Мои красные туфли

Глава 12

По мере того как пустыня отступала и небольшие города вырастали все ближе друг к другу, движение на дороге становилось все напряженнее. Эван изворачивался в потоке машин, искусно обманывая смерть на скорости в семьдесят миль в час. Карли, давно привыкшая к «почти столкновениям» и «едва ли не авариям», спокойно вытянула ноги и даже скинула босоножки. Их отделяла от дома сотня миль асфальтового покрытия. Совсем не мало.

— Анекдотов больше не будет?

Голос удивил. Она решила, что на сегодня уже исчерпала лимит его терпения.

— А я больше и не знаю. Эта история о монашках — мой дежурный номер.

— Довольно забавно.

— Правда? — не поверила Карли и покосилась на спутника, нет ли в этой оценке подвоха.

— Конечно. — Уголки губ Эвана поднялись, словно в улыбке. — Приходилось слышать и хуже.

Карли рассмеялась:

— Ты ничуть не лучше моего агента. После удачно прошедшего дня он говорит, что я по крайней мере не слишком опозорилась.

— Неужели? — удивленно переспросил Эван.

— Правда.

Карли наслаждалась одобрением, закутавшись в него, словно в норковое манто. От удовольствия едва не замурлыкала, однако сдержалась, опасаясь, что кое-кто из рядом сидящих решит, что ей небезразлично его мнение.

— Так что же с туфлями? — неожиданно спросил Эван, нарушая уютную безмятежность.

— Извини, — смутилась Карли, взглянув на босые ноги. — Тебя очень раздражает, что я сняла туфли?

— Вовсе нет, — ответил он. — У тебя прекрасные ноги. Действительно очень красивые. Я говорю о других туфлях.

Карли растерялась, не имея возможности оценить второй комплимент, так как слишком беспокоилась о том, что уместнее сказать. Эван перестроился на соседнюю полосу, чтобы обогнать грузовик с птицей, вслед за которым летело снежное облако перьев.

— В чем именно заключается история? — пояснил свой вопрос Эван, так и не дождавшись ответа. — Я полагаю, что какая-то история непременно существует.

Карли сунула ноги в босоножки.

— Нет, ты ошибаешься. Никакой истории не существует.

— Как бы не так! Можно подумать, что ты взялась за работу объемом в целый месяц лишь потому, что купила подходящую по цвету сумочку и не хочешь нарушать гармонию.

— Эти туфли имеют всего лишь эмоциональную ценность, и ничего больше.

— И в чем же заключается их эмоциональная ценность?

Карли понимала, что искреннее объяснение вовсе не поднимет ее во мнении Эвана. Она считала, что в его глазах занимает на лестнице млекопитающих почетную ступеньку где-то между лопоухим кроликом и карликовой козой. Но знала также и то, что если не ответит на вопрос, то Эван не отстанет до самого Лос-Анджелеса.

— Эти туфли приносят мне удачу, — произнесла она наконец.

Эван перестал смотреть на дорогу и уставился на пассажирку, смерив ее взглядом с ног до головы.

— Удачу? В каком смысле? Когда они у тебя на ногах, тебя осеняет высшее вдохновение, прозрение?

— Нет! — раздраженно ответила Карли. — Удачу в смысле обычного человеческого везения. Туфли приносят успех, благоприятную карму.

— Карму ты создаешь сама, — поправил Эван.

— Ах, прости, пожалуйста, — саркастически извинилась Карли. — И как только я могла забыть! Но дело в том, что мне платят за чтение слов, а не за понимание.

Она скрестила руки и сердито уставилась в окно, понимая, что излишние эмоции вовсе не исправят положения, а лишь укрепят упрямца в мысли о ее ущербности.

— Удачу! — презрительно повторил Эван. — Ты называешь свои высокие гонорары удачей? Считаешь, что тебе платят в два раза больше, чем другим, лишь потому, что ты удачлива, а остальные нет, а вовсе не потому, что хорошо делаешь свое дело? Значит, просто везет?! Прекрасно!

Разве этот человек мог понять, каково ей живется в профессиональном мире? Эван всегда был личностью, победителем; воздух вокруг него немедленно наполнялся золотым светом успеха. А к Карли успех никогда не приходил легко, сам собой. Она иногда говорила, что стоит ей купить лотерейный билет, как все шансы на успех тут же убегают.

— Таким людям, как ты, не дано этого понять. — Голос Карли звучал спокойно. — Когда ты был ребенком, наверняка сверстники не жаловались на то, что ты оказался в их команде: «О, вот идет Эван! Ну уж с ним-то мы ни за что не проиграем! Он такая сила!»

Маклиш пожал плечами, вовсе не собираясь оспаривать очевидного.

— А я в детстве была первой дурочкой. Популярностью никогда не пользовалась, одевалась, как головорез, говорила глупости и отличалась странным вкусом в музыке. Всегда все теряла и постоянно появлялась не там, где нужно, и не тогда, когда нужно. Волосы у меня были некрасивыми, я носила очки и брекеты на зубах, а потому, когда в класс приходил фотограф, всегда пряталась в надежде, что обо мне забудут. Настало время, когда я наотрез отказалась от очков, брекетов и плохого парикмахера, но во всем остальном была все такой же нелепой.

Эван покачал головой — возможно, недоверчиво, но скорее всего сочувственно.

— Уверена, что тебе никогда не приходилось чувствовать себя отвергнутым, обделенным или что-нибудь в этом роде, — горько продолжала Карли. — Просто не могу представить, чтобы твоя мама подсовывала тебе книги типа «Уроки общения для дурачков».

Эван не верил:

— Ты ведь шутишь, правда?

— Добро пожаловать в мой мир, Эван Маклиш, — беззаботно пригласила Карли и тут же изменила голос, не слишком старательно подражая охрипшему от крика киношному зазывале: — В ближайшем кинотеатре! «Ничтожная жизнь», в главной роли — Карли Бек. Фильм основан на скучной, но правдивой истории. Детям до семнадцати лет смотреть не рекомендуется из-за откровенных сцен глупости и реалистичного изображения полнейшей неудачливости!

— Тебя вряд ли можно назвать неудачницей, Карли, — заметил Эван, пристально взглянув ей прямо в глаза, словно смотреть на дорогу было вовсе не обязательно. — На самом деле туфли ничего не значат. Твоя жизнь такова, какой ее делаешь ты. Никакие талисманы не действуют и не помогают — вообще не оказывают никакого влияния.

Карли упрямо покачала головой.

— Но ведь ты совсем не знаешь, какой ужасной была моя жизнь. И с тех пор как я купила эти туфли, она полностью изменилась и стала хорошей. Иначе с какой стати я согласилась бы терпеть из-за них такие лишения?

— Туфли — ничто.

— Туфли — все.

Эван смерил спутницу презрительным взглядом и самоуверенно-нагло заявил:

— Вот для меня они счастливые, это правда.

Карли уставилась в окно, искренне, но с опозданием сожалея о том, что сказала гораздо больше, чем следовало. Неуместная откровенность скорее всего полностью уничтожала те крохи уважения, которые она заработала за время поездки. Теперь ее рейтинг наверняка понизился с ушастого кролика до бактерии и других не наделенных мозгом простейших организмов.

Последняя запись к фильму предстояла в ближайшую пятницу. В результате обязательства Карли по отношению к Эвану окажутся исчерпанными, и она вернет себе туфли, а вместе с ними и удачу. Ну а пока, раз жизнь снова стала такой, какой была когда-то раньше, приходится терпеть унижение и ущемленную гордость — все ради светлого будущего.

Карли проснулась от поцелуя, словно Спящая красавица. Но Эван мало походил на прекрасного принца.

— Я решил, что это поможет вернуть тебя к действительности, — пояснил он.

Девушка оттолкнула его и посмотрела в окно. Они стояли возле ее дома.

— Знаешь, — продолжал он, — твоя привычка постоянно засыпать может оттолкнуть многих мужчин.

Карли собрала вещи и зло пробормотала:

— Но только не тебя.

— Не меня, — ухмыльнулся Эван. — Итак, что же сегодня, Карли? Падающие звезды? Молнии? Или просто милые утята?

Она несколько мгновений недоуменно смотрела, не понимая, что он имеет в виду. Наконец догадалась. Чем же, черт возьми, он занимался? Исследовал ящик с бельем, пока она спала? Возможно, Дана права и он действительно склонен к фетишизму?

— Иди к чертям, — не слишком убедительно огрызнулась Карли.

Эван понимающе улыбнулся:

— Тогда там, куда ты меня посылаешь, наверняка будут маленькие чертенята.

Когда Карли и Дана приехали на барахолку возле Пасадена-Сити-Колледжа, торговля уже кипела вовсю. Первую остановку они сделали возле палатки со съестным, в которой торговали студентки — будущие медсестры. Они явно инвестировали в будущую карьеру, пытаясь всучить покупателям еду, напичканную жиром, солью, сахаром и нитратами и тем самым создавая потребность в собственных услугах.

— Кофе? Пончики? Хот-доги? — Новоявленная Флоренс Найтингейл со свежим румяным личиком помахала перед носом Даны тарелкой со всякими сомнительными вкусностями. От этого движения Дана вздрогнула и отстранилась.

Карли потеснила погруженную в себя подругу:

— Нам, пожалуйста, два кофе и два пончика — один шоколадный и один с сахарной пудрой. Да, кофе, пожалуйста, большой.

— Не забудь о Дейзи, — скучным голосом произнесла Дана. Она дернула поводок, чтобы забренчали подвески. Такса с энтузиазмом уставилась на хозяйку.

— И еще пакет картофельных чипсов, — добавила Карли. Она заплатила за еду и начала готовить кофе, щедро нагружая его сахаром и сливками. Потом сунула один стакан в руку Даны. — Выпей-ка.

Та сделала большой глоток и вздохнула.

Карли сунула ей в другую руку шоколадный пончик.

— Ешь.

Дана откусила кусочек, запила его кофе и снова вздохнула.

Вслед за Дейзи подруги направились по проходу между палатками. Такса деловито сновала от одного прилавка к другому, словно действительно пришла за покупками.

— Гав! — Она остановилась перед связкой больших оловянных дорожных знаков, прислоненных к стене потрепанного вагончика.

Карли внимательно осмотрела выставленные на старом фанерном столе солонки и перечницы. Рядом с ними парами, по завету Ноя, маршировали колонны слонов, пингвинов и других керамических животных.

— Мне это нужно? — Дана взяла в руки большой, слегка помятый знак «Идут строительные работы». Дейзи отреагировала на вопрос энергичным взмахом хвоста. Карли же едва взглянула.

— Нет.

— Эксперт дал заключение, — пояснила Дана таксе, ставя знак на место. — Так как же прошло путешествие в пустыню?

Дейзи направилась к следующей палатке, и подруги послушно поплелись вслед за ней.

— Интервью оказалось действительно интересным. Реймонд Барлоу — толковый старик. Да, Арлин и Пит Силвер действительно были любовниками, но, судя по всему, больше ничего. Он не знает, куда именно отправилась сестра, но считает, что она непременно имела веские причины для такого странного поступка. Судя по всему, Арлин всегда отличалась свободолюбивым нравом. А в конце интервью он предложил мне выйти за него замуж.

— Реймонд или Эван? Карли сморщила нос.

— Разумеется, Реймонд.

Дана остановилась у прилавка с разнообразными старинными вещами и вытащила черный пояс из тисненой кожи с серебряной, украшенной перламутром пряжкой. Примерила находку.

— Ну и как? Карли кивнула.

— Эван всю дорогу злился и дулся.

Дана купила пояс у женщины в светло-зеленом сарафане.

— На обратном пути мы ненадолго остановились у его родителей, — продолжила Карли, когда небольшая, но дружная компания снова тронулась в путь. — Они живут в Палм-Спрингсе, в огромном доме. Судя по всему, отец Эвана — какой-то очень крупный бизнесмен. Один из тех, у кого мой отец постоянно берет интервью. Мы остались к ленчу, но он задержался на деловой встрече или что-то в этом роде. Бросается в глаза, что Эван не слишком ладит с папочкой. Мама же кажется очень приятной, но мне ее жаль — ведь ей приходится постоянно и любыми путями поддерживать мир между Годзиллой и сыном Годзиллы.

— Почему-то мне никогда не приходило в голову, что Годзилла может оказаться женатым, — задумчиво произнесла Дана.

— А иначе откуда взялся Младший? — веско аргументировала Карли.

— Представляю, как его делали. Наверное, в процессе стерли с лица земли какую-нибудь небольшую японскую деревушку. Кстати, вы с Эваном уже спарились?

При этих словах копавшийся в старых журналах интеллигентный мужчина поднял голову.

Карли схватила Дану за руку и потащила ее по проходу между палаток.

— Разумеется, нет! Между нами заключено соглашение, забыла?

— Знаю. Работа в обмен на любимые туфли. Но судя по всему, он вовсе не против, да и тебе интересно, так почему бы и нет?

— Мне не интересно, — сухо возразила Карли. Глаза Даны блеснули.

— Что ты сказала?

— Я сказала, что мне все это абсолютно не интересно.

— Ой, Дезинька. — Дана взяла таксу на руки. — Смотри-ка, тетя Карли втюрилась в дядю Эвана…

Прищурившись, Карли выдержала взгляд двух пар любопытных изучающих глаз.

Дана опустила собачку на землю и тихонько запела:

— Карли и Эван сидят на дереве. Целуются. Любовь прежде всего…

Карли нетерпеливо схватила поводок.

— Пойдем, Дейзи. Нам пора.

— Да, причем втюрилась по самые уши. — Дана догнала подружек и рассмеялась. — Ой, не могу! Все это так интересно!

— Ничего интересного. Просто одна из составляющих моего невезения. Карьера полетела кувырком, машина испорчена, а саму меня неумолимо влечет к человеку, который меня откровенно презирает и даже ненавидит. До дикости типично.

— Думаю, на самом деле Эван вовсе не презирает тебя, а совсем наоборот — ты ему очень симпатична. Там, в клубе, я всерьез испугалась, что он расправится с Гленом. Пока вы танцевали, он не переставая упорно тянул из меня информацию.

— И что же его так интересовало? Что ты ему рассказала?

— Сказала, что ты предпочитаешь высоких брюнетов с голубыми глазами.

— Отличная рекомендация.

— Так что же ты собираешься делать?

— Ничего, — ответила Карли, с любопытством разглядывая коробку из-под обуви, полную старых «валентинок». — Ровным счетом ничего. Вполне возможно, что неудачи меня упорно преследуют, но это вовсе не означает, что надо вешать нос.

Одина дома не было. Стоило хозяйке открыть дверь в кухню, как ее поразила особая пустота, ощущение отсутствия чего-то крайне важного, что непременно должно было присутствовать. Разумеется, то, что кот не оказался в одну секунду у ног хозяйки, выпрашивая любовь и дружбу, было действительно очень странно. Дело в том, что Один находился под домашним арестом. За стенами дома расположился враждебный для кошек мир, наполненный злыми и нервными собаками, превышающими скорость машинами и кровожадными койотами.

Стараясь не паниковать раньше времени, Карли бросила на кухонный прилавок рюкзак и подобие ленча и быстро осмотрела дом. Очень скоро она поняла, что маленький викинг отправился покорять мир, покинув родной порт через открытое окно ванной комнаты. Проклиная собственную забывчивость и наступающие сумерки, Карли схватила фонарик и выбежала из дома.

— Один! — позвала она, присев на корточки и заглядывая под дом.

Луч фонарика высветил лишь грязь да паутину. Карли сходила за банкой с кошачьим кормом — характерный стук вкусных подушечек в жестяной банке всегда был для кота безотказным сигналом к возвращению домой. Карли затихла, надеясь услышать ответное мяуканье, но так ничего и не дождалась.

Она методично осмотрела обе стороны своей улицы, а потом начала постепенно удаляться от дома, квартал за кварталом. Она заглядывала под каждую машину и в каждую ямку куда можно было спрятаться. Все встречные, а также садовники, мойщики машин и просто люди, гуляющие с собаками, подвергались тщательному, подробному допросу о возможной встрече с большим черным котом. Солнце село, и вечерний воздух быстро наполнился прохладой. Наступало неуютное, жутковатое время, когда воображение рисовало всевозможные страшные картины. Время вампиров.

— Один? — В нескольких улицах от дома, сама испугавшись собственного дрожащего голоса, Карли заглянула под старый внедорожник. Луч фонарика неожиданно наткнулся на что-то темное и тут же неярко высветил два отражающих свет глаза. Куда, черт возьми, подевался Дженсен со своими очками ночного видения, которые ей сейчас так нужны? Карли быстро опустилась на колени и засунула голову под машину. — Один, малыш, это ты?

Да, это, несомненно, был представитель семейства кошачьих, причем нужного размера. Однако слабый свет фонарика не позволял разглядеть его. Единственный способ добраться до кота — ползти под машиной.

— Мяу…

— Один! — Мгновенное чувство облегчения тут же сменилось новой волной беспокойства. — Мамочка здесь, с тобой. Держись, дружок!

Карли поставила банку на землю, легла на живот и начала операцию по спасению кота. В горле застрял комок величиной с кулак; в желудке разыгралась буря. Земля и гравий оставляли на одежде и руках грязные следы, но девушка упорно, дюйм за дюймом, пробиралась вперед, к любимому и верному другу. Один лежал неподвижно. Странно, подозрительно неподвижно.

— И что же, черт возьми, ты там делаешь? — неожиданно загремел хорошо знакомый голос. От испуга Карли больно стукнулась головой одно машины.

— Эван, помоги, пожалуйста! Здесь Один, и скорее всего с ним случилось что-то очень плохое. Карли изогнулась, пытаясь посмотреть назад. Фонарь освещал часть улицы, но человек оставался в тени. И все же так же безошибочно, как голос родного кота, она где угодно могла узнать и этот голос.

— Ты сможешь до него добраться?

— Да, наверное. Надеюсь, что смогу. О Господи… Слабый луч фонарика нарисовал мрачную, пугающую картину. Чем ближе Карли подбиралась к своему питомцу, тем хуже он выглядел. Кот явно участвовал в какой-то отчаянной драке. Еще совсем недавно такая красивая и выразительная мордочка превратилась в жуткое месиво, а один глаз был полузакрыт.

— Мне нужно что-то, во что можно его завернуть.

Рядом тут же оказалась трикотажная фуфайка с капюшоном. Карли осторожно подобралась к коту и с головой накрыла Одина капюшоном. Кот жалобно мяукнул, но сопротивления не оказал. Карли бережно, словно маленького котенка, завернула его в мягкую ткань. Стараясь действовать как можно аккуратнее, она потянула тяжелый сверток с черным котом из-под машины, по пути постоянно извиняясь.

— Сюда. — Откуда-то сзади появились сильные и ловкие руки Эвана. — Давай его мне.

Карли изогнулась и с трудом подняла сверток, отдавая драгоценную ношу Эвану. Когда же она наконец вылезла из-под машины и встала на ноги, оказалось, что все тело бьет неуемная дрожь. Под отвратительным ядовитым светом фонаря на руках стали хорошо заметны пятна. Кровь.

— Надо срочно ехать в ветлечебницу. Он ранен. Быстрее! — Эти слова Карли хотела произнести. Но вместо них из горла донеслись какие-то булькающие, нечленораздельные звуки. Поняв, что сказать ничего не сможет, она пыталась объясняться отчаянными жестами.

Если Эван и хотел посмеяться над поведением Карли, то не позволил себе это сделать. Молча положил кота в руки Карли и повел девушку к машине.

— Все в порядке. Моя машина совсем близко. Только скажи, куда ехать, — спокойно произнес Эван, словно не замечая тех странных звуков, которые продолжала издавать Карли. — Ну или просто покажи.

Карли обреченно сидела в холодной, выкрашенной светло-зеленой краской приемной и нервно теребила рукав испачканной кровью фуфайки Эвана. Сама она была в грязи с головы до пят — после путешествия под машиной. И ладони, и колени оказались исцарапаны в кровь. Туфли тоже пострадали, а на волосы попало машинное масло.

— На-ка, выпей. — Эван стоял рядом и протягивал кофе. Карли взяла бумажный стаканчик, и на минуту аромат крепкого горячего кофе заглушил остальные запахи — дезинфекции и псины. Эван опустился на соседний пластиковый стул и молча маленькими глотками начал пить. Карли взглянула на него поверх своего стаканчика. Выглядел Маклиш великолепно, хотя и немного мрачно, однако его вид почему-то начал действовать на нервы. Весь вечер они почти не разговаривали, если не считать ответов на вопросы ветеринара. К великому облегчению Карли, раны Одина оказались не слишком тяжелыми. Несмотря на обилие крови, большей частью это были небольшие царапины и ссадины.

— А почему ты ехал по той улице? — наконец спросила Карли. Эван ни словом не упомянул ее недавний психоз, и за это она была ему искренне признательна.

— Ехал к тебе, чтобы забрать свои бумаги. Забыл их вчера.

— Но ты мог позвонить.

— Я был неподалеку.

— Очень рада. — Да, впервые его привычка наносить неожиданные визиты принесла практическую пользу.

Они как раз допили кофе, когда из кабинета вышел ветеринар, чтобы рассказать о состоянии Одина.

— Парню, конечно, здорово досталось, но держится он молодцом. Я сейчас вам его не отдам — пусть проведет ночь у нас. Важно, чтобы раны оставались чистыми, а в глаз не попала инфекция. Кот крупный и очень крепкий, так что будем надеяться на лучшее.

Едва дыша, Карли кивнула. Она так сжала руку Эвана, что кончики его пальцев покраснели. Однако он вытерпел и не отдернул руку.

— А нам можно его навестить?

— Конечно. Думаю, что он тоже будет рад вас увидеть.

Одну из стен комнаты в три ряда занимали клетки из нержавеющей стали. Примерно в половине из них сидели и лежали вялые больные кошки всех пород, цветов и размеров. По соседству находилась такая же палата для собак. Тишину нарушало только чуть слышное верещание стоящего в углу холодильника.

Как только Карли подошла к клетке, Один устало мяукнул в знак приветствия. Санитар открыл решетку, чтобы хозяйка могла приласкать больного. Мордочка почти скрылась за слоем мази, правый глаз распух, по всему телу светились островки голой кожи — в тех местах, где шерсть сбрили, чтобы обработать раны. Из капельницы поступало лекарство, а вокруг шеи был укреплен прозрачный пластиковый воротник, напоминавший абажур. Он не позволял вылизывать раны.

— Ах, даты только посмотри на себя! — Как ни старалась, Карли не смогла найти здорового места, чтобы приласкать друга. Самое большее, что ей удалось сделать, так это бережно пожать переднюю лапку и нежно ее поцеловать.

Один замурлыкал. Карли заплакала. Кот снова слабо мяукнул.

— Он говорит, — перевел Эван, — что тебе стоило бы взглянуть на противника.

— Мужчины, — сквозь слезы пробормотала Карли. — Всему виной ваша натура. Что же, будем надеяться, что она и поможет выйти из этой ситуации.