровождать его. Вот и единственное мое развлечение на этой работе ушло.

– Еще чай и кофе, – небрежно бросает он мне, уже не так бодро проходя мимо меня. Видимо, раненая нога дает о себе знать. Может это и обязанности обычного секретаря, только вот эта роль «принеси-подай и не мешай» начинает меня раздражать. Дан заходит в кабинет, оставляя дверь настежь открытой. Располагается в своем большом кресле. И получается так, что сидит он как раз напротив меня. Он что, еще и наблюдать за мной будет? Делаю очередной кофе и чай. Отношу в кабинет.

Странно, на рабочем столе Дана стоит компьютер. Но он им не пользуется, он что-то печатает на маленьком стареньком ноутбуке. Как только я подхожу к нему, чтобы подать чай, он тут же отворачивает его от меня. Выхожу в приемную, пытаюсь закрыть дверь, но Дан просит оставить ее открытой. Вот гад, он точно собрался за мной наблюдать. Делаю умное лицо, сажусь за компьютер. Открываю социальную сеть, до конца рабочего дня осталось пару часов. Надо как-то их скоротать, пока не последовало очередных указаний. Отвечаю на последнее сообщение Маришки.

Ксения Миронова: «Коллективчик горячий. Сплошные мужики с переизбытком тестостерона! Начальник тоже ничего, сексуальный гад. Щелкает плеткой!» Посылаю ей улыбающийся смайлик.

Марина Ларионова: «Сексуальный? Щелкает плеткой?! Это что-то из моих фантазий!!! Я требую подробностей! А лучше фото Сексуального гада»

Ксения Миронова: «Подробности будут вечером. Фото не обещаю. Умерь свои фантазии, сегодня ночью я уже все о нем нафантазировала. Тебе не оставила!» Усмехаясь, посылаю ей язык. Мой телефон оповещает меня о входящем сообщении. Провожу по экрану, номер мне незнаком. Открываю сообщение.

«Расскажешь мне о своих ночных фантазиях, Дюймовочка? Может, сексуальный гад сможет их воплотить!» – По моему телу проносится резкая волна жара. Он что, мониторит мою страницу?! Резко поднимаю голову. Дан с невозмутимым лицом продолжает что-то печатать в своем ноутбуке, не обращая на меня внимания. Быстро перечитываю переписку с Маришкой. Моя страница неожиданно сворачивается. Пытаюсь открыть ее заново, но компьютер требует с меня пароль для доступа. Охренеть! Как такое возможно? Ах да, я забыла, где работаю! Опять поднимаю голову. Дан уже пристально смотрит на меня.

– Займитесь работой, Ксения, – кричит он из кабинета. Работой. Была бы здесь работа, а то сплошная скука. В голове тут же возникает сумасшедшая мысль, которую я должна немедленно воплотить. Поднимаюсь со своего места. Беру свой телефон. Быстро прохожу в туалет, закрываюсь. Встаю перед зеркалом. Спускаю с плеч платье, сегодня на мне кружевной белый бюстгальтер. Фотографирую свои губы, которые облизываю языком, грудь в бюстгальтере. Снимаю его, фотографирую голую грудь, прикрывая руками соски. Помнится, он говорил мне, что у меня охренительная грудь. Так вот, надо напомнить ему, насколько она охренительная. Быстро одеваюсь. Возвращаюсь на рабочее место. Смотрю на Дана, он что-то тихо обсуждает с Романом. Отправляю ему свои губы. Слежу за его реакцией. Он открывает сообщение, долго, внимательно смотрит на фото. На лице ни одной эмоции. Ноль внимания в мою сторону. Хорошо. А что ты скажешь на это? Отправляю ему грудь в бюстгальтере. Дан продолжает говорить с Романом, долго не читая сообщение. Ну давай, посмотри. Да! Он все же его открывает. Смотрит гораздо дольше, чем на губы. Но опять без эмоций. Я начинаю потихоньку злиться на него. Последняя попытка. Отправляю ему обнаженную грудь. Дан откидывается в кресле, берет чашку чая отпивает глоток, одновременно открывая сообщение. Я замираю, закусываю губы. Смеюсь, когда Дан давится чаем, смотря на мое фото. Да, Гад! Я тебя сделала! Дан поднимет голову, впивается в меня взглядом, который я не забуду никогда, так он смотрел на меня перед нашим сексом в его машине. Подмигиваю ему, проводя языком по губам. Мой телефон оповещает меня о входящем сообщении. Я могла бы подумать, что это Дан. Но он ничего не делает, продолжая удерживать мой взгляд. Отворачиваюсь от него, читаю сообщение. Это Леха, сообщает, что через двадцать минут будет ждать меня возле главного входа. Смотрю на часы – до конца рабочего дня еще полчаса. В приемную заходит пожилая уборщица, выгоняет Романа и Дана из кабинета.

Мужчины прощаются, пожимая друг другу руки. Роман покидает офис. Не обращаю на Дана никакого внимания, копируя его покер-фейс, иду в кабинет, собираю пустые чашки, несу их на кухню. Мою посуду, слышу, как на сюда же заходит Дан. Я чувствую его холодный парфюм, который окутывает меня. Продолжаю его игнорировать, домываю чашки, составляют их на полку. Медленно поворачиваюсь к нему, облокачиваюсь на кухонную столешницу. Дан пристально смотрит на меня.

– Вы что-то хотели, Данил Александрович? – наигранно официальным тоном спрашиваю я. Дан молчит, просто смотрит. Несмотря на его невозмутимый вид, я вижу, как он напряжен. Делаю пару шагов в его сторону, хочу его обойти, выйти из кухни. Дан ловит меня, впечатывает в стену.

– Что это было, Дюймовочка?! Одна из твоих фантазий? – прижимает своим телом к стене, ставит руки по обе стороны от моей головы, перекрывая пути отступления.

– Что? Не понимаю, о чем ты говоришь? – нагло заявляю ему.

– Не советую тебе со мной играть в такие игры. Все равно не переиграешь меня, Дюймовочка, – ухмыляясь, заявляет он. Ну, наконец, хоть какие-то эмоции. А то я уж подумала, что он – робот.

– Думаешь, не переиграю? – приподнимаю брови, прикусываю губы. – Ты меня еще плохо знаешь.

– А ты меня вообще не знаешь, – заявляет он. Пытаюсь вырваться из его плена, толкаю его в грудь. Дан не реагирует. Толкает меня, впечатывая обратно в стену. – Ну что, Дюймовочка, поиграем? В игру без правил? – опускает взгляд на мои губы.

– Поиграем, – уверено заявляю я. Мое дыхание учащается, его сильная грудь прикасается к моей. От этого трения мои соски мгновенно напрягаются. Дан подносит руку к моему лицу, проводит пальцами по щекам, скулам, нежно лаская. Невольно закрываю глаза, наслаждаясь его лаской.

– Не боишься проиграть? – соблазнительным тихим голосом с хрипотцой, спрашивает он.

– Нет, – тихим шепотом отзываюсь я, его пальцы ласкают мои губы, слышу его тяжелое дыхание. Дан впивается в мой рот жадным диким поцелуем. Сжимает пальцами мои скулы. Сплетает наши языки. Во мне вспыхивает дикий голод. Последний раз я занималась сексом полгода назад в его машине. Схожу с ума от каждого движения, его теплых, чуть припухших губ. Кусает мои губы до боли, а меня начинает трясти от захватывающей меня эйфории, бешеной страсти. Ни один мужик так меня не заводил одним поцелуем. Дан стягивает мое платье с плеч, отодвигает чашечки бюстгальтера вниз, продолжая терзать мой рот, лишая меня воздуха. Сминает грудь, властно задирает юбку платья. Не церемонясь, быстро отодвигает трусики в бок, поглаживает пальцем мои складочки, ощущает, какая я мокрая и как хочу его. Меня лихорадит еще больше, пронзает током от каждого его прикосновения, грудь наливается у него в руках, требуя немедленной ласки. Задыхаюсь, издаю стоны в его губы. Впиваюсь руками в его сильные плечи, глажу его грудь. Как в тумане слышу глухой звонок его телефона, который вибрирует в переднем кармане. Дан не реагирует, продолжая меня терзать. Но проклятый телефон не хочет замолкать. Дан с рычанием отрывается от меня, быстро вытаскивает телефон, продолжая прижимать своим телом к стене.

– Да! – раздраженно кричит в трубку. Смотрит серыми стальными глазами в мои глаза, вижу в этих глазах дикий блеск и бешеное желание, да что там вижу, я его чувствую. Дан слушает, что ему говорят, одновременно поглаживая мой сосок, чуть сжимает его, покручивая между пальцами. Запрокидываю голову, кусаю губы от рвущегося из меня стона.

– Что?! – кричит он. – Ясно! Через десять минут буду, – уже спокойно отвечает он. Вижу в его глазах злость, граничащую со страстью. Он отталкивается от стены, бросает последний злой взгляд на мое тело. Быстро выходит из кухни. Хлопает дверью с такой силой, что, мне кажется, в маленьком помещении задрожали стены. Как будто это я виновата, что ему надо уехать.

Продолжаю стоять на месте, пытаясь отдышаться, прийти в себя. Натягиваю на плечи платье. Выхожу в приемную, слышу как Дан разговаривает по телефону у себя в кабинете, не придаю значение его разговору, что-то по работе, объект, время, продолжать наблюдать и все в таком духе. Захожу в туалет привожу себя в порядок, поправляю прическу, крашу губы.

Шесть часов вечера, мое рабочее время закончено. Беру сумку, спускаюсь вниз, напротив главного входа возле машины стоит Леха. Расплываюсь в улыбке, я так рада его видеть. До сих пор не верится, что мы друзья. Леха замечает меня, улыбается в ответ. Подходит, чуть приобнимет за талию, целую его в щеку.

– Привет, – Леша отпускает меня.

– Привет. Ну что, мы едем к Лизке? – спрашиваю его.

– Да, конечно. Она уже ждет. Я не удержался и сказал ей, что мы приедем вместе, – виновато говорит он.

– Ну вот, испортить весь сюрприз, – слегка толкаю его в плечо. Открываю дверь его машины, сажусь на переднее сидение, делаю вид, что обиделась. Леха смеется, обходит машину, садится за руль. Надуваю губы, отворачиваюсь от него, смотрю в окно.

Дан

Чем дольше я нахожусь с этой рыжей ведьмой в одном помещении, тем больше она меня бесит. Не могу понять себя, как можно испытывать раздражение и бешеное желание? Да, я ее хотел. Совру, если скажу, что не думал о ней все это время. Я ее вспоминал. Из всех использованных мною шлюх, она запомнилась мне больше всех. Не знаю, почему. Хотя нет, знаю, почему именно она, но гоню от себя эту мысль, пытаясь разубедить сам себя, что это не так. Дюймовочка будит всех моих чертей, напоминая ту, которую я давно забыл, вырвал из своего сердца.

Ксения – она другая, и в тоже время она воскрешала во мне давно намеренно забытые мной эмоции. С ней мои маски слетали. Я даже пожалел, что сподвиг сбежать ее со свадьбы. Вышла бы она замуж, и все было бы на своих местах. Ее женишок получил бы жену-шлюху. А я продолжал бы трахать других, и на следующий день даже не вспоминать их имен и лиц. Роберт. Друг называется. Удружил, отправив ее ко мне. Я не собирался брать ее на работу, сказал, что она мне не подходит. Но когда эта сучка, соскочила и послала меня нахрен, я заглянул в ее чертовы зеленые ведьмовские глаза, которые блестели от гнева, во мне что-то взорвалось, снося все мои маски ударной волной. Схватил ее, остановил, прижался к ее спине, вдохнул ее сладкий медовый запах и на секунду забыл, где нахожусь. А она не сопротивляется, наоборот льнет ко мне, запрокидывает голову мне на плечо. И я понимаю, что так она делает с каждым понравившимся ей мужиком. Но в тот момент мне становится все равно. Меня швыряет к ней, и сносит крышу от ее запаха, затягивает в омут, болото, в которое я не хочу. Я уже там был, и еле оттуда выбрался. Закрываю глаза, прикасаюсь губами к ее нежной коже на шее. Провожу руками по податливому телу, с которым в данный момент я могу делать все, что хочу. От прикосновений к ее коже пальцы начинает покалывать, что одновременно злит меня и притягивает. Чертова шлюшка. Сам не понимаю, что ей шепчу, слова вылетают сами по себе, и, похоже, я все же принимаю ее на работу. Если бы не Инка, ворвавшаяся в мой кабинет, я точно наплевал бы на все и разложил ведьму на столе.

Уже две недели она работает у меня. Две чертовы недели. Каждый день я хочу ее уволить, вышвырнуть и больше никогда не видеть. И каждый раз не могу этого сделать. Все вроде бы просто. Подойти, сказать, что не прошла испытательный срок, рассчитать и указать на дверь. Просто, но не с ней. Какая-то неведомая сила не дает мне этого сделать. Она флиртует со всеми, приносит не правильно заваренный чай, передвигает вещи на моем столе, путает документы. Бесит, раздражает, пьет кофе с Ромкой, бегая с ним на перекуры, о чем-то беседует и постоянно смеется над его тупыми шутками. Провоцирует меня, шлет фото своих губ и обнаженной груди, иногда как бы невзначай наклоняется, демонстрируя резинку чулок. Играет со мной в игру, которую я сам ей предложил.

Я мог бы трахнуть ее тысячу раз, и я почти это сделал в офисной кухне, но меня остановили дела. И я благодарен Ромке, что он позвонил и отвлек меня от нее. Потому что не уверен, что после очередного секса с ней, не захочу сделать это снова. А это уже система, намек на какие-то, пусть даже сексуальные, но отношения, которые нахрен мне не нужны. Для этого у меня есть Инна, с ней все просто, когда я ее касаюсь, моя кожа не горит огнем, пальцы не покалывает, с ней я держу свои чувства под контролем, меня не разрывает от противоречий. Я полностью уверен, что в один прекрасный день без сожаления ее отпущу, чем раньше, тем лучше. Возможно даже, сегодня.

Сегодня Инна решила приготовить нам ужин, просила провести этот вечер и ночь с ней. Она сдала все экзамены, и должна уехать на месяц к родителям. Я согласился.

И вот теперь я сижу и наблюдаю, как девушка порхает по моей кухне с довольным лицом, готовя что-то вкусное. Несмотря на свой возраст, Инка довольно неплохо готовит. Смотрю на нее, думая, может, отвезти девушку завтра домой, и забыть навсегда. Она молодая, справится с этим, в конце концов, у нее все впереди, и такие мудаки как я, в ее жизни попадутся ей еще не раз. Это тоже, какой-никакой, а опыт.

Телефон в моих руках начинает трезвонить. И в данный момент я даже рад этому. Возможно, это очередное дело даст мне шанс не присутствовать на придуманном Инной романтическом ужине. Смотрю на дисплей. Мама. Скидываю звонок. Но через пару секунд телефон продолжает звонить. Не беру трубку, ставлю на беззвучный режим. Один пропущенный. Два. Три. Четыре. На пятом звонке, мои нервы сдают. Какого черта. Она прекрасно знает, что я не возьму трубку, где-то внутри расползается гадкое чувство тревоги. Возможно, что-то случилось. Я даже беру телефон в руки, но руки не слушаются. Я не могу поднять трубку и ответить ей. Телефон, наконец, замолкает, вздыхаю с облегчением. Приходит сообщение, опять от нее. Беру телефон, намереваясь удалить, не читая. С минуту колеблюсь. Открываю сообщение.

« Данил, срочно перезвони. Отец очень болен!»

Тревога нарастает с бешеной скоростью. И почему мое гребенное шестое чувство никогда меня не подводит? Набираю телефон матери. Она тут же берет трубку.

– Что с отцом?! – поднимаюсь с места. Инка смотрит на меня недоумевающим взглядом. Она не часто слышит, как я кричу. За последние четыре года я научился скрывать свои настоящие эмоции, надевая нужные мне маски. Ухожу в спальню, закрывая за собой двери.

– Здравствуй, Данил.

– Что с отцом?! – настаиваю я. Она прекрасно знает, что я не буду с ней любезничать, тем более сейчас.

– Он болен.

– Это я уже понял! Что с ним?

– Все очень серьезно, ты должен приехать…

– Если ты сейчас же не скажешь что с ним, я позвоню ему сам!

– Хорошо, хорошо! – уже кричит она. У него рак. Рак кости. Уже давно. Он скрывал от нас. Ты же его знаешь. Только когда вчера ему стало плохо, он все нам рассказал. Данил. Он не хочет лечиться, понимаешь? Я надеялась, что ты сможешь его уговорить. Нас он не слушает. Твердит свое, – каждое ее слово вонзает новую иглу в мое тело. Я падаю в ступор. Что она несет?! Какой еще рак? Мой отец – врач. Он не мог этого скрывать. Дышу глубоко, осознание приходит постепенно. Он мог. Он каждый день видит боль родственников тяжелобольных людей.

– Я сейчас же позвоню ему. Где он?

– Закрылся в своем кабинете. Не хочет никого слушать. На тебя наша последняя надежда. Пожалуйста, уговори его на лечение. Я прошу тебя, Даниил. Не поддавайся его словам, – она все тараторит, и тараторит, просит меня, умоляет, плачет. Сбрасываю звонок. Набираю номер отца. Пока слушаю гудки, во мне одна за другой меняются эмоции. Боль, отчаяние, злость на отца за то, что молчал, за то, что не хочет лечиться. Ладно они, я могу понять почему он им ничего не сказал. Но он мог позвонить мне.

– Алло, Данил? – слышу довольно бодрый голос отца. В голове мелькает мысль, о том, что мать меня обманула. Но я гоню ее. Она могла сказать мне все что угодно, но врать про здоровье отца не посмела бы.

– Пап, привет. Как ты? – настороженно спрашиваю я, прислушиваясь к каждому его вздоху.

– Все хорошо, Данил. Разве у меня может быть по-другому? – довольно убедительно отвечает он. Может мать, как всегда, преувеличивает и не все так плохо как ей кажется?

– Пап, звонила мама и сказала, что ты немного не в форме.

– Я так и знал, что ты не просто так звонишь. Ты же не общаешься с ней, так какого черта ты сейчас взял трубку?! – раздражено кидает мне отец.

– Пап, это правда? Она не преувеличивает?

– Конечно, преувеличивает. Со мной все хорошо. Мне не нужно никакое лечение. Я врач и знаю, что говорю. Лечение только принесет очередную боль и муку. Но оно не поможет, сынок. А так я еще поживу пару месяцев нормальным вменяемым человеком. Если бог даст, может, полгодика протяну, – я молчу. Не знаю, что сказать. Это правда. Он болен. И если уж мой отец, врач с большим стажем, говорит, что ничего не поможет, значит это – так. На меня накатывает чувство вины за то, что последнее время игнорировал его. Мало с ним общался. Глубоко вдыхаю. Не может быть, что все потеряно. Должен быть выход, шанс. Не здесь, в другой стране. Германия, Израиль, Соединенные штаты. Нужно пробовать, искать варианты, медицина не стоит на месте. Сейчас столько возможностей.

– Пап, давай поговорим. Помнишь, в детстве ты мне говорил, что нельзя ничего скрывать от близких. Как бы тебе не было плохо, они тебе помогут. Давай начистоту. Ты же врач. Вот и расскажи мне, как врач, что с тобой? – отец долго молчит, обдумывая мои слова. Я подхожу к окну, распахиваю его настежь, глотая прохладный вечерний воздух.

– У меня злокачественное поражение костной системы. Вторичная костная онкология. Хондросаркома. Я предполагаю, что это все возникло из-за травмы, перенесенной десять лет назад.

– Пап, – прерываю его. – Почему ты отказываешься от лечения?

– Почему? – задумчиво спрашивает он, кажется сам себя. – Потому что, чтобы вынести химиотерапию, нужно само по себе хорошее здоровье, – усмехается он. – А я уже не молод. Некоторые пациенты умирают от самого лечения раньше, чем их заберет рак. То же самое можно сказать и об операции. Вскрытый рак развивается быстрее – это мое твердое убеждение. Стоит ли терпеть послеоперационные мучения, если умереть все равно придется?

– Пап, ну что ты говоришь, – не могу слышать, как он спокойно рассуждает о своей смерти.

– Ты сам хотел ответа, почему я не хочу лечиться. Так вот, теперь выслушай мое мнение. И больше не задавай мне подобных вопросов, – резко отвечает он. – Неизвестно стоит ли терпеть муки лечения, если мучение от рака будет меньше чем от последствий операции. Так что все это – псевдо лечение, впустую потраченные деньги. Лучше пустить их на поправку здоровья Славика, он молод, у него есть шансы. И не все так безнадежно, – сжимаю подоконник с такой силой, что мне кажется, он начинает трещать в моих руках. Он заботится о здоровье Славки, жертвуя своим. Но я молчу, сейчас не тот случай, чтобы поднимать эту тему.

– Да, видимо время мое пришло. Знаешь, один профессор из Германии сказал: «В каждом человеке сидит свой рак, только не каждый до него доживает» и я полностью с ним согласен, – отец замолкает. Мы долго молчим, слушая тишину. Я хорошо знаю своего отца, если он что решил, никто и никогда его не переубедит. Но я не могу вот так просто с ним согласиться. Не могу это принять, сидеть на месте, бездействовать и смотреть, как он медленно умирает, даже не пытаясь бороться.

– Меня больше интересует другой вопрос, – неожиданно продолжает отец. – Тебе уже тридцать один год. Ты не женат. Детей нет. То, что я не дождусь внуков – это уже факт. Но я хотел бы погулять на твоей свадьбе. А то знаешь, меня мучают сомнения по поводу твоей ориентации, – насмешливо произносит папа.

– Пап, что ты несешь? Ты прекрасно знаешь, почему я не женюсь. Но у меня есть девушка, женщина. Мы живем вместе и у нас все хорошо. Возможно, со временем я сделаю ей предложение, – нагло вру отцу. Но он не оставляет мне выбора.

– Вот и прекрасно. Это то, что я хотел от тебя услышать. Завтра я жду вас на семейный ужин, – закрываю глаза, вдыхаю. Семейный ужин! Семейный! А где эта семья? Это миф. У нас нет семьи как таковой, в общем ее понятии. По крайней мере, для меня ее не существует. Возможно, там они и играют в семью, в семью, где я оказался изгоем. Возможно, я сам в этом виноват. Но…

– Пап, ты же знаешь, что это не возможно. Я не смогу изображать то, чего нет. Может, мы просто с тобой вместе поужинаем где-нибудь в тихом спокойном месте и обсудим варианты возможности твоего лечения за границей, раз ты не доверяешь нашей медицине? – Отец опять долго молчит.

– Вот завтра за ужином в нашем доме, мы все вместе это и обсудим, раз вы так хотите! Данил, я все понимаю. Но вы можете хотя бы создать видимость нормальной семьи? Хотя бы на один вечер? Разве я многого прошу? Я просто хочу, что бы мы как раньше собрались все за одним столом. Хочу видеть тебя и твою девушку. Хочу знать, что у тебя все хорошо и быть уверенным, что у тебя тоже будет своя семья. Хочу доказать твоей матери, что ты не безнадежен в этом плане. Я знаю, что ты умеешь любить. Так докажи это вместе со своей женщиной, если она, конечно, есть. Заткни им всем рты. Хватит прятаться. А вот если у тебя до сих пор никого нет, то это уже серьезная проблема. Тебе нужна помощь. У меня есть хороший знакомый психолог, могу договориться о встречи с ним. Сын, жизнь, она не заканчивается на одной неудаче. Ты должен подниматься и идти дальше. Я должен быть уверен, что, когда меня не станет, о тебе позаботятся любящие женские руки, – во мне закипает злость. Почему я не могу просто жить, как живу, меня все устраивает в моей жизни. Женских рук, и не только рук, у меня предостаточно. По жизни мне никто не нужен. Почему я должен кому-то что-то доказывать, устраивая показуху. И мне не нужен никакой психолог. Я сам себе психолог. Это не проблема. Это мой образ жизни. Но я не могу отказать отцу. Только не в данный момент.

– Хорошо. Я приеду завтра. Приеду со своей женщиной. Устрою показуху, раз ты этого хочешь.

– Вот и хорошо. Я знал, что ты мне не откажешь.

– Пап, ты в курсе, что ты сейчас мной манипулируешь?

– Да, Данил, я этого и не скрываю. Но могу я хоть в конце жизни кем-то поманипулировать? – смеется он.

– Мать всю жизнь тобой манипулировала. Как ты это терпишь? – немного расслабляюсь, усмехаясь ему в ответ.

– Ты уверен, что любишь свою мифическую женщину? – не понимаю вопроса. Причем здесь моя любовь?

– К чему этот вопрос?

– А к тому, что когда любишь, ты готов на все ради своей женщины. И ты позволяешь ей собой манипулировать, лишь бы ей было хорошо. А я, не смотря ни на что, люблю твою мать, – а, вот он это к чему. Я понимаю, о чем он говорит. Очень хорошо понимаю. Мной уже манипулировали, да так умело, что я этого не замечал. И я никогда в жизни не допущу, чтобы это повторилось.

– Пап, я… Мы приедем только в одном случае, если ты поговоришь о лечении за границей, – теперь я ставлю ему ультиматум.

– Поговорим, обязательно поговорим. Ждем вас завтра к семи вечера.

– До завтра, пап, – сбрасываю звонок. Смотрю на уже ночной город. Нахожусь в полной прострации. Отец всегда много значил в моей жизни. Говорят, мальчики больше любят мам. Отец всегда был мне ближе, чем мать. Славка, мой старший брат, всегда был маменькиным сыночком, и она это знала. Отец научил меня быть сильным, он всегда меня понимал и поддерживал. Четыре года назад наши отношения разладились, и даже в той ситуации отец не отвернулся от меня, он просто занял нейтральную позицию наблюдателя, позволяя нам самим во всем разобраться. Но почему сейчас такой сильный человек как мой папа сдается? Не хочет бороться? Я просто обязан его уговорить бороться за жизнь.

– Дан? Котик, ужин готов, – слышу за дверью голос Инны, – сколько раз мне еще надо сказать этой девчонке, что я терпеть не могу, когда меня так называют! Быстро подхожу к двери, открываю ее. На пороге стоит довольная Инна.

– Инна, ты вроде не глупая девушка? Почему до тебя никак не доходят мои слова? – Инка растерянно моргает, хмурится, не понимая, о чем я говорю.

– Что-то случилось? – прикусывает губы, в глаза заглядывает, пытаясь понять меня.

– Нет. Все нормально. Просто не называй меня больше котиком, повторяю последний раз! – обхожу ее, прохожу на кухню. Стол накрыт на двоих. Приглушенный свет, красные свечки. Сейчас эти свечи ни хрена не ассоциируются у меня с романтикой. Смотрю на их пламя, и душу рвет на части. Тушу их, включаю верхний свет, сажусь за стол. Следом заходит Инна. Недовольно морщится, но молчит. Садится напротив меня.

– Что с твоим отцом?!

– Ничего, все нормально. Ты хотела ужин. Так давай ужинать, – одеваю очередную нужную маску, улыбаюсь ей. Инка немного расслабляется, что-то рассказывает мне, подкладывая в мою тарелку салат. Я киваю ей, поддакивая, не понимая и половины из ее речи. Мои мысли сейчас не с ней. В голове прокручивается разговор с отцом. Анализирую каждое его слово. Он хочет видеть меня с женщиной. Хочет, чтобы у меня была семья. Ну что ж, раз это его так волнует, надо сыграть перед моей семьей роль. Роль любящей друг друга парочки. Только вот кого взять на роль главной героини? Смотрю на Инну. Если я приведу ее в дом моих родителей, познакомлю с так называемой семьей, я дам ей очередную надежду на развитие наших отношений. Да и Инна вряд ли сможет отбиться от едких вопросов матери, Славика и Кристины. Они сожрут ее в два счета, даже не подавятся. Инка – наивная и глупая. И я уже прекрасно понимаю, кто мне нужен на роль моей будущей супруги. Я знаю, кто сможет идеально сыграть дешевый спектакль для моих родных. Вопрос только в мотивации. Хорошим актрисам нужны гонорары. Беру телефон, набираю номер. Жду ответа. Она долго не берет трубку. Сбрасываю звонок.

– Ты не мог бы отложить свои дела и никому не звонить во время нашего ужина? – возмущается Инна.

– Нет, не мог. Мне надо решить один вопрос именно сейчас, – поднимаюсь из-за стола, опять ухожу в спальню. Набираю номер еще раз. После пятого гудка мне, наконец, отвечают.

– Ксения, у меня есть к тебе важное дело, – без предисловий начинаю я.