#Молчать

#ВЗАИМНЫЙЛАЙК

– Открой глаза, Кира… Открой глаза…

Мне снились фламинго. Пушистые, как розовые облака, фламинго. Они кружили хороводы, взлетали в ванильное небо и растворялись в ослепляющих лучах солнца, но несмотря на завораживающее зрелище меня пугала стая райских птиц. Что-то чудовищное таилось в этих невинных существах, словно их извергла сама преисподняя, выдав мышьяк за сладкую вату – моя непоколебимая теория детства. Но как же чудесно иметь своих героев, которые выдернут тебя из адского танца и вернут в реальность, нежно щекоча мягкими кудрями по носу.

– Не притворяйся, ты не спишь, – заботливо шептал он. Теплое дыхание касалось лба. – У тебя ресницы дрожат и глупая улыбка на пол лица. Я тебя рассекретил.

#отличнаяработашериф #перфекто

Кого-то ждет мускулистый принц на белом коне, кого-то брутальный всадник на пугающей колеснице, а кто-то удостоится самого короля, но не менее привлекательного и отважного. Мне же достался беспечный гений, солнечный одуванчик, поистине умный и добрый. Он программист, хакер, художник, эстет, талантливый специалист, и я не устаю им гордиться. Его оружие – старенькая «мыльница», патроны – катушки с пленкой, а могущество гения в том, что он неизменно терпит меня долгие годы.

Мы знакомы всю нашу жизнь. Сколько себя помню. Один роддом. Одна лестничная площадка. Садик. Школа. Увлечения. Ошибки. И в итоге одна крепкая любовь, которая сделала нас одним целым. Я не представляю свою жизнь без Руслана, как и он без меня. Многие называют нас «неразлучниками», «близнецами», в редких случаях «одержимыми», и я могу согласиться с каждым. Нас действительно связывало что-то большее, чем банальное соседство или симпатия. Это крепче дружбы. Сильнее родства. Быть может нашей связи еще не придумали название, но она была неуязвимой. Всепоглощающей. Вечной, как тогда мне казалось.

#форилзис [1]

Терехин Руслан был моим личным «фотоальбомом» жизни, в нем хранились все мои воспоминания, начиная от самых счастливых и заканчивая трагичными. Хронология событий росла вместе с ним. Вместе с нами. Вот мы одновременно делаем первый вдох, издаем первый крик, когда измучившиеся долгими родами матери утопают в слезах счастья. Вот мы копошимся в песочнице и деремся за дохлую крысу. Здесь мы идем за руку в первый класс, сидим за одной партой, едим общий полдник, ходим в один театральный кружок. Здесь нас ожидает самый сложный период взросления, где я – мечтательная двоечница, любитель бунтов и воровства карманных денег, а Руслан – до тошноты правильный отличник, но довольно покладистый друг, выполняющий всякие просьбы, даже если это требование дернуть несколько купюр из отцовского кармана. Вот мы приобщаемся к субкультуре «Готы», примеряем новые образы, а потом резко возвращаемся к обычной жизни, потому что обряд посвящения приводит нас в дикий ужас. Все дни рождения вместе. Все праздники в одном дружном, семейном кругу. Здесь мы впервые пробуем алкоголь, тусуемся в барах, опрометчиво экспериментируем над внешностью и выглядим максимально глупо. Первые прыщи, ссоры, приступы ревности, поцелуи, первый секс в палатке во время школьного похода и первые похороны. А следом вторые. Здесь Руслан забирает меня жить к себе, так как потеряв родителей я ухожу в затяжную депрессию… А вот здесь следует свайпнуть вверх и вернуться в сегодня, ибо раны еще не зажили. Еще слишком больно.

#today #morning #happymaybe

– Не проснешься, значит? – прозвучало предупреждающе, на что я поморщила нос. – Хорошо, но тогда я опубликую твое сонное лицо в соцсети. Эти слюни на щеках смотрятся так естественно.

Его угроза заставила меня мгновенно оторвать голову от подушки. Проведя рукой по губам , я проворчала сонным ото сна голосом:

– Сделаешь это, и все узнают, что на всех твоих семейниках красуется «Губка Боб квадратные штаны».

#отличныйвыстрел

– А я покажу видео, где пьешь компот из дедушкиной клизмы.

#всамоесердце

– Да ты сам Сатана, Терехин! – возмутилась я, окончательно проснувшись. – Я отпишусь от тебя и накидаю говно-трюфелей под фото, где ты и твоя мамочка лопаете мороженное из стаканчиков. Что на это скажешь?

#fatality

Руслан, который натягивал на себя домашнее трико, замер.

– Ты не посмеешь.

– Есть сомнения?

– Ты блефуешь.

Изогнув бровь, я натянула ехидную улыбку.

– Ох, милый, ты совсем меня не знаешь.

Даже обидно, но в нынешнее время подобные угрозы действительно имеют вес. Что может быть хуже, чем пара отписок и три лайка под фото? Правильно, ничего. В соцсетях ты играешь определенную роль, строишь себя из дерзких картинок, к которым не имеешь никакого отношения, строчишь умные посты, ранее скопированные в погибающем профиле, публикуешь красивые фото, наверняка не раз обработанные в фотошопе и чувствуешь себя значимым. Не таким, как в жизни. Умное лицо, удачный ракурс, на фоне черное море – старенький календарь в туалете, дешевая бижутерия выданная за брендовое украшение, и ты уже не тот неудачник, читающий состав на освежителе воздуха, а яркая личность с твердыми устоями и мыслями. Ты никто, пока не побывал за границей и не съел маракуйю на завтрак; с тобой не захотят иметь дела, если твой питомец не йоркширский терьер, а родители обычные пенсионеры; тебе не поставят звездочку, если на фото ты в бабушкином огороде, только если твоя бабушка не скандальный блогер – такая уж правда современности. Именно поэтому у меня совершенно нет друзей, только Руслан, который как и я, завтракает подгорелыми драниками и бесконечно смеется над составом освежителя на казахском языке.

– Так не честно, Кира. Родителей вмешивать нельзя. Это подло, – продолжал возмущаться Руслан. – Прием запрещенный.

А теперь возмутилась я.

– Серьезно? Твоя мама выставила мои фото с юбилея, где я похожа на гомункула. То глаз закрыт, то рот искривлен, словно меня одолела ишемическая атака.

– Ты действительно думаешь, что она это нарочно?

– Уверена. На все сто.

Мы с Русланом поздние дети. Его родители уже закоренелые пенсионеры, едва ли они смыслят в технологиях и современной красоте, но даю руку на отсечение, что мама Руслана специально опубликовала самые уродливые мои фото.

– Ладно. Забыли, – потянулась я и вылезла из-под одеяла. – Зачем ты разбудил меня? – взглянув на электронный будильник, который показывал 15:06, я добавила: – В такую-то рань.

Окрыленный Руслан скрестил пальцы.

– У меня умопомрачительная новость! Мы переезжаем!

– Что? Куда?

– Помнишь того парня, которого я спас?

– Наркомана? – припомнила я.

– Он не наркоман, Кира. Он сын влиятельного человека, ректора, государственного помощника, профессора наук, – перечислял парень. Складывалось ощущение, словно он говорил о собственных достижениях, ибо звучало с неподдельной гордостью. – Они предложили нам место в их гимназии с последующим проживанием, понимаешь? Это наш шанс. Я и мечтать о таком не мог.

Переварив сказанное, я сделала несложный вывод.

– Он пошутил над тобой. Кому мы нужны со своими тараканами?

– Я спас ему жизнь!

– Я, конечно, горжусь тобой и все такое, но любой бы так поступил, – я подошла к парню и приложила руку к его мягкой щеке. – Остынь, Русь. В наше время люди ограниченны. Они не способны на благодарность. На такую благодарность. Так что, спускайся с небес, ищи свой старенький костюм, потому что завтра мы отнесем документы в наш скоромный, судостроительный техникум.

Руслана задел мой скепсис.

– Почему ты мне не веришь?

– Я верю тебе. Я не доверяю наркоману. Сам подумай, учеба в гимназии стоит целое состояние, кто станет платить за нас? Это тебе не взаимная подписка.

– Если у людей есть такие возможности, они только рады помочь. Я спас жизнь его сыну, не забывай об этом.

Когда я говорила, что мой Руслан – герой, то ни капли не преувеличивала. Несколько дней назад он спас одного «золотого отпрыска», который находясь под действием неизвестных мне препаратов, или же в стельку пьян, свалился в воду. Придурок катался на перилах городского моста и не смог удержать равновесие. Что ж, человек действительно произошел от обезьяны, но каждый перенял свои повадки и возможности. Мой Руслан стал очевидцем происшествия и не раздумывая кинулся в воду. Ихтиандр был спасен, а мой парень получил кусочек славы. Ему даже отвели полминуты в новостных сносках. Узнав о громком факте, папаша того парня настоятельно приказал Руслану молчать и не трепаться о личности нерадивого сынишки, ибо намоченная, в прямом смысле, репутация – дело сохнущее. Особенно, когда ты платишь.

#деньгирешаютвсе #мозгинекупишь

– Ты можешь оставаться здесь, – психанул кудрявый и принялся собирать вещи. – Поступишь в техникум на гостиничный сервис и пойдешь работать продавщицей пряников.

– Я люблю пряники.

– Знаю! – вскрикнул он. – А еще ты любишь чистить зубы содой, потому что экономишь на нормальной пасте. Я не хочу так жить, Кира. Не хочу зашивать носки и грызть сахар вместо конфет. Я хочу вырваться в люди, стать хорошим специалистом, и это мой шанс. Я его не упущу, ясно?

Примирительно выставив ладони, я решила оставить Руслана наедине с его надеждами. Правда это или вымысел – покажет только время. Единственное, что я сейчас понимала, так это то, куда вечно исчезал сахар. Мелкий сладкоежка, мы обанкротимся на сахаре, вместо того, чтобы покупать новые носки.

Не успела я дойти до ванны, чтобы почистить зубы содой, как меня окликнули:

– Кира! Подойди ко мне! – рвала свои голосовые связки мать Руслана. Переступив черту «за шестьдесят» она примерила на себя роль беспомощного инвалида, хоть была совершенно здорова. Поначалу она перестала покидать пределы квартиры, а потом и вовсе своей комнаты. Деревянный каркас кровати трещал под весом тучной дамы, которая раньше походила на Монику Беллуччи, только бальзаковского возраста. В то время она и моя мать были лучшими подругами. После ее гибели многое изменилось. В частности, тетя Надя. Из милой женщины она превратилась в настоящего монстра. Крикливого и жутко эгоистичного.

#круэлла #урсула #редкаядрянь

– Что такое? – устало спросила я, облокотившись об дверной косяк. – Если вы проголодались, то в холодильнике еще остались макароны с сыром.

Из комнаты женщины доносился неприятный запах. Повсюду были разбросаны вещи и пустые упаковки от всевозможных таблеток. По телевизору крутилась передача о садоводстве. Свои седые волнистые волосы старушка спрятала под уродливой косынкой, а вот растрескавшиеся пятки выставила напоказ.

#калич [2]

– Причем тут жрачка, глупая ты девка? – рявкнула она. – Мои ноги, их выкручивает. Сейчас же набери мне кипятка в таз. Поторопись, я больше не могу терпеть.

#калич #калич #калич

Выполнив указание, я поспешила вернуться к водным процедурам, но у женщины были другие планы.

– Потри их, – выпалила она, указав на ноги.

Мне уже и не помнится, когда из милой доченьки я превратилась в безвольную сиделку. Я не имела права отказываться, ибо находилась на ее территории, а вернуться на старую площадь уже не могла. Мы сдавали мою квартиру и тем самым копили на учебу, так что все унизительные пытки были немного, но оправданны.

– Сильнее, еще, еще, – подсказывала тетя Надя, в то время как я сдерживала рвотный позыв. Дряхлая командирша даже представить не могла, как ужасны на ощупь ее каменные пятки. – Вот так. Правильно.

Выполнив все ее указания, я наконец-то добралась до зубной щетки, но когда вышла из ванны, то уже понадобилась дряхлому командиру Петру – отцу Руслана. После того как Надежда взяла меня под свое влияние, Петр тоже не постеснялся эксплуатировать девушку сына. Я полировала снасти на рыбалку, протирала старые кубку по игре в шахматы, бегала в ларек за свежей газетой и готовила отвратительную гороховую кашу, что так яро любил мужчина. Но на сей раз его просьба была куда значительнее, куда важнее.

– Подай мне пульт, – сказал лежавший на диване Петр. Он демонстративно выставил руку, наглядно показав, что его сардельчатые пальцы не дотягиваются до пульта. Ему не хватило жалкого сантиметра. Ну и совести, конечно.

– Держите, дядь Петь. И, не за что.

– Ага.

Следующая просьба заставила меня вскипеть, как тот чайник.

– Кирка, где мои макароны?! – кричала Надежда. – Я сейчас с голоду сдохну!

– Минутой ранее вы не хотели есть! Я спрашивала!

– Брешешь! Ничего ты не спрашивала!

– И не стыдно же!

– Тебе должно быть стыдно, за то что ленивая!

– Вы эгоистка!

– А ты – дура!

Словесная перепалка продолжалась недолго, потому что вмешался Руслан, но к тому времени я уже успела как следует нахамить старухе. Парень силой оторвал меня от дверного проема и затащил в нашу комнату.

– Зачем ты это устроила? – возмутился он.

– Я устроила?! Вы все сговорились что ли?!

– Ты должна делать скидку на возраст!

– Я делаю ее! – я металась по комнате, сгорая от желания разгромить всю мебель. – Это скидка просто огромная! Гигантская! Такая, что не объедешь!

Казалось, что я несу полную чушь, но это было не совсем так. Ругаясь, я представляла огромную задницу женщины, что отравляет мою жизнь. Злость взяла вверх над разумом. Под мой натиск попали стопки вещей, которые аккуратно сложил Руслан. Стройные пирамидки повалились на пол.

– Да что с тобой? – изумился он. – Что не так?

– Твоя мать, Руслан! Она невыносима! – выкрикнула я и сразу же пожалела об этом. На лице парня отразилось недоумение, даже разочарование. Мне не стоило быть резкой. Запустив пальцы в волосы, я устала выдохнула. – Не будем об этом.

Парень нахмурился и пренебрежённо улыбнулся.

– У тебя всегда так, Кира. Проще некуда. Сделала – не подумала. Сказала – забыла. Думаешь я не вижу, как ты смотришь на моих родителей? Не знаю, что вертится в твоей голове, когда ты выполняешь грязную работу? – он выдержал паузу и покачал головой. – Ты ненавидишь их. Желаешь смерти.

Меня шарахнуло от его слов.

– Ты в своем уме?

– Не отрицай очевидного.

– Замолчи! Это не так! Как у тебя только язык повернулся?

– Как? Я не слепой. Я вижу. Они поддерживали тебя. Всегда. Но когда ты потеряла своих родителей, то будто бы затаила обиду на моих. Они не виноваты, что живы.

Я непроизвольно охнула. Мне не верилось, что он произнес подобное. Глаза защипало от слез. Это не было словесной пощечиной, все куда больнее, поэтому я вылетела из комнаты и заперлась в ванной. Руслан метнулся за мной.

– Кира, открой, – приказал он, но тут же смягчился. – Я не это хотел сказать. Пожалуйста, прости. Не знаю, что на меня нашло. Это не мои мысли.

Руслан лгал. В действительности он думал именно так: я ненавижу его родителей, за то что они живы, а мои – нет. Нехорошая мысль, которую он так боялся произнести, давно сидит в его кучерявой голове. Но это не так. Я никогда не искала причину, а тем более не обозначала виноватых. Это только моя боль. Мой хомут.

#флешбэк #двагоданазад

– Спички есть?

Выбежав из душного клуба, я и Руслан свернули в подворотню, дабы подышать сигаретами. Нам по пятнадцать. Ветер в голове. Отсутствие проблем. Полная свобода. Моя хмельная личность сгорает от переизбытка драйва и чувств, которые я испытываю к своему парню. Будущему парню. Сейчас мне хочется выглядеть «взрослой»: курящей, пьющей и тусующейся до утра в местных забегаловках. Руслан должен перестать видеть во мне младшую сестренку, перестать опекать и присматривать, – я хочу большего.

– Держи, – он протягивает мне зажигалку и облокачиваться рукой об стену. Теперь между нашими лицами ничтожное пространство. Фруктовый коктейль бьет в голову, но я не решаюсь проявить инициативу и поцеловать его.

Подкуриваю сигарету. Выдыхаю дым. Улыбаюсь.

– Что за взгляд? – спрашивает Руслан.

– Взгляд? Какой взгляд? – играю я.

– Этот. Такой хитрый, будто ты что-то задумала.

«Какой же он красивый», – признаюсь сама себе. Эти агатовые глаза, медные кудри, беспорядочно разбросанные по всей голове, мальчишеский взгляд – я готова влюбляться в него каждую минуту, каждое мгновение и с каждым разом все сильнее.

– Ты ведь такой умный, Рус. Может, сам прочитаешь мои мысли?

– Что за игры, Воронцова? Это подкат? Или ты пьяна, или…

– Или, – вставляю я и тянусь к его губам.

Всю романтику момента нарушает толпа ликующих подростков. Они делают селфи на фоне неоновых вывесок и висят на придорожном столбе, как на самом развлекательном аттракционе. Увидев нас, ребята предлагают составить им компанию и угощают выпивкой.

Мне жаль, что разговор с Русланом снова остался просто разговором, с тонкими нотками флирта. Но, несмотря на грусть, я с радостью принимаю предложение ребят и стараюсь вернуть прежнюю беспечность.

Мы знакомимся. Выпиваем. Выкрикиваем грязные ругательства и показываем средний палец проезжающим мимо машинам. Мы показываем средний палец этому миру, ибо сейчас он по колено. И снова выпиваем.

Так происходит до тех пор, пока я не почувствовала вибрацию в кармане. Звонила мама. Решив, что сейчас выслушаю массу негодования и упреков, я прячу телефон обратно в карман, но он не перестают трещать. Расслабится невозможно. Отхожу на небольшое расстояние, старательно возвращаю себе адекватность, прочищаю горло и принимаю вызов.

– Все в порядке, мам, – заучено проговариваю я. – Я у Руслана. Смотрим кино.

– Кира, где твой отец? – говорит обеспокоенным голосом, но вовсе не мама. Это наша соседка, я узнаю ее по дефекту речи – она картавит.

– Теть, Галь? Это вы?

– Да, милая. Как мне дозвониться до твоего отца? – тараторит она.

– Папа сейчас на вахте, в море, там не бывает связи. А что случилось? – хмельной туман постепенно рассеивается, я чувствую неладное. – Где мама?

В этот момент ко мне подходит разгоряченный Руслан. Кривыми жестами рук он призывает меня бросить трубку. Ему весело, он не чувствует моего напряжения.

– Теть, Галь, не молчите. Зачем вам мой отец?

– У меня плохая новость, Кирочка, – вздыхает соседка.

Все внутри мне сжимается от страха. Дыхание прерывается.

– У твоей мамы случился инфаркт. Ее увезли.

Пока я пытаюсь проанализировать ее слова, будто они были произнесены на незнакомом языке, пьяный Руслан пытается вырвать трубку из моих рук.

– Как? – хрипло спрашиваю я. – Куда увезли? В какаю больницу?

– В морг, девочка.

Меня парализует. Я не могу произнести ни слова, будто мне полоснули горло. Боль еще не коснулась сердца, но уже обдало дурной потерянностью.

– Прими мои соболезнования…

На мгновение я забыла обо всем, даже как дышать. Смотрела на асфальт, на стены арки, на мусорку и не помнила их названий. Потерялась. Потерялась и уже догадывалась, что это навсегда.

– Воронцова, что с твоим лицом? – смеется Руслан. – Ты приведение увидела?

Смех парня смешивался с протяжными гудками на том конце трубке. Я убрала телефон только тогда, когда из глаз хлынули бессознательные слезы. Боль еще не коснулась сердца. Еще нет.

– Кира, что с тобой? – говорит Руслан, заглядывая в мои мокрые глаза. – Перестань. Эй, ты чего?

#темпораморалес [3]

– Эй, ну ты чего, Кира? Открой дверь, – поступало из-за двери. – Виноват, знаю.

Когда ты пускаешь в себя сильнейшую боль, то больше не найдешь ей выхода. Ты выстроишь вечный храм, навешаешь замков, обмотаешься цепями и подселишь ее на долгие годы, а быть может – навсегда. Время не лечит. Нет. Есть только твердый факт и твое восприятие. Я из тех «инопланетян», которые держат в себе обиды, удары судьбы, потери, терпят боль с каменным лицом, в то время как внутри все рвется на куски. И каким бы чувственным не был мой Руслан, он никогда не коснется того жало, что застряло в моем сердце. Не прочувствует это внутреннее одиночество. Не вкусит ту кислоту, что ежесекундно капает на сердце.

– Извини меня. Я такой придурок.

Я еще долго смотрела в мутное от разводов ванное зеркало. Пыталась проглотить обиду. Включить режим бесчувственного камня, ибо в нем ощущала себя максимально комфортно. «Слезы тебе не к лицу, – повторяла про себя, когда-то сказанную отцом фразу. – Щербинка на зубах и солнечная улыбка – твое украшение».

Заставив себя улыбнуться, я почувствовала боль в челюсти. Несколько слезинок скатилось по щекам. Все выглядело настолько неестественно, что невольно отпугивало. «Ты ошибался, папа», – хотелось сказать, да больше некому.

Похороны – всегда печальная церемония. Когда ты потерял близкого, самого близкого, то считаешь, что хуже быть не может и тоже ошибаешься. Я смутно помню тот момент, когда на похоронах матери ко мне подбежала перепуганная тетя Галя и ошарашила очередной новостью. Сердце папы не выдержало. Он не доехал каких-то тридцать километров. С тех поря я называю свою соседку «Посланником смерти» и никогда не отвечаю на ее звонки.

– Кира, пожалуйста.

Время не лечит. Все придуманные «лекарства» в виде утешительных слов и других отвлечений – плацебо. Ты только закаляешься, становишься сильнее, даже черствея, но не выздоравливаешь. Единственный плот, на который я бесцеремонно уселась – это Руслан. Спасибо ему. Мне очень комфортно. И пусть что конструкция дала течь, я не перестану испытывать глубокую благодарность. Он спас меня.

– Ну что мне сделать, чтобы ты меня простила?

Открыв дверь, я увидела растерянное лицо Терехина. Еще бы, ведь я продолжала по-идиотски улыбаться. Клянусь своей щербинкой, он не ожидал застать меня «счастливой». Пугающе счастливой.

– Если ты перестанешь гамать в танки по выходным, прекратишь вслух комментировать сериалы и научишься петь, как Элтон Джон, думаю, я смогу тебя простить.

Минута недоумения – любимое время Руслана.

– Дуреха, – выдохнул кудрявый и прижал меня к себе. Стало легче. Тепло. – Прости, я сказал глупость. Мне очень стыдно.

Вытерев влажный нос об его футболку, я хотела раствориться в нежных объятьях, но расслабиться так и не получилось. Старуха Изергиль снова подала голос:

– Что вы там щебечете?! У меня давление поднялось! Все так и ждете, когда я сдохну! Мне нужны таблетки! Сейчас же!

Закрыв глаза, я перебрала несколько матерных слов.

– Переезд, говоришь? Я согласна. На все согласна.

#шершеляфам

______________________________________________________

[1] Фо рилзис? – ( на сленге Действительно ли? Правда ли?)

[2] Калич – тот, кто выдумывает себе болячки. Симулирует болезни.

[3] Темпора моралес – заклинание трансгрессии (телепортации), из к/фильмов о Гарри По