Молчание Гамельна

Глава 7

– Эй-эй-эй! Осторожнее!

– Терпи.

– Ауч!

Вопреки ожиданиям, никакого секса так и не случилось. А все полоумная с дубинкой этой! Стоило нависнуть над Гамельном, как руку буквально скрутило, и плечо заныло пульсирующей болью. Так заныло, что игнорировать не получалось. Доигнорировалась уже. Да и Гамельн, уловив перемену в настроении, мигом включил режим заботливого папочки. Что за человек вообще… И теперь в плечо Леоны вгоняли иголки, а Гамельн наблюдал за этой пыткой с видом начинающего садиста, перенимающего опыт у профессионала. Ну да, ну да. Сам-то пощупал – ни фига не нежно и не деликатно – и сразу: «Надо к врачу». Никакие возражения «К утру пройдет» и «Не первый раз, ну» не принимались. Гамельн собрался удивительно споро и отвез на машине к своему знакомому врачу, которого называл доком. Тот был другом семьи, поэтому знал и про ожоги Гамельна, и про деменцию его мамы.

Док долго выспрашивал, как это произошло и были ли похожие инциденты раньше. Леона как будто в курсе! После драк обычно болело все, а не конкретные части. Но послушно отвечала, пока ее мучили иголками! А потом гипсовой повязкой!

Док вытянул из Леоны про футбол и хулиганства и даже копнул в сторону издевательств в школе, обнаружив шрам на шее. Пройдоха в белом халате! Про шрам она умолчала: его оставила прицельно пущенная гантеля. Накачали девочки руки, ага… Шея тогда только чудом не сломалась!

– У вас разрыв плечевой манжеты. На восстановление потребуется два-три месяца. Ваше плечо я зафиксировал, ваша задача – заниматься лечебной физкультурой. Внутрисуставные инъекции тоже можно делать, но не чаще трех раз в месяц. Советую не игнорировать мои рекомендации. Вам потом в этом теле жить, а не мне.

Ну началось. Наставления из разряда «Будь ответственна за свою жизнь». Зато Гамельн все рекомендации старательно записал.

Они возвращались по ночному Лондону, неутихающему, полному жизни и машин. Улицы заливал мягкий свет уличных фонарей, отражающийся в лужах после недавнего дождя. На контрасте ярко светились неоновые вывески, маня прохожих заглянуть внутрь баров. Мимо спешили как люди в строгих костюмах, спешащие на деловые встречи, так и студенты в ярких кроссовках, наслаждающиеся свободой.

Гамельн остановился на светофоре и повернулся к ней:

– Ты как? – разбил он тишину салона, и его голос прозвучал неожиданно громко.

– Да зашибись, чувствую себя калекой, – ответила Леона с сарказмом, скрестив руки на груди. В голос прокралась нотка обиды, и она отвернулась, чтобы не встречаться с ним взглядом.

– Калекой? – Гамельн поднял брови в удивлении. – И где твои оптимизм и непрошибаемость духа? Ты же всегда была той, кто не падает духом!

– Глупо просто до отстоя. Ладно бы мудло чего вышиб, а тут – тетка в кигуруми единорога! Да кому скажешь, засмеют. – В голосе всё ещё слышалась уязвимость. Отстой! Как же ей не хотелось показывать свои слабости, но сейчас это было сложно.

«И секс обломался» – жалило обиднее всего. А Гамельн со своей гиперопекой еще минимум неделю не будет разрешать к себе подходить. Лишняя нагрузка, бла-бла-бла.

Гамельн вздохнул и попытался успокоить её:

– Слушай, я понимаю, что это неприятно. Но ты же знаешь: иногда такие ситуации делают нас только сильнее.

Леона бросила на Гамельна короткий взгляд: в её сердце что-то дрогнуло от его слов.

– Может быть… – произнесла она тихо, почти шёпотом.

Путь заканчивали в молчании и на скоростях. Основной поток машин остался на главном шоссе. Окраины, по сравнению с ярким центром, казались темными провалами с торчащими башнями домов. Самое то для фильма ужасов. С маньяком в кигуруми единорога в главной роли. Хотя полоумную тетку Леона больше не боялась – было что предъявить. Целая простыня от врача.

По квартире Гамельна гулял сквозняк, и Леона, ежась, пошла закрывать окно. И как-то заново оценила, насколько здесь мало места. Особенно по сравнению с домиком в лесу. Она прикрыла глаза: журчала вода – Гамельн мыл руки, постукивала рама окна, поскрипывали доски пола. Где-то за стенкой неразборчиво улавливались голоса. Почти-почти… и все-таки не то.

– Ну что, раненая львица, отдашь плечо на экзекуцию? – с игривой ухмылкой произнёс Гамельн, его голос звучал с лёгким налётом насмешки. Он приподнял бровь, ожидая её реакции.

Леона встрепенулась, её глаза вспыхнули от неожиданности.

– Нетушки, я как-нибудь сама справлюсь, – ответила с вызовом, её тон был полон решимости. Она скрестила руки на груди и чуть приподняла подбородок, демонстрируя свою независимость.

Гамельн не удержался от улыбки и наклонился ближе, его голос стал чуть более серьёзным.

– Уверена? – спросил он, в его интонации звучала искренняя забота.

Гамельн буравил её взглядом, словно пытаясь разгадать истинные чувства за маской уверенности, и вдруг притянул к себе со спины. Провел с нажимом по груди. Леону словно током шибануло. Это что вообще происходит? Она завороженно смотрела, как пальцы Гамельна пробираются под рубашку, и не верила глазам. Только когда Гамельн сдвинул косу и прикусил шею – задышала чаще. Она никогда ничего подобного не переживала! А Гамельн притерся к заднице и осторожно сжал пальцы поверх лифа. Леона мигом вспотела и покрылась крупными мурашками. Все-таки одно дело воображать, а другое – наблюдать в режиме онлайн! Ноги подкосились, и Леона вцепилась в подоконник как в последний оплот.

Гамельн продолжил укусы и поглаживания. Леоне захотелось зажмуриться, оказаться во вчерашнем дне или в сегодняшнем на тройку часов раньше. До того, как она пылко высказывала Гамельну, чего хочет. Хотеть-то она хотела, а вот готова к этому не была! Ни к чувству уязвимости, ни к жару в теле. И уж точно не к тому, что Гамельн расстегнет на ней рубашку вместе с лифом! За торчащие соски вдруг стало жутко стыдно. Может, прикрыться и смыться по-быстрому в ванную?

– Значит, вот они какие. – Гамельн замер пальцами рядом с сосками.

Леона застонала несчастно.

– Не смотри…

– Почему это? – Гамельн притиснулся плотнее, давая почувствовать свою реакцию. – Ты красивая, Лео.

Зашибись! Как только панику отключить, никто не подскажет?

Гамельн фыркнул ей на ухо и продолжил пытку, пропустив соски между пальцами. И какой от этого столб искр внутри поднялся! Грудь ныла и отзывалась слишком ярко. Ноги не держали.

– Гамельн, пожалуйста…

«Прекрати», «подожди», «продолжай» слились в одной мысли-желании.

– Что Гамельн? – ответил он с ухмылкой, тон был игривым и провокационным. – Закончить с прелюдиями?

Гамельн так резко согнул ее, что стало по-настоящему страшно. Леона задышала чаще, как загнанный зверь. А Гамельн еще и задницу ей облапал! И так бедрами двинул… Вот теперь точно – мама!

– Чего ты боишься, глупенькая? Сама же хотела.

– Я н-не т-так хотела. – Леона поймала себя на том, что всхлипывает. И дрожит. И сидит, обхватив колени руками.

Гамельн вздохнул и погладил ее по спине.

– Извини, плохая была идея. Я ведь знал, что ты крайне неопытна. Но ты так напирала, что начал сомневаться в твоей невинности.

Леона сглотнула вязкую слюну. Это не Гамельн ошибся – это она не сказала. Строила из себя открытую всем секс-экспериментам. Бери меня здесь и сейчас! А по итогу, когда мужчина мечты проявил настойчивость, она тут сопли распускает. Хороша, ничего не скажешь.

– Отвести тебя в душ? – Гамельн, как всегда, проявлял чуткость.

– Угу, – ответила Леона, кивнув с лёгким смущением. Голос был тихим, но в нём проклёвывалась нотка благодарности.

Леона слишком измоталась, чтобы сопротивляться. Другой вопрос: как на следующее утро смотреть Гамельну в глаза. Да еще и разговаривать с ним – и о случившемся тоже.

***

Побег на следующий день не удался. Вот понадобилась ей бутылка воды – по дороге бы купила!

– И далеко собралась? – Гамельн вырос на пороге кухни, скрестив руки на груди и ненавязчиво загораживая проход. – А плечо?

– Не болит уже…

– Да? Отлично, – Гамельн сдвинулся ровно настолько, чтобы мимо него можно было протиснуться только боком. – Вперед, в бой, на работу.

Леона запыхтела и сжала руки в кулаки. Что за издевательский тон и легкое снисхождение? Ну ничего, не на ту напал.

Самым трудным оказалось решить, какую сторону подставлять. Очень хотелось развернуться задницей, но этот извращенец еще не за оскорбление примет, а за приглашение! Стоило представить, как Гамельн обхватывает ее за бедра, и к щекам прилил жар. Брысь-брысь! Леона задрала нос и двинулась по стеночке, каждый шаг считая за подвиг. Гамельн находился слишком близко, манящий, пахнущий терпко. Леона вдруг въехала плечом в стену и чуть не взвыла. Боль вспыхнула такая, что мушки перед глазами заплясали. Она выворачивала, выкручивала мышцы, и те горели огнем.

– Значит, вот так оно лучше? – тон Гамельна звенел металлом.

Леона обнаружила, что стоит полусогнувшись и держится за неутихающее плечо. Казалось, боль пульсировала и рвалась наружу. Сразу вспомнился комикс, где в главном герое жила темная великая сила. Только Леоне нифига от этого весело не было. Плечо хотелось оторвать и выбросить.

Гамельн принес с кухни пакет со льдом и подсунул кое-как Леоне под кофту. Довел до дивана. Когда она легла, действительно стало легче. Особенно если плечо не тревожить.

– Да я сейчас… – начала Леона, но её слова прервал Гамельн.

– Через час, – произнёс он с решимостью, возвышаясь над ней, словно неприступная скала. В голосе не было места для возражений. Он знал, что сейчас ей нужно внимание и забота, и не собирался отступать.

Леона попыталась незаметно пошевелить плечом, но тотчас же почувствовала знакомую боль – заворчало и заныло снова. Она вздохнула, осознавая, что сопротивляться бесполезно.

– Мобила в рюкзаке. Мистер Гриденс записан как книжный босс, – произнесла она с лёгким сарказмом, пытаясь скрыть свою уязвимость.

Гамельн стремительно развернулся и ушёл, но вскоре вернулся, уже клацая по экрану своего телефона. Звук гудка раздался в тишине комнаты, словно предвестник решительного действия.

– Алло, здравствуйте. Мистер Гриденс? Я звоню по поводу Леоны Снайдер и её физического состояния, – произнёс он уверенно, его голос звучал чётко и настойчиво. В этот момент он полностью сосредоточился на том, чтобы помочь ей, игнорируя все возможные возражения.

Леона наблюдала за ним с лёгким удивлением и восхищением – его уверенность придавала ей сил. Она знала, что в этот момент он был её защитником и опорой.

Гамельн говорил недолго, спокойно и сухо. Из его уст все звучало как неудачное падение с эскалатора. Со всяким могло случиться. Да-да, Леона активно лечится. Вернется к работе через неделю. Спасибо за понимание.

Леона вздохнула. Врать она не любила – не после того, как врала маме на протяжении нескольких лет, не после того, как жила в домике в лесу. «Обманывать – нехорошо!». Звонкий детский голос еще жил в голове.

– И зачем?..

– А ты по-человечески не понимаешь, львенок. – Гамельн сверкнул глазами из-под челки, отложил телефон и навис над Леоной. – Ну, приступим к активному лечению.

– Э-э-э…

В руке Гамельна как по волшебству возник тюбик с мазью. Гамельн выдавил на пальцы полупрозрачную массу и кивнул Леоне, чтобы та стянула кофту.

– Не надумывай лишнего. У тебя стресс на стрессе, понимаю, но не надо уходить под панцирь и параноить. Ты пережила несколько поражений подряд, но львица внутри тебя никуда не делась. Вот так просто.

– Ты к чему это? – Леона напряглась. Мало того, что она сидела в одном спортивном лифе, подставляя плечо под осторожные, но уверенные прикосновения, так еще и темы поднимались всякие.

– Прав… – тихо ответила Леона, её сердце забилось быстрее от его слов.

Рука Гамельна вдруг заскользила по её спине, он придвинулся ближе, и она почувствовала тепло его тела. Он выглядел чуть более уставшим и всклокоченным, чем обычно, а его глаза выражали тысячу нерешённых вопросов.

– Скажи, Лео, неприятно, когда решают за тебя? – спросил он с искренним интересом, его голос стал мягче.

– Смотря при каких обстоятельствах. Иногда необходим толчок в правильном направлении, – ответила она, стараясь быть честной. Внутри неё тоже бушевали эмоции.

Гамельн наклонился чуть ближе, его взгляд стал более серьёзным.

– А какое оно – правильное? А какое неправильное? Мне тоже страшно, Лео. Очень. Страшно потерять тебя, сделать тебе больно, сделать что-то непоправимое, чего уже не перечеркнуть, не забыть, не оставить в прошлом. – Его слова звучали как откровение; она могла почувствовать всю тяжесть его переживаний. – Я наворотил достаточно в жизни и достаточно хлебнул откатов, чтобы держать голову холодной. Не давать эмоциям и сиюминутным желаниям захлестнуть целиком.

Леона смотрела на него с пониманием и сочувствием. Она знала, что за этой маской уверенности скрывается страх и сомнение. Её сердце наполнилось теплом – она хотела поддержать его так же сильно, как он поддерживал её.

– Ты иногда такой глупый, Гамельн. – Здоровой рукой Леона приобняла его, такого взрослого и такого потерянного-растерянного. Притянула к себе. – Кто учил меня быть хищником? Быть свободной в своих желаниях и стремлениях. Ты – господин своей вселенной, и плевать, что там думает и считает общество. У общества всегда были сложные взаимоотношения с теми, кто таков, какой он есть. Криво, наверное, получилось.

– Хорошо получилось. – Гамельн обнимал ее в ответ и шептал-улыбался в ухо. – Выросший в львицу львенок. Откуда ты только взялась.

– Откуда надо, оттуда и взялась.

– Узнаю характер, – Гамельн усмехнулся, отстранившись, и вдруг выпалил на одном дыхании: – Знаешь, я ведь правда хочу навестить детей, поговорить с ними. Я чертовски соскучился. Но боюсь, что они меня забыли…

– Скорее уж, они снова попросят их украсть. – Леона дернула уголком рта: именно этой просьбой закончилась их встреча год назад.

– Этого я боюсь еще сильнее. Что я им скажу? И что сделаю? Иногда лучше не пытаться починить то, что однажды разрушили. Осколками можно сильнее израниться.

В нависшей тишине различались их синхронное дыхание и тиканье часов.

– Давай я навещу их. В конце концов, имею право.

Гамельн зарылся носом в основание ее шеи. Легонько прикоснулся к коже губами.

– Спасибо. И прости, что взваливаю это на тебя.

– Я сама хочу, – ответила Леона, замотав головой. Её сердце наполнилось решимостью. Она знала, что это важно не только для него, но и для неё самой.

Домик в лесу не только излечил, но и связал их души. Это никогда не было делом одного, делом Гамельна. Они все – соучастники. И точно-точно пора восстановить справедливость.